Божество из книжной лавки

Прошедший день выдался без преувеличения долгим и богатым на впечатления — точнее, на неожиданные встречи. Подметая начинающие облетать листья на улицах, Се Лянь использует этот момент как медитацию и потихоньку укладывает в голове и разговор со старыми друзьями, особенно тяжелый от того, что в прежние времена они были самыми близкими для него людьми, и беседу с Цзюнь У, который когда-то, после возвращения Се Ляня из больницы, вовсе вел себя как его покровитель, от чего теперь разговаривать с ним сделалось особенно неловко. Он успевает подумать даже о том, что кудрявый парень, ставший жертвой пахабного граффити, наверняка кто-то достаточно известный, раз картинки с его участием пользуются такой популярностью, но никак не может вспомнить похожего лица. К вечеру все его мысли, наконец, приходят в порядок, он возвращается домой уставшим, но в бодром настроении, кормит Жое, неизменно встречающую его прямо у дверей, и все же находит долгожданный момент чтобы взять в руки с таким трудом добытую книгу… Стук в дверь раздается так внезапно и настойчиво, что книга едва не выпадает из рук. Се Лянь вздыхает, мысленно поминая свое невезение, и вновь откладывает едва начатый роман. Стоит ему отворить дверь, теперь закрытую на отремонтированный запор, как в комнату тут же врывается бело-голубой вихрь, своим шумным щебетанием заполняя все пространство. — Дружище, как твои дела? Как хорошо, что я застал тебя дома, а то кажется, мы не виделись целую вечность! Ты ведь не занят? — Цинсюань? Какими судьбами? Словно оспаривая вечное невезение, нежданный гость оказывается вовсе не очередным сомнительным потрясением, а приятным знакомым. Войдя, он первым делом подхватывает на руки малышку Жое, целует ее в розовый нос и вслух восхищается, какая она красивая. Своенравная кошка удивительно благосклонно принимает столь фамильярное обращение, только выставляет лапку и упирается в грудь человеку, вызывая добродушный смех. — Она просто чудо! Се Лянь, ты просто обязан подарить мне котеночка, если она их когда-нибудь принесет! — Х-хаха, хорошо, — Се Лянь, вовсе не собиравшийся разводить котят, смущенно кивает. — Ты так и не сказал, что привело тебя в такой час. Ши Цинсюань, как всегда нарядный и улыбчивый, в новеньком белом плаще и с распущенными волосами, кажется счастливой картинкой. Это даже не совсем воображение — его фото действительно украшают вывески на дверях модных магазинов, и там он просто излучает безмятежное веселье. Сейчас же, несмотря на заученно-радушную улыбку, в ярких зеленых глазах отчетливо проскальзывает тоска. — Вчера мы повздорили с Мин-сюном, и я понял, что просто не вынесу еще одного вечера в одиночестве. Он садится на шаткий стул, настойчиво устраивает кошку на коленях и смотрит перед собой так потеряно, что Се Ляню приходится подавить желание обнять его, как опечаленного ребенка. Цинсюань так привык быть солнцем для окружающих, что сложно представить, как света может не хватать ему самому. Се Ляню очень нравится этот молодой человек — всю жизнь не знавший нужды, выросший как первосортный цветок в теплице, где выполняли все его желания и капризы, легко получавший всеобщую любовь и признание, он умудрился сохранить свое сердце открытым и добрым ко всем вокруг. Он никогда не делает различий между людьми по их финансам или положению в обществе — и даже настолько низко павшего человека, как Се Лянь, с кем даже мало кто здоровается, он без зазрения называет своим другом. От того особенно горько предполагать, что в момент грусти он не нашёл лучшего общества, чем их с Жое скромная компания... Однако Се Ляню и самому слишком хорошо знакома подобная ситуация. Он не противится тому, что Цинсюань прервал его отдых, даже не пеняет за неснятые ботинки — сразу принимается наливать чай и лишь осторожно спрашивает: — Насколько серьёзно вы поссорились? — Да ерунда, — Цинсюань машет рукой, за что всё же получает лёгкий укус от Жое, как предупреждение не делать резких движений. Впрочем, на кошечку он не обижается и даже не ссаживает с колен. — Он снова так погружён в работу, что совсем не уделяет мне времени. А я… просто устал. Цинсюань вздыхает и смотрит в поданную кружку, словно ища там какой-то ответ, но Се Лянь уже знает — ему надо просто выговориться. Он отходчивый и лёгкий человек, поэтому долго жаловаться не любит, быстро забывая дурное. — Знаю, Мин-сюн не из тех, кто умеет хорошо показывать свои чувства, но я люблю его. И он со мной не из-за денег брата или популярности, это точно… — Спустя несколько глотков чая, голос Цинсюаня становится твёрже и в нём появляются привычные уверенные нотки. Взгляд светлеет. — Слушай, Се Лянь, раз уж мы встретились, почему бы нам не сходить куда-нибудь? — Сходить? — Се Лянь смотрит за окно. Там уже светятся фонари, время приближается к девяти и даже немногие прохожие спешат попасть домой. — А не поздно ли? — Ну что ты, самое время! — Цинсюань, уже загоревшись идеей, отодвигает кружку. — Пойдём, у меня есть идея. Только оденься покрасивее, все-таки мы направляемся в приличное место. Се Ляню хочется возразить — он совсем не любит шумные вечеринки в клубах, которые друг и называет “приличными местами” чаще всего, просто не вписывается в них, но Цинсюаню действительно нужно развеяться, а спорить