azure shores

Офис в центральной части Большого острова ежедневно забит работниками, которые словно трудолюбивые пчёлы летают от одного кабинета к другому, выполняя возложенные на их плечи обязанности. Во время обеденного перерыва они распускают сплетни, не всегда рассказывая правдивую информацию, а под конец рабочего дня устало массируют шеи и спешат покинуть многоэтажное здание. Стандартный понедельник, без примечательных изменений, но конкретно сегодня автомобильная стоянка вместе с большим количеством охраны встречает постепенно подъезжающие иномарки с важными людьми в салонах. Кто-то самостоятельно управляет машиной, кто-то использует для такого дела личных водителей, предпочитая разглядывание местных красот, расположившись на заднем сиденье. Все поголовно вносили свою лепту в развитие многих проектов, вкладывали шестизначные суммы, оставляя подписи и печати в договорах. У Намджуна не первый год выстроена своеобразная иерархия власти, сильно отличающаяся от привычной для остальных. Он тесно связан со спонсорами, поэтому разрешает им присутствовать на собраниях, прислушиваясь к их весомому мнению, а те, в свою очередь, активно участвуют в дискуссиях. Вместительный зал для заседаний, как и кабинет мэра Лонг-Айленда, благодаря широким окнам от пола до потолка наполнен дневным светом, но жалюзи хорошо защищают от солнечных лучей; серые оттенки стен гармонично смотрятся с различными элементами интерьера тех же цветов, а в центре помещения расположен длинный стол из карибской сосны, занимающий немало пространства. В другом конце зала установлен и заранее включён экран с огромной диагональю, чтобы ответственные за презентации могли доложить о проделанной работе. Простенько, без ненужных предметов и ярких красок, но со вкусом. В настоящий момент происходящее играет значимую роль в жизни Минджуна. Поставленная задача, заключающаяся в проектировании нескольких домов в стиле шале, почти выходит на финишную прямую, так что сейчас ему предстоит нервно поправить галстук и предстать перед влиятельными людьми с подробным отчётом прогресса. Если бы Тэхён увидел отца в таком тревожном состоянии… Протёр бы глаза и даже нацепил на нос очки, но всё равно не смог бы поверить. Куда же испаряется вся уверенность в себе и агрессия, когда секретарём Сокджином приносится двойной эспрессо мэру и закрывается дверь с внешней стороны? До чего же люди могут быть двуличны. Удивительное и, что прискорбно, не самое редкое явление. — Ким Минджун, приступайте, — одобрение на начало запланированного заседания от Намджуна получено. Шум, исходящий от собравшихся, враз стихает и погружает помещение в гробовую тишину. Мужчины и женщины словно сошли с обложек журналов или случайно перепутали мэрию с красной ковровой дорожкой, явившись сюда при полном параде. — Что ж, — архитектор прочищает горло, собравшись с мыслями и взяв лазерную указку в руку. — Местность оказалась не такой простой для застройки из-за твёрдой породы и не особо опасных, но всё-таки обвалов. Они случаются в данном направлении, — лазером показывает на проблемные места. — Желающему уединиться с природой не грозит опасность, однако маршрут для экскурсий следует слегка скорректировать во избежание несчастных случаев… — монолог Кима прерывают вошедшие несколько человек из секретариата, которые принесли заказанные напитки и сразу же покинули зал, что позволило продолжить речь. — При проектировании трудностей не возникло, как и с выполнением поставленных задач проблем не было, поэтому к концу следующего года строительство должно завершиться. Спонсоры и члены исполнительного комитета одобрительно кивают, слушая доклад с объяснением современной планировки, увиденной на слайдах. Судя по довольным лицам, многие полностью удовлетворены проделанной работой, а некоторые готовы бронировать домики уже сейчас, чтобы первыми увезти в горы семейство и отдохнуть в окружении почти нетронутой человеком природы. — Помимо уютных домиков с невероятным видом на скалы, — заканчивает архитектор, — прокладывается самый удобный путь к целительным, как утверждают северные жители, источникам. Это приумножит прибыль от небольшого отеля. Мужчина не тратит чужое время, никогда не мямлит, докладывая обо всём чётко и только по делу. Долгие годы зарабатывал себе авторитет, чтобы сейчас получать от рабочих процессов не исключительно удовольствие, но и достаточно карибских долларов. К слову, жадность нельзя внести в список его минусов. Он не забывал баловать супругу, которую действительно любил, не скупился на подарки и для старшего сына. Если купить прощение Боа смог без проблем, то юношу побрякушками не получилось задобрить. Тэхён считает, что раскаяние и за миллиарды не удастся приобрести. Действиями отчим неоднократно доказывал, что не особо искренен с семьёй в этом плане. Так что не стоит доверять пустым словам и презентам, потому что они должны быть приятными бонусами к поступкам человека, а не висеть лапшой на ушах и пылиться в углу. — Вы отлично потрудились, Ким Минджун, — Джун указывает на кресло возле своих заместителей, а тот послушно присаживается, откладывая указку на стол. — Мы собрались в этом зале не только ради проектов. Надвигаются перемены, которые могут повлечь за собой немалые убытки для Большого острова. Как вам известно, с недавних пор вождь Каонабо передал обязанности Нерею, но он хочет перезаключить договор, выдвинув свои условия для менее прибыльной для нас сделки, — шелестит бумагами Намджун, подняв голову. — Копии находятся прямо перед вами, господа и дамы. Внимательно изучите документы и сообщите мне о своих вариантах решения вопроса, а я поставлю жирную точку в этом деле. — Так усмирите, если Нерей не в курсе, где его место, — подаёт голос один из спонсоров. — Он в самом деле считает, что городской совет станет выполнять требования аклинсов? — недовольно отзывается женщина и тарабанит ручкой по поверхности, продолжив вчитываться в очередной пункт. — Прошу вас, не спешите с выводами, — внезапно встревает Хосок, пока мэр хмурит брови. — Давайте вообразим, что договор с Аклинсом расторгнут и возобновлению не подлежит, — разрывает распечатанные требования, ладонью убирая бумажки со стола на пол, после чего складывая руки в замóк. — В итоге что? Элиан пулей полетит заключать союз с племенным народом, ведь это – выгодное сотрудничество. Мы останемся без огромной прибыли от экспортного товара, количество тех же сувенирных изделий и прочего снизится на сорок процентов. Плюс-минус. — И что ты предлагаешь? — от такого ледяного тона Джуна у некоторых присутствующих мороз по коже. — Принять условия Нерея. — В таком случае судно прибудет не через месяц, а полтора или даже два месяца, что автоматически снизит доход, — добавил от себя заместитель мэра Большого острова. Вот кто нашёптывает Намджуну на ухо «гениальные» идеи. — Либо такой исход, либо всё потеряете. Вы ещё и размышляете? — парирует удар Хосок. Логово ненасытных людей, которым только побольше денег в карманы засунуть бы. — Вызывайте главного бухгалтера, если всем вам требуется отчёт специалиста. Чон никогда и подумать не мог, что взрослым и состоятельным владельцам бизнеса и комитету придётся на пальцах объяснять, что к чему. Точно их рассудок ослепила жажда отдавать минимум, но получать при этом максимум. Они заставляли островитян трудиться в поте лица, но самые вкусные плоды пожинал не народ Аклинса. Со временем даже необходимые для обитателей вещи стали загружать в трюм неохотно, периодически отказываясь поставлять что-либо. Естественно, молодой вождь не испытывал вострог от заключённого договора, что стал, вероятно, обязательством, похожим на рабство, а не сотрудничеством. Сейчас аклинсы без отдыха пашут от ранней зари ради чужих кошельков. Непорядок. 3. Права и обязанности сторон Пункт 3.1. В процессе достижения поставленных целей и реализации общих интересов стороны обязуются строить свои взаимоотношения на основе равноправия, честного и добросовестного партнёрства, защиты интересов друг друга… В случае благоприятного окончания переговоров и заключения нового договора, Аклинс будет обязан отгрузить товар в течение двух месяцев после полной загрузки судна. При неуместном давлении со стороны правящих Лонг-Айлендом, принудительной доставке в кратчайшие сроки или отказа от взаимовыгодного обмена, договор аннулируется.

