Бессонница в летнюю ночь

🎵

      — Хана… — прошелестел слабый голос. — Принеси воды, а?              Корги тоже чувствовала себя невыспавшейся, но сползла с лежанки и вперевалочку пошла на кухню. Ещё не очень соображая, попыталась дотолкать свою миску к хозяину. Но тут словно очнулась: люди ж не умеют пить из мисок так хорошо, как собаки! Ох, чуть не опростоволосилась. Она порыскала взглядом по высоким столам и полкам, но не увидела бутылки с водой. Ну и пожалуйста! Вот хотела ж помочь — а никак. Разочарованно и уже бодрее она прибежала в гостиную, где страдал хозяин — чуть менее вонючий, но всё равно неприятно пахнущий. Она с укоризненной любовью взглянула на дорогого человека и — о, чудо! — увидела бутылку рядом с диваном. Ура-а-а! Хана тут же подскочила к нужной вещи и, рискуя прокусить прозрачный бок, подала Тэхёну — положила прямо к его лицу.       — Ой, ёптв… — охнул тот и отпрянул от предложенного, почему-то испугавшись. Хана заморгала на него в недоумении: сам же воды просил. Что не так?       Хозяин тоже поморгал и чуть спокойнее прошептал:       — То есть ты всё понимаешь? — прищурил он один глаз. — Может, ты и в магазин сможешь сходить? Очень нужны таблетки.       Собака снисходительно улыбнулась и ответила:       — Ты мне льстишь, дорогой. И воду я бы не смогла тебе дать, если бы её Чонгук сюда не поставил. Так что в магазин — никак.              Тэхён, запрокинув голову, стал шумно лакать воду. Ну вот, сейчас он встанет, помоется, поест — и можно будет разговаривать, а не дышать в другую от него сторону, чтобы не задохнуться. Хана совсем негромко чихнула. Трижды.       — Смешно ты чихаешь, девочка, — улыбнулся хозяин и размазал капли воды по шее и по груди. — Будь здорова!       — Спасибо, — поблагодарила корги.       — Иногда мне кажется, что ты со мной можешь говорить. Да? — он внимательно посмотрел в умную собачью морду.       — Конечно, — просто ответила Хана. — Только вот ты не всегда понимаешь, что я говорю. Но я тебя всё равно очень люблю.       — Я тебя очень люблю, — сказал Тэхён. — И прости меня, я так вчера… О господи… Сколько ж я выпил-то, а? Но мне та-а-ак хреново было, ты бы знала! — и начал сползать с постели.       После этого Хана просто сидела недалеко от дивана, не рискуя сделать своё любимое дело — запрыгнуть на то место, где только что спал или сидел хозяин. Не сегодня. А любимый человек ходил аккуратной походкой, будто ударился хвостом. Он что-то убирал, переставлял, попутно рассказывая неясно и неразборчиво, почему он вчера такой вонючий пришёл. Собака не очень хорошо улавливала смыслы.       — … так хотелось его придушить! — вещал он, стоя над унитазом. — Такая сука… Я потому и напиться решил. — Вернулся в комнату и остановился возле своих вещей. Просиял и сказал удивлённо: — А вот смотри, всё сложил ведь. Не пропьёшь аккуратность! Я молодец. — Он ещё несколько мгновений рассматривал изящную композицию на стуле, где идеально висели брюки, расправленный по плечам пиджак, там же ровным синнабоном сверху спал ремень. — Или это не я молодец…       Тэхён надолго замолчал. Потому что он обычно вешал брюки вместе с ремнём. И даже если бы снял, то не стал бы его в рулетик сворачивать.       — Хана? — настороженно произнёс он. — Тут кто-то был вчера? Я пришёл не один?       — Ну да, — с готовностью отозвалась собака. — Мы позвали Чонгука. Он тебя раздел. Но не вылизывал. Так что ты сходи в воду, а?       — Так… Кто же это был? — вяло стал размышлять Тэ.       — Я ж говорю — Чонгук! Чонгу-у-у-ук! Ай, ты как раз и не понимаешь сейчас, — вспомнила Хана об особенностях человеческого восприятия. Тут ей в голову пришла идея, и она суетливо забегала по гостиной в поисках чего-нибудь, что указало бы на хозяина Порги. Нашла на ковре волосинку с головы Чонгука. Нет, это не подойдёт. Сбегала в коридор, прошмыгнула по кухне — ничего путного не было.       За это время хозяин ушлёпал в ванную.       Ну-у-у, теперь это надолго. Тэхён и так-то любил в своей воде стоять, фыркать, петь — если судить по нему, то люди в ду́ше умеют делать всё. Хана подошла к двери и прислушалась: хозяин негромко ругался, почти заглушаемый шумом воды. Вот, ещё и ругаться можно в воде, — поняла собака и побежала в сад. Сначала надо сделать свои дела, закопать всё — и сразу к Порги.       … Такого заплаканного друга Хана не видела ещё никогда — даже в ту ночь, когда впервые отыскала его, напуганного грозой.       Кот сидел на узком подоконнике и смотрел в никуда. Вернее, не видел ничего. И никого.       — Хе-ей, — негромко позвала собака, — что с тобой?       Кот медленно повернул голову, потом в ту же сторону направил стеклянные глаза и обнаружил Хану. Но ничего не сказал, с болью уставившись на подругу.       — Порги! — заскулила она. — Что с тобой?! Что случилось? Не пугай меня! Иди сюда, — и попыталась запрыгнуть на тот же подоконник. Безуспешно — было высоко и слишком узко. Она лишь царапнула когтями.       — Мы… — начал Порги. — Мой Гук… — и заплакал.       — Иди ко мне, говорю! — истерично загавкала корги. — Я же сейчас с ума сойду со всеми вами, мужчинами! — и заметалась по тесной гостиной, врезаясь в чемодан и в… — Что? — тихо выдохнула она. — Чемодан? Вещи? — она внимательно принюхалась — да, пахло дорогой. — Вы уезжаете? — обмерла единственная тут девушка.       — Да-а-а! — завыл кот. — Опя-а-а-ать!       — Где хозяин? Надо его задержать! — сквозь слёзы проскулила Хана.       — Уеха-а-а-ал ра-а-а-ано-о-о! — продолжал вопить Порги.       Какое-то время они оба безысходно плакали — кот на подоконнике, собака — топчась рядом с маленьким чужим чемоданом. Потом Порги чуть затих, тут же замолчала и Хана.       — Мне нужно что-то из вещей Чонгука, — вспомнила она цель прихода. — Дай мне! Может, мой хозяин унюхает его вещь и не даст уехать, а?       Кот, страдальчески сморщив лоб, поглядел на подругу, будто не понимая.       — Просто дай мне что-то от твоего, пожалуйста, а я отнесу это своему, — ясным голосом попросила Хана.       — Он всё упаковал. Видишь же, — дёрнул мордой в сторону собранного багажа. — Я не умею чемодан открывать.       — Я поищу, — забегала собака, внимательно принюхиваясь. И очень успешно: она наткнулась в углу на скомканную одежду Чонгука — та очень сильно и хорошо пахла, так что даже человек мог бы уловить, про кого эта штука. — Вот! Я забираю это!       И уже почти побежала к хозяину, но тут опомнилась и повернулась к Порги. Он спрыгнул с подоконника и подошёл ближе, вздрагивая от недавней истерики.       — Ой, — сказала она, выпустив одежду из зубов. Молча стала облизывать морду друга, чуть придерживая его лапой за шею.       — Хана… — шептал он безысходно. — Я не могу остаться и не могу не поехать с Чонгуком. Я не знаю, как быть…       — Подожди, как-то всё получится, — продолжала она успокаивать невозможного грустного кота, — и не плачь, — попросила, почувствовав свежие слёзы на языке.       — Не могу… — признался тот.              Хана чуть отстранилась и посмотрела в огромные глаза Порги.       — Я всё понимаю, мы с тобой так подружились, что будем страшно скучать друг по другу, — вздохнула она, — но хозяин — это главнее всего. Даже не думай что-то думать, что ты его бросишь.       — Да-а-о-о-у-у-у! — завыл кот. — Но я буду та-а-а-ак тоскова-а-а-ать!       — Ха-а-ана-а-а! — донеслось с заднего двора.       — У-у-у-у! Тво-о-оу-у-уй! — расстарался Порги.       — Ну пожалуйста, — засуетилась собака, непреодолимо стремясь к хозяину и чувствуя, как сильно сейчас нужна своему дорогому другу. — А пойдём к нам! Вместе побудем, а?       — Нет, — резко перестал реветь кот и нахмурился сурово и мужественно, — ты иди. Я посижу тут. А то вдруг Чонгук скоро приедет? Мне нужно его ждать. Ты права — хозяин главнее.              — Я вернусь к тебе, как смогу! Только отнесу Тэхёну эту тряпку. Всё, не плачь и жди меня! — она стремительно убежала, ухватив грязную одежду Гука.              🎵              За то время, пока Хана успокаивала Порги, первый и главный мужчина в её жизни успел помыться, чуть подсушить волосы и даже вооружиться чашкой какао. Он сидел, растерянно глядя в свой телефон. Куча пропущенных от Юнги. И один принятый. Интересно, что можно успеть сказать за несколько секунд, которые длился разговор? Тэхён хмыкнул и понадеялся, что даже на пьяном глазу всё-таки послал Мина. Некультурно послал. Но перезванивать и спрашивать он точно был не намерен.       А вот сообщения от фотографа, которые он сейчас, собственно, читал, рассказывали очень ясно, что Мин безбожно врал. Что он вчера сказал? Что-то вроде: «Ты, дурачок, подумал, что я в тебя влюбился и теперь буду бегать уговаривать? Ха-ха! Как бы не так!» Но на деле эти самые смс говорили совсем о другом. Он уговаривал. Извинялся. Просил понять, почему был так неправ и почему теперь извиняется. И просил взять трубку. Ну, Тэхён и взял. Не Хана ведь ответила по телефону. Где она, кстати?       Тэ высунулся из окна и густым голосом пропел:       — Ха-а-ана-а-а!       Поёжился зябко и пошёл допивать какао.       Надо на сегодня как-то отвертеться от репетиции. Это как минимум, чтобы прийти в себя. Дико не хочется снова видеть этих балетных цапель, которые вчера были соучастниками его унижения.       «Тэхён, прости меня. Я был пиздец неправ. На эмоциях всё. Надеюсь, ты меня понимаешь — сам ведь артист», — высветилось новое сообщение.              