Предел

Оглядевшись, он понял, что комната была не его. Слишком душная, слишком тёмная. Он сидел на кровати, окружённый пылью. Над его головой мрачнел балдахин, цвет которого Хонджун не мог ясно рассмотреть, в одном его углу зияла неровная дыра, похожая на след, оставленный зубами. Края балдахина неживыми змеями плетёных верёвок обвивали шестигранные деревянные балки кровати, на некоторых из которых были повязаны белые платки. Повсюду лежала пыль. Хонджун с трудом сел. Его голова разрывалась от тупой боли, тело ломало при движениях. Лицо чесалось от маски, но, вероятнее, виноват был мороз: в комнате стоял по-настоящему зимний холод, от которого леденели руки и стыла голова. Если бы не маска, от его рта поднимался бы белёсый пар. В ногах с краю кровати лежала чёрная толстовка, завёрнутая в не длинную, но тёплую куртку. Смотря на неё, Хонджун продрог. На нём была лишь мягкая водолазка, — после непродолжительной носки которая совершенно не сковывала тело — окружающая влажность неприятным ознобом наслаивалась на её ткань. Хонджун довольно резво вскочил с пыльной кровати, стряхивая с ладоней грязь. Вспорхнувший в воздух сор зажёг глаза, но не смог проскользнуть в рот и защекотать нос. Хонджун коснулся маски пальцами. Он оделся, вглядываясь в полумрак комнаты. Помимо кровати в помещении находился деревянный комод на тонких ножках, — Хонджун смог рассмотреть их, потому что рядом на полу лежала выцветшая газета и разбитое дамское зеркальце. Комод был прямоугольным и узким, с тремя ящиками одинаковой ширины. На нём стояла опустошённая коробка из-под драгоценностей, увешанная паутиной, раскрытый портсигар с керамической пепельницей. Всё, покрытое толстым слоем пыли. Неподалёку от комода висела высокая рамка, обрамлённая позолоченными узорами. Хонджун предположил, что на этом месте мог существовать портал. Он проверял удобность зашнурованных ботинок, когда что-то на кровати привлекло его внимание. Ограниченный маской он заметил вещь, только когда сменил угол обзора: наклонился. Это была странная шишка, выданная ему мальчиком с корзинкой в заснеженном лесу. Чтобы удостовериться, что это была она, Хонджун похлопал по карманам и покрутил шишку. Если выдаваемый предмет считался важным для игры, не было смысла его подменять на похожую подделку. Шишка была тёплой. Хонджун, не раздумывая, запихнул её в объёмный карман куртки, оглаживая пальцами. Ещё раз осмотрев комнату, он убедился, что более ничего, принадлежащего ему, она не содержала. В комнате не было хорошего освещения, но она не казалась погружённой в темноту. Даже несмотря на то, что Хонджун не мог её хорошенько разглядеть, что-то из общего полотна неизвестности вырывалось. Было очевидно, что свет всё же откуда-то шёл. Он нашёл спрятанное под дырявым полотном окно на стене неподалёку от кровати. Узкое и решётчатое, с грязными разводами на стекле. Оно вело во мглу ночи, сквозь которую проглядывались очертания высоких елей, покрытых снежными шапками, и кривой диск луны на небосводе. Хонджун чувствовал холод, тянущийся от стекол. Под тусклым лунным светом комната заиграла блёклыми цветами. Она не была серой, как показалось, такое ощущение придавал многовековой слой пыли и грязи. Стены были светлого красного оттенка, который в каких-то местах оказался выцветшим. Под потолком ажурным рисунком расходился карниз мутного белого цвета, с потолка свисала крупногабаритная разодранная люстра, толстая цепь которой угрожающе расходилась на одном из звеньев. Хонджун опасливо отошёл в сторону, стараясь найти место, в которое упавшая люстра бы не достала. В этот момент на месте пустой рамы загорелась голубоватая дымка, по её поверхности прошла рябь. Прозвучала негромкая мелодия, перебиваемая детским счётом. — Раз, два, три, четыре, пять… Туман разошёлся по углам золочёной рамы, а прямо в её центре разбавленными мазками обрисовался улыбающийся новогодний эльф Карл. Он крутился по кругу и пел, с бубенчика на его колпаке стекал снег. — Крупные снежинки летят, подарки гудят, а люди вновь вынуждены играть! Добро пожаловать! Его голос звучал со всех сторон одновременно, но маленький силуэт проекцией плясал на мутной глади дымки, запертой в прямоугольной раме