Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимых

      В ушах от внезапно прилившей к щекам крови шумело, и дверь как–то подозрительно беззвучно захлопнулась за спиной. И сердце колотилось, словно у девчонки после первого поцелуя с симпатичным мальчишкой–соседом… На губах всё ещё горело терпким, горьковатым вкусом, словно бы с нотками табака, хотя я никогда не видела, чтобы Арэн курил…        Взгляд невольно скользнул на аккуратное, изящное украшение на запястье, что совсем недавно, перед церемонией одаривания гостей, надел жених в присутствии десятков свидетелей, если не сотен, и это не считая слуг и стражи, не упустившей случая поглазеть на столь важное событие, как помолвка молодого правящего Императора и загадочной ещё даже для дарианского высшего общества принцессы Оринэи. Изящные ажурные сплетения и изумрудные листочки повторяли тот, первый браслетик, что уже бесконечно давно, казалось после этого вечера под пристальными прожигавшими взорами, подарил мне мужчина, этим вечером гласно, прилюдно назвавший своей невестой…        Но крошечное украшение на детскую ручку, и я хорошо знала это, лежало в аккуратной резной шкатулке из вишнёвого дерева на макияжном столике в просторной светлой спальне. Впрочем, говоря, что в основу будет положено именно оно, Арэн не кривил душой, и поначалу Иларда и Элиа хотели забрать браслет для ювелира уже на следующий день после ужина в зимнем саду. Однако что–то странное, поднявшееся внутри, заставило выступить резко против, прятать украшение, спорить, заставив подруг и присоединившуюся к ним Ни уйти ни с чем. Это было совершенно нелогичным и необоснованным желанием, и я сама прекрасно это понимала, как и то, что со стороны такое упрямство должно было казаться странным или попросту ребячеством.        Однако жених отнёсся к нему со всей серьёзностью, самолично явился уже следующим вечером, и уговорил одолжить украшение, обещая вернуть почти в полной целости. И сдержал данное им слово, через несколько дней вручив браслет и новую крошечную шкатулку для него. Ювелиры извлекли всего пару маленьких изумрудных листочков, но большая часть оказалась нетронута и была бережно сохранена среди прочих драгоценностей, что постепенно появлялись по мере жизни в Империи. И всё же на запястье сейчас красовалась полная копия, только больше, лёгкая, невесомо–ажурная с виду. В традициях Никтоварильи знаменовавшая намерение мужчины и женщины вступить в брак. И то, что будущий супруг уважал странное полудетское желание, приятно радовало. Как и то, что он вообще столько лет хранил эту в общем–то едва ли ценную и нужную ему вещицу.        Впрочем, сейчас ноги предательски подкашивались и в животе как–то сладко грело совершенно не из–за браслета, пафосных подарков на ужине и даже того поцелуя внизу в Бальном Зале, где были накрыты столы. Голову заполняли другие, уже наверху, за дверью, требовательно–хмельные, властные, лучше любых слов отражавшие, что наши отношения делались после моего согласия на брак совершенно иными. И что мужчина и впрямь считал, казалось, меня своей женщиной. Из этих мыслей вырвал писк из ближайшего кресла, который я даже не сразу и расслышала.        В дверь поскреблись, заставив несколько раз перевести взгляд с кресла на засов и обратно, и в конечном итоге отпереть замок и торопливо скользнуть к тому, что тихо попискивало. Звук, как оказалось, исходил из большой шляпной коробки, открытой, в которой копошился маленький, не больше полутора месяцев от роду, а скорее едва научившийся лакать из блюдца котёнок.        Бэя, которая окончательно превратилась в питомицу Ни, но пока ещё обе ночевали со мной, восседала на соседнем диване, не сводя с пришельца глаз, а в выложенной внутри бархатом, зелёным, коробке смотрела такими же глазами крошка, рыжая с чёрными прогалинами, с плотным коротким хвостиком… Свободный атласный бант на шее был алым, я бережно взяла кошку (а это оказалась девочка) на руки, невольно улыбнувшись, пока Ниэни достала из небольшого ящичка у кресла блюдца, подстилочку и моточки то ли шерсти, то ли тонких верёвок, кусочки меха, с какими играла маленькая Бэя. Набор красноречиво показывал, что кошечка оказалась тут надолго, сам пушистый шарик замурчал, принимаясь изучать державшие его руки… И бедро ощутимо ткнул Дорр, державший в зубах лист бумаги.        Передав нового жильца Ниэни и любопытно потянувшейся понюхать взрослой кошке, я развернула записку.        «Алеандра, я знаю, что ты не ценишь дорогих подарков, и посему прилагаю к формальному дару, о котором будет рассказано на церемонии, и который, к сожалению, не могу не преподнести избраннице, это весьма скромное… Скажем так, небольшой плюс, который, смею надеяться, заставит улыбнуться. Это девочка, Майэ, но ты можешь дать ей любое иное имя. Она приехала из поместья одного весьма замечательного дворянина, любезно согласившегося пособить, и происходит из славного рода Карру, – это шутливое представление вновь заставило улыбнуться, вспомнить лёгкий привкус табака и горячие требовательные губы, и лукавый блеск в глазах… И даже первую личную встречу… И тряхнуть головой, сосредоточившись на записке. – Мне вспомнилось, как мы однажды беседовали о домашних питомцах наших семей, и ты сказала, что любишь кошек. Надеюсь, варсэ–тангу Дорр простит, но иного достойного подарка не удалось придумать. Искренне твой, А.»        — Это девочка, Ал, – заметила Ниэни, когда я отложила письмо. – Но откуда? Кто прислал… Котёнка?!        – Так, Бэю я сам принес, – заворчал Дорр. – Но для Ниэни, а кот Ал – я. Что это значит?        — Это значит, что со мной теперь будет жить Майэ, не знаю, какой она породы, да мне и не интересно, хотите – спросите у Карру, это он привёз из поместья.        – То есть это подарок графа Карру? – уточнила Ниэни, недоумённо нахмурившись. – А по поводу?        – Нет… Это подарок от Ар… Императора. Дорр, государь приносит тебе извинения.        – Ну раз уж это от самого государя Арэна, – вздохнул вар, вредно глянув. – Я смирюсь. Но ты должна любить меня больше, ясно? – Ни тихо хихикала, опуская малютку на пол и занимаясь обустройством уголка, покуда я присела, целуя лохматый огромный лоб тигра.        – Не ревнуй. И вообще, ты и Бэя будете старшими, так что смотрите за Майэ как следует!        – Куда мы денемся, – притворно заохал Дорр… – Ладно, устраивайте её и давайте отдыхать, а то объелся чего–то. Лучше бы тогда уж кота подарил, а то всё дамы кругом и дамы, крепкого словца не скажи!..              ***               В следующие несколько дней шанса поблагодарить жениха за второй подарок не появилось. Мужчина был занят и в лучшем случае нам доводилось встречаться за общими семейными трапезами Фамэ, участие в которых после помолвки начала принимать и я. Но и там большей частью присутствовали Иларда, Тионий и бабушка Карса, пару раз присоединилась Элиа, и как–то – довольно немногословный обычно Первый Советник, правая рука правителя, герцог Ладар Сайрау. Однако за обедом вёл он себя много непринуждённее, чем обычно (впрочем, и встречаться нам доводилось прежде скорее в деловых целях), но основное внимание уделил принцессе Никтоварильи, что навевало определённые подозрения. Правда, Тио в тот раз не было, а мы с Карсой беседовали о Таунаке и недавно прочитанной ей книге о хвойных мазях и настоях и их пользе в лекарском деле, и Илли с герцогом попросту могли не быть заинтересованными в разговоре.        