azure shores

Человек продолжает жить ровно до тех пор, пока о нём есть кому вспоминать. Его не смеют забывать в тот момент, когда намеренно бередят старые раны, погружаясь всё глубже и глубже в общие воспоминания. Он остаётся рядом в те мгновения, когда потерявшие немалый кусочек собственной души провожают кроваво-красные закаты и встречают ранние рассветы, в очередной раз стирая с подбородка горькие слёзы. Его имя упоминается во время вечерней трапезы, когда кто-то всё же решился приготовить на пылающем костре коронное блюдо ушедшего человека. Он ни на секунду не покидает мысли скорбящих родителей и того, кто неизвестно на какой период прикован к больничной койке, потому что беспрерывно упрекает себя за то, что не объявился немного раньше, и с большим трудом борется с желанием покинуть мир живых и отправиться следом за любимым, ведь нет ни малейшего представления о том, как прожить хотя бы час без приступа неконтролируемой истерики… Навеки терять кого-то всегда больно до разрушенного духовного мира, но однажды придётся начать двигаться дальше, собрав из внутренних обломков нового себя. У человека, так или иначе, нет иного выбора. А Адриан, этот молодой парнишка с любовью к кулинарии и Сокджину, не будет забыт после своей несправедливой гибели, так как память о младшем советнике вождя аклинсов сохранится в сердцах людей, всё ещё продолжающих существовать. Тэхён не отстранялся от Чонгука ни на шаг, пытаясь смягчить не неожиданное потрясение мужчины. Юноше было отлично известно о том, что по лидеру племени сильно ударило предательство друга, но сердиться на испанца и воочию наблюдать за бездыханным телом некогда близкого человека – разные вещи. Чон ничего так и не произнёс после того, как они покинули Лонг-Айленд, да и в подобных ситуациях слова не очень-то необходимы – в тёмно-карих очах отражаются все невысказанные человеческие переживания. Где-то там плещутся недобрые чувства, осознание случившегося и едкая горечь утраты, что неторопливо смешиваются с желанием использовать физическую силу, чтобы отправить в потусторонний мир именно того, кто заслуживает бесконечно скитаться в тех краях. Переступить запретную черту не позволяет единственная разумная мысль… Нельзя становиться заложником негативных эмоций. Спасает и рука сокровища архипелага, что так крепко сжимает ладонь Чонгука. Они, несомненно, разделят всякую боль на двоих. А племенной народ, как только молодой вождь сообщил шокирующую новость, был не на шутку обеспокоен дальнейшим развитием событий и решением союзных вопросов. Безумие мэра Большого острова, как ни верти, скажется на уже привычной системе. Пускай аклинсы и обитали отдельно от современного общества, но к хорошему быстро привыкаешь. И к внезапным переменам или расторжению договора они явно не подготовлены. — Клянусь Посейдоном, никто из правящих Лонг-Айлендом не посмеет навредить аклинсам. Не позволю, — успокаивал встревоженных Чонгук, поднявшись со скамьи, опираясь на стол пальцами и немного повышая голос, чтобы его речь услышал каждый человек. — Иначе за неверный выбор, угрожающий безопасности моего народа, они заплатят сполна, в первую очередь попрощавшись со стабильной прибылью, а после – спокойным сном и рабочим местом, ведь я не постесняюсь разрушить этот карточный домик изнутри. Как вы знаете, клятвы вождей священны. И моя, разумеется, исключением не станет, — Чон за свою большую семью и жизнью готов поплатиться, хотя подобных планов на ближайшую бесконечность у него, конечно, нет. Пасть смертью храбрых в нашем мире, переполненном вечным сражением за власть, не так уж и тяжело, но если быть во много раз хитрее, то можно не нарваться на гнев якобы коварных врагов, а превратить их в союзников и вытеснить с поля битвы того, кто виноват в разногласиях союзных островов. Ничего личного, Ким Намджун, всего лишь плата за твои злодеяния. Под конец позднего вечера все островитяне, усевшись за длинными прямоугольными столами в центральной части острова, молча подняли чаши с крепкой травяной настойкой и осушили те до самого дна. Это стало данью памяти и наиболее простым способом навсегда проститься с тем, кто ранее выполнял обязанности младшего советника. Тело Адриана осталось на Лонг-Айленде, из-за чего было невозможно провести погребальный ритуал, как с давних времён принято у обитателей Аклинса, и обратиться к покойным предкам, чтобы они оберегали его душу. — Нерей, постой, — окликнул молодого вождя Каонабо, когда тот, приобняв Тэхёна за талию, свернул вместе с возлюбленным с широкой освещённой тропинки на более узкую, почти скрывшись среди зелёной растительности, но обернувшись на зов отца. — Быть может, ты не откажешь хотя бы матери, приняв её приглашение на сытный завтрак? Анакаона скучает по тем временам, когда вы с Этерио заглядывали к нам на ужин. — Ты знаешь, что матушке отказать я не смогу. — Всё ещё сердишься на старика? — старейшина решает воспользоваться редчайшей возможностью побеседовать с Чонгуком более спокойно, нежели обычно. Многие их диалоги, по вине предыдущего лидера племени, завершались на громких тонах. И это при том, что Чон – не скандальная персона. Мужчина, сократив дистанцию с вождём до нескольких метров, заглядывает в тёмно-карие очи младшего сына, что больше не наполнены абсолютным доверием, и в полной мере осознаёт, что он, Каонабо, наговорил предостаточно неприятных выражений не исключительно в адрес непреклонного и упрямого Чонгука, частично являющегося его копией в плане характера, но и позволял себе плохо отзываться о Тэхёне, который ни в чём не был виновен. — Меня эта тема в нынешнее время не особо тревожит, — вполне правдивый ответ. Чону на текущий момент не до очередной ссоры с родным человеком, с Карло, теперь редко высовывающим свой любопытный итальянский нос из воображаемого укрытия, или с кем-либо ещё. У него в августе достаточно важных дел: необходимость доставить товар на Лонг-Айленд, организация свадебной церемонии, продумывание детального плана и, возможно, заключение нового договора. Чонгук не избегает откровенных разговоров с Каонабо, просто неприятная усталость и ощутимый дефицит крепкого сна нередко дают о себе знать. — Нерей… — Отец, давай мы оставим семейные противоречия на более поздний срок? Меня чертовски сильно клонит в сон. Мужчина собирался прервать мирный диалог и отправиться со своим избранником в бунгало, однако у юноши, кажется, другой распорядок на этот мрачный вечер… Ким, разъединяя их сцепленные в замóк пальцы, отстраняется от Чонгука и тем невинным взглядом, которому невозможно противостоять, просит оставить его с Каонабо. Вероятнее всего, искреннее удивление Чона нельзя было бы скрыть ни за маскарадной маской Кицунэ, ни плотным гримом уличного мима, но вежливую просьбу вождь выполнил. Ничего сверхъестественного не планируется, просто Тэхён не желает быть той посторонней личностью, которая разрушила до самого фундамента крепкие родственные связи. Для Чонгука кровные узы и семья – важнейшие элементы его жизни, а отец – не менее значимая составляющая. И Каонабо – упёртая персона – безумно нуждается в сыне, пускай вслух он навряд ли в этом признается. «Незрелые тамаринды», — сказала бы Неома, если её кудрявая макушка замелькала бы где-нибудь поблизости. — Этерио, я всего-то преследовал цель сохранить многовековые устои и традиции аклинсов. Так по какой же причине мой драгоценный сын, знающий о такой необходимости, сразу же отвернулся от меня? — Вам ответить откровенно, старейшина Каонабо? — Задавая тебе волнующий меня вопрос, я и рассчитывал на честность. — Вы предпочитаете слушать свой внутренний голос, руководствуясь его советами, в то время как слова Нерея регулярно пропускаются мимо ушей. Он безмерно любит Вас и очень-очень уважает, не считайте иначе, но моему любимому человеку тридцать лет, старейшина. Совсем взрослый уже, так ведь? Наш вождь проницателен, сообразителен и ответственен, поэтому не единожды просил позволить ему действовать так, как он посчитает нужным. По какой причине отвернулся? Просто Вашему, как Вы выразились, драгоценному сыну в тяжёлый жизненный период не хватало именно Вас, а не бесконечных «законы прежде всего», — на лице Тэхёна возникла печальная улыбка. — Мне известно о том, что я оказался Вам не по нраву, но сердце Нерея бережно хранится в моих ладонях, а моё – навсегда в его. И теперь никто не рискнёт опровергнуть это или повлиять на сделанный выбор. Даже… Вы, — юноша, закончив свой длинный монолог, разворачивается на пятках и покидает центральную часть Аклинса с чувством выполненного долга и без груды камней на обеспокоенной душе. У него так давно вертелись на языке только что озвученные старейшине слова, что сегодня сдержаться никак не удалось. Не факт, что Каонабо сделает правильные выводы, хоть и вера с надеждой погибают, как принято говорить, в последнюю очередь. Чонгук, невзирая на сонливость, длительное время исцелялся, когда сминал мягкие губы возлюбленного в слегка настойчивом и пьянящем поцелуе. Наполнялся непритворной нежностью, когда получал ответные ласки. Вдыхал полной грудью нагретый воздух, когда Ким чертил кончиком языка на его грудной клетке, как можно ближе к любящему сердцу мужчины, небесные созвездия. И никакие безрадостные мысли не тревожили влюблённых, уступив место безграничной, как неизведанная человечеством Вселенная, любви. А когда Чон сомкнул веки и уснул крепким сном, Тэхён, как когда-то уже бывало, внимательно рассматривал любую мимическую морщинку и родинку на лице Чонгука, пока воспроизводил в голове недавний разговор с Анакаоной, которая не прекращала кружиться возле Кима со счастливой улыбкой на губах и всё никак не могла поверить в то, что её родной сын, повстречав солнечного мальчика, в скором времени свяжет себя узами священного брака именно с любимым человеком, а не женится для галочки и продолжения рода вождей. Потомственный род лидеров племени, как бы ни отрицал совет старейшин, уже был прерван не по доброй воле. Юноше настолько сильно нравится эта удивительная и понимающая женщина, что рядом с супругой Каонабо у него не перестают побаливать скулы. Она кажется Тэхёну весьма мудрой, ведь без глубокого ума справиться с главными упрямцами острова, доказывающими друг другу собственную правоту, было бы невозможно. Знаете, существуют же максимально яркие и ангельские люди, словно источающие в наш мир призрачный свет. Анакаона – одна из таких личностей. В приятной компании этого человека комфортно находиться, потому что вокруг неё всегда витает только расслабленная атмосфера, а нервное напряжение сходит на нет. И даже нисколько не дискомфортно, когда приходится помолчать да покивать головой, пока собеседница восторженно рассказывает о каком-то несложном рецепте и изо всех сил пытается плотно накормить гостя, в то время как на заднем фоне подаёт признаки жизни Оскар (актёришка, если дело касается вкусностей), плещась в огромном пластиковом тазике, который язык не повернётся назвать бассейном для довольной собаки. В настолько важные моменты понимаешь, что следует ценить любой миг, а не проживать все сутки либо в быстром ритме, по уши закопавшись в рабочие дела, что изредка не дают побыть здесь и сейчас и насладиться мгновением, либо в съедающем без остатка отчаянии. Необходимое успокоение скрывается в соцветиях пламени джунглей, в причудливых формах облаков, в шелесте листвы, в откровенных разговорах по душам, во вкуснейшем пепперпот на ужин, в дождливых и солнечных днях, в мокрющем лабрадоре, который радостно лает и гоняет пропеллером по всей территории. Главный плюс человеческой жизни, и он же её основной минус, – быстротечность. По этой причине и важность каждой прожитой секунды становится более ценной. А матушка Чонгука – замечательная женщина, так что искренняя просьба Анакаоны обязательно будет исполнена… Сердце вождя аклинсов оказалось в надёжных руках, поэтому осознанно никто не вздумает его разбить. — Наконец-то отключился? Тэхён утвердительно промычал, усаживаясь возле Юнги и отказываясь от протянутой бутылки. — Многое свалилось на его плечи за короткий срок. — Чонгук – стойкий по своей натуре человек, умеющий преодолевать те препятствия, о которых иные люди побоятся и вскользь упомянуть. Растерян ли он из-за смерти того, кто его едва ли не отцом нарекал? Ну, само собой. Справится ли? Без сомнений. — Как считаешь, может быть, следует повременить со свадебной церемонией? — Ким поджимает губы, рисуя кончиками пальцев на остывшем прибрежном песке неизвестные узоры. — Я к тому, что сейчас не время для безудержного веселья. — А когда, подскажи-ка мне, настанет подходящее время? — толкает плечом возлюбленного вождя, пытаясь то ли своеобразно подбодрить, то ли «умом тронулся, что ли, турист?» — Поближе к пенсионному возрасту, когда наш многоуважаемый лидер не сможет тебя даже на плечо забросить, как истинный романтик из популярных сериалов, чтобы затянуть в свою лачугу? Или когда Неома нарожает Масео многодетную семью, а вы пойдёте на риск и попытаетесь своровать одного карапуза, чтобы поиграть в заботливых родителей и счастливое семейство, только при таких обстоятельствах решившись на бракосочетание? Сам понимаешь, не со мной тебе мусолить такие темы, но от вашей компании у меня слипается задница, а это можно назвать высоким показателем искренности чувств. Он так хотел заключить с тобой священный брак, Тэхён, что вступал в словесные перепалки с каждым негодующим обитателем, смело шёл всем наперекор и рисковал жизнью, которой мог легко лишиться, пока доказывал аклинсам серьёзность намерений. Ничто не способно сломить его так сильно, как твой отрицательный ответ на предложение или что-то в таком роде. Сжалься, я не переживу его регулярные посещения, если вы вновь повздорите и ты съедешь к нам с Чимином в бунгало. Он мне всё серое вещество десертной ложечкой выедал, когда ты отказывался идти на контакт… Это что же получается? Что Чонгук – мой любимый мозгоклюй, — советник вождя театрально вздыхает. — И даже не смей ему докладывать об этом, подробно цитируя мой пьяный лепет! Он-то меня с удовольствием прикопает под ближайшей пальмой и бросит на произвол судьбы… — Я побеседую с Чонгуком, когда он восстановит силы, — Ким слабо заулыбался, когда перевёл взгляд на утомлённого – и только – товарища. — А у тебя давно пора отбирать спиртное. — Послушай меня, — молниеносно отреагировал на сказанное суровым выражением лица, незапланированно икнув. — В данный момент ты не видишь берегов и переходишь все границы. Вздумал отнять у меня карибский ром? Да за каплю этого благородного напитка я отдал бы тебя и на воспитание бабуинам. — И подложил бы родне такую свинью на блюдце? Бездушный ты человек, Юн. — Да какая из тебя свинья? Не тянешь ты на хрюкающее прекрасное создание. А вот на крабовидного – очень даже. Они, знаешь ли, со стороны обманчиво безобидные, просто бочком по песчаному берегу носятся, питаются морскими водорослями, а потом, когда окончательно теряется бдительность, – клац-клац клешнями! И нет у тебя шанса на потомство. Вот это ты. Клац-клац, турист, клац-клац. Лоб Тэхёна встретился с его ладошкой. Мысленно. — Ты сумасшедший? Вопрос, ответ на который не требуется.

