Предел

На улице было настолько туманно, что Хонджун не видел здания перед собой — приходилось ориентироваться по подсвеченным окнам. Снег скрипел под его ногами, шуршали рукава куртки. Нелепая шапка спасала от холода ветра, но даже с ней он чувствовал, как мёрзли его уши. Он шёл в аптеку за обезболивающим: вторые сутки не могла пройти голова. Тошнотворная пульсация где-то в затылке прерывала работу и мешала отдыху, Хонджун ощутил себя в безвыходной ситуации. Таблетки не помогали. У светофора скопились люди. Хонджун заметил их, только когда подошёл. Туман скрывал уходящий ввысь столб светофора, сквозь него можно было разглядеть лишь свет красной фигуры человечка, растерявшего контур. Фары проезжающих мимо машин вырывали из тумана стоящих на противоположной стороне дороги людей. Хонджун вжал голову в высокий воротник куртки. Длинных пальто у него не водилось, и от промозглого ветра защитить могли лишь слои тёплых свитеров на высоких штанах. Он старался подбирать одежду по удобству: высокие воротники вместо шерстяных шарфов, вручную утеплённые джинсы вместо нижних слоёв. Ноги в тонких расписанных ботинках, но тёплых носках — не промокнут. Хонджун не любил зиму. Он сорвался с места одним из первых, когда светофор сменил свет на зелёный. Пальцы без забытых перчаток стыли в больших карманах. На соседней улице людей было больше. Все торопливо двигались по широкому бордюру, чуть не врезаясь из-за плохой видимости. Сквозь туман проникали яркие огни торгового центра и развешенных на зданиях гирлянд, прячущихся за снежными шапками фасадов. Тем, которые светили изнутри зданий, повезло чуть больше. В воздухе стоял запах мороза и горячего шоколада, — Хонджун вспомнил, что рядом со входом в торговый центр продавали новогодние напитки. Дети упрямо кричали. Ему нужно было к следующему перекрёстку. Аптека располагалась в десяти минутах пешей прогулки от его квартиры, но на таком холоде время шло медленнее. Хонджун успел бы дойти за пять. И не слышать повторяющихся рождественских хитов. Проблема возникла в конце улицы, когда большая часть толпы неуклюже сворачивала в сторону огромной ёлки. Её очертания лишь свойственно проглядывали сквозь туман, но Хонджун не сомневался, что она там находилась. Эта ёлка была крупнейшей в их районе и, возможно, в нескольких прилегающих, и несомненно самой популярной. Её установили совсем недавно, гораздо позднее световых украшений улицы. Особенность этой ёлки — что жители вешали на неё свои желания и мечты. Запакованные в пластиковые шары, они не портились от снега и изморози, а из-за своего расположения близко к гирлянде переливались цветными огнями. Обещали, что будут переливаться: гирлянду ни разу не включали. Хонджуну не нравилась ёлка. Вся она была странно диспропорциональной со своими шарами, слишком крупной и нелепой. Вокруг неё постоянно собирались люди. Они толкались и громко переговаривались, каждому не терпелось оставить собственное послание. Толпу удалось миновать без длительных задержек по косой дуге. Чтобы не оказаться впутанным в чужие руки, Хонджун сдвинулся к самому дальнему краю пешеходной дороги. Ему навстречу попадались такие же отстранённые фигуры в куртках, избегающие скопления людей. Под ногами мирно приминался снег, в одном месте Хонджун чуть не поскользнулся, наступив на скрытый снежными хлопьями камень. От столкновения с выросшим из воздуха столбом его спасла собственная попытка удержаться за холодный металл. Голую руку мгновенно обожгло, и Хонджун не смог подавить ругательство. На резкие скачки голова отозвалась тупой болью — теперь уже в висках. Он не стал оглядываться на украшенную ёлку, проигнорировал яркую вывеску кофейни с затейливым рисунком большой зефирки на стекле. Его интересовала лишь весьма обычная и скудно обставленная для праздника аптека.

