Райское место

      В понедельник Марко не вышел. Попытки связаться с ним закончились глухой запертой дверью и скудными ответами на сообщения. «Ты как?» — «Нормально». «Созвониться хочешь?» — «Нет, спасибо». Поэтому, когда в понедельник к Жану в напарники временно приставили Леонхарт из отдела специального расследования, он не особо удивился.       Энни была полной противоположностью Марко — крошечная, угрюмая, молчаливая блондинка, с которой они почти не пересекались. За всю неделю работы она только раз сказала «Спасибо» за дынный капучино, который Жан привёз после первого проигрыша в прошлый четверг. Теперь же он был вынужден сидеть полдня в её кабинете, пока за окнами лил сильный дождь, слушать щёлканье мышки, тиканье часов и как его жизнь и лучшие годы проносятся мимо, оставляя его в скучной серой комнате где-то на задворках цивилизации.       Он сделал несколько попыток к разговору. Энни молчала. Прокашлялся и прошёлся по кабинету. Энни по-прежнему молчала. И только когда он потянулся к папке с делами, лежавшей на краю её стола, она монотонно, не отрывая взгляда от экрана монитора, произнесла:       — Если попробуешь открыть хотя бы одно, я заставлю тебя переписывать все страницы, до которых ты дотронулся.       Несмотря на спокойствие, ей почему-то хотелось верить, поэтому Жан быстро убрал руку. И спрятал обе в карманы брюк.       — Да уж, с Марко было веселее, — вздохнул он, усаживаясь напротив неё на стул, щедро предоставленный откуда-то из недр склада. Единственный на весь участок. Его кресло Леви категорически запретил ему трогать, что его совсем не обрадовало, но спорить было бесполезно. Видимо, карлик просто хотел устроить ему «сладкую жизнь».       — А вот Марко, видимо, нет, раз он проводит целые дни в больнице, а не здесь. — Энни потянулась и откинулась на спинку кресла. — Ты что, не знал? — спросила она, заметив сведённые к переносице брови Жана.       — Нет, он… как-то не удосужился рассказать, — мрачно отозвался он, буравя взглядом стол.       — Надо же, а я думала, что вы друзья. — Энни хмыкнула, но как-то блекло.       «Я тоже».       Конечно, дело Марко, о чём ему рассказывать, а о чём нет, но Жану казалось, очень чётко казалось, что между ними промелькнула искра, указывающая на развитие отношений чуть дальше обычной дружбы.       Отношений?       Лучшей дружбы, например. Жан нервно напрягся и постучал пальцами по краю стула. Закинул ногу на ногу, силясь не заглянуть в экран телефона, чтобы написать парочку возмущённых сообщений, и вместо этого подпер подбородок рукой.       — А ты… — деланно равнодушно сказал он. — Откуда знаешь? Тоже подруга?       — Нет, но есть связи в больнице, — отозвалась Энни, щёлкнув ручкой. — А так как твой Марко, — Жану приятно резануло слух, — случай особый, иногда об этом… всплывают разговоры.       — Он не мой, — поправил Жан, пытаясь скрыть улыбку, отчего лицо скривилось. — А что в нём особого?       — Он очень привязан к своему отцу. И когда тот попадает в больницу, всегда всё время проводит с ним. Так, что приходится выгонять на ночь.       Жан слушал, нахмурившись. Ожидаемое поведение от такого внимательного и доброго парня, как Марко, конечно, но это могло вырасти в проблему. Большую проблему. Раз Марко и правда так сильно заботится об отце, надеяться на его возможный переезд из Парадиза можно только со смертью старика. Разумеется, в далёком будущем, поправил Жан себя. Или не в очень далёком, но тем не менее будущем. И вот, когда это произойдёт, если он всё ещё будет находиться в городе, тогда…       Откинувшись на спинку опасно скрипнувшего стула, Жан сложил руки на груди, проводя большим пальцем по бинтам на ладони, и поглядел на мигавшую в потолке лампочку.       Тогда, возможно, силой рациональных доводов он донесёт до Марко, что прозябать в таком захолустном городишке ни ему, ни кому-либо другому не стоит. Конечно, если срок его стажировки не закончится. Если они всё ещё будут общаться. Если Жан действительно решит, что ему это нужно. Потому что пока что, разумеется, без надобности. Они же просто друзья, Марко волен распоряжаться своей жизнью, как ему угодно.       