зеркала. Эльф, казалось, не обращался лично к Хонджуну и даже не него не смотрел, он развязывал толстый бант на красочном подарке, оповещая. — Новая игра начинается! Как долго я этого ждал! Люди и жители столкнутся! Это будет представление века! Хонджун захотел как можно быстрее покинуть комнату и не слышать довольного лепета эльфа, исходящего из зеркальной рамы. Его голова болела, но таблетки, — которые, вероятно, и стали причиной неожиданного переноса в другой мир — лежащие в ныне порванном пакете, остались небрежно закинутыми на узкий стол. Хонджун чуть не потерял их во время метели, когда оленёнок Карл вёл его к написавшей письмо незнакомке. Раздеваясь в тепле приёмной, он переложил мокрый пакет в шапку и вспомнил о нём лишь следующим утром, готовясь выйти на улицу. Шапка вымокла, — коробка была сухой. Эльф продолжал напевать, не обращая внимания на утекающее время. Его голос был высоким и звонким. — Как же будет весело! Жители, это ваша возможность! Люди, мы ждём вашего позора! — он подмигнул. — Куратор этой игры — Принцесса Ключинка, умелая красавица и советчица самой Снежной девы! Она даст вам первую подсказку, но для начала — найдите дорогу в общий замок. Напоминаю: Принцесса не любит драк. Она ждёт вас в своих покоях. Увидимся в замке! Эльф рассмеялся и исчез, туманная дымка рассеялась также внезапно, как появилась. Хонджун недвижимо стоял подле стены, в его голове звенел надоедливый голос Карла, хихикающий и поющий. Он предполагал, что это окажется игрой — иначе объяснить нежелательное перемещение было попросту невозможно — и, если ещё сразу после пробуждения явно не в кровати гостиницы он мог поверить в нереальность своего нахождения в этой пыльной комнате и что сам он был вынужден пребывать в жестокой реальности кошмаров, то теперь всё окружающее не казалось нашедшим фантомом. Хонджун тяжело вздохнул. Он вышел из комнаты, помня наставления эльфа: Принцесса Ключинка ждала гостей в своих покоях в основном замке. Кто такая Принцесса Ключинка, Хонджун не знал. И не представлял, где её найти, но полагал, что сделать это нужно было при помощи портала. Снаружи находился тёмный коридор, что узкими ступеньками уводил в сторону. Обветшалые стены годами опустошения мрачнели в слою грязи и плесени. Тусклый уродливый цвет удручал. И без того раздражённое состояние Хонджуна стало ещё хуже. Он шёл, встречая возвращающееся эхо собственных шагов. Осматривался. Лестница пролегала полукругом и не насчитывала ни единого окна. Однако она не была непроглядно тёмной. Хонджуну приходилось всматриваться в неровные ступени под ногами, чтобы не соскользнуть, но он хорошо видел тёмные пятна на стенах и плавные повороты. Тем не менее, на пути не встретилось ни одной двери. Коридор казался бесконечным, если не бесконечным — очень долгим. Он не менялся, и Хонджун начинал уставать. Каждый шаг сопровождался продолжительным шуршанием, где-то капала вода, и Хонджуну хотелось скрыться от всех этих звуков там, куда не смог бы попасть даже бесячий новогодний эльф. Лестница привела к низкой двери. Хонджун недоверчиво остановился на последней ступеньке, выжидая. Ничего не произошло ни через минуту, ни когда он коснулся ручки. Крепкая деревянная дверь протяжно скрипнула и легко поддалась. Холодный лестничный коридор сменился немного грубой, но светлой комнатой с запутавшимися в паутине искусственными головами зверей. Хонджун их присутствие старался игнорировать. В дальнем углу комнаты располагалась дверь — точно такая же, как и в оставленной комнате. Над её ручкой, примерно сантиметрах в десяти, находилась крупная металлическая пластина. Она по периметру была оббита гвоздями. Хонджун представил, как она открывается, а внутри стоит двуспальная кровать с порванным балдахином, и его передёрнуло. Дверь за его спиной закрылась, как только он вошёл в комнату. Медленно, скрипуче. Звенящая тишина завладела помещением. Комната не была крупной. Находясь внутри, Хонджуну бы хватило нескольких шагов, чтобы оказаться на расстоянии вытянутой руки от двери в углу. Больше в ней не было ничего. Грязные жёлтые стены странного выцветшего цвета пустовали, — лишь под самым потолком чуть в отдалении висели головы животных. Хонджун