Роща

Кнуд проснулся так, будто выныривал из холодного ручья, не рассчитав ни его температуры, ни запаса воздуха у него самого, еле выбираясь на поверхность замученным, уставшим, но счастливым. Всё тело болело, ныло, требуя продолжения отдыха, но он должен был идти. Он мог бы скинуть всё на неудобную позу для сна, если бы не его обширный опыт ночёвок в лесу в совершенно разных, достаточно неожиданных местах. Да и не спишешь на это тянущую боль в спине и распирающее чувство внутри. Он пошевелился, выбираясь из жарких объятий мужа. Мужа. У Кнуда не должно было быть мужа вовсе. Шаманы не сочетались браком, жили в союзе с природой, познавая лишь плоть духов и в крайнем случае… Богов. Думать о богах сейчас просто невыносимо, лучше было думать о муже, измотавшем достаточно выносливого омегу до потери сознания. Иначе этот сон не назовёшь, ведь Кнуд не помнил, как заснул, только ощущая, как просто исчез из реальности вместе с очередным острым наслаждением, отразившимся кровавой болью в районе шеи. Приятная боль, не то, что от кинжала на церемонии, хотя это всё по-прежнему нуждалось в каком-нибудь отваре и чистой ткани для обработки. Однако бы просто выползти из этого ложа, Кнуд уже не думал о том, чтобы оттуда по-человечески уйти. Все тело сладко тянуло, после вчерашних ласк мужа никакая связь с духами не показалось бы хоть близко такой же приятной, а уж омега думал, что знал побольше собственного альфы. Генри. Альфу звали Генри, называть кого-то по имени было странно, никто не говорил Кнуду своего имени, никто и вовсе не говорил с ним, кроме духов. Странным было, что Кнуд вообще знал, как говорить с людьми, ведь большую часть жизни он общался только с духами на их языке. И с шаманом. Который тоже говорил с духами на их языке. Шаман бы ушёл из этого мира, а Кнуд занял его место. Никто бы не заметил, но теперь он здесь. Пытался не стонать от тянущей боли в спине и внутри, пока передвигался ближе к краю ложа. Здесь только старое платье, которое Генри вчера ухитрился порвать. Шкура, видимо, так и осталась валяться у столба. Чего только Генри она не понравилась? Удобно скрывала омегу столько лет, не вызывая подозрений, согревая, защищая собой. Значит, Кнуд заберёт один из плащей альфы, раз другого выхода у него сейчас не было. Кнуд еле как нацепил на себя одежду, примерился к плащу, накидывая на растрёпанную голову просторный капюшон, когда на кровати послышался шумный вздох Генри. Проснулся. - Кнуд? Ты куда? – сонным хриплым голосом спросил недоумённо альфа. Наверняка думал, что проснётся с омегой в своих объятиях, ан нет! - Пора, - туманно ответил Кнуд, не собираясь задерживаться. Он чувствовал себя грязным и липким, но как-то даже приятно, если не считать вытекшей из него смеси жидкостей, когда расслабленный член Генри покинул нутро Кнуда. В тот момент было не сказать, что приятно, однако всё равно как-то правильно, необходимо и важно. Омега ещё не разобрался в том, что чувствовал по этому поводу, лишь зная, что сейчас ему необходимо идти. - Нет, нет! – Генри встал проще омеги. Ему не потребовалось столько времени, сколько нужно было Кнуду, чтобы просто сесть на постель. На груди альфы красовались красные полосы, что было на его спине Кнуд даже представить себе не мог. – Давай обратно, - альфа легко подхватил омегу на руки, возвращая в постель прямо в одежде. - Так рано ещё, куда ты торопишься? – спросил он, обнимая Кнуда так нежно, но крепко, что у омеги почти пропадала необходимость выбраться из его рук. - Я обещал шаману прийти к рассвету, - тихо сообщил Кнуд. – Нужно делать дела… - альфа усмехнулся, сдерживая смех. – Что? - Просто не представляю, как ты собрался что-то делать, когда я действительно пытался тебя измотать, - казалось, это не