Бессонница в летнюю ночь

🎵

      Ковыряться в моторе — это всегда медитативно, это прекрасно успокаивает. Особенно если в мастерской никого, а из приёмника негромко льётся уютный трот…       Вот только звук приближающихся движков, в одном из которых хорошо угадывается рокот «харлея» — это мешает. Это нужно перетерпеть и желательно не показать своих чувств.       Сокджин выдохнул, медленно вытер руки ветошью и сел в вертящееся кресло.       — Знаешь, брат, — входя, вальяжно произнёс Дрэд, — я бы тоже хотел у тебя работать. Как ни приду, твоего работничка нету в мастерской. И ты ему за такие прогулы платишь зарплату?       — Привет, Дрэд, — усмиряя гнев в глазах, ответил Сокджин, демонстративно не заметив вошедшего следом Бини. Тот сразу опёрся тощими бёдрами на верстак, за которым ещё утром сидел Чонгук. — Он сегодня как-то приболел. Не очень сильно, но я его отпустил.       — М-м-м, как жаль, — заметил варвар, уже не скрывая яда в голосе, — я так надеялся его застать.       После этой фразы Бини фыркнул и вышел.       Не отойдя и шагу от двери, он прислушался к разговору. Парень не блистал ни красотой, ни интеллектом, но был хитёр и бессовестен. Подслушивать, следить и подсматривать он вообще не считал чем-то зазорным. Такие методы добычи информации нередко служили ему для больших и жирных плюсов. Правда, и минусы тоже имелись: про некоторые вещи он бы предпочёл счастливо не знать. Например, про вот этого ненавистного Чон Чонгука. Котёночек, блять! Бини уже несколько раз мысленно собственными руками вырвал кадык этому котёночку, из-за которого Дрэд никак не успокоится. Один раз на свою голову он спросил у любовника, нахуй ему сдался какой-то бывший, если у него есть такой прекрасный и свежий Бини? За вопрос был жёстко вытрахан в горло и оттаскан за волосы. После чего клятвенно обещал, что никогда не станет сомневаться в хотелках своего мужчины. На следующий вечер Дрэд — как это обычно случалось, когда он понимал, что погорячился — привёз малышу огромного плюшевого дельфина (к которым Бини питал слабость), а в постели был исключительно нежен.              Но Бини тоже хотел показать, что он не зря скачет на члене такого видного викинга. Дрэд не может поймать этого Чонгука? Наверное, у того развился трусливый нюх на своего бывшего. А вот Бини он не знает. И не унюхает. Чонгук даже не обернулся на невзрачную машину, которая следовала за ним от развилки, ведущей на съезд к мастерской, затем по кольцевой трассе, соблюдая все перестроения, которые совершала «ямаха» Чонгука. А затем тихо, будто по-свойски эта машина проехала мимо дома, где Чон возился с калиткой. Бини остановился в тупичке метрах в пятидесяти и вышел из салона: раскурил сигарету, привалившись к капоту, как бы отдыхая или кого-то ожидая — и точно никакого не Чонгука. А тот завёл байк во двор, закрыл калитку, и в ближайшие полчаса в доме за невысоким забором стояла тишина. И что это значит? Это значит, что котёнок приехал туда, где сейчас живёт.       Бини выбросил очередной окурок, снял машину с ручника и, не заводя мотора, проехал вниз до конца улицы, вырулив с другой стороны.              Сейчас, когда он эффектно вышел из мастерской, голос Сокджина за дверью произнёс:       — А если бы застал, брат, то что бы ты сделал? У тебя же вон какой ревнивый партнёр, да?       Бини сдержался, чтобы не хмыкнуть. Что этот кореец знает о ревности? Судя по всему — ничего.       — Ну зачем тебе знать, брат, что я с ним сделаю? Незачем ведь, — в голосе Дрэда задрожало какое-то хищное порыкивание.       — Просто интересно, — ответил Джин. — Да и забей. А… Ты приехал только, чтобы его увидеть? Или, может, что-то отремонтировать?       Слышавший всё это Бини глянул на мотоцикл Дрэда и очень быстро отошёл к своей машине.       Задав вопрос, Сокджин старался ясно смотреть в глаза байкеру.       — Ну-у, — протянул тот, осматривая помещение, — раз я опять не успел, то давай хоть моё железо посмотрим. Слегка. У нас заезд через пару дней, моему мальчику нужно к мастеру — само собой. Но ведь я уже у тебя, — развёл он руки, словно дорогой гость, которого зазывали и ждали, и он наконец прибыл.       — Кофе хочешь? — по инерции спросил Джин и сразу понял, что не даст этому викингу свой любимый напиток. Опять же — ещё утром здесь они были с Чонгуком… А теперь с этим?       — Да, сделай мне, — благостно ответил Дрэд.       — А нету. Закончился, — прозвучало почти весело.       — Ха-ха, какой ты смешной — как еврей!       — Я очень мало знаю про эту нацию, чем они такие смешные? — Сокджин взял кофр с инструментами и, поманив за собой Дрэда, вышел к оставленному во дворе мотоциклу.       — Да ла-а-адно! Ты ж так любишь несмешные шутки! Про евреев как раз такие — над ними смеются только они сами.       — У меня несмешные шутки? — без обиды поднял брови мастер. — Хм, не замечал. Так, что у нас тут? — Он подошёл к «харлею», скользнув взглядом по элегантной двухместной машине, в которой, закинув длинные ноги на приборную панель и погрузившись в телефон, сидел позабытый Бини.       — Ты мастер, ты и смотри, — очень внимательно наблюдал за ним Дрэд. Он безусловно уловил, что кореец сам не свой сегодня. Обычно, даже среди ночи, когда к нему приезжали с угнанными машинами, он не выказывал напряжения — ну, так казалось: пошучивал, посмеивался и делал своё дело. А вот этот серьёзный и отстранённый Джин был непривычным. И этим напрягал.       Пока Сокджин нейтрально ощупывал и оглаживал байк, Дрэд подошёл к Бини и, молча запрокинув его голову на подголовник сиденья, стал целовать, вульгарно сжимая ширинку парня — так демонстративно, будто позируя для кого-то.       Джину хотелось одновременно и плакать, и вцепиться в глотку этому зверю, который сейчас сосал рот своего очередного любовника.       Но он не сделал ни того ни другого. Он присел на корточки и стал чуть подкручивать нужные винты, подправляя совершенно исправный прекрасный аппарат.       — Всё в порядке, брат, — сказал мастер очень спокойно, вставая. — Супер, я бы сказал. И карб, и свеча. И фильтр чистый.       — Вот и славно, — сохраняя некое позёрство, отозвался Дрэд. — Спасибо, брат, — и протянул несколько купюр Сокджину. — Ты всё-таки почитай анекдоты про евреев, тебе понравится!              — Обязательно.       — Ты какой-то не такой сегодня, — наконец, не выдержал варвар. — Может, тоже заболел?       — Может, — натянуто улыбнулся Джин.       — Бывай! До встречи, — Дрэд перекинул ногу через сиденье. — Я ещё заеду.       Бини, так и не проронив ни слова, завёл машину и выехал первым.       — И ещё, — напоследок кинул байкер, — передай Чонгуку, что зря он от меня бегает. Догоню. Так и скажи. Он знает, что я имею в виду, — хохотнул и ударил по педали, заставив байк резко зарычать.       — Непременно, — тихо сказал Сокджин, грустно глядя вслед умчавшемуся мужчине. — Догонишь… Только не Чонгука.       А вот насчёт «заболел» этот зверь возможно и прав. Намджун со вчера не приезжал в офис: говорил, что всё ломит и температура тридцать восемь. Может, Джин действительно от друга подхватит пару миллионов микробов? Он чувствовал себя обессиленным, выпотрошенным.       Он бросил взгляд на часы — без десяти шесть вечера. Никакой проблемы ведь не будет, если мастерская закроется сегодня пораньше?       🎵       Бини подождал Дрэда у въезда на трассу и опустил окно, когда тот притормозил:       — А что ты с ним действительно сделаешь, если я тебе скажу, где он живёт?       — С кем?       — Да с котёночком твоим, — выплюнул парень, не опасаясь, что сейчас Дрэд затеет его наказывать.       — Что-о-о? — очень заинтересованно прорычал варвар.       — Я нашёл, где он живёт. Хотел тебе подарок сделать. Может, как раз повод? — игриво сказал довольный собой Бини.       — Ты ж мой красавчик, попка сладенькая, — партнёр вообще расплылся от предвкушения, облизывая губу.       — Так что сделаешь с ним? — напомнил свой интерес парень.       — Ха, детка, — хищно оскалил зубы Дрэд, — у меня с ним одно дело незаконченное. Хочешь посмотреть, как я закончу?       — А мне понравится? — с опаской спросил Бини.       — Тебе очень понравится.       — А я так же захочу? — попытался выведать побольше.       Дрэд рассмеялся совершенно по-дьявольски, а потом резко сделался злым:       — Нет, малыш, даже когда ты меня очень сильно разозлишь, я не буду с тобой так делать, как с Чонгуком.       — Ненавижу это имя, — еле слышно сказал Бини, глядя в раздувающиеся ноздри варвара.       🎵       Сквозь сон Хане послышался голос Порги — короткое и злое «мяв!», но на фоне того, как шумели Тэхён и Чонгук, этот звук быстро затерялся.       