Райское место

      — Ай, сука!       Наполненный до краёв чайник дрогнул в руке, и струя кипятка пролилась мимо пластикового стаканчика, угодив прямо на ногу. Жан выругался, подпрыгивая и шипя от боли.       — Всё нормально? — раздался обеспокоенный голос Марко в наушнике.       — Да, супер, но одной рукой всё ещё тяжело справляться, — отозвался Жан, по-прежнему кривясь. Кожа на ноге стала розовой — только ожога ему не хватало.       Поставив чайник на плиту, он растёр лужицу воды по линолеуму голой ступней и, раздражённо запихнув ложку в начавшие разбухать хлопья картошки, вернулся в гостиную.       — Точно помощь не нужна? А то я могу найти домработницу, ну или Мина, возможно, согласится на дополнительную подработку на пару часов в день. — Голос Марко стал звучать глухо, и Жан поправил наушник.       — Нет, обойдусь. У меня, конечно, стало оставаться достаточно денег на непредвиденные расходы, но порез руки не такая большая травма, чтобы за мной носились со слюнявчиком и подтирали сопли. — Жан подул на подобие пюре и осторожно опустил ложку на язык. — Да чтоб тебя, — снова зашипел он — картошка оказалась очень горячей, и он рассерженно отставил стаканчик остывать, запихнув ложку поглубже в месиво.       — И поэтому ты пытаешься травмировать себя ещё сильнее? — Марко усмехнулся. Послышался скрип дивана и усталый вздох. — Что врач сказал?       — На следующей неделе снимут швы. В понедельник или вторник, пока не знаю. Как заживёт. — Жан пожал плечами и поглядел на новенькие белые бинты, которые ещё не успели истрепаться и посереть от постоянного контакта с окружающим миром. — Кстати, так и не выяснили, что там было?       — Кажется, дерево. — Голос Марко зазвучал монотонно. — Недели три назад был сильный ураган, мы даже сидели дома, чтобы не унесло, черепица с крыш поотваливалась. Наверное, где-то просто дуб сломался и упал в то место. Не переживай. Иногда тут такое случается.       — Да, если дерево, то и правда ерунда.       На экране ведущий вечерних новостей продолжал беззвучно рассказывать последнюю сводку. Когда картинка сменилась на полного метеоролога, Жан взял лежавший на краю столика пульт и прибавил звук.        «…А на северо-западе застрял антициклон, который явно не уйдет ближайшую неделю. Так что советую обзавестись кондиционерами и бассейнами с холодной водой».       — Потрясающе, — устало пробормотал Жан, откинувшись на спинку дивана. — Надеюсь, Смит урежет часы патруля, иначе я свихнусь. — Он провёл здоровой ладонью по взмокшему лбу.       — Приготовься разочароваться, потому что здесь максимум, на который ты можешь рассчитывать — минус час от рабочего дня вечером, — заметил Марко. — Петра как-то говорила мне…       Пока Марко расписывал, как недавно ей пришлось задержаться вместе с Оруо чуть ли не до ночи, потому что невовремя решили попросить отгул у Леви и попали под горячую руку, Жан ушёл на кухню, чтобы разбавить картонную картошку хотя бы молоком. Нашарив в холодильнике стеклянную бутылку, на дне которой оставалось ещё немного молока, Жан открыл её и принюхался, пытаясь уловить запах кислятины. Взгляд принялся бродить по недрам содержимого полок и сам зацепился за блестящие алюминиевые баночки с элем. Рот мигом наполнился слюной, и за долю секунды Жан решился разбавить скудный ужин чем-то приятным, как вдруг в ухе раздалось резкое:       — Эй, Жан? Жа-ан, — громко позвал Марко, и он вздрогнул. По спине тут же пронёсся рой мурашек, что случалось каждый раз, когда Марко произносил его имя с вечным придыханием после «ж». А после сказанного в самое ухо осталось ощущение, будто его пощекотали изнутри черепной коробки. — Ты меня слушаешь вообще?       — Да, прости, задумался, — виновато признался Жан, и Марко цокнул языком.       Он захлопнул холодильник, вылил остатки молока в картофельно-водяное месиво и вернулся обратно на диван, где уже почти заканчивались новости.       — Слушай, а… Не хочешь прогуляться? Дома так душно, что с ума можно сойти, — плюхнувшись на диван, предложил Жан, стараясь своим бодрым настроем скрасить собственный косяк.       — Не знаю, я могу попросить Мину задержаться, конечно… — протянул Марко и тут же хрипло рассмеялся, как будто кто-то схватил его за шею. — Если доплачу, разумеется, — всё ещё смеясь, он откашлялся, и раздался звук от шлепка по ладони. — Подходи через полчаса.       — Отлично. Там и увидимся. — Получив утвердительный ответ, Жан отключился и, вытащив наушник, убрал его в кейс.       Ведущий на экране превратился в крошечную белую точку, исчезнувшую через секунду, и Жан снова провёл ладонью по лбу. Окна были распахнуты настежь во всех комнатах, но даже так сквозняка не хватало. Ещё один существенный минус дома — бывшие владельцы не позаботились поставить кондиционер.       Дом погрузился в звенящую тишину, нарушаемую только тиканьем часов над камином. За окном начинали трещать сверчки, а где-то вдали слышались голоса редких прохожих. Мысли метнулись обратно к дверце холодильника, внутри которого стояли заветные две баночки, но в этот раз идея показалась неудачной — несколько секунд прохлады не стоят помутневшего рассудка, особенно в такую жару, особенно перед встречей с Марко. В прошлый раз это закончилось не очень хорошо, да и слова о его предшественнике никак не желали испаряться из головы.       Быстро прикончив чуть остывшую и похожую на картон картошку, Жан твёрдо решил, что, как только рука заживёт, вернётся к самостоятельной готовке. Надев для приличия чёрную футболку с логотипом спортивной команды его академии, поправив чуть помявшиеся шорты и не без труда натянув вансы, вышел на ставший на пару градусов прохладнее вечерний воздух. Город уже погрузился в сумерки, окрасив дома и улицы вокруг фиолетовым и синим.       У него оставалось ещё пятнадцать минут от отведённых тридцати, но сидеть в доме и дальше становилось невыносимо. Спустившись по дорожке, Жан воткнул наушники в уши и неспешно свернул налево. Ноги сами привели его к сиреневому, засаженному лавандой и люпинами дому Смита. Совершенно обычному и непримечательному. Если бы не одно «но».       Он как раз возвращался домой после перевязки. Рука всё ещё ныла, и Жан сделал музыку погромче, пытаясь отвлечься на неё, представляя, что он просто в дурацком фильме и боль ему только кажется. Поэтому не сразу заметил стоящую возле дома капитана незнакомую машину.       Притормозив, Жан удивлённо нахмурился — от него не укрылось, что в Парадизе, кроме спецслужб, его собственной и пикапа Блаузов, на котором они привозили товары в свой магазинчик, не было машин. Вообще. Ни у кого. И здесь бордовая ауди, на вид как из нулевых, но вполне себе чистенькая, будто на ней почти не катались. Продолжив медленно идти, Жан поставил трек на паузу и увидел, как из машины выбрался Леви с большой коробкой, за ним длинный, чуть ли не вдвое выше его парень, лицо которого казалось Жану смутно знакомым, а из дома им навстречу вышел сам Смит. Они отнесли три коробки в гараж и остановились возле калитки.       — А что думает Райнер? — спросил Смит, и незнакомец покачал головой.       — Ему не нравится. Говорит, что это слишком далеко зашло. Н-но… Я не согласен, — резко бросил он последнюю фразу. — Я считаю…       — Тише, — произнёс Леви и кивнул в сторону стоявшего практически напротив Жана.       — О, Жан, какими судьбами? — дружелюбно поинтересовался Смит. Его спутники его энтузиазм не разделяли.       — Добрый вечер, сэр. Да вот, в больницу ходил. — Жан показал свежие бинты на ладони, пытаясь сохранять невозмутимость.       — И что говорят?       — Всё в порядке. Скоро снимут швы.       — Вот и прекрасно. — Смит улыбнулся, опираясь одной рукой на острый краешек забора. — Тогда иди домой, отдыхай. В понедельник ты нужен нам бодрым и во всеоружии.       — Конечно, сэр. Всего хорошего, — отозвался Жан.       Он ещё раз оглядел присутствующих и, больше ни слова не говоря, поспешил прочь, чувствуя буравящие спину три пары глаз.       В любой другой ситуации Жан сразу же забыл о случившемся, а если не забыл, то не придал бы значения. Не его дело, чем занимается его начальник, что перевозит парень на старой тачке, что вообще происходит в жизнях других людей в нерабочее время. Так же как и им не должно быть дела до него, однако же очевидно это было не так. Да и Парадиз был слишком унылым городом, чтобы кто-то не попытался разбавить эту скуку. И Смит, пожалуй, мог стать последним, на кого подумал бы Жан, но, видимо, что-то в матрице вселенной дало сбой. Он мысленно прокручивал в голове каждое слово, действие и взгляд, которые казались ему хотя бы отдалённо подозрительными, но стоило сделать шаг за дверь, как зазвонил телефон. Это был Марко. Весёлый, как всегда, но немного замученный, он словно искал, с кем бы поговорить и отвлечься от ситуации дома. Судя по его виду в последние дни, отцу лучше не становилось. Под глазами Марко появились круги, он уже не отшучивался так активно, как обычно, а всё больше погружался в себя. И как хороший друг, который всё равно маялся от скуки, Жан готов был выслушать любые мысли, приходившие ему в голову. Что угодно, лишь бы Марко стало легче.       Благодаря Марко он успел забыть о странных коробках, но попавшийся на глаза домик воскресил воспоминания. Он сделал шаг вперед, продолжая оглядывать фасад и клумбы, как вдруг тишина в ушах, прервавшая голос Гаскарта, а после заливистый стандартный звонок входящего вызова вывел его из оцепенения.       — Эй, привет-привет, — деланно бодро произнёс Жан, коснувшись наушника. — Я уже почти дошёл.       — Да, я вижу. Если повернёшься, тоже меня увидишь, — натянуто весело отозвался Марко.       Он и правда стоял всего в паре метров. Ещё более замученный и уставший, в полосатой чёрно-белой рубашке-поло и бордовых шортах, но всё ещё с такой тёплой улыбкой, что сердце невольно сжалось.       — Хреново выглядишь, — сказал Жан, оглядев его с ног до головы, когда Марко подошёл ближе.       — Спасибо. — Марко саркастично приподнял бровь. — А ты-то прям с обложки. — Он окинул взглядом затёртый принт ревущего медведя на футболке и джинсовые шорты, рваные по краям.       — Вообще-то это стиль. Гранж на скорую руку, — фыркнул Жан, поправив футболку. — Ему хуже? — осторожно спросил он, кинув взгляд за спину Марко, будто пытаясь увидеть силуэт его отца.       — Да, — со вздохом произнёс он. Опустив глаза, он сжал плечо. — Только давай не будем об этом сейчас, идёт?       — Конечно.       — А что ты высматривал? — Переведя тему, Марко поглядел на дом Смита, а после снова повернулся к Жану. — Тут Эрвин живёт, ты в курсе?       — Да, я знаю, — протянул Жан, покосившись на дом. Совершенно обычный. Из открытого окна на кухне доносился тихий джаз. — Просто я увидел его и Леви и…       — Ну да, они живут вместе. — Марко кивнул. — Ты не знал? — Жан отрицательно замотал головой, удивлённо таращась на Марко, и тот рассмеялся. — Они давно встречаются, какое-то время назад разошлись, но теперь снова съехались. Буквально недавно.       