<><><>

Снаружи пошёл снег, когда он вернулся на широкую улицу. Количество людей только увеличилось. Небо было тусклым и безжизненным, многочисленные фонари перекрывали свет звёзд. Грубые высотки пестрели от красочных презентаций на окнах. Хонджун нёс в руке пакет с несколькими коробками обезболивающего, вжимая голову в плечи. Снежинки падали на его нос и ресницы, оставляли мокрые пятна на штанах. Было холодно от ветра и зябко. Люди толпой ходили вокруг ёлки и светящихся фигурок животных рядом. Плавным течением проходящих уносило внутрь, идти приходилось друг за другом медленным шагом у самого края. Машины сигналили и, замедляясь, объезжали вытесненных на проезжую часть. Хонджун отступил, чтобы свернуть на соседнюю улицу и избежать столпотворения. Но внезапно возникшая толпа пришедших, выскользнувшая из тумана, оттеснила его к ёлке. Тут было больше всего детей, — они кричали и толкались, их новогодние шапки мелькали в отдалении. Один из них, отбившийся от группы взрослых, залюбовался мохнатыми ветками ели и больно протоптался по ногам Хонджуна. Вскрикнув от неожиданности, он стрелой умчался в толпу, случайно смахнув маленькую фигурку оленя. Она оказалась фарфоровой и потому, упав на снег, раскололась на две части. Хонджун, вздохнув, подобрал уцелевшее тело оленя и несгибающимися пальцами запихнул его подальше на ветки. Оставшееся отшвырнул ботинком. Он подходить к ёлке не хотел, его не привлекали новогодние пожелания и игрушки, которые можно было с ними повесить. Но, вынужденный обстоятельствами, он оказался слишком близко к ней, чтобы остаться незамеченным. — Повесьте своё желание и оно сбудется в следующем году! Хонджун хотел было проигнорировать навязчивые предложения, но заинтересованные работники обошли его с двух сторон. Ему хотелось верить, что никто из них не видел приключившееся с бедным оленем. — Ваше желание украсит ёлку. Загадайте свой будущий год! — Нет, спасибо, — сквозь головную боль произнёс он. — Не желаете? Не страшно, если вы не знаете, что загадать, можете повесить обычную игрушку, — молодая девушка убрала протянутый пластиковый шар с лежащей внутри бумажкой и указала на выставленные на прилавке ёлочные украшения. Среди них лежали фарфоровые олени — пока ещё цельные. — У меня нет с собой денег, чтобы купить шары. Девушка, очевидно, ему не поверила — с подозрением окинула его взглядом. В такую погоду выйти на улицу могли лишь те, кому было необходимо что-то сделать, и у всех из них имелся при себе кошелёк. Хонджун слишком поздно вспомнил о висящем на руке пакете, который был не слишком похож на упакованную посылку, но девушка уже разочарованно отступила. Вместе с ней ушли и другие, дежурившие со стороны. Он расслабленно вздохнул, поёжился от попавшей за ворот снежинки. С ёлки на него осуждающе смотрела неживая фигурка оленя, — ему хотелось её сорвать и кинуть к постаменту, как и отломавшиеся части. Хонджун собирался уже уйти: летящие хлопья снега намочили его штаны, из-за толкучки ничего не было видно, и голова разболелась пуще прежнего от постоянных разговоров. У него был заслуженный праздничный выходной, который он планировал провести в комнате за аппаратурой. Звучная детская песенка остановила его. Люди оборачивались в поиске источника звука, замерали на своих местах. Волшебную новогоднюю ёлку тряхнуло. Хонджун оказался зажат толпой, и ему только и оставалось, что искать лазейки для безопасного ухода. Тем временем на большом экране торгового центра высветилась реклама. Маленький мультяшный оленёнок прыгал на большом игральном кубе чёрного цвета и напевал праздничную песню, на его шее висел вязаный красный шарф с длинными кисточками. Рядом с ним стоял круглый снеговик. То, что это была не реклама, Хонджун понял не сразу. Оленёнок всё пел, крутясь на месте, округлый снеговик покачивался в такт мелодии. Родители