Звезда тёмного неба

      За несколько дней тревога на душе стала для Эрсель привычным состоянием. Точно чуяла, что что-то случилось. Все здоровые солдаты и большая часть офицеров еще несколько дней назад покинули корпус. Еще большая паника началась и у всего человечества, узнав, что стена Роза тоже разгромлена титанами. Путаница никому не давала покоя, никто не знал, во что верить. Обходя стену Роза, разведчиками не было найдено ни одного повреждения стен, что спасали их от громадных тварей. В полупустом корпусе слухи разлетались быстро, как и по всем окрестностям города. Кухарки, прачки, больные солдаты и врачи обсуждали все новое, что выяснялось в процессе некого расследования. Пастор Ник молчал о секрете стен, вызывая у всех подозрения. Он только ненароком упомянул Кристу, от которой, как казалось, можно было узнать хоть какую-то информацию.       Обстановка накалялась с каждой минутой. Поздней ночью после осмотра стены Мария Разведчики решили, что будет быстрее переночевать в замке Утгард неподалеку, пусть тот и был заброшен, а с утра начать перепроверять стену. Может, под светом солнца, а не в кромешной тьме, нашли бы брешь, о которой говорили в посланию Доту Пиксису. Вот только ночь в старом замке не прошла спокойно. Незнакомый им вид, аномальные титаны, передвигающиеся в темноте пришли внезапно, подняв всех на уши. Страх одолевал солдат, но нужно было бороться. Нанаба и другие офицеры не смогли отбиться, пусть и старались, но погибли в пастях титанов, защищая других. А новобранцы видели все это. Пусть было и не в первой, но на душе становилось паршиво, а Имир, осознавая ужас всей ситуации, все же раскрыла свой секрет.

***

      — Дела идут паршиво, Эрвин, — констатировал факт Леви, когда с выжившими солдатами лишь на пару часов приехал в корпус. Новобранцы в особенности, да и остальные были истощены как физически, так и морально. Несколько дней почти без еды, целая ночь за сражениями с титанами… Явно не это должны были видеть пятнадцатилетние солдаты. Какая-то часть из них отправилась на стену, ожидая, когда Имир придет в себя. Остальные — на пару часов в корпус, чтобы сменить запасы лезвий, газа для УПМ и прочего.       — Знаю. Скоро мы поднимемся на стену к Ханджи и, может, она выведает что-то новое от Имир. — Эрвин точно смотрел в пустоту, думая о своем. Очередные солдаты, причем близкие ему офицеры, умерли совсем по случайности, так неожиданно и резко, что ему вновь было тяжело верить в это. Появление звероподобного титана беспокоило еще больше, вызывая тысячи вопросов. Кто он, что с ним делать…       — Имир из тех же, что и Энни. Звероподобный тоже наверняка разумный. Вот только, какая у них цель… — продолжал размышлять Смит, но друг отвлек его:       — Я заправлю твое УПМ. Перекуси, пока есть время, — Леви окинул его суровым взглядом, точно приказывая. Но в такой суматохе не было время нежностям и прочему. К слову о нежности, за все те запутанные дни он ни раз задумывался о рыжей ведьме и о том, как славно было бы вновь провести с ней вечер, отдохнуть. Средь всего этого дерьма она была чем-то умиротворяющим, точно яркие звезды на ночном тучном небе. Капитан ругал себя за эти мысли, за поганые сравнения и за то, что так ослаб. Еще месяц назад ему было хорошо проводить вечера в одиночестве, иногда навещая близких Ханджи и Эрвина. Леви вновь задумался об этом, вспомнил ее лицо, и к глотке подкатила тошнота. То ли это от того, что он ощущал себя слабым и мягкотелым от этих глупостей, то ли от тандема недосыпа и недоедания в последние дни. Он уже на автомате заправлял сначала свое УПМ, а потом и друга, не глядя на других. Потому что если бы взглянул, то сразу бы в голову полезли представления о том, что может случиться еще что-то ужасное и их голоса он тоже никогда не услышит.       