На закате дня

      Анафема сидела за кассой и пересчитывала дневную выручку. Время неумолимо приближалось к закрытию, а Азирафель до сих пор не вернулся. После звонка Хастура девушка переживала за владельца книжного, потому что, судя по голосу детектива, назревало что-то серьезное.       Вообще, связь с детективами никогда не была безопасной. Они постоянно, по рассказам Ньютона, попадали в какие-то передряги, и, как полагала Анафема — Азирафель ввязался во что-то вместе с ними.       Для собственного спокойствия девушка решила дождаться своего работодателя, когда бы он ни пришел… Ей было нужно убедиться в его целости и сохранности, несмотря на то, что дома её ждало доставленное еще утром из ателье свадебное платье, о котором она грезила последние месяцы.       В вечернее время обычно было мало посетителей, поэтому Анафема решила заняться уборкой. Когда полки были избавлены от пыли, над дверью звякнул колокольчик.       — Азирафель! Ну наконец-то… — Девушка выглянула из-за стеллажа и осеклась, потому что в помещение вошли двое мужчин, на вид которым было слегка за пятьдесят. — Ох… Добрый вечер!       — Добрый вечер! — Проговорил тот, который вошел последним. Он с интересом осмотрелся вокруг и остановил свой взгляд на Анафеме.       — Вы что-то хотели? Буду рада помочь вам выбрать книгу.       — А мы будем рады узнать, где Азирафель Фелл. — Другой мужчина тоже осмотрелся, вероятно ожидая, что владелец магазина вот-вот появится перед ними.       Анафема сопоставила вместе звонок от Хастура и появление этих двоих, и похолодела. Что-то действительно происходило…       — Азирафель уехал в… кажется, сегодня он в поместье у Клиффов. На консультации. — Сказала девушка первое, что пришло ей в голову и что, по её мнению, звучало правдоподобно.       — Правда? Тогда мы подождем его здесь.       С дерзкими ухмылками мужчины наконец отступили от двери и разбрелись по книжному. Анафема присела за конторку, неотрывно следя за каждым из них. Она немного нервничала, потому что не понимала, что им нужно от Азирафеля. А ещё её неприятно волновали взгляды, обращенные к ней. По истечении тридцати минут девушка встала из-за конторки и приблизилась к стеллажу, где стоял один из мужчин.       — Я только что вспомнила… мистер Фелл уехал в поместье на три дня! Вы зря тратите время, ожидая его здесь! — Сказала девушка и подметила, как неестественно звучит её голос.       — Вот как? А мне так не кажется. — Проговорил он. — Чего же ты разнервничалась, красавица?       Незванный гость медленно сокращал между ними расстояние. На нём был темно-коричневый костюм, пальто на пару тонов светлее и шляпа. Выглядел он хорошо и дорого, увидь его Анафема на улице — никогда бы не подумала, что тот может быть опасным для кого-то. Но именно таким он и оказался, когда навис над девушкой и взял ее за подбородок, приподнимая лицо кверху.       От одних этих вольностей на Анафему накатила волна страха, которая ощущалась внутри холодом и покалыванием в кончиках пальцев. Мысль о том, что она пешка в чужой игре, отчаянно пульсировала в голове. Ей было не по себе от присутствия этих людей в книжном, а чужие прикосновения переходили все границы и побуждали к действиям.       Поэтому, чтобы хоть как-то защититься, Анафема нащупала на полке позади себя увесистый том и с размаху ударила им по голове неизвестного. Тот растерялся на секунду и упустил момент, когда девушка прошмыгнула мимо, хватаясь за трубку телефона.       — Глупышка, — громко подметил он, а его напарник вынул из кармана черного пальто пистолет, снял с предохранителя и выстрелил несколько раз по корпусу телефонного аппарата.       Анафема тонко вскрикнула, выронила из рук трубку и со злостью посмотрела сначала на одного, потом на другого.       — Прошу вас… Я не сделала ничего плохого…       — Конечно нет. Тебе просто не повезло оказаться сегодня здесь. — Сказал тот, что ранее имел наглость прикасаться к девушке.       — К сожалению, всегда страдают невинные. — Философски изрек его напарник. — Да и приманка из тебя неплохая, что скажешь, Яков?       — Страдают? — Девушка исказилась в лице. — Вы вообще о чем?!       — О том, что не против развлечься, пока ждем этого Фелла. — С этими словами, мужчина, которого назвали Яковом, снова подошел к девушке и скрутил её руки. Анафема начала отбиваться, но её сил не хватало, чтобы противостоять крепкому и высокому мужчине. Тот, слишком сильно стискивая ее запястья, огляделся, и заприметив путь на второй этаж, потащил девушку к лестнице. — Марк, ты со мной?       Марк качнул головой и изрек:       — Слишком тощая. Иди, я подожду его здесь.       Яков поволок Анафему наверх. Та цеплялась ногами за перила, вырывалась и кричала. Ей было нестерпимо больно от жесткой хватки и страшно от того, что с ней могло произойти. Она задыхалась. Все то хорошее, что с ней случалось когда-либо, проносилось в голове, и это служило девушке путеводной звездой. Тем, ради чего стоило бороться.       Мужчина пнул ногой дверь, ведущую в квартиру Азирафеля, и грубо протащил Анафему в гостиную. Из окна пробивался свет от луны и фонарей, поэтому, не включая света, Яков подтолкнул девушку к батарее. Он ловким движением дёрнул за пояс своего пальто, после чего надавил ладонью на хрупкие плечи, отчего ноги Анафемы подкосились и она оказалась на коленях.       — О-ох, прошу… Не надо. — Простонала она и всхлипнула. Слезы тонкими дорожками стекали по щекам.       — Руки!       Ей ничего не оставалось, как подчиниться. Анафема вытянула руки вперёд и поморщилась, когда мужчина туго перевязал запястья поясом и зафиксировал их за батарейной трубой.       Девушка вдруг осознала, что ей совершенно некому помочь… Ньют, привыкший к тому, что Анафема иногда задерживалась на работе — они с Азирафелем имели привычку пить после работы чай и делиться секретами — не хватится её ещё несколько часов. Сам Азирафель был неизвестно где… Да и не была Анафема уверена, что тот смог бы справиться с этими двумя мужчинами. Снова всхлипнув, она посмотрела на возвышающуюся перед собой фигуру и спросила:       — Что он тебе сделал?       — Лично мне — ничего. — Последовал простой ответ.       — Тогда… Какого черта?       — Могу предположить, что он перешел кое-кому дорожку. В подробности меня посвятить не успели. — Яков присел на корточки, оказываясь на одном уровне с девушкой. — Просто просили доставить книжника как можно скорее.       Его потная ладонь легла Анафеме на колено. От омерзения она резко дернулась и заехала носком сменных туфель по скуле мужчины. Ему это не понравилось.       — Если бы я только знал, что тут работает такая красавица, я бы пришел раньше… — От его голоса по спине девушки побежали мурашки. — Я последние годы сидел тихо, не позволяя себе расслабиться. Но что мне теперь делать… когда сама судьба нас свела вместе?       — Убери от меня свои руки! — Не своим голосом закричала девушка и попыталась пнуть мужчину. Её юбка задралась, и Яков, увидев её стройные ноги выше колена, улыбнулся, предвкушая сладость следующих мгновений. — Мой муж работает в полиции, он тебя из-под земли достанет!       — Ну-ну, не думаю, что ему это по силам.       Уверенным движением он схватился за бёдра Анафемы и подтянул ее резко к себе. Из-за этого она съехала спиной вниз и ударилась головой о батарею. Перед глазами потемнело.       — Тебе доставляет удовольствие насилие? — Прошипела девушка, не теряя попыток противостоять мужчине. — Нравится, когда кто-то испытывает к тебе омерзение?       — Молчи и будь покорной. Иначе тебе же хуже будет.       — Черта с два я буду покорной!       Анафема снова закричала, в надежде оглушить насильника, и задергалась под ним, стараясь уйти от противных ей касаний.       Через несколько десятков секунд мужчина не выдержал раздражающих его воплей и наотмашь ударил свою жертву по лицу, с каким-то удовольствием отмечая то, как безжизненно повисла её голова. Хотела бы Анафема в этот момент отключиться, но этого с ней так и не произошло, и поэтому на какую-то секунду она смирилась со своей участью.       Перед глазами тут же возник Ньют, их длинные совместные ночи в свете луны, первый поцелуй и подготовка к свадьбе. Она не могла так просто сдаться… Поэтому, моргнув пару раз, Анафема решила пойти на крайние меры.       Ее голова все также была опущена вниз. Мужчина над ней принялся за свои грязные дела. Подумав, что девушка потеряла сознание, он подобрался выше и лизнул её в щеку, и тогда Анафема, собрав в кулак всю свою волю и храбрость, подняла лицо к насильнику, чтобы затем впиться зубами в его ухо.       Она сильно сжала челюсти, чувствуя как рот наполняется теплой кровью и слюной. Яков завизжал и дернулся назад.       — Сука!       Он приложил пальцы к разорванному уху и вскочил на ноги. От боли его перекосило и, не помня себя, Яков начал пинать девушку в живот. Та поджала колени к груди, стараясь увернуться от ударов, и заплакала пуще прежнего. Однако услышав знакомый голос, тут же радостно вскрикнула.       Спасение пришло тогда, когда Анафема уже отчаялась его дождаться. Это был Азирафель.