Вождь Нерей

Как ни препирайся и ни откладывай встречу с лидером дальних земель, рано или поздно придётся озвучить принятое решение. Будет ли оно в пользу сотрудничества с племенем – кто знает, но тянуть больше нельзя. Намджун, недовольно поджав губы из-за необходимости неизбежного контакта с Чонгуком, полагается на правоту Хосока, который не раз давал дельные советы. Именно поэтому оглашает вердикт без запинки: — Думаю, мой помощник озвучил неплохую мысль. Нам не стоит сразу отказываться от этого варианта. Следует рассмотреть его более детально и многое взвесить, — делает пару глотков крепкого кофе и ставит чашку на блюдце с характéрным звуком. Некоторые проделали аналогичные действия. — Более того, у меня есть официальное заявление. С сегодняшнего дня Чон Хосок становится моим первым заместителем. И если бы не шёпот спонсоров и исполнительного комитета, точно был бы слышен скрежет зубов другого заместителя мэра. Тот из кожи вон лез, угождая Джуну, беспрекословно выполнял приказы и всю грязную работу, чтобы в какой-то момент выскочка, как он величал Чона, занял его кресло в просторном кабинете? Многим важным персонам нравился Хосок. Он сумел пробиться, как говорится, из грязи в князи, и достичь после окончания университета таких высот упорством и тяжёлым трудом. Его кандидатура практически всех вполне устраивала, несмотря на то, что основная часть советов Хосока могла отличаться от мыслей остальных, но те были убеждены в правильности выбора Намджуна. Им нужен новый голос, свежий взгляд со стороны, так что никаких возмущений не последовало. Если подытожить, совещание закончилось плодотворно. Помимо обсуждения образовавшихся проблем, затронулась тема, связанная с непонятной позицией мэра Кингстона. Мужчина кормит завтраками, как бы помощник ни старался, и откладывает подписание соглашения, словно чего-то ожидая. Есть большая вероятность, что кульминации и развязки конфликта между Лонг-Айлендом и Аклинсом. Время покажет, а пока что Хосок оставляет огромную коробку с личными вещами на диване в новом кабинете, проворачивает ключ несколько раз, запирая дверь, и с довольной улыбкой нарушает спокойную атмосферу вокруг Сокджина, ураганом ворвавшись в приёмное помещение. — Столик забронирован на девять часов. Сколько ты ещё собираешься отсиживать задницу на работе? Всех хорошеньких девушек в баре разберут, — показательно стучит пальцем по сенсорным смарт-часам на запястье. — Тик-так, друг мой, тик-так. Джин торопливо водит мышкой по коврику с изображением корги (на минуточку) и цокает громче обычного на услышанные глупости, затем выключает компьютер, поднявшись с любимого кресла с удобной спинкой и начав разминать тело. — Как будто мы с тобой многое потеряем, — потягивается секретарь. — Когда-нибудь всему офису станет известно о том, что наша гетеросексуальность дала трещину, — хмыкнул Хосок, закинув себе на плечо чужой кожаный портфель с бумагами, взятыми для подробного изучения на дом. — Да брось, Хо, кого тревожит ориентация окружающих, — шутливо толкает в бок уже первого заместителя, направившись к лифту. — Все слишком увлечены собой и собственными проблемами. — Вернёмся к обсуждению данной темы, когда неизвестный мужчина, аки брутальный мачо, сломает тебе по этой причине нос, — шагает нога в ногу с близким другом, не прекращая фантазировать и, само собой, запугивать. — Конкретно сейчас на грани находишься ты. Вынуждаешь меня одной левой отправить тебя в травмпункт, — на лице ангельская улыбка, а нимб давно потерян чёрт знает где. Внешность бывает обманчива! — Моя школа, — Хосок дружелюбно обнимает за плечи негодующего, коварно усмехаясь. К восьми вечера офис (он же мэрия) пустеет не по часам, а по минутам или секундам. Лишь пару человек изредка остаются и работают сверхурочно по инициативе работодателя, чтобы в срочном порядке завершить необходимые дела. Ближе к ночи центральный район пускай и не превращается в безлюдную местность во времена апокалипсиса, но шастающих прохожих становится заметно меньше. Вечерний ливень с раскатами грома и вовсе распугал людей, заставив тех переместиться в места, где имеется крыша над головой. Уличные фонари освещают дороги и тротуары, отражаясь бликами в лужах, пока крупные капли стучат по крышам домиков и плавно стекают по окнам. Редкие фигуры бегают от одного навеса к другому, крепко сжимают бесплатный зонт, который можно взять в некоторых магазинчиках, и продолжают свой путь, в другой руке удерживая пакеты с продуктами. Есть в такой погоде нечто необычное и комфортное, вот только не слечь бы с высокой температурой после прогулки. Несмотря на тёплый тропический климат, в какой-то момент возникает желание укутаться в мягкий плед, заварить ароматный чай, настежь открыть окно, чтобы прохлада проникла в комнату, и провести время в компании фильмов с сериалами, в объятиях любимого человека. В отличие от Хосока и Намджуна, Сокджин всегда умел радоваться подобным мелочам и наслаждаться окружающей средой. Он был рождён в семье владельцев крупной автомобильной компании, которая уже тогда дружила с родственниками нынешнего мэра. Никогда и ни в чём не нуждался, но золотые горы родителей с течением времени превратились для него, вероятно, в бремя, а не щедрые дары, ведь в школе от него постоянно отворачивались одноклассники. Твоё семейство не самое обеспеченное – тебя презирают; богатые родители – завистников и плохих слов хватает с головой… И как понять это общество? В определённый период жизни мальчик прекратил обращать внимание на оскорбления и начал совершенствоваться, залпом читать множество книг, даже добровольно записался на индивидуальные занятия по игре на фортепиано. Самооценка росла со скоростью света, когда на него сыпались комплименты и отзывы о безупречных навыках. Вот так и сформировалась личность секретаря. Слегка прохладный воздух заставил Джина поёжиться и вернуться в реальность, когда дверцу Лексуса с его стороны любезно открыл Хосок. Тот подъехал прямиком к входу в клуб, так что предложенный парковщиком зонт не понадобился. Два близких друга оказались в помещении спустя несколько секунд. Внутри царила атмосфера вседозволенности. Привычный запах кальянов, звучание шумной музыки, профессиональные диджеи возле микшерного пульта и куча не особо трезвых богачей, которые приехали поразвлекаться и расслабиться после выполненной за день работы. За барной стойкой бармены ловят на себе заинтересованные взгляды немногочисленной публики, охающей от выполнения трюков, пока у некоторых разбегаются глаза от количества дорогостоящего алкоголя. Неоновая вывеска «Я возьму все высокоградусные напитки на себя» гласит, что нечего здесь делать лицам младше восемнадцати, так как владелец может загреметь на приличный срок, если станет спаивать подростков. Или же танцующие у шеста полуобнажённые девушки запросто совратят какого-нибудь паренька, не достигшего возраста совершеннолетия. Диско-шар вращается и создаёт много световых пятен, освещение приглушённое, чтобы глаза посетителей не напрягались. Бордовые, идеально подобранные под цвет стен, кожаные диванчики вместе с широкими мягкими креслами, рассчитанными на одного или нескольких клиентов, забиты людьми на первом и втором этажах, что указывает на популярность данного места среди населения Большого острова. Внезапное повышение Хосока следовало бы отпраздновать в семейном, так скажем, кругу, поэтому он и пригласил Сокджина с Намджуном в «Euphoria». Ранее в этом месте проводились такие запоминающиеся тусовки, что чуть ли не все любители клубного отдыха на Лонг-Айленде прикладывали много усилий, чтобы забронировать себе столики. После смены начальства райский уголок превратили в удобное гнездо для богатеньких клиентов с кошельками размером с их голову на плечах. Если честно, меньше любить «Эйфорию» спустя пару-тройку лет первый заместитель мэра не стал – здесь хранится куча приятнейших воспоминаний. Как можно искоренить из памяти моменты, когда дружной компанией в отдельных комнатах, подальше от скопления народа, выпивались литры спиртного, закусками забивался стол, озвучивались мечты и планы на жизнь, а только подоспевшие Чонгук с Чонсоком присоединялись к дегустации всего, что находилось на поверхности. Как правило, подобные встречи ничем трезвым не заканчивались, так что ребята в более вменяемом состоянии отвечали за безопасность остальных. И не сказать, что тогда были их лучшие годы – в любой период заморочек предостаточно, однако все они считали друг друга братьями. Хосок думает так по сей день, пускай и произошёл раскол на два лагеря с разными позициями. Мужчина с давних пор называет пятерых человек своей семьёй. Кстати говоря! Его родители живы и здоровы, поселились на песчаном берегу в северной части острова, в маленьком и уютном домике, который приобрёл Хосок. Он даже периодически навещает их, вот только семейство сблизиться не смогло, а сестра и вовсе перебралась на Кингстон, удобно устроившись под крылом супруга в туристическом агентстве. Изредка приезжает, чтобы повидаться с роднёй, но надолго никогда не задерживается, оправдываясь большим количеством работы. Не всем дано иметь близкие и доверительные отношения с матерью и отцом. У Хосока в этом плане всё нейтрально, без вражды и всяческих проклятий в спину. И на том спасибо. — Знаешь, можно считать, что сегодня Джун променял нас на романтическое свидание с невестой, — Сокджин отпивает немного виски со льдом и разглядывает не факт, что совершеннолетних девушек, сидящих напротив их столика. Со второго этажа открывается невероятный вид на широкий танцпол. Все двигаются в такт мелодии, некоторые пары образовались лишь сейчас, а не пришли в «Эйфорию» за ручку. Кто-то уже прекратил контролировать собственные действия под влиянием неизвестно чего, поэтому позволяет рукам блуждать по телу едва знакомого человека, сталкиваясь губами в поцелуе. — А ты поступил бы иначе? — избавляется от парочки шотов, опрокидывая стопку за стопкой, и забывает о закуске на столе. В планах на вечер – напиться до головокружения и с трудом добраться домой на такси под душевные песни Ланы Дель Рей. — Годовщина же, могут себе позволить. — В следующий раз будет проставляться, — вот Джин от любимой сырной нарезки не отказывается, уплетая за обе щеки. — Как для первого заместителя, у тебя слишком кислое лицо. Снова о нём думаешь, как только попадаешь сюда? Хосоку осточертели мысли о человеке, который остался в прошлом. — Ответ очевиден, — глотку обжигает очередной шот. — Быть