☀️

Тэхён опасается лишь одного – пробудиться, оказавшись в спальне в родном Тэгу или же посреди ненавистных четырёх стен в «сердце» Лонг-Айленда. Страшится вскочить с двухместной кровати молодого вождя, которая, как позже выяснится, окажется холодной постелью Кима, а воспоминания – правдоподобными фантазиями, и прийти к выводу, что прожитые на Аклинсе недели – сплошной вымысел. Боится очнуться от безмятежного сна ровно тот миг, когда охмелевший до невменяемости отчим наносит очередной удар. А если эта действительность – приятное сновидение… Пусть оно длится бесконечно. Нетрудно догадаться, что сегодняшнее тёмное время суток для всех аклинсов необыкновенное. В поселении царствуют обжигающие языки пламени, заливая каждую тропинку деревушки оранжевым светом, а племенной народ находится в предвкушении предстоящего торжества, потому что их лидер, практически по всем исконным традициям Аклинса, не станет свидетелем бракосочетания других влюблённых пар, а будет принимать непосредственное участие. Кстати говоря, свадебную церемонию, как порекомендовал Чонгук, было решено провести под конец дождливого августа, когда на звёздном небосводе появится сезонная Голубая луна, которая привнесёт в особый обряд венчания нечто удивительное. Долгожданное суперлуние и такое ожидаемое событие… Возлюбленный вождя вертится как уж на сковороде ещё с самого пробуждения, поэтому сейчас носится по спальной комнате и пытается найти свой единственный кулон, который был подарен Чоном в тот день, когда юноша перестал причисляться к чужакам-гостям. — Да где же он… Неужели я умудрился его потерять? Буквально позавчера, как сейчас припоминаю, вот здесь оставил, заранее подготавливаясь к церемонии, а теперь… Нигде нет моего украшения! — Тэхён суетится компактным торнадо около письменного стола, не собираясь быть тише ни на единый децибел. У него, между прочим, полная безысходность и безутешное горе, так что не по графику спящий Чонгук его не беспокоит. Кто вообще, подскажите нервному человеку, отсыпается в день бракосочетания? Вот у Кима с раннего утра всё происходит по классике – любые предметы валятся из рук. А Чон, как только забрался на ложе после окончания рабочей, так сказать, смены в поле, без задних ног отдыхает и смотрит приторные сны. Этот мужчина… Что за странная персона. — Кулон точно был проклят старшим сыном Каонабо, не иначе, — несчастный детективный роман-триллер Франка Тилье, который молодой вождь читал накануне, и парочка толстенных, не менее многострадальных, фолиантов соприкоснулись с деревянным полом не то чтобы добровольно, а ракушка, не так давно подаренная Чонгуку, почти свалилась следом, но была вовремя поймана Тэхёном. — У тебя всё в порядке? — полусонно прохрипел Чон, пробудившись от неясного шума и тут же приподнимаясь на локтях. — У меня-то? Чудесно, очень даже замечательно… Превосходно. Припасённой папиросы не найдётся? Вдруг от никотина у меня начнётся прилив бодрости и выровняется эмоциональный фон. — Что стряслось за тот час, который я потратил на сон? — нахмурив густые брови и не обратив внимания на устроенный беспорядок, встаёт со смятой постели, мгновением позже прижимается нагим телом – кое-кто порой забывает о необходимости носить хотя бы нижнее бельё – к спине возлюбленного и ласково целует того за ушком, что вмиг приводит в чувство паникёра Тэхёна, который отродясь им не являлся. — Только не вздумай увиливать от ответа. — Мой кулон… Не могу его найти. — Лазурный мой, всё пройдёт гладко, так что не тревожься понапрасну. А твоё драгоценное украшение… — наклонился вместе с Тэхёном к поверхности, вынудив его почти прилечь на деревянный стол, и потянулся одной рукой вперёд, чтобы среди множества разбросанных бумаг откопать тот самый кулон. — Вот же оно. Мой мальчик так рассеян из-за предстоящей свадьбы? — Думаю, ты прав. Я даже перед тем ритуалом испытывал меньший спектр эмоций. Если бы хоть одна живая душа застала влюблённую парочку в подобной позе, то сразу же побагровела бы до оттенка свекольника и «простите за вмешательство в такой интимный момент». — Спасибо, Чонгук, — оборачивается через плечо к мужчине, забавно прищурившись. — Не мог бы ты, пожалуйста, одеться и не потираться о мои ягодицы явно не экзотическим бананом? Будет до ужаса неловко, если в эту спальню ворвётся Анакаона. — Экзотическим бананом? Серьёзно? Что-то новенькое в твоём богатом лексиконе, — Чон тихо смеётся, уже перестав удивляться подобным вещам, а после этого, временно почувствовав себя профессиональным массажистом, принимается через одежду мягко сминать чужие бока. — Да брось, разве у нас есть повод робеть в собственном доме? Как будто никто из островитян не подозревает, чем мы можем увлекаться после насыщенного рабочего дня, — так и не отдалившись ни на миллиметр от любимого тела, мужчина с самодовольной улыбкой прислушивается к возмущению возлюбленного, которое постепенно сменяется на прерывистые вздохи, когда одна нахальная задница применяет запрещённый приём, несильно покусывая мочку уха. — Я неистово соскучился по твоим чувственным стонам, — озвучено в точёную шею шёпотом, ни разу не успокаивающим сердцебиение действительно чувствительного Тэхёна. — Чонгук, — а юноша уже готов вслух вести подсчёты пушистых овечек или беспрерывно медитировать, лишь бы отвлечься от опьяняющих поцелуев. — Прекрати, нас ожидают в бунгало шамана Тахо, — лепечет Ким, когда Чон нехотя отвлекается от интереснейшего занятия. Кулон? Какой такой кулон? В данный миг волнуют совсем иные вещи. Не стесняющийся своей наготы Чон Чонгук, к примеру. — И в день венчания не позволяешь отхватить себе желанное лакомство, — слабо шлёпнул по ягодице бесценного – почти – мужа, всё-таки оторвавшись от исследования родной шеи. — Неужели до свадьбы ни-ни? — Чонгук снова падает морской звездой на белоснежную постель и недовольно мычит в подушку что-то похожее на «издевательство и незаслуженная жестокость по отношению к будущему супругу». Тем временем Тэхён, присаживаясь на край письменного стола, в который его всего-то пару минут назад охотно вжимали, закусывает нижнюю губу и неприкрыто любуется спортивным телом лидера племени. Главное правило молчаливой медитации – размеренному дыханию ничего не должно мешать, а все мышцы обязаны оставаться расслаблены. Миссия провалена… — Это расплата за «Титаник», мой вождь, — серьёзным тоном вещает Ким, на что Чонгук сразу же реагирует, теперь не мыча что-то непонятное в мягкую подушку, а прилипая к ней щекой, чтобы начать говорить более внятно. — Лазурный, как я могу с тобой за компанию безостановочно лить слёзы, если смотрел эту романтическую драму далеко не впервые? — Ты… бездушная машина. Бесспорно. Чонгук коротко улыбается и едва заметно кивает в подтверждение, похлопывая ладонью по непривычно пустой половине кровати, таким способом приглашая присоединиться к его временному безделью, которым можно насладиться вдвоём, пусть и не так долго, как хотелось бы. С недавних пор всё свободное время молодой вождь проводит вместе со своим бесценным человеком: либо просто отлёживается после рабочего дня и беседует о житейских мелочах, либо организовывает любопытному Тэхёну путешествия в каждый уголок Аклинса, куда заглядывать достаточно безопасно (в короткие экскурсии не включены посещения фермы и местных пернатых обитателей). Если откровенно, мужчина всерьёз обеспокоен тем, что из-за всего произошедшего Ким снова начал пробуждаться по ночам, порой совсем не отличая реальность от похожего на правду сновидения. Несмотря на собственную эмоциональную нестабильность и паршивое самочувствие, что ощутимо усугубилось после смерти Адриана, Чонгук старается быть для Кима устойчивой опорой, а юноша – для Чона. — И я тебя, Тэхён, — уверенно признаётся мужчина, словно даёт ответ не на ранее сказанные слова, а на нечто сокровенное. Он обнимает своё сокровище архипелага поперёк живота и снова благодарит его просто за то, что он у него есть. Чертовски желанный и любимый. Его вселечащая панацея. Его потрясающий парень с голубыми очами, белокурыми волосами, что вскоре станут более заметны, и большим сердцем, которое сегодняшней ночью молодой вождь аклинсов поклянётся вечно беречь.

