Я закричу

Каждый полёт обязательно завершается рано или поздно. И тут два варианта: мягкая посадка или трагичное крушение.

Чимин не видит снов в эту ночь. Он просыпается с тяжестью в теле и неподъёмным грузом на душе. Хочется превратиться в мобильный или любое другое устройство, которое стоит всего-то перезапустить и оно начинает работать гораздо лучше. Даже не смешно. Вставать желания нет. Оставаться тоже. Дурацкий телефон звонит без остановки, раздражая слух весёлой мелодией. Чимин нащупывает мобильный среди чужих футболок и не глядя отвечает. — Зачем звонить в такую рань? — раздражённо хрипит Ким сорванным во вчерашней истерике голосом. — Ну если восемь часов вечера для тебя рань, то я дико извиняюсь, но не от чистого сердца, — бодро отвечает Юнги. — Что с голосом? Заболел? Чимин открывает глаза и переворачивается на другой бок, взирая на собственноручно учинённый беспорядок. Проспал почти сутки. Давно такого не было. Наверное, потратил вчера слишком много сил. Вокруг хаос. Одежда альфы всё ещё валяется тут и там, хотя большая её часть окружает Чимина. Видел бы хозяин квартиры, во что она превратилась… — Не знаю. Может, просто настроение ужасное, оттого и голос сел, — пытается оправдаться Ким, принимая сидячее положение. Он хмуро осматривает гору вещей вокруг себя и с ужасом понимает, что сделал гнездо. — Ты точно не заболел? — недоверчиво спрашивает Юнги, но ответа на вопрос не получает. Он слышит резкий вдох, доносящийся из динамика. Чимин так делает, когда волнуется, а значит, что-то определённо не так. — Слушай, из твоих вещей кто-нибудь делал хоть раз гнездо? — срывается с губ омеги прежде, чем он понимает кому и что сказал. — Чонгук делал. Сам не видел, это было после моего отъезда заграницу. Наверное, он сильно скучал по мне. А почему спрашиваешь? Затосковал по родным и сделал гнёздышко? Взглянуть дашь? — с интересом произносит Юнги, ему и правда любопытно, да и в комнате омеги было бы неплохо побывать. Говорят, что по месту, где человек проводит много времени, можно узнать больше, чем из беседы. — Не выдумывай, — отмахивается Чимин, а сам соглашается с версией, что сделал гнездо из-за одиночества. Хосок не был ему чужим и стал достаточно близким человеком, чтобы по нему тосковать. К тому же так совпало, что Чимин оказался в его квартире, когда был уязвим и хотел тепла. — Зачем звонишь? Что-то случилось? — Хочу предложить тебе свидание, — по интонации можно различить некую радость в старшем. Он явно жаждет встречи и чем раньше, тем лучше. — Раз уж тебе одиноко без родных, я с удовольствием составлю тебе компанию. — Уже вечер. Ты не забыл, что мы скрываемся? — грустно улыбается Чимин, находя в себе силы, чтобы встать с кровати. — Конечно, — смеётся Юнги, а на фоне слышно, как заводится движок авто. — Твои всё равно только завтра вечером будут в городе. Не волнуйся, вернёмся вовремя. Ты дома? — Дома, но мне нужно собраться, поэтому не спеши. Чимин подхватывает свой рюкзак с пола и плетётся к выходу. Зеркало в коридоре показывает маленькую катастрофу в виде синяков под глазами и опухших губ. В этот момент он мысленно прикидывает, сколько времени потребуется на дорогу до дома и сборы, в которые добавляется макияж. Приходится врать Юнги, но вины он не испытывает. Мин не знает о Хосоке, и это к лучшему. Зачем ему груз чужого прошлого? Правильно: незачем. — Куда поедем? Мне наряжаться? — Клуб. Мы туда ненадолго, потом пойдём гулять, поэтому одевайся тепло. — Давай через час у моего дома, ладно? — предлагает Чимин, доставая из сумки тональный крем и нанося его на тёмные участки кожи. — Договорились. — Отлично. Мне ещё душ принимать, так что заканчиваем болтать, — оповещает Чимин, смутившись отмазке, которую сам же и придумал. — Хорошо. С нетерпением жду нашей встречи. Ким прячет телефон в сумку, смотрит на себя пару секунд в зеркало и недоумевает. Вчера он ощущал гранат так чётко и ярко, а сегодня аромат исчез, словно его и не было. Чимин на всякий случай заглядывает в кухонную зону — там обнаруживаются разбитые кружки, осколки которых блестят от тёплого света ламп. Немного грустно видеть совместно купленные вещи в таком состоянии, но не это важно. Омегу куда больше волнует конверт на холодильнике. Всё так же висит. Он точно на том месте, где и вчера. Чимин снова подходит и касается письма кончиками пальцев, убеждаясь в его существовании. Уж оно-то, в отличие от запаха, ему определённо не привиделось. Появляется искушение открыть конверт, однако Чимин противится этому порыву. Он принял решение и не отступит. Ещё вчера надо было это сделать, но что-то помешало и продиктовало свои условия. А сейчас… — Прощай, Хоби-хён, — произносит Чимин одними губами. Ему нужна минута, чтобы заставить себя отдёрнуть руку от собственного имени и покинуть чужой во всех смыслах дом.