сажали детей на плечи, чтобы те лучше видели, кто-то начал снимать. Как раз в тот момент, когда Хонджун, казалось, смог протиснуться между людьми и отойти от ёлки, песня остановилась, а прыгающий оленёнок повернулся прямо к ним. Его уши дёрнулись, словно он прислушивался; снеговик рядом покачнулся. Хонджун попытался проскочить в сторону и вернуться в нагретую квартиру, как казавшаяся рекламой запись прервалась. Не успел никто разочароваться, на экране вновь возник маленький оленёнок в красном шарфе. Он перепрыгнул с места на место, под ним появилась короткая надпись: «Волшебные огни должны зажечься!» Через несколько секунд раздался невысокий детский голос, рассказывающий стишок. Хонджун почувствовал неладное. Он стоял всё ещё слишком близко к ёлке и из-за всеобщего ажиотажа был неспособен покинуть улицу за короткое время. Толпящиеся люди то и дело оттесняли его обратно, в попытке высмотреть новогоднего оленёнка на высоком экране. Пушистые лапы ели вновь вернулись в его поле зрения. — Новогодний праздник не может обойтись без фонарей! — продолжал вещать детский голосок, закончив стих. — На нашей прекрасной ёлке желаний не хватает фонарей! До Нового года осталось всего ничего, должны ли мы включить волшебные фонарики? Дети радостно заголосили на плечах взрослых, оленёнок вновь перепрыгнул. Все обернулись к ёлке, в ожидании момента, когда зажгутся фонарики — впервые, с тех пор, как её установили. На экране появился тот самый игральный куб, на котором стоял оленёнок. Он покрутился несколько секунд и упал на бок, шестёркой к экрану. Оленёнок начал отсчёт. Ровно через шесть секунд ёлка моргнула. Фонари нехотя зажглись — тёпло-жёлтого цвета, такого же, как выставленные внизу фигуры. Хонджун испытал нешуточное отчаяние, когда многочисленная толпа встала непроходимой стеной вокруг ёлки, зачарованная сказочными огнями. Туман, уменьшившийся, окончательно спал, снег перестал идти, и Хонджун отчётливо увидел громоздкие здания чуть в отдалении, которые прокладывали путь к его квартире. Он видел чёрную волну из шапок и капюшонов, упирающуюся в самую проезжую часть. Его голова едва ли была на уровне их заинтересованных глаз, — все смотрели вверх, задирая головы, чтобы увидеть больше. Кто-то толкнул его, сорвал с головы шапку. Она, упав, зацепилась за пакет. Холодные волосы жёсткой волной пощекотали уши, заледенел затылок. Хонджуну пришлось спешно надевать шапку обратно окоченевшими пальцами. Ёлка празднично светилась прямо за его спиной. Тёплый свет фонариков отбрасывал цветовые пятна на прозрачные шары с посланиями и начищенные бока фигурок. Оленёнок довольно прыгал на экране, однако больше не звучало детского голоса. Внизу крутилась надпись: «Поздравляем!» До Нового года оставалось около двух недель. Голова Хонджуна болела. Его раздражали старания толпы подойти ближе, казалось, они хотели коснуться ёлки, её огней. Пакет на его руке перекручивался от движений посторонних; нос мёрз. Ему хотелось горячего кофе и перчаток. Тут вновь заиграла музыка — рождественская песня с американского радио. Толпа оживилась, вместо того, чтобы продвигаться к ёлке, она начала танцевать. Хонджун почувствовал, что его головная боль усилилась. Пульсация в висках нарастала с каждым куплетом, музыка стихла за этой болью. Он ощутил странный толчок в спину, его тело прошиб озноб, как от мороза. Песня замолчала окончательно, свет от ёлки потускнел. Атмосфера мгновенно изменилась, — люди продолжали весело подпевать, не слыша за хором своих голосов тишину, окутавшую улицу. Хонджун не мог понять, что конкретно изменилось, — возможно, из-за головной боли ему лишь казалось. Он всё ещё не видел, что происходило на краю толпы. Люди затихли, когда цвет фонарей на ёлке внезапно стал холодно-белым. К этому моменту уже пошли шепотки, и дети беспричинно занервничали. Хонджун с облегчением