Час пролетел незаметно, время близилось к обеду, и только некоторые солдаты успели хотя бы немного перекусить за это время. А кому-то и вовсе не хотелось от воспоминаний о недавних событиях. Они видели, как титаны раздирают их товарищей и офицеров на куски, как быстро съедают, а потом ищут новую жертву. Видели, как проливается кровь, и оттого хотелось исчезнуть. Вскоре, отправились к стене Роза. Была ужасная жара, а с каждым шагом некоторые еще больше ощущали, что эта экспедиция добром не кончится…

***

      В этот вечер Леви не навещал Эрвина в его кабинете, как делал всегда. Навестил его в лазарете. Смит редко попадал под огромные лапы титанов, госпожа удача часто была на его стороне или же многолетний опыт на вылазках сказывался так на нем. В этот раз ни то, ни другое не помогло ему. Превратившиеся в титанов Райнер и Бертольд до сих пор мерещелись ему перед глазами, даже когда он сидел в уютном кабинете лазарета.       — Он потерял много крови, — еле притащив раненного Эрвина на себе, со скорбью произнес Леви. Друг с болью постанывал от боли. Каким бы сильным и умным он ни был, а такое не выдержит никто. Из откусанной руки хлестала кровь, она была наспех обработана после боя, чтобы хоть как-то остановить кровотечение. Торчащая кость вызывала ужас, а из глаз командующего текли слезы. Было чертовски больно, как бы он ни пытался отвлечьгосебя. Он прекрасно понимал, что потерял много крови. Шанс смерти был огромный, это даже был бы более логичный исход. Он трясся, сидя на больничной койке, а Леви стоял рядом, подгоняя врача.        — Леви, сними с него грязные бинты и не ворчи, я все сделаю, — возмутилась дрожащим голосом Эрсель, которой точно также овладевала паника. Капитан звал бестолочью, подгонял и ругался, сам беспокоясь ничуть не меньше. А она бегала по кабинету как угорелая, ища нужные препараты. Давненько у них не было такого, она уже и позабыла, как выглядит ампутация, но стоило случайно повернуться и глянуть на изнуренного Смита, тут же по телу прошёлся смертельный холод. Было ужасно больно смотреть на глубокую рану, а уж тем более представлять, как ему было невыносимо тяжело по пути обратно. Леви ее послушался, снял бинты. Делал это аккуратно, не спеша, боясь сделать еще хуже. Сердце болело от мучительных стонов Эрвина, руки заметно тряслись. Он не мог потерять его, потерять еще одного близкого. Был готов сделать что угодно для его спасения.        — Думаешь, еще есть шанс на мое выживание? — прокряхтел раненный, прокашлявшись и глядя на оторванную руку.        — Если какая-то курица поторопится, то выживешь. Эй, ты же уже обрабатывала ампутации? — Леви обернулся на нее, говоря это сквозь зубы. Врачу стало не по себе. Она прекрасно понимала, как тяжело было обоим, но и оскорбления от капитана были ей не по душе. Она лишь тяжело вздохнула, не дав ответа на вопрос, и обратилась к Эрвину:        — Будет больно. Держите, — завидев в ее руках белую скрученную тряпку он понял, к чему дело, и свободной рукой запихнул ее в рот, морально готовился к тому, что сейчас будет еще хуже, чем было до.        — Он же выживет? — хмуро спросил Леви, а у самого глаза были стеклянные. Положил ладонь на плечо друга, одаривая сочувствующим взглядом. Опять его близкий страдает, и оттого он винил себя. А ведь мог спасти, помочь, пусть и сам бы попал под удар… Опять оплошался и теперь смотрел на то, как в откусанную руку входит медицинская игла, как туго стягивается кожа. Эрсель пыхтела, затягивая рану. Было тяжело, сил почти не хватало, а голова кружилась от происходящего кошмара. Она не могла уделить время своим эмоциям в тот момент, продолжала мыслить здраво, как бы тяжело это ни было. Пара минут мучений, стонов Смита от боли и ее стараний, и на оставшейся части руки уже были завязаны швы.       — Осталось обработать. Швы снимем, когда все заживёт. Эрвин… Вы в сознании? — встревоженно спросила она, выкидывая в мусорку использованную медицинскую иглу. Самый ужасный этап, который до сих пор пугал ее спустя полтора года работы теперь был пройден, но от этого не стало легче смотреть на Смита. Он тяжело дышал, грудная клетка поднималась от боли, которая на радость утихала, пусть и медленно.        — Да, — еле слышно произнес он, а все лицо залилось красной краской. Перчатки девушке были еще нужны, на снятие их не было времени, она подошла по ближе и дотронулась губами до его лба. Так всегда делали родители детям, но в больницах мерили температуру градусником. Вот только сейчас не было времени мерить ее. Только дотронувшись до горячего лба, она ощутила сильный жар. Ожидала чего-то меньшего. Леви наблюдал за всей картиной, похожей на какой-то ночной кошмар. Она ласково водила по затылку командующего, наспех поправила челку, чтобы та не мешала ему, параллельно наблюдала за раненной рукой. У капитана дрогнуло сердце. Странное чувство и ток разошлись по телу после того, как она дотронулась губами до его лба. Он понимал весь абсурд этой реакции. То ли он не хотел, чтобы кто-то делал лишние касания к больному другу, то ли это была неподходящая, глупая и точно детская ревность. Леви не знал, но после этого стало не по себе.        — Высокая, скорее всего… Из-за раны. Лихорадка. Надо сбивать. Леви, сможешь принести лед из подсобки? — Капитан среагировал почти сразу и, кратко кивнув, покинул кабинет. В лазарете уже было почти пусто, только другие врачи убирались в кабинетах, сопровождали больных в палаты и вымывали кровь со стен и пола. Все последствия прошедшего ада были не менее кошмарны. Давало покой только то, что другу легчало.       — От слов легче не станет, Эрвин. Но я вам обещаю, что вылечу вас. Потерпите еще немного, скоро станет легче. Все наладится… — последнюю фразу Эрсель сказала ему неуверенно, глядя на то, как ярко-голубые глаза закрываются наполовину от усталости.       — Спасибо. Я бы хотел дальше вступать в бои… Узнать, что в том подвале, — с трудом ответил он и прошипел, когда рука вновь заныла. Командующий уже весь облился потом от высокой температуры, а она аккуратно стаскивала с него одежду, с трудом укладывая уставшую громадину на койку.        — Боюсь, капитан Леви не оценит вашей затеи. Обработаю рану до конца, собьем температуру и будете отдыхать, — она взяла в руки бутыль со спиртом и начала обрабатывать только что зашитую ампутацию.

***

       Замученный Смит скоро отдыхал на втором этаже лазарета, температура неспеша сходила, и он без сил лежал. Спать не хотелось, вместо этого он переваривал все происходящее, уже думая о том, что ждет его дальше. Что им делать дальше. В ближайшие дни, как наказал рыжий врач, ему придется лежать в лазарете, соблюдая постельный режим, что огорчало, но всю тяжесть ситуации он прекрасно понимал. Разговоры в здании скоро стихли, и после долгого душевного разговора Леви покинул палату друга. Время было позднее, усталость давала о себе знать, и спустя столько дней, на удивление, клонило в сон. Спустившись по лестнице, он остановился около входа.        «Кажется, еще не ушла», — задумался капитан, завидев открытую дверь и льющийся оттуда свет. Все солдаты давно лежали в своих палатах, а здоровые покинули здание. Уставшие врачи тоже поспешили отдохнуть. А она не уходила. И все же, вспомнив об Эрсель, Леви начал вспоминать и то, как грубо подгонял ее. Друг был на грани жизни и смерти, эмоции впервые за долгое время взяли верх, да и все они нещадно устали. Но несмотря на все это, чувство вины начало закрадываться в его душу. Оскорблял, да так грубо, что даже мысленно обозвал себя идиотом за это. Она все же девушка. И немного не такая, как другие в Разведке. Они были сильные, храбрые, уже повидавшие жестокость этого мира и не шибко реагирующие на такие мелочи. Как минимум, закаленные оскорблениями Шадиса. Она тоже жизнь повидала, он это знал и чувствовал, но таковой после этого не стала. Тонкая душевная организация и излишняя эмпатичность давали о себе знать. Он не думал о том, что она чем-то лучше девушек Разведки или наоборот. Всегда с уважением относился к дамам, воспитан матерью был так. Вот только понимал, что слова те могли задеть.        — Чего не идёшь в казарму, ведьма? — стоя в дверном проëме кабинета, обратился он к девушке и оглядел ее с ног до головы. Она же сидела на больничной койке, поджав ноги к себе и тихо хныча. Эрсель подняла голову, не веря своим ушам, и устало ответила:        — Просто хотела побыть здесь одна. Вдоволь поплакать, успокоиться… Не хочется, чтобы девочки из казармы видели меня… Такой, — она наспех вытерла слезы, не желая казаться слабой. А тошнота в то время еще сильнее подкатывала к горлу. Стресс, недоедание, воспоминания о еще свежей ампутации вылились в истерику тем вечером. Леви отрицательно помотал головой и, цокнув, присел рядом с ней.        — А перед мной не боишься сидеть зареванная? — спросил он, обдумывая то, стоит ли проявлять тактильный контакт к ней.        — А перед тобой не страшно такой быть. От тебя осуждения не жду, на удивление, — уткнувшись носом в колени, честно созналась она. Нагружать капитана не хотелось, да и время было не то, чтобы говорить о чувствах и отношении к нему. Леви промолчал, но зато решился. Приобнял ее одной рукой за плечи, ласково проведя по ним в попытках успокоить, а она, не дожидаясь еще чего-то, повернулась и прижалась к его груди, крепко обнимая за талию. Подсела поближе, но от этого завывания не прекратились.        — Знаешь, я так устала… Уже невыносимо видеть то, как все они мучаются. Я могла бы помогать вам, тоже быть солдатом, а не как дура отсиживаться здесь и только раны штопать… — заикалась она, а от соленых слез окровавленная рубашка капитана намокала еще сильнее, но его беспокоило сейчас не это.               — Ведьма, а ну отставить слезы. Не неси глупостей. Если бы не ты, сомневаюсь, что Эрвину стало бы лучше. Смотри сюда, — пусть и резко, но аккуратно он поднял ее лицо за подбородок на себя. Самому уже хотелось плакать от скопившегося за последние месяцы, но он мужественно держался.       — От того, что тебя сожрет титан, человечеству легче не станет, и близким твоим уж тем более. Ты стараешься здесь, спасаешь нас. Так что не неси чушь, — капитан говорил четко, уверенно, глядя в зареванные глаза, на красные щеки и мокрое от слез лицо.        — Меня сейчас стошнит, — Эрсель хотела ответить по-нормальному на его поддержку, вот только ощущала подходящую к глотке рвоту, и от этого становилось только хуже.        — До сортира дотерпишь? — без волнения спросил Леви и на всякий случай убрал ее кучеряшки с лица на бок, что бы в случае чего они не запачкались. Не очень-то ему хотелось загрязнять такую красивую копну волос. Девушка кратко кивнула в ответ и, казалось, не спеша поплетется до туалета, но почти сразу подскочила, прикрывая рот рукой и ринулась к туалету.        — Правее, — уже через минуту Леви стоял над ней, пытаясь не вслушиваться в мерзкие звуки и придерживая яркие волосы, иногда слегка двигая поближе к унитазу. После, подождал, когда она умоется и придет в себя. Надеялся, что она не спросит, почему он не идет в свою комнату. Хотел убедиться, что с ней все хорошо, ждал, точно верный пес, когда она закончит с делами, и помогал отмыть остатки крови на мебели.       — Слушай, ведьма… — неожиданно начал разговор капитан, закончив с уборкой и вместе с подругой уже шагая к выходу из лазарета. Она же еле плелась за ним от усталости, но все же вопросительно хмыкнула в ответ.       — Сегодня я много дерьма наговорил тебе. Эрвин был при смерти и… — слова из губ выходили с трудом, ком в горле не позволял говорить уверенно и он не смог продолжить.       — Мы все устали, тобой наверняка просто овладели эмоции и стресс. Да и Эрвин… Он же твой близкий человек. Я понимаю. Но… Мне все равно было обидно. Я старалась как могла. Мне казалось, мы дружим, — она потупила взгляд в пол и, не глядя, вышла из лазарета. Запирала дверь, не оборачиваясь на него из чувства обиды.       — Прости. Это был перебор, — с трудом выпалил Леви, сжав руки в кулаки. В конце концов, сильнейший воин, а так заробел, когда нужно было извиниться перед дамой. За себя было стыдно. Называл ее бестолочью и курицей, повышал тон, хотя она сама нервничала не меньше.       — Давай мы обсудим это завтра? Эрвин сказал, что даст солдатам пару выходных и у нас еще будет время решить все проблемы. А пока… Сходи в столовую, поешь, выспись хорошенько, — Эрсель повернулась к нему, глядя все же с некой грустью и обидой. То ли еще дулась на него, то ли глаза такими казались из-за недавнего плача. Она взяла его ладонь в свою. Было и впрямь легче прийти в себя и собраться с мыслями, чем на дурную голову говорить обо всем этом.       — Ты тоже отдыхай, ведьма. — От ее касаний дрожь прошлась по телу и Леви даже удивился тому, что так ярко среагировал. Подсознательно он знал, что она что-то вызывает у него, как минимум видел в ней то, чего ему не хватало на протяжении всей жизни, но верить не хотел. Похлопал ее по плечу и шустро ушел с крыльца в сторону своей казармы. У девушки на душе от этого было неспокойно…

***

      Леви еще по возвращению в корпус знал, что его ждет вечером. Знал, что будет рыдать. Он никому не рассказывал, терпел несколько месяцев, скрывал всю свою боль и уже на днях чувствовал, что скоро настанет тот самый день. Когда случится переломный момент, когда он вновь не выдержит и заплачет, трясясь от душевных терзаний. Он не стал идти в столовую по совету своей ведьмы, аппетит пропал полностью. Придя в комнату, он улегся на кровать и начал думать. Вспоминать все жестокие и ранящие душу моменты в жизни, вспоминать маму, по которой все еще скучал и лицо которой начал потихоньку забывать. Вспоминал про то, как ужасны дела в Разведке, о мертвой Нанабе, своем отряде и прочих близких людях, что погибли в бою. Он бы спас. Будь он там, хотя бы попытался бы спасти их, но вновь был в другом месте в нужное время. Вспоминал об Эрвине, который изнурял и мучил себя своей же мечтой, ведя за собой и других и беря тяжелую ношу ответственности на свои широкие плечи. Думал и о близких.       — Это какое-то проклятие, — прошептал он, только представив то, что поголовно каждый его близкий человек может умереть. Ему вновь пришлось бы искать себе новых друзей, пришлось бы доверять кому-нибудь и вновь терять. А ему чертовски не хотелось. Он желал исчезновения титанов, спокойной жизни подальше от городской суеты и прекрасного житья своим друзьям. Капитан пытался прийти в себя, но ощущал, как слезы вот-вот польются из глаз, как вот-вот хлынет самое настоящее цунами, снося весь его образ «сильнейшего» к чертям. Поднялся, подошел к двери, но не смог открыть ее. Только