***

Юнги приезжает как раз к моменту, когда Чимин заканчивает сборы. Просьбу одеться тепло младший выполнил частично. На нём красуется чёрный короткий пуховик, какие сейчас дико популярны у студентов. — Скажи, что под курткой у тебя свитер, — Юнги хмуро осматривает внешний вид Чимина, — и под кожаными штанами термобельё. — Прости, дедуля, не могу, — отвечает Чимин, скидывая с себя пуховик и отправляя его на заднее сиденье. — Пока ждал тебя, запарился, а в машине оказалось ещё жарче, чем дома. Мин на мгновение выпадает из реальности. Чимин, сам того не зная… Хотя нет. Этот парень наверняка осознаёт, как привлекательно сейчас выглядит, когда машет рукой у шеи, от которой ощущается аромат вишнёвого мармелада. Юнги чувствует и цитрусовые духи, но естественный запах куда интереснее и приятнее, хоть и слабее. Парень явно недавно принял душ, ведь кончики его волос местами всё ещё остаются мокрыми. Мин хотел бы попробовать на вкус этого омегу: припасть губами к шее, стянуть чёрную шёлковую рубашку и оставить пару отметин на блестящей от пота коже прямо сейчас. Впрочем, Юнги помнит границы и нарушать их в угоду инстинкта не будет. Он смотрит на Чимина ещё пару секунд, а после поворачивает ключ зажигания. — По-хорошему стоило бы отправить тебя переодеться, — вздыхает Юнги, трогаясь с места. — Тогда почему не сделаешь это? — ехидно выдаёт Чимин. — Потому что я себе не враг. Тебе идёт тотал-блэк, — подмигивает Юнги и ведёт машину в центр города. По дороге в клуб Юнги пытается разговорить Чимина, чтобы узнать о том, как прошёл его день. Тот отвечает общими фразами «как обычно», «ничего особенного», а после и вовсе меняет тему. — Почему клуб? Хочешь меня споить и совратить? Юнги бросает взгляд на уж слишком игривого Чимина, а после возвращает внимание дороге. — А ты случайно не накатил перед выходом из дома? Чимин с хитрой улыбкой жмёт плечами и включает музыку. Из динамиков льётся приятная мелодия, заставляя прикрыть глаза, но когда звучат первые строки, Ким напрягается.

Не говори больше, что любишь меня. Не говори, что есть «мы».

Возникнут ли у Юнги вопросы, если резко переключить песню на другую? Каждое слово задевает струны души, что и без того слишком сильно натянуты. Песня продолжается, а Чимин встряхивает головой, стараясь отогнать образ того, с кем решил попрощаться. Расставание… Они даже не встречались. Хосок даже шанса на отношения не дал. — Что с руками? — Юнги вырывает Чимина из омута мыслей, возвращая в реальность. Чимин опускает взгляд на свои кисти. Костяшки скрылись за кровавой корочкой. Зрелище так себе, но забинтованные руки привлекли бы ещё больше внимания.

Любовь — сущее насилие.

— Практиковался в боксе, — почти не ложь, только спарринг был со стареньким шкафом. — Сколько же у тебя увлечений, — удивляется Юнги, не слишком веря младшему, хотя и оставляя маленькие сомнения, вспоминая о том, как Джун хвастался, что научил брата кое-чему для самообороны. — Вот только стоит беречь себя получше.

Затерялись в мечтах, затерялись в городе.

