Магия места

      Спустя полтора месяца Арсений смотрит на изрядно помятый и уже испачканный чем-то бурым листик с именами сотрудников его службы и грустит.

Дмитрий Владимирович Нагиев

Сергей Борисович Матвиенко

Станислав Владимирович Шеминов

Антон Сергеевич Захарьин

Дмитрий Вячеславович Журавлев

Вячеслав Николаевич Макаров

      Все шесть имен в итоге перечеркнуты. Все попытки отношений с ними использованы. Все и так обреченные шансы провалены. Арсений начинает думать, что, возможно, на нем лежит проклятие какое — иначе по какой причине ему не удается никого себе найти? Чтобы прям тот самый, такой свой и ничей больше. И почему Арсений думал, что на новом рабочем месте в его жизни что-то кардинально поменяется? Все последние десять лет не менялось, а тут раз — и в лицо летит счастливый билет в придачу с альфой и ребенком. Так только в кино бывает.       Всему приходит конец. Арсений терпел свои неудачи слишком долго. Разрушенные хлипкие надежды настолько выбивают его из колеи мнимого равновесия, что он не на шутку расстраивается, перестает все держать в себе и очень активно и громко делится всеми своими переживаниями на обеде с Димой Позовым (в очередной раз). Арсений бы и Серёжу с ними пригласил, да только тот в командировке. Во время душевных излияний к ним подсаживается второй Дима — Журавлев; его Арсений почему-то не стесняется и тоже вываливает одним огромным комком все свои спутанные негативом и метаниями мысли о растоптанной мечте.       — О, так я знаю, как тебе помочь! — радостно декламирует Дима-который-Журавлев. Позов уже «помог», хотя тоже говорил, что знает. Из плюсов работы в этом месте пока что только вовремя выплаченная действительно достойная зарплата и аванс.       — Что, найдешь мне альфу? — устало уточняет Арсений, кажется, выплеснув вместе со своей пламенной речью всю энергию, которую надо было поберечь до конца рабочего дня. Ему еще кофе Дмитрию Владимировичу относить. Одни Димы его окружают, ужас какой.       — Лучше! Познакомлю тебя с Олесей. Она тебе такой расклад сделает, закачаешься!       — Какой еще расклад? — не понимает Арсений. С энергией улетучилась в далекие дали и думалка.       — Таро. Тебе понравится.       О. Это уж вряд ли.       Позов на это предложение подозрительно молчит и не отсвечивает, слившись с интерьером.       Куда он катится вообще? Арсений настроен скептически: он никогда не верил, что какой-то разукрашенный кусок картона, вытащенный из стопки таких же, может сказать, что его ждет в будущем или ответить на личные вопросы. В этом же отсутствует что-то рациональное. Ну не поддается оно никакому логичному объяснению! Для Арсения расклады таро находятся на той же полке, что и высказывания вроде «Вселенная вас слышит, главное — отправить ей правильный запрос». Возможно, именно в этом вся его проблема. Арсений просто не посылает никакие запросы в космос.       Чисто из любопытства он все же направляется знакомиться с Олесей, да и Журавлев очень настаивает и делает милые огромные глаза — устоять перед таким напором просто не получается. Оказывается, Олеся эта работает в бухгалтерии. И по ней не скажешь, что человек, считающий их зарплату, вне работы делает всякие расклады, натальные карты и прочее. Может быть, она и зелья приворотные варит? Арсению бы как раз помогло! Не совсем гуманно, но он уже на волосок от того самого пика отчаяния, чтобы использовать любые дурацкие способы.       Кажется, Арсений себя последнее время перманентно ощущает в шаге от бездны несчастья. Надо бы заканчивать, а то он все свои мысли начинает с того, что вот-вот он отчается, и тогда…       Он даже мельком думает, что если ему карты сейчас ничего обнадеживающего не скажут, то он направится вызывать демона перекрестка. Ну а что, там же сделку надо закрепить поцелуем, а если этот демон еще и альфа, то, может, и дальше поцелуя с ним зайдет — а там никакая сделка уже не будет нужна. За своими дурацкими и совсем уж бредовыми мыслями Арсений не замечает, как они с Димой оказываются в кабинете бухгалтерии.       — Олесь, я тебе клиента привел!       Добродушный и довольно звонкий голос Журавлева выводит Арсения из транса и Клавдию Степановну — из себя (уж с главбухом он знаком, эту женщину надо знать и почитать, а то мало ли чего). Та на них низко шикает и возвращается всем своим естеством к монитору, элегантно поправив квадратные очки.       — Привет. Я Арсений, — не так громко отмирает Арсений, разглядывая свою новую знакомую. И почему он ее раньше не видел?       — Я тебя ждала, — спокойным тоном отвечает Олеся и одаривает его приятной улыбкой.       — Это тебе карты сказали, что я должен прийти?       Его с самого порога решили окунуть во все эти приколы про будущее и тайные знания?       Олеся громко фыркает и сверкает своими синими глазами.       — Мне Дима сказал, что вы зайдете.       Они с Димой на самом деле заходили, чтобы втроем отправиться на обед в местную столовую. Вообще, Позова тоже с собой звали, но тот отказался, сославшись на большую загрузку по работе и контейнер домашней еды в холодильнике. Арсений чует каждой подозревающей клеточкой тела, что дело совершенно не в этом.       Когда Арсений рассказывает Олесе про магическое место секретаря в его службе, прямо так его и обзывая, про свое намерение воспользоваться этими чарами и умотать в счастливый декрет, то она говорит серьезно, словно уверена в этой простой истине на миллиард процентов:       — Так это не место магическое. Это судьба.       Из своей сумочки Олеся достает небольшую деревянную шкатулочку. Вот интересно, она эту коробочку всегда с собой носит? Затем она аккуратно снимает крышечку и достает колоду карт. Они не похожи на классические игральные, но Арсений и не видел никогда гадальные карты, не интересовался этим — просто знает, как они называются. Он отмечает красивую золотую рубашку с загадочным витиеватым рисунком, карты кажутся плотными, приятными на ощупь. Солидными.       Завороженный зрелищем, Арсений машинально тянется пальцами подтвердить свои догадки.       — Это моя колода, ее трогать нельзя, — тут же отводит в сторону карты Олеся и строго стреляет глазами. Дима на это лишь хихикает сбоку в кулак.       — Почему нельзя? — Если нельзя трогать, то как он будет себе карты доставать на расклад? Или это не он должен делать, может, он с чем-то путает? Или у Олеси, которая игнорирует его вопрос, свои методы?       — Тебе нужно задать вопрос в колоду. Прям прошептать его.       Карты оказываются рядом с носом, Олеся их держит уверенно и крепко, но следит за поползновениями шаловливых ручек и других частей тела в их сторону. Смотрит выжидающе. Арсений быстро косится на Журавлева, который лишь кивает и довольно улыбается.       И во что он ввязался? Ладно, Арсений где-то когда-то слышал, что задавать вопрос надо не из серии «когда?..», а что-то более обтекаемое, а еще в памяти всплывает что-то про обязательное уважение к колоде. Без уважения они, вероятно, нагадают плохое будущее. Или полное его отсутствие.       — Колода, прекрасная, замечательная, скажи, пожалуйста, получится ли у меня забеременеть?       — Ваш запрос принят, — по-деловому говорит Олеся и отодвигает руку с картами. — Теперь колода постоит немного здесь, — она укладывает их аккуратно рядом с салфетницей, поправляя, чтобы карты лежали ровной стопочкой, — и напитается твоей энергетикой.       — А ответ когда? — Арсений внимательно наблюдает за всеми манипуляциями, ожидая того, что будет происходить дальше. Он уже почти проникся всей странной атмосферой.       — После обеда, — невозмутимо отзывается Олеся.       — Она так долго думает?       — Дай ей время, — Олеся грациозно встает со своего места и упархивает покупать себе еду, оставляя Арсения с открытым ртом и невысказанным очередным непониманием.       — Она просто хочет сначала поесть, — ржет рядом Журавлев и тоже поднимается, громко отодвигая стул, чтобы пойти выбрать себе обед на стойке раздачи.       Они действительно сначала едят, ведут пространные разговоры ни о чем, периодически смеясь над шутками друг друга. Вскользь Олеся пытается уточнить полную дату рождения Арсения вплоть до времени, но, во-первых, он не знает, а во-вторых, специально узнавать этот факт личной биографии у мамы он не будет, потому что все эти натальные карты ему не знакомы и (не)много пугают. Например, перспективой увидеть огромный жирный крест на своем будущем отцовстве.       Когда они расправляются со своими блюдами и отставляют грязные тарелки на специальную ленту, Олеся деловито достает из сумочки розовую маленькую упаковку и тянет оттуда влажную салфетку.       — Протирай руки, чтобы не трогать мою колоду грязными пальцами.       Арсений поднимает в немом вопросе бровь и смотрит в который раз на Диму, все еще пытаясь найти поддержку со стороны — но каждый раз натыкается на абсолютное принятие происходящего и взгляд «делай, как говорят». Вот это уровень смирения и осознания. Журавлеву, кажется, этот мир уже абсолютно понятен.       — Чтобы чужая энергетика не коснулась моих карт, — поясняет Олеся, видя его замешательство. — Сейчас ты своей левой рукой тянешь колоду на себя. — Арсений, как было велено ранее, вытирает руки и послушно двигает половинку картонной стопочки. — А теперь вытаскивай одну любую карту из этой верхней части. Так же левой рукой.       — Прям любую?       — Да. Это и будет ответом на твой вопрос.       Понятно. Сейчас это произойдет. Арсений сглатывает. Вот вроде бы он и относится к этому всему максимально скептически (все еще), но именно в эту секунду чувствует, как сердце в груди предательски заходится в быстром заинтересованном ритме. Он определенно начинает нервничать. А что, если ему сейчас попадется какая-нибудь плохая карта, от которой будет за версту веять безнадежностью? И трактовать ее можно будет однозначно даже такому далекому от гаданий человеку, как он сам?       А ведь потом Арсений загонится так основательно, что попросту не сможет долго вылезти из этого душащего состояния. Его личное темное болото всегда радушно поджидает, побулькивая, лишь бы повод был для мрачных мыслей.       Олеся терпеливо ждет, держа на весу колоду. Смотрит в глаза, транслируя, что все будет хорошо. Этой немой поддержкой хочется замотаться, как самым мягким и теплым шарфом.       Зажмурившись, чтобы немного успокоить разошедшееся сердце, Арсений тянется к снятой стопке и легко заползает двумя пальцами куда-то в ее центр. Аккуратно тянет карту, про себя повторяя свой вопрос —вдруг опытная колода запамятовала.       — Старший аркан «Мир». Арсений, все хорошо, выдыхай. Ну, вернее, как. Карта говорит о том, что беременность наступит. И очень скоро. Вот только есть один нюанс…       Да кто бы сомневался. Вся жизнь Арсения — это сплошной нюанс, хитросплетение бесконечных нюансов даже. Он лишь снова вопросительно поднимает бровь. У него сегодня прям зарядка для лица активная происходит, бесплатный фейсфитнес. Арсений думал, что карты говорят как-то относительно однозначно: «да», «нет», «может быть». Принцип, напоминающий шар предсказаний. Он бы даже не удивился, если бы карту можно было бы трактовать как «сейчас нельзя предсказать» или «перспективы не очень хорошие». Принцип разный, а профит одинаковый.       — «Мир» может указывать на то, что беременность произойдет по неосторожности, чисто случайно. И довольно быстро. Если бы у тебя сейчас был партнер и вы прям планировали беременность, то я бы сказала, что в таком случае у вас бы получилось где-то через год. А так…       — Иными словами — я залечу от кого, с кем в ближайшее время пересплю?       — Я тебе лишь говорю то, что вижу, — снова этот мягкий тон и взгляд. — Так! Давай еще пару уточняющих вопросов от меня.       Олеся быстро тасует колоду и что-то шепчет в нее. Затем протягивает Арсению и просит еще раз сдвинуть часть левой рукой и достать карту. На этот раз в его руке оказывается какой-то мужик на троне. Внизу витиеватыми буквами красуется — «Император».       — О! Это же здорово! Смотри, — начинает воодушевленно Олеся. — Я спросила, когда ты встретишь своего альфу. И этот аркан говорит о том, что до вашей встречи осталось совсем чуть-чуть. Ты обязательно встретишь своего мужчину где-то в тихом месте и сразу же почувствуешь, что перед тобой тот самый.       Звучит… рандомным фактом многообещающе. Прям как в сказке. Жил вот так все свои года Арсений, а тут бац! — и тот самый. На голову буквально свалится в каком-нибудь поле? В поле же тихо? Или в библиотеке! Может, как раз на выходных ее и посетить. А то заждался там уже альфа, пылью книжной покрылся. Арсению бы сейчас еще воодушевляющую музыку на фон, чтобы сильнее прочувствовать момент.       — И что самое приятное для тебя, — продолжает невозмутимо Олеся, — сочетание арканов «Мир» и «Император» означает «путь домой».       — Этот мужчина приведет меня домой? — Арсений правда старается вникнуть и проникнуться. Попытаться интерпретировать так, как это хочет преподнести Олеся.       — Или станет им.       Что-то вдруг внутри екает. Словно нитка обрывается, а груз, который она держала, летит стремительно вниз. Арсений чувствует, как по всем внутренностям расползается тепло. Хоть это все конечно же полная ерунда, но почему-то очень хочется поверить в жизнеспособность таких предначертаний. Пока Арсений снова плавает внутри своей головы, переплетая мысли, Олеся третий раз тасует колоду и шепчет следующий вопрос. Протягивает карты, и он проделывает третий раз уже запомнившиеся действия.       — Повешенный, — произносит четко Олеся.       — Это ты спросила, что меня ждет после встречи с альфой и внезапной беременности? Как будто бы не очень радостный исход.       — Боже, Арсений. Ну не надо воспринимать смысл буквально, — Олеся впервые закатывает глаза (долго держалась), затем возвращается обратно в прежнее состояние, игриво поправляя волосы. — Я спросила, зачем вы встретитесь с тем альфой. И эта карта говорит о том, что ваша встреча приведет к очень важным изменениям в твоей жизни, откроет новые перспективы и возможности.       Ясно. Арсений просто смотрит и хлопает глазами. Где Олеся это все берет, почему именно так трактует? Совершенно не понятно. Зато как гладко стелет, даже поверить в какое-то чудо со счастливым концом хочется.       — Поэтому могу сказать, что все у тебя с беременностью получится. И с любовью.       Логично, что если приходить за надеждой, то тебе ее подарят, озвучат, что да, все будет, но когда-нибудь. В целом, оно, может, и работает, если ты сам начинаешь в это верить и что-то делать на горящем энтузиазме для достижения своей цели. Только проблема в том, что Арсений все необходимое уже давно делает, но безрезультатно.       Поэтому обещания от расклада он запоминает (не намеренно, просто память хорошая), но чудес никаких не ждет. Хотя Олеся ласково просит потом ей все в мельчайших подробностях рассказать про ту самую встречу со своим тем самым мужчиной, пока аккуратно убирает колоду в шкатулочку, бережно ее поглаживая пальцами.

