azure shores

Время от времени продуманным до мельчайших деталей замыслам свойственно не свершаться в таком виде, в каком изначально всё представлялось. И пугает не то, что результат не будет достигнут по ряду причин, а сам процесс извилистого пути к желаемому итогу – многим приходится жертвовать. А кто же готов добровольно отрывать от сердца важнейший элемент для полноценной работы органа? Никто, будем честны. Вот и Чонгук не является человеком, который хотел бы стать исключением. Мужчина вцепился в Ким Тэхёна железной хваткой, заманил благими намерениями и искренними чувствами в свою паутину, однако молодой вождь, оказавшись во власти влюблённости, совсем забыл о том, что их дорога будет усеяна множеством испытаний: всеобщим порицанием однополых отношений в общине, накалом страстей с правящими Лонг-Айлендом и видимыми последствиями конфликта, никуда не исчезнувшими с Большого острова родственными связями Кима и временно поджавшим хвост Карло, который в повторяющихся снах наслаждается укреплением обеспеченной в обозримом будущем поддержки со стороны обитателей и властью в собственных руках. И предстоящая свадебная церемония… До чего же тошнотворно. — Многоуважаемые пассажиры! Особенно с вождём Нереем на борту, — чересчур показательно зевает Юнги, полусонным видом показывая отрицательное отношение к ранним подъёмам. — Вы какого лешего отдаёте преимущество такой рани для того, чтобы покидать и возвращаться в Солнечную бухту? — Юн, друг мой, в твои обязанности не входят возмущения по этому поводу, — вполне мирным тоном заявляет Чон, принимаясь на пáру с Адрианом и старшим советником перемещать доставленные презенты с катеров на причал, едва слышно переговариваясь с приближёнными о делах насущных. А Тэхён хлестает ладонями по шаловливым рукам здешнего художника в единственном экземпляре. Пытливость Чимина не влезает ни в какие рамки приличия. Его конечности так и норовят наглым образом прочесать каждый дюйм кожи лучшего друга детства и коснуться тех алых отпечатков страсти, что не удалось скрыть под синей однотонной футболкой человека, оставившего это произведение искусства. — Чимин, прекрати виться около моей шеи! — выражает недовольство возлюбленный вождя, утомившись от тщетной борьбы с чужим любопытством. Рыжеволосый парень коалой виснет на Тэхёне, будто тот превратился в вечнозелёное эвкалиптовое дерево, и требует щепетильных подробностей. — Вы… — довольная улыбка у рыжего лиса растягивается всё шире, прямо-таки до мочек ушей. — Анатомию на практике изучали? — Не… — Вы поглядите, мой Этерио вновь на Аклинсе! Ким не успевает домямлить односложный ответ, так как на него с объятиями наваливается Неома, неизменно подпитывающая воздух тропического утра жизнерадостностью. Юноша с этой сверхактивной девицей, как и предсказывал когда-то великий провидец Чонгук, поладили мгновенно. И дружба их крепла не только из-за того, что они, словно по велению высших сил, оказались сверстниками, рождёнными на свет в первый месяц весны. Нет. Похожие точки зрения и изысканное остроумие у обоих (небылица полнейшая) закрепили результат. Однажды лидер аклинсов обнаружил не попадающий ни в единую ноту дуэт дегустаторов травяной настойки в центральной части поселения, который умостился на влажной почве с чашами в руках и на безопасном расстоянии от горящего хвороста. Подшофешные друзья напевали песнь о владыке морских глубин и надрывали животы в приступе смеха из-за фальшивого звучания постыдного ночного чириканья. Чон ощущал себя злодеем мирового масштаба, когда ему и Масео приходилось разлучать их на неопределённый срок. Само собой, из-за алкоголя на разделение сиамских близнецов потребовалось гораздо больше времени. Как правило, без умолку болтала о разных мелочах именно Неома, а Тэхён развешивал уши, насыщаясь повествованиями непоседливой девушки, изредка рассказывая о глубоко личных подробностях, оставшихся за пределами данного клочка суши. О прежнем себе и Бэкхёне. — Представляешь, я наткнулась посреди дикого леса на перцеяда! — Они невероятные! — неловкость прекратила сковывать Кима прочными цепями. Больше никто не прилипает с расспросами о сокровенном, поэтому он и защебетал о богатой флоре и фауне с человеком, которому перед отплытием вручил несколько энциклопедий с яркими картинками и подробной информацией о животных на Карибских островах. — Ты прочла о размножении? — Начала хохотать ещё на строках о брачных танцах. Провернуть это мне, что ли, с женихом… — А Масео готов к представлению? — вставляет свою мысль Чимин, завидев неподалёку мужчину, ступающего по рыхлому песку. Не понадобилось и десяти секунд, чтобы вышеупомянутый оказался в недавно сформированном коллективе сплетников и одной обворожительной сплетницы. — О чём ведёте разговор? — басовито заговорил Масео, в знак приветствия прижавшись губами к тыльной стороне ладони своей невесты. Рослого мужчину с серым цветом очей и европейским разрезом глаз возлюбленный вождя величал Эверестом, на что русоволосый обладатель рельефной мускулатуры осторожно хлопал Кима по плечу, принимая необычные комплименты с улыбкой на загорелом лице и озвученной благодарностью полными, чётко очерченными губами. Жених Неомы был рождён на Лонг-Айленде тридцать четыре года тому назад, в северной части острова, удивительной красоты женщиной, которая оставалась глубоко несчастной вдовой после кончины любимого супруга, вплоть до того дня, когда и сама отправилась в иной мир, если тот всё-таки существует. В двадцать один, столкнувшись со скорбным давлением внутри грудной клетки, горевать и впадать в депрессивное состояние из-за смерти матери строго запрещалось. Масео – человек, который благодаря упорному физическому труду мог себе позволить не проживать тропические дни впроголодь среди малоимущих людей, пускай ему и пришлось ради этого отказаться от давнишней мечты стать спортивным тренером. С каким бы сумрачным оттенком это не звучало… Все стремления к профессиональному успеху и гармоничной жизни свелись к банальному выживанию в мире, где каждый борется за своё благополучие. С тех пор утекло немало воды. Русоволосый не растерял ни капли признательности старейшине Каонабо за то, что уважаемый союзными островами мужчина проявил милосердие, когда столкнулся лицом к лицу с молодым пареньком на побережье Большого острова. И вновь удачное стечение обстоятельств? Уже не удастся разобраться. А в нынешнем же возрасте Масео находится на верном пути к тому, чтобы окончательно исключить из своего гардероба верхние одежды, затем внедрить в голову обитателям Аклинса неравнодушное отношение к выбритым вискам с помощью машинки для стрижки, что была подарена вместе с колоссальным запасом батареек, и спадающим почти до лопаток волосам, если лениться и не собирать те резинкой в короткий хвостик. — Сплетничаем, — без зазрения совести хитрит девушка, посчитав правильным не выдавать тайны вселенского масштаба. Размножение птиц – тот ещё секрет государственной (племенной) важности. Разве нет? — Милая, отправляйтесь в бунгало нашего вождя, — Масео в завуалированной форме просит невесту увести Тэхёна вглубь острова, чтобы тот оказался вне средоточия негативных тем для беседы и, вполне вероятно, словесных перепалок. Юнцу необходимо покинуть Солнечную бухту раньше, чем мужчина начнёт докладывать лидеру аклинсов о только что состоявшемся разговоре с Каонабо. Русоволосый был в курсе происходящего за счёт доверительных взаимосвязей со старейшиной. А Неома, стоит уточнить, накануне выпытала все известные детали намерений отца Чонгука у будущего супруга путём простых женских хитростей: профессионально пустила несколько слезинок, после чего устроила мужчине забастовку, отказавшись трапезничать за одним столом с «‎бессердечным, как и его драгоценный товарищ Нерей, мужчиной»‎. Девушка не является любительницей дешёвых манипуляций, но тикающие часики не позволяли отступить. Рабочий метод! — Этерио, ещё книжонок у тебя не найдётся? — усыпляя бдительность юноши потоком вопросов, она хватает того под руку и разворачивает в сторону узкой тропинки. — Хотелось сказать, что я предпочла бы изучение подводного мира! — силой тянет сопротивляющегося Тэхёна, выкрикивающего что-то подобное на «‎Чонгук, пытают!»‎, параллельно болтая с Чимином о погоде. Чон лишь улыбается уголками губ, доставая последнюю корзинку с подарками. — Шляпки? Серьёзно? — усмехнулся Юнги, надевая соломенный головной убор на себя, чтобы покрасоваться перед товарищами. — А чего же не сомбреро? — Отправляйся с этими вопросами к Ким Тэхёну. — Бодро выглядишь, мой вождь, — Масео обменивается рукопожатием с мужчиной. — Плотно позавтракал. — Откровенная ложь. Масео, ты видел эти засосы на шее влюблённой парочки? А то, как грациозно ковыляет Этерио? Нерею что-то перепало на Кингстоне! Вот он и светится ярче светлячка, — один, два, три, четыре… Соломенная шляпка падает на раскалённый песок, туда же приземляется и нижняя челюсть Юнги, когда до него доходит, что его шутка – ни разу не анекдот. — Вы что… В самом деле переспали? Никаких комментариев от Чона не последовало. Существует одна простая истина, которая остаётся правдивой: личная жизнь – не публичное зрелище. — В иной раз попрошу выдать мне беруши, — Адриан недовольно скривился, вспоминая ночные стоны за стенкой. — Или же номер в отеле. — Святые папайи… Окончательно оголубился наш лидер. — Займись-ка ты делом, советник, — мужчина торжественно вручает Мину бутылку кингстонского рома, похлопав товарища по плечу. — Без нас не смей дегустировать. — Знаешь, Чонгук, в следующий раз я непременно встречу вас с симфоническим оркестром, — схватился за алкогольный напиток так, словно утопающий за спасательный круг. Чон и сам не особо верит в то, что произошло между ними той глубокой ночью. На губах по сей час ощущаются страстные поцелуи, а в чёрствой душе – ответная ласка человека, ставшего для мужчины если не целым миром, то, можно сказать, весьма значимым фрагментом. Неужели безмерное счастье и душевное умиротворение долго не длятся? — Нерей, твоим отцом созван совет старейшин, — Масео берёт на себя ответственность озвучить новость, которая способна разрушить новоиспечённую пару, только-только познавшую всю прелесть взаимных чувств. Собрание совета по велению Каонабо может означать лишь то, что в этот день будет представлена достойная вождя девушка. На её запястье в скором времени начнёт красоваться красный коралловый браслет. — Кто? — губы Чонгука исказила нервная усмешка. — Менсия.