— Пожалуй, заботу о себе оставлю на своего альфу, — бросает Чимин и видит, как уголки губ старшего ползут вниз. Они ведь всё ещё не обсуждали статус своих отношений. Чимин эту тему старательно обходил стороной, потому что она сразу напоминала о Хосоке и неудачном признании. Юнги, в свою очередь, не давил, заметив дистанцию, которая появляется между ними, стоит лишь упомянуть об этом. — И кто же этот счастливчик? — Мин сильно сжимает кожаный руль. На красивом серьёзном лице играют тени от дорожных фонарей. В воздухе начинает ощущаться дурманящий грецкий орех. У Чимина слегка кружится голова от аромата альфы, в котором так чётко ощущается злость, так что ему в голову приходит сумасшедшая идея. Он в мгновение ока открывает окно, высовывается в него и кричит: — Эй, мир, Мин Юнги — мой альфа! Мин от внезапной выходки бьёт по тормозам. По пустой дороге разносится неприятный визг шин. Альфа поворачивается к пассажирскому месту и во все глаза пялится на Чимина, который, ойкнув, возвращается в кресло, облокотившись на спинку с удовлетворённым видом и совершенно не испытывая при этом вины или стыда. — Почему остановились? — невинно похлопав ресницами, спрашивает он. Юнги хмурится и не может поверить, что оказался прав в шутливом предположении в самом начале поездки. — А ну-ка дыхни, — прищурившись, требует он. Чимин облизывает губы, смотрит в светло-карие глаза напротив, а после на манящие губы. Плевать, что альфа настроен поиграть в нравоучения. У Чимина другие планы. Он слегка наклоняется к Юнги, тот тоже подаётся немного навстречу и ждёт, пока его просьбу исполнят. А омега и не думает это делать: приближается достаточно близко, хватает альфу за воротник чёрной футболки и притягивает к себе, впиваясь в ореховые губы. Поцелуй выходит страстным, потому что Юнги сразу же отвечает на действия Чимина, который нагло забирается своим языком в рот альфы. Юнги заводится с пол-оборота, одна рука сразу же перемещается, путаясь в тёмных прядях на затылке омеги. Раньше Мин не испытывал такого сильного влияния Чимина на себя, а тут моментальное и настолько мощное. Он словно услышал, как его поманили, и ведь повёлся же на соблазнительный зов. Инстинкты кричат продолжать и ни в коем случае не останавливаться. Они ласкают губы друг друга, иногда срываясь на покусывания. И всё бы ничего, но Юнги вдруг ощущает на фоне вишнёвого мармелада сладко-горький привкус какого-то алкоголя и вмиг прерывает поцелуй. — Ты и правда пьян? — тяжело дыша, но не отстраняясь, спрашивает он. — Немножко, — признаётся Ким. — Какой повод? Момент слабости завершён. Чимин задумывается, вздохнув и откинувшись на спинку своего сиденья. Когда собирался, заглянул на кухню, чтобы попить воды, но обнаружил бутылку вина. В голову закралась мысль, что было бы хорошо забыться на вечер. Пара бокалов помогают распалить тело и развязать язык. — Для храбрости? — неуверенно произносит Чимин. «А храбрость для чего?» — тут же задумываются оба. Чимин вдруг краснеет от стыда и отворачивается к открытому окну. Прохладный ветер касается горящих щёк, помогая немного остыть. Делая первый глоток спиртного, он глушил мысли о письме со своим именем. Второй — отрицал чувства. Третий — оставлял сомнения в прошлом. А уж последующие сделал, чтобы отдаться будущему. Юнги имеет догадки по поводу неозвученного вопроса, но решает не делать выводы, а дождаться, когда Чимин будет готов рассказать сам. Сейчас явно не время и не место для откровений. Мин закрывает окно, которое оставалось всё это время открытым, поэтому выветрило тепло из салона, и включает обогрев сидений. Машина плавно трогается с места и продолжает движение в сторону клуба. Ким задумчиво смотрит на Юнги, который выглядит напряжённо и в то же время так мирно. Чимина снова терзают противоречия. О чём он только думал, когда решил прокричать, что Юнги — его альфа? Хотелось сделать приятно, обратить на себя ещё больше внимания и показать, что готов к следующему шагу. Его душа затягивается чем-то чёрным и вязким. Немного неприятно, но не смертельно. Хочется кричать: «Люби меня», вот только нужный человек всё равно не ответит. Чимину важно, чтобы его любили. Юнги, кажется, способен это дать.

Честность — лучшая политика. Поэтому не говори, что любишь меня.