•••

      Если еще несколько месяцев назад Арсений был готов залететь от первого встречного, явно загнавшись максимально, то после того самого расклада, когда карты прямым текстом сказали: «Да, ты залетишь от первого встречного, с которым обязательно сразу потрахаешься», — такая перспектива уже не кажется заманчивой и разумной. Она кажется какой-то безрассудной. Арсений вообще начинает паниковать, что следующий его секс как раз и закончится беременностью, даже если он будет не в течку. А это уже начинает попахивать паранойей, что совершенно не улыбает.       Арсений решает расслабиться и забить, иначе он закипит как чайничек и поедет крышечкой вместе с подставочкой. Ну невозможно же тратить столько времени и моральных сил на бесконечные мысли об одной, со всех сторон уже обсосанной и выстраданной, проблеме. Она как будто только сильнее укореняется и разрастается мощным ядовитым плющом. Несколько недель Арсений даже не заходит во вновь установленное приложение для знакомств. Работает свою работу потихоньку — даже в какой-то степени проникается к своим обязанностям, которые перестают раздражать. И зарплата вторая приходит.       Размеренность бытия нарушает новость о намечающемся корпоративе. Арсений сначала туда идти не собирается, хотя и идти-то не далеко, поскольку все грандиозное действо планируется в офисе, в уютной камерной атмосфере. В конференц-зале обещают фуршет; Арсений все равно не хочет идти — не так давно тут работает, ничего полезного для фирмы еще не сделал. Да и для себя тоже. Но Серёжа убеждает, что обязательно надо пойти, тусануть, что все будет не так уныло, как кажется на первый взгляд. А фейсконтроля, который бы мог авторитетно решить, пускать человека на праздник или нет, основываясь на его заслугах перед любимой организацией, там не ожидается.       К тому же Арсений далеко не со всеми знаком. Если быть честным, Арсений кроме сотрудников своей службы и Димки Позова с Олесей ни с кем и не знаком, потому что… а зачем? Почему-то он настолько зациклился на том, что на роль суженого альфы он будет рассматривать мужчин только из своих, что даже и не подумал, что в организации полно других кандидатур, явно ничем не хуже. Поэтому Арсений соглашается и начинает ждать этот корпоратив как помешанный, потому что до него доходит наконец-то: там можно встретить того самого!       В конференц-зале оказывается неожиданно полно людей. И как только все вместились? Арсений ходит, присматривается, принюхивается. Ведет себя как кот на новой территории, которую непременно считает своей. К нему подходят, знакомятся, смотрят с неприкрытым интересом. Кто-то, не стесняясь, раздевает его взглядом, порой до самого скелета, но от таких индивидуумов Арсений быстро сбегает, благо тут есть возможность — затеряться в такой хаотично двигающейся толпе не составляет труда. Просто Арсений на этот корпоратив вырядился как на смотрины: свободная футболка, демонстрирующая длинную шею и острые ключицы, и обтягивающие джинсы. Очень обтягивающие. Как вторая кожа.       Спустя несколько часов блужданий и минимальных разговоров, никого интересного Арсений так не встречает, разве что улавливает дурманящий запах.       Марципан. И это запах не просто орешков, а именно его любимых конфеток, еще и с примесью ванили и какого-то крепкого алкоголя. Прокурсировав по помещению словно акула в поисках жертвы, Арсений так и не находит источник божественного феромона, хотя этот человек точно был тут.       Странно. Этот запах моментально забрался под кожу, обосновался уютно и прочно — настолько, что хочется его вдохнуть прямо с шеи или запястья. Арсений точно должен будет найти его обладателя, потому что это теперь становится делом принципа. Он решает, что в этой мешанине сотрудников смысла для поисков нет никакого, к тому же вкусный альфа мог уже давно покинуть офис, оставив шлейф до одури приятного аромата. Но вот на следующей неделе нужно будет обязательно его отыскать и понюхать познакомиться.       