***

      Азирафель довольно быстро добрался до Королевской мили. Он прижимал к себе забинтованную и ноющую от боли руку и старался не акцентировать на ней внимание, но воспоминание о том, каким образом она была покалечена, так и билось в затылок.       За весь путь, что мужчина преодолел, он успел проанализировать прошедший день. Все казалось далеким и туманным, словно мозг пытался стереть из памяти грязные и кровавые подробности случившегося. Но ничего поделать с тем, что все это на самом деле было — он не мог. Азирафель Фелл, достопочтенный владелец книжного в третьем поколении, убил человека. И не простого человека, а известного политика…       Впрочем, впасть в отчаяние ему не позволила мысль о том, что в тот момент он защищал любимого человека. Мерзавец Эшфорд наверняка бы выстрелил, и тогда…       Азирафель ускорил шаг. Ему нужно было как можно скорее вернуться к Кроули. Не хотелось надолго оставлять его в подавленном состоянии. Мало ли что тому снова могло бы прийти в голову в его отсутствие.       Уже у самого книжного он заметил незнакомую машину и удивился тому, что в такое позднее время кто-то захотел купить книги. Обычно вечером магазин пустовал, именно поэтому Азирафель иногда позволял себе закрыться раньше, не испытывая при этом чувства стыда перед клиентами.       — Что ж… — Пробормотал он себе под нос и дернул за ручку двери, — посмотрим, что тут у нас. Здравствуйте! — Сказал мужчина посетителю, который со скучающим видом листал книгу, сидя на гостевом диванчике. И тут же Азирафель поморщился от того, как резко его окутало острым запахом бензина.       При появлении владельца книжного мужчина сразу же вскочил на ноги, отбрасывая том в кожаном переплете в сторону. Азирафель нахмурился такому обращению с коллекционным изданием «Посмертных записок» Чарльза Диккенса и впился взглядом в мужчину, который казался ему смутно знакомым…       — Какое невежественное обращение с книгой! Могу ли я узнать…       — Фелл! Я тебя заждался. — Мужчина вынул пистолет и лениво, не потрудившись даже вытянуть руку вперед и встать в стойку, потыкал оружием в сторону Азирафеля. — Разворачивайся, машина у порога.       — Вы ещё кто такой? — Владелец книжного опешил и закрыл дверь. Он всматривался в немолодые черты лица, силясь понять, где мог их видеть.       — Неважно кто я. Важно то, что мистер Эшфорд жаждет поговорить с тобой. И чем быстрее, тем лучше.       Точно! Это лицо… Почти никакого сходства с черно-белой фотографией из досье, но Азирафель уловил в глазах мужчины тот же взгляд, что смотрел на него несколькими часами ранее с бумажных страниц.       Он быстро оглядел стеллажи и ковер, подмечая на них капли и разводы. Кажется, прежде чем сыграть в ящик Метатрон дал своим приспешникам последнее задание относительно самого Фелла и книжного. С трудом сдерживая подступающий гнев, мужчина решил, что терять ему нечего.       — Боюсь разочаровать тебя, Марк… — Тихо сказал Азирафель, делая несколько шагов вперёд. — …но Метатрон мёртв.       Марк дернулся всем телом и исказил гримасу в непонятном для Азирафеля выражении. Он замешкался, понимая, что Феллу известны их прозвища и, кажется, всего на секунду испугался.       — Ты лжешь, Фелл. Метатрон неубиваемый, — наконец выдавил он из себя.       — Мм, это похоже на ложь, да. Но чья на мне кровь по-твоему? — Азирафель бессовестно врал. На нем была кровь Хастура и тех двоих, что атаковали их с детективом в поместье Эшфорда. Обволакивая незваного гостя обманными путами, он приближался все ближе, выжидая момент, когда сможет перехватить оружие. — Я убил его и остальных из вашей шайки. Так что опусти пистолет, будь добр…       В этот момент со второго этажа донесся громкий возглас Анафемы, и все внутри Азирафеля сжалось от страха за девушку. Марк, как и он сам, повернул голову в сторону лестницы, и это дало Азирафелю шанс расправиться с бандитом здесь и сейчас.       Поддерживаемый страхом и безграничной верой в победу, он кинулся вперёд, выкручивая запястье Марка. Его собственное заныло с новой силой от соприкосновений с телом мужчины, но это была борьба, из которой ему нельзя было выйти проигравшим. Поэтому, сцепив крепко зубы, Азирафель пустил в ход все свои силы.       Он выкручивал запястье до тех пор, пока Марк от безысходности не начал лягаться ногами. Этот мужчина был очень крепким, и он не собирался сдаваться просто так. Но и здесь Азирафель преуспел. Оттеснив Марка плечом к стеллажу, он вырвал оружие из крепко сжатой руки и ударил того по лицу.       Анафема снова закричала.       Марк простонал, хватаясь одной рукой за нос, а другой за плечо Азирафеля.       — Пусти! — Процедил Фелл сквозь зубы и вырвался из хватки, а затем устремился на второй этаж, перескакивая через каждые две ступеньки.       Уже у самого верха Азирафель почувствовал чужие пальцы на своей лодыжке, а затем рухнул плашмя, больно ударяясь лицом о ступени.       — Даже если ты не лжешь, — прорычал Марк, оттягивая Азирафеля за волосы и поворачивая его к себе лицом, — то пусть это будет расплатой… — С этими словами он вынул из кармана зажигалку и зло улыбнулся.       Фелл дёрнул головой и пнул мужчину в солнечное сплетение, выигрывая для себя еще немного времени. От внезапного удара Марка подкосило, и он упал вниз с лестничного пролета. Фелл вскинул руку с пистолетом, намереваясь выстрелить в недоброжелателя, но тот, кажется, потерял от падения сознание. Азирафель понадеялся, что Марк сломал шею и более не доставит ему проблем.       Крики Анафемы сделались в разы громче и уже не прекращались. Стоило поспешить…       Мужчина обнаружил её в гостиной. При виде сжавшегося комочка на полу, который содрогался от мощных ударов, Азирафель позабыл обо всём, в том числе и о боли в руке. Что-то звериное проснулось в нём, что-то первобытное и отчаянное, что желало защищать то, что ему дорого. Подскочив к Якову, он закричал не своим голосом:       — Отойди от неё!       Как только мужчина повернулся, Азирафель нажал на курок, целясь тому в грудь. Яков рухнул на колени и открыл рот в немом хрипе, не веря в то, какой оборот приняла ситуация и отчаянно пытаясь глотнуть воздух.       — Азирафель! — Анафема всхлипнула и подняла лицо. Её спаситель оттолкнул насильника в сторону и подобрался ближе к девушке. — Как же ты… вовремя!       — Что он успел сделать? — Азирафель отбросил пистолет в сторону и дрожащей рукой погладил Анафему по щеке, при этом бегло осматривая её.       — Ничего серьезного. Но… мне больно дышать и говорить… — Анафема медленно и судорожно вдыхала носом воздух. — Помоги…       — Конечно! — Мужчина кивнул и потянул за узел на руках девушки, но тот был слишком крепок. — Подожди, я сейчас! — Он вскочил и побежал в кухню за ножом. Через тридцать секунд он уже вновь сидел перед Анафемой на коленях и пытался разрезать пояс. — Ещё немного, милая.       Помощница слабо кивнула и прикрыла глаза, стараясь не шевелить руками. Боль от ударов все ещё горела в её теле, но от былой злости не осталось и следа. На смену ей пришли невыносимая усталость и желание забыть все, что произошло с ней этим вечером.       Когда руки безвольно упали вниз, Анафема снова всхлипнула. Прежде она и подумать не могла, как прекрасен вкус свободы.       — Давай-ка я подниму тебя, — Азирафель перекинул тонкую руку себе через плечо и помог девушке приподняться. — Сможешь идти?       — Ммм, — только и смогла выдавить из себя она и качнула головой. — Больно…       — Боже… Он что-то сломал? Давай я приведу помощь? Останься здесь!       — Нет! Я не останусь тут с этим…       — Ладно, — мужчина выдохнул, — тогда я попробую отнести тебя вниз.       Анафема не сопротивлялась. Наоборот, когда Азирафель перехватил её на руках так, чтобы не тревожить покалеченное запястье, девушка расслабилась и повисла на нём без сил.       — Все будет хорошо, — шептал мужчина, покидая гостиную. — Сейчас позвоним Ньюту… О нет!       Азирафель толкнул ногой дверь, и их окатила мощная волна жара. Книжный полыхал так ярко, что на глазах мгновенно проступили слёзы.       — Анафема! — Мужчина глянул на девушку, но та отключилась, как только поняла, что находится в безопасности. Изнеженное тело, ранее не знавшее насилия, не выдержало. — Боже мой… Как же…       Азирафель огляделся по сторонам. Огонь стремительно распространялся по стеллажам, жадно облизывая потолок и стены. Сотни книг, что стояли на полках, полыхали, выбрасывая яркие искорки вверх. Всё то, что когда-то было дорого Азирафелю — умирало на его глазах.       Ступор от ужасающей картины сковал тело мужчины. Он тяжелым взглядом окинул некогда уютное помещение и с трудом сглотнул вставший комок в горле. Невыносимо было наблюдать за тем, как проведенные здесь прошедшие годы сгорали вместе со всем имуществом.       Все же нужно было пристрелить и Марка… Минутная слабость сыграла очень злую шутку с Азирафелем.       Где-то в глубине магазина послышался звон — это оконное стекло не выдержало температуры и лопнуло. По телу побежали мурашки. Азирафель знал, что за этим может последовать.       Прижимая к себе бесчувственную Анафему, он рванул вниз по лестнице. Путь к основному выходу был перекрыт пламенем. Жар заполнил все пространство, а едкий дым проникал в лёгкие.       Азирафель прокашлялся и поспешил к запасному выходу. К тому, через который когда-то проник Кроули, чтобы спасти его от Габриэля. Какая ирония… а ведь этот магазин мог сгореть ещё тогда.       Опустив Анафему на пол и прижав её к стене, владелец книжного вынул из кармана связку ключей и отпер замок. Тут же их обдало морозным, свежим воздухом. Старый Эдинбург, который всегда пах ромом, жестью, дымом и туманом, запа́х для Азирафеля по-новому. Самой жизнью…

***

      — Сатана! — Взревел Кроули, выпрыгивая из машины.       Он чувствовал приближающуюся панику и ничего не мог с собой поделать. Страх за жизнь Азирафеля застилал глаза. Не замечая ничего вокруг, юноша рванул к дверям книжного, надеясь, что не найдет там ничего, кроме сгоревших книг.       — Азирафель!       Он метался на пороге, прикрывая лицо ладонью и пытаясь разглядеть признаки жизни сквозь вихри кудрявого огня.       Не стоило позволять Азирафелю уходить! Нужно было настоять на том, чтобы отвезти его… Но Кроули этого не сделал, и теперь, с леденящим душу ужасом, смотрел вглубь помещения и не знал, что ему делать.       Какое же, однако, горькое чувство вины! Горше его излюбленного кофе, горше самой реальности, которая сгорала на глазах.       Юноша снова отчаянно закричал, а затем бросился вперед к лестнице, стараясь ступать на маленькие островки, которые огонь ещё не успел захватить. Он оглядывался по сторонам, щурясь и часто моргая, но, к счастью, не находя взглядом нигде тело Азирафеля.       Стоило осмотреть второй этаж, чтобы точно убедиться в том, что его возлюбленный не погиб в пожаре. Одна мысль об этом парализовала конечности, но Кроули, с трудом справляясь с собой, продирался вперёд. Когда он достиг подножия лестницы, она рухнула перед ним, окутывая юношу миллионом искр, обжигая его лицо и руки, на что он не обратил никакого внимания, захваченный ужасом и страхом за Азирафеля.       Кроули отпрянул назад и закашлял. Где-то в глубине зала начал обваливаться потолок, захватывая в жаркие объятия и второй этаж.       — Азирафель! —Тихо и обессиленно простонал юноша. Его ноги подкосились, тело было ему больше неподвластно. Он упал и вперился взглядом в пол.       Дышать с каждой секундой было всё сложнее. Жить с каждой секундой становилось сложнее! Без Азирафеля, который был сейчас неизвестно где, ничего не имело смысла. И потому хаос, творящийся вокруг, не мог напугать его обещанием забрать и его жизнь тоже.       Юноша вдруг почувствовал влагу на своих щеках и не понял — либо это дым разъедал глаза, либо боль, не способная поместиться в его теле, выливалась наружу.       Кроули запрокинул голову назад и закричал. А затем, на периферии зрения заметил, как дверь запасного входа, подгоняемая ветром, открылась шире. Дверь, которая раньше всегда была заперта на замок.       Надежда затеплилась внутри Энтони, и он встал на дрожащих ногах. Его отделяло несколько шагов от гибели, но он успел уйти, прежде чем на то место, где он сидел, упало несколько тяжелых поленьев.       — Пожалуйста… будь там…       Судьба, вероятно, очень любила Энтони, потому что, когда он оказался на улице, то увидел на углу дома Азирафеля. Мужчина прижимал к себе Анафему и похлопывал её по щекам. После этих манипуляций девушка слабо дернула головой и выпрямилась с болезненным выражением лица.       — Азирафель! — Обрадованно и возможно чуть громче, чем хотелось бы, воскликнул Кроули. Он, жадно хватая ртом воздух, преодолел разделявшие их расстояние и схватил мужчину за плечи. — Ты жив! — Слёзы прекратились, но предательский всхлип все же вырвался из горла, а после Энтони на выдохе сказал: — Я люблю тебя! Боялся, что ты сгорел, а я так и не признался в этом!       А затем он переместил руки на лицо Азирафеля и поцеловал его. Мужчина тут же обнял юношу, крепко прижимая к своему телу, как будто боялся потерять его. Слова, смысл которых до него дошел лишь в поцелуе, отозвались теплом внутри и нежным трепетом. От любви вокруг все искрилось и трещало, и горящее здание было здесь не при чем.       Нехотя прекратив поцелуй, Азирафель отстранился и погладил Кроули по спине. Но вдруг Анафема, которая стояла, опираясь рукой о стену, что-то увидела за спиной Кроули, и ее глаза расширились от ужаса.       Она не успела ничего сказать, как раздался выстрел.       Тони с Азирафелем резко обернулись и увидели, как из-за угла на землю, скользя по фасаду дома, грузно опускается тело. Это был Марк.       — Господа, прошу прощения, что прерываю интимный момент… — В ночи сверкнул золотой зуб, и Сандальфон показался перед ними, картинно сдувая дымок с дула своего револьвера. — О, господа и прекрасная дама! — Он прикоснулся пальцами к полам свой шляпы. — Предлагаю всем нам отойти подальше, тут совсем скоро станет слишком жарко.       Кроули переглянулся с Азирафелем и Анафемой, и они втроем последовали за Сандальфоном прочь из узкого прохода, огибая тело застреленного приспешника Метатрона.       Теперь они были на широкой улице, перед фасадом полыхающего книжного. Уже подъехали пожарные бригады, полиция, набежала толпа зевак.       — Ана! — Раздался крик, и к ним бросился Ньют, который выглядел дико и растерянно: всклокоченные волосы, съехавшие на нос очки.       Он схватил свою невесту за плечи, быстро осматривая на предмет повреждений.       — Ньют, все хорошо… — Тихо ответила та и прижалась к Пульциферу.       — Тебе стоит отвезти ее в больницу… — Азирафель покачал головой. — Проверьте, что все точно в порядке.       Ньют кивнул, уводя девушку к своей машине подальше от горящего здания.       — Что ты тут делаешь? — Кроули проводил их взглядом, а затем повернулся к Сандальфону.       Тот хмыкнул и пожал плечами, а затем издал какой-то хитрый свист, и с других небольших улочек вокруг книжного появились Михаил и Уриил, которые встали чуть поодаль, словно желали сохранить приватность беседы для своего начальника.       — Ваша подруга, мисс Тайлер, позвонила человеку, к которому я питаю самое высокое чувство почтения и уважения… — Револьвер Сандальфона был уже снова в кобуре, а сам он запахнул светлое пальто и сложил перед собой руки в замок. — А этот человек…       — Шеф? — Спросил Кроули, и получил на это кивок.       — Разумеется. В общем, он позвонил тут же мне и обратился с вопросом, не мог бы я проверить, что происходит в книжном уважаемого мистера Фелла. — Тут мужчина посмотрел уже на Азирафеля. — Как я могу отказать своему другу, да и мы с парнями были недалеко, счастье, что мой друг знал, где меня искать… Кого я, кстати, пристрелил? Я не разглядел со спины.       — Марка. — С готовностью ответил Азирафель.       — Марк, Марк… — Сандальфон нахмурился. — Меня всегда это удивляло. Марк же не апостол…       — Вероятно, они заменили Иуд на имена евангелистов… — Азирафель пожал на это плечами. Адреналин отступал, боль в руке становилась все более невыносимой, но не принять участие в неком подобии ученого разговора он не мог.       — А кто был второй? Мисс Тайлер сказала, что должно быть двое… — Спросил Сандальфон вдогонку.       — Яков. — Выплюнул Азирафель. — Я пристрелил его.       Кроули бросил на своего возлюбленного пораженный взгляд.       — Он хотел… — Продолжил Азирафель, — …хотел сделать ужасное с Анафемой…       Сандальфон щелкнул языком.       — Ай-ай, нехорошо. Недопустимо, просто недопустимо. И какая жалость! — Он сокрушенно вздохнул и, поймав недоумевающие взгляды Азирафеля и Кроули, объяснил. — Я был бы рад сам расправиться с Яковом. Самый премерзкий из всей той шайки, а это, знаете ли, о многом говорит.       Он снова восторженно рассмеялся своей шутке, словно ребенок.       — Я бы сказал, что у меня на него был зуб. — Сказал Сандальфон наконец, а в ночи опять сверкнуло золото его улыбки.       В этот момент раздался оглушительный треск. Азирафель с Кроули вздрогнули.       На их глазах провалилась внутрь крыша горящего здания. Книжный магазин, их дом, причина их встречи и место самых дорогих их воспоминаний, погибал, хороня под собой все милые мелочи, которые они скопили за время их отношений. Погибал, погребая под собой то, что нажили три поколения семьи Феллов. Погибал, окончательно стирая любые сомнения о том, что их будущее придется начинать с чистого листа.       Кроули протянул руку и положил ее на плечо Азирафеля. Ему так хотелось сплести их пальцы вместе, но вокруг было множество зевак, которые не сводили взгляда с владельца магазина, и юноша не желал навлекать на них новые проблемы.       Азирафель, не сводя взгляда с книжного, легонько провел своей здоровой ладонью по руке Кроули, а затем повернулся к нему.       Он казался на удивление спокойным.       — Что ж. — Тихо сказал он. — Полагаю, что со сменой одежды возникнут некоторые затруднения… Напомни мне, мой мальчик, что вы там храните в Бентли на случай слежки?

***

      Первое, о чем подумал Хастур, когда сознание вернулось к нему, было то, что ему на грудную клетку явно спикировала какая-то хищная птица и основательно ее поклевала, а потом попировала тем, что ей удалось достать. Затем, с каждым мгновением, боль начинала становиться, с одной стороны, сильнее, с другой — более понятной, а потому контролируемой. Ранение было плохим, он это понял тут же, как схлопотал пулю. Но он явно жив — значит, Вельзи со всем справилась.       Хастур с трудом разлепил глаза. И первым, что он увидел, была темная курчавая макушка, прямо около его покоящейся на простынях руки. Мюриэль спала, положив голову на самый край его постели, полусидя-полулежа на небольшом низком пуфе почти у самого пола.       Детектив, преодолевая неприятные ощущения, протянул руку и прикоснулся к локонам девушки. От знакомого чувства боль отступила на второй план, а сердце сжалось от трепета и тепла.       Мюриэль вздрогнула, приподняла голову и тут же широко и счастливо улыбнулась.       — Генри… — Девушка осторожно взяла его ладонь, не слишком высоко приподнимая ее над кроватью, и прижалась к ней лбом.       — Сколько я был в отключке? — Скрипуче, еще не до конца владея своим голосом, спросил Хастур. Он бросил взгляд на прикроватный столик, на котором увидел, помимо всего прочего, графин с водой и стакан.       Мюриэль поняла его без слов и быстро налила немного воды. Мужчина, наплевав на боль, подвинулся на подушках, принимая полусидячее положение, и взял стакан сам, поднося немного дрожащими руками к губам.       — Три дня. — Ответила, наконец, девушка и вдруг издала тихий вздох, скорее напоминающий всхлип, а затем тут же отвернулась. — Прости, прости. Все в порядке… Я просто…       На нее навалилось резкое чувство облегчения. Три ужасных дня, полных неопределенности, закончились. Три дня, полные жутких вестей о сгоревшем книжном. Азирафель с его покалеченной рукой, про которую врач из городской больницы сказал, что полное восстановление вряд ли возможно. Тони с его ожогами: те, что были на лице, были почти не видны, но вид тех, что был на ладонях, заставлял сердце девушки сжиматься от жалости. Их бдения у постели Хастура, который, не помня себя, метался в жару и успокаивался только тогда, когда Мюриэль брала его за руку. Вельзи, измотанная, уставшая, мрачная, которая говорила, что остается только ждать…       Девушка открыла было рот, чтобы продолжить свою эмоциональную тираду, но закончить не смогла.       В комнату, словно телепатически поняв, что ее пациент пришел в себя, черным вихрем ворвалась Вельзевул.       — Мюриэль! — Она в раздражении уперла руки в бока и засверкала полными праведного гнева глазами. — Что я тебе говорила о том, чтобы ночевать тут?! Тебе в твоем состоянии нужен нормальный сон! Полноценный отдых в человеческом положении тела!       Хастур тут же встрепенулся, переводя взгляд с Вельзи на Мюриэль, которая отодвинулась и встала, давая пространство для врачебных манипуляций.       — Что случилось?.. — Голос после нескольких глотков воды вернулся к нему окончательно. — Что значит в ее состоянии? Мюи, ты заболела?       Девушка опустила глаза и начала мять руки, а Вельзевул только закатила глаза, присаживаясь на край постели и начиная осматривать его раны.       — Ага. — Сурово процедила она, отодвигая край бинтов. — А заразил ее, по всей видимости, ты.       Смысл ее слов дошел до его разума через несколько мгновений. Хастур распахнул глаза и снова посмотрел на Мюриэль, которая в какой-то странной нерешительности подняла на него взгляд и едва заметно кивнула. Детектив почувствовал, как его сердце заколотилось в два раза быстрее, а губы сами собой растянулись в рассеяно-глуповатой улыбке.       — Кто-нибудь, не схвати инфаркт. — Шикнула на него Вельзи снова, а затем повернулась к Мюриэль. — Дорогуша, выйди на пару минут, пожалуйста, еще наболтаетесь.       Мэри отточенными движениями перевязывала свежими бинтами его заживающие раны, а Хастур сидел молча, даже не морщась от боли, оглушенный столь внезапной новостью и заполонившим все его существо чувстве безграничной радости. Все это обрушилось на него столь внезапно, что он чувствовал легкое головокружение, словно был пьян.       — Вельзи, все в порядке? — Наконец смог выдавить из себя он хоть что-то.       — Что именно в порядке? — Ее колкий взгляд впился в него. — Тони в порядке. Азирафель — тоже в порядке, хоть его руке и досталось. И даже Мюриэль в порядке… — Вельзи шумно вдохнула воздух. — А вот что не в порядке, так это то, что ты, идиот, не рассказал мне ни о чем! Не в порядке, что ты бросился, сломя голову, вытаскивать Кроули безо всякой подмоги и потерял любой разум! Не в порядке, что чуть не отдал Сатане душу у меня на руках. А в остальном все отлично, в полном порядке, тип-топ — вот залез этот Фелл в голову своими словечками!.. — Кажется, пыл ее возмущения постепенно сходил на нет.       — Прости. — Только и смог ответить ей Хастур, понурив голову.       — Прощаю. — Цыкнула Вельзи и легонько стукнула костяшками пальцев по его лбу. — Но нервы ты нам знатно потрепал.       — Прости. — Опять сказал тот и поморщился, когда его подруга надавила на грудную клетку с чуть большей силой, чем раньше.       — Жить точно будешь. — Наконец, дала свой вердикт та, а затем покачала головой. — А я, знаешь ли, и не подозревала, когда направляла к тебе своих клиенток, что ты оказываешь настолько полный список услуг. А зря, а зря. Стоило использовать это в качестве рекламы, отбоя бы от заказов не было…       Хастур с Вельзи поговорили еще немного — она объяснила как следует, через сколько можно ждать полного выздоровления и в каких физических нагрузках стоит себя ограничивать. Детектив послушно кивал на все, но, стоило его подруге выйти за порог, тут же упрямо встал с постели и побрел в ванную, опираясь на все попадающие под руку поверхности. Голова кружилась, но он был твердо намерен привести себя хоть в какой-то порядок.       Через несколько минут он снова вышел в спальню и замер в дверном проеме, увидев сидящую на краю постели Мюриэль. Она выглядела все такой же напряженной и все также мяла руки.       Хастур оперся здоровым плечом о дверной проем и демонстративно поскреб щетину.       — В таком виде я похож на бродягу. — Констатировал он, пытаясь пошутить.       К его радости, улыбка действительно скользнула по губам девушки.       — Ты похож на пирата. — Возразила она.       — На пирата-бродягу, давай так. — Хмыкнул он и, гораздо медленнее, чем обычно, побрел к кровати, чтобы затем тяжело опуститься на нее рядом с Мюриэль. — Это еще что… Видела бы ты Тони с усами…       Мюриэль не удержалась и прыснула от смеха.       — Тони?..       — Не говори ему, что я тебе рассказал, иначе он придушит меня подушкой без любого сожаления. Но да, как-то лет в девятнадцать он решил поэкспериментировать. Все думали, что они накладные. Слава кому-то, что эксперимент не затянулся.       Мюриэль опять рассмеялась, но, к сожалению Хастура, веселость девушки длилась недолго. Глаза снова затянулись пеленой сожалений, а плечи опустились.       — Генри… — Тихо начала она, пряча глаза.       — Что такое, маленькая? — Он накрыл ее руки своими.       — Прости меня… — Прошептала она, не поднимая взгляда.       Хастур нахмурился.       — О чем ты?       — О т-том, что я… Я ничего тебе не сказала… О том, что я м-могу… — Она всхлипнула. — Тогда я совсем потеряла голову, а потом…п-потом просто не сказала… Я не д-думала, что могу, а видишь, как вышло…       Мужчина, преодолевая любые неприятные ощущения, протянул руку и с осторожностью приподнял голову Мюриэль, касаясь пальцами ее подбородка, а затем посмотрел ей прямо в глаза.       — Прекрасно вышло. — Твердо сказал он, мысленно прося девушку о том, чтобы она все увидела в его взгляде. Он не умел говорить красиво и наверняка сказал бы все не так, как надо.       И Мюриэль увидела — эту искреннюю, простую радость, здоровые эмоции мужчины, чья любимая женщина ждет от него ребенка.       Перед глазами, против ее воли, возникло лицо Эшфорда, рассказывающего ей отвратительные подробности об истинных причинах их брака. Тут же вспомнились те, другие, так и не случившиеся жизни, которые она прекратила по своей воле. Вероятно, если бы она поступила иначе, ее бы самой и не было бы уже на свете… Но это не значило, что она не сожалела обо всем. Сожалела, и знала, что память обо всем том, что она пережила, обо всем том, чему она позволила с собой случиться — по своему выбору и по своему бессилию — эта память будет с ней до конца ее дней.       Хастур все еще смотрел на нее молча, с теплотой в глазах.       — Генри, можно я… расскажу тебе? Про все-все? — Попросила она.       Детектив кивнул. Они, не сговариваясь, подвинулись на постели и легли рядом друг с другом. Мюриэль прижалась к Хастуру так, чтобы не беспокоить его раны, а тот снова накрыл ее ладонь, которая лежала на его груди, своей рукой, переплетая их пальцы.       И Мюриэль заговорила. И рассказала — действительно все. В отличие от того эмоционального монолога, который получился у нее перед Молли, сейчас она говорила внешне спокойно, последовательно, но в этом, на самом деле, пряталась ее попытка уйти от всех ее истинных чувств. А еще она ничего не могла поделать со страхом того, что Хастур, после всего, что услышит, скажет ей, он не сможет связать свою жизнь с такой грязной, искалеченной девушкой, какой она была.       Но Хастур просто молча слушал. Только в самом конце, когда она рассказала о признании Эшфорда, он шумно выдохнул воздух и сжал челюсть.       На минуту между ними воцарилось молчание.       — Ты была совсем одна. — Наконец, проскрипел Хастур, как будто опять потеряв власть над своим голосом. — Как же так?.. Совсем одна.       Мюриэль приподняла голову, заглядывая в его лицо.       — Теперь я не одна. — Она покачала головой.       — Но тогда… Как же… — В глазах мужчины было столько боли, что сердце Мюриэль дрогнуло. — Как я мог…       Мюриэль мягко положила один пальчик на его губы и покачала головой.       — Тссс… Ты ничего не мог. Все, что случилось, было по моему выбору. И я выбрала тогда ничего тебе не говорить. И это все в прошлом. Если ты… Если ты готов взять меня себе, всю, какая я есть и какой была…       Девушка почувствовала невесомый поцелуй и улыбнулась.       — …значит, все будет хорошо.       Они молчали еще некоторое время: Мюриэль водила пальцами по чертам его лица и тихо радовалась тому, что закончились дни мучительного ожидания, жара и невыносимых мыслей о том, что может случиться, если Хастур не поправится. Детектив же просто растворился в ласке любимых рук и понял, что начинает дремать.       — Кстати… — Голос Мюриэль вывел его из сонного состояния. — Ты же понимаешь, что я осталась наследницей всего?.. Горюющая, безутешная вдова…       Хастур хмыкнул.       — Понимаю.       — Огромная куча денег, несколько домов, производства, пара шахт…       Мужчина посмотрел на нее внимательно, но промолчал, ожидая, что скажет Мюриэль дальше.       — Генри, я бы хотела кое-что сделать… — Она подвинулась повыше и тихо сказала ему на ухо несколько фраз, как будто их могли подслушать.       Хастур в легком удивлении приподнял брови, но затем кивнул и спокойно сказал:       — Конечно. Полагаю, так и правда будет лучше и… полезнее, для всех нас.       Мюриэль кивнула в ответ.       — И еще надо убедиться, что в поместье не осталось ничего, что могло бы навести на мысли о том, что Кроули связан с этим уродом. — Это Хастур сказал уже очень серьезно.       — Не волнуйся. — Девушка улыбнулась. — Тони уже обо всем позаботился.

