Бессонница в летнюю ночь

      🎵       Бес не находил себе места… Ходил из угла в угол. Сидел, глядя в окно. Засыпал на широком подоконнике. Иногда съедал какую-то крошку. Бился головой в подушку.       Чонгук пришёл только днём.       — Ну и чего ты на меня так смотришь? Я уже не могу провести ночь там, где я хочу? И я не обязан отчитываться, — издалека начал он отвоёвывать своё право на какую-то другую жизнь, кроме Беса.       — Конечно, можешь, — едва слышно под нос буркнул тот.       — И чего ты фыркаешь? Не можешь говорить так, чтобы я понял, так и молчи. — Гук хлопал дверцами шкафов — искал поесть. — А ты-то поел?       — Пф… — ответил Бес.       — О, лапша есть! — обрадовался Чонгук и загремел теперь уже небольшой кастрюлькой в раковине — набирал воду.       Бес ушёл. Чонгук как будто не заметил — опять мурлыкал себе под нос.       — Меня уволили! — крикнул он Бесу вслед. — Так что я дома весь вечер, ещё надоем тебе.       Весь вечер? Бес улыбнулся — всё-таки он любил Гука, хоть и изображал сейчас дерзкую независимость. Интересно, а Чонгук понимает, что это всего лишь маска, и на самом деле каждый хочет тепла, ласки, любви? Протяни ты руку, человек дурной, погладь по спине — и Бес отдаст тебе полсердца! Правда, ты этого не поймёшь, любимый Чонгук, потому что сердце всё-таки останется в груди.       Бес заснул совершенно спокойно: всё-таки он очень волновался всю ночь. Хана, конечно, милая девушка, но даже её тепло не смогло в полной мере успокоить.       — Что это за? — воскликнул Чонгук, но и Бес сам проснулся от знакомых звуков из соседнего дома: «Summertime…» — затянули два голоса.       Бес покачал головой снисходительно — что? Непонятно, что это Колыбельная Клары?       Он расслышал голос Ханы и улыбнулся. И решил, что у него есть своя увольнительная: Гука не было всю ночь? Не было. Так вот и Бес имеет право сходить погулять. Не на целую ночь, конечно…       Колыбельная зашла на второй круг. Тэхён, наверное, что-то говорил Хане, но слов не было слышно. Только потом они оба смеялись. У Тэхёна красивый голос: и когда он поёт, и когда смеётся. Понятно, что когда говорит, это тоже красиво. Повезло Хане! Она очень великодушная. Если бы она была несчастлива со своим Тэхёном, то у неё бы не хватило моральных сил прийти и успокоить его, незнакомого Беса.       — Ты куда? — обернулся Чонгук, домывая посуду. — Оделся бы! — и рассмеялся. У Чонгука тоже очень красивый смех.       Бес в задумчивости походил по нестриженому газону, почему-то вспомнил, что его когда-то звали Тьен. Надо же! Давно не вспоминал это имя. Уже год только Бес — так вот и привык. Стало грустно… Какая длинная жизнь!       Чу! В соседнем доме негромко хлопнула входная дверь. И тут же два весёлых голоса стали ясно слышны — Хана со своим Тэхёном вышли во двор.       — Только недолго! — воскликнул мужчина.       Бес тихо прижался к забору и в щель рассматривал, что они делают: Тэхён подтягивался на перекладине, а Хана возилась на клумбе, копалась в земле. Бес не любил цветы — чихал сразу, как только оказывался рядом. А Хана вот ничего — даже о чём-то весело болтает.       — Что-что? — переспрашивал Тэхён со смехом.       Она вспоминала о нём? Вот если бы Тэхёна не было рядом, то Бес обязательно бы зашёл в соседний двор. А так — нет. Хане будет неудобно объяснять кто он.       Но было приятно увидеть её симпатичное улыбчивое лицо. Правда, она немного полновата, как на его взгляд. Но и не ему с ней жить, а Тэхёну. Так что пусть он заботится об объёме бёдер своей красотки.       Бес отчего-то почувствовал раздражение и, вздохнув, пошёл домой.              — Нагулялся? — сонно спросил Чонгук, пялясь в телефон. Тоже, наверное, устал. Не спать же он ходил ночью, а гулять — это понятно.       Бес сел рядом, задевая ногу Чонгука. А тот, не переставая постукивать ногтем по экрану, положил ладонь ему на шею. Бес вздохнул и растянулся на диване.       — Ты меня любишь? — негромко пробормотал он, стесняясь.       Чонгук не услышал, только хмыкнул чему-то в своём телефоне.        🎵       — Я уже как-то прижился тут, — рассказывал Тэхён.       