Проведя еще где-то полчаса в компании Серёжи, Димы Журавлева и Олеси, подрыгавшись под некоторые прикольные треки, Арсений решает откланяться. Вдруг начинает тянуть живот, потеет спина, мысли немного путаются — эти стандартные для него симптомы безотлагательно сообщают о том, что в выходные его накроет течка. Спасибо, вот от всей души спасибо, что не здесь и сейчас, а то добираться домой было бы проблематично. По планам течка должна быть только через неделю, поэтому это больше неожиданное открытие, вовремя обнаруженное.       Арсений спокойно заходит в свой кабинет, поскольку все его вещи были оставлены там; свет не включает, потому что не планирует задерживаться надолго. Да и что примечательно — в коридорах офиса тоже темно, только в местах, где обозначены аварийные выходы на лестницу, светятся тусклые зеленые указатели. Это не удивительно: время почти что полночь, а то, что большая часть всех сотрудников, включая высшее руководство, еще в здании — ситуация нестандартная и довольно редкая.       В окно за спиной светит растущая и яркая луна, поэтому отпадает надобность подсвечивать себе телефоном рабочий стол. Арсений хватается за рюкзак, находит там обезбол и проглатывает небольшую таблетку прямо так, не запивая. Прикрывает ненадолго глаза, пытаясь унять отчего-то участившееся сердцебиение.       А затем слышит приближающиеся мягкие, но очень уверенные шаги. Воздух наполняется тем самым нереальным запахом — Арсений оборачивается к двери, которую он не запирал, лишь немного прикрыл. Сердце в груди начинает стучать еще сильнее.       Дверь открывается полностью, и в кабинете появляется альфа. Стучит аккуратно костяшками по светлому дереву, обращая на себя внимание. Смотрит открыто, очень внимательно, не сводит блестящих огромных глаз. Арсений смотрит в ответ, но вообще не понимает, кто это, совершенно не узнает. Во-первых, в темноте особо и не рассмотреть, во-вторых, даже по силуэту становится понятно, что они не знакомы. Стоило бы испугаться, что это какой-нибудь залетный маньяк и Арсения после этой встречи больше никто и никогда не найдет.       Но нет, он спокойно, несмотря на взбесившееся сердце, откладывает обратно на стул свой рюкзак и опирается бедрами о край стола. Не сводит глаз с молчаливой фигуры напротив, конкретно так залипнув, будто войдя в транс — фигуры довольно высокой, до одури приятно пахнущей тем самым марципаном. Арсений невольно ведет носом, чтобы заполнить сладким марципаном легкие.       Тем временем запах становится более концентрированным, и кажется, что те самые нотки алкоголя — это коньяк. И коньяк, не выпитый чуть раньше на корпоративе, это природный феромон альфы. Арсений шумно сглатывает, ощущая пряность даже на языке. Альфа, несколько секунд помявшись у двери, делает решительный шаг к нему. Оказавшись рядом, буквально в метре, он аналогично шумно втягивает воздух, совершенно не стесняясь проявления своих инстинктов.       — Привет, — наконец-то прерывает молчание альфа. Но свое приветствие он почти шепчет, словно боясь нарушить атмосферу.       И голос у него такой обволакивающий, низкий, с легкой хрипотцой. Пусть скажет что-нибудь еще! Арсений внутри себя отчего-то начинает трепетать; появляется откуда-то внезапная эйфория, он даже про свое легкое недомогание забывает. А, может, это уже и таблетка начала действовать.       — Привет. А ты..?       — Антон. Мы еще не знакомы.       Антон оказывается еще ближе — уже в полушаге. Его словно притягивает мощным магнитом, который в своей груди ощущает Арсений и совершенно этому не сопротивляется. Чувствует, что подушечки пальцев слегка подрагивают и их мелко покалывает, потому что он нестерпимо хочет прикоснуться к коже.       — Теперь, получается, знакомы. Я — Арсений, — последние слова проговариваются одними губами, потому что вмиг ощущается слишком много всего.       — Ты так пахнешь… Я весь вечер пытался понять, от кого меня так повело.       И вот Арсений уже чувствует жар чужого тела. Между ними остаются жалкие сантиметры. Почему же они не сокращаются дальше? Зато он теперь может уткнуться носом в чужую шею, чтоб вдохнуть феромон поглубже, надо только немного приподняться. И руки сами ложатся на чужие плечи, пальцы аккуратно ведут по ткани рубашки, останавливаясь на груди то ли в попытке остановить это тягучее сближение, то ли почувствовать таким образом чужое сердце. И он чувствует, как оно быстро бьется, как горит кожа под его касаниями, скрытая сейчас одним слоем тонкой ткани. Арсений заворожен, его погребло под эмоциональной лавиной, даже дыхание замедлилось.       — Как пахну?       — Как желание.       Арсений понимает. Антон для него сейчас пахнет абсолютно так же. Это не просто марципан — это желание, которое охватывает с головой, проникает в организм, подчиняя инстинкты, разгорается в венах, заставляет обостриться все чувства, выкручивая их сильнее. Антон наклоняется ближе, к шее, отчего Арсений вздрагивает и сжимает пальцами ткань рубашки. Он не понимает, снова ли произносит одними губами «пожалуйста» или просто скулит; как же его невозможно разматывает. Антон все понимает и ведет по шее носом, впечатавшись кончиком, глубоко и шумно вдыхает. Опаляет горячим дыханием кожу.       Как же это интимно.       — Так бы и съел тебя, — почти что мурчит на ухо Антон. — Хотя нет, — касается языком хрящика, обводит его, вызывая неконтролируемый резкий выдох, — сначала я бы тебя целиком облизал, а потом уже съел.       — Я совершенно не против быть вылизанным и съеденным, — и кто это сейчас сказал? Арсений не узнает свой голос — он себя не узнает. Его расплавило, расцепило на атомы, оставив лишь чувствительную оболочку, которая тает в горячих руках.       Антон переплетает свои пальцы с пальцами Арсения, которыми он уж очень сильно впился в столешницу в попытке заземлиться и не сделать больно, сжимая одежду. Второй рукой он властно берет за талию, притягивая к себе ближе, впечатывая в себя. Арсений поднимает голову и пытается рассмотреть детали чужого лица в лунном свете. Видно лишь, как хищно блестят темные глаза. Как приближаются чужие губы. Слышно, как смешивается их дыхание. Запускается обратный отсчет, потому что до момента, как они сорвутся, остаются считаные секунды.       Это неминуемо произойдет.       Арсений это чувствует наэлектризованной кожей. И он хочет, чтобы это случилось как можно скорее. Возможно, ему это все кажется, возможно, он сам не заметил, как присел на стул и задремал, опустив голову на сложенные перед собой руки. Возможно, не стоило мешать шампанское, пусть и бокал, для настроения, и довольно сильный обезбол — да и отдохнуть не мешало бы, выспаться подольше. На выходных надо этим и заняться.       Но всё потом.       Происходящее сейчас больше напоминает сон, сладкий, желанный, самую приятную фантазию, которая плавно, но уверенно перетекает во что-то эротическое. И Арсения все устраивает. Он планирует быть полноправным участником всех следующих сцен.       Они одновременно тянутся друг к другу. Арсений чувствует мягкие губы, которые совершенно бесстыдно его касаются. Поцелуй за секунды становится глубоким и влажным. Во рту уже играется язык, от соприкосновения с которым хочется громко и несдержанно стонать. Совершенно не хочется отрываться, поэтому Арсений притягивает Антона ближе к себе, схватив его ладонью за затылок, вплетает пальцы в волосы — и это оказывается бесконечно приятно и очень удобно, чтобы его от себя не отпускать.       