не торопился поворачиваться к ним спиной. Игра не была смертельно опасной, в этом задании нельзя было даже драться. Но она и не была простой. Эльф не давал подсказок и возлагал большие надежды на поражение людей. Не знающие правил этого мира они не могли обыграть жителей. Ни в чём. Это знала и Лейла, которая, как и все работники, имела доступ к информации, о которой молчал новогодний эльф, и Хонджун. Он не собирался целеустремлённо искать Санту, чтобы отдать ему своё желание, однако и не хотел следовать желаниям эльфа. Коридор за следующей дверью был светлым и длинным. С высокого потолка свисали работающие, покрытые разводами люстры, тени которых тянулись по гладким стенам. Деревянный пол скрипел от шагов Хонджуна. Через несколько метров справа появилась дверь. Металлический рисунок её ручки неприветливо смотрел на противоположную стену. Получилось так, что, встав напротив неё, Хонджун стал тем, к кому оборачивался странный зверь. Коридор уходил дальше, на некотором расстоянии находилась ещё одна дверь. Он был похож на верхний этаж особняка: выложенный досками пол, высокие плинтуса, горчичные стены, в уже гораздо более симпатичном состоянии, нежели те, которые Хонджун видел по дороге, потемневшие картины с неразборчивым содержанием. Всё указывало, что в этом месте давно никто не жил. Он попытался толкнуть дверь за металлическую ручку. Кожу обжёг её морозный холод, показалось, что острые клыки твари царапнули пальцы. Но дверь не поддалась. Замок звякнул, но стойко выдержал. Выгравированный зверь терзал руку, Хонджуну пришлось отпустить ручку, чтобы не содрать кожу. Он дошёл до другой двери чуть дальше, всматриваясь в похожий рисунок на округлой ручке. Животное отдалённо напоминало неистово извивающегося дракона с разинутой пастью, но было что-то в нём устрашающее, что-то чужое. Вторая комната тоже оказалась запертой — как и все двери в коридоре. Они располагались по разным сторонам и на разном расстоянии, но все были совершенно одинаковыми. С идентичными ручками. Перетрогав большую их часть, Хонджун не хотел более притрагиваться ни к чему: его ладони покалывали, на покрасневших местах красовались кровавые синяки. А двери уступать не хотели. Было глупым занятием воевать с закрытыми замками без ключа, тем более с такими опасными рисунками. Хонджун повернулся обратно, не находя иных перспектив. Он стоял в самом конце коридора, где заканчивались двери, дальше была сплошная стена, коснувшись которой, он убедился в отсутствии возможного портала. Топтание на месте отнимало лишнее время, чего Хонджун предпочёл бы избежать. У него и так не имелось при себе часов. Длинный коридор заканчивался точно также, как и начинался: одинокой дверью у противоположной стены и не столь далёкой первой запертой комнатой. Хонджуну показалось, что время, затраченное на возвращение, было куда короче, но, возможно, играл роль тот факт, что между дверьми он больше не кидался. Старые светильники, несмотря на опасения, работали ровно и без промахов, их неяркий свет примитивно освещал участки пола и стены, иногда вырывая из общего контекста отдельные полотна с причудливыми фигурами. Большинство картин плотно покрылись плесенью, их рамки потрескались и поломались по углам. Зато были чистыми от паутины. Когда Хонджун дотронулся до двери, его тело прострельнуло странное чувство, следом за которым возник неприятный озноб. Он рванул назад, узнав ощущения ненавистного портала. Но сзади уже оказалась твёрдая поверхность двери. Схватившись за шишку в кармане, как за стабильность, Хонджун боролся с зажмурившимися глазами. В его груди громко билось сердце, головная боль стучала в висках. Он чувствовал под лопатками успокаивающуюся твёрдость и неровный пол под ногами, — это дарило надежду на устойчивое положение. Всё ещё тёплая шишка в руке стабилизировала. Он стоял на ковре. Приятного зелёного цвета. Оттуда и появилось это чувство неровного пола и неустойчивости. Ковёр пролегал по всему полу не слишком широкой дорожкой и уходил дальше. Хонджун мог видеть его мягкий изгиб при повороте и ответвление в сторону. Он находился между тремя дверьми в самом дальнем конце очередного коридора. Дверь, через которую он пришёл, была