***

      Кроули сидел в массивном кресле в кабинете Джорджа Эшфорда и неотрывно наблюдал за тем, как языки пламени уничтожают лежащие в огне фотографии.       Вот уже четвертый день подряд после перестрелки Кроули, пока Азирафель хлопотал по делам сгоревшего книжного, приезжал сюда.       Он последовательно, комнату за комнатой, осматривал большой дом, искал и вычищал любые возможные свидетельства о том, что Метатрон был его отцом или что-либо, что могло хоть как-то навредить Мюриэль.       С особым мстительным удовольствием он уничтожил все мелочи, которыми были наполнены те секретные комнаты, которые они обнаружили. Все то, что было дорого Эшфорду, было предано огню, рассеяно по ветру и забыто навсегда.       В особняке, в кабинете Джорджа, юноша нашел целую россыпь своих детских фотографий, не только с крестин. Эшфорд явно не лгал — когда Тони появился на свет, тот принимал участие в жизни сына.       Кроули с содроганием смотрел на эти кадры и вспоминал, как Метатрон рассказывал о том, что периодически смотрел на них, вспоминая ребенка, которого сам же приказал убить.       Все фотографии Тони выкинул в камин и как раз сейчас смотрел, как догорают последние из них. Как бы хотелось, размышлял он, помешивая угли кочергой, чтобы огонь мог не только уничтожить физическое напоминание о его связи с Эшфордом, но и ее саму по себе. Как хотелось развеять по ветру, словно пепел, всю эту историю, так, чтобы ее просто никогда не существовало…       Но это было невозможно.       Тони подождал еще немного, убедился, что камин догорел и он не вызовет пожар во всем доме, а затем встал с кресла и огляделся.       Кажется, он осмотрел все помещения и все закоулки, какие только мог.       Тут в голове возникло воспоминание о большом зале, где погиб Метатрон и его банда, и о картине, за которой, как вспомнил Кроули, был сейф. Там он не смотрел.       Через несколько минут, умело подобрав код, Тони открыл толстую дверцу тайника и нахмурился. Там было пусто, если не считать среднего размера потрепанную книгу.       Юноша протянул руки и вытащил том на свет божий. Зеленая обложка, длинное название, выведенное потертой позолотой. Состояние книги было далеко от идеальной — не чета тем великоплепным Библиям, которые Эшфорд выкупил и преподнес Эдинбургу.       Кроули пожал плечами и сунул книгу подмышку. Надо будет показать Азирафелю, пусть посмотрит, ценная она или нет. Потом бросил взгляд на часы на стене. Пора было уезжать.       В последний раз он окинул помещение, в котором могла закончиться и его жизнь, и жизнь самых важных для него людей. Обошлось все или нет, предстояло окончательно узнать сегодня.       Он вышел из особняка, закрыв на собой тяжелую дверь, и пошел по подъездной дорожке к Бентли, не оборачиваясь. Больше в этом доме ему было делать нечего.       Через несколько десятков минут он был в агентстве. Книгу, которую он привез с собой, юноша пихнул в большой саквояж, который стоял в прихожей — туда они с Азирафелем складывали все, что находили уцелевшим в книжном.       Затем взгляд Кроули перешел на вешалку, на которой висело новое, пока что под чехлом, пальто. Азирафель, прежде чем уехать на пожарище книжного, как раз должен был дождаться его доставки.       На следующий же день после перестрелки и пожара Тони отвел Азирафеля покупать одежду — у того погибло абсолютно все, у самого же Кроули осталось хоть что-то в агентстве. Тогда же, между нервным перебором вешалок в выборе самого лучшего для своего возлюбленного, юноша в упрямстве человека, который не желает думать ни о чем плохом, заказал Хастуру новое пальто: выбрал самое дорогое из имеющегося, глубокого графитового цвета, и попросил немного перешить для идеальной посадки. Спасти старое пальто, как и любимую куртку детектива, не представлялось, к сожалению, возможным.       Кроули вздохнул. Он часами торчал в доме у Вельзи, пока Хастур был без сознания, помогая всем, чем только мог. Но вчера, после того, как его напарник пришел в себя, он смалодушничал и не смог заставить себя приехать. Он все равно чувствовал вину, и сожалел обо всем, что случилось, и боялся, что увидит в глазах Хастура разочарование и неприязнь.       Юноша принес из комнаты Хастура еще одну вешалку со свежей одеждой, снял с крючка пальто, перекинул все через плечо и пошел обратно к машине.       Вскоре он уже был у Вельзи, которая встретила его на пороге вместе с Мюриэль. Последней Кроули отдал всю одежду, кроме пальто, а сам прошел в гостиную, где на диване в немного напряженной позе уже сидел Азирафель и бросал взгляды на мужчину, который вальяжно расположился в кресле.       — Ты приехал раньше. — Неприязненно бросил шефу Тони, а тот пожал плечами.       — Освободился, а Мэри и не была против, правда? — Он подмигнул Вельзи, которая в этот момент вышла с двумя бокалами под виски — для шефа и явно для себя.       — Если охота ждать — жди тут, мне не жалко. — Она пожала плечами, наливая янтарную жидкость, а потом села на диван рядом с Азирафелем, обнимая себя руками и закидывая ногу на ногу. — Тони, если хочешь выпить, не стесняйся, но обслужи себя сам.       Вельзи, как и Кроули с Хастуром, знали шефа, как облупленного, и любые формальные расшаркивания между ними не имели смысла. Однако то, что мужчина приехал раньше назначенного времени, Тони воспринял не как случайность, а как попытку заставить всех суетиться и чувствовать себя некомфортно. Что ж, поддаваться таким провокациям он не собирался.       Тут в комнату тихо вошла Мюриэль и жестом подозвала Кроули.       — Иди к нему. — Она улыбнулась и кивнула по направлению к спальне, где был Хастур.       — Зачем? — Юноша стушевался.       — Иди-иди. — Мюриэль улыбнулась еще шире, как будто с хитрецой, и подтолкнула Тони к двери. — Поговори с ним, наконец, а мы подождем вас тут.       Глупо было сопротивляться или отказываться.       Кроули, пересиливая себя и свои опасения, приблизился к спальне. Он несколько раз проговорил в своей голове то, что мог бы сказать, хотя ему все равно казалось, что — редкое для него состояние — слова были какими-то неправильными и недостаточными.       Он глубоко вздохнул еще раз, кладя руку на ручку двери, собрал волю в кулак, другой рукой постучал и зашел.       Хастур сидел на кровати и со скривившимся от боли лицом пытался попасть рукой в рукав рубашки.       Тони в тот же момент позабыл все фразы, которые хотел сказать, и подлетел к напарнику. Тот не успел даже ничего возразить, как юноша осторожно, стараясь тревожить плечи и руку как можно меньше, помог попасть в рукава. Затем Кроули присел на край постели и начал быстро застегивать пуговицы рубашки.       Хастур открыл было рот, явно для ворчливой колкости, но в итоге промолчал.       — Давай в следующий раз… — Наконец, когда Тони отстранился, раздался его сиплый голос. — …когда объявится какой-нибудь твой новообретенный родственник, пусть даже это будет милая старушка — двоюродная тетушка своего пятиюродного брата — которая захочет завещать тебе парочку миллионов, мы пристрелим ее сразу же, в тот же момент, как она появится на нашем пороге?       Кроули прыснул от смеха.       — Твои руки… — Хастур между тем нахмурился, увидев достаточно заметные следы от ожогов на коже юноши.       — Пустяки. — Тот мотнул головой.       — Жаль книжный. — Искренне сказал мужчина на это. О пожаре Мюриэль рассказала ему практически сразу.       Тони пожал плечами.       — Главное, никто серьезно не пострадал. — Неуверенность снова захватила его. Извинения все же стоило озвучить. Он поднял глаза и встретился с черными глазами напарника, в которых увидел сейчас такую редкую для того мягкость. — Хастур, я…       — Ох, да заткнись уже, придурок.       Хастур едва заметно шевельнул рукой, но Кроули понял его жест. Он подался вперед и осторожно уткнулся в здоровое плечо мужчины, а тот сделал то, чего не делал никогда — приобнял Тони, прижимая к себе, насколько позволяло ранение.       Отвратительный комок сожалений и сомнений растворился. Кроули отстранился, не желая причинять Хастуру физический дискомфорт неудобной позой, а тот посмотрел на него сердито-смущенно и спросил:       — Ты знаешь?.. Про Мюи?..       Юноша широко и искренне улыбнулся, сверкая зубами.       — Я же всегда в курсе всего.       — Будешь крестным. — Буркнул Хастур в ответ в приказном тоне, не предполагающим отказа.       Тони улыбнулся еще шире.       — Конечно. Если только нас не упекут в тюрьму.       — Упекут — не упекут — это мы сейчас разберемся. — Хастур начал вставать. Кроули подставил ему свою руку как опору, и тот, покосясь на нее с явным неудовольствием, все же принял помощь. — Думаю нам с тобой есть что сказать шефу.       Тони только хмыкнул, и они вместе пошли к гостиной, где их ожидали остальные.       Вельзи стояла у окна, опираясь бедром о подоконник и сложив руки на груди. Азирафель сидел рядом с Мюриэль на диване. Шеф все также сидел в кресле, попивая виски.       Хастур опустился в кресло напротив него, а Кроули в расслабленно-вальяжной позе присел на подлокотник.       Очень хотелось курить — и Тони видел по жестам и Хастура, и Мюриэль, что им тоже. Буквально на следующий день после перестрелки и пожара Вельзи обратила внимание на странное состояние Мюриэль, явно связанное не только с эмоциональными переживаниями. После того, как Мэри уже совершенно определенно установила, что девушка беременна, она устроила выволочку и ей и Кроули, чтобы одна не смела курить сама, а второй — курить около нее. Когда Тони осторожно заявил, что не знал о таком врачебном ограничении, то получил увесистый подзатыльник. Хастур, когда получил эти же инструкции, обошелся без подзатыльников — он, кажется, был согласен на все, даже если бы Вельзи сказала ему для здоровья Мюриэль побриться налысо и начать есть одни жабьи лапки.       