Я закричу

Прошлое уже не изменишь. Собираешься забыть и больше не оборачиваться назад? А точно ли не будешь жалеть?

Любить или быть любимым — что важнее? У каждого найдётся свой ответ на этот вопрос. Хосок считает, что для счастья нужно и то, и другое. Жаль, что объекты любви он выбирает так бездумно, ещё и последствия переживает с трудом. Груша качается под натиском мощных ударов. Цепь под потолком неприятно скрипит. Руки снова сбиты в кровь, но это не помогает собраться с мыслями. Хосок точно борется с собственной тенью. Прошлое и будущее: никак не получается решить, что же следует сделать в настоящем, чтобы не осталось сожалений. Ранее счастливые воспоминания о Чонгуке награждают печалью. Хосок принял расставание, пережил его, а Чонгук, наконец, стал прошлым. А вот Чимин… Ещё совсем недавно Хосок сомневался в правильности своих чувств, ведь тягу к этому прекрасному омеге считал результатом истинности. Кто бы что ни говорил, а любовь и истинность — разные и несовместимые вещи. Их часто путают и совершают страшные непоправимые ошибки. Хосок в это верил и даже видел на примере Минхо. А что сейчас? Когда Чимин поцеловал Хосока, у последнего не осталось сомнений: он уже давно испытывает к младшему не только дружеские чувства. Этот смелый шаг Чимина открыл глаза Хосоку. Чон Хосок влюблён. Дыхание замирает, сердце бьётся чаще, а в душе рождаются новые галактики, когда Ким Чимин рядом. Первый поцелуй был с целью спасти от паники. Второй тайно украден у спящего. Третий добровольно подарен в момент признания. Хосок даже не знает, с каких пор его сердце решило, что он готов к новым испытаниям, но каждый поцелуй Хосок хранит в памяти и очень трепетно относится к этим мгновениям со вкусом вишнёвого мармелада. Чон устало садится на пол и опускает взгляд на перчатки, пропитавшиеся кровью. Красные капли стекают по пальцам, разбиваясь о паркет тренировочного зала. Руки дрожат от желания обнять Чимина. Та грусть, с которой этот хрупкий на вид омега покинул его… Это убивает Хосока, закапывает живьём, не оставляя надежды снова увидеть солнце и погреться в его лучах. И как он только посмел обидеть того, кто ласково согревал в минуты, когда руки опускались, а холод пробирал до самых костей? Чимин — солнце Хосока. То, что так необходимо для жизни. А что сделал Хосок в ответ на признание? Солгал… Он не любит Чонгука. Уже нет. Однако солгал, потому что не может сейчас принять чувства младшего. Почему? Он сам не до конца понимает. Может, боится новой боли? Или сомневается в искренности Чимина? А может, в себе? Сможет ли он сделать Чимина счастливым? Имеет ли право надеяться на положительный исход? Мысли терзают, не давая вздохнуть. Он ведь даже не попытался. Отказал раньше, чем успел хорошо всё обдумать, а теперь жалеет. Поспешил и повёл себя глупо. Время переваливает за двенадцать ночи. Хосок отправляется домой в раздумьях. Звонить Чимину сейчас и молить его о встрече, потому что нет сил ждать. Просить простить и дать шанс. Хосок хотел бы этого, но решает подождать до утра. Он не спит всю ночь, даже идёт на странную авантюру — пишет письмо с признанием. Удивительно, однако на чувственный текст уходит совсем немного времени, слова легко складываются в предложения так, словно уже были заготовлены в подсознании, а сейчас рады наконец увидеть свет. Правда, письмо останется висеть на холодильнике, потому что отдавать его альфа не желает. Ему необходимо лично сказать то, что написал, ведь сухие чернила на чёрствой бумаге не могут передать глубину его эмоций. Хосок, сам того не осознавая, влюбился так сильно, что ожидание утра становится пыткой. Он пытается найти воспоминание, которое отвлекло бы от слежки за временем. Хосок прикрывает глаза, глубоко вздохнув. На этот раз он не собирается сдаваться и отступать. Чимин. Нежный и добрый. Заботливый и смелый. Верный себе и, пусть слегка упёртый, всё равно самый замечательный. Хосок видит образ Чимина, который спит рядом с ним. Тёмные ресницы слегка дрожат, а брови хмурятся. Внезапно Чимин начинает чаще дышать, но успокаивается, стоит только Хосоку взять его за руку. Ким тянется к теплу, прижимается ближе и тихо посапывает в объятиях альфы. Хосок очень любил ночи, когда они вот так мирно спали, забывая обо всём. Не имели роли их статусы в обществе или мнение кого-либо из