angels are not about heaven

      И как только существа, напоминающие Бомгю внешне себе подобных, только имеющие ограниченный отрезок жизни и процесс старения, никак не скрытый для глаз окружающих, любят романтизировать свою жизнь.       И ведь проблема не в том, что их жизнь настолько коротка по сравнению с его, ангельской. Просто форма мышления их кардинально разнится. Разные миры дают о себе знать наглядно. — И кем же ты был до того, как заполучил эту жалкую человеческую форму? — вздергивает нос Бомгю, спрашивая парнишку, который на его нелестные слова не кривится, а наоборот, улыбку тянет шире, того гляди, рот порвет. — Ты, друг мой пернатый, не поверишь. — усмехается Кай, интригуя еще сильнее, — Возможно, по мне и не скажешь, ведь я вылитый ангел, в отличии от некоторых, кому эта роль выпала по ошибке, знаешь, характер многое решает. Но до того как я сбросил последние перья и начался временной отчет для моей теперь уже человеческой не вечной жизни, я жил под землей, подобно крысе, нося пакостное и неподходящее для меня звание демона.       Проходит всего несколько секунд, которые Бомгю тратит на обработку и принятие полученной информации из уст миловидного юноши, который как ни старается выглядеть добренько и мягко все равно носит в себе частичку коварного и дерзкого демонического образа как последствие преследующее его в новом обращение.       Настала очередь Бомгю сорваться на смех. — Кто бы говорил тут о том, что характер влияет на что-то, — не сдерживается он, похлопывая Кая по плечу. — Может с виду ты и кажешься душкой, но судя по твоим красноречивым словам — демона в тебя я разглядеть еще в силах, хотя сталкивался я с ними редко, да и похожими они на тебя не были.       Кай так и не шелохнулся, словно непробиваемая стена, которой слова Бомгю не сдались даром, он продолжает улыбаться, словно знает больше, и смотрит так по доброму, как на глупого ребенка недоразвитого. Ах, да, рай же — место под солнцем, вот и Бомгю ребенок солнечный, как остроумно. — От тебя другого не ожидал услышать. — выдыхает он, наконец сбрасывая с лица приторную улыбку до ушей, но в глазах по-прежнему искрится теплота чего-то доброго, внушая доверие. — Но знаешь, когда меня изгнали из Ада, я был такого же мнения, что и ты, хотя со стороны наши ситуации и кажутся разными. Но на деле, ты и сам понимаешь, что в заварушке мы одинаковой. — Нет, ты просто не справился со своими демоническими обязанностями и теперь романтизируешь человеческую жизнь, чтобы не так паршиво было от потери прошлой, хотя кто знает как в аду все устроено, может для тебя этот вариант действительно лучше. — отвечает Бомгю, продолжая давить на свое. — Я же здесь, потому что система дала сбой. Исправлю ситуацию — вернусь на небо и буду наблюдать за тем, как ты тут среди других букашек-людишек уживаешься и стареешь. — Какой целеустремленный. — фыркает Хюнин, не меняясь во взгляде.       Скоро именины пацана-семилетки должны закончиться, и Ёнджун вернется обратно в раздевалку, чтобы переодеться во что-то менее ущербное, чем тот костюм Спайдермена с распродажи. Кай посматривает на настенные часы, спешащие на пару минут, и начинает сам копаться с рюкзаке, который приволок с собой. — Мы, ангелы, в отличие от всякой падали работники отличные. — Чего же ты тогда, отличный работничек, сидишь тут со мной и учишь меня, человека, жизни? — усмехается, вешает рюкзак на крючок, а в правой руке держит ободок с прикрепленным на пружинку золотым нимбом. — Говорю же, что достался тяжелый человек, которому помочь невероятно тяжело. Я к нему и так, и так, а этому, видно, помощь вовсе и не нужна. — Ты смотришь в упор, но не видишь главного. — заключает Кай, нацепляя на свою кучерявую головушку ободок, подходя к зеркалу. — И что же я не замечаю, будь добр, просвети недалекого. — Не хочу сбивать тебя с цели, поэтому ищи ответ сам. — ловко съезжает с темы Хюнин, улыбаясь своему отражению. — Скажу тебе одно: быть человеком — не проклятие, как ты пытаешься доказать с пеной у рта, а самый настоящий дар. Ты — везунчик, раз заполучил такую возможность. Помяни мое слово. — произносит он, вновь оборачиваясь на ангела, на лице которого смешались уже все стадии недоумения, гнева и насмешки. — А то, что вы с Ёнджуном связаны отлично доказывает мою догадку. Все до одури очевидно, ты главное прочитай его правильно, а потом сам меня найдешь и разговор повторится, но уже с иными последствиями.       