Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимых

       Ситуация с Вилайром Буркадэ стала полной неожиданностью не только для принцессы Оринэи, которая, следовало отдать девушке должное, держалась прекрасно и сумела самостоятельно выбраться из его кабинета, но обмануть меня не смогла ввиду особенностей дара, но и для меня самого. И отчасти даже для Бэнджамина, хотя последний приставлял к Алеандре охрану. Но в случае с Вилайром некоторое время было потеряно на осознание парнями происходившего. Прежде мужчина слыл примерным семьянином, почтенным магом и был уже далеко не в юном возрасте. Ни в чём крамольном пожилого Вилайра никогда нельзя было даже заподозрить, старшая дочь была лишь на пару лет младше девушки, едва не ставшей его жертвой… И подобная выходка со стороны главы магического совета Империи была более чем странной, неожиданной и подозрительной.        Вот только растрёпанные волосы, порванное в паре мест платье и размазанные по щекам пудра и помада, вкупе со слезами на глазах и дрожавшими тонкими пальцами говорили за себя сами и очень красноречиво. Не сразу, но оринэйка всё же призналась самиру, посланному к ней после незадавшейся встречи, что произошло, рассказ подтвердил увиденное в мыслях, и позднее Волчонок доложил, что обнаружились и оставленные обжигающими заклятьями принцессы ожоги на бедре чародея, и что Вилайр попробовал напасть на самого Бэнджамина, когда тот посетил почтенного господина для беседы. Безуспешно и сразу после этого угодив в подземелья дворца, в вотчину Особого Отряда. Буркадэ же, придя в себя, раз за разом повторял на допросах, о которых я регулярно получал доклады, что плохо помнил ситуацию и искренне не понимал, как у него могло возникнуть желание напасть на Целительницу. Он, дескать, хотел уж было знакомить её с супругой и детьми, проникся к ней уважением и нашёл талантливой волшебницей и интересным собеседником, и ничего дурного не помышлял.        Самиры, занявшиеся этим делом, по итогам первых допросов, изучения кабинета Вилайра и осмотра самого мага и принцессы Алеандры, пришли к выводу, что ситуация оказалась глубже и неоднозначнее, чем выглядела изначально. Принцессе были принесены многочисленные извинения, которые она, казалось, приняла, расследование продолжилось… Супруга Вилайра изъявила было желание увидеть ту, кого едва не обесчестил её муж, и я почти ожидал, что почтенная леди раздула бы скандал и обвинила оринэйку, что та сама добивалась близости с чародеем, но по итогам встречи женщина приняла решение расторгнуть брак. По уверениям герцогини, она признавала, что вина и ответственность полностью лежали на преступившем закон господине Буркадэ, и принцесса Алеандра, даже на самый беглый взгляд, была на подобное не способна... Так или иначе, ситуация, к тому же крайне беспрецедентная, всколыхнула общество столицы, выбравшись в виде слухов и за стены дворца.        Всполошило Дариан и иное известие, полученное сразу после возвращения. Молодая дворянка, успевшая побывать замужем и уже года три как овдоветь, моя фаворитка, предшествовавшая Самине, особа, при всей внешней привлекательности и том, что леди даже была неглупа, крайне ветреная, была обнаружена убитой на берегу Кунги, недалеко от одного из мостов Третьего Кольца.        Связи правителя Империи с женщинами, конечно, не слишком афишировались, но слухи, что неизбежно было в высоком обществе, ходили, и о нашем романе, продлившемся месяцев десять, аристократические круги знали. Что привело к шёпоткам и перемолвкам после кончины Майгаби. Гуляли версии, что её отправили к духам мои зложелатели и враги, пытаясь уронить образ в глазах народа, что, собственно, я и распорядился устранить бывшую любовницу, что она не поделила что–то с новым воздыхателем, что это были родственники покойного супруга, в борьбе за наследство… В том, что произошло аккурат во время нашего отсутствия в столице, но, когда мы почти уже вернулись в Дариан, предстояло разбираться Особому Отряду. Но по сообщению Бэнджамина, когда мы обсуждали это происшествие, девушка как раз перед отъездом в Брилльдж всеми силами пыталась получить аудиенцию сперва у меня, в чём ей было жёстко отказано, затем у Ладара, тоже отклонившего прошение о встрече. А Элиа, в свою очередь, рассказала, что она обратилась с просьбой о личном приёме Гранд–Мастера Фэрта, и чарванка даже записала–таки Майгаби на ближайшие после возвращения в столицу дни, но до встречи с главой политической и магической полиции Империи дамочка не дожила.        О её кончине я, разумеется, сожалел мало, да и леди, поначалу показавшаяся неплохо образованной и начитанной, и не проявившая себя столь же наглой и жадной, как пресловутая Самина, куда больше любила щебетать о модистах, платьях и шляпках, балах и светских салонах. И, как выяснилось очень быстро, просто обожала всевозможные сплетни, что лились нескончаемым потоком не только в прелестной темноволосой головке, но и вслух... Но то, что она упорно пыталась встретиться, теперь приобретало совершенно иную окраску. Отказано ей было из предположений, что девушка решила попробовать снова занять освобождённое Саминой место. Но теперь возник и иной вариант, заставивший пожалеть о том решении – что она стремилась донести что–то намного более важное. Бэнджамин отзывался о ней нелестно, всё их личное общение прошло на взаимных ножах, и пытаться встретиться с ним, чтобы пробиться ко мне, Майгаби бы не стала. И в свободные от дел и хлопот минуты крутилась в голове мысль, что у неё ко мне было другое дело. Какое, теперь оставалось только гадать. Как и о том, насколько же оно должно было быть важным, чтобы из–за него отойти в мир иной?        Однако резонанс и здесь понемногу утихал, самиры вели расследования, и жизнь начинала приобретать прежнее русло, полное трудов, редких посиделок с друзьями, ужинов с семьёй, поездок и деловых встреч, заседаний советов и судов, и прочих прелестей. Бабушка и Иларда познакомились с союзницей, приберегаемой Полуночными в качестве козыря в будущих разбирательствах с Великим Роккандом, и она нередко становилась гостьей то сестры, то бабушки, посещала во внеурочное время и Тио, всё сильнее сближаясь с моей семьёй, но, случайно или нет, мы довольно редко пересекались лично. И когда Илли сообщила, в тёплое, светлое утро, десятого Тепленя, что, по случаю скорого дня рождения бабушки и в честь наступления лета собиралась посетить свою резиденцию, на несколько дней, и пользовалась правом на меня за провинность давить, я не удивился, услышав, что сестрица собиралась прихватить с собой бабушку, Тиония и Элиа Фэрт, которой я должен был пожаловать по сему поводу маленький отпуск.        – Но у Тио занятия и перерыв я планировал делать ближе к концу лета, – заметил я. – Иларда, я не возражаю, но Тио останется здесь.        – От уроков словесности, арифметики и дипломатии он как–нибудь немного отдохнёт, и так опережает планы наставников, – отмахнулась Илли.        – Он сильно отстаёт в магии.        – А наставница Магических Наук поедет с нами, это ещё одно условие. Если ты мне откажешь…        – Ты перестанешь со мной разговаривать, – закончил я за сестру. – А сама Алеандра хочет ехать?        – Хочет, она тоже не обязана вечно сидеть во дворце и ходить в Лекарские дома. Кстати, она ещё регулярно посещает сиротские дома, осматривает детей, общается с ними, читает книги и приносит сладости и игрушки… – принялась нахваливать, очевидно, новую подругу.        – Ага, – спина неприятно ныла, заставив немного потянуться. – Она славная, хорошая и очень милая, я понял. Только не вздумай заигрывать с Алеандрой, уверен, ей Вилайра вполне хватило.        – Арэн, у меня что, не может быть просто подруг? – вспылила маленькая шантажистка. – Между прочим, Аля прекрасный человек, очень умная и начитанная, интересная и посещать с ней те же театры или даже просто выпить по чашечке кофе – удовольствие. И бабушка, к слову, тоже хочет, чтобы она поехала с нами, – выдала сестра последний и самый весомый аргумент. К тому же, я и впрямь сам дал Иларде обещание, и, если бы его нарушил, последняя бы порядком озлобилась. Но всё же триумфальную улыбку принцессы немного омрачил лёгкий жест, привлекавший внимание.        – Но, милая, через пару дней мы ненадолго присоединимся к вам, не скучайте.        – Мы – это кто? – нахмурилась девушка.        – Я и Ладар, или Бэн, там видно будет. Тоже хочу отдохнуть что–то.        – Отдыхай в своей резиденции, – парировала сестричка.        – Хочешь лишить меня возможности провести пару выходных в приятной компании? С семьёй? С Тио?.. – вкрадчиво осведомился я.        – Отдохнуть от твоей лоснящейся самодовольством физиономии у меня не выйдет, – прорычала девушка, хлопнув меня по плечу. – Ладно, приезжай, только постарайся попозже.        – Непременно прибуду как можно раньше! – кивнул я вслед её фигурке, с трудом удержав смешок. Естественно, сразу отправиться следом возможности не было, и несколько дней они провели в резиденции без нас, отпраздновав день рождения бабушки, гуляя в парке и отдыхая, а вот к полудню четвёртого дня мы присоединились к хозяйке особняка и гостям, к вящему неудовольствию сестры, поведавшей, что сегодня вечером она собиралась устроить гостьям маленький праздник, и даже наняла певца из Агрора, поскольку в этот раз Иларду посетило желание юго–восточных песен и танцев. И раз уж мы приехали так своевременно, тоже были приглашены на вечер.        Приехал со мной Волчонок, заявивший, что моими стараниями он и так работал беспрерывно (что, впрочем, было правдой), и пока я, переодевшись с дороги, наслаждался отдыхом и партией в шахматы, самир заметил, речь зашла об охоте и загородных поездках, что как раз отъелись, должно быть, сливовые медведи, и в заповеднике, располагавшемся в трёх часах езды от резиденции Илли, видели пару молодых, двух–трёх лет, совсем недавно.        – И я подумал, Тионий давно мечтает увидеть… – начал он. Почему–то вспомнились, как–то непроизвольно, изумрудные, с завораживающими, колдовскими огоньками, глаза девушки, рассказывавшей, уже давно, месяцы назад, словно по секрету, что она хотела бы увидеть сливового медведя. Их же страстно желали увидеть и малыш с Илардой, и решение само собой пришло в голову.        – Тогда завтра устроим пикник и поедем в Императорские леса, если повезёт, егерь покажет нам медвежат.        – С большим удовольствием, сир, составлю вам компанию, – одобрительно кивнул самир, переставляя коня на доске.        – Прекрасно. Уверен, от поездки не откажутся все присутствующие.                     ***               Вечер Иларда действительно устроила с присущим ей размахом, хотя и собрался очень узкий круг друзей и родных. Немного острые мясные и овощные блюда, изобилие напитков и сладостей, музыканты и певец, нанятые сестрой по такому случаю, игравшие поначалу привычные, медленные мелодии, пока мы, собравшись в центре Праздничного Зала резиденции, являвшей собой маленький особняк, с небольшими башенками и огромным парком, полным разнообразных красок – цветы, деревья, расписные беседки и павильоны, пруд с декоративными рыбками, небольшой уголок, похожий на настоящий лес – как дань памяти обожавшей такие вот, «дикие» парки, матушки, вкушали яства и обменивались историями.        Основное внимание, ожидаемо, в тот вечер было приковано к бабушке, делившейся воспоминаниями о долгой и насыщенной событиями жизни, и Бэнджамину, в присутствии дам всегда, хотя и уже скорее по привычке, превращавшемуся в обольстителя. Но мой взгляд почти не отрывался от сына, деловито и с интересом слушавшего всех ораторов, и сидевшей с ним рядом девушки, постоянно что–то комментировавшей, что вызывало на лице Тио всё более озорную и довольную улыбку. Однако мысли показали, что они всего лишь подшучивали над историями рассказчиков или выдумывали свои версии.        И всё ярче было осознание, что раньше сынишку не приходилось видеть таким весёлым и довольным ни с кем, кроме членов семьи и наших друзей, и едва ли кто–то из нашего узкого круга на подобных вечерах уделял столько внимания именно ему, даже, порой, и я сам. Но с возвращения из Брилльджа постоянно звучало «амари Алеандра». Амари Алеандра свозила в один из лесов, раскинувшихся у Дариана, разрешила самому вылечить ожог у мальчика чуть старше самого Тиония, научила понимать мелких птичек и белок, и обещала научить общаться с духами… Наставница, наставница, наставница… Плавно перераставшая в его подругу, что отмечал уже не только я.        Иларда же заявила, что перед танцами ожидала некая игра, как оказалось, заключавшаяся в том, что каждый по очереди выбирал кого–то, и спрашивал о какой–либо истории или секрете, не слишком личном, либо же тот, кому задан был вопрос, должен был выполнить желание спросившего.        – А после игры мы хотим немного посоревноваться в лучшем танце, – улыбнулась бабушка, подмигнув Илли. – Победитель получит в награду большую корзину медовых булочек, которые мы утром пекли с девочками, – девочки, хихикая, переглянулись, и кивнули. – Начну я, как старшая из собравшихся. Алеандра, – обратилась она к сидевшей между ней и Тио оринэйке, – выбирай, детка. Романтичная история, можно из школьных лет, или желание?        – Желание, – тихий голос, ровный, заставил обернуться к чуть нервно улыбнувшейся девушке. «Детка» из уст пожилой дамы её, как показалось, нисколько не задело, как и фамильярность обращения, и я подумал, что они уже общались в таком тоне.        – Ты просила разрешить тебе не танцевать сегодня, – Иларда расплылась в улыбке. – Так вот, если ты не рассказываешь историю…        – То станцуешь разок или два, – прервала бабушка, бросив на Илли взгляд.        – Разумеется, Ваше Величество, – кивнула оринэйка. – Но романтических школьных историй, коими я могла бы поделиться, у меня нет. К тому же, вы не были знакомы со мной, когда я училась в Школе, и пришлось бы многое объяснять.        – Хорошо, – кивнула бабушка, бросив на вновь открывшую рот Иларду предупредительный взгляд. – Тогда выбирай следующего.        – Герцог Фэрт, – на губах оринэйской принцессы показалась слабая улыбка. – История… Даже не знаю, может что–то из детских лет…        – Что именно произошло между тобой и принцем Саммир–Эа, когда он пожелал поужинать вместе, – поддел я, натолкнувшись на полыхнувший негодованием взор самира.        – Или желание, – кивнула Алеандра.        – Желание, – Бэнджамин театрально поклонился.        – Вы будете танцевать со мной, мне одной будет скучно. Разумеется, после я уступлю ваше общество иным дамам. – Волшебница, убрав от лица прядь распущенных волос, невинно улыбнулась, вновь с ямочками на щеках, почти как в детстве…        – Разумеется. Следующий – принцесса Милэсайна…              ***               Очередь действительно дошла до всех, включая меня, выбранного Тионием, и пришлось рассказывать о паре школьных проделок, когда Иларда, удовлетворившись, объявила, что вот теперь начиналось самое интересное. Тио, к тому моменту уставший, как раз удалился в покои, сообщив, что собирался прочесть пару страниц и ложиться «почивать», и, проводив племянника, сестра обвела оставшихся взглядом.        – Мы с бабушкой решили, что вечер будет интереснее, если по его итогам мы выберем победителя. Но для этого нужен судья, который не будет танцевать сам, и будет только оценивать остальных… – Алеандра открыла было рот, но тут же, вспомнив об условии, поникла, опуская приподнявшуюся руку. – Я обдумала всё и пришла к выводу, что эта почётная роль достанется Его Императорскому Величеству, моему дражайшему и самому лучшему брату, Арэну Фамэ. Сир, вы согласны оказать нам такую честь?        – Опасаюсь, что нет, – я крайне редко танцевал даже до восшествия на престол, а горячие, несколько откровенные и подчас неоднозначные, танцы юго–востока Верхнего Аррака, которые намечались, и вовсе почти не доводилось. Порозовевшие щёки одной из дам показывали, что подобное веселье смущало не только меня. – Вдруг мне тоже захочется? К тому же, опасаюсь, выбор будет слишком непрост, а я могу оказаться недостаточно непредвзят…        – Но… – начала Иларда, буравя недовольным взором.        – Я могу принять эту важную роль на себя, – влез потянувшийся чуть поодаль и дотоле помалкивавший, поглощая вкусности, Дорр, тоже приглашённый. – И с удовольствием постараюсь оценить все выступления объективно.        – В таком случае, мы начинаем. И открывает программу почтенная Императрица Карса, которая очень долго готовилась к этому вечеру, – Илли в такие семейные вечера брала на себя роль человека, ответственного за их наполнение, делая лёгкими, весёлыми и обычно приятными даже для меня, и тот раз не стал исключением. Бабушка и впрямь очень старалась, как и выступившая после нее Иларда, и Элиа… Иларда и Бэнджамин, парный танец, по сюжету которого девушка пыталась покорить сердце мужчины, но тот искусно увёртывался от её порывов…        Следующий «номер» тронул что–то в глубине души, неприятно цепляя, хотя я и сам не понимал, отчего. Принцесса Алеандра и Волчонок, выбравшие почему–то один из самых горячих танцев Агрора, настолько в их исполнении оказавшийся чувственным, что глаза Элиа, не отрывавшиеся от пары, заполыхали откровенными молниями, и пальцы, украшенные тонкими кольцами, сжимались в кулак с тихим хрустом. Вид смуглых ладоней, опускавшихся то на бедра, то почти на грудь облачённой в свободное платье, тёмно–зелёного цвета, девушки, как и несколько раз обхватившая бедро самира ножка, оголённая платьем, как выяснилось, имевшим по подолу пару небольших разрезов, и несколько томительно долгих мгновений, в которые оринэйка стояла спиной к мужчине, совершая очень недвусмысленные движения бёдрами почти вплотную к партнёру, скребнули, внезапно, коготком и меня, как и долгий взгляд глаза в глаза в финале танца…        – Вы очень искусны, принцесса Алеандра, вы столь упорно пытались отказаться, – заметила бабушка, когда раскрасневшаяся пара вернулась к нам, под испепелявшим взглядом Элиа, которую тут же принялся тормошить Бэн. – Я думала, что вы… Не умеете танцевать… Подобные танцы.        – У нас в Школе обучались несколько ребят из Агрора, и на старших курсах часто были танцевальные вечера, они научили нас. К тому же герцог оказался прекрасным партнёром. – Девушка присела на краешек кресла, смущенно улыбнувшись. – Но это слишком откровенные танцы, и потому я хотела воздержаться…        – В таком случае, думаю, мы разрешим тебе дальше остаться зрителем, – решила бабушка, как раз когда Бэнджамин уговорил станцевать сестру, вытаскивая за руку. На сей раз танец был куда более целомудренным, но источавшим почти откровенную страсть между самими танцорами, медленный, тягучий, проникновенно–чувственный. От меня не укрылась искорка изумления в прищуренных глазах оринэйки и то, как дрожали впившиеся в пояс платья пальцы, и в голове заметалось смятение и смущение – из–за недавнего, как разобрал, слишком, по её мнению, вульгарного танца. Вульгарным он, конечно же, не то, чтобы был, но сжавшие стройные бедра смуглые пальцы то и дело вырастали перед глазами, к моему откровенному изумлению. Причин и оснований ревновать решительно не было, да и вроде бы не было и ревности…        И всё же, чем бы ни было это чувство, оно подтолкнуло подняться и в свою очередь пригласить Эль, оглянувшуюся на брата и весьма охотно кивнувшую. Танец был далеко не столь страстным, как тот, что исполняли Алеандра и Волчонок, но тёмные глаза последнего ревниво блестели, когда ладони пару раз коснулись спины и бедра чарванки, словно бы невзначай, и самир даже изобразил, что доставал из ножен оружие. Но куда больше привлёк внимание иной взгляд, не отрывавшийся от нас, казалось, на протяжении всего выступления. Внимательный, задумчивый, и в нём проскользнули нотки чего–то очень смутного, но здорово напомнившего мои собственные ощущения.        Аккурат когда мы с чарванкой вернулись на место, вар, поразмыслив, присудил победу бабушке, по его словам, все остальные были молоды и полны сил, а вот ей танцевать, попытавшись не уступить нам, было гораздо тяжелее, и корзина медовых булочек была более чем заслуженной. Признав решение тигра, мы разошлись, чтобы утром отправиться в заповедник, попытать счастья и попробовать увидеть сливового медведя…        Алеандра, однако, вслух озвучила намерение прогуляться по ночному саду, подышать свежим воздухом, и, проводив глазами высокую фигурку, я… отправился следом. Нельзя было сказать, чтобы это решение имело какое–то более или менее существенное рациональное обоснование, и всё же ноги сами принесли к небольшой, в сотне шагов от особняка, беседке на берегу маленького пруда. Там, освещённая фонарями и Луной, и стояла молодая оринэйка, не отрывавшая взгляд от водной глади, в голове девушки яркими, но очень обрывочными вспышками мелькали на первый взгляд странные и не связанные между собой картины.        Но, стоило немного прислушаться к ним, и впечатления несколько изменились – возмущённое лицо Аланда, холодные интонации, покидавшая Ориус делегация из Никтоварильи, перешёптывания придворных… И уже гораздо более чёткие воспоминания, как маленькая принцесса Алеандра вместе с родителями встречала высоких гостей, показывала дворец молодому мужчине в чёрных с серебром одеждах, хвалилась пойманной в королевском пруду лягушкой и… Спряталась за своим взрослым знакомцем, огромным как скала, от приближавшейся принцессы Айтари, ныне покойной сестры Аланда... И совсем иные сцены – светлые мягкие свободные одежды учеников минаурской школы магии, многочисленные травы и порошки, лекции, прогулки в город…        – Почему вы меня не забрали?.. – вопрос прозвучал неожиданно, и я не сразу осознал, что девушка обращалась ко мне. Алеандра обернулась, отблески фонарей скользнули по лицу, очерчивая тонкие губы, нос, длинные ресницы причудливым переплетением теней и света.        — Это не удалось даже Пиу. Полагаю, не обошлось без участия минаурских учителей и Полуденных, – отозвался я, сделав пару шагов к девушке. Теперь нас разделяло совсем небольшое расстояние, казалось, стоило лишь вытянуть руку, чтобы коснуться бледной кожи и длинных тёмных волос.        – Я так и думала, – разговаривать так, в ночном парке, иллюзорно безлюдном (хотя вокруг было немало стражи и ходили слуги), было почти странно и в то же время неожиданно легко. Словно исчезли и сословные границы, и пропасть длиной в почти двенадцать лет и стёртые воспоминания Алеандры. Воспоминания, из которых, казалось, словно пятно сводили с одежды, начисто убрали всё, мало–мальски связанное с Кругом Тьмы. – Нарус, а он уже тогда занимал в Школе высокий пост, и, скорее всего, не только он, был Внемлющим. Просто подумалось, что вы могли тогда стать опекунами вместо Карлона… Аппелировать к дальнему родству, например… – задумчиво заметила оринэйка.        – Всё было бы не так просто, – ноги сами сделали ещё один шаг, сокращая расстояние на самую грань приличий и рамок этикета, и взгляд скользнул по тонким, женственным чертам серьёзного лица. – Хотя подобный вариант, должен признать, тоже рассматривался. Но когда мы подняли вопрос будущего принцессы Оринэи… Она уже была под опекой королевства Рокканд, оккупировавшего и само Зелёное Королевство. А выкрасть из–под носа науров…        – Было бы крайне удивительно, если бы Никтоварилье дали это провернуть, – заметила волшебница, чуть склонив голову набок и изучая внимательным взором. И мысленно сравнивая с портретом, видимо, в доме покойного Наруса и собственными детскими воспоминаниями. И вдруг, и перемена эта была очень неожиданной, вновь показалось, что на смену строгой, серьёзной и даже, возможно, суровой девушке пришла маленькая девочка, с ямочками на щеках и сейчас задумчивым, притихшим видом. Впрочем, это, вернее всего, было лишь игрой собственных воспоминаний. Общих, но и между ними лежала всё та же пропасть из прошедших с тех пор лет. – Я так много забыла… Что иногда мне кажется, что я почти ничего не помню, — это было даже не произнесено вслух, даже словно не прозвучало шёпотом, было почти выдохнуто едва уловимым движением губ, но каждый звук в ушах был таким же отчётливым, как если бы Алеандра говорила громко и поставлено, словно на формальном мероприятии. – И сейчас.. Всплывает столько всего, что порой не знаю, где то, что внушили сектанты, а где то, что помню на самом деле…        – Именно для этого тебе, – и такое панибратское обращение прозвучало как–то само собой, повинуясь моменту, но оринэйка не выказала возмущения, – и помогает Карру. Он убирает чужое влияние. Но нужно будет время, возможно, много.        – Иногда я вспоминала и сама. Обычно случайно, что–то наталкивало и выплывали образы. У меня было ощущение, и даже сейчас случается, словно я только после побега из Гвенто–Рокканда обрела себя настоящую. Словно… В эти годы была не я. Кто–то другой. Я ведь ненавидела его, терпеть не могла… Мы… – едва уловимо дрогнул голос, но девушка, заставляя отдать должное её выдержке и самообладанию, удержала слёзы, – пиявок ловили, я на наанаке свободно разговаривала… А потом…        – А потом – чужое влияние, – пальцы осторожно коснулись тёплой щеки. – Чужая ложь, внушение. Мы следили, если честно. Но вытащить было… затруднительно. Вцепился мёртвой хваткой.        – Я же не знала фарсин, правда? Мы говорили на наанаке? – вопрос, такой простой и незатейливый, с одной стороны, был очень важным и показывавшим многое, с другой. Она всё ещё относилась к новой родине и местным настороженно, что было естественно после её путешествия, опасалась подвохов и лжи. И тем ценнее был этот вопрос, что он говорил, что Алеандра… доверяла мне. По меньшей мере, именно в тот момент, в тот вечер.        – На наанаке, – ладонь мягко очертила щёку и скулу, коснувшись волос, прежде чем я всё же заставил себя отдёрнуть руку. Но возмущений вновь не последовало. Лишь странно, ведьмовски, блестели в ночном полумраке глаза.        – Я задам ещё один вопрос? Он, быть может, немного… нахален, но…        – Конечно.        – Кто тогда отказался? Когда мне было три?.. – вокруг вдруг воцарилась тишина, даже сверчки и ночные зверьки, казалось, замерли в ожидании ответа, и слышался, отчётливо, лишь стук собственного сердца и дыхание. Отогнав наваждение усилием воли, я взглянул на собеседницу.        – В конечном итоге? – уточнил всё же, получив в ответ мягкий, но уверенный кивок. – Твой отец. Но у него были основания так поступить, и к срыву договорённостей причастны обе стороны. Опасаюсь, сейчас не лучшее место и не лучший момент обсуждать подобный вопрос, – Алеандра кивнула, признавая, что у этой темы явно было своё, другое время. – Однако со своей стороны могу сказать, что позднее пожалел, что всё вышло так. Как и о том, что мы опоздали в войну.        – Возможно, с учётом ситуации и того, кто я, мои слова прозвучат кощунственно, – голос вновь обрёл былую твёрдость и спокойствие, и молодая принцесса занятого врагом королевства гордо подняла голову. – Но я рада, что вы опоздали. Тогда исчезли отец и принц Бэрран. И если бы исчезли и вы… Едва ли это хоть кому–нибудь принесло пользу, и не знаю, где бы я в таком случае искала союзников. Поднимать восстание – у меня не было ни сил, ни ресурсов, ни знаний для подобного, да и у меня лично их и сейчас не имеется. У меня нет даже воспоминаний. Я очень долго не хотела идти сюда и считала тёмных врагами и предателями, и одновременно искала помощи. Но судьба – большая шутница, и помощь, кажется, нашлась именно у тёмных.        – Понятия добра и зла, друзей и врагов, и тьмы и света не тождественны между собой, – заметил я, в который раз уже невольно отмечая, что новоявленная протеже была вовсе не глупа. Особенно для своих лет. – Иногда и во «тьме» можно найти немало хорошего.        – А иногда сердцевина «света» – редчайшая и уже неисправимая гниль, – кивнула Алеандра. – Я читала где–то, что страна или общество, в котором прогнил самый центр, обречено на провал. И если это так – Карлон обрекает себя сам… И не могу сказать, что мне его жаль… – неловкое молчание, воцарившееся было после этих слов, оринэйка разбавила сама же, заметив, что было уже поздно и любезно приняв предложение проводить леди до особняка. У дверей которого, где за светским разговором о завершении театрального сезона и обсуждением столичных новостей оказались довольно быстро, мы и распрощались.              ***               Кареты пришлось оставить у самой кромки леса, где нас и встретили два егеря, обязавшихся проводить туда, где видели зверя, и, в сопровождении небольшой стражи, дальше продвигаться уже пешком. Дамам, в длинных платьях, пусть и прогулочных, поход давался нелегко, и принцесса Иларда, равно как и Императрица, пыхтели, перебираясь вновь и вновь то через кочку, то по выступившему на тропу молодому корню, отстав от нас с Бэном, одетой в мужское, которое она носила и по долгу службы, Элиа и Тио, при помощи самиров. Но ещё одну пару ног практически рядом я различил, и это явно были не тигриные лапы, ибо Дорр убежал вперёд, пробираясь между стволов с удивительной грацией. Лёгкие, тихие шаги, как оказалось, когда я обернулся, принадлежали леди Оринэйской, облачившейся в тунику, плащ, распахнутый наполовину, и узкие длинные штаны. Когда несколько пар глаз устремились на неё, и Карру, присоединившийся к нам ранним утром, открыл было рот, девушка выгнула бровь.        – Так гораздо удобнее и быстрее перемещаться по лесам, мы не на приёме, и я сочла подобные одеяния уместными, господа, к тому же я заметила, что и леди Элиа одета подобным образом. Надеюсь, это не смущает вас?        – Нисколько, – я помог даме переступить особенно крупный корень, к тому моменту мы уже давно свернули с хорошо утрамбованной дорожки. Всадники и кареты отправились прямо к беседке, в полутора таках от ворот заповедника, где мы и собирались устроить, после посещения Медвежьей Поляны, обед. – Мне начинает казаться, вы не приемлете женские одежды, леди Алеандра. Во время поездки, при занятиях и даже сейчас вы стремитесь выглядеть по–мужски.        – Я обучалась в Школе, где это было привычной одеждой, более того, в Гвенто–Рокканде форма чародеев, даже дам, была именно такая. За минувший год, что я провела в Ополчении и в дороге, я ещё более привыкла к таким одеяниям. Они очень удобны и практичны. Ваше замечание, сир, крайне справедливо, – кивнула оринэйка. – Вы удивительно наблюдательный человек.        Дорр, обнаруживший, что мы отстали, вернулся, неодобрительно рыча, что этак провозимся и всех зверей распугаем, и никого, кроме тигра, не увидим, а он не будет за весь лес отдуваться. Возмущение вара позабавило всех, включая пригрозившую ему «местью» Алеандру, но было внезапно прервано тем, что тропа упёрлась в глухую стену стволов, идти стало невероятно трудно, словно заживо нас придавило камнями, дыхание вырывалось с вящим трудом, и у стены деревьев выросло несколько размытых, отдалённо сходных с силуэтами людей, фигур. Большая сова опустилась на дорогу прямо перед нами, сверкая фиолетовыми глазами и хлопая крыльями. Сова среди белого дня, к тому же такая необычная, могла быть только духом, и самиры, как по команде, хотя Бэн не сделал ни единого жеста, окутали нас щитами, облегчившими дыхание.        – Развернитесь и уйдите из наших лесов, – открыла клюв птица. – Мы не терпим охотников, вы пришли с оружием. И если не уйдёте, изгоним вас силой.        – Но мы не пришли охотиться, – вкрадчиво заметил Бэн, выступая вперед. У его ноги тотчас же заполыхало пламя.        – Мы не будем слушать тех, кто пришел с оружием. Мы знаем, что вы правите людьми, но не нами. Эти леса – наш дом, и вам не место здесь. Уже двух медведей убили, с начала весны, и мы более не допустим никого… – голос звучал холодно, груз, валившийся на нас, пробивал щиты, трещавшие, было слышно лишь самым краем слуха, под его натиском, и поднялся ветер, становясь сильнее и злее. Я понимал, что самиры, без моего приказа уходить, оказали бы сопротивление, мы, вероятно, пробили бы себе дорогу, но разъярили при этом духов. Но уже успел пообещать Тио, что мы обязательно бы попробовали увидеть зверей. В глазах сынишки засветилось огорчение, и сверкнула первая вспышка заклинания, выпущенного Карру, которое не пролетело и пяти шагов, бессильно ударившись о невидимую преграду и рассыпавшись радужными искрами. Оринэйка, опуская руку и снимая выставленные ей ранее наряду с самирами щиты, обернулась ко мне.        – Если позволите, сир, я могу попробовать объясниться с хозяевами лесов и показать, что мы несём мир в их дом, – голос утратил привычную мягкость, наполняясь сталью. – Я обучена общаться с теми, у кого нет тел, и с вашего дозволения постараюсь решить дело миром.        – Если вы считаете, что это может получиться, дозволяю попробовать, – повинуясь безмолвному приказу, руки арбалетчиков потянулись к болтам, самиры–маги застыли, мечники–люди взялись за эфесы, когда от нас отделилась высокая фигурка, неспешно прошедшая с десяток шагов и преклонившая перед совой колено.        – Наар–Гха, узнаешь ли ты меня? – слова, послышавшиеся из ее уст, ошарашили, как и то, что сова, задумчиво пощёлкав клювом, взлетела на ближайшую ветку.        – Дочь Аланда?        – Я не ожидала увидеть здесь тебя, но в таком случае прошу оказать честь и выслушать, что мы хотим объяснить. – Дух согласился, и Алеандра отошла с ними ещё на десяток шагов, принявшись активно что–то доказывать, жестикулируя и постоянно оглядываясь. Остальные духи обступили девушку, и вновь что–то внутри напряглось, заставляя не отрывать взор, пытаясь уловить хотя бы нотку исходивших от них мыслей, что не удавалось – бестелесные обитатели лесов затирали все наши попытки. И всё же тени исчезли, ветер утих, и деревья раздвинулись, открывая путь, а егеря выдохнули, с очевидным облегчением, и принялись пояснять, что обычно хозяева этих мест не так злобно встречали гостей, и с ними можно было договориться. Я знал, что они говорили правду, не раз посещая заповедники сам, в том числе этот, и жестом прервал оправдания, когда, под радостный визг вара, дотоле напрягшегося и тихо скулившего, к нам вернулась почему–то очень бледная оринэйская принцесса.        – Духи любезно позволили пройти, если мы не причиним ничему живому вреда и лишь посмотрим на тех, кого встретим. Они приведут их, дабы мы могли исполнить желание, сир…        – Я могу… Поговорить с вами наедине, миледи? – девушка закивала, отходя вместе со мной на несколько шагов.        – Каковы требования хозяев леса? – начал я, слишком хорошо их зная и понимая, что они не просто так согласились с ней. Тем более разговор длился довольно долго.        – Они поверили, не без труда, но мне удалось их убедить, – нервная улыбка и мелькнувшая в голове мысль о каком–то залоге показали, что я был прав. – Одна из них, Наар–Гха, родом из Иринэйских лесов. Она выступила на моей стороне… Она сказала, что отныне, ибо по ту сторону Нерушимых всё стало нехорошо окончательно, живет здесь. Я уже встречалась с ней и заслужила некоторое доверие. Они выдвинули условие, что никто ничего не тронет и не причинит ни одному зверю умышленного вреда.        – Мы постараемся не нарушить их условие, – было очевидно, что оринэйка не собиралась говорить, какова была цена нашей потехи, и я отдал приказ не трогать ничего и никого без нужды, как раз вовремя, чтобы нас догнали все отставшие, услышавшие указание. И компания, часть которой немного помрачнела, двинулась дальше, пробираясь в чаще, за егерями, к зарослям ягод, которые и поедали, как сообщили лесники, медвежата… Но ещё до того, как нам довелось, с взгорка, полюбоваться игравшими молодыми животными, вызвавшими живейший восторг дамского общества и Тиония, который впервые видел живого медведя так близко, сбылось и одно из собственных детских желаний – навстречу из чащи внезапно выбралась лошадь, немного розоватой шерсти. Я не сразу осознал, что изящную голову венчал острый рог и длинная грива искрилась на солнце, и бесшумно ступали копыта…        – Единорог! – Тионий впился в мой рукав. – Пап, это единорог! Смотри! – впервые на моей памяти Тио, лет этак с семи, забыл, что мы королевская семья и нам не пристало вести себя, как простые люди. Впервые за несколько лет рядом подпрыгивал от восторга не маленький принц, а самый настоящий, обычный мальчишка.        – Какой красивый! – просияла Иларда с другой стороны, покуда зверь, не удостоив нас вниманием и не выказывая страха перед ощетинившимся варом, приблизился к Целительнице, гордо поднимая голову и стукнув копытом.        – И я рада встрече, благородный покровитель народа Орина, – девушка сложила у груди руки, склоняя голову. – От имени оринэйского народа и в память моего отца, прими благословения… – тонкая ладонь потянулась к длинной гриве, чуть дрожа, и коснулась волос. – Все здесь очень рады видеть тебя… – единорог, словно понимая слова, внимательно осмотрелся и тихонько заржал, отступив на пару шагов. На бледное лицо его собеседницы попал солнечный свет, играя на щеках, на темных выбившихся из косы прядях, на острых скулах. И образ этот завораживал, опьяняя, словно перед нами стояла не обычная девушка, а добрый дух, игравший с единорогами. Но в следующую секунду наваждение исчезло, а горделивая лошадь скрылась, стуча копытами, в лесной глубине.        – Единорог… Сколько уже прожила лет, но не видела никогда. И как много бывала здесь, – бабушка покачала головой. – Он пришел к Алеандре и Тионию, думаю, эти благородные звери видят добрые и честные сердца.        – Если он счёл достойной меня, то пришёл ко многим здесь, – возразила девушка. – На моей душе есть грехи.        – Ты убивала тех, кто нёс миру зло, и проводила многие дни и ночи, спасая людей и исправляя свои ошибки. У тебя чистое сердце, девочка, как и у твоего ученика. Трингул поцеловал его, когда Тионий появился на свет, дал особый дар. Единорог вышел к вам, уверена. Он не стал пугать Тио, но благословил вас обоих.        – Я раньше не видела живого единорога, – попытки вести себя чинно и пафосно не удались и ей, и девичье лицо расплылось в счастливой улыбке. – Я так счастлива... Он совсем как папа описывал… – радость сменилась глубоко залёгшими на лице тенями, и голос дрогнул. Не вернулась улыбка ни когда Дорр принялся шутить, пытаясь развеселить подругу, ни когда мы наблюдали за медвежатами, совсем молодыми, забавными и неопасными, ни за обратную дорогу, приведшую к уже накрытому столу. Рядом красовалась площадка для игр в мяч или салочки, несколько длинных дорожек, обложенных камнем, и родник, благоустроенный, с чистой, вкусной и целебной водой.        Проголодаться успели все, и некоторое время обычные звуки леса нарушались тихими голосами и звяканьем приборов. Пиром назвать действо можно было с большой натяжкой, но, в виду смущения Элиа и Алеандры, открывать трапезу пришлось мне – Эль и за много лет мало привыкла к тому, что вне официальных ситуаций я ничем не отличал себя от окружавших людей, да и молодая Целительница от новой подруги далеко не ушла, искренне понижая своё положение, казалось, даже в собственных глазах и превознося меня и мою семью выше. Хотя у многих из нас на этот счёт мнение было совсем другое.        Перед десертом, однако, после которого я планировал возвращаться в резиденцию с тем, чтобы следующим утром отправиться обратно в столицу, собравшееся общество изъявило желание насладиться поездкой ещё немного. Бабушка решила прогуляться, попить воды из родника, полюбоваться благоустроенной частью леса, Элиа вызвалась сопровождать её, Илли, малыш и Бэн сочли, что активный отдых им больше по нраву, и ушли играть в мяч. Дорр, весь обед крутившийся у стола, выклянчивая «вкусности», скрылся среди деревьев, белым пятном изредка мелькая вдалеке. Я, пару раз немного пройдясь по одной из дорожек, решил вернуться к столу и спокойно посидеть, пока слуги суетливо готовились к отъезду, не обращая большого внимания на беседку, а спутники, по моему мнению, были увлечены своими делами. Глазам предстала несколько отличная от ожидаемого картина. Девушка с длинными, немного вьющимися тёмными волосами восседала у стола, недвусмысленно подтягивая к себе свежий, только что разрезанный пирог со сливой.        – Миледи Алендра, – окликнул я. Пальцы на миг застыли у края блюда и разжались, поспешно отдёрнутые. Девушка попыталась сделать вид, что потянулась к кубку с морсом, и я, опустившись на скамью напротив, с трудом скрыл улыбку. – Надеюсь, я не помешаю вам? Знаете, захотелось немного посидеть, предаться размышлениям.        – Что вы, сир. Смею надеяться только, что моё общество не досаждает вам. Мне несколько невесело, и я решила, что будет уместнее не омрачать отдых наших почтенных спутников тем, что я не разделяю их радость.        – Неужели вам не понравилось здесь? – Алеандра, как и многие оринэйцы, очень любила природу, леса и свежий воздух, и подобная реакция на загородную поездку была странной. Даже при вечернем разговоре у беседки, вспомнившемся утром, о котором леди, казалось, позабыла.        – Нет, это чудесное место, Ваше Величество. Причина в другом… Я вдруг вспомнила, как тоскую по тем, кого нет со мной рядом. И никогда не будет. Но леса чудесны, право, они полны жизни, гармонии, того, что не подвластно людям… В Оринэе было очень много таких уголков, населенных духами, которые только позволяли людям жить среди них, если те соблюдали правила. Иринэйские леса – самый большой подобный край в мире. Духи тех мест позволили даже охотиться для добывания пищи и рубить лес, но строго следили, чтобы границы дозволенного не были нарушены. Моего отца они уважали, и были нашими хорошими соседями. Когда случилась война, Иринэйские леса сдались последними – вернее, сдались в них люди, но бессмертные хозяева и народ варов не признали поражения и по сей день… И природа наших стран тоже очень сходна, – добавила оринэйка, слабо улыбнувшись.        – Между нашими странами всегда было немало общего, – отозвался я, отмечая всё новые горькие взгляды на пирог. – Ваше присутствие сегодня позволило не только не привлечь гнев хозяев, но и помогло осуществиться одному из моих давних желаний. Признаюсь вам, всегда мечтал увидеть живого единорога.        – Я впервые встретилась с ним, мой Император. Я знаю, что бытует мнение, будто в Оринэе единорогов можно увидеть часто, но это не так. Они редко показываются многим народам, из смертных. И медвежата оказались очень милыми…        – Они маленькие. На самом деле сливовый медведь – могучий и опасный хищник.        – Поэтому вы убили двоих медведей? – миловидное лицо негодующе нахмурилось. – Кронпринц рассказывал, что вы постелили в своих покоях их шкуры.        – Да, несколько лет назад, – признал я, не понимая, почему взгляд девушки так помрачнел. – Теперь мне стало непросто бывать на охоте. Да, я понимаю, что вы не одобряете…        – Я понимаю охоту ради пищи, может быть, ради чего–то, что используется в лекарском деле, к примеру, или шкуры. Но охоту ради удовольствия не могу одобрить, – оринэйка гордо вскинула голову. – Вы удивительно приятный человек, если простите такую дерзость, но это увлечение я не могу принять. Прошу извинить мне это, но таковы мои убеждения.        – Они роднят вас с вашим учеником, – невольно заметил я. – Но заверяю, я никогда не охотился, чтобы после просто выбросить добычу. Это бывали олени, жаворонки, медведи. Их мясо можно есть, а медвежий жир используется в лекарском деле.        – И сливовых медведей тоже?! – прищурилась собеседница. – Не слышала об этом, хотя я Целитель.        – Они не очень отличаются от обычных, только цветом шкуры и разве что немного умнее. По ту сторону Нерушимых их нет, вероятно, вам поэтому не довелось узнать, но их жир действительно используется в лекарствах, как и медвежий, и считается очень ценным.        – И, тем не менее, я не одобряю вашу страсть. Во время скитаний моим спутникам приходилось охотиться, и часто варсэ–тангу оказывал помощь в этом, но мы делали это только ради того, чтобы поесть и не потерять силы.        – Мне нечасто приходилось видеть дам, которые бы одобряли охоту как развлечение. Женщины куда мягче мужчин, – заметил я. – Вероятно, в ваших словах есть доля истины. Конечно, медвежье мясо не является непременным условием питания…        – Сливовые медведи ещё и редки.        – И тем не менее, существует определённое равновесие мира, о чем вы знаете, уверен. Их численность подвержена циклам – они под охраной Империи, мы стремимся их обезопасить, охота на них строго запрещена. И, если условия природы благодатны, раз в некоторое количество лет их поголовье, скажем так, резко возрастает, а много хищников – значит, станет меньше мелких зверей, ягод, рыбы. Ими ведь питаются не только сливовые медведи. И вот когда их число становится больше, тогда охота и делается возможной – разумеется, выпускается специальный указ, подписанный мной лично. И разрешения отдельным лицам могут быть даны только Династией. Даже лесничие не могут выходить за указанные рамки. Мои шкуры были добыты десять и шесть лет назад, когда медведей становилось больше, чем будет уместно для других животных. Это лишь разность наших с вами взглядов, не более того, – что–то в ней заставляло улыбаться, всё чаще, и общество оринэйки становилось всё более приятным, по мере на тот момент редких встреч. – Я заметил, вы питаете интерес к пирогу? – понимая, что общего мнения мы бы не достигли, слишком разное отношение имея к охоте, сменил тему. – В таком случае предлагаю немного опередить наших спутников, я с удовольствием разделю его с вами.        – Но он общий, – щёки залились краской, и девушка уставилась на мои пальцы. – Я хотела попробовать, мой повелитель, и не более того. Вы могли заметить, что я несколько питаю слабость к сладостям.        – Что вновь сближает вас с моим семейством. Фамэ, и я, буду откровенным, не исключение, очень любят сладкое. В нашей семье принято вкушать сладости по многим поводам – как радостным, так и горьким, и десерт – у многих любимая часть трапезы. Иногда кажется, что, не будь тренировок и не будь дни столь насыщенными, я едва ли сохранял бы форму…        – В таком случае, между нами открывается немало общих черт. И… Жизнь облечённого властью человека не бывает лёгкой, если он относится к своим обязанностям надлежащим образом. Я занята куда меньше.        – Вы очень проницательны для столь юной леди, – заметил я. – Вы Целитель и тратите много сил, пользуясь магией. Я пользуюсь ей куда реже, но компенсирую это большим количеством дел. К тому же стремлюсь находить время, чтобы не растерять навыки боя, и увлекаюсь рукопашными стилями.        – Граф Карру и герцог обещали учить меня кайджи–найзэ. Меня заинтересовал этот стиль. – Призналась Алеандра.        – Он очень подходит дамам, поскольку основан не на грубой силе, – кивнул я. – Учитывая некоторые недавние события, вероятно, будет разумнее с вашей стороны учиться постоять за себя. Пожалуй, каждой девушке стоило бы, не все мужчины помнят о том, что желания ещё не есть законное право. Что же касается пирога, полагаю, наши спутники не заметят его исчезновения, – подмигнул я. – Оставим им немного, так, чтобы всем хватило попробовать… – улыбка стала заговорщицкой, и Алеандра тихонько хихикнула, на миг подняв глаза. Веселить её доставляло мне странное наслаждение, да и улыбка эта стала первой с появления единорога.        – К слову, я не могу не отметить, что резиденция прелестна. Чудесный парк, на любой вкус, и очень красивое убранство.        – Это резиденция принцессы Милэсайна, – заметил я. – Совсем новая, строилась по приказу моей сестры. Уверен, ей будет приятно услышать столь лестный отзыв. Тем более что и вы обладаете не менее хорошим вкусом, – долгие годы уроков, как льстить светским дамам, куда–то пропадали, стоило собраться сделать девушке комплимент, и сейчас удалось на удивление хорошо. Улыбка вновь стала смущённой, но даже фон мыслей показал, что слова мои оказались даме приятны.        – Право, сир, я куда менее искусна в тонкостях, что требуют изысканности и вкуса. Я привычна к куда более простым вещам, и едва ли обладаю хоть немного сходным с Её Высочеством мастерством.        – Но даже дамы нашей семьи отмечают, что вы всегда выглядите неброско, но приятно. Скромность и женственность – вполне подобающее молодой девушке сочетание, если позволите.        — В этом заслуга герцогини Фэрт. Вы могли заметить, сир, что мы одеваемся сходным образом, — это было так, и откровенным, ярким нарядам сестры одеяния что чарванки, что нашей «гостьи» уступали разительно. Вернее даже не уступали – закрытые, свободные, скромные платья, тем не менее, как на подбор оказывались элегантными и приятными на вид. Даже мужские одежды в их версии выглядели как–то по–дамски аккуратно и изящно.        – Уверен, вы принижаете свои заслуги, милая леди. Полагаю, герцогиня оказывает определенное влияние на вас, но вы принимаете не меньшее участие. Следовательно, обладаете хорошим вкусом.        – Девушке из высокого общества пристало носить украшения. – Алеандра повела хрупкими плечиками. – Но я, как вы могли заметить, почти их не надеваю. Разве только во время очень пышных торжеств…        – Не думаю, что украшения вам нужны, – вырвалось ещё до того, как я успел понять, что именно ляпнул. – Вы очень красивы, и вам нет необходимости подчёркивать это… – кусок сладости по мере разговора оказался–таки на тарелке девушки, и ложечка чуть слышно звякнула. Бледно–розовые щёки приобрели цвет перезрелого томата. – Простите, если я невольно вас смутил. – Лихорадочно подыскивая другую тему, пока оринэйка всё больше краснела. – И, признаться, вы совершили нынче удивительное дело. Я прежде не видел, чтобы человеку удавалось так легко понимать духов и общаться с ними, тем более убедить их в чём–то. И удивлён тем, как легко вы ладите с ними.        – В общении с духами нет ничего сложного, нужно лишь научиться понимать их, они часто говорят намёками, и иметь терпение. Важно иметь открытое сердце, не пытаться обманывать, они увидят ложь и придут в гнев. – Оринэйка понемногу бледнела, задумчиво водя тонким пальчиком по краю тарелки. – Ближе всего к духам те, кто обладает задатками магии природы. Заклинатели зверей, маги, наделённые властью над миром растений, над стихиями. Мне случалось общаться с духами и ранее, сир, более того, я была специально этому обучена.        – В Минаурской школе это важная составная часть, – припомнил я.        – Не совсем там. Меня учили понимать природу, общаться с народом варов, с бесплотными созданиями, даже с драконами, с самого раннего детства. Оринэя страна природы, где очень сильно всё, связанное с ней, и человек, правящий королевством, был обязан уметь объясняться с другими народами. Не столь давно, стараниями графа Карру, мне удалось вспомнить эти уроки. Хотя, когда я встретилась с Дорром, была убеждена, что впервые встречаю вара. И лишь недавно осознала, что это не так.        – К слову, каковы ваши успехи во время занятий с Вице–Мастером? – уточнил я вопрос, не поднятый минувшим вечером, отбросив веселье. Разумеется, мне докладывали, время от времени, об этом, и тем не менее стоило услышать и мнение самой дамы по данному вопросу.        – Мы занимаемся разными пластами воспоминаний, – откликнулась девушка. – И детскими, до Последней Войны, и теми, что касаются проведенных в Минауре лет. Нам удалось восстановить уже достаточно многое, я могу более здраво оценивать ситуацию с Королевством, нежели ранее, и нахожу подтверждение своим соображениям за предшествовавший прибытию сюда год. Он выдался трудным…        – Полагаю, вам пришлось нелегко. Когда рушится видение мира, это всегда приносит боль. А для вас переменилось очень многое, – лицо оринэйки исказила глубоко скрытая острая ненависть, уже превращавшаяся в выдержанную.        – Я рада, что не успела стать жертвой всего, что уготовил Император, Божественный Ставленник, Карлон Мудрый, – в голосе скользнули холодные, полные яда, нотки. – Я понимаю, сир, что граф Карру делает многое и процесс не будет быстрым. Надо мной имели возможность работать очень длительное время и воздействие несомненно было очень тонким. Более того, я очень признательна графу, он любезно откликнулся на просьбу помочь Ниэ… леди Найэндэри, и уделил нам внимание в личное время, – уголки губ дрогнули в лёгком подобии улыбки.        – В таком случае, позвольте выразить надежду, что вы сумеете восстановить утраченное как можно более полно, – заметил я.        – Я допускаю возможность, что в работе принимали участие не только искусные маги из числа людей и самиров, но и создания более высокого порядка, – внезапно выпалила волшебница, вновь, как и вчера, проявляя зарождавшееся доверие и поднимая сверкнувшие глаза от своей порции. – Вам известно, что мой визит к Полуденным оказался неудачным, сир. Я не исключаю их участие в размывании воспоминаний.        – Существуют основания подозревать, что среди Полуденных… есть некоторые проникшиеся новыми воззрениями, – неожиданно даже для самого себя признался я.        – Это так, – Алеандра крайне редко позволяла себе прямой взгляд в глаза собеседнику, поскольку в Оринэе подобное было бы сочтено крайне грубым поведением, но сейчас смотрела именно так. – Я ощущала присутствие таковых, когда предстала перед советом Полуденных. Но не могу не отметить, сир, что и здесь у меня… промелькнули подобные ощущения. Хотя, к сожалению, не могу указать точно, кто именно, разумеется. Я лишь считаю своим долгом вас предупредить.        – У нас были подозрения, – я не стал уточнять, что под «нами» разумелись я, Ладар, Бэн и Пиуэргурдран, неоднократно в разных вариациях наставлявший, что Полуночные не все хорошие, и что в общении с ними, буде их несколько, лучше было соблюдать крайнюю осторожность. И куда лучше было стараться, чтобы встречаться приходилось только с единицами науров, отвечавшими за общение оных со смертными и бессмертными народами Империи и всего Круга. – В мире много воззрений, – я имел представления о том, что их отряд побывал в Наургане, откуда его без церемоний выставили в Кальру, почти в пустыни. Наши самиры довели их до самой границы Наургана, отслеживали все границы, дабы не пропустить возвращение, но если бы не духи, помогавшие Пиу, в одно светлое утро поведавшие, где находились принцесса и её спутники, и не проворность самиров, бросившихся туда, мы бы их потеряли уже тогда. – Принцесса Алеандра, не сочтите меня бестактным, но вопрос представляется важным. Каковы точные условия пребывания здесь, которые перед вами поставили хозяева леса?        – Как я говорила, они убедительно просили не причинять вреда животным и по возможности растениям. – Взгляд упёрся в отполированные доски стола, и пальцы нервно сжали ложечку. – Мне удалось их убедить, что наши намерения чисты.        – Почему–то у меня возникло ощущение, что словами дело не ограничилось. – Я отбросил лишнюю в тот момент вежливость, впившись глазами в молодую дворянку, и чуть усилил нажим в голосе. – Принцесса Алеандра, я прошу сообщить, каковы условия.        – Я оставила залог. В случае, если мы не нарушим наказов, его вернут. Это совершенно обычная вещь, женский пустячок, – вихри мыслей, всколыхнувшихся при этом, показывали, что речь явно шла не о неважном. – Такова цена, сир, которую они запросили.        – Я могу узнать, что именно послужило залогом? – прищурился я. Девушка не хотела сдаваться, пытаясь уклончиво ответить и сменить тему, или отмолчаться, и нажим пришлось немного усилить. Ложечка в тонких пальцах завертелась, довольно быстро, и в глазах промелькнула непонятная горечь.        – Залог – пакту, сир, – едва слышно произнесла, скорее даже выдохнула, Алеандра.        – Пакту?! – так и хотелось воскликнуть, что залог явно нельзя назвать «женским пустячком», но взять себя в руки удалось быстрее, чем это прозвучало бы вслух. – Миледи, я прекрасно осведомлён о том, какую важность для Целителя имеет пакту, и понимаю, что для вас это очень важная вещь.        – Пакту символизирует связь молодого Целителя с более опытными, с его наставником. Пакту не просто символ, что человек освоил магию исцеления, – голос едва заметно дрогнул. – Он вручается торжественно, с пожеланиями и благословениями, означает, что отныне Целитель стал способным без помощи и указаний учителя справиться с хворями и ранами, что отец Трингул, покровитель всех Целителей, дарит частицу своего дыхания, помогая в нашем труде. На пакту повязываются пряди, в память тех, кому мы не смогли помочь, и… – по щеке поползла всё же слезинка, при всех попытках девушки удержаться. – Для нас этот дар учителя перед прощанием служит символом, что отныне начинается наш собственный путь, и напоминанием, что добрые мысли всегда будут с нами. Мой пакту вручила мне Наставница Сарина, моя учитель, и Наставница Танра даровала ему благословения, когда мы с ней встречались, как женщина, давшая мне множество мудрых советов о Целительстве.        – И вы говорили, что залог для вас совершенно не важен, – вздохнул я. – Принцесса Алеандра, я понимаю вас, и отдам приказ своим людям, чтобы ничего не было нарушено. Наши спутники молоды, поездки в такие места редкость для многих, и они могут… немного забыться. Уверяю, сделаю всё, чтобы вы получили пакту обратно, – пообещал я, и наткнулся глазами на удивлённое, самую чуточку, немного робкое лицо.        – Сир, вы не обязаны.        – Нет, я обязан. Вы пожертвовали дорогим для вас, чтобы я мог увидеть сливового медведя. За мою и моей свиты потеху вы расплачиваться не должны. – Отрезал я.        – Я так много гадостей о вас слышала, – внезапно заметила молодая чародейка. – Что с каждой нашей встречей сильнее убеждаюсь, насколько вы прекрасный человек. Достойный дворянин, справедливый правитель и благородный мужчина. Хотя я слышала и подчас всё ещё слышу, какими жёсткими отзывами вас осыпают… – неподалеку от нас к звукам весёлой возни примешался заливистый, задорный детский смех, между деревьями вновь мелькнула белая стрела, в виде вара, а кусочек пирога с тарелки собеседницы как–то незаметно испарился и на его месте возник новый, почти не тронутый.        – Я знаю, что обо мне часто говорят нелестные вещи, такова участь многих людей, – я пожал плечами, отбрасывая неприятную тему сплетен и толков, к которым никогда не питал симпатии. – Принцесса Милэсайна переняли у меня заботу об обучении моего сына, исключая некоторые направления, и всё же, пользуясь случаем, не могу не справиться о его успехах. Я выступаю сейчас исключительно как отец, не как надзиратель или паче того правитель.        – Каждому родителю хочется слышать, что его ребенок успешен и что у него всё хорошо, – оринэйская принцесса отложила приборы, покосившись на оставшийся в моём блюдце небольшой кусок пирога. – Заверяю, Ваше Величество, что кронпринц прилагают очень большие усилия на наших занятиях и искренне заинтересованы в постижении тонкостей магии. Более того, они преуспевают, я не столь давно предоставляла принцессе подробный отчёт, письменный, вы можете его увидеть. Сейчас могу заметить, что приятно порадована тем обстоятельством, что за столь краткие сроки кронпринц получил уже почти двадцать пять звёздочек и всего четыре луны. И ни одной ту…        – Что получил?! – не понял я. Алеандра пару мгновений рассматривала меня и покачала головой.        – Простите, сир, это моя оплошность. Я кое–что позаимствовала из Минаурской Школы, и, в частности, там существовала помимо привычной системы оценок ещё одна, наград. За важные задания, проверочные и значимые для этапов обучения, ученик может получить одну из трех наград. Если он выполнил задание плохо, если в целом справился хорошо, но особенными его успехи нельзя назвать, и если справился хорошо, и, к примеру, быстрее, чем ожидалось, или лучше, чем можно было рассчитывать, самая высокая. В Минауре у нас система менялась каждый год – были хищники, растения, птицы… Поскольку Его Высочество интересуется природой и небесными явлениями, в этом году я сочла, что будет уместно взять в качестве наград их.        – И как же распределены награды?        – За хорошую, успешную работу, большие достижения, звезда, за обычную, когда ученик старался, но все же результат не столь блестящий, луна, и за работу, которая окажется хуже ожидаемой, туча. Каждая туча снимает одну звезду, луны никак не влияют, и десять лун можно обменять на звёздочку, а когда звёзд набирается пять десятков, ученик получает награду. Я пока думаю над ней. У нас это были спектакли, которые готовили наставники, или поездки. Однажды приготовили выступление театра огня… Не могу вспомнить, откуда, но было очень интересно.        – И есть у вас уже некоторые идеи?        – Если это будет тёплый сезон, то, пожалуй, с вашего согласия, мы посетим Императорский Лес, на несколько дней, для знакомства с природой, духами, животными. Разумеется, в присутствии стражи.        – Не возражаю, идея выглядит достойной, и я знаю о любви моего сына к животным, уверен, ему будет интересно. В случае, если награда будет получена зимой, я бы рекомендовал чуть более длительную поездку, в Бэрдгон, это Императорский Заповедник, но обитающие там создания, достаточно редкие, как и многие из живущих в лесах духов, наиболее активны зимой. Вам только придётся ехать в одну сторону примерно четыре дня.        – Уверена, это была бы интересная поездка, – девушка постаралась незаметно убрать выбившиеся волосы от губ. – К сожалению, я одна и едва ли смогла бы подготовить маленький спектакль.        – И часто вы получали награду сами, если мой вопрос не слишком бестактен? – даже такие, легкие и праздные, пустячные разговоры почему–то приятно радовали и помогали отвлечься от проблем и дел.        – Я всегда старалась получить их поскорее, иногда слишком, и умудрялась схлопотать плохие награды. Как–то раз мне не хватило всего одной высокой оценки. Нашим ученикам устроили небольшую поездку на самый запад Сархара, но мне не довелось. Зато я попадала на выступления самирских чародеев, и когда нас водили в музеи и театры. А однажды даже была в списках тех, кому выпала честь побывать в Наургане, Полуденные тогда дозволили нанести визит в свои края, что случается раз в добрую сотню лет, но аккурат к поездке меня настигла лихорадка, и вместо этой награды Наставница Сарина вместе со мной уехала на некоторое время в Таунак, получив разрешение Совета Школы, когда я поправилась.        – Вам довелось увидеть красоты Обители Полуденных позднее, – заметил я.        – Они были сокрыты от нас. Нам дозволили остановиться лишь в небольшой обители для гостей, – вновь красноречиво сверкнули глаза. – Заверяю, я сужу без предвзятости, но старания принца невозможно не отметить. Как ученик, он очень меня радует, проявляя большое упорство и большой интерес к магии, и все его звёзды вполне заслужены…        – Какие звёзды, леди Алеандра? – заинтересовалась вернувшаяся вместе с племянником Иларда, покуда Тионий покосился на пирог и прищурился, улыбаясь, быстро смекнув, куда успела пропасть его треть. Я почти доел к тому моменту второй, большой, кусок. – Я случайно услышала вас и заинтересовалась, – оринэйка, убедившись, что я не возражал, принялась терпеливо излагать планы по поощрению ученика уже моей сестре, под поддакивания Тио, как раз когда шумной группой принялись возвращаться остальные, и я отдал приказ, привлекая ненадолго общее внимание, ничего и никого до отъезда не трогать, слишком чётко осознавая, что вернуть Алеандре такой залог был просто обязан…              ***               Слуги по приказу удалились, принеся напитки и закуски для гостя, восседавшего на другом конце длинного стола, в удобном кресле, больше напоминавшем маленький трон. Стража у двери не спускала глаз с немощного человека, опиравшегося на трость и шагавшего очень тяжело и медленно, который только что отпустил своего писаря, вслед за мной.        – Встреча носит закрытый характер, Ваше Императорское Величество. – Наконец заметил он, пропустив формальные приветствия, коими мы успели обменяться, когда я встречал делегацию, и покосился на самиров–охранников.        – Вы можете не обращать на них внимания. Господа ничего не видят и не слышат, – отозвался я.        – Разумеется, как вам будет угодно, – длинные седые волосы были аккуратно расчёсаны и свободно лежали на спине в алом бархате, и плечах. На пальцах сверкали и переливались перстни, на шее красовалась толстая золотая цепь, а края рукавов, ворот и подол камзола были вышиты драгоценными камнями и жемчугом, от обилия которых в глазах слегка рябило. – Полагаю, открытая встреча состоится по итогам нашей беседы?        – Разумеется, – изображая почтение, выдавил я. Один вид гостя приводил в крайнее раздражение, но приходилось играть совсем другие эмоции, к тому же Пиу, незримо присутствовавший сейчас в Янтарном Кабинете, дал вполне чёткие указания, как именно следовало вести себя с прибывшим минувшим полуднем в столицу Императором Священного Великого Рокканда, Помазанником Божественным, Просветителем и Самодержцем Карлоном Мудрым Каэрри. Последняя наша встреча произошла года четыре назад, во время Совета Всех Земель, и с тех пор на лице старого Жреца прибавилось немного морщин, а в одежде и поведении – лоска и блеска. Хорошего же, и я явственно это видел, не появилось ничего. – Встреча будет носить формальный характер, будут сделаны соответствующие объявления и подписаны бумаги, не более того. Все существенные вопросы мы обсудим сегодня и по итогам писари и Советники обеих сторон составят необходимые документы. Я понимаю ваше желание провести встречу подобным образом и принимаю его.        – Вы очень любезны, Ваше Величество, – осклабился царственный гость. – Но прежде, чем мы коснемся вопросов, приведших меня в Никтоварилианскую Империю…        – Великую Никтоварилианскую Империю и Острова Фархат, – холодно поправил я.        – Простите… Так вот, прежде чем приступить к делу, я бы хотел обговорить с вами… Иное. Мне сообщили, что мои спутники заметили в числе обитателей вашего дворца, чудесное место, к слову, одну особу, к которой я питаю большой интерес. Вам, вероятно, не известно то, что принцесса Алеандра покушалась на моего сына, кронпринца Великого Рокканда, Алкира.        – Почему же? Мне это известно, – пальцы скребнули шрам, почти неосознанно.        – В таком случае вы поймёте меня. Я бы хотел обсудить вопрос выдачи данной особы нашей стороне. В её отношении ведется расследование, и для исполнения решения Имперского Суда девушке надлежит находиться в Гвенто–Рокканде.        – Насколько мне известно, по этому делу уже вынесен приговор и должна была быть приведена в исполнение казнь. – Отозвался я.        – Вскрылись новые обстоятельства и есть основания полагать, что принцесса Алеандра была подвергнута магическому влиянию извне. Убедиться в этом без нее, как вы понимаете, нет возможности, но, если подозрения подтвердятся, обвинения будут сняты. А если нет… Преступница должна понести наказание.        – Герцогиня Оринэйская является моей подданной, и принятие в подданство было высочайше одобрено, – я чуть придвинулся к напрягшемуся магу. – Решение о выдаче или невыдаче находится в ведении нашей стороны, а дама не нарушила ни единого закона Империи за время пребывания здесь. Ваши маги могут остаться в столице и провести совместное расследование, но Особый Отряд неоднократно осматривал герцогиню и следов воздействия на ней не замечал. А соглашения о взаимной выдаче преступников между нашими государствами нет.        – Я понимаю опасения, которые вы можете испытывать, более того, разумеется, вы не заинтересованы в том, чтобы терять возможные выгоды и ущемлять собственные интересы, – Карлон откинулся на спинку кресла, побарабанив пальцами по подлокотникам, расслабленно и елейно улыбаясь. – Я учитываю это и уверяю, что выдача преступницы нашей стороне не будет для вас безвозмездна.        – Опасаюсь, что я мог бы уступить вам, Ваше Королевское Величество, – мужчина, услышав обращение, позеленел, стискивая зубы и старательно изображая благородство. Перстень Волшебника засиял багровым маревом, длинные ногти впились в древесину, и взгляд буквально въелся в меня – если бы не обстановка и отсутствие у Карлона соответствующих умений, он испепелил бы, вне всякого сомнения, наглого собеседника. – Лишь в условиях одного обмена, в котором, опасаюсь, вы не окажетесь заинтересованы.        – Ну отчего же, – мужчина заметно напрягся, не сводя с меня взгляда и потирая подбородок. – Моя Империя весьма богата ресурсами, мы владеем обширными территориями, и, уверен, сумеем удовлетворить ваши интересы. – Слуги принесли кофе и сладости, и, пока молодые девушки в серых платьях и чепцах и юноши в черных камзолах сервировали столик на колесах, мы выдержали паузу. Я потирал шрамы, по старой привычке, в то время как собеседник, поглаживая кончиками пальцев бархат обивки, искоса бросал задумчивые взгляды. Когда, закончив приготовления и откланявшись, слуги удалились, бывший покровитель кронпринцессы Королевства Оринэя наконец изволил чуть склонить голову и скрестить на груди широкие руки в богато изукрашенных рукавах. – Каковы же условия выдачи принцессы Алеандры, Ваше Величество?        – Знаете, – начал я, нарочито неторопливо передвигая стопку бумаг чуть подальше от себя. – Бытует мнение, что учесть и воплотить в жизнь одно из двух желаний лучше, чем ни одно. Я был бы заинтересован в том, чтобы в моих руках оказались и кронпринцесса Оринэи и само королевство, но, коль скоро не могу получить и то, и другое, и вы крайне заинтересованы в выдаче вам особы, о которой мы беседуем… Я подпишу приказ о выдаче при условии, что Ваше Просветленное Величество… уступите Королевство Оринэя, со всеми его землями, богатствами и населением, Никтоварилианской Империи. – Выражение лица мужчины было неописуемо в том, как быстро сменилась на нём целая уйма эмоций, в глазах заполыхало бешенство, пальцы скребнули обивку, прорывая, губа приподнялась, оголяя зубы, и он с неожиданным для больного старца проворством подскочил, вырастая во весь несгорбленный рост. – Никакой иной обмен, – спокойно продолжал я, наблюдая за яростно сверкавшим глазами поклонником еретической веры, – я не приемлю.        – Что вы себе позволяете? – Карлон сглотнул, не в силах совладать с эмоциями.        – Либо Алеандра, либо Оринэя, – отбросив уважение, холодно улыбнулся я. – И то, и другое, Ваше Величество, вы не получите, как бы вам того ни хотелось. – Правитель страны–захватчика возобладал над собой, с видимым трудом, вернулся на место, и нервно стиснул ладони в замок. Посыпались обещания отдать горы Мискарта вместе с Уйтаком, отказаться от претензий на прибрежные воды и острова на северной границе Оринэи, сулил старый маг и золото, редкие товары… Награды мне лично, на что следовал непреклонный ответ, отрицавший какую бы то ни было возможность обмена на отличных от моих условиях. Пиу, незримо наблюдавший за ходом беседы, похлопал меня, едва ощутимо, по плечу, показывая, что доволен. Наконец, исчерпав варианты, Карлон приуныл, но тут же вновь вдохновлённо поднял глаза, продолжая изображать честь и благородство.        – В таком случае я могу предложить вам иной обмен, сир. Вы, разумеется, осведомлены о том, что в Раквериме были обнаружены и арестованы ваши шпионы, как и в Санмэ. Мы можем передать их, в обмен на госпожу Алеандру, вашей стороне.        – Менее года назад на западной границе и в южных городах нами была обнаружена деятельность сети ваших людей, мы пресекли её, арестовали многих представителей, и я могу предложить вам обменять наших людей… на ваших… – отозвался я, неспешно потягивая кофе. На миг показалось, что собеседник был готов вцепиться в свои волосы и приняться выдирать их клочками, осыпая меня проклятьями, но вместо этого он лишь выдавил улыбку.        – Эти лица действовали исключительно по собственной инициативе, нарушили ваши законы и должны понести наказание…        – Я могу сказать то же самое и об упомянутых вами людях, – отозвался я. – Пусть понесут заслуженное наказание.        – Что ж, я вижу вашу позицию, – голос чародея приобрёл злые, вкрадчивые нотки. – Надеюсь, она не обернётся для вас плохо, сир. Некоторые решения лучше не принимать. – Серые глаза чуть прищурились и губы исказила усмешка. – Нужно уметь выбирать то, что приносит наибольшую пользу или наименьший вред.        – Вы мне угрожаете? – уточнил я.        – Нет, я лишь даю совет как человек чуть более опытный и чуть более опытный правитель. – Откликнулся мужчина. – В таком случае, снимаю претензии, понимая, что добровольно… О, простите, на иных основаниях, нежели выставленные, вы принцессу…        – Кронпринцессу, смею напомнить, – отрезал я.        – Кронпринцессу не выдадите. Только дама не является кронпринцессой, сир.        – Это спорный вопрос, – Карлон отхлебнул кофе и вопросительно взглянул на меня. – Но прежде, чем пояснить, почему он представляется спорным, я бы хотел уточнить, откуда вы узнали, что кронпринцесса Алеандра находится здесь, – об этом, разумеется, было официально объявлено в Империи и тайны не делалось, и всё же не задать такой вопрос просто было нельзя.        – Меня сопровождает свита, некоторые представители которой прекрасно знакомы с девушкой. Они видели последнюю в Императорских Залах вашего прелестного дворца, когда знакомились с представленными там красотами и редкостями, и узнали. О чем, разумеется, сообщили мне.        – Конечно, – кивнул я. – Они исполнили свой долг, я понимаю.        – Я хотел бы задать встречный вопрос, – прошипел Карлон. – Почему вопрос нахождения в составе моей Империи королевства Оринэя кажется вам спорным.        – Тому есть несколько причин, – оставалось только пожать плечами, – в частности, потому, что обстоятельства вступления Оринэи в Империю, как вы называете Королевство Рокканд, оказались достаточно туманными и противоречивыми. Как вам известно, законность данного процесса наша сторона не признала ни сразу, ни сейчас.        – Но мы предоставили Совету Всех Земель бумаги за подписями высших лиц королевства.        – Право соответствующего решения принадлежит исключительно кронпринцессе Алеандре, либо, поскольку в то время девушка была слишком юной, регентам. Так сложилось, что мы знали её регентов, и никто из них поставить соответствующую подпись не мог. Герцог Фэйзер Шауру исчез, как и Король Аланд, королева была убита варварами, и мы оба знаем, кем эти варвары были, – выразительно улыбнулся я. – Разумеется, речь о законности, незаконности и доказательствах того, что вы не имеете ни оснований, ни права считать Королевство Оринэя вашим, должна идти не здесь, но не могу не напомнить, что мы не признаём Королевство за вами, равно как и вас Империей. Это государственная политика. – Губы вновь сжались и дёрнулись, выдавая раздражение. – Сир, мы ведь с вами знаем, что варвары не могли получить такую качественную сталь, как та, из которой были сделаны их клинки, что их не могло быть столь много, и я никогда не встречал варваров–блондинов. И рыжих тоже. Хочу по сему поводу, я обо всей ситуации с Оринэей в целом, привести одну пословицу. Когда ловишь двух зайцев, поймаешь только одного, и следи, чтобы ни один из них не оказался волком.        – К чему вы это? – нахмурились седые брови. – Впрочем, не суть… Император Арэн, вы идете по очень тонкой кромке, – цокнул языком непризнанный повелитель трети мира.        – Более того, вы едва не заполучили в невестки дочь Последнего Короля. Я несколько слукавил, поскольку мы отметили воздействие многочисленных чар, размывающих воспоминания. Кому и зачем это оказалось необходимым, разумеется, мы не можем пока установить, и не уверен, что преодолеем их влияние. Но сам факт их наличия отрицать невозможно, если пожелаете, сир, Особый Отряд и лично Гранд–Мастер Фэрт окажут вашим представителям, дабы вы могли убедиться, всемерное содействие.        – Не стоит, – роккандец деловито отщипнул ложечкой пирожное и помолчал. – И всё же, сир, я бы хотел сделать нашу с вами встречу более приватной, – в самой глубине глаз мелькнул странный огонёк.        – Сожалею, но я соблюдаю протокол, – само выражение лица вызвало отвращение, вкупе со сведениями о жутких роккандских, крайне сомнительных, ценностях, – господа останутся здесь.        – Конечно, – довольно легко согласился собеседник. – Что ж, раз ситуация прояснилась для нас обоих и вы не выполняете мою скромную просьбу, на что имеете все права, думаю, мы можем наконец перейти к той ноте протеста от вашего имени, что привела меня сюда.        – Прекрасное решение, – согласился я. – В таком случае, приступим к делу, тем более что оно обладает большой важностью…        Потянулся долгий, трудный и обстоятельный разговор, натянутый, при котором мы оба старательно изображали взаимное уважение, внутренне крепко ненавидя друг друга.        Короля Священного Рокканда, коим он стал незадолго до Последней Войны Оринэи, непризнанного покуда немалой частью стран Императора, действительно привели в Никтоварилью дела, впрочем, направив в Гвенто–Рокканд ноту протеста, я не ожидал, что Каэрри прибудет лично, не погнушавшись долгой дорогой и встречей с наглым отродьем одного из его главных противников, как он сам именовал меня ещё при жизни отца. Куда большей вероятностью обладало возможное прибытие с визитом кронпринца, Алкира Каэрри, но, как стало известно, тот в это время пребывал в Галдрии и Эмптии, и Император, оценив важность дела, любезно уведомил, что прибудет лично.        В самом начале весны, когда ещё лежал глубокий снег и висели над просторными равнинами и древними горами Империи туманные завесы, когда едва стала уступать стужа тёплым дням, на западной границе произошло событие, выходившее за все допустимые рамки – Нерушимую пересекли, обладая тем же правом, что и вары, порядка четырёх десятков драконов, подозрительно похожих на разумное племя ящеров, населявшее горы Мискарта и редко являвшееся двуногим, питаясь горными баранами, козлами, случалось, и зазевавшимися путешественниками, время от времени похищая и скот в пригорных деревнях соседних стран. Было ещё одно племя драконов, сходных внешне, только обладавших более скромными размерами и скудным умом – сообразительные не более, чем самый посредственный человек, говорливые и поддававшиеся дрессировке, уже долгие века поставленные на службу Рокканду – когда–то, когда священные земли занимали лишь горные хребты и долины с ущельями, небольшие, бедные на ресурсы, они играли роль стражей роккандских рубежей, проживая в горах, испещрявших страну. Затем Рокканд стал чуть шире, мирно, и драконы сделались частью войск.        Они успели нанести существенный урон – были сожжены дотла порядка шести деревень и столько же подверглись пожарам, выгорели, обратившись в пепелище, приграничный гарнизон Бэк, свечная фабрика, пожарная вышка и амбары на окраине близлежащего городка, погибли две сотни человек, в том числе совсем маленькие дети и несколько беременных, как и четыре с хвостом десятка приграничных воинов. Трое самиров Особого Отряда, нёсшие караул у Нерушимой, дракон–страж уже с нашей стороны – из подчинявшегося лично мне племени Багровых Огненных Драконов Баасака, тёмного, незаселённого зловещего горного хребта в северо–восточной части Бэвэра, согласившиеся нести службу вдоль всех границ Никтоварильи, в обмен на наше покровительство и пищу. Договор с драконами мирил людей и ящеров века, и именно они первыми гордо и бесстрашно встретили своих более глупых собратьев…        Писари загодя принесли все документы, которые сейчас имелись на столе у моих рук и в узких дряблых ладонях Карлона, внимательно их изучавшего. Весь урон, скрупулёзно перечисленный, с указанием того, сколько людей с ожогами угодило в лекарские дома, или с укусами, сколькие выжили, как много были вынуждены залечивать раны. Едва ли не поимённо указаны установленные жертвы, которые погибли…        – Я понимаю, Ваше Императорское Величество, – наконец заключил соперник, устало потирая виски – за окном сгущались сумерки, мы успели пообедать, с присоединившимся к нам Ладаром, и вернулись помощники. – Ваши претензии более чем обоснованы, равно как и негодование, и я не смею возразить. Однако же беру на себя смелость сообщить, что никоим образом не причастен к тому, что драконами было принято подобное решение, как и мои советники и генералы. Более того, это могли быть…        – Дело в том, – выдохнул я. – Нами было убито восемнадцать драконов, ранено смертельно десять, шестеро сбежали, верно, вернулись в места обитания. Но остальные оказались в руках наших драконов и Особого Отряда, с ними беседовали и Полуночные, и драконы оказались весьма разговорчивыми. Они дали показания. Десятый и двенадцатый листы подробно об этом повествуют.        – Да, я понимаю…        – Разумеется, проверки были проведены, и достоверность их рассказов сомнений более не вызывает, – дожал я. Карлон потёр руки, опуская голову.        – Те драконы, которые сбежали, вернулись в наши драконьи заповедники и подверглись наказанию, – подтвердил он. – Они сбежали, сир, и это была исключительно их… воля.        – В трёх разных местах такими большими группами?        – Опасаюсь, это уже внутренние дела моей Империи. Как её представитель и лицо, уверяю в самых искренних раскаяниях Империи Великий Рокканд, в отсутствии у нас злого умысла, равно и в том, что мы готовы выплатить контрибуции и возместить ущерб, полностью признавая вину нашей стороны.        – Как гласит Соглашение Большого Совета Всех Земель от тысяча двадцатого года от Сотворения Людей, за подписью Семи Науров и лично Наура Баага, о служении драконов в войсках стран людей, страна, которая занимается подготовкой таких воинов, несет полную ответственность как за то, чтобы они не приносили ущерба иным странам, в мирное время, так и за то, чтобы они не покидали заповедники, в мирное время. С вашей стороны, простите, Ваше Величество, но мы не можем не отметить, – чинно поведал Ладар, пошелестев бумагами, – что вы нарушили условие соглашения, которое подразумевает, что контроль за тем, чтобы драконы не сбегали, исключая только разумных, заключивших договор на своих условиях, лежит на властях страны. На ближайшем Совете Всех Земель мы, вероятно, поднимем данный вопрос. Мы считаем своим прямым долгом предупредить вашу сторону о своих намерениях.        – Но я уверен, что мы сумеем разрешить разногласия, не прибегая к подобным методам, – отозвался пожилой маг–правитель, нетерпеливо заёрзав, едва заметно. – Уверен, нет необходимости поднимать подобные вопросы на Совете Всех Земель, с нашей стороны это досадные упущения, но мы готовы полностью компенсировать их и оплатить все убытки, нанесённые вашей стороне, не привлекая внимание остального материка. Ранее подобного не происходило, и я искренне надеюсь, что государь, Просвещённый и Благородный Император Арэн Лихтэр Второй Фамэ пойдут нам навстречу, и на первый случай милостиво простят недоразумение… – елейно вещал он, похрустывая костяшками заламываемых пальцев.        – Мы обдумаем ситуацию и примем решение к Совету Всех Земель, – отрезал я. – Я принимаю во внимание то, что ранее подобного не происходило, мой Первый Советник лишь уведомил, что подобное заявление может прозвучать, – Карлон вновь прищурился, ноздри его расширились и на морщинистом лбу проступил крупный пот.        – Я не понимаю, как подобное могло произойти и намерен лично заниматься этим делом, – наконец, тихо, подбирая слова, заговорил он. Мысли, те, что удавалось, благодаря тонкой игре самиров, соревновавшихся с его свитой, прочесть, показывали, что он и впрямь пребывал в некоторой растерянности, не вполне понимая, каковы были причины произошедшего, и такой приказ не отдавал. – Мы никоим образом не намеревались ни задеть честь, ни ущемить интересы почтенного Императора и Тёмной Империи. Я принесу самые искренние соболезнования пострадавшим.        — Это благородно с вашей стороны, – отозвался я, не испытывая ни малейшего желания покупаться на льстивые речи. – Но мне бы хотелось перейти к более насущному вопросу. Вы упоминали, что готовы выплатить контрибуции.        – Разумеется, – кивнул гость. Невзирая на то, что он явно не ожидал, какая прозвучала сумма, Карлон стоически воспринял, после приглашения Министра Казны и Министра по Внешним Делам, когда ему, коротко озвучив подсчёты, огласили её, бременем ложившуюся на Рокканд.        – Я понимаю ваши требования, – мягко начал он. – Но прошу войти в положение. Мы вложили много сил в Оринэйскую Провинцию, Галдрийская Война оказалась затратным мероприятием, и Империя не в силах позволить себе сейчас подобные… траты…        – Разумеется, вы можете выплачивать долг не сразу. Но нас бы устроило, если бы он был погашен на протяжении не более, чем пяти лет.        – Разумеется, – Карлон побледнел. – В таком случае, я убедительно прошу снизить контрибуцию самой Империи. С требованием выплаты пострадавшим семьям по десять тысяч золотых гарлотов, тем, у кого пострадало имущество, либо они и члены их семьи погибли и получили травмы, наша сторона более чем согласна, равно как и с возмещением убытков. Но… – разговор затянулся вновь, и по его итогам вместо полутора миллионов золотых гарлотов в пользу Империи мы запросили миллион, поставив сроки в три года на полную выплату, и часть материального ущерба – сгоревшие запасы и продукция свечной фабрики – выплачивались в виде продукции Рокканда и зерновых, поставляемых в рамках согласованного объёма безвозмездно. Когда вопросы были улажены и Карлон, блистая доводами взаимной выгоды, под натиском воплотившегося в теле молодого дворянина Пиу, уведомившего всех присутствовавших, что Полуночные тоже раздражены случившимся, заверяя, что книга, злосчастная, о Круге Тьмы будет пересмотрена и клевета из нее будет убрана, убедил продлить истекавшее соглашение о научном взаимодействии и о праве учёных обеих Империи пересекать в рамках работы Нерушимые, стояла уже глубокая ночь, помощники и Министры разошлись, новая встреча была назначена через неделю, официальная, в тронном зале, и на короткие минуты мы с главным соратником Алого Тигра остались наедине, исключая самиров–стражников.        – Быть может, вы не откажете мне в чести продолжить общение в неформальной обстановке, за ужином? – неожиданно повторил дневное предложение гость.        – Опасаюсь, что я слишком утомлен долгим днем, сир, – даже смотреть на старого изувера с развратными взглядами не хотелось. – И не разделяю ваши пристрастия. Если вы пожелаете ознакомиться с городом и культурой Империи, рекомендую Императорский Театр и Императорскую Оперу. Для вас, как почётного гостя Дворца, визит будет исключительно… бесплатным. – В серых глазах засияла багровая пелена ненависти, губы дёрнулись, сгорбленная фигура на миг выпрямилась и вновь поникла, и я внутренне удовлетворённо и без всякой радости выдохнул, понимая, что не ошибся, в тот миг, когда показалось, что за немощью и старостью Карлона скрывалось совсем иное.