Панки хой

      Распирающий всю полость рта жар. Глухие стоны сверху и длинные изящные пальцы, стягивающие волосы Чонина. Еще утром он и предположить не мог, что сорвет такой куш, ухватив самого горячего в его жизни парня.       Ян не мог остановиться. Он сжимал пальцами тазовые кости, пытаясь раздавить их под своим натиском. Язык бесконечно скользил по члену, пытаясь испробовать его полностью. Губы смыкались, создавая постоянное трение. С каждым новым толчком головка задевала горло. Чонин будто был одержим. Один его взгляд лисьих глаз пугал своим безрассудством, будто хотел сожрать на месте.       Несчастный парень, стоявший над ним, задыхался, толкаясь все глубже и глубже в рот Чонина, находясь на волоске от оргазма. Он был уверен, что умрет прямо здесь от потери любой энергии, которую из него высасывал Чонин.       Ян издевался над телом, как только мог. Розовые ногти постоянно царапали пресс и соски. Губы продолжали давить, посылая резкие горячие потоки. Ужасные развратные звуки оседали в ушах. Чонин не пытался их скрыть. Он лишь становился громче, посылал вибрации по возбуждению. Каждое его действие будто вызывало безмерную сексуальную зависимость.       Незнакомец выгнулся, ударяясь головой о стенку туалета. Все его тело затряслось, когда он сжался, а рот Чонина начал наполняться спермой. Он ощущал, как содрогается большой размер прямо в его глотке, пуская по ней белесую жидкость.       Но Яна даже это не остановило. Он продолжил, зажимая на несколько секунд член парня. Никто бы и предположить не мог, что в самом младшем из панк-группы сидит такой демон. Ни одна его жертва не могла убежать после первого оргазма. У Чонина был особенный фетиш в том, чтобы заставлять людей кричать от перевозбуждения.       И этот парень не был исключением. Он полностью ломался в руках Чонина, сгибаясь над ним, пытаясь оттянуть его от себя, и в то же время снова толкался внутрь, не желая покидать прекрасную влагу рта.       Его руки нагло перехватили, прижимая к холодной стене и продолжая издеваться над членом. Язык толкался прямо в уретру, заставляя кончить еще раз. Чонину было совсем не стыдно. Он получал удовольствие от этих звуков секса и боли от натертого органа. На нем уже не было живого места.       Ноги его партнера уже дрожали. Он вот-вот был готов скатиться по кафельной стене. Казалось, что возбудиться и в третий раз было бы невозможно, но Чонин снова передразнил парня, отчего уже изнывающий, опухший член вновь наполнился кровью.       — Остановись… — умоляет голос сверху, инстинктивно пытаясь снова толкнуться в губы Чонина.       Но Ян его вовсе не слышал. Голос был слишком далек от возбужденного разума. Чонин толкнул парня в стену, наконец, отдаляясь и поднимаясь. Но он даже не позволил незнакомцу выдохнуть, схватив его за длинные волосы, а ладонью обхватывая член. Ян не позволил бы уйти такому красивому парню без третьего жалостливого вскрика. Он не использовал смазку, слюна уже высохла, поэтому чувствительность была уже невыносимой.       Парень крикнул от боли в нелепой надежде, что это его спасет. Но уже давно было поздно. Отчаянный мозг в горячем порыве вынудил его толкнуть Чонина в противоположную стену, целуя его и толкаясь измученной головкой куда-то в живот младшего под футболку.       Яна буквально окатило кипятком. Но он не дал парню дойти до собственной дрожи в коленях. Ладонь резко легла на шею незнакомца, перекрывая дыхание, а свободная рука вернулась к трясущемуся члену. Его движения стали намного сильнее и быстрее. Чонин доводил до края без каких-либо задержек, не позволял дать волю собственному желанию. Эта доминантность буквально задавливала бедного парня, которому изначально просто понравился очень милый, почти сладкий, мальчик со сцены.       Несчастного парня зовут Хван Хенджин. И еще два часа назад он понятия не имел, что окажется в такой ситуации.       Хенджин пришел в клуб «Гадкий койот» ровно к восьми часам, когда ожидалось представление. С собой у него было минимум вещей, а на его теле мешком висела самая обычная одежда. Единственное яркое, что у него было — это красные волосы, кожаный чокер и горящие желанием глаза. Он бы с удовольствием оделся более дерзко, может быть, даже вызывающе, но сегодняшний день его распорядился совсем иначе. Впрочем ему хотелось забыть обо всем, что было «до», и полностью насладиться неизвестной раньше группой — «Бродячие».       Панк Хенджину нравился всем, но приблизиться к нему настолько никогда не удавалось. Как только артисты вышли на сцену, Хван проанализировал каждого взглядом. Однако особенный интерес вызвал один из них — Ян Чонин или Йени. Он играл на розовой гитаре, облепленной порно стикерами. От него даже на таком расстоянии веяло невероятной и сексуальной энергией. Его наряд также кричал об этом. Короткий сетчатый розовый топ, джинсовые порванные шорты, разноцветные браслеты на руках и очаровательная сережка с сердечком в правом ухе. Он казался совсем безобидным. И даже татуировка на его ключице с надписью «porn star» никого не смущала.       Хенджин закусил губу, пробираясь поближе к сцене, чтобы рассмотреть этого мальчика. Он достал телефон, чтобы сфотографировать настолько колоритную открытую личность. Остальные на его фоне совершенно терялись.       В Йени было безупречно все. От движений худым тазом, до напряженных длинных пальцев, пожалуй, единственного показателя его настоящего возраста. В остальном Хенджин даже на мгновение испугался и задался вопросом: а совершеннолетний ли этот мальчик и можно ли вообще на него смотреть?       На протяжении всего концерта он не мог отвести взгляд. В самом конце Чонин опустил гитару и вышел к главному микрофону. Он тихо усмехнулся и почти прошептал в микрофон.       — Сегодня был потрясающий вечер, ребята. Спасибо, что пришли. За такой теплый прием сегодня я вам подарю нечто, что вы очень… и очень… любите.       Последнее слово будто осело внутри Хенджина. Оно пронзило органы, сдавливая. Ему показалось что сейчас должно произойти нечто грандиозное. Вокруг все закричали, как будто бы Чонин собирается превратиться на их глазах в какую-нибудь умопомрачительную знаменитость и вылететь из пушки. И все знали, что именно будет их ждать. Кроме Хенджина.       Чонина обступили все старшие, но свет софита упал на него одного.       Резко заиграла драйвовая, танцевальная музыка. Зал заполнился криками, а Чонин вцепился в микрофон. Его глаза прожигали каждого, кто заглянул в этот клуб. С диким криком он начал петь.       Когда мне было всего десять, Папа сказал зайти к его друзьям, Я долго думал, что плесень от их старости пойдет по моим рукам. Но как же я ошибался, когда дядя Чон встретил и доебался…       Биты становились все агрессивнее и жестче. Они разгонялись, желая взорваться в любой момент.       «Ох, лисенок, не зря ты к нам забрел Вот только знал бы, что будет с тобой Сейчас ты разденешься и будешь стонать» А я ему ответил: «прости дядь, только сосать»       Хенджин чуть в шоке не упал на рядом стоящих девочек. Биты и голос проникали прямо в уши, охватывая все его тело. Толпа взорвалась, а Хван увидел Чонина на пороге ветхого дома в лесу. Все внутри сжалось, цепляясь за каждый открытый участок кожи младшего. Этот очаровательный мальчик в розовом без страха смотрел на больших дяденек.       