всё, что хотел сказать Генри. – Разве тебе не было хорошо со мной? Почему ты сейчас убегаешь? - Он тоже смеялся, когда я это обещал, - Кнуд не стал отвечать на вопросы альфы, выпутал руки из плаща, чтобы обнять его в ответ. – Почти все дела шамана выполняю я, так что мне нельзя перестать им быть. Я твой муж позже, чем шаман. Разная важность… - Ах, разная? – в хмурых глазах альфы плясали смешинки. – Тогда это значит лишь то, что я плохой муж, раз мой омега смеет думать о чём-то кроме постели после первой нашей ночи. - Нет, не смей меня сейчас целовать! – взвизгнул омега, пытаясь увернуться от настойчивых губ альфы. Он завозился, только путаясь в своей одежде. - Интересный выбор наряда, - альфа всё же добрался до своей метки на шее Кнуда. - Шкуру то мою ты там бросил, - Кнуд закусил губу, подставляясь под нежные касания. Боль в шее как будто угасала, когда Генри целовал метку. - Какая жалость, - ни капли раскаяния в голосе. – Я поймаю тебе зверя красивее… - Пф! Не в красоте суть, человек, - какие же все невидящие глупые. Как можно просто не замечать, не зреть в суть вещей дальше, чем простая материя. - А в чём? Расскажи, - Генри стянул с мужа плащ, вновь терзая лёгкое мятое платье. - Боюсь, этот разговор не для постели, иначе твой член, которым ты трёшься о мои бёдра, опадёт и больше не встанет, - сам омега был возбуждён не меньше. При всём нежелании связываться с людьми, конкретно этого человека уже странно было не знать. Кнуда тянуло к Генри сильнее, чем когда-либо к собственной шаманской сути. Омега научился любить шаманское дело, возвёл внутри себя эту необходимость, смирился с собственным видением и постоянным присутствием несуществующих вещей. Но сейчас всё было иначе. Впервые в его голове не ощущалось ничего, кроме желания к конкретно этому альфе. Кнуд сам потянулся к губам Генри, целуя его со всем невыраженным внутренним чувством. - Уже не хочешь от меня сбежать? – в хриплом голосе альфы ощущалась улыбка. Омеге казалось, что он руками мог бы почувствовать чужое счастье. Это было для него таким странным и новым. - Я и не хотел от тебя бежать, - фыркнул Кнуд. Как омега снова оказался без одежды, было для них не важно. Генри снова плавно вошёл в нутро Кнуда, издавая такой умопомрачительный стон, что омега уже был готов излиться только от него. Вместе им было хорошо, снова и снова сливаться в единое целое, цепляясь друг за друга руками и губами. Только сцепка заставила их обоих успокоиться, удовлетворённо обниматься, ожидая окончания частых разрядов удовольствия. - Спи, - видя, как глаза омеги слипаются, альфа прикрыл их своей рукой. – Потом разберешься со своими делами, сегодня ты только мой… В следующий раз Кнуд проснулся уже один, Генри рядом не было. Он снова чувствовал в себе смесь их жидкостей, спину по-прежнему тянуло, а ноги еле держали его истерзанное ласками тела, но омега всё равно встал. Чувствовалось, что день уже давно вступил в свои права, оставив утро далеко позади. Горазд же омега спать, но так продолжаться просто не могло! Вещи, раскиданные ими вчера, пропали. Омега недоумённо оглянулся, не зная во что облачиться. К собственной наготе он относился вполне спокойно, к такому он легко привык, ведь что ещё делать, когда вокруг всегда кто-то есть. Вся какая никакая одежда осталась в доме шамана, о новом доме он вообще старался не думать с тех пор, как оказалось, что ему светит брак. В отличие от дома шамана здесь Кнуд стоял на деревянном полу, да и потолок был выше. Он никогда не задумывался над условиями собственной жизни, но сейчас наглядно видел, как отличалось положение шамана и будущего вожака. Это пугало и чуть-чуть радовало одновременно. Всё же деревянные полы не будут превращаться в лёд, если не следить за очагом, а