Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимых

      Закончив с вечерним туалетом, я удобно устроилась на подушке, сброшенной на дощатый, чисто выметенный пол таверны, рядом с растянувшимся поперёк двери варом. Дорр, урча, уложил морду мне на колени и заглянул в лицо. Масляную лампу погасили, оставив только лунный свет, проникавший в окно, в комнате было тепло и уютно, снаружи шёл дождь со снегом и это был самый первый вечер дороги обратно в Дариан.        – Что происходило со мной после расставания, я рассказала, тигрёнок. Твоя очередь, – я зарылась пальцами в густую шерсть, поглаживая.        – Ничего особо интересного, – отозвался вар. – Я успел проскользнуть в портал, куда тебя швырнули, рыжий наш с Ни тоже попытались, но далеко были и не успели. Выбросило где–то за поллиги от вас точно, парочка тоже преследовала, к тебе присоединиться хотел, но не больно получалось, вы не останавливались особо, да и на хвосте наседали… Маги, усы попалили, прежде чем загрыз, – продолжил рассказ тигр. – Потом, когда ты границу пересекла, это я как раз видел уже глазами, но ещё далеко был, не успел. Тёмное Целительство выпустила наружу, – неодобрительно добавил Дорр.        – Оно само вырвалось, – посильнее натянув сорочку на колени, потрепала друга по холке. – А как ты тут оказался?        – Проследил, чтоб те точно ушли от границы, и пересёк, открыто, конечно. Ты уже в гарнизоне была в тот момент, я всё время знал, где ты. Тоже пошёл к гарнизону, ближайшему, тому же, и сдался войскам. Они поговорили, к самирам сопроводили, те со мной побеседовали, допрашивали тактично, не трогали, только запретили умышленно пользоваться магией. Ну и, значит, повезли в Брилльдж. Я тут и ждал, со мной ещё науры несколько раз встречались. В целом хорошо приняли, даже капельку лучше, чем думал.        – А вот меня долго не выпускали из здания, даже во двор, и в Дариане тоже, – хмыкнула в ответ. – Встретили так, словно я по меньшей мере Рара самолично, или ещё кто…        – Я до первой встречи с наурами тоже под стражей был, – махнул хвостом тигр. – Сама посуди, пересекаешь границу внезапно, не там, где предполагалось, в верительных грамотах указана куча имён, а ты одна… Может это вообще не ты, или под гипнозом, или ещё чего… – протянул он.        – В жизни не видела, чтобы принцев и королей запирали в какой–то норе! – скорее сказано это было из сварливого настроения после встречи с наурами, чем из действительно возмущения действиями тёмных.        – А все делегации прибывают вот так? Они же разобрались и приняли как подобает.        – Вот как освободим Оринэю, коронуюсь и этот… прибудет туда, тоже будет в покоях сидеть из лучших побуждений, кроме встречи со мной… – с как можно более грозным видом произнесла я, на что вар жизнерадостно шлёпнул по ноге хвостом.        – Какая страшная угроза! – рыкнул он, оскалившись. – Ты роковая королева, милая моя. Ну и что денег предложил, так у них тут, может, оно иначе, и Целителям за помощь платят. И тебе же сказали, мало их тут от природы, на вес золота. Да и проблемную провинцию жаждать… А на какое яйцо харрово она ему сдалась? Туда ж кругляшков ваших потом везти и везти, чтоб всё восстановить. Да я не то, что королевство б не хотел, от него б всячески отбрыкивался, если начистоту, – рассудительно заметил боднувший меня головой вар.        – Ну, как мы узнали, науры и отдают ему только меня, не Оринэю. Они не славятся тем, что передумывают, и пара идей по этому поводу есть, – Дорр во время этой реплики пристально смотрел.        – Я вот заметил, – дождавшись паузы, протянул он полным ехидства тоном, и устроился головой на могучих передних лапах, – наш хозяин хлебосольный покоя тебе не даёт. Вот вроде и не он всё лично–то делает, а разговоры были, он ли причастен, да что подумает, да какие у него по какому поводу суждения… Подлец ли, или мужчина благородный… И вон как похлёбку–то со стражей ел… Кажется, пора ревновать тебя, жена.        – Кашу… – поправила я, невольно вспоминая дорогу в Брилльдж и ночлеги под открытым небом. И обладателя расчерченного шрамами сурового лица и завораживающе мерцавших порой тёмными огоньками проницательных глаз.        – Что? – уточнил вар, ласково.        – Кашу он ел… – откликнулась, и тут же, опомнившись, легонько пихнула Дорра в бок. – Не неси чушь! Скажешь тоже!        – Злишься… – и не подумал перестать ёрничать тот. – Ой, девица влюбилась, ой, да милый как хорош… – промурлыкал вар строчки деревенских песенок Оринэи. Я снова пихнула его в бок и поднялась на ноги.        – Ничего я не влюбилась, это тебя блаттерны покусали, вот и бредишь, – огрызнулась я, прохаживаясь по комнатке. – Я просто рассуждаю.        – А что же тебя так задевают его промахи, да и чужие на его голову валить готова? Ты же даже не на оскорбление возмущаешься, а что он мог быть к этому причастен… – уже без издёвки осведомился Дорр, приподняв морду.        – Зарежу в целительских нуждах, – пригрозила я, для пущей убедительности потрясши кулаком. Впрочем, как и следовало ожидать, воздействия это не возымело.        – А тигры непригодны, – хмыкнул приятель, лениво махнув хвостом. – Ладно, не хочешь про это, давай про трон.        – Древний дворянский род, проверенный, верные короне и стране люди. Династия только называться будет Шауру.        – Фэрн–то? – уточнил вар. – А что, он довольно молодой, деток народят с Эстэр, и королевству верен, ратует за его интересы так, что аж внештатным шпионом Тёмной Империи заделался…        – Но он не станет ввергать страну в зависимость без острой необходимости и при наличии иного выхода, – не без труда удалось выдавить подобие бодрой улыбки. – И даже если наш покровитель будет вести свои игры, меня получит, а страну – нет.        – А ещё есть Саат, и мы знаем, что он жив.        – Но его надо найти, более того, он ведь не обучен, очень многому, а Фэрна, я точно знаю, учили, он был сыном одного из ближайших и едва ли не самого доверенного советника отца, – на сей раз Дорр согласился, мы продолжили разговор, подведя итоги, что про остальных ничего не знали, что было крайне неутешительно. Сложившуюся ситуацию, в ближайшие год или два, решено было использовать для передышки, восстановления утраченных воспоминаний, полезных знакомств и ознакомления, насколько удалось бы, с истинным положением дел и борьбой с самоназванным Алым Тигром. Из обещаний Пиуэргурдрана вару выходило, что через годок–другой нас собирались допустить до самого противостояния открыто, и я, по всей вероятности, могла бы уже выступить как единственный поистине легитимный представитель Зелёного Королевства. Более того, попав в зависимость от Императора Арэна Второго, мы с другом и не могли, при всём желании, совершить ничего мало–мальски законного, касаемо Третьего Творца, без дозволения государя, а просить о таковом было несколько преждевременно.        – К слову, мы правильно поступили, Дорр, когда отдали документы Пиуэргурдрану, – заметила я, уже укутавшись в одеяло. – В его руках, почему–то думаю, насколько у него вообще есть руки, они надёжнее всего укрыты и их увидят только те, кому следует.        – Кстати, я до вашего приезда два раза встречался с наурами, – поведал вар. – В первый прибыла троица, и всё общение свелось к тому, что они давили на меня и вопрошали, зачем влез в дела людские, кто меня просил, и чего это я так о тебе человеке пекусь. Я тактично отвечал, что мы народ свободный, а ты мой друг, им надоело, похоже, и они ушли. Во второй раз прибыл Пиуэргурдран, поговорили, я рассказал, как прошло путешествие, что у нас важные вести, но бумаги при тебе. Он был спокойный, доброжелательный, не возмущался, выслушал… В общем, о нём у меня хорошее мнение…        – Танра говорила, что у него бывают необычные шутки, но он мудрый и справедливый, – улыбнулась я. – Знаешь, а когда я переходила границу, было страшно. Но тут хорошо… Очень похоже на то, что помню об Оринэе, из детства…        – Ну вот, – Дорр, переместившись, мягко ступая лапами, поближе к кровати, уркнул, устраиваясь поуютнее, у очага. – Кажется, ты начала успокаиваться, – довольно заметил он. – А ещё я думаю, что мы тебе скоро будем мужа искать…        – Но я замужем, за тобой, – думать о браке и семье я решительно не хотела, отгоняя прочь все подобные мысли и заставляя себя сосредоточиться на том, что на моих плечах – будущее возрождение королевства. Но, как молодая девушка, достигшая уже относительно приличного возраста, в глубине души, невольно, раз за разом, глядя на замужних дам и матерей, испытывала добрую зависть и вновь, против сознания, возвращались, мелькая украдкой, мысли о семье. Слова Дорра настрою только на дело не помогали нисколько.        – И тебя не смущает, что я ещё в Таунаке узнал, перед уходом, что у тигрицы Каора родилось четыре тигрёнка, и все белые? Правда, обычные котята, не вары, но Каор даже счастлив, белые тигры – редкость, он их теперь дорого продаст, а есть небольшая вероятность, по каким–то вашим суждениям, что у неё и другие котята белые будут.        – То есть до тебя у нее самцов не было? – вздохнула я. – Дорр, ну ты молодчина.        – А что? У меня тоже есть потребности, да и в Сархаре богатые люди хоть и держат тигров в неволе, но заботятся. И поохотиться приносят дичь разную. А мои котята в неволе родились, плохо не будет, и мать у них в неволе родилась… И вообще, тигры с тиграми, а тебе нужен человеческий самец. Чтобы род продолжали, и сильный, потому что ты тоже сильная, а он будет о тебе заботиться. Я найду, – пообещал он, но на это я уже не ответила, притворяясь, что уснула.       