☀️

Спустя восемь земных суток после собрания в Главном доме, увы, ситуация не приняла положительный оборот. Более того, краски сильнее сгущались, смешиваясь в тёмные оттенки, напряжение в прежде дружной общине росло в геометрической прогрессии. Из-за разных точек зрения обитатели Аклинса разделились на несколько лагерей, а Чонгука всё чаще можно было увидеть в мрачном расположении духа. Мужчина, внешне лишённый эмоций, терялся в ворохе мыслей настолько, что присутствие Тэхёна в бунгало оставалось незамеченным, словно он трансформировался в предмет интерьера, забытый владельцем дома на пыльном чердаке. Не ощущалась былая нежность даже в те редкие моменты, когда им удавалось вместе отужинать приготовленной юношей едой или наспех перекусить ранним утром. Чон пулей вылетал из бунгало, перед уходом мóлча награждая Кима единственным поцелуем в висок. Не то чтобы возлюбленный вождя нуждался в круглосуточном внимании, однако их нечастые встречи не особо хорошо сказывались на идеальных, как могло казаться, отношениях. Чонгук стал больше времени проводить вне дома, доводя себя до полного изнеможения в полях. По вечерам он целовал Тэхёна желанно, но ощущение приближения перемен прорастало в глубине души Кима слишком стремительно, а незнание какой-то важной информации не давало по ночам быстро погружаться в царство снов. Не стоит скрывать правду от любимых людей, ведь, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Ложь нанесёт такую сквозную рану, что на восстановление души и возрождение утраченного доверия, возможно, уйдёт продолжительное время. Главный дом был наполнен гомоном старшего поколения. Всё их громкое негодование стихло и бесследно исчезло, уступая почётное место долгому спору между близкими людьми. — До ноября вполне достаточно времени, а ты, отец, созвал совет старейшин, не став информировать меня о своих замыслах. Быть может, и первую брачную ночь проведёте без моей персоны, раз уж в нашем семействе делать тайком что-либо превращается в норму? Я – вождь племенного народа, а не маленький мальчишка, которого можно запросто обвести вокруг пальца. Сообщаю всем на будущее: никому не позволю сесть на мою шею, свесить ножки и начать руководить моей жизнью. Я и без посторонней помощи способен самостоятельно принимать верные решения, включая поиск невесты для предстоящей свадебной церемонии, — произнёс Чон, пребывая не в лучшем настроении из-за того, что Каонабо продолжает оставаться на должности лидера аклинсов, определяя ход действий и управляя людьми, но уже чужими руками. — А каков смысл оттягивать неизбежное, сын? — старейшина хмурит брови. — Или ты наивно полагал, что племя станет невозмутимо смотреть на твою влюблённость в Этерио? Следует действовать быстрее, чтобы утихомирить внутреннее недовольство в общине, а тебе, вероятно, не хватит духу разорвать эту неправильную связь, отпустив юнца обратно на Лонг-Айленд. — Неправильную связь? — переспрашивает Чонгук, не скрывая усмешки. — Я выслушаю абсолютно каждого и постараюсь донести собственную позицию, чтобы успокоить встревоженные сердца, если кто-либо из населения испытывает возмущение по этому поводу. Подошла ли ко мне хотя бы одна живая душа? Такого не было. — Да разве к тебе возможно подступиться, не нарвавшись на испепеляющий взгляд, когда обсуждается дурное влияние Этерио на твой разум? Взгляни на себя, Нерей, — Каонабо, в отличие от других, не страшится поднимать деликатные темы, обмусоливая их под всеобщее оханье. — Ты так рьяно защищаешь этого парнишку во время собраний и не только, что обитатели боятся и слово вставить. Желая оградить его от неясных угроз, ты начал пугать свою большую семью. Сын, прошу тебя, прекрати себя так вести, спокойно прими необходимость жениться на Менсии, – и никто более не станет возмущаться. А Карло, в конце концов, успокоится, не став претендовать на должность, которая по праву принадлежит тебе. — Нет. Замешательство на лице Каонабо заметил каждый присутствующий. — Нет? — Нет. — Ты спятил? — стук тяжёлого кулака о стол разносится по всему помещению. А Чонгук, как это часто бывает, воспринимает происходящее так хладнокровно, насколько это реально в данной ситуации. Неприятно, мягко выражаясь, но… Вполне терпимо. — Ни в коем случае, отец, я просто-напросто люблю его, — откинувшись на спинку скамьи, молодой вождь рассматривает старейшин, не торопящихся принимать его выбор. — Не прошу вас изменять целый перечень традиций аклинсов. Мне всего-то хочется проявлять чувства к человеку, к которому я неравнодушен. Разве это – преступление? Разве ваш запрет на союз с Этерио справедлив? Вы пытаетесь навязывать нам устаревшие законы, при этом доказывая всем, в том числе и населению Большого острова, что не являетесь наследниками дикости своих предков, — предельно холодно говорит, не имея ни малейшего желания показывать миру какие-либо эмоции, — но осознанно следуете по их пятам. Нельзя распространять лживую информацию о свободе слова на Аклинсе, если даже выбор сердца ограничен общепринятыми нормами. Всё верно, я отдал собственное сердце замечательному парню. Это – моё решение. Он – мой возлюбленный. — Ваш союз никем не будет одобрен, Нерей, — сказанное Чонгуком, видимо, пролетело мимо ушей Каонабо. — Продолжение рода необходимо, а ты готов ради мальчишки разрушить всю систему?

Это – чёртова система.

Через две полные Луны установленный срок истекает, да и церемония бракосочетания не за горами. В своё время Чонгук должен был встречать около алтаря в белоснежном одеянии Айми, ещё задолго до сражения за венец силы и власти. Всё, очевидно, пошло наперекосяк. Испокон веков вожди обязаны продолжать свой род, в строгости воспитывая сыновей, чтобы однажды передать бразды правления родной кровинушке. Ранее не так уж было важно воспылать любовью к супруге, но наследник в племенном браке всё-таки рождался, а для поиска кандидатки, как правило, давалось семь полнолуний после того, как мужчины становились вождями. Жестоко ли это по отношению к лидеру народа, который так и не сумел отыскать в какой-то женщине любимую? Вполне возможно, однако таковы вековые традиции. Несправедливые? Разумеется. — Скорее сгинет мир, чем я по доброй воле откажусь от Этерио. Пожалуйста, отец, не вынуждай меня выбирать между островитянами, обязанностями и моим возлюбленным. — Выбор предрешён, сынок.

