Звезда тёмного неба

850-тый год. Начало июня.

      Несмотря на то, что уже наступил июнь и на улице стояла прекрасная теплая погода, немного приболеть капитану все же удалось. Экспедиции при майских дождях не очень хорошо сказались на его здоровье. Да и стресс и изнурение сыграли злую шутку. Голос стал хриплым, горло болело, а кашель усиливался с каждым днем. Леви было совсем не до этого, поэтому, несмотря на своё состояние, он продолжал выполнять все приказы и делать всю работу. Пусть его и рубило в сон при бумажной работе, а температура поднималась почти до тридцати девяти, он продолжал упорно читать документы. Теперь даже бессонница не мешала ему быстро засыпать из-за состояния.       И вот, в один из вечеров к нему вновь пришла Эрсель. Выдалась пара свободных деньков, что позволяло им хоть чуточку больше быть вместе. Несмотря на небольшое стеснение после того, что она сделала по пьяни, она все равно продолжала ходить к Леви. Вспоминать о том поцелуе было неловко, а ещё больше смущало желание повторить это…       — Здравствуй, Леви. А я тут принесла поесть… Заметила, что тебя сегодня не было на ужине, и взяла остатки еды, которые были на кухне. Тут булочка с сахаром и яблоко. Помню, ты не любишь сладкое, но ничего другого не было, — зайдя, протянула еду она и присела на стул перед столом. Сначала он не поднял на неё и взгляда и молча продолжил читать документы, но поставив подпись в конце, откинулся на спинку стула.       — Вечера, ведьма. На ужин времени нет. Спасибо… — кашель одолевал, заставляя ругаться сквозь него. Услышав достаточно сухой кашель, Эрсель невольно нахмурилась. Его состояние уже демонстрировало какие-то звоночки. С серьезным лицом она поднялась, беспокоясь о нём, подошла и потянула ладони ко лбу, чтобы ощутить примерную температуру, но чувства брали свое. Наклонившись, она ласково коснулась его горячего лба своими губами. Прикосновение было трепетным и поначалу даже вызвало у капитана некий шок, но сопротивляться он не стал. Почти сразу она резко отстранилась, разволновавшись:       — Да у тебя температура! Ох, Леви… Показывай горло! — ругалась Эрсель и, сложив руки на груди, ожидала, когда тот выполнит её просьбу. Такой, скорее строгой, чем злой, Леви видел её впервые. На злость ее ещё не получалось выводить, да и не нужно было. Он тяжело вздохнул, но рот все же открыл, забавно высунув язык.       — Да у тебя же всё горло красное. Так, сейчас я пойду за лекарствами, а ты заканчивай с работой. Тебе нужен отдых, — ее тон был серьезен, она не дожидалась, когда он что-то ответит, а сразу ушла, чтобы забежать в лазарет за лекарствами. То, что Леви стал бы и дальше работать, совсем не вспоминая про свое здоровье, она знала, из-за чего так сильно и беспокоилась. О-о, он был упертый, точно бык. Поняла она это ещё давно. И каждую проблему со здоровьем, будь это даже обычная простуда, она считала важной.

