Райское место

      Сначала он думал, что Парадиз просто странный город.       Сначала он думал, что ему здесь не место.       Сначала он думал, что он никогда не изменит своё мнение.       Теперь Жан был уверен, что это только верхушка айсберга. И у него уже начинала болеть голова.       Весь вечер он топтал ковры, паркет, линолеум и плитку в доме и намотал на целый марафон, пытаясь разобрать всё по полочкам в голове. Однако это оказалось сложнее, чем он ожидал. Эмоциональные горки со лживым начальством и стучащими в голове громким эхом словами Марко не прекращались до утра, превратившись во сне в теперь уже напропалую врущего Марко и пытавшуюся расстаться с ним Ханджи прямо на пляже. Оценив появившиеся за ночь синяки под глазами, Жан уныло решил, что хотя бы с одной проблемой ему разобраться необходимо. И чем раньше он это сделает, тем меньше вероятности сойти с ума. В ближайшее время.       И, очевидно, тайны в полицейском участке требовали больше времени и помощи, которую он мог получить, только заручившись безграничной поддержкой. В лице Марко, само собой.       Следующий день начался как обычно: приветливые и не очень (надеюсь, когда-нибудь ты-таки откусишь свой язык, Оруо) коллеги, практически полное отсутствие срочных дел, вкусный кофе от проигравшей Петры и всё такой же очаровательный, но начавший умело держать дистанцию Марко. Никаких прикосновений, ненавязчивого флирта, неоднозначных шуток и откровенностей. И Жан бы мог спустить всё на тормозах, принять его правила игры, однако накануне к одному окончательному решению он смог прийти: что бы там Марко себе ни придумал, Жан так просто от него не отстанет. Это железно, и он был в этом уверен. Только дурак упустит настолько идеального парня, а Жан предпочитал не принижать собственные умственные способности. И поэтому решил выжать максимум из фразы «мы друзья», брошенной, как он надеялся, не просто так. Друзья так друзья, Марко. Ты сам это выбрал.       Так что не думай теперь отвертеться.       Они устроились в сквере после обеда, Жан занял свою любимую скамейку под дубом. Марко сел рядом и тут же достал телефон, к которому раньше притрагивался только в очень важных случаях. Внутри неприятно кольнуло, и Жан, закинув одну ногу на другую и разложив руки по обе стороны на спинке скамейки, задумчиво поглядел на шумевшие от ветра листья.       — Тебе никогда не казалось, — начал он, пока глаза Марко бегали по строчкам на экране, — что здесь творится что-то странное?       — В каком смысле? — не отрываясь от своего занятия, спросил Марко. Закусив кончик оставшейся в руке палочки от мороженого, со слабым, но всё ещё ощутимым вкусом шоколада, он принялся быстро набирать текст на экране.       — В том смысле, — прождав, когда на него обратят внимание, да так и не дождавшись, Жан выпрямился, повернулся к Марко и бесцеремонно вытащил палочку из его рта, — что оказывается то дерево, о которое я порезался в озере, было вовсе не деревом.       — С чего ты взял? — Смерив его недовольным взглядом, Марко наконец отвлёкся от телефона, спрятал его в карман и так же повернулся к Жану, оказываясь с ним практически нос к носу.       — Начнём с того, что дерево режет так ровно, серьёзно? — Жан поднял раскрытую ладонь, демонстрируя длинный шрам. — Дерево, которое несколько недель пробыло в воде и должно было уже начать гнить. — Он фыркнул и сжал руку в кулак. — Я подозревал, что что-то нечисто с самого начала. А вчера увидел подтверждение в отчёте Ханджи, — самодовольно ухмыльнулся он и постучал пальцами по деревянной балке.       — Что? — Голос Марко стал натянутым и хриплым. Скептичное выражение сменилось мрачным, на лице пролегла тень, и Марко невидящим взглядом уставился на подлетавшие над асфальтом опавшие листья.       — А то, — ответил довольный произведённым эффектом Жан. — Там чётко было написано «коррозия металла». А у дерева не бывает коррозии металла, Марко! — Он вцепился пальцами в рукав его рубашки, и Марко медленно качнул головой, прикрывая глаза.       — Так, Жан, погоди. Ты уверен, что это правильный отчёт? — Чуть приподняв руку, Марко попытался говорить как можно спокойнее, но его брови всё ещё сходились к переносице. — Их наверняка много, ты просто мог…       — Там была дата, Марко. Тот самый день, я не ошибся. — Постепенно Жан начинал входить в азарт, и его голос звучал громче, привлекая внимание прогуливающихся пешеходов к их скамейке. — И я не понимаю, зачем было скрывать от меня этот факт? Тебе ведь Ханджи сказала, что это было дерево, так ведь?       — Ну, да, то есть, — Марко зажмурился и потёр нос указательным пальцем, — она говорила об этом с Эрвином, и я услышал…       Жан внезапно замер. Перед глазами мигом возникла троица с большими картонными коробками.       — Чёрт возьми, Марко… — протянул он тихо. — Так это Смит. Совсем недавно я видел, как Леви и Бертольд перевозили ему какие-то коробки, они что-то обсуждали, но замолчали, как только увидели меня. А потом Бертольд не смог внятно ответить, что они перевозили… Вот оно, Марко! — чуть не завопил Жан, едва ударив его по плечу, но недоверчивый тон Марко сбил весь энтузиазм.       — То есть, по-твоему, Эрвин и Ханджи скрывают что-то от тебя, потому что ты увидел, как ему перевозят какие-то коробки? — Он нервно усмехнулся. — Слушай, я понимаю, тут очень скучно и тебе хочется поиграть в детектива, но связывать одно с другим… Тебе не кажется, что это слишком притянуто?       Открыв рот, Жан тут же захлопнул его. Это верно, доказательств у него не было, только догадки. Однако это вовсе не значило, что за маленьким враньём не скрывается огромная ложь.       — Даже если и так, — Жан отстранился и скрестил руки на груди, — зачем ей скрывать это?       — Этого я не знаю. — Марко коротко пожал плечами. — Возможно, у неё есть свои причины… Я не оправдываю, — он вскинул руку, когда Жан попытался возразить, — но, думаю, не стоит торопиться с выводами. По крайней мере, пока не будет ясно наверняка, лучше не творить глупостей.       — Да когда я?.. — запыхтел Жан, но красноречивый взгляд Марко остудил его. — Ладно, я попытаюсь. Хотя с твоей помощью я бы расколол их в два счёта.       — Не сомневаюсь, — хмыкнул Марко. — Но в данный момент я предлагаю просто понаблюдать.       — Конечно, — нехотя согласился Жан.       Он снова откинулся на спинку скамейки, жалея, что не имеет более веских аргументов. Словно на кончике языка они вертелись, заставляя память воскресать образы месячной давности, но не хватало одной важной детали, которую Жану пока, увы, заметить не удавалось.       Звякнул телефон, и Марко, напряжённо выждав секунду, снова уткнулся в него, тут же расплываясь в улыбке от прочитанного. Нервно поёрзав, Жан попытался заглянуть в экран, но вовремя одёрнул себя — от прочитанного ему вряд ли стало бы лучше.       — Да тебя от него не оторвать. Что-то важное? — произнёс он с лёгкой жалобной ноткой и сразу же сцепил челюсть, мысленно надавав себе оплеух.       — Я просто собираюсь встретиться с другом, вот, договариваемся, куда пойдём, — отозвался Марко, закусывая фалангу пальца и читая новое сообщение.       — Что за друг? — как бы между прочим спросил Жан, разглядывая свои ногти. — Который был вчера?       — М, да, — задумчиво протянул Марко и дважды нажал на экран. — А что?.. Жан. — Он поднял голову, и его губы чуть дрогнули от улыбки. — Только не говори, что ты ревнуешь.       — Да я не ревную, я вообще… — Жан заёрзал и, скрестив ноги, отвернулся. — Просто интересуюсь. У меня и самого были планы, знаешь. — Он говорил с деланным равнодушием, словно Марко повёлся бы на это.       «Сожрать банку мороженого, забраться в душ и реветь».       — Если хочешь, мы потом тоже сходим куда-нибудь, — мягко предложил Марко, и Жан почувствовал его прикосновение к предплечью. — Как у меня появится время.       — Ага, конечно, давай, — тихо сказал Жан.       А ведь раньше у Марко всегда было на него время. Абсолютно всё время мира. Как же отвратительно было оказаться по ту сторону дружбы, где ты уже не в приоритете.       Вечером, когда стрелка на часах почти добралась до шести, Жан не торопился домой. Делая вид, что активно заполняет отчёт по небольшому нарушению днём (выгул без поводка), он то и дело бросал взгляд на дверь кабинета Ханджи. Вчерашний инцидент никак не выходил из головы. И, возможно, Марко был прав: он слишком спешил и опешил, открыв то дело. Быть может, ему и правда показалось, но чтобы узнать наверняка, нужно было пролезть внутрь.       Когда ручка повернулась и замок в двери щёлкнул, Жан напрягся и зажал кончик ручки между зубами. Ханджи, ничего не подозревая, бодро и громко со всеми попрощалась, махнув рукой, и быстро покинула участок. Прокашлявшись, Жан черкнул ещё одно предложение и поставил подпись внизу.       Людей в участке оставалось всё меньше, что было ему только на руку.       Ровно в шесть Марко, потягиваясь, выключил компьютер и по привычке направился к Жану, но вдруг остановился, смутившись. Бросив быстрый взгляд на дверь кабинета Смита, он открыл было рот, но зазвонивший радостной трелью телефон осёк его, и Марко, коротко поведя пальцами в воздухе, выбежал на улицу. Отбросив ручку, Жан откинулся в кресле, смотря вслед растворившему в дверях силуэту. Видимо, пока что удача играла против него и обе его проблемы не имели быстрого пути решения.       