***

Танцы — стихия Чимина. Он не мог зайти в клуб и не потанцевать. Юнги заказал ему безалкогольный напиток и оставил у бара, обещая скоро вернуться, а пока пошёл встретиться с другом, чтобы что-то забрать. И Чимин честно пытался сдержать порыв пойти на танцпол, но бармен любезно согласился подать заказ с алкоголем, а танцующие казались счастливыми, ну и моргающие огоньки, мощная энергетика и ремикс любимой песни сделали своё дело. В центре танцпола жарко и даже душно. От быстрых движений перехватывает дыхание и хочется пить. Музыка не отпускает, она ведёт и требует больше страсти и огня. Чимин ловит на себе взгляды, улыбается. Он пьян, но понимает, как пленительно выглядит со стороны, ведь умеет привлекать внимание, если того хочет. Вокруг него образуется круг восхищённых поклонников, позволяя ему двигаться более свободно. Чимин покачивает бёдрами и поднимает руки над головой, прикрыв глаза, отдаваясь во власть ритма, как вдруг ощущает на талии чужую хватку. Юнги, забрав у Тэхёна кое-что своё, возвращается к бару, но не находит там Чимина. По телу пробегает холодок, предчувствующий что-то плохое. Мин суетливо бегает взглядом по мерцающему помещению, обнаруживая знакомую чёрную макушку в самом центре танцпола в окружении десятка людей. За спиной младшего какой-то обнаглевший альфа, который позволил себе прижаться к омеге, обняв за талию. Юнги сжимает кулаки и движется в их сторону, чтобы сломать руки, которые тронули чужое. В первой вспышке света Чимин распахивает глаза, а уже в следующей незнакомец держится за нос, а толпа кричит. Юнги расталкивает толпу, пробираясь к эпицентру, и не верит своим глазам, когда добирается до цели. У стройных ног Чимина лежит тот самый грузный альфа с разбитым носом. Все пребывают в замешательстве. Юнги этим пользуется и хватает Чимина за запястье, вытаскивает с танцпола, а после и из клуба. Лишние разборки с охраной им не нужны, к тому же если семья Чимина узнает о случившемся, то беды не миновать. Только оказавшись в машине, которая берёт курс к дому Кимов, Юнги переводит дыхание и усмиряет рой беспокойных мыслей. В момент, когда увидел незнакомца рядом с Чимином, сердце кольнуло ревностью, а вместе с ней вспыхнул страх, что омеге могут навредить. Он готов был вырвать руки тому парню и затолкать их ему в глотку. Чимин удивил, чем перекрыл ярость, бушующую в Юнги. Кто бы мог подумать, что Ким умеет драться и может дать в табло так, что даже крупный альфа будет валяться на полу. — Практика по самообороне явно не прошла даром, — усмехнувшись, замечает Юнги, нарушая тишину. — Это ещё что, — расслабленно отвечает Чимин, прикрывая глаза от усталости, — видел бы ты меня, когда один одноклассник дразнил Чонгука. Кровь из носа плескала как из фонтана. Признание получается неловким. Вспоминать Чонгука, когда отношения стали ещё хуже, чем раньше, — неприятный опыт. Чимин умолкает, а Юнги на это ответить особо нечего. Он и не знал, что Чонгука кто-то задирал, а про драки Чимина не упоминал никто, даже Намджун, который точно бы похвастался тем, какой у него брат крутой, даже альф прикладывает. — Прогулка накрылась. Отвезём тебя домой, — вздыхает Юнги, не видя смысла скрывать, куда везёт мелкую пьянчужку. — Не хочу домой, поедем к тебе, — не спрашивает, а утверждает. Мин уже ничего не понимает. Чимин очень странно себя ведёт, хотя вчера ещё всё было нормально. Что могло произойти за сутки? Что он упустил? Юнги бросает взгляд на младшего, который увлечённо рисует на окне маленькие стопы, словно детские. Это было бы безумно мило, если бы не безмерная печаль на лице омеги. — Чимин, что происходит? Ты сегодня сам не свой. Ким застывает с приложенным к стеклу мизинчиком, которым дорисовывал малюсенькие пальчики младенца. Кожу холодит, но, вопреки логике, ледяной коркой почему-то покрывается сердце. Чимин стремительно замерзает. И дело вовсе не в погоде, а в осознании. Он опускает руки и сталкивается взглядом с Юнги. — Мне одиноко. Не оставляй меня сегодня, — вроде всего лишь просит Чимин, но в глазах отчаянная мольба, по сути не позволяющая отказать. Юнги сдаётся. Чимину невозможно противостоять, особенно, когда он смотрит так печально. Так, словно ты его последняя соломинка. Приходится сменить место назначения в навигаторе. Чимин на это лишь мягко улыбается и как-то очень нежно смотрит на Мина. Последний чужой взгляд ощущает кожей. От этого тепло и даже слегка жарко. Так и проходит дорога до квартиры Юнги в тишине созерцания. Чимин рассматривает альфу