головой не придётся биться о подвешенные к и так низкому потолку вещи. Дверь отворилась, Кнуд по-прежнему стоял на месте рядом с ложем, не стал исследовать добротную новую мебель. Дверь, как он мог сразу не обратить внимание на такую хорошую дверь? Перед омегой стоял Генри с двумя чашами в руках. - Ты чего стоишь? – неловко спросил альфа, быстро двигаясь прочь от двери, чтобы поставить куда-нибудь посуду. - А что мне делать? – недоумённо задал вопрос в ответ омега. – Кажется, я совсем остался без одежды, - сообщил он, не сводя спокойного взгляда с альфы. – Или это какой-то твой хитроумный план, чтобы я не вышел из дома? – бродили в его голове такие подозрения. – Но я могу выйти и так… Это было бы на твоей совести, что о тебе подумают люди. - Что ж ты сразу на совесть то давишь? Я о таком даже не думал, - альфа старался не смотреть на совершенно бесстыдного мужа. – В том сундуке твоя одежда. Пока немного, что успел найти для тебя. - Найти? Не ищи больше, я заберу от шамана, - омега открыл сундук, обнаружив там достаточно много разных тряпок. Он заметил, как одевались омеги в деревне – много слоёв разных цветов, пояса, шнурки, никакой свободы телу. Пожалуй, к зиме рукава бы ему даже понравились, но сейчас он выцепил что-то хоть чуть-чуть на взгляд удобное. Муж так и не обернулся, ожидая, когда омега оденется. Не то, чтобы Кнуда это задело, но, казалось, вчера Генри был более чем доволен его телом. - Твоя шкура здесь, - между прочим сообщил альфа. – Вчера её занес мой друг. - Ты больше на меня не посмотришь? – спросил невпопад омега. Генри обернулся, обнаружив омегу только в верхнем платье, которое обычно надевалось на штаны и длинную рубаху, а то и две рубахи. Зеленый лён был ему к лицу, но всё же одежды не хватало. - А остальное? - Что остальное? - На тебе довольно мало одежды… - Вчера тебя это не заботило, - Кнуд затянул шнурки по бокам, чтобы платье хоть как-то на нём держалось. - Хотя бы обуйся, - крыть Генри было нечем. Вчера ему было без разницы в чём был его омега, сейчас в целом тоже, если не считать, что просто обычно остальные омеги так не ходили. - Зачем? – непонимающе спросил Кнуд. – Мне не холодно. - Как? Последний раз истинный холод омега чувствовал ещё в детстве, когда отчего-то босым оказался на снегу без возможности попасть домой. Этот пронизывающий острый холод, проникал вверх от стоп по всему телу, мешая идти, но Кнуд упорно пробирался вперёд. Ему необходимо было добраться до дома. Тогда ему впервые помогли духи, их язык ему ещё плохо давался, шаман стал учить внука позже, обучая только человеческому языку. Дом промёрз, духи не покидали одинокого маленького омежку, но никто не мог ему помочь. Он не знал, как развести очаг, не понимал духов, тихо плакал, пряча обмороженные ноги в шкуру, чувствуя только боль от этого. Тогда вернулся шаман, сколько времени прошло, омежка не знал. Он разогнал духов, развёл огонь и стал отогревать непутёвого внука, что-то шепча, заговаривая. Кнуд болел долго, шаман этого не говорил, но было видно, как он боялся смерти внука. В бреду ему почудилось, что сам Бог Смерти гладил его по волосам, успокаивая и что-то обещая. А затем он проснулся и больше никогда не чувствовал холода, предпочитая ощущать каждый ком земли, ветку, шишку или листочек собственными ногами. Он сдирал кожу в кровь, карабкаясь по деревьям, исследуя рвы, холмы и даже редкие каменные рельефы, чувствуя всё, кроме холода. Ветер не обжигал зимой, снег не вызывал боли, вода в реках и ручьях больше не казалось невыносимой. Тогда шаман стал учить его языку духов, всё дольше и дальше уводя внука в чащу леса, где духи, словно личинки на мертвечине, кишели в каждой норке, ветке или дупле. Духи почти не пугали Кнуда. Только в