Когда всё окончательно стихло и только включенный в дежурке телевизор монотонно проигрывал диалоги очередного фильма девяностых, а с ним и гиенистые смешки коллег, Жан аккуратно выбрался из-за стола, следя за посторонними звуками краем уха. Он остановился возле стойки Рико, чтобы поставить рацию, и наклонился пониже, делая вид для висящей над ним камеры, будто поправляет её. На деле же он окинул быстрым взглядом висевшие на небольшой пробковой доске крючки с ключами. Интересовавший его ключ с подписью «Лаборатория» пустовал. Рядом висела небольшая связка «Архив», и Жан на миг застыл, разглядывая небольшие ключики. Спрашивать не доводилось, но в нём наверняка могло найтись что-то поважнее лже-деревьев и странных коробок. Рука автоматом потянулась к ним, когда в кабинете Смита раздался кашель и громко хлопнул металлический ящик. Жан вздрогнул и мигом вылетел из участка, надеясь, что камера не была под присмотром.       Домой он не пошёл. На улице стояла приятная прохлада после дневной духоты, и он побрёл по дороге в сторону магазинчиков, чтобы пополнить запасы красок и еды, прогулялся мимо ювелирного, где остались так и не купленные им серёжки, мимо любимого сквера, где так приятно прятаться от жары, детской площадки, ресторанчика Хистории и вдруг резко споткнулся о маленький камешек осознания. Его больше не тошнило. Ему, к великому ужасу, начинало здесь нравиться.       — Нет, нет, нет, нет, нет, — бормотал Жан, решительно зашагав ближе к дому.       Он надеялся, что это всего лишь помутнение из-за стресса, жары, перепадов погоды. Этого просто не могло произойти, это было невозможно. Если бы не гора пакетов, он бы заткнул себе уши, только бы не слышать навязчивый голосок в голове, пытающийся убедить его в обратном. Ни за какие деньги. Ни за что на свете он не полюбит Парадиз, каким бы приятным он ни был при определённом освещении, как бы Марко его ни хвалил каждый раз.       Хотя как раз с руки Марко ему и начинали нравиться эти места.       Внезапно позади раздались голоса. Жан резко обернулся и заметил проходящих через улицу в квартале от него Марко и парня в сиреневой фланелевой рубашке и светлыми волосами с дурацкими баками, которого Жан застал в ресторане накануне. Прищурившись, он аккуратно, стараясь не привлекать внимания и не греметь, последовал за ними на расстоянии в несколько метров. Парочка смеялась, Марко снова без конца трепался, заставляя всё в груди Жана закипать от раздражения. Они шли всё дальше, вынуждая Жана при каждом повороте отпрыгивать в тень и сторону, чтобы не раскрыть себя, что оказалось на так просто на улочках, не богатых деревьями. Спустя несколько минут они дошли до дома Марко, и Жан спрятался за разросшимся кустом белых роз. Он ждал, когда парень попрощается и уйдёт, но, к его ужасу, они, не прерывая разговор, оба вошли в дом. Вдвоём.       За всё время Жану ни разу не поступало приглашения и просто возможности оказаться там, и он с пониманием относился к аргументам Марко в виде плохого состояния его отца, беспорядка, занятости и сложностей в заботе о больном человеке. Но, видимо, это касалось только Жана, остальных людей Марко пускал в свою жизнь гораздо дальше. И горевшее раздражение из груди вспыхнуло горячей обидой, поражая горечью до самого горла и мешая нормально дышать.       Жан угрюмо отправился к себе, решив, что увидел достаточно. Мысль о тёплых струях душа, которые смогут смыть слёзы, звучала соблазнительно, учитывая, что накануне он только яростно пнул столик, за что поплатился до сих пор болевшим большим пальцем, и пустить слезу удалось разве что от предательства того самого столика, однако, как только ключ оказался в чашке, обида сменилась отчаянной решимостью. Что бы там Марко себе ни напридумывал о его готовности к отношениям и компромиссам, Жан всё же возьмет реванш. Да, изначально он хотел подождать, дать им обоим время подумать, но иногда жизнь вносит свои коррективы, от этого никуда не деться. Сейчас пришло время совершить самую большую глупость в его жизни, которая, если всё удастся, сможет обернуться самой большой удачей.

○ ◎ ●