Они схватили мальчика за руки, затаскивая внутрь. Их грязные руки были повсюду. Чонин остался без одежды прямо на пыльном полу, но он был только рад. Вместо слез мальчик смеялся и сам подставлялся под их отвратительные половые органы. Его хватали за руки, трахали в рот, проникали внутрь, делали самые гнилые вещи, которые только было возможно. Но Чонину это нравилось. Мальчик стонал в удовольствии, выгибался и подзывал Хенджина худыми пальцами.       Хван сделал несколько шагов вперед. Низкие голоса под покровом стонов и пения Чонина будоражили в Хенджине дикий ужас. Ему казалось, что и его касается каждый отвратительный старый член. Но также его собственную кожу ласкал лисий голос, вызывая внутри нечто тяжелое, жаркое, поднимая все самые низменные желания. Он хотел было вытащить мальчика из этого кошмара, но не мог отвести глаз от его изгибающегося в удовольствии тела. Хван протянул руки к Йени, то ли желая его вырвать из этого кошмара, то ли — коснуться его.       Вместо желаемого мальчик потянул его на себя, опрокидывая на трескающиеся деревяшки и сдирая с Хвана штаны. Ток от этой песни буквально распространялся по коже. Уже через несколько секунд на его член опустился ребенок. Хенджин чуть не закричал от ужаса этой галлюцинации. Это было ненормально. Неадекватно. Непостижимо. Но бороться с этим никто бы не позволил.       Возбуждение заливало каждую секунду, а лисьи глаза сверху смотрели прямо в душу. Они хотели вырвать ее из тела и продать дьяволу. Хван уже не сомневался, что этим все и закончится.       Худое тело, совсем еще юное, вертелось на Хенджине, заставляя ощутить себя грязным похотливым животным, которое не может оторвать глаз от розовых сосков и бледной фигуры в разорванной одежде. Чонин пробивал в нем что-то совсем иное. До этого Хван даже не приближался к подобным ощущениям. Он вырвался из этого ужаса лишь в тот момент, когда в реальности его схватили за руку.       Яркие лисьи глаза вновь поглощали его, но уже слишком близко. Сквозь шум толпы Хенджин смог расслышать лишь насмешливый тон.       — Прогуляешься со мной?       — А?       Хенджин огляделся по сторонам, пытаясь вспомнить, где он находится и что происходит. Резкими вспышками он вспомнил, что был на концерте, а мальчик прямо перед ним пел до этого на сцене совершенно страшные вещи, вытворяя полный ужас с сознанием бедного Хвана. Однако видеть Йени настолько близко неожиданно стало самой большой наградой за все.       — Да! С радостью!       — Тогда пойдем.       На этих словах жизнь Хенджина разделилась на до и после. Он кончил в третий раз от трепещущего по всему телу возбуждения и острой боли в паху. Его буквально размазало. Хван не смог устоять на ногах, оседая на пол перед исчадьем Ада, по имени Ян Чонин.       Он задыхался, смотря на Чонина снизу вверх. Все такой же прекрасный, но на вид уже совсем не такой невинный, каким казался в первые минуты концерта. Столько смелости, дерзости и невероятной свободы Хенджин еще никогда не видел.       Дверь в туалет открылась. Некто зашел и, тихо ругаясь, спустил штаны перед писсуаром. Чонин еще раз оглядел Хвана с довольной ухмылкой и опустил взгляд на его член.       — Еще хочешь?       Хенджин в ужасе замотал головой.       — Я могу тебя еще раз встретить? Где ты живешь? Какое мороженое любишь? — спросил он, не задумываясь о том, насколько ему будет стыдно потом, когда он лучше осознает, что спросил.       Младший даже умилился с его вопросов, присаживаясь на корточки.       — Боюсь, что нигде. И я не особо люблю мороженое, я предпочитаю соджу. Но ты очень симпатичный, хотя так спокойно идти с другим парнем довольно опрометчиво. Будь внимательнее в следующий раз, а то точно член оторвут.       — Чонин? — слышится голос Чанбина из-за кабинки. — Я тебя одного обыскался, мы все уже свалили!       Хенджин схватил Нини за руку, сжимая и не желая отпускать.       — Мне очень больно, но это было круто!       — Сейчас выйду, подожди в машине! — крикнул Чонин.       Его внимание вернулось к Хвану. Внешне этот парень ему безумно понравился. Ян давно не ощущал такого удовольствия от интима с кем-то, пусть и короткого.       — Мне тоже понравилось. Стонешь ты очень секси.       — Ты тоже, — облизал сухие губы Хенджин. — Очень хорошо поешь… Твой вокал…       Все тело Хвана тряслось и дрожало. Он не мог ровно дышать, все еще находясь в перевозбужденном состоянии, пытаясь вспомнить то, как именно пел Чонин.       — Ты очень… Просто очень.       — Спасибо, — засмеялся Чонин. — Если встретимся когда-нибудь еще. Возможно, я даже буду рад побыть тем, кто также трясется на полу как ты.       Ян поднялся, поправляя свою одежду, и щелкнул замком на двери. Когда он открыл дверь, его терпеливо ждал Чанбин. Его взгляд упал на Хенджина и наполнился сочувствием.       — Нехило ты над ним поизмывался, — вздохнул Со, пока Хенджин стыдливо натянул футболку на свой замученный пенис.       — Обязательно меня караулить? — фыркает Чонин, расправляя плечи. — Не в первый раз вроде как.       — Но в этот раз тебя не было дольше, чем обычно, — говорит Чанбин, рассматривая Хенджина.       В этом парне что-то привлекло его. Возможно, то, с какой искрой он смотрел на них, даже находясь в настолько странной ситуации.       — Вы есть в соцсетях? Бродячие? — спросил Хенджин, с трудом вставая и застегивая свои штаны.       — Да, — кивнул Чанбин, порывшись в карманах.       Он достал одну из рукописных визиток и протянул ее Хенджину.       — Тут вся инфа про нас. Так что приходи на следующий концерт, — усмехнулся Чанбин.       Чонин перевел шокированный взгляд на Чанбина, тут же мотая головой.       — Никуда не приходи. Он у нас в неадеквате. Дед старый, бред несет, — Ян толкнул Чанбина к выходу, очень настойчиво отдаляясь от Хвана.       — Да в смысле? Я один хочу, чтобы о нас узнавали, что ли? — шикнул на Чонина Со.       Однако они неизбежно оставили Хенджина одного. Он с трудом выбрался из кабинки, но далеко уйти не смог, приземляясь на подоконник. Хван выудил из кармана одноразку, тяжело вздыхая, рассматривая визитку повнимательнее.       После концерта все было по стандарту. Легкая выпивка, празднование очередного концерта, но добавилось поднятие Чонина на руки. Чанбин всех эмоционально уверял, что их «визитки» очень даже работают и так они могут даже найти кого-нибудь особенного. Но младшие не придавали этому значения.       Утром бродячие приехали в новый город. С самого утра в отеле было невозможно спокойно находиться из-за их криков и шума. Чонин и Сынмин чуть не подрались из-за барабанных палочек, Чан и Чанбин курили на балконе, философствуя о музыке. Но самое интересное происходило в общей душевой.       Минхо был сам по себе очень чистоплотный человек, поэтому грязь его раздражала. Он заметил, что за все эти дни Джисон не стирал свои носки. Такого ужаса Ли не смог вытерпеть и отправился в ванную. Где-то ему удалось раздобыть стиральный порошок и тазик.       В сочетании носки у Джисона часто были разные. Минхо решил все же не пытаться их разделить на черное, белое и цветное. Запах порошка заполнил ванную отеля. Эти кафельные стены много чего видели, но такой акт заботы был крайней редкостью.       — Я руки сполосну, — говорит Чан, пройдя к раковине, немного подвинув Минхо.       Он испачкался в соджу и пытался смыть пятно с футболки. Он не заподозрил ничего, пока не посмотрел в тазик внимательнее:       — Это носки Джисона?       — Ага. Снимай футболку. Все равно все стираю, — пожимает плечами Минхо, замачивая одежду.       Чан удивился.       — Не, я могу и сам постирать свои вещи. Как и эти оболтусы.       