Божество из книжной лавки

Се Лянь просыпается полностью отдохнувшим и с удивлением припоминает, что видел во сне. Странность в том, что гораздо чаще ему снятся кошмары, а уж теперь, оживив Безликого в памяти, он даже не ждёт иного... Но видится ему не собственный плен, наполненный болью и ужасами, не смерть родителей и скитание по улицам, а лучшие годы в городе Сяньлэ. Тот день накрепко отпечатался в памяти своим невозможным контрастом: веселый, шумный праздник, и вдруг нелепая, отчаянная случайность, словно гром в ясном небе. Мальчик только чудом не успел наглотаться воды. Уже стоя рядом с ним на берегу и пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, Се Лянь получает возможность рассмотреть спасенного. Мальчишка такой тощий и оборванный, словно за ним отродясь никто не следил, правый глаз подбит и заплыл, а там, где виднеется оголенная кожа, немало синяков и ссадин разной степени свежести. Он выглядит лет на семь или восемь, хотя взгляд серьезен не по годам, ребенок не плачет и не выказывает страха, как можно было бы ожидать — напротив, он немного растерян и вроде бы смущен, но смотрит на своего спасителя очень прямо. Пока Се Лянь собирается с мыслями, через толпу к ним уже пробиваются Фэн Синь и Му Цин, ошарашенные и испуганные больше обоих участников происшествия. Следом слышится вой сирены, к площади подъезжает машина скорой и Се Ляня с мальчиком тащат к врачам. Суета захватывает, утягивает в свой водоворот с еще большей силой, чем течение реки. Лишь пройдя осмотр, получив шерстяной плед, чтобы согреться, и насилу убедив Фэн Синя не звонить отцу, Се Лянь, наконец, выныривает обратно на поверхность. Му Цин допрашивает мальчишку, собираясь вызвать его родителей, тот смотрит затравленным зверьком и словно готовится укусить — приходится приложить все свое красноречие, чтобы убедить друга немного сбавить пыл. Вместо сиюминутного допроса Се Лянь уводит мальчика прочь от шумной толпы и выбирает уютное кафе с видом на парк. Посетителей немало, но столик в самом углу зала выглядит достаточно уединенным, чтобы мальчишка расслабился, а когда приносят еду он и вовсе забывает обо всем, будто его не кормили по меньшей мере дня два... Спустя двенадцать лет воспоминания уже подернуты туманом, но Се Лянь еще хорошо помнит, как был тогда взволнован, как странно ощущал себя. Теперь он чувствует отголоски вины за то, что так и не узнал дальнейшую судьбу мальчика, не выяснил, как тот оказался в подобной ситуации. Тогда, будучи слишком юным и неопытным, он даже не предположил такого, но сейчас, взглянув на случившееся иными глазами, он понимает, что мальчик мог упасть с моста вовсе не случайно. Судя по тому, как он выглядел и какими глазами смотрел вокруг, наверняка его жизнь была нелегкой… Но мысль об этом приходит к Се Ляню когда уже слишком поздно пытаться что-то исправить. Ему остаётся только вспоминать и радоваться, что смог помочь хоть в малом. Он встаёт очень рано, даже до того, как будильник успевает зазвенеть. Добродушно смеётся, наблюдая, как Жое, всю ночь спавшая под боком, лениво потягивается на кровати. Пушистая красавица явно не прочь вздремнуть ещё немного, это видно по её сонной мордочке, но вот хозяину пора на работу — Се Лянь гладит её по мягкой шерстке и оставляет одеяло не заправленным, чтобы не тревожить кошку. Дни движутся своим чередом, будто поезда по расписанию. Едва рассветает, Се Лянь привычно отправляется подметать улицы, но не успевает даже отойти от крыльца. Огромная машина с тонированными стёклами въезжает во двор и плавно тормозит рядом. Се Лянь никогда не видел здесь таких, на фоне дешёвого дома она выделяется, как деталь от другого паззла, и по спине пробегает лёгкий морозец. Кого только принесло?.. Но стоит двери приоткрыться, как из машины выбирается Сань Лан, и волнение мгновенно стихает. — Гэгэ, я рад тебя видеть! Юноша, как обычно, одет в красное, на нем нет черных очков и левый глаз сияет искренней радостью. Следом за ним из салона выскакивает Эмин, сразу устремляется к Се Ляню и подставляет голову для приветственных поглаживаний. Отказать псу просто невозможно. — Давай позавтракаем вместе? Се Лянь, уже присевший на корточки перед доберманом, вскидывает голову. — Позавтракать? Но мне уже пора начинать работу. — он многозначительно показывает