***

      Капитан же в это время усердно продолжал работать, несмотря на её довольно строгую просьбу. Знал, что она будет ругаться, когда придет, но подводить Эрвина совсем не хотел. Если речь шла о друге, то какая-то гадкая простуда не стала бы препятствием, пусть даже кружилась голова от высокой температуры и всё тело потело, он всё равно хотел закончить с чертовыми отчетами.       Через время в кабинет вновь заявилась Эрсель, держа в руках чайник с кипячёной водой и небольшую кучку лекарств. Задумчиво произнесла, закрывая за собой дверь ногой:       — Так… Сейчас выпьешь горячий чай и будешь отдыхать. Потом лекарства. Живо в кровать, Леви! — в тандеме с её нежным высоким голосом, слова эти звучали забавно, что даже немного расслабило его.       — Надо доделать работу, сейчас совсем не до этого, — хмурый вид рыжей говорил об обратном.       — Я буду читать тебе текст, а ты подписывать. Договорились? — после этих слов он понял, что канючить и ворчать бесполезно. Лучше поддасться милой ведьме, раз она так просит. Только он поднялся из-за стола, а голова затрещала от боли, перед глазами всё поплыло и потемнело. Утруждать её, у которой и свои проблемы были тоже, не очень-то и хотелось. Да и он не любил, или просто не привык к такой заботе. Сморщившись от усталости, он ответил:       — Спасибо, Эрсель, — несмотря на охрипший голос, он говорил эти слова довольно нежно. Особенно медленно проговаривал её имя. Э-р-с-е-л-ь. Так приятно звучало из его губ, что она даже замерла на пару секунду, отходя от шока.       — Ты меня по имени назвал? Ого…       Капитан лишь отвел взгляд в пол и открыл дверь в спальню, а потом махнул туда рукой и зашел.       — Так-так… Сейчас выпей немного этого сиропа и переодевайся, а после ложись в кровать. Тебе необходим отдых и покой… Заварю тебе горячий чай, а следом и порошок от температуры. Ох, точно, её бы ещё померять… — слишком беспокоилась она, не зная, за что и схватится. Ее быстро двигающиеся руки он ловко перехватил и, заглянув в глубину карих глаз, произнёс:       — Не впервой же болеть. Все сделаю сам. — Когда она кивнула, Леви забрал сироп из ее ладоней и, быстро изучив состав на баночке, сделал пару глотков и сморщился от горького вкуса.       — Ну и мерзость… — скривив губы от ужасного вкуса, прошептал он. По просьбе, гостья покинула комнату на пару минут, капитан за это время переоделся и, как самый настоящий послушный мальчик, лег в кровать, накрывшись пледом. Все же… Всё происходящее было для него в новинку.       — Не холодно? — зайдя в комнату, спросила она и присела на краешек кровати.       — Наоборот.       — Сейчас немного отдохнëшь и я могу помочь тебе с работой. Но пока тебе лучше не станет, никуда не уйду! — уверяла Эрсель, протягивая ему кружку чая.       — Сама бы отдохнула, — заворчал капитан, делая глоток чая. Несколько минут они сидели молча. Девушка с интересом читала состав лекарств, которые принесла и скоро начала рассуждать о том, точно ли они хороши. К здоровью своих больных она относилась с трепетом и очень серьезно. Прервал её голос Леви:       — Тридцать восемь ровно. Держи, — он протянул ей градусник, говоря это. Эрсель же удивленно охнула и сама глянула на высокое число.       — Грейся. Надо будет растопить камин…       — Ну уж нет. У тебя и так своя работа, ещё и дрова колоть собираешься? Сам справлюсь. В конце концов, могу попросить кого-нибудь из солдат.       — Хех… Как скажешь, Леви. Только сам не утруждайся сильно, тебе нужен постельный режим.       — Я постараюсь. Но ничего обещать не могу. Не могла бы ты принести мне оставшиеся бумаги сюда? Я должен доделать их сегодня, — Эрсель положительно кивнула и ушла из комнаты. Через пару секунд явилась уже с небольшой стопкой бумаг, пером и чернилами.       — Тебе сейчас нельзя напрягаться, поэтому я буду читать, а ты потом писать всё, что нужно.       Капитан был немного огорчён тем, что пришлось с ней согласиться. Ему довольно непривычно делать свою работу так, но другого выхода не было.       — Постарайся читать помедленнее, — тихо ответил он и принял сидячее положение, облокотившись на мягкую подушку.

***

      Эрсель почти час провела за прочтением бумаг, хоть и казалось, что их совсем немного, но голова уже начинала болеть от такого потока информации. Тяжело вздыхая, она протянула капитану последнюю бумагу.       — Вот и всë… Может тебе еще что-нибудь принести? Хочешь есть?       — Спасибо за помощь. Еду и сам могу купить, на улице тепло, хуже не станет. И знаешь… У меня есть одна просьба, — было даже стыдно вновь просить её о чем-то. Он прекрасно видел, как сильно она вымотана, но знал, что она не отпустит. Рыжая подняла на него вопросительный взгляд полу сомкнутых глаз.       — Можешь отнести вот эти бумаги Ханджи, а эти — Эрвину?       — Мне не сложно. Тогда, скоро вернусь. — Леви после этих слов протянул ей бумаги, а она приняла их, вслух повторила, какие куда, после чего покинула его.