может, тебе следует расслабиться? — Ну давай же, предлагай свою безумную идею, — усмехается Чон, откинувшись на спинку дивана. — На тебя около получаса глазеет вон та девушка, — крепко держа стакан в руке, указывает одним пальцем на соседний столик. Мужчина оборачивается, заметив на себе заинтересованный взгляд. — И что с того? — заместитель мэра вернул голову в прежнее положение. — Пригласи даму на потанцевать. Или тебе парнишку подыскать? — Пол человека меня мало волнует, — Хосок физически ощущает, что спиртное начинает действовать, а слова постепенно прекращают фильтроваться. — Дай себе волю, иначе завтра же я отведу твою грешную душу в мужской монастырь. Хо, друг мой, на том парне свет клином не сошёлся. Сколько ещё лет понадобится, чтобы ты отпустил? Много. — Не так важно, да и мы не на сеансе у психотерапевта, — Хосок поднимается с места, собираясь оставить товарища одного. — Запомни: любить его мне никто не посмеет запретить, несмотря на то, что именно мной разрушено наше счастье. Казалось бы, у него было всё, о чём только можно мечтать: обожаемая им работа, достаточно денег для жизни на широкую ногу, друзья, которые в случае чего тебя не бросят в беде… И тот, кто держал в своих ладонях сердце Хосока. Хранил, чтобы не разбить и не повредить, пусть и ругани в их отношениях было выделено почётное второе место. Но в какой-то момент нечто запретное начинает притягивать к себе, за что в конечном итоге приходится дорого платить. И вот человек поддаётся искушению, минутная слабость завладевает разумом, обнажаются тела, а в небольшом кабинете личного помощника звучат стоны едва знакомой, зато привлекательной и соблазнительной женщины из исполнительного комитета. В тот же вечер всё происходит как в тумане: признание в содеянном, раскаяние и абсолютная тишина в доме, давящая на мужчину невыносимым одиночеством. Стоило ли оно того? Тысяча «нет» и «гореть мне в аду» на пáру с осознанием – собственноручно разбил то, что поклялся оберегать до конца дней. Ныне Хосок снова пытается затопить сердце хоть намёком на какие-либо чувства. Получается только танцевать с девушкой явно не азиатской внешности, с именем Даниэла в паспорте, голодным взглядом пробегаться по её фигуре и короткому чёрному платью, которое слегка прикрывает ягодицы. Она что-то шепчет на ухо Хосоку, флиртуя с мужчиной, но все слова съедает громкая музыка, пока парочка прижимается друг к другу вплотную. В следующую минуту они перестают сдерживать свои порывы и целуются так жадно, что если бы не куча народа вокруг, то лишняя ткань слетела бы с возбуждённых тел, а любой диван послужил бы поверхностью для удовлетворения желаний. Решение уединиться принимается словно на автомате, в то время как Сокджином оплачивается вип-комната, раз уж секретарь побывал в роли свахи. — Я люблю тебя, Хосок. Проносится мысль в голове быстро-быстро, подобно падающей звезде, когда мужчина одним ловким движением снимает с девушки платье в отдельном помещении для «свиданий». — Я видеть тебя не могу, Хосок. Чон с силой вжимает в матрас Даниэлу и каждый раз входит в неё резко, на что последовала ожидаемая реакция – девушка отзывается на каждый толчок громким стоном и практически до хруста позвонков прогибается в спине. Мужчина не особо ласковый, но причинять боль тоже не хочет, поэтому принимается слабо двигать бёдрами вперёд, давая привыкнуть и накрывая сверху своим телом, зажмурив глаза. Пока новая знакомая из клуба сминает ладонями простынь, тот снова представляет извивающегося под ним парня. Его стоны были усладой для ушей, а дерзкий характер прибавлял остроты в их страстные отношения. Если бы поманил к себе хотя бы пальцем – заместитель мэра приполз бы на коленях. — Посмотри на меня, — обвивает ногами талию малознакомого человека, попросив о такой мелочи. — Смотри только на меня, Хосок. Мужчина не выполняет просьбу, продолжив ускоряться и доводя себя до долгожданной разрядки. Девушка не против грубости, поэтому никто не просит Хосока остановиться, иногда даже слышна мольба о противоположном. Всё происходит настолько быстро, в достаточно ускоренном темпе, что подобное можно назвать сексом ради секса, а не стремлением получить и подарить удовольствие от минимальных контактов и тех же прелюдий. Как будто вдвоём пытаются забыться, затеряться среди бордовых стен на какое-то время, после чего вернуться в реальный мир и продолжить двигаться дальше своей дорогой. Почти незнакомка царапает Чону спину длинными ногтями, а тот утыкается носом в шею партнёрши на ночь, хрипло стонет в ответ и доводит обоих до оргазма. Горячие тела не сразу обмякают, презерватив завязывается у основания в узел и оказывается в урне, после чего Даниэла закидывает ногу на торс Хосока, голову при этом устроив на груди. — Как тебя зовут? — все ведь задают такие вопросы после интимной близости. — Конфиденциальная информация, — Хосок убирает мокрые пряди волос со своего лба, не намереваясь сближаться и делиться чем-то личным. — Я приятно провела время, — отдышавшись, начинает понимать, что дальше интрижки это не зайдёт, поэтому задерживаться на разговоры по душам не имеет смысла. Она улыбается уголками губ, когда спешно поднимается с кровати и надевает нижнее бельё с платьем, затем молча покидает комнату, оставив мужчину наедине с приятной музыкой на фоне. Теперь воздух пропитан женскими приторными духами, тяжёлым ароматом мускуса и… усталостью. У Хосока белый шум в голове. Он распластался на мягкой кровати морской звездой, затерявшись в раздумьях. Его не первый год преследует дикое желание свернуть себе шею или переместиться в подземное царство и заключить сделку с Аидом, чтобы тот любой ценой помог вернуть ему дьяволёнка. Сначала теряем, а потом только доходит, что без определённого человека жизнь утрачивает красочность, превращаясь в сплошную серую кашу. Но нельзя же топтаться на одном месте, заставляя мир вертеться вокруг одного парня, верно? Хосок в такси не проронил ни слова за всю долгую дорогу, да и Сокджин совсем не дурак. Он-то понимает всё без надоедливых расспросов, поэтому оба отдали предпочтение молчанию. И ежедневную обязанность выходить на работу никто не отменял, так что друзья мэра – лучшие сотрудники – не позволят себе тусоваться в клубе дольше привычного. Дождь к приезду мужчин прекратился, местами на небосводе виднелись мерцающие, слабо заметные из-за светового загрязнения, звёзды, а лунным сиянием освещалась широкая дорожка от тротуара к дому. Вилла в два этажа в южной части Лонг-Айленда, в самом богатом районе острова, заметно выделяется на фоне прочих участков. Неужели это – дворец королевы Великобритании? В таком случае трон занял Сокджин, как главный любитель корги. А если более серьёзно, то дом действительно роскошный, с огромной ухоженной территорией, за которую в ответе персонал, приезжающий один раз в неделю, но без чрезмерной вычурности. Бежевые тона присутствуют повсюду: как внутри, так и снаружи. Изящные и высоченные колонны с фасадной стороны и стеклянный холл, что служит единственным входом. И большие окна, дающие много света. Куда без этого в тропиках? Смотришь на плоскую крышу-терассу и представляешь картину маслом: солнцезащитный крем, фруктовая нарезка на столике со слабоалкогольным коктейлем и никаких волнений. Хотя насладиться беззаботной жизнью можно и на заднем дворе, на шезлонге около глубокого бассейна. Джин с Хосоком выкупили виллу несколько лет назад, когда один состоятельный человек разорился, а всю недвижимость ему пришлось наспех продавать. Цена была более приемлемой и приятной, так что долго взвешивать на весах «да» или «нет» не стоило. Мужчины вальяжно шагают к входной двери, обмениваясь короткими репликами, пока фонари на солнечных батареях во дворе реагируют на движение, мгновенно срабатывают и подсвечивают им путь. Тихо и умиротворённо. В эту позднюю ночь ещё один неизвестный не отдыхает. Сначала могло показаться, что у кого-то из обслуживающего персонала бессонница, но данный вариант нельзя назвать правдивым. — Адриан? — в удивлении вскидывает брови Сокджин, подойдя поближе к неожиданному гостю. — Ну здравствуй, принц Лонг-Айленда. — Там чайник вскипел, утюг не выключен… — Чон хочет как можно шустрее ретироваться. — Я пойду. Хосок исчезает из виду, скрывшись в «замке». — Ты что здесь… — Захотелось тебя увидеть, — не став медлить, заключает секретаря в недолгие объятия. В ресторане испанец с трудом сдерживался, чтобы не взглянуть на Джина с многозначительной улыбкой. Младший советник всем сердцем боялся, что рано или поздно тайное станет явным. И нет ничего преступного в том, чтобы нравиться друг другу, но нюансов для максимальной скрытности вполне хватает. Вражда их лидеров? Как минимум. — Что ты сказал Чонгуку? — Джин окольцовывает руками талию парня и сияет как медный грош. — Он разрешает мне покидать Аклинс и отправляться к матушке в клинику с ночёвкой, — улыбается в ответ. — Если Гук каким-то образом прознает о нас и о том, что ты втайне встречаешься с секретарём мэра, – снесёт голову обоим. Он гневается редко, но метко. — Не впервые нам удаётся скрывать тесную связь, да и сейчас взгляд Нерея сосредоточен на другом, — услышав ноты беспокойства в голосе любимого, испанец мотает головой. — Ему нет дела до чужих отношений. — Что ты имеешь в виду? — Вождь, кажется, влюблён. — У него появилась пассия?! — неожиданный чуть ли не писк вырвался из уст Джина, разбудив даже спящих соседских собак. — Кто, как, когда? — Не поверишь, родной, — намеренно тянет, не оглашая достоверную информацию и подогревая интерес, оставляет мокрые поцелуи на щеках Сокджина, а тот забавно хмурится, поскольку не утоляется его любопытство. — Ким Тэхён, сын архитектора Минджуна. — Что… Ты решил подшутить надо мной? — глаза по пять центов, а в голове все химические процессы запущены. Ни единой зацепки не находится… Чонгук никогда не оказывал внимание мужскому полу. — Каонабо в курсе? — Он ведь не незрячий. Прямым текстом вождь о чувствах не заявил, знают лишь приближённые, но по старейшине видно неодобрение, мягко говоря, выбора сына, — испанец обхватывает ладонями лицо секретаря, принимаясь чмоками убеждать мужчину в том, что соскучился по нему. Сокджин тихо посмеялся от действий своего партнёра и схватил того за руки, намереваясь затянуть к себе в комнату, чтобы доказать немного иными способами то, что тоже успел до жути истосковаться по младшему советнику. У лидера аклинсов появилось уязвимое место. Воспользуется ли этим Намджун – время покажет.