детстве, когда сами духи не воспринимали ребёнка за что-то стоящее, игнорируя его, проходя сквозь, чем вызывая не самые приятные ощущения. Генри Кнуд рассказал только о холоде, не стал уточнять о своих первых встречах с духами. Люди явно плохо относились к тому, чего не видели, от того омега твёрдо решил не говорить лишнего, пока нет опасности или интереса с людской стороны. Ему нужно проявить себя одним из людей народа, мужем будущего вожака, не пугать никого, отстраниться от духов чуть-чуть на первое время. Кнуд ополоснулся в пристройке – отродясь такой не видел, всегда споласкиваясь лишь в реках, да обтираясь снегом. Не было никаких удобств в доме шамана, да и не нужны они, когда единственными соседями были духи, которым нет дела до человеческого запаха. А затем оба они вышли на свет под удивлённые взгляды людей, встреченных ими в пути. Генри не оставил омегу одного, решив, пока у него есть на это время, проникнуться жизнью молодого шамана и его укладом, внося, конечно, свои изменения, чтобы и самому легче было понять Кнуда, да и омеге жить вместе с ним. Старый шаман встретил их кривой улыбкой на хмуром строгом лице. Что-то бурчал на своём, ожидая ответов от внука, а затем и вовсе прогнал Генри от хижины, явно желая остаться с Кнудом наедине. Альфа бы и так их не понял, ведь иного языка, кроме своего, он не знал, но мужа на чуть-чуть оставил. Не сбежит же от него шаман за короткое время? - Он смеялся надо мной, - закатив глаза, первое что произнёс омега, когда вернулся обратно к Генри. Альфа сплёл их пальцы, ступая за шаманом вглубь леса. Вообще-то Генри слышал утробный каркающий смех шамана, пока ошивался рядом с хижиной, даже мог понять его, точно не зная значения доносившихся слов. - Он не думал, что ты сегодня здесь окажешься? – спросил альфа. Так и было. Шаман не был обделен знаниями о человеческой близости и значением брака для только вступивших в этот союз людей. От того было странно, что Кнуд и Генри так быстро выбрались на свет, заявившись не абы куда, а к шаману и в лес. Кто в своём уме пойдёт в лес в первый день брака? Кнуд расцепил их руки слишком внезапно, резко склоняясь к земле в неприличной для омеги позе. Генри присел рядом. - Чт… - альфа не успел задать вопрос, омега быстро вскинул руку в приказе молчать, продолжая что-то высматривать по земле. Кнуд поднял голову, осматривая всё вокруг себя, ведя взгляд как-то нервно, дёргано. - Собираются, - произнёс он как-то обреченно. – Пошли, ждут нас… - Духи? – Генри поверить в это не мог. Точнее не мог поверить, что ждали и его тоже, к шаману вопросов не было. Его долгожданного мужа всегда будут где-то ждать. Где-то и кто-то находиться, обращаться, видеться, мешаться. До альфы только дошло, что он связал свою жизнь с не просто омегой. Кнуд не будет ждать Генри дома с охоты, не будет вести хозяйство и содержать дом. А их дети? Что шаманы делали с детьми? - Что? – Кнуд остановился, резко прислоняя ладонь к груди альфы в нежном жесте. – Боишься? – беспокойство в чёрных глазах, а взгляд бегает с одного на другой глаз мужа. Одинаково зеленые хмурые круги на белом с чёрной точкой в центре – Кнуд их, казалось, уже изучил за столь короткое время, но снова находил что-то другое. Это же не страх? Пусть это будет не страх! - Я их увижу? – спросил альфа, стараясь не задаваться вопросами, на которые не мог найти ответов. Он уже сделал достаточно, чтобы обрести семью, а дальше будет так, как им уготовано богами и созданной ими судьбой. - Не сегодня, - омега сглотнул. Душа будущего шамана рвалась в лес туда, куда стекали все лесные энергии, его звали, от того ноги невольно переступали мелкими шагами. - Кто мой дух? – альфа положил свою ладонь поверх ладони омеги, не желая его отпускать. - Не