☀️

Неизбежные трудности закаляют человека, формируя его личность. Подобные философские рассуждения можно заметить в сборниках мыслей величайших мудрецов. Судя по пройденному опыту, весь жизненный путь состоит из испытаний, которые мы должны преодолевать. А как быть тем, чей мир разделился на злосчастные «‎до»‎ и «‎после»‎? Как бороться, заставляя себя двигаться дальше и не утопать в печали, когда хрустальный внутренний мир в одно мгновение треснул, раздробился на мелкие части, превратившись в крошки? В укромное место были спрятаны приятные воспоминания о сердечных чувствах, которые, как мечталось, всегда будут оставаться сказочной реальностью до конца дней. Тэхён от свалившейся на его голову правды раскололся на множество обломков и потерял счёт времени, заблудившись в лабиринте непринятия действительности. У него окончально пропал аппетит и испортился сон. Тривиально, как в самых слезливых фильмах о разбитом сердце, но факт останется фактом – это больно. Кто-то уходит в бесстыдный разгул, кто-то начинает топиться в крепких алкогольных напитках, а кто-то… Ким Тэхён, который возвёл вокруг себя крепостные стены, сквозь которые даже Чонгук со своими ораторскими способностями не смог прорваться. Молодой вождь приходил в бунгало Юнги стабильно два раза в сутки, чтобы поговорить с Кимом более бесстрастно, но новый гость, недавно переехавший к друзьям, сейчас отдалился от близкого окружения, проходя все стадии принятия неизбежного в одиночестве. Это, вы уж поверьте, не усеянный гибискусами путь. Юноша и узнал о потенциальной супруге его возлюбленного таким глупым образом, что лучше стереть из памяти увиденное, иначе это впечатляющее зрелище будет преследовать Тэхёна до загробного мира. Никто из поселения, на удивление, не растрепал (Чон потрудился на пять с плюсом) страшную тайну, а товарищи превращались в сверчков, звучащих где-то на фоне, когда парень старался разузнать о том, что же происходило с лидером аклинсов. Вон как всё обернулось… Некоторое время назад Ким, выпытав у Адриана его фирменный рецепт приготовления куриного филе с бататом, на всех скоростях нёсся в бунгало, чтобы побаловать Чонгука этим блюдом, а наткнулся он на какую-то девицу, посмевшую на миг присосаться к щеке его, Ким Тэхёна, мужчины, но тотчас отпрянувшую из-за сурового взгляда вождя и запрета на какие-либо прикосновения к себе. Классическая мелодрама, в общем, с предсказуемым финалом. Тогда-то растерялись единственный свидетель нежностей и два участника, один из которых долго объяснялся и просил прощения за то, что осмелился скрыть настолько важные известия. Многие ведь позволяют себе не рассказывать своим любимым о том, что у них на носу свадебная церемония и «‎долго и счастливо»‎? Тэхён не впадал в истерику, не издавал ни единого писка и, кажись, не дышал, внутри рассыпаясь карточным домиком, который, к слову, так скрупулёзно возводил тот, кто его и решился разрушить. С тех пор объятия мужчины вызывали напряжение и мысли о ничтожно маленьком сроке для улаживания, так сказать, проблемы. Это беспощадно съедало все внутренности и нервные клетки, а зачатки ревности внушали юноше максимально отвратительные вещи, пожирая все радостные фрагменты. Это и послужило поводом для возникновения малоприятных сновидений и возвращения в состояние овощного рагу, словно Ким принял успокоительные препараты с явной передозировкой. Как известно, подобная защита организма в стрессовых ситуациях приводит к срыву всех клапанов.

Настоящее время

— У Нерея, согласись, прекрасная невеста! Совсем скоро наш вождь поведёт её к алтарю. Видела ли ты у неё коралловый браслет? — балаболила одна женщина со своей приятельницей, охотно перемывая всем косточки. — Он помогает, если верить легендам, находить возлюбленных. На деле же его надевают те, кто готовится пройти обряд свадебного венчания. Для айлендов это безделушка, которую можно повыгоднее продать, а на Аклинсе считается, что если на запястье красные кораллы, – человек неприкосновенен для всех рук, кроме своего партнёра. Такое объяснение после их первого (второго) сумасшествия в Солнечной бухте дал Чонгук. И вот эмоции Тэхёна будто пробились сквозь прочную скорлупу, освободив всё то, что до сей поры держалось в себе, пряталось за десятками кодовых замков. Уже невеста? Да бросьте, что за вздор? Что за второсортный юмор? Разве у влюблённой пары не было мизерного шанса до ноября? Разве подобное случается в реальной жизни? Так не бывает? Не бывает… А как же обещание Чона отыскать решение, как же их «‎справляться вместе, бороться против всего мира плечом к плечу»‎? Внезапно, словно по распоряжению судьбы, душа парня раскололась надвое. И сердце? О, до чего же гулко оно треснуло. Ким, если без излишней драматизации, шокирован до спёртого дыхания. Если опуститься на дно Карибского моря, без подготовки перед погружением, грудную клетку так же сковывает давлением? Сильнее? Слабее? Это тот самый момент, когда почва под ногами – зыбучие пески, гул народа – белый шум, рука Чимина в руке Кима – что-то несущественное, а чувства между парнишкой и молодым вождём – непозволительная роскошь. Тэхён, натянуто улыбнувшись, поспешил скрыться от пытливых взглядов окружающих, покинув центральную часть острова. Он хотел бы, как в юности, спрятать свой внутренний мир за бронированной дверью и запретить кому-либо там находиться. Вышвырнуть наружу всех и каждого, кто причиняет ему моральную боль. Чонгука – в особенности. Стыд за свою эмоциональность как рукой сняло, а желание сражаться за что-то призрачное и отрепетированные извинения улетучились. Это анекдотично. Это анекдотично до слёз на щеках. А часто ли вам приходилось по уши влюбляться, после чего разбиваясь о скалы? Этими скалами, если быть точнее, именно для ваших отношений, как айсбергом для затонувшего Титаника, становились различные обстоятельства: остывшие сердца, которые ранее пламенели любовью, отсутствие лада между партнёрами, быт и… кто-то ещё, кто вклинивается третьим лишним, отнимая человека, за которого ты был готов бороться даже на кинжалах. Ради которого ты перебрался бы на отчуждённый от остального современного мира участок суши. Ради которого ты оставил бы прошлую жизнь далеко позади. Разрушение мечт о совместном будущем, как оказалось, пережить не так-то легко. Сказка не длится вечно, верно? Юноша бредёт по тропинкам так, будто находится в гипнотическом трансе, а что-то паническое настигает Тэхёна только около бунгало Чонгука, куда он добрёл по привычке, когда Ким осознаёт, что воздух вдыхается, но его настолько мало, что ему не помешала бы кислородная маска. Он поглаживает ладонью место, где стучит глупое сердце, шёпотом умоляя его не болеть. Ныне кислород – свинец, чувства – яд, вождь Нерей – жених. Не его. Не Ким Тэхёна. Того самого юнца, который растворился в человеке. По уши вляпался в ил, именуемый любовью, а каким образом выбираться из этого болота – неизвестно. «‎Слабак, слабак, слабак! Не смей скулить»‎, — приказывает себе Тэхён. Он не станет. Ни при каких обстоятельствах. И на это восстановление понадобится бесконечное, по ощущениям, десятилетие? Или как повезёт? Ким едва удержался от того, чтобы не свалиться наземь мешком с артишоками. Зачатие ребёнка? Наследник венца силы и власти? Информация и новые детали, которые льются в его уши со всех сторон. Что за бесовщина вокруг творится… Юноша словил себя на догадке, что он погружён в глубокий сон, так что за этой мыслью последовали удары по щеке. Не пробуждается. Тэхён заходится в каком-то нервном хохоте. И, по законам жанра, прямо перед глазами возникают те самые моменты безграничного счастья, ленивые поцелуи и страстные ночи с мужчиной, который так сильно стискивал его в объятиях от нахлынувших чувств, что было невозможно дышать. Реальная картинка другая: они разругались в пух и прах, из-за чего Ким собрал пару грамм оставшегося мужества в кулак и съехал к дегустатору Юнги. Они – громко сказано. В один из тропических вечеров парень, подражая закипающему чайнику, то есть крайне эмоционально и попискивая от недовольства, накопленного на протяжении всех напряжённых дней, заявил, что ему жизненно необходимо перебраться в гостевую, иначе он сойдёт с ума из-за своей бурной фантазии, рисующей до ужаса правдоподобные эпизоды локального сериала: молодой вождь добровольно целует ту миловидную девушку, раздевает в их ванной и вытворяет с ней всё то, что способен в ярких красках воссоздать мозг юноши. Основной аргумент для переезда в соседнюю комнату – нужда в личном пространстве. Чонгуку эта идея показалась далеко не лучшей, о чём он прямо и сказал. А далее… Тэхён много ерунды наболтал, за что пожелал отсечь себе в тот же день язык, но сказанные слова никак нельзя забрать обратно, сославшись на чрезмерную утомлённость и чувствительность. Как бы там ни было, Ким не хотел намеренно задевать вождя высказываниями, говоря на эмоциях: «‎Порой ты невыносимый человек и такой чёрствый сухарь, что у меня пропадает желание делить с тобой одно ложе на двоих»‎. Растерянное лицо Чона в то мгновение нужно было видеть. Но если Тэхён решился бы побеседовать с Чонгуком после их однобокой ругани, то мужчина донёс бы информацию о том, что обиды на него не держит. Какой в этом смысл, когда и без того ситуация плачевная? Лидер аклинсов мечтает лишь о спокойном разговоре по душам. Ранят ли подобные слова? Конечно же, чего обманываться. А кому из них нынче приятно? Хоть к семейному психологу отправляйся, ей-богу. От медленного и верного пути по тропе саморазрушения парня вытаскивают сразу, не позволив погрузиться в отчаяние слишком глубоко. — Ну-ну, солнечный мальчик, перестань себе вредить, — матушка Чона вовремя подоспела. Как жаль, что не уберегла две влюблённые души от сердечной боли. Тэхён обмякает от бессилия в заботливых руках, слабо поглаживающих его сгорбленную рыболовным крючком спину. Его тело не справляется. Парень дышит учащённо, словно если сейчас же не сделает ещё один вдох – задохнётся. А Оскар, прежде виляющий хвостом, почувствовал печаль человека, поэтому уткнулся мокрым носом в бедро Кима, начав тихо поскуливать. — Этерио, — зовёт женщина так ласково, что юноша находит в себе силы поднять взгляд. В карих очах теплится нечто отдалённо похожее на материнскую тоску из-за происходящего. Анакаона забывает о своём жёлтом длинном платье до щиколоток, пачкает о землю красивое одеяние, слабо покачивается вместе с парнем, будто убаюкивая его внутренние ураганы молчаливой поддержкой. Между поездкой на Кингстон и настоящим временем – колоссальная разница в отношениях необычной пары Аклинса, а где-то между реальностью и воспоминаниями – огромная пропасть.