🌊

Чонгук нередко воспроизводил в голове моменты с Тэхёном и пытался выяснить лично для себя причину, по которой этот парнишка прочно засел в его, как ранее казалось, каменном сердце. Безусловно, конкретный ответ на такой вопрос вряд ли найдётся. Это не было подобно диснеевской сказке, где главный герой с первого же взгляда влюбляется в скромную принцессу и готовится провести с ней эту и последующие сто жизней. Но чем регулярнее мужчина мелькал около любопытного биолога, тем более очевидной становилась заинтересованность в юноше. Чон до последнего старался держать под контролем интерес, хмуростью лица отталкивал парня, ведь знал, что тот может пострадать морально или физически, если решится пустить корни на Аклинсе. Или что-то другое волновало, как знать. Но присущая молодому вождю осторожность всё чаще давала сбой. Чонгук позволял себе задерживать изучающий взгляд на Тэхёне и прислушиваться к его смеху, когда Чимином рассказывалась очередная потешная история о бытовых мелочах племени. С восхищением оценивал профессиональные навыки уж точно не новичка в боевом искусстве. Искал среди толпы и всегда находил. Внимательно наблюдал за Юнги, прилипшим банным листом к Киму, совсем немного испытывая то ли ревность, то ли явное помутнение рассудка, что окончательно выбило из колеи, так как в Чоне никогда прежде не подавал признаки жизни внутренний ревнивец. Даже когда Айми предпочла Намджуна! А тут – неожиданная реакция сердца на малознакомую личность. Да ну, разве так бывает не исключительно в голливудских фильмах? В ту самую ночь, когда проводилась свадебная церемония, а дегустаторы прилично так перебрали с крепким алкоголем. В то самое раннее утро, когда советник Мин непредумышленно довёл парня до нестабильного состояния, а Чонгуку разрешили побыть рядом в тяжёлый для юнца момент. Тогда что-то ёкнуло в районе грудной клетки, а поцелуй действительно стал точкой невозврата для мужчины, мысленно признавшегося себе в том, что мальчишка ему понравился, иначе он не стал бы охотно отвечать. И не сработали никакие попытки удержать чужака на расстоянии вытянутой руки, оставив события лишь в памяти. В последний день пребывания гостя в деревне Чонгуку не давала покоя мысль о чём-то важном и нерешённом, а надобность разлучиться, вполне возможно, навеки с этим чудаком не позволяла трезво рассуждать. Пока юноша отсыпался после бурной алкогольной ночи, пока приходил в себя после потери сознания, молодой вождь не отходил от него ни на шаг, отдавая предпочтение компании Тэхёна. Просто из любопытства хотелось едва ощутимо проводить подушечками пальцев по щекам, чтобы не разбудить, но всё же прикоснуться. А уединение в Солнечной бухте и вовсе сорвало крышу, снесло к чертям все «нет, это неправильно», превратило в пепел сомнения мужчины, связанные со взаимностью непонятных чувств и желаний, и отбросило все на свете вопросы о правильности действий, выставляя на передний план парнишку с лазурными глазами. Целая неделя без тёмной макушки, находящейся неподалёку, только укрепила убеждение в том, что стоит признаться, а не играть роль равнодушной льдины, иначе многое можно упустить, так ничего и не попробовав. Вождь прекратил загружать мозг очередной темой для обмусоливания и анализировать сбои в работе своего сердца рядом с парнем, совсем утомившись от этого, а просто стал плыть по течению, погрузившись с головой во что-то неизвестное. Рисково ли? Само собой. Боязно ли? Есть такое. Стоит ли? Разумеется. Сейчас Чон чувствует себя одним из самых удачливых людей на материке, ведь около него находится такое бесценное сокровище архипелага. Так получилось, что мужчина пока не озвучивал подобные комплименты, но стремился доказать на деле серьёзность намерений, подарив Киму массу светлых воспоминаний, более тысячи поцелуев и практически всё свободное от обязанностей время. Со дня прибытия Тэхёна на остров пролетело чуть меньше недели. Он старался помогать обитателям, лишний раз под руку не лез, когда те были сильно заняты. Если говорить о недоотношениях или передружбе с Чонгуком, то всё стабильно: юноша дожидался возвращения молодого вождя с полей, встречал с тёплыми улыбками и со вкусным ужином, который Ким научился готовить на кострах, а кулинарным гуру для него стал главный шеф-повар Аклинса – Адриан. Когда Тэхён нарушал тишину в спальне криками, хоть так происходило гораздо реже, чем раньше, и просыпался в холодном поту из-за очередного кошмарного сновидения, Чонгук прижимал того к себе и гладил так ласково ладонями, заменяя успокоительное, что тому спустя какое-то время удавалось снова погрузиться в царство снов. Чон не засыпал до тех пор, пока не был убеждён в том, что этот юнец вправду сопит под боком, сложив руки на его груди и туда же уткнувшись носом, а не убедительно притворяется, как уже бывало пару раз. Тэхён просил прощения за причинённые неудобства, даже выдвинул предложение, которое было тут же забраковано. Свободное бунгало не дождалось гостя. Больше не чужак находится в надёжных руках лидера аклинсов. Чтобы хоть как-то отблагодарить Чона и извиниться за синяки под глазами, Ким набирает в ёмкости чистую воду, хватается за тряпки и наводит порядок в семейном, как говорит Чимин, гнёздышке. Несмотря на трудности в плане адаптации к жизни, то есть в кругу островитян, без современных технологий и прочих прелестей, Тэхёну на этом клочке суши дышится намного легче, словно неопределённая часть груза оставлена на Большом острове, в отчем доме. Изредка тревожат сожаления, что он таким вот образом бросил матушку, и голова забивается дурными размышлениями, однако страх быть избитым сразу же останавливает все мыслительные процессы в этом русле. Парню по душе то, что его никто силой в деревне не держит, да и Чоном не создаётся что-то наподобие запертой клетки, из которой выбраться не представляется возможным. Вместо ограничений и запретов на перемещение по острову, Чонгук устраивает экскурсии к источникам питьевой воды, знакомит с фермерами и многочисленным скотом, на что парень отреагировал открытым ртом, но после неприятной ситуации с наглым петухом, клюнувшим его не в самое удачное место, уверенно заявил, что больше ни ногой к этим невоспитанным пернатым. В тот день Чон смеялся настолько искренне и долго, что под конец голова начала гудеть. А Тэхёну лишь в радость видеть улыбку на лице у скупого на эмоции (вранье, к слову) человека, в которого он, кажется, влюбляется, хоть и озвучить это пока не смог. А мужчина и не торопит, ведь осознанно принимает неоспоримый факт – не каждый готов с лёгкостью разбрасываться настолько громкими фразами. Сам грешил таким. И продолжает грешить. Порой обоим казалось, что большего они себе не смогут позволить из-за пристального наблюдения Каонабо. Даже подержаться за руки не было возможности… О другом запрещено и мечтать. Это было вполне ожидаемо, но иногда необходимость скрываться ставала невыносимой для сердец, желающих не только наедине проявлять чувства, но и сидя у костра, к примеру, в компании остальных жителей. Некоторые островитяне часто шептались о чём-то своём. Вот эти двое, как вариант, немало времени проводили тет-а-тет из-за того, что Этерио смеет шантажировать вождя. Или за всей мишурой скрывается нечто другое, более опасное для стабильности Аклинса. Такую идею продвигал в народ Карло, вечно рассказывая разные небылицы о брате. Зато Тэхён мог рассчитывать на круглосуточную поддержку приближённых Нерея и одного рыжего лиса. И если Адриан частенько либо терялся в большом количестве дел на Аклинсе, либо после одобрения вождя отправлялся на Лонг-Айленд к больной матери, то Юнги с Чимином заскучать точно не давали, любыми способами выманивая желанного гостя из лап Чонгука в их общее бунгало и развлекая всеми доступными методами. Ким стал замечать, что отношения между двумя парнями заметно (для него) потеплели. Те почти прекратили спорить, а иногда обменивались лишь им понятными взглядами и шутками. — Как считаешь, Тэхён с Чонгуком смогут справиться с испытаниями судьбы? Каонабо против их… потенциальных отношений, — Чимин медленно ведёт кисточкой по холсту, заканчивая портрет старшего советника на фоне пейзажа. Приближённый с гордо поднятой головой восседает на земле в позе лотоса и сверлит глазами сосредоточенного художника. Юнги заметил у Чона в бунгало произведение искусства, как он тогда выразился, и потребовал запечатлеть на бумаге самое фактурное лицо Аклинса, чтобы потомки долгие годы могли любоваться Мином. — Ты меня о чём-то другом планируешь спрашивать? — точно утомился от однотипных вопросов. — Я тебе Ванга или ручной попугай? Чимин приостановил процесс создания картины и удивлённо покосился на парня. — Да что с тобой? — Нам пора заканчивать и возвращаться в деревню, — Юнги выдыхает недовольство. — До самого заката оставаться около скал опасно. Уже немало времени данное место является личным убежищем для парней. Они приходят к подножию спящего вулкана и словно исповедываются друг другу, если кого-то из них что-либо гложет. Природа в восточной части острова никого равнодушным не оставляет. Горы пронизывают острыми и неровными