***

      

      Отблески пламени в камине озаряли довольно просторный зал весьма безлюдного небольшого особняка, в котором мы остановились очередным вечером, ввиду мокрого снега и сильного ветра снаружи. Судя по тому, что владельцы нас не встречали и высокородные спутники никого нам с тигром не представили в этом качестве, принадлежал дом либо династии Фамэ, либо одному из представителей ближайшей свиты Императора. Стол, уставленный мясными рулетиками, отбивными, овощными блюдами и сладостями, приборами и фужерами, казалось, накрыт был не на двух человек, а на целое пиршество. Стража и обслуга бесшумно и быстро растворились в тени, свечи на узком длинном столе создавали светлое пятно в тёмном зале. Тепло, запах горящих поленьев, аромат пряностей и специй вызывали ощущение уюта и покоя, которое, однако, порядком притуплялось крутившимися в голове весьма не вдохновлявшими мыслями о встрече с наурами и довольно странных условиях. К тому же, как ни хотелось бы отрицать для самой себя эту мысль, подоплёка их была вполне очевидной и третьим условием, весьма последовательно вытекавшим из уже озвученных, виделся брак. И, разумеется, спрашивать меня в данной ситуации, что тоже было вполне объяснимо, но в глубине души всё ещё весьма раздражало и вызывало внутренний протест, никто не собирался. И нельзя было сказать, что наше знакомство с возможным будущим супругом, начиная с казуса при самой первой встрече, так уж удачно задалось.       – Принцесса Алеандра, – спустя добрый десяток секунд после того, как накрывавшие на стол слуги ушли, прервал размышления низкий негромкий голос. – Я вновь хотел бы принести извинения за то, как прошла встреча с Полуночными, и уверить, что был удивлён условиями не менее вас.       – И, несомненно, вы скажете, что не были осведомлены, что будут выдвинуты некие требования, совершенно не причастны и глубоко обрадованы, что они были несколько смягчены, – всё же не удалось, возможно, ввиду того, что мы оставались наедине, удержать при себе кипевшее глубоко внутри негодование и несогласие. – Но я должна заметить, сир, что даже после разъяснений со стороны Полуночных и уточнений они остаются достаточно двусмысленными и, мягко говоря, на грани оскорбительных. Не говоря уже о том, что моё пребывание в Империи почти изначально сопряжено с некоторыми, мягко говоря, недоразумениями, казусами… Складывается впечатление, словно это несколько завуалированные попытки унизить. Я была вынуждена предстать во дворце в неподобающем виде, и теперь, как выясняется, должна даже конфессию сменить! Принятие подданства, хотя фактически я единственный представитель правящей династии целого королевства, и шаг этот ставит под вопрос положение оного… И… – я сделала паузу, чтобы вдохнуть побольше воздуха и продолжить какую–то следующую тираду. Однако сделать этого не дал абсолютно спокойный, сдержанный и невозмутимый вопрос мужчины, с завидным хладнокровием слушавшего и наполнившего, тем временем, наши тарелки некоторыми закусками.       – Вы высказались, Ваше Высочество, или предпочтёте продолжить сии излияния? – от вызванного вопросом возмущения я аж поперхнулась воздухом, и собеседник продолжил. – Вам были уже неоднократно принесены извинения за конфуз с платьем и неуместное предложение во время поездки в Брилльдж, и то, что мы вновь поднимаем этот вопрос, заставляет меня подозревать, что вы, миледи, несколько злопамятны. И я опасаюсь, что это обстоятельство может отразиться на нашем будущем общем деле не лучшим образом, – подобрать слова, чтобы ответить какой–нибудь, тем более скрытой, колкостью, не удавалось. Но спокойное, где даже ни единая черта не дрогнула, лицо вызывало даже большее раздражение, чем если бы он возмущался, говорил какие–то упрёки в ответ, да даже повысил голос… – Однако пока я буду склонен считать это следствием вполне резонного недовольства соглашением, предложенным наурами. Что же касается условий, поставленных перед вами в рамках Нерушимого Соглашения… – Император сделал небольшую, но выразительную паузу, и я сочла разумным уже не влезать с претензиями к нему и наурам. – Несколько удивлён тем, что мне приходится напоминать вам, что это вы, представляя, замечу, интересы Оринэи, обратились к Никтоварилье и ко мне, в частности, за помощью во встрече с наурами и в освождении королевства от Рокканда. Вам обещали эту помощь в рамках договорённостей, не так ли? – я невольно кивнула. – В таком случае, позвольте уточнить… Вы ожидали совершенно безвозмездные соглашения, по которым Ночной Остров либо Империя будут оказывать Оринэе некую помощь и поддержку… Но это не возложит на вас никаких ответных обязательств?       – Разумеется, нет…       – Я отмечу, также, что все обязательства, возложенные на вашу сторону договора, затрагивают лишь вас лично. В то время, как на Империю, и на меня, как её главу и представителя, и гаранта в Нерушимых Соглашениях, возложен некоторый перечень, позиций в коем более трёх и многие из них довольно сложны в исполнении и потребуют усилий, времени и ресурсов. Далеко не только моих лично. При этом речи о вхождении королевства в состав Никтоварильи как обязательном условии, не шло. И даже если предположить таковое слияние… Не хочу умалять доблести и чести вашего народа и его фактической королевы, но в обозримом будущем придётся восстанавливать разрушенное роккандцами, и подводить Оринэю к развитию, культуре, промыслам и торговле, обучению детей и ещё много чему в том виде, как оно принято в Империи. Что может оказаться сложным и долгосрочным процессом. Исходя даже из этого, весьма обобщённого и поверхностного, взгляда… Позвольте задать вопрос, принцесса Алеандра. В Нерушимом соглашении более заинтересованы вы или я?       – Я, – пришлось поневоле ответить, стараясь погасить внутренний протест и недовольство.       – В таком случае, какие корыстные, как вы пытаетесь упрекнуть, соображения могли бы подтолкнуть предлагать наурам подобные условия? Да, я знал, что будут выдвинуты некие условия, вам. Но не имел представления, как они звучат. Я не получаю ничего, кроме предположительного морального удовлетворения, в котором нет никакого смысла, от унижения обратившегося за помощью и защитой человека. И обвинения в подобном желании, по вашим же собственным определениям, весьма оскорбительны. Я предпочитаю равное сотрудничество с взаимным уважением сторон, коль скоро мы приняли на себя обязательства оказать помощь старинному союзнику. И надеюсь, что вы разделяете эти предпочтения и данный вопрос впредь исчерпан. В противном случае, опасаюсь, если союз начинается на подобной ноте, будущее его весьма туманно.        – В любом случае, соблюдение этих условий в интересах моих и моего народа, – заметила, несколько пристыженно и ощущая прошедший по коже холодок, я. Отрицать неприятную правду слов покровителя было глупо, а вот я, судя по тому, как холодно и весьма жёстко звучал его практически монолог, умудрилась подпортить свой образ в его глазах. К тому же… После весьма мягкого и учтивого обращения в несколько столичных встреч и в поездке в Брилльдж, это подействовало довольно отрезвляюще, напомнив, куда и к кому я приехала. И с чем. И что принимали меня ещё весьма, на самом деле, радушно. – К тому же, по здравым раздумьям, не вижу в них ничего дурного, и действительно склонна верить, что вы о них не знали. И осмелюсь предположить, что и Ночной Остров преследует некую цель, выдвигая подобные требования.        — Это несомненно, они не выдвигают требований, если не видят в таковых необходимости, – кивнул мужчина, взгляд которого самую толику смягчился, разделяя мясной рулетик на своей тарелке на кусочки. – К тому же, вы упоминали недоразумение, возникшее при первой аудиенции, когда вы обращались ко мне. Замечу, что мы никоим образом не стремились вас унизить или подвергать каким–либо проверкам, и эта ситуация оказалась для меня неожиданной и, признаюсь, породила множество сомнений и растерянность. Я счёл уместным для вас оставаться в том одеянии, в котором вы прибыли во дворец, но, право, сожалею, что обстоятельства сложились именно так.        – Знаете, – вспомнила я ещё кое–что. – Я была очень растеряна, когда поняла, что встреча совсем скоро, а подобающего платья не было предоставлено, и терялась в догадках. Я осведомлялась у служанок, не было ли посылок или сообщений, но сказали, что нет… Даже передавала записку своей… страже, – слово «надзиратели» предпочла не произносить и тактично обойти. – Где сообщала о ситуации и просила помощи в разрешении. Просила передать леди Элиа, как я понимаю, именно она сперва занималась моим пребыванием в Империи. Но ситуация не изменилась…        – Записку? – прищурился тёмный. – Я верно понимаю, что вы передавали послание леди Элиа Фэрт через представителей Отряда?        – Да, сир. Но, полагаю, леди ее по каким–то причинам не получила. Она и герцог Бэнджамин принесли мне от своего и дворца имени глубокие и искренние извинения, и я их приняла. Как и ваши. И, должна заметить, очень рада, что эти недоразумения мы разрешили и они не породили дальнейших разногласий, – слабо улыбнулась я, пытаясь хоть сгладить самолично подпорченное впечатление.        – А когда вы рассказывали, прозвучали некоторые любопытные и пугающие известия, я задумался, и, сожалею, несколько нарушил нормы этикета и церемониала. Мне очень жаль, что наша первая встреча была омрачена подобными неприятностями, принцесса. Позвольте, к слову, миледи, отметить, что ваш духовный супруг весьма благородная лич… – собеседник, довольно резко (хотя, пожалуй, и к лучшему) меняя тему, несколько замялся. – Личность. Мне прежде не доводилось встречать столь воспитанного и вежливого вара.        – Обычно они не сближаются с людьми. Я и варсэ–тангу Дорр – редкое исключение. В Оринэе обитают вары трех видов, но после войны не приближаются к людям. Вары искренне уважали моего отца и иных представителей династии и считали себя подданными короны. Как мне известно, власть Императора Карлона Мудрого Каэрри варсэ–ками не признают.        – Вары особой милостью Творцов не имеют ограничений в передвижении, и вольны решать, чью власть над собой признавать и признавать ли… – Согласно кивнули в ответ. – Указом Творцов варсэ–ками могут пересекать любые границы и люди не имеют права препятствовать им, они неразличимы даже для Нерушимых, если сами не захотят проявиться… Эти правила ведь действуют и для запада, верно? – я кивнула, как раз успев отправить в рот ломтик сыра. – И какие вары, если позволите, миледи, населяли Оринэю? – я сомневалась, что он на самом деле этого не знал… Но сочла благоразумным не мучить в очередной раз несчастную тему возникших разногласий и поддержать разговор.        – Иринэйские леса населены варами–белками и варами–тиграми. В горах на северо–востоке и на юго–западе гнездовья варов–орлов. Отдельные группы беличьих варов обитали по всей территории Оринэи. Но тигры редки, стая Дорра считалась крупной, включая три дюжины особей. Но я никогда не встречала варов–орлов и варов–белок лично.        – Я слышал, что в Оринэе обитают драконы и единороги, – прохлада на лице понемногу уступала лёгкому интересу. И это уже было успехом. – Вам случалось их увидеть, миледи?        – Когда мне было шесть, я видела дракона, он прилетал к отцу, один из драконов Мискарта. Тех, что называют кроваво–черными. Я была поражена красотой и мощью, и эта встреча навсегда мне запомнилась. А единорога, к сожалению, видела лишь на изображениях, хотя отец в молодости, по его рассказам, встречал.        – Они очень редки и пугливы, насколько мне известно.        – Да, сир, вы совершенно правы. После войны их стало еще меньше, и они ушли дальше от людей, к тому же единороги живут не только в Оринэе, это старая легенда. Просто в Зелёном Королевстве их всегда было чуть больше, чем в иных странах. Единорога можно встретить по обе стороны границы, мой Император, – в свете недавнего тона разговора обращение казалось особенно неуклюжим и нелепым, заставляя уши запылать.        – Жаль… Мне всегда хотелось встретить единорога и было бы интересно услышать о нем из уст кого–то, кто видел бы его лично… В Империи несколько иная природа, более… опасная… Уверен, вы слышали о некоторых созданиях, населяющих Круг Тьмы.        – Владычица Танра говорила, что именно они подарили Кругу название – сложные условия, суровые зимы на севере, опасные животные и магические создания… Я слышала о некоторых пауках и змеях, с очень сильным ядом…        – У нас обитают и вары, но это вары–медведи и вары–волки. Они злые, хищные, не гнушаются питаться людьми, и не слишком–то привечают иные народы. Воспитанность и добродушие варсэ–тангу Дорра поразительны для меня, принцесса Алеандра. Наши совсем иные. А о харрах, – мужские пальцы коснулись нижнего шрама, из трёх, и я невольно отвела взгляд. – И говорить не хочется. Они подобны варам – могут становиться невидимыми, владеют гипнотическими умениями, разумны и способны разговаривать.        – Но холоднокровны, поскольку являются ящерами, и зимой спят, – вспомнила прочитанное я.        – Харры очень опасны – хищники с очень сильным ядом. Против них почти не действует магия многих народов, и для оружия у них всего несколько уязвимых мест. Справиться с харром, фактически, способны преимущественно Полуночные, самиры и драконы, но последние не слишком охотно чтят людей присутствием.        – Они похожи на бескрылых драконов из Пушанских гор на юго–западе Оринэи и с западной окраины Верхнего Аррака. Я видела изображение харра и подобного дракона, он был на гербе одного из оринэйских герцогов. К слову, о драконах. После войны они тоже отказали новой власти в симпатиях и сейчас не являются людям.        – Король Аланд был очень уважаемым человеком… – согласно кивнул мужчина. – Я был лично знаком с ним и не могу не отметить благородства, справедливости и безграничной любви к Оринэе. Вы не можете представить, на что он был готов ради своего народа…        – Именно поэтому сегодня я здесь, чтобы продолжать его дело, и принимаю условия Ночного Острова. Если вернуться к нашей беседе, драконы с тех пор появились лишь единожды…        – И изгнали с гор Мискарта и наши войска, и противника, – грустно усмехнулся собеседник. Противниками в той небольшой войне лет семь назад были роккандцы, но это обстоятельство мы сочли за лучшее обойти. – Чем в очередной раз доказали, что даже с лучшим оружием и лучшими магами люди отнюдь не могущественнее всех в Бартиандре. Впрочем, наши соседи часто показывают это… – последовавшие несколько минут тишину нарушал лишь звон приборов. – Принцесса Алеандра, мне бы хотелось обсудить с вами дальнейшее проживание в Империи, – прервал молчание мужчина.        – Если это возможно, я бы хотела продолжить обучение Его Высочества.        – Мне бы хотелось видеть вас в роли его Наставницы, – кивнул тёмный. – Он отзывается о вас весьма положительно, в Императорском Лекарском Доме и в Особом Отряде отметили ваш прекрасный дар Целителя, уверен, вы соответствуете моим требованиям и ожиданиям от наставника сына, – спрашивал, что было и… немудрено.        – Я не считаю себя одаренной более других Целителей. Мне повезло, если так можно сказать, иметь столь рано практический опыт, но, по моему скромному мнению, кронпринц одарен значительно сильнее.        – В любом случае, прежде нам не везло с Наставниками. Истинно хорошие Целители обыкновенно отказываются прерывать работу ради обучения одного только ребенка, даже королевских кровей, а те, кто соглашаются, скорее ведомы корыстью, нежели интересом в передаче знаний. Целители в Круге огромная редкость и безмерная ценность. Ваше прибытие стало для Империи значимым событием. – Это не было лестью. Скорее просто… Обозначением факта. – Без одобрения вашего пребывания здесь наурами это не представлялось возможным, но в связи с новыми обстоятельствами вам будет предоставлено право оказывать помощь людям, когда бы и где бы вы не сочли ее уместной и необходимой. Даже если вы уделите этому совсем немного внимания, для Круга Тьмы это будет ценно.        – Благодарю за оказанное доверие и дозволение применить дар с пользой для жителей Империи.        – Простите, я прерву. Мне хотелось бы услышать ваше мнение, как хорошо разбирающегося в подобных вопросах лица, о состоянии заботы о здоровье подданных Империи. О работе лекарских домов, здоровье жителей… – это я поддержала уже охотно и с интересом, делясь впечатлениями о том, что успела увидеть в Империи за своё недолгое пребывание, в лекарском доме и аптеках, и услышать в светских разговоров и от лекарей и больных. И вспомнив немного Минаур. Пару раз слуги бесшумно, словно их здесь и не было, сменили приборы и тарелки, и вновь растворились в полумраке.        – Вы обучались в прекрасной Школе, принцесса Алеандра, – заметил тёмный, когда я умолкла и сделала небольшой глоток воды. – К сожалению, я слышал, недавно Школа потеряла одного из Наставников.        – Наставник Нарус, – кивнула я, под изучающим взглядом. – У него случился приступ, слабое сердце, почтенный возраст. Говорят, все произошло ночью, когда он отослал слуг и ужинал. Большая потеря для Минаура, я была в городе, когда все случилось, и, признаться, известие стало для меня ударом… Школа не столь давно потеряла и аманэ Сарину, она бесследно исчезла, после кончины Наруса. Вероятно, кто–то счел ее врагом, либо потеря близкого друга и наставника оказалась слишком тяжелой для нее, и она стала отшельницей.        – Жаль, что рядом с Наставником Нарусом не оказалось вас… – мужчина едва заметно улыбнулся. И заставил усомниться, что верил в красивую сказочку. – Вы сумели бы, вероятно, оказать необходимую помощь и спасти его жизнь…        – Как говорили в Оринэе, каждый уходит в свой срок. Срок Наставника Наруса подошел, и Диада призвала его к себе.        – Вероятно, вы правы… Позвольте задать немного личный вопрос, миледи… Вам не нравится вино? Попросить принести что–то иное? – уже второй раз за месяцы тут отметили, что я почти не притрагивалась к вину.        – Нет, сир, нет необходимости, простите. Я нечасто пью хмельное. Хотя это вино совсем некрепкое.        – В таком случае, если желаете, я прикажу подать вам другой напиток. Чай или кофе… Возможно, сок…        – Кофе? Я думала, он есть только в Кальре и Сархаре.        – В таком случае, – молодой правитель вызвал слугу, вскоре явившегося юношу. – Принесите для принцессы кальрийский кофе. – Слуга, кивнув, удалился.        – Для герцогини, сир, смею напомнить, – не удержалась от небольшой колкости. И тут же себя одёрнула.        – Ваш полный титул звучит как герцогиня герцогства Энтриан Никтоварилианской Империи и островов Фархат, кронпринцесса Оринэи Алеандра Дарна Оринэйская. – Невозмутимо отозвался мужчина. – Уверяю, мы помним о вашем происхождении.        – Простите… Я была разгневана условием науров и, вероятно, повела себя поначалу чрезмерно неучтиво, – виновато и криво улыбнулась я.        – Ваша ситуация понятна. А возвращаясь к напитку… Кофе закупается короной в Кальре, уверен, вам понравится. Мне доводилось его пить, во время визитов в южные страны, признаюсь, сархарский кофе бесподобен. Надеюсь, вам случится его попробовать.       Дальнейшая беседа была светской – о питомцах обеих семей, и выяснилось. Что у Императора имелись личные лошади и сокол, с которым тот охотился, о самой охоте, и здесь позиции были весьма различными, поскольку я не одобряла такое развлечение, о Брилльдже… Слуга принес кофе и сладости. И на короткое, едва уловимое, мгновение наши кисти соприкоснулись, когда мы оба потянулись к одной вазочке с печеньем. Всего на секунду. Ощущение тёплой ладони, по случайности накрывшей мою руку, длилось совсем недолго, но щёки залила густая краска.        – Простите, – даже извиниться вышло как–то в унисон, и губы невольно, на сей раз непроизвольно, дрогнули в улыбке.        – Полагаю, миледи… – прервал неловкую ситуацию, видимо, чтобы немного её разрядить, мужчина. – Вам следует попробовать кофе, горячий он куда вкуснее…              

***

              Обратная поездка проходила веселее, рядом оставался неунывавший вар, быстро завоевавший любовь стражи и свиты Императора, и принявшийся получать в силу природного обаяния лакомые кусочки и дружеские поглаживания за ушами. Общество самиров стало совсем привычным, , и я уже даже с нетерпением ждала возвращения во дворец, предвкушая спокойную, в относительной безопасности, жизнь на ближайший годик…        Природа Никтоварильи – а самиры рассказали, что мы возвращались по другой дороге, всё сильнее напоминала оринэйскую, кроме разве что самых северных, из увиденных, частей, уже чуть более суровых, чем наше северное побережье, наанак я знала все лучше, хотя и успела понять, что основная часть населения говорила на другом языке, отдалённо напоминавшем привычный уже, но незнакомом. Мне нравились добродушные гостеприимные жители Империи, встречавшие нас, даже со скидкой на Императорский кортеж, крайне радушно, традиции и обычаи, непосредственность и искренность поведения. Никтоварилианцы вообще, как я отметила, очень сильно походили на мой собственный народ и южных филарэссцев. Что–то было в них и от жителей Таунака и Сархара – и я наслаждалась страной, о которой десяток лет слышала поток сплошных гадостей, понимая, что это оказалось слишком далёким от правды, даже чтобы казаться смешным.        Весна вступала в свои права, снежные заносы уступали распутице и паводкам, от юга к северу, стало теплее, ушел крепкий мороз, присущий Тёмной Империи, и зимняя красота покрытой лесами, лугами и деревнями страны уступала весенней сырости и зарождению новой, чистой жизни, скорому летнему зною и пёстрым бабочкам.        