Она-то сразу поняла, что это и есть гон, о котором ей рассказывал кот. Всё очень похоже: Тэхён привёл, можно сказать, Чонгука к себе. Впустил в дом — это ведь похоже на «привёл»? Ну и то, что они сразу стали вылизывать друг друга — это тоже про гон. И то, как пахнет из спальни — да-да, Хана принюхалась к щели под дверью. Завтра утром надо будет первым делом сбегать к Порги и рассказать, как тут всё прошло. А пока не оставлять хозяев без присмотра. Очень хорошее чувство: будто Хана сейчас самая серьёзная и внимательная, а двое людей — как неразумные щенки. Сфинкс говорил, что когда гон, то все становятся очень глупыми и уязвимыми. А с такой собакой, как она, обоим хозяевам никакая уязвимость не грозит! Она на страже! — решила корги и улеглась поудобнее, вскоре сладко уснув.       🎵       А вот Порги спал неспокойно. Конечно, он понимал, что именно задержало хозяина в соседнем доме — маленький он, что ли? И пытаясь спать, кот всё равно дёргался от каждого свиста ночной птицы, от тихого шуршания шин на улице, от стука чьей-то чужой калитки…       Но когда в замке почти беззвучно стало что-то скрестись — явно не ключ Чонгука, — кота подбросило и снесло в угол комнаты, за стоящий там чемодан. Скрежет в замке сменился тихим щелчком, и в аккуратно отворившуюся дверь, на несколько мгновений став видимым в уличном свете, вошёл очень крупный мужчина.       Что-о-о?! Сфинкс не поверил своим ночным глазам. Этот мерзкий зверский варварский Дрэд?!       Как?!       Зачем?!       Все обиды, весь гнев и яростное желание защитить честь любимого Чонгука сплавились в один комок, который заполнил его горячее тело. Он чувствовал, что сейчас этот шар взорвётся — и тогда смелый кот вообще за себя не ручается! Он мгновенно стал ночным хищником, готовым выцарапать большие голубые глаза. И чего, спрашивается, этот урод лупоглазый пялит свои почти слепые шары? Всё равно он не может видеть так, как Порги! Ха-а, скотина! Пытаешься привыкнуть? Думаешь, света из окна тебе хватит? Не успеешь!       И кот живым бархатным снарядом выстрелил прямо в лицо ненавистному человеку! С коротким боевым кличем он выпустил когти и постарался успеть вцепиться в плоть покрепче!       Но почти сразу был отброшен сильным ударом, мяукнув жалобно и неслышно на фоне разнёсшегося вопля:       — А-а-а! Блять! С-с-сука-а-а!       Варвар согнулся пополам и зажал ладонями лицо — кот не мог увидеть, что ему удалось сделать. Он собрал силы и уже молча прыгнул на спину врагу, сразу быстро царапая тому шею и злобно шипя:       — Так тебе! Сволочь! Умри к хуям!       — Ты-и-и?! — заорал Дрэд, который под защитой кожаной куртки не почувствовал боли на спине и шее, но зато хорошо расслышал шипение и тихое мявканье. — Ёбаный рот! Ты ещё жив, урод бесячий?! — и снова скинул с себя Порги, успев ухватить его за бок. Кот отлетел к стене и больно ударился.       — Пиздец, у-у-у… Убью сейчас… — закрыв пол-лица рукой, зашипел мужчина не хуже кота — и Порги тут же сгруппировался и выскочил на кухню, а оттуда во двор. Дрэд ещё метнулся туда же, но врезался коленом в комодик, а сразу после этого споткнулся о лежащую гирю. — Блять! Бля-а-а-ать! — прорычал он, поняв, что кота не догонит, а Чонгука дома точно нет — на такие вопли кто угодно мог бы уже проснуться. Но то, что Чонгук живёт именно здесь — это стопроцентно. И гиря, и кот — всё указывало на то.       Дрэд с размаху пнул тяжёлым ботинком помешавший ему комод и с удовольствием несколькими ударами выломал открывшуюся дверцу.       Но боль в лице не давала насладиться погромом. Нужно скорее понять, что кошак успел ему сделать — а вдруг глаз повредил? Всё остальное — хуйня, отрастёт. А вот глаз не отрастёт…       Варвар, громко топая, вышел в ту же дверь, откуда и зашёл, грохотнув замком.       Порги, прижавшись к декоративному камню на улице, не покинул поле боя — он проследил, как враг выскочил из их дома и перепрыгнул калитку ещё легче, чем это делал Чонгук. Порги аккуратно высунул морду из-под забора и рассмотрел: человек стремительно шёл вдоль улицы. Через несколько домов отсюда стоял автомобиль, куда варвар быстро сел, хлопнув дверцей. Машина какое-то время стояла, а потом с визгом сорвалась и умчалась на выезд с их улочки.       