Божество из книжной лавки

— Поздравляю с победой! — Цинсюань подбегает к Се Ляню, едва игра заканчивается. На улыбчивом лице так и светится волнение, перемешанное с искренней радостью. — Признаться, я очень беспокоился за тебя. Наверняка здесь была какая-то ловушка! Он успевает схватить Се Ляня за руку, и пока девушка в форменном платье объявляет результаты, они быстро смешиваются с толпой. Вокруг слышатся удивлённые вздохи и перешептывания, и среди них достаточно громко “Он же выиграл, теперь вы должны отпустить меня!”. Тот самый молодой человек, ставший жертвой жестокой игры — услышав, Се Лянь мысленно укоряет себя, что едва не позабыл о нём. Стоящий рядом с пленником охранник вопросительно смотрит на Хуа Чэна, тот коротко кивает, и охранник вслух объявляет: — Вывести его! Дорогу! Толпа расступается, пока он вдвоём с коллегой провожают пленника к выходу. — Может быть, нам стоит пойти и расспросить его, что с ним случилось? — вслух предполагает Се Лянь, глядя на уходящих. — Вдруг ему нужна помощь. — Думаю, сегодня мы и так привлекли достаточно внимания. Подумать только, это был сам Хуа Чэн! — Цинсюань обмахивается ладонью, точно ему нестерпимо жарко, и тянет Се Ляня за рукав. — Заглянем в бар! Мне точно нужно что-нибудь выпить для успокоения. Следующие полчаса они проводят у стойки, где Цинсюань вновь расслабляется и выбирает какой-то сладкий коктейль. — Попробуй тоже, тебе понравится! — Нет-нет, я совсем не умею пить, а если выпью, то начинаю творить глупости! Лучше без этого. Се Лянь сжимает стакан с водой, решительно отказываясь от прочих предложений. Он чувствует, что глупостей на сегодня и так достаточно, поэтому старается стать как можно более незаметным, в идеале — так просто слиться со стулом на котором сидит. И стоит ему только поверить, что это почти удалось, как прямо у него над ухом раздается елейный голосок: — А не тот ли это юноша, что сегодня одержал громкую победу? Только посмотрите: не только удачлив, да еще и красавчик! Позволь мне сегодня развлечь тебя, пусть это будет поздравлением. Она усаживается на свободный стул и бесстыдно закидывает ногу на ногу так, что из разреза юбки показывается не только коленка, но и большая часть бедра. Это само по себе выглядит весьма откровенно, однако ее платье отличается еще и глубочайшим декольте, в котором виднеются очень внушительные формы. Наверняка девица выглядит привлекательно в глазах большинства гостей, но Се Лянь ощущает лишь неловкость и не может придумать подходящего ответа. — Ну так как? Или, может, сразу захочешь уединиться? Сделаю тебе хорошую скидку, — девица придвигается ближе, груди вальяжно покачиваются в декольте. Становится заметно, что плотный слой косметики на лице скрывает мелкие морщинки в уголках глаз, но пухлые алые губы умело отвлекают внимание. — Или даже вовсе пойдем бесплатно, ты мне понравился! Се Лянь ищет взглядом Цинсюаня, а тот как назло отвернулся к бармену и делает новый заказ, совсем не замечая происходящего. — Нет, простите, девушка… — Нет? Я тебе что, не нравлюсь?! Се Лянь, опешив, лихорадочно придумывает, как ее успокоить, но любопытные зрители сзади только подливают масла в огонь: — Да кому ты вообще понравишься? Старая и размалеванная, а еще характер стервозный! Девица возмущённо вскидывает голову, а Се Лянь ещё больше теряется, чувствуя назревающую ссору. Ему всегда неуютно оказываться в центре конфликта, даже в роли простого свидетеля, а уж быть причиной — и того больше. Он лихорадочно пытается придумать, как остудить спорщиков, и не находит ничего лучше, чем сказать: — Нет-нет, дело вовсе не в этом! Вы красивы, честное слово! Просто я… хм… страдаю бессилием. Девицасмотрмт на него с вытаращенными глазами, а затем быстрофыркает и уходит,покаСе Лянь пристыженно опускает голову, потому что новые смешки звучат уже в его адрес. — Зачем ты такое говоришь? — Ну, мне не привыкать, — на недоуменный взгляд Ши Цинсюаня Се Лянь только пожимает плечами. — А обзывать девушку как-то уж совсем не вежливо. Оставаться на месте после произошедшего почти-скандала было бы чересчур самонадеянно, и Се Лянь уже собирается встать, когда рядом с ним возникает ещё одна фигура. — Уважаемый гость, босс просит вас уделить ему немного времени. Се Лянь даже оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, к кому именно обращается человек в простой чёрной водолазке и чёрных же джинсах — незаметный на фоне выряженных посетителей, с таким же непримечательным лицом. Но рядом никого больше нет, давние острословы быстро отодвигаются назад. — Меня? — Да, именно так. Он уже давно ожидает вас. “Именно вас” и “ожидает” почему-то вызывают в душе приятное тепло, будто его только что похвалили. Се Лянь понятия не имеет, зачем его зовут, но точно знает, что опасаться нечего, поэтому на вновь встревоженное лицо товарища, как открытая книга, отражающее все эмоции, смотрит с улыбкой. — Всё в порядке, Цинсюань. Извини, но я на некоторое время тебя покину. И получает в ответ настороженный кивок. Человек с неприметным лицом провожает его вглубь здания, туда, где голоса и музыка сменяются прохладной тишиной. Они идут по узкому коридору, явно не предназначенному для большого потока посетителей, но все также отделанному деревянными панелями и ковровыми дорожками. Провожатый останавливается у первой же двери, отворяет после негромкого стука и замирает рядом, предоставляя гостю войти одному. — Спасибо, — Се Лянь чуть поворачивает к нему голову, чтобы поблагодарить, но тут же спотыкается о высокий порог и вместо того, чтобы войти, как нормальный человек, буквально вваливается в комнату, с трудом удерживаясь на ногах. И тут же чувствует, как щеки его начинают пылать, потому что Сань Лан все видит. — Гэгэ, я рад, что ты согласился прийти. Почему не проходишь? Ты ведь не думаешь обо мне плохо из-за того, что в прошлый раз я ушел, не попрощавшись? Он говорит словно бы шутя, но с очень серьезным лицом. Се Лянь склоняет голову на бок, пытаясь разгадать истинный мотив. Даже оглядывается по сторонам в поисках какой-нибудь подсказки, но эта комната больше похожа на переговорную или место, где vip-гости могут уединиться, чтобы сыграть — изысканная, даже роскошная, но вместе с тем безликая. Всё те же бордовые тона в сочетании с натуральным деревом, мягкие кожаные кресла вокруг просторного круглого стола, приглушенный свет ламп и картины в рамах — совсем ничего, что отличало бы её от предыдущих помещений заведения и хоть что-то говорило о хозяине. Остаётся только ждать, что он сам захочет рассказать, и Се Лянь смиряется с этим. Садится за стол напротив Хуа Чэна, чинно складывает руки на коленях и отвечает, не торопясь: — Ты вовсе не давал мне повода думать плохо… Зато о лидере Кровавого Дождя я слышал много предосудительного. Сань Лан не ведёт и бровью. Он, верно, из тех людей, кого тяжело вывести из себя, потому что поза остаётся по-прежнему расслабленной, а голос совершенно спокойным. — Именно об этом я и хотел поговорить, гэгэ. Что бы тебе ни рассказали, в тот вечер я пришёл без всяких дурных намерений. — Но какие-то намерения у тебя всё же были… Ты знал, что возле моего дома случится перестрелка? — Да. Се Лянь кивнул. Сказанное лишь подтверждало то, о чем он сразу подумал, едва увидев Сань Лана здесь, в казино. — Скажи, ты специально искал меня или просто решил поразвлечься и выбрал случайного прохожего? Думаю, все-таки первое, второе имеет мало смысла. — Гэгэ очень проницателен. — он складывает руки перед собой так, будто желает показать, что в них нет никакого оружия, а у него самого нет желания причинить вред. По крайней мере, Се Лянь расценивает жест именно так. — Я искал тебя, но сначала не доставало связей, поэтому поиски затянулись. Дело твоей семьи было громким, но слухи только искажали факты, а после все так быстро замяли, что не осталось никаких концов. Многие говорили, что ты тоже погиб, на одном из кладбищ даже есть твоя могила, но я знаю, что там лежит пустой гроб… Гэгэ, я не раскапывал ее, честно! Всего лишь приплатил сторожу и он рассказал все, как есть. Се Лянь слушает эту исповедь, произнесенную на одном дыхании, и у него возникают смутные сомнения, не связано ли это с его прошлым. Он никак не может вспомнить, чтобы встречал кого-то похожего — а столь яркого молодого человека забыть было бы непросто — и всё же набирается храбрости спросить. — Сань Лан, ты потратил столько сил. Зачем? У меня такое чувство, что мы с тобой знакомы, но я никак не могу вспомнить... — Мы не знакомы, но однажды встречались, и ты помог мне. Очень давно. Тогда я выглядел совсем по-другому, понятно, что ты не узнал меня, но я хочу вернуть долг. На до сих пор невозмутимом лице проскальзывает легкая усмешка, но почему-то возникает стойкое ощущение, что она скрывает под собой нечто