пиками плывущие низко тучи, повсюду зелёная растительность вызывает только две эмоции: восторг и одновременно с этим страх, потому что таит в себе опасность. В подобных местах водятся подозрительные создания, всего одно неверное движение – смерть подкрадётся незаметно, а дорога на тот свет станет долгой и мучительной, пока яд будет постепенно отравлять человеческий организм. О таком в туристических агентствах не всегда предупреждают, всучивая дорогостоящие путёвки на дальние берега, а гиды за круглую сумму и вовсе могут затянуть в такое болото, что в конечном итоге любопытный турист навсегда остаётся в плену густых джунглей. Чимин с Юном – сумасшедшие люди. Они добровольно подвергают себя вполне реальной угрозе. Зато советник знает самую безопасную тропинку… — Почему ты себя так ведёшь? — не унимается Чимин, опустив кисть в ёмкость с водой. — Как? — Словно раздражение – твой лучший друг и спутник жизни, — ставит картину на мольберт и, спрыгнув с ровной каменной поверхности в виде огромного валуна около подъёма к вулкану, оказывается напротив Юнги, смотря на того сверху вниз. — Мне надоели разговоры об этой сладкой парочке. — Тебе всё ещё нравится Тэхён? — всего-то предположение, но эта мысль так щемит сердце, что хочется прижаться лбом к какому-нибудь волшебному выключателю и избавиться от этого мерзкого ощущения. Отделаться от чувств к человеку, который никогда не ответит Паку взаимностью. На протяжении какого-то времени две души искренне любили. Чимин – Юнги, а Мин – Хосока. Вот такой любовный треугольник образовался. Спустя долгий период Юн всё же сумел отпустить личного помощника мэра, убедившись в этом после недавней встречи, и стал спокойно двигаться вперёд. Он занимался своими обязанностями и не обращал ни на кого внимания, пока не повстречал мальчишку с голубыми глазами. До чего же забавно получилось. Чимин не держит зла ни на приближённого вождя, ни на друга детства. Не имеет права, если честно. Просто принял реальность, затолкал свою безответную любовь как можно глубже и живёт практически припеваючи. Когда он впервые, несколько лет тому назад, решился признаться, главный дегустатор был в стельку пьян. Сначала парень получил долгожданный поцелуй, а за этим последовал отказ вместе с историей об измене Хосока. Старший советник в те месяцы старался залечить душевные раны алкоголем после трагедии в семье, а получил ещё и ножевое в область грудной клетки от любимого человека. Утром Юнги не помнил ровным счётом ничего, включая признание художника. Так и сохранилась тайна одного влюблённого сердца по сей день. — Я не думаю о нём, — нисколько не врёт. Нет у Юна в планах стать помехой для более глубоких чувств. Да и его просто интерес, если откровенно, временный. Сам это понимает. — А тебе всё ещё нравится Чонгук? У Чимина губы искривились в полуусмешке. — Чего? — Ты говорил мне, что неровно дышишь к важной шишке на Аклинсе, что давно влюблён, — падает всем телом на траву, густо растущую вдоль горы, подложив обе руки под голову и уставившись на беспокойные сегодня небеса. И ведь никакого инстинкта самосохранения. Идеальный перекус для хищников. — Наш вождь? С чего в твоей гениальной головушке возникла такая чушь, — не став себе отказывать в собственных желаниях, Пак оказывается в таком же горизонтальном положении, начав разглядывать грозовые тучи. — Не смей говорить, что ты втайне ото всех дрочишь на Адриана, — поворачивается к парню. — Моментально съедешь. От сложившейся ситуации Чимину хочется рассмеяться и сбежать вглубь тропического леса, на свидание с чёрной вдовой, чтобы паучиха съела его на ужин. Если так подумать, Пак никогда не нарушал личные границы Юнги, не подавал виду, что воспринимает советника не только как близкого друга, но и мужчину. Взгляд Мина не был направлен на него, поэтому ничего странного в поведении точно не замечалось, а чувственные объятия списывались на любовь Чимина к тактильности. Кто-то может сказать, что невозможно не заметить влюблённость, но как её разглядеть, когда всё внимание приковано к другой личности? Перестают иметь значение чужие взгляды, если зрачки расширяются только при виде своего избранника. Юнги никого, помимо Хосока, не желал тогда замечать. — Ты совсем дурак? — кривится Пак, на секунду представив испанца без нижнего белья. — Обо мне по ночам мечтаешь? — юморит. Чимин пухлые губы поджимает, а во избежание скрытых чувств говорит глупость: — Это Карло. А что, мне как раз постарше нравятся. — Меня сейчас стошнит. Юнги кажется таким недоступным для Пака. Словно ты находишься на одной из планет Солнечной системы, с иной гравитацией. Стараешься как можно скорее добраться до точки назначения, но каждое движение даётся с приложением больших усилий. Порой они сближаются вплоть до сна в обнимку после очередного спора до ранней зари – один шаг вперёд. Порой они из-за вспыльчивого характера Мина ругаются до такой степени, что не хватает разбитых тарелок и оскорблений в адрес друг друга – два шага назад. Иногда невыносимо, иногда стыдно, иногда нечем дышать, будто скафандр надет, однако герметический шлем добровольно снят. Невзаимные чувства – тот ещё набор космических ощущений. А Юну начинает казаться, что он – полнейший дурак, раз решился солгать Чимину о том, что память из-за алкогольных напитков напрочь стёрлась. Тогда старший советник банально струсил, поскольку не был подготовлен к серьёзному разговору о сердечных чувствах и всё ещё оставался неравнодушен к бывшей пассии. Предательство Хосока не прошло бесследно, оставив Юнги щедрые подарки: страх вступать в новые отношения и боязнь нырять с головой в какие-либо чувства. Не хочется обжигаться и годами зализывать раны. Но если взглянуть с другой стороны… Когда позволять себе проживать лучшие дни? Рисковать? Наслаждаться счастливым мгновением, которое можно запросто упустить? Спойлер на будущее: сейчас. — Только отвернись, ради всего святого, чтобы на меня не попало, — смеётся Пак, наткнувшись на забавное выражение лица Мина, частично напоминающее застывшую гримасу ужаса. — И не мечтай, хитрый лис, — усмехается приближённый вождя, на пару секунд задерживая взгляд на губах Чимина. Будь здесь истинный фанат фильмов, незамедлительно пошутил бы о схожести атмосферы с той, которая витала вокруг главных героев в первой части сумеречной саги о вампирах, когда те проводили время на лужайке. — Не желаешь провести эксперимент? — Что ты успел придумать? — недоверчиво щурит глаза. — Ничего опасного для здоровья, клянусь бутылкой виски, — устраивается на бок, посчитав это положение более удобным для дальнейшего развития диалога. — Поговорим о погоде? — начало многообещающее, не сулящее никакого дискомфорта для обоих. В этот же момент он обхватывает чужую талию рукой и, притянув к себе вплотную, впивается своими губами в чужие, поначалу сталкиваясь не языками, как хотелось бы, а с сопротивлением со стороны Пака. Тот сначала применяет немало сил, чтобы отстраниться и засыпать вопросами храбреца, но Мин отпускать не торопится, так как не уверен, что решится проделать такой трюк во второй раз, впервые осознанно позволив себе переступить черту с близким другом. Пальцы одной руки перебирают мягкие рыжие волосы. Неизвестно в какой момент, без лишних слов и с кучей необходимых расслабляющих действий, тормоза отказывают окончательно. Так что Юнги располагается сверху и склоняется над Чимином, чтобы довести его и себя до сумасшествия. Сбитое дыхание у парней из-за такой близости даже отдалённо прекращает напоминать что-то привычное для организма. Советник тянет в сторону ворот чужой футболки до треска ткани, водит языком по острым ключицам, прикусывает чувствительную кожу в области основания шеи и неприкрыто наслаждается. А второй в долгу не остаётся, коленкой намеренно задевает пах советника и получает от него укус за подобного рода шалость. Где-то во Вселенной взрываются планеты, схлопываются параллельные миры, рассыпаются внутренние барьеры и требования к себе держаться на расстоянии от всего того, что может повлечь за собой разрушение дружеских отношений. Юнги не верит, что сейчас целует человека, которого знает более пяти лет. Чимин, в общем и целом, не особо верит в происходящее. И как это аукнется – никто не может знать наверняка. Как вести себя после такого – неизвестно. Как оправдаться – непонятно. Помимо этого, никто из этих двоих не понимает, что на них нашло. И почему конкретно сейчас. — Голубки. Оба дёрнулись словно кошки, которых застукали на столе в процессе поедания колбасы. Чимин запаниковал так сильно, что даже оттолкнул от себя Юнги на пару добрых метров, а испуг Мина превратился в злость, когда он увидел того, кто посмел прервать детальное обсуждение погоды. — Заблудился, Карло? — приближённый вождя поднимается с земли, вытирая ладонью влажные и искусанные одной персоной губы. — Нет. Я окажу вам услугу и прикинусь кротом, не став распространять о вас информацию, — вздрогнул мужчина, когда перед глазами возникла сцена с целующимися парнями. — На Этерио не натыкались? — Разве он не с Нереем? — Чимин поправляет волосы, обеспокоенно переглянувшись с Юном. — Он исчез.

