Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимых

      Манера Пиуэргурдрана то наведываться к людям по несколько раз за одну только неделю, то не появляться месяцами, что и происходило сейчас – наур не показывался аккурат с пресловутой встречи с роккандцами, – мне не нравилась никогда. И, как водится, именно в тот период он был всё более нужен. Я не ожидал ни того, что на ноту протеста отзовётся сам Карлон Мудрый, и лично прибудет в Империю, ни полученного позднее приглашения на свадьбу короля Саммир–Эа – пятую по счёту в его долгой жизни, а самиру минуло восемь десятков лет, не откликнуться на которую хотя бы поездкой Ладара или старшего члена Имперского Совета было бы слишком дурным шагом. Четвёртую свадьбу отец не почтил присутствием никого, кроме посла, что король Джэсамгу посчитал признаком недобрых намерений или желания оскорбить, но тогда удалось сгладить напряжение… Второго подобного поступка нашей стране могли не простить, а последствия самирского негодования прибавлять к проблемам не было ни малейшего желания.        Не радовали и некоторые странности поведения временной протеже, начавшиеся довольно внезапно, так, что их сложно было бы не заметить. Иларда несколько раз жаловалась, что новая подруга отклонила приглашения и даже почти не покидала пределы дворца, а в его стенах оринэйку сделалось невозможным куда–либо выманить. Поначалу значения этому я не придал, списав на случавшиеся у молодых девушек ссоры между подругами. Но позднее на то, что амари Алеандра стала держаться холоднее и свела общение только к урокам, посетовал и Тио, сделавшийся необыкновенно мрачным и подавленным. Вытянуть причину такой перемены настроения из сына оказалось непростым делом, но удалось, и тут–то и выяснилось, что принцесса Алеандра, дескать, совсем недавно и гуляла с ним в парке, и брала с собой в Лекарский Дом, они ходили в театр и она даже просто играла с Тионием вечерами… А две недели назад, как раз когда отказалась впервые от приглашения Иларды и бабушки, почему–то перестала…        Я сам и вовсе с достопамятной встречи в парке видел леди всего раз – она направлялась в ученические комнаты, аккурат, когда я покидал Императорское Крыло, и вся встреча заключалась в почтительном реверансе и приветствии, при котором девушка почему–то отводила глаза. Мысли оказались наглухо, прочно закрыты магией, что не могло не показаться столь же странным, как и всё её поведение…        И вот, уже третий день кряду, стоило только немного отвлечься от работы и прочих хлопот, в красках представлялось, как наур душил меня собственноручно, даже не применяя магию, когда перед столом Янтарного Кабинета выплыла из полумрака – горела только свеча у левой руки – высокая тень. Самиры–стражники мигом исчезли, побудив поднять глаза на пришельца и встретиться с блестевшим от пламени чёрными колодцами взглядом.        – Сир, смею надеяться, вы примете меня без предварительного согласования? – что–то в ровном голосе Бэнджамина показалось странным. Но я просто кивнул на кресло напротив, наблюдая за тем, как чары заперли засов, повинуясь мельчайшим движениям кончиков пальцев и взгляду гостя.        – Что привело тебя в столь поздний час? – уточнил я. – Разумеется, рад видеть… Но…        – У моего визита есть несколько причин, мой повелитель. Первая из них… Я вынужден отказаться от исполнения вашего поручения. Я не могу делать это должным образом и брать на себя подобную ответственность. Речь… О ваших указаниях относительно известной нам дамы…        – Я понимаю, о ком ты, – руки, лежавшие на краю стола, нервно дёрнулись, вызвав ещё больше вопросов. – Уже и сам хотел отменять поручение, полагаю, в этом больше нет необходимости, посему с моей стороны нет ни единого возражения.        – Дело не в том, что нет необходимости. Личные отношения и подобная деятельность не могут смешиваться, а у нас достаточно своеобразное общение.        – Не пояснишь? – это замечание не понравилось ещё сильнее, к тому же из всех нас Бэн славился лучшей выдержкой, но сейчас его волнение и какое–то мрачное, зловещее напряжение буквально сквозили вокруг нас.        – Ты мог догадаться или заметить, что мы подружились, и с моей стороны было бы нечестным контролировать и тем более осуществлять слежку лично. Я не могу быть объективен в полной мере.        – Заметил, – согласился я. – Но не возражаю, как видишь.        – Впрочем, – не обращая на мои слова никакого внимания, продолжал друг. – Не уверен, что мы остаёмся друзьями и я буду достаточно близок к ней для продолжения…        – То есть… – спросить я не успел, ибо вперился тяжёлый взгляд и последовал ответ, во многом прояснивший терзавший вопрос, почему Алеандра повела себя таким странным образом.        – Она узнала обо мне и Элиа. Как можно догадаться, герцогиню это… очень сильно потрясло.        – И как же она отреагировала?..        – Я задержал леди, поговорил, пришлось объяснить ситуацию и попросить молчать о случившемся.        – И она будет молчать? – рука дрогнула, полуосознанно сжимаясь в кулак, и с трудом удалось сохранить ровность голоса. Хотя повысить его сейчас, на мгновение, очень захотелось.        – Будет, у девушки нет доказательств, более того, я начальник Особого Отряда, дама неглупа и понимает, что скорее без веских обвинений она окажется на костре, а не я. Будет ли Алеандра общаться с нами, или нет, но в любом случае будет молчать, – криво ухмыльнулся Гранд–Мастер Фэрт, придвинувшись ближе к свету, впервые за долгое время вместо холодной уверенности излучая нечто, что у человека сочли бы уверенностью горькой. – Этого можно не опасаться.        – И что именно, дерзну спросить, она увидела, – удалось возобладать над неясными страхами перед последствиями, прежде всего со стороны Пиу, и перейти в наступление, которое, впрочем, большого эффекта на гостя не возымело. – Что вы делали?        – Я её целовал, – огрызнулся Волчонок, резанув из сумрака взглядом. – Не более того. Мы не переходим границы и тебе это известно, Фламберг.        – А начальник Особого Отряда, разумеется, не мог подождать до окончательного ухода Алеандры… – словно бы себе под нос отметил я, желая сделать нечто среднее между колким замечанием и красноречивым осуждением. То, что совершили друзья, едва ли могло хоть в какой–то мере быть оправдано – Алеандра, разумеется, не стала бы распространяться об увиденном, но вот причины внезапной замкнутости во многом прояснились. И если оринэйку потрясло произошедшее у герцога Фэрта в покоях, она вполне могла перенести подобное на всю знать Империи в целом, или, что было даже хуже, на народ… Учитывая то, чем прославились уверовавшие в Третьего Творца, ход рассуждений проследить было нетрудно, и были серьёзные подозрения, что именно это–то и вызывало, действительно, у девушки опасения… И сам факт покушения на её персону, разумеется, не оказать совсем никакого воздействия не мог, и я прекрасно понимал, что какие–то звенья, которые добавились в цепочку измышлений, мог не увидеть…        Так или иначе, Бэнджамина замечание вновь не задело, и усмешка самира стала шире, приобретая что–то странное для человеческого взгляда – я давно подметил, что откровенные, сродни людским, проявления эмоций у них чаще всего носили характер, подобный тому, что изображали на лицах не слишком талантливые скоморохи и уличные деревенские актеры – в них так и сквозило нечто наигранно–гротескное.        – Алеандра собиралась сменить платье, принести некоторые снадобья и немного отдохнуть, и мы были уверены, что она не должна была столь скоро возвратиться. К тому же с нами оставался Карру, и я попросил его проявить бдительность. Он тоже не предположил, что мы… поддадимся чувствам…        – И это мне говоришь Ты…        – Сир, леди Алеандра могла и вовсе не вернуться до утра, Карру, как мне разумеется, мог сам справиться в случае необходимости. Я был выбит из колеи случившимся и не сумел здраво воспринять то, что миледи слишком трепетно относится к призванию Целителя. Так или иначе, мой повелитель, признаю промах и полностью раскаиваюсь.        – Звучит красиво, но не могу не заметить, что мне очень не нравятся подобные осечки. И искренне надеюсь, что ты убедил даму молчать.        – Я знаю, что Пиу будет в гневе, если это выплывет наружу так или иначе, и Алеандра будет, при всей моей симпатии, молчать в любом случае, – жёстко отрезал мужчина, сидевший напротив.       Я прекрасно знал, что какую бы благосклонность друг не испытывал к человеку, впрочем, его расположение заполучали считанные единицы, он без больших душевных треволнений мог бы проявить себя с совсем иной стороны, увидеть Фэрта с которой было большим кошмаром для многих. Пожалуй, единственным исключением была лишь Элиа – я сомневался, порядком, что, случись таковая необходимость, он смог бы закрыть глаза на отношение к ней и выполнить долг подобающим образом. Ни Ладар, ни Карру, ни я, ни даже герцогиня Лайра Фэрт исключениями не являлись, и когда–то в молодости это порой внушало серьёзные опасения…        Став старше и получив опыт в роли правителя, которому в первые же месяцы пришлось нарушать торжественно принесённую присягу, ибо выполнять её по букве оказалось невозможным, и для блага самой же Империи от клятвы, которую приносили испокон веков многочисленные предки, пришлось нередко отступать, подобную жёсткую, на грани жестокости, циничность лучшего друга я оценил по достоинству … Личность более мягкая и менее хладнокровно способная забыть напрочь о личных привязанностях и неприязни место Гранд–Мастера в прошлом одного из самых могущественных Орденов в Никтоварилианской Империи и ранее Дариане–королевстве, а ныне – единственной в целой стране столь же высокого и независимого положения государственной службы, занять с таким же успехом едва ли могла бы… Прежний Гранд–Мастер, некогда лично покровительствовавший молодому талантливому сотнику, был в точности таким же, и даже в юности я понимал, что самира более расчётливого просто не знал. Однако же поистине глубоко и верно преданного покойному отцу – чем последнему удалось такое расположение заслужить, осталось загадкой.        – Хорошо, – заметил я сейчас, искренне надеясь, что ожидания бы оправдались, и проблем на головы всех участников небольшого грязного секрета Гранд–Мастера не прибавилось. – Это кое–что прояснило, я как раз размышлял по поводу странного поведения дамы, но не мог понять его причины.        – Полагаю, во многом это и есть причина… – кивнул Бэн, задумчиво играя с позаимствованным у меня гусиным пером. – Но не единственная. Леди, конечно, заметила, что мы с виду приличные дворяне, но на деле–то оказались… весьма странными. Но она выглядит достаточно разумной, чтобы понимать, что мы – не все по эту сторону Нерушимых. И нельзя сказать, чтобы покушение Ал потрясло так сильно, хотя она прекрасно понимает, что целью была не Элиа.        – К слову… Я знаю, что по итогам допросов ты подготовишь для меня отчёт, но хочу послушать сейчас, в приватной обстановке, от тебя лично.        – Достаточно обыденное и я бы сказал, бездарное, исполнение, но с претензией на тонкость и изысканность. – Самир немного помолчал, подбирая, видимо, слова, и продолжил, на глазах приобретая привычное невозмутимое состояние. – Если коротко описать, то миледи имеют обыкновение посещать несколько раз в неделю Лекарский Дом. Как в ходе обучения кронпринца, визиты наносятся почти еженедельно, так и самолично, у них сложились достаточно близкие деловые отношения с Целителем, который трудится там. В ходе посещений девушка, по нашим наблюдениям и как сама утверждает, достаточно часто выходит на прогулку в прилегающий к зданиям сад. Разумеется, он не охраняется, только огорожен забором немногим более роста высокого мужчины, например, сир, вас, – продолжал Волчонок, словно забыв о том, что Лекарский Дарианский Дом я неоднократно посещал самолично и эти нюансы мне были известны.        – Разумеется, они были осведомлены о её пристрастиях и тем самым, – когда Бэнджамин сделал паузу, дабы вдохнуть, заключил я, – дама дала возможность устроить покушение.        – Разумеется, в самом здании есть охрана – там, соответственно, два входа и одновременно в Лекарском Доме находятся два сторожа–старика в совершенно разных концах. Парк и вовсе не охраняется и относительно безлюден – там прогуливаются только больные и работники. Я бы устроил засаду в таком месте, даже попав впервые, но имея сведения об объекте, право, за пару минут. Исполнитель тоже, как сам утверждает, не слишком усердствовал. В общем, все карты были в руки.        – И какое же оружие было применено? – уточнил я, под долгим взглядом рассматривавшего меня друга.        – А вот здесь самое интересное. Обычное заклятие боевой магии, по сути, действие имеет сродни удару кинжала, если хорошо целиться, аккурат в сердце. Ну, если чары не собьет какая–то преграда, разумеется, привязку устроить можно, но парень не ожидал, что Алеандра будет не одна, и не стал утруждаться. Либо просто не умеет, что, в принципе, не имеет значения для дела, но мы это спросим на последующих допросах. Просто, но со вкусом, можно признать. Однако, в силу владения принцессы Алеандры чарами подобного рода на весьма впечатляющем уровне и наличия фамильных неосознанных щитов, к слову, явление любопытное и интересное, с моей точки зрения… Маскировка была столь великолепна, что девушка не должна была ничего заметить до самой последней секунды. Даже её дар… Очень тонкая работа и провернул её не нападавший – у него нет даже тени необходимых для подобного сил и умений.        – Вот как? – удалось только изобразить на лице нечто вроде кривой улыбки, мысли уже лихорадочно крутились вокруг недавнего визита Карлона и возможных врагов юной леди из числа придворных. Алый Тигр?        – Да, именно так. Могу отметить, что он оказался довольно разговорчивым на допросах, и уже сообщил имя того, кто накладывал маскирующие чары. Парень, кстати, один из актёров массовки в Императорском Театре, играл слуг, солдат, труппа говорит, довольно странный тип. И давно и прочно внял Истинам, в чём признался четырежды устно и письменно подтвердил показания собственноручно. Заказчика не знает, общался только с посредником…        – А кто маскировал?        – Член городской магической гильдии и он же посредник. Когда мы распутали чары, было подозрение, что он самир – не хочу преуменьшать людскую расу, но ваша магия немного грубее и прозаичнее. Оказалось, что милейший сударь чарван–полукровка, его отец был самиром. В настоящий момент сударя якобы нет в столице, но полагаю, что скорее разыщем не более, чем труп.        – Как быстро рассеиваются чары?        – Маскировка – сразу после того, как Алеандра бы скончалась, уверен, к моменту, когда девушку бы нашли – там много кустов, юноша два часа просидел в малиннике, дожидаясь, – и боевая магия бы развеялась и мы искали парня с ножом или кинжалом. Его научили, что и как делать, и, если бы наших ребят не было в тот момент в парке, он имел все шансы справиться с жертвой, но не научили выносить пытки даже хотя бы немного – раскололся в первый же подход, что не помешало поговорить ещё несколько раз, разумеется, но парень показывает одно и то же. Он бы не выдержал столько, обманывая, Фламберг, не тот типаж.        – Что вы с ним делали?        – Цел и здоров, но считает иначе – что мы применяли гарроту, дыбу, пару раз прошлись кнутом по спине и пробили руку гвоздями. На самом деле имеет два выбитых зуба – непрофессионально, но мы с Карру не сдержались в первый вечер.        – Могу тебя понять, – кивнул я, поднимаясь из–за стола, чтобы похлопать жилистое мускулистое плечо. – А Карру?        – Он любит Элиа как сестру.        – Хотя, по сути, это тебе следовало бы… А вот он мог бы не как сестру, – всё же не удержался от лёгкой шпильки, всё ещё внутренне обдумывая, как нехорошо сложилась ситуация с миледи Оринэйской и Фэртами. Волчонок, сверкнув глазами, обнажил в широкой улыбке белоснежные острые по–самирски зубы.        – Какой неизысканный сарказм, сир, право. Да, у нас наоборот, мы странная раса…        – Хорошо, с этой частью ясно. Актёр–убийца, забавно…        – Ему заплатили пять тысяч золотых червонцев. Сам он против Ал ничего не имеет и в глаза впервые в день покушения увидел, просто награда большая, а она – враг секты.        – Убить человека за… Милый тип, ничего не скажешь. Эль попыталась его задержать?        – Она прошла те же курсы, что обычно проходят девушки из простых сотен, и вполне способна задержать не слишком искусного преступника или мага, – мрачно кивнул Волчонок. – Но в тот момент это с её стороны было лишним, – рыкнул он, негромко, под нос, и ответа это замечание явно не требовало. Но я всё же попросил пояснить, что друг имел в виду.        – Там была охрана, и он даже среагировал, чары как раз отклонил. Во вмешательстве Элиа нужды не было. Что же касается заказчика, я более чем уверен, что это дело рук госпожи Вилайр герцогини Куафи Мэжрэ, либо супруга последней.        – Это было бы в её духе… Грандиозная задумка, – согласился я с ходом рассуждений Бэнджамина, вновь погрузившегося в странные, несвойственные ему раздумья. – Но, мягко говоря, нелепое исполнение…        – Госпожа Мэжрэ глупа, как пробка, но очень деятельна. У нас уже давно на заметке, с принцессой Алеандрой герцогиню связывают неоднократные казусы. Мы занимаемся делом во внеочередном порядке, но между нами скажу, что уверен в этом. К слову, возникали тут некоторые измышления о нашей высокородной гостье, и уверен, что у тебя были такие же. Я обдумал все события и подозрения… Нет, Арэн, она не компромиссная фигура, при всей спокойной реакции на покушение…        – Она вообще неординарная дама и реакция ей под стать, – усмехнулся я, пожав плечами. – А почему нет? – иногда его талант, даже не стараясь, читать мои мысли и угадывать их смущал не меньше, чем столь же частые совпадения наблюдений с размышлениями Ладара. Как выходило, что мы все трое нередко думали об одном и том же, было секретом, но в подвохе подозревать друзей в голову никогда не приходила ни единая даже шальная мысль.        – Потому что во время визита Карлона, мы к тому моменту общались уже близко, она плакала из–за страха перед ним, – голос понизился и стал глуше. – Ар, я вижу, когда человеку страшно, а когда он пытается это изобразить. Вот ей было страшно. К тому же всё это слишком тонкая провокация, просто удивительно вовремя… Связать с визитом Карлона с первого взгляда невозможно, прошло время, с другой же стороны – это самый удобный момент, чтобы в наших глазах опорочить Алеандру – что она причастна к случившемуся, и принимала участие в организации покушения на себя… Заставить нас счесть девушку компромиссной фигурой, у которой что–то пошло не по плану, и теперь она замкнулась, ибо не знает, как себя вести. У неё же сложится образ нас как врагов – тех, кто может причинить ей или делу вред. Чему мы с Элиа поневоле поспособствовали, и я сожалею о том, что ситуация сложилась таким образом – не могу сказать, как она всё это воспринимает сейчас и как изменится отношение со временем, но случай Ал обескуражил и напугал. Увенчайся дело успехом – парнишка–исполнитель бы всплыл под ближайшим мостом, и вся столица бы размышляла, что же такое случилось. Не увенчалось – тоже хорошо, она стала нас бояться, и не смогла это скрыть. И будет просто идеально, если и мы станем бояться нашу гостью, – прошуршала шерсть униформы и самир мягко, кошачьим шагом, приблизился к двери, поклонившись. – Им очень невыгоден ваш союз, Фламберг, и я понимаю, как они боятся, что он станет прочнее. Это всего лишь один их шаг, и провокация топорная и скучная. И я надеюсь, что в ближайшее время более тонких и интересных не случится… Засим позвольте откланяться, сир…        – Если пожелаете, я бы хотел видеть вас завтра вечером за чашкой чая, милорд, – отозвался я, намекая на возможность как поговорить без свидетелей о делах, так и пообщаться на более отвлечённые темы.        – Элиа уехала на несколько дней в Фарсин, посему я с радостью приму приглашение. Но, разумеется, вы сперва выпьете чай с принцессой Илардой, как ей обещали.        – Всё–то ты знаешь… – беззлобно буркнул я, измеряя кабинет шагами и отбрасывая лишние мысли прочь.        – У меня такая работа, – откликнулись из полумрака у двери. – Я должен знать всё, что происходит в жизни членов Императорской Фамилии, дабы оградить от возможной опасности…              ***               Полуночный не заставил себя долго ждать – следующим же днём после беседы с Бэном прямо передо мной, не успевшим толком проснуться, ранним утром возникло широкое морщинистое лицо с демонической ухмылкой и серыми глазами. Разлепив сонные веки, я сумел разобрать и очертания огромной, с иной деревенский домик, спальни, в центре которой красовалась не менее огромная кровать. Места на ней хватило бы доброму полудесятку меня, и было бы последним очень даже комфортно… Ножки мебели – шкафов, комодов, кровати, стульев и кушеток, столиков и канделябров, изображали орлиные лапы, только очень толстые и приземистые, скорее походившие на драконью конечность, нежели на птичью. Орёл красовался и на гобелене напротив – гордая чёрная птица на алом фоне, раскинувшая крылья и устремившая клюв прямо на того, кто смотрел на узор. Он чаще всего был первым, что я видел, просыпаясь, но на сей раз передо мной предстало суровое и гневное создание, без приглашения усевшееся на постель.        