Если только…       Если бы только не миллион разных «но», которые откровенно портят старт хорошей истории. Возможно, хорошей. Возможно.       Не выдержав, Жан ловко выудил телефон из кармана и одним движением разблокировал экран. Пусто.       Видимо, всё-таки без надобности.       Дождь зарядил сильнее, грозя пробить стекла, и Жан около минуты глядел в застланные водой окна. С субботы он практически не прекращался, лишь иногда прерываясь на попытки солнца пробиться через плотные серые тучи. А ведь вруны-синоптики обещали жару и устойчивый антициклон. Если пойдёт так и дальше, его маленький садик затопит. И поделом, мрачно подумал Жан. По крайней мере это избавит его от лишней головной боли.       Без стука дверь открылась, и Эрд Джин, серьезный и немногословный начальник отдела специального расследования, широкими шагами вошёл в маленький кабинет и, не удостоив Жана и взглядом, протянул Энни папку с листами.       — Внеси в базу, поступила пара жалоб. Лучше поскорее разобраться, чтобы не залеживались.       Энни молча кивнула, взяв папку, и Эрд так же быстро ушёл. Оглянувшись ему вслед, Жан с любопытством заёрзал, пытаясь заглянуть в листы, которые Энни разложила на столе. Однако читать вверх ногами он пока научился не в совершенстве.       — Есть что-нибудь интересное?       — Нет, — скучающим голосом произнесла она. — Шум после отбоя, разборки с соседями из-за упавших на чужой газон листьев. Граффити… Райнер, — недовольно протянула Энни и быстро принялась печатать. — Он уже третий раз за месяц присылает жалобу на граффити, я устала повторять, что без камер и постоянной слежки это бесполезно.       Однако Жан не слушал её сетований. Он обвёл комнату взглядом, пытаясь воспроизвести в точности, где слышал это имя. Таким спокойным, тягучим, но напрягающим до самых недр голосом, преследуемым запахом сирени…       «А что думает Райнер?»       — Кто такой Райнер? — выдохнул Жан, то ли обращаясь к Энни, то ли к Смиту, снова и снова задающему вопрос в его голове.       — Это бармен. Здоровый такой, блондин, — ответила Энни, не отрываясь от бумаг и монитора.       — А у него есть друг? Длинный брюнет, немного нервный.       Энни нажала на клавишу «Б» и подняла взгляд. Искоса и исподлобья, но тем не менее заинтересованный взгляд.       — Да, это Бертольд. Правда, они друзья не больше, чем вы с Марко. — Она хмыкнула. — А откуда ты знаешь?       — Видел его тут недавно, у дома Смита. Он… занимается перевозками? — проигнорировав её подколку, невинно поинтересовался Жан и снова скрестил руки на груди. Главное, сделать всё ненавязчиво и непринужденно. Как бы между прочим.       — Нет, он учитель в школе. У третьего класса, вроде. Но у него машина есть, если надо, может и помочь. — На последнем предложении она пожала плечами и снова вернулась к работе.       Если бы где-то в кабинете, за стеллажами или в столе, прятался сверчок, он бы застрекотал очень громко в образовавшейся тишине. Всё же вести расследования и выуживать информацию Жан пока не научился тоже.       К обеду дождь постепенно стих, но тучи так и не расступились, грозясь добавить новую порцию осадков ближе к вечеру. Закончив с оформлением заявок и поблагодарив Жана за неоценимую помощь в виде принесённых ей новых распечаток бланков, Энни натянула куртку, которая доставала ей до самых кончиков пальцев, и направилась к выходу.       — Ты куда? — Жан вопросительно покосился на неё, свесив одну руку со стула. — До обеда ещё десять минут.       — В больницу. У меня сокращённый рабочий день.       — Что-то случилось? — Жан встрепенулся, а Энни, потянувшись к ручке, обернулась к нему.       — Нет. — Выждав паузу, она вздохнула. — А ты, я смотрю, даже один плюс один связать не можешь.       — Я… — Жан осёкся, сперва попытавшись возмутиться, но тут же коротко кивнул, прикрыв глаза. — Связи там, точно. Ну, привет им. Или Марко.       — Вот сам ему и передашь. — Она выскользнула за дверь, и Жан только удивленно выдохнул. А ведь и правда, он мог и сам… Если, конечно, Марко хотел его видеть. Отсутствие уведомлений на экране телефона говорило довольно однозначно.       Другой вопрос, хотел ли видеть его Жан?       