и думает о том, что ему повезло. Сегодня он не будет один. Юнги разговорами не мешает, предпочтя тихо радоваться вниманию со стороны омеги. На парковке, когда Юнги подаёт Чимину руку, чтобы помочь покинуть авто, омеге становится нехорошо. Ноги не держат, поэтому он буквально падает в объятия альфы. Юнги без разговоров берёт младшего на руки и идёт к лифту. Чимин чувствует, как голова наливается свинцом. Он жмурится и крепче обнимает Юнги за шею. У альфы бешеный пульс, но дыхание размеренное. Происходит что-то странное. Под веками у Чимина медленно скользят цветные пятна, отчего начинает мутить. Он знал, что от алкоголя бывает плохо, но чтобы настолько… — Всё нормально, ты можешь опустить меня на пол, — мямлит куда-то в шею альфе, потому что головокружение с каждой минутой усиливается, а завершать свидание, запачкав Юнги содержимым желудка, неохота от слова совсем. — Я так не думаю, — отказывается Мин, проходя по коридору своей квартиры. Чимин упустил момент, когда старший усадил его на диван и отправился куда-то. Голова такая тяжёлая, что омеге хочется её опустить как можно ниже. В данном случае лечь на диван — не сработало. Нужно ведь максимально низко, так что парень сползает на пол и ложится на мягкий ковёр между журнальным столиком и диваном. Всё ещё кажется, что есть куда опускаться. Чимин задумывается, на каком же он этаже, и станет ли ему легче, если спуститься на парочку вниз. Юнги возвращается с бутылочкой воды и небольшим тазом. Быстро оценив масштаб бедствия, он слегка отодвигает столик и садится рядом с неподвижным телом. — Я сегодня впервые попробовал алкоголь, — рассказывает зачем-то Чимин. — И как тебе? — Ужасно. Больше ни капли этого яда в рот не возьму. Юнги качает головой. Младший сделал вполне логичный вывод, но поздновато. Мин всё думает об этом: в теории Чимину не должно было стать настолько плохо от одного коктейля. Хотя, если это первый раз, то всё возможно… По комнате разносится плеск воды, и вскоре лица Чимина касается прохладное полотенце. Юнги бережно умывает младшего, смачивая махровую ткань в тазе с водой. Чимин продолжает лежать на спине, закрыв глаза. Прохлада приводит в чувства, волшебным образом исцеляет и дарит спокойствие. Впрочем, последнее — заслуга Юнги. — Сесть сможешь? — спрашивает Юнги, закончив с «экстренной помощью». — Нет, — коротко отвечает Чимин, не желая двигаться. Тем не менее, когда он слышит шаги, любопытство вынуждает открыть глаза и проследить за удаляющейся фигурой альфы. В полутьме гостиной не особо осмотришься, вообще-то Чимину это и не нужно сейчас. Он просто наблюдает за Юнги, который ненадолго скрывается за дверью, предположительно, ванной комнаты, а после возвращается и снова садится рядом. — И что мне с тобой делать? — интересуется Юнги, протянув руку к чужой макушке. — Всё, что захочешь, — бубнит Чимин, наслаждаясь осторожными поглаживаниями по волосам. Мин запускает руку под голову младшему, готовясь всё же помочь ему сесть, и внезапно останавливается. — Что это? Ты в клубе ударился? — встревоженно спрашивает Юнги, ощущая приличную шишку на затылке Чимина. — В школе, — тихонько качает головой тот. — Толкнул Чонгука, он в ответ — в итоге я заработал шишку, неудачно приложившись о стену головой. Чимин не без помощи поднимается и садится совсем близко к Юнги. Их взгляды снова сталкиваются. Какой раз за вечер? А у Чимина борющиеся за жизнь, ледяные и хрупкие бабочки в животе. Его тянет к единственному источнику тепла в комнате. Робкое движение вперёд вознаграждается соприкосновением с ореховыми губами. — Так это на нём ты практиковался в боксе? — озвучивает на грани слышимости догадку Мин. Чимин творит с ним что-то невообразимое. Один поцелуй, и он снова на взводе, почти так же, как было, когда поднял лёгкого парня на парковке, а тот сразу же упёрся носом в пахучую железу, сам не заметив. Юнги целует Чимина в ответ, но более напористо. Ему нравится, как младший откликается тихим стоном, словно подтверждая, что хочет ещё. — Конечно же нет. Хотя за его угрозы надо бы, — ухмыляется Чимин и утягивает старшего на ковёр, поняв, что Мин поддаётся на провокацию. Вот только альфа отвлекается на предоставленную информацию. Об угрозах он ничего не слышал. Да и не в стиле Чонгука кого-то шантажировать. Юнги продолжает нависать над младшим, который требует к себе внимания, сжимая чужие плечи так, словно просит быть ближе, не отстраняться. Хмурый вид альфы даёт понять, что без пояснений продолжения не стоит ждать. Чимин