отметил стихший ветер. Странности пошли, когда стало заметно, что помимо ёлки больше ничего не украшено, — широкое здание торгового центра окутывал полумрак, цветные мосты над проезжей частью оказались выключенными, высотки тёмной тенью возвышались над площадью. Небо заволокли серые тучи, однако, без снега; полумесяц спрятался. Ёлка была единственным, что освещало улицу. Её — теперь уже белые — огни ярко светили в одиночестве; у подножья молчали жёлтые олени. Было немыслимо, чтобы всё разом прекратило работать. Не горели даже этажи многоэтажек и вывески кафе. Хонджун отошёл в полупустую зону чуть вдалеке от ёлки, где до этого призывали к покупке шаров с желаниями работники. Там он смог спокойно вдохнуть; холодный воздух кольнул нос. Толпа поредела — не слишком сильно, но заметно. Детей спустили на землю, тёмные шапки сливались друг с другом. Людей было всё ещё слишком много, но через них получилось бы протиснуться. — Йо-хо-хо-хо, мои дорогие, — громкий басистый голос пролетел по улице. Он был сухим и старческим, лишённым нежности, однако звучала в нём и живость, присущая молодому мужчине. Доносился он, как будто, со всех сторон сразу и словно из ниоткуда. Хонджун поражённо обернулся, полагая, что вновь включили экран торгового центра. Но он безмолвствовал. Тогда раздалось вновь: — Йо-хо-хо, как вас много. Кто-то вскрикнул, толпа указала вверх. В сумрачном небе возникло яркое пятно света, которое постепенно приближалось. Когда оно спустилось ниже, стало понятно, что это был не просто свет, — это были большие сани, запряжённые девятью оленями. В них сидел громоздкий мужчина, вещательный голос которого разносился по воздуху. Он держал поводья от оленей в больших ладонях с белыми перчатками, улыбался. — Вы все прибыли к празднику. Сани, затормозив, остановились у ёлки. Светящиеся олени из фонарей дёрнулись, соскочили с места, словно живые, и растворились в воздухе. Люди поражённо застыли, лишь дети восхищённо засмеялись. Громадный мужчина рассмеялся, направил сани вниз. Олени с лёгким свечением ступали по воздуху, отскакивали от него. Их копыта бесшумно коснулись заснеженной земли; бубенцы на изящных рогах зазвонили. — Хо-хо, как я рад вас видеть! — он проворно спрыгнул с саней на снег, оставив глубокие отпечатки. Отряхнул красный новогодний костюм. — Как меня зовут? Всё ещё впечатлённая толпа молчала, уставившись на появившегося незнакомца. Он был высоким и крупным — гораздо больше обычного человека. Детям приходилось сильно задирать головы, чтобы увидеть лицо и длинный красный колпак мужчины. — Хо, не читали ни разу сказок? Люди меня расстраивают в последнее время, — он повернулся к своим саням и что-то оттуда вытащил. — Я непревзойдённый Санта Клаус, который подготовил для всех подарки! Люди отреагировали неоднозначно: кто-то ничего не сказал, кто-то вслух выругался; появились смешки. Хонджун отступил от громадной фигуры подальше, нахмурился. Зашуршал пакет. Человек сзади него что-то пробурчал — слишком тихо, чтобы Хонджун расслышал. Санта Клаус обвёл взглядом толпу, оскалился, словно был чрезвычайно доволен. Взмахнул рукой. — Это ёлка, наряженная вашими желаниями, она прекрасна, не так ли? Она призвала вас сюда. Всё это выглядело, как хорошо поставленное представление: разодетый великан с девяткой величественных оленей, называющийся Санта Клаусом, выключенное освещение улицы. Даже толпа, собранная на площади перед торговым центром. Однако внутри Хонджуна разрасталось смятение. Окружающее пространство отличалось от того, что он видел ещё несколько минут назад на улице города; запахи пропали вместе со светом. Казалось невозможным, чтобы всё это изменилось за одно мгновение. — До Нового года осталось совсем немного, сейчас самое время побороться за свои желания! Йо-хо-хо, а вас ведь так много. Желаете ли вы исполнить свои мечты? Санта