Коньяк жжется на языке будто настоящий, стекает в горло, опаляя внутренности. Антон хватает его под бедра и усаживает на стол. Арсений сильнее разводит ноги, чтобы быть ближе, чтобы ощущать чужое возбуждение. В одежде тесно. Телу предельно жарко.       Арсений не замечает, как постепенно с их тел исчезает вся ткань, как прислоняется кожа к коже. Горящая, влажная, такая необходимая. Без нее дальше не получится, без нее — и без этого запаха, кружащего голову. А потом Арсения накрывает чувством великолепной заполненности и тягучей близости. Антон касается везде, шепчет какие-то глупости вперемешку с похвалой, которые одновременно и смущают, и распаляют сильнее; его руки на теле гладят, держат, сжимают, царапают — так правильно и так необходимо. Они запускают по коже разряды, а в голове искры. Антон полностью внутри, двигается медленно, но уверенно, заставляя изнывать и течь, с удовольствием принимать его.       Чувствовать. Дышать.       Время останавливается. Остаются плавные движения, тихие стоны и самозабвенная отдача. Невозможно так идеально чувствовать партнера. И нет ни единой мысли о неправильности происходящего. Навсегда бы остаться в этом прекрасном мгновении…       Оргазм напоминает взрыв тысячи конфетти. Арсений утыкается носом в быстро вздымающуюся влажную грудь, мелко ее целуя, оставаясь пока еще сидеть на краю стола. Гладит рукой по бедру, животу, поднимаясь выше, трогает плечо, ключицу, обжигая подушечки пальцев, словно пытается тактильно запомнить черты.       Антон тоже его гладит, целует во взмокшую макушку, но остается какое-то время внутри. Говорит о том, что Арсений его так хорошо принял, всего целиком. Укладывает руку на низ живота и поглаживает, урча довольно и сыто. Арсений вибрирует — его мурашит от их контакта. Как это все выносить? Антон подобрал к нему все ключики с первого раза, с первого прикосновения, с первого взгляда. Ворвался вихрем, нарушив всю размеренность и уединение.       — Хороший такой, отзывчивый.       — Не останавливайся.       Оторваться друг от друга становится совершенно нереально. Сколько так проходит минут или часов, Арсений не знает — не считает. Нарушать этот чувственный вакуум никакими разговорами пока не хочется. Они лениво начинают одеваться, Арсений достает упаковку салфеток из ящика стола. Но надолго разлепиться не получается: губы снова и снова сталкиваются в мокром поцелуе, пальцы вновь переплетаются, а сердце усиленно отбивает радостный ритм в груди.       Комфортную ночную тишину кабинета нарушает громкий звонок телефона. Это у Антона, потому что он нехотя отлипает и начинает его искать на полу — видимо, выпал из кармана в момент их бушующей страсти. Телефон находится быстро, и Антон отвечает, перед этим извинившись. И хрен знает, что ему там говорят, но он весь сразу подбирается, кидает лаконичное и четкое «понял» и отключается. Снова извиняется, только теперь за то, что ему нужно срочно бежать.       Целует в губы так чувственно и проникновенно, что внутри снова все поднимается, разрастается, снежные бури и цунами бушуют, вплетаясь яркими эмоциями в кровь. Поцелуй не говорит о прощании навеки — он обещает, что они обязательно встретятся вновь. И Антон уходит, так же мягко и чуть слышно, прикрыв за собой дверь. Перед глазами все начинает плыть, сливаясь в одно тусклое пятно.       Арсений все еще находится в тумане, в неопределенном мареве, куда его затянул аромат марципана с коньяком. Неужели ему все привиделось? Сочетание всех его условий и запросов, подкрепленное сверху неповторимым ароматом, заставили его голову поработать в направлении создания образа долгожданного и желанного альфы, прямо-таки идеального. Не могло же в действительности все быть так великолепно! Словно то было его ожившей фантазией.       Добирается домой Арсений на такси, совершенно не помня дорогу, и вырубается сразу же, как только ложится в постель.