Бессонница в летнюю ночь

      🎵       Сокджин высокий мужчина. И сильный.       Но рядом с этим викингом он чувствовал себя не очень высоким. Но всё равно сильным — у него были умения и опыт, которых у викинга не было.       Викинг был одуряюще красив экзотической красотой: голубые глаза, чуть рыжеватые волосы, нос с горбинкой, нереально вырубленная линия челюсти. Всё это было снабжено потрясающим мышечным каркасом и глубоким раскатистым басом. Устоять против этой мощи было невозможно.       Но у Сокджина было неоспоримое преимущество — он был натуральнее йогурта. Поэтому радары викинга и корейца не срабатывали друг на друга.       Но правая рука — вернее сказать, переднее колесо, а ещё вернее — задний привод викинга был явно бисексуален. Даже имя соответствовало — Бини. И его антенна была настроена не так чутко, поэтому время от времени пеленговала красивого ночного мастера, полагая, что все в этом мире бисексуальны. А если нет, то они просто не отдают себе правдивого отчёта в своей бисексуальности.       Но Сокджин имел в рукаве козырный гаечный ключ на «десять»: если викинг узнает, что сладкий бисексуал поглядывает на мастеровитого натурала, то бисексуальности сразу наступит конец — безоговорочная и необратимая импотенция. С мгновенной кастрацией.       Так что Сокджин делал своё дело, получая от Дрэда деньги, часть из которых отдавал Намджуну на развитие бизнеса.       Был во всём этом единственный, но большой минус: работу надо было делать быстро и ночью. Закон при дневном свете вообще не одобрял манипуляций с угнанными байками и автомобилями. Он — закон — и при вечернем освещении не сильно был за угон и видоизменения транспорта. Но Сокджин оборачивался так быстро, что закон не успевал сориентироваться и как-то включиться, чтобы покарать злодеев.              — Чьё это? — неожиданно спросил Дрэд, указывая на футболку и джинсы, аккуратно сложенные в углу на топчане.       — Моего напарника, — спокойно и глухо ответил Сокджин, не вылезая из мотора свежеугнанной спортивной машины. И чуть повернув голову, он с удивлением увидел, как викинг, стараясь остаться незамеченным (вот уж наивный! С такими-то габаритами!), подошёл к вещам Чонгука и, аккуратно взяв футболку, поднёс её к лицу и вдохнул запах.       Да ну их в жопу, этих викингов! Э-э-э, нет-нет-нет. Неправильно выразился. Лучше так: в виду он имел этих автомобильных воров с их кинками! Надо же — нюхать чужую футболку, в которой Гук сегодня отработал целую смену.       — Ну что? Скоро уже? — вошёл в мастерскую и капризно хныкнул Бини, поправляя изящно спущенную с одного плеча куртку.       — Скоро, котёнок, — суетливо отозвался Дрэд, быстро отбросив одежду Чонгука.       — Какой я тебе котёнок?! — взвизгнул парень и сразу же, вихляя округлым задом, выскочил на улицу, оставив лишь запах своего ароматизированного табака.       — А вот это ты зря… — с угрозой в голосе прогудел викинг под нос себе и встал, одновременно отхрустев, казалось бы, всеми суставами. И затем громче в сторону Сокджина: — Брат, сколько у меня времени?       — Ещё час, не дольше, — сориентировал мастер.       — Я погуляю тогда, блё?       — Блё, — ответил Джин, понимая, что говорит. А вот в первый раз он дёрнулся от незнакомого слова. Теперь-то он знал, что шведское «хорошо» звучит довольно колоритно.       Вскоре с улицы донеслись ритмичные всхлипы Бини и рычащие в том же ритме, но с другой динамикой, шведские слова Дрэда. Не в первый раз — ничего нового. Викинги вообще скоры на расправу, как это понял Сокджин — особенно если котёнок (или кто он там) позволяет на своего громилу голосок повышать и отворачиваться от него.       Несколько более протяжное рычание указало Джину, что с наказанием кончено, и вскоре он уже вытирал руки, закончив своё незаконное дело.       — Спасибо, Джинни, — пробасил огромный байкер и протянул рулончик денег. Бини — румяный, красивый, оттраханный и наглый — стрелял глазками, ожидая своего мужчину. Ох, рисковый мальчик…       — И тебе спасибо, — качнул головой Сокджин.       