Сердце Порги выскакивало из груди, ушибленный бок саднил. Кот изогнулся и лизнул себя — да, есть немного крови. Ерунда!       Гораздо важнее другой вопрос, — размышлял он, быстро вернувшись домой, — как теперь Чонгуку рассказать о случившемся? И ведь прямо сейчас это не сделаешь — сам же отослал его к Тэхёну!       Сфинкс постарался мудро взять себя в лапы и подумать, одновременно вылизывая шкурку и успокаивая дыхание. В доме пахло чужой злостью и чужой кровью — ура. Значит, Порги не зря повоевал, таки расцарапал что-то в ненавистной роже!       И уже совершенно довольный стал тщательно приводить себя в порядок, негромко матерясь на тех местах, где было больно.       🎵       Чонгук сел в чужой кровати, так и не сумев заснуть.       Рядом с ним Тэхён спал, мягко улыбаясь, не замечая на своей щеке лунного луча, пробившегося сквозь занавески. Голая грудь мерно поднималась и опускалась в такт дыханию. Гук наклонился ближе к его лицу и какое-то время, прикрыв глаза, наслаждался прохладными сладкими выдохами, ласкающими его нос и губы.       Это было чудесно.       И даже слишком — не верилось, что мужчина, который подобен статуэтке из дорогого душистого дерева особенного сорта, снизошёл до ночи любви с ним, простым Чонгуком. Конечно, Гук по-своему во многом талантлив и тоже красив. Но тут — это ж… Это же шедевр! Таким любоваться и пылинки сдувать. И смотреть, замирая, на сцену, где тот поёт или играет на пианино. Не, на рояле. Точно.       Но это не было главной причиной его пронзительной грусти.       Невозможно быть спокойным, когда на него охотится хищник.       Гук глубоко вздохнул и хотел поцеловать спящего. Но остановился, побоявшись разбудить. Он тихо подошёл к небольшому рабочему столу, на котором лежал лишь закрытый ноутбук, и, найдя листочек для записи, быстро вывел:       «Я буду тебя помнить», — повторил свои вчерашние слова и добавил вслух едва слышно: — Ты прекрасен.       Затем нашёл собственную одежду, разбросанную по спальне и в прихожей. Под сонным взглядом Ханы оделся и сказал ей шёпотом:       — Бывай, девочка. Не скучай по нам.       Хана не сразу поняла, про что он говорит, и только посмотрела ему вслед. Опять положила морду на лапы, пытаясь заснуть. Но что-то в грустном голосе Чонгука и в его словах не дало расслабиться. И тут она уловила причину, тявкнула и как можно скорее побежала к маленькой двери.       С разницей в секунду с двух сторон в домик вошли собака и человек. И почти одновременно прозвучало:       — Бе-ес?       — Порги!       Сфинкс поднял морду и просто дождался, когда два дорогих существа войдут в узкую гостиную.       — Что здесь?..       — Ой! Что с тобой!       Опять вместе увидели они следы чужого вторжения.       — Блять… — догадался Чонгук.       — Ой-ой-ой! — запричитала Хана и подбежала к другу, унюхав его боль.       — Ого! — заметил человек устроившуюся на диване парочку. — Ты, красавица, первее меня пришла! — но тут же сменил голос на глухой и встревоженный: — Бес, мы уезжаем. Не обсуждается. — И стал, не разуваясь, ходить по дому, что-то до конца собирая.       — Не-е-ет! — завыла корги.       — Хана! Мы должны уехать! — решительно объяснял неизбежное сфинкс. — Приходил враг Чонгука, понимаешь? Но я его ранил!       — У-у-у-у-у! — надрывалась собака. — Какой ты сме-е-елы-ы-ый! — плакала она, успевая восторгаться поступком кота.       — Так. Тузики. Я серьёзно говорю, — действительно серьёзным голосом сказал Чонгук.       То, что он увидел, не нуждалось в объяснении: раздробленный комод и царапина на боку кота. Кто мог такое сделать, кроме варвара? Лишь варвар. Обидеть животное!       — Ну пожалуйста, не рвите мне сердце, а? — жалостливо сложил брови человек и поднял лицо, как будто сейчас тоже завоет вместе с Ханой.       — Дорогая моя, хозяин главнее всего, — сказал Порги и прижался лбом к пушистой шее собаки. Затем спрыгнул и подошёл к Гуку.       — О не-е-ет! — заскулила Хана, но мужественно осталась сидеть на диванчике, сквозь пелену слёз глядя, как Чонгук повесил рюкзак на плечо, посадил кота за пазуху и взялся за чемодан.       — Ханочка, прошу тебя, — всхлипнул Порги, выглядывая из куртки хозяина, — перестань рыдать! Будет только… — и сам заплакал, не сумев договорить.       — Всё. Спасибо этому дому, — сказал Чонгук и вышел в сопровождении собаки, захлопнув дверь.       