Святые грешники

Разиэль чувствовал, как холод пробирается под доспехи, как промозглый воздух окутывает его, и становится словно тяжелее идти. Наверное, хорошо — с такой влажностью воздуха кровососам самим было куда сложнее передвигаться и дышать. Но и людям было тяжело сражаться, когда казалось, что сама природа ополчилась против. Впрочем, природе наверняка было на них торжественно плевать… Разиэль тряхнул головой, отгоняя неуместные философские мысли. Он подал знак следовавшим за ним воинам — они входили в деревню, и нужно было быть начеку. Ещё и отряд непривычный — пусть и натренированные рыцари, но не его. Он даже лиц их толком не запомнил. Даже в окружении «своих» он чувствовал себя очень неуютно. И в душе росло чувство необъяснимой тревоги. Деревня была окутана плотным туманом. Настолько плотным, что Разиэль поклясться был готов, что в его родном городе никогда такого тумана не было. Городе… точно. Они ведь вошли в город. Не деревня… Но ведь Разиэль в детстве жил в деревне? — Проклятый туман… Всем быть начеку! — негромко скомандовал он, но в ответ ничего не услышал. За ним следовал целый отряд. А сейчас он был совершенно один. Словно туман поглотил их. «Они обыскивают дома…» — подумал Разиэль, стараясь унять дрожь в пальцах. — Они просто… следуют приказу. Не моему приказу…» Он попытался собраться с духом. У них приказ. Осмотреть дома. Вот только буквально каждый дом смотрел на него пустыми глазницами-окнами. Его тут ждала только смерть… Но ослушаться приказа? Но ведь он совершенно один! Ледяное, парализующее чувство ужаса дохнуло ему прямо в затылок, и Разиэль пустился бежать. Домой! Это его родной город, он и с закрытыми глазами смог бы отыскать свой дом. Он бежал вперёд, не замечая, что пейзаж вокруг совершенно сельский — это был его родной город, но как будто… не его. Точнее, не тот. Что-то не так… Это какая-то магия?.. Но вот наконец впереди показался знакомый садик, ограда… вишня, ветки которой иногда пугали его, стуча в закрытые окна первого этажа дождливыми ветреными ночами. Вишня была на месте, и её ветви всё так же упирались в окно первого этажа. Забежав внутрь, Разиэль захлопнул дверь и прижался к ней спиной, стараясь успокоить сбившееся дыхание. Он был дома. Он стоял, крепко зажмурив глаза, и прислушивался, силясь услышать, продолжается ли погоня. Было тихо. Слышались лишь какие-то непонятные звуки из глубины дома. Они не были похожи на драку, не были звуками вампиров, пожирающих свою жертву… Как будто кто-то что-то ронял. Поднимал с некоторым трудом и ронял снова. Разиэль заставил себя открыть глаза и двинуться на звук. А если... там нужна помощь? Звук шёл из-за двери гостиной. И, стоило мужчине взяться за ручку двери, как его снова окутало необъяснимое чувство ужаса. Это оно… оно преследовало его! Снова! Он резко дёрнул дверь на себя и выскочил в гостиную. Однако открывшееся перед ним зрелище было куда ужаснее всего, что он видел. Ужаснее любого кровососа, которого ему только ни довелось убить… Посреди гостиной на ковре сидела девочка со светлыми волосами. Она… играла. Она поднимала с пола и затем кидала обратно человеческий череп. Тот невысоко подлетал, падал, глухо бился о ковёр, и тогда малышка поднимала его снова. Ручки, ножки и светлое платьице девочки были измазаны кровью, а от каждого приземления черепа на ковёр в стороны разлетались новые багровые брызги. Ковёр был насквозь пропитан кровью. Разиэль пытался проморгаться, пытался поверить в то, что видит, но зрелище было слишком кошмарным, чтобы просто уложиться в его голове. Девочка меж тем подняла голову, внимательно посмотрела на него и широко улыбнулась. — Рази! — Тэсса… — сипло проговорил Разиэль, узнавая под слоями крови свою подругу детства. Та вскочила на ножки, снова взяла череп и, подбежав к Разиэлю, вручила голову ему. — Рази, помогай