☀️

Спустя восемь земных суток после собрания в Главном доме, молодой вождь целиком и полностью осмыслил плачевность сложившейся ситуации. Выбивало из привычного равновесия не надобность связать себя узами брака с Менсией, которая являлась достойной девушкой для каждого свободного аклинса, а его подавленный возлюбленный, стремительно угасающий прямо на глазах мужчины. Отец, ежедневно капающий на мозг рассказами о вековых традициях, и товарищи с «‎мудрыми»‎ советами порождали в Чоне всё больше негативных эмоций и желания остаться в гордом одиночестве, без какого-либо внешнего шума. Поэтому Чонгук боролся с повышенным раздражением с помощью физического труда, чтобы никто из его окружения не был ранен ни обидным словом, ни делом. Ранее, ещё несколько месяцев назад, мужчина без препирательств принял бы молодую девушку под крыло, впустив её в собственное жилище, поскольку он знал об обязанности вождя вступать в брак, но в нынешней реальности возле себя Чонгук готов лицезреть лишь самого потрясающего юнца. В приятную каждодневную рутину входило наблюдение за бесценным сокровищем, пока Ким, словно чувствуя на себе пристальный взгляд карих глаз, не пробуждался и не прирастал к Чону теплолюбивой лианой, когда открыто жаждал получить от менее ласкового, чем на том же Кингстоне, мужчины толику чего-то согревающего. А Чонгука разрывало в клочья по причине того, что он смеет что-либо скрывать от Тэхёна, осознанно отважившись не рассказывать всю подноготную, но сообщать о катастрофическом для них финале и наследнике не торопился, по ночам зарываясь с головой в охапку фолиантов, чтобы отыскать выход из трудного положения. Ведь должна быть какая-то лазейка в системе, верно? Днём – поля, а в ночи – целая кипа объёмных книг в твёрдом переплёте. Крохотная надежда и неспособность опускать руки, тем более в такой ответственный момент, не позволили Чонгуку подчиниться унынию. Вот только… Мужчина, погрязнув во всех тонкостях древних ритуалов, позабыл обо всём на свете, в том числе и о любимом человеке, который настолько привык к большой концентрации чувств Чона в свой адрес, что при ограниченном контакте с возлюбленным начал испытывать тактильный голод. Вождь и сам ощущал нехватку чего-то и кого-то значимого, но из-за неотложных дел и сумбурных мыслей это не так сказывалось на нём, как на Тэхёне. Не так давно Чонгук увидел окаменевшего Кима с приготовленной для него едой в руках, и его сердце пропустило несколько ударов, так как реакция юноши на такую картину – игра в гусарскую рулетку с револьвером, когда барабан наполовину заряжен патронами, из-за чего страх потерять этого человека распространялся по телу с бешеной скоростью, а тишина угнетала. Разумеется, с Менсией у молодого вождя ничего не было и не могло быть. Встреча с двадцатишестилетней девушкой произошла по инициативе Чона, желающего донести до неё нужную информацию, а недопоцелуй в щёку случился уж точно не по сценарию, как и один влюблённый в лидера аклинсов свидетель. Чонгук в тот день осознал, что ласковые поглаживания не его мальчика ему, вежливо говоря, не особо нравятся. Видимо, этот сдвиг по фазе происходит где-то на уровне подсознания, когда чужие прикосновения тебе не то чтобы противны, но каких-то сердечных чувств и эмоций это не вызывает, лишь появляется желание с нотками суровости заявить: «‎Прекращай, моё тело, моя душа и моё сердце во власти иного человека»‎. Молчаливость Тэхёна пробудила в мужчине непонятные ощущения. Их вынужденное, как в первый день прибытия на остров чужака, общение давно переросло в откровенные разговоры и поцелуи в процессе рассказа, но нежданно-негаданно их отношения пропитались прохладой, что нисколько не радовало и не удивляло. После случившегося с Менсией, когда Чонгук подкрадывался к Киму со спины с уютными объятиями, губами снова скользя по зацелованной шее, парень напрягался, словно подобные действия были нацелены на причинение вреда, а не проделывались для того, чтобы помочь Тэхёну расслабиться под конец тропического дня. Утаивание правды, пускай и с благими намерениями, – тот самый корень зла, несущий в себе разрушительную силу, потому что нельзя отрицать, что истинная любовь возводится на искренности. А что можно сконструировать на обмане? Тропу к специалистам, спасающим человека от неумения доверять окружающим после какого-нибудь предательства. Чона вина, подобно термитам, грызла круглосуточно – мало кому известный факт. Контрольным выстрелом в шаткую стабильность стали слова Кима, который щедро отплатил за молчание молодого вождя, напомнив Чонгуку о том, что следует использовать не только собственные извилины, в любом деле полагаясь лишь на себя, но и сердце, когда дело касалось их общих интересов. По сути, Чон – такая же жертва обстоятельств, как и Тэхён, однако неверный путь, как ни верти, проделал огромную брешь в их сказочных отношениях.