В рассветном молоке он вывел байк и, не нарушая тишины раннего утра, докатил его до выезда на дорогу. Хана осталась сидеть у калитки. Затем, не раздумывая, побежала к дверце в узкий дом и дала волю слезам, не рискуя разбудить Тэхёна. Устав плакать и обнюхивать углы, где остались следы Порги и Чонгука, улеглась на кровать, на которой они совсем недавно спали втроём… Совершенно обессилев, она накопала себе гнездо и плюхнулась в него, всхлипывая и дёргая лапами во сне. Ей снилось, что она бежит за нестерпимо воняющим мотоциклом и кричит:       — Чонга-а-авк! Верни-и-ись! Порги-и-и-и! Скажи ему-у-у-у!       🎵              — Чонгук? — сонно и ласково позвал Тэхён, вытянув руку и не обнаружив рядом с собой чудесного соседа. Чу-дес-но-го… Такого ласкового, м-м-м… О, как Чонгук приговаривал Тэ на ушко развязную и прекрасную чушь, словно полируя словами свои мастерские и разнообразные движения. Он оказался тот ещё фантазёр!       Тэхён потянулся и вознамерился, как только Чон вернётся из туалета — скорее всего, он там, — накинуться на него с самыми горячими утренними ласками. Потому что вчера ночью он был просто не в силах: нереально выносливый Гук вытрахал из него всё что можно. А сейчас, нежась в ярком солнечном свету, который никакие занавески не задерживали, Тэхён чувствовал нешуточный прилив энергии. Качественный, искренний и творческий секс они подарили вчера друг другу — о таком можно весь день вспоминать, пряча краснеющие щёки.       Ну где же Чонгук?       — Чонгук-и-и-и! — постарался звучать требовательнее. А как же? Он прямо сейчас хочет порцию утренних поцелуев! Теперь же!       Ни звука в ответ.       Тэхён удивлённо привстал и огляделся: в комнате не было одежды Гука.       Он замер ошарашенно.       Почему так? Что случилось? Чонгуку не… не понравилось?       Мгновенно ухнуло вниз сердце и унесло с собой окружающий летний день…       Тэ уткнулся в подушку, на которой даже не сохранился запах Чонгука и застонал разочарованно и безнадёжно.       Почему ж ему так в последнее время не везёт с партнёрами! Ведь какое чудо было вчера — и вот какое глухое болото сейчас.       — Хана! — позвал он нервным слезливым голосом. Вот кто его никогда не предаст и не оставит! — Хана, девочка моя! — И услышал, как проскрипела собачья дверца, а затем торопливый цокот стремительно приблизился к спальне. Да что ж такое! Он никогда не закрывает дверей — а теперь его собака поскуливает и скребётся, не в состоянии войти.       Тэ встал, откинув волосы с влажных щёк и… Увидел записку рядом с ноутом.       Чонгук?       Тэхён попятился к двери, не отрывая взгляда от небольшого зеленоватого квадратика, и открыл дверь, тут же получив любимой меховой тушкой под колени.       Механически поглаживая прыгающую рядом Хану, он вновь подошёл к столу и аккуратно взял в руки образец чужого почерка.       — «Я буду… помнить тебя», — еле дочитал вслух, словно и его собаке нужно было знать, что написал ему чудесный, трогательный, такой поэтичный Чонгук. В этом жесте — чуть старомодном, романтичном — было столько нежности и уважения.       Тэ сел на кровать, Хана тут же запрыгнула рядом и стала со всей страстью и накопившейся за ночь любовью облизывать солёные щёки любимого человека. Он всхлипнул и сгрёб её в объятия, тихо приговаривая:       — Почему? Почему он так… Ха-а-ана-а-а, почему я так несчастлив…       — Он не от тебя! — взахлёб отвечала собака. — Ему надо было убежать! Они не могли! Хозяин, ты хороший! Он был такой грустный! Он ведь с тобой провёл гон! Ты ему очень нравишься! — продолжала убеждать она, не в силах извернуться и лизнуть лицо Тэхёна, уткнувшегося ей в загривок.       Потом они оба затихли — плакать и вздыхать слишком долго невозможно. Для всякой эмоции нужен ресурс, и он уже иссяк. Тэхён лёг на бок, а Хана, тяжело выдохнув, растянулась рядом, вывернув задние лапы подушечками вверх.        🎵              Здесь так тихо…       Всего пять километров от города, а ощущение, будто заехали в другой век.       Так и хотелось назвать этот маленький мотель постоялым двором. Из постояльцев — пожилая семейная пара, одинокий полноватый мужчина, похожий на пастора, переодевшегося в цивильное, и молодой человек с котом.       Чонгук взял ключ, поклонившись усталой доброжелательной хозяйке, и пошёл в конец коридора в свой номер.       