Бомгю поднимает руки.       Да с такими и спорить бесполезно, вот он даже на сторону Чхве встал.       Правильно говорили преподаватели — с демонами лучше не связываться.       Пусть Кай больше и не демон.       Но ведь ахинею несет же! — Мы больше не увидимся, это ты мое слово помяни. Вселенная ошиблась, ссылая меня сюда, посмотри еще, как ты запоешь.       Дверь со скрипом открывается, впуская в тесное помещение человека-паука, который нервно теребит замок на костюме, в попытках избавиться от душной маски.       А Ёнджун выглядит довольно горячо с взъерошенными волосами и стекающей капелькой пота со лба, его пухлые губы жадно оккупируют бутылку воды, а грудь тяжело и часто вздымается. — Хюнин-и, твой выход, там девочка мелкая ждет райскую сказку. — подмигивает он Каю, а дыхание сбивается, как у девочки-подростка, почему-то у Бомгю. — Уж я-то покажу, не сомневайся. — усмехается парень, вытаскивая крылья, куда меньше и тусклее, чем у Бомгю из железного шкафчика под номером тринадцать. — Бомгю-хён, а ты прислушайся к моим словам, не будь букой. Я же тебе, как прошедший все эти этапы человек говорю.       Вот именно, что       че-ло-век.

***

      Бомгю даже остыл слегка после пылкого утра и дневного обмена любезностями с бывшим демоном. Не ясно только, все из-за пасмурной погоды и легкого дождика, который они с Ёнджуном переждали в круглосуточном, где Чхве купил им по булочке с бобовой пастой, оказавшейся неплохой на вкус (что с этих разборчивых в еде ангелов взять), а может все из-за того разговора с Каем.       Умеют же люди вводить в заблуждение своими словами и поступками.       Ёнджун, например.       Вроде бы и проблем много, те окутывают его со всех сторон, что не знаешь с чего начать, а он от помощи отказывается. И ладно просить, нет, это совсем не обязательно. Он умудряется оттолкнуть даже Бомгю, своего ангела хранителя, у которого помощь безусловная, она совсем иной уровень имеет.       Стоит выбросить из головы все демонические бредни, пусть тот самый демон уже несколько лет как в отставке и теперь проживает лучшую, с его слов, жизнь в теле человека. Какой же абсурд. — Чхве Ёнджун, удивительный ты человек. — Бомгю перескакивает мелкие лужи, под пристальным взглядом парня, в чьих кроссовках он сейчас щеголяет по мокрому тротуару, стараясь не запачкать светлую обувь. — Разве? Как по мне, я самый неприметный и обычный. - задумчиво произносит Чхве, подхватывая ангела под руку, утягивая подальше от следов дождя на тротуарной плитке, обламывая тому все веселье. — Потом ноги мокрые будут, это тебе не резиновые сапоги, чтобы скакать, как свинка по лужам. — Сам ты свинья! — возмущается ангел, но быстро затихает, вспоминая, что в квартире у Ёнджуна холод собачий, поэтому теперь понимает почему тот ругается. Заботливый, зараза. — Необычный ты. Идешь под руку со своим ангелом хранителем и работаешь с демоном. Я бы это не назвал посредственным, знаешь. — Каким демоном? Хюнин больше тебя на ангела похож, не неси чепуху. — цыкает Ёнджун, перехватывая холодную ангельскую ладонь в свою, сплетая пальцы, и кладет этот ручной замок в карман своей куртки. — У тебя руки ледяные и ногти синеют уже, как ты собираешься меня оберегать, когда сам в заботе нуждаешься? Твои родители небось намучились с тобой.       