потянулся к ручке, как эмоции взяли верх, и он спустился на пол, точно стек вниз. Впустил руки в волосы, убрал их с лица и был готов вырвать, слезы хлынули из глаз. Леви был для всех сильным и грубым капитаном, вот только регулярно, раз в несколько месяцев впадал в панику от терзаний. Он тихо скулил под дверью своей комнаты, ругался и шептал, упрекая и виня себя за то, что все так. Терпеть не мог себя за то, что делал неверные выборы, за то, что позволял близким умереть…       Из-за двери кабинета послышался глухой стук. Леви услышал его еще из своей комнаты и не намерен был даже отвечать, уж тем более выходить из комнаты. Рассчитывал на то, что этот кто-то скоро уйдет… Вот только вместо этого услышал чьи-то шаги и стук уже в дверь, около которой сидел.       — Проваливай, кто бы ни был, — громко отрезал он, не отходя от двери. Не мог показаться таким другим, не хотел, чтобы кто-то видел его слезы.       — Леви, это я. Принесла тебе немного еды и чай. У тебя заканчивался в нашу последнюю встречу, — на удивление, капитан услышал голос Эрсель. Нет, перед ней он точно не мог показаться таким, хоть желудок уже и урчал. А сегодня ведь в столовой давали картошку с куриными бедрышками, впервые за два месяца… Черт, а мяса было бы неплохо поесть. Да и после чая стало бы поспокойнее.       — Я могу зайти? — продолжила она и попыталась открыть дверь, но ей это не удалось. Ответа не услышала ни в первые пару секунд, ни через минуту.       — Тогда я оставлю еду на столе. Поешь, пожалуйста. И заходи, если будет нужно, — расстроенно сказала она, и через пару секунд Леви услышал, как она поставила посуду на стол, и все же из губ вышло уверенное:       — Не уходи, — попросил он, а голос предательски задрожал. Не хотел так раскрываться перед ней.       — Ты хотел что-то еще? — послышалось из-за двери, и Эрсель подошла поближе.       — Разговор. Просто разговор по душам, — строго заявил он, будто бы давая приказ или еще что-то в этом духе. Сам сморщился, говоря это с трудом. Услышал, как она уселась по другую сторону двери и, издав свое привычное «ох», спокойно ответила:       — Думаю, нам обоим это пойдет на пользу. Что ж… Что с твоим голосом? — пошла с козырей она, а Леви не хотел сознаваться.       — Сегодня в столовой давали картошку с куриными бедрами? — перевел тему он, на что девушка тихо хихикнула.       — Ага. Я поесть не успела, а так хотелось. Зато ты поешь. Хочешь, передам тебе тарелку, пока не остыло? — Леви кратко согласился на это и, только слегка открыв дверь, протянул руку. Его ладонь дрожала, что Эрсель заметила, протягивая тарелку и все же пытаясь заглянуть вовнутрь.       — У тебя дрожат руки. Ты плакал? — она все поняла. И от этого стало еще тяжелее. Леви чуть не подавился курицей, услышав это.       — Мой друг сегодня чуть не сдох, чего ты ожидала? — фыркнул он, уминая ужин. Святая Имир, как приятно было поесть, ощутить во рту горячую, вкусную еду… Кухарки сегодня определенно постарались.       — Нет-нет, я все понимаю. Я бы тоже плакала. Да наверное, каждый бы. Просто…       — Думала, такие как я не плачут? — перебил ее на полуслове Леви.       — Ха-ха, Леви. Все мы плачем. И ты в том числе, в чем я уверена и никогда бы не отрицала это. Как бы ни был закален солдат, а душу бесчувственной не сделает.       — И то верно, — кратко бросил он, а у самого на сердце как-то непривычно спокойно, то ли хорошо стало… Незнакомая ласка заселилась где-то в глубине души. И впрямь, душу не заставишь не чувствовать. Ее не обманешь. Он прокручивал в голове ее слова, пяля в стену.       — Солдаты и ты хорошо постарались. Спасли Эрена, столько всего сделали за эти дни… Иногда я удивляюсь тому, какие героические поступки вы можете совершать.       — Главное, что все было не зря. Наверное…       — Наверное? Если результат не виден сейчас, то точно будет заметен в будущем. Эрен ведь надежда человечества, и эту надежду вы уберегли.       Леви на это ничего не ответил. Продолжил уплетать еду, обдумывая все ранее сказанное ею и думая о ней. Много думал о ней, и от этого становилось спокойно, даже перенимал хоть малейший позитивный настрой от нее.       — А как вы с Эрвином познакомились? — неожиданно спросила Эрсель. Ему не нравилось рассказывать о своем прошлом, но отказывать ей не хотелось. Да и то, что так гложило, надо было бы рассказать.       — Про Подземный город слышала? — девушка за дверью кратко угукнула. — Жил там. В наши трущобы спустился какой-то толстосум, предлагая за убийство Эрвина неплохие деньги и пообещав вылечить одного парнишу. Мы согласились.       — А как вы с Эрвином познакомились? — неожиданно спросила Эрсель. Ему не нравилось рассказывать о своем прошлом, но отказывать ей не хотелось. Да и то, что так гложило, надо было бы рассказать.       — Про Подземный город слышала? — девушка за дверью кратко угукнула. — Жил там. В наши трущобы спустился какой-то толстосум, предлагая за убийство Эрвина неплохие деньги и пообещав вылечить одного парнишу. Мы согласились.       — Вы?       — Я, Фарлан и Изабель. Они были моими первыми друзьями. Через время… Эрвин с Разведкой поймали нас, вытащили на поверхность, зачислив в солдаты. Мы планировали убить его на первой вылазке, и дело с концом, вот только вместо этого по моей глупости погибли они. Сожрал титан, в клочья разорвал.       — Ты… Видел их трупы?       — Ага. Смита, как видишь, так и не убил. Он знал все с самого начала и простил, дал мне, ублюдку, второй шанс.       — Эй, Леви, не оскорбляй себя так. Уж не знаю подробностей всей ситуации, но уверена, у тебя были на то причины. А твои друзья… Ты в этом не виноват. По крайней мере, я так думаю. Если бы ты был рядом, уверена, спас бы их. По тебе видно, чт ради близких ты готов пожертвовать чем угодно, — и после этих слов сердце у него закололо, на секунду показалось, что оно разлетелось, подобно стеклу, на осколки и стало легче. Точно птицу выпустили в свободный полет из Подземного города.       — Спасибо, ведьма. За все спасибо, — сказал он, отставив уже пустую тарелку в сторону и поджав ноги к себе.       — Не за что. Мне ведь не сложно просто поддержать тебя. Каждый в этом нуждается. И даже ты, как бы ни пытался строить из себя сурового и недоступного.       — Ты еще злишься из-за сегодняшних оскорблений? — перевел тему он, ведь знал, что если это не сделает, то впустит ее и разноется в плечо, как малое дитё. Ответ не услышал спустя две минуты.       — Эй, ведьма, ты здесь?       — Мне не хотелось бы быть обузой для тебя. Такие глупые обидки… — тихо ответила она.       — Ничуть не глупые. Я бы на твоем месте уже набил себе морду, — успокаивал ее Леви, постукивая ногтями по полу.       — И потом пришлось бы лечить вас обоих. Хотя, я не смогла бы даже нормального синяка на тебе оставить.       — Викторию ты отмудохала неплохо, может и меня бы смогла.       — Очень в этом сомневаюсь. А вообще… Больше хотелось бы обнять тебя сейчас, Леви. Я скучала по тебе эти дни. Это странно, я знаю, но ты кажешься мне хорошим человеком… Мне с тобой хорошо, — шептала рыжая, пока лицо заливалось ярким румянцем. Задница уже неприятно болела от твердого пола.       — Курица, бестолочь, рукожопая и прочее явно было лишним, — вновь сознался Леви в надежде, что от этого ей станет хоть чуточку легче.       — Я рада, что ты извинился. Мило с твоей стороны… Что ж, может постараемся отвлечься? Поговорим о чем-нибудь более приятном?       — Валяй, ведьма. Опять устроишь мне допрос? — фыркнул Леви за дверью. Он глянул на себя в зеркало, стоящее на комоде. Следов от плача почти не осталось, только глаза еле заметно покраснели. И раз уж они закончили обсуждение всего тяжелого, подумал, что все же можно впустить ее. Поднялся, резко открыл дверь, а бедная гостья упала на пол. Дверь-то открывалась вовнутрь.       — Виноват, — сознался капитан. Он был излишне нежен к ней в тот вечер, но чувствовал, что рядом с ней можно и расслабиться, побыть собой хоть немного. Протянул ей руку, а она приняла помощь и поднялась, и тут же ринулась обнять его.       — Только не ворчи опять, капитан, — хихикнула она, прижавшись к нему поближе. Он же раздраженно цокнул, но слегка приобнял в ответ. Впервые подметил в ней одну мелочь: от нее приятно пахло персиками. Вдохнул этот аромат и запомнил его, а рыжая вскоре отстранилась и, завязав волосы в хвост, уселась на кровать.       «И с хвостом тоже…» — задумался Леви неожиданно для себя, но мысль не закончил. Сам понимал, что скорее всего имел ввиду что-то хорошее, и от этого становилось не по себе.       — И да, милый капитан, опять допрос, — хитро улыбнулась Эрсель и уселась к стенке, похлопав рядом. Леви присел неподалеку, ожидая вопросов. — Что насчет твоего типажа? Тебе вообще нравятся девушки?       — А я похож на гея? Черт, ведьма, к чему такие вопросы?       — Стало просто интересно, ха-ха. Так что… Тогда какие девушки тебе нравятся?       — Рассчитываешь на себя? — нахмурился он, чувствуя подвох.       — Ох… Все возможно. Раз из тебя так сложно вытащить ответ, начну я. Мне нравятся такие, с которыми можно чувствовать себя в безопасности, в верности которых можно быть уверенной. Чтобы в случае чего человек мог подставить свое плечо… А еще мужчины с суровым взглядом сражают меня на повал. К примеру, как у тебя, — Эрсель говорила честно, мельком думая, что капитан даже подходит под описание.       — Те, с кем можно было бы расслабиться и забыть о плохом. Такие, — сразу после ее фразы ответил Леви. О, как он не любил разговоры по душам, но по своей же воле мучил себя ими в тот момент.       — Какая прелесть. Мне кажется, ты из тех, кто выражал бы любовь поступками, — ласково рассудила она и наблюдала за тем, как капитан ворочался на кровати, не находя себе место. Хихикнула, пододвинулась к нему и положила голову на свое плечо. Оттуда он глядел на нее не менее угрожающе и сурово, чем обычно.       — Так удобнее?       — Ни одна живая душа не должна узнать об этом, ясно? Голову оторву, — фыркнул Леви, но голову не убрал. От нее веяло приятным теплом…       — Обещаю, что никому не расскажу.       — А ещё мне кажется, что ты из тех, кто любит всякие грязные, жесткие штучки в постели, — прошептала со смехом она, и через пару секунд в лицо прилетела подушка.       — Ага, к примеру, удушить подушкой, — проворчал Леви, на что гостья вновь просмеялась и положила подушку на свои колени. Успокоился — и то хорошо. Да и его привычный бубнеж вернулся.       — Следующий вопрос… В чем твой смысл жизни?       — Быть рядом с близкими, — ему ужасно тяжело давалось говорить об этом, но с каждым монологом он ощущал, как боль покидала его. — Что насчет тебя?       — В любви, наверное. Без любви будет ненависть, а это самое ужасное, — Эрсель склонила свою голову на его, а Леви был вовсе не против. Он глянул на нее, не мог поверить ушам. Как она могла быть такой в подобные времена, когда вокруг был сущий ад.       — Иногда поражаюсь, как можно быть такой… — вздохнул капитан.       — Какой? Это странно для тебя?       — Твой настрой явно в новинку. Помолчим немного, ведьма…