плотно закрыта за его спиной, две другие — весьма похожие — имели уже знакомые ручки с неизвестной тварью, похожей на дракона. Они, вероятно, были одинаково запертыми. Коридор, в отличии от предыдущего, не был ни узким ни запущенным. Его светло-зелёные стены с мелким рисунком — увидев который, Хонджуна потянуло на улыбку: это были грёбанные цветы! — поднимались к белому потолку с широкими люстрами. На них висели исторические картины, сюжеты которых невидимой нотой связывались друг с другом. Они были чистыми и ясными, без следов пыли и плесени. Разительное отличие с предыдущим местом. Хонджун сомневался, что ему так просто удалось найти вход в общий замок, о котором упоминал эльф. Это место больше напоминало обитаемый особняк, однако даже тут не было ни намёка на других игроков. Он осторожно двинулся по коридору, подёргав двери. Как и ожидалось, они были наглухо заперты. Однако твари на их ручках не так сильно кольнули ладонь. Ковёр заглушал шаги. Он не был толстым, подошва устойчиво опускалась на его жёсткий ворс, как на тщательно проложенную дорогу. Хонджун шёл, сжимая в карманах руки. На небольшой развилке он остановился. Коридор разветвлялся влево — широкой дорогой уходил к одинаковым деревянным дверям. Ковёр в этом месте был неровным, с крупными складками и задравшимся концом. Хонджун примял его ногой, чтобы не зацепиться. Он свернул к дверям, расположенным друг напротив друга в тупиковом коридоре. Помня о пронизывающем ощущении перехода, скрывавшегося в другой комнате, он действовал осторожнее. Не открыть дверь он не мог, но заранее подготовился к возможным неожиданностям, которые, Хонджун был уверен, только и ждали момента, когда он расслабится. Неожиданного не произошло, и за дверью не скрывалось ничего, — возможно что-то и скрывалось, однако Хонджун смог бы в этом удостовериться, только открыв её. Не разочарованный, но и не счастливый, он коснулся ручки противоположной двери. Она была изящной и прохладной, сделанной из металла в форме длинного хвоста с округлым кончиком. В отличии от неизвестной твари, это животное было гораздо дружелюбнее, пусть и оставило от себя лишь один хвост. На предыдущей двери рельеф ручки был точно таким же. Хонджун надавил на тёмный изгиб, и дверь, щёлкнув, приоткрылась. Он не мог поверить в выскользнувший, словно преступник, свет, который, заигравшись, сел на его штанину. Старые петли протяжно заскрипели, и это напомнило Хонджуну о той самой первой двери из пыльной комнаты. Помещение было не слишком большим, светлым и наполненным мебелью. Её часть покрывала белая ткань, местами которая свалилась на пол и освободила высокие подлокотники. Широкое створчатое окно закрывала укрытая кровать с примятыми подушками, лучи солнца, низкие и глухие, тянулись по мраморному полу и белым стенам — с лепниной, как на остроконечном дворце у деревни. Судя по всему, опустившаяся ночь, которую Хонджун видел, только очнувшись, повременила с продолжительностью. Комната выглядела заброшенной лишь на первый взгляд. Оставленная убранной мебель сохранила свой цвет и изящество, на ажурном комоде стоял графин с водой и сгоревшая свеча, воск которой неаккуратно насобирал горочку в самом её основании, а окантованная дверца платьевого шкафа была приоткрыта. Но самым удивительным было то, что на спущенной к полу ткани отпечатались следы подошв ботинок, наслаивающиеся друг на друга, а слой пыли на крышке массивного ящика у кровати был смазан чётким отпечатком пальцев. У одного из ящиков отсутствовала ручка. Хонджун не стал заходить внутрь, чтобы обследовать шкафы. Ему хватало и непонятной шишки в кармане куртки, которая, хоть никак и не мешала, своим присутствием сбивала ему мысль. Он вернулся в коридор и прикрыл дверь — так было легче понимать, какие комнаты он уже открывал. Комната на противоположной стороне вновь оказалась закрыта, Хонджун этому не удивлялся. Он перешёл к следующей, предпоследней в этом коридоре. Она находилась немногим дальше, так, что напротив неё не было другой двери. Точно такая же, как и все предыдущие. Хонджуну удалось войти без предшествующих проблем; замок тихо щёлкнул. Внутри было настолько удручающе, что захотелось тут же выйти. В комнате не имелось