Божество из книжной лавки

Он просыпается за десять минут до будильника, но вторая половина кровати уже пуста. Жое сонно ворочается под боком, щурит один глаз и всем видом излучает желание еще поспать, но Се Лянь лишь на миг запускает пальцы в теплую шерсть и поднимается на ноги. Ему, в отличие от любимицы, разлеживаться некогда. Дверь оказывается прикрыта, а пиджак и ботинки позднего гостя бесследно исчезли — судя по всему, Сань Лан успел уйти, даже не попрощавшись. Се Лянь с сожалением вздыхает: этот молодой человек, хотя и немного странноватый, всё же показался ему очень милым. Что и говорить, он даже помог с дверью! Только склонившись над раковиной, чтобы умыться, Се Лянь замечает нечто необычное, чего раньше не было: у него на шее висит тонкая цепочка, на которой покачивается сверкающее кольцо. Он рассматривает находку, почти не дыша. Гладкий обруч из белого металла усеян маленькими прозрачными камешками, и почему-то не возникает сомнения, что это не стекляшки. Когда-то, в прошлой жизни, у Се Ляня бывали не менее дорогие вещи: его семья любила драгоценности и предметы искусства, а гостиная и обеденная комната в главном доме походили на залы музея, хранящего множество старинных картин и скульптур, — но даже искушенный взгляд отмечает, что кольцо очень изящно и выполнено с необычайным вкусом. Это так подходит Сань Лану… Ненадолго Се Лянь засматривается, но затем прячет кольцо под рубашку и продолжает утренние процедуры. В его нынешней жизни нет места драгоценностям, поэтому он решает, что будет надежнее держать подарок при себе, а когда Сань Лан снова придет, как и обещал, обязательно спросить про это. Они знакомы всего ничего или даже меньше, но Се Лянь точно знает, что тот сдержит слово — просто чувствует, хотя прежние друзья, возможно, посмеялись бы над его безнадежной верой в людей. Он выходит на работу в привычное время, оставив Жое доедать завтрак в одиночестве. На улице ясно и свежо: вчерашний дождь будто умыл город, — и теперь солнечные зайчики играют на поверхности лужиц. Привычно достает из подсобки метлу и мешок для мусора. Привычной дорогой направляется в парк, улыбаясь редким прохожим, которые попадаются навстречу… В обычную повседневную картину утра не вписывается лишь белая полицейская машина, которая преграждает дорогу между двумя дворами. — Придурок! Да ты так все следы затопчешь! — Что ты сказал? Не учи меня работать! — Что слышал! Не можешь делать нормально, иди полы мести! Голоса становятся все громче, спорщики ничуть не стесняются возможных свидетелей. Се Лянь подходит чуть ближе, замечая, что с другой стороны двора стоит еще одна машина, а прямо на асфальтовой дорожке лежит человек. Се Лянь не видит самого тела, оно уже накрыто черным брезентом, но из-под забравшегося угла торчит грязный ботинок, а вокруг еще на добрых десять шагов размазаны пятна крови. Се Лянь на пару мгновений замирает, точно в оцепенении. Это не первый раз, когда ему приходится видеть труп, и среди предыдущих были гораздо худшие — он терял близких, касался холодных тел в бессмысленной попытке разбудить, смотрел на вывернутые внутренности и обнаженные кости. Он едва не умер сам. Сейчас незнакомый мертвец уже не вызывает в нем суеверного ужаса или страха смерти, но вместо этого на миг погружает в бездну памяти. Се Ляню даже кажется, что он видит бледную окоченевшую руку с тонкими пальцами, на которых поблескивают золотые кольца… — Эй, ты! — Из воспоминаний вырывает окрик, и Се Лянь даже благодарен ему, несмотря на грубость. — Постой. Ты здесь живешь? Мы зададим тебе пару вопросов… Спорщики подходят, и Се Лянь наконец может их рассмотреть. Первым идет высокий и плечистый молодой человек с черными волосами. Следом, отставая всего на шаг, второй — русый. Они похожи, тем более, что носят одинаковую форму, но Се Лянь улавливает в их лицах нечто знакомое, присматривается… и узнает. — Му Цин! Фэн Синь! Вот это встреча. Они смотрят на него с неменьшим удивлением, словно видят перед собой ожившего призрака. Сейчас Се Лянь, одетый в светло-серый комбинезон для работы и потрепанную панаму от солнца, с метлой и граблями наперевес, наверняка мало похож на того юношу, кто был им знаком. Возможно, они уже не надеялись его увидеть — или надеялись не увидеть никогда — но теперь эта встреча произошла, и все трое стоят в растерянности, не находя слов. — Давно не виделись, — все