Праздник Проводов Зимы, на который нас с Дорром позвали, оказался приятной неожиданностью – Рокканд, подаривший мне жизнь в серости и безрадостных днях, сплошной чередой сливавшихся в один тягостный и бесконечный, этот праздник не признавал, как и многие другие. Я только здесь до конца осознала, каким тусклым было все в Великом Рокканде – от постных кислых лиц жителей новоявленной Империи, тощих и забитых жизнью, до природы, потерявшей все краски, словно Красный Тигр одним дуновением слизал из тех краев всю радость…        Я не понимала, почему на выступлении лучников не сводила глаз с могучих рук, неспешно натягивавших тетиву, и гордого профиля. Но жадно впитывала каждый миг, когда его обыграл местный парень, и была приятно порадована тем, что дерзкий охотник не только не был наказан, но и получил награду. Отец, мелькнула мысль, поступил бы, и подчас поступал, точно так же. И когда я выступила на сцену, под давлением вара вызвавшись спеть, с трудом подавила желание заглянуть в тёмно–карие глаза, чтобы увидеть, понравилось ли ему. Даже хлопки, и одобрительные крики, послышавшиеся со всех сторон, прошли как–то стороной, уступая неявному и необъяснимому желанию порадовать именно этого человека. И тысячу раз успела пожалеть о собственных сомнениях и шпильках, по мере знакомства всё сильнее убеждаясь, что это был обычный, в меру жёсткий, порой усталый мужчина, волей Диады получивший корону и не испорченный свалившейся властью. И потому и сама искренне извинилась за собственные слова.        С праздника, поддавшись уговорам местных и выпив кружку медовухи, я возвращалась довольно рано, оставив развлекавшего детвору вара на дворе. И оступилась почти на втором этаже, едва не скатившись по лестнице вниз, но талию мгновенно подхватили чьи–то руки, и я резко обернулась, встретившись взглядом с самиром, едва заметно улыбнувшимся – много общаясь с Особым Отрядом, удалось научиться немного различать подобие их мимики.        – Вам следует быть осторожнее, – объятия разжались, заставив оторваться от завороживших на мимолётное мгновение тёмных глаз. – Можно пострадать, миледи, лестница, к сожалению, крутая.        – Я оступилась, – выдавила в ответ кривую улыбку. – Повезло, что вы оказались рядом…        – К слову, давно хотел сказать кое–что, но не доходили руки, очень много работы. Я слышал, что во время исцеления барона произошло недоразумение. Уверяю, миледи, Его Величество никоим образом не желали вас оскорбить… Между нашими странами существует небольшое отличие в этом отношении.        – Да? – мы поднялись, и я остановилась на пороге комнаты. – Я, вероятно, этого не знала…        – Мне известно, что в Королевстве Оринэя Целители не брали денег, получая награду пищей, кровом, одеждой, травами… Если и брали, то совсем немного, чтобы покрыть дорожные траты, и за ученичество. Либо за процедуры, не связанные с угрозой здоровью и тем паче жизни. Я слышал, Целители Минаура придерживаются тех же правил, и в Таунаке оплачивают проживание, питание, развлечения и, опять же, не связанные с исцелением труды лекарей и Целителей, и питаю уважение к такому подходу, к тому же мне известно, что в вашей стране Целителям выделялось бесплатное жилье, ежели они решались осесть, с них брали меньшую плату извозчики и работники портальных служб… Но в Круге Тьмы и в частности в Империи Целители крайне редко встречаются, и обычно работают при каком–либо из Лекарских домов. Они получают жильё, место для работы, постоянное жалованье, если же, к примеру, проводят процедуры, возвращающие богатой даме юную красоту, – даже я различила пропитавший эти слова сарказм, – она оплачивает услуги лекарскому дому и помимо жалования Целитель получает половину этой суммы. Император руководствовался этими познаниями, предлагая оплатить ваши труды, и, вероятно, выбрал несколько неверную форму.        – Но я ведь не тружусь в Лекарском Доме… – протянула я.        – Именно поэтому государь и посчитал уместным вознаградить ваши старания. Вы работали, тратили магические силы. Наш повелитель считает, что любой труд должен быть вознаграждён достойно. Я от его имени приношу глубочайшие извинения и уверяю, что Его Величество не имел намерения вас оскорбить. Наставничество у нас не может быть хорошим источником дохода для Целителя – учеников очень мало, меньше, чем даже учителей.        – Я сожалею, что так отозвалась о поступке Его Величества, поскольку не знала, чем он был вызван, и прошу передать государю искреннее раскаяние. Вы должны быть очень верны Императору, ежели считаете своим долгом сглаживать его ошибки.        – Моя верность нашему правителю незыблема и вызвана множеством причин, – тонкие губы изогнула легкая улыбка. – Уверяю, миледи, государь – прекрасный человек. Но, к сожалению, иногда ему не хватает такта. Это вызвано не злостью и не желанием унизить собеседника, но исключительно большой занятостью и незнанием некоторых культурных особенностей иных стран. По долгу службы мне приходится всегда знать немного больше, чем другим. Поэтому беру на себя смелость и впредь объясняться с вами от имени государя, если вы сочтёте ситуацию двусмысленной.        – Разумеется, герцог Фэрт, но я полагаю, более подобных недоразумений постараются не допускать все стороны, – я нырнула в свои комнаты, и не успела толком переодеться ко сну и выкупаться, когда последовал крайне встревоживший вызов к правителю, оказавшийся не более, и странность этого нельзя было не отметить, чем болью из–за старого защемления в спине, почти к моему приходу стихшей. Впрочем, волнение поднялось лишь в первую минуту, но очень быстро стало очевидно, что полуобнажённый Император, мускулистой фигурой которого украдкой невольно довелось залюбоваться, ничего дурного не помышлял…        Мы почти добрались обратно до Дариана, когда неожиданно остановились у очередного портала, едва ли не последнего в длинной череде, и мне сообщили, что кортеж встретился с обозом беженцев из Великого Рокканда, которых проверяли и оформляли бумаги, и я могла, если считала уместным, оказать помощь больным и недавно подвергшимся пыткам людям. Я честно трудилась, осматривая желающих, промывая и обрабатывая гноившиеся раны, восстанавливая сломанные и раздробленные кости, ожоги, исцеляя подцепивших лихорадку, и попутно раздавала советы страждущим – какие настои следовало приготовить или купить, чтобы продолжить лечение, как узнать, хорошее ли лекарство, учила правильно делать перевязки, советовала, куда было лучше обратиться с той или иной хворью. И не подозревала ничего дурного, когда обратилась женщина лет сорока, попросившая осмотреть её младшую сестренку, которую она оставила в выделенном им домике… По словам дамы выходило, что девушка была очень плоха и без сознания, и я незамедлительно отправилась с посетительницей. По пути успела выслушать, что девочка была в плену у роккандцев, и там над ней насильничали, и она теперь в очень тяжёлом состоянии. Лекарь девушку после освобождения осмотрел, как лечить, описал, но ей не стало лучше.        Я слушала, внимала, уверяя даму, что обязательно постараюсь помочь, и следом за ней вошла в низкую, бревенчатую комнату, тесную, с открытым узким оконцем, впускавшим свежий воздух. Под тонким одеялом, лоскутным, лежала хрупкая фигурка, со светлыми обрезанными по плечи неровно волосами, покрытая пунцовыми пятнами. Я взглянула на лицо больной, чтобы осмотреть, и сердце со свистом ухнуло вниз, болезненно сжимаясь и скручиваясь в тугой узел.        – Ниэни… – сорвалось с губ, и я вцепилась в рукоятку пакту, судорожно сглотнув. – О Диада… Ниэни?! – через несколько мгновений уже сжимала тонкое запястье, проверяя пульс, считывая даром повреждения, от которых волосы вставали дыбом и нутро горело огнём. Насилие, окончившееся потерей ребенка, и там… Ни одного живого места… И это не считая гематом, ушибов, того, что она очень долго не питалась нормально, раздражения. Раны, нанесённые насильниками, без должного лечения воспалились, и в довершение всего прицепилась, к счастью, совсем недавно, лихорадка. Я с ужасом осознавала, что работы, постоянной, тут назревало не меньше, чем на месяц, и боялась даже подумать, что будет, когда моя маленькая Ни, почти самый дорогой человек на свете, придёт в себя… – Ниэни, дорогая… Малышка моя… – по щекам покатились слезы. – Что же я натворила… – женщина, пройдя следом, положила руку мне на плечо.        – Вы её знаете?        – Это моя… Очень близкая подруга… – я сглотнула тугой комок, стоявший в горле. – Я виновата в этом… Я уговорила поехать со мной, и на нас напали. Кажется, ей не повезло больше… Лучше бы она осталась там, откуда я её забрала…        – Братство Свободы, там мой дядя, освободило девочку из гарнизона на юго–востоке Рокканда, системой порталов. Девушка по имени Эстэр Нхан, рыженькая, не старше вас, просила позаботиться о ней. Я и не думала, что встречу её настоящих друзей… Я сказала, что она моя сестра, вы уж простите…        – Ее зовут Найэндэри. Но мы звали Ниэни, – я справилась с эмоциями и принялась за работу, – Эстэр Нхан тоже наша подруга.        – Я ухаживала за ней, но боялась, что не удастся спасти… – я это видела. Что применялись редкие, трудные в изготовлении настои, что Ниэни протирали каждый день, неумело перевязывали, что к ней приложили все силы, которые смогли, и винить женщину в плохом уходе рука не поднималась. – Я не лекарь и не знахарь. Она иногда приходила в себя и всё спрашивала про ребенка. А когда мы уже пересекли вторую Нерушимую, и вовсе перестала просыпаться. Я давала куриный бульон, на костях варила, иногда молоко, и воду. Одна старушка научила делать отвар, чтобы жар уменьшался.        – Вы спасли ей жизнь, – я подняла глаза на морщинистое уже сейчас лицо и тусклые волосы. – Если бы не ваша забота, она бы уже ушла. Спасибо, что не дали... Я постараюсь забрать её, мне нужно будет много времени.        – Я не могла пройти мимо. Она совсем юная и с ней случилась такая беда. Меня зовут Бэра Манура, я из Саюта. Вдруг вам что–то понадобится, а так, может быть, вы меня найдёте.        – Вы даже не представляете, что сделали для меня, Бэра. – Я поднялась, крепко обнимая женщину. – Я не забуду этого, клянусь. Когда я верну положенные права, обязательно вас разыщу и найду способ отплатить за помощь. Вы дали мне шанс спасти девушку, которая для меня значит очень много. Она мне не сестра, но я считаю её сестрой.        – Я буду молить, чтобы вы сумели ей помочь. – Оринэйка неловко улыбнулась. – Как вас зовут?        – Алеандра… – голубые глаза расширились, и дама торопливо бухнулась на колени, моля простить её грубость.        – Ваше Величество, я не знала… Простите старую дуру…        – Поднимитесь, пожалуйста. Во–первых, я ещё не коронована, и только принцесса. Во–вторых, тот, кто помогает людям, для меня всегда друг. Если вам нужна будет помощь, постарайтесь разыскать в Дариане герцогиню Алеандру Оринэйскую, и я обязательно попытаюсь помочь. А сейчас прошу остаться на минутку с Ниэни, мне очень нужно обратиться к одному человеку.        – Конечно, Ваше Величество, – просияла Бэра, присев на край постели. Я же разыскала Фэрта, описала, срывающимся от боли и волнения голосом, в чём дело, и спросила, могу ли задержаться ненадолго и хотя бы немного исцелить Ниэни. Фэрт изъявил желание увидеть девушку, посетил вместе со мной, пришёл в ужас, отразившийся только в глубине глаз, от грязности последствий роккандских «пыток», сообщил, что решение, к его сожалению, оставалось за Императором, и исчез. А чуть позже передали, что государь любезно просьбу одобрил, и мнение о правителе Никтоварильи не только обрело прежние высоты, немного пошатнувшись было ранее, но и улучшилось. Он не был обязан мне ничем, и я почти ждала отказа. Но когда поняла, что ради меня на неделю задержали весь кортеж, с невольным трепетом осознала, что его благородство ничуть не уступало отцу. И впервые за очень долгое уже, с самого побега из Гвенто–Рокканда, время, вновь поверила, что в мире существовали все ещё люди, подобные тем, кого я уважала, и обладателю проницательных глаз и неясного для меня происхождения шрамов, способные и ненароком обидеть, а я уже окончательно поверила, что это вышло не по его умыслу, и сотворить пусть даже маленькое, но безмерно важное доброе дело.        Через несколько дней мы двинулись дальше, Ниэни пришла в себя и к моменту отъезда могла, с моей помощью, немного ходить, достаточно, чтобы перебраться в закрытую карету и покидать последнюю во время остановок.        Как бы ни хотелось избежать страшной для Ни новости, это, разумеется, не представлялось возможным, и когда раздалось в тишине выделенной нам комнаты полное надежды и боли:        – Что с моим малышом? – отрывая взгляд от белых губ, от почти воскового лица, пришлось сообщить, что ребёнка больше не было, и к моменту нашей встречи уже очень долгое время… Ниэни прижала руку к животу, какое–то время, видно было по глазам, борясь с тем, что я сказала, и не желая в это верить, и взгляд потух…        Нам с Дорром стоило огромного труда поддерживать в ней жизнь – девушка превратилась в безвольный овощ, слепо подчинявшийся командам и почти всё время проводивший, глядя куда–то перед собой. Если я велела поесть, Ниэни ела, едва ли понимая, что ей приносили, когда я говорила, что нужно куда–то пойти, просто поднималась и шла. Я понимала, чем это было вызвано, какую страшную боль она испытывала, и сердце разрывалось от одной только мысли, что я не могла ничего сделать, чтобы восполнить невыразимую даже самыми скорбными словами утрату. Сарина и Танра учили, конечно, как вести себя с людьми, у которых произошло несчастье, как сообщать дурные вести и оказать поддержку в первые минуты после трагедии. Но никто и никогда не учил, Целитель не занимался подобными делами, а в жизни я не сталкивалась с подобным, как вернуть желание жить матери, потерявшей уже любимого нерождённого ребёнка, в результате одного из самых грязных поступков людей. Я могла только одно – быть рядом, исцелять телесные раны и позволять девушке выплакаться, поглаживая обрезанные светлые волосы, и Дорр, наш единственный Чтец и командир людских и варьих эмоций и душ, долгие часы проводил, стремясь хоть немного ослабить боль и вдохнуть в неё жизни хотя бы на то, чтобы есть, спать, и равнодушно смотреть в окно кареты…        В первый раз, когда мы оставили домик, вечером перед отъездом, и я повела Ниэни немного пройтись, проверяя лечение и заставляя слишком долго лежавшую в постели подругу двигаться, Ни от одного вида мужчин приходила в ужас, застывая столбом и крепко вцепляясь в меня. Ближе к возвращению в Дариан она сумела без страха смотреть на самиров, хотя на мужчин–людей косилась крайне настороженно, не оставалась без меня и Дорра за пределами комнаты или кареты, и почти ни слова не говорила, цепляясь за мою руку.        