Здесь они на день или два — максимум. Риэлтор сказал по телефону, что та квартирка, которую Чон присмотрел в числе ещё нескольких, почти готова к заселению. Но добавил, что надо совсем немного привести её в порядок. И Гук даже не хотел бы знать, что подразумевалось под «почти порядок» в люмпенском районе города. Он устал.       Переступив порог чистого, пахнущего всё-таки прошлым веком номера, парень выпустил Порги и привычно, почти не задумываясь, быстро разложил в небольшом санузле лоток, всыпав свежего наполнителя. Потом налил в миску воды, поставил её на подоконник.              — Есть хочешь? — без эмоций спросил у кота, отключая телефон.       — Не хочу, давай спать лучше, — ответил тот и, недолго помяв лапами покрывало, свернулся рядом с подушкой.       — Ну как хочешь, — понял его намерения Чонгук и тоже лёг, не расстилая постель и сняв лишь ботинки и куртку.       Заснул он почти мгновенно. Убедившись в этом, Порги придвинулся, закопался получше в тёплый хозяйский бок и затих.              🎵       Как прошла сегодняшняя репетиция, Тэхён не смог бы рассказать. Все его мысли звенели туго натянутыми струнами в самой минорной тональности. И для верности по ним время от времени стучали нервные молоточки: сожаления, обрывки воспоминаний, образы, слова шёпотом… И «Я буду помнить тебя».       Он даже не удивился, когда на перерыве, наконец, не выдержал и решил позвонить Чонгуку, получил ответ посторонней электро-девушки — ну конечно, абонент вне. Вовне. При этом он был настолько внутри Тэхёна, что вытеснил своим фантомным голосом почти все звуки: как через вату слышал Тэ свою игру, какие-то указания хореографов, нейтральные благодарности танцоров… Всё тлен. Ничего не нужно сегодня — только пережить, затихнуть, успокоить… Забыть. Всё получится. Совсем ведь немного времени прошло — меньше суток. А иллюзия такая, будто уже неделю он бродит, как печальный Пьеро, в лабиринтах несостоявшихся отношений и путается в длинных рукавах с помпонами…       — Спасибо! На сегодня закончили! — неожиданно-звонко хлопнул в ладоши балетмейстер, за несколько минут до этого что-то истерично выкрикивая то в сторону кордебалета, то паре, разучивающей па-дэ-дэ.              Тэхён поломано поднялся, собрал ноты во всклокоченную стопку и, кивнув на прощание, пошёл на выход.       — О! Тэхён-и, — попался ему в дверях директор, — сегодня приходил твой влюблённый фотограф, ещё раз нарисовал твои самые бриллиантовые перспективы. Ты решил уже?       — Не сегодня, прошу вас. Я… Я заболел.             — Ну что ж ты так, голубчик! Может, тебе стоит на пару дней больничный взять? Потом отработаешь на дополнительных репетициях. Завтра и послезавтра, хорошо? — Чуть жеманно стряхнул он пылинку с груди высокого пианиста.       — Это будет прекрасно, — убедительно и вяло отозвался Тэ, даже не уточнив, какой из влюблённых фотографов обещал ему блистательное будущее. — Спасибо вам, господин директор.       — Н-да, у тебя явный упадок сил. Вперёд отдыхать! И побольше чаю с женьшенем!       — Именно так, — пообещал Тэ.       Вот у кого никогда ещё за всю жизнь не было упадка сил — так это у Ханы. Она встретила хозяина прыжками в два раза выше своего роста, счастливым повизгиванием и широкой улыбкой на морде. Никакие жизненные невзгоды не могли её смутить, когда она видела Тэхёна. В эти моменты собака была счастлива!       И только рассмотрев потухшие глаза хозяина, чуть приостановилась и недоуменно склонила голову набок.       — Что-то ещё случилось? — спросила она, но ответ знала и без того.       — Ох, девочка моя… — выдохнул Тэ и сел, вытянув ноги, на диван, тут же ощутив тяжёлый бок собаки на бёдрах. За время, пока он добирался домой, чувства приняли немного другое направление: он хотел знать причину. И намеревался поговорить. Обещал самому себе не унижаться, а быть красивым и сдержанным. При этом сейчас он не ощущал себя ни первым, ни вторым. — Неужели он вот так просто всё прекратит? Зачем эти театральные жесты? Записку написал… Ты видела? Записку! Ну, хотя… — задумался он. — Сообщение было бы современнее, но не так… Не так тронуло бы…       Вздохнул чуть собраннее.       — Телефон выключил, бессовестный. Представляешь? Ну ничего. Мы знаем, где он живёт. Не отвертится. Да! — резко поднял он Хану за подмышки и посмотрел ей в глаза. — Он мне очень-очень-очень понравился! Это не просто понра-а-авился, — чуть брезгливо проинтонировал он.       