мне! Я не могу его собрать! Разиэль не слушающимися руками взял череп и с содроганием посмотрел на него — тот был неровно освежёван, словно кожу с него просто содрали, как получилось. Если присмотреться, его, наверное, можно было бы даже опознать… но, Боже, Разиэль не хотел! Череп был холодный, мокрый и норовил выскользнуть из рук. Возможно… Тэсса не подкидывала его, а роняла?.. Череп и правда попытался выскользнуть, Разиэль рефлекторно прижал его к себе. Кровь лилась из черепа так, словно тот был свежим… но это не имело никакого смысла! Он же был холодный! Пока он пытался совладать с черепом, Тэсса потянула его за рукав, намереваясь подвести его к ковру. Разиэль с трудом оторвал взгляд от своей ноши, о чём немедленно пожалел — на ковре… да вообще по всему полу его гостиной были разбросаны… части. Части людей. Конечности, внутренние органы, отдельные кости. Кто-то был почти цел. А где-то останки было просто свалены бесформенными кучами, пропитывая окружающие предметы кровью. Тэсса же была занята тем, что собирала на ковре тело как… мозаику. — Тэсса… что тут… случилось? — выдавил Разиэль, не узнавая свой голос. Тот звучал глухо и как-то непривычно высоко. — Вампиры, — девочка пожала плечами, опустилась на пол рядом с одной из куч и принялась её перекапывать, явно чего-то отыскивая. Подол её платьица стремительно окрашивался алым. — Помоги собрать папу. Разиэль снова посмотрел на голову в своих руках и с криком отшвырнул её прочь — он явственно узнал в чертах лица отца Тэссы. — Нам нужно бежать! — крикнул он, но его крик вырвался наружу слабым хрипом. — Тэсса… пожалуйста! Не надо… собирать! Ужас сковал его, он едва мог пошевелиться. — Надо, — упрямо повторила девочка, зарываясь в кучу почти по локоть. — Иначе папа не оживёт. — Тэсса, это так… не… сработает. — Почему? — Тэсса обернулась к нему, глядя на него с искренним недоумением. — Мы ведь собрали… — Меня. Рази, идём кушать? Обед скоро остынет. Казалось, ещё холоднее стать просто не может, но от звуков этого голоса Разиэль почувствовал, словно его спины коснулся лютый мороз. Он медленно обернулся. В дверях стояла… его мама. До этого ему казалось, что Тэсса выглядела устрашающе… но это ни в какое сравнение не шло с тем, как выглядела женщина в дверях. В голосе её слышалась любовь и теплота, но глазницы его матери были совершенно пустыми — на Разиэля словно смотрели две чёрные ямы. Волосы отсутствовали на части головы, а те, что остались были пропитаны кровью настолько сильно, что облепили лицо, частично его скрывая. Руки были вывернуты под совершенно неестественным углом, словно их действительно приделал на место пятилетний ребёнок. — Мама… — пролепетал Разиэль, и горло его сдавило рыданием. Он не закричал лишь потому, что не мог… — Милый… прости меня… не бойся, — женщина опустила голову, словно пытаясь осмотреть себя своими глазами-ямами, но шея не выдержала такого натяжения, и голова с громким стуком упала на пол, покатившись в его направлении. И, стоило ей отделиться, как всё остальное искорёженное тело женщины развалилось, превратившись в ещё одну кучу среди множества-множества-множества других. — Ну вот! — воскликнула Тэсса так, словно пошла насмарку очень-очень кропотливая работа. — Прости… — прошептала голова, подкатившаяся к самым ногам Разиэля. Разиэль медленно опустился на колени, перевернул голову своей матери лицом к себе, медленно осмотрелся и понял… что тут были все. Вся его семья и их знакомые смотрели на него. Кто-то пустыми глазницами, кто-то — просто потухшим мёртвым взглядом. Они все были здесь. И все смотрели на него. В голове поднимался невыносимый шум, всё его тело сковали холод и совершенно невыносимый ужас. Разиэль пытался закричать, но тело просто не могло сделать вдох. Но он должен. Он должен кричать! Этого… не могло