***

      — Леви, я со всем закончила! Как ты себя чувствуешь? Температура спала? — зайдя в комнату, спросила Эрсель. Но заметив спящее, но чем-то недовольное личико капитана, тихо хихикнула и как можно тише подошла к нему. Приложила ладонь ко лбу — тот был теплый, температура спала. Слабо улыбнулась, прикрыла пледом. Напоследок убрала темные пряди резко постриженной челки с его лица и, затушив свечи, напоследок прошептала:       — Спи спокойно, любимый капитан.       Пусть до этого в душé и было какое-то волнение по поводу состояния капитана, теперь, вспоминая его милое сонное личико, ей было поспокойнее, на душе появилось приятное чувство нежности и умеренности.

***

       Леви считал дни до грядущей экспедиции. Все вполне удачно совпало: в то время, пока он болел эти пару дней, Эрвин решал оставшиеся проблемы в столице касательно мертвого Димо Ривзе и том, как им уберечь Эрена и Хисторию, которые были в опасности. Капитан беспокоился за обоих ничуть не меньше Смита. Привык к ним, сблизился и не мог оступиться и потерять. Рассказ девчонки из рода Рейсс о детстве засел в его голове на пару-тройку дней. Он давал Ханджи советы по поводу расследования смерти Ривза, когда она, уставшая от работы и суматохи, всех переворотов, навещала его по вечерам. Они разделяли душевные разговоры, капитан ослаб и морально за дни болезни. Рыжая ведьма также не забывала навещать его, забегала в свободную минутку, приносила новые лекарства и прочее. От такой заботы Леви было не по себе. Кажется, в таких случаях люди делают что-то в ответ. А что делать-то? Он не знал. Зато за время болезни много думал о ней. Черт, как бы ему не хотелось отрицать, а она пробралась в душу, задевала ее тонкие струны. Леви проникался ей еще больше с каждым часом. За те пару дней разговоры по душам и о проблемах стали для них некой традицией.       — …И временами думаю о Райнере, Бертольде и Энни. Толком еще не могу понять их целей, да и есть некое сочувствие к ним в силу возраста. Но… Не понимаю, откуда столько жестокости. Ты рассказывал, что, по словам Эрена, они отрезали ему конечности, когда похитили. На нем все как на собаке, но ему ведь тоже больно… — волна грусти нахлынула тогда на нее. Леви глядел на расстроенное, но не менее приятное для него лицо в те моменты, когда они глядели на звезды из окна его комнаты.       — Жестокость в людях была всегда. Да и знаешь, проживя на войне столько лет, и не такое зверство вытворять будешь, — уткнулся лицом в сложенные перед собой руки Леви и кратко шмыгнул носом. Эрсель облокотилась на его плечо совсем неожиданно. Затронула такую неприятную тему разговора, да и с ее стороны это было слишком резко, но она начала играться с его волосами, перебирать прядки.       — Ага… Гляжу на вас, тех, что уже чуть ли не десяток лет отслужил, и то безжизненные все, то хмурые. Не хочется, чтобы ребята, как Эрен, становились такими же.       — Плохо становится таким, как я? — даже еле слышно усмехнулся Леви, открываясь ей все больше и больше. Он знал, что она имела ввиду, но не мог не подстебать.       — Ох, я неправильно выразилась, извини. Я о том, что не хочу, чтобы они теряли ту искру… Радости и жизни что-ли? Иногда смотрю на их ребячество и так хорошо становится, что даже спустя годы остались такими. И все же… Помню, когда они только пришли сюда, чем-то отличались.       — Уже повидали все, что могли. Неудачный им выпал срок службы, — Леви глянул на ярко мерцающие на небе звезды.       — Знаешь, когда на небо смотрю, появляется ощущение свободы. Может… Странно. Но подумала, что тебе можно это рассказать, — отведя тему, она слабо улыбнулась.       — Не странно. У меня также, — Леви вспомнил, как впервые увидел небо над головой, а не странный «потолок» трущоб, где прожил все юношество. Вспомнил легкий ветер, который подул ему в лицо почти сразу, обжигающие жаром лучи яркого солнца. Ночное небо… В нем он находил утешение с первого дня. Оно казалось ему чем-то волшебным, что завораживает. Все же в бессоннице он находил один плюс: он мог в раздумьях по ночам смотреть на темные бескрайние небеса и наслаждаться их видом.       — Когда все закончится, хочу забраться с тобой куда-нибудь повыше и всю ночь напролет разговаривать и наслаждаться этим видом…       — Если выживу, может, устроим, — он никогда не мог ей ничего обещать. Не был уверен, что не покинет этот мир на следующий же день, но ее желание захотелось исполнить. Да сам-то был не против. Спустя пару минут молчания, капитан выпалил:       — И спасибо за лечение, — буркнул он, а Эрсель тихонько хихикнула и чмокнула его в линию челюсти, сонно отвечая:       — Это моя работа. Для меня ты… Очень близкий человек, поэтому я так и заботилась о тебе. Я очень дорожу тобой. И знаешь… Я очень хотела бы увидеть твою улыбку.       — Когда-нибудь.