Людей сближает очень многое. Общие интересы. Общие зависимости. Но бытовая рутина точно также влияет на восприятие людьми друг друга. Попробуйте очень сильно злиться на человека, который вместе с вами чистит зубы или оттирает желтое пятно с трусов.       И сейчас влияние стирки очень остро ощущалось Минхо. Они с Чаном, как двое самых старших, были очень и очень далеко от всех, укрывшиеся в кафеле ванной. Они разговорились о последних событиях, постепенно Ли стал замечать главные привычки Бана. Он был далеко неординарным человеком и сильно отличался от безрассудного Джисона.       Он был спокоен, умел быть вежливым, знал, как надо и как не стоит делать, однако и сам наслаждался свободой, которую чувствует с младшими.       — На самом деле, в этой жизни есть свои плюсы, — уверяет Чан, смотря на Минхо. — Хотя, конечно, тебя мы слишком резко вырвали из другого мира. Ты домашний мальчик.       — Скорее — да, чем нет. Но в этом что-то есть. Я чувствую определенный заряд энергии от вас, — усмехается Ли.       — Так мы несем эту энергию в мир! — загорается Чан.       У них была совсем небольшая разница в возрасте. Год. Они должны были пройти к этому моменту крайне похожий путь, но судьба бывает разной, о чем раньше Минхо не приходилось задумываться.       Если он жил в основном по идеальной корейской системе «счастливого» человека, то для Чана этот смысл жизни был совсем неизведанным. Возможно, именно поэтому они просидели в ванной почти час, болтая и комментируя мысли друг друга.       Их горячий спор о «нормальной работе» прервали Джисон и Чанбин, которым стало интересно, что так долго делают эти двое, уединившись от всех.       — А, так вы стираете? — усмехнулся Чанбин.       Джисон прищурился, смотря то Минхо, то Чану в глаза:       — И все?       В одном его тоне было слышно, что он не может поверить, что целый час эти двое почти незнакомцев могут просто стирать. Минхо непонимающе посмотрел на него, кивнув. Его взгляд вновь упал на Чана.       — А что тебя смущает в этом? Люди разговаривать не могут?       Чан поймал зрительный контакт Джисона, понял его и закатил глаза.       — Тут вообще-то твои носки стирают.       — Чего? — не поверил Джисон, стаскивая футболку. — Это тоже можете постирать, думаю, еще часа вам хватит.       Чанбин откровенно засмеялся, смотря на то, как Джисон начал стаскивать с себя футболку.       — Ты ревнуешь, что ли? — рассмеялся Минхо, прикрывая рот мыльной рукой. — Тебе бы повзрослеть.       Минхо в тазик прилетела скомканная футболка. Мыльная вода расплескалась повсюду.       — Эй, Чонин, тебе надо что-нибудь постирать? У нас тут прачечная открылась!       — Джисон, — серьезнее произнес Минхо, напрягаясь.       Тут же в ванную полетел Ян со своими розовыми гольфами. На его лице горела радостная улыбка от одной мысли, что не нужно самому в очередной раз стирать вещи. Чанбин уже скатывался по стене от хохота, схватившись за живот. Он с трудом верил, что какая-то стирка может привести к такому шоу.       — Тогда пусть и Сынмин что-нибудь принесет до кучи, — шутит Со, с трудом хватая ртом воздух.       — Вы все поиздеваться решили?! — шипит Минхо, брызгая мыльной водой в Чанбина и Джисона. — Я и так вам помогаю. Могли бы «спасибо» сказать.       — Так тебе хен уже помог, — фыркнул Джисон. — К тому же, я не просил тебя это делать.       Чанбин перехватил Чонина, пытаясь объяснить ему, что все это было шуткой и стирать они все будут сами.       — Я хотел позаботиться о тебе и проявить таким образом симпатию, — абсолютно честно говорит Минхо без запинок.       Джисон удивленно уставился на него. Чанбин и Чан тоже шокировано переглянулись между собой. Никому из них особо не был знаком такой способ заботы.       — Ты серьезно?! — тут же изменился голос Джисона, который направился прямо к Минхо, застыдившись своего странного порыва агрессии. — Хен, почему ты такой милый?!       — Отстань, — шикает Ли, дернувшись от младшего. — Тебе никто вещи никогда не стирал?       — Только Чанбин-хен, — обнимает его Джисон, потираясь носом о плечо Минхо.       Со расхохотался снова, выталкивая Чонина из ванной и утягивая Чана за собой. Ли как кот недовольно брыкался, вырываясь из хватки Джисона. Но все его попытки были тщетны. Хан впервые чувствовал подобную трепетную заботу. Ей хотелось напиться прямо сейчас.       Джисон обнял Минхо со спины, оставляя пьяные счастливые поцелуи. Чан пробубнил что-то вроде «ну, я пойду курить», получив недовольный и осуждающий взгляд от Хана, который пытался впечатать Ли в себя.       Следующий концерт был уже вечером. Чонин сидел перед выступлением в гримерке, нанося макияж и размышляя о вчерашнем парне. Слишком тот запал в душу. Он отличался от всех своей красотой.       На все вопросы старших он отвечал, что все в порядке, но в голове были свежи воспоминания о том, как под его пальцами напряженно натягивалась и дрожала чужая кожа, пахнувшая домом, недешевым парфюмом и свежей улицей. Откинувшись на стул, по телу пробежал приятный ток. Чонин прикрыл глаза, вспоминая каждую деталь этого парня. Возможно, он станет новой песней Яна. Потому что именно Хенджину хотелось посвятить самые грязные, но горячие строчки.       Воображение даже подкидывало разные темы, слова, запахи, позы, стоны, натяжение, длинные пальцы, которые могли бы забраться в самого Чонина так глубоко, что…       Ян уже был готов простонать от этих мыслей, как глаза раскрылись, а прямо над ним стоял тот самый парень. Чонин вскрикнул, падая со стула. Он чуть сознание от страха не потерял.       — Привет, — широко улыбнулся он, не являясь галлюцинацией, к удивлению Чонина.       — Что ты здесь делаешь?! — еще сильнее пугается Нини.       — Я написал твоему… Вашему? В общем, парню, который дал вашу визитку. Мы с ним немного попереписывались и вот я здесь. Мы с тобой не успели вчера толком поговорить. Я Хенджин.       Сегодня Хван выглядел совсем иначе, нежели вчера. Черная майка с острой надписью «Dead issues»*. Часть волос собрана в хвост, на губе было кольцо, а на джинсах — цепи.       Чонин в непонимании мотал головой и хмурился. Обычно никто не приближался к ним настолько близко. Да и после вчерашнего было немного неловко.       — И как ты себя чувствуешь? — бубнит Ян.       — Уже лучше, — улыбнулся Хенджин, разминая и хрустя своими длинными пальцами. — Мне очень и очень понравилась ваша группа. Хорошо, что вы недалеко уехали.       — Я бы сказал, что жаль, — отводит взгляд Чонин.       — Почему? Ты же вчера сказал, что был бы не против увидеть меня снова, — хмурится Хенджин.       — Это была шутка, — отмахивается Нини.       Хван раскрыл глаза.       — В смысле?       В гримерку зашел Джисон, потирающий виски:       — Чонин, у тебя есть чего покурить? Моя сгорела… А ты кто такой?! — уставился он на Хенджина.       — Парень, которого я вчера трахнул, — тяжело вздыхает Чонин, бросая Джисону свою одноразку с персиком.       Ян усиленно потер виски, размышляя, что же теперь им делать и как выпроводить Хвана. Однако Джисон, в отличие от него, сразу взялся за дело.       — Трахнул и трахнул, а теперь дорога нахуй, — сказал он, схватив Хенджина за плечи и протолкнув на выход.       — Хэй, еще чего?! Меня пригласил ваш менеджер, вам нужен еще один музыкант!       — Чего? Нет у нас никакого менеджера, мальчик, пиздуй отсюда, — толкнул его в спину Джисон.       Чонин засмеялся, довольно перекидывая ногу через стул. Хан всегда приходил очень вовремя. И, как настоящий друг, он поможет в любой даже смущающей ситуации.       — Тебе причудилось, — подхватывает Чонин.       — Нет! Где Со Чанбин? Я хочу с ним поговорить! — шикнул Хенджин, отмахиваясь от Джисона.       Наконец, действительно вышел Чанбин, который услышал ругань Чонина из зала.       — Чего такое, чего все… О, Хенджин, привет!       — Чего? Ты его позвал?! — раскрыл рот Джисон, глядя на Со.       Тут же и Чонин поднялся, мотая головой:       — Какого хуя, хен?       — Что? Этот парень очень нами загорелся, у него есть музыкальное образование, чем может похвастаться далеко не каждый из вас, и он красивый, чем тоже не каждый из вас отличается. Пусть посмотрит. Если испугается, то уйдет, — пожал плечами Чанбин. — Джинни, не обращай внимания на этих придурков. Хочешь выпить?       Хван надулся, смотря то на недоверчивого Джисона, то на шокированного Чонина.       — Эй-эй, вообще-то мы все красивые, — останавливает Со Чонин. — Это первое. А второе — это наше правило «одной ночи». Тебе не кажется, что это немного нарушает мои права.       Чанбин уставился на него. Он попросил Хенджина подождать его снаружи и налетел на Чонина и Джисона с неистово злым шепотом:       — Мы буквально спиздили для Джисона парня! Почему мы не можем взять кого-то полезного?!       — Я с ним не спал! — злится Джисон. — Ну, до кражи точно…       — Я не хочу видеться с человеком, которого захотел один раз, — тут же поднимает уверенный взгляд Ян. — Я категорически против его присутствия здесь.       — Я тоже против, он даже на панка не похож, скорее — школьный какой-то фрик, — фыркнул Джисон.       — Меня не ебет, — отрезал Чанбин, доставая телефон. — Я написал около тридцати потенциальным ребятам, которые могли бы добавить вам охуенное звучание, но все отказали. Этот написал сам и не только из-за тебя, Чонин, а из-за вашей музыки. Он владеет фортепьяно, говорит, что еще круче может на синтезаторе. Либо вы даете ему шанс, либо всю менеджерскую хрень делаете сами без меня, как в старые добрые.       — Да без б, до тебя ж мы как-то жили! — ляпнул Джисон, не подумав.       — Не помню, чтобы ты, Чанбин-хен, был лидером группы. Все началось с Джисона и меня. Мы первые, у кого ты должен был спросить. Я не буду выступать, — шикнул Чонин, резко направляясь к двери.       — Тебе сколько лет, чтобы так делать?! — раскрыл глаза Чанбин. — Вы уже давно не только вдвоем выступаете! Сынмину нужен новый звук в поддержку, и я не…       — Новый человек в группе — это не просто звук! — рыкнул на Чанбина Джисон.       Чонин даже слушать не стал. Он вышел из гримерки, громко хлопая дверью. Его характер был очень далек от идеала, о чем фанаты даже не догадывались. Для всех он был самым милым и спокойным в группе. Сынмин и то казался энергичнее. Иногда в Киме вообще играли страшные бесы. А вот Чонин был просто «очаровательным мальчиком».       Только старшие знали, что он отродье дьявола, когда находится под алкоголем. Чан и Сынмин, как по команде, обернулись на Чонина, вышедшего из гримерки. Хенджин испуганно уставился на него и встал со своего стула ожидания. Крис пошел за Чонином.       Ян в ярости творил страшные вещи. Но выступать его было не заставить. Выход своим эмоциям он искал в саморазрушении любым способом. Все начиналось с алкоголя, а после уходило в одиночество и издевательство над собой.       Однажды именно таким образом его нашли в одной из комнат отеля с порезанной рукой. Мало того, что Чонин тогда потерял сознание от вида крови, он еще и был ужасно пьян. После подобных случаев Чан и Чанбин держали Яна ближе остальных.       — Чонин стой, я передумал! — кричит ему вслед Чанбин, но было уже поздно.       Чан стремительно бежал за младшим, чтобы успеть перехватить его. Джисон также побежал вслед за Нини. Минхо наблюдал за этим всем со стороны, не спеша подходя к Хенджину. Его уже не удивляло все, что происходило в этой безбашенной группе, но нового человека стоило поддержать.       — Чего у вас произошло? — спрашивает Ли, рассматривая Хвана.       — Я даже не совсем знаю, как это объяснить… — неловко говорит Хенджин, смотря на Минхо. — Я просто пришел на концерт вчера… И увидел этих ребят. Потом мы пересеклись с Чонином. Да. После этого мне Чанбин-хен дал визитку, я написал, и вот я здесь… — вздохнул Хван, приглядевшись к Ли. — А ты… Тоже их менеджер?       — Не, я местная проститутка, — шутит Минхо, но все же объясняет. — Меня украл Джисон почти неделю назад.       Хенджин раскрыл глаза, уставившись на него.       — В смысле украл… Прямо… Прямо украл? Как в фильмах?       Похоже, что только сейчас Хван начал понимать, куда пытается ввязаться.       — Да, просто украл. Я спал, он меня запихал в машину и увез, — кивает Минхо, поджимая губы. — А ты с Чонином, значит?       — Ну, он меня не крал… Мы просто… В общем, ничего такого он со мной ни делал, — неуверенно говорит Хенджин, задумавшись. — Ладно, он отсосал мне так, что я ближайшее время точно бы свое достоинство никуда бы не впихнул. Хорошо, такой кринж был, но… Думаю, у тебя ситуация более дикая!       — Ну, Чонину было бы непросто тебя поднять и утащить, — смеется Ли. — Пойдем, пока они решают свои «рабочие» проблемы, выпьем. Заодно расскажешь, чем занимаешься.       Они очень мило уединились в гримерке Джисона, где разложил свои вещи и Минхо. Хенджин оказался крайне очаровательным парнем, который действительно был поглощен музыкой и всем, что с ней было связано. Он сам хотел будто бы превратиться в мелодии и окончательно растерять все человеческие способности.       — Когда Чанбин-хен дал мне визитку… Я подумал, что это знак! Мне пришлось опять сбежать из дома, чтобы приехать сюда! — признавался Хенджин.       В его словах Минхо видел настоящую искру, неподдельный восторг и неиссякаемое желание заниматься тем, чем занималась и остальная группа. Ли внимательно слушал, поражаясь этой искренности и порыву. Но все же его кое-что волновало.       — Но, я уверен, что и Чонин имеет место в истории, — хитро улыбается Минхо. — Он тебе понравился?       Хенджин опустил глаза, улыбаясь.       — Да… Очень… Но дело не только в его образе, — тут же становится серьезным Хенджин. — Хен… Ты же тоже, когда слушаешь их, то прямо перед глазами видишь все те истории, о которых они поют? У меня такое очень и очень редко случается, но они… Это нечто, особенно — Чонин. Он такой смелый и трудолюбивый! Уверен, что ему было непросто сделать свой голос настолько шикарным!       Минхо даже отпрянул от такой яркой энергии Хвана.       — Тогда мне кажется, тебе стоит с ним поговорить. Если у вас что-то возникло, то, скорее, ты сможешь повлиять на его решение по поводу твоей возможности попасть в группу.       Хенджин нахмурился.       — Когда тебя украли, ты сначала не хотел оставаться?       — Я до сих пор не особо хочу, — хмыкает Минхо. — Просто у меня контракт с демоном, которого зовут Хан Джисон.       — Просто контракт? Не было чего-то, что заставило тебя немного передумать и поменять взгляд на ситуацию? — хмурится Хенджин, не представляя, насколько сложный вопрос он задает.       — Не совсем. Скорее, я почувствовал желание подольше побыть с определенным человеком. Меня потянуло к нему. Посмотрим, к чему это приведет, — без задней мысли отвечает Минхо.       Хенджин нахмурился.       — Тогда мне тоже стоит попробовать.       Их счастье, что до концерта оставался еще час. Джисон сидел с Чонином на улице, утащив у Чана сигареты. Они обсуждали сложившуюся ситуацию, пока Чан и Чанбин решили купить еды. Хенджин вышел на улицу, увидев ребят. Ян даже не обратил на него внимания, откинувшись на каменную стену. Он все еще был напряжен и сильно нервничал. Из-за этого Хван заметил у Чонина новые черты в виде дрожащих пальцев и постоянного дерганья.       