К тому же, и у меня дел после торжественной помолвки ещё прибавилось, пришлось изучать историю и законы Никтоварильи в целом и отдельных провинций в частности, отношения с соседними странами и их историю. И не только соседними, но и Альянсом. Не считая отдельных вопросов местного этикета и правил общения, и по–прежнему дававшегося не слишком легко фарсина. Ни, вместе со мной взявшаяся за имперский язык, успела даже обогнать, и как–то шутливо заметила, что я, видимо, исчерпала место для изучаемых наречий. Но, шутки шутками, а уметь общаться с теми никтоварилианцами, что не знали наанака, было бы совершенно не лишним.       К тому же, пробная работа с документами и просителями уже началась, Илли, бабушка и Эль присматривали, помогали, давали советы, и через неделю после помолвки я уже с гордостью могла отметить, что имела собственный, подопечный сиротский дом в пригороде Дариана, небольшой пока круг полезных знакомств и причастность к разработке закона о создании небольших, подобных приютам, пристанищ для одиноких и бедных женщин с детьми или носивших ребёнка. Такие, по словам многочисленных собеседников, были редкостью в Империи, но встречались, а некоторым сильно не везло с мужьями или возлюбленными (иные, приняв участие в «сотворении» ребёнка, благополучно исчезали вместо дальнейшего брака). И те, кому пойти было некуда, как раз, предполагалось, смогли бы найти помощь и поддержку в подобных приютах.        Участие в проработке этой идеи принимала я весьма относительное, скорее знакомилась с ней, различными имперскими чинами и подобной деятельностью в целом, но, поглощённая новыми встречами, вопросами, уроками и делами, и тем, чтобы стать частью Никтоварильи, и не заметила, как с праздника по случаю помолвки пролетело больше недели. И за одним из семейных завтраков, где как раз появился Арэн, как я училась про себя звать жениха, обычно завтракавший раньше и у себя, Иларда принялась рассказывать о подготовке небольшого праздника во дворце. Важных в Империи дней в ближайшее время, насколько помнилось, не ожидалось, и этот рассказ заставил оторваться от чашки кофе, подавив желание зевнуть – накануне долго просидела с книгой о приключениях древнего путешественника и его спутницы (ну и, разумеется, любимой им девушки), и крепко не выспалась.        – Звучит прекрасно, – протянул жених, когда в рассказе про столы с выпечкой и десертами в залах первого этажа дворца, украшениях и освещении Имперской площади и парка, и неких планируемых выступлениях артистов, музыкантов и специально обученных зверей с их хозяевами была сделана пауза. Принцесса Иларда на это просияла, довольно улыбнувшись, и заставив припомнить, что праздниками в династии Фамэ занималась именно она. – А может всё это великолепие состояться как–нибудь… Без моего появления? Ну там… Сказать, что у меня полно работы…        – Нет, не может, – отозвалась сидевшая справа от меня бабушка Карса, помешивая собственный напиток. – Это же не день Иларды или мой…        – Ну в прошлом году… – тон, совершенно неожиданно и несоразмерно с сидевшим напротив крупным мужчиной, стал мягким, вкрадчиво-ласковым… Однако пожилая женщина строго взглянула, приподняв бровь.        – В прошлом году тебе удачно случилось в этот день не быть в Дариане. Но коль скоро в этом году виновник праздника дома – то хотя бы показаться и присутствовать на праздничном ужине придётся. Туда, к слову, собирается вся Имперская знать, что недалеко от столицы в это время… – обращено было, скорее, это уже ко мне, и женщина как раз глянула, внимательно, но довольно приветливо и ласково.        – Ты же понимаешь, насколько это не вдохновляющий аргумент? – хмыкнул, но всё столь же мягко, Арэн, вздохнув.        – А надо, – отрезала леди, возвращаясь к завтраку. Я, с некоторым недоумением слушавшая беседу, про себя выругалась, сообразив, о чём шла речь.       Впрочем, год назад в это время мы с самирами были в пути и я обреталась под надзором в «гостинице», и видеть празднования или, тем более, принимать в них участие, не могла никак, да и потом как–то дата появления на свет молодого правителя прошла стороной. И, старательно изображая совершенно спокойный и незаинтересованный вид, вслушалась в последовавшую короткую перепалку брата и сестры, насколько рьяно первому следовало поучаствовать в собственном празднике, пытаясь выловить точный день. Это удалось, и пришлось мысленно снова ругнуться, поскольку на то, чтобы подобрать подарок и подготовиться, оставалось меньше недели. И ситуация порядком усугублялась тем, что я совершенно не имела ни малейшего представления о подходящем даре… Вслед за этим осознанием пришло и другое, что, даже будучи помолвлены, знакомы мы были мало и всё ещё довольно поверхностно.        За этими размышлениями я ощутила на себе чуть лукавый, изучавший внимательный взгляд, и подняла глаза, встретившись с чужими, тёмно–карими, в глубине которых блеснули насмешливые, показалось, искорки. С суровым, сдержанно–невозмутимым образом на приёмах и деловых встречах прежде это совершенно не вязалось. Как, впрочем, и поведение во время уже небольшого ряда других встреч аккурат после третьего условия науров. Тогда, начиная с разговора о должном предложении и вопросов о браслете, воспоминаний, мучивших с самого возвращения, приоткрылись совершенно иные грани молодого правителя Никтоварильи. Не императорские, человеческие. И даже совсем лёгкого их проявления было достаточно, чтобы понять, что дружил он с признанным (в узком кругу, конечно) язвой Бэнджамином неспроста. Хотя такой же любовью ввернуть колкость, как самир, Арэн не отличался, но ехидство было присуще и ему. И весьма немалое. Впрочем, первые проявления ведь случились ещё в пресловутой поездке в Брилльдж, после встречи с Полуночными. Тогда довольно нелепые мои реплики, при попытке поправить положение делавшиеся ещё более странными, его позабавили. Но позже, в столице, при куда более редком общении, уроках магии с Тионием, новых знакомствах и разнообразных делах это несколько подзабылось, как и загородная прогулка и отдых в резиденции Илли. А зря.        