Перебарывая желание снова улечься в постель и крепко вздремнуть, я покосился на так и сидевшего в молчании нежданного гостя, уловив по лёгким изменениям взгляда и кривой усмешке, сменившей улыбку, кто именно посетил в такой неурочный час. Ничего другого не оставалось, и пришлось сесть, поправив пуховое одеяло.        – Доброе утро, Арэн, – соизволил нарушить тишину Пиуэргурдран, когда молчание уже начинало давить на виски. – Признаться, когда ты спишь, выглядишь весьма забавно.        – Что привело вас ко мне в такой час, Полуночный? – старательно выдавливая улыбку, проговорил я, покосившись на колокольчик для вызова камер–юнкера и одежду для завтрака и утренних процедур, сложенную на кушетке подле кровати – привычка давно сложилась одеваться, за исключением парадных облачений, самостоятельно.        – Я мог бы прийти и раньше, – взгляд прямо–таки пригвоздил к месту и окатил волной холода. – Или позже, но посчитал уместным не будить. Я имею несколько вопросов и некоторые сведения, которые, по мнению Матери, ты должен знать. Меня не смущает, что ты выглядишь неподобающе, это утро и я всё понимаю, мой юный друг, – продолжил наур, скрестив на груди руки. – Ты можешь оставаться там, где находишься, кланяться не стоит, кофе я не пью.        – Рискну предположить, что вас разгневало покушение на леди Алеандру Оринэйскую, которое имело место некоторое время назад? – вести себя так уверенно и спокойно, словно он явился не в опочивальню безо всякого предупреждения, а навестил в кабинете или в парке, было непросто. Но, впрочем, это было вполне в духе Пиуэргурдрана, и жизнь приучила и к более крамольным сюрпризам, и понемногу слегка ошарашенное состояние уступало место более разумному и холодному.        – Верно, я, в частности, по этому делу, – отозвался наур. – Но не только из–за него, более того, почему ты думаешь, что я зол? Я изучил ситуацию… Работа исполнителя была топорной донельзя, к тому же Алеандра сама предоставила леди Куафи – да, Арэн, она, но доказывать сие вам придётся самим, – возможности замыслить это покушение. Однако имей в виду, – оскалился мой покровитель и друг, – мы прощаем вас на сей раз, что совершенно не значит, что будем всегда. Ваша задача заключается в том, чтобы даже в такие минуты она была защищена. Если с ней что–то случится – это будет прямое нарушение Нерушимого Соглашения, и я лично накажу виновников. Алеандра – неплохой козырь в будущей игре, она пользуется нашим расположением и её участие в борьбе будет не лишним. Впрочем, это не главная причина визита, – махнул он тонкой, изящной как у франта, рукой. – Я только хочу напомнить, что ваша задача – обеспечивать безопасность дамы, и нас не интересует, каким образом, но, если вы не сделаете этого, не могу обещать, что мы не будем в ярости.        – То есть… – протянул я, изо всех сил стараясь совладать с желанием напомнить, что Нерушимый Договор не подразумевал, что за оринэйкой непрестанно следовала бы толпа охраны. – Она всего лишь козырь, и поэтому под вашим покровительством?        – Не только козырь, – Пиу наигранно и ласково улыбнулся и придвинулся ближе. – Я вложил в её рождение и спасение большие силы и надежды, и весьма к ней привязан, – улыбка стала шире и фальшивее. – Я здесь по другому поводу – во–первых, что вы такого натворили, что она так себя стала вести? И понимаю, что должно было произойти нечто неординарное, что так потрясло девушку… Во–вторых – как ты собираешься улаживать эту проблему? Мне не важно, как, но важен ваш союз во имя нашего общего дела, а если она так и будет избегать всех доверенных лиц, нам будет куда труднее. Более того, я наслышан о грядущем визите в Саммир–Эа и в связи с этим хочу дать пару рекомендаций и наставлений. И начну с самой неприятной новости, мой дорогой помощник и ученик, которую пока никто не знает. Твоя задача – сообщить это Сайрау, Фэрту и Танре – с последней ты встретишься на свадьбе Джэсамгу, она не может не посетить такую церемонию… – Пиу выдержал паузу, убедился, что я внимательно слушал, и медленно, негромко и холодно произнес: – Карлон нашел Сапфировый Страж в Долдэ, что на востоке Оринэи, и ему осталось найти из тех, что сокрыты там, только три Стража и два Ключа, – Полуночный повёл рукой, и шторы на окнах плавно задёрнулись, погружая нас в полумрак – занялось за стенами дворца утро. – Это недобрая новость, Арэн, которая насторожила Матерь и весьма озаботила меня.        – Я могу узнать подробности? – остатки сна тут же испарились. – Что делает этот Страж?..        – Сапфировый Страж – один из низших, тех, что сохраняют равновесие мира и проход в него, не позволяя чему бы то ни было извне попасть в Бартиандру, – поведал гость, голос которого, негромкий и властный, внушал мнимое спокойствие – Пиу часто пользовался такими приёмами, чтобы заставить выслушать без лишних эмоций и не прерывать. – Два ваших дня назад мы обнаружили, что он пропал. Разумеется, я понимаю, где он находится, но веских оснований обвинять господина Каэрри у нас нет, посему… Страж пропал, так или иначе, и мы не можем оставить такое происшествие без внимания. У меня есть для вас поручение, Император Арэн – ваши люди, либо союзники Империи, должны будут найти, забрать и доставить в Дариан три вещицы, позднее предоставлю сведения о том, где они и как выглядят. Они не в Оринэе, – предугадав вопрос, заметил он. – Один из них в горах Мискарта, тех самых, что сейчас не находятся ни в чьей власти, остальные южнее Зелёного Королевства, в Ретене и Рантии, добраться до них возможно. На карте, что предоставила леди Алеандра, указано местонахождение только двух из них, но достаточно точно, однако существуют определённые действия, которые помогут отыскать их без усилий. Я сообщу всё, что нужно, позже, – Пиуэргурдран прищурился, вновь позволяя окнам впустить свет. – Карлон, конечно, ничего не сумеет сделать, пока не соберёт всё, что ему нужно, и не осуществит требуемые действия, но с каждой такой находкой Внемлющие всё ближе к своей цели. Сейчас я скажу то, что тебе не понравится, – обычно такие предупреждения от него не поступали, и я порядком удивился, заслышав подобное. – Два дня назад, Арэн, Мать Барла впервые не смогла залатать трещину над Ориусом – тонкую, очень, он не сможет даже дыхание в неё провести, но это случилось впервые. Матери удалось лишь остановить расширение, но не закрыть.        – Что будет, – спокойный голос давался с невероятным трудом, и наур выгнул бровь, изучая меня взглядом. – Если Карлон отыщет все Стражи Прохода в Оринэе, что там есть, что тогда будет?        – Он получит достаточно Стражей, чтобы открыть вход, не в полную силу, но Алый Тигр сможет пройти… Впрочем, Высший Страж, что был захоронен под Ориусом, там уже давно не хранится, а ещё кое–что, что он тоже искал, было у него в руках, но он так и не понял этого…        – Я должен буду найти и оберегать эту… вторую вещь? – Полуночный отрицательно покачал головой.        – Нет, Арэн, в этом нет необходимости, ты должен будешь только помочь кое–кому другому её защищать, кстати, меня и поэтому интересует безопасность этой особы. Ключ к правильному обращению с некоторыми оринэйскими и не только вещичками постоянно находится при миледи Алеандре, хотя она едва ли в полной мере помнит, чем именно обладает. Ты должен будешь найти Стражи Прохода же, и один из тех, что позволяют Творцам пересекать Барьер, и, когда они будут у тебя, надёжно их спрятать и охранять не менее тщательно, чем уже тебе вверенные.        – Над Ориусом новая трещина, выходит? – не без невольного содрогания уточнил я, вспомнив бесконечно давно увиденные картины в небе над Зелёным Королевством. Больше десятка лет назад.        – Не просто новая, а так и не заросшая нитями Барьера. Тоненькая, но это дурное предзнаменование. – Пиуэргурдран чуть наставнически и немного недовольно кивнул. — Это то, что касается новостей борьбы с нашим заклятым другом. Что до визита к Джэсамгу – думаю, нет необходимости объяснять нюансы союза ваших стран, вы обсудите это лично – наука, магия, торговля, я бы рекомендовал уделить особое внимание вопросам союзничества в воинских вопросах – общеизвестно, что Саммир–Эа добился высокого уровня в развитии войска, обороны и Боевой Магии в особенности.        – Разумеется, Полуночный, – мысли, что враг добыл новые артефакты, затмевали все измышления о том, какие открывались перспективы при поездке в далёкое закрытое королевство на юге.        – А теперь расскажи, чем вы запугали кронпринцессу Оринэи и как ты собираешься это исправить.       – Я не до конца понимаю, Полуночный, почему девушка решила, что мы каким–то образом ей угрожаем, но, если у леди возникли подобные опасения, мне кажется, будет разумнее дать ей время, чтобы обдумать их.       – Хорошо, – по лицу наура было непросто понять, удовлетворил ли его такой ответ, но, не удостоив более вниманием, нежданный гость исчез, предоставив право начинать, раз уж сон больше не шёл, новый день чуть раньше, чем планировалось, и вновь задуматься над неприятными известиями про полученный Внемлющими, невзирая на попытки находить и прятать их раньше, очередной в их списке Страж…        Поездка была утверждена, послание королю–самиру о том, что я намеревался прибыть на часть церемоний, и оставаться до самой главной, непосредственно венчания, на золотистой бумаге с вензелями, перевязанной пурпурной тесьмой, с печатями, отправлено, как бы ни хотелось не ездить в такую даль ради всего лишь очередного обсуждения текущих вопросов торговли и обучения самиров Империи в Школе в Файэти, и, разумеется, участия в пятой свадьбе выдающегося чародея и правителя дружественной страны. Эти вопросы обсуждали наши Советники и послы, и, говоря откровенно, никакой необходимости в личной встрече не было.        Зато другая проблема разрешилась сама, поскольку ещё через несколько дней после визита наура оринэйка вновь начала проводить время с Тио, а вскоре и приняла приглашение бабушки и Илли посетить Императорский Театр, и общение её с нашей семьёй возобновилось. Настолько, что за неделю до отъезда в столицу Саммир–Эа леди даже посетила театральную премьеру о воцарении короля Орина и рождении Зелёного Королевства со мной, сынишкой и сестрой, получив приглашение в Императорскую ложу.        Приехали мы уже немного опаздывая, и первый акт сидели молча, наблюдая за сценой и игрой главной столичной труппы, разве что Тионий, проявляя воспитание и такт, поскольку оринэйку пригласил именно он, немного поухаживал за Алеандрой. Но в антракте Иларда удалилась в дамскую комнату и прогуляться, в обществе фрейлины, и Тио, поднявшись вслед за ней, кивнул мне и обернулся к Целительнице.        – Амари Алеандра, не угодно ли вам чего–либо? Я распоряжусь принести это, – перерывы между актами бывали в Императорском театре весьма продолжительными, но девушка отчего–то не выразила намерения покинуть ложу. И лишь мило улыбнулась в ответ, заверив, что ей ничего не хотелось и она собиралась оставаться в зале. И, стоило Тио уйти, вдруг немного порозовела и заняла чуть задрожавшие руки складыванием и раскрыванием веера.        – Я распоряжусь принести вам холодный чай, герцогиня Оринэйская. Уверен, он послужит чудесным средством от духоты, что воцарилась в этом прекрасном месте, – заметил за спиной спокойный ровный голос охранявшего в тот день нас лично Карру и послышались лёгкие шаги самира.        – Вы выглядите сегодня очаровательно, – спустя пару секунд молчания нарушил его я, – принцесса Алеандра, – язвительный голосок в голове девушки, мысли которой оказались неожиданно плохо прикрыты, не упустил случая заметить: «обычно ты выглядишь как страшная ведьма из сырой пещеры». Нас разделял во время спектакля Тио, но сейчас все, кроме стражи, оставили наедине, предоставив возможность лучше рассмотреть одетую в зелёное, с уже привычными растительными мотивами серебристой нитью по лифу, полупрозрачным рукавам и юбке, платье…        – Благодарю, Ваше Величество… Приглашение Его Высочества – большая честь для меня, я не могла позволить себе выглядеть неподобающе… – пробормотала оринэйка, в очередной раз сложив несчастный веер.        – Его Высочество искренне считает вас лучшей из своих учителей и близким другом. Такое его мнение особенно ценно для меня, поскольку Тионий крайне… вдумчиво подходит к выбору круга общения. И, как друг принца, Вы являетесь другом династии, смею уверить. К тому же, вызываете у нас самое искреннее расположение. Вы сдержаны, рассудительны, умны, но при этом весьма скромны, принцесса, – улыбнулся я, стремясь немного сгладить несколько неловкую обстановку. – Это редко в наши дни встречается среди дам знатного происхождения, к сожалению. К слову, как вы находите спектакль?        – Очень правдоподобно, – девушка бросила взгляд на занавес, скрывший сейчас сцену. – Оринэйские традиции показаны в деталях, Ваше Величество, и события соответствуют летописям, которые мне довелось читать в Оринэе и Таунаке. Хотя ряд расхождений, разумеется, есть…        – Никтоварилианский театр, тем паче Императорский, известны тем, что серьёзно относятся к пьесам и стремятся к возможно более полной достоверности. У нас в Дариане живёт множество известных учёных, в том числе и те, кто изучает историю и культуру Оринэи, они дают уроки и советы деятелям искусства и всем интересующимся. Ваша страна длительное время была союзником Империи и близким другом… И каковы же расхождения? – не без интереса уточнил я.        – Пожалуй, лишь одно значительное. У Орина было три жены, и некоторое время две одновременно, и больше детей, чем упомянуто. В остальном… Это мелочи вроде украшений на ставнях.        – В Империи многожёнство запрещено, а спектакль предназначен и для детей, это, поверьте, не упущение, а лишь требование морали и закона страны.        – Эта страница истории имеет место быть в жизни Королевства, но современные оринэйцы осуждающе относятся к многожёнству, – кивнула Алеандра. – Внук Орина, король Дамаргон, отменил этот порядок, женившись на одной женщине и введя запрет на большее количество одновременных браков.        – В истории почти всех стран есть такой период… В Империи, вернее, тогда в Дариане, тоже случились правители с парой одновременных супруг.        – Королевству несколько столетий… Тогда уже многие осуждали такой порядок, хотя кое–где он существует и в наши дни. Например, мы видели в Сархаре мужчин, у которых было по девять супруг. У одного из Каоров, с которыми мы имели честь встретиться, было, кажется, семь жён… И две очаровательные дочери, Фаха и Маюри…        – И сколько же было детей у короля Орина?        – Четыре сына и дочь. – Пожала плечами девушка. – Считается, мы потомки среднего сына… О браках и детях Орина ходило много легенд… Мне всегда очень нравилась история его знакомства с третьей супругой.        – И как же произошло это знакомство? – полюбопытствовал я.        – Орин очень любил охоту, и однажды уехал в Иринэйские леса. Тогда королевство граничило с ними. Духи рассердились на то, что он не испросил их дозволения, погрузили его в глубокий сон и мешали свите отыскать своего короля. Так прошла неделя, и в стране готовились объявить его исчезнувшим, когда травница, жившая на самой границе Иринэйских лесов, большая почитательница духов, пользовавшаяся их любовью, отправилась за растениями, и отыскала пропавшего Орина, крепко спавшего под чарами. Она выпросила у духов милости к нему, помогла проснуться и прийти в себя… Король Орин был поражен её красотой и зачарован дружбой с духами так сильно, что она стала его женой… А через год родила второго из сыновей. Первая супруга подарила ему старшего сына, вторая дочь… Но к появлению Алеандры первая скончалась, будучи в положении, а со второй супругой, самой молодой, к слову, Орин развёлся парой лет ранее.        – И каковы же были отношения первых супруг между собой?        – Они почитали друг друга как сёстры и очень любили обоих детей. Сархарские женщины и сейчас так воспитаны, хотя для меня это дикость, если бы муж, а тем более если бы я искренне его любила, решил привести другую женщину… Я бы такое не приняла.        – Вы считаете, что супружеская пара должна быть составлена однажды и навсегда? – уточнил я, внимательно изучая взглядом девушку, спохватившуюся и лучше скрывшую мысли. Почему–то весьма захотелось узнать её точку зрения на этот вопрос.        – Вовсе нет, ведь кто–то может, к примеру, овдоветь и позднее встретить кого–то другого. Я лишь считаю, что, если люди обвенчаны, в этих отношениях должны быть лишь двое… Невозможно любить более, чем одного человека, сразу.        – Знаете… Я, пожалуй, вполне соглашусь с вашими словами. Что же касается южных порядков – иногда они довольно дикие, – кивок и взгляд девушки, обернувшейся к возвращавшимся Иларде, Тионию и Карру, показали, что и это мнение она разделяла.              ***        А вскоре состоялась и другая встреча – поздним вечером, едва я вернулся с продлившегося до глубокого вечера заседания Имперского Совета – заслушивались доклады министров, глав Гильдий и нижестоящих Советов, собрания проводились уже третий день, и уже второй на них провёл я – предстояло через неделю отправиться в длительную поездку, а оставлять незавершённые дела никогда не любил.        Помощник сообщил, что Императрица–бабушка, королева Ниба, нашей самой восточной провинции, вдова покойного Лихтэра Второго, Милостивого Государя, хотела бы видеть меня в своих покоях нынче вечером, и никакая усталость не заставила бы отказать женщине, которую я с пяти лет видел чаще, чем собственную мать, которая взяла на себя Иларду, когда не стало мамы, возилась с маленьким Тионием и сестрой, чтобы я мог заниматься делами Империи, и они не чувствовали себя брошенными… Бабушка Карса, которая не была нам бабушкой по крови, являлась одним из самых родных для меня людей, и когда помощник доложил о просьбе, через десяток минут передо мной уже распахнулись двери гостиной, не слишком светлой, но всегда уютной. Сколько я помнил себя, бабушка всегда жила в комнатах, куда переселилась после смерти деда, и именно сюда я прибегал в детстве, когда дулся на родителей, ссорился с Ладаром или хотел спрятаться от очередного наставника или отцовского помощника. И неизменно ждали любимые пирожные и сначала чай, а потом кофе, когда я подрос и поводы для обиды стали весомее. И неизменно – чуть сладкий запах от рук бабушки и ласковая улыбка. Они всегда ждали и годы спустя, когда я занял трон и в минуты отчаяния или тягот приходил в эти покои, чтобы как в детстве позволить помассировать голову и выпить из любимой тёмно–красной фарфоровой чашки с золотистым вензелем орла кофе.        – Арэн, – слуги удалились, поспешно и молчаливо, и только тогда гордая леди, сидевшая в кресле у камина, поднялась, шурша шерстяными юбками тёмно–серого домашнего платья, и поправляя покрывавшую волосы шаль. – Я узнала, что ты уедешь через несколько дней, и поэтому решила, что поговорю до отъезда, сначала я хотела после, но… самирская свадьба продлится две или даже три недели, и ты вернёшься нескоро… – я опустился на диван, тут же заметив кофейник и чашки, которые красовались на столике подле него, и вазу тех же, что и в детстве, пирожных с ягодным кремом. Мы виделись ежедневно за обедами и ужинами, но давно уже не улучали минутку, чтобы поговорить по душам, как раньше. И сейчас бабушка с улыбкой наблюдала за тем, как я наливал себе горячий, свежий кофе. – Я хотела поговорить о кое–каких не столь уж важных с точки зрения правителя, но тем не менее довольно значимых вещах. Прежде всего, принцесса Оринэйская некоторое время назад вела себя неоднозначно и это вызывало вопросы…        – Бабушка, я уже обсуждал этот вопрос с Бэнджамином, совсем недавно, и он говорил, что не следует подозревать леди Алеандру.        – Обсуди это ещё с Ладаром, но, думаю, и он придёт к тому же мнению, – Карса всегда очень тепло относилась к Ладару, которого почитала почти за внука, симпатизировала она и Волчонку, ворча только на его распущенность и развратность, когда мы выросли и пассии самира стали удивительно часто сменяться, нравился ей и Карру, как–то сам собой всегда оказывавшийся поблизости от Бэна с юности и по сей день, и к Элиа бабушка воспылала большой любовью… А вот Кэржол и Лайнэри ей никогда не нравились, и она не ошиблась, и только с годами пришло понимание, как хорошо моя немного простая для Императрицы, вышедшая замуж совсем молоденькой девушкой, за мужчину с маленьким ребёнком, бабушка видела людей. – И если у них с Волчонком есть подозрения или иные достойные внимания и обоснованные мысли либо сведения, они помогут тебе прояснить картину, даже если она нелицеприятна. Но и я хотела бы внести лепту – уже обдумала дело, и заметила вот что: странности в поведении Алеандры начались задолго до покушения – впервые она занервничала, когда узнала о прибытии Каэрри, и встретилась, как мне сообщили, с главой его магической стражи. Вполне вероятно, Арэн, что уже тогда кто–то стал девочку обрабатывать, внушать, что её выдадут, что опасно быть здесь, и, хотя она не поверила, у каждого слова есть свой яд, и он мог позже проснуться от чего–то другого. Покушение хороший повод, даже для такой смелой и испытанной женщины, чтобы пробудить скрытые страхи, вероятно, ей не осознаваемые, и, может статься, за ними лежит даже больше, чем видит она сама, ведь нельзя забывать, что Пиуэргурдран никогда не оказывал людям столько внимания просто так. Он очень ратует за принцессу Оринэи, даже стал угрожать расплатой за пренебрежение её безопасностью, и это тем более странно, что никаких очевидных поводов для подобного поведения у него нет, – бабушка помолчала и обернулась от огоньков в камине. – И чем меньше поводов на поверхности, тем более весом тот, о котором мы не знаем…        – Да, Карса, очень внимательно слушаю, – отхлебнув обжигавший несладкий напиток, я вновь поднял глаза на задумавшуюся о чём–то пожилую леди.        – Не знаю, что именно мы не ведаем об Алеандре, Арэн. Но мне кажется, есть то, что плохо пока помнит и сама она, но что играет при этом очень важную роль в происходящем: она ведь Хранитель Стражей Оринэи, о которых даже правителям Зелёного Королевства было не всё открыто, но, быть может, подсознательно она опасалась даже не столько того, что Карлон заполучит её саму, сколько того, что что=то при этом окажется в его руках.        – У принцессы при себе Изумрудный Страж, – согласился я с доводами бабушки, неспешно помешивавшей сахар в своей чашке. – Я читал это в докладе Бэна и слышал о нём на аудиенции Полуночных, но сам не видел его…        – Правильно, такие вещи кому попало не показывают, – усмехнулись в ответ. – А для нашей гостьи, ты, прости, но как раз пока ещё кто попало, чужой человек, посторонний, которому она даже до конца не доверяет, и как женщина, я её понимаю. Она даже не может, если бы и захотела, считать тебя своим правителем – она сама королева.        – Думаешь, и Пиу так бережет Алеандру ради Изумрудного Стража? – уточнил я, на что получил в ответ отрицательное покачивание головы.        – Едва ли только из–за него одного, но он, вероятно, тоже замешан… Уверена, что покушение, визит роккандцев и некий «доброжелатель» на ней всё же отразились, конечно. Она не верила, если бы поверила хотя бы раз всерьёз, Арэн, уже либо попыталась бы сбежать, либо совершила иную глупость, но она держится осторожно, как затаившаяся кошка, что тоже наводит на мысли, что она, сама не до конца осознавая причины, прячет что–то.        – Я не осуждаю, что она боится меня, она меня практически не знает, верно подмечено. Но при чём здесь вы с Илардой, Тио? Либо же у леди вновь разыгралось несколько излишне бурное воображение.        – Тио переживал, конечно, они успели подружиться. Но ты забываешь, что дружат обычно две стороны, и когда она замкнулась и уселась в покоях, то, не сомневаюсь, почувствовала себя одиноко. Как видишь, долго эта уединённость не продлилась. Я говорила с ней, не так давно, и она не узнала меня, было довольно темно. Принцесса Алеандра в смятении, и её слова показывали, что поводы на то она имеет.        – И, тем не менее, – не сдавался я, уже подзабыв про остывавший кофе, – я понимаю, что стало ей известным, во многом, и готов признать, что подозрения, конечно, не следует отметать вот так просто, но и не стоит без веских оснований принимать за истину и действовать необдуманно. Повторюсь, при многочисленных достоинствах у леди имеется существенный изъян, бурное воображение и при этом большая любовь додумывать картину самой вместо того, чтобы с кем–то обсудить.       – С кем? Тебя она опасается, мы с Илардой – твои родственницы, её здешние друзья, как я понимаю, сами ее, мягко сказать, крайне изумили. А если недоверие выкажем уже мы и она так и будет тебя бояться — это плохо скажется на вашем союзе. Но Алеандра не только, – чем дольше говорила бабушка, тем более живые образы и воспоминания рисовались в голове, и от тихого, чуть дрожавшего от старости голоса улетучивались усталость и сон, и мысли становились яснее. – Твоя временная подданная и подопечная, не только Хранитель Стражей, важная по словам Полуночных, и даже не только человек, что пешком и верхом проделал такой путь, что не всем мужчинам доводилось одолевать, рискуя жизнью каждую минуту, и она не от бесшабашности рисковала собой. Их было шестеро, и они совершили многое для них на том этапе. Но даже это не то, что ты забываешь о ней отчего–то. Алеандра королева, Арэн, и не только по праву рождения – оринэйцы и сегодня ждут её возвращения, и взаимоотношения с ней могут сказаться на отношениях с самим Королевством.        – Но Империя намного могущественнее и весомее, особенно сейчас, – не без горделивых ноток выдалось в ответ, и бабушка вздохнула, пересев ближе.        – Зато Оринэя обладает такими чарами и секретами, о которых мы ничего не знаем даже сейчас. Там обитает великое множество духов, живут вары, что нашим дадут фору, и магия тех мест загадочна и весьма сильна – даже люди Карлона боятся глухих лесов Зелёного Королевства, и нам сообщали, что жить в Иринэе вдали от торных трактов запрещено – Иринэйские леса не покорились даже династии короля Орина, лишь приняли мир и союз, и что в них сокрыто на самом деле, людям не ведомо… Народ королевства больше подобен самирам Никтоварильи, нежели людям, я была там неоднократно до Последней войны. Оринэйцев по всему миру считают гордецами, но это не так – они обладают куда высшими качествами, благородны, отважны, преданы своему народу и стране, свято соблюдают честь и справедливость, но не простодушны, даже самые простые горожане… Конечно, и среди них бывают убийцы, воры, насильники, но в целом это сильный духом народ, очень стойкий и непокорный. Ни Уйтак, ни Филарэсс, войдя позже, уже не пытаются укусить Великий Рокканд изнутри, а что сообщают наши люди из Оринэи?        – Что там каждый сезон разгораются восстания, постоянно действуют группы повстанцев и ополченцы, и гвардейцы и солдаты роккандцев довольно часто… погибают на службе, так сказать, – припомнил я.       – И власть Карлона отвергают до сих, хотя это единственная страна, где спускался Алый Туман, и пропали войска, сам король, – добавила бабушка. – Это очень стойкий народ. И Алеандра – его представительница, её не сломил Карлон, как ни старался к концу похода, и глупо думать, что сумел бы, пожелай того, ты. Скорее уж умрёт…        – Но я и не собира… – начал было я, но бабушка, приподняв руку, прерывая реплику, продолжила.        – Я не говорю, что ты собираешься ломать Алеандру, имела в виду лишь то, что потерять её доверие и окончательно настроить против себя дело совсем не простое, с ним справился только Каэрри, да и то старший, она даже иных своих врагов так яростно не ненавидит. Но если его всё же утратить, восстановить будет непросто, а доверие королевы во многом означает и отношения со страной – она может недолюбливать правителя иной державы, быть осторожной с ним, не доверять, или считать другом, но союз, основанный на недоверии и вынужденных мерах – прочный ли? Что же касается того, зачем ещё я позвала тебя сегодня… Тебе представится прекрасный шанс посетить столицу Саммир–Эа, город Файэти, который, как нам обоим прекрасно известно, хранит чудесную библиотеку и в том числе хроники и книги эпохи Великих Войн, когда впервые гремели на полях Бартиандры сражения с приспешниками Алого Тигра. Король Джэсамгу по обычаю будет одаривать каждого гостя одной вещью по его просьбе из всех, что есть в королевстве, и многие люди берут золото, самирские одежды, украшения, оружие, и они и впрямь выделки необыкновенной. Но я бы посоветовала попросить в подарок копию большого трактата об истории Великого Потрясения Бартиандры, участниками которого были Вечные Спутники Матери Барлы Алеандра кэ Санджай, – на манер самирского языка, кое–какие фразы которого она знала, произнесла бабушка. – В этой книге из всех, что имеются у смертных, собраны самые важные сведения о Стражах, и большего о них ни в одном другом манускрипте не отыщешь, мне рассказывала об этой книге сестра Танра, которая видела её и её копию, король Джэсамгу самолично показал ей, и тогда сказал, что лишь избранным людям позволяет не то, что прочесть, но и просто увидеть, и даже избранным самирам! Но я уверена, сейчас копию он тебе передаст, вот только переводить будет непросто, книга написана на древнесамирском диалекте…        Рассказывала Карса в тот день и много других вещей, о Саммир–Эа, куда мне предстояло попасть во второй раз в жизни, и впервые я побывал там десятилетним мальчишкой, сопровождавшим отца при дипломатическом визите… Зашла речь и о Красном Тигре, борьбу с которым люди вели уже многие поколения, но вновь и вновь поднимала голову гнусная кобра еретического движения, и жалила, и о Танре, с которой предстояло встретиться в Саммир–Эа впервые за долгое время лично, и о многих иных, не столь важных с точки зрения войны и правления вещах: о детях, о семье, о моём детстве и дедушке, обо всём том, о чём прибегал поболтать к бабушке совсем молодой Арэн Фамэ, и так редко теперь приходил взрослый, чтобы вновь ощутить запах травяных мазей и цветочных духов и тепло старых уже, поломанных хворями, и всё же красивых рук…        А уже в последние дни перед поездкой я встретился с Ладаром, в частном порядке, чтобы окончательно разрешить до возвращения вопрос с тем, как нам следовало держаться с протеже Пиу, чтобы не нарушить Нерушимое Соглашение и одновременно не пропустить опасности. Ладар был солидарен с бабушкой и Бэнджамином в том, что компромиссной фигурой Алеандру пытались скорее выставить, нежели она таковой являлась, и он–то и поведал об интересном факте.        Согласно его сведениям, полученным при общении с одной из светских дам, принцесса Алеандра аккурат перед тем, как впервые отклонить приглашение сестры, посещала её салон и живо интересовалась ничем иным, как массовыми показательными казнями в центре столицы. О том же, что эти доблестные дворяне, половина из которых служила в лучших полках Империи, и другая половина занимала приличные должности на штатской службе, все в возрасте от двадцати до сорока лет, не призывали к реформам, как выглядело на первый взгляд, а очень завуалировано подталкивали людей к восстанию и перевороту, и одним из их лозунгов было воцарение справедливого и благого Императора–реформатора, не говоря уже о том, что отмена рекрутской повинности, полная, стала бы убийством войска страны, ей, разумеется, не рассказывали.        Впрочем, люди этих «реформаторов» практически не поддержали – по докладам иные мужики–работяги и вовсе швыряли в них камни, послушав выступления, и большинство попросту проходили мимо. И когда почти все участники мятежа были в тот же день арестованы, простой народ столицы и окрестностей, что слышал и я сам, инкогнито прогулявшись по улицам, злорадно обсуждал, что так им и надо, ишь, удумали войско упразднить и при полной отмене рабства, одновременной, и вывозе всех невольников за переделы Империи, полном и скорейшем, кто–то должен был перенять на себя их труд. Простой народ? Последний скорее, в чём я убедился после этого громкого в своё время дела, устроил бы бунты, объяви дворец, что все рабы отныне становились бы свободны и уезжали прочь из Империи, а всю их работу на себя теперь в одночасье брали бы крестьяне и рабочие.        Так или иначе, до Алеандры Оринэйской все эти познания в полноценной форме дойти не могли, учитывая, что почерпнуть девушка их попыталась (или смогла), у сочувствующих дворян, и версия, которую услышала леди, вполне могла внушить ей новые основания для негодования и опасения. И на первый взгляд всё выглядело прилично, просто реформы, и я бы даже не стал присуждать такое наказание, после расследования, если бы не признания в попытке переворота и не завуалированное под благие намерения «сменить Императора». Нашлись, конечно, и пошедшие за деятелями сельские мужики и студенты университетов, но ничтожно мало было их в сравнении с теми, для кого я был «просвещённый и милостивый государь–отец»: меня и до воцарения любили и уважали, а после коронации и харров… Я не успел ничего сделать на новой «должности», когда превратился в любимца Империи, и с того дня пришлось немало трудиться, чтобы столь высокое признание народом не уронить… И то, что призывы заговорщиков нашли столь слабую поддержку и встретили скорее неприятие и осуждение, с одной стороны, было немалой заслугой моей репутации у основных сословий Никтоварильи, а с другой, в условиях складывавшейся обстановки, откровенно уже злонамеренного поведения Рокканда и назревавшей всё ближе войны, обнадёживало.        И столь суровая мера была прежде всего жёстким (и скорее вынужденным) ответом провокаторам и сочувствующе противнику настроенным представителям знати Империи. Показательной и демонстративной, чего отрицать было нельзя. Но, по внимательному изучению обстановки после её вынесения и исполнения и реакции имперского общества, действенной.        И, так или иначе, чем больше я понимал, что же так напугало оринэйку, тем сильнее осознавал и правоту друзей и родных, и Пиуэргурдрана, в один голос утверждавших, что она не подставная фигура и что идти на поводу провокаторов не следовало совершенно, более того, случись раскол, мы сами сыграли бы на руку врагу. И если Целительница, то ли по неопытности, то ли от шока, сделала шажки к таковому, я себе позволить подобные осечки попросту не мог…