Хана внимательно слушала — не мешала, просто глядела в глаза мужчине. Он специально корчил для неё смешные рожицы, пока слушал ответ. Долго слушал, не прерывал — значит, это его мама звонит. Тэ очень культурный, не станет прерывать маму. Хана улыбалась гримасам, потом подошла ближе и прислонилась боком к нему. Так не видно глаз Тэ, но его рука сразу легла ей на спину. Какой он всё-таки невообразимый! Хана хотела бы всю жизнь вот так прожить: чтобы было лето, надоевшая песня, рядом Тэхён и его ласкающие руки. Хана поцеловала его в ладонь.       Они с Тэхёном переехали сюда весной — когда только-только пробивалась трава между плитами дорожки. Хане тут точно нравилось больше, чем в прошлой квартире: там была куча соседей, которые всё время шумели, ещё звякал лифт, стучали стыки рельсов. Нет, увольте от такого бедлама и гама. Здесь гораздо интереснее.       — Мам, ну мне хватает вполне! И что с того, что одна комната? Нам с Ханой больше и не надо. Всё есть! И пианино, кстати, не так уж и сильно расстроено. Куплю себе ключ и сам всё подтяну. Ну и что? Ты думаешь, настройщиков как-то специально учат? Они все просто люди с хорошим слухом. Да, да, не забываю. Конечно, вышел во двор — и уже гуляешь. Считай, я всё время на свежем воздухе, — улыбчивым голосом говорил он.                    Хана отошла от него — захотела пить. Даже вода тут вкуснее!       — А мы с ней поём почти каждый вечер. Мне кажется, это будет забавно, когда нас объявят. Смешно ведь: «Колыбельная Клары», исполняют Ким Тэхён и Ким Хана, — и сам засмеялся, откинувшись на спинку дивана.       Какой он красивый… И это — Ким Хана. Она не уставала смотреть на своего Тэ влюблёнными глазами, дышала им и не могла надышаться. Самый лучший! Как бог…       — Наверное, там никто не живёт. Дом-то двухэтажный, но узкий, как пенал! В одно окно. Я даже не знаю… Ну зачем мне это нужно? Я прекрасно могу пообщаться с тобой, поиграть с Ханой, побренчать в конце концов. Ну ладно-ладно… Хорошо, познакомлюсь. Я тебе обещаю! — он расширил глаза и надул щёки — опять смешил Хану. — Да, и я тебя люблю. Спасибо, спокойной!       Тэхён какое-то время стоял, опустив руку с телефоном, и о чём-то думал.       — А ты с соседями познакомилась уже? — спросил он.       — Ну как… — замялась она почему-то. Да понятно почему. Это же придётся рассказать, что она ночью ходила одна в чужой дом, оставила открытой дверь, а тут был только спящий Тэ. Так что она перевела тему.       — А давай-ка чаю выпьем! — предложил он, почему-то вздохнув.       Хана не любила чай, так что просто сидела на стуле напротив Тэ, положив голову на стол, и любовалась, как он рассасывал какие-то сладости, мягко выпячивая губы. Очень хотелось поцеловать его прямо в эту пухлую сладость.       — Ты чего? — заметил Тэхён. — Как-то странно смотришь.       Что ж странного.       🎵       Чонгук опять не пришёл ночью. Бес метался и старался ругаться не слишком громко. Но хотелось орать и раздирать стены!       Он зарылся в подушку Чона, надышался его запахом и постарался уснуть.       Проснулся засветло от того, что замёрз, и стал бегать вверх-вниз по узкой лестнице — грелся. Умаялся и опять лёг, укутавшись в найденную толстовку Чонгука.       Совсем светло было — наверное, ближе к полудню, — а Чонгук всё ещё не вернулся.       В какой-то момент Бес не заметил, как расплакался и завыл.       Поскорее вернул себе выдержку, но поздно — видимо, он был очень громким.       В дверь постучали.       Бес, беззвучно ступая, подошёл и замер за косяком.       — Я тебя слышу, — прошептала Хана, — открывай уже.       Он с облегчением выдохнул и впустил её.       — Что сегодня? Ты так шумел, что я думала, Тэхён пойдёт проверять! Чего дебоширишь? — без упрёка спрашивала она.       — Гук опять ушёл неизвестно куда и на сколько! Его уволили с работы, так он ещё хуже стал себя вести! Еды вообще нет!       — Да ты что? — ахнула Хана. — Идём к нам, я тебя хоть покормлю! Давай-давай, Тэ сейчас на работе. А даже если бы и дома был, то не стал бы ругаться. Я вас обязательно познакомлю, — засуетилась она.       — Хана, я тебя прошу — перестань вести себя как мамочка. Что за бред? Я ведь старше тебя, сам разберусь. Знаешь, когда я в приюте жил, то тоже не каждый день бывал сыт.       — В п-приюте? — обмерла Хана. — В приюте? — шёпотом повторила она, словно произнося это слово, сможет себя уверить, что вот он — настоящий живой Бес, который жил в приюте. — Оу, как мне жаль! Иди ко мне!       — Не пойду, перестань, — снова включил он независимость. — Это было уже давно. Очень давно, я почти ничего не помню.       — Расскажи, — испуганно попросила Хана. — Там очень страшно?       — Да не очень, — ковырнул он обои на стене. — Сидишь, как зверь в клетке. И очень плохо кормят. И все ругаются: тут не ходи, тут не сри, тут заткнись… Короче. Не хочу вспоминать.       Но расширившиеся от ужаса глаза девушки, которая смотрела на него, как на существо из другого мира, словно придавали ему важности, исключительности. Такой себе благородный бандит, повидавший на своём веку, и она — нежная, ухоженная, любимая…       — И что нам делать? — вздохнула она и уселась на диван.       — Не знаю, — сел и он рядом. — Я не смогу изменить Чонгука. Он такой стал, когда сильно поссорился со своим другом. Он не был таким… м-м-м… опасным. А сейчас ходит неизвестно где, занимается чем попало, живёт неизвестно на что, — сокрушённо покачал он головой.       — Слушай, а почему ты думаешь, что ничего не можешь поделать? Ты же говоришь, что он тебя любит, да?       — Ну да, — с некоторым сомнением сказал Бес.       — А если он испугается за тебя? Вот чтобы сильно-сильно, а? Я понимаю — манипуляция, некрасиво и всё такое. Но он ведь первый начал! Он себя некрасиво ведёт!       Бес, задумчиво наморщив лоб, смотрел на Хану. Что-то в её словах было. Ведь он при всей своей показной самодостаточности до паники боялся, что Чонгук в какой-то день вообще перестанет возвращаться в эту конуру, и Бесу придётся опять искать пристанище. Он не выживет на улице!              — Ну и из-за чего бы он мог испугаться? Может, он хочет меня бросить, — допустил идею Бес.       — Ты что-о-о! — убеждённо протянула Хана. — Ты такой красивый! Таких, как ты, не бросают!       — Да ладно тебе, — польщённо ответил он. Но слышать о своей красоте было очень приятно.       — У меня вот какая идея, — задумчиво прищурила она правый глаз.       И тут они услышали приближающийся звук мотоцикла.       — Ого, как громко! — удивилась Хана.       — Ну так, день светлый, сейчас можно шуметь, — объяснил Бес.       — О! Это шанс! — воскликнула Хана. — Побежали к нам, спрячемся! Вот и посмотришь, как твой Чонгук к тебе относится. Если не станет искать — ну и бес с ним! В смысле… Ну и пёс ним.       — Тоже двусмысленно, — хмыкнул Бес.       — Ну? Бежим? Он ведь уже близко? Я не разбираюсь в этом шуме.       — Да, очень близко, — Бес переступал с ноги на ногу и лихорадочно обдумывал. — А-а, гори оно всё… Бежим!       🎵       — Бесятина-а-а! — громко позвал Чонгук. — А я нашёл работу! Настоящую нормальную работу! — он пошёл в ванную и оттуда шумел: — Автомастерская, прикинь? Только начальник трезвенник. У него семья так  погибла  — пьяный водитель был за рулём, — фыркал, умываясь. — Это мне напарник рассказал, классный мужик. Так что ни капли спиртного на работе. Ты рад? Тебе ведь тоже не нравится, когда я под градусом.       Чонгук посмотрел на себя в зеркало: да, только умыванием дело не решалось. И залез в душ, как обычно мурлыкая под нос.       Он вышел, вытирая волосы, и протиснулся на кухню.       — Эй, брат! Ты где? — опять позвал он. — Бля-а-а… Я тебе еды не оставил. Прости! Сейчас.       Но и сейчас Бес не появился. Чонгук напрягся.       — Хэ-эй? Бес! Иди уже? Обиделся, что ли? Ну перестань…       🎵       Они вместе услышали этот вопль.       — Я пойду к нему! — тут же ринулся Бес.       — Стой! Это ещё мало! Стой, я тебе говорю, — всем весом навалилась она на дверь, чтобы не выпустить друга. — Пусть он как следует испугается! Ох, мужчины, не умеете вы додавить до конца. Отойди от двери! Иди музыку послушай!       — Что ты такое говоришь?! Какую музыку? — возмутился Бес.       — Обычную, колыбельную Клары, например, — тоже дёргалась Хана, слыша приглушённые крики Чонгука то изнутри дома, то из окна.       — Это невыносимо, — застонал Бес. — Он ведь плачет! Ты слышишь?       — Хана? — услышали они за спиной совсем другой голос: спокойный, ласковый. — Кто это с тобой? О-о-о, какой красивый! Кис-кис-кис!

🎵🎵