знакомых. Важно было, что им хорошо вместе. И кто бы знал, насколько Хосоку жаль. Он обидел Чимина и понимает это. А жизнь так жестока. Хосок знает, что родители Чимина не отдадут своего любимого сына за диджея и танцора, за обычного альфу без огромного дома и престижной работы. Это неприятно, но факт. Будет непросто, но Хосок докажет, что достоин быть рядом. На тумбе вибрирует телефон, и Хосок нехотя выныривает из мыслей. На дисплее контакт, который он не видел по меньшей мере год. Плохой знак. Чон раздумывает, стоит ли брать трубку, и всё же решается. — Привет, мам. Что случилось? — сходу спрашивает Хосок, потому что она никогда не звонит просто так. — Твой отец… — со всхлипом произносит женщина. — Он в больнице. Сынок, прошу, приезжай. — В больнице? Почему? — удивлённо спрашивает Хосок, у которого вмиг пропадает усталость и сонливость. — У него был сердечный приступ. Я не знаю, что делать, поэтому позвонила тебе. Сынок… — Понятно. Скинь в смс адрес, я сейчас же вылетаю, — строго произносит Хосок и сбрасывает вызов. Пара вещей из шкафа быстро забрасываются в рюкзак, туда же отправляется паспорт. Не время паниковать. Слёзы матери всё ещё разбивают сердце, но нужно взять эмоции под контроль. Хосок хватает ключи и кошелёк, нервно размышляя, нужно ли ему что-то ещё. В мыслях полная неразбериха. Что же делать, если отец не выкарабкается? Даже думать об этом не хочется. В руке вибрирует телефон, оповещая о сообщении от матери. Хосок выходит на лестничную площадку одновременно с соседкой по этажу. Она держит в руках лейку, видимо, поливала растения в горшках, которые сейчас стоят на этаж ниже. Такая радушная старушка, всегда соглашается помочь, если соседи уезжают куда-то. То кошку покормить, то за цветами присмотреть. Пожилая женщина тепло улыбается и желает Хосоку доброго утра. Тогда его озаряет: он может сделать кое-что для Чимина перед отъездом. — Простите, я уезжаю на какое-то время. Можно, оставлю вам ключи от квартиры? Если придёт мой Чимин, вы можете передать их? — Хосок говорит быстро и не обращает внимания, как именно называет любимого омегу, а вот соседка эту деталь подмечает. — Конечно, мальчик мой. Конечно, — кивает она и протягивает свободную руку, сразу же получая ключи от соседской квартиры. — Спасибо большое. Если будут какие-то проблемы, звоните, — просит Хосок и, быстро попрощавшись, уходит.

***

Хосок ожидает на диване в белом коридоре, яркое холодное освещение режет уставшие глаза. От усталости он трёт пальцами потемневшие веки и достаёт телефон. Ничего. Чимин не отвечает на сообщение. Прочитал ещё утром, но не написал ничего в ответ. Должно быть, сильно обижен. Хосок мог бы ругаться на судьбу, которая подставляет ему подножки на каждом шагу, но он не из тех, кто верит в существование начертанного пути. Сам же виноват. Если бы только принял чувства Чимина сразу. Если бы обнял и поцеловал в ответ. Всё было бы иначе. Сейчас уже поздно ругать себя. Хосок набирает Минхо и слушает гудки. Тот отвечает почти моментально. — Привет. У меня к тебе просьба, — тяжело и хрипло произносит Чон. — Привет. Плохо звучишь. Хосок снова трёт пальцами глаза. Это не помогает взбодриться. Ещё бы ему не звучать плохо. Отец в тяжёлом состоянии третий день, мать паникует, еле удалось выпроводить её в гостиницу, чтобы отдохнула, а тут ещё и Чимин не отвечает. Чон не спал двое суток, глаза слипаются, а на душе тяжёлый груз, что не позволяет отвлечься и забыться. — Дай номер Чимина. — У тебя нет номера твоего омеги? — удивляется Минхо. — Нет, — коротко отвечает Хосок, прикрывая уставшие глаза. — А ещё я крупно облажался, но собираюсь исправить всё, когда вернусь. — И что же ты успел натворить? — Отказал Чимину, но сразу осознал ошибку. Хотел встретиться и поговорить, а тут отец слёг в больницу с приступом. Теперь я в Америке, потому что родители были в командировке, когда всё случилось. Минхо молча слушает друга, а после тяжело вздыхает и коротко отвечает: — Сочувствую, друг. Ты обязательно со всем разберёшься. Номер телефона скину сообщением. — Спасибо, — с грустной улыбкой говорит Хосок. Он благодарен, что в такое время на его стороне есть такой человек, как Минхо, который поймёт сложность ситуации, не станет лезть в душу и давить на раны никому ненужным «а я предупреждал», зато протянет руку помощи, если