Так что шефу, любителю сигар, Мэри тоже запретила курить, что немного подняло градус нервозности в помещении.       Когда все уселись на места, воцарилось молчание, которое было нарушено кряхтящим и слишком елейным голосом шефа:       — Мистер Фелл, — он бросил взгляд на забинтованную и хорошо зафиксированную правую руку Азирафеля, — позвольте выразить искреннее сожаление по поводу потери вашего книжного.       — Благодарю вас за ваши слова. — Мужчина пожал плечами. — Сожаления излишни. Это определенная потеря, но у меня есть семейный вклад, который сможет эту потерю компенсировать. Главное, что никто серьезно не пострадал.       — О да, как подумаю… — Шеф дернул плечами. — Что могло случиться с невестой Ньютона!       — Ну так это ты виноват, что с ней могло что-то случится. — Раздался низкий, полный ожесточения голос Хастура. — Это ты все это время покрывал ублюдка.       Теперь шеф смотрел прямо на своего бывшего подчиненного.       — Ты решил пропустить этап с вежливым приветственным общением, я смотрю? Я никого не покрывал, как ты должен понимать. Эшфорд вел приличный и законный образ жизни, искренне помогая городу.       — И держал у себя в доме кучку головорезов. — Хмыкнул Кроули, все также сидящий рядом с Хастуром.       — Об этом я не знал. — Процедил шеф.       — Зато знал твой дружок Сандальфон. Кстати, спасибо, что ты отправил его к нам. — Продолжил Тони. — Это оказалось крайне полезно.       — Я не бросаю своих людей, чтобы вы там себе не думали. — Шеф смотрел на Хастура и Тони. — Но все же хорошо, что с этой бандой точно и окончательно покончено…       Раздался раздраженный вздох Мюриэль, и все посмотрели на девушку.       — Миссис Эшфорд? — Протянул шеф, приглашая ее к разговору.       Та скривилась.       — Прошу, не называйте меня так.       — Прошу прощения. — Понимающе кивнул шеф. — Мисс Гленн?       — Можете называть меня мисс Райт. — Сдержанно улыбнулась Мюриэль. Она сидела с идеально прямой спиной и отстраненной холодностью в позе и жестах и как никогда выглядела как девушка, чье истинное предназначение заключалось в том, чтобы блистать в свете.       Шеф на это только снова вежливо кивнул, соглашаясь с ее просьбой. Мюриэль, увидев это, продолжила:       — Я думаю, мы все прекрасно знаем, зачем мы тут собрались. Я перейду к делу. Как вы понимаете, я осталась наследницей большого имущества, в котором, прямо говоря, я не нуждаюсь.       Шеф подался вперед, впрочем, даже Кроули с Азирафелем и Вельзи выглядели удивленными. Только Хастур и бровью не повел — они с Мюриэль обсудили все моменты того предложения, которое она собиралась сделать шефу.       — Миссис… Мисс Райт, вы не могли бы рассказать подробнее? — Спросил тот.       Девушка едва заметно улыбнулась — лишь уголки ее полных губ сдвинулись вверх.       — Разумеется. Суть в том, что вы, насколько мне известно, по мере ваших сил и возможностей, курируете достаточно большое количество благотворительных организаций. Дело благое, оно точно идет от вашего глубокого и искреннего интереса к помощи другим людям и наверняка никак не связано с вашими политическими амбициями. — Улыбка стала чуть шире. — Так вот, я бы могла обеспечить вам финансирование всех ваших инициатив, если вы возьмете на себя труд принять в ваше ведение и те проекты, которые вела семья Эшфордов.       — Иными словами?.. — Шеф выглядел заинтересованным.       — Иными словами, — спокойно продолжила Мюриэль, — если ваши юристы будут расторопны, я готова хоть завтра отписать на вашу благотворительность все, что положено мне от семьи мужа и от семьи родителей. Дома могу отдать в собственность города, пусть организуют там что-то полезное. Фабрики и добычу камней рекомендую продать кому-то, кто знает, как руководить подобным бизнесом.       — А что от меня требуется в таком случае? — Шеф довольно улыбнулся.       — Не так и много. — Девушка продолжила, сохраняя твердость в голосе. — Во-первых, во время всего произошедшего погиб мой телохранитель, Лигур. У него осталась жена и дети. Им должно быть назначено ежегодное большое пособие, которое могло бы в дальнейшем покрыть и достойное образование для каждого из детей.       Шеф кивнул.       — Во-вторых, — Мюриэль загнула тонкий пальчик, — я не знаю, кто и по чьей указке стал распускать часть городских газет, но я все же рекомендовала бы остановить этот процесс. Полагаю, что в ваших силах на это повлиять, как и повлиять на несколько материалов о том, как безутешная вдова Джорджа Эшфорда или удаляется от света или погибает где-то за кадром, в ужасной автомобильной катастрофе, например, или тонет на яхтенной прогулке в бурных северных водах. Фантазию можете ничем не ограничивать, как и в случае описания причин гибели моего супруга. Главное — обо мне должны забыть.       Шеф опять кивнул, и его улыбка стала еще шире.       — Наконец, самое главное — вы оставите меня в покое. Меня и всех, кто присутствует в этой комнате. Завтра-послезавтра я получаю на руки новые документы с новой фамилией. Из города я уеду, попадаться на глаза достопочтенной публике Эдинбурга я не буду. Шотландская столичная драма не так будет интересна публике английской, так что меня не будут узнавать.       — То есть, другими словами, вы предлагаете мне огромную взятку за то, чтобы я промолчал о том, что ваши друзья, — шеф обвел глазами комнату, — убили вашего мужа и еще почти с десяток человек за день?       Кроули только фыркнул, Азирафель выглядел напряженным, Хастур — спокойным.       — Мне кажется, именно это мы и обсуждаем, да. — Мюриэль кивнула. — И вина моих друзей не доказана, а вы прекрасно знаете, как сделать так, чтобы она доказана не была.       — Потому что любой суд, уж поверь, вытащит на свет то, что ты бы хотел припрятать подальше. — Подал голос Хастур. — А уж я молчать не буду, если что.       Шеф хмыкнул.       — Мы все уедем. — Раздался голос Вельзи, которая все также стояла у окна. — Глаза мозолить не будем, а остальное тебя волновать не должно.       — Мэри, что же, и ты?.. — Шеф покачал головой. — Что же мы будем делать в Эдинбурге без тебя?       Вельзевул пожала плечами.       — Справишься. Будешь внимательнее следить за здоровьем любовниц. А я уже давно хочу убраться отсюда — в более жаркий климат. Думаю, настала пора.       — Что ж. — Шеф хлопнул себя по коленям руками. — Полагаю, я могу согласиться со всеми несложными просьбами, какие вы озвучили, мисс Райт. — Он встал. — А еще должна же быть папочка… Документы. Не потрудитесь мне их передать?       Кроули посмотрел на Хастура. Последний кивнул, и после этого юноша запустил руку во внутренний карман пиджака и вытянул свернутые в трубку листы бумаги.       Шеф встал и принял документы из рук Кроули, а затем замер посреди комнаты, оглядывая всех. Он снова широко улыбнулся и остановил взгляд на Мюриэль, которая продолжала сидеть, воплощая собой спокойное достоинство, с прямой спиной и сдержанно-холодным выражением на лице.       — Мисс Райт, позвольте выразить вам свое почтение. — Его лицо смягчилось до развязно-игривого выражения. — Не могу не восхищаться вами! Такая девушка! Позвольте целовать вашу руку. — Он сделал к ней шаг.       Хастур дернулся вперед и сжал челюсть, а его глаза сверкнули яростью прежде, чем он успел понять, что выдает себя.       Шеф тут же отстранился, растягивая губы в хитрой улыбке.       — Прошу прощения. Кажется, я пересек неизвестные мне в силу неосведомленности границы. — Он коротко кивнул Мюриэль. — Ваши документы с новой фамилией будут готовы завтра же. Полагаю, впрочем, что совсем скоро вам предстоит ее снова сменить.       Хастур понял, что поддался на глупейшую провокацию, и в очередной раз напомнил себе о том постоянном сочетании сотрудничества и коварства, которые являл собой его бывший начальник.       Шеф между тем, едва ли не насвистывая под нос какую-то песенку, попрощался со всеми и направился к выходу. Он уже занес ногу над порогом, как тут раздался звонкий голос Кроули.       — Кстати, совсем забыл тебе сказать…       — Чего еще? — Шеф обернулся и нахмурился.       — Там в папочке, что у тебя, не хватает нескольких очень любопытных документов. Они в некотором роде описывают определенные активности, которые вы проводили вместе с Сандальфоном. Понимаю, что тебе было бы крайне интересно про них прочитать, но я решил… Сам понимаешь, доверяй, но проверяй.       — Тони, прямо к делу. — Тут же разъярился шеф.       — В общем, я отдал их нескольким проверенным людям. А они — еще нескольким. И, кажется, я передал этим людям довольно четкие инструкции — если хоть что-то случится с кем-либо из присутствующих в этой комнате, то эти документы будут обнародованы. Сразу и быстро. Не трудись, прошу, искать моих людей, я не зря ем свой хлеб.       Шеф молча смотрел на Кроули несколько секунд. Глаза его сверкали гневом.       — Всего доброго. — Наконец сказал он, развернулся и ушел, закрыв дверь громче, чем следовало.       Мягкий голос Азирафеля прорезал тишину гостиной через несколько минут — все ждали, что шеф точно уедет, прежде чем начать говорить:       — Мой мальчик… Но я читал эти документы. Там не было ничего про шефа или Сандальфона, ни единого листочка.       Кроули кивнул, хитро улыбнулся и растянулся на подлокотнике, словно довольный рыжий кот.       — Разумеется. Но он-то об этом не знает.