тяжело вздыхает и облизывает губы, чтобы собраться с силами и негромко произнести: — Если мы с тобой продолжим общаться, он доложит Джуну и родителям о том, что я не хотел бы им рассказывать. Мин отводит взгляд, а после всё же отстраняется и ложится на спину рядом с погрустневшим Чимином. — Это случайно не про того альфу, которого вы не поделили? Юнги очень не хочет слышать от Чимина признание в чувствах к другому альфе, но если в его сердце места нет, то стоит остановиться уже сейчас, чтобы не сожалеть потом. Альфа поворачивает голову набок и смотрит на встревоженного Чимина. Поразительно, но он не оправдывает ожидания, лишь округляет глаза и безмолвно спрашивает: «Откуда ты знаешь об этом?». В грудной клетке Мина появляется лёгкое давление и щекочущее призрачное движение. Ему страшно потерять Чимина. Запутавшийся в жизни молодой омега смог забраться в сердце и уютно там устроиться. И Юнги желает Чимина: хочет дарить тепло, лицезреть улыбку и слушать увлечённые речи обо всём на свете. Насколько мечты будут реальны, если Чонгук продолжит шантаж? Хотя Чимин ведь сейчас здесь. Разве это не подтверждение того, что на условия Чона он не согласился? Может, не стоит рассказывать, как Чонгук уговаривал не сближаться. Не подпитывать этот фарс, не добавлять сомнений. Но это ведь неправильно. Юнги не слишком любит ложь, поэтому отвечает на неозвученный вопрос честно: — Чонгук пытался убедить, что ты мне не пара. Мне любопытно, кто вскружил вам головы и разрушил дружбу? А ещё, где он сейчас? Чимин даёт себе время. Сердцу больно от упоминания Хоби. Перед глазами счастливое прошлое, где они всего лишь товарищи по несчастливой судьбе, одинокие души, находящие утешение в дружбе и заботе друг о друге. Пусть не влюблённые, но вместе. Хосок сбежал, но плохим человеком он никогда не был. — Один очень добрый альфа, — спустя несколько секунд грустно произносит Чимин. — Не знаю, где он. Пять месяцев прошло, как видел его в последний раз. Юнги не знает, радоваться или огорчаться. С одной стороны, хорошо, что вот уже пять месяцев Чимин не связан с тем альфой. С другой стороны, младший тепло отзывается о нём и очевидно скучает. — Значит, это правда? Ты действительно увёл бывшего альфу моего брата? — спрашивает Юнги. Ложась на бок, он подкладывает под голову согнутую в локте руку. — Бред, — хмыкает Чимин, явно недовольный такому предположению. — Хоби всегда любил только Чонгука. Это Гук разбил ему сердце, когда обрубил их отношения и ушёл к Сокджину в объятия. — Похоже, ты сильно злишься на Чонгука, — Юнги протягивает руку и мягко касается чужой щёки. — Я его секретов не раскрывал даже после ссоры, — Чимин тоже ложится на бок, пододвинувшись поближе и подставляясь под ласку. — Он же треплет языком, угрожает и зовёт меня шлюхой. Как я должен реагировать? Юнги не отвечает на вопрос, потому что в его голове мысли совсем о другом. Чимин не из тех, кого так просто отпускают. Будь он на месте того альфы, точно бы влюбился. Да он и на своём месте умудрился это сделать. Всего несколько встреч, и появились привязанность и ревность. Чимин тоскует по другому — Юнги сходит с ума и желает стереть из памяти омеги чужое присутствие. Насколько глупо завидовать кому-то из прошлого? Ведь несложно догадаться: чувства у Чимина к этому парню были. Может, есть и сейчас. — Тебе всё ещё нравится этот твой Хоби? — Мы сблизились после их с Гуком разрыва, но были только друзьями. Потом я влюбился, меня отшили и свалили в туман, — на лице на мгновение появляется болезненная вымученная ухмылка. — А теперь я использую вину Намджуна и твоё желание переспать со мной, чтобы заполнить пустоту после его ухода, — осознав только что сказанное, Чимин опускает взгляд и сглатывает болезненный ком. Признать такое, да ещё и произнести вслух… Ему тошно от самого себя. — Чонгук прав: тебе не стоит быть рядом со мной. — Я сам могу решить, с кем быть, — Мину больно, но это не повод останавливаться. Чимин сомневается, а Юнги — нет. Значит, нужно доказать, что у них всё получится, стоит лишь попробовать. — Меня вполне устроит роль твоего лекарства от разбитого сердца, если в итоге ты будешь моим. — Твоим? — беззлобно хмыкает Чимин, искренне не веря в то, что ещё может пожелать стать чьей-то половинкой так же сильно, как было с Хосоком. — А если я не хочу никому принадлежать? — У меня твёрдая уверенность, что это не так. Юнги резко притягивает Чимина к себе и целует в губы, не закрывая глаз, чтобы видеть реакцию младшего. Тот сперва