потребуется. Из палаты появляется женщина в белом халате, в её руках планшет с документами, куда она заглядывает, прежде чем обратиться к Хосоку. — Мистер Чон, вы можете пройти в палату. Хосок наспех прощается с Минхо и сбрасывает звонок. Он с тревогой проходит в одноместную палату. В голове словно щёлкает переключатель, и волнение, вызванное заботой о близком человеке, сменяется раздражением. — Здравствуй, сынок, — произносит с улыбкой мужчина в больничной пижаме, отставляя на тумбочку стакан воды. Отец совсем не изменился. Ни внешне, ни в поведении. Он выглядит даже лучше, чем в их последнюю встречу. Совсем не похоже, что его пару минут назад спасали от смерти. А ведь Хосоку сказали, что к отцу нельзя, потому что состояние критическое. Продажные врачи — уже давно не новость для молодого альфы, но как отец мог заставить мать думать о худшем исходе, притворяясь смертельно больным? Как и всегда, от этого мужчины сочувствия ждать не приходится. Есть только он и его желания. Ясно как день, цели он достиг, когда сын вошёл в его палату. — Здравствуйте, отец, — тяжело дыша, отзывается Хосок, всеми силами пытаясь сдерживать эмоции. — Хах, будешь говорить со мной в официальном тоне? Ну что ж, хорошо, — смеётся он, удобнее располагаясь на больничной койке. Взгляд его проходится от красноволосой макушки до потёртых кроссовок. — Что за убогий вид? Денег на парикмахера и нормальную одежду совсем нет? — Я думал, вы чуть ли не при смерти, — сжимая кулаки, негромко, но очень чётко произносит Хосок. Улыбка с лица мужчины пропадает. Он кривится, бросив брезгливый взгляд на сына. — А что? Ждёшь этого? Слова больно бьют в самое сердце. Хосок никогда не желал отцу плохого, но тот не скупится на колкие высказывания, которыми намеренно сильно ранит, называя это закалкой и воспитанием. Кажется, когда высшие силы раздавали отцовские чувства, «любовь к сыну» этому человеку забыли положить. — Рад, что вы в полном порядке, — выдавливает из себя Хосок и поворачивается к выходу с твёрдым намерением уйти. — До свидания. — Стой! — яростно выкрикивает старший, подрываясь с койки и следуя за сыном. — Куда ты собрался?! — Домой! — так же громко и со злобой отвечает Хосок, обернувшись лишь на мгновение. Он уже хватается за ручку двери, когда отец сильно дёргает его за плечо, разворачивая к себе. — Твой дом там, где наша семья! — кричит тот прямо сыну в лицо. — Вы не знаете, что такое семья! А я собираюсь создать свою собственную с любимым омегой! — всё так же яростно оповещает Хосок, не успев понять, что сейчас не стоило бы этого говорить. Данный факт становится очевидным, когда глава семьи меняет гнев на ехидную улыбку. — Знаю я твоих омег. Один недавно подписал брачный контракт. А второй — бракованный, — доносится в самодовольном тоне. Хосок повисает на мгновение, анализируя услышанное. Допустим, про Чонгука можно было узнать через каких-то общих знакомых. А вот Чимин… Их встречи были исключительно тайными. Никто из знакомых Хосока, кроме Минхо, не знал о связи с Чимином. — Вы следили за мной? — озвучивает мерзкую догадку Хосок. — А ты думал, я оставлю всё как есть? Моё здоровье не позволяет больше стоять в стороне. Ты должен занять своё место в компании. Хватит упрямиться — прими уже свою судьбу, — разводит руками отец. Его голос по мере объяснения становится мягче, и даже на мгновение мерещится некая забота. Вот только Хосок знает цену этой мнимой заботы, которая на деле является ни чем иным, как желанием контролировать и подчинять. — Моя судьба ждёт меня в другой стране, — сглотнув горький ком разочарования, говорит Хосок. — Ты про свою игру в нищего артиста или про Ким Чимина? Имя омеги отец произносит с неприязнью, ведь какой-то необразованный мальчишка с дефектом не может быть удачной партией для его сына. — Чимин — мой истинный и любимый омега, — прерывает раздумья отца Чон младший. — И я возвращаюсь к нему, — твёрдо добавляет он. Во взгляде сына решительность и непреклонность. Старший альфа внезапно ощущает на себе скрытую злость младшего. В груди всё сдавливает, а дыхание спирает. Он начинает кашлять и закрывает ладонью рот. Сердце больно колет, после чего из носа течёт кровь. Хосок еле успевает поймать отца до того, как тот рухнет на пол. Последнее, что слышит мужчина до потери сознания, — крик о помощи голосом сына.