Ха, артист…       Но по большому счёту Мин абсолютно прав. Тэхён артист. И уезд из загородного клуба с последующим отключением телефона был очень артистичным. Бурлеск! Положа руку на сердце — если бы с ним самим кто-то так поступил, он бы… он бы…       Тэхён хмыкнул. Комедия! Комедия положений с переодеваниями! Шекспир бы обрадовался такому сюжету. Прям «Сон в летнюю ночь», ха-ха. Первый главный герой, возбуждённый страстными взглядами второго главного героя, предвкушает чудесную ночь любви и последующую феерическую бурю отношений. Но тут случайно обронённая фраза второго героя про кошек и собак (смешно даже озвучивать в голове) несказанно пугает и оскорбляет первого героя. Он, гневно сорвав с себя постылый халат, спешно покидает сцену и, не прощаясь ни с кем из актёров, ретируется в кулисы. Даже не дослушав овации и прощальные испуганные реплики второстепенных персонажей. Возможно, там даже квартет или квинтет случился на слова: «Ах, где же он? Ищите же! Его нам нужно! Ах-ах-ах!»       Тэхён остановил свой мысленный поток ерунды, услышав, как в дверцу кухни забежала его любимица. Она с чем-то повозилась, не сразу войдя в комнату. Тэ повернулся навстречу собаке и снова увидел стул с одеждой.       — И кто ж меня уложил спать и пояс свернул, а? — сам у себя спросил он.              Хана перепрыгнула порог кухни, путаясь в какой-то добыче, которую несла в зубах.       — Девочка моя, что же ты?.. — не договорил он, потому что корги поставила лапы на него и положила на колени то, что принесла. — Это чьё?! — скинул чужое Тэ.       Но Хана снова подняла тряпку и терпеливо вернула хозяину. А для убедительности придавила сверху лапой. Тэхён брезгливо взял кончиками пальцев и развернул это подальше от себя.        — Парис, Франсе, Баленсиага аутентик джер… — стал читать он, как по книге, но прервался — он наконец идентифицировал запах, который шёл от вещи, которую держал. — Чонгук? — как-то со всхлипом получилось у него. Тэхён аккуратно поднёс футболку чуть ближе и медленно вдохнул, закрыв глаза. В этот момент человек почувствовал себя собакой: запах, который источала ткань, был богатым, как эксклюзивные французские духи. Здесь был и аромат парфюма, и феромон молодого здорового человека, и едва уловимый запах чего-то машинного — как оно там называется? Скипидар, например. Но всё вместе это являло собой уютный, надёжный и очень приятный цельный образ. Чонгук.       — Хана, — негромко произнёс Тэхён, — ты меня сегодня сильно удивляешь… Очень сильно. Что-то в мире изменилось, мне кажется. — Он помимо воли прижал к себе футболку соседа и чуть наклонился к собаке: — Сама посуди. Я прошу тебя воду — ты её находишь и приносишь. Я спрашиваю, кто меня раздел — ты даёшь мне вещь, которая пахнет Чонгуком. Что ты ещё умеешь? Ты читаешь книги?       — Нет, конечно. Но я умею петь, — ответила собака, счастливо улыбаясь оттого, что смогла рассказать хозяину, что хотела.       — А где Чонгук? — совсем обнаглел человек в своих фантазиях об изменившемся мире.       — Ой! — тут же засуетилась и запричитала Хана. — Точно! Чонгук же собрал чемодан! Порги думает, что они уезжают! Не дай им уехать!       — Что такое? — ласково сказал Тэхён и присел на корточки. — О чём ты говоришь? — обхватил любимую морду и подставил лицо. Хана из приличия лизнула его в лоб и продолжила пытаться рассказать о грядущей катастрофе. Но хозяин перестал её слышать и понимать — он лишь гладил корги, пытаясь успокоить. А как тут ей успокоиться?!       Звонок телефона раздался совсем не вовремя.       — Оу, добрый день! Как раз собирался вам звонить, — культурным мягким голосом сказал в трубку Тэхён. — Да-да, я вчера… Что? А я хотел отпроситься. Э-э-э… Кто? Фотограф? Нет-нет-нет, пожалуйста… Я ещё после вчерашних… А-а-а, вас не было… Но вам же рассказали? Разгон? Оу. — Он замолчал и немного послушал. — Спасибо огромное. Спасибо! Но может, всё-таки… Машину? Ох. Хотя бы пятнадцать минут, пожалуйста! Да, я буду готов! Спасибо, господин директор!       Тэхён сбросил звонок и ошарашенно посмотрел на свою собаку.       — Всё-таки что-то странное происходит. Мин, оказывается, сделал хорошие фото… Понимаешь? — спросил он.       Вот теперь Хана ничего толком не поняла. Но улыбнулась. Потому что от хозяина стали исходить волны какого-то тёплого удивления. Хорошие волны.       — У меня пятнадцать минут! — дал самому себе сигнал Тэ и забегал, как перед свиданием, разбрасывая вещи и замирая перед зеркалом — то чуть подводя глаза, то брызгая парфюмом.                          Сегодня было намного теплее чем вчера, так что Тэхён не стал надевать плащ, ограничившись лишь лёгким шёлковым пиджаком.       🎵       Чонгук стралася выглядеть непринуждённым: приехал вовремя, поставил байк под навес, почти не разлохматил хвостик, снимая шлем. И такой же якобы позитивный вошёл в мастерскую. Но Сокджин обломал ему роль: посмотрел, не здороваясь, исподлобья — не как на животное или психа, а как на человека, который знает что-то и от которого ждут объяснений.       — Что случилось? — спросил Гук, не поздоровавшись. Его личное подавленное состояние как катализатором усилилось от взгляда Джина.       — Пока ничего, брат. Кофе?              По обыкновению не дожидаясь даже кивка Чонгука, отвернулся от него, запуская кофе-машину, и продолжил:       — Но я думаю, что если не расскажу тебе, то что-то случится. А ты мне расскажешь, из-за чего это происходит, потому что мне это пиздец не нравится.       