Впрочем, в первую неделю в пути произошло то, что заставило нас с варом почти неотлучно дежурить при ней, сменяясь, чтобы вздремнуть – Дорр ушел поохотиться, а меня попросили, как Целителя, осмотреть спутника–солдата, и пришлось оставить рассматривавшую стену оринэйку одну. Вернувшись, я обнаружила Ниэни стоявшей на стуле и вполне недвусмысленно собиравшейся сунуть голову в петлю. Где она взяла верёвку, привязанную к потолочной балке таверны, так и осталось тайной, но с той минуты, когда я стащила девушку на пол, не находя сил даже отчитать за содеянное, и магией испепелила веревку, одну мы её не оставляли, и не зря – были попытки пустить себе кровь или перерезать горло. Через пару недель она смирилась с тем, что наложить на себя руки не давали, и окончательно погрузилась в полнейшее равнодушие к себе и жизни.        Именно в таком состоянии мы въехали в Дариан, и на диковинки города Ниэни смотрела крайне равнодушно, а я, прикрыв глаза, мысленно вопрошала, что делать. Я винила в случившемся себя, сочувствовала девушке, делала всё возможное, чтобы помочь – и телом она уже оправилась и понемногу крепла, но такая обстановка порядком угнетала и я, проклиная себя за это, начинала от неё уставать. И наконец мы въехали на территорию дворцового комплекса, я помогла Ни покинуть карету – попытки даже самиров прикоснуться приводили к долгим, пугавшим истерикам, и нас по моей просьбе, поддержанной герцогом Фэртом, очень быстро и незаметно оставили в покое.        Оставив подругу на попечение Дорра, я, едва добравшись до наших – на время лечения Ниэни жила со мной – комнат, отправилась заниматься устройством девочки. Предстояло добиться, чтобы она осталась жить в тех же покоях и в дальнейшем и работала бы только на меня, а не в дворцовом штате. Обдумывать, как это было лучше осуществить, пришлось достаточно долго, и было принято решение назначить Ни не служанкой, как в Гвенто–Рокканде, а помощницей учителя магии и кем–то вроде экономки. При всех обещаниях Фэрта и Императора, если бы она вошла в дворцовую прислугу, было очевидно, что рано или поздно девушку бы заставили работать не только со мной, а кто–то из обитателей дворца едва ли стал бы проникаться случившимся и пытаться облегчить Ниэни жизнь, не говоря уже о возможных заигрываниях неженатых молодых дворян и мелких чиновников. Вытащить Ни из её состояния стоило огромного труда, и рисковать возможным его возвращением не хотелось совершенно.        С проживанием удалось довольно быстро уладить все детали, но когда я обратилась к начальнику дворцовой обслуги с тем, чтобы назначить подругу служанкой или помощницей лично при мне, тот ответил, что без дозволения Его Величества или кого–то из высших чинов дворца сделать это мужчина не мог . А вот если бы я такое разрешение бы предоставила, с радостью посодействовал бы. Разумеется, обращаться к Императору и добиваться аудиенции по столь нелепому поводу не только не имело ни малейшего смысла, но и было бы с моей стороны уже показателем невеликого ума, если не наглости, и я уже направилась было к себе, обдумывая, что делать, когда в голову пришла мысль, заставившая круто изменить направление, подняться на третий этаж, пересечь его, снова спуститься и добраться до красивой двери, с ручками в виде волчьей головы. Ответа после стука не было довольно долго, я снова постучала, и уже хотела уйти, решив, что никого не было, когда дверь отворилась и леди Элиа Фэрт миролюбиво улыбнулась.        – Принцесса Алеандра, большая честь, – она пропустила меня в гостиную, разительно отличавшуюся от привычных и заставившую с любопытством осмотреться. Стены были выкрашены нежного, кремового цвета краской, и декорированы гравюрами, изображавшими диковинные постройки, дам и кавалеров в странных, незнакомых одеждах, природу, гобеленами, тканными вручную, и изогнутыми, замысловатых форм полками. На них стояли вазы, книги, декоративные чернильницы, статуэтки, лежали какие–то бумаги и свитки, даже посуда, у нас хранившаяся в специальном шкафчике. Шкафов, к слову, не обнаружилась, зато у двери красовалась вешалка в форме стоявшего на задних лапах волка, на которой висел длинный чёрный плащ с мельхианом и символом Особого Отряда, и рядом – аккуратный, тёмно–зеленый, украшенный узорами той же ткани, чуть более светлого оттенка, дамский… Кроме того, в гостиной обнаружились низкий, всё того же кремового цвета обивки, диванчик без боковых кареток, мягкие стулья с низкими спинками–валиками, круглые, стойку с декоративным, или наградным, богато инкрустированным оружием, и большой стол на деревянном помосте, с белой скатертью, низкий, вокруг которого были уложены четыре широких циновки с изображениями.        Я подняла глаза на чарванку и только теперь осознала, что ещё показалось необычным – вместо привычного платья девушка была одета в многослойный наряд, ярко–красный с белыми узорами по краю широкого рукава и подолу верхнего слоя, повязанный на спине узлом пояс, белый, и босиком. Более всего наряд напомнил халат, из–под которого выглядывало то ли домашнее платье, то ли длинная ночная рубашка, и волосы собирались в украшенный алыми лентами и белой жемчужной ниткой сложный пучок.        – Это традиционная одежда самирских женщин, – пояснила, терпеливо дав время привыкнуть к обстановке, хозяйка покоев. – Когда я нахожусь дома, одеваюсь в принятом на исторической родине обычае. Если вас не затруднит, Ваше Высочество, я попросила бы разуться. У нас не ходят дома в обуви, считается, она собирает не только пыль, но и грязь и пороки, и в доме для них не место, – отказать милой дружелюбной улыбке и приветливой, всегда, в любое время, Элиа я не смогла и разулась, со стыдом покосившись на уродливые обожжённые стопы. Взгляд серых глаз, постоянно напоминавших о Стунге, конечно, упал на миг на увечье, но Элиа, девушка редчайшей деликатности, предпочла, к моему облегчению, промолчать.        Меня усадили за столик, невзирая на возражения, и вскоре на нём появились маленькая чашечка с блюдцем, коробка свежих медовых булочек, сладкий рис, мёд, плитка шоколада, а леди хлопотала у очага, заваривая, как она пояснила, чай.        – Чай у самиров всегда должен быть свежим, сделанным как раз перед тем, как его будут пить. Иначе он теряет весь вкус, – вещала, рассказывая новости про открытие музея Южного Аррака в Четвёртом Круге, куда она предложила сходить с ней и герцогом Бэнджамином, чарванка. И наконец налила в чашки огненно–обжигающий напиток, в который добавила, к моему удивлению, семечку некоего растения из Саммирса. – Вам обязательно понравится, меня учил его делать брат. Он иногда посещает Саммир–Эа, у нашей семьи там… Металлургический завод и при нём небольшая оружейная мастерская. Я тоже однажды побывала в тех владениях, но очень устаю от долгих путешествий, и пока не повторяла поездку. В нашей стране принято, чтобы хозяин сам угощал гостя чаем, невзирая на сословные особенности, посему, смею надеяться, вас не смущает, что я делала чай сама…        – У вас очень уютно, – я не кривила душой – просторная светлая комната была наполнена ощущением домашнего тепла и умиротворения, не в последнюю очередь, подумалось, благодаря присутствию молодой герцогини. С первых же минут знакомства последняя очаровала мягкостью и дружелюбием, и с того дня впечатление только крепло. – Право, я сожалею, что ранее не побывала у вас.        – Полагаю, теперь мы сможем это исправить и часто делать друг другу визиты, как и подобает хорошим людям и друзьям особенно. А я, простите мою дерзость, считаю вас другом нашей семьи. – Улыбнулась девушка, грея руки о чашку.        – Леди Элиа, – я замялась. – Я хотела бы спросить кое о чём. Это и привело меня в такой поздний час…        – Ещё не очень поздно… Что–то серьезное?        – Со мной приехала одна девушка, она была моей служанкой в Гвенто–Рокканде и моя близкая подруга, – я описала без утайки случившееся, окончательно начиная доверять семейству Фэрт, и леди Элиа, в ужасе выслушавшая часть с тем, что сделали с Ниэни, побледневшая, прикусила нижнюю губку, покуда я изложила суть просьбы.        – Думаю, это вполне решаемая ситуация, – наконец кивнула она. – Вы получите разрешение, уверяю.        – Я лишь хотела узнать, и не знаю, к кому, кроме вас, могу пойти за советом, куда следует обратиться…        – Вы обратились по адресу, – милая улыбка и шорох засовов. Девушка подняла глаза и кивнула на дверь, в которой как раз выросла высокая фигура с собранными в хвост длинными волосами. – Брат, не будете ли любезны уделить минутку внимания мне и нашей гостье? – герцог, разувшийся во время этой реплики и поклонившийся мне, с приветствием, обернулся к сестре.        – Конечно, – я недаром провела с самирами много дней, и в поездке от границы, и во время путешествия на аудиенцию и обратно, и в какой–то мере научилась понимать их эмоции. По крайней мере, разобрала дружескую улыбку хозяина покоев, которому изложила непосредственно просьбу посоветовать, к кому обратиться.        – Вы обратились по адресу, – отозвался самир. – Я помогу вам. Думаю, вы можете подойти повторно к почтенному господину, завтра после полудня, разрешение он к тому моменту, полагаю, получит.        – Ну что вы, я не могу так… Ради меня вы не должны ни во что ввязываться…        – Я имею достаточно полномочий, чтобы выдать разрешение собственнолично, и объясню ситуацию Его Величеству сам, – уже более откровенно улыбнулся Фэрт. – Я понимаю ваши опасения и считаю пожелание вполне уместным. Полагаю, вы можете обдумать иной, более удобный вариант. Госпожа Тангу будет подчинена напрямую вам. Вы выплачиваете ей жалованье, ваше, соответственно, возрастает, несёте за неё ответственность, но режим работы, обязанности, выходные решаете непосредственно с девушкой. Я поспособствую, если вы пожелаете поступить именно так, – что я и сделала, обдумав всё пару минут и осознав, что лучшего решения не видела.        – Прекрасно. Вы хотите назначить Найэндэри служанкой или помощницей как наставника по магии?        – Помощницей с некоторыми функциями экономки, или служанки. Мы обсудим детали уже между нами, простите, – улыбнулась я. – Спасибо, вы оказываете мне очень большую поддержку и очень помогаете, – Фэрты как–то странно переглянулись, и тут же сделали вид, что поглощены чаем и сладостями. – В таком случае, я, наверное, пойду, уже поздно. Благодарю за чай и радушный прием, и очень надеюсь, что вы примете ответное приглашение.        – Непременно, – хором заверили два голоса, и я направилась, тихонько насвистывая под нос, обратно в свои покои.        Пара дней ушла на то, чтобы оформить всё на бумаге, в чем очень сильно поспособствовал председатель Совета Семи Вилайров, магического руководящего органа страны, Вилайр Буркадэ, и Ниэни стала «личной помощницей», как туманно обозначалось её положение, и помощницей наставника, с жалованьем золотом, достаточно скромным, по настоянию девушки, и осталась жить со мной. Двух небольших комнат, с ванной, которая одна составляла почти две жилых вместе, на троих (впрочем, Дорру выделили помещение в зверинце, и подчас ночевал он там, в парке) хватало довольно сносно, Ни немного оправилась, и я выбила, ценой долгих пререканий с половиной штата дворца, право завершить лечение, прогнозируемое ещё на три недели, прежде, чем она приступила бы к обязанностям на уроках. Когда ей после этих споров собрались было устроить проверку выполнения обязанностей, нас от новых пререканий спас Вице–Мастер Карру, оказавшийся почти соседом напротив – жил он буквально в паре покоев от наших. Послушав пару минут, самир, спокойно, с ноткой усталости, уточнил, кому именно была подчинена Госпожа Тангу и, услышав ответ, ещё более спокойно осведомился, что, если она напрямую подчинялась мне, какое к ней отношение имели старшие лица дворцового штата и на каком основании они собирались провести проверку, которую даже на уроках имели право проводить лишь члены Императорской Династии, Особого Отряда и Совета Вилайров, а уж в покоях и вовсе только я.        На это ответа не последовало, и собравшаяся группа надзирателей быстро ретировалась, под мои благодарности немногословному, как я успела отметить, трудолюбивому и доброжелательному самиру. Карру, мягко прервав, сообщил, что Полуночный Пиуэргурдран поручил Особому Отряду, а Гранд–Мастер перепоручил лично Карру Сэрхэ Карру, со следующей недели начать наконец долгожданное лечение и восстановление пробелов в памяти… Чему я, успев оценить масштабы и с трудом выцарапывая каждое новое воспоминание, не могла не порадоваться.        А на следующий день в нашей жизни наконец появился и еще один лучик света – я читала, присматривая краем глаза за занявшейся вязанием Ниэни, которая пыталась изобразить, что с ней всё хорошо, когда за дверью послышался знакомый рык. Дверь я отперла, поленившись вставать, магией, и к нам присоединился прогуливавшийся Дорр, что–то тащивший в зубах. Это нечто, бережно им уложенное на кальрийский ковёр, под нашими ногами, оказалось крошечным, чуть более месяца от роду, котёнком, рыжим с черными лапками и кончиком хвоста, с едва открывшимися глазками. Котёнок, тощий, грязный, непрерывно пищал, неуверенно шагая и постоянно спотыкаясь, и Ниэни, отвлекшись от своего занятия и понаблюдав за ним немного, обратилась ко мне:        – Ваше Высочество, его бы искупать, – в голубых глазах сестрёнки впервые за всё время с воссоединения появилось что–то кроме боли. Слабая тень робкой просьбы. – Дорр, а где ты его взял?        – Я гулял, тут, недалеко, по городу, и услышал писк. Не знаю, он, может, потерялся, или его бросили, но я подумал, что никто не позаботится лучше, – поведал вар, выразительно оглянувшись. – Он хороший, и будет смышлёным. И тоже кошка, как я. Я решил помочь.        – Я не умею заниматься зверюшками, – Ниэни, если бы обдумала эти слова, быстро бы осознала, какую глупость я поведала, будучи немного Заклинателем Зверей, но думать над ними подруга по понятным причинам не стала, к счастью. – Ни, мне его жалко, прошу тебя о нем позаботиться, я завтра отправлюсь на прогулку, подумай, что может ему понадобиться, но у нас этого нет.        – То есть мы его оставим? – на глазах девушки заблестели слезы, когда она наблюдала за крошечным пищавшим комочком, нерешительно поднявшись с кресла и взяв его на руки. – Ваше Высочество, вы разрешаете его оставить? Это девочка, кажется.        – Девочка, – жизнерадостно помахал хвостом тигр.        – Разрешаю, – улыбнулась я. – Дорр не против, я тоже буду рада, если у нас появится маленький жилец. Мы её назовем…        – Бэя, – я была готова обнять Дорра и расцеловать линявшую из–за весны мохнатую морду прямо сейчас, но вместо этого только благодарно взглянула на друга, когда на бледном лице появилась слабая улыбка. – Так звали нашу кошку, только она была чёрная. Когда я была маленькой… – Для Ниэни после случившегося это была первая улыбка и первая обращенная ко мне просьба, и я, и без того любившая кошек, не могла отказать. Так к нам присоединилась малютка Бэя, оказавшаяся и впрямь игривым, но смышлёным котёнком, как и обещал Дорр. Впрочем, и четверым нам вполне даже хватало места.