***

Тело тяжёлое и даже на такое простое действие, как поднять веки, уходит много сил. На лице маска, облегчающая дыхание, но неприятно прилегающая к коже лица. Альфа замечает, что его рука находится в плену чужого тепла. Он слегка поворачивает голову и видит около своей койки уснувшего на небольшом кресле сына. «Вот ведь неожиданность», — думает глава семьи. Младший сидит в ужасно неудобной на вид позе. Длины спинки кресла не хватает, чтобы полностью расслабить тело, она еле достигает напряжённых плеч. Голова Хосока наклонена вперёд, одна рука крепко держит отцовскую, а другая лежит на животе. Ноги вытянуты вперёд и определённо упираются во что-то, но старшему не видно, куда именно. Хосок выглядит встревоженным даже во сне. Его длинные волосы заплетены в нетугой хвост и несколько прядей падают на хмурое лицо. Отец смотрит на единственного сына и старается понять, в какой же момент всё пошло не так. Почему они перестали понимать друг друга? А понимали ли вообще хоть когда-то? Ответа он не находит, а младший медленно меняет положение головы, склоняя её набок к плечу и издавая болезненный стон. От неприятных ощущений он просыпается и зевает, прикрывая рот ладонью, что ранее покоилась у него на животе. Парень трёт заслезившиеся после зевка глаза и поднимает всё ещё сонный взгляд на отца. Тот в ответ смотрит так тепло, как не делал много лет. Изображение у Хосока слегка размыто, но он замечает это сильное изменение в глазах напротив. Он моргает ещё пару раз и теперь может видеть чётко. У Хосока душа не на месте, потому что винит себя за ссору и резкие слова. Если бы не он, отцу не стало бы хуже. Врачи строго-настрого запретили волновать пациента, который уже дважды пережил сильнейший приступ. А Хосок думал, что первого и не было вовсе. Казалось, отец всё выдумал, чтобы заманить сына и заставить остаться. Как же сильно он ошибся. И самое страшное: его ошибка могла стоить отцу жизни. Старший альфа дрожащей рукой касается кислородной маски и стягивает её. Он делает пару глотков воздуха и собирается с силами, прежде чем заговорить. — Ты правда хочешь быть с Ким Чимином? — спрашивает он, скрипящим и совершенно сухим голосом, в котором нет и капли прежней силы. — Хочу, — откровенно отвечает Хосок, а руку отца лишь сильнее сжимает. Он просто надеется, что на этот раз его поймут. Хочется быть честным с собой и с главой семьи тоже. Отец медленно несколько раз глубоко вдыхает и шумно выдыхает, это простое в обычной жизни действие сейчас явно даётся с трудом. Хосок решает, что надо бы вернуть маску на место, но старший не позволяет надеть её обратно. Вместо этого он озвучивает сыну свою мысль: — Заключим сделку. Моя реабилитация составит примерно полгода. Это время ты проведёшь подле меня и не будешь связываться с тем омегой. Если справишься с ведением бизнеса и твой ненаглядный всё ещё не найдёт себе другого, то я позволю тебе быть с ним. Хосок медленно разжимает пальцы, что до сих пор крепко держали ослабевшую ладонь отца. Рука соскальзывает на колено и там впивается в ткань заношенных джинсов. Хосок молчит. Знает ответ, но произнести вслух решается не сразу, опасаясь реакции отца. — Мне не нужно твоё разрешение на это, — с нажимом озвучивает он. — Хочешь меня в гроб загнать упрямством? — давит на больное старший Чон. — Полгода — небольшой срок. И если чувства есть, то омега дождётся тебя. К тому же с влиянием семьи ты сможешь забрать Чимина без проблем, а без — не факт. Подумай, сынок. После таких слов сложно что-то возразить. Хосок и сам знает, что шансы на успех в его нынешнем положении малы. А что делать, если ему откажут? На альфу накатывает страх и новая тревога. Он неосознанно встаёт с кресла и начинает ходить по палате туда сюда, не зная, что делать. Будет ли Чимин его ждать? Хосок даже не смог объясниться с ним. А вдруг чувства младшего изменятся? Что, если перестанет любить? Целых полгода… Хосок резко останавливается и бросает горящий взгляд на дверь. Он может прямо сейчас выйти отсюда, но сколько времени уйдёт, прежде чем он сможет добиться успеха в Корее как артист? Прежде чем станет достоин сделать Чимину предложение? Это слишком рискованно. На этот раз Хосок своё не упустит и сделает всё, чтобы быть рядом с любимым. А для этого нужны влияние и сила. Он обязательно добьётся этого и сразу же вернётся к Чимину. — Полгода, и ни днём больше, — произносит Хосок, тем самым соглашаясь на сделку.