Джисон говорил о чем-то отвлеченном, пытаясь овладеть разумом Чонина, но, заметив виновника торжества, он нервно прикусил фильтр.       — Ты все еще здесь?       — И я не уйду просто так, — буркнул Хенджин, садясь с Чонином рядом.       — И что ты хочешь? — тяжело вздохнул Ян. — Зачем вообще приехал? Ты не слышал про личное пространство?       — Я говорю, я приехал, потому что мне понравилась музыка. Я хочу с вами играть и не уйду, пока вы хотя бы не послушаете меня, — уверенно говорит Хенджин.       Джисон фыркнул, закатив глаза.       — А если мы не хотим? — складывает руки на груди Чонин и тушит сигарету. — Что будешь делать, если я просто выгоню тебя из клуба?       — Сначала послушай, как я играю. Если тебе не понравится, то мне придется вернуться домой, — согласился Хенджин, с опаской посмотрев на Джисона.       — Можешь ехать домой прямо сейчас. Мы не каждого с улицы берем к нам, — хмыкнул Джисон.       — Хорошо. Ты играешь на пианино? Мы возьмем тебя, если ты сыграешь лучше меня, — кивает Чонин.       Хенджин сглотнул.       — Хорошо, я готов, — кивнул он, вставая.       Джисон прищурился, глядя на него, и не сдержал усмешку. Они зашли обратно в гримерку, заставив Сынмина и Минхо подпрыгнуть от внезапности.       — У тебя есть десять минут на подготовку, старшие уже идут назад, — говорит Джисон, проверяя в телефоне сообщения.       Чонин сел за пианино, освобождая место Хвану на длинной скамейке. Его глаза горели агрессией и недоброжелательностью. Хенджину от этого было не по себе. Он взял ноты, которые ему дали. Теперь и его руки задрожали, совсем как у Чонина с сигаретой. Хван глубоко вздохнул. Он снова и снова смотрел в ноты, пробовал партию рукой, чтобы быть готовым. Он не боялся внимания, не стеснялся присутствующих, только Джисон и Чонин давили на него так, что было страшно даже просто оказаться под их взглядами.       В гримерку, наконец, зашли Чан и Чанбин с пакетами еды. Они очень удивились такой картине, но мешать не стали. Чонин внимательно наблюдал за Хваном, предлагая начать первому.       Хенджин даже смотреть ни на кого не стал. Он кивнул Чонину, поставив листок на пюпитр синтезатора. Все присутствующие, кроме Минхо, отлично знали, как должна звучать эта тема. Джисон хитро и расслабленно улыбнулся, ожидая знакомую мелодию, искаженную до неузнаваемости. Однако с самого начала Хенджин нарочно начал игнорировать все знакомое и привычное. Он ударил по клавишам, не давая слушателям и вдоха на погружение.       Чонин внимательно сосредоточился, наблюдая за тем, как двигаются пальцы Хвана. Он учился в музыкалке десять лет. За это время он научился мгновенно определять музыкантов и таланты. Как бы не хотелось признавать, но Хенджин идеально чувствовал ноты. Более того, его руки двигались быстро, без запинки. Ненавистное чтение с листа он точно сдавал бы на отметку сто. С каждым новым тактом Хенджин все больше и больше погружался в мелодию, придавая ей новые оттенки, иное звучание, которое поразило даже старших. Чанбин легонько толкнул Сынмина, шепнув ему что-то на ухо.       Чонин невольно опустил взгляд. Его тут же расслабила мелодия. Он хотел бы поспорить, поругаться, переубедить, а может и унизить Хвана. Но он бесспорно обладал высокими способностями. Ян осторожно коснулся клавиш, переставляя аккорды в помощь Хенджину. Хвана будто окатило ледяной водой. Он посмотрел на руку Чонина, которая добавилась к нему. Хван вздрогнул, смотря на него. В четыре руки ему еще не приходилось играть.       Сначала их звук очень мешался и перепадал. Хенджину было неудобно с таким уровнем сложности композиции, но он упорно продолжал. На секунду все зрители будто исчезли в их музыкальном потоке. Чтобы идеально играть с кем-то, нужно было чувствовать партнера и находить баланс. Медленно, мелкими звуками, их мелодии начали сливаться. Хван видел руки младшего, даже не опуская на них взгляд. Он чувствовал, куда пальцы пойдут дальше. Этот момент казался настолько интимным и особенным, что старшие боялись их потревожить.       Они вели друг друга по очереди, не перебивая, поддерживая и подталкивая. Каждая композиционная тема читалась как детская дословно заученная книга. Их пальцы изредка задевали друг друга, посылая неловкие разряды тока, но не отвлекая от главного — музыки.       Их разговор шел через ноты. Чонин хоть и был пьян, иногда уходя слишком в себя и путая ноты, но Хенджин очень вовремя его подхватывал. Хван смог даже почувствовать, когда Яна совсем повело.       В комнате было душно. Много людей, которые поглощали необходимый кислород. Но Чонин сам не замечал, что после прокуренных трех сигарет, двух бутылок пива и виски с колой, стоило хоть немного привести себя в чувство, а не соревноваться с первым попавшимся незнакомцем во владении фортепьяно. Хенджин поставил точку в их разговоре, останавливая напряжение первым. Он посмотрел на Чонина обеспокоенно и взволнованно.       Яна конкретно разморило. Он чуть не упал носом в клавиши от того, как разболелась голова. Минхо тоже поднялся, подталкивая Джисона.       — Ребенок, похоже, конкретно перепил. У вас есть отрезвитель какой-нибудь?       — Только нашатырь и сон… — говорит Джисон, шмыгнув носом и забрав Чонина из рук Хенджина. — Хотя вроде были таблетки. Чани-хен, проверь.       Он положил младшего на диван, кивнув старшим, чтобы те порылись в их аптечке.       — Полчаса, и будет как огурчик.       — Ты адекватный? — щурится Минхо, садясь рядом с Чонином и хлопая его по плечу. — Эй, доброе утро. Приходим в себя.       Сынмин бросил Минхо воду, которой тот тут же смочил щеки младшего. Ян хоть немного начал двигаться после этого, приоткрывая глаза. Зрелище было не из приятных. Но этого следовало ожидать после последних двух дней.       Чан кинул Минхо таблетки, которые действовали против алкогольного опьянения. Джисон сидел рядом, внимательно следя за руками Минхо, будто бы тот был богом и знал, как спасти грешную душу. Но Ли всего лишь оказывал основную первую помощь. К тому же, выступление начиналось уже через полчаса. Чонин начал приходить в себя, хватаясь за голову и шипя. Его будто ударили по затылку. Сознание помутилось до ужаса.       — Нужно бросать пить, — пробубнил Ян.       — Мы принесли рамена поесть, — отдает им тарелки Чан с уже второй раз разогретой пищей. — Надо поесть.       Джисон все это время смотрел на Минхо, не переставая за ним наблюдать. Хенджин также приглядывался к ним, пытаясь представить себя в их команде. Чонин уже смог сесть, посапывая на спинке дивана. Ночь обещала быть веселой, если уже было такое начало. Минхо оглянулся на Джисона, подмигивая ему и кивая на Хвана в намеке прокомментировать навыки парня.       — Что насчет тебя, — не особо радостно говорит Джисон. — Если хочешь быть с нами, то тогда придется недельку покататься по Корее. Поедешь с нами или все же боишься?       Хенджин долго не думал. Его глаза наполнились жизнью и он вскочил на ноги:       — Да! Конечно, да!       — Хорошо, — принял решение Джисон, смотря на Чонина. — Тогда сейчас мы отыграем концерт, как сможем. И после этого поедем с тобой за вещами.       Ян перевел едва сознательный взгляд на Хенджина, кивая в согласии.       — Ты неплохо играешь, — признает Чонин. — Будешь в комнате со мной.       — Не подведу, — кивает Хенджин.       