Он дождался, пока нежный красавчик сядет в дорогую тачку, а брутальный красавец оседлает навороченный байк, после чего помахал им ладонью. Отследив скрывшиеся за самым ближайшим поворотом задние габаритные огни, он вернулся в мастерскую, глянул на вещи Гука и ушёл наверх.       Спать осталось часов пять, но сегодня отчего-то вспомнилось, как сестра Джуна гоняла — вот так же лихо, смело, опасно… красиво… Ёрим. Четыре года прошло с того утра, когда она спешила отвезти родителей в аэропорт. Может, накануне ночью ей было весело с друзьями-байкерами? Она не смогла избежать столкновения с пьяным водителем, который выехал на встречку. Мужик заснул. Ёрим и её мать погибли сразу. Отец недолго был жив — через пять часов умер в больнице. А Намджун с Сокджином с вечера тусили вместе. Тогда казалось, что это всё так весело — шумно пить, пьяно танцевать, потом спать вповалку… И с будуна не соображать, когда из трубку доносится: «Авария… Опознание… Родственники…»       Ёрим не пила вообще. А Намджун после смерти своей семьи перестал.       А Сокджин любил сестру Намджуна. Он, возможно, ещё сможет залатать дыру в сердце и пустить туда кого-то, кроме Ёрим. Но пока его сердце занято — он не смог забыть.       Дрэд так и познакомился с парнями через неё. Она сказала: «Смотри какой большой и забавный — как медведь». За четыре года он перестал быть забавным, а стал опасным и самоуверенным. И дрэды сменил на плотный жмут на затылке, открывающий бритые виски.       🎵       Чонгук открыл глаза до будильника. Кот сразу почувствовал это и сделал вид, что это не он тут лежит, прижавшись к горячему боку хозяина. Но тот мягко опустил взгляд и погладил Порги. Ну и как тут не выгнуться под рукой? И не замурлыкать тоже не удалось — кошачья природа иногда сильнее кота!       — Смешной ты, как байк урчишь, — сказал Гук.       — Ты тоже, — ответил сфинкс, — особенно с утра. Теперь так рано будешь вставать?       Чонгук выспался.       Но лучше б он, ей-богу, не спал вовсе! Сосед снился, казалось, всю ночь. Ещё прекраснее и удивительнее, чем в жизни. Ну потому что не бывает так красиво! Во сне вообще всё ярче: и глаза, и голос, и слова, которые Тэхён говорил прямо в ухо. А потом он спускался губами ровно посреди Чонгукова тела: от кадыка — между грудными мышцами и кубиками пресса, поцеловал точно в пупок и продолжил по чуть заметной дорожке мягких волос. И так же ровненько и медленно процеловал по стволу до края головки. После этого уже во сне стало неровно…       Гук встал, отлепил от себя простыню и вспомнил сон.       Подошёл голым к узкому окну и взглянул на соседний дом — там было тихо.       — Никого, — почти беззвучно сказал Чонгук.       Кот подошёл посмотреть.       — А Хана-то где? — спросил он. — Ей ведь гулять нужно.       И как будто корги их услышала: деловито вывернула откуда-то из-за угла, протрусила за другой угол и исчезла из виду. На дверь кухни с вырезанной собачьей дверцей обзора не было.       Чонгук вздохнул, снял с постели бельё и пошёл в ванную.       Запихнул в себя завтрак, куснул яблоко и оделся.              — Бес, ты за главного, — сказал рассеянно.       — Я Порги, ты знаешь? И аккуратнее на дороге, — отозвался кот.       Гук забылся и завёл байк, мгновенно сам испугавшись резкого звука, которого не должно быть в тихом районе в восемь утра. Тут же заглушил двигатель и прислушался. Уф-ф… Некрасиво получилось. Он беззвучно вывел мотоцикл за калитку и прошелестел шинами, как на беговеле, до дороги.       🎵       Тэхён проснулся от резкого звука мотора.       Вот ведь шумный! И почему раньше это рык не будил его по утрам?       Он посмотрел на часы — восемь?! Ну вот заче-е-ем в такую рань…       Тэ повернулся на бок, закопался в подушки и позвал, свесив руку с кровати:       — Хана.       Она только и ждала, глядя счастливыми глазами, как хозяин возится, будто гнездо себе строит — быстро подбежала, облизала его пальцы и, поставив лапы повыше, собиралась поцеловать в лицо, но Тэхён ловко увернулся.       — Я ещё посплю, — ласково промычал он.       — Хорошо, — ответила собака.       А вот в начале одиннадцатого уже хорошо просыпаться! Тэ сладко потянулся, порычал в глубине горла и встал совершенно довольный собой.       Сегодня в студию придёт тот знаменитый фотограф.       Тэхён улыбался себе в зеркале, сексуально нанося на подбородок крем для бритья. Такая нежная текстура всё-таки! Он спустился намыленным пальцем вниз по горлу, между грудных мышц, быстро проехал по прессу и прикрыл растопыренной ладонью, как виноградным листом, свой член. Какая красивая поза… Он бы хотел, чтобы человек, умеющий фотографировать, сделал такой кадр…       🎵       — Хён?       Чонгук зашёл в мастерскую. Сокджина не было видно.       — Джин! — позвал он снова.       И увидел свою смятую футболку, которую вчера со своей стабильной аккуратностью сложил на вот этом углу топчана, сформировав стопку. Даже вспомнил, как подровнял её перед уходом.       — О, малой, привет, — раздалось сонное, но доброжелательное из-за спины. — Ты рано сегодня. Кофе будешь?       — Да, спасибо. Хён, я хочу тебя попросить… — аккуратно начал Чон. — Если здесь неудобно оставлять одежду, я могу и домой брать в принципе.       — Оставляй сколько угодно, мне не мешает! — отозвался Сокджин       — А чего она тогда? — показал на скомканную футболку.       — А-а-а… — как-то растерянно улыбнулся Джин. — Это вчера тут люди… Ну, ко мне заезжали друзья — задели, наверное.       — Ночью? — хмыкнул Гук. — Я-то думал, что ты спать пошёл, а ты вон какой тусовщик! — говорил Гук одно, а хотел сказать совсем другое. Ну что ж… Сни-схо-ди-тель-но! Не все ведь такие аккуратисты, как он. Но всё равно раздражение на чужих людей, которые трогали его футболку, заворочалось в груди злым Бесом.       Гук свернул несчастную футболку и засунул в рюкзак.       — Ну, ничего. Сегодня в этой поработаю, — миролюбиво сказал он, переодевая джинсы.       — А чё, ты такой брезгливый, да? — через плечо поинтересовался Сокджин, следя за стареньким, но надёжным кофейным аппаратом. — Твою майку никто не надевал на себя, ну подумаешь… — и тут же он вспомнил, как Дрэд вдыхал запах чужой одежды. — Хотя да — твоё дело, конечно.       — Да, я брезгливый. Ну вот так. Не люблю из чьей-то посуды есть, допивать за кем-то. И одежду тоже не люблю свою давать.       — Потому что она брендовая? — подколол Сокджин и подал ему чашку с кофе.       — Спасибо, — ответил Гук. — Нет, не в этом дело. Просто брезгливый и всё. Даже если бы у меня была старенькая рубашка от школьной формы, но её кто-то одолжил поносить, я бы её постирал, попросил маму отгладить и только после этого надел.       — Ха, — только и сказал Джин.       — Доброе утро, молодые люди! — поприветствовал их владелец.       — Здравствуйте! — вскочил Чонгук и, отставив чашку, поклонился.       — Доброе, — сказал Сокджин проще. — Сейчас, мы кофе только допьём. Хочешь с нами?       — Нет-нет, спасибо, — ответил Намджун и пошёл к лестнице на второй этаж.       — Ну что, подмастерье, за работу? — хлопнул по коленям Джин, вставая.       — Конечно, — согласился Чонгук.       И до вечера усердно работал в трёх главных направлениях: ремонтировать автомобили, снисходительно относиться к клиентам и отгонять постоянные мысли о Тэхёне. Получалось только первое. Клиенты раздражали, Тэхён заполнил мозг.       🎵       А вот с девушками работы было намного больше. Они переодевались несколько раз; фотографировались сольно и группами; копировали «Голубых танцовщиц»; старались прыгнуть как можно выше, чтобы их запечатлили в полёте и шпагате… Фотограф утомился — объявил перерыв, но пообещал после этого сделать лучшие кадры. Девочки пошли курить и поправлять макияж.       Тэхён в дальнем углу зала время от времени переговаривался с хореографами, одновременно разбирая новый аккомпанемент. Карандашные пометки там-сям фиксировали нюансы.       — Гм-гм, господа, не помешаю? — этот свежий низкий голос лично у Тэхёна интересовался, но балетные не прочувствовали и тоже включились в разговор.       