***

Прошло почти пять месяцев со дня заключения сделки. Отец постепенно возвращается к делам компании, но старается больше времени уделять здоровью, передавая работу Хосоку. Как и ожидалось, младший справляется со своими обязанностями прекрасно. Первое время было тяжело, однако наставления отца и помощь его секретаря были весьма кстати. Хосок быстро схватывает и старается вникать в дела компании. Отец сейчас много времени проводит с женой и сыном. Кажется, он наконец становится чуть-чуть похож на прежнего себя, которого Хосок видел, когда был совсем ребёнком. Глава семьи чаще улыбается, больше не грубит и не говорит так, словно его мнение единственно правильное. Это не может не радовать. Отношения отца и сына немного потеплели, но напряжение из-за сделки всё ещё есть. Хосок обещание держит, хотя рука регулярно тянулась к телефону, чтобы позвонить Чимину. Он скучает. Тоска заполняет его сердце, но момент встречи всё ближе, и от этого появляется необъяснимое чувство тревоги, смешанное с предвкушением. — Я так люблю тебя, Чимин, — признаётся Хосок, глядя на фото возлюбленного на экране телефона. — Так хочется обнять тебя и сказать эти слова лично. Он сидит на кровати в своей комнате, которая стала чужой за несколько лет отсутствия. За окном солнце только готовится к появлению на небесном своде, а это значит, что в Сеуле сейчас уже вечер. Хосок задаётся вопросами: «Чем сейчас занят Чимин? Скучает ли по нему? Помнит ли вообще?». Пальцы нежно касаются холодного стекла, пытаясь коснуться счастливого лица. Чон прикрывает глаза и переносится из просторной спальни, где провёл детство и юность, в крохотную квартиру, которая хранит воспоминания о самом прекрасном и дорогом сердцу человеке. И как только Чимину удалось прокрасться в разбитое сердце и заполнить глубокие трещины собой? Хосок постоянно думает об этом. Он был сломлен и подавлен, но Ким смог снова вдохнуть в него жизнь. Перед взором Хосока вырисовывается видавший виды одноместный матрас, на котором едва могут уместиться два человека. В руках находится спящий беспокойным сном Чимин. Вероятно, он видит кошмар, из-за чего неровно дышит и иногда слегка вздрагивает. Хотелось бы знать, что ему снится, но другое желание преобладает. Желание защитить. Даже от жестокости царства Морфея. Хосок даёт волю феромонам: позволяет запаху граната распространиться и укутать Чимина. Это помогает сразу же. Ким жмётся ближе и утыкается холодным носом в распалённую кожу между ключицами. От такого контраста температур Хосок покрывается мурашками… Хотя сейчас он признаётся себе, что это было совсем не от холода. Хосок нехотя возвращается в реальность, открывает глаза и смотрит в светло-жёлтую стену с нарисованными на ней подсолнухами. Картина такая яркая и по-летнему тёплая, но всё равно вызывает лишь тоску. Как же хочется домой. А если точнее, то к Чимину. Хосок падает спиной на кровать, раскинув руки в стороны, и делает глубокий вдох. Лёгкие наполняются знакомым ароматом, от которого сердце пропускает удар. Языка касается привкус вишнёвого мармелада, что провоцирует шок. Хосок резко встаёт с кровати и тут же падает на пол, заваливаясь набок. Он закашливается и не может сделать полноценный вдох. Страх парализует, сковывая мышцы. Хосок предпринимает попытку встать — почти удаётся сесть, но руки и ноги дрожат и стремительно слабеют, поэтому он снова оказывается на ковре. Сознание начинает покидать, в глазах темнеет, а во тьме Хосок видит Чимина, который стоит совсем близко, но до него не дотянуться. Альфа делает шаг к нему, но тот моментально отдаляется на два. Хосок пытается позвать. Кричит во всё горло, но вокруг вакуум, не слышно ни звука. Лёгкие сдавливает, но ноги всё ещё несут к возлюбленному. Не время сдаваться. Нужно признаться. Необходимо прижать к себе. Он бежит, старается нагнать образ, что растворяется, лишь стоит подумать, словно вот-вот сможешь