Несколько часов спустя

На коже – белые ритуальные символы, создающие уникальный узор и подчёркивающие индивидуальность; на теле – белоснежное одеяние, приобретённое на Кингстоне у болтливой женщины; в тёмно-светлых прядях волос – излюбленные иксоры; на правом запястье – голубой коралловый браслет; на душе – необъяснимый трепет. Это… волнительно? Взволнованность эта не неприятная, чем-то напоминающая долгожданное дорожное путешествие, когда все необходимые вещи помещены в багажник автомобиля, на месте водителя сидит любимый человек, с которым вы проведёте немало времени наедине, а весь ваш многокилометровый путь окажется длиною в жизнь. В голливудских мелодрамах нисколько не лгут, когда главные герои полнометражного фильма нервничают перед свадебной церемонией. Примерно то же самое ощущает и Ким Тэхён, регулярно зажёвывающий нижнюю губу, пока шаман Тахо завершает свою работу, нанося последние элементы символического орнамента, а Неома, облачённая в длинное платье с тоненьким тканевым ремешком на талии, мечется из одной стороны в другую. — Этерио, я готова испустить дух, — немного драматизирует несносная девица. — А ты успел разглядеть каменное лицо Нерея? Да кто с подобным выражением моськи женится на возлюбленном?! Он что, бессердечное создание? — Или кто-то эмоционально реагирует на венчание друзей, — вклинивается в нескончаемый монолог девушки улыбчивая Анакаона, расположившаяся на скамье около небольшого бунгало. На супруге Каонабо похожий наряд, но без подчёркивающего её талию ремня. За освещение на открытой веранде в ответе подвесные уличные фонарики, которые отбрасывают слегка тусклый свет и на прикреплённые к древесине кашпо с цветущими растениями, и на желанных гостей. — Ну хотя бы Вы так открыто не потешайтесь надо мной, — кажется, макушка Неомы скоро лишится кудрявых волос. — Ваш сыночек, Анакаона, и его советник со светлой шевелюрой на голове уже успели дважды поглумиться, когда отправлялись на Ритуальное место, а я всего-то пыталась мимо проскользнуть, чтобы застать моего Этерио в бунгало Тахо… — Ох, моя дорогая Неома, — у женщины кое-как получается сдержать добродушный хохот. Тэхён молча поглядывает на разношёрстную компанию и посмеивается над своей близкой приятельницей, пытаясь допускать как можно меньше лишних телодвижений, так как шаман ещё не довёл начатое до конца. Честно говоря, парень счастлив. Он выбрался из золотой клетки, решившись покинуть защитную скорлупу, и оказался именно в данной точке Земли. После чего повстречал большое количество удивительных людей, обучился многим вещам и стал самим собой, а не простой изломанной и механической куклой, которая была в состоянии только периодически жевать пищу и, возможно, погружаться в некрепкий сон. «Дом – это не исключительно место жительства, а и состояние безмятежности с теми, кто его населяет». Приведённые в порядок бунгало обитателей Аклинса, вставленные глубоко в почву горящие факелы вдоль широких и узких тропинок, небольшие уличные фонари около каждого строения, щедрые дары природы и презенты от всех семейств, которыми вымощена чуть ли не отдельная тропа для возлюбленного вождя, отчётливый звук парных барабанов на Ритуальном месте, Голубая луна на бездонном, кажется, небосводе, алтарь, густо украшенный тропическими цветами, и… одетый в белоснежные брюки Чонгук, на оголённом торсе и руках которого – древние символы племенного народа, в любящем сердце – свирепый тайфун, а в проницательном взгляде тёмно-карих глаз – неповторимый парень. Тэхён, сопровождаемый Анакаоной и Чимином, всего-то ступает по пальмовым листьям и сужается до минимального размера из-за пристального внимания, а Чон забывает о том, что человеческий организм нуждается в кислороде. Мужчина и подумать не мог, что на его жизненном пути так внезапно возникнет солнечный луч, разбавляющий светом кромешную мглу в чём-то, что сейчас учащённо бьётся в грудной клетке, а привычное безразличие – в голове. Вождь, на несколько бесконечных секунд задержав дыхание, внимательно разглядывает подходящего к нему Кима, облачённого в белый льняной костюм, и клянётся Посейдоном, что перед любимым он готов опускаться на колени бессчётное количество раз. К чёрту гордую натуру. Готов защищать до последнего своего вздоха. К чёрту «одиночество меня вполне устраивает». Бесчувственно ломать чужие рёбра, подвергаться любым адским пыткам и просто отдавать всего себя, ничего не потребовав взамен. К чёрту, к чёрту, к чёрту. Он любуется квадратной улыбкой и глазами-полумесяцами, когда опускает широкие ладони на талию юноши и притягивает к себе, утопая и утопая в человеке всё глубже. Он осознаёт, что когда-то сделал наиболее верный выбор. Когда позволил чужаку остаться в поселении, когда решил взять на себя всю ответственность за неожиданного гостя, когда ответил на робкий поцелуй Кима, когда в каюте большого судна проявил слабость, когда спустя неделю вынужденной разлуки сошёл на берег Лонг-Айленда и забрал под своё крыло запавшего в душу голубоглазого юнца, когда официально объявил об их взаимной влюблённости, когда провёл на Кингстоне идеальные дни и ночи, когда сражался едва ли не до потери сознания за одобрение нетрадиционного союза, когда надевал голубой коралловый браслет на запястье избранника. Ким Тэхён – его лучший подарок. — Лазурный, клянусь, от тебя просто невозможно отвести взгляд, — улыбнувшись уголками губ, мужчина осторожно поправляет чужую прядь и соцветие иксоры, оказавшееся в волосах Кима. — Как к тебе обращаться? — Тэхён, — протягивает руку в знак приветствия парень, рискнув обменяться взглядами с тем, кто не особо радостно воспринял то, что он ступил на берег Аклинса. — Нерей, — тянет свою ладонь для взаимного рукопожатия. — И никогда не отводи, мой вождь. «Пожалуйста, не отпускай, не исчезай, не погибай». — Незримыми нитями судьбы будут соединены ваши влюблённые души. Отныне и во веки веков, — басовито вымолвил шаман, оповещая весь собравшийся народ о начале обряда венчания. Вот вам и «потеря неограниченной свободы». Тахо, проводящий все ритуальные церемонии, поджигает сушёные травы, приступает к чтению традиционных молитв, крепко держа в руках повидавший многие десятилетия фолиант, пока музыканты прекращают разбавлять ночную тишину игрой на барабанах, собираясь сконцентрироваться на том, что происходит около алтаря… В сию секунду образовывается прочный союз, священными узами навсегда связываются жизни Чонгука и Тэхёна, не желающих разлучаться ни в одной из реальностей, ни при каких обстоятельствах и ни за какие богатства мира. Молодой вождь принимает из рук довольного празднеством Юнги ожерелье из цветов, символизирующее гармонию в паре, которое через короткий миг оказывается на шее Тэхёна, а Чимин, залюбовавшись влюблёнными, ненадолго теряется, поэтому вручает немного взволнованному Киму свадебное украшение с небольшим опозданием. Когда юноша начал поправлять венок на груди любимого человека и разглядывать красочные растения, Чонгук, естественно, заметил мелко дрожащие руки возлюбленного, так что пальцы лидера племени обхватили чужие запястья, чтобы бережно притянуть те к своим губам и оставить мириады нежных поцелуев на холодных ладошках. — Тэхён, не вздумай ни перед кем опускаться на колени, ни в коем случае не позволяй кому-либо собой помыкать, всегда держи свой потрясающий взгляд на одном уровне с остальными островитянами, — Чон целует избранника пылко, с мизерной долей собственничества и огромной порцией любви, словно поставив печать под каждым словом. — Ты – возлюбленный вождя, полноправный аклинс и единственный хранитель моего сердца. Испокон веков у обитателей Аклинса принято считать, что во время первого знакомства происходит не исключительно физический, но и духовный контакт. Если поныне незнакомым душам предначертан общий путь, то хрупкая связь будет постепенно укрепляться. Но! Несмотря на их веру в заметное воздействие судьбы на какие-либо события, многие всё же признают, что лишь два человека способны влиять на прочность романтических отношений. Довольно-таки просто списывать неудачный опыт на вселенский заговор против твоего счастья, злой рок и окружающих людей, но за всякие победы изымается плата – сила духа и неисчерпаемое желание сражаться за благополучие до самого конца. За осуществление заветных мечт, за более обеспеченное будущее и… за любимого человека. Здоровые и крепкие отношения – кропотливый труд влюблённых людей, а не щедрый дар судьбы, преподнесённый на фарфоровом блюдце. И Ким Тэхён, когда аккуратно проводит остриём заточенного ритуального кинжала по ладони своей лучшей неслучайной случайности, понимает, что боролся бы за Чон Чонгука до предельного истощения. Невзирая на психологические травмы, которые родом из далёкого прошлого, невзирая на паническую боязнь крови, невзирая на ранее пугающее негодование племенного народа, невзирая на угрозу лишиться жизни. Под замедленный бой барабанов, соответствующий интимности момента, юноша вверяет любимому человеку всё то, что у него имеется: молодое тело и обнажённую душу. Возлюбленный вождя, на этот раз не испугавшись нанесённого ранения и не скривившись от необходимости ощутить на языке вкус собственной и чужой крови, что почти не распробовать из-за спиртного напитка, поочерёдно протягивает ладошку над глиняными чашами, наполненными красным вином, и залпом осушает ёмкость, когда шаманом Тахо даётся одобрение. А после… Он вдруг чувствует, как пальцы Чона заботливо стирают с его подбородка оставшуюся жидкость, а сам мужчина, не став беспокоиться о сохранности психики стоящих поблизости товарищей, впивается в губы бесценного супруга, затягивая юнца в глубокий поцелуй и закрепляя подобным действием обет верности и клятву любить и в горе, и в радости, и в загробном мире, и в параллельных вселенных, и до скончания времён. — Моя любовь к тебе, Этерио, безгранична, — проникновенным шёпотом куда-то в скулу Тэхёна. — Больше необъятного Атлантического океана и гигантских галактик во всём космическом пространстве, Нерей.

«Одна любовь, одно сердце, одна судьба».