Но сейчас, встретившись взглядами, я изобразила как можно более невозмутимый вид, на всякий случай проверив уже привычно скрывавшие мысли чары. Но нет, казалось, наложены они были правильно и прочитать позорные измышления, как и главное что найти в подарок за несколько–то дней человеку, у которого была целая Империя, сам виновник не мог. Не мог же?.. От мыслей, какие глупости приходили мне и прежде в голову в присутствии мужчины, начиная от всяких новых неудобных туфелек и заканчивая не самыми приличными в светском обществе, хотя вполне для тела естественными, желаниями и проблемами, щёки окончательно заполыхали, вместе с ушами. Арэн, совершенно невозмутимый, в ответ на это немного лукаво, но приветливо, улыбнулся, и вернулся к разговору с сестрой и Тио, поддерживавшим мнение тётушки, что появиться на празднованиях собственного Дня Именин мужчине следовало побольше. Карса была с ними солидарна, Ладар, вновь завтракавший с нами, от собственной позиции воздержался, и тёмно–карие глаза жениха вновь скользнули на меня.        – Ты тоже с ними согласна? – вопрос привлёк внимание и всего остального семейства, и от пристального взора пяти пар глаз стало немного не по себе. Нечасто, и обычно не с самыми лучшими намерениями взирали прежде полдесятка находившихся настолько близко людей. После бегства из Гвенто–Рокканда. Но, аккуратно промокнув губы салфеткой, чтобы растянуть время, я отозвалась:        – Я не уверена, что достаточно близко знакома с имперскими протоколами на подобный случай… Но, полагаю, Арэн имеет право ограничиться обязанностями, предписанными ими, – Илли возмущённо сопнула, порываясь что–то сказать, Карса едва заметно приподняла бровь, Ладар кашлянул в собственную салфетку… Зато жених торжествующе улыбнулся, гордо глянув на остальных, и, сопровождая реплику поднятой рукой, с немного игривым пафосом, заметил:        – Моя девочка! – на это Сайрау закашлялся ещё сильнее, принцесса Никтоварильи осеклась на полуслове, а вот бабушка скрыла смешок за салфеткой, впрочем, Тио даже прикрыть его не удосужился. Мои же глаза от такой фамильярности и уже откровенного баловства, что окончательно не вязались с порождённым прежними встречами образом, округлились, и слова в голове упорно отказались формулироваться даже на родном вэрраке. – Протоколы подразумевают участие в достаточно небольшом списке официальных событий и ужине. Так что… Ты выиграла мне немного свободного времени, – пояснил Арэн, озорно подмигнув и улыбнувшись. И почему–то вспомнился от этой улыбки горьковатый табачный привкус на губах.        – Разве это мой выбор?        – А разве могу я пойти вопреки решению собственной избранницы? – вопросом на вопрос, но с откровенно шутливыми огоньками в глазах, отозвался мужчина. – Хотя тебе я мог бы посоветовать обязательными торжествами не ограничиваться, в Империи это два дня всеобщих выходных, бывает довольно… Весело.        – Обязательно поучаствую в празднике, – мило улыбнулась я в ответ, возвращаясь всё же к десерту и лёгким, пустячным светским беседам с дамами…              ***              Гениальных решений по поводу подарка найти не удалось, но, пообщавшись об этом с подругами, Бэнни и на всякий случай Карсой, немного расспросив о том, что обычно присматривали Арэну они и чем он интересовался, кое–что всё же принцесса Оринэи приобрела, как и новое, красивое платье из дорогого салона от лучшего столичного модиста (где мы с Элиа для торжественных случаев и светских выходов обычно и «обшивались»), и оставалось уже только дождаться самого праздника. Выяснилось, что начинались торжества за день до самого Дня Именин, длились примерно три дня, но первый из них не был выходным, и подразумевал как раз важные встречи, визит в Храм и прибытие высоких гостей. Сам Император же обычно в этот день общался и с народом, посещая лекарские дома, школы, гильдии или торговые улицы. И вновь вспомнилась уже смутная и немного подзабывшаяся поездка в Брилльдж, когда оказалось, что с людьми жених общался лично, не через свиту, и, более того, подобные выезды и прогулки очень привечал… Это напоминало отца, тоже совершенно не чуравшегося собственных подданных, но всё же отличалось – в силу возраста ли, или характера, Арэн, казалось, любил общение менее формальное, довелось даже услышать, что похаживал в «людские», и сам в какой–то мере тяготел к обычной, простой жизни…        В этот день довелось познакомиться ещё с доброй парой десятков представителей Имперской знати, посетить Храм вместе с членами семьи Фамэ и близким окружением (хотя посмотреть на Императорский кортеж собрались многие дарианцы, что явно не слишком–то утруждались работой, и я кожей ощущала множество пристальных любопытных взглядов). Арэн как раз решил посетить Городской Лекарский Дом, тот самый, где летом случилось покушение, пару гильдий и казармы, и в лечебницу удалось напроситься с ним. Правда, там мы и разделились, и остаток дня заняли хлопоты с больными, общение с приятелями–лекарями и чай с долгим разговором о магии с добрым знакомцем, Целителем Буко. Встрече старичок очень обрадовался, как и помощи, которая, по его словам, Целителю нужна была всегда, подчас и просто как другой взгляд и возможность побеседовать и обсудить различные вопросы. А за душистым травяным чаем с мёдом и булочками из кондитерской Халнира Бэрку старший приятель щедро делился опытом, прочитанными книгами и расспрашивал о моих собственных, пусть иногда и до сих пор весьма наивных, открытиях в Целительстве…        И, насладившись хорошей компанией и принеся людям немного пользы, вернувшись во дворец, я с удовольствием скоротала вечер с книгой и цветами, присланными вечером от имени жениха с запиской, что он очень ждал встречи на следующий день и был рад, что в этот год проводил его в столь приятном обществе. Букет из зимнего сада дополняла корзиночка со сладким, ставшая приятным дополнением к чаепитию и чтению…        А вот следующий день был уже более любопытным – накрыли на первом этаже дворца столы, угощали вкусностями в том числе и слуг, по словам Ниэни, на кухне выбор оказался ничуть не меньше (и не хуже), играли музыканты, показывали фокусы и выступления маленьких собачек и кроликов, получавших за таланты лакомства и порцию ласки и любви… У животных собирались стайки молоденьких и уже не очень девушек и детей… И, неожиданно, выяснилось, что во дворце ребятишек обитало не так уж и мало. Со зверьками играл и Тио, и на лице мальчика сияла самая настоящая, искренняя детская улыбка. Более того, пасынок даже продемонстрировал пару трюков с одним из питомцев – тёмно–серым большим и очень ласковым кроликом Фэро.        Трюки были несложными, и залюбовалась я больше ребёнком, сейчас совсем похожим на обычного мальчика его возраста, страшно гордым успехами зверька, когда предплечья коснулись чьи–то тёплые, чуть шершавые, большие пальцы, заставляя поднять глаза, оборачиваясь. Арэн с интересом наблюдал за юным кронприцем и зверьками, с отеческим теплом улыбнувшись Тио, и взгляд мужчины скользнул на меня, а пальцы мягко, в полном следовании правилам этикета, вновь коснулись скрытого тонким платьем предплечья.        – Сегодня праздник для всей Империи, Ваше Высочество, – заметил низкий, густой голос с лёгкой хрипотцой, и карие глаза блеснули немного лукавыми огоньками. – Отрадно, что скромные развлечения столь прелестная леди сочла интересными.        – Скорее, мне стало любопытно, сир, что происходит в столь важный день во дворце, поскольку прежде не доводилось его застать, – изобразив лёгкий книксен, отозвалась я, поймав парочку завистливых взглядов от знатных леди разного возраста. Видевших, что было очевидно, себя на моём месте. Вот только я изрядно сомневалась, что дамам захотелось бы того же, если бы они узнали все события, тому предшествовавшие…        – В таком случае, не соблаговолит ли прекрасная леди составить мне компанию? – едва заметная тень улыбки на тонких губах, заставившая в ответ невольно улыбнуться.        – С большим удовольствием, – ещё парочка неприветливых взглядов холодком прошлась по коже, но подставленный крепкий мужской локоть неуютное ощущение развеял, и путь мы продолжили уже вдвоём, под руку, покуда Арэн рассказывал о предлагаемых угощениях, прежних празднованиях, его и предшественников, здоровался с расшаркивавшимися господами и дамами в дорогой, парадной одежде, часть из которых мне была уже знакома, но со многими пришлось обмениваться взаимными любезностями… Я засмотрелась на фокусника, одаривавшего девушек и женщин неведомо откуда появлявшимися цветами (впрочем, возможно, то был не фокусник, а волшебник), и скорее ощутила, нежели заметила, улыбку на немного обветренном частыми поездками верхом лице. И едва ли заметила, как в руках оказалась тёмно–розовая большая роза, с лёгким ароматом… А фокусник улыбнулся и обратил внимание на другую, немолодую, леди с высокой причёской…        – Я знаю, что ты не любишь розы, но, увы, кажется, это всё, что есть у сударя, – тёплые пальцы скользнули по кисти, мягко, чуть шершаво, заставляя невольно аккуратнее сжать тонкий стебелёк. И вновь уловить мысль, что на того мрачного, жестокого человека, что рисовался в голове до прибытия в Дариан, он и был похож, и одновременно нет. Ведь при всей мягкости обращения я своими глазами видела сейчас, сколь холодным и жёстким был взгляд на многих собравшихся… И наверняка свою роль играло то, что мысли большей их части Арэн мог видеть.        – Мне приятно, – тёмно–розовые, алые по краям хрупкие лепестки, маленькие, острые шипы… Чем–то вдруг напомнившие парк в Ориусе и розы, что посадили по желанию тётушки Айтари. Были ли они из Дукона? Было ли это проявлением её чувств к пропавшему тогда принцу Бэррану?.. Я почти не помнила этого молодого мужчину, отца Саата, но едва ли Айтари случайно произвела на свет его ребёнка… Это было политическим жестом, бесспорно, династическим браком, но отчего–то подумалось, что они, оба ставшие жертвами того нападения Рокканда, под маской варваров, любили друг друга. Как и я когда–то бесконечно давно, в другой жизни, была по–детски влюблена во взрослого, сурового, загадочного и в то же время озорного тёмного принца. Но с тех пор протекло уже много лет, и оба мы стали другими людьми… И в тот день, когда я впервые переступала порог Тронного Зала, встретились два незнакомца.        Из размышлений я вынырнула, когда поняла, что многоголосый гомон изрядно приутих, мимо пробежала торопливо служанка дворца с ворохом каких–то ярких тканей, а под ногами виднелись прожилки мрамора лестничного пролёта, уходившего наверх. И коридоры второго этажа, с приглушённым сейчас освещением магических и газовых ламп. Однако мужчина увлёк меня ещё выше, на третий этаж, и в крыло династии Фамэ, где располагались наши комнаты. Миновав открывавшие путь в крыло двери, украшенные большими резными орлами, большую часть времени, правда, и не запиравшиеся, мы прошли дальше, мимо закрытых жилых покоев и учебных комнат династии – для светских наук и для магических, и общей гостиной, где всё чаще случалось теперь завтракать или ужинать…        Но на сей раз путь лежал не туда, и не в мои комнаты, а в покои, расположенные в самом конце коридора, за двойной дверью, украшенной всё тем же красивым, большим резным орлом и вензелями. Самые большие покои во дворце, принадлежавшие… Моему спутнику.        Комнаты предваряло небольшое помещение, вроде коридорчика, с диванчиком, небольшим столом и парой низких шкафчиков. На диванчике сидел, пролистывая какие–то бумаги, и подняв голову при нашем появлении, самир в форме Отряда, с ярко–зелёным, довольно коротким хвостом. Увидев, кто именно заходил, парень сразу же подскочил, учтиво склоняя голову и приветствуя нас. И открыл ещё одну дверь, тёмно–коричневую, лакированную, пропуская в обитель Арэна. Дверь, едва мы оказались внутри и отошли на несколько шагов, тихо закрылась, оставляя нас наедине, поскольку слуг, на удивление, не наблюдалось… Вспомнилось, что Карлона почти постоянно окружали несколько человек из прислуги, помогавшие одеваться, а подчас и передвигаться, подававшие напитки, пробовавшие блюда… Чем ещё занимались эти люди, знать как–то не хотелось…        Взгляд невольно скользнул по стенам, украшенным гравюрами, парой пейзажей, портретами Императора Лихтэра Третьего, Императрицы Адны, красивой и довольно молодой ещё на вид женщины, с чуть округлившимся животиком, на которую очень похожа была Илли, семейный портрет четы с детьми, герб Империи… Всё тот же орёл, восседавший на верхушке местного, восточного дерева… Династия, неразрывно правившая страной с самого её зарождения…        Убранство гостиной в целом не слишком отличалось от прочих покоев дворян во дворце – камин, у которого стояли диванчик, кресла и кофейный столик, небольшой обеденный столик на двух–трёх человек в углу подальше (то, что он был обеденным, я решила, предположив, что рабочий наверняка был где– то в некоем «личном кабинете»), многочисленные шкафы, часть из которых была застеклена, и можно было увидеть вазы, фигурки, сервизы и просто посуду, судя по всему, преподнесённых в дар другими королевскими семьями, послами и подданными Никтоварильи – можно было разглядеть и диковинные, яркие тарелки и чайнички юга Верхнего Аррака, и пёстрых слонов, обезьянок и верблюдов, каких довелось когда–то увидеть во дворце Каора Мунго, и довольно мрачные, тёмные, серьёзного вида фигурки волков, медведей, даже драконов… Это, как я предположила, была уже работа мастеров Круга. Были и степные лучники, явно если не варварских племён, то не менее степных стран вроде Эмптии, и золотые и хрустальные кубки…        В других шкафах обнаружились книги, в дорогих обложках, на нескольких языках, по которым я бегло скользнула взглядом. Большая часть их была мемуарами видных деятелей далёких и не очень лет, книгами об истории, о культуре разных стран, о достижениях лекарского дела, об изобретениях… Книгами, посвящённым стратегии, искусству переговоров, вопросам казны и денег, торговли… Впрочем, понимала я только заголовки на наанаке и к собственному удивлению, на фаргаре, и кое–что из слов на фарсине, на котором была большая половина книг, что я успела рассмотреть.        – Признаться, я ожидал возмущений по поводу невинно мной убиенных зверей, – произнёс рядом низкий голос, и я, смутившись, обернулась. Арэн, здоровый уголок рта которого отражал лёгкий намёк на улыбку, наблюдал за мной, стоя у одной из двух выходивших из гостиной дверей.        – Не заметила здесь их чучела, – отозвалась было, скользнув по гостиной взглядом вновь, и тут–то разглядела и накидку, вроде одеяла, из шкуры, напомнившей лисью, и расстеленную у камина шкурку медведя. Довольно крупного медведя, тёмно–сливового, с отливом черноты, цвета. – Это тот, о котором рассказывал Тио?..        – Я пробудил глас совести, – хмыкнул мужчина, поймал недовольный взгляд, и ухмыльнулся ещё шире. Вновь, как и в Брилльдже, да и в заповеднике, возникало ощущение, что он играл со мной. Правда, не из желания высмеять, скорее это было именно игрой… И тому Арэну, что начал раскрываться после третьего условия, она была под стать…        – По случаю того, что у тебя день Именин, я воздержусь от колких замечаний и нравоучений, – не желая в этом состязании проигрывать в очередной раз, гордо задрала подбородок. – Я предпочитаю уважать соперника.        – А может быть… – вкрадчиво поинтересовался Арэн, – дело в том, что ты ещё ни одной нашей маленькой перепалки не выиграла?..        – Разве? А предложение?..        – А кто сказал, что я не решил немного подыграть капризам леди? – хмыкнул мужчина вновь, открывая дверь и пропуская даму вперёд в просторный кабинет. Длинный стол, ещё один небольшой в конце для самого жениха, ряд мягких удобных стульев и кресел, шкафы, всё так же с книгами, вазами, безделушками и гравюрами, карта Империи на стене, рядом с картой Верхнего Аррака и северной части Нижнего, отделённой от Сархара и Саммирса проливом… Геральдика Империи и семьи Фамэ… Большое окно, выходившее (едва ли не единственное во дворце) на набережную Кунги у дворца и саму реку…За столами и креслом с высокой спинкой, принадлежавшим явно хозяину покоев, стоял большой стеллаж с ящичками, книгами, свитками и папками, почти во всю стену. Именно туда–то меня и провели, позволяя увидеть небольшое пространство кабинета, с плотно завешенным гардинами окном, ведущим на плац, и…        Верстак, с аккуратно убранными сейчас инструментами, большую часть из которых я не знала. Щёточки, кисточки, зубила, молоточки и один Трингул знал, что ещё, прочный кожаный фартук с нагрудником на крючке рядом, в самом верстаке многочисленные ящички… Пара закрытых шкафчиков, низких, рядом, корзина для мусора, аккуратно сдвинутая в угол…        Но внимание привлекли отнюдь не они, а полка у верстака, на которой были любовно расставлены несколько мраморных фигурок. Умывавшийся тигр, драконица с яйцом, деревенская девушка с крынкой в руках… Весьма узнаваемые, хотя и с по–разному проработанными деталями, самой тщательной и усердной работой показалась драконица. А рядом с ней, чуть вглубь полки, стояло аккуратное гнёздышко с какой–то птичкой внутри… Рука осторожно потянулась к фигуркам, но мужчина, перехватив взгляд, видимо, сам снял гнездо. Как оказалось, внутри были фигурка орлицы и пара яиц. Все вырезаны по отдельности…        – Это… – медленно начала я, внимательно изучая фигурку, робко взяв в руки.        – Это планировалась ты, да.        – Читаешь мысли? – но возмутиться не то, чтобы удалось, слишком живо вновь выплыл в памяти мраморный орёл, что много лет назад уехал со мной в Минаур. Там, после пожара в домике, он и остался, то ли сгоревший, то ли просто затерявшийся на пепелище… А может и украденный, как связующая ниточка с жизнью до…        – Не моя вина, что они открыты, – мягко забирая фигурку, отозвался спутник.        – Тот орёл… Это ты, да?        – Я сделал или он обозначал меня? – пальцы скользнули по щеке, убирая за ухо подвитую прядь.        – А ответ будет разным? – почему–то то, чему полагалось быть усмешкой, оказалось улыбкой, с лёгкой, грустной и светлой иронией.        – Нет. И то и другое – ты права… – губу пришлось прикусить, сдерживая навернувшиеся на глаза слёзы…        – Он… Потерялся, в Минауре, я его честно берегла… Но там был пожар…        – Ей уже тринадцать лет, думаю, ещё немного она своего орла подождёт… – улыбнулся мужчина. – Но поскольку сегодня мой день, я решил ненадолго удрать от этих пафосных сложных лиц в обществе столь милой леди… И решил, что тебе понравится…        – Вот сейчас я сделаю пафосное сложное лицо, – сквозь слёзы пригрозила, невольно улыбаясь. – Ты… Давно этим увлекаешься?        – Ещё со школы магии…        – И орлица высиживает яйца четырнадцатый год?.. – прищурилась я.        – Вот такие вот чудеса, а что, оно не так происходит? – развёл руками Арэн с видом не сделавшего задания школьника, заставляя слёзы смениться смехом. – Позволишь угостить тебя фужером вина взамен на маленькую беседу наедине?        – С удовольствием, – улыбнулась, возвращаясь следом за огромной фигурой жениха в гостиную. Мужчина помог, весьма галантно, усесться на диванчике у камина, отошёл к закрытым шкафам у одной из стен, извлекая откуда–то бутылку из тёмного стекла, пару чистых, аккуратных хрустальных фужеров и небольшую жестяную коробку, круглую. Всё это отправилось на столик у камина, аккурат между диванчиком и креслами, как и небольшая вазочка с зимними яблоками чуть позже, и Арэн наконец сел рядом. Легонько шевельнул пальцами правой руки, один из которых украшала печатка из тёмного металла, откупорил бутылку, быстрыми, уверенными движениями, и наполнил оба кубка. Ещё одно, лёгкое, движение пальцев, брошенный в сторону камина взгляд, и по заботливо подготовленным дровам и углям весело заплясало пламя.        – Не скрываешь, что ты волшебник? – проследив за действиями мужчины, нарушила тишину и лёгкий треск поленьев я. От огня пошло приятное тепло. Но ладонь, потянувшуюся к кубку, согрело совсем иное – широкая кисть, крупная, аккуратно сжавшая пальцы.        – Для тебя это не тайна, а больше здесь никого нет, – едва заметно улыбнулся жених.        – Но я до сих пор не знаю, какой у тебя дар. Только о чтении мыслей и магии крови, – щёки немного горели от близости Арэна, внимательного глубокого взгляда тёмно–карих глаз, тепла его кожи. Но всё же неловкости наших попыток пообщаться, как в дороге в Дариан из Брилльджа, или встреч уже во дворце, поубавилось, оставляя только странное смущение, охватывавшее в присутствии тёмного правителя.        – Как я уже рассказывал, крошечные искорки Целительства, но скорее связанные с кровью, магия воды, хотя она тоже развита не так уж хорошо. Ну и собственно вот, обычные дела, разжечь свечу или подготовленный камин, смахнуть пыль с фужеров…        – Защитные, боевые… – медленно протянула я. Вспомнились какие–то обрывки, услышанные во время путешествия, о том, как роккандцы и настоящие варвары в ужасе бежали от тёмных, от их магии и стали оружия.        – И это тоже… Но, опасаюсь, не готов удовлетворить твоё любопытство в полной мере, – покачал головой Арэн, медленно поглаживая пальцами мою кисть.        – Потому что большая часть твоего дара – тёмная сторона магии… – скорее не спрашивала, а продолжила недосказанную мысль я. – И ты считаешь, что мне она может показаться неприглядной…        – Скорее даже… Не это. Боевые чары, которыми я владею, мне не к кому применять во дворце. Мы не на поле брани, всё же, да и я предпочитаю старую добрую сталь.        – Огромный двуручный фламберг…        – Не только, – пожал было плечами мужчина, и взглянул на меня. – Ты помнишь?        – Я видела у Наруса твой портрет, с фламбергом… Я, кажется, это упоминала… Тогда мне показалось, что я тебя знаю, но не могла вспомнить, откуда. Ещё спорила с Файги, ехать ли в Никтоварилью, сомневалась… Долго. Да что уж, не хотела… Но потом, в Дариане, на аудиенции, когда я передавала бумаги, я убедилась, что мы знакомы…        – Мы следили за твоим путешествием, – заметил в ответ Арэн, и тёплые пальцы мягко скользнули выше, к запястью и краю тонкого, полупрозрачного рукава. – Хотя, признаться, когда ты сбежала, я было подумал, что ты отправишься сразу в Империю… Не знал, насколько сильно пострадали твои воспоминания. Но вы встретились с Фэрном, он сообщил нам из Саюта, что он с тобой и куда вы намеревались пойти…        – Тому самиру у ворот? – прищурилась я. Арэн пожал плечами, уклончиво. – Он там был не один?        – Ну кто же отправляет шпиона одного? – поднял бровь жених. – Конечно, у нас целая сеть в Рокканде, а в Оринэе особенно.        – Но я попалась ещё в королевстве…        – Мы присматривали за тобой, но не шли в твоём отряде. В первый раз ближайшие наши ребята находились у соседней деревушки, хотя вытащить тебя из гарнизона они Чёрной Свободе помогли, а вот потом уже за вами отправился маленький хвост, правда, в Наургане чуть не потеряли.        – В Минауре приключилась одна… История… – начала я, изучая лицо мужчины. Тот невозмутимо пригубил вино из своего кубка, второй рукой поглаживая моё запястье.        – Ладно, не думаю, что это ещё серьёзная тайна, – хмыкнул он. – Наши. Хотя им не предполагалось показываться тебе на глаза, да и с Фэрном ребята скорее обменивались посланиями.        – Ну, мы с Эс вляпались не в самую приятную историю, было плохой идеей играть с незнакомцами… – пожала плечами я. – Так что я вашим парням весьма признательна. А что касается тёмных сфер магии… Конечно, как Целитель, а эти чары считаются светлыми, я должна осуждать и не слишком высоко ценить подобный дар, и так и было… Но… – я сжала в руке ножку фужера, прикусив губу. Не понимать и не знать этого он не мог, но признаваться вслух всё же оказалось, даже спустя месяцы и уже годы после побега из Гвенто–Рокканда, к тому же человеку, что видел и знал меня ребёнком, и позже, взрослой, с иной стороны, непросто. – Но после того, как я сбежала из Гвенто–Рокканда… Было много разного. В том числе стычки с роккандскими воинами и магами… И я убивала…        – В бою не так много вариантов, Алеандра, и я сомневаюсь, что тебе это доставляло хоть какое–то удовольствие, – совершенно спокойно, невозмутимо отозвался Арэн. И я понимала, прекрасно, что в сражениях, в которых он участвовал лично, от его руки тоже погибали. Да и список там, явно… Был подлиннее моего. – А в таком случае, говорить о том, что ты злодейка, нельзя. Да и… Злодей – это титул, его надо «заработать».        – Не всех в бою, – пальцы чуть сильнее сжали прохладный хрусталь. – Точнее, почти всех, и выплески Тёмного Целительства тоже случались при стычках… Но… Я убила Наруса, Арэн, – почти выдохнула, вновь прикусывая губу. Об этом, кроме нашего небольшого отряда, я едва ли кому–то рассказывала. Но мужчина лишь чуть склонил голову, мягко обняв за талию одной рукой и привлекая немного ближе, так, что колено коснулось его бедра. И шепнул, касаясь губами мочки уха, склонив голову:        – Я знаю. И в той ситуации ты поступила неожиданно, но верно. Ты, думаю, прекрасно понимаешь, что он хотел сделать.        – И всё же это было именно убийство. Вполне… Намеренное. Я подлила каррам в его кубок. Действует и правда очень быстро.        – Ирония этой ситуации, для меня, в другом. Мы довольно долго искали способ подобраться к Нарусу и попытаться его убить. А вот ты сделала это почти случайно, – всё так же, горячим дыханием согревая ухо, отозвался мужчина. По коже, уже подзабытыми ощущениями, прошла, медленно, мелкая дрожь, тёплой волной, от мочки по шее и вниз, по плечам и лопаткам… Сладко отозвавшись ниже, гораздо ниже…        – Убить Наруса? Зачем? Он был столь важной фигурой в секте?..        – Он был главой Внемлющих Истине… – хмыкнул Арэн, проводя носом по моей щеке.        – Что?! – подобные новости заставили широко распахнуть глаза, уставившись на мужчину. Слишком сейчас близкие глаза блеснули немного лукавыми, немного пугающе–завораживающими тёмными огоньками. – Но… Карлон…        – Карлон, конечно, очень хотел занимать это место, и занял… но до отравления Наруса главным сектантом был не король Рокканда. И твой каррам среди Внемлющих породил разногласия, раскол… А затем и распад… Видишь ли, Нарус видел своим преемником одного из магов Минаура же, действия предпочитал неспешные, выверенные… Дипломатические, если так можно сказать. Он, как и его по меньшей мере предшественник, тот, кстати, имел корни из Галдрии, но потом перебрался в Минаур, медленно, изнутри, отравляли страны, и не могу сказать, что их путь был так уж безрезультатен. Вон во что превратился Рокканд, а первоначально это заслуга Наруса и его помощников, именно они вовлекли в секту тогда ещё принца Карлона. Но, – Арэн вновь пригубил вино и мягко забрал из моей руки так и не тронутый кубок. – Их действия сопровождались куда меньшими реками крови. Так… Ручейками… Хотя их я всё равно хорошими людьми, своими друзьями и теми, кому стоит подражать, не назову, Стражи начали изучать и пытаться искажать их чары или разрушать уже они. Карлон просто более решителен, кровожаден и рвётся к власти над другими, и чем больше этих других, тем лучше. По нашим сведениям, он и самого Третьего Творца хочет подчинить. И с этим весьма кровавым подходом оказались согласны отнюдь не все Внемлющие, после отравления Наруса они, насколько мы знаем, раскололись по меньшей мере на два течения. Но все они – одного покроя.        – Если он был… главой секты… то почему тогда он был без… подручных? Его никто не охранял, я спокойно ушла, когда отравила его… Даже карту украла, ту, что отдала тебе на первой встрече… – вспоминая тот визит к бывшему наставнику, глянула на Арэна я.        – Когда ты уходила, прикрыли наши, притормозили защитные чары… А один… Это вызвало вопрос и у меня, но могу предположить, что он тебя крепко недооценил, помнил, как ученицу Минаура, безобидную наивную девочку, которой убрали воспоминания, и не знал в полной мере, на что ты была способна на момент, когда ужинала с ним. К тому же, подозреваю, им с Карлоном явно не хотелось, чтобы слишком многие даже в Братстве Внемлющих знали о тебе и истории с твоей дружбой с Каэрри… – я, слушая эти рассуждения, кивнула в знак согласия. По меньшей мере, частично это объясняло некоторые случаи везения во время нашего путешествия и то, что после отравления Наруса я довольно легко сбежала из Минаура. И, казалось, мою причастность никто не заподозрил.        – Знаешь, я этого никому не рассказывала, кроме друзей, – заметила я, на что Арэн едва заметно, и куда более открыто, чем раньше, улыбнулся.        – Я и правда тебя ждал, и не мог не интересоваться твоим путешествием, – вновь проводя носом по моей щеке. – И не могу сказать, что в случае Наруса так уж тебя осуждаю. В лучшем случае, ты бы пришла в себя уже в Гвенто–Рокканде… А в худшем…        — Это объясняет, почему у Наруса было подобное письмо. Карлон, вероятно, отчитывался, – говорить о походе и обнаруженной карте, правда, становилось всё труднее. Слишком отвлекало и то, что мужчина обнимал меня, и сама его близость, и лукавые огоньки в тёмных глазах… И терпкий, хвойный запах туалетной воды, хорошо уловимый вблизи… Губы сами собой чуть приоткрылись, словно приглашая другие, с чуть табачным привкусом… И приглашение это было принято.        И как–то совершенно незаметно для себя я оказалась у мужчины на коленях, горячие, сейчас с нотками кофе, губы изучали мои, ладонь медленно скользнула, через тонкое, подобранное по случаю праздника, платье, по бедру. И в гостиной, несмотря на то что была зима, вдруг сделалось как–то слишком жарко, от прикосновения горячих, сильных рук, медленно поглаживавших талию, бёдра, перебиравших волосы… Губы скользнули ниже, по шее к ключицам, заставляя дыхание напрочь сбиться и тело само податься ещё ближе, к откровенным, отнюдь не этикетным касаниям. Чуть ниже живота сладко, подзабыто уже, тянуло, и от этого в голове рисовались не самые целомудренные сцены, и пришлось прикусить губу, чтобы сдержать невольный стон. Действия Арэна, хоть и весьма далёкие ещё от близости, заставляли кожу пылать, словно в гостиной воцарился летний зной, и жар этот, вместе с томительно–сладким наслаждением, медленно разливался по телу, заставляя подаваться ближе к ласке, в которой вела отнюдь не я, едва сдерживая желание тихо застонать.        Но, когда обняла жениха за плечи, прижимаясь сильнее, поцелуи вернулись к губам, требовательные, умелые, уже не скрывавшие, как и продолжавшие медленно поглаживать по спине и бедру ладони, желаний мужчины, заставлявшие скользнуть пальцами в короткие волосы, по шее, по плечам под тонким шерстяным мундиром, вступить в откровенную игру с чужими губами и языком, изучавшим, как–то слишком уверенно, мои... И напрочь забыть и о Нарусе, и о Карлоне, да и о многом другом, оставляя сейчас только нас двоих. И, с почти вернувшимися воспоминаниями из детства, это совершенно не казалось неправильным.        Сколько прошло времени, я не знала, но Арэн всё же, хотя явно не слишком охотно, отстранился, после короткого, довольно нежного поцелуя, помогая привести в порядок платье и поправляя собственное облачение. И, когда удалось восстановить дыхание, и я всё же допила свой бокал, и съела пару фруктовых долек, обнял за талию, кончиками пальцев скользнув по щеке.        – Составишь мне компанию на празднованиях?        – С большим удовольствием, мой Император, – уже по правилам флирта кокетливо глянув из–под ресничек и скрывая несколько ехидную улыбку за игривыми нотками, заметила я. Арэн хмыкнул, увлекая обратно в дворцовые коридоры, где, казалось, стало ещё больше людей, играли музыканты, разносили в залах первого этажа напитки и угощения слуги, выступали известные столичные маги, иллюзионисты, актёры, в парке и театр огня… И за проведённый в Империи год это были самые крупные празднования, что мне довелось увидеть…        Но до торжественного праздничного ужина, что устраивал для высшей знати, послов других стран и представителей различных гильдий дворец, было ещё далеко, и, немного пообщавшись внизу с поздравлявшими государя подданными и понаблюдав за развлечениями, Арэн попросил меня одеться теплее, пояснив, что нам вскоре предстояло принять (точнее, принимать–то надлежало ему, я выступала зрителем) небольшой парад столичной гвардии, Императорских полков, магов, состоявших на службе войск…        В Рокканде в дни Именин и воцарения Карлона на престоле празднования были роскошные, с множеством дорогих украшений, изысканными блюдами и напитками, парадными одеяниями важных лиц Империи, воинов из Священной Армии и городских гвардий, их маршами, показательными выступлениями во всех сравнительно крупных городах… И, как я понимала теперь, увидев своими глазами Оринэю и многое открыв заново, в Зелёном Королевстве в этот день проливались, вероятно, не менее показательные ручьи крови – прилюдные казни повстанцев, аресты, визиты роккандских чинов, воинов и Боевых Магов в оринэйские города… Вместо празднований (а оринэйцы и не желали бы хоть как–то восхвалять Карлона и его детище) Оринэю пугали и пытались заставить признать себя верной и покорной роккандской провинцией. Впрочем, пугали её и в любой иной день уже долгие годы, и разве что более жестоко и жёстко – в праздники Карлона. Но за этими роскошью, важными лицами и сверкавшими от золота и драгоценностей нарядами Карлона, его соратников и гостей не стояло ничего, кроме желания казаться богатыми, сильными и важными. Красиво, роскошно, возможно, и впечатляюще на первый взгляд.        Но когда роккандцы были с визитом в Дариане, слишком отчётливо было видно, как рьяно стремился подчеркнуть собственную важность этим внешним блеском золота, пудры и шелков Карлон, и насколько в этом не нуждались Арэн и его советники. И при этом в своей мрачноватой сдержанности производили они куда большее впечатление.        Парад, проходивший на Дворцовой Площади, для которого мы вышли на лестницу у дворца, день выдался для зимы в Дариане довольно тёплым и солнечным, оказался и впрямь довольно маленьким, скорее даже чем–то вроде скромного смотра. Но желающих поглазеть собралось прилично – кто–то выглядывал из окон дворца или выходил на маленькие балкончики, кто–то выбрался на лестницу, что вела к парадным дверям, или спустился вниз, к площади, да и вокруг той самой площади собралось не так уж мало горожан – большей частью детей и молодых дарианцев. Мы с бабушкой, Илли и Тио стояли у начала ступеней на небольшой площадке у дверей, под присмотром нескольких самиров отряда и ребят из стражи дворца из числа людей.        Прошли несколько одетых в чёрную, тёплую и торжественную зимнюю форму личных Императорских полков, суровые, уже не слишком молодые мужчины, пара десятков городской гвардии – в удобных, тёплых же одеяниях, с гербами Дариана на плащах, маги, служившие при войсках и оной гвардии – форма их порядком напоминала роккандскую, что так и лежала где–то в недрах моего собственного гардероба, только была полностью чёрной, с серебристой вышивкой, обозначавшей, как пояснила бабушка Карса, саму Империю и принадлежность этих магов и мастеров стали к различным видам войск или гвардии. Охрана дворца и лично Арэна, люди, под началом знакомого мне господина Алкира Дэмижэ.        