быть! Мама! Отец! Тэсса… — Нашла! — воскликнула девочка и выдернула из кучи чьё-то сердце. Она победно подняла его над головой… и словно расплавилась, превращаясь в ещё одну такую же кучу костей, мяса и крови. Разиэль заорал, что было силы, и наконец проснулся. Всё его тело было мокрым от пота, его била крупная дрожь… и, кажется, он и правда только что закричал. На негнущихся ногах Разиэль подошёл к стылому окну и ткнулся в него лбом, затем прижался ладонями, чувствуя, как холод пробирается под влажную кожу. Тэсса… Сколько лет он не вспоминал о ней? Кажется, ему было лет двенадцать, когда он заявил родителям, что на ней женится. Они не остались в восторге. А вскоре семья Тэссы решила переехать южнее, но они не добрались до нового дома: по дороге на них напали вампиры, и истерзанные тела вернули в родное поселение для погребения. Разиэль не поверил, и пусть его не пускали к телам, он пробрался в дом, где их держали перед захоронением и увидел. Увидел свою подругу с многочисленными ранами на шее и вырванным сердцем. Мертвецы лежали уже чистыми, омытыми и почти готовыми к погребению, поэтому крови не было, но Разиэль видел белые обломки рёбер на фоне почти чёрного мяса и посиневшей кожи. Его стошнило прямо там же, а, когда его нашли, то долго приводили в чувство, мать охала и ахала над ним. И в тот день маленький мальчик умер. Разиэль тренировался как проклятый ровно с одной целью — уйти в орден Сэрафан и уничтожить всех вампиров. С годами воспоминание потускнело, на него наложились другие — другие лица, другие смерти вперемешку с алкоголем и женщинами. Разиэль забыл, чего ради пришел в орден изначально — было слишком больно помнить. Он посмел забыть. За окном всё было серым. То ли ещё не рассвело, то ли в принципе не рассветало. Сказать, который час, было невозможно. Разиэлю нужно было успокоиться. Взять себя в руки. Не допустить новых жертв. Одиночество и стылость плохо протопленной квартиры забирались под кожу. Хотелось пойти к Рахабу, но было нельзя — и так уже Рахи возился с ним слишком много. И Разиэль посмел ударить его… Как он теперь мог смотреть Рахабу в глаза? После того, что сделал, после того, как при нём его рвало в сугроб у дешёвой пивной. Очень достойно рыцаря… Как всегда, единственным, кто мог бы помочь в такой ситуации, был Мелкайя. Разиэль надеялся, что лекарь сейчас не спит. Разиэль шёл по серым улицам, из груди вырывались облачка пара, а света было так мало, что ему казалось, что вот-вот улица погрузится в густой туман. Пара рыцарей, попавшихся ему по дороге, отдала ему честь. Стоило, наверное, спросить у них, как дежурство, но Разиэль только кивнул и прошёл мимо. Остановившись перед дверью Мелкаи, он несколько секунд в нерешительности стоял, не зная, стоит ли стучать. Он не хотел создавать проблем… Но отголосок здравого смысла подсказывал, что проблем будет больше, если он не постучит, а лечить их, в конце концов, было прямой обязанностью Мелкаи. Разиэль постучал. За дверью послышался… лай? Через некоторое время дверь со скрипом открылась, являя ему заспанного лекаря. — Разиэль? — удивился он. — Тебе стало хуже? — Можно и так сказать. Нужны успокоительные. Посильнее. — Проходи. Разиэль зашёл в квартиру и закрыл дверь, отмечая, что у Мелкаи было намного теплее, чем у него самого. — Кошмар приснился? — спросил Мелкайя. — Да, — ответил Разиэль и, осмотревшись, заметил у дивана нескладного щенка с перевязанным корпусом. — Э… Мел, а что он тут делает? — Кто? — лекарь обернулся от мешка, стоявшего у камина. — А… Это Рахаб с Доумой принесли вчера. Похоже, что вампиры что-то готовят — они нападают на бродячих собак. Рахи попросил меня вылечить этого… Его мать убили, что с ним делать теперь — непонятно… — Придумаем, — сказал Разиэль и, сев на диван, протянул щенку руку. — Значит, и ты из-за них осиротел?.. Как же