же выдавливает из себя Фэн Синь, но сам же понимает, как глупо это звучит сейчас, и замолкает. Се Лянь все равно одаривает его благодарным взглядом за то, что все же прервал тягостное молчание. — Неожиданно, что вы теперь оба служите в полиции, но я рад за вас, друзья! — он сначала улыбается, а потом вдруг понимает, что сболтнул нечто лишнее. Разве можно их теперь считать друзьями, когда их пути разошлись в совершенно разные стороны и настолько давно? В глазах и голосах появился такой холод, что можно покрыться инеем, а в сердцах осталось множество недомолвок. — Мы тоже рады, что ты жив, — сухо отзывается Фэн Синь, не выказывая и тени радости на лице. Му Цин вовсе молчит, поджав губы. — В этом районе видели банду Кровавого Дождя. Опасное соседство. Уже второй раз Се Лянь слышит это имя — и если Сань Лан произносил его небрежно, будто и впрямь вспоминая о вчерашнем дожде, то Фэн Синь словно выплевывает — злобно и едва ли не со страхом. Се Лянь смотрит на него, на суетящихся вокруг тела людей в форме, мысленно убеждает себя, что это не его дело, но все же решается спросить: — Что же он натворил? Товарищи переглядываются между собой. — Ты совсем ничего не знаешь? — Нет. Слышал только имя, да что у него много людей. — Не удивительно, на твоем месте я бы тоже не интересовался такими вещами, — бросает Му Цин, и между ними повисает непроизнесенное “после того, что случилось с твоей семьей”. Продолжение знают все трое, оно не нуждается в озвучивании. — Много людей? — фыркает Фэн Синь, решая не тревожить прошлое. — Да это не просто банда, это скоро станет гребаным синдикатом! Он бросил вызов уже тридцати особо известным преступникам и всех отправил в грязь, а их людей либо угробил вслед за ними, либо подмял под себя. С этим нужно что-то делать, пока есть еще хоть шанс. Му Цин красноречиво сплевывает и отворачивается, бурча себе под нос: — Делать надо было лет пять назад. — Тридцать главарей? — даже не пытается скрыть удивление Се Лянь. Несмотря на свой мрачный опыт, он чувствует, как в глубине души начинает шевелиться любопытство, и вскользь брошенная фраза проходит мимо ушей. — Звучит впечатляюще! А вы знаете, как он выглядит? — Говорят, у него нет глаза и он всегда носит красное. Ты думаешь, что встречал его? Се Лянь задумчиво потирает точку между бровей. Мог ли он где-то встречаться с восходящей звездой преступного мира? Вопрос и в самом деле выглядит странно, даже нелепо, поэтому он с чистой совестью качает головой. Конечно, он припоминает яркий пиджак вчерашнего знакомца, и в мыслях у него проносится: “Ведь не может этот милый юноша состоять в банде! Он слишком добрый и воспитанный для такого!” Но вслух о Сань Лане он ничего не говорит. — Возможно, тебе стоит поговорить с нашим командиром. Он лично контролирует это дело, а ты… Ну, вдруг ты можешь заинтересовать Кровавого Дождя. Тогда ты будешь в опасности. — Я? Ох, да с чего бы мне интересовать его! — Се Лянь поднимает руки, будто защищаясь от несправедливых обвинений, но поскольку в одной из них всё ещё зажата метла, то выглядит скорее наоборот. — Я всего лишь тихо собираю мусор, никого не трогаю и даже ни с кем не знаюсь. Фэн Синь делает такое лицо, будто хочет отругать за беспечность. Это выражение слишком хорошо знакомо Се Ляню по их общему прошлому, когда жизнь еще казалась безоблачной: сам Се Лянь припеваючи жил в любящей семье главы города, а Фэн Синь всюду сопровождал его как личный телохранитель и настоящий друг. С таким же выражением он выслушивал “гениальные” идеи Се Ляня о том, как бы тайком улизнуть куда-нибудь на окраину и ввязаться в очередную сомнительную авантюру вроде велосипедных гонок по руинам заброшенного завода, но все равно неизменно соглашался. Сейчас он больше не называет Се Ляня полушутливо “наследным принцем”, а его суровость не смягчается от жалобного взгляда. — Такому человеку нет нужды искать повод, он просто получает кайф, когда мучает других. Совсем как… Се Лянь быстро кивает. Они все понимают, о ком идет речь, но в повторение событий с Сяньлэ не верится и не хочется верить. — Я правда ничего не знаю. Вчера вечером я только слышал выстрелы, но в темноте не разглядел лиц стрелявших. Так что даже если встречу — не смогу их узнать. — Других свидетелей у нас все равно нет, — пожимает плечами Му Цин. — Расскажи по дороге, что именно ты видел. Может, на что-то и сгодится.