Этот концерт прошел на удивление быстро и спокойно для парней. Они полностью наслаждались каждым издаваемым звуком, но энергии все же было немного меньше, чем обычно. Чанбин из зрительного зала наблюдал за Чонином, молясь, чтобы тот был в порядке и дожил до окончания.       Иногда его сильно заносило, но Джисон очень вовремя отталкивал его в глубь сцены. У них уже были случаи, когда два лучших друга падали в толпу в приступе алкогольного опьянения.       Хенджин наблюдал впервые, когда у артистов так едет крыша. Он внимательно цеплялся взглядом за все. Начиная от того, как ребята взаимодействовали друг с другом, до того, как их алкоголизм выливался в довольно забавные ситуации. Он смотрел на Чонина, чувствуя волнение. Однако внутри каждая клеточка ждала момента, когда он станет настоящей частью этой команды. От этих ребят разило хаосом и долгожданной свободой. Только легкий нервный зуд внутри живота мешал ему полностью насладиться предвкушением.       После выступления все направились в отель. Чонин хоть немного протрезвел и отвел Хенджина в свою комнату. Он довольно спокойно показал все и кивнул на двуспальную кровать.       — Боишься спать со мной? — хмыкнул Нини, запирая дверь.       — Это ты должен бояться, все-таки я должен тебе отомстить, — усмехнулся Хенджин, сглотнув. — Хотя, конечно, лучше бы ты дверь не закрывал…       — Да ладно тебе, я не так уж и поиздевался. Помазал пару раз, и прошло.       Ян сам не понимал, что с ним. Вчера ему нравился этот парень, но сегодня он его ненавидел. Самое забавное, что эти эмоциональные скачки не влияли на то, как сильно хотелось старшего. Возможно, проблема Чонина была в спермотоксикозном возрасте. Ему не удалось сегодня переспать хоть с кем-то, поэтому из вариантов оставался только Хван. Однако, скорее всего, это были лишь его оправдания тому факту, что Хенджин слишком горячий. Хван просто снял свою футболку, а уже хотелось облизать каждый сантиметр его тела.       — Что-то не так? — заметил его пристальный взгляд Хенджин, склонив голову.       Водопад красных волос спустился на плечи Хвана. Чонин тоже захотел спуститься на плечи Хвана.       — Нет, просто подумал, что стоит тебя напугать, — усмехается Ян, делая шаг вперед к Хенджину.       Он был похож на настоящего лиса, который хитрыми шагами пробирался к жертве.       — Ты час назад чуть не откинулся на сцене, — напомнил Хенджин.       Сейчас он гораздо меньше стеснялся Чонина, смотря на него уверенно, без страха. А ведь это лишь второй день. Да и Хван уже больше знал о младшем. Примерно он даже понимал образ мышления.       — Ну и что? Это мне не мешает, — хмыкает Ян, подходя к Хенджину вплотную. — Ты ж хочешь в группе остаться?       Хенджин улыбнулся, делая шаг навстречу:       — Для этого надо переспать с одним из гитаристов?       — Ну как ты заметил, таковы правила, — усмехается Чонин, свободно положив ладонь на талию старшего. — Нужно только быть спокойным и послушным. А ты, я уже знаю, это умеешь.       Хенджин потянулся вверх, позволяя Чонину посмотреть на то, как напрягаются, натягиваются мышцы его пресса и груди. Ян чуть не позволил слюне потечь, как Хван схватил его за волосы, яростно целуя и толкая к кровати.       Младший не успел опомниться, сжимая крепче пальцы на талии старшего. Он почти отвык от такой резкой страсти и нахлынувшей волны трепета. Чонин не стал ждать, отвечая на поцелуй с такой же силой. Его язык закручивался глубоко во рту Хвана, напоминая вчерашний день. Руки резко дернули штаны без тени стеснения. Ян был готов взять старшего хоть сейчас, настолько Хенджин сводил его с ума своим телом.       Хван был лучшим воплощением всех его бывших партнеров, мокрых фантазий и даже немного больше. Чонин растекался на его пальцах, которые бессовестно царапали нежную кожу. Белые зубы вгрызались в шею, следовали все ниже и ниже по торсу Чонина вниз.       На младшем все еще была розовая футболка и шорты. Хенджину нравилось то, каким милым был Чонин. Хван будто в упор не видел тяжелый сучий характер. Зато Ян не боялся его проявлять даже сейчас. Его рука проскользнула к члену старшего, вновь жестко проходясь по венам. Вчерашняя боль дернула все внутренности. Хенджин стиснул зубы, отталкивая его руку от себя и прижимая к кровати.       — Тебе самому давно сосали? — прищурился Хван.       — Мой член святой. Чтобы его коснуться, нужно пройти через Ад. Тебе еще до этого далеко, — хмыкает Чонин, довольно прижимая к паху старшего бедро.       Хенджин сдавил ногу младшего, бесцеремонно запуская руку под его шорты. Уже давно Чонин не ощущал чужого тела под выпирающими тазовыми косточками.       — Я думал, что уже прошел его вчера, — усмехнулся Хван, кусая живот Чонина.       Он натянул шорты младшего, создавая трение. Нини зашипел, дергаясь. Глаза были крепко зажмурены, а руки уперлись в грудь Хенджина.       — Ты как-то слишком посмелел, — фырчит Ян, перехватывая бедра старшего и дергая их на себя, чтобы не позволить дотянуться до скрытого под розовым бельем возбуждения.       Однако запястья Чонина снова оказались перехвачены и крепко прижаты прямо над его головой. В такой открытой и беззащитной позе Чонин себя еще не помнил.       — Если я хочу быть с тобой, мне стоит быть смелым, — говорит Хенджин, нападая на открывшиеся из-под задранного топа соски.       Ян подавил испуганный стон, дергаясь. Обкусанные губы Хенджина создавали приятное трение. Оно поднимало ток из глубины живота. Хвану даже не нужно было стараться, чтобы почувствовать твердость под своими губами. Теперь уже старшего уносило желанием обладания, доминантности. Впервые в его голове были такие мысли, а тело бесконтрольно реагировало. Он схватил Чонина за пояс шортов, потянув одежду вниз прямо к бледным коленям.       — Я заставлю тебя быть еще громче, — говорит Хенджин.       Эта фраза могла бы вызвать смешок, но не когда взгляд дьявола облизывал разодранные колени. Чонин схватился за плечи Хвана, сжимая их до вспышки боли. Ян абсолютно терялся перед такой уверенностью и активностью. Он слишком давно не чувствовал себя в подчинении, но это почему-то ужасно заводило.       — Ты разве вообще хоть раз это делал? — шипит младший, сводя колени.       — Нет, — признается Хенджин, сжимая соски Чонина снова. — Но очень много смотрел. Очень.       Ян откинул голову, перехватывая руки старшего.       — Так, может, сначала тебя научить? — тише спрашивает младший.       — Не, я лучше научусь на тебе, — прижимается к его шее Хенджин, широким жестом кусая открывшуюся кожу. — Где у тебя смазка?       Чонин неуверенно нахмурился, отводя голову в сторону. Не часто кто-то хотел быть с ним именно в активной позиции. Младший даже немного напрягся, пристально осматривая Хвана.       — Ты точно знаешь, что делать?       — Я тебя на сухую сейчас натяну! — ругается Хенджин, неожиданно ударяя ладонями по его бедрам и до боли сжимая их.       От этого младшего перетряхнуло так сильно, что из горла послышался писк. Чонин шикнул, сдаваясь этим сильным рукам и убирая ладони от Хвана.       — В рюкзаке, — кивнул на своего плюшевого мишку Ян.       Хенджин не медлил и секунды. Возможность совершить нечто настолько грандиозное, так еще и с парнем, который первый провел его в этот мир разврата и страсти, затуманивала рассудок. Старший нашел смазку в считанные секунды. Когда его колени вновь продавали кровать, Чонин закрылся, прижимая колени к груди. Его мысли были заняты лишь Хваном. Хотелось усложнить ему задачу, заставить сломаться, а для этого был лишь один способ.       — Ты настолько уверен в себе?       