хорошо, что на самом деле Разиэль не видел тела своей матери... Он даже мог попытаться утешить себя тем, что на самом деле она, возможно, жива… Но он понимал, что на самом деле это ложь. Он вспомнил, как зашёл в одну из кладовок и поскользнулся на чём-то… чём-то длинном, испачканном кровью. И, подняв взгляд, увидел удивительно тонкую ленту кишки, что тянулась к сидящему в углу ещё живому человеку. К его отцу. Разиэль не сказал ни слова. Он добил родителя молча, едва ли что-то почувствовав в этот момент. Осознание настигло его уже после того, как они вернулись в город, и погнало в пивную, искать забвения в дешёвом алкоголе. Но забвения он не… — Нашёл, — возвестил Мелкайя. — Ты можешь быть немного сонным после этого отвара, но лучше уж так. — Спасибо, — кивнул Разиэль и убрал руку, поняв, что щенок от его жеста только забился в угол. — Слушай… Рахи сильно досталось от меня? — Да нет, с ним всё в порядке. — И всё же нужно перед ним извиниться… Мелкайя только плечами пожал — нужно так нужно — и протянул Разиэлю кружку с отваром. — Тебе поспать бы. Есть время до утреннего совещания, — сказал Мелкайя. — Я… не хочу идти к себе, — признался Разиэль. — Можно я… тут, на диванчике? — Можно. Хотя у меня потом болела шея. — Ну… я поменьше всё-таки. Может, нормально помещусь. Как ни странно, спустя пару часов сна Разиэлю действительно стало лучше, хотя шея болела. Но так было как будто легче — он мог свалить плохое самочувствие на эту боль. Лучше было страдать от больной шеи, чем от кошмаров. Лучше уж раны тела. Всё, что угодно было лучше того кошмара, что он пережил. Разиэль с Мелкаей последними пришли в здание гарнизона — высокое, суровое. Узкие окна словно оценивающе смотрели на рыцаря, что посмел дать слабину. Ведь он не первый и не последний, кому вампиры причинили такую жуткую боль. И у него не было права на слабость. — Прошу прощения, господа, — сказал Разиэль, открывая тяжёлую дверь и проходя к изголовью длинного стола. — Я был немного не в форме последние дни. Прошу, введите меня в курс дела. Я слышал, были атаки на бродячих собак? Он остановился у своего места, но не сел, лишь опёрся ладонями на дерево. Даже оно было холодным, словно камень. Оглядывая других рыцарей и слушая доклады, Разиэль быстро отвёл взгляд от Рахаба, на лице которого ещё угадывался след от удара, пусть и совсем бледный. Или же Разиэль видел его лишь потому, что знал? Он посмотрел в глаза Сабаота. Бывший гвардеец смотрел на него зло, плотно сжав губы. Разиэль почему-то улыбнулся. Теперь их роли поменялись. Он был командиром. Пусть даже он позволил себе оступиться, он всё ещё лучше Сабаота. И он всем докажет это. — Если вампиры хотят собрать сведения о защите города, то мы должны показать им ровно то, что им нужно увидеть, — сказал Разиэль. — Скрыть нашу подготовку к их нападению, однако, будет сложно… — Но мы можем сделать её небрежной, — сказал Зефон. — То есть? — спросил Разиэль. — Мы можем выходить на патрули в гражданском. Да, это опаснее для нас, но, если вампиры увидят, что мы не очень рьяно патрулируем улицы, выше шанс, что один из них попадётся, — сказал Зефон. — Хорошая мысль. А ещё нам нужно заказать алкоголь. Очень много алкоголя. Так, чтобы об этом стало известно. — Неужели же мало того, что есть в этом городе? — хмыкнул Сабаот. — Под его видом мы провезём строительные материалы, — сказал Разиэль. — Но пусть вампиры думают, что для нас это поручение — просто способ потратить казённые деньги на наши собственные желания. — Ещё есть бордели, — сказал Зефон. — Для вампиров логично и довольно легко сделать своими шпионами женщин оттуда. Красота для них — залог выживания, и для них нет ничего страшнее старости. Кроме того, расслабленные мужчины так склонны болтать о важных вещах, чтобы произвести впечатление… — Нам что… нужно ходить по