☀️

Если взять под контроль целую палитру плохих эмоций и держать бесов в узде длительный период, то рано или поздно чаша окажется переполненной, а цепь всё-таки оборвётся. Такое привычное хладнокровие едва ли не впервые полностью отошло на второй план, показав, что невозможно оставаться равнодушным, когда кто-то близкий сердцу оказывается в беде. Чонгук пытается сохранять рассудок в более-менее соображающем состоянии. Осталось так мало времени до того, как последние солнечные лучи скроются за горизонтом и наступит непроглядная ночь. Мужчина попросил островитян прочесать все доступные части тропических джунглей вдоль и поперёк, а в случае обнаружения пропажи – доложить ему. Вот только никто с радостной вестью не заявлялся, поэтому Чон практически сразу, после раздачи указаний, отправился на поиски. В его голове происходит война между здравым смыслом и беспокойством, пробирающим до костей, пока на плечах ангел с демоном стараются навязывать свои сценарии. Быть может, юноша сейчас остро нуждается в помощи, а Чонгук всё никак не способен отыскать бесценное сокровище архипелага, из-за чего его рука сжимается в кулак до хруста пальцев. Молодой вождь снова проходит мимо древнего святилища и деревянных статуй, которым местные по сей день приносят подношения, далее ступает по тропинке в сторону каскадного водопада, испытывая такое дурное предчувствие, что хочется покинуть тело на неопределённый срок, чтобы отдохнуть от нарастающей тревоги. Или же всё это – всего-то самовнушение? Грызёт себя за то, что оставил Кима одного в нестабильном состоянии из-за реалистичного кошмара и отправился на собрание в Главный дом на несколько часов. «Посейдоном молю, найдись живым». — Тэхён! Громко зовёт того по имени, замолкая, чтобы услышать хоть какой-нибудь ответ. Кто бы мог подумать, что тишина окажется настолько пугающей. Благодаря горящему факелу, который Чонгук прихватил с собой и держит сейчас крепко в руке, удаётся самому не затеряться в темноте надвигающихся сумерек. Спустя тридцать минут мужчина охрип, пока старался докричаться до Кима, но вокруг не было ни одной человеческой души. Слышались лишь треск веток под ногами, шуршание листвы и биение своего сердца. Чон покинул густые джунгли только когда факел окончательно превратился в бесполезную палку. Как добрёл до освещённой пламенем деревни, обессиленно свалился коленями на землю, точно потеряв все жизненные силы и способность моргать. Он прикрывает веки, дышит так тяжело и часто, словно ощущает недостаток кислорода в лёгких, но это ведь иллюзорно, так же? Перед глазами, будто наяву, квадратная улыбка, лазурные глаза и счастливый смех. Внезапная смена кадров – фантазия рисует холодное тело парня. Душу рвёт на части, неизвестность заставляет от злости и, что крайне удивительно, страха стирать костяшки о твёрдую почву до крови, хотя и приходит осознание, что это ничем в данном случае не поможет, даже малая часть эмоций не выплеснется. Поэтому он встаёт с тёплой поверхности, запирает глубоко в себе каждую плохую мысль и стремится провести в тропическом лесу хоть семь дней или в разы больше, если это будет необходимо. — Мне придётся оставить тебя на пару часов, — Чонгук прижимается губами ко лбу юноши, стискивая Кима в объятиях перед входом в бунгало. — Сходи к моей маме, если тебе невыносимо оставаться одному. — Я прогуляюсь по деревне, ни о чём не беспокойся, — охотно обнимает в ответ, кончиками пальцев рисуя непонятные узоры на спине мужчины. Подобное с течением времени прекратило казаться чем-то неправильным, а превратилось в закономерность, которую не всякий сможет понять или одобрить. В курсе ли человечество, что утро следует начинать не с эспрессо на завтрак, а долгих поцелуев? Нет? Тэхён отныне знает. Вождя так позабавило, когда он услышал не прямую просьбу, а максимально завуалированный намёк. С тех пор мужчина не отказывал себе в приятных мелочах, целуя спящего Кима в щеку перед тем, как уйти выполнять свои обязанности. Такой вот микрокосмос, созданный двумя людьми. — Нашёлся путешественник! — заветные слова озвучил Чимин. Из густой растительности выходят трое спасителей и тот, кто устроил переполох в деревне. С виду такой уставший, грязнее свиньи в хлеву, местами исцарапанный, но, к счастью, живой. Чонгук подлетает к парню, осматривая того с ног до тёмной макушки. Мужчина готов поклясться, что до его невменяемости оставался всего один шаг. Чрезмерное беспокойство, очевидно, до добра не доводит. — Ты в порядке? Не повредился? — Чон оказывается очень близко, на минимальной дистанции, совсем позабыв о том, что на фразу Пака сбежалось немало людей. — Где тебя, чёрт возьми, носило? — не ругается, пока что не отчитывает, просто на автомате говорит то, что вертелось на языке. — Не молчи, — большим пальцем пытается стереть с испачканной щеки юноши грязь. — Я умудрился потеряться. Как только осознал это – стал торопливо искать Карло… Он пригласил меня пройтись по острову, хотел показать местные красоты, — Тэхён виновато и едва слышно объясняет хронологию событий, стоя на месте и не предпринимая никаких запретных действий. Если честно, он испугался не меньше остальных. Умирать так рано, всего-то в двадцать пять лет, в список его планов не входило. Уж точно не сейчас. — Значит, братец, — цедит Чонгук, оборачиваясь к тому, кто действительно виновен в произошедшем. Братья буквально вчера договорились о том, что их бесконечные разногласия никаким образом не должны коснуться Тэхёна. Итальянцу вполне ясно дали понять, что юнец ни в коем случае не станет игрушкой в его руках. Итог долгого диалога – всё, по классике жанра, делается назло Чону, а рекомендации по поводу чужака совсем пропустились мимо ушей. Так было всегда. Мужчина вечно утопал в зависти, пытаясь всячески насолить младшему или задеть его обидным словом, однако никто не позволит ему приближаться к парню с дурными намерениями. Ни за что. — Я всё объясню, Нерей, — поднимает руки вверх в примирительном жесте, попятившись назад от красноречивого взгляда лидера. — О, разумеется, — подходит к итальянцу и, замахнувшись кулаком и не думая о последствиях поступка, разбивает тому нос, сразу же прокомментировав: — Это тебе за то, что подверг опасности нашего желанного гостя. Сейчас я доступно объясняю? «За то, что намеренно подверг опасности человека, который мне нравится». Старший сын Каонабо порывается ответить насилием на насилие, игнорируя кровь и боль, но плотно сомкнувшаяся рука на его шее не позволяет этого сделать. Карло плюётся ядовитыми словами, угрожая отмщением, пока подбежавшие несколько островитян обездвиживают его конечности сзади, прижав те к пояснице, чтобы конфликт не перерос в бойню. Тот хочет избавиться хотя бы от крепкой хватки брата, но удача вместе с превосходством не на стороне итальянца. То ли дело адреналин, бурлящий внутри Чона, прибавляющий иногда нечеловеческих сил. Тэхён отворачивается, поскольку может потерять сознание или вернуть обед, но перед этим успевает вложить ладонь в чужую свободную руку, переплетая их пальцы. — Пожалуйста, отпусти его, — пытается достучаться до мужчины, потерявшего самообладание. — Это я виноват, потому что сошёл с тропинки. — Дружище, на вас смотрят, прекрати, — Юнги прячет за своей спиной объятого страхом Чимина и не решается подойти к Чону, который брата с позицией «‎что хочу, то и ворочу» в скором времени умертвит.‎ Нужно всё решить более мирно, пока не стало слишком поздно. И Чонгук не сразу, но всё же прислушивается к голосам важных для него людей, отпуская шею человека. — Надеюсь, урок усвоен с первого раза. Посмей ему навредить – я вспорю тебе брюхо, — кивком головы дал мужчинам приказ освободить руки Карло и отстраниться. — Да пошёл ты, ненормальный, — зажимает нос приподнятой к лицу футболкой и уходит к семье, решив, что разберётся с братом позже. И с мальчишкой, так как проверка прошла успешно – Тэхён, сам того не осознавая, стал слабостью Чонгука, а это можно использовать в корыстных целях. Обитатели поочерёдно подходили к парню и хлопали по плечу, в самом деле радуясь тому, что он нашёлся. Большинство настроено по отношению к Киму достаточно хорошо. Народ всегда одаривает его тёплой улыбкой, а некоторые помогают скорее привыкнуть к местным обычаям. Детишки помладше, как правило, не отлипают от гостя, повиснув на нём коалой, а старшие утягивают юношу в их тайное убежище и увлечённо рассказывают о древней традиции набивать татуировки с совсем юных лет. Тэхён ничего не пропускал мимо ушей, слушая повествование самого взрослого, по сравнению с остальными, мальчика. Тату на протяжении всего жизненного пути дополняется различными символами, а последний наносится уже после смерти. Юноше это показалось чем-то необычным, на что он отреагировал приоткрытым ртом и вскинутыми от удивления бровями. Не таким образом должен заканчиваться день на острове. Молодой вождь в первый раз проявил жестокость не во время сражений, что нарушает закон аклинсов. Очевидно, что это никем не забудется. Свидетели короткой стычки обязательно обратятся с вопросами к старейшинам, но проблемы стоит решать по мере их поступления, а сейчас, когда практически все лишние пары глаз покинули поляну, мужчина обращается к побледневшему от вида крови парню: — Ты пообещал мне, что к моему брату не подойдёшь без острой надобности, — рука Чонгука опускается вдоль туловища, больше не согревая теплом чужую ладонь. — А если бы с тобой что-нибудь случилось? Это кишащие живностью джунгли, а не экскурсия по заповеднику, Тэхён. И это Карло, не имеющий никаких адекватных границ, о чём мы не единожды говорили. — Прости, это было неразумно с моей стороны. — Ещё как, — Чон отворачивается к тропическим лесам. Злится на юношу – к гадалке не ходи. — Не ругайтесь… — выглядывает из-за спины Юна художник, планируя спасти друга от нравоучительных речей. — Чимин, — старший советник прикладывает указательный палец к своим губам, призывая того сейчас не болтать. — Оставьте нас, — стиснул зубы Чон, достаточно вежливо попросив их покинуть. Юнги с Чимином тут же выполняют просьбу, молча удалившись в сторону деревни. Считают, что нечего им вмешиваться в чужие разборки, если никто любезно не приглашает присоединиться. Перенервничали все, кому не был безразличен гость, так как история о пропавшем среди джунглей человеке разнеслась по поселению не впервые, но тогда исход оказался более плачевным. Чону об этом прекрасно известно, поэтому страх за жизнь парнишки лишил его здравомыслия. Мужчину не так пугает собственная смерть, как потеря того, к кому он точно прикипел. — Чонгук, — подбирается к мужчине, как только они остаются вдвоём, обняв того со спины и намертво вцепившись руками в его торс. — Моя задница притягивает неприятности. Киму совестно из-за того, что он, как минимум, не удосужился предупредить о внеплановом путешествии с итальянцем. — Твоя жизнь слишком ценна для нас, но ты рискуешь собой и прёшься чёрт знает куда с Карло, — продолжает стоять столбом, ворча профессиональнее своего прадеда. — В поход отправился? — С палатками и гитарой для приятной атмосферы, — оставляются несколько поцелуев сквозь ткань между лопатками Чона. Тот хмыкает, вдруг развернувшись в кольце рук и столкнувшись со своевольным парнем лицом к лицу. — Не съедай меня взглядом, прошу тебя. Мне в такие моменты хочется накинуть на себя мантию-невидимку и испариться. — Да что ты, — то ли наказание придумать, то ли пощадить юнца… Недолго поразмышляв, Чонгук цепляет край своей футболки пальцами и приподнимает ту таким образом, что через мгновение Тэхён оказывается в плену. Надетая на обоих огромных размеров одежда не позволит сделать шаг назад, а ладони Чона на талии Кима только ограничивают шансы на побег. — От меня не спрячешься. — И не планировал. — Не делай так больше. — Мне захотелось взглянуть на лагуну в восточной части острова. — Ты сведёшь меня в могилу, — откидывает голову назад, уставившись на затянутое тучами небо. — Я уже осознал, что тебя как зеницу ока беречь нужно. Посетить это место можешь со мной, как только наступит воскресный день. — Как прикажешь, мой вождь, — улыбается счастливее обычного Тэхён, наслаждаясь приятной компанией и тем, что по заднице за выходку не получил. А Чонгук мысленно умоляет сердце перестать делать очередной кульбит после «мой вождь».