Боб Марли

Сезонная Голубая луна невольно становится свидетельницей ликующей (в основном) толпы, которая реагирует аплодисментами и одобрительным гулом. Местные музыканты, всё ещё восседая на песчаной почве, постукивают по парным барабанам, чтобы племенной народ песнями и танцами начал прославлять новый союз. Что же касается кровного наследника венца силы и власти… Чонгук обязательно воспитает мудрого и достойного должности вождя человека, который в определённый период займёт его место, пускай тот и не будет биологическим ребёнком лидера племени и потенциальной супруги, коей не было и не может быть в дальнейшем. Тэхён станет для невинного дитя вторым наставником и тем, кто сильно повлияет на жизненные ценности и формирование личности ребёнка. А пока что… Чон громогласно объявляет о завершении обряда, а секундой позднее припечатывает Тэхёна к собственному телу и, опустив ладони на щёки счастливого Кима, коротко целует того в приподнятые уголки губ бесконечное количество раз, разделяя с любимым человеком всю неописуемую эйфорию, впервые называя его своей семьёй и «я тебя беспредельно, лазурный». — Чимин, ты… Чего тропический воздух увлажняешь? — Юнги растерянно моргает, только сейчас обратив внимание на Пака, чересчур растроганного сегодняшним торжеством. — Они такие… Понимаешь? — Понимаю, — усмехается приближённый вождя, приобнимая иногда сентиментального соседа-парня за плечи. Когда-нибудь, возможно, и он решится надеть красный коралловый браслет на запястье этого рыжеволосого художника в единственном экземпляре… Любовь – это крупнейшее стихийное бедствие внутри человека, когда настолько сильное чувство переворачивает весь внутренний мир, превращая влюблённое сердце в почерневшую золу. Но ещё любовь – это целительная сила, способная излечивать душевные раны. Да, порой она не соткана лишь из положительных эмоций, однако любить правильного человека дьявольски приятно. И испытывать по отношению к нему всю палитру сердечных чувств, и получать успокаивающие поцелуи за ушком, когда день совсем не удался, и стремиться радовать любимого сытным перекусом, и ощущать согревающие объятия со спины, и «твоя компания – мой весомый повод пробуждаться с первыми рассветными лучами и засыпать только после того, как ты спокойно погружаешься в царство снов». Любовь к правильному человеку – это не свинцовые цепи и не кара небесная, а поистине ценнейшее сокровище.

☀️

Чувство дежавю преследует супруга лидера племени вот уже несколько долгих часов. Центральная часть Аклинса заполнялась гомоном островитян и в тот раз, когда священный ритуал проводился для другой влюблённой парочки. Картина перед глазами аналогичная: большая часть аклинсов давно покинула поляну, так как ранний подъём никто не отменял; подвыпивший Юнги беспрерывно лепечет на ухо почти трезвому Чимину очередные похабные анекдоты и амбициозные планы по захвату Лонг-Айленда; мужчина в преклонном возрасте, явно не рассчитавший свою максимальную дозировку спиртного, из последних сил пытается споить и Тэхёна, но на этот раз Чонгук, усадивший Кима к себе на колени, вежливо отказывает соплеменнику. Молодожёнам ещё отправляться на соседний остров, а делать это с головной болью никто из новоиспечённых супругов не желает. Они, если откровенно признаваться, планируют заняться более интересными делами… Уронить головы на мягкие подушки и проспать в тишине целое десятилетие. — Нерей! Этерио! — Неома несётся со скоростью – слегка хромого – леопарда в сторону вышеупомянутых влюблённых, а Масео лениво плетётся где-то позади неё. Мужчину-то гиперактивностью невесты никак не удивить. — О святые муфлоны, всё-таки управилась до того, как вы отправились в двухдневное путешествие, — запыхавшись так, словно пробежала олимпийский марафон, девушка вываливает на поверхность небольшие рукодельные презенты. — Вот этот простенький красный браслет, — протягивает индивидуальный подарок приятно удивлённому Тэхёну, — я сделала для тебя, Этерио, — Неома источает искреннюю радость, пока передаёт второе плетёное украшение Чонгуку, — а второй – для нашего вождя. Моя матушка и папа всегда верили в то, что эти браслеты символизируют единение родственных душ. — Единение? Да-а, в скором времени они сольются… — Юнги, — Чимин готов выпучивать глаза всякий раз, когда советник вождя выдаёт подобные фразочки. — Ни одной развратной мысли в моём ангельском разуме, Пак! — в свою защиту щебечет Мин. — Да ну? Тебе, сосед мой охмелевший, сейчас придётся снимать с моих ушей рисовую лапшу. — А что, если… — Если ты снова посмеешь пошутить про эксгибиционизм, то я за себя ручаться не стану, — угрожает расправой Чимин, при этом крепко держа в руке деревянную ложку. — Уяснил? — Минуточку внимания, грязные извращенцы! — Неома попыталась переключить весь интерес на себя. — Это ещё не всё, — девушка взмахом ладошки подзывает жениха поближе к себе, чтобы тот прекратил прятать скромный презент за спиной. Она тут же передаёт подготовленный подарок в руки биолога и, глядя на молодого вождя, щурится, пока юноша изучает то, что ему только что торжественно вручили. — Ваш внебрачный ребёнок. Тщательно ухаживайте и заботьтесь о нём, хорошо? — Монстера… в глиняном горшке… Откуда? — вопрос дегустатора Юнги звучит чересчур ошеломлённо, как будто девушка подарила что-то инопланетное, а не зелёное растение, которое нередко встречается в тропических краях. — У Анакаоны раздобыла. — В спальную комнату ставить не стоит, — вполне серьёзно обращается к молодожёнам Юн, у которого «ни одной развратной мысли в ангельском разуме». — Вдруг там окажутся высокотехнологичные жучки. Будет шпионить, подглядывая… — Никаких жучков! Взгляните, — восклицает Неома, указывая пальцем на листву, — ни единого паразита! — Да не в паразитах же дело! Или многофункциональное устройство с камерой… — продолжил фантазировать советник. — Получится отменное видео для семейного просмотра с ведёрком сладкого попкорна. Чон на разыгравшееся воображение своего приближённого тихо хмыкает, с осторожностью надевая на левое запястье Тэхёна тонкий браслет. — Не тревожься, Юн, я с удовольствием травмирую твою неустойчивую психику, — не удержался от комментария. — Меня ты этой угрозой никаким образом не спугнёшь. Итак, трогательный рассказ, — прозвучавшее со всех сторон «пожалуйста, нет» не остановило развязанный алкогольными напитками язык. — С истошными воплями я ворвался в бунгало Чонгука, когда меня за лодыжку укусила какая-то тропическая живность. В тот переломный момент мне казалось, что я обязательно склею ласты и отправлюсь в потусторонний мир, поэтому и прибежал прощаться с самым близким человеком. Да-да, весьма душераздирающая история, платочек, естественно, прилагается… Так вот, — постукивает пальцами по поверхности, подбирая более правильное описание пережитого ужаса, — залетаю я шустрее колибри к Чонгуку, а этот бесстыдник марширует по дому нагишом. Знаете, с тех пор у меня развился комплекс неполноценности. Неома нервно посмеивается и даже не пытается вообразить подобную картину, потому что у неё от одной мысли о лучшем друге без нижнего белья возникает желание скривиться. Чимин только что заработал себе новую психологическую травму, ведь он – профессиональный фантазёр и человек, умеющий хорошо визуализировать чужие истории. Масео отвлечённо чешет густую бровь, заставляя себя не рассмеяться прямо в затылок невесты, и делает вид, что детальное изучение листьев монстеры ему во много раз интереснее. А Тэхён… нисколько не удивлён. — Король драмы, — Чон издаёт короткий смешок. — Это я-то? А ты – непристойный нудист, — лисьи глаза советника сужаются до лунных серпов. — Вот как, — улыбается лидер племени, потому что его, как правило, забавляют содержательные диалоги с Юнги, когда тот немного подшофе. — Кто-то желает потратить весь воскресный день на усердную работу в полях? Или на выполнение обязанностей? Мин умудрился тут же протрезветь. Вождь запросто может заставить приближённого трудиться в единственный выходной. — Ты в курсе, Гук, что бесчеловечность тебе совсем не к лицу? — О боги, — а это уже Чимин невесело стонет и роняет уставшую голову на плоскую поверхность. — Тебе следует завязывать со спиртным в таком количестве, иначе все выходные дни у тебя начнут проходить в компании пернатых, — не особо серьёзным тоном говорит Чон, когда вместе с Тэхёном поднимается со скамьи. — Советника вождя отправишь в курятник? — Разумеется. Это меры воспитательного воздействия. — Изверг… В нашем мире существует такой подозрительный тип людей, которые часто ведут беседы с нечитаемым выражением лица. Вот и Чонгук – та самая личность, то ли подшучивающая над близким окружением, то ли действительно настроенная доводить кого-то – Мин Юнги – до дёргающихся глаз. Если честно, у неразлучной компании друзей такие бессмысленные разговоры не считаются чем-то удивительным или же тем, что вызывало бы огорчение, являясь, наверное, чем-то более обыденным. Эта эмоциональная связь остаётся нерушимой, а готовность защищать друг друга ни на миг не покидает их сердца. О таких крепких взаимоотношениях снято порядочное количество фильмов, но едва ли не каждому человеку хочется видеть нечто подобное не исключительно на больших экранах. Разве не бесценно то, что важнейшие люди отправятся с тобой и в пылающий огонь, и в ледяную воду, и в кругосветное путешествие, и в преисподнюю? У Тэхёна всё ещё не укладывается в голове то, что отчуждённый островок посреди Карибского моря подарил ему не сугубо уникальный шанс побывать в поселении, где издавна обитает племенной народ, и возможность временно сменить обстановку. Здесь он обрёл любимого супруга, неожиданно для себя самого создав с этим прекрасным человеком маленькую семью, верных товарищей и, конечно же, место, которое не постесняется назвать домом.