с ним — дурная затея. Следующие полчаса они вместе копаются в гардеробе Се Ляня, выбирая наряд получше. Цинсюань отбраковывает все, что видит, хмурится и уже порывается тащить Се Ляня к себе, чтобы поделиться одеждой, так что его насилу удаётся остановить. В конце концов они останавливаются на серых джинсах и неприметном бежевом свитере, которые хотя бы относительно новые. Се Лянь привычно заматывает шею шарфом, собирает волосы в пучок и дожидается снисходительного кивка от Цинсюаня — у того на лице написано, что он всё ещё не одобряет выбор Се Ляня, но признаёт, что из имеющегося в наличии ничего лучше нет. Их путь лежит в самый центр — чего, конечно, и следовало ожидать. Цинсюань вызывает такси, по дороге щебечет всякие новости из своего яркого мира, и в целом ведёт себя как обычно, только на одном углу вдруг замолкает. — О, это, ведь здесь сегодня нарисовали Цюань Ичжэня? Я видел фото в интернете, но похоже, рисунок уже замазан. — Так это был Цюань Ичжэнь? — Се Лянь повторяет имя, проверяя, не отзовётся ли оно как-нибудь в памяти, но такого не происходит. — А кто он такой? И что означал этот рисунок? — А ты не знаешь? Совсем что ли новости не читаешь? — Цинсюань строит шокированную рожицу, но вполне серьёзно продолжает. — Ичжэнь приёмный сын главы Инь, того, которого называют королём футбольных мячей, и других тоже — у него самая крупная фабрика по производству спортивных товаров. У него есть ещё и родной сын, Инь Юй. Говорят, сначала мальчики даже были друзьями, но пару лет назад случился крупный скандал: в сети появилась запись, где Цюань Ичжэнь вел себя совершенно неадекватно, словно был под кайфом, и это прямо накануне крупного мероприятия! Слышал, глава чуть не слёг с инфарктом. А потом выяснилось, что выложил это видео его старший сын, и вроде бы именно он подсунул Ичжэню наркотики, специально, чтобы опозорить его. Глава был так зол, что вычеркнул Инь Юя из завещания, и тот ушёл. Чем он теперь занимается никто не знает… “Так вот кем был тот второй человек на граффити. — подумал Се Лянь. — Теперь понятно, почему его изобразили таким карикатурным”. — И что, неужели за всё это время глава Инь не пытался найти сына? — Не знаю. Может быть и да, но во всяком случае он не преуспел в этом… — Цинсюань пожимает плечами. Похоже, ему, как и всем остальным, известно лишь то, что в свое время писали в новостных сводках. — О, смотри, мы почти приехали. Дядюшка, пожалуйста, остановите вон там! **** Они выходят из такси напротив клуба. Огни здания сияют так ярко, что освещают всю улицу, а народу здесь не меньше, чем днем. Поднимаясь на крыльцо, Се Лянь уже здесь ощущает на себе удивленные, местами даже насмешливые взгляды — в своих джинсах он и впрямь не вписывается в один ряд с посетителями модного заведения, будто забрел по ошибке. Охранники у дверей окатывают его холодным презрением и без сомнений собираются преградить путь, но Цинсюань ловко берет под руку и тащит вперед, улыбаясь своей самой приветливой улыбкой. Его то ли знают здесь, то ли узнают по рекламным снимкам, но пропускают без лишних вопросов, и через минуту Се Лянь удивленно понимает, что под ярким фасадом скрывается не просто ночной клуб, а казино. Интерьер, обставленный с необычайно тонким вкусом, поражает роскошью, будто является частью какого-то дворца, а не игорным домом. Стены отделаны красноватым деревом и покрыты искусной резьбой в лотосовых мотивах, мягкий ковер под ногами скрадывает шаги, а приглушенный свет создает почти интимную атмосферу, от чего даже говорить хочется шепотом. Легкая, ненавязчивая музыка льется откуда-то сверху, но будто бы со всех сторон сразу, и ее источника Се Лянь не может разглядеть при всем старании. Это место действительно запоминается, у него свой неповторимый характер. В отличии от принятого в обычных казино, даже сукно на столах здесь не зеленое, а глубокого цвета марсалы, столь схожего с общим интерьером. Они проходят в главный зал, уже полный гостей, хотя вечер, без сомнений, только начинается. Их тут же встречает улыбчивая девушка в строгом темно-красном платье, радостно приветствует: — Добро пожаловать, молодые господа! Сегодня вам невероятно повезло: наш хозяин лично посетил игру. Этот вечер будет особенным, вы точно не сможете его позабыть! Се Лянь почти не слушает. Он ощущает себя неуместным приложением к спутнику и даже немного завидует способности Цинсюаня везде заводить друзей — тот уже щебечет с девушкой, как с давней знакомой, а после благодарит с неподдельной теплотой. — Ты ведь бывал здесь раньше? — осторожно уточняет Се Лянь, когда они проходят чуть дальше. Цинсюань беззаботно кивает. — Заглядывал разок. Правда, тогда посетителей было поменьше, но все же место прелюбопытное, ведь так? — он быстро подмигивает, явно собираясь развлечься как следует. — Пойдем, сделаем пару ставок. Сегодня за мой счет! Се Лянь пытается возразить, что со своей тотальной невезучестью ему и близко к таким играм подходить нельзя, но делать это уже поздно, потому что Цинсюань тянет его в самую гущу толпы. Людей вокруг действительно много, они увлеченно следят за чем-то, происходящим впереди, и Се Лянь мельком думает, что вполне может просто посмотреть, когда, перекрывая другие голоса, до ушей доносится басовитое: — Так может, сыграем на его жизнь?