☀️

По традиции зажигаются восковые свечи в бунгало, полностью осветив всё большое пространство в гостиной. — Учти, я не позволю тебе выше первого этажа подняться, пока ты не отмоешь тонны грязи со своего тела, — Чон сводит брови к переносице, закинув на плечо огромного размера полотенце. — Раздевайся. Разде… что? — Вздремну на диване, — кивает в сторону мебели и смущается только от одной мысли, что мужчина хочет осмотреть его на наличие ранений и укусов. Только ради этого, само собой, просит всё снять. — Ты не будешь отворачиваться? — Невинность в твои-то годы поражает, — скрещивает руки на груди. — Если так стесняешься, то нижнее бельё не снимай. — Да это ты… со своими плотоядными взглядами, — выпаливает Тэхён, прикрыв себе рот ладонью, чтобы больше ничего лишнего не ляпнуть. — Вот как, — мужчина вдруг меняется в лице и подкрадывается к своей жертве с обольстительной улыбкой на губах. Он обхватывает талию юноши и притягивает максимально близко, склонившись к его уху. — Тебе ещё не озвучивались мои истинные желания. Как будешь действовать, когда я раздену тебя догола не исключительно в мыслях? Парень слышно для обоих сглатывает, но ни на миллиметр не отстраняется. Есть ощущение, что надо бы прижаться плотнее, чтобы немного подразнить мужчину. Смелости на это пока не хватает. — Помогу и тебе раздеться? — прикусывает себе язык. А вот на это – хватило. — Осторожно с выражениями, а то могу не удержаться, — ведёт кончиком носа по виску, оставляя там немалое количество поцелуев. Чон очень рад, что всё обошлось, иначе он вряд ли простил бы себя. Мужчине всё ещё кажется, что ему снится этот Ким Тэхён. Что не существует такого человека, а возле него находится качественная голограмма (или фантазия разыгралась до такой правдоподобности). Конкретно сейчас он беседует сам с собой, как чистокровный олух, спит в одиночестве каждую тропическую ночь и завтракает в компании парочки стульев. Но тепло же настоящее, как и юноша, который жмётся к Чону. — Ты мне нравишься, Чонгук, — где-то внутри колотится, ударясь о рёбра, одно слабое сердце, когда из уст уверенным тоном вылетает признание. — Порой я могу себя странно вести с тобой, поскольку не привык, честно говоря, к… бесконечному списку вещей. Могу стесняться твоих похождений практически нагишом и отворачиваться, придумывая дурацкие оправдания, иногда и чувства тяжело озвучивать, но мне хочется сказать, что ты уже являешься неотъемлемой частью моей жизни. Чон задержал дыхание. Он стоял и внимательно слушал, поглощая любое озвученное слово, которое автоматически становилось как бальзам на его душу. Чонгук, стоит уточнить для потомков, ни разу не требовал ничего взамен, не заставлял ради собственного удовольствия что-нибудь выполнять, а просто отдавал всего себя и был рядом в ожидании ответных чувств. Не жаловался на плохой режим и недосып, даже будучи дико утомлённым и сонным, а только успокаивал гостя. Они друг друга и без нижнего белья не видели, так как в глазах юноши была неоднократно замечена пелена страха и временная неготовность к чему-то более серьёзному. С нерешёнными, так скажем, вопросами Чон разбирался в душе, ведь подобное решение проблемы нельзя назвать новым опытом. А что поделать? Три года холостяцкой жизни и редкого из-за занятости интима с миловидной девушкой, связь с которой давным-давно прервалась. Она, к слову, участвовала в свадебном обряде, надев коралловый браслет на запястье. С парнем применяется иной подход – постепенно завоёвывается его доверие. Да и хочется всё по обоюдному согласию, обойтись без принуждений, но иногда, как показывает опыт, приходится Тэхёна немного подталкивать к действиям, чем мужчина сейчас и займётся, сделав первый шаг навстречу. — А ты в курсе, что после твоих признаний мне требуется посещать лекаря? — пока юноша прогружается, Чонгук, пользуясь моментом, стягивает с него мешковатую футболку из своего гардероба, затем избавляется от чужих шорт, отбросив грязную одежду на пол. — Не бойся, я всего лишь осмотрю тебя. — Какая наглая ложь. Ты в каюте мне почти то же самое говорил, — неловко до жути, но пальцы помогают медленно снимать лишнюю ткань с рельефного тела. — Разве? Не припоминаю, — самостоятельно разбирается с шортами, после чего отправляет свои вещи в их общую с Тэхёном кучу. — Можешь воспринимать меня как личного лечащего доктора со странными наклонностями, — ладонями ласково прогуливается по оголённой спине Тэхёна, в какой-то момент останавливаясь на его ягодицах и припечатав к своему телу. — До чего же прекрасный и желанный, — приближается к губам парня и целует так пылко, так жадно, как никогда прежде себе не позволял. Если не утаивать правду, то прямо сейчас земля готова уйти из-под ног. Чона мало волнуют ссадины на костяшках, да и грязь на теле юноши отодвигается на второстепенный план, когда рука оставляет звонкий и слегка обжигающий шлепок на ягодице Кима. — Чонгук, — мычит в губы и говорит совсем тихо, прервав поцелуй, при этом от лица мужчины далеко не отстраняясь. — Ты что делаешь… — ещё тише, на грани слышимости спрашивает. — Плановый осмотр пациента. Мне прекратить? — широкой ладонью проходится по точно покрасневшему месту и осторожно поглаживает, губами привычно мазнув по скуле. Грудные клетки обезумевших вздымаются, а зрительный контакт не разрывается ни на мгновение. Ким не настроен в этот вечер отступать назад. Что повлияло? Да кто же знает, но в очередной раз идти на поводу у стеснительности не станет, поэтому даёт весьма неожиданный ответ: — Продолжай. Стоило Тэхёну одобрить уж точно не невинные планы Чонгука, тот решил долго не церемониться, переместив руку к паху парня, через тонкую ткань начав водить по его члену, вызывая судорожный выдох. Слабо массирует, добиваясь долгожданного стона и ухмыляясь на это. — Не стесняйся, мы неоднократно практиковались в одежде на моей кровати, — передвигается чуть выше, оттянув резинку чужих трусов и тут же спустив ненужную в данном случае вещь вниз, затем проделав точно такой же алгоритм действий и со своим бельём. — Подумаешь, сменили локацию, — легонько толкает бедром застеснявшегося в сторону душа и оказывается сзади, по пути прижимаясь грудью к спине и сжимая обеими руками талию Кима, — и разделись. — Тише, иначе я скормлю тебя тигровой акуле, — щёки заметно краснеют, когда парень чувствует жар плотно припечатанного тела и ощущает слабое возбуждение Чона. Собственная нагота перед взрослым и более опытным мужчиной заставляет его съедать губы. Смущается так, будто он несовершеннолетний девственник, а вождь вечно старается объяснить, что для него это так очаровательно… Тэхён поспорил бы. Не так давно обитатели решили проложить от источников, пускай и не самый современный, водопровод для того, чтобы приводить себя в опрятный вид. Не пятизвёздочный отель, зато появилась возможность по-человечески принимать душ. Чонгук, не без помощи мастера на все руки, носящего с рождения имя Юнги, выложил от широкого проёма двери к самой «ванной комнате» каменную дорожку, а чтобы любопытные не смогли подсмотреть за голым вождём, даже если сильно захотели бы, установил по периметру высоченный, плотно прижатый друг к другу, бамбук, заменяющий привычные современному человеку стены. Открытое небо, зелёная растительность по бокам и роскошный вид на дикие джунгли. Дверь захлопывается на случай, если кто-то решит без приглашения заглянуть в гости. Полотенце остаётся висеть на крючке около выхода. — Угрозы угрозами, а с кем душ планируешь принимать, если я окажусь в пасти акулы? — разворачивает к себе одним резким движением, поцеловав в переносицу и встретившись взглядом с парнем. — В гордом одиночестве. — Разве вдвоём не приятнее? — Подобной практики не было, знаешь ли, — обвивает руками шею Чона, вглядывась тому в хитрые глаза. — Будет. — Мне неловко. — Это поправимо, — поворачивает вентиль. Слегка прохладная вода, льющаяся сверху, понемногу смывает грязь с кожи юноши. Совершенно голые тела покрываются мурашками, пока мелкие капли наперегонки скатываются