борделям и распространять дезинформацию? — спросил Сабаот, пребывая в явном шоке. Остальные рыцари тоже уставились на Зефона. — Разумеется, я не стану никого заставлять, — сказал Разиэль. — Но если кто-то сможет, то это бы очень нам помогло. — А… ты сам? — спросил Сабаот и посмотрел на него. — Неужели ты готов настолько далеко зайти ради общего дела? Разиэль огромным усилием воли удержался от того, чтобы посмотреть на Рахаба. Несколько секунд он размышлял над ответом, затем сказал: — Я не очень хорошо умею врать. Не знаю, получится ли у меня. Но, возможно, я попробую. Разиэль понимал, что как мужеложец он не имеет никакого права обращаться к Богу… но в этот момент он молился, чтобы Рахаб понял, что он сказал эти слова только для того, чтобы отвести от них подозрения. — Дезинформация, значит, — кивнул Сабаот. — Поведение, порочащее честь рыцарей. Доума хмыкнул своим мыслям и сказал: — Раз уж у рыцарей есть и такая репутация, почему бы нам ей не воспользоваться? Ради общего блага и спасения жизней. — В самом деле, — кивнул Разиэль. — О нашей чести мы подумаем тогда, когда нам не нужно будет думать о чужих жизнях. Разиэль задумался, смог бы он и правда пойти в бордель. Если да, то это отвело бы от них с Рахабом всякие подозрения… Но после всего, что он натворил, опуститься ещё и до измены?! Но что хуже — его измена или подозрения других рыцарей в том, что Разиэль в самом деле спит со своим подчинённым? Ведь его давно не видели в обществе женщин, и могли пойти слухи. Ведь уже был прецедент, когда один из рыцарей догадался об их связи и угрожал Рахабу… Хотя Разиэлю хотелось подойти к Рахабу сразу после окончания встречи, чтобы объясниться, он не сделал этого. Он вообще избегал смотреть в сторону лучника. Дежурить он должен был ночью, в паре с Доумой, так что ему нужно было найти какой-то предлог поговорить с Рахабом днём. Пока они шли по узким коридорам, шестёрка рыцарей не сговариваясь собралась вместе. Если бы только они были с Разиэлем там, в его деревне… Нет, лучше было им этого не видеть. Рахабу — в особенности. — Кто-нибудь голоден? — спросил Разиэль. — Я только что понял, что ещё не завтракал. — Я тоже, — сказал Мелкайя. — Но надо покормить щенка. — Я этим займусь, — сказал Рахаб к досаде Разиэля — он как раз надеялся поговорить с лучником после завтрака. — Хорошо, — кивнул Мелкайя. — Я так понимаю, только мы с Разиэлем ещё не ели. — Тебе опять стало хуже? — спросил Зефон Разиэля. — Ну… да, — не стал отпираться Разиэль. — Мне приснился кошмар, и я пришёл к Мелкае за успокоительными. Но мне лучше. Правда. — Доверишь мне организовать незаметную транспортировку стройматериалов? — спросил Рахаб. — Думаю, дело как раз по мне. — Конечно, — кивнул Разиэль, тотчас подумав, что, если Рахаб уедет, они вообще не смогут поговорить. С другой стороны, если Рахаб уедет, а Разиэль всё же отважится пойти в бордель, то Рахаб просто не узнает об этом… Стоп, Разиэль что, уже всерьёз рассматривал измену?! Они с Мелкайей завтракали в почти полной тишине. Разиэль совершенно не чувствовал еды и едва не поперхнулся не замеченной вовремя мелкой костью. — О чём ты думаешь? — спросил его Мелкайя. — О нашем плане, — ответил Разиэль тихо. — О том, до чего ещё нам придётся опуститься ради цели. Почему так часто приходится идти на прегрешения ради высшего блага? — Потому что быть праведником легко только тогда, когда и жизнь у тебя лёгкая, — ответил Мелкайя. — Когда ты не задаёшься вопросом, насколько правильно поступаешь, или когда нет соблазнов. А наша борьба с вампирами — какая угодно, но только не лёгкая. — Это правда. Помню, я как-то говорил Рахабу, что рыцари в северных регионах часто сами превращаются в чудовищ… И это касается не только жестокости. Помню, Доума рассказывал, что он начинал службу в регулярном гарнизоне, и там было совсем