ничего, помимо кровати и грязного ведра на полу. Даже всё ещё неяркий солнечный свет не придавал помещению нежности и уютного одиночества жившего здесь когда-то. Люстры не было; по углам глумились уродливыми мордами сплавленные свечи. Даже в воздухе стоял едва уловимый, выветрившийся с годами, запах, от которого к горлу подступала тошнота и скручивало живот. Запах гнили; запах мусора. Запах того, с чем Хонджун предпочёл бы не встречаться. Он резко закрыл дверь, слишком резко, как оказалось позже. Из комнаты раздался громкий вскрик и царапанье. Хонджун чертыхнулся, сжал холодную дверную ручку, не зная, могло ли то, что находилось внутри, попытаться открыть дверь. Он быстро напомнил себе, что игра отрицала убийства и не одобряла драк между игроками, — вряд ли какое-нибудь животное из полупустой комнаты захочет ему навредить. Следующим, что раздалось из комнаты, было мяуканье. Громкое и наглое — возмущающееся. За дверью сидел кот. Маленький чёрный кот с длинными белыми усами и жемчужной мордой. Его пушистый жирный хвост извивался в стороны и отчаянно бил по полу. Тёмные кошачьи глаза с презрением смотрели на заглянувшего внутрь Хонджуна. — Ты либо выходишь, либо остаёшься. Кот от ровного голоса забил хвостом чаще и протяжно мяукнул. Хонджун убрал голову, толкнул от себя дверь, собираясь закрыть комнату и проверить последнюю. Кота это не устроило: хрюкнув, он проскочил в щель и ударил Хонджуна по ноге хвостом. Не останавливаясь, кинулся к развилке коридора. Пошатнувшийся от юркости животного Хонджун проводил кота недовольным взглядом. Ему оставалось удостовериться в бесполезности последней комнаты, прежде чем он мог последовать за котом. Но то ли было дело в наглости, то ли в установленной задаче, но кот убегать вовсе не собирался. Он сел на углу в конце коридора и, вылизывая лапу, вновь громко мяукнул. Не сводил взгляда с Хонджуна. Хонджун его проигнорировал. Развернувшись и не обращая внимания на очередное мяуканье, он дошёл до последней двери. Кот сопровождал его недовольными возгласами, будь он рядом, непременно ударил бы когтями. Дверь не была заперта, однако открыть её что-то мешало изнутри. Хонджун смог лишь приоткрыть маленькую щёлочку, через которую потянуло свежим морозным воздухом. Рассмотреть обстановку она не помогла. Кот всё ещё возмущался с другого конца коридора, его взгляд горел негодованием и раздражением настолько, насколько на это было способно животное. Хонджуну ничего не оставалось, кроме как направиться к нему. Вероятно, кот был проводником этого задания: как только Хонджун оказался на приемлемом расстоянии, он вскочил и, махнув хвостом, скрылся за поворотом. Следом раздалось мяуканье, но уже гораздо тише и спокойнее, чем раньше. Кот сидел в месте изгиба коридора, его хвост огибал ножку деревянной тумбочки у стены. Хонджун смерил его взглядом и, ничего не сказав, подошел ближе. Ему не хотелось замедляться так же, как коту не хотелось его ждать. Там оказалась короткая лестница с двумя пролётами, укрытая тем же зелёным ковром. Коридор шёл дальше, в тусклом освещении можно было заметить очередные двери с выдающимися ручками и увеличившиеся в размере картины, сюжет которых уверенно сменился на рассказанную историю пейзажей. Однако кота это не волновало: даже не проявив задумчивости, он ловко спрыгнул на ступеньки. Оглянулся на следовавшего за ним человека, словно предчувствуя его непокорность и своеволие, и звучно мяукнул. Пусть даже не думает уйти в другое место. Хонджуна коридор интересовал не больше самого дома, но, зная о роли нерадивого сопровождающего, он не собирался разделяться с ним. Хотя ему симпатизировала идея поиграть на самоуверенности кота. Они спустились быстро, лестница привела в просторный зал с узким круглым столиком и двойными дверьми. У самого её края валялся скуренный окурок — прямо на полу. Кот перебежал к высокому зеркалу в стороне от лестницы и, сев, начал вылизывать лапы. Из его груди доносилось тихое мурчание. Хонджун видел рядом с котом себя. Лёгкую волчью маску, улёгшиеся как попало угольные волосы, которые он растрепал в гостинице ладонью, сгрудившуюся на теле одежду, подобранную Лейлой для подобных игр. Он смотрел на себя в зеркало, в