дёргается, жмурится и хмурит брови от внезапности, но спустя пару настойчивых движений со стороны Мина постепенно расслабляется, отдаваясь во власть альфы. Лицо становится спокойным, хмурость уходит, а губы распахиваются, выпуская едва уловимый тихий стон. Руки Юнги начинают движение по телу младшего, не встречая сопротивления нигде. Чимин позволяет чужим пальцам пробраться под рубашку и поглаживать напряжённую спину, по которой бежит холодок. Хочется быть ещё ближе, поэтому Чимин перекидывает ногу через бёдра Юнги и давит ему на плечи. Альфа оказывается под омегой, которого сразу же вжимает в себя. У Чимина сбивается дыхание. Смущение уходит на второй план. Возможно из-за алкоголя в крови он ведёт себя смелее, или просто настолько надоело пытаться держать всё под контролем и анализировать каждое действие. Ему жарко, поэтому рубашка в мгновение ока снимается через голову, чтобы не тратить время на пуговицы. Юнги всего на секунду успевает восхититься обнажённым торсом омеги над собой, а сразу после этот самый дьяволёнок ещё сильнее искушает, мягко посасывая и сладко прикусывая губы альфы. — Я тебе нравлюсь? — успевает спросить между поцелуями Мин. — Я позволяю тебе многое, а ты ещё спрашиваешь, — смеётся Чимин, ощущая ладони Юнги у себя на ягодицах. — Хочу больше, — пальцы сжимают упругие половинки, заставляя младшего резко и шумно втянуть воздух через рот. — И ты тоже, — взгляд Чимина заметно мутнеет, заполняясь желанием, которое не ускользает от внимания Юнги. — Мне нужно знать, потому что мы оба пойдём на риск, если продолжим. Я готов нести ответственность за всё, что будет после, но только если нравлюсь тебе. — Нравишься, — признаётся Чимин, в последний раз сладко целует Юнги в покрасневшие губы и выпрямляется. Он смотрит в светло-карие глаза сверху вниз, уткнувшись ладонью в район солнечного сплетения старшего, чтобы не позволить приблизиться вновь. В чужих радужках видит себя, и в отражении он точно лучше, чем в реальности. Становится стыдно за дурное поведение до этого. За то, что нагло пользовался чужим временем и чувствами. Видит, как альфа на него смотрит. Знает, что это значит. И лгать совсем не хочется. Ни себе, ни Юнги. Чимин собирается сказать то, после чего альфа, скорее всего, оставит его. Зато так будет честнее, и совесть перестанет столь сильно терзать уставшую душу. — Нравишься ещё с детства. Ты всегда был таким заботливым и нежным. Мне сейчас как никогда необходимо чувствовать себя нужным и желанным, — сердце готово вырваться из груди, внешне Чимин очень старается скрыть данный факт и казаться уверенным. — Но я не люблю тебя. Не хочу лгать, даже если после этих слов ты тоже оставишь меня. По выражению лица Юнги невозможно понять, расстроен он или ему всё равно. Чимин чувствует себя неловко оттого, что продолжает сидеть на бёдрах альфы, к тому же ещё и возбуждённого, поэтому пытается слезть с него. Юнги не позволяет: резко хватает Чимина и опрокидывает его на ковёр, нависая сверху. — Пока что этого достаточно, — Юнги сам от себя не ожидал такой покорности, но он не лжёт. Ещё недавно у него к Чимину лишь симпатия была, а сейчас это переросло в более крепкие и вместе с тем трепетные чувства. И хватило же наглости влюбиться в младшего брата лучшего друга, но он ни о чём не жалеет. Так что Чимин тоже может изменить своё мнение, несмотря на все «против». По крайней мере, Юнги на это рассчитывает. Этого омегу нельзя упускать, поэтому уже сейчас необходимо показать свою любовь и серьёзность намерений. — Я дам тебе то, чего ты хочешь, — Мин снимает с себя футболку под удивлённый взгляд снизу. Чимин тут же заливается румянцем, но отвести глаз от чужого тела не смеет. Альфа наклоняется к желанным губам и собирает с них вкус вишнёвого мармелада. Сладкий с лёгкой кислинкой он сегодня ощущается слишком ярко и соблазнительно. Юнги боится потерять голову от манящего плена голубых глаз и сойти с ума от тихих, еле различимых стонов с прелестных губ. Маленькие дрожащие руки скользят по обнажённой коже, пересчитывая небольшие впадины меж кубиками пресса. А ведь смотря на Юнги в одежде, тяжело предположить, что он может похвастаться рельефными мышцами. Сейчас альфа кажется гораздо больше, чем раньше. Эта мысль пугает. А вдруг у Юнги и член огромным окажется? Чимин начинает серьёзно переживать. Появляется страх, ведь опыта у него нет совсем. Вспоминаются слова Юнги, что в первый раз тоже может быть приятно. Тогда альфа говорил так уверенно, и его словам хочется верить и повторять