коснуться. Очередная попытка заканчивается провалом, и внезапно Хосок оказывается в своей комнате на полу, где и потерял сознание ранее. Он медленно шарит руками по мягкому белому ковру с крупным ворсом. Голова раскалывается, хочется лечь и не вставать, но это непозволительная роскошь. Пальцы нащупывают телефон. Хосок осторожно садится, облокотившись спиной о тумбу у кровати. С губ срывается стон боли. Чон упрямо игнорирует сигналы организма, который кричит о необходимости срочно отдохнуть. Волосы липнут ко лбу от пота, а на шее ощущаются капли, что бегут к серому воротнику домашней футболки. Из-за тёмных бликов перед глазами с трудом получается найти переписку с Чимином, где последнее сообщение от первого октября минувшего года. Хосок даже не смог поздравить Чимина с днём рождения из-за уговора с отцом. Так глупо. Пальцы сами набирают текст, альфа в этот момент забывает обо всём: о том, что только пришёл в себя после странного приступа; о том, что не знает, сколько так пролежал; о том, что обещал отцу не связываться с Чимином. «Привет. Ты как?». Хосок смотрит на экран не отрываясь. Ждёт ответа. Молится, что, между прочим, ему несвойственно, он же не верит… Сообщение отмечается как прочитанное. Чона охватывают смешанные чувства. Где-то внутри распаляется огонь счастья, потому что скоро он получит ответ, однако в животе что-то холодное напоминает о страхе и неприятно шевелится, вызывая тошноту. Вскоре приходит осознание: чат статичен. Чимин не набирает текст. «Почему не отвечаешь?». Во рту пересыхает, а руки слегка подрагивают. Чимин обижается, или же случилось что-то ещё? Хосок чувствует неладное. Он про себя зовёт Чимина, ласково просит дать знак, что в порядке. Представляет омегу, и образ его вырисовывается слишком реальный. Хосок видит просторную незнакомую спальню и возлюбленного с телефоном. У Чимина тоже дрожат руки, он нещадно закусывает нижнюю губу, кажется, сам этого не замечает. Если бы Чон только мог обнять и согреть теплом, он бы сделал это немедленно. «У тебя всё хорошо? Как себя чувствуешь?». Через минуту становится ясно, что ответа не будет, хоть сотню сообщений отправь. Хосок набирает номер, который ему прислал Минхо. Гудки длятся целую вечность. Чимин не берёт. Чон не сдаётся, набирает ещё раз. Гудки прекращаются, но в динамике лишь тишина. Хосок проверяет и видит отсчёт секунд. Сердце бьётся чаще и болезненно сдавливает, а после настороженного «Алло», произнесённого голосом любимого, пропускает удар. — Привет. Ты не отвечал на сообщения, я забеспокоился и решил позвонить, — Хосок вздыхает с облегчением. Ответил — уже не так уж плохо, хотя чувство тревоги всё ещё не уходит. — Скажи, как ты? И снова тишина. Хосок старается уловить звуки с того конца провода. Что-нибудь. Малейший шорох. Под рёбрами болит. Собственное тяжёлое дыхание не позволяет различить что-либо из динамиков. Омега не подаёт голос, и это дурной знак. Теперь сомнений не остаётся: Чимин ведёт себя странно, с ним что-то происходит. Хосок это чувствует. Сам не знает как, но ощущает на уровне инстинктов. — Мармеладка, ты меня слышишь? — Ты вернулся? — шепчет Чимин. В его голосе столько нежности и волнения. Значит, скучал? Или Хосоку просто хочется в это верить? Он с тяжестью на душе осознаёт, что слишком давно не слышал Чимина и, скорее всего, придумывает то, чего на самом деле нет. И как же тянет сказать: «Да, я вернулся». Но врать Хосок больше не хочет, поэтому рассказывает всё честно, постепенно набирая темп: — Нет. Пока нет. Мне так много нужно тебе сказать. Пришлось срочно уехать, а потом… Чимин резко перебивает, не дослушав: — А мне вот тебе нечего сказать, так что не звони больше. — Постой, я объясню, — просит Хосок, но слишком поздно. Звонок сброшен Чимином. Рука альфы безвольно опускается. Экран темнеет. Чимин даже слушать не захотел. Хосок знает, что в этом нет смысла, но набирает повторно