обращался к толпе, раскинув руки. Небольшой красный мешочек, который он вытащил из саней, лежал на земле у его ног. Одна девочка, одолеваемая любопытством, попыталась заглянуть в него, когда Санта отвлёкся. Она подбежала к мешку и принялась искать его верхушку своими маленькими пальчиками. Дёрнула за толстую ленту, — мешок не поддался. Она разочарованно надула губки, и в этот момент её заметил Санта Клаус. Рассмеявшись, он подхватил её на руки. — Всех ждут подарки, девочка, не стоит торопиться, — его голос стал нежнее, ниже. — Но я хочу свой сейчас. — Хо-хо-хо, подарки приходят только в новогоднюю ночь, они праздничные. Ты не можешь забрать свой подарок сейчас, никто не может. Ребёнок расстроенно посмотрел на широкое лицо Санты, утёр выступившие слёзы. Затем девочка указала на красный мешок на земле и спросила: — А это тогда зачем? — Что ж, — Санта посмотрел на мешочек, который выглядел крохотным по сравнению с ним, — думаю, это тоже можно назвать моим вам подарком. Слушайте, люди, — проревел он, — ваши желания просты, и я исполню их в новогоднюю ночь. Не пожалейте об этом! Это ваш мир желаний, обживайтесь. Он улыбнулся, затем громко рассмеялся и отпустил девочку. Подхватил мешок, одним прыжком запрыгнул в сани. Под непрерывающийся хохот они взмыли в воздух, оставляя после себя яркие вспышки и звон бубенцов, облетели ёлку по кругу и замерли над её верхушкой. Силуэт Санты стал в разы меньше и практически слился с укрытым облаками небом. Он поднял руку с мешком вверх, — оттуда выскользнули многочисленные небольшие звёздочки, рассыпавшиеся по сторонам. Они улетели за здания, взмыли к редкому полумесяцу, опустились на крыши. Люди смеялись и хлопали, кричали. Они воспринимали Санту актёром, проекцией сказки, им нравилось это. В конце из мешка выпрыгнула чёрная тень. Она перескочила на спину одного из оленей и растворилась в темноте. — Увидимся в новогоднюю ночь! Удачного празднования, йо-хо-хо. Он дёрнул за поводья, и сани плавно поплыли по воздуху. Совсем скоро они окончательно растворились вдалеке. Люди заговорили, их переполняло веселье. Немногие обратили внимание, что уличное освещение всё ещё оставалось выключенным. Хонджун поёжился от пробравшего его озноба. Ветер стих, но температура воздуха, казалось, ни капли не потеплела. Что было весьма странно: при таком количестве людей в центре практически всегда было гораздо теплее, чем на отдалённых улицах. Это не могло не напрягать. Ещё раз передёрнув плечами, он развернулся, чтобы, наконец, уйти с площади. Белое свечение ёлки осталось за спиной, убежавшие металлические олени, украшенные фонарями, так и не вернулись, — Хонджун списал всё на реалистичность картинки. Толпа постепенно успокаивалась, многие направлялись к выходу. Создалось неравномерное движение, которое утягивало в самое скопление людей. Хонджун, несмотря на головную боль, решил отойти в сторону и подождать. Замёрзшие ладони горели в карманах куртки. Он пожалел, что не купил вместе с таблетками бутылку воды. Устроенное представление было неплохим, странным, правда, но неплохим. Будь у Хонджуна больше терпения, он бы оценил его чуть критичнее, однако сдавливающая боль в висках окончательно истощила его. Люди вокруг раздражали, раздражало их медленное перемещение и внезапные остановки на дороге. Он хотел домой. Фонари так и не включились, более того, окна многоэтажек — тоже. Ориентироваться помогала только высокая ёлка. К моменту, когда Хонджун заприметил открывшийся проход к концу площади, часть людей подтекла к ели. Кто-то его толкнул, — извинился. Голос почему-то показался знакомым. Это была работница, попытавшаяся продать ему шар с пожеланием. Хонджун закатил глаза. В этот момент зажглись большие экраны, заиграла очередная новогодняя песня. В связи с отсутствием света это позволило людям облегчённо выдохнуть. Вместо оленёнка на