***

      Душевные разговоры продлились почти до утра, но, несмотря на сонное состояние, отменять поездку к родным Эрсель не стала. Спустя пару часов изнурительного пути под дождем, она все же прибыла в родной дом. В гостинной ее уже встречали брат с отцом.       — Уже успела соскучиться по вам. Сейчас на работе тяжеловато, да и другие дела есть, — обнимая обоих, объяснялась она. Отпускать родственников не хотелось.       — Есть возможность наверстать упущенное. Пока что положи вещи в комнате, заварю нам чай, — отозвался отец и потрепал дочь по макушке. Любил так своеобразно дразнить ее из-за большой разницы в росте. Он внимательно разглядывал ее, а после запустил пальцы в уже отросшие локоны волос, со словами: — Волосы уже отрасли. Пострижем тебя?       — Да, надо бы… Уж больно мешаются, а сама времени не нахожу, — Юджин кивнул ей в ответ и последовал на кухню. Дочь недолго глядела ему вслед, скука по близким давала о себе знать. Младший потянул на второй этаж, говоря:       — Пойдем скорее, покажу тебе новую книгу, мне папа недавно купил!       По приходу в комнату брат начал расспрашивать у нее о работе и о том, что нового произошло. Они всегда с детства были дружны. В какой-то степени Эрсель даже заменяла ему мать, ведь свою родную Франц толком не помнил, а старшая сестра всегда заботилась о нем и была рядом до своего уезда.