🌊

Уютным уголком для двухдневного отпуска оказался не Лонг-Айленд, как успел нафантазировать заинтригованный юноша, а необитаемый остров, расположенный недалеко от Аклинса. Он при всём желании не сможет конкурировать с каким-либо из вышеупомянутых мест, но отлично подойдёт для единения с природой. Сам островок, окружённый коралловыми рифами, округлой формы, на западных склонах которого возвышаются целые ряды пальм, образующих настоящий кокосовый лес, а восточные заняты тропическими лесами и кустарниковыми массивами. Именно на безымянном клочке суши аклинсы собирали травы с целебными свойствами, так как здесь подобных растений в избытке. Сильнее всего Тэхёна впечатлило то, что временным гостям не придётся отсыпаться в какой-то одноместной палатке и отбиваться сланцами от надоедливых насекомых. Практически на берегу, помимо немного шаткого причала, сооружено очаровательное квадратное бунгало… Это как же так получилось? Немного позже, закончив с пришвартовыванием белоснежного катера и опустив на прибрежный песок спортивную сумку с личными вещами, Чонгук поспешил объясниться. — В далёком прошлом бывали редкие периоды, когда мой сын эффективно убеждал меня в том, что нам стоит заночевать на острове, а я никогда не смел ему отказывать, — мимолётная улыбка образовала на смуглом лице Чона мимические морщинки. — По этой причине мы с Юнги и Томасом решили возвести небольшой домик, чтобы не спать на земле, потому что это, как ты понимаешь, неудобно и опасно. Мужчина, упоминая в своих речах светловолосого мальчика, всегда отзывается о нём очень и очень тепло, как будто тот являлся для него не просто важнейшим человеком, но и кем-то драгоценным и незаменимым. — Чонгук, ты был бы замечательным отцом, — едва слышно прошептал Тэхён в надежде, что молодой вождь его тихий лепет всё же не услышал. Кима внезапно накрывает безмерной грустью. Из-за него у Чона не будет ни полноценной семьи, ни минимального шанса стать достойным родителем. Это, честно говоря, расстраивает супруга лидера племени до поджатых в тонкую полоску губ. — Лазурный мой, мы прибыли на остров не для того, чтобы лишний раз грустить, а с целью отдохнуть от бесконечного стресса и неотложных дел. Иди ко мне, — мужчина притягивает любимого человека за талию и обнимает того крепко-крепко, опуская подбородок на чужую макушку. — Послушай меня предельно внимательно, Тэхён. Аклинс переполнен детьми абсолютно разных возрастов, которых ты в дальнейшем, если пожелаешь, сможешь обучать, внедряя в их детские головы нужные знания. Хотел бы я иметь ребёнка, воспитывая его именно с тобой? Нагло солгу, если дам тебе отрицательный ответ, однако для счастья мне жизненно необходима лишь твоя персона, — руки молодого вождя забираются под собственную светло-серую футболку (Ким давно её присвоил), а его тёплые ладони плавно перемещаются по родному телу, ни в коем случае не обделяя вниманием ни лопатки юноши, ни мягкие бока, ни рёбра. Исследует каждый доступный миллиметр кожи подушечками пальцев, словно делает это впервые. — Только ты. Только мы, мой Этерио. Чем тебе не идеальное семейство? — А как же наш внебрачный ребёнок? — взгляд голубых очей переводится на бирюзовые воды, когда Тэхён прижимается щекой к груди мужчины. — Неужели оставим невинное растение без непутёвых отцов? — Ты, я и монстера… Звучит, честно признаюсь, безупречно, — за сказанными словами последовали поцелуи, которых никогда не бывает достаточно. В Карибском море есть большое количество безлюдных островов, но Чонгук выбрал для их «медовых выходных» именно это место уж точно неспроста. Здесь его завидному биологу найдётся на что поглядеть и с кем побеседовать (да, Ким вежливо болтает с представителями флоры и фауны, хотя для паукообразных у юноши, что никого вводить в ступор не должно, припасены трёхэтажные маты). А если всё же копнуть более глубоко, попытавшись добраться до истинных намерений мужчины… На Аклинсе тяжело провести даже несколько часов в одиночестве или банально понежиться в постели с любимым человеком, поскольку у должности Чонгука имеется парочка минусов, включая в данный список отсутствие как личного пространства, которое нарушается Юнги и Неомой, так и свободного времени – обязанностей у лидеров племенных народов предостаточно. На необитаемом клочке суши чувствуется тот самый покой, освобождающий Чона от накопленного напряжения и суеты повседневной жизни. Он безумно любит свою большую семью, да и быть предводителем островитян ему нравится, так как ещё с юных лет у вождя проявлялись лидерские качества и прочие прелести волевых людей, но порой Чонгук остро нуждается в заслуженном отдыхе. И в этот отрезок времени, восседая прямо на невысокой ступени, под навесом открытой веренды, пристально наблюдая за тропическим ливнем и прижимая Тэхёна к себе как можно плотнее, он морально восстанавливается. Если реинкарнация существует, то в прошлой жизни, давно позабытой мужчиной, Чонгук мог быть угрюмым отшельником, проживающим день за днём на окраине какого-нибудь провинциального городка. Но никто из малонаселённого местечка не смог бы и предположить, что у нелюдимого затворника есть светящийся огонёк в лице одного юнца с глазами цвета карибских вод. Они разделяли бы все неминуемые беды, неприятную боль и счастливые мгновения на двоих. И безмерно любили бы до конца их существования, а за этим обязательно следовало бы очередное перерождение и неустанный поиск друг друга. Отчасти даже романтично, а с другой стороны – ещё попробуй отыскать в огромном мире обладателя собственного сердца. Конечно же, было бы гораздо проще слышать звон колокольчиков, когда ваши пути с тем самым избранником пересекаются, но мы живём не в сказочном мире или полнометражном красочном аниме. Мысли о подобных вещах не особо волнуют Чонгука, потому что его бесценный супруг находится совсем рядом, щекочет ключицы и шею горячим дыханием, пока повествует об обыкновенных ламантинах, у которых общение осуществляется путём покусываний, обнюхиваний и прижиманий. Кажется, этот биолог решил повторить действия подводных обитателей. — Лазурный, — Чон вдруг негромко рассмеялся, когда сидящий на его бёдрах юноша приступил к их ежедневному ритуалу, губами оставляя мокрые следы на всех чувствительных участках. — Что? — приостановив процесс, доставляющий обоим несказанное удовольствие, Ким удивлённо вскидывает брови. — Неужели мои поцелуи неприятны? — Они-то чертовски приятны, в чём можно запросто убедиться. Но ты бы мне ещё в самый разгар нашей интимной близости начал рассказывать о звуках, которые они издают в тот момент, когда возбуждены. — Во время сексуального возбуждения ламантины, между прочим, могут взвизгнуть… — Тэхён… — Что? — Не перестаю обожать тебя всеми фибрами своей чёрствой души, — заправляет прядь волос Кима за ухо, которая из-за порывистого ветра спадает на лоб юноши, — не прекращаю восторгаться тобой и с каждым днём любить в три тысячи раз больше. — Ты… всё же посмотрел Мстителей? — Тэхён готов сменить человеческий облик на фруктовое желе и растаять прямо в руках мужчины, довольного выраженной реакцией. — Ты ведь так убедительно просил, — стискивает в крепких объятиях до умиления растроганного юношу, вспоминая бессонные ночи в компании героев и злодеев кинематографической вселенной. Да, Чонгук для потрясающего супруга сделает абсолютно всё. Просмотр рекомендованных фильмов – не исключение. И подлинная любовь скрывается в таких незначительных – на первый взгляд – мелочах. Когда кто-то важный держит в голове имена твоих любимых литературных героев или именитых личностей, когда не торопится запамятовать о чём-то значимом: на что у тебя сезонная аллергия, чего ты боишься до крупной дрожи, о чём мечтаешь чуть ли не с пелёнок, какое мороженое предпочитаешь, после какой композиции возникает желание затопить горькими слезами соседей снизу и каким образом ты справляешься с психоэмоциональными взрывами. Это подкупает и оценивается дороже, нежели каждый нефтяной баррель. Более того, настолько непустяковые вещи никогда не будут иметь магазинных ценников, потому что человеческие чувства не являются чем-то материальным.