них смотрел низкий праздничный эльф в треугольном колпаке красного цвета. Он был похож на нарисованного персонажа для анимационной истории, очень забавным и примитивным. У него не было тела как такового, лишь большой красный колпак, из которого вылезали тонкие ручки и ножки в зелёных гетрах; ромбовидные уши торчали в разные стороны. Эльф прыгал и выбрасывал из точно такого же красного мешочка, который был у Санты, разноцветное конфетти. Музыка продолжалась некоторое время, пока не стихла окончательно, и эльф не заговорил. — Приветствую, приветствую! Вы, люди, попали в настоящую сказку. Я Карл, новогодний эльф и помощник Санты Клауса. Та-да, — он выбросил очередную порцию конфетти и показал большой палец. — Приятно со всеми познакомиться. Я тут для важных новостей. Внимание, пожалуйста, я скажу лишь один раз, — он заглянул в мешок, чтобы удостовериться, что там больше ничего не было, и выкинул его. — Вы, наверное, знаете, что людей очень много. О-о-очень много. И наша работа по изготовлению и дарению подарков весьма сложна. Тем более, что многие из вас берут эту обязанность на себя, покупая подарки самостоятельно, — на этих словах эльф закатил глаза. — Но это всё неважно! Спешу вас поздравить с выпавшей возможностью! Ваши желания исполнятся в новогоднюю ночь! Для этого всего лишь нужно загадать их Санта Клаусу. Легко, правда? Он слишком занят, чтобы читать все ваши письма и послания, но он с радостью их послушает! Толпа расшумелась, милый эльф пришёлся им по душе, — настолько, что его слова не достигали слушателей. Хонджун мог различить крики детей, желающих такого же себе на ёлку, пересмешки взрослых, обсуждающих красочные экраны торгового центра. Звуки воспринимались гораздо легче и чётче. Эльф продолжал ходить по экрану, заложив руки за спину. — Вы, наверное, задаётесь вопросом, почему видите меня. Эх, глупые-глупые людишки. Всё очень просто. Вы видите меня, потому что я захотел показаться вам! Вернее, нет, не так, так бы было в вашем мире, потому что там нас не существует, а тут мы есть, поэтому не я захотел показаться вам, а вы решили увидеть меня, — он замер и повернулся к ним. — Добро пожаловать! Я ваш эльф-проводник, который останется с вами до самой новогодней ночи, ночи, когда все ваши желания исполнятся! Вы рады? Толпа согласна закричала, эльф потер руки. — Стоит ли мне сейчас рассказать вам всё? Боюсь, так будет неинтересно. Что ж, тогда не буду. Новогодняя сказка ждёт! Нельзя её портить, — он подошёл к краю экрана и прыгнул, — его колпак высветился на другом. — Наверное, я всё же должен предупредить, прежде чем уйти. Иначе Санта разозлится. Я должен был сказать в самом начале: Добро пожаловать в другой мир! Он станет вашими желаниями. Правила жизни здесь очень простые, но я расскажу вам их позже. Вы верите в новогоднее волшебство? Пора испытать его на себе! Я с вами не прощаюсь, мы ещё обязательно увидимся! — эльф исчез с экрана и на мгновение воцарилась тишина. Белый фон продолжал светить с высоких стен торгового центра наряду с ёлкой, уличные фонари так и не зажглись. Раздалось приглушённое потрескивание, и эльф заговорил вновь. — Да, забыл сказать, вы можете попробовать сбежать, но тогда Санта не исполнит ваши желания. Пока-пока. Он исчез с экранов, заиграла новогодняя песня. Всё веселье закончилось со странным намёком на продолжение. Люди принялись расходиться. Хонджуну эльф запомнился, он казался забавным и гораздо более необычным, чем огромный Санта Клаус с санями. И его напрягло сообщение, обращённое всем слушающим. Это можно было назвать глобальной шуткой, шоу, устроенным в качестве развлечения перед Новым годом, однако оставалось кое-что настораживающее: не ездили машины, не горели вывески магазинов, не освещались даже самые высокие дома. Было слишком тихо и темно для оживлённого города. Хонджуну это не нравилось.