***

      Пока Эрсель проводила выходные в кругу семьи, попросив Викторию подменить ее на работе в лазарете, как и в целом, в Разведке творилось не ладное. На удивление, Вики спокойно согласилась на замену, кажется, входя в положение коллеги. Отец ее — мужчина серьезный и занятой, не всегда бывает дома. Очередная пьянка коллеги рыжей чуть затянулась, и времени, чтобы привести себя в порядок и отрезветь не оставалось. Из варианта опоздать или прийти на работу такой, она выбрала второй вариант. Вот только смена в тот день не удалась и только под закрытие лазарета она поняла, что переборщила с дозой лекарства одного из солдат. Результат долго ждать себя не заставил: у главврача уже вечером возникли вопросы по поводу происходящего, ведь бедный больной пострадал. Девушка шустро оправдалась тем, что сегодня у нее выходной и работала тогда Эрсель, а вот где она сейчас — черт ее знает.       Приезд в корпус из Орвуда для рыжей выдался не очень-то и удачным. Почти сразу по приходу главнокомандующий навестил ее, строго спрашивая:       — Эрсель, можем пройти сейчас в мой кабинет? Нужно обсудить кое-что важное, — в голове от этих слов началась паника. Где-то накосячила с работой? Узнали что-то лишнее? Ее теперь уволят? Было страшно и тревожно, но она прошла следом за Эрвином. По приходу, увидела в кабинете Викторию, а около одной из стен наблюдающего за всем Леви.       — Объясните мне, кто работал вчера, — вздохнул Смит, и девушки перекинулись взглядами.       — Я попросила Викторию подменить меня, нужно было уехать по важным делам к родным. Все эти дни меня не было в корпусе, — пусть о важности дел Эрсель и врала, но в остальном лгать Смиту не собиралась.       — Много кто из моих солдат видел Викторию в лазарете в эти дни, — добавил Леви, кивнув в сторону зеленоглазой девушки. Разговор быстро закончился, правда вскрылась, но кабинет покинули только двое. По выходу оттуда капитан сразу сурово спросил:       — И долго ещё будешь терпеть, что она тебе гадит?              — Не горю желанием с кем-то начинать конфликт, поэтому ничего, потерплю… — устало вздохнула Эрсель.       — Идем ко мне. Обсудим это поподробнее, — такому предложению она немного удивилась. Впервые капитан сам звал ее к себе. Зайдя в комнату, — села на край кровати пред камином. После такого стресса знобило.       — Чего терпишь, что к тебе относятся, как к скоту? Пора бы поставить кого-то на место, — суровый взор пробирал до глубины души, даже пугал.       — Ох, Леви… Честно говоря, я совсем не вижу в этом смысла. Что ей ни говори, она продолжит гадить мне. Она все пропускает мимо ушей, и ты сам это прекрасно знаешь. Может когда-нибудь она всё же поймет, что нехорошо поступает.       — Видимо, тебя не убедить. Дело твое, но я бы на твоём месте уже что-нибудь ей да сказал. Наверное, даже врезал бы хорошенько, — пусть он и пытался расслабиться, но за свою ведьму было чертовски обидно.       — И знаешь… Спасибо, что постарался заступиться за меня. Меня это очень обрадовало, — Эрсель с теплом, с какой-то юношеской влюблённостью в глазах глядела на него, и оттого взгляд Леви тоже стал более спокойным.       — Правду же сказал.       — А что будет с Викторией дальше? Её уволят?       — Не думаю, что Эрвин станет её увольнять. Максимум заберёт часть зарплаты, и то для лечения того бедолаги, — рассудил капитан, пристально рассматривая собеседницу. Она засмущалась, отвела взгляд в сторону, а он от этого многозначительно хмыкнул. Забавно.       — Знаешь… В целом, спасибо тебе большое за все. Столько раз спасал меня, помогал, столько хорошего делал. Я рада, что общаюсь с таким, как ты. С тобой как будто лучше. Да и ты лучший, ха-ха, — Эрсель потянула руку к нему, но за пару сантиметров остановилась, все же решив, что касания будут лишними. Леви так не думал. Взял ее ладонь в свою, провел большим пальцем по левой стороне. Со стороны это выглядело забавно, суровый капитан Разведки держался с ней за ручку, петляя взглядом по комнате.       — Мне, наверное, пора? Время позднее… Да и у тебя завтра тяжелый день, — уверенность покинула Эрсель быстро. Обычно, в делах любовных она давала волю эмоциям и прямо говорила обо всем, но рядом с ним растекалась как лужица. Да и казалось, что было слишком рано для проявления чувств.       — Наверняка, — не подумав, ответил Леви, впервые за долгое время одурманенный столь теплым чувством, что даже на пару секунд перестал следить за словами. Давно его не посещало так много чувств в один момент. Эрсель напоследок подсела поближе и, притянув его лицо, оставила краткий поцелуй на щеке. А он и не заметил, как она покинула комнату и вскоре настало молчание. Она целовала так, что даже от короткого чмока становилось чертовски жарко, и ему хотелось больше. Ощутить ее губы на своих, подарить всю ту нежность, которая все эти годы была спрятана глубоко в душе. А в голове одно:       «Вернись, чертова ведьма, вернись…»