***

      Вельзевул очень сетовала, что им приходится уезжать из города так скоро — она хотела дать Хастуру больше времени для восстановления. Но внезапно освободился билет на нужный ей корабль до побережья Африки — и Вельзи решила его купить. Отплытие было через три дня. Одновременно с этим Азирафелю позвонил агент по недвижимости из Лондона и подтвердил, что ему готовы продать интересующую его площадь, если он внесет первую часть оплаты в ближайшие два дня, и все решили, что задерживать в Эдинбурге смысла нет.       Этот город, столь любимый, приобрел сложную, странную атмосферу для всех них. Он оставался городом лучших встреч, смеха, любви и дружбы, но при этом теперь носил отпечаток грязной, мрачной истории, которая давила на них.       Им было пора уезжать — новая жизнь, вдали от Эдинбурга, ждала и звала их.       И вот уже Кроули с ругательствами заталкивал третий чемодан на крышу Бентли, чтобы затем крепко перевязать все бечевками. Это был их архив — почти все остальные свои нехитрые пожитки они еще вчера отправили на адрес новой недвижимости Азирафеля в Сохо, но документы на клиентов и дела доверять чужим людям они не хотели.       Мюриэль все эти дни шутила над Тони, что он сошелся с Азирафелем только из-за его денег. У самой же девушки, после того, как она подписала все нужные бумаги, за душой не было практически ни гроша. От того, что она теперь была свободна от проклятых денег ненавистной ей семьи, что мужа, что родительской, ей было очень легко и радостно. В магазине, который приобрел Азирафель, было несколько жилых комнат, у самого Хастура были сбережения, так что первое время, пока не встанет на ноги новое агентство и новый книжный, они смогут протянуть.       Кроули, лавирующий на подножке Бентли, подергал узлы, проверил, что все хорошо закреплено, и соскочил на землю. В это время Хастур, выйдя из дома вместе с Мюриэль, поставил рядом тяжелый чемодан с их личными вещами — он упорно нес его сам, здоровой рукой, не позволяя помогать себе. Еще два чемодана вынесли Азирафель и Ньют, который вместе с Анафемой пришел их провожать.       Вельзевул, которую они должны были отвезти в порт, уже стояла около Бентли со своими небольшим дорожным чемоданом — остальные вещи она отправила на корабль два дня назад и они уже должны были ждать ее в каюте.       Анафема вышла из подъезда с опозданием и в спешке. В ее руках был небольшой саквояж, доверху забитый вещами и не застегнутый.       — Вы забыли! — Сказала она, показывая его Кроули. Тот понял, что это тот самый чемодан, который стоял в прихожей и куда он запихивал всякую мелочь, которую нашел на пожарище.       — Ты не могла бы закинуть на заднее сидение? — Он в этот момент как раз клал остальные вещи в багажник.       Девушка кивнула и поставила чемодан на пол на задний ряд.       Повисла тишина, и никто не знал, как лучше попрощаться. Наконец, Ньют с обычным своим спокойствием поправил очки на носу и сказал деловито:       — Будем ждать от вас писем, как доберетесь. Будем рады видеть на свадьбе, если сможете выбраться.       За этим последовало несколько всхлипов от Анафемы, несколько объятий и крепких рукопожатий.       Бентли утробно заурчала двигателем, увозя пятерых своих пассажиров прочь от простого дома в Марчмонте, от обжитой квартиры и агентства, на помещения которых уже нашелся арендатор, от туманов и ветров, прочь от мадам Трейси и сержанта Шедвелла, от любимых пабов и ресторанов, от шефа и Сандальфона, и от Ньютона Пульцифера, обнимающего за талию свою плачущую невесту Анафему, которая махала рукой уезжающим друзьям.       Азирафель в последний раз бросил взгляд на их фигуры и отвернулся от окна.       Было жаль расставаться с любимой помощницей, но он был доволен тем, что смог уговорить ее с Ньютом принять от него в подарок несколько тысяч фунтов — на свадьбу и как поддержку, учитывая, что Анафема лишилась работы.       Привычные и хорошо знакомые улочки пробегали перед его взором, и тут Фелл понял, что они находятся совсем рядом с тем местом, где был книжный.       — Мой мальчик, — Азирафель посмотрел на Кроули, — мы не могли бы заехать?.. — Мужчина обернулся на задний ряд. — У нас есть немного времени, вы извините меня? На пять минут?       И вот Бентли уже остановилась около пепелища. Азирафель вздохнул и вышел из машины. Ему захотелось еще раз, в последний раз, попрощаться с этим местом.       Энтони вышел на ним, и они оба застыли, не в силах сказать ни слова. Перед ними, там, где раньше высились сверкающие витрины книжного, где висела чуть потемневшая от времени, но все же красивая и заметная вывеска «Фелл и Ко», лежало сейчас лишь черное выгоревшее пространство. Пожарные вычистили уже большую часть обгоревших рухнувших балок, на которых держались второй этаж и крыша. Кроули с Азирафелем забрали все, что было более-менее цело — несколько десятков книг, почти дюжину бутылок вина, которые каким-то образом не полопались от огня в пожаре. Их личные вещи пропали почти полностью — в уничтоженном одежном шкафу Тони смог найти только пару клетчатых бабочек, которые лежали в самом дальнем верхнем углу и не были тронуты пожаром.       — Ты мог бы открыть его тут же, ты знаешь? — Тихо сказал Кроули.       — Знаю. — Азирафель покачал головой. — Но я не хочу. Это место было важным для меня и моей семьи, но… ведь мой дед когда-то тоже начинал с нуля. Тоже переехал сюда… Книжный магазин «Фелл и Ко…», — мужчина мягко улыбнулся. — Всегда думал, почему не «Фелл и сыновья»… Да… Но зато как подходит сейчас…       Он немного подумал перед следующими словами.       — Место может поменяться, мой мальчик. — Наконец, заговорил Азирафель дальше. — Но сама суть — и меня и моего книжного — не изменится никогда. А город — это всего лишь город.       Кроули подошел к нему еще ближе, касаясь своим плечом плеча Азирафеля. Он всматривался в место пожара, но уже не чувствовал той иссушающей тоски и раскаянья, какие ощущал в первые дни, когда натаскивал на себя мысли о том, что главное дело жизни его возлюбленного погибло. Азирафель был искренне спокоен, его заботило лишь то, что с Тони и их близкими все в порядке.       Тут, словно в ответ на их размышления, тяжелые серые облака эдинбургской зимы отступили, и на несколько мгновений к ним пробились солнечные лучи.       Кроули сузил глаза. Ему показалось, или?..       Он ринулся вперед, в центр пожарища.       — Энтони?.. — Позвал его удивленный Азирафель.       — Мгновение! Я, возможно, что-то увидел…       Юноша остановился в центре пепелища и толкнул ногой остатки чего-то, что могло быть полкой или любым другим куском мебели.       — Не может быть… — Пораженно пробормотал он, а потом поднял с земли что-то и протянул подошедшему Азирафелю.       На ладони Кроули, поблескивая тускло из-за слоя пепла, лежало два кольца — те самые обручальные кольца, которые они выбрали друг для друга в Лондоне.       — Богиня, как это возможно?.. — Прошептал Азирафель.       — Вероятно, коробка сгорела и рассыпалась в прах, а они так и остались… — Кроули не сводил глаз с колец.       — О, мой мальчик… — Фелл широко улыбнулся, взял с руки Тони кольца, при этом мягко проведя пальцами по линиям ладони юноши, а затем спрятал их во внутренний карман пальто. — Я думаю, это очень хороший знак. А теперь… Теперь нам стоит поторопиться, нас и так заждались.       До порта они добрались спустя два часа дороги. Огромный корабль возвышался над причалом, людьми и машинами — безмолвная груда металла, которая разлучала и сводила людей и связывала судьбы между собой.       Они вышли все впятером, и снова было трудно найти слова, какими можно было попрощаться. Все были уверены, что расстаются с Вельзи не навсегда, но все равно — разлука обещала быть долгой, и никакие письма и телефонные звонки не смогут заменить их живое и постоянное общение.       Наконец, Азирафель, как знавший Мэри меньше всего, решился на первое прощание, а следом и Кроули с Мюриэль горячо обняли Вельзи, пробормотав что-то смущенно-благодарное. Когда подошел черед Хастура, он схватил подругу здоровой рукой так крепко, что она даже вскрикнула, и приподнял над землей.       — Идиот! — Вельзевул пару раз ударила его по голове. — Швы же разойдутся! Пусти, дурень!       Хастур только смотрел на нее с грустью и теплотой, но на землю все же поставил.       Еще несколько минут Вельзи раздавала строгие указания о том, каких ее знакомых врачей нужно посетить в Лондоне Мюриэль, как ухаживать за ожогами Кроули, ранами Хастура и рукой Азирафеля.       Наконец, служащие корабля начали звать всех пассажиров срочно на борт — вот-вот должно было быть отправление.       Мэри посмотрела на своих друзей еще раз, коротко кивнула и пошла прочь, к трапу, обернувшись на них только в самый последний момент, когда заходила внутрь корабля.       Женщина тут же поднялась на палубу, и ей было приятно увидеть, что все четверо ее друзей так и остались на причале и замахали ей сразу же, как увидели у поручней корабля.       Они переговаривались жестами — Кроули при этом строил Вельзи дурацкие физиономии, словно ему снова было пятнадцать — и смеялись до того момента, когда оглушительный гудок корабля не оповестил всех об отправлении. Невидимое глазу движение, ощутимый толчок — и вот уже земля начала отдаляться, а фигурки провожающих становились все меньше и меньше, пока, наконец, стали совсем неразличимы человеческому глазу.       Вельзевул вздохнула и прошла в свою каюту — небольшую, но с хорошей двуспальной кроватью и окном, из которого сейчас было видно только серое шотландское небо.       На столе ее ждала бутылка шампанского — приветствие от корабельной компании. Глоток алкоголя не принес никакого удовольствия.       Она вдруг ощутила то, чего всегда ей удавалось избегать в насыщенной работой и общением жизни в Эдинбурге.       Одиночество.       Ее друзья, проводив ее, уедут вместе, как очень странная, но все же семья. Они были друг у друга. У Вельзи же — не было никого, ни семьи, ни крепких привязанностей. Она никогда не сетовала на жизнь. Все, что было у нее, и хорошее, и плохое, было ее выбором, в том числе и то, что рядом с ней никого не было. Ей так нравилось, ей так было комфортно… До этого момента.       Вельзевул впервые ощутила, что ее свобода начала быть ей в тягость. Ей было почти сорок, и вдруг она поняла, что иметь рядом спутника, с которым можно общаться, ругаться, расставлять и нарушать границы — вероятно, это было тем, чего ей теперь хотелось.       Она вздохнула. На душе было тяжело. Ей сложно было представить того, с кем ей будет по-настоящему интересно и кто сможет терпеть жесткость ее характера. С твердостью духа она отгоняла от себя мысли об одном определенном человеке, которого она, как бы себя за то ни презирала — забыть не могла.       Вельзи была сильной, откровенной с собой и смелой личностью. Она тут же решила, что коль уж в ее сердце появилась потребность в постоянной связи, то она приложит соответствующие усилия к тому, чтобы эту потребность закрыть. Ныть и сокрушаться на судьбу там, где она могла на нее повлиять, было не в ее правилах.       Да, ей все равно было грустно. И от расставания с привычной жизнью, и от расставания с друзьями, и от расставания с тем невозможным мужчиной, которого ей придется выкорчевывать из своих мыслей. Но — она точно справится со всем.       В каюте Вельзи было душно — как будто ее терзания съели весь кислород. Женщина тряхнула головой и решительным шагом направилась прочь, на улицу, на холодный зимний воздух. Ей надо было остудить голову, поэтому она смело вышла, даже не взяв пальто.       Несколько шагов — и Мэри уже была на широкой палубе, которая была погружена в сумрачный зимний день.       Вельзи оперлась рукой о перила, всматриваясь в волны. Ей было холодно, она уже начала дрожать, но от этого физического дискомфорта отчего-то было легче ноющему сердцу.       Сзади раздались шаги. Тяжелая ткань дорого пальто легла ей на плечи. Слишком знакомый легкий аромат одеколона окутал ее неожиданным теплом.       — Ты полный псих, ты знаешь? — Сказала Вельзи, не поворачивая головы к мужчине, который оперся рядом с ней о перила.       — Должен заметить, это не я вышел зимой на улицу без верхней одежды. — Протянул Габриэль, скося взгляд на Мэри.       — Ты хоть знаешь, куда я еду? — Она посмотрела на него. Габриэль был в одном костюме и, кажется, ничуть не страдал от холода.       Он пожал плечам.       — Частично. Думал, ты мне расскажешь… — Мужчина запустил руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда свои документы. — «Джим». «Джим Грей», — зачитал он свое новое имя с легким раздражением в голосе. — У твоего жабоголового друга не такая уж и хорошая фантазия, верно?       — Будь благодарен, что он сделал тебе документы так быстро! — Фыркнула Вельзи.       — Он отправил меня в Америку третьим классом! — С возмущением добавил Габриэль. — Я неделю провел с выводком орущих ирландских детей!       — Я полагаю, он загладил свою чудовищную вину, рассказав тебе, когда и откуда я уплываю… — Хмыкнула на это Мэри. — Ведь это был он, не так ли?       — Может быть он… а может и не он… У меня много своих источников. — Подмигнул на это Габриэль.       Вельзи не смогла удержаться от смеха, глядя на его важное и самодовольное лицо, но замолчала в тот момент, когда медвежья рука Габриэля стиснула ее ладонь в пустоте над бушующим морем.       — Так все же… куда мы плывем? — Спросил он.       Вельзи вздохнула, поколебалась немного. Ее тонкие пальцы переплелись с тяжелой, сильной ладонью мужчины.       — А тебе есть какая-то разница? — Тихо задала она вопрос.       — И то верно. — Хмыкнул Габриэль.       Вельзевул смотрела вперед, на свинцовые воды, расстилающиеся вокруг корабля, но теперь ей не было ни холодно, ни грустно.       — Пойдем в каюту. — Сказала она наконец. — Холод собачий, у меня отпуск от работы и нет совершенно никакого желания лечить тебя от простуды.       Габриэль хмыкнул и прижался губами к виску женщины, а затем обнял её за плечи, и они вместе зашагали по палубе. Отныне Мэри Тайлер не чувствовала себя одинокой…