Довелось увидеть девушек – прежде всего, среди магов, но после прошествовали, приветствуя государя, слаженным хором голосов озвучивая поздравления на фарсине и наанаке и получая напутственные слова в ответ, как и их предшественники, и девушки–воины, и из городской гвардии, и те, кто отвечал за сооружения, осадные орудия… И над площадью воцарилась тишина, казалось, каждый из собравшихся затаил дыхание, когда над дворцом нависли исполинские тени, три, медленно и плавно проплывавшие над столицей Тёмной Империи… Мои спутники, тоже притихнув, подняли головы, я последовала их примеру, и охнула, рассмотрев огромных, тёмно–серого и двух болотного цвета ящеров, чуть поменьше собрата, медленно, низко пролетавших над Дарианом. Над самым дворцом драконы поднялись выше, описали пару спиралей в воздухе, позволяя рассмотреть большие перепончатые крылья, хвосты, у тёмно–серого покрытый шипами, у зелёных с небольшими «рожками» на конце, выпустили в небо маленькие столбы огня, подальше от домов, в сторону Кунги, поднялись ещё чуть повыше, и резко пошли вниз, заставив площадь замереть на пару очень долгих мгновений, но над самыми крышами могучие ящеры выровнялись, издали приветственный рык и гордо, неспешно, улетели, заставив нас всех выдохнуть, провожая их взглядами… А вот меня, помимо восторга, радости и любопытства, подтолкнули они испытать и тоску – дракона не доводилось видеть с самого далёкого уже детства, и сейчас на огромные чешуйчатые тела, вытянутые немного морды и большие когти я смотрела со смесью горечи и восхищения, почти детского…        Но завершали парад, как выяснилось, не драконы – когда ящеры улетели на приличное расстояние, перед дворцом появилось два десятка облачённых в плащи, туники и узкие штаны самиров. С серебряными мельхианом, щитом и мечом на груди и спине. Под предводительством Бэнджамина, шедшего на шаг впереди остальных. Воцарившиеся было разговоры сделались немного тише, и взгляды были прикованы к небольшой группе медленно, от края площади к фонтану в самом её сердце, украшенному фигурами местных зверей и птиц, чеканивших шаг старших братьев людского рода. Яркие, различных оттенков зелёного, синего, красного волосы, собранные в туго стянутые хвосты, на удивление, не разбавляли общего мрачно–таинственного ощущения, что вызывали те, кто неспешно пересёк сейчас половину площади. Предшествовавшие драконам пешие и конные полки несли, помимо оружия, что преимущественно было алебардами, пиками и мечами разнообразнейших форм и предназначения, знамёна и гербы – своих войск и служб, самой Империи, Дариана и иных крупных городов...        Самиры, в форме которых, даже присмотревшись, я едва ли обнаружила отличия от обычной, что они носили всегда, ничего подобного при себе не имели, и единственным символом, сопровождавшим их, был знак самого Отряда на плащах и тёплых шерстяных туниках. И, тем не менее, их узнали – то, как тихо стало даже на лестнице дворца, как провожали их тысячи пар глаз, любопытных, неприязненных, насторожённых, одобрительных, не оставляло ни малейших сомнений. Хотя, скорее, узнали не самиров. Узнали тот самый мельхиан, скрытый, словно ограждённый, щитом.        Впрочем, присмотревшись внимательнее, я поняла и то, что большую часть из этих, как оказалось, трёх десятков, знала. Они стояли на постах во дворце, сопровождали Императора, семью Фамэ и теперь и меня, трудились в штабе на цокольном этаже, и открыто носили форму. Что, как я уже прекрасно знала (впрочем, и догадывалась ещё с Таунака), делали далеко не все парни из Особого Отряда. Вернее было бы сказать – очень маленькая их часть…        Группа, состоявшая из десятка рядов по три самира, остановилась аккурат напротив дворцовой лестницы, единым, почти мимолётным слаженным движением повернулась лицом к государю, и Фэрт вышел вперёд, оказавшись между своими ребятами и дворцом. Сложенная в кулак левая рука, согнутая в локте, приподнялась, в местном знаке чести и воинского приветствия, последовал лёгкий кивок головы, и над площадью, тихо, но при этом подавляя разговоры и перешёптывания, казалось, без труда, проплыл ровный, твёрдый голос самира, произнёсшего несколько фраз на фарсине.        – Собственный Его Императорского Величества Особый Отряд выражает глубокое почтение и поздравления государю Арэну Второму Фамэ в столь значимый для Империи день. Безопасность Империи – наша честь. Воля Императора – наш закон.        Арэн, низкий, густой голос которого разносился над площадью не хуже, принял поздравления, выразил признательность Отряду за верную службу, и три десятка сжатых в кулак рук, уже правых, коснулись левой стороны груди и взметнулись вверх, с прозвучавшим с даже несколько жуткими единством и слаженностью:        – Кандари ка Никто Варилиан Энрэа кэ Энр Арэн Умбрэн!        – Сэвэни даргу камтэ кэ аста рэи! – отозвался молодой правитель Империи, отвечая воинским приветствием Империи, и самиры, обернувшиеся, вновь словно по команде, хотя Бэнни не произнёс ни единого слова, разве что делал лёгкие жесты, малозаметные, к собравшимся на площади зрителями, вновь коснулись груди, высоко поднимая, следом, правый кулак. Выражая, предположила я, тем самым свою верность и службу Империи и её народу. И, вновь чеканя шаг, медленно, твёрдо, пересекли вторую половину площади, пока Арэн, голос которого усиливали чары, произносил короткую речь о собственной приверженности и служении Империи и её народу, интересам и старым союзникам, благодарил тех, кто в этот день поздравлял его и нёс добрые пожелания, надеялся, что будущее Никтоварильи будет успешным и процветающим, и он сможет принести вверенной ему стране пользу…        На этой, торжественно–важной ноте, под радостные возгласы дарианцев, мы вернулись во дворец, и вновь потянулись многочисленные поздравления, гости, новые знакомства и ближе к вечеру праздничный ужин, на котором, как и несколько ранее на помолвке, я сидела рядом с женихом, мило улыбаясь собравшимся. Сама чуть ранее, улучив минутку, преподнеся всё же свой подарок, в роли которого выступал набор новейших, тщательно проработанных и недешёвых карт и собрание, в несколько книг, описания периода правления Императора Лихтэра Второго, дедушки Арэна, тоже совсем недавно отпечатанное. Ничего другого придумать не удалось, и я готовилась уже сгорать со стыда, но мужчина, приняв всё это, улыбнулся, весьма искренне, обнимая за талию.        – Мне очень приятно.        – Не знаю, может, у тебя подобного много…        – В любом случае, – прямого ответа избегая, прижал палец к моим губам Арэн, – это твой подарок, и получить его мне приятно, – дальнейшие возражения прервал поцелуй, тёплый, опьяняюще–терпкий, после которого и пришлось покинуть укромный уголок в примыкавшем к Бальному Залу дворца помещении, вроде маленькой гостиной, и отправиться на праздничный приём, коему предстояло продлиться до глубокого вечера…