Хенджин выдавил первые капли смазки, с интересом и восхищением рассматривая лубрикант.       — Презервативы? — не отвлекался он на россказни Чонина.       — Там же. Я не хочу, чтобы тебе было так легко. Ты не заслужил, — надувается Чонин и толкает старшего пяткой в плечо.       — Это еще почему? — удивился Хенджин, доставая и презервативы. — Я себя тоже не на помойке нашел. Ты видел, что ты сделал с моим членом?!       — Ничего я такого не сделал, — рассмеялся Чонин, приподнимаясь и пересаживаясь на колени Хвана. — Я полностью расслаблюсь при одном своем условии. А дальше ты можешь делать, что хочешь. Согласен?       Чонин давно не видел такого трепетного и очаровательного в своем отчаянии внимания к себе. Руки Хенджина обвили его талию будто бы желая убедиться, действительно ли она настолько тонкая и крепкая, какой кажется. Капельки пота проступили на бледной коже Хвана.       — Сначала скажи, а потом я подумаю, — шепчет Хенджин.       Чонин на секунду замолк, нежно зачесывая челку Хвана за ухо. Этот порыв был непривычен ему самому. Но в такой атмосфере и таком тепле хотелось нечто большее, чем секс. Это одновременно и пугало, и распаляло.       — Я хочу сделать это у окна. Осмелишься?       Панорамные окна были зашторены, не пропуская ни единого отголоска фонарей с улицы. Их комната была на тринадцатом этаже. Однако ток страха быть замеченным все равно воспламенял изнутри.       — Мы же завтра отсюда уедем? — хмурится Хенджин, рассматривая стекло, проглядывающее из-за тяжелой ткани. — Давай сделаем это.       Хенджин с новой силой, но большей нежностью снова обхватил губы Чонина. Больше не нужно было воевать друг с другом за первенство. Можно было позволить наслаждению полностью окутать их.       Ян заметно расслабился в его руках, вплетаясь пальцами в красные волосы. Эти мягкие длинные пряди просто выводили его. Они определенно стали для Чонина фетишем. Ему хотелось их потянуть, сжать, разгладить. Делать что угодно, но не отпускать.       Они обильно посыпали друг друга мягкими поцелуями. Хенджин подхватил Чонина под бедра, относя его к окну. Ян ударился спиной о прохладное стекло. Шторы распахнулись, перестав скрывать его полуобнаженную спину и розовые ягодицы. Хенджин продолжал вылизывать его шею, вызывая дрожь, заставляя цепляться за свои плечи.       За окном горели вывески бесконечных магазинов, баров и мотелей. Но весь мир меркнул по сравнению с ними. Голые тела окутывал лунный свет, холодок по рукам. Затылок Чонина ударился о стекло. Губы Хенджина сползали к животу, а ладони удерживали тело без каких-либо сложностей.       Когда кончики пальцев обхватили ягодицы, Чонин очень громко сглотнул. Язык Хенджина прошелся по внутренней стороне бедра, поднявшись к сухой коже яичек. Хван никогда не думал даже о том, как может ощущаться кожа в этом месте. У Чонина она была сухая, горячая. Старший быстро привыкал к запаху младшего, все больше и больше различая в нем приятных для себя нот. Без алкоголя Ян, наверняка, был бы еще слаще. Его хотелось изучить полностью. Хенджин будто открывал новый мир: стройные бедра, талию, подкаченный пресс, мелкие шрамы на запястьях. Все это мешалось, затуманивая рассудок. Хвану уже были не нужны смазки, презервативы или что-то еще. Он просто хотел.       И это желание подпитывалось картиной перед глазами. Огромный город больше не пугал. Он приглашал в свои лабиринты и предлагал прыгнуть в него прямо через окно навстречу своим эротическим мечтам. Он будто бы дразнил Хенджина, умолял показать свое сокровище на вечер.       Хван развернул Чонина к стеклу. Горячие набухшие соски прижались к холодному стеклу, запуская по всему телу Чонина сладкий трепет. Однако когда меж его ягодиц прошелся большой влажный от предэякулята член, Ян мог схватиться только за тонкий прозрачный слой, отделяющий его тело от вечернего города.       По стеклу прошел дрожащий стон, а крепкие руки схватили талию Чонина крепче. Нини пришлось прогнуться в пояснице, наклоняясь. Перед глазами мелькали огни, сливающиеся в единую картину. Они размывались, рисуя новые образы и заставляя Яна откровенно разваливаться на части. Он чуть не упал на колени, когда на его узкое колечко мышц пролился холодный водопад. Персиковый лубрикант окутал нежное интимное местечко, уже забывшее о любых прикосновениях.       Контраст температуры заставлял поежиться. Спереди грудь прижималась к холодной поверхности, а сзади на кожу то осыпались горячие поцелуи, то ее задевали холодные пальцы. Чонин постарался сосредоточиться, чтобы не дергаться так часто и резко, но себя же обманывать было не просто.       — Хен, — тихо выдохнул Нини, ожидая первого проникновения.       И он ощутил, как два влажных пальца давят на его совершенно не готовый анус. Хенджин был заворожен пульсацией. Противостояние природного инстинкта раскрыться и сжаться против человеческого желания расслабиться выглядело крайне чарующе.       Хенджин услышал громкий протяжный стон, когда пальцы, наконец, смогли проникнуть хоть немного. Чонин резко прижался к окну, зажмуриваясь до блеска перед глазами. Все тело неприятно пробило.       — Много. Слишком, — качает головой Нини, в попытке хоть как-то докричаться.       Хенджин перехватил его поперек торса, прижимаясь. Все же он был более мягкосердечный, нежели Чонин, потому что он все же вытащил один из пальцев, до конца заполняя Нини вторым. Однако размер члена, который прижался к пояснице Чонина, не внушал никакого доверия. Младший с трудом представлял, как тот уместится в нем.       Его опыт был не особо широким в такой позиции. Последний парень был в два раза раза меньше, чем Хенджин. Каждое новое опасение заставляло Нини непроизвольно зажиматься. Хван это хорошо ощущал и еще лучше он ловил ощущения Чонина, постепенно соединяясь с ним ментально и физически.       Он отвлекал младшего поцелуями и ласками, его пальцы стали такими же мягкими, как если бы он играл в этот момент на нежном инструменте, например, на скрипке или флейте. Все же Чонин смог привыкнуть к ощущению пальцев внутри, немного даже отвлекаясь на прекрасный городской пейзаж. Далеко внизу проходили люди, которые точно не могли бы ничего разглядеть. Но само ощущение высоты захватывало дух. От простаты исходило ноющее чувство, пульсацией окутавшее все тело.       Все больше хотелось получать внимания и поцелуев. В Чонине было уже два пальца, которые уверенно растягивали его, проворачивались внутри и задавали определенный темп. Ян почувствовал невероятное ощущение спокойствия. Хенджин был словно создан для того, чтобы утешать его душу. От этих эмоций Нини тихо зафырчал, выпрашивая новый поцелуй.       С прикосновением губ в него проник третий палец, растягивающий стенки ануса шире, заставляя задохнуться прямо в поцелуй. Было тяжело поверить, что Хенджин впервые делал это. Он был слишком хорош, а, может быть, все потому что он хотел быть самым хорошим для Чонина. Ян уже не сомневался в том, что их встреча неслучайна. Только так можно было объяснить, почему Чонин хочет потянуть время, даже несмотря на разрывающее возбуждение.       Для Хвана растяжка тоже была нервной. Он переживал не меньше Чонина. К тому же, он предполагал, что Ян хоть немного шире. В порно все выглядело быстрее, и места было больше.       Но все же они не были в порно, а находились в реальности. Все ощущалось совершенно иначе, но, открывшись этим чувствам, Хенджин получал удовольствие, несравнимое ни с чем. Правда, ему показалось, что он задерживает их с Чонином перед каким-то важным собранием или что он слишком долго старается что-либо сделать. Хван и предположить не мог, что именно за аккуратность в последствии его будут благодарить так, как никогда в жизни.       