Гук сглотнул и ясно понял, о чём и о ком пойдёт речь. Хотя можно было и ошибиться.       — Дрэд? — спросил он, чтобы подтвердить свою догадку.       — Та-ак, значит, я правильно понял — это что-то очень серьёзное и для тебя, и для него.       Сокджин поставил кофе на верстак и кивком пригласил Чона присоединиться. Младший мастер молча сел напротив старшего. Какое-то время они наслаждались напитком в тишине.       — Я Дрэда знаю достаточно давно. Он мутный человек. Но и я не ангел, поверь, — не поднимая глаз, начал Сокджин. — Дрэд платит хорошо и вовремя, поэтому я с ним работаю. Только я. Намджун в это не вмешивается.       Чонгук не проронил ни слова, лишь сжатыми желваками показав, что предмет рассказа ему неприятен, но важен. Он внимательно слушал дальше.       — Я тоже стараюсь не сближаться с ним, держусь в деловых рамках. Хотя нас познакомила очень близкая подруга. Можно сказать — моя любимая девушка. Дрэд несколько раз надолго пропадал, но мы не теряли контакта. Старые знакомые могут себе позволить не видеться полгода-год, а потом встретиться и как ни в чём не бывало продолжить говорить с того места, где закончили год назад. Но вот когда появился ты, — для определённости Сокджин ткнул в сторону Гука указательным пальцем, — Дрэд стал чаще приезжать — даже когда у него нет ко мне конкретного дела — и расспрашивать о тебе.       — Как он узнал, что я тут? — глухо выдавил Чонгук.       — Он увидел твои вещи. Вернее, даже иначе, — вспомнил Джин. — Он увидел твои вещи и… и понюхал их — как зверь, ей-богу.       — Он и есть зверь, — ещё глуше заметил Гук.       — А потом он прямо спросил: «У тебя работает милый красавчик Чонгук?» Так и сказал «милый красавчик». Я сразу почуял, что не надо о тебе рассказывать — стал выкручиваться, типа, у него и без того есть красавчик Бини, зачем ему ещё и мои работники-красавчики? Но он набычился и так опасно стал жать: «Без шуток, Джинни, мне нужен этот котёнок. Он мой». Что скажешь?       Чонгук тяжело дышал и методично хрустел каждым суставом кистей. Котёнок… С-с-сука…       — Я скажу, что сейчас ты со мной рассчитаешься и я уеду. И буду скучать по тебе, потому что здесь было кайфово.       Сокджин явно ожидал другого ответа.       — Не понял… — не отрывая внимательного взгляда от глаз Гука, сказал он и отодвинул обе пустые чашки подальше от края столешницы. — Ты от него… бегаешь?       Чонгук порывисто встал и, резко засунув руки в карманы, отошёл к окну. Сокджин ждал ответа.       — Потому что если я от него не убегу, он опять… Блять! — воскликнул он. — Он насиловал при мне девушку, пока я корчился с порванным боком! — ткнул он в то место, где затянулся шрам. — А потом, блять, насиловал меня! Он зверь! Его не остановишь! Котёнок я ему, блять! — распсиховался Чон. — А если я ему попадусь в руки, то могу закончить как та девушка! Помнишь, я тебе рассказывал про байкершу, которая погибла? — развернулся Гук и вцепился в края верстака.       — Д-да, конечно помню, — прищурился Сокджин.       — Так это он её тогда довёл! И мне всё рассказал по пьяни — и как насиловал её, и как она сразу после этого должна была везти родителей на поезд…       — В аэропорт, — механически поправил его Джин, боясь пропустить хоть слово.       — Ну да, наверное. Я только точно знаю, что она была за рулём. Так что я не хочу закончить, как та девушка… — резко потеряв силы, остановился Чонгук. Он снова сел напротив Сокджина.       — Дрэд знал, что девушка погибла из-за него? — с болью в голосе спросил тот после недолгого молчания.       — Да, конечно. Ему парни рассказали — она ведь с Дрэдом встречалась. А он после того сразу уехал путешествовать, блять… Скрывался. Боялся, что найдут концы и его посадят. Но никто не знал, что Дрэд делал с нею. Только он и сама девушка. Но она умерла сразу. А Дрэд, сука, мне рассказал… — Чонгук вскинулся. — И ты думаешь, я тогда испугался? Нет, блять! Я наивно решил, что со мной ничего подобного не произойдёт! Понимаешь?       Сокджин кивнул, как робот — заторможенно и с остекленевшим взглядом.       — Я думал, что Дрэд понял, что с людьми нельзя быть жестоким. Ха-ха-ха. Он психопат, Джинни.       Теперь уже Сокджин молча встал и отошёл полюбоваться пейзажем. Потом очень холодным голосом, не оборачиваясь, сказал:       — Её звали Ёрим. Это и была та девушка, которую я любил. Долго любил. Мне кажется, я до сих пор люблю её. Она сестра Намджуна.       — Что? — прошептал потрясённый Чонгук. — Это… Бля-а-а…       — Да, брат. И я только что узнал, кто виноват в её смерти. И поверь, я не смогу быть снисходительным. Так вот.       Чонгук во все глаза смотрел на совершенно другого человека: суровый мужчина, страдающий и любящий, решительный и беспощадный. И что самое страшное — при этом холодно-сдержанный.       — Пиздец… — никак не мог поверить Чонгук.       — Я понимаю, почему ты хочешь бежать. Но каждый раз? Ты будешь всю жизнь заметать следы? — по-прежнему почти без эмоций спросил он. — Тебе повезло, что Дрэд приезжает поздно вечером. А когда он заявился днём, был твой выходной. Но не всегда такой фарт будет с тобой. И что тогда?       — Я не знаю, Джинни. Не вижу другого выхода, — вздохнул Чонгук и опустил взгляд. — Пойми меня, я по сути пацифист. Я хорошо отношусь к людям, но не показываю этого.       — Ну да… Пацифист. Хорошо, — внезапно с энергией в голосе поднялся Сокджин. — Сворачивай дела и беги. Пока другого выхода не видишь, делай, как считаешь нужным — я тебе свои мозги не смогу одолжить.       — А ты бы сделал иначе, хён? — дёрнулся младший.       — Да, я не стал бы убегать, — жёстко ответил тот.       Чонгук молча встал и какое-то время всматривался в лицо мужчины напротив, несколько раз сменив эмоции: непокорность, обида, гнев… Сокджин с грустью в глазах наблюдал за юношескими метаниями, не принижая важности этого процесса. Постепенно Гук успокоился.       — Я на связи, брат, — сказал Джин. — Если что — возвращайся, я с удовольствием с тобой поработаю.       Гук порывисто подошёл к нему и молча сжал плечи друга.       Вскоре звук мотора Чонгукова байка затих в направлении трассы.       И тут Сокджин заорал во весь голос, воя раненным волком, со всей силы врезаясь кулаками в деревянную столешницу…       🎵       Стильный, красивый, ухоженный, с офигенным цветом волос — почти всё в мужчине было хорошо. Но имелись два конкретных минуса: он был почти на голову ниже Тэхёна и у него были смешные пальцы. Так что встреча почти сразу окрасилась в сугубо деловые тона — никакой романтической ноты в этой пьесе пианист Ким не уловил. Так же это понял, видимо, и редактор модного журнала, фотограф Пак Чимин. Тэхён сел на самый дальний край длинного стола, чувствуя, что от его кожи исходил неприлично сильный запах переработанного телом алкоголя. Он не желал, чтобы это уловил настолько элегантный человек.       — Я несколько дней как вернулся из Италии, где работал фотографом в фэшн-издании. Пока мало кого здесь знаю лично, в том числе и этого фотографа, Мин Юнги. Но его работы мне очень импонируют, — довольно высоким голосом вещал Пак. — И когда он прислал ваши фото в числе других, я сразу увидел потенциал именно вашего лица. И тела. Словом, я вижу, что вам нужно попробовать себя в сольной съёмке. Такие черты! — восхитился он, но Тэхён с тонкой улыбкой выслушивал его, не испытывая уже прилива такого самоумопомрачения, как от слов Мина. — Я буквально вцепился в ваши фото, — хохотнул Пак Чимин, — и сказал своему главному: «Я хочу эту модель!»       — Да-да, наш Тэхён как-то неожиданно может стать звездой, — поддержал директор, в чьём кабинете проходила беседа. — И я потеряю прекрасного аккомпаниатора, — с кокетливой обидкой сказал он.       — О-о-о! — воскликнул Пак Чимин. — Вы ещё будете рассказывать друзьям, что этот модный мужчина когда-то играл у вас в танцевальном классе. Не так ли, Тэхён?        Тэ склонил голову в многозначом кивке и ответил:       — Мне нужно подумать. Ваше предложение неожиданно и… лестно. Безусловно лестно! И ещё… Я скорее приму решение, если буду знать, что меня не будет снимать Мин Юнги. И что я вообще с ним никак не пересекусь.              Мужчины посмотрели на пианиста с вопросом в глазах.       — Даже в частном порядке? — удивился директор.       — Тем более в частном, — отрезал Ким.       — Эм-м… — с хитрым прищуром посмотрел на него Пак Чимин. — Боюсь, что я не смогу обеспечить вам подобную безопасность — у нас свободная страна, люди могут встретиться… э-э-э… случайно, например. Да? Но я вас услышал. И могу заверить: Мин Юнги не работает непосредственно в нашем издании. Так что снимать вас буду я сам. Вот этими руками, — и показал свои милые, даже немного трогательные пальцы, украшенные несколькими кольцами. От вида этих рук Тэхёну хотелось умилиться, а не возбудиться. Ути-пути, какие ладошечки — как-то так.       — Хорошо, господин Пак. Я непременно подумаю и в ближайшее время вам сообщу.       — Мне кажется, вам лучше попробовать сессию, а затем уже вы почувствуете — возбуждает ли вас эта тема или нет.       — Да, возможно, так и сделаю. Но не сегодня, — сказал Тэ, улыбнувшись модному фотографу, и повернулся к директору: — Я могу быть на сегодня свободен? Всё же нехорошо себя чувствую, — дёрнул бровями, чтобы только директор уловил значение его недомогания. Мужчина кивнул с сочувствием и пониманием, разрешая отгул.       — Вау! — обрадованно заметил Пак. — И это вы не в лучшей форме, хотите сказать? Я боюсь представить уровень вашей харизмы и очаровательности, когда вы на все сто!       — Ах, не бойтесь, я не опасен, когда здоров, — шире улыбнулся Тэхён. Всё-таки комплименты — это великая вещь!       — Бог мой, какая у вас улыбка, — почти простонал фотограф с придыханием.       