🏝

Долгое время проливной дождь не позволял Чонгуку и Тэхёну покинуть их временное место обитания, но ближе к середине дня тропический климат сжалился над новоиспечёнными супругами, чтобы те смогли позволить себе прогуляться по необитаемому острову, при этом не промокнув до последней нитки. Ким не прекращал шутить по поводу карибских пиратов и рома, спрятанного капитаном Джеком где-нибудь поблизости, всё время порывался улизнуть от лидера племени вглубь джунглей, при виде густых зарослей окончательно теряя инстинкт самосохранения, робко обнимал мужчину со спины и «Христофор Колумб гордился бы тобой», а Чон улыбался уголками губ и наигранно-сурово требовал следовать за ним, а не пытаться превратиться в лёгкую добычу для ядовитых обитателей этих зелёных лесов. Молодому вождю не понадобилась бы никакая подробная карта, так как не особо опасные маршруты он помнил. На небольшом клочке суши, как юноше стало известно в процессе экскурсии, есть спящий вулкан и многочисленные горячие источники, но сегодняшний путеводитель наотрез отказался добираться к тем местам сквозь наполненные живностью дебри – это никогда не было безопасно. Кстати говоря, чересчур любопытный биолог не желал мириться с установленными запретами и постоянно бурчал что-то нечленораздельное себе под нос, словно у милейшего ребёнка отняли заслуженную сладость, на что Чонгук всякий раз слишком внезапно оборачивался к любимому человеку и впивался в приоткрытые для поцелуя губы. Подобный метод способен утихомирить проявление вредности по щелчку пальцев (пользуйтесь, не прогадаете). А ещё… Ким Тэхён в треккинговых ботинках, предусмотрительно прихваченных с собой «экскурсоводом», в длинных брюках, забавно заправленных в носки, которые точно были натянуты почти до его пупка, и в футболке цвета хаки, замызганной в чём-то неизвестном, – новая Римская империя молодого вождя. И лишний повод в пенсионном возрасте вспомнить их короткое путешествие, снова посмеявшись над своим супругом и его комичным видом. Чон, кстати, выглядит не краше – в джунглях не до парижской моды. Влюблённая пара бродила по тропическому лесу несколько бесконечных, по подсчётам биолога, часов. Тэхён отвык от пеших прогулок, поэтому его тело достаточно быстро утратило последние силы на этот туристический поход, а разум юноши не переставал удивляться феноменальной выносливости Чонгука. Он, если судить по внешнему виду, совершенно не утомился. Невзирая на свою физическую подготовку, которую нельзя назвать слабой или вовсе несуществующей, Ким поражался всё сильнее, когда мужчина с филигранной лёгкостью продолжал прокладывать им верный путь, используя заточенный клинок, чем-то напоминающий мачете. Хоть бы ради приличия заметнее вспотел! Удивительный мужчина. Вот супруг вождя и плёлся потихоньку где-то позади, внимательно разглядывал широкую спину Чона, нервно покусывал шариковую ручку, порой неуклюже, как он отлично умеет, роняя на влажную землю блокнот с записями о флоре необитаемого острова, и размышлял о том, что Чон Чонгука следует занести в Красную книгу. А почему бы и нет? Вымирающий, знаете ли, вид. Заботливый и преданный партнёр, морально и физически сильный лидер, начитанный философ с душещипательными, как шутит Тэхён, речами, да ещё и фигурой – неприступная гора, а лицом – ягодка… Это не официальное резюме для будущего работодателя, а вполне правдивая биография. Рассуждения прерывает исчадие ада, возникшее на обратном пути к бунгало. — Чёртовы пауки! — это была наиболее зацензуренная фраза, озвученная испуганным арахнофобом Тэхёном. А сам парень прятался за молодым вождём, будто он смог бы уберечь его от плетущих паутину созданий. — Прихлопнешь вон того негодника? — тычет пальцем в густую растительность. — Лазурный, ты его громкими криками напугал сильнее, нежели он тебя своим внешним видом, — усмехается Чонгук, когда ощущает вес маленькой коалы, намертво прилипшей к его спине и обвивающей ногами торс. — Ну же, слезай с меня, нам необходимо добраться до прибрежной зоны до того, как на улице стемнеет. Внезапные или запланированные путешествия приносят уйму незабываемых эмоций и столько же ностальгических воспоминаний. Они долгие годы хранятся где-то на подкорке головного мозга, на компьютерах или же просто в семейных альбомах, а всё пережитое хочется снова повторить. Вся прелесть подобных поездок заключается в том, что в иных городах или странах большая часть насущных дел и острых проблем словно испаряется, выдвигая на передний план что-то более радостное. Ныне Чонгука и Тэхёна, помимо борьбы парня с паукообразными, мало что тревожит, поэтому можно смело заявить о положительном влиянии на нервную систему таких вот экспедиций. У каждого из них на плечах расположены определённые обязанности, ответственность за племенной народ, неискупимая, как они считают, вина за смерти невинных душ и вполне обоснованные поводы для переживаний. Но! Человеческая жизнь не состоит только из позитивных эмоций. Зато в наших силах выдвигать на место почёта счастье и начать, в конце концов, следовать зову сердца, не забывая полагаться и на голос разума, ведь в какой-то момент можно очнуться в кресле-качалке, поправить седые пряди волос и словить себя на печальной мысли, звучащей примерно в такой формулировке: «Ты упустил нечто важное из-за панической боязни сделать что-либо не так, произнести что-то не то, не оправдать чужих великих ожиданий. И вся жизнь пролетала мимо, пока этот леденящий ужас завладевал рассудком». Тэхён, до недавнего времени лишённый всяческих радостей по тем или иным причинам, планирует наверстать упущенное, чтобы на старости лет не столкнуться с запоздалыми сожалениями, и желает каким-то образом побороть один из своих навязчивых страхов, который сводил его с ума целое десятилетие. Предзакатное солнце разукрашивает небосклон в необыкновенные оттенки и золотит оранжевым светом расслабленное лицо Чонгука, рассматривающего бескрайние просторы Карибского моря. С тёмными волосами мужчины играется едва-едва ощутимый ветер, слегка растрепав его отросшие пряди, а довольный сегодняшним днём мужчина, наконец-то сняв треккинговые ботинки, заходит по щиколотки в тёплую воду, воссоединившись с любимой стихией. Ещё с раннего возраста профессиональный спорт помогал Чону выплёскивать эмоции и поддерживать тело в отличной форме, а она не прекращала быть его успокоением. Вождь чувствует себя наиболее живым ровно в тот момент, когда проплывает около скрытых подводной гладью коралловых рифов, когда находится под карибскими водами, снова и снова задерживая дыхание на длительное время, когда погружается и ощущает единение с этим удивительным миром, который человек навряд ли сумеет полностью исследовать и покорить. Уж точно не в ближайшие годы. — Чонгук, я ни при каких обстоятельствах туда не полезу, тебе ведь известно о моей аквафобии, — напоминает о своём присутствии Тэхён. — Разве тебя кто-то принуждает следовать за мной? — мужчина временно выбирается из объятий водной стихии, выходя на песчаный берег и останавливаясь на небольшой дистанции от супруга. — Я планирую немного освежиться и сразу же вернуться в бунгало. Ступай в дом, — Чон склоняет голову к плечу и… тянется к собственным брюкам, чтобы избавиться от лишней ткани на теле. — Ты… Я любуюсь звёздным небом, — неопровержимый, казалось бы, аргумент. — Солнечные лучи и отсутствие созвездий тебя, я полагаю, нисколько не смущают? — Не смущают. Вероятнее всего, бунгало останется пустовать. Ким остолбенел, но усиленно бороться с этим состоянием явно не намерен. — И как в тебе уживаются несколько противоположных личностей? Ты порой ведёшь себя настолько невинно, что моё сердце не справляется с основными функциями, — через некоторое время на молодом вожде остаётся только нижнее бельё и испачканная в туристическом походе футболка. — Лазурный мой, не многовато ли на тебе одёжки для такого знойного вечера? — видимо, у Чонгука сегодня то ли тепловой удар от долгого пребывания в тропическом лесу, то ли чересчур игривый настрой. Мужчина, не став дожидаться внятного ответа, ловким движением стягивает с юноши мешковатое верхнее одеяние и цепляется ладонями за его талию, чтобы вплотную прижать к себе, а Тэхён в родных руках непредвиденно плавится с бешеной скоростью. У них почти не было возможности для подробного изучения эрогенных зон друг друга, но Чон это исправит. — Раздевайся, Тэхён, — негромким шёпотом прямо на ухо, а после – резкое отстранение от супруга с целью избавиться от оставшихся элементов одежды на спортивном теле. — Создадим около бирюзовых вод совместные воспоминания, которые будут вызывать в тебе желание робеть и повторить подобный опыт, а не что-то негативное. Ким, на удивление, послушно кивает и засматривается на обнажённые участки тела лидера племени, однако зрительный контакт старается ни на мгновение не разрывать. Тэхён плавно опускается к своей ширинке, по пути принимается вырисовывать кончиками пальцев на груди и подтянутом животе неведомые узоры, поскольку прекрасно знает о том, что его мужчине нравится, когда он при нём постепенно оголяется и доставляет себе удовольствие. Длинные брюки оказываются отброшены на пляжный песок, а горячая ладонь Чонгука, не сумевшего заставить себя бесстрастно наблюдать за процессом со стороны, ловко проникает под чужое бельё. Это действие позволило вождю начать водить большим пальцем по немного влажной головке и наслаждаться их сбитыми дыханиями, одновременно с этим вовлекая чувствительного к ласкам парня в желанный поцелуй. И никого на планете с этих пор не существует. В данный отрезок времени не является иллюзией лишь крохотный мир обладателей влюблённых сердец, которые успели переместиться поближе к водной стихии и принять горизонтальное положение. Вода комфортной температуры бережно касается ступней расположившихся на сыром песке Тэхёна и Чонгука, только-только подмявшего под себя единственное сокровище архипелага. Мужчина безотлагательно устраивается меж широко разведённых ног супруга и приступает к приятнейшим пыткам, вынуждающим Кима вздрагивать от каждого обжигающего прикосновения. Чон, наконец дорвавшись до любимого тела, попеременно играется с сосками юноши, пока кончиком языка скользит по его грудной клетке, опускается мокрыми поцелуями к рёбрам и солнечному сплетению. Делает это без неуместной спешки, так плавно и чувственно, что ему с лёгкостью удаётся опьянить свой рассудок и должным образом повлиять на Кима, напрочь забывшего о том, что сейчас он расположен слишком близко к Карибскому морю. — Мой потрясающий мальчик, — залюбовавшись прекрасным видом и не менее великолепным парнем, хрипло прошептал мужчина после того, как помог Тэхёну снять нижнее бельё и отбросить мешающее хлопковое тряпьё куда-то в сторону. — Засмеёшь ли меня, если я кончу от того, что ты подо мной выглядишь чертовски возбуждающе? — Разумеется, мой вождь, — произносит на выдохе, а Чон на сказанное только улыбается довольнее сытого кота. — Прикоснись ко мне, — настойчиво попросил Чонгук, не став ничего уточнять, параллельно с указаниями оставляя второй по счёту багровый засос на ранее зацелованной шее важнейшего человека, ради которого он готов ополчиться, если потребуется, на весь мир. На возбуждённом органе Чонгука оказываются холодные пальцы Тэхёна, создающие особенный контраст температур и распределяющие естественную смазку для более приятного скольжения. — Ох, чёрт, — с трудом сдерживается от сплошного потока матерных слов, чередует несколько ленивых движений бёдрами с поцелуями-укусами в районе острых ключиц юноши и с превеликим удовольствием вслушивается в его блаженное мычание, переходящее в сдержанные стоны. Первый громкий стон вырывается из приоткрытых уст Кима в тот самый момент, когда молодой вождь, оставив немного собственной слюны на ладони, обхватил вставший член своего супруга и принялся медленно, прямо-таки до мучительного нетерпения, двигать рукой и прерывисто дышать в его искусанную шею, в очередной раз сходя с ума от всего происходящего. — Чонгук… — На этом безлюдном острове только мы, лазурный, так что не сдерживайся. Судя по всему, каждый дюйм кожи любимого человека молодого вождя не остался без пристального внимания и ласковых поцелуев Чона, с концами прекратившего удерживать неусыпный контроль. Возбуждённый до предела мужчина любовно оглаживал все изгибы родного тела, повторяя те горячими ладонями, прижимался носом к щеке юноши и шумно выдыхал, часто балуя бесценного супруга непрерывными стонами, когда Тэхён понемногу ускорял движения рукой, чтобы довести Чонгука, видимо, до незабываемого оргазма, полученного благодаря умелым, что бы ни говорил смущённый Ким, действиям. Но супруг вождя приходит к желанной кульминации немного раньше, содрогаясь всем телом от безумного удовольствия и испачкав чужую руку полосами белёсой жидкости, а Чонгук ещё несколько раз толкается бёдрами в ладошку Кима, накрывая ту собственными пальцами, и кончает следом, завершая их личное сумасшествие неторопливым поцелуем и слегка утомлённой, но довольной улыбкой. — Ты тогда был прав, мой вождь, нам стоит поработать над железной выдержкой, — тихо сказал Тэхён, когда снова переместился в реальный мир и восстановил размеренное дыхание. — Менее редко практиковаться, — а Чон вполне удовлетворённо усмехается и, перевернувшись на правый бок, приобнимает парня поперёк живота. — Ежедневно? — Ежечасно, если ты так пожелаешь. — Твои амбиции непомерны, Чонгук. Достоинство не станет осыпаться? — Давай-ка мы не будем недооценивать возможности друг друга, — мужчина встаёт с влажного прибрежного песка, уже подготавливаясь к получению отрицательного ответа и осуждающего взгляда, но всё же решает предложить, наверное, слишком плохую идею: — Искупаешься со мной за компанию? Обворожительная улыбка Тэхёна меркнет и тает скорее, чем снежные сугробы перед новогодними праздниками. — Чонгук, — нервно вздыхает, приподнимаясь на локтях и заглядывая в любимые тёмно-карие омуты. — Мы будем находиться около берега, а я – возле тебя. — Я не… — Ну же, иди ко мне, — молодой вождь помогает супругу подняться на ноги и тут же прижимается губами к его виску, желая таким простым способом, всегда срабатывающим на отменно, успокоить юношу, взволнованного внезапным приглашением. — Я не принуждаю тебя идти следом за мной и не прошу слепо доверять, а предлагаю попробовать одержать победу над тем, что не давало тебе покоя долгие годы. Если отчётливо чувствуешь, что в данный период ещё не наступило подходящее время для внутренней борьбы, то насильно в море тебя никто не станет затягивать. Твоё слово – мой непреложный закон, помнишь? И ни в коем случае не забывай о том, что ты – истинный боец и смелый парень. Твоя стойкость была захоронена под плотным слоем скорби и непомерной вины. Сейчас же, лазурный мой, ты как никогда силён и телом, и духом. Гордость за тебя несоизмерима… как и моя любовь. Укоренившиеся фобии преодолевать нелегко, но с некоторыми страхами могут помочь справиться приближённые к сердцу люди, умеющие направлять в наиболее верное русло и поддерживающие в важные моменты. Чон, разглядев в голубых очах одобрение, переплетает свои пальцы с пальцами Тэхёна и неторопливыми шагами ступает к дружелюбной сегодня водной стихии, ни на секунду не оборачиваясь к супругу спиной. То, что Ким впервые позволил мужчине взять себя за руку и решился погрузиться вместе с ним в эти воды после трагедии в семье… Это, если знать о панической боязни Тэхёна, действительно очень весомо. Это, если честно, не имеет никакой цены. А пока прогретое солнечными лучами Карибское море немного охлаждает тела влюблённой пары, когда они медленно, почти со скоростью исполинской черепахи, отходят от здешнего берега, сердце испуганного юноши несколько раз подряд то останавливается, то стучит с таким учащённым ритмом, словно планирует раздробить рёбра изнутри. Супруг вождя чувствует бегущие по телу табуны мурашек, страх, поглощающий последние крупицы адекватности, и любимого человека, расположившегося позади него. Мужчина, естественно, не стал утягивать Тэхёна на трёхметровую глубину, поэтому они остановились ровно тогда, когда морская вода начала доставать до солнечного сплетения. Чон усыпает успокаивающими поцелуями шейные позвонки Кима, не прекращая твердить: — Однажды, мой лазурный мальчик, ты будешь свободен от собственных оков. — Не отпускай меня, — мёртвой хваткой вцепляется в руки Чонгука, окольцовывающие его талию под водой, и окончательно замирает, начав буравить взглядом морские просторы. — Ни за что на свете. Нерушимая клятва. Священная. Когда-нибудь Ким Тэхён сумеет перебороть жуткий страх перед вхождением в карибские воды, а Чон Чонгук – его надёжный тыл – обязательно погрузится вместе с ним и продемонстрирует своему бесценному супругу неизведанные сокровища Карибского моря.