разрезы маски и не мог отделаться от мысли, что в отражении был не он. — Очер-р-редной человек, — из центра зала, отражаясь глухим эхом, раздался мурчащий голос. Звук р в нём неестественно тянулся, и от этого голос звучал немного распевающе. — Ну здравствуй. Хонджун оторвался от зеркала и своей дублирующейся фигуры и перевёл взгляд на круглый столик, стоявший в самом центре зала. После внезапных объявлений эльфа непредсказуемые голоса за спиной перестали казаться чем-то ошеломляющим. На столике сидел крупный представитель кошачьих. Его пушистая шерсть расцветала сообществом трёх цветов: тёплого коричневого, чёрного и бежевого. Громадный хвост свисал вниз, завиваясь кончиком от лёгкого покачивания. Полуприкрытые глаза мрачнели в тенях люстры. Кот выглядел внушающе. — Ты напуган? Удивлён? Тебе хочется сбежать? — голос кота — уверенный и мощный — заполнял пространство, нарушал тяжеловесное молчание. Хонджун ощущал вибрацию в груди каждый раз, как могущественный кот говорил что-то. — Я застал тебя вр-р-расплох? Это неплохо. Мне нравится, когда вы паникуете. — Значит, животные здесь тоже умеют говорить. — Глупости, — хвост кота шевельнулся. — Будь я обычным котом, то не говорил бы. Разве в вашем мире коты говорят? Вопрос был риторическим. Не было похоже, чтобы кот ждал от Хонджуна осознанного ответа. Его хвост вновь дёрнулся. — Ты считаешься работником? — Хорошая догадка, другие люди не были такими смекалистыми. И, тем не менее, ты оказался непр-р-рав. Я не работник, но имею к нему отношение. — Что это за место? — Оглянись, осмотрись и подумай. Хонджун фыркнул, кот на его выражение эмоций махнул хвостом. Оба замолчали на какое-то время. Приведший чёрный кот вылизывал лапу у большого зеркала, иногда поглядывая на более крупного своего сородича. Во всей его позе считывались благоговение и уважающий трепет. Кот молчал, хотя, очевидно, ему было что сказать игрокам. Его могущественная фигура, не двигаясь, сидела на столе. Хонджуна это забавляло. Тут кот не выдержал — его очертания поплыли, шерсть стала прозрачной, и стол на мгновение опустел. Слабый фантом остался сидеть на его поверхности. По куртке прошлось нечто тёплое, оно же коснулось руки в кармане. Хонджун опустил взгляд, насколько это позволяла его маска, но ничего не увидел. В следующую секунду в воздухе зазвучал смешок, а чудесный кот занял своё место внутри клубящегося фантома. В тот же момент Хонджун понял, что из его кармана кое-что пропало. Шишка была зажата хвостом животного и весьма неровно. Кот осматривал её, любопытно крутя головой. — Эй, — окликнул Хонджун, не сводя взгляда с пленённой шишки. Его рука одиноко лежала в кармане. — Какая интер-р-ресная вещь, — кот мурлыкнул, потряс хвостом, — давненько я такого не видел. Человек, кто тебе это дал? — Это имеет значение? — Ты не мог подкупить жителей, значит, это был добровольный дар. Награда за что-то? Жаль, надо было проверить и других людей, — он поднёс ближе шишку. — Миленько. — Что это? — Человек, ты не знаешь? Значит, выбирал не сам. В любом случае, это была ошибка, чтобы это попало к вам… Хотя, возможно, всё не так уж и плохо. Ты мне нр-р-равишься гораздо больше глупых и самонадеянных людей, которые приходили сюда раньше. — Как это работает? Кот смотрел уже на Хонджуна. Вопроса он не понял. — Наложение пространства, сводящееся к единой точке. Ты стоишь там, где были все до тебя, но ты их не увидишь, даже если кто-нибудь встанет рядом с тобой. Хонджун сдержал дрожь, но кот, внимательно наблюдая за ним, довольно улыбнулся. — Должен ли я помочь тебе? Мне потом может влететь за это, но кого волнует? Ты хочешь, чтобы я помог тебе? Я буду снисходителен, — он дёрнул хвостом так, что шишка чуть было не выпала. Хонджун напрягся, и кот это заметил. — О, ты пер-р-реживаешь? За эту вещь? Не стоит, увер-р-рен, она не работает. Ты огорчён? Ну, может, и работает. Но не так, как раньше. — Что это? — Как видишь, шишка. У вас таких куча. Но, если ты спрашиваешь, есть ли что-нибудь под обычной шишкой, мой ответ — да. Это устройство, скопированное из вашего мира. Весьма полезное, человек. Если оно ещё работает. Хонджун был уверен, что шишка не была простой и, вероятно, весьма рабочей, но