Ну всё, достаточно восхищения. А то так можно и самому очароваться.       — Всего хорошего, — встал Тэ и вежливо поклонился. Пак Чимин подскочил ближе и протянул обе руки — пианист подал свою ладонь и чуть не рассмеялся от полученной композиции. А на лице фотографа было написано стопроцентное мальчишеское поражение: он смог обхватить Тэхёнову руку лишь за пальцы.       — И вам! — сказал он бодро, но с грустью в глазах.       🎵       Странно, но ни есть, ни спать не хотелось.       Тэхён ещё раз принял душ, опять выдул пол-литра воды и набрался храбрости, чтобы сходить к Чонгуку и поблагодарить его за помощь. Всмотрелся в свои чуть покрасневшие глаза — вспомнив слова нового восторженного фотографа «Какая ж у вас харизма, когда вы на все сто» — и пошёл чистить зубы. Освежил лицо тоником. Добавил к укладке немного пенки, растрепал волны ненавязчиво. Зафиксировал одну прядку возле уха, вторую на лбу — да, у него всё-таки очень выразительное лицо. Поправил линию подводки под левым глазом.       — Я пошёл. Ты со мной? — спросил он у Ханы.       — Конечно! — отозвалась та. — Не забудь вот это, — показала на одежду Чонгука.       Тэхён взял аккуратно сложенную чужую футболку и отправился к двери.       — А зачем ты?.. — начала было собака, но тут же вспомнила, что хозяин-то не сможет через щель в заборе пройти, и побежала вместе с ним через большую дверь, потом по дорожке и через калитку. А затем ещё и в соседскую калитку — ох-хо-хо, ну как же долго эти люди добираются!       Остановившись на чужом пороге, Тэ на мгновение задержал руку, поправляя волосы — всё было настолько похоже на его первый визит в этот дом. Всего месяц назад он стоял так же, собираясь вернуть чужое. Улыбнулся, вспомнив, как обалдел от красоты и сдерживаемой страсти Чонгука, который встретил его в одном полотенце.       — Ну чего ты? Боишься, что ли? — нетерпеливо спросила Хана.       Тэхён вздохнул и нажал кнопку звонка.       Никто не открыл.       И тут Тэхён как-то запоздало вспомнил, что не предупредил Чонгука, не позвонил, не спросил — а дома ли тот вообще?       — Кошмар, — сказал он тихо. — Что-то не то я делаю… — и вытащил телефон. Нашёл нужный номер и стал ждать ответа.       И тут же из-за двери раздался сигнал самсунга. Ну нифига себе!       Ошарашенный Тэхён по инерции продолжал слушать гудки своего аппарата и с секундной задержкой отвечающие аккорды чужого телефона. Может, Чонгук не хочет его впускать?       — Чонгавк! Открывай! Я тебя слышу! И Тэхён слышит! Я всё знаю! Вы должны поговорить! — вдруг решительно загавкала Хана под дверь, даже подскакивая от энергичности.       И почти сразу дверь открылась.       Чонгук не был в полотенце. Он стоял полностью одетый: тяжёлые ботинки, чёрные карго, кожаная куртка с красивыми эмблемами «Harley-Davidson». Он молча смотрел на Тэхёна, плотно сжав губы.       Хана без спросу забежала внутрь и ласково что-то затявкала Порги, а тот в ответ мурлыкнул — и они вдвоём куда-то, притёршись, ушли.       — Это… — чувствуя себя непрошенным и ненужным, сказал Тэ и протянул соседу его футболку.       Чонгук опустил глаза, но тут же резко вскинул голову, воскликнув:       — Где ты это взял?! — отшатнулся он, сделав шаг назад.       В его голосе была сложно определяемая смесь брезгливости, гнева, удивления…       — Я-а… — будто сразу оправдываясь, протянул Тэхён. — Мне Хана принесла, она просто… Господи, ты не поверишь.       — Во что я не поверю?! — прозвучало резко, с болью.       — Чонгук, — Тэ решил выпалить всё, что хотел сказать, и уйти, не разбираясь в странной реакции своего соседа. Поэтому опустил глаза и торопливо начал: — Я пришёл поблагодарить тебя, если… Если это ты меня вчера… Раздел и положил спать. Это же ты? — поднял глаза нерешительно. — Ты вчера вечером или когда я там вернулся…       — Я, — сказал Чон всё ещё настороженно. — Где ты взял футболку? И зачем ты её взял?       — Ты не поверишь, поверь! — он замотал головой, понимая, как глупо звучат его слова.       — Знаешь, за эти несколько дней я столько всего странного узнал, что ещё одной сказкой меня, наверное, не проймёшь. — В голосе Чонгука прорезалась усталость.       — Что? — обрадовался Тэхён. — Тебе тоже кажется, что в мире что-то изменилось?       — Изменилось? — внимательно посмотрел на него Гук. — Да, пожалуй.       — Вот и я сильно удивился, когда просто от балды спросил у Ханы: «Кто же меня вчера раздевал?», а она возьми и принеси вот эту твою вещь. Забери, пожалуйста! — протянул ещё раз.       — Я хотел её выбросить, честно говоря, — он неаккуратно взял «баленсиагу» и кинул на пол. Затем взглянул на Тэхёна широко раскрытыми глазами и произнёс мягко, словно не он только что являл собою необоснованный гнев. — Да, это я вчера приходил к тебе. И ты тоже не поверишь… Мне… Мне сказали… Ну, вернее, показали так, что не догадаться было невозможно, наши с тобой красавцы. Я бы даже сказал, что они меня сначала одели, а потом привели к тебе, — улыбнулся Чонгук.       — Да ты что! — Тэ перестал опасаться неожиданного гнева мужчины. — Они просто какие-то инопланетяне! Особенно когда вместе, — ясно посмотрел в лицо соседу и вздохнул. — Ну всё, майку я тебе отдал. Ещё раз спасибо тебе за вчерашнее и… Прости, что бы я там ни говорил тебе или… — вопросительно сложил брови.       — Всё нормально было, — заверил Чонгук поспешно. — Ты очень смирный пьянчуга.       — Да я вообще почти не пью! — воскликнул Тэ. — Очень и очень редко! Я потому и не помню, как добрался, что делал, кому звонил — ей-богу, это с непривычки.       — Чонгук, — строго донеслось снизу, — ты чего его опять на пороге держишь, а?       — О, Порги, — заметил кота Тэхён, — привет!       — Привет, — ответил тот и поднял морду к своему хозяину. — Может, всё-таки пригласишь мужика?       — Ну, мы пошли, — сказал Тэ, — Хана! Домой! Пока, Чонгук.       — Какой домой! — внезапно заорал кот. — Он уезжать собрался! Никаких домой! Иди сюда и останови его, прошу тебя! — громко мяукал сфинкс, всем телом толкая Тэхёна через порог.       — Да, Тэхён, пока, — покорно ответил Чонгук и как-то очень пронзительно посмотрел в глаза напротив.       — Порги сегодня такой громкий, — улыбнулся на прощание Тэхён и похлопав по бедру, вместе с Ханой пошёл по дорожке прочь.       Чонгук закрыл дверь и прислонился к ней лбом.       — Бля-а-ать… Какой он… М-м-м, — простонал и стукнул кулаком в косяк. — Я же, блять, никогда такого ещё не встречал… Не видел. И не увижу! Сука… — он почти плакал.       Кот сидел посреди крохотной гостиной и рентгеновским лучом смотрел в спину хозяину, прекрасно понимая, о чём тот хочет заплакать.       «Иди к нему, дурак! — приказывал сфинкс мысленно. — Пойди к нему и проведи с ним гон! А потом посмотрим, как ты уедешь! — давил он мыслями на затылок человека. — Иди! Он тоже хочет, чтобы ты его вылизывал!»       — Да пошло оно всё! — всхлипнул Чонгук и рванул дверь на себя.       «Так бы и давно…» — подумал кот и устало растянулся прямо на голом полу рядом с собранным чемоданом.       🎵       Тэхён остановился посреди прихожей, лишь сняв мюли, и смотрел на свои босые ноги, чуть пошевеливая пальцами, думал о Чонгуке: очень странно он себя вёл. Как будто его что-то так сильно заботит или прямо-таки пугает, что он сам на себя не похож.       Медленно стянув пиджак, Тэ потянулся к вешалке, но внезапно к нему резко постучали.       И он сразу понял, кто это.       Дёрнул дверь и встретился с яркими, горячими, полыхающими решимостью глазами. Чонгук дышал так, будто пробежал три квартала до дверей соседнего дома.       — Гук… — вдохнул Тэ и тут же был схвачен в охапку и стиснут почти до боли.       — Тэхён, прости… Прости, но я не стану спрашивать. Всё… Я достаточно подождал — хватит!       — Да… Да, Гуки, не спрашивай, — тоже не спрашивая, стал снимать с широких плеч байкерскую куртку.       Хана во все глаза смотрела, как люди сбрасывают прямо возле больших дверей свою одежду, и не двигалась с дивана. Тут её помощь не нужна, эти двое сами всё делают. Она выдохнула и стала наблюдать за происходящим влюблёнными глазами.       — Тэхён, я не всегда такой резкий… — между поцелуями попытался объясниться Чонгук.       — Чш-ш… Всё хорошо, я хочу тебя, — прошептал ему в ухо Тэ и этими словами вынес мужчине мозг — навылет.        Чонгук зарычал и выдохнул:       — Где спальня?       Тэ только успел показать подбородком в том направлении, и Чон потащил его за руку.       Закрыв за собой, Гук остановился и сказал взволнованно:       — Я скорее всего сделаю себе только хуже… Но я бы не смог жить, если бы не попробовал. Тэхён, ты мне очень нравишься. Слишком! — и подхватил его под бёдра, усадив себе на талию. Тэхён крепче обнял тело Чонгука ногами и вплёл пальцы в его волосы. Резинка на хвосте мешала — Тэ решительно и аккуратно снял её. И тут же шёлковая черная копна волос упала ему в руки: прохладная, душистая, такая возбуждающая! Тэхён с хриплым выдохом притянул голову Чонгука и стал покрывать его лицо поцелуями. Чон так горячо отвечал, тихо постанывая, что оба они почти теряли ориентиры, рискуя упасть.       Чонгук подошёл к кровати со своей прекрасной тяжестью в руках и уложил Тэхёна, удобно устроившись между его ног. Продолжая целовать, он одновременно расстёгивал брюки — сначала свои, потом чужие. Тэ приподнял бёдра и дал себя раздеть. Нетерпеливо вскочив, Чонгук очень быстро скинул свои карго и толстовку, оставшись лишь в носках и боксерах.       — Сними носки, — попросил Тэхён, — не люблю так, — усмехнулся и освободился от рубашки.       — А я не люблю в трусах, — дал своё условие Чонгук.       — Идёт, — согласился Тэхён и, наблюдая, как полностью оголяется мужчина перед ним, тоже снял бельё.       — Ох… — выдохнул Чон. — Ты…       — Что?       — Как сон.       — Почему?              — Будто снишься… Я столько раз видел тебя во сне — но ты ещё красивее, чем я думал.       