🏝

Прямоугольное бунгало этой лунной ночью заливается неярким светом, прогоняющим непроницаемую мглу в помещении. Восковые свечи, любезно доставленные на необитаемый остров Юнги, Неомой и Чимином, не стали единственным «презентом» в честь свадебной церемонии близких друзей. Двое из ларца и одна хозяйственная Золушка потрудились на славу и навели почти образцовый порядок в небольшом домике, украсив его по всем стандартным (это вряд ли) законам романтических фильмов: на низеньком столике оставлен целый кладезь витаминов; вместо лепестков красных роз – разбросанное повсюду разноцветное конфетти, вместо гостиничных лебедей из махровых полотенец – бумажные рыбки (спасибо большое, изобретательный Чимин), вместо двуспальной лежанки – накрытый небезызвестным клетчатым пледом ватный полосатый матрас, который сохранился здесь ещё с тех самых пор, когда Чонгук сходил на берег с драгоценным сыном. Полосатая, так сказать, кровать рассчитана на одного взрослого мужчину и ребёнка… В тесноте, да не в обиде? Вот вам и вся завораживающая романтика на необитаемых клочках суши. По правде, молодого вождя и его супруга слабо волнует временное отсутствие привычных удобств. После незапланированного «плавания», что вызвало минимальное замешательство на лице и в душе Чона, юноша долгое время не отлипал от своего яхонтового мужа и даже проявил инициативу, начав настойчиво ластиться к мужчине, а тот не то чтобы оказался против его неожиданных порывов. Да уж, живописный пляж теперь дважды осквернён, но кого же это заботит? А сейчас этот юнец, от греха (лидера племени) подальше надевший нижнее бельё и бесформенную футболку Чонгука, на всё бунгало шуршит спортивной сумкой, пытаясь в тех потаённых недрах откопать необходимый ему предмет. — Гель я давным-давно выудил оттуда, — как бы невзначай напомнил Чон. А Тэхён молча прячет что-то неизвестное за своей спиной и сверкает, когда усаживается на крепкие бёдра заинтригованного мужчины. Ничего подозрительного не происходит, просто Ким обожает вручать важным людям подарки. — Полярную звезду с небосвода подарить я тебе, конечно, не смогу, однако… — убирая вторую ладошку, до сей поры прикрывавшую небольшой сюрприз, юноша показывает то, что было приобретено на Кингстоне, когда экскурсия по океанариуму завершилась, а Тэхён добрёл до сувенирной лавки. — Не зря же поговаривает народ, что морские звёзды – отражение небесных. Мужчина принимает маленький сувенир и внимательно, словно никогда ранее ничего подобного не видел, разглядывает свой подарок, не переставая оставлять лёгкие поцелуи на щеке супруга. Всё дело в том, что у племенного народа морская звезда – не просто жительница глубин, с давних пор ассоциирующаяся с защитным оберегом. Это и символ негасимой любви, которая способна противостоять всем испытаниям судьбы. Не факт, что Киму об этом было известно на момент приобретения подарка, но менее ценным от этого он не становится. Немного позже морская звезда осталась мирно покоиться на невысоком столике, расположенном недалеко от полуторной лежанки, а Тэхён – на привычном месте. Юноша даже не успел толком осознать, когда это его настолько хитроумно отвлекли нескрываемой нежностью, шустро подмяли под себя и всё же догола раздели, чтобы приступить к выполнению задуманного – жадным поцелуям, которыми Чон щедро усыпал обнажённое тело любимого супруга, а по красноватым следам страсти, более заметно расцветающим на слегка смуглой коже, мазал губами, открыто довольствуясь конечным результатом своего недавнего баловства. Супруг вождя аклинсов, утопая в целом океане приятных ощущений и бесчисленных прикосновений, не сразу сообразил, что мужчина начал оставлять не особо болезненные укусы около его шеи, используя все чувствительные места так, как ему только заблагорассудится. Умелые действия Чонгука лишают полной власти над телом, а любящее сердце – покоя. Ким пропускает уже достаточно длинные пряди волос Чона сквозь свои пальцы, сокращая с мужчиной дистанцию до минимальной или, скорее, не оставляя ни единого лишнего сантиметра между ними, чтобы впиться в покрасневшие губы Чонгука. Есть большая вероятность того, что влюблённые никогда не смогут пресытиться близостью или ответными ласками. Им друг друга всегда недостаточно, как будто оба являются зависимыми. Эта потребность в присутствии любимого человека где-нибудь поблизости не причиняет какого-либо дискомфорта, а откликается в душе наиболее тёплыми чувствами. Они способны существовать автономно, так как каждый из них – отдельная и самостоятельная личность, но вместе супружеская пара во много раз морально сильнее и счастливее. Не в этом ли истинная суть отношений? Лидер племени подцепляет пальцами резинку нижнего белья и полностью оголяется перед Кимом, застывшем в томительном ожидании. Поздней тропической ночью новоиспечённые мужья отдают предпочтение не содержательным разговорам, а нормальной интимной близости, по которой они заскучали, ощутимо изголодавшись. На рельефный торс Чонгука опускаются ладошки лежащего под ним Тэхёна, ласкающие напряжённые от прикосновений мышцы и вынуждающие замереть на месте – те оказываются предельно близко к паху. Честно говоря, у Чона внутренний мир готов переворачиваться раз за разом, когда этот юнец, раньше не желавший даже беседовать о чём-то непристойном, вполне решительно обхватывает его член, начиная плавно двигать рукой, закусывает нижнюю губу и не прекращает любоваться тёмно-карими глазами вождя, которые искрятся искренним обожанием, страстью и бесконечной любовью. Тэхён уверен на тысячу процентов в том, что если бы не катастрофические обстоятельства, часто мешающие им уединиться, то горизонтальная и вертикальная поверхности в их бунгало тоже оказались бы осквернены, как и безлюдный пляж, ведь Чон в этом плане очень ненасытен (о чём и сам не так давно узнал). Настолько, что он не обделял своего супруга вниманием, по ночам часто балуясь стимуляцией руками. Кого беспокоит ощутимая боль в ребре и многочисленные ранения, полученные в процессе сражения на кинжалах, когда под тобой оказывается сокровище, извивающееся от неописуемого удовольствия? Явно не молодого вождя… Юноша так увлёкся успешной попыткой сделать приятно мужу и полётом в розовых облаках, что умудрился пропустить тот короткий промежуток, когда Чонгук, успевший дотянуться до геля-смазки и выдавить необходимое количество себе на пальцы, прикоснулся к его колечку мышц, начав беспощадно дразнить Кима круговыми движениями, но на длительное время это издевательство не затянулось, поэтому мужчина сразу же проник фалангой внутрь и одобрительно замычал. — Мы неплохо тебя подготовили. — По какой причине ты в подобные моменты предпочитаешь… — Чон, эта наглая и вполне сексуальная задница, добавляет второй палец без какого-либо предупреждения и принимается растягивать не особо тугие стенки ещё немного, чтобы в дальнейшем его супругу ничего не причинило жуткой боли, — о чём-то разглагольствовать? — А тебя это, позволь уточнить на будущее, смущает? — Нет, но можно обсудить не менее щекотливые вопросы. — Это какие же, лазурный мой? — Вот, к примеру, ламантины… — Ты неисправим, — Чонгук улыбнулся уголками губ. Нет излишнего напряжения, которое в предыдущий раз сковывало всё тело Кима, не давая целиком и полностью расслабить мышцы. Он чувствует себя более успокоенно, в заботливых руках любимого человека – тем более. Чон, невзирая на собственное возбуждение, уже приносящее ему немалый дискомфорт, не смеет торопить события. Мужчина любовно поглаживает внутреннюю сторону бедра юноши, пока зубами раскрывает средство контрацепции и раскатывает латекс, после чего, так привычно поцеловав супруга под коленкой, просит того перевернуться на живот ради коленно-локтевой позы и, как выразился Чонгук, сногсшибательного вида. Проникает в любимое тело без резких движений и мысленно молится Посейдону, чтобы ему раньше положенного не снесло крышу, так как он бывает не особо нежен во время интимной близости, а в первые секунды нарочитая грубость уж точно ни к чему. Толкнувшись тазом вперёд и войдя до упора, Чон, как гибкая лиана, прирастает грудью к спине юноши, которая отчего-то натянута струной, и вкрадчиво нашёптывает на ухо: — Ты чересчур сильно сжимаешь меня, Тэхён. Всё ли в порядке? — Это вновь чуть-чуть болезненнее, чем ожидалось, — тихо отзывается Ким, терзая зубами губы. — Обещаю тебе, сегодняшней ночью я буду более осторожен, если ты так пожелаешь, — Чон даёт парню немного времени для того, чтобы он привык к подобной наполненности, и целует ласково в предплечье, словно искренне извиняясь за временную боль. — Люблю тебя, лазурный, — за озвученным признанием последовал целый отряд подаренных поцелуев, — мой мальчик, — беспрерывно говорит и говорит, одновременно с этим отвлекая супруга от неприятных ощущений с помощью медленных движений рукой, грамотно ласкающей член Тэхёна. В это бессонное время суток два тела слились воедино под лунным светом, учащённое биение сердец слышит лишь колесница ночи, которая обязательно сохранит тайну влюблённых. Однотипные действия продолжались до тех пор, пока Ким не начал подвиливать бёдрами, таким образом давая мужчине понять, что готов продолжить. А Чонгуку дважды можно и не повторять. Напоследок скользнув губами по чужой точёной шее и вцепившись в мягкие бока, Чон повторно толкается в податливое тело. Границы дозволенного не пересекает, пока что не разрешая себе срываться на тот ритм, к которому давно привык. Чонгуку временами кажется, что он то ли одурманен или околдован, то ли его разум и сердце подчиняются голубоглазому парнишке, ведь ни единая живая душа не имеет и никогда не имела над ним такой неограниченной власти. Всё ещё покорён и повержен… По уши влюблённого мужчину сводят с ума эти чувственные стоны, что вырываются из уст супруга, когда Чон, услышав не то чтобы неожиданную просьбу быть немного быстрее и грубее, раздвигает его ягодицы ладонями и начинает двигаться более сильными толчками, снова и снова заполняя Тэхёна собой. Молодой вождь лишается трезвого рассудка, когда хватается за бёдра сокровища архипелага и увеличивает амплитуду, проникая достаточно глубоко для того, чтобы выбить весь кислород из собственных и чужих лёгких и попасть по необходимой точке, из-за чего Ким дугой готов выгибаться, с концами потеряв равновесие и оставшиеся капли смущения. Чонгук всегда искусно любит Тэхёна во всех прямых и переносных значениях этих слов, умело раскрепощает, заставляет кровь закипать и выталкивает из головы юноши каждую неуместную во время их интимной близости мысль, оставляя там только своё имя и неистребимое желание отдавать всего себя, взамен получая уж точно не меньше. Чонгук не отказывает себе в тихом смешке, наблюдая за недовольным выражением лица Кима, вызванным непривычной сейчас пустотой внутри и резкой сменой позиций. Чонгук ни на секунду не прекращает глядеть своими глазами-вселенными прямо в душу супруга, когда использует деревянную стену бунгало в качестве опоры для спины и гостеприимно приглашает оседлать его. Чонгук и не планирует сдерживать низкие стоны, когда самый потрясающий человек оказывается на его бёдрах, самостоятельно опускается на член до основания и умоляет мужчину подарить ему очередной поцелуй, в приступе необузданной страсти оставляя на широких плечах Чона борозды царапин. Чонгук прикасается к оголённому телу Тэхёна словно пылающими ладонями, согревая незапятнанное отвратительными пороками сердце. Чонгук стискивает руки на округлых ягодицах, игриво покусывает щёки Кима и принимается вбиваться в родное тело, несдержанными фрикциями доводя обоих до пика удовольствия. Практически одновременный оргазм вынуждает влюблённую пару гортанно застонать и с приложением титанических усилий отстраниться от опухших и искусанных губ друг друга хотя бы на мгновение, чтобы улечься на осквернённый страстью клетчатый плед и восполнить запасы тропического воздуха, побаловав лёгкие кислородом. Взаимное молчание, нисколько не угнетающее супругов, длительное время не прерывалось. Тэхён, утомлённо моргая и переплетая с молодым вождём пальцы, укладывает голову на плечо Чонгука, а мужчина целует его в макушку, вдумчиво рассматривая на обнажённом теле Кима оставленные отметины. Что ж, самую малость перестарался… — Нам необходимо менее редко практиковаться, — напоминает Чон о своей гениальной идее. — Иначе я тебя нечаянно съем. А что? Очень аппетитный десерт. Ким почти бесшумно посмеивается, согласившись с заманчивым предложением. У удовлетворённого парня, расслабленного до состояния амёбы, начинаются какие-то романтические порывы, которые сдерживать он точно не планирует. — Я, не привыкший к объятиям и длительный период отторгающий их, сейчас нуждаюсь в них больше, нежели растения в фотосинтезе. Если просыпаюсь в одиночестве, ладонью обследуя вторую половину кровати, и не нахожу поблизости тебя, то меня тут же охватывает необъяснимое чувство. Словно мой организм сообщает мне об остром дефиците чего-то важного… Преследует назойливая мысль о том, что не с твоего отсутствия следует начинать каждое утро. — А с чего же? — С твоих губ и ласковых прикосновений. Чтобы кожа к коже и ни одного лишнего миллиметра между нами. — Посейдоном клянусь, ты… — Уже свёл тебя с ума? — не даёт договорить и расплывается в счастливой улыбке. Чонгук на сто процентов убеждён в том, что его любимому человеку по силам затмить главное светило Земли. Именно в нём заключены чистота неба и лазурная водная гладь. В нём раскаты грома и могучие ураганы. В нём, в конце концов, весь удивительный мир. — Шторм не так любит править Атлантическим океаном, как я люблю тебя, — Чоном озвучивается их самое откровенное признание. Это то, что супруги не отказались бы сохранить на долгие века, подробно расписав всё пережитое и поведав людям будущих поколений о любви необычной пары Аклинса, которая решилась нарушить исконные традиции племенного народа. Это то, что супруги не отказались бы нанести на тело, до конца своего существования нисколько не жалея о набитом иглами высказывании. Это то, с чего супруги не отказались бы начинать каждое тропическое утро и заканчивать каждый тропический вечер. Да будет так.