он не имел ни малейшего понятия, как ей пользоваться. Отрывать чешуйки? Кидать на пол? — Что это за устройство? — Очень могущественное, человек. Им больше не пользуются, а все подобные шишки были уничтожены. Понимаешь? — Что оно делает? — Хм, — кот взглянул на шишку немигающим взглядом и кинул её прямо в руки Хонджуна, — я не могу тебе сказать. Это будет нарушением пр-р-равил. Но я думаю, ты поймёшь очень быстро, если устройство рабочее. Всего таких осталось очень и очень мало, возможно, кто-нибудь, кто уже обладает этой вещью, захочет её включить. Хонджун думал, что, возможно, у них был просто дефицит шишек. — Что ж, закончим на этом, пока ты не заставил меня выболтать тебе очередной секр-р-рет. Я не буду испытывать тебя, как бы я не хотел забрать себе твою вещь. Выход находится там, где никогда не появится твой двойник. Где истина заменяется ложью. Это были слова песни, которую Хонджун написал около года назад. Она стала его отдушиной в тяжёлое время, она была только для него — незаконченная, чувственная, нескладная. Она была как та самая ёлка на площади перед торговым центром, и Хонджун не хотел думать, существовало ли у сказанного котом продолжение. — Ну? Чего стоишь? — Мне нужно сказать ответ? — Не нужно, но если это придаст тебе увер-р-ренности… Хонджун вздохнул, отгоняя мысли прочь. Большого зеркала с умывающимся котом больше не было, круглый столик сместился в сторону, и вместо пушистого силуэта на нём сидел призрачный туман, сохранивший очертания кота. Скуренные окурки неизменно валялись на полу у лестницы. Ему нужно было найти зеркало. Скорее всего, то, которое исчезло со стены. Только позади уже существующего отражения никогда не появится двойника, зеркало, являющееся порталом, не сможет создать его. Единственное зеркало, которое Хонджун видел в этом месте, было перепрятано. Призрачный кот продолжал смотреть на него, не мигая. Стоило Хонджуну кинуть ему недовольное: «Так и будешь смотреть?», он дёрнул хвостом и указал на проход без дверей. Видимо, сидел он тут не просто так. Логичней было бы вернуться в открытую комнату на втором этаже, похожую на покои госпожи. Там всё ещё висели старые платья — Хонджун видел их в шкафу — и должно было находиться зеркало. Однако кот выбрал нижний этаж, и Хонджун решил довериться его подсказке. Коридор был точной копией второго этажа, только чуть шире и насчитывал больше дверей. Он заканчивался развилкой с мраморным бюстом женщины, повёрнутой к входящему. На её шее сверкало рубиновое украшение с крупными жемчужинами. Хонджун дёрнул металлическую ручку всё в той же форме хвоста, — теперь он подозревал, что хвост был кошачьим. Дверь осталась безразлична. Это не могло не радовать, однако раздавшееся откуда-то приглушённое мяуканье его напрягло. Противоположная дверь была двойной. Она возвышалась до самого потолка, где острыми ветвями превращалась в карниз — тёмный на белом потолке. Хонджун мягко нажал на изогнутые ручки, попытавшись толкнуть дверь от себя. Та с тихим скрипом отворилась. Это была столовая, которая, он боялся, не имела ни единого намёка на содержащиеся зеркала. Комната была вычищенной: светлая ткань, скрывающая вытянутый стол, не боролась с грязными следами чужих ботинок, белые шкафы стояли у стен без пятен плесени и живых узоров паутины. В их стеклянных дверцах Хонджун заметил отблеск столовых предметов. Увидевший сходство, он аккуратно достал из кармана шишку. Выставленные в ряд длинные чайные ложки заканчивались такой же фигурой: немного неровной, с чёткими чешуйками шишки. На них даже были короткие засечки, имитирующие снег. Всего ложек было пять, все одинаковые и блестящие. Манящие. Хонджун приподнял ткань, чтобы убедиться в полном столовом наборе, выставленном на столе. У некоторых тарелок отсутствовали сопровождающие приборы, но это не сразу бросалось в глаза. Можно даже сказать, если бы Хонджун специально не считал количество выложенных приборов на каждую порцию, ему было бы весьма сложно это заметить. Как человеку, не слишком приближённому к застольному этикету королевских семей. Шишка в его руке приятно грела ладонь. Хонджун не сразу осознал, что она была на порядок теплее, чем раньше. Сама шишка нагревалась, и