другое отношение к долгу, чем в крепости и полевых группах. Битва стала обыденностью, речи проповедников — просто шумом, который уже не достигает сердец. Я боюсь… что скоро то же самое может ждать и меня. Ещё немного — и я что угодно смогу оправдать тем, что так будет к лучшему. Эта идея с борделями… Зефон прав, как обычно, это разумно. Но… как же это… грязно… — Ты в самом деле подумываешь?.. — спросил Мелкайя удивлённо. — Я не знаю, — ответил Разиэль честно. — Проклятье, я никогда не думал, что… долг будет диктовать мне делать такие вещи. Я не хочу, но… мои желания — это ведь не главное. — Ты можешь сломать себя, если будешь думать только о долге, — заметил Мелкайя. — И потом… поступив так, ты ведь ранишь также и другого человека. — Если он уедет, то ничего не узнает… — пробормотал Разиэль. — Ты так уверен в этом? Да, он почти ни с кем, кроме нас, не общается, но ты так уверен в том, что он не узнает так или иначе? Или не заподозрит? — Да, ты прав, плохая идея. Если уж делать… то сначала обсудить это с ним. Рахаб был в гарнизоне, в одном из небольших кабинетов, снова погружённый в бумаги и расчёты. Разиэль только вздохнул, когда, войдя в комнату, увидел, как лучник держит перед собой листок на вытянутой руке, отчаянно щурясь. — Мне кажется, тут мало света, — сказал Разиэль. — Может, тебе стоит подыскать другое место или принести свечей? — О… Разиэль, — Рахаб отложил листок и неуверенно улыбнулся. — Это ты… — Уже разбираешься с финансами, чтобы добыть нам самого лучшего и крепкого вина? — усмехнулся Разиэль. — Да, вроде того. Я попросил, чтобы мне принесли все финансовые отчёты о закупках, но строчки плывут перед глазами… День какой-то совсем мрачный, как будто солнце вообще не всходило. А… ты кто мне по какому-то делу? Или просто что-то обсудить? — Да, я… — Разиэль подёргал дверь, убеждаясь, что закрыл её плотно, и подошёл вплотную к столу. — Рахи, то, что я сказал на совещании… Ну, насчёт того, что я не знаю, пойду ли в бордель, я… — Ты пытался отвести от нас подозрения, — кивнул Рахаб. — Я понимаю. — Да, но… Я подумал — я пережил ужасную трагедию. От меня теперь… можно ожидать, что я буду искать забвение в вине и женщинах. И если вампиры решат, что рыцарями руководит слабый никчёмный командир, они будут не так осторожны. — Подожди, — Рахаб нахмурился, и меж бровей залегла складочка. На миг Разиэлю подумалось, как же он возмужал… — Ты… всерьёз подумываешь?.. — Я не знаю! — воскликнул Разиэль и тотчас опустил голос. — Если бы мне удалось, это бы отвело от нас всякие подозрения… А ещё лучше, если бы и ты тоже… Если бы мы оба были с женщинами, и нашлись бы те, кто мог подтвердить это, то нам можно было бы не так сильно бояться. — Я? — переспросил Рахаб. — Ты хочешь, чтобы я… — Я не хочу, — ответил Разиэль. — Ни делать этого сам, ни заставлять тебя. Но если так будет к лучшему… — Я не смогу, — Рахаб покачал головой. — Я ведь даже никогда не был с женщиной, я не знаю, как это. И если бы тот рыцарь… Если бы тогда его не поймали на попытке отравления, я бы попытался убить нас обоих. Но только не предавать тебя… — Рахи… — Разиэль, не удержавшись, всё же взял его за руку, чувствуя, как вверх по ладони пробежали мурашки от этого прикосновения. — Ты не предашь меня этим. Ведь я разрешил… практически приказал тебе это сделать. И с женщинами… оно иначе. Ты заплатишь им денег, и они сами всё сделают. Они знают, как, они умеют. К тому же… я не раз и не два терзался из-за того, что, кроме меня, у тебя никого не было, и ты не знал женской любви. Тебе… даже не с чем сравнить. — Такой любви я знать точно не желаю! Рази… ты в самом деле веришь, что это необходимо? — Я… думаю, что да, — кивнул Разиэль. — Мне — так точно. И то, что мне так тяжело из-за тебя… оно будет только на руку. Это спишут на последствия того, что я увидел в