Тэхён не нашёлся, что ответить: перед ним стоял мужчина, которого нужно было фотографировать только голым. В нём всё было совершенно — атлетическая, гибкая фигура, гладкая кожа с очень красивыми узорами татуировок, округлые мышцы груди с острыми сжавшимися сосками… Пресс, сокращающийся на каждом вдохе и… И нереальной красоты и мощи член.       — О-о-о… Я и во сне такого не видел, — честно признался Тэхён.       — Не понял, — вдруг весело изогнул брови Чонгук. — Ты ни разу на меня не дрочил? Ну-у-у, даже как-то обидно, — улыбнулся он.       — Ещё бы, — тоже заулыбался Тэхён, — ещё как дрочил! Но я не мог представить, — Тэхён сел на широко разведённые колени, и позвал Гука пальцами. — Под штанами твой член не признавался, что он вот такой.       — Какой? — раздувая ноздри, уточнил Гук.       — Не просто такой, а вот такенный, — честно ответил Тэхён и, прикрыв глаза, сказал низко и томно: — Я хочу его. Иди ко мне.       Чонгук подошёл к кровати и позволил любоваться своим неоспоримым достоинством. Тэхён, опираясь на руки, наклонился и обвёл языком головку, сразу глубоко вдыхая потрясающий аромат. Чон крупно вздрогнул и выгнулся навстречу.       — Да-а… — простонал он и опустил руки на затылок Тэ.       Атласные плечи и спина Тэхёна, как у гибкой кошки, извивались под руками Чонгука. Ритмично и с удовольствием насаживаясь на ствол, Тэхён успевал чувствовать, как Чон всё ниже спускается в своих ласках. Тэ очень хотел ощутить между своих ягодиц его пальцы, предвкушая, как гладко, плотно войдут они внутрь. Он выпустил член Гука и дотянулся до тубы со смазкой, быстро подал и, повернувшись к нему спиной, оперся на спинку кровати, сильно прогнувшись.       — Мгрх! — рыкнул Чон и запрыгнул сзади на кровать. Он был просто потрясён, как открыто, податливо вёл себя Тэхён. Это было неожиданно и… И прекрасно! Чонгук скользнул ладонями по влажной тонкой талии и поцеловал Тэ между лопаток. Выцеловывая каждый позвонок, он ласкал руками живот и грудь, оглаживая член Тэхёна, прихватывая яйца, чуть царапая бёдра и ягодицы. Спускаясь губами и языком ниже по спине, он чувствовал дрожь под собой, наслаждался низкими тихими стонами и будто танцующими волнообразными движениями гибкого тела.       Гук вылил лубрикант на ладонь и приложил её к анусу Тэхёна, широко проведя между ягодиц. Тэ вскрикнул и прогнулся ещё больше, требуя. Чон тут же размазал в ладонях ещё геля и одновременно погрузил большой палец внутрь, другой ладонью плотно охватывая яички у основания. Руки Тэхёна соскользнули со спинки, и он, встав на четвереньки, стал подмахивать на каждое движение умелых рук. Чон, уже войдя двумя пальцами, трахал глубоко, неимоверно возбуждаясь сам, рассматривая свои движения и раскрывающегося для него Тэхёна.       — Тэ, Тэхён… Ты такой… Ты же развратник! — с удивлением и восхищением приговаривал он. — Если бы я знал… О-о-ох…       — Конечно… развратник… — ритмично выдыхал Тэ, — я люблю… люблю хороший секс… я люблю, чтобы член крупный… Чонгук, войди в меня… Я хочу…       — Как скажешь, — будто бы получив разрешение, Гук быстро спрыгнул и достал из своего кармана презервативы. — Ласкай себя! — приказал он, управляясь с пачкой.       Тэхён, не оборачиваясь, выпрямился и дрожащими руками стал сжимать свои жаждущие ласки ягодицы. Чонгук надел латекс и молча развернул Тэ к себе, задержав взгляд на разрумянившемся лице.       — Поцелуй меня, — сказал он — и тут же в его широко открытый рот погрузились сначала пальцы Тэхёна, а потом и горячий язык. Тэ другой рукой сжал сосок Чонгука, и тот вскрикнул от неожиданно острой ласки. Не разрывая поцелуя, Гук уложил Тэхёна и снова ввёл в него фаланги, но почти сразу приставил головку и, несколько раз скользнув по анусу, сильно и плавно толкнулся внутрь.       — О да-а-а! — утробно взвыл Тэ, заполненный и восхищённый идеальной подготовкой и прямо-таки совершенным размером. — Да! Да! — хрипел он на каждом сильном толчке. Чонгук встал на руки над ним и размашисто бил, содрогаясь сам.       — Гук, я хочу… — между вскриками просил Тэ, — дрочи мне… Я так хочу, чтобы… Чтобы ты везде… Был. О-о-о! — буквально захныкал он, когда ощутил чужие пальцы на своём члене. — Сильнее! — и сам снова сильно скрутил соски Чонгука.        Чон в каком-то диком восторге, широко раскрыв глаза, наблюдал, как судороги прокатываются по животу и груди Тэхёна, как он запрокидывает голову и в немом крике открывает рот — зрелище было потрясающее в своей красоте и беззащитности. Он чувствовал прилив неожиданного счастья! Нереального и поглощающего! Он не хотел ни о чём думать, ничего планировать — пусть даже это будет один-единственный раз! Но он сейчас счастлив — да-а-а-а-а!                    И с этим счастливым криком Чонгук задрожал всем телом, кончая и расплавляясь, тут же ощутив, как в его ладони бьётся чужой член, расплёскивая горячую струю…              

      🎵🎵