рукой на лежащую у ног метлу, однако Сань Лан совершенно не воспринимает это всерьез. — Можешь сегодня не ходить? — с невозмутимым видом предлагает юноша, и прежде, чем Се Лянь начинает объяснять, почему нет, уверенно добавляет: — Тебя никто не накажет, просто предоставь это мне. Сань Лан смотрит таким умоляющим взглядом, что у Се Ляня ёкает сердце. Он колеблется несколько минут, но все же сдается и кивает. Ночью прошёл дождь, и теперь в лужах играют солнечные зайчики, подсвечивая головокружительное отражение домов. Колеса автомобиля плавно шелестят по асфальту, пронося их мимо витрин и светофоров, пока они вновь не оказываются в центре города, прямо у дорогущего ресторана. На главном входе под светящейся вывеской виднеется табличка "закрыто", но они огибают здание и попадают внутрь через дверь для персонала. В просторном зале сейчас еще пусто, гулкая тишина эхом отражает шаги. Се Лянь идет следом за Сань Ланом, но ощущает себя совершенно неуместно — весь интерьер здесь прямо-таки кричит о том, насколько это место элитное, а он притащился сюда в своем рабочем комбинезоне, словно попрошайка. — Может быть, все-таки не стоило приезжать сюда? Что, скажет хозяин, если меня увидит? Сань Лан по-лисьему хитро улыбается. — Скажет, что хочет видеть тебя здесь как можно чаще. — Что? — Се Лянь сначала встречается с ним взглядом, потом неспеша оглядывается по сторонам. Красное дерево, картины в рамах, темно-бордовая обивка кресел и шторы… Очень похоже на то, что он уже недавно видел. — Сань Лан, это что, твой ресторан? — Гэгэ, не думай об этом, садись. Пока они выбирают столик, навстречу выходит невысокий, немного полноватый мужчина с аккуратной бородкой. Белый китель и поварской колпак не оставляют сомнений в том, кто он такой. Мужчина вежливо кланяется, не выказывая и тени удивления или недовольства. — Что приготовить на завтрак? Се Лянь, в прошлом привычный к посещению подобных заведений, неожиданно теряется от того, что все это сейчас — для него одного. Он не желает создавать трудности и поспешно заверяет, что ему будет достаточно только кофе, но Сань Лан, не слушая, уже командует сам, и повар уходит. Се Лянь смотрит с легким укором. — Неужели ты затеял все это просто так? Сань Лан сидит напротив, без стеснения разглядывая Се Ляня, и кажется очень довольным. От этого взгляда возникает ощущение, что юноша и впрямь хотел всего лишь увидеться, но он качает головой. — Гэгэ, разве я потревожил бы тебя без причины? У меня есть новости. — Он делает паузу, достойную драматичного сериала, устраивает подбородок на сложенных ладонях, и лишь затем выдаёт главное. — Я выяснил, кто оставлял тебе деньги. Его зовут Цюань Ичжэнь, недавно он унаследовал крупную компанию от своего отца. Ты знаешь его? Се Лянь припоминает это имя из разговора с Ши Цинсюанем, но не может понять, для чего парнишке делать такое — они сказали друг другу от силы пяток слов и порыв почти-незнакомца остается все так же непонятен. — Мы виделись всего один раз, друзьями нас не назовешь. Я даже не думал, что он меня запомнит. — Образ гэгэ такой впечатляющий, что его невозможно забыть! Се Лянь ощущает, как от этих слов у него начинают гореть уши. — Что ты такое имеешь ввиду, Сань Лан? У меня и Цюань Ичжэня точно не было повода впечатлять друг друга, мы лишь случайно пересеклись на днях! — Тогда хочешь, я устрою вам встречу и ты сам спросишь, в чем дело? Это звучит так просто, будто для Сань Лана действительно ничего не стоит. Возможно, так оно и есть — Се Лянь пристально смотрит на него, напоминая себе, что юноша, несмотря на возраст, имеет огромное влияние. Пока он обдумывает это и решает, стоит ли ему соглашаться, Сань Лан вдруг вынимает из кармана вибрирующий мобильник и хмурится. — Мне нужно ответить, прости, гэгэ. Это быстро. Он поднимается и быстрым шагом уходит, оставляя Се Ляня одного в пустом зале. Из-за дверей не доносится даже голос, и это заставляет невольно напрячься, глубоко в душе ворочается беспокойство о том, что даже у Сань Лана могут быть какие-то проблемы. Тот не признается, конечно, но Се Ляня тревожит то, как поспешно он ушёл… От размышлений его отвлекает человек в белом кителе. Повар лично приносит большой поднос, на котором теснятся тарелки с традиционными европейскими блюдами: мягкой овсянкой с горкой свежих