      Отказ от уже ставшего традицией обеда с Марко отразился удивлением и разочарованием на лице первого. Он так и остался стоять, недоумевающе глядя Жану вслед после его «Нет, у меня кое-какие дела, давай в другой раз», когда тот оставил Марко на перекрёстке и бодро ушёл к главной торговой улице. Жану большого труда стоило не заверить его, что всё в порядке, это только ради него, но после вчерашнего инцидента он считал себя вправе промолчать.       На его счастье оба, Конни и Саша, торчали в лавке Блаузов и смотрели по старому ламповому телевизору «Утиные истории», глупо хихикая. Жан влетел так быстро, что они не успели среагировать, и повернулись только на его резкое:       — Эй, Хьюи и Дьюи, есть разговор.       Оба молча хмуро уставились на него. Саша жевала длинную картошку фри, половину которой держала между пальцами, а потом, не меняя выражения лица и позы, закинула её в рот и принялась жевать медленнее.       — То есть я хотел сказать: пожалуйста, мне очень нужен ваш совет. Не поможете? — смягчив тон, Жан подошёл ближе, и Конни с Сашей многозначительно переглянулись.       — В чем вопрос, Луис? — сделав акцент на последнюю букву, Конни выпрямился и, закинув ногу на ногу, принялся внимательно слушать с видом познавшего многое старца.       — Это Марко. Мне нужно… помириться с ним. Я имею в виду…       — Мы знаем, — хором отозвались Саша и Конни.       — Он нам рассказал, — добавила Саша и бросила пустую коробочку из-под картошки в ведро.       — Что ж, отлично, меньше времени на объяснения. — Скрестив ноги и уперевшись носком правой в пол, Жан положил обе руки на прилавок. — Что мне делать? Мне нужен какой-то… широкий жест, чтобы он меня простил и мы поговорили. Есть ли что-то… Что ему нравится?       — Марко любит музыку. И танцы, — ответил Конни. — Особенно парные. Пригласи его танцевать.       — Я думал, об этом, но я ненавижу танцы, — скривился Жан и покачал головой. — Конечно, если ничего другого не будет, я подумаю, но, может, есть что-то ещё?       — Ну, можешь написать ему признание на огромных листах и включить песню на фон, — предложил Конни, пожав плечами, и Саша изобразила рвотный позыв.       — Только не это, это банально до ужаса, — возмутилась она. — Даже я считаю эту сцену идиотской, а Марко тем более!       — Да брось, хорошая сцена, к тому же она его потом поцеловала! — воскликнул Конни и ударил себя по колену.       — Да! Из жалости! — яростно отстаивала свою точку зрения Саша. Спор явно начал заходить не туда.       — Так, заткнулись! — рявкнул Жан, и они оба присели. — Никаких ромкомов. И мелодрам. Он поймет, что это не моя идея.       — А ничто из этого не твоя идея, Жанжанчик, — хихикнул Конни и, самодовольно скалясь, подпер голову рукой. — Ты же к нам пришёл, значит, сам ничего не придумал.       — Спасибо за поддержку. — Жан вздохнул.       — Может, всё-таки танцы? — аккуратно повторила Саша. — Марко правда их любит, а если ты с ним станцуешь, тем более, раз тебе не нравится, он оценит этот шаг. Ты же ради него стараешься.       — Тоже верно, — задумавшись, наконец согласился Жан. — Хотя это будет тяжело. — Он скрестил руки на груди и, постучав пальцем по плечу, цокнул языком. — А есть какая-то песня, которая ему нравится? И от которой меня не стошнит. Что-то не слишком сентиментальное и попсовое.       — О, полно, у меня целый плейлист есть, — гордо заявил Конни, и Жан уставился на него, вскинув брови. — Мы составляли как-то на его день рождения, с тех пор лежит. Можно устроить вечеринку с этим плейлистом, но ничего ему заранее не говорить. Пусть будет эффект неожиданности.       — А так можно? — удивился Жан, стараясь не подавать признаки начавшей теплиться надежды.       — Конечно, я постоянно так делаю. — Конни повёл плечом и кивнул. — Надо кого-то свести, поздравить, рассорить — я всегда тут. У меня песни на все случаи жизни есть. Я в этом мастер, так что обращайся, — произнёс он, поигрывая бровями, и Жан закатил глаза.       — Если так, то звучит блестяще. И когда ты сможешь это устроить?       — Да как скажешь. Хоть в пятницу, у меня пока планов нет. — Конни откинулся на стуле, и тот опасно заскрипел.       — Отлично, тогда давай в пятницу. Главное сообщить Марко, а там… — Жан задумчиво приложил палец к губам.       — Ты неожиданно появишься в разгар вечера и пригласишь его танцевать под его самую любимую песню, — сказала Саша, и Конни радостно закивал.       — А что-то ещё про меня и романтичные сцены говорила, — бросил он шпильку, но Саша только хмыкнула.       — Это мило, а не пугающе. — Саша скрестила руки на груди и ловко увернулась от пытавшегося ткнуть её пальцем Конни. — А тебе как? — Она посмотрела на Жана.       — Да, блеск, мне нравится. Только… Как я узнаю, к какому времени подходить?       — Я тебе напишу. Составлю плейлист нормально и маякну, примерно за двадцать минут, быть на месте. Успеешь? — Конни вытащил из-под прилавка листок бумаги и ручку и быстро начеркал на нём свой номер телефона.       — Да, конечно. — Жан кивнул и наскоро вбил номер в записную книжку, тут же нажав на контрольный звонок. — Ему точно понравится? — неуверенно уточнил он, поглядев на полные энтузиазма лица друзей.       — О, да, не сомневайся, — заверил его Конни, махнув рукой, но сразу же спохватился. — Только ещё момент.       — Ты должен быть трезвым, — закончила за него Саша, и Жан помрачнел.       — Это он вам тоже сказал? — холодно спросил он, и друзья немного поёжились, снова переглянувшись.       — Ну это не то чтобы секрет — Марко ненавидит алкоголиков. Ну, то есть… — протянул Конни и покосился на Сашу в поисках поддержки.       — Он ясно дал нам понять, что выпивка — та ещё зараза, которая без контроля доведёт до ручки, — отозвалась Саша. — И его тон был крайне убедительным, так что мы не пьём, чтобы точно не вляпаться в неприятности.       — Но почему? — возмущенно запротестовал Жан. — Я же видел, он пьёт, да, не много, но пьёт, почему он…       — Этого мы не знаем, — растерянно протянула Саша. — Такие вещи Марко… не очень любит рассказывать. Да, он может выпить, но мало и то, если ему нравится вкус. Но в последнее время он делает это всё реже. До твоего приезда он держался года три. Но причину он даже нам не называет. Марко несколько скрытный в этом плане.       — Ладно, я… постараюсь, — нехотя согласился Жан.       Опустив голову, он снова опёрся ладонями о прилавок и постучал пальцами по нему, играя челюстью. Кажется, Энни сказала, что придётся играть по его правилам? Видимо, это и было то самое, главное правило.       — И лучше тебе держаться. Не смотри, что он такой хороший, в некоторых вопросах Марко крайне категоричен. Если ему что-то не нравится, он на компромиссы идти не будет, — заметил Конни, наконец выпрямившись на грозившем развалиться от лишнего движения стуле. — Несколько лет назад они со Смитом жёстко повздорили, так, что не разговаривали ещё очень долго. Только вот недавно, вроде, стали получше.       — Погоди, со… Смитом? — переспросил Жан, выныривая из мыслей. — Капитаном Смитом? Эрвином? Но… — Он запнулся, глядя в узоры на деревянном прилавке. — Он же работает в полиции, а как… Почему они поссорились?       — Это знают только Марко и Эрвин. Но мы так думаем, они до сих пор друг друга ненавидят, хотя и не показывают, — ответила Саша. — Так что тут тебе надо быть осторожнее. Ссоры с ним не всегда хорошо заканчиваются. Правда, они с Эрвином и до этого особо не ладили.       Жан медленно выпрямился, постучал ногой по полу и выпустил воздух сквозь сжатые зубы. С каждым днём вскрывалось всё больше и больше подробностей, от которых ситуация становилась страннее. И адекватных, логичных ответов он им пока не находил.       — Расслабься, Жанжанчик, я думаю, с тобой таких проблем не будет, ты Марко нравишься, — попытался заверить его Конни, заметив его мрачный настрой, и Жан криво ухмыльнулся. — По крайней мере, мы его давно таким влюблённым не видели, — прыснул он, и Саша тут же ткнула его в плечо.       — И почему вы думаете, что это из-за меня? — Жану едва удавалось скрывать улыбку. — Он тут ушёл гулять с каким-то другом…       — Ай, да друзей у Марко полно. Взять хоть нас, — заявил Конни и обхватил Сашу одной рукой за плечи. — И таких — полгорода.       — А что за блондин? — Перед лицом Жана всплыл парень с баками, и он едва сдержался, чтобы не пробить кулаком деревянную столешницу.       — Да тут их штук двадцать шатается, откуда ж нам знать? — равнодушно произнёс Конни, не обращая внимания на пытавшуюся вырваться из его хватки Сашу. — Но ты не забудь про наш план. Я тебе напишу. — Он щёлкнул пальцами и сделал пистолетик, зажмурив один глаз, и Жан фыркнул.       — Ага, спасибо, что бы я без вас делал, — натянуто поблагодарил Жан, и вскоре, заваленный кучей бесхозных яблок, которые Саша напихала ему в дорогу, вернулся домой, чтобы успеть перехватить хотя бы остатки вчерашней пасты до конца обеда. Почему-то даже после детально обговорённого плана, от которого веяло уверенностью, легче ему не стало.       И чем ближе надвигалась дата вечеринки, тем сильнее Жана пробивал тремор. Внезапный романтичный порыв в его голове превратился отчаянную клоунаду, невероятно жалкую и бесполезную. Слова Марко о том, что он ещё не готов к отношениям настолько, чтобы пойти на компромиссы, прочно застряли на подкорке, и с каждой попыткой их выковырять они давали о себе знать барабанной дробью с самого дна — он уже несколько дней хищно смотрел на бутылку хорошего шотландского виски в супермаркете и изо всех сил держался, чтобы не унести её домой. Его останавливало только данное себе слово удивить Марко, дать ему поверить в себя, и Жан горячо надеялся, что силы воли ему на это хватит. Хотя бы ради своего будущего ему нужно было постараться. Да и отступать было уже поздно, стрелка на часах гнала как сумасшедшая, приближая его к заветной дате. Лучшего плана у него действительно не было, и иногда ради чего-то стоящего приходится идти на жертвы.       