сегодня, - Кнуд сжал руку Генри, желая двигаться дальше. Конечно, Генри не видел этого болота, кишащего всеми существами на свете. Мертвые, живые, чужие, другие, свои – все здесь ждали шамана и его мужа. Зачем шаману муж? - Зачем!? – стонали духи, пропуская Кнуда к его обычному месту. – Почему!? Шаман, зачем!? – голоса звучали болезненно, пытались задеть внутренние чувства шамана, но омега больше не поддавался им. Генри они ничего не сделают, как славно, что он их даже не видит. Омега тащил мужа вглубь, ступая неаккуратно и уверенно. Под голыми ногами хрустели листья, ветки, комкалась земля, Генри шёл следом, не зная куда девать свой взгляд. Сердце беспокойно билось, будто чувствовало неладное, хотя перед глазами всё так же был просто лес. Альфа и омега стремительно пробирающиеся через мокрые лапы ветвей и колючие кусты. - Молчать! – шикнул омега куда-то в сторону. В лесу было и так тихо. Никаких звуков вокруг, не чувствовалось даже мимолётного присутствия кого-то кроме них. – Не тебе, - Кнуд крепче сжал руку альфы, стараясь скрыть внутреннее беспокойство. – Здесь… Много здесь… - он оглядывался, не желая вступать в диалог с духами. Они существа другого мира, не познавшие реальности никогда, навсегда позабывшие о её существовании. - Шаман, - только не это. На месте Кнуда уже ждал тот, кого никогда не ждал омега. Был он богом или сильным духом – он так и не раскрыл, от того Кнуд величал его просто Смертью, видя, как вокруг него никогда никого не было, а если появлялось очень быстро угасало. Смерть выжигал своими шагами траву, рубил деревья касаниями, уничтожал души взглядом и всегда чего-то хотел от омеги, конечно же, не говоря чего. - Ты, - Кнуд стоял далеко от него, достаточно, чтобы укрыть собой мужа. – Сборища же не твоё, - усмешка на губах, хотя омеге совершенно не смешно. - Как я мог не увидеть альфу шамана, - гомон смолкал, когда говорил он. Духи не стонали здесь, не умоляли шамана бросить мужа и укрыться в лесах, не звали его к себе, здесь все и смотреть то в сторону шамана не могли, пока на шамана смотрел он. - Чем ты смотреть собрался? Глаз у тебя нет, - Генри огляделся, пытаясь хоть как-то вникнуть в монолог мужа. Омега не отпускал его руки, напряжённо смотрел на плоский камень у ветвистого дерева. - Представь, - велел он. - Ты такой же как и все невидимый, - стоял на своём шаман. Дух слез с камня, двинулся в сторону к шаману. - Нет! – Кнуд резко стал отступать назад, вынуждая Генри тоже пятиться прочь. – Не трогай! – разозлить шамана было всегда легко, особенно, когда дело касалось Смерти. – Не трогай, ты! - Что происходит? – Генри не мог больше делать вид, что всё понимал. Его пугала реакция омеги. Альфа чувствовал, что что-то шло не так. - Генри, здесь моё место, - омега свободной рукой обвёл пустырь с камнем посреди. – Сейчас тут почти некуда ступить, много духов. Один хочет… Он я не знаю кто. А кто ты? - Всё ты знаешь, - дух кривил страшный беззубый рот в широкой улыбке. - Смерть, - духи стали ещё незаметнее, казалось, будто в разы уменьшилось их число. – Он Смерть… - Бог? – хрипло спросил Генри. Дух рассмеялся, шаман напрягся. - Он хочет показать тебе, - омега обернулся на мужа, взгляд был беспокойный. – Но, если от его касаний духи исчезают, а природа гибнет, представляешь, каким будет дар? – слова больше направленные на Смерть, нежели на самого Генри. Дух рассмеялся, заполняя местность звуками. - Однажды мой дар ему понравится, - дух ждал положительного ответа. - Когда понравится, тогда даруешь, но не сейчас, - шаман сдался. Генри ничего не понял. - Что мы?... – альфа не знал, как спросить и должен ли он спрашивать вообще. Кнуд заметно расслабился, когда исчез тот самый дух. Остальные не доставляли проблем, только стеная