Собака невнимательно слушала все эти доводы, но и не перебивала — она пока не придумала, как донести хозяину правду.       — Так, — решительно заявляет Тэхён. — Я сейчас в душ. Потом кофе — и иду к Гуку. И пусть он мне объяснит — что, почему, и… Почему.       — Так его ж нет! И Порги нет! — заскулила Хана в ответ на это план.       — Не грусти, — по-своему понял человек, — я быстро.       Когда он плескался и фыркал, не имело смысла что-то говорить. Но когда хозяин вышел из ванной, пока он вытирался, шумел феном, потом варил кофе и, поглядывая в окно на узкий домик, невнимательно пил — всё это время Хана на разные лады пыталась внушить ему нужную мысль.       — Хозяин, — поскуливала и повизгивала она, — а может, не надо, а? Ты расстроишься, я точно знаю. Ну, не ходи! Просто побудь дома, со мной поплачь — вместе легче плакать, — убеждала она, но видела, что смысл её слов не пробивается и не доходит. — Ну послушай меня! — коротко подвыла она. — Они уехали, понимаешь? Ты придёшь, а там никого-о-о-о! Никогошеньки-и-и-и! — сорвалась на откровенный вой.       — Ты поёшь, моя красавица? — вообще не в ту сторону думал Тэхён. — О! — придумал он. — Мы потом вернёмся и, чтобы успокоиться, споём песню, ага? А то как это так — лето проходит, а мы с тобой сто лет не пели Summertime! Непорядок, — с грустной искусственной бодростью сказал он и поставил чашечку на стол. — Я одеваться.       Хана плюхнулась на попу и поняла, что ей придётся пережить это: слёзы хозяина в пустом доме Порги и Чонгука.             🎵              Весь вечер корги чувствовала себя какой-то бессловесной животиной — хозяин не понимал ни слова. Она ему: «Чонгук захлопнул дверь, тут закрыто!», а Тэхён, как глухой, идёт к двери. Она: «Идём домой, будет только хуже!», а он ни с того ни с сего вспоминает вдруг, что есть задняя дверь. А эту дверь Чонгук, конечно же, не закрыл! И ведь с первых шагов видно, что все уехали. Хана сразу стала указывать: «Видишь, нету Поргиной миски?»       Но Тэхён медленно —       будто чем медленнее идёшь, тем легче будет увидеть, что в комнате нет вещей Чонгука, ха-ха!       — входит в узкую гостиную и ещё медленнее —       да не поможет! они действительно уехали!       — поворачивается вокруг себя и хлопает мокрыми ресницами, и дрожит губами…              — Ну? — всё-таки поучительно спросила Хана. — Ты что-то увидел кроме того, что я говорила?       — Как же… — всхлипнул Тэхён.       — Ну вот так. — Конечно, ей тоже очень грустно, но с этим ничего не поделать.       — Смотри! — воскликнул человек. — Майка, ты мне её приносила, да? — и подбежал к тряпке возле входной двери, будто к подарку.              Тэхён снова прижал к себе Чонгукову «баленсиагу». Но как же по-другому сейчас она пахнет! Тэ узнал так много мелодий и запахов, которыми обладает Чонгук! Теперь эта футболка как родная.       — Ну подожди, — воодушевлённо приговаривал он, вынув телефон, — я сейчас скажу тебе пару ласковых, бессовестный. Так нельзя! Мы друг другу подходим, как форте и пиано… — договорил он, слушая гудки. — Ну уж нет! Я так не сдамся! — и снова набрал номер Чонгука. Уже хоть не отключён — значит, телефон с ним.       Но Гук не принимал вызов. Тэ бросил телефон на диван.       — Да что ж такое? — беспомощно спросил он прямо у ткани и уткнулся в неё лицом. Хана слушала его сопение и сначала даже не поняла, а потом с огромным удивлением поверила, что хозяин-то… да! Воет. Хозяин подвывал, приглушая себя душистой тканью.       — Ну ты даёшь! — пробовала с разных сторон его успокоить, бегая вокруг и подгавкивая. — Переставай! Ведь Чонгук тебе не хозяин, чтобы ты так по нём убивался! Ну да, он очень хороший! Но вот посмотри: я так не плачу, хотя мой Порги тоже очень хороший!       Но хозяин по-прежнему ничего не понимал из её пылких доводов.       И тут они оба замерли и прислушались.       — Ты слышишь? — шёпотом, сразу заблестев полными надежды глазами, спросил у Ханы. — Ты тоже ведь слышишь?       — Да… — тихо ответила та. — Но мне что-то не нравится…       — Это байк! Это он! Сейчас… — и Тэхён ловко протиснулся в ванную и так быстро, как вообще ни разу в жизни, высморкался и умылся, вытершись всё той же футболкой. — Он не обидится, — объяснил Хане, которая заглядывала в узкое чистое помещение, внимательно смотрела на его радостное волнение и никак это не поддерживала.       