***

      Бентли прорезала мрачный зимний день светом фар. Они ехали вот уже несколько часов и стремительно приближались к границе Шотландии и Англии.       Кроули на мгновение оторвался от дороги и оглядел своих пассажиров. Все спали: Азирафель дремал, прислонясь здоровой левой рукой к двери. Правая рука, крепко зафиксированная и перебинтованная, была спрятана под пальто.       На заднем сидении спали, прислонившись друг к другу, Хастур и Мюриэль. Мужчина морщился в те моменты, когда очередные ямы и неровности дороги тревожили его раны, но не пробуждался. Все свободное от пассажиров место на заднем ряду было завалено вещами. Особый шарм дарили несколько горшков с цветами, которые придавали машине вид своеобразной оранжереи.       Со своим садом Кроули расставался особенно тяжело. К растениям он относился как к живым существам. Он обошел весь дом, предлагая разобрать по квартирам то, что было можно. Их соседка, миссис Фарингейл, обещала следить за тем, что осталось на крыше. Часть цветов забрали Анафема с Ньютом. От нескольких особенно дорогих ему растений Кроули не смог отказаться, и их все же пихнули в машину: три горшка и один крошечный кустик с тремя цветочками. Его Тони купил сразу после Нового года и поставил в тепло на кухню, чтобы по весне высадить на крыше. Растение было совсем маленьким, хоть и красивым. Хастур называл его «облезлышем», а Тони на это шипел, старательно поливал кустик с тремя маленькими цветочками и заботился о нем.       Кроули уже устал от долгой дороги и начал подумывать об остановке, как впереди показался небольшой городок. «Гретна-Грин» — прочитал он на придорожной вывеске. Что-то проскользнуло на задворках его памяти… Он вспомнил, как сетовала Анафема на свою усталость от подготовки к свадьбе и как грозилась приехать сюда, чтобы пожениться за считанные минуты — так, как позволял закон Шотландии, но не Англии.       Бентли въехала на улицы сонного города. Несмотря на то, что было еще не поздно, почти все в городе было закрыто. В глаза сразу же бросилось обилие вывесок, которые предлагали «Мгновенное оформление брака», «Самые красивые кольца для влюбленных сердец», «Платья и костюмы от лучших швей Великобритании» и «Букеты, от которых ваша невеста будет плакать.» Последняя вывеска показалась юноше особенно любопытной.       Он проехал по городку чуть вперед и притормозил. Его пассажиры, казалось, и не заметили этого и все также крепко спали.       Тони подумал, что для него это будет отличной возможностью размять ноги. Он припарковался, не стал глушить машину, чтобы она не начала остывать, и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.       Городок, кажется, спал весь, целиком. Кроули покружил по улочкам, любуясь белеными домами с темными крышами, но встретил от силы пару человек. Он уже было вернулся к Бентли, как увидел светлые окна в одном из зданий, совсем близко к тому месту, где он запарковался. Надпись на вывеске гласила «Заключаем браки за десять минут», а сам дом примыкал к небольшой церквушке.       Энтони стало любопытно, и он потянул на себя дверь в здание, где обещали мгновенное соединение судеб в законном союзе.       Внутри оказалось крошечное помещение, где стоял с десяток стульев перед небольшим коричневым столом. За столом сидел пожилой, практически полностью лысый щуплый мужчина, который поднял голову, стоило только юноше войти.       — Добрый день. — Мужчина прищурился. — Прошу прощения, мы закрыты, я не успел запереть.       — А, извините. — Протянул Кроули. — Просто хотел узнать, действительно ли можно тут заключить брак за десять минут.       — Да, конечно. — Мужчина кивнул. — Нужно только, чтобы вы были совершеннолетними и у вас было два свидетеля. Вчера был городской праздник, поэтому сегодня все отдыхают и уже закрылись. Приходите завтра с утра, я буду счастлив расписать вас с вашей невестой.       — О, нет, это не для меня. — Тони покачал головой. — И завтра мы уже будем в другом месте… Неважно, я просто зашел спросить. — Он вежливо прикоснулся рукой к полям шляпы, собираясь прощаться.       — И куда следуете?.. — Отчего-то заинтересовался мужчина, а взгляд его при этом явно задержался на обожженных руках Кроули.       — Из Эдинбурга в Лондон. — Тот опустил ладони вниз. — Мои друзья… Они очень долго ждали возможность пожениться. Я вдруг подумал, что это было бы здорово — им просто заключить брак как можно скорее. Что-то вроде доброго начала новой жизни. Но, в конце концов, это спокойно можно сделать и в Лондоне, не так ли?       — Конечно, — кивнул мужчина. — Но это займет несколько месяцев, мистер…       — Кроули. Энтони Джей Кроули. — Тони улыбнулся.       — Меня зовут Джонатан Карпентер. — Представился тот в ответ.       — Приятно познакомиться, мистер Карпентер. — Кроули кивнул. — Хорошего вам дня!       Он уже почти вышел, как на пороге услышал:       — Я эээм… Думаю, ничего страшного, если я задержусь. Жена привыкла, что я вечно опаздываю домой.       Юноша обернулся и широко улыбнулся.       — Если вам нужны кольца, — продолжил мистер Карпентер, — у Хьюго в соседнем доме еще точно открыто, он закрывается последним во всем городе. Вы должны успеть.       — Мгновение! Мы сейчас будем! — Тони едва не подпрыгнул, вылетая из домика и тут же видя перед собой вывеску ювелирного магазина.       — Чем могу помочь? — Немного хмуро посмотрел на него владелец лавки, когда растрепанный юноша залетел к нему.       — Мне нужны кольца!       Владелец магазина приподнял бровь.       — Вот это сюрприз, — съязвил он, явно усталый после рабочего дня. — Могли бы вы быть чуть конкретнее?       Кроули обвел взглядом бесконечные ряды с одинаковыми парными кольцами и вздохнул, пытаясь придумать, что могло бы подойти его суровому напарнику и его молодой суженой.       — Мне нужен самый твердый металл, что у вас есть. — Сказал он наконец.       Мужчина кивнул.       — Тогда вам нужен сплав платины и золота. Какой размер?       Уже через десять минут Энтони вышел из лавки, держа в руках небольшую коробочку с двумя простыми с виду серыми кольцами: одним широким для Хастура, другим совсем узеньким, для Мюриэль. Он всерьез полагался на свой глазомер и был уверен, что размеры подойдут.       Кроули открыл дверь Бентли, засунул внутрь свою рыжую макушку с черной шляпой на ней и громко сказал:       — Всем подъём! Пора жениться!       …Мистер Карпентер уже было пожалел о своей сговорчивости и мягкоседечии в ожидании возвращения того залетного юноши с яркими и явно свежими ожогами на руках. Ему подумалось, что к нему никто не придет и он зря тратит свое время, когда давно уже мог быть дома и наслаждаться обедом в компании жены и детей, как тут дверь в его небольшой регистрационный зал распахнулась и в помещение ввалилась одна из самых странных компаний, какие ему доводилось встречать.       Его новый знакомый, молодой мистер Кроули, открыл дверь перед мужчиной в светлом пальто и светлой же шляпе, которую тот в помещении сразу же снял, обнажив копну светлых вьющихся волос. По всей видимости, это был жених. На вид ему было в районе тридцати, и мистер Карпентер отметил, что одну из рук он прячет под пальто — он явно видел ее очертания под тканью. Следом перед его глазами возникла совсем юная красивая девушка в коричневом пальто. Ее темная кожа и черные вьющиеся волосы выдавали иностранное происхождение кого-то из ее родственников. Дверь для нее придерживал появившийся за ней высокий широкоплечий немолодой мужчина в сером пальто. Он пропустил девушку, зашел внутрь, стянул с себя шляпу, попытался пригладить волосы рукой в явно автоматическом жесте и поморщился, словно от боли.       — Вы бы правда могли заключить брак так быстро? — К столу мистера Карпентера приблизился светловолосый мужчина, который зашел вторым. У него была мягкая и вежливая улыбка.       Мистер Карпентер кивнул.       — Да, мне только понадобятся документы от всех.       — Как чудесно! — Вздохнула радостно девушка и, к удивлению регистратора, сжала руку того высокого мрачного мужчины, который все еще топтался на входе, словно стеснялся и не понимал, куда себя деть. Разница в возрасте между ними была очень заметна.       — Э-э-эм, кто из вас свидетели? — Чуть замешкался мистер Карпентер, оглядывая всю компанию.       — Разумеется я и мой друг, мистер Фелл. — Мистер Кроули широко улыбнулся и протянул ему свои документы.       Упомянутый мистер Фелл, тот самый светловолосый мужчина, бросил на молодого мистера Кроули теплый взгляд и достал свое удостоверение личности из кармана.       Мистер Карпентер по долгу своей работы знал людей, и очень хорошо. Он уловил особые нотки в отношении двух мужчин перед ним, что, впрочем, ничуть не испортило его к ним отношения. Он был куда свободнее во взглядах, чем могло показаться по его основной профессии.       — Ваши документы?.. — Регистратор кинул взгляд на стоящих поодаль девушку и мужчину. Последний расстегнул пальто и, снова поморщившись, вытянул два удостоверения.       — Благодарю. — Мистер Карпентер начал заносить данные в книгу регистраций. — Мисс Райт, мистер Хастур, кто-либо из вас состоял в браке?..       — Да, я… я разведен. — Сипло сказал высокий мужчина, все еще как будто смущенный, а девушка рядом с ним продолжала сиять, словно сегодня был счастливейший день ее жизни.       Мистер Карпентер скосил взгляд на ее документы, совсем новые, как будто их изготовили несколько дней назад, но ничего спрашивать не стал, лишь выписал ее необычное имя и по дате рождения убедился, что его догадки о большой разнице в возрасте этой пары были верны. Впрочем, он и не такое видел, особенно когда заключал браки, которые точно создавались по расчету.       Здесь, однако, ни о каком расчете речи явно не шло.       Мистер Карпентер еще раз оглядел всех четверых.       — Мистер Кроули, мистер Фелл, распишитесь вот тут, — он развернул регистрационную книгу к свидетелям, чтобы они оставили свои росчерки в нужных местах.       Рыжеволосый юноша обернулся к мисс Райт и мистеру Хастуру и с хитрой улыбкой подмигнул мужчине.       — Ну все, никуда уже не денешься. — Кинул он ему, делая изящный жест рукой и выводя свою роспись на бумаге.       Мужчина только нахмурился сильнее, что-то пробормотал под нос и еще крепче сжал руку девушки, делая вместе с ней шаг вперед.       — Энтони, не паясничай. — Едва слышно и строго шепнул ему мистер Фелл, оставляя и свой автограф. — Сам знаешь, как он нервничает.       Мистер Кроули в ответ на это замечание закатил глаза, но явно приутих.       — Э-э-эм, из-за развода вы не можете…э-э-эм, венчаться. — Неожиданно для самого себя выдал регистратор.       Мистер Хастур вздрогнул, словно его ударили. Во взгляде появилось виноватое выражение, и он скосил глаза на мисс Райт, которая все также держала его за руку.       — Да, я знаю. — Твердо и мрачно ответил он, а затем наклонил голову к девушке и сказал очень тихо, не зная, что у регистратора слишком хороший слух. — Прости, маленькая, из-за меня у тебя не будет нормальной свадьбы…       Девушка подняла на него глаза, и мистер Карпентер не удержался от улыбки, когда понял, с каким теплом и обожанием эта юная привлекательная девушка смотрит на, в общем-то, немолодого и некрасивого мужчину рядом с собой.       — Не говори глупостей, Генри. — Шепнула она. — Все, о чем я мечтаю, так это стать твоей женой, как можно скорее.       Мистер Кроули и мистер Фелл отошли от стола, уступая им место для того, чтобы они могли расписаться в формуляре. Все как и обещано — быстро, просто и без какой-либо помпы.       Мистер Карпентер отчетливо понял, что отчего-то эти странные люди, настолько непохожие между собой, явно пережившие недавно какие-то проблемы, ему нравятся. От их присутствия в крошечном помещении стало тепло и уютно, они сами воплощали собой спокойное счастье, которое может давать только искренняя привязанность. Ему отчаянно захотелось что-то сделать для этих путников — все, как завещала Она.       Мистер Хастур уже занес руку над регистрационной книгой, чтобы расписаться, как вдруг мистер Карпентер буквально выхватил журнал из-под его руки.       Мужчина непонимающе свел брови к переносице.       — Э-э-эм, знаете… Да, венчаться вы и правда не можете, но я мог бы… мог бы благословить ваш брак.       — Что вы имеете ввиду? — Мисс Райт нахмурилась так, что теперь ее выражение лица было очень похоже на выражение лица ее будущего мужа.       Мистер Карпентер отодвинул от них журнал, сделал шаг назад, к небольшому шкафу, где висела его одежда, и вытащил с вешалки свое священническое одеяние.       — О, так нам стоило обращаться к вам чуть иначе, — смущенно протянул мистер Фелл.       Отец Карпентер махнул рукой.       — Не придавайте этому значения. Я совмещаю. Тяжелые времена, знаете ли, надо кормить семью, вот и бегаю… — Он достал из кармана пиджака, на который накинул облачение, ключ, а затем отпер неприметную дверь рядом со шкафом. — Вот и совмещаю священнический и государственный долг…       Он взял журнал регистрации подмышку и жестом пригласил всех за собой. Как только они пересекли проход, то оказались в крошечной церквушке.       Несколько рядов скамеек, полная, торжественная тишина. Капризное зимнее солнце улыбнулось им второй раз за день и било теперь в окна, придавая особую красоту ярким витражам.       Отец Карпентер взошел по ступеням к небольшому аналою, зажег свечи и сказал:       — Жених и невеста, прошу вас, встаньте передо мной, — он указал на небольшой каменный островок с другой стороны стола, а затем обратился к остальным: — Свидетели, вы можете присесть на скамью.       Кроули кивнул, но вовремя вспомнил об одной важной детали и чуть громче, чем ему самому бы хотелось, воскликнул:       — Чуть не забыл! — Он нырнул пальцами в карман и вынул кольца. — Самый важный атрибут, — это он, уже намного тише, сказал, обращаясь к Хастуру и взбираясь к нему по ступенькам. Через пару секунд, когда он сел на скамью рядом с Азирафелем, отец Карпентер нахмурился, потому что рыжеволосый юноша снова воскликнул. — Извините! Ещё один момент! Без него никак нельзя…       Под недоумевающие взгляды Кроули покинул церковь, оставляя позади себя тишину, в которой так и слышались неозвученные вопросы. Не прошло и минуты, как он снова наполнил своей энергией все пространство, врываясь в двери словно вихрь и держа перед собой цветок в горшке, тот самый, который удостоился большого внимания и воркования от заботливого детектива.       — Что же это за невеста без букета… — Пробормотал он и вручил Мюриэль горшок. Та, еле сдерживая смех, приняла его. — Я хотел купить, чтобы все было по правилам… но лавка с цветами заперта…       Кроули спрыгнул со ступенек и вновь присоединился к Азирафелю. Тот тоже выглядел так, словно вот вот разразится громким смехом.       Терпеливый священник вышел из оцепенения и улыбнулся.       — Я полагаю, мы можем начать?..       Кроули виновато улыбнулся и заерзал на сидении.       Воцарилась торжественная тишина, в которой все присутствующие наполнились волнением, трепетом и благодарностью. Абсолютно каждый был преисполнен новыми эмоциями, которых так не хватало им всем в последние дни, за исключением, возможно, отца Карпентера. Тот, с великим чувством исполнения своего предназначения, посмотрел на молодоженов, которые встали лицом друг к другу, и мягко сказал:       — Сегодня мисс Мюриэль Райт и мистер Генри Хастур вступают в брак, обязуясь перед Богиней, перед свидетелями и перед самими собой нести обещание быть верными друг другу, любить друг друга, уважать и почитать друг друга. Я, отец Карпентер, благословляю ваш супружеский союз и испрашиваю для вас благословенное рождение и воспитание детей…       Азирафель затаил дыхание, вслушиваясь в негромкую речь и всматриваясь в то, как цветные блики от витражей блуждают по лицам жениха и невесты, гуляют в их волосах и скользят по адресованным друг другу нежным улыбкам. Он мог бы и сам потонуть в этой нежности, но сидящий рядом Энтони не позволял ему сосредоточиться на таинстве бракосочетания. Точнее не позволяли ему мысли относительно этого юноши.       Когда отец Карпентер перешел к следующей части церемонии, Азирафель вынул из внутреннего кармана их собственные кольца и бросил боязливый взгляд на священника. Тот был увлечен своим делом и не замечал никого, кроме Мюриэль и Хастура.       — Мой мальчик. — Прошептал мужчина, слегка поворачиваясь к возлюбленному. Тот моментально обратил свое внимание к мужчине, глядя в его глаза. — Мне кажется, другой такой возможности не будет… — Секундное замешательство со стороны Энтони сменилось пониманием, когда он заметил кольца и решительное выражение лица. — Мы… — Азирафель вслед за священником и в унисон с будущими супругами повторял молитву покаяния: — … признаем и скорбим о своих многочисленных грехах…       Энтони тут же подхватил молитву, вслушиваясь в ведущую речь отца Карпентера. Теперь они вместе с Азирафелем шептали, не отрывая друг от друга взгляда:       — … и злодеяниях против Твоего Божественного величия, которые мы неоднократно совершали в мыслях, словах и делах и за которые заслуживаем справедливого гнева и осуждения.       Снова воцарилась недолгая тишина. Азирафель улыбнулся уголками губ и искоса взглянул на остальных присутствующих. После молитвы отец Карпентер принялся за чтение отрывка из Откровения святого Иоанна Богослова, а затем обратился к Хастуру:       — Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем для дочери божьей Мюриэль?       — Имею, святой отец.       Азирафель же, снова обратил внимание к Энтони и, стараясь не упустить ни одного слова, произнес, адаптируя речь под себя:       — Я, сын божий Азирафель Фелл, имею искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть мужем для тебя, Энтони Джей Кроули.       У юноши пересохло во рту, и он, справляясь с нахлынувшими чувствами, горячо зашептал:       — Я, сын божий Энтони Джей Кроули, имею искреннее и твердое желание. Черт… — Юноша закатил глаза, а Азирафель тихо усмехнулся, — кто-нибудь дайте сил!.. искреннее и непринужденное желание и твердое намерение стать тебе, Азирафелю Феллу, мужем.       Тут же и невеста дала свой ответ, после чего все четверо обменялись кольцами. Незримая нить окутала Мюриэль и Хастура, Энтони и Азирафеля, скрепляя их крепкими узами брака, который в каждой семье обещал быть счастливым и долговечным.       Немного забывшись и потонув в новой порции чувств, до Азирафеля не сразу дошло то, что сказал далее отец Карпентер. Энтони подтолкнул его и кивнул на говорившего. Тот смотрел теперь и на них.       — Я благословляю всех присутствующих здесь, можете скрепить ваш брак поцелуем.       Хастур подался вперед, аккуратно прижимая Мюриэль к себе и склоняясь ниже, чтобы с упоением и трепетом коснуться чувственных губ.       Священник же обратился к документам, чтобы не смущать никого из присутствующих, и тогда Энтони, с горящими глазами, привлек к себе Азирафеля, даря ему не просто поцелуй, а обещание быть тем мужем, которого тот был достоин.       Отец Карпентер отдал Хастуру и Мюриэль документы, подтверждающие их брак, и еще раз тепло поздравил. Не успела девушка и шага сделать по проходу, чтобы направиться к выходу из церкви, как детектив вдруг подхватил ее на руки, широко и счастливо улыбаясь и словно не чувствуя никакой боли. Он был твердо намерен перенести свою молодую жену хотя бы через порог церкви и ничто не могло его остановить.       После простой и скорой церемонии, которая однако не была лишена искренности и своего шарма, компания снова погрузилась в машину. После всего произошедшего Кроули больше не чувствовал себя уставшим и невыспавшимся. Поэтому он, тихонько насвистывая, себе под нос, аккуратно вёл машину, заботясь о спокойствии и здоровье своих пассажиров.       В какой-то момент Хастур обратил на него свое внимание. Точнее на кольцо, что сияло при свете яркого полуденного солнца.       — И вы смолчали?! — Он нахмурился, сверля взглядом рыжий затылок.       — Что? — Удивленно спросил Кроули.       — Кольцо.       — Ааа, — Энтони улыбнулся, — не хотели перетягивать на себя внимание. Но, да. Можете нас поздравить.       Азирафель обернулся назад и поднял вверх руку, демонстрируя такое же кольцо.       — Вот же скотины! — Хастур хлопнул Фелла по плечу. — Приедем, закатим пирушку в честь двойной свадьбы. Хочу стейк и пиво.       — А мы выпьем вино, которое нам удалось найти после пожара. — Сказал Азирафель. — Либо можем отправиться в «Ритц». У меня осталось ещё немного денег после покупки книжного. Я почему-то не уверен, что там есть посуда и какая-то мебель, так что…       На этом и сошлись.       Остаток поездки прошел в легкой и веселой атмосфере. Они то шутили и смеялись, то лениво переговаривались, а то и вовсе затихали. Было очень приятно начинать новую жизнь с такой ноты.       Книжный встретил их чистотой и уютом. После перечисления денежных средств за помещение, его привели в порядок и обставили тем минимумом мебели, что мог пригодиться в первые дни после заезда. Азирафель отметил заботу прежних владельцев и с каким-то энтузиазмом принялся вносить чемоданы в дом. Горшечный цветок, так гордо звавшийся букетом невесты, был установлен на самое видное место — на узкий подоконник центрального окна. Весь багаж был отнесен на второй этаж, оставались лишь сумки и пара цветов, которые Кроули уже успел вытащить наружу.       — Это все, — сказал юноша, кивая на заднее сидение.       Азирафель нырнул внутрь, чтобы забрать остатки вещей, и увидел всего лишь одну сумку, из которой торчала объемная книга в зеленом переплете. Мужчина заинтересованно протянул к ней руку и вытащил наружу.       — Бог ты мой… — Сорвалось с его губ. — Откуда она здесь?       Кроули, который уже направился к книжному, обернулся.       — Что там? А-а-а, — он вернулся обратно. — Я нашел её, когда прогуливался по дому моего дорогого папаши. Подумал, что она может быть ценной, раз он прятал её в сейфе. Что скажешь?       — Это… мой мальчик… Ты буквально исполнил мою мечту! За этими предсказаниями Агнесы Псих охотятся все коллекционеры и антикварщики, — Азирафель говорил с придыханием, поглаживая ветхий корешок и бросая восхищенные взгляды на Кроули.       Энтони, не ожидавший такой реакции, улыбнулся в приливе нежности и сказал:       — Я рад. Спасибо Анафеме, которая в отличие от нас не забыла про сумку и вынесла её нам.       — Вот уж верно, — мужчина тоже улыбнулся. — Я бы прямо сейчас взялся за её изучение, но… мы можем по дороге в «Ритц» заехать в аптеку?       Энтони игриво приподнял брови и хохотнул.       — Сразу с ходу?       — Глупый! — Воскликнул мужчина и, подхватив сумку, направился вместе с юношей в книжный. — Мне нужны перчатки. Такую ценность нельзя трогать голыми руками. Но… — Он бросил на Энтони хитрый взгляд. — Смазка тоже лишней не будет.