К предстоящей вечеринке готовился не только он. Проблемой маленького города были очень быстро разносящиеся новости, поэтому проскочивший сарафанным радио, что в этот раз ожидается нечто необычное, слух заставил весь участок взахлёб обсуждать предстоящий вечер. Не радовался только Оруо, тоскливо наблюдающий за Петрой, которая вместе с Рико, склонившись над её стойкой, перебирала варианты нарядов и макияжа. Его же оставили на ночное дежурство, так что очередной шанс позвать её на свидание оказался упущен. Мрачно посмеивающийся над его неудачей Жан не сразу заметил выросшую перед его столом фигуру.       — А ты идёшь? — Марко спросил негромко, своим привычным мягким голосом, и его длинные пальцы несмело легли на хаотичной грудой сваленные папки, чтобы немного их поправить. Жан вздрогнул, медленно поднял на него глаза и задумчиво подпер голову рукой, стараясь выглядеть абсолютно расслабленно.       — Думаю, да, — наконец сказал он, растягивая слова, и постучал по столу кончиком карандаша. — Если не найду, чем ещё заняться.       — А я думал, тебе нравятся вечеринки, — задумчиво произнёс Марко и скрестил руки на груди. — Ну, я в любом случае иду, так что буду рад твоей компании. Ты же как раз хотел…       — Да, я помню. Хорошо, думаю, я найду время. — Жан коротко улыбнулся, но уголки губ тут же уползли вниз, как только Марко отвернулся.       Проследив за тем, как тот слегка растерянно ушёл, Жан выдохнул в раскрытые ладони, прижатые к лицу. Только бы не оказалось, что он перегнул с попыткой скрыть готовящийся сюрприз и заставил Марко поверить в его безразличие. Марко умный мальчик, но даже одно «нет» вместо «да» может сыграть против него.       В пятницу всех отпустили пораньше, даже Смит пребывал в каком-то приподнятом настроении. Такая смена поведения настораживала, но разбираться в ней времени не было.       Собирался Жан долго, стараясь выглядеть с иголочки и так, чтобы оставить Марко безоружным перед ним, и каждую минуту бегал к телефону, проверяя, не написал ли ему Конни. Единственное за сегодня сообщение говорило «Будь готов, я дам знак», но он прислал его в три часа. Они договаривались на девять, и до назначенного часа у Жана оставалось ещё тридцать минут, но он уже не мог спокойно сидеть на месте, оттого перепроверил собственное отражение несколько раз, поправил рубашку и жилет, уложил каждый волосок на голове, выпрыснул почти половину парфюма с хвоей с цитрусами, отчего пропах им практически насквозь, вспомнил и нервно повторил все имеющиеся в арсенале танцевальные движения, выбирая самые удачные, которых оказалось не так и много, и каждый раз вздрагивал, когда ему казалось, что он слышит звук уведомления о новом сообщении.       Однако Конни не написал и через десять минут. И через пятнадцать.       Без десяти девять Жан вышел на улицу, потому что в доме становилось душно то ли от постоянных пробежек со второго этажа на первый и ставшего уже тошнотворным елового запаха, то ли от нервов и подступающего к горлу кома. До клуба идти было прилично, поэтому он неспешно, на подрагивающих ногах двигался в его сторону, держа руку на телефоне, как на кобуре револьвера. И через пять минут наконец получил заветное сообщение. Но совершенно не то.       «Жан, прости, я забыл! Песня будет уже следующей, скорее сюда!»       Жан тупо смотрел на экран полсекунды, а после рванул по улице, едва не сшибая столбы и почтовые ящики, редких прохожих и маленькие деревца. Чёртов Конни и его дырявая голова!       Он влетел в клуб запыхавшись, даже боясь смотреть на себя в зеркало — все его старания однозначно пошли прахом, а уж про раскрасневшееся лицо и растрёпанные волосы нечего говорить. Уперевшись руками в колени, он слегка наклонился, пытаясь отдышаться. Внутри от стен отражались басы, раздавалась задорная песня Depeche Mode, но ту самую он, вероятно, уже пропустил. Спасибо, Конни, тебе большое.       Ни на кого в этой жизни нельзя положиться. И не на эту парочку уж точно, впредь будет умнее. Если и рассчитывать, то только на себя.       Танцпол был полон счастливо танцующих людей. Ханджи отплясывала с её молчаливым и беспокойным помощником Моблитом, распевая мимо нот, Рико и Петра кружились вместе, весело хохоча, в компании незнакомых парней, где-то вдали Жан разглядел Энни, которая наотрез отказывалась выходить, пока Армин пытался за руку утянуть её в толпу. Неподалеку за столом сидела Микаса, и Эрен, на удивление сменивший свой черный балахон на гавайскую оранжевую рубашку, щёлкая пальцами и активно двигая бедрами, чуть подпрыгивал на месте, закрыв глаза, открывал рот и, видимо, представлял себя Дэйвом, чем заставлял её широко улыбаться. Сбоку, у бара, сидел Смит вместе с Леви, который попивал что-то из прозрачного стакана, прячась за его спиной и пытаясь уворачиваться от руки Смита, которой тот пытался затолкнуть его в общий балаган.       