вниз. Время вокруг как будто замирает, а любые проблемы сводятся к нулю. Мокрые пряди не особо приятно липнут ко лбу, постоянно лезут в глаза, мешая, но безумцы пальцами зачёсывают волосы друг другу назад, неприкрыто любуясь картиной перед собой. — А Вы точно доктор? — Точно-точно. Мужчина берёт гель, оставленный Кимом ещё в день первого прибытия на Аклинс, который вполне удобно расположился на вертикальной деревянной подставке, выдавливает немного себе на ладони, а после принимается скользить повсюду руками, потихоньку поднимаясь к плечам и груди юноши. Тэхёна словно молниями пронзает от непривычных ощущений, как и Чона, когда гость, растеряв всю стеснительность, влажными подушечками пальцев водит по его торсу, останавливаясь очень близко к паху, точно издеваясь. — Чудишь сегодня, — подставляет Кима под струи воды, смывая остатки пены, а сам не имеет ни малейшего представления, как до сих пор получается сдерживаться. — Думаю, на мне так сказывается стресс. Давление подскочило, тебе ли не знать, — Тэхён тянет Чонгука на себя, заставляя присоединиться и желая снова почувствовать наслаждение от подобной близости с молодым вождём. Запретный плод сладок, как ни крути. — Да ну? — вновь возвращается к истерзанным не мужчиной, увы, губам, проводит сначала один раз кончиком языка по верхней, а нижнюю оттягивает, одновременно с этим придерживая юношу за поясницу. Температура в данном месте подскакивает до предельных отметок, в то время как пара, несмотря на жаркий климат, продолжает согревать души и тела друг друга, обжигая кожу поцелуями и мимолётными прикосновениями, которые в конечном итоге перерастают в то, что способно окончательно свести с ума. Ким, привыкая и больше не стесняясь ничьей наготы, прижимается к паху Чонгука, неуверенно потираясь и откидывая голову назад от нахлынувшего удовольствия. Казалось бы, ничего сверхъестественного в подобных движениях нет, но крыша всё-таки уезжает со временем, а ноги готовы подкоситься, когда мужчина обхватывает широкой ладошкой два члена и начинает плавно двигать рукой, отчего оба задышали громче и чаще, нежели до этого. Чон немного отодвигается вместе с Тэхёном от душа, чтобы в порыве страсти никто случайно не захлебнулся, и впивается губами в шею Кима, чередуя простые укусы с будущими бордовыми отметинами, за которые после водных процедур будет, как минимум, дремать на диване в гостиной. Но сейчас парень в состоянии только сладко и протяжно постанывать, лаская мужчине такими отзывами слух. Он цепляется пальцами за руку Чона и помогает довести процесс до конца, тоже слыша не менее тихие комплименты. Молодой вождь с трудом отрывается от нежной искусанной кожи у основания шеи и припечатывается лбом ко лбу юноши, ныряя в этот чёртов омут с головой. Оставшиеся маски, надетые для остального окружающего мира, гулко трещат, безвозвратно разбиваются, оголяя истинные желания с эмоциями перед тем человеком, с которым ты предельно искренен. Мужчина дразнить пытается, замедляя темп до мучительного для обоих, руку парня укладывает себе на грудь, чтобы самостоятельно осуществить задуманное. Далее совсем тормозит, прекратив какие-либо движения, однако в ту же секунду надавливает большим пальцем на головку, вырывая из чужих уст новый стон. — Ну же, не сдерживайся, — Чонгук кусает Тэхёна за мочку уха, добавив приятных ощущений, и возобновляет необходимые для разрядки действия, постепенно ускоряясь. — Замолчи ты, — шёпотом огрызается, вернувшись в реальность. Ким не рассчитывает оставаться в сторонке, поэтому вцепляется в плечи мужчины едва ли не ногтями, слабо контролируя ответы на ласки, и прикусывает под кадыком загорелую кожу вождя, получив за это ещё один сильный шлепок по ягодице и хриплое: — Лазурный мой. Тэхёну показалось на мгновение, что его сердце позволило себе остановиться. От такого обращения, которое он услышал впервые, что-то внутри, кажется, перевернулось. Так странно, необычно и непривычно. — Ты… Произнеси ещё раз, — утыкается носом в ключицу Чонгука, оставляя где-то там о себе заметное напоминание в виде красного засоса. Точно задушат друг друга, увидев результаты совместного принятия душа. Мужчине невольно захотелось большего, но он сдерживается, чтобы не сорваться и не спугнуть парня. Всему своё время. Чон и сейчас сходит с ума от того, что между ними происходит, добровольно утопая в человеке. — Лазурный мой, — говорит непривычно на тон ниже, обжигая ухо, чем возбуждает Тэхёна до предела. Теперь вождь сжимает в разных руках два органа плотным кольцом и ускоряется, чтобы закончить начатое, доводя юнца и себя до оргазма. — Держись за меня, иначе свалишься. Юноша не сразу откликается на совет, находясь точно не здесь, а где-то в параллельном мире из-за накрывающих ощущений, о которых давно успел позабыть, но всё же покорно выполняет просьбу или, судя по голосу, почти приказ, крепко обвивая шею мужчины. Через одежду доставлять друг другу удовольствие не менее приятно, однако совершенно иное наслаждение испытывается, когда кожа к коже и ничего лишнего между телами. Чонгук снова накрывает чужие губы и сминает те слегка грубее, чем обычно это делает, а на громкий стон парня, прервавшего поцелуй, и горячую жидкость на своём бедре реагирует сразу же, хрипло произнося единственное имя и кончая следом. Какое-то время не прекращает водить ладонями по членам и потихоньку приходит в себя вместе с Тэхёном, спустя минуту подхватывая обмякшее тело Кима за талию, чтобы тот не упал. — Знаешь, мои фантазии оказались не настолько яркими, как… — вдруг замолкает юноша, смущённо улыбнувшись. — О чём фантазировал? — хмыкнув, принимается водой устранять все улики после их продуктивного времяпрепровождения. Мужчина никак не может прекратить трогать Тэхёна, мысленно извиняясь за отметины, словно изголодался по прикосновениям к этому парнишке. — Когда я находился здесь в одиночестве, представлял тебя и приблизительно такие же действия. — Оправдались ожидания? — мягко улыбается, чтобы не смутить своими довольными ухмылками. — Более чем, мой вождь. Наградой за победу стеснительности стало непередаваемое никакими словами наслаждение. И, если так подумать, сближение с Чонгуком, выход на новый уровень их передружбы. Мужчина перекрыл воду, закрепил взятое с собой полотенце на бёдрах юноши, а запасное снял с крючка на двери и прикрылся сам. Снова словил себя на мысли, что умудрился добровольно утонуть в лазурных глазах. Даже не заметил, когда прекратил барахтаться и стал плыть по течению, постепенно всё сильнее влюбляясь. И это, что не может не радовать, взаимно. Чонгук бережно укладывает на кровать Тэхёна, задремавшего за столом во время позднего ужина, и располагается под боком, перебирая тёмные пряди, всё ещё влажные после душа. Обследует невесомыми касаниями пальцев нагое тело, накрывая его тонким покрывалом. Подкладывает тихо сопящему гостю руку под голову, заботливо поправляя волосы назад. На лице появляется короткая улыбка, когда Чон вспоминает о споре с парнем из-за ссадин на костяшках. Тэхён весь вечер убеждал мужчину в том, что это – не просто царапина! И, само собой, до свадьбы зажить успеет, но обработать пострадавшую руку необходимо. Сам и занялся этим делом, под конец подарив несколько осторожных поцелуев. «Заботливый», — подумал тогда Чонгук. Из-за потока мыслей долго не удаётся уснуть. Как открыть правду отцу? Придётся поведать о том, что Нерей, вождь и сын уважаемого союзными островами старейшины, бесповоротно влюблён в мальчишку, носящего имя Ким Тэхён. — Ты по какой причине не спишь? — потягивается парень, проснувшись спустя пару часов, и обнимает Чона поперёк живота, привычно закидывая на лежащего на спине одну ногу. — Размышляю. — О чём? — зевнул Тэхён, приоткрыв один глаз из любопытства. — О мелочах, — улыбается уголком губ, глядя на сонного и настолько домашнего Кима. — В ближайшее полнолуние ты сможешь стать полноправным членом племени, а народ узнает о том, что Этерио – мой возлюбленный. Стало быть, на острове неожиданно пополнятся ряды аклинсов.