это не было связано с температурой помещения, в котором он находился. Удивлённый, Хонджун вышел из столовой, вернув ткань на место. Шишка отреагировала тёплой волной, поднявшейся по руке к плечу. Он попытался воспользоваться этим, как ориентиром. Шишка выбрала направление, указанное призрачным котом. Она нагревалась, если Хонджун шёл одной дорогой, и холодела, если он сворачивал или увеличивал расстояние. Ему пришлось подходить к каждой двери, чтобы узнать реакцию шишки, и попробовать открыть её, чтобы ничего не пропустить: она могла и не вести к зеркалу, как это казалось. В общем, стоило Хонджуну сойти с прямой траектории, она менялась, когда он возвращался, она посылала лёгкие тепловые волны. Таким образом, шишка привела его к женскому бюсту на развилке коридора и замолчала у широких дверей с мутным стеклом. По дороге Хонджун смог открыть лишь три двери: одну небольшую гостиную с диваном, другую комнату с высокой книжной полкой и не укрытым тканью креслом-качалкой и маленькую кладовую со швабрами. Шишка протестовала против его длительного нахождения в бесполезных комнатах и очень напоминала этим чёрного кота, вылезшего из грязной комнаты на втором этаже. Дверь на развилке у бюста была заперта — когда-то, теперь цепь, скреплявшая её, была разломана. Шишка мирно покоилась в руке, не нагреваясь, но и не остывая. Она хотела, чтобы Хонджун зашёл внутрь. У него не было причин отказываться, тем более, когда единственная, сдерживаются его вещь, была сломана. Кем-то или чем-то. Внутри не горел свет, пугающие тени уходили в вышину неизвестности. Хонджун переступил порог комнаты, придерживая рукой дверь на случай, если та решит закрыться. У него оставался шанс на отступление. Свет зажёгся плавно, начиная от самой двери. Спрятанные в цветочные бутоны фонари вспыхивали друг за другом мягкими огнями. Свет поднимался по длинным усикам и замирал на их концах, как фейерверк. На потолке расцвела величественная фреска на зелёном фоне, окружённая незатейливыми лампочками в форме маленьких деревьев. Они выхватили из темноты громоздкие шкафы, набитые книгами, и передали своё сияние созвездиям на стене. Хонджун оказался в библиотеке. Он чувствовал запах воска и старых книг, он видел налипшую на полки паутину и сколотый мозаичный пол. Однако он не видел конца комнаты и не мог представить её размеров. Шишка засветилась в мягком свету. Она не смотрелась в окружении нежных цветов и зелёных листьев узоров, казалась слишком грубой и простой. Хонджун опустил руку, ощущая покалывание от её острых чешуек. Он шагнул на крупную плитку мозаики, оглядываясь по сторонам. Тяжеловесные шкафы создавали длинные проходы и путаные переходы, Хонджун почувствовал, как теряется. Шишка ему не помогала, и, помня о необходимости искать зеркало, он выбрал самый просторный и светлый проход между двумя шкафами и вошёл внутрь. Необычные огоньки прокладывали ему путь, освещали корешки толстых книг на высоких полках. Они плясали где-то в вышине мягкими волнами. Хонджун свернул в другой проход, вдохнул застоявшийся запах. Маска спасала его от пыли. Впереди показался грузный письменный стол со стопками книг. Он стоял в округлом пространстве, где заканчивались одни шкафы и начинались другие, над ним склонялся напольный фонарь на многогранной ножке. Сейчас он не горел, и его не используемую постройку облюбовали светящиеся цветы. Хонджун посчитал это очень прозаичным. Он посмотрел на шишку, всё ещё достаточно горячую, но молчащую, и подошел к столу ближе. Возможно, это было самым дорогим местом всей библиотеки. Шишка, ожидаемо, дёрнулась, но упрямо бездействовала. Её снежные чешуйки блестели под светом. Хонджун повернул её другой стороной, осматривая, коснулся пальцами другой руки. Если она к чему-то и вела, то либо не к зеркалу, либо он ещё не дошёл. Шишка издевательски покачнулась, и Хонджун грубо сжал её в отместку. Подумывал швырнуть в ближайший шкаф. Но это было бы также бессмысленно, как и продолжать на неё пялиться в ожидании чего-то. Он цыкнул, отвернулся на проход, из которого пришёл. Тогда по телу пробежалась странная волна, определить источник которой он не смог, а в воздухе раздался странный звук. Не очень громкий, приятный.