Тэхён вышел и сел на диван — ноги не держали. Хана прыгнула рядом, но тут же соскочила обратно на пол и подбежала к двери, нервно принюхиваясь и фыркая.       — Да-да-да, девочка, он сейчас придёт и всё объяснит, — сам себя убеждал Тэ, не отрываясь глядя на дверь, чтобы не упустить ни одной эмоции на лице Чонгука. Он всё поймёт и прочитает в прекрасных глазах. Может, ничего и спрашивать не придётся…       Но Хана вдруг развернулась и побежала к задней двери кухни. И тут же раздался звук, которого нельзя было ожидать от Чонгука: дверь выбили! Почти одновременно с этим страшным треском резко и взахлёб залаяла собака, рыча злобно, как будто она самый грозный волкодав. Но через две секунды раздался другой рык — человеческий:       — Бля-а-ать! Что за хата такая собачья?! Какого хуя тут псы?! Н-на! — и разрывающий слух и душу визг Ханы в ответ. Тэхён бросился на кухню, но раздалось: — Что, мало?! — тем же жестоким рычащим голосом — и ещё громче скулёж корги.       Но тут случилось ещё более неожиданное: из кухни в комнату выскочил огромный мужик в байкерской одежде и захлопнул за собой дверь, оставив там собаку.       — К-кто?.. А где Чонг… гук? — опешил Тэхён, во все глаза глядя на какую-то слишком кинематографичную внешность громилы: всё нарочито — и рост, и ширина плеч, и синева глаз, и заплетённые косички, и свежие воспалённые царапины со лба на щёку.       — Оп! — тоже не ожидал незнакомец и уставился на Тэ. Он тут же сменил выражение лица на хищно-заинтересованное. — И кто это у нас тут такой маленький и красивый?       — Кто вы? — сбито дыша и недоумевая, выдавил Тэхён.       — Я? Ты хочешь познакомиться, малыш? Ну давай знакомиться, — ухмыльнулся он, засунув руки в карманы и подпирая дверь, за которой скулила и скреблась Хана.       — Что вы сделали с моей собакой?!       — Пнул пару раз, чтоб не тявкала, — ответил и стал надвигаться на Тэ. — А вот ты кто? Его новый… Ёбарь? Хотя нет, — протянул, глумливо рассматривая Тэ, который продолжал делать шаги назад под напором такой агрессивной силы. — Судя по твоей нежной мордашке, скорее он тебя трахает. Ха-ха! — ощерился великан. — Мой котёнок подрос! У него своя киска, — и заржал гадостно, до тошноты страшно вращая глазами. — Ну, тебя я не трону: насиловать котёнка моего котёнка — это всё равно, что насиловать его бесячего кота. У меня видишь, — оттянул он веко, — привет от того кошака. А вдруг и ты царапаешься?       — Я не царап… Мы с ним не… Но…       — Что но? — приторно-тоненьким голосом спросил варвар. — Ты ему только сосал? И от тебя он тоже съебался по-тихому? Да-а-а, это стиль Чонгука! Ах, как ты маечку прижимаешь. — Мужик резко протянул руку и вырвал у Тэхёна футболку. — Я ему покупал эти шмотки! И вот это, — показал заштопанную дырку, — тоже я ему сделал! И найду его тоже я. Так что, кисуля, нюхай тряпку и вспоминай его глаза, блять, — швырнул он «баленсиагу» в лицо Тэ.       Тэхён инстинктивно прикрыл лицо — и очень вовремя: этот злобный человек несколькими короткими ударами заставил Тэ упасть на колени и скорчиться. И тут же ему в бок и в живот врезался тяжёлый ботинок. У пианиста искры посыпались из глаз — он упал и сжался в комок…       Дрэд остановился. Он, конечно, тоже не ожидал, что вместо Чонгука найдёт в его доме совершенно другого человека — во всём другого. Котёнок бы уже изо всех сил бросался на своего обидчика, царапаясь не хуже своего кота, стремясь любой ценой нанести урон врагу — да, сейчас Дрэд точно стал его врагом. А этот парень будто и не знает, как это — драться. Бить его совсем не заводит. А вот… Нет, для этого нет настроя.       Дрэд наклонился над лежащим и издевательски прошипел ему в ухо:       — Тебе повезло, что я хочу найти своего котёнка, а на тебя у меня сейчас не встанет. В другой раз я бы тебя, конечно, выебал до полусмерти. И в пустом доме тебя бы до-олго искали… — Он улавливал панический ужас, который вызывали его слова у скорчившегося парня, и наслаждался властью. — Блять! — ещё раз рыкнул он и пнул не глядя, по рёбрам. — Всё равно ведь, сука, поймаю! — и грохоча подошвами, вышел из дома, даже не закрыв дверь.

🎵🎵