Настоящее время

Бунгало лидера аклинсов снова опустело, а юноша унёс с собой всё пламя, недавно согревающее обоих. Возвращаться домой нет желания, как и заявляться на поздний ужин в центральную часть Аклинса. Поэтому Чонгук восседает на песчаном берегу, его ступни слабо щекочет морская вода, на время уносящая течением весь букет из дурных мыслей, а с намокших после долгого заплыва шорт стекает по бёдрам влага. Быть может, когда-то Чон сможет поплескаться возле коралловых рифов со своим ненаглядным, если тот, не почувствовав мук совести, не свернёт шею одному нахальному каннибалу. По доброте душевной. Какое хрупкое абсолютное доверие, не так ли? «‎Долг и стремление сохранить порядок во избежание возникновения хаоса внутри общины для него превыше даже собственной жизни. Клятва народу – не пустой звук»‎, — без умолку болтала о сокровенном Анакаона, когда едва ли не с распростёртыми объятиями встретила чужака-гостя. А ныне план действий более запутанный, нежели новогодняя гирлянда, которой уделяют достаточно внимания лишь один раз в году. И как выкручиваться, чтобы не потерять ни должность вождя, ни второго обладателя каменного сердца? Тайна, покрытая мраком неизвестности. Так было до сегодняшнего вечера. — Братик, в данный момент ты похож на Оскара с мокрой шерстью, когда он оказывается на берегу после водных процедур в Карибском море, — Неома плюхается возле Чона на песок, намеренно задевая его правое плечо и поправляя свою кудрявую прядь волос, которая из-за порывистого ветра не давала ей покоя. — Вновь пропустил вечерний перекус? — Вопрос, смею предположить, риторический. — Перестань заквашиваться капустой и запрещать себе приближаться к нему, считая, что Этерио станет гнать тебя к чертям собачьим. Ваше поведение не соответствует прожитым на планете годам. Упёртые муфлоны, малолетние детишки, незрелые тамаринды… — Не продолжай, Неома, и без тебя вполне осведомлён, насколько мы с ним погрязли в неприятностях по своей дурости, — губы Чона изогнулись в сдержанной улыбке. — Ему необходимо время, чтобы переварить всё то, что успело произойти за этот короткий промежуток. Он мне это объяснил понятным английским языком. — Оба обойдётесь без коротких промежутков, иначе скваситесь раньше, чем я успею побывать на вашей свадебной церемонии! Послушай, порой мы задеваем любимых людей опрометчивыми поступками и колкостями, не контролируя длинный язык, но… Разве именно этим глупостям учили тебя отцы, Нерей? — девушка запускает пальцы в мокрые волосы близкого человека, перебирая тёмные пряди, когда тот, как и в юные годы, удобно устраивает голову на её бедре, прислушиваясь к толковому совету. — Они, судя по твоим рассказам, вечно твердили о том, что запрещено покидать помещение до тех пор, пока не удастся спокойно обговорить все волнующие вопросы. Каонабо и сам не в духе от сложившейся ситуации, поэтому сильно не гневайся на старейшину, договорились? — Отец старается изгнать из деревни моего возлюбленного, словно он – нечисть, — хмыкнул Чон, прокручивая в мыслях совсем свежее воспоминание, когда Каонабо отчитывал его за безрассудство. — А я, кажется, с поразительной скоростью теряю Этерио, — вождь ни в коем случае не собирается капитулировать, но брошенное утром в спину «‎пожалуйста, Чонгук, оставь меня в покое»‎ заставляет у него что-то там под рёбрами неприятно зудеть. — Всё образуется, если прекратишь отсиживаться в карибских водах, любезничая с рыбами, и обменяешься откровенностями с человеком, от которого ты без ума. Молодому вождю гораздо легче командовать племенным народом, грамотно распределять обязанности и контролировать порядок в поселении, чем разбираться с сердечными чувствами. Любовными романами жизнь мужчины никогда не кишела, да и единственный многолетний опыт нельзя назвать идеальным примером. Это как усадить дипломированного филолога за парту и, подсунув ему под нос листик с задачами с тригонометрическими функциями, заставить решать множество подобных заданий. Стыдоба, филолог Чон Чонгук, сты-до-ба. — В здоровых отношениях я – полнейший дилетант. — Ой, мы с Масео ранее так увлекались руганью, что глиняные чаши порхали по бунгало, а уши свидетелей сворачивались в кустарниковый бамбук. По моей вине, не спорю, но это сейчас не так важно… С течением времени, являясь точно такими же неумёхами в плане отношений, мы научились сходиться во мнениях и понимать друг друга без лишней болтовни. У вас с Этерио ещё всё впереди! Ну же, мой вождь, сражайся до победного, как ты умеешь. Сражаться… — Шаман Тахо, меня интересует вопрос, ответ на который в дальнейшем на многое способен повлиять. — Говорите, мой вождь, на всё отвечу, если моих знаний будет достаточно. — Смогу ли я заключить священный брак с Этерио, сделав его своим супругом около алтаря? — Ох, Нерей, — старик не то чтобы удивлён до смерти, однако… — Это Вы настолько сильно не желаете жениться на той девчушке, что готовы связать себя незримыми нитями с Этерио? Или причина кроется в другом? — по-доброму улыбается шаман, терпеливо дожидаясь от Чонгука откровенности. — Я и вправду люблю его, — Чон шумно выдохнул честное признание. — Потеря моего возлюбленного из-за предстоящего торжества для меня приравнивается к смертному приговору, а длительное отсутствие Этерио рядом со мной сводит с ума. — Любовь стирает границы между возможным и невозможным. Важный вопрос, мой вождь, заключается в другом. Будет ли одобрен этот брак Каонабо? И как Вы поступите, если придётся пойти против не только семьи, но и всего народа. На что же падёт Ваш выбор? Готов ли Тэхён пожертвовать современной жизнью на Лонг-Айленде, кучей возможностей и перспективным будущим биолога? Это ещё предстоит выяснить. Вместе. Сердце молодого вождя Нерея неизменно выбирает Этерио.