Тэ мягко скользил взглядом по фотографу, рассматривая, как красиво тот держит кофейную чашечку, как стреляет глазами на расслабленно сидящего за роялем Тэхёна. Он безумно любит самое хрупкое начало возможных отношений — какими бы они ни стали: мимолётными или длительными. Вот люди мазнули друг по другу взглядами, выразившими симпатию. Сейчас нужно показать намерения. Но деликатно! И дело не в слабости — это не сродни деликатности, — а в самой формулировке предложения или вопроса, в постановке головы и выражении глаз при этом. Вот если бы прямо сейчас фотограф сказал: «А не потрахаться ли нам?», то Тэхён бы сделал своё выражение лица прозрачным и не удостоил бы мужлана даже словом. Хотя понятно, что к этому дело придёт, конечно. Но начать нужно так, чтобы захотелось продолжить — вот в чём тонкость!       Тэхён с лёгкой улыбкой поглядывал на говоривших, изредка вставляя несколько слов. Голос фотографа прям на десять из пяти! Хотелось бы услышать, как он стонет… Но он сказал:       — Мне сейчас пришла в голову неожиданная мысль: я бы хотел сделать несколько кадров с аккомпаниатором, — всё с тем же серьёзным лицом посмотрел на Тэ. — Девушки в белом и воздушном, а господин пианист — в чёрном смокинге рядом с чёрным роялем. Блэк-энд-уайт! Мне кажется, это будет очень эстетично, — сказал он хореографу и владельцу студии, и вдруг развернулся к Тэхёну: — Вы не против?              О-о-о, вот оно… «Вы не против» — это хорошо, со вкусом и ясно.       — Да, я думаю, это будет хорошо, — ответил Тэ, улыбаясь загадочно и не отводя взгляда от фотографа.       — Тогда я вас попрошу надеть фрак. Без рубашки, пожалуйста, — блеснул глазами мужчина. И Тэхён его захотел ещё больше.       — Да-да, Ким, будет очень контрастно! Я прямо вижу эту красоту! Юнги! Вы прекрасно придумали! — восторгался хозяин — тоже, видимо, его хотел. Фотограф был очень дорогой, известный и занятой. Хозяин, заполучив от него согласие на съёмку, автоматически срывал куш. Так что можно было хвалить сколько угодно — такую звезду не перехвалишь.       — Как вас зовут? — посмотрев прямо в зрачки Тэхёна, фотограф прожёг его насквозь.        🎵       — Где твой уже? — Порги заглянул в маленькую дверцу к Хане. Та лежала на коврике и грустно смотрела в никуда.       — Не знаю, — вздохнула она.       — Мой уже пришёл, но какой-то тихий.       Хана опять вздохнула и привстала на передние лапы.       — Ну пойдём погуляем, чего ты прям скуксилась? — возмущённо подбадривал кот, так и не заходя.       — Не хочу, — бухнулась на бок подружка.       — Так, красотка! — решительно мявкнул. — Я не намерен тебя уговаривать. Надумаешь гулять — позови меня.       Ответом был ещё один вздох.       Порги вернулся к Чонгуку. Да что ж такое-то?! И этот грустный!       Хозяин сидел за кухонным столиком, скрестив ноги, обхватив чашку с чаем и уставившись стеклянным взглядом в какое-то будущее. Потому что тут, в настоящем, его явно не было.       — Эй, юноша! — позвал кот. Гук моргнул, но продолжил смотреть в не сюда. — Ну пипец… Ты хоть телек включи, а?       И тут прозвучал сигнал, который вернул хозяина. Он встрепенулся, посмотрев на экран и, заворожённо моргая, ответил хрипло и ласково:       — Тэхён?       — Да, Гуки, — уловил тонким слухом Порги. — Привет!       — Привет…       Чонгук быстро перебрался на диван и лёг, уставившись мечтательным взглядом в потолок, как в небо.       — Я хочу тебя попросить об одной услуге. Сможешь помочь? - голос у Тэхёна весёлый, сильный.       — Да-да, конечно! — ох, как Гук воодушевился!       — Я сегодня, видимо, не приду на ночь, — кокетливо покашлял. — А там Хана одна. Позови её к себе, пожалуйста. Вот прям в её дверцу на кухне загляни и позови, хорошо? Она тебя знает, точно пойдёт с тобой.       — А-а… И что мне с нею делать? — намного грустнее спросил Чонгук.       — Просто возьми её с собой. Иначе она будет скулить ночью. Плакать. А так, с тобой и с Порги, ей будет веселее. Хорошо? Нет-нет, минутку ещё — и едем! Это не тебе. — Тут со стороны Тэхёна прозвучало всего два слова, но в них смысла было больше, чем в некоторых любовных романах. Низкий мужской голос сказал: «Жду тебя». Слишком сексуально сказал… — Всё, Гуки, спасибо тебе огромное! — на чужой зов ушёл Тэхён.       И сбросил звонок.       Чонгук аккуратно отложил телефон, вернулся к столу, сел и снова обнял чашку, как-то трепетно касаясь её тёплого округлого бока. Взгляд его опять замер.       — Ну что такое, а? Мне вас обоих развлекать придётся? Подумаешь, Тэхён не пришёл на ночь! Ах, какая трагедия! — бурчал Порги, осматриваясь. — У нас есть ещё одна миска для воды-то? Эй, ты меня не слушаешь?! Бля-а-а… Пошли к Хане, говорю!       Но Чонгук резко свесил голову между плеч и вздохнул так, что показалось, будто он плачет.       — Не, ну охуеть, — тихо сказал кот и сам отправился на улицу.       Он зашёл в дом и обнаружил некую грустнейшую собаку, лежащую на домашних штанах хозяина.       — Что? — задал риторический вопрос.       — А то ты не видишь…       — Вижу. Пошли к нам. Твой звонил моему, сказал, что не придёт ночью. Гон у него.       — А? — чуть ожила Хана. — А что, я у вас буду спать?       — Ну да. Тэхён так и сказал Чонгуку: «Забери, говорит, Хану, а то плакать будет».       — О-о-о! — заплакала она. — Как я его люблю-у-у!       — Так, не вой. Ты поела?              — Да-а-о-о-у-у! — продолжала выть корги.       — За мной, — Порги не повёлся на страдания и вышел в ночной сад. — Не забудь перед сном в туалет сходить, — бросил за спину.       — Хорошо-о-у-у-у… — совсем немного подвыла Хана и побежала вперевалочку за сфинксом.       Чонгука друзья нашли сидящим уже на диване. Они чинно встали перед ним, ожидая внимания.       — Ой, — человек увидел двух четвероногих, которые внимательно смотрели ему в лицо. — А к-как вы?..       — Я всё прекрасно слышал и — в отличие от тебя — всё прекрасно понял, — сварливо доложил Порги.       — Какие вы молодцы, — с улыбкой ответил Чонгук. — Хана, ты такая красивая.       — Не понял. А я? — кот посмотрел одним глазом. — Ты слышала? То есть ты красивая, а я, значит, неизвестно кто, так?       — Ну не ревнуй, — оттёрла красавица своего бурчащего друга. — Девушкам принято говорить комплименты.       Чонгук облегченно выдохнул, встал на полу в очень кошачью позу и потянулся.       — Ха! — развеселилась Хана. — Это ты его научил? Мой так не умеет.       — Ну так… Кто у кого живёт! — гордо заметил Порги.       — Так мой и закапывать не умеет, и искать тоже. Но я его очень люблю, — на секунду загрустила. — Слу-ушай… А можно я у твоего на кровати буду спать?       Порги ревниво посмотрел на собаку:       — Там уже я сплю. Ну и Чонгук тоже.       — А ты где именно спишь? — уточнила диспозицию Хана.       — Под боком — ну там, где талия. Или на спине возле попы, когда он на животе лежит.       — Ура! Значит, я буду возле другого бока. А если ты у него на попе, то я тогда в ногах. Ага? — разложила по полочкам, как хозяйка.       — Только на голову не ложись, — дополнил договор сфинкс.       — Аха! — поскакала уже счастливая собака.       🎵

      Чонгук повесил полотенце на решётку под окном, поправил занавеску и выключил свет. Порги и Хана терпеливо ждали. Человек недолго повозился, лёг на спину и глубоко вздохнул.       — Ой, — тихо сказал собака, — мой в трусах спит… А твой?       — А мой нет, — кот гордо посмотрел на чуть прикрытое простынкой достоинство хозяина и запрыгнул на кровать, удобно сворачиваясь в сгибе локтя.              Хана тяжёлым меховым боком привалилась с другой стороны и громко выдохнула.       — Бля-а-а… — прошептал Чонгук. — Какой ка-а-айф… Хана, ты такая клёвая…       — Не! Ну что такое-то? — опять взвился кот.       — Спите уже оба! — рыкнула собака.       — Бес, я тебя люблю… — почти неслышно сказал человек.       — Так-то, — заурчал кот. — И вообще-то я Порги уже.       — Како-ой ты зану-у… — не смогла договорить Хана. Она заснула первой.       

🎵🎵