на душе у шамана, да рассматривали со всех сторон его мужа. Дух покинул их почти сразу, удовлетворённый смешанными чувствами омеги, так и не приблизившись к молодой семье. Другие же не были настолько смелыми и сильными, чтобы влиять на шамана. Омега прошёл к своему камню, усаживаясь на него в излюбленную позу, утянул альфу сесть рядом. - Ты хоть что-нибудь мне расскажешь? – спросил Генри, прижимаясь плечом к плечу мужа. - Твой дух не зверь, - сказал омега, подтягивая ноги к груди. – У всех звери, но у тебя нет… Твой отец ходит под защитой медведя, твой папа всегда ведет за собой зайчиху… Они всегда рядом. Кнуд видел слишком много всего, чтобы объяснить всё точно и понятно. В его силах не было ничего реального, он был где-то на грани между людьми и духами. Человек чувствовал его плоть, видел его глаза, а духи касались его души, проникая внутрь чувств и мыслей. Кнуд видел мир слишком полным, настолько необъятным, что порой болела голова. От того шаманы так редко говорили с людьми, отдавая всех себя невидимой материи. Генри, казалось, ходил без духа вовсе. Кнуд искал его тотем, когда впервые видел, когда пришёл заключать брак, спрашивал особенно доверенных духов, могло ли такое быть, чтобы человек не сопровождался ничем. Могло, но только перед смертью. Духи чувствовали кончину своего носителя раньше, чем это понимали сами люди. Без духа жить человеку оставалось крайне мало и это было абсолютно нормальным. В порядке вещей умирая терять духа, переходить в мир иной. Без своего духа ходили лишь сами духи, да шаманы, не нуждающиеся в проводнике в иной мир. Они сами могли иметь связь с нереальным, общаться со всеми, кого не видел глаз человека, не ощущала душа. Где же тогда дух Генри? - Сейчас он не с тобой, - Кнуд склонил голову набок, холодный ветер вызывал мурашки на его коже. Генри заметил это раньше самого омеги, поправил на муже шкуру, прикрывая нежную кожу от осеннего холода. – Что? - Не верю, что ты не мерзнешь, - усмехнулся альфа. Рука омеги в его руке была действительно холодной. – Откуда ты знаешь, что мой дух не зверь, если его здесь нет. - Он что-то сильное и плохое… Он проклятье, - в глазах Кнуда не было беспокойства, хотя слова его напугали бы любого человека в селении. - Я проклят? – поразился Генри. Духи вокруг них уютно пригрелись, подслушивая. Никто из них не чувствовал того, о чем говорил шаман, от того он чуть посмеивались, кто как умел, пытаясь задеть омегу, привлечь его взгляд. - Нет, - Кнуд тяжело вздохнул, стараясь игнорировать навязчивое присутствие духов. Здесь им нужно побыть ещё чуть-чуть, осталось одно важное дело. – Так бывает. Шаман предупреждал внука о разной природе духов. Они могли быть кем угодно: мёртвыми или нерождёнными животными или людьми, другими существами, не имеющими названий, лишь их собственные клички, старыми богами, забытыми всеми, от того слабыми, чтобы оставаться богами, будущими богами, такими же слабыми, не набравшими сил и внимания почитателей… Духов было настолько много, что всех и не упомнить. Шаман учил Кнуда слушать чутьё, опираться не на знания, а на внутренние чувства, понимать духов на уровне души, а не применять к ним материальные меры людей. Кнуд мог понять Генри просто ощущая тепло его руки, но с духами так не работало, им нужно было проникать куда-то внутрь омеги, оставляя часть себя, забирая от шамана его энергию. Кнуд был звеном природной цепи жизни духов и людей, от того видел и размышлял слишком о многом, являясь чуть ли не диким зверем по мнению селян. Замысел судьбы стал так странно понятен и горек для омеги, ведь у него правда всё получалось, он отдалялся от своей человеческой сути, не зная настоящих людей. Не считая шамана, Генри стал первым человеком, с которым говорил