☀️

Воскресный день осчастливил обитателей Аклинса безоблачной погодой, заливающей солнечным светом целый остров, и лёгким ветерком, наводящим беспорядок на одной тёмной макушке. Большинство жителей деревни отправилось в восточную часть, чтобы, как и во все предыдущие выходные, понаблюдать за сражениями крепких мужчин, а Тэхён, так уж сошлись звёзды, отдал предпочтение самостоятельной тренировке, без присутствия поблизости очевидцев. Стоит сказать, что на Аклинсе юноша времени зря не терял, бездельничая под ближайшей пальмой с огромным ассортиментом нарезанных фруктов. Помимо разнообразной помощи островитянам, он стал заглядывать к местному лекарю, записывая в потрёпанный жизнью блокнот традиционные рецепты народной (племенной) медицины, которые способны много чего вылечить и, кстати говоря, спасти от смертного одра, если всё верно применять, не затягивая с врачеванием. Киму была по душе компания забавного старика со странным английским акцентом, а его рассказы о травах и комических ситуациях вытесняли на задний фон иные мысли. Когда мужчина в преклонном возрасте неважно себя чувствовал и просил дать ему время перевести дух, Тэхён вновь хватался за кинжал, сжав пальцы на рукояти покрепче, и совершенствовал свои навыки до идеально отточенных движений либо отдельно от других на небольшой поляне с густой растительностью по периметру, либо с Мин Юнги, если старший советник всё же отлипал от Чимина в свободные от обязанностей часы. Ежедневные тренировки приносили отличные результаты. Общая выносливость повышалась, физическая подготовка – тем более, особенно с учётом того, что парень не прекращал изнурять своё тело до тех пор, пока не падал валуном на ложе и не отключался, вцепившись всеми конечностями в давно сопящего под боком Пака. Тэхён, потратив более двух часов на активное сотрясание воздуха, спиной опускается на зелёную траву, испачкав светло-голубую футболку, вытирает тыльной стороной ладони со лба пот и проклинает себя за то, что забыл о необходимости прихватить с собой какую-нибудь защиту для головы. Вероятно, солнечный удар он себе обеспечил. — Твои навыки заметно улучшаются, — поодаль звучит родной знакомый голос, заставивший уставшего юношу приподняться на локтях, после чего сменить горизонтальное положение на позу лотоса. — Так держать, Этерио. Снова он… — Делаю ради этого всё возможное. — Как смотришь на перспективу попрактиковаться вместе? — молодой вождь присаживается чуть ли не под самым носом возлюбленного, напротив нахмуренного парня, протянув тому чашу с водой, чтобы горе-воин восстановил водный баланс. Совсем перестал заботиться о себе. — Сомнительная затея, Чонгук, — напрягается от тесного контакта с любимым мужчиной, с которым он (только Тэхён) в раздоре, но прохладную жидкость принимает, жадно выпивая её до последней капли и отставляя пустую ёмкость в сторону. — Верно, сомнительная, однако моё предложение всё ещё остаётся в силе. Чон словно бесконечное количество времени не прикасался к юноше, поэтому отказывать влюблённому сердцу в неожиданном порыве он больше не может. Чонгук заправляет за ухо прядь волос, которую не удерживает короткий хвостик на затылке Кима, бережно цепляет двумя пальцами чужой подбородок, но дистанцию между лицами ради столкновения губ временно не сокращает. Чёрт, как же он соскучился по своему голубоглазому мальчику. Неистово. — Прошу тебя, дай мне спокойно потренироваться, — тёплая мужская ладонь убирается Тэхёном, а сам парень до конца данного представления приказывает себе излучать равнодушие. К счастью, учащённый стук сердца, вытанцовывающий внутри его грудной клетки чечётку, никто не слышит. — Тренируйся на здоровье, кто же этому препятствует, — виновник чужой тахикардии отодвинулся на порядочное расстояние, улыбнувшись уголками губ, как будто отстранённость Кима его нисколько не задевает за живое. Чонгука, если честно, изрядно утомила эта детская игра в прятки. Нельзя же до конца их существования спасаться бегством. — Ты так и продолжишь крутиться юлой около меня? — Разумеется. — Плановый осмотр пациента? — Разумеется, — утвердительно кивает вождь. И вот за какой проступок, спрашивается, эта наглая и грешная душа свалилась на голову парня? Тэхён – ни в коей степени не безмозглый дурачок, по этой причине он уже сейчас осознаёт, что мужчина не станет отлепляться, пока не получит желаемое. Давно усвоенный материал. — Чудно, в меня влюблён тридцатилетний пенсионер с невыносимым характером… — тихо пробормотал себе под нос второй обладатель сердца молодого старика, но, резко подскакивая на ноги, более уверенным тоном заявил: — Не поддавайся мне. — Не в моих правилах. Дежавю. Знали бы вы, насколько сильно это бесплатное цирковое шоу обоим осточертело. А периодически чувствительного Тэхёна и вовсе словно разрезают скальпелем без анестезии, когда приходится отказываться от трепетных прикосновений, вспоминая счастливую Менсию, которая во время недавнего ужина перебрасывалась секретными, видимо, фразами с Чонгуком. А вождь, вы не поверите, давал ей развёрнутые ответы! С каменным выражением лица, но… Юноша, никогда прежде не сталкивающийся с сердечными страданиями и любовными треугольниками, внезапно даже для себя самого, оброс прочным панцирем, превратившись в броненосца из очередной познавательной программы на телеканале Дискавери, поскольку так отчаянно пытался защититься и спрятаться от внешнего мира. Порой в планах на жизнь возникает единственный пункт: схватиться за руки с Чоном и совершить побег в другую точку земного шара, лишь бы это чёртово бракосочетание прекратило их преследовать и в кошмарных снах. Смирение граничит с необузданной ревностью. Но у Кима нет никакого права на то, чтобы вмешиваться в вековые традиции только из-за того, что он без спроса ступил на чужие земли, украл сердце вождя племенного народа и взамен, так уж сложилось, отдал своё. Разве может он ещё какой-нибудь закон нарушить? Лезвия кинжалов находятся в опасной близости к человеческой плоти, когда сражающиеся сталкиваются в поединке, объявив, по ощущениям, сотый раунд на их воображаемом ринге. Неугомонный Тэхён не прекращает искренне верить в то, что он способен победить молодого вождя в ближнем бою, поэтому выжимает из себя последние соки, а свежий фреш из его попыток, должно быть, выпивает уверенный в своих действиях соперник. Чонгук, как и всегда это происходит, в подобных ситуациях максимально сосредоточен, чтобы никому не навредить с перебором, вместе с тем не позволяя нанести и себе ранение. Сейчас Чон отдаёт преимущество боевой стойке и роли атакующего, постоянно вынуждает Кима парировать удары и улыбается гаденько так, когда тот всего-то на мгновение отвлекается, а мужчина, этот карибский маньяк, не медлит с завершением их личного состязания. Он, не постеснявшись хитрить, скручивает плечо защищающегося наружу, ставит свою ногу позади ног партнёра, опрокидывает не очень-то подготовленного к падению на спину, обезоруживает его и, отбросив холодное оружие в сторону, нависает сверху над юношей, который заледенел, покраснел, потерял способность соображать и сжался до атома от волнующей близости. — А помягче… — кряхтит проигравший, прижимая руки к своей грудной клетке, — никак нельзя было? — Ты ведь просил не поддаваться, — Чонгук склонился к родному лицу, решив обжечь возлюбленного неровным дыханием. — Точно, — Тэхён кивает, запамятовав собственное имя, когда мужчина, чтоб его Маугли унёс в тропические джунгли, мазнул сухими губами по скуле. — Ты не мог бы слезть с меня? Тихая просьба проигнорировалась. — Перед нанесением удара или при парировании твой взгляд переводится на клинок. Разве в юности тебя не обучали тому, что этого нельзя допускать, так как опытный противник, заметив это, воспользуется моментом и нанесёт удар? Гармония со своим телом и, — стучит пальцем по виску, — разумом – единственный ключ к победе в состязании. Запомни: слепая смелость в сражении не делает из тебя умелого бойца. Ты способный парень, остаётся только закалять дух и тело. — Обойдусь без твоих назидательных речей, — кусается, как обыкновенная пиранья, и вредничает, ни в какую не принимая приказ сердца прильнуть к чужому телу так близко, как до раскола их отношений. — Тэхён, что за ребячество? — брови вождя сталкиваются в районе переносицы. — Чонгук, пожалуйста, — юноша почти умоляет отпустить его, потому что ему адски больно. Не физически, конечно же. Невозможно за такой короткий срок отпустить человека, с которым ты скован одной цепью и связан невидимыми верёвками, что не торопятся разрываться, чтобы две души продолжали шагать своим путём, но уже, к огромному сожалению, порознь. Вспотевшие ладошки Кима оказались на груди Чона, желая отодвинуть от себя настойчивого наглеца, однако их физические силы слишком неравны. — Знаешь, мне стоит признаться в том, что без тебя чертовски пусто, — ведёт носом по виску Тэхёна, смакуя момент долгожданной встречи тет-а-тет, а «жертва» под ним покрывается россыпью мурашек, — и речь идёт не о постели. Вернёшься в наше бунгало? Я так скучаю по тебе. Привыкание к одиночеству? Нежелание впускать кого-либо в свой дом? Безразличие? Хладно… что? Всё кануло в безвоздушное пространство, вслед за гетеросексуальностью. — И как ты себе это представляешь? Сенсация дня: жених Нерей завёл любовника? — Лазурный мой… — Я стараюсь с тобой лишний раз не пересекаться в поселении, даже с личными вещами перебрался к Юнги и Чимину, а ты, упрямая задница, всё равно продолжаешь намеренно возникать у меня перед глазами. Чего ты требуешь от меня? Благословения? — снова заводится Ким, так и не сумевший успокоиться, неслабо толкнув мужчину в плечо за всё, как говорится, хорошее. — Не распускай руки, Тэхён, — тихо отозвался на бессмысленное насилие Чонгук, ничего не став предпринимать в ответ. Лучи солнца коснулись лица ненаглядного вождя, из-за чего Чон дал себе время на безмолвное восхищение красотой этого вредного юнца, затем чётко произнёс то, в чём был уверен: — Менсия возле алтаря со мной стоять не будет. — Ты ведь понимаешь, что у тебя нет выбора? — повторно попытался оттолкнуть от себя, теперь не без чрезмерной грубости. Мужчина всё-таки поднялся на ноги, а юноша, не планируя смотреть на Чона снизу вверх, вскочил следом. — Кто тебе сказал, что его действительно нет? — выгибает бровь Чонгук. — Старейшины. А ещё… Обитатели уже шептались о коралловом браслете на запястье Менсии. — Во-первых, это – всего-то непроверенные слухи, я и не планировал дарить ей украшение. Во-вторых, выбор отыщется практически во всех случаях, если твоё тело не находится под тоннами земли, но будешь ли ты готов к этому?

🌊

— Ким Тэхён всё ещё обитает на Аклинсе? Когда прибудет на Лонг-Айленд – задержи возлюбленного вождя. Уверенно могу предположить, что к Боа он рано или поздно заглянет. Остальное тоже остаётся в силе. Само собой, оплата результата будет соответствовать повышенным рискам. До связи. — Не помешал, дружище? — стучит в приоткрытую дверь шпион Хосок, запоздало объявляя о своём присутствии, когда Намджун завершил продуктивный разговор, отойдя от панорамного окна и бросив смартфон на письменный стол. Первый заместитель мэра, знаете, не глупый человек, поэтому недавно мозаика в его голове сложилась в законченное панно. Тот голубоглазый юнец – старший сын архитектора Ким Минджуна и, кажись, ненаглядный Гука. И, что ошеломляет в разы сильнее, у Джуна имеются грандиозные планы на эту персону. — При всём уважении… Это неправильно. — Ты вздумал учить меня вести дела, Хо? — кресло мэра заскрипело от опустившегося на него веса. — Захлопни дверь и проходи в мой кабинет, если заявился не ради нравоучительной беседы. Хосок так и поступает, после чего располагается напротив сердитого товарища, закинув ногу на ногу, а руки опустив на подлокотники. — Джун, как долго ты планируешь оттягивать подписание тех бумажек? Срок истекает в августе. — Несколько спонсоров всё ещё воротят нос, однако я сумею их убедить в необходимости визирования новых документов. Гук, чёрт морской, и в этой схватке одержал победу, но так просто он от меня не отделается. Хосоку слишком тошно от тех событий, что разворачиваются в режиме реального времени, прямо-таки на его глазах. Во что преобразилась их неразлучная компания? В нечто карикатурное. В искажённый конфликтом обломок. В древесную золу. — Послушай, мальчишка не виновен в том, что ты никак не можешь закопать топор войны, — затишье нарушилось поучениями первого заместителя. — На войне, спешу заметить, все методы хороши. — Кровавая война лишь в твоей голове. Аклинсы нам не враги, Ким Тэхён – тем более. — Ты вынуждаешь меня засомневаться в преданности одного из моих близких людей. Крыса, как мне известно, по сей час находится среди нас, — Намджун делает акцент на последнем предложении. — Как считаешь, мне стоит быть более осмотрительным? — В качестве старта заглянул бы в зеркало, босс, поскольку ты донельзя осунулся, а под твоими глазами – бесконечные залежи угля. Я действительно тревожусь за тебя. Остановись уже. — В моей семье не было принято сдавать позиции на полпути к великой цели.