последний вызов. Ожидаемо звучит стандартный для всех заблокированных контактов автоответчик: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоне действия сети». — Спокойно, — говорит сам себе Хосок. Он чувствует сильную ярость. Чон знает, она вовсе не простая и ведёт к тому, что для него будет совершенно невыгодно… Особенно сейчас. Ему нужно к Чимину. Хосок встаёт и пошатываясь идёт к двери. Сердце колотится, дыхание становится тяжёлым. Во рту привкус вишнёвого мармелада вперемешку с собственной кровью, потому что Хосок слишком сильно прикусывает язык в попытке сдержать негативные эмоции, что так и просятся наружу. В коридоре приходится держаться у стены, чтобы облокачиваться о неё в моменты слабости и не свалиться на пол. Злость на весь мир растёт с каждым мгновением вдали от своего омеги. Лестница преодолевается с большим трудом, а первый этаж встречает включённым светом. И как же некстати в холле оказывается отец. Он сидит на диване с ноутбуком на коленях и смотрит в монитор. Есть маленький шанс, что он не заметит странности в поведении сына, а может, вовсе проигнорирует его присутствие. Хосок расправляет плечи и уверенно двигается в сторону выхода, старательно идя по прямой. — Куда собираешься? — спокойно спрашивает старший, разрушая надежды уйти незамеченным. — Мне нужно к Чимину, — честно отвечает Хосок, не поворачиваясь. Из-за спины слышен хлопок от закрывшегося ноутбука, сразу следуют приближающиеся тяжёлые шаги. — Не в таком состоянии, — отец встаёт напротив Хосока, преграждая дорогу. — В каком состоянии? — Хосок хмурится, скрещивает руки на груди и упёрто притворяется, что с ним всё в полном порядке. По шее стекают капельки пота. Футболка липнет к спине и неприятно холодит кожу. Мысли начинают сводиться к одной единственной. Она постепенно сокращается до единственного имени. — У тебя гон, — говорит очевидное старший Чон. — Ты никуда не идёшь, вернись в комнату. — Мне не нужна твоя забота, — рычит сквозь стиснутые зубы Хосок. — Мне нужен Чимин, — попытка обойти старшего альфу оборачивается тяжёлыми руками на плечах. — Отпусти! — Нет, — твёрдо отвечает отец и сильно сжимает пальцы, чтобы Хосок не мог вырваться и хоть немного пришёл в себя. В глазах сына вспыхивает огонь. Он отталкивает от себя того, кто в нынешней ситуации не в силах его остановить. Отец стал слабее, оттого даже слабого удара хватит, чтобы он отключился. Только Хосок не хочет до этого доводить, поэтому пользуется моментом, когда старший отступает, стараясь сохранить равновесие и не упасть. Хосок уже хватается за ручку двери, когда ему в спину прилетает голос отца: — Если ты и доберёшься до Чимина, то порвёшь его на лоскутки под влиянием гона! Хочешь причинить ему боль и заставить возненавидеть тебя?! — Я контролирую эмоции, — тихо произносит Хосок, не убирая ладонь с дверной ручки. Ни открыть, ни отпустить. Так и стоит, потому что лжёт сам себе. Никак не сдвинуться с места. — Мы оба знаем: это не так. Пусть мальчишка мне никто, но ты ведь так яростно говорил о любви к нему. Не хочу потом смотреть на то, как тебя сжирает вина. Иди в свою комнату, или я позову охрану и тебя отведут туда силой, — строго произносит отец. Внутри Хосока горит пожар. Всё тело кричит о том, что его и сотня охранников не остановит. Он должен быть рядом с Чимином. Обязан… Пальцы медленно сдавливают металлическую ручку до скрипа. Перед глазами образ Чимина. Такого красивого, любимого, счастливого и хрупкого… Слышится хруст. Хосок раскрывает ладонь, из которой выпадает погнутая и оторванная от двери ручка. Она бьёт по декоративной напольной плитке, разнося по помещению металлический лязг. Этот звук приводит Хосока в себя. Он лишь на секунду бросает испуганный взгляд на отца и быстро удаляется на второй этаж в свою спальню, где должен провести несколько дней в борьбе с самим собой. Потому что ненависть Чимина он точно не переживёт.