про себя, чтобы успокоиться и расслабиться. Чимин не знает, куда деть руки, когда ладони достигают широких плеч, поэтому просто оставляет их как есть. В голове дурман от аромата ореха. Сконцентрироваться на поцелуе тоже не получается. По телу Чимина прокатывается странное ощущение, когда Юнги припадает губами к чувствительной талии. Прикосновения нежные, возбуждающие и точно должны быть приятными… Однако это не так. Что-то внутри противится ласкам альфы. Белый шум в ушах не даёт различить слов, которые произносит Юнги, прежде чем наклониться к шее Чимина. Он точно не касается пахучей железы, но младшего словно током пробивает, а в глазах плывёт. Чимин со всей силы отталкивает от себя Юнги. Подрывается на ноги и бежит искать ванную комнату. Ему везёт: за первой же дверью оказывается спасение. Он падает на колени перед туалетом и еле успевает поднять крышку. Содержимое желудка быстро покидает организм, оседая неприятным горьким привкусом на языке. — Похоже, алкоголь тебе противопоказан, — озвучивает вслух свои мысли Юнги. Чимин чувствует на спине осторожные поглаживания, но от близости альфы ничуть не легче. Аромат грецкого ореха сбивает с мыслей и кружит голову сильнее. Желудок болезненно сдавливает и скручивает, в горле жжёт. От мерзкого вкуса на языке хочется избавиться поскорее. Ещё один позыв удаётся сдержать, но надолго ли, непонятно. — Уйди, пожалуйста, — хрипло просит Чимин, тут же кашляя и снова нависая над унитазом. К удивлению, больше ничего не выходит, только зря горло дерёт. С щёк капают редкие слёзы. Больно и вместе с тем унизительно. Юнги поджимает губы и медлит. Оставлять Чимина одного ни на секунду не хочет, да и смысла в этом нет. Он видел людей и в худшем состоянии. Что уж лукавить, тоже испытывал на себе подобное. С каждым может быть, и ничего страшного ведь в этом нет. Однако омеге, наверное, очень стыдно за свой вид, что тоже можно понять. — Принесу таблетки, — негромко произносит Юнги с сожалением в голосе. Чимин слышит удаляющиеся шаги, звук для него оказывается слишком громким и бьёт по ушам, словно пытается порвать барабанные перепонки. Голова раскалывается и кружится, зрение подводит, пачкая картину окружающего мира цветными пятнами. Чимин опускает веки, но это не помогает и делает лишь хуже. Его снова тошнит. Только сейчас, когда полностью опустошает желудок и выплёвывает кисло-горькую желчь, осознаёт, что почти ничего не ел. Приходится собраться с силами, чтобы встать на ватные ноги и смыть воду. По голой спине течёт холодный пот, заставляя ёжиться. Совсем рядом раковина, к которой он подходит неуверенно, пошатываясь и дрожа. В ванной выключен свет, но всё хорошо видно благодаря включённой в коридоре лампе, а лучше бы не видеть. Взгляд сам цепляется за отражение в зеркале над раковиной. Вид убогий: растрёпанные после валяния на ковре волосы, красные, опухшие от слёз глаза и бледная, синеватая кожа, подчёркивающая дурное самочувствие. Смотреть противно, а Чимин не мазохист, так что опускает взгляд. Он умывается и полощет рот. В голове рой навязчивых глупых мыслей. Упёрто пытается понять, почему каждый раз, оказавшись совсем близко к тому, чего так желает, он лажает. Ответ всё не приходит. Холодная вода смывает испарину с лица и шеи, но неспособна стереть отвратительное чувство неправильности. Чимин начинает верить, что с ним действительно что-то не так. Намджун, наверное, был прав: Чимин бракованный. И дело тут вовсе не в позднем созревании. Он просто ходячая проблема, с которой никто в здравом уме возиться не станет… Кроме Джуна, конечно. — Тебе легче? — звучит из-за спины голос Юнги. Чимин кивает и выключает воду. Сил совсем нет, но оставаться у альфы теперь не хочет. Он смертельно устал. Ужасно стыдно, и сочувствующего взгляда, который ощущается кожей, выносить больше не может. — Домой хочу, — повернувшись, бубнит себе под нос, еле перебирая языком. Чимин смотрит в пол. Совсем поник и не желает взгляд на Юнги поднимать. Не хочется видеть отвращение на чужом лице, как и любую другую негативную эмоцию. Почему-то кажется, что старший осудит за хоть и незапланированный, но всё же побег. Будет думать о Чимине плохо и вообще прекратит общение. Сам напросился, а теперь рвётся домой. Это даже звучит глупо и по-детски. — Хорошо, — внезапно соглашается Юнги, звуча при этом очень мягко и нежно. — Я тебя отвезу. Чимин решается взглянуть на Мина и удивляется, потому что в глазах видит лишь заботу. Никакого осуждения. Никакого отвращения. Только тепло.