🌊

Много месяцев спустя

Время до ужаса скоротечно, непредсказуемо и необратимо, поэтому оно запросто вселяет в человеческие сердца поводы для излишних волнений. Только за один земной день может произойти то, что способно массово перевернуть внутренние миры, сокрушить защитные стены, превратив те в остывший пепел, и нарушить непоколебимую, как могло ранее казаться, стабильность. Время – ценнейшая валюта, которую некоторые люди лишают значимости, предполагая, что их коротенькая жизнь будет длиться бесконечно. Разве это так? Скорее, дамы и господа, абсурдно. Каждый миг, проведённый с тем или иным человеком, может оказаться последним. И вот это – поистине пугающая вещь, с которой ещё в августе столкнулся бывший секретарь мэра Лонг-Айленда. Сказать, что многое изменилось с тех самых пор – не озвучить и малой доли того, что успело произойти. Сокджин длительный период провалялся на больничной койке, проходя необходимую ему реабилитацию. Помогло ли это вернуться к прежней жизни и собрать вдребезги разбитый душевный мир в нечто похожее на его старую версию? Навряд ли. Однако, несмотря на отрицание заметных результатов, желание отправиться следом за Адрианом немного реже стало посещать мужчину, измученного ночными кошмарами. Хосок всегда, когда не был поглощён рабочими проблемами, находился рядом с товарищем, стараясь оказывать неустанную поддержку. Да и бывший секретарь – единственный близкий человек, помимо семьи и Чонсока, который остаётся в его жизни по сию пору. Есть ещё родившая здорового мальчика и шокированная событиями Айми, за которой Хосок старается приглядывать и пока что обеспечивать её, но женщина никогда не являлась для Чона кем-то важным. Когда на весь Большой остров прогремела новость о вероятной причастности правящего райским уголком к смерти испанца, коренной народ потребовал сменить «этого безжалостного убийцу» на достойного кандидата. Намджун долго и нудно опровергал все обвинения, брошенные возмущёнными жителями в его адрес, и вполне убедительно вещал о том, что парнишка решил отойти в иной мир по доброй воле, а Ким – добросердечная персона с большой буквы – полез в тот бассейн и пытался оказать первую медицинскую помощь. Но в ходе законного следствия выяснилось, что Намджун не впервые прибегал к нешуточным угрозам, вынуждая сотрудников держать языки за зубами. Помимо всего этого, мягко говоря, безобразия, с помощью сотового телефона Адриана удалось пролить свет на немало деталей. Он, будучи смышлёным парнем, записывал почти все их «душевные» разговоры, перед отплытием на Аклинс оставляя свой телефон у матушки в Центральной клинике, а после невыполнения последнего приказа, очевидно, забрал его оттуда и вручил Сокджину со словами: «Возьми, родной, на всякий случай». Младший советник не стал упоминать, что это, скорее всего, понадобится для подтверждения чужих злодеяний. Когда вина бывшего мэра всё же была доказана, а правосудие восторжествовало, заперев убийцу в тюремной камере, что в голове Намджуна приравнивалось к смертному приговору, исполнительный комитет и спонсоры назначили на самую ответственную должность Чон Хосока. Подписание договоров с союзным островом и Кингстоном не единожды откладывалось из-за судебных разбирательств и, по сути, отсутствия правящего Лонг-Айлендом, но в конечном итоге лидер племени добился своего – с момента визирования документов аклинсы больше не рабы этой неустойчивой системы. Карточный домик развалился изнутри, как и спрогнозировал когда-то Чонгук, однако лишь для того, чтобы возродиться из пепла, как многим известная птица из мифологии. Как в старые добрые времена уже никогда не будет… Что-то безвозвратно теряется, другое же, не менее значимое, – обретается. Человеческая жизнь, знаете ли, подобна колесу фортуны, и далеко не всегда удаётся оказываться среди везучих победителей. Но необходимо двигаться по индивидуальной извилистой тропинке, чтобы достигать желаемого. На Аклинсе никогда прежде не было настолько безмятежно. У племенного народа появилось немного больше времени для облагораживания деревушки, чем они и стали заниматься в свободные от рабочих процессов дни, а какие-либо недопонимания, возможно, испарились. Хотя старшее поколение продолжает изредка навязывать собственные точки зрения остальным, не желая прислушиваться к мнению молодёжи, но это не особо смертельно (разве что для нервных клеток). Юнги всё же приобрёл, как и было обещано, лучшие краски для картин Чимина и… Ах, точно! Три месяца назад состоялась свадебная церемония, связавшая незримыми нитями Масео и Неому, а на предыдущей неделе каждого аклинса ошарашили приятной вестью – у несносной девицы под сердцем зародилась новая жизнь. В тот тропический вечер Чонгук, восседавший в своей гостиной и мирно попивавший травяную настойку за здоровье нерождённого дитя, не мог понять, кого ему следует попытаться успокоить в первую очередь: то ли эмоциональных Неому и Чимина, завывающих, наверное, на полную Луну, то ли паршивого юмориста Юнги с его бесконечным «а посох-то у евнуха Масео рабочий», то ли Тэхёна, желающего украсть у кого-нибудь из обитателей нескольких детей. В общем, не заскучаешь. Каонабо приложил немало усилий для того, чтобы их отношения с Чоном сдвинулись с мёртвой точки и слегка потеплели, да и молодой вождь не был маленьким мальчиком, который предпочёл бы до конца своих дней сердиться на отца. А когда лидер племени отмечал тридцатиоднолетие в центральной части острова, Карло, наконец-то перестав опасаться компании младшего брата, попытался более-менее невозмутимо побеседовать с ним, но… — Да брось, Нерей, ты знаком со мной половину прожитой тобой жизни! — недовольно восклицает старший сын Каонабо. — Ты в самом деле считаешь, что я стал бы желать тебе подобной участи? Смерти? Меня за это наш отец по головке не погладил бы, а я, так уж вышло, зависим от его авторитетного мнения. В список моих истинных намерений входило только стремление сбросить тебя с твоего, так сказать, трона и завоевать неприкрытое восхищение отца, которое ты получал лишь из-за своего существования, а мне оставалось быть безликой тенью любимца семьи. — Лишь из-за моего существования? — Чонгук расплылся в слегка пьяной улыбке, вполне спокойно восприняв каждое сказанное слово. — Насмехаешься, что ли? Я ежедневно из кожи вон лез, с юных лет тренировался гораздо больше, чем спал, и во много раз чаще, чем принимал пищу, пока ты, братец, веселился со свободными девушками и выпивал алкогольные напитки. Всё, что было, есть и будет у меня – заслуга моего же упорного труда. Всемерная поддержка и уважение народа не свалились на меня с благосклонных небес, о чём тебе очень хорошо известно. А за фатальную оплошность тебе пришлось щедро платить. — Если бы не Этерио, ты распял бы меня на древесине, — прозвучало без вопросительной интонации в голосе. — Никогда не думал, что скажу нечто подобное, но ты, Карло, абсолютно прав, — Чон коротко усмехнулся. — Сумасшедший морской дьявол. — Завистливая итальянская задница. Дружное семейство. Что же насчёт супружеской жизни с Ким Тэхёном… Ох, имя этого голубоглазого человека – наилучший синоним к словосочетанию «потрясающий мальчик». Ранее закрытый в себе парень, к счастью, стал постепенно раскрываться, самостоятельно разрушая оставшиеся защитные стены, без затруднений находить общий язык с детишками и более взрослыми островитянами, которых он начал обучать премудростям, и всё реже пробуждаться поздней ночью из-за очередного кошмарного сновидения. Бэкхён гордился бы своим старшим братом, сумевшим отыскать достаточно весомые поводы для того, чтобы проживать каждый день не в личном подземном царстве. Кима печалит то, что его маленькая вселенная в лице пытливого брата никогда не познакомится с лидером аклинсов. Им точно удалось бы поладить. А Чонгук… А Чонгук не прекращает вручать большущие букеты бесценному супругу, не перестаёт с ним за компанию сходить на берег Лонг-Айленда, смирившись с «острой» надобностью заглядывать на центральный рынок («Тэхён, никаких наволочек с Баки в нашем бунгало и в помине не будет») и к матушке Кима. Они ухаживают за внебрачным ребёнком в глиняном горшке, устраивают романтические побеги на тот необитаемый остров и, конечно же, беспредельно любят друг друга. Вопреки всему, что есть на планете Земля. И в горе, и в радости, и до скончания времён, ведь желание шторма править Атлантическим океаном не настолько неистовое, как бесконечная любовь необычной пары Аклинса.