Бомгю оторопел. Забота — это что-то новое. Такое, о чем в книжках в библиотеке не пишут ни на одной странице, даже самой невзрачной где-то в середине талмуда. — Нет у ангелов родителей. — говорит он, с растерянностью смотря на такого же недоуменного человека. — Как это нет? А как вы тогда без семьи там живете? — чуть тише спрашивает Ёнджун, явно обеспокоенный такой нелепой темой.       Как он вообще пришел к тому, что у ангелов должна быть семья? Бомгю же не человек какой-то, чтобы его такие тонкости волновали и отвлекали от первостепенной задачи, к которой их готовят в академии десяток лет, выращивая из мелкокрылых ангелов настоящих хранителей. — У нас есть куратор в общежитии, он проверяет наши отчеты по успеваемости и раздает недельные задачи. — бубнит ангел, вспоминая свою суетливую жизнь в Раю. — А друзья-то хоть у тебя есть? — осторожно интересуется парень, который уж совсем потух, хотя вроде ничего экстренного Бомгю не поведал.       На этот вопрос он чуть улыбается и гордо вскидывает голову. Есть чем похвастаться. — У меня есть лучший друг. Тэхёном звать. — вспоминая о друге, улыбка непроизвольно сама просится наружу, расцветая нежными бутонами на его нежных губах. — Мы с ним на одном этаже живем с самого поступления в академию, там и познакомились. Он сейчас наверняка ждет меня там. Хотя, этот несчастный был на твоей стороне, когда я жаловался ему на тебя. — Рад, что на небесах остались светлые умы, потому что единственный ангел, которого мне довелось встретить, сообразительностью не отличается. — смотря на оживившегося Бомгю, Чхве решает не отставать, надо же связь их ментальную поддерживать. — Давай ускоримся, чувствую, что скоро та серая туча, — тычет он пальцем в небо, где ветер уже подгоняет темную клубящуюся тучу, норовившую вот-вот обрушить весь свой сконцентрированный гнев на них. — Снова окатит нас дождем. Я хочу принять душ после работы, но не такой.       Бомгю согласно мычит. Мочить крылья страсть как не хочется, а прибавляя ко всему холодный ветер, так вообще остается лишь желание поскорее добежать до маленькой квартирке Ёнджуна на крыше, лечь на его жесткую кровать и завернуться в несколько одеял. Желательно не расцеплять при этом руки, которые покоятся в теплом кармане, ведь так куда теплее, а ангел к холоду не привык. да, именно поэтому.       А вот помыться хотелось наверное еще сильнее, чем залечь под ворохом одеял. Все-таки выхлопной воздух, несколько дней без привычных райских водопадов, дает о себе знать.       Жуть, как хочется смыть с себя события этих сумбурных и насыщенных дней. — И я бы от душа не отказался. — мямлит Бомгю. — Можешь сходить первым, я тогда займусь ужином. — согласно мычит Ёнджун, демонстративно шелестя пакетом с продуктами, купленными в том же магазине, что и съеденные ранее булочки. — Вот это сервис. — Все для дорогого гостя.

***

      Ёнджун держит слово и по приходе домой принимается сначала за мытье посуды, оставленной в раковине с завтрака, а потом подготавливает все необходимое для их скромного ужина. Рис с сосисками тоже еда, так что ангел, застрявший в душе потерпит.       А Бомгю в ванной комнате притих, так и не включив воду. Собственное тело ощущалось таким грязным, хоть он и не мылся всего несколько дней. Это все из-за слишком уж насыщенных дней.       Нужно смыть с себя всю навалившуюся на него усталость и груз. Но что делать с крыльями? В раю он купался в водопадах, да и тепло там было, поэтому случайно намокшие белые перья высыхали быстро. Но в холодной квартирке у Ёнджуна-человека он замерзнет, если не уже.       Ёнджун, закончив с посудой, взглянул на часы. Время, кажется, летело слишком быстро. Сейчас, ощущая пустоту в доме, он надеялся, что ангел не задержится в ванной слишком долго. Приготовление ужина придавало уют, но в сердце Ёнджуна не покидало беспокойство.       Бомгю, замерев перед зеркалом, внимательно разглядывал своё отражение. Вода в ванной не представляла для него столь же искушающего чувства, как прежде.       Он чувствовал, как крылья, прижатые к спине, будто бы тянули его назад в небеса. Каждый штрих перьев напоминал о потере свободы и лёгкости, которые он когда-то имел. На данный момент они были лишь мукой.       