ягод, поджаристыми круассанами и чашками ароматного кофе, с первых секунд распространившего свой бодрящий запах на весь зал. Все это к тому же красиво расставлено и дополнено маленькой композицией из живых цветов, словно для встречи почетного гостя. Се Лянь не знает, куда спрятать взгляд от неловкости, понимая, что этот гость — он сам. — Не стоило так стараться! — Молодой господин, этот ничтожный только рад потрудиться! — на широком лице повара светится добродушная улыбка. — Босс так редко приводит своих друзей, что это и впрямь событие... По правде, он еще ни разу не приводил кого-то просто так. “Неужели у Сань Лана нет друзей” — эта мысль проносится короткой белой вспышкой, и Се Лянь отметает ее, не веря. Возможно, людям из теневых кругов и в самом деле не просто обзаводиться крепкими связями, но ведь он видит, что Сань Лан совсем не похож на бесчестного и злого бандита, которого можно только ненавидеть. Или это лишь маска, которой Се Лянь обманывается по своей глупости?.. — Простите, я не знаю вашего имени. Но почему вы говорите, что босс никого не приглашал? Он настолько страшен? — Меня зовут Чжу Ван, молодой господин, я шеф-повар этого заведения. А что касается вашего вопроса… Этот бедный слуга не в праве обсуждать своего хозяина, но господин страшен только для врагов, поверьте. Сань Лан все еще не возвращается. Мельком глянув в окно, Се Лянь замечает его фигуру на крыльце: он все еще говорит по телефону, держа в свободной руке дымящую сигарету — прежде Се Лянь не видел, чтобы он курил, и это наводит на нехорошие предчувствия. Повар тем временем, тоже заметив силуэт в окне, доверительно понижает голос и делится: — На самом деле босс очень помог мне. Я двадцать лет проработал поваром в одном центральном ресторане. Открыть свое дело у меня не получилось, оно быстро прогорело, оставив только долги, но это было неважно, потому что готовка была всей моей жизнью — я обожал придумывать рецепты, пробовать новое и видеть счастливые лица гостей, когда они ели мою еду. Всё шло прекрасно, пока однажды я не узнал о болезни моей единственной дочери. На её лечение требовалась огромная сумма, да к тому же собрать её было необходимо в очень короткие сроки — наших накоплений не хватало даже натреть. Мы продали всё, что могли, заняли у родственников, но нам всё ещё не хватало довольно много. Я обратился к владельцу ресторана с просьбой дать мне взаймы, ведь мы работали вместе уже так долго, но он отказал... Что мне было делать? Моя дочь умирала. На круглом лице мастера Чжу при этих словах едва заметно проскальзывает мука, которая так и не сгладилась прошедшим временем. Он все еще слишком хорошо помнит свою беспомощность и все еще ощущает ее отголоски, словно это случилось вчера. — Я решился пойти на крайний шаг. Тайком забрал из ресторана выручку за целую неделю и заплатил этими деньгами в больнице. Конечно, о краже сразу же узнали, но лекарство для дочери уже было доставлено… Я думал, что моя карьера на этом закончится, а мне самому придется провести жизнь в тюрьме, но босс вытащил меня и даже дал новое место. Да, для этого он тоже нарушил закон, и не в первый раз, но разве стоит чего-то тот закон, который заставляет отца смотреть, как умирает его ребенок? Се Лянь качает головой. Ему нечего возразить на такое, он сам не уверен, как повёл бы себя в подобной ситуации. За время скитаний довелось пережить и голод, и унижение, и страх, но никогда ему не приходилось выбирать между совестью и жизнью близкого человека — этот выбор сделали за него. Мастер Чжу, кажется, не ждет ответа. Он кланяется и на прощание заверяет: — Босс хороший человек. Он не святая доброта, но у него есть понятия о справедливости и чести, а в наше время это дорогого стоит. Се Лянь не задерживает его, лишь вежливо благодарит — не только за еду, но в гораздо большей степени и за рассказ. Глубоко в душе словно приходит весна и расползается тепло от осознания, что он не ошибся в своём первом впечатлении о Сань Лане. Много лет ему сопутствовала неудача: куда бы он ни пошёл и что бы ни делал, всё оборачивалось очередным падением, каждый поворот становился новым испытанием. Невезение казалось таким сильным, что затмевало любое, даже самое светлое событие, но эта встреча как будто прервала череду бед и стала робким лучом надежды.