Кнуд… И у Генри не было своего духа. Было таящееся нечто, бродящее по округе, не оставляя следов, лишь шугая других духов своей тьмой. Не вредило оно альфе, накапливая в себе застоявшиеся силы. Давнее что-то, древнее нечто, злое, жаждущее мести. Омега чувствовал его с тех пор, как впервые увидел Генри, но так и не видел это воочию, только зная, что оно есть, оно попадётся на глаза и тогда омега всё точно поймёт. Только что рассказать своему мужу, чтобы не напугать его окончательно? Ведь за их короткое знакомство Кнуд только и делал, что говорил что-то до этого альфе неизвестное… - И… я от этого умру? – тише спросил альфа. - Не знаю, - конечно, Кнуд знал больше, чем говорил. – Сейчас точно нет, но когда-нибудь да, - он усмехнулся. – Люди смертны. - Ты специально пытаешься меня испугать? - Возможно. Генри скривился, не представляя себе подобной ситуации с любым другим омегой, которых он когда-либо видел. Пугать собственного мужа они могли разве что болезненным временем родов, когда бледные альфы, как самые преданные поклонники всех богов, молились за здоровье своего омеги и их ребенка. А Кнуд что-то говорил о проклятиях, бродящих за Генри! - Я не видел это. Мне нужно видеть, чтобы что-то понять, - омега прищурил глаза, внимательно смотря на альфу, прежде чем внезапно устроиться на его плече. – Прости, я не понимаю, что надо говорить, а что нет… Оставалось одно дело. Омега потёрся головой о плечо мужа, выворачивая голову, чтобы увидеть его лицо. - Ты такой другой, - прошептал альфа. В лесу стояла тишина, ему был неведом шум духов, знающих, что затеял шаман. - Это плохо? - Не знаю, - в тон омеге отвечал Генри. – Главное, что ты мой, - альфа смотрел ему в глаза, внутренне понимая, что им обоим нравится поддерживать этот контакт. - Коснись меня, - хрипло попросил Кнуд, когда тишина между ними чуть затянулась. Духи вокруг замерли, не мешая шаману. Здесь было холодно, пахло сыростью и увяданием, на небе бродили тяжёлые облака, грозящие вот-вот сорваться грозой вниз. Но в глазах омеги снова горел огонь, Генри тонул в ощущениях и собственном желании обладать мужем везде и всегда. Кнуд глубоко дышал через рот, не отрывая призывного взгляда от мужа. Генри погладил его костяшками пальцев по щеке нежно и трепетно. - Холодно, - будто сопротивляясь проронил альфа. - Я тебя согрею, - обещал омега, приближаясь лицом к лицу мужа. – Ну же… Генри легко коснулся его губ своими, не смея сопротивляться притяжению тел. Никогда в нём не горел настолько сильно огонь желания, толкавший его сейчас на безумства, вынуждавший утолить сводящую с ума жажду. Кнуд сам скинул с себя шкуру, оставаясь в лёгком одеянии под прохладным лёгким ветром, бродящим между ветвей, сам толкнул Генри, вынуждая его откинуться спиной на камень, сам стал терзать одежду альфы, вовремя перехватившего руки проворного мужа. - Стой! Не надо, - запротестовал он. - Ты же хочешь, - сипло и совершенно непонимающе возразил Кнуд, свободными пальцами дотянувшись до члена альфы, скрытого одеждой. Генри действительно его хотел и был уже готов, но разумом понимал, что не мог сделать этого здесь даже не из-за холода, не из-за невидимых существ, окружавших их, хотя это действительно было страшно. Нет, у них был свой дом и мягкая тёплая постель, сделанная альфой специально для мужа, в то время как его собственный омега предпочёл удобству опушку с камнем посреди леса! - У нас есть дом, - настаивал альфа, удерживая руки Кнуда. - Один раз здесь и сколько захочешь дома, - омега не собирался отступать. Генри сдался, позволяя Кнуду вести, заняться им необходимым единением. Омега торопливо распахнул одежду мужа, нависая над ним сверху, поцеловал сам, не ожидая отказа. Альфа отвечал, удобно расположив руки на его