Не прошло и недели, а он лишился нимба, крылья начали заметно тускнеть и осыпаться по квартире, словно он линял. В зеркале стоял парень с уставшим лицом и появившейся непонятно когда темной прядкой на светлых волосах.       Процесс запущен.       Не хватало еще расплакаться для полноты картины. Благо, он на такое не способен. Некогда было учиться бесполезному навыку пролития соленых потоков из глаз.       По ту сторону двери раздаётся легкий стук, наверное, Ёнджуну тоже не терпится смыть с себя тяжелый день, он же город спасал в красно-синем костюме. Бомгю нервно сглатывает скопившуюся от нервов слюну, не сводя взгляда с разбитого ангельского силуэта в зеркальной глади. — Извини, я не подумал о том, как ты будешь в этой крошечной ванной управляться со своими крыльями. — с досадой произносит вошедший все-таки Ёнджун, держащий в руках сложенную чистую одежду. — Твоя рубашка и штаны высохли, я постирал вчера ещё, так что можешь потом их и надеть. А еще я нашел новую пару шерстяных носков, слишком уж ты мерзнешь. — Я не жалкий. — откликается Бомгю.       Что-то скрипит на фоне, а может это и в голове, кто его знает. — Ты не жалкий. — скомканно отвечает ему Ёнджун, не совсем понимая, как ангел вообще скачет так из крайности в крайность. — Но ведь перья мочить тоже не вариант, у меня фен слабый, сушить тебя еще сто лет. Обойдусь без таких забот.       В крохотной ванной с потертыми бортиками сидит обнаженный ангел, обхвативший своими тонкими руками свои острые, покрасневшие от стыда колени.       Ёнджун, словно садовник, нежно придерживает одной рукой расслабленные крылья своего личного ангела, а в другой руке держит шланг, смывая остатки пены с белоснежной кожи. — Мы оба хороши, знаешь. — начинает Ёнджун, выключая воду. — Я доставил тебе немало хлопот. — Я обязательно тебе помогу. — решительно выдает ангел, поднимаясь на ноги, пока вода стекала по его оголенному хрупкому телу. Он кажется таким прозрачным, что Ёнджун пропускает бредовую мысль протянуть руку и проверить, не пройдёт ли та насквозь. — Спасибо, что приютил. — Куда бы я делся. — хмыкает Чхве, протягивая невозмутимому обнаженному полотенце. — Одевайся и иди есть, рис уже сварился.       В груди вновь разрастается с большей интенсивностью то неизвестное чувство, преследовавшее Бомгю уже несколько дней. Кажись Кай был прав, говоря о том, что процесс обращения необратим, если вовремя не предпринять меры.       Может от него таким образом решили избавиться конкуренты с курса? Кто этих ангелов знает. Бомгю не то что с людскими заморочками не справляется, он-то и со своими сородичами ладил натянуто. Так, чисто для галочки. Вот вам и вся мораль.       Нужно, прежде всего, разобраться в себе, а потом уже лезть в дебри под именем Чхве Ёнджун.       Любимая рубашка приятно прилегает к чистому и прогретому под теплой водой телу, а запах стирального порошка чем-то напоминает аромат цветов с его любимой поляны в раю.       Вскоре из ванной донесся звук копошения засобиравшегося Бомгю, и Ёнджун, услышав его, почувствовал легкое облегчение. Параллельно с этим, аппетитный аромат риса с сосисками начал заполнять пространство, создавая атмосферу тепла и близости, в надежде, что вскоре они снова станут теми, кто мечтал и любил. — А тебе идёт эта темная прядка. — Мне сейчас только утешений твоих не хватало. — фырчит Бомгю с набитым ртом. — Нужно уметь принимать поддержку, думаю, что в вашей хвалёный академии святой такому не обучили. А очень зря. — Сам-то не далеко ушел. — А меня, знаешь ли, никто и не поддерживал. А теперь объявился один с такой же проблемой. — добро улыбается тот, подвигая поближе к ангелу тарелочку с кимчи. — Мы вполне можем учиться друг у друга. — Ой, прекращай философствовать, я сегодня слишком много думаю. Давай после еды ты мне расскажешь о том, как докатился до жизни такой. — Замётано.