совсем не веселое. Как будто Сань Лан даже рад, что его не могут вспомнить, как человек, стыдящийся своего прошлого… В это особенно сложно поверить сейчас, видя перед собой весьма успешного и влиятельного юношу, в руках которого настоящая власть. Вспоминая увиденное только что в зале — очень много власти. — Сань Лан, а что насчёт того паренька? Неужели вы и вправду собирались убить его? — Он из полиции, пришёл вынюхивать о наших делах. Само собой, стоило принять меры. Се Лянь медленно кивает. “Надеюсь, у тебя не будет проблем из-за того, что ты его отпустил” — проносится в голове. Он не слишком уверен, на чьей стороне должен быть в этом деле, всё же правосудие и порядок — как раз то, за что всегда ратовал его отец, и что обеспечивает людям безопасность… Но Сань Лан точно не так прост, Се Лянь не может считать его абсолютным злом только из-за чьих-то слов. И сквозь свои размышления слышит негромкое: — Гэгэ, если когда-нибудь попадешь в неприятности, просто позвони мне, вот. Сань Лан достает из кармана и протягивает Се Ляню визитку. На черной бархатистой бумаге вытеснены лишь несколько цифр, не сопровождаемые ни именем, ни какими-либо еще контактами. Только маленькая серебристая бабочка в самом углу карточки, хрупкая и одинокая, как замысловатая подпись… Се Лянь пробегает взглядом по номеру телефона, стараясь запомнить. Уже второй человек предлагает ему свою помощь просто так, и если в случае с Цзюнь У это можно объяснить чувством ответственности за того, чью жизнь спас, то здесь Се Лянь просто теряется в догадках. Пока он думает, вертя в руках чёрную карточку так и эдак, ногу вдруг задевает нечто постороннее. Се Лянь вздрагивает от неожиданности, дергается всем телом — даже по прошествии стольких лет внезапные прикосновения порой пробуждают в нем подсознательный страх. Затем смотрит вниз и видит высунувшуюся из-под стола собачью морду. — Эй, я же велел тебе сидеть на месте! Глупый пес. — Если до сих пор голос Сань Лана казался мягким и ласковым, то теперь он вмиг приобретает стальные ноты, как нельзя лучше подходящие криминальному авторитету. Наверняка именно таким голосом он отдает приказы, которых не смеют ослушаться, и пес пристыженно склоняет голову. — Гэгэ, прости. Видимо, он очень хочет с тобой познакомиться. “Он велел отрезать бедолаге уши и скормил своему псу” — проносятся в голове слова Цзюнь У. Пес — крупный мускулистый доберман, при взгляде на него легко поверить, что он не только сожрет уже отрезанные уши, но и сам отгрызет их вместе с головой. Вот только к Се Ляню обращается не оскаленная пасть, а любопытная морда со щенячьим восторгом во взгляде. Он послушно садится у ног хозяина, но так и ерзает на месте, пытаясь хоть кончиком носа дотянуться до интересного гостя. Се Лянь даже невольно умиляется. — Такой красивый. Как его зовут? — он протягивает ладонь, чтобы погладить, и пес радостно подставляет голову, разве что не мурчит. У него, как и у самого Сань Лана, отсутствует один глаз, делая их удивительно похожими. “Не только этим, — думает Се Лянь. — Ведь Сань Лан тоже так грозно выглядит с этой своей репутацией бандита, но сам как будто истосковался по ласке…” Его смущают собственные мысли, и он с преувеличенным усердием чешет шею донельзя счастливого пса, который вываливает язык и жмурится. — Эмин, — в тоне Сань Лана просачивается холод, словно ему не нравится видеть, как пес ластится к незнакомцу. Это можно понять, у Се Ляня тоже есть питомец, и он бы не хотел, чтобы Жое трогали чужие люди, поэтому сам убирает руку, напоследок назвав Эмина хорошим мальчиком. Теперь он почти уверен, что слухи о злодеяниях Хуа Чэна сильно преувеличены, и на душе становится спокойно и светло. — Спасибо, Сань Лан. Я очень ценю твое желание помочь, но сейчас мне ничего не нужно. Как бы то ни было, меня устраивает та жизнь, которая есть, она ничуть не хуже многих других… Тем более, что ты уже оставил мне это. — Он подцепляет пальцем висящую на шее цепочку и указывает на нее, но получает в ответ только небрежное "А, пустяки. Если понравилось, носи". Се Лянь собирается распрощаться и уйти. Пусть разговаривать с новым другом до странного приятно, но Ши Цинсюань наверняка все еще ждет где-то в зале и наверняка волнуется. С его губ почти срывается "Мне пора", но в самый последний момент вдруг посерьезневший голос произносит: — Гэгэ, как насчет желания, которое ты проиграл?