Некоторое время спустя

Джун изо всех сил настраивал себя на мирный диалог, но манипулирование Чонгуком не входит в список наиболее безопасных развлечений. У мэра Большого острова в голове составлен самый верный, на его скромный взгляд, порядок действий. Мужчина, как главный радушный хозяин роскошной виллы, пригласил в это логово молодого вождя ещё в день его прибытия на Лонг-Айленд после путешествия на Кингстон, чтобы продемонстрировать то, что и он, Ким Намджун, далеко не слабое звено в айлендовской системе. Злейшего врага, так или иначе, следует встречать на своей территории, а именно: на заднем дворе со щипцами для гриля, бутылкой ямайского рома в другой руке и полуголым торсом. На фоне Джуна расположена его двухэтажная крепость в современном карибском стиле, спроектированная местным архитектором, а из каждого панорамного окна этого дома открывается потрясающий вид на ближайшие пышные сады, зелёный пейзаж с экзотическими цветами и прямоугольный бассейн с шезлонгами – финальный штрих. Раздвижные стеклянные двери настежь открыты, что позволяет сегодняшнему гостю бесшумно пробраться к Намджуну, напевающему себе под нос лишь ему известную песенку. — Ты вновь не в духе, Гук? Какая досада, — подмечает Джун, взглянув на более мрачного, нежели обычно, бывшего товарища. Чон и принарядился под настроение: в мешковатые вещи серого цвета (родной сердцу оттенок мокрого, как говорится, асфальта). У мэра-то на шортах целая лужайка с тропическими растениями, а этот… — Держи, вождь Нерей, взбодрись, — сокращает дистанцию с лидером племени до метра, протягивая не совсем полную бутылку с крепким спиртным. — Отравлено? — хмыкает Чонгук, но один глоток делает, тут же вернув ямайский ром владельцу. — Стал бы я тебя травить качественным напитком? — пока они обмениваются приветственными любезностями, Намджун, схватившись щипцами за ароматные стейки, перемещает готовое мясо на тарелку. — Приобрёл бы для такого случая дешёвое пойло. — Джун, давай мы сократим твои воодушевлённые тирады, оставив истинную суть, ради которой я бросил важные дела? Намджун выбрал для беседы неподходящий период. У молодого вождя на почве конфликта с Тэхёном и его дефицита в жизни Чона возникла непереносимость всех людей, которые не его мальчик. Семейные разборки, в общем, плохо сказываются на нервной системе даже самых стойких личностей. — Подхалимничать, значит, долго не стану. Перекусишь за компанию? Стейки уничтожались двумя проголодавшимися мужчинами со скоростью света, пока гробовое молчание прерывалось щебетанием пернатых. Плетёная, из натурального ротанга, мебель на терассе послужила основным местом для позднего обеда и, так скажем, переговоров. — В августе я надеюсь увидеть твою высокопоставленную персону и обоих советников в зале собраний, — спустя двадцать минут бессловесного диалога, всё же начинает вещать о самом главном Джун, одновременно с этим вытирает тканевой салфеткой руки, сбрасывая с лица наигранную вежливость и постепенно переходя в наступление. Он, если быть откровенным, имеет на третий месяц лета иные планы, но это – лирика. — Не вопрос. В скором времени срок двусторонних договорённостей истекает, — между делом напоминает Чонгук, с характéрным звуком опустив ёмкость с водой со льдом на поверхность. — Спонсорам и исполнительному комитету даётся много времени для принятия верного решения, а тебе я подкину, с твоего дозволения, чуть-чуть пищи для глубоких размышлений. Моему народу вполне достаточно того, что поставляет Лонг-Айленд, за что они остаются по сей день безмерно благодарны – это им не чуждо. Более того, с мэром Кингстона договор не будет подписан, если наши простые условия, не так уж сильно бьющие по карманам властей, учтутся. В противном случае на моё снисхождение в данном вопросе ты можешь даже не рассчитывать. — Не хотелось бы терять выгодного партнёра в твоём лице, — Намджун с особым трудом переступает через свою царственную натуру и гордый дух, стиснув белоснежные зубы и проглотив каждое слово молодого вождя. И как не поперхнулся? — Выгодного партнёра? — насмешливо вздёргивает бровь и встаёт с плетёного диванчика, собираясь оставить правящего Большим островом с бутылкой дорогостоящего горячительного. — Ты потерял друга или, если угодно, брата не по крови, а тебя снова волнуют грязные бумажки, которыми на старости лет будешь себе подтирать задницу. Всё насытиться не можешь, верно? Ты, Джун, окончательно превратился в параноика с набитыми карманами. Мне ни к чему власть на Большом острове, я всего-навсего желаю защитить мой народ и дать им больше свободы. Каким ещё образом мне донести до тебя такую простую истину моих намерений? Пойми ты, герой-жених, что наша связь с Айми разрушена, а ты всё никак не прекратишь видеть во мне конкурента, который с лёгкостью затянет твою строптивую невесту в постель, отчего на скамье пострадавших из-за твоей слепой ревности оказываются окружающие нас обоих люди. Упоминание любимой женщины устами Чона – красная тряпка для разъярённого быка (Джуна). — Чонгук… — Айми обхватывает чужую руку своей маленькой ладонью, крепко переплетая пальцы. — Порадуешь меня хотя бы ласковым словом? Пожалуйста, я готова отменить свадебную церемонию ради тебя, — регулярные сны с участием Чона довели человека до состояния сумасшествия высшей степени. Удачно заглянула в гости к будущему супругу, а наткнулась на только прибывшего с Кингстона бывшего жениха, которого умоляет дать ей зыбкую надежду. До чего же только способны опускаться люди, пробивая очередное дно. Запамятовав о том, что она находится на территории Джуна, где повсюду мелькают его сотрудники, Айми, приближаясь к лицу молодого вождя, на мгновение накрывает его губы своими, сминая те явно не в дружеском поцелуе. Долго это представление продолжаться не могло. — Ты с ума сошла? Оставайся благоразумной женщиной. Что же с тобой стряслось, Ми? — выдёргивает ладонь и вытирает тыльной стороной чужие слюни, отшагнув назад. — У меня есть любимый человек, поэтому никто иной не интересует. На этом можно и завершать разговор, — коротко, лаконично и, хотелось бы верить, доходчиво. — «‎Нас»‎ больше нет, Айми. Прошлое навешано на твоей шее тяжёлым грузом, утягивающим тебя на дно. Оставь воспоминания там, где они и должны находиться. И… прощай. Джун, разобравшись с поручениями Хосоку и стоя возле панорамного окна, ни черта не услышал, потому что наблюдал за весьма неожиданной картиной в кабинете, да ещё и ровно в тот миг, когда пожирал эту сладкую парочку взглядом, заедая романтический эпизод десертом в виде тлевшей сигареты между его зубов. Намджун никогда не был способен удерживать себя в состоянии абсолютного спокойствия, когда его с ног до макушки переполняли позитивные или негативные эмоции, как это умели профессионально делать Чонгук с Хосоком. Мэр Лонг-Айленда уже неоднократно пожалел о том, что ему хватило дурости пригласить данную особь в собственный дом, где в этот же момент находится главная причина их конфликтов. Ким – тот ещё злопамятный ревнивец и не особо стабильный в эмоциональном плане человек, а всевластие в подобных руках слишком губительно для многих. Особенно для тех, кто, по мнению авторитетных персон, является основным камнем преткновения на пути к огромным доходам и счастливому будущему. Намджуну осталось лишь забросить наживку, чтобы с радостью понаблюдать за чужой реакцией. — Я знаю о твоей тесной связи с мальчишкой, — из кармана шорт мэр Большого острова достаёт коралловый кулон, который Чонгук узнает из тысячи, если не из миллиона остальных бесценных украшений. — Стоит ли мне использовать его в качестве рычага давления? Я, как видишь, без особых усилий смогу добраться до Тэхёна и, конечно же, с охотой навредить ему, — бросает кулон на поверхность так, словно тот испачкан в чём-то крайне омерзительном для ладоней Намджуна. Чон не верит ушам, а затем – глазам. Из-за голубого коралла на прошлой неделе Ким перевернул весь его гардероб и все личные вещи, чтобы отыскать дорогое сердцу украшение. Как оно оказалось в этих грязных руках? Чонгук сейчас же готов приступить к допросу и пыткам каждого причастного, если потребуется, потому что на Аклинсе, как выяснилось, завелась тыловая крыса, что автоматически угрожает безопасности свободного народа. — Рискни. — Не играй во всемогущего, Гук. Тебе не по силам тягаться со мной, — усмехнулся Намджун, так как успел разглядеть искреннее удивление, как правило, на беспристрастном (в таких случаях) лице. Не зря безделушка пылилась в кармане. — Мне повторить? Попытайся хотя бы пальцем коснуться моего человека или обидеть его, — Чонгук даже после ссор с Тэхёном не смеет отказываться от юнца, защищая своего возлюбленного, — и я отсеку тебе руки клинком, а после вывешу их на центральной площади и буду любоваться этим захватывающим зрелищем до захода солнца, — ни единый мускул у мужчины не дрогнул. Бывал ли у него опыт карателя за необдуманные поступки? Было дело. Несмотря на доброжелательное отношение к новому человеку на Аклинсе, тот посмел принудить замужнюю девушку заняться с ним не особо благопристойными вещами. Пускай племенной народ прекратил использовать подобные методы наказания за нарушение большинства священных законов, как в былые времена, однако изнасилование у аклинсов приравнивается к непростительному греху, за который виновный обязательно расплатится конечностями и покинет остров, если всё же сможет выжить. Да, удивляться сильно не стоит, ведь Аклинс – это не европейский городок с развитой инфраструктурой, а вождь Нерей – не герой нашего времени. — Ты осмелился угрожать мне? — Упаси Посейдон, всего-то предупреждение. — Занятно. Любимец Каонабо одичал, находясь длительный период среди племени. Чон коротко хмыкнул, развернувшись на пятках в противоположную от мэра сторону, крепко держа в руке коралловый кулон его любимого человека. Всем на Аклинсе известно о том, что использовать против Чонгука его бесценное сокровище архипелага – равно играть с огненной стихией. К счастью, Намджуну об этом сообщить некому. К сожалению, Чонгуку не избежать «‎сюрприза»‎ от бывшего товарища. — Прощай, дружище Гук.