Тихие стоны Нини перетекали в возбужденное быстрое дыхание. Ян сам подавался назад. Он совсем забыл о том, что может быть невероятно хорошо под контролем другого человека. Чонин боялся как-то сбивать эту нежность. Она казалась слишком хрупкой.       — Уже, наверное, готов?       Взгляд, поднявшийся на Яна, отдал новыми волнами тепла. Хенджин поцеловал его в нос, раскрывая упаковку презерватива. Еще вчера они валялись на полу какого-то грязного туалета, ничего не зная друг о друге. Сегодня они стояли над всем миром, подобно ангелам являя собой воплощение нежности и искренности.       Чонин оглянулся, чтобы хотя бы на секунду посмотреть на обнаженного Хвана. Ему достался самый красивый парень на планете. От одной мысли внутри все сжалось. Нини медленно коснулся губами щеки старшего в долгом, но значимом поцелуе. Хенджин ощутил его такой вспышкой, что собственный член дернулся.       Хван потерся носом о лицо Чонина, размазывая их пот на щеках. Они на мгновение стали нежными милующимися котятами. Однако возбуждение заставило их поторопиться. Хенджин снова обхватил Яна за талию и медленно начал входить.       Младший до последнего сдерживал звуки, прикрывая рот ладонью, отчего до Хвана долетело лишь мычание. И ему это жутко не понравилось. Будто Чонин попытался спрятаться от него.       Он хотел попросить Чонина быть громче. Он очень хотел попробовать грязные разговоры, которые много раз видел в порно. Однако его собственное горло не могло выдавить ничего связного. Все, что пришло Хенджину в голову — это неожиданно толкнуться немного резче внутрь, до самого конца.       Он услышал громкий высокий голос, который возвращал его в воспоминания о пение Чонина. Младший задрожал от размера старшего и его давления на внутренности. Он не знал, куда себя деть. Руки скользили по запотевшему стеклу, а Хенджин ощущал самый потрясающий момент в своей жизни. Теперь он под дулом пистолета не согласиться быть снизу. Весь этот секс будто был наградой за прошлую жизнь.       Настолько приятное ощущение обволакивания снаружи. Пульсирующее вокруг тепло, дрожь тела младшего. Это все придавало невероятную силу, уверенность. Хенджин сжал таз Чонина, удерживая его на ногах и сделал первый небольшой, но крайне ощутимый для них обоих толчок. Это было что-то новое для них обоих. Чонин буквально чувствовал, как его продавливают изнутри. Ян согнулся еще сильнее, уже игнорируя огни города. Пальцы вцепились в край занавески, пытаясь удержаться.       Хенджин снова медленно вышел из него наполовину и толкнулся глубоко внутрь. Стоны, которые вырвались в стены комнаты, были подобны их синхронной игре на фортепьяно. Хенджин начал двигаться медленно, постоянно проезжаясь по простате, но также заставляя Чонина ощущать крайне странное давление на стенку живота. Когда он опустил вниз взгляд, то увидел едва проглядывающее очертание члена, формирующее выпуклость под этим углом.       Нини зажался от резкого приступа страха, отчего Хван чуть не вжал младшего с разрушающей силой в стекло. Ян никогда не видел ничего подобного. Джисон и Чан об этом не рассказали. Младший начал мотать головой задерживая движение.       Гардина треснула и повисла вниз на половину. Хенджин дернул Чонина на себя, чтобы оторвать его от стекла из-под шторы. Хван прижал его к себе, тяжело дыша.       — Думаю, нам пора на кровать… — смотрит на это Хенджин.       — Ага, — бубнит Чонин, опуская взгляд. — Ты тоже это видишь?       — Плевать, потом разберемся, — осторожно выходит из него старший.       Хенджин переложил Чонина на кровать, оказавшись сверху. Теперь Ян мог полностью рассмотреть его. Красные локоны спускались к лицу младшего. Широко распахнутые, ясные глаза смотрели на Чонина как на произведение искусства. Он и представить не мог, насколько прекрасно выглядел, пока его кожу покрывал лунный свет, а дыхание тихо и быстро рвалось из груди. Хенджин сделал новый толчок, заставляя Чонина запрокинуть голову. Но сам Хван не отвел взгляд. Он не имел права упустить это.       Дыхание вновь сбилось. Толчки стали легче и ритмичнее. Хенджин крепко перехватил бедра младшего, разводя в стороны. Чонин разрывался изнутри. Он чувствовал старшего всем телом, каждой частичкой. Когда говорили, что секс — это объединение душ, Чонин не верил. Но сейчас он почти плакал, сжимая то одеяло, то простынь.       Это было настоящее слияние с человеком, крайне отличавшееся от влечения на одну ночь. Хенджин сжал ладонь Чонина, чувствуя, настолько он близок от чувствительности, оставшейся со вчера. Он посмотрел на член Чонина, накрыв его второй ладонью.       Дрожь тут же усилилась. Их тела очень отличались друг от друга, и интимные места в том числе. Даже такая мелочь для Хвана сейчас была важной. Мокрый, абсолютно открытый Чонин с засосами на шее и громким дыханием был самой горячей влажной мечтой. Сдерживаться от его новых стонов было слишком тяжело. Хвану сорвало крышу. Он перешел на ускоренный ритм, которым просто пригвоздил Яна в матрас.       На пределе их возможностей долгожданное освобождение накрыло после лавины неконтролируемой сладостной судороги. Хенджин с трудом успел покинуть тело Чонина, стаскивая передавивший его презерватив, на мгновение отвлекаясь от Нини.       Только спустя минуту он понял, что Чонин так и не кончил, скуля от перевозбуждения и хныча в подушку. Младший уже совсем потерялся в их сумасшедшем сексе. Он постоянно упускал момент, когда мог получить оргазм, а Хенджин из простой неопытности не знал, что бывает все абсолютно по-разному.       Он попытался нагнать момент, взяв возбуждение Чонина в свои руки, медленно и мягко пытаясь привести его к краю снова. Он внимательно следил, начиная переживать как за себя. Младший был совершенно измотан. Губы пересохли. В горле саднило. Когда Хенджин уже не знал, что делать с дрожащим возбуждением, он обнял Нини, позволяя уткнуться в свою шею, а сам ускорил руку в несколько раз. Только так можно было однозначно прийти к концу, но сам эффект был острый и болезненный, что уже испытал на себе сам Хван.       Он прошел с Чонином через это снова. И вчера он был бы даже не против так отомстить Чонину за собственную боль, но сегодня это будто было немного неуместно в той нежности, что была у них. Когда из измученного члена брызнули первые капли, Хенджин смог выдохнуть с настоящим облегчением. О таком его никто и никогда не предупреждал.       Хван смотрел на выдохшееся тело под собой и ощущал нечто странное, но приятное. Ему очень понравилось все, что произошло. Но все же им стоило обсуждать и обговаривать некоторые вещи. Такие, как страх Чонина во время первых заходов. Ян явно все еще переживал об этом и не понимал, что происходит.       Когда они немного пришли в себя и выпили воды, Хенджин тихо спросил его о самочувствии, о том, что еще может сделать для него, нужно ли Чонину что-то еще. Он заботливо подготовил младшему сменную одежду и настроил душ.       За недолгие пару лет свободы, Чонин уже начал понимать, как выглядят и ведут себя люди, которые собираются уходить. Если речь шла о сексе, то они не беспокоились. Быстро засыпали, кратко оценивали произошедшее, не хотели о чем-либо переживать. Хенджин вел себя как тот, кто хочет остаться. Он проснется утром рядом с Чонином, проведет с ним новый день, а после него может быть даже еще один…