деревне, решат, что я сломался… Рахаб смотрел на него всё расширяющимися глазами, не моргая, и Разиэль отвёл взгляд. — Я должен это сделать… — сказал он. — Я… даже думал подождать, что ты уедешь, чтобы ты ничего не узнал, но вот так, за спиной… Было бы ещё хуже, если бы кто-то сказал тебе об этом, когда ты бы вернулся. Рахаб задумался и перевёл взгляд на их руки. Затем вздохнул: — Я помню… когда тот рыцарь, Моав, обвинил нас с тобой в преступной связи, Доума высмеял его, сказав, что тебя не раз видели в компании женщин, и ты не можешь быть мужеложцем… Я не смогу разделить ложе с женщиной, Разиэль, даже если ты прикажешь мне. Но для тебя это должно быть проще. Если ты можешь… наверное, ты прав, так и надлежит сделать. Подстрелим разом двух птиц. Наши враги решат, что ты сломлен, а наши союзники — что женщины тебя по-прежнему интересуют. Но лучше… да, сделай это, когда меня тут не будет. Разиэль всё-таки позволил себе обнять Рахаба и крепко прижать его к себе, ткнувшись носом за ухо. Тот как-то рассеянно приобнял его в ответ. — Наверное, Бог уже не внемлет моим молитвам… — прошептал Разиэль. — Но ведомо Ему, что я никогда не хотел бы причинять тебе такую боль. И я обещаю… когда всё закончится, когда мы вернёмся, я найду способ, как мне искупить вину перед тобой. — Ты ещё ничего не сделал, — сказал Рахаб словно бы заторможенно. — Мне достаточно того, что я подумал и что решился, — сказал Разиэль. — Рахи… ты — моё сокровище. Самое дорогое, что у меня есть на этой земле. Но именно поэтому я должен… Я не могу тебя потерять. Но уйти из ордена… я не могу тоже. Помнишь, я сказал, что не могу позволить, чтобы из-за наших отношений меня изгнали? — Да. А потом ты сам же мне сказал, что передумал. — Да, но… — Разиэль отстранился и, снова взяв Рахаба за руку, посмотрел ему в глаза. — Я забыл… Я забыл, чего ради я пришёл в орден. Теперь, после того, что случилось с моими родителями… я вспомнил. Я должен извести эту заразу. Чего бы мне это ни стоило. «Даже если это будет стоить мне тебя», — осталось не сказанным, но Рахаб прекрасно понимал, что это правда. — Я… могу помочь тебе с документами? — спросил Разиэль. — Да, пожалуй, — ответил Рахаб с кажущимся безразличием. — Если ты поможешь мне найти несколько бумаг, будет проще. И не страшно, если мы немного посидим вдвоём в кабинете, раз потом ты всем докажешь, что тебя интересуют женщины, ведь так? Хотя тон Рахаба был совершенно спокойным, его слова вонзались в сердце Разиэля, как ледяные иглы. Это была плохая идея, очень плохая, и Разиэль даже понимал это. И сильнее всего его пугало чувство, что он всё же действительно хочет этого. Хочет забыться в компании вина и продажных женщин, ведь Рахи… Лорд Мёбиус высказался довольно прямо — пока длится эта миссия, им нельзя быть вместе. Разиэль огляделся в поисках ещё одного стула, но его тут не было. Сказав, что сейчас вернётся, он отправился на поиски. Дыхание прерывалось, и зрение помутнело. Разиэль сморгнул выступившие слёзы. Ему вспомнилось, как Рахаб кормил его печеньем с рук, когда он приходил в себя после такой недостойной выходки… И всё равно Рахи был с ним. Всё равно его не оставил, аккуратно подносил сладости прямо к его губам так, что Разиэль мог, надкусывая печенье, аккуратно прихватить ртом его пальцы. От этой заботы, от этой игры сердце как будто болело меньше. И вот как Разиэль собирался отплатить Рахабу за эту заботу — изменой?! Пусть даже это было к лучшему. Пусть даже Рахаб разрешил ему… Разиэль всё-таки нашёл стул в одной из соседних комнат и притащил его в кабинет Рахаба. Они вместе разбирали отчётность, обменивались натянутыми улыбками, стараясь не показать, как им на самом деле тяжело. Но если было настолько невыносимо, почему Разиэль не думал отказаться от этого сомнительного плана? Кому и что он пытался доказать?