☀️

Чон половину пути от причала Лонг-Айленда до Аклинса пребывал где-то в другом мире, снова пытаясь проанализировать личностей, которые позволяют себе набрасываться на людей с лобызаниями, при этом находясь либо в отношениях, либо, в случае с Айми, с кольцом на безымянном пальце и ребёнком под сердцем, словно всё это – нечто пустое, не имеющее никакого весомого значения. Мужчина настолько привык к традициям аклинсов, что подобные прикосновения без пяти минут замужних женщин кажутся ему чем-то диким и неправильным. Чонгук являлся уж больно верным человеком. Несмотря на недопонимания и нынешние конфликты со своим возлюбленным, он и мысленно не посмел бы изменить тому, кто в руках хранит его любящее сердце. В глазах молодого вождя неверные партнёры предстают не в лучшем свете, как тот же Хосок, который променял Юнги на какую-то девицу. Чону вновь противно. Ему так необходимо вернуться на Аклинс в кратчайшие сроки, чтобы, как минимум, заглянуть в лазурные глаза и уткнуться носом, пускай и с бурчанием Кима и без особой инициативы с его стороны, в преимущественно тёмные (временно) волосы, что постепенно отрастали, показывая всему миру истинный облик невероятного человека, укравшего душу лидера аклинсов. Подобный набор необычных особенностей для азиата – подарок от биологического отца Тэхёна, который был и есть типичным представителем коренных жителей Финляндии. Этот позорный изменщик перебрался в Тэгу по работе, повстречав Боа, а более подробных рассказов о себе эта персона и не заслуживает. — Вы в порядке? — тихо интересуется Адриан, сжимая рулевое колесо крепче. Сегодня испанец – капитан небольшого судна. — Затерялся среди невесёлых размышлений, — Чонгук поднимается с мягких подушек и, остановившись возле Адриана, устремляет свой взор к горизонту. — Как матушка? Приближённый вождя зачастил с поездками на Лонг-Айленд не из-за того, что на Аклинсе не находилось для него достаточного количества обязанностей. Нет-нет, дело в матери испанца, которой становилось всё тяжелее цепляться за жизнь. Несмотря на курс химиотерапии, специалисты не давали никаких утешительных прогнозов, просили надеяться на лучшее и настраиваться на положительный исход, ведь вера, как утверждают доктора, – маленький, но всё же залог успеха. — Держится. Тягостное молчание прерывается похлопыванием ладонью по плечу Адриана. — Не откажешь мне в дружеской услуге, младший советник? — Исполню всё, что Вам угодно. — Мне бы искренне хотелось, чтобы ты стал, так сказать, шафером, когда я смогу выбороть у нашего народа согласие на свадебную церемонию с Этерио, — улыбнулся мужчина, впервые признавшись кому-то, помимо шамана Тахо, в секретном плане на ближайшие дни. Адриан тут же теряет дар речи, его глаза превращаются в фарфоровые блюдца, а запал на что бы там ни было на мгновение рассеивается. На поле боя он расположился между враждующими огнями: намерением признаться в самом сокровенном, заключив выгодную сделку с совестью, и необходимостью сейчас же замолкнуть, чтобы унести не исключительно свои тайны в могилу. Простит ли его Сокджин? У молодого парня так сильно колотится верное одному важному человеку сердце, что равномерное дыхание, как может показаться в данный момент, уже невозможно нормализовать; свирепствующие эмоции постепенно вырисовываются на смуглом, обычно расслабленном, лице, по венам растекается волнение, а ладони под влиянием чудовищного стресса потеют с быстротой астероида, словно конкретно ему предложили с фатой на макушке пройтись к алтарю по пальмовым листьям. Не этого его пугает, а то, что не хватит смелости на запланированное. Он должен. — Нерей… — Не торопись с решением. На урегулирование некоторых вопросов понадобится неопределённое время, — Чон вознамерился усесться на диванчик, но его замыслам в этот пасмурный день не суждено сбыться. Скорость белоснежного судна с полного хода снижается до минимальной, а испанец, набравшись храбрости, глядит в тёмно-карие очи. — Мне очень, очень жаль, мой вождь. — О чём это ты? — удивлённо вскидывает брови Чонгук. Не став распыляться на убедительные оправдания, которых в таких случаях и вовсе не существует, Адриан толкает Чона в грудь со всей силы, имеющейся в нём, как будто осознанно всадив клинок в спину человека, доверявшего младшему советнику больше, нежели самому себе. Чонгук позволял находиться около себя, считая его достойным восседать на месте приближённого, позволял на недолгий период покидать Аклинс, позволял быть рядом с его бесценным сокровищем… Мужчина, не успев среагировать или удержать равновесие, оказывается за бортом и с головой погружается в карибские воды, затягивающие жертву вероломного поступка на морское дно. Парень не только пополнил ряды предателей по приказу Намджуна, но и взял на свои плечи тяжкий грех, а в кожу испанца въелась нескрываемая ярость молодого вождя. Есть большая вероятность того, что младший советник возненавидит весь белый свет и закончит доживать последние дни в психиатрической лечебнице, страдая от преследующих по ночам кошмаров, но сейчас он снова заводит ключом зажигания мотор, не оборачивается ни на миг, чтобы помочь тому, кто злобно зовёт его по имени, а держит прямой курс на Лонг-Айленд. По щеке скатывается одна слеза, пролитая в благодарность за доверие и за то, что Чонгук заменил ему мудрого отца, в котором он всегда нуждался… Впредь в жизни Адриана выделяется особое место безликой печали и ненависти по отношению к себе. Глубокий вдох. Глубокий выдох. — Простите. Сегодня Аклинс лишился истинного по духу вождя.