боках, считая рёбра. Кожа под лёгкой тканью вся в бугорках от ветра, у Генри такая же под руками Кнуда, но ему почти не холодно только от одного взгляда на омегу. Как же его муж хорош в своём безумстве! - Зачем всё же? – сорвалось с губ альфы, пока его пальцы вновь растягивали нутро омеги. - Я твой, - Кнуд закусывал губу, содрогаясь от острых ощущений внутри, мягко поглаживал освобождённый от плена одежды член мужа. – Все… должны знать… ах! – Генри сам направил омегу, насаживая податливое желанное тело на себя. Они вновь соединились, становясь будто единым целым. Генри не видел толпу вокруг. Перед ним был только Кнуд и пустующий тихий лес, не наполненный даже звуками его привычной жизни. Только его вздохи, шуршание одежды и шлепки их тел друг о друга. Бездонные чёрные глаза напротив, не прекращающие наблюдать за ним с пламенным желанием, съедающим их обоих. Кнуд же давно научился отстраняться от них, не видеть, не слышать и не говорить тогда, когда они пытались добиться его внимания. Кнуд был реален, а они нет. Кнуд мог чувствовать всё, что чувствовал сейчас, держать своё внимание только на муже, отстраняясь от чужого присутствия. Это самое важное, что ему было необходимо сделать, чтобы больше не принадлежать им. Духи переставали беспокоить шаманов только тогда, когда шаманы слабели с возрастом, теряя возможность отдавать лишние силы. У молодых этой силы для них казалось в избытке. Кнуд почти не страдал, отдавая «лишнее», но с нетерпением ждал возможности перестать это делать. Он устал быть ничьи и быть общим, поэтому сейчас, лишённый этой «свободы», шаман отдавался со всей стратью, видя и чувствуя только своего мужа. Генри стал его живым щитом от лишнего внимания, ведь теперь жизнь Кнуда делилась на две части, оттесняя духов прочь из личной зоны его одиноких дней. Генри хотел выйти из него, чтобы не кончить внутрь, но для того Кнуд оставался всё это время сверху, чтобы не допустить этого. Духи всё видели, разочарованно источая своё настроение, показывая своё недовольство. Все до последнего ждали, что шаман их обманул, всё же остался их, не связав себя с человеком. Связал, связал много-много раз ещё ночью, доказывая в очередной раз сейчас, что они больше не имели на него никаких прав. - Кнуд! – возмутился Генри, пытаясь хотя бы не допустить вязки. Омега упал на его грудь, обнимая с силой, не дал себя покинуть. - Так… надо, - тихо прошептал он, прикрывая глаза. После их первой ночи он до конца не пришёл в себя, сейчас находясь почти без сил. - Здесь холодно и неудобно, - что ещё оставалось делать Генри, кроме как ворчать на своего дикого мужа? Кнуд выглядел вполне удовлетворённым, обнимая альфу и слушая стук его сердца, ощущая его внутри себя. Духи расходились, желая оплакать собственное горе – потерю связи с осязаемым миром, верного единственного слугу. Кнуд поднял голову с груди Генри, вновь заглядывая в его глаза. Ему уже была по нраву гроза в тёмно-зеленом взгляде мужа. Муж его не понимал, но был готов на безумства омеги. Где же предел его терпения? Не то, чтобы Кнуд хотел узнать всё прямо сейчас, но от подсказок он никогда не отказывался, пусть так же их никогда не получал. Некому ему было подсказывать, приходилось самому учиться, шагая вперёд по жизни, лесу, проталкиваясь между духов и душ, утопая в снегу зимой, в реке летом, каждый раз как по новой прощупывая всем чем можно дорогу. Осознать мужа придётся тоже, проникнуть в его душу так же, как он сейчас мирно и нужно проник в самого Кнуда. Омега просто не догадывался, что ему уже было место внутри Генри давно с самого его существования. - Домой? – Генри облегчённо выдохнул, когда узел спал и Кнуд отпустил его. - Да, - омега усмехнулся, оглядываясь. Впервые вокруг него никого не было.