Конечно, он успел соскучиться, но навязчивым Жана назвать было нельзя. Он уже сделал достаточно первых шагов, но Марко продолжал играть в молчанку. Предельно ясный ответ для него и без лишних слов.       Ровно в час на выходе его поймал Леви, когда Жан попытался выскользнуть незамеченным. Разочарованно выдохнув, он обернулся, стараясь не ровнять своего начальника взглядом до уровня плинтуса.       — После обеда будешь патрулировать, — распорядился Леви, и Жан дернул край куртки.       — А если дождь?       Леви цыкнул и прищурился.       — Для таких случаев изобрели зонт.       — Понял.       Несмотря на изрядно посветлевшие тучи, назвать их безопасными на сто процентов было нельзя. Быстро, но без энтузиазма Жан направился домой, где его ждала с вечера приготовленная им паэлья — Хистория, конечно, разбаловала его изысками своей стряпни, но иногда хотелось просто посидеть дома в тишине, без презрительных взглядов Имир при каждом её появлении.       Издалека, даже не в поле видимости, спину буравили окна больницы, Жан ощущал их кожей, словно Марко мог наблюдать за ним с расстояния в пять кварталов. Воображение совсем разыгралось, когда он поставил тарелку в микроволновку и услышал противную дрель вибрации телефона.       Которая прекратилась через пару мгновений.       Схватив его, Жан с удивлением обнаружил пропущенный вызов от Марко. Видимо, не разыгралось. Он перезвонил сразу же, не раздумывая, не обратив внимание на звякнувшую микроволновку, и ему ответил усталый голос.       — Привет, ты звонил? Что-то случилось? — выпалил Жан, и Марко на другом конце трубки замычал.       — Да, извини, я хотел позвонить Мине, случайно перепутал номер. Не переживай, всё… нормально. Ты как?       — Прекрасно, — ответил Жан, лихорадочно пытаясь придумать предлог, но не находя. — Может, я…       — Слушай, мне правда надо позвонить, давай… в другой раз поболтаем, ладно? — Марко не дал ему договорить, наскоро попрощался, и в трубке повисла тишина. Жан пару секунд смотрел на вновь загоревшийся экран блокировки.       Случайно? Как вообще случайно можно перепутать Ж и М?       И так путь к решению нашелся сам собой.       Тарелка с паэльей так и осталась запертой в микроволновке, а Жан уверенно шагал в сторону магазинчиков. С пустыми руками идти было нельзя, поэтому он заглянул в маленькую, но очень уютную булочную. Внутри были только пекарь Николо и Саша, улизнувшая из соседнего магазинчика своего отца. Она с невероятной скоростью поглощала пасту с огромными осьминогами из сосисок, пока Николо раскладывал новую партию булочек с маком на прилавок.       — Ты можешь, пожалуйста, жевать перед тем, как глотать, — с милой, но крайне обеспокоенной улыбкой спросил он, и Саша шумно втянула в себя длинную спагетти.       — Я готовлюсь к конкурсу поедания пирогов, я должна быть в форме! — закричала она, и Николо поморщился, не прекращая улыбаться.       — Он же только осенью, — процедил он сквозь зубы, и тут же охнул, увидев подошедшего к прилавку Жана. — Что-то хотели, офицер?       — Два кофе, раф с лавандой и латте, обычный, и, пожалуй… — Он наклонился, изучая ассортимент.       — Возьми эти буше, Никки только час назад их сделал, они просто отпад. — Саша кивнула в сторону круглых, покрытых шоколадной глазурью булочек с кремом. Заметив, как порозовел Николо от её комментария, Жан фыркнул.       — Идёт. Если что, спрошу потом с тебя. — Он положил в блюдце несколько монет.       — К Марко собрался? — Склонив голову, Саша проглотила последнюю сосиску-осьминожку и отставила тарелку вниз. — Такой кофе только он берет.       — Да, угадала. Не знал, что вы с ним так близки. — Жан застыл на мгновение, тут же попытался взять себя в руки. Саша пожала плечами.       — Мы давным-давно знакомы. Столько всего пережили. Он самый добрый парень в городе, — воодушевлённо заговорила она. — Очень нам помог, когда на ферме начались проблемы. Один из первых приходил, когда было мало людей. Да и вообще он замечательный. Знаешь, он ведь…       — Саша, вот тебя где носит! — вдруг раздался грубый голос, и в булочной показался мужчина средних лет в потёртой фетровой шляпе. — Нужно овощи разгрузить, они в ящиках портятся.       — Точно! — засуетилась Саша, вскакивая с места. — Кстати, приходи в пятницу, у меня день рождения будет! — крикнула она Жану уже из-за двери.       Попрощавшись со ставшим вмиг серьезным и задумчивым Николо, Жан захватил стаканчики с картонной коробкой и вышел на улицу. К его счастью новая порция дождя решила попридержаться, а то и вовсе закончилась, однако к больнице он старался добираться быстрыми шагами. Чтобы кофе не остыл. И совсем не потому, что сердце предательски учащало стук при мысли, что он увидит его. И сделает своим внезапным визитом его день немного лучше. Возможно.       Привычный больничный запах хлорки и лекарств, лёгкий гул голосов и знакомая уже девушка на ресепшене заставили желудок слегка съёжится, прежде чем он подошёл к стойке.       — О, привет, раненый, — произнесла Хитч, хитро глядя на него и задерживаясь на стаканчиках. — Для меня, надеюсь?       — Ну уж нет. — Жан отставил кофе подальше от её наманикюренных пальцев. — Я пришёл узнать, где лежит мистер Бодт.       — А… — Хитч запнулась и поглядела в компьютер. — Ты к Марко. Да, он на втором этаже, в интенсивной терапии. Палата двести пятнадцать.       — Спасибо. — Жан кивнул и уже собирался уходить, когда она окликнула его.       — А мог бы и мне кофе как-нибудь принести, я тут тоже, между прочим, по несколько часов сижу, — усмехнулась Хитч. — Ладно, иди уж. Завтра увидимся. — Она подняла руку, чтобы кокетливо помахать пальцами, но Жан резко затормозил, недоумённо посмотрев на неё. — Тебе же завтра швы снимают?       — Да… Верно. Я уже и забыл. — Жан медленно качнул головой и, больше не глядя в её сторону, направился к лестнице.       Он не знал, чего ждать, весь его опыт знакомства с отделением интенсивной терапии ограничивался сериалами про врачей. И если там события были довольно бодрыми и интересными, то реальные случаи навевали безграничную тоску. Без аппаратов искусственного дыхания тут обходился только каждый третий, а часть пациентов и вовсе находилась без сознания.       Найти Марко же оказалось не сложно. В палате его отца была прозрачная дверь, и он единственный из всех, за исключением медперсонала, не был прикован к аппарату жизнеобеспечения. Марко сидел в кресле, закинув одну ногу на другую, и держал отца за руку, читая вслух какую-то книгу. Видимо, Энни действительно не врала. Если раньше Марко был просто измотанным и уставшим, то теперь производил впечатление человека, который только где-то издалека слышал о таких вещах, как расческа, бритва, утюг и кровать.       Осторожно постучавшись, Жан продемонстрировал два стаканчика кофе с коробкой, когда Марко повернул голову на звук. Тот удивленно округлил глаза и, отложив книгу на тумбочку, рядом с вазой с алыми астрами, сразу же вышел из палаты.       — Ты что тут делаешь? — Марко смотрел на него, как на призрака. — Что-то случилось?       — Нет-нет, всё в порядке. Меня поставили с Леонхарт, и она рассказала про тебя. Сказала, ты тут разве что не ночуешь. — Жан протянул ему кофе и пирожные. — Марко, почему ты мне ничего не сказал? Я думал, мы… — Он запнулся. — Разве мы не друзья?       — Да, извини. Я так загрузился, что общаюсь только с врачами. Мне ни до чего сейчас. — Он взял стаканчик и качнул головой. Сделав крошечный глоток, Марко нахмурился и поднёс крышку к губам снова. — Это же… мой любимый?       — Да. Решил, тебя это обрадует, — отозвался Жан, стараясь заглушить усилившийся стук сердца где-то в горле от вновь появившегося блеска в почти потухших карих глазах.       — И чем я тебя заслужил? — тихо произнёс Марко. Он отвёл взгляд, запустив пальцы в волосы на затылке. — Что же до отца… Я не могу его оставить.       — Да ладно, тут куча медсестер, врачи. Его не оставят одного. Марко, так же нельзя. — Жан пытался поймать его взгляд, но Марко продолжал смотреть куда угодно, но не на него. — Пойдём сегодня куда-нибудь, развеемся. На тебе лица уже нет.       — Кроме меня о нём некому заботиться. — Голос Марко звучал механически, будто он повторял эту фразу по сто раз на дню.       — Серьёзно? А эти люди тут просто мебель? — Жан нервно усмехнулся. — Да брось, Марко, это уже ненормально.       — Тебе-то откуда знать, твоя семья в порядке, — вдруг резко выплюнул Марко, и его лицо исказилось гримасой злобы и отчаяния. Он сжал стаканчик с такой силой, что крышка слетела на пол, разбрызгав бежевые капли по кафелю. Жан отшатнулся, выставив вперёд руку. Внезапно зарядивший ливень забарабанил по стёклам. — Я просто хочу… быть уверен, что с ним всё хорошо.       — С ним всё будет хорошо. — Жан осторожно опустил ладонь и поглядел на лежащего на койке немощного старика. В его морщинистом лице едва угадывались знакомые черты. Хотя, быть может, Марко был больше похож на мать. — Слушай, да, с моими предками всё прекрасно, но это не значит, что я не могу понять тебя. И просто посочувствовать, я же не робот. И я знаю, что, несмотря на весь этот кошмар, тебе нельзя забивать на себя. — Он положил руку на плечо Марко, чуть сжав её, и тот поднял тяжёлый взгляд исподлобья. — Если хочешь побыть пока один, ладно, я понимаю, мешать не буду. Только давай без этих игр в молчанку. И если не сегодня, то хотя бы в пятницу. Съездим куда-нибудь, проветримся, развлечемся.       — Тебя Саша тоже на день рождения звала? — вдруг поинтересовался Марко чуть осипшим голосом. — Честно говоря, я думал…       — Пое-ехали, Марко, — тихо пропел Жан, наклонив голову вбок. И наконец Марко улыбнулся, хотя и весьма неуверенно. — Всего один вечер. Он поймёт.       — Ладно, один вечер. Хорошо. — Марко окончательно сдался. — Наверное, мне и правда нужно расслабиться.       Они просидели в коридоре так долго, что пришлось идти за второй порцией кофе из автомата, на этот раз без любимого Марко лавандового сиропа. Марко извинялся за то, что пропал, что ему нужно было справиться с мыслями об отце, что грузить ими Жана — последнее дело, а Жан убеждал, что всё в порядке, слушал его и понимал, как сильно соскучился просто по звучанию его голоса. Даже стены этой мерзкой больницы переставали быть такими уж отвратительными. И тошнотворно зелёный цвет превращался в нежный и успокаивающий.       — Сегодня отзвонишься, что ты дома. Или пришлёшь фотку, — командовал Жан перед уходом. Часы показывали пять, и ему нужно было успеть дойти до участка. — Если узнаю, что ты остался здесь, вытащу за шкирку отсюда, — пытался говорить он как можно строже, но Марко только слабо смеялся в ответ. — Пожалуйста, тебе нужно отдыхать.       — Жан, я знаю, — протянул Марко и положил голову ему на плечо. Жан замер, и дыхание сбилось на пару секунд. — Просто… мне без конца кажется, что я делаю недостаточно. Что я что-то упускаю. И если бы я был рядом всегда, этого бы не случилось.       — Ты не можешь предусмотреть всего. К тому же, я думаю, он бы не хотел, чтобы ты клал свою жизнь на алтарь его здоровья, — тихо приговорил Жан, осторожно вдыхая знакомый аромат ирисов от мягких волос, касавшихся его лица.       — Хорошо завернул. — Марко усмехнулся. — Но, может, ты и прав, только… это сложно. Но я постараюсь. — Он наконец выпрямился и потянулся. — И спасибо.       — Да было бы за что. — Жан пожал плечами.       — За то, что ты рядом. Для меня это важно.       Вечером, когда Жан аккуратно растирал по бумаге пастель, чтобы сгладить переходы на чёрных, как уголь, волосах и синих, как небо над облаками, цветах, телефон весело оповестил о новом сообщении. В нём была фотография Марко, сонного, умытого, со всё ещё влажными и чуть вьющимися после душа волосами, сидевшего в своей кровати и даже с вытащенной откуда-то свежей газетой с актуальной датой. «Отдыхаю ради тебя :)» стояла подпись внизу, и Жан, отложив рисунок, шумно выдохнул в прижатую к губам ладонь. Нужно было посчитать до десяти и успокоиться, взять себя в руки, но это уже переставало помогать.       Поглядев на снимок ещё раз, Жан отправил эмодзи с большим пальцем вверх и отложил телефон и рисунок с почти таким же, но чуть более идеализированным лицом, в сторону. Ответ вертелся на языке, такой простой с одной стороны и безумно сложный — с другой. Ему Марко был нужен. Ещё как нужен, определённо точно. Только вот, кажется, судьба подкидывала им довольно сложный ребус, решить который безболезненно не представлялось возможным.