Рядом с ними, на своём месте, Райнер готовил простые безалкогольные коктейли. За ним расположилось четыре полки разного цвета и калибра бутылок, до которых старый Жан не постеснялся бы добраться загребущими жадными руками. Но не нынешний. Нужно было начинать двигаться в новое, светлое и трезвое будущее.       Бросив на стоящего и виновато развёдшего руками Конни убийственный взгляд, Жан сделал пару шагов к центру и тут же замер. Это был он. Почти такой же, как и в самый первый вечер, но словно другой. Ещё лучше. Ещё красивее. Он буквально светился, и его радость передавалась всем вокруг. И, конечно, попала на Жана, как только он его заметил. А в его глазах снова заиграли яркие, восторженные огоньки.       — Ты пришёл! — радостно, стараясь перекричать музыку, воскликнул Марко.       Жан оказался в его объятиях так быстро, что не успел и рта раскрыть. Ноздри снова наполнил ставший таким уже привычным запах ванили и ирисов, и он закрыл глаза на мгновение, чувствуя, как узел внутри понемногу развязывается.       — Вкусно пахнешь, — мурлыкнул Марко, и Жан коротко ухмыльнулся, когда он наконец отстранился.       Трели синтезатора и затихающий голос Ганна сменились гитарным перебором следующей песни. Не менее веселой, и, к удивлению Жана, странно знакомой. В другой ситуации он ни за что не дернулся бы танцевать под неё, но выбора не было. Не дав Марко ускользнуть, Жан молча протянул раскрытую ладонь прямо к нему, и тот, вскинув брови, с хитрыми искорками в глазах схватил её. Марко как всегда понимал его без слов.       «Эта женщина — моя судьба».       Однако так же быстро и выпустил, как только Жан вывел его в самый центр. Его пальцы скользнули к краю жилета, притягивая Жана практически вплотную, и теперь всё, что он понимал и чувствовал — прикосновения рук Марко к его телу и чёткие, произнесённые в самое ухо слова.       — Не думал, что ты решишься на такое.       — Я и сам в шоке, честно говоря, — со смехом ответил Жан.       «Мы предначертаны друг другу».       Всё вокруг пришло в движение, казалось, танцевал не только их маленький клуб, но и целый мир. Краем глаза Жан заметил даже своих боссов, хотя Леви до конца старался держаться ближе к краю, чтобы в нужный момент сбежать. Однако в секунду Жан забыл о нём, почувствовав на себе пристальный, глубокий и чёрный в полумраке взгляд Марко.       «Глубоко в её глазах, мне кажется, я вижу будущее».       В тёмно-карих, похожих на горький шоколад.       «Я понял, что это мой последний шанс».       Пальцы переплелись, и ладонь Жана несмело скользнула по плечу Марко.       «Мы вышли на танцпол, и она сказала».       — Доверься мне, — тихо, пока вокалист взял паузу, произнёс Марко у самого его уха, и по спине Жана пробежала дрожь.       И в ту же секунду он исчез. Вокруг замелькали чужие лица, и Жан растерянно закружился, пытаясь найти единственное нужное ему сейчас. Мимо проскочила Саша, крутившая волчком Николо, который был то ли счастлив, то ли напуган. Чуть поодаль кривовато подпрыгивал долговязый Бертольд. Но Марко не было. Жан попытался выбраться из толпы танцующих, как горячее дыхание обдало шею сзади, а на бедра легли чужие ладони. По телу пробежала резкая дрожь, когда губы на мгновение мазнули край уха.       — Этот мужчина — моя судьба, — глухо сказал он, и Жан широко распахнув глаза, рассмеялся.       «Заткнись и танцуй!»       Марко оказался перед ним лицом в один миг и больше не отпускал его. Прижимался к груди, позволил едва не уронить себя, но Жан вовремя поймал, не дав ему наклониться слишком сильно. Он был так близко, такой родной и желанный, тёплый, а его дыхание согревали кожу, пока он тихо пел, что Жан отбросил все сомнения. И на последней ноте положил руку на щёку, притягивая к себе, и накрыл его губы своими. И мир взорвался снова. На этот раз яркими фейерверками перед закрытыми глазами, точно такими же, какие всегда показывали в фильмах, которыми так любила засматриваться его мама, а позже, тайком, в темноте своей комнаты, и сам Жан. Только теперь это было по-настоящему, и он чувствовал мягкие прикосновения губ в ответ.       Однако поцелуй длился в разы меньше, чем в первый раз, в нём не было и капли страсти, поэтому, когда Марко отстранился, Жан испугался. Что ничего не изменилось, что это была короткая пауза, слабость и что сейчас он снова увидит равнодушие.       Но его не было. В глазах напротив сияли только искорки бесконечной радости.       — Это было… неожиданно, — наконец заключил Марко, когда они нашли свободный диван, чтобы перевести дух. — И танцы тоже удивили, — добавил он с лёгкой усмешкой и похлопал по месту рядом с собой.       — Я просто подумал, что… — Жан опустился рядом и потёр шею, стараясь скрыть неловкость, но Марко выглядел слишком счастливым, чтобы бояться. — Это был план. Не совсем мой, но мне помогли. — Он посмотрел на Конни, который в моменте снова забылся в музыке.       — Ага, то-то он так странно улыбался, когда говорил мне про вечеринку, — протянул Марко, слегка кивая. — Но я запомню на будущее, у кого ты черпаешь вдохновение. Это было мило, — сказал он, слегка толкая Жана плечом.       — Хочешь ещё? — Он кивнул на танцпол, и Марко изумленно уставился на него. — Сильно не расслабляйся, это разовая акция.       — Это мы ещё посмотрим, — расхохотался Марко. — Если тебе вдруг понравится, я буду последним, кто станет тебя отговаривать. — Он поднялся и, не дожидаясь, утащил Жана обратно в зал.       Из клуба они выходили одними из последних, и Жан почти не чувствовал ног. Когда Конни говорил о флешке с любимыми песнями Марко, он не ожидал, что это буквально каждая самая любимая, и без конца слышал громкие «О-о-о» или «Обожаю её!». И литры выпитой воды и газировки с сиропом и льдом совсем не спасали от усталости от активных телодвижений.       — Правда, я всё ещё не понимаю, чего ради? — вдруг спросил Марко, когда они вышли на прохладную улицу. Пот растёр все блёстки, и теперь сияли не только щёки, но и всё лицо, и, Жан не сомневался, его выглядело не лучше. — Зачем ты всё это затеял? И этот поцелуй, Жан... Не помню, чтобы у нашей дружбы были такие привилегии, — сказал он спокойно, но в голосе отчётливо слышались весёлые нотки.       — Я хотел... Подобрать правильный момент. Не как в тот раз. — Жан заметно посерьёзнел и, затормозив, повернулся к Марко. Тот остановился. — Мне кажется, что нам нужно поговорить. Ещё раз.       Он запнулся, пытаясь подобрать слова. Марко его не прерывал. Только стоял, опустив руки в карманы, и внимательно ждал.       — Ты был прав, когда сказал, что я не готов к отношениям. Я правда очень плох в них и всегда был. И у меня не было в планах заводить их здесь, пока… пока я не встретил тебя. Я понял, что если я упущу тебя, хотя бы на секунду, я буду самым последним идиотом в мире. И да, я не могу гарантировать тебе, что смогу сдерживать себя сто процентов времени, что буду любить этот город. Но я могу пообещать, что я постараюсь стать лучше. Для тебя. Для нас. И если мне потребуется на это больше, чем год, я готов потерп…       Слова потонули в мягком и чувственном поцелуе. Пальцы Марко мягко забрались в его волосы, губы плавно скользили по его губам, обхватывая каждую по очереди, обводя самым кончиком языка, заставляя колени Жана подрагивать, и если бы он не держался за Марко, то уже упал бы.       — Значит, ты… — спустя, казалось, несколько часов, после того, как Марко отстранился, пробормотал Жан. — Значит, ты не против?       — Да как я могу быть против, Жан? — с усмешкой переспросил Марко, тут же легко кусая его за край челюсти. — Ты и представить не можешь, как я скучал и как злился на себя всё это время. — Он обнял его крепче и ткнулся лбом в его висок.       — Но за что? — недоумевающе спросил Жан. — Ты же всё правильно сказал тогда, я и правда…       — Да нет, не в этом дело. Я перегнул, жёстко перегнул, я не должен был требовать от тебя всё это, я просто так испугался, что ты сбежишь. У меня так давно не было нормальных отношений, я просто запаниковал, — бормотал Марко. Его губы задевали кожу на щеке, и колени Жана предательски подрагивали каждый раз. — Мне и Томас сказал, что это перебор, и я думал, как бы исправить это, ведь ты, наверное, очень переживал.       — Погоди. Томас? — нахмурился Жан. — Тот твой друг?       — Да, он самый. — Марко кивнул, отстранившись. — Я ему всё рассказал, и он сказал, что я идиот.       — Так значит, он правда твой друг? — уточнил Жан, под конец понимая, как по-дурацки он звучит.       — Конечно, а кто же ещё? — прыснул Марко. — Только не говори, что ты ревновал к нему, он мне тогда точно голову снесёт.       — Нет, я… конечно нет, — фыркнул Жан. — К тому же, если бы ты не сказал мне о моих косяках, я бы и не задумался о них. А теперь. — Он мягко сжал пальцы Марко и ласково погладил их большим пальцем. — Теперь я наконец-то смогу их исправить. Смогу сделать что-то правильно, хотя бы раз в жизни. Здесь, с тобой.       Их губы снова встретились, а пальцы блуждали по телу и волосам. А после рядом с домом Марко. И на следующее утро, когда Марко прибежал к нему почти сразу после завтрака. Теперь его можно было целовать бесконечно, касаться где угодно, снова слушать его долгие разговоры и смех, пытаться разобрать испанские фразочки, слушать наигрывания на укулеле. Быть рядом и понимать, что этот Марко Бодт теперь по-настоящему его. И пока Жан мог держать его в своих руках, другие проблемы переставали казаться такими страшными.