***

Хосок толкает старенькую дверь своей квартиры, внутри темно и тихо. На сердце тоска и сожаление. Он так стремился сюда, так хотел вернуться, но стены квартиры, что сохранили воспоминания о Чимине, приносят боль и холод одиночества. Хосок включает свет в комнате и вместе с тем вздрагивает от увиденного. На него взирает пара голубых глаз. Тех самых, в которых раньше был блеск и счастье. Сейчас всё иначе. По алым щекам стекают горькие слёзы, Чимин стирает их рукавами кремового джемпера, раздражая нежную кожу всё сильнее. Капли, добравшиеся до подбородка, падают на чёрную ткань штанов, исчезая, словно их и не было. — Марме… Хосоку мешает говорить ком в горле, он теряет голос, во рту совсем сухо от накрывающего волнения и страха за омегу, который сидит на кровати и плачет в окружении хаоса. Чон не обращает внимания на беспорядок. Разбросанные всюду вещи волнуют его сейчас меньше всего. Парень, который умывается слезами, куда важнее. — Чимин, — хрипло зовёт Хосок. — Хоби. Почему я не нужен тебе? Почему?! — всхлипнув, выдавливает из себя Ким и тут же прячет лицо в ладонях, переходя на громкий плач. Хосок бросается к нему, чтобы обнять, но стоит коснуться Чимина, как тот исчезает, а сон прерывается. Чон снова оказывается в родительском доме, холодный пот стекает по спине, лёгкие горят от аромата вишнёвого мармелада. Хосок пытается успокоиться, сваливает своё состояние на гон, который никак не прекратится. Эмоции. Когда они успели взять верх над ним? Он думал, что научился справляться с этим, но Чимин всё изменил. Когда дело касается его, Хосок просто не может реагировать хладнокровно. На тумбочке вибрирует телефон, оповещая о входящем звонке. Хосок удивляется тому, что видит номер соседки, которой оставил ключи от своей квартиры, и на мгновение задумывается о совпадении сна и звонка, прежде чем ответить. — Алло, — беспокойно произносит он, поднеся телефон к уху. — Алло. Хосок, мальчик мой, Чимин пришёл, представляешь? Он взял ключи и пошёл к тебе, — радостно выпаливает на одном дыхании женщина. — Скажите, а с ним всё в порядке? Как он выглядел? Он что-то сказал вам? — закидывает вопросами Хосок, встав с кровати и начав мерить комнату шагами. — Он выглядел немного растерянно и смущённо, в остальном хорошо. Ничего особенного вроде. Хотя… Женщина медлит с продолжением, очевидно размышляя, стоит ли говорить Хосоку о чём-то ещё. — Что? Что такое? — замерев посреди комнаты, пугается Чон. — Хосок, скажи, а кто вы друг другу? Я имею в виду, в каких вы отношениях? — нерешительно интересуется соседка. Хосок печально вздыхает, когда с нежностью в голосе произносит: — Я очень люблю его. То ли тоска взяла своё, то ли волнение об омеге, но он снова начинает ощущать аромат вишнёвого мармелада. Как же он скучает. Сердце рвётся из груди в стремлении приблизиться к возлюбленному, но здравый смысл всё ещё сдерживает. — Тогда тебе стоит скорее вернуться. У мальчика достаточно сильный аромат, скоро ему понадобится твоя поддержка. Дыхание. Нет. Весь мир застывает на несколько секунд. Хосок судорожно анализирует ситуацию, в которой оказался. Женщина намекает на близость течки у Чимина. Однако он пьёт таблетки и скрывает это ото всех. — Не может быть, — одними губами произносит Хосок. Нарочно же притворялся «бракованным». Таблетки не дали бы учуять его. А сроки? Течка уже должна была пройти, а до следующей далеко. Почему сейчас? — Спасибо, я вам позже ещё позвоню, — быстро прощается с соседкой Хосок. Он сразу же звонит Минхо и задаёт вопрос, как только гудок прерывается: — Чимин пьёт подавители? — И тебе привет, — сонно отвечает собеседник. — Насколько я знаю, пьёт. Правда, он перестал мне звонить в последнее время, да и не заходил давненько. Что-то случилось? — Я возвращаюсь. Пожалуйста, позвони Чимину и под любым предлогом попроси пройти обследование. — А как же твой договор с отцом? — голос друга становится более тревожным, видимо, просьба его взбодрила. — Плевать, — бросает Хосок в ответ, пока ищет свой паспорт по ящикам письменного стола. — Минхо, послушай, он меня заблокировал, а с чужих номеров не берёт. Соседка намекнула, что у него аромат необычно сильный. Понимаешь? У меня гон, у него течка, но он же на таблетках. — Твою мать, — и тут Минхо просыпается окончательно. Он знает, о чём говорит Хосок, и это может стать огромной проблемой. — Постарайся не нервничать и скорее приехать. Я всё сделаю, за Чимина не переживай. — Спасибо, — Хосок не может обещать не нервничать. Если что-то произойдёт — это будет полностью его вина. Он оставил Чимина, зная об истинности и подавителях. Теперь остаётся надеяться, что ещё не слишком поздно.