Жан глядел на него, и постепенно картинка начала складываться в голове. Коробки. Странное поведение. Натянуто-непринуждённый вид… Ну, конечно, они не хотели, чтобы он был в курсе, его вообще не должны касаться отношения его начальства. Тайна оказалась настолько банальной, что и не тайной была вовсе.       — Так значит, все эти странные переглядывания на работе, постоянные вызовы в кабинет, это… — Жан покрутил кистью в воздухе, воображение мигом нарисовало картинку, и он поёжился. Марко расхохотался сильнее.       — Да-да, это оно. То есть о работе они тоже говорят, конечно, но… не без этого, — уточнил он, пока Жан переваривал новую информацию. Которую теперь, к сожалению, не забыть до конца дней его.       Кинув на дом очередной короткий взгляд, Жан тут же шагал вперед, стараясь выбросить из головы навязчивые и очень неуместные сцены. Он сунул руки в карманы шорт и вновь вздрогнул, однако это было даже забавно.       — Кстати, я удивился, когда ты предложил прогуляться. Думал, что за неделю ты уже находился по местным улицам, — сказал следующий за ним Марко. Жан чуть сбавил шаг и позволил им поравняться.       — Да, но делать тут всё равно больше нечего, — отозвался он. — Не пойми неправильно, я подозревал, что Парадиз не самое весёлое место, я не ждал громких вечеринок, разгульной ночной жизни, сложных дел каждый день, бери да разгадывай очередное убийство. Или что это туманный, мрачный городок со своей страшной тайной, которая накроет меня с первого же дня. Но это, — он остановился и обвёл рукой стоящие ровно друг за дружкой цветные домики, — это не вяжется ни с одним из этих описаний. Это же просто…       — Дыра? — прохладно уточнил Марко.       Жан сжался под внимательным взглядом, стараясь не пересекаться с ним. Не каждая откровенность поощрялась, и эта ему точно была не на пользу. Но уж раз сказал «А», говори «Б».              — Извини. Просто мне уже невыносимо тут, а впереди целый год. Мне кажется, я никогда не смогу привыкнуть к этому месту.       — Да, Парадиз не для всех, пожалуй, но… это не значит, что он плохой, — сухо заметил Марко.       — Я знаю, как ты его любишь, но и меня пойми, мне здесь… — Жан запнулся, подбирая верное слово — пожалуй, стоило заставлять себя делать это почаще. — Душно и тесно. Он не должен быть предметом мечтаний, но… — Он снова оглянул молчаливые домики. — Это убивает весь энтузиазм.       — Возможно, — кисло отозвался Марко, почти не глядя на Жана, а только на дорогу перед собой. — Я ведь не пытаюсь заставить тебя любить его, просто, быть может, чуть меньше ненавидеть.       — Даже не знаю, что нужно сделать, чтобы это произошло, — хмыкнул Жан.       — Пойдём. — Марко легко зацепил его пальцами за запястье и тут же выпустил, пройдя вперёд.       Они вышли за черту города, домики остались позади, а впереди, под сине-розовым небом и ставшими чёрными елями, прикрытыми шапками гор, открылось огромное поле. И у Жана перехватило дыхание от вида сиреневых, ярко-синих, белых цветов в зелёном море. Он медленно сделал пару шагов, всё глубже погружаясь в него. Марко же действовал увереннее, направившись дальше, ещё ближе к лесу.       — Я иногда прихожу сюда. — Он наконец остановился и опустился на землю, подмяв под себя несколько цветов. Помедлив, Жан последовал его примеру, чувствуя, как трава плавно прогибается под ним, образуя подушку. — Особенно в августе тут здорово. Виден Млечный Путь. — Марко лег и ткнул пальцем в небо, где уже были видны десятки звёзд. — В больших городах такого нет. Мы с отцом часто ходили сюда, разглядывали созвездия. Здорово было. Лежать вот так и чувствовать себя частью чего-то огромного, великого. Он показывал мне, где находится Ковш Медведицы, Полярную звезду. Но моё любимое, пожалуй, Пегас. — Он прищурился, но разглядеть его так и не смог. — Знаю, это не огни столицы, но даже здесь можно найти что-то красивое. Везде его можно найти.       Жан оторвал травинку и принялся жевать её, наблюдая за звёздами. Наверное, в последний раз вот так он просто пялился в небо, ничего не делая, ещё в начальной школе. Потом попытки родителей вытащить его на природу в большинстве случаев заканчивались криками, хлопаньем дверью и признанием в вечной любви компьютеру с кучей игр. Став старше, он расценивал выезды за город исключительно как повод залить в себя весь привезённый алкоголь, даже не замечая, где он и что вокруг. Вечная спешка, потребление, а ведь иногда действительно стоило остановиться. Остановиться и лечь, чтобы смотреть на звёзды.       Марко шмыгнул носом и заёрзал. Повернув голову, Жан пытался через поломанные побеги разглядеть его лицо, но оно распадалось от шелестевших листьев, стеблей и синих, как индиго, цветов. Протянув руку, он слегка сжал кисть Марко ладонью.       — Да, у меня было что-то похожее. Я только седьмой класс закончил, и родители повезли меня смотреть на Большой каньон. Мне тогда четырнадцать было, что я понимал в семейных поездках? — Жан усмехнулся. — Но каньон и правда оказался впечатляющим. Я чувствовал себя таким маленьким, но таким вдохновлённым, что что-то подобное и такое огромное существует в мире. А ночью, когда мы ехали обратно, отец остановился где-то в пустыне Аризоны. Я почти спал, когда он вытащил меня из машины, усадил на капот и сказал: «Смотри». И там наверху, в чёрном небе был Млечный Путь. Ещё огромнее, чем миллион Больших каньонов вместе взятых. И тогда я уже не чувствовал себя маленьким. Я чувствовал себя ничтожным, таким крошечным, но именно в тот момент я почувствовал себя частью этой огромной Вселенной. И все мои проблемы стали такими мелкими, а глядя на него хотелось… жить. И точно как ты и сказал, тогда я и правда почувствовал себя частью чего-то большего. И решил, что должен таким и оставаться и дальше. Увидеть всё это ещё раз своими глазами. И не только. Всё, что мир может мне предложить. Ведь возможности, они… безграничны.       На пару секунд повисла тишина, только поздние трели птиц и шум ветра в деревьях доносился сверху.       — В любом месте можно найти что-то хорошее, я знаю, — продолжил Жан наконец. — И тут… да, красиво. Уверен, в августе будет ещё лучше, иначе я буду нудеть до конца года. — Марко тихо прыснул. — Но мне этого мало. Твой город, конечно, важен для тебя, не спорю, но это… не для меня. Мои мечты уходят далеко за его пределы, я надеюсь, ты это понимаешь. И я не только про Каньон сейчас говорю.       Жан замолчал и поглядел на Марко. Его глаза были закрыты, и он слушал очень внимательно. Только спустя секунду Жан почувствовал, как сильно тот сжимал его пальцы. Когда же Марко наконец заговорил, его голос звучал сипло, а нос слегка забился.       — Да, я… знаю, Жан. Когда-то я так хотел… А впрочем, жизнь меняется, — хрипло усмехнулся он.       — Я бы и тебя мог с собой взять когда-нибудь, — предложил Жан. — Если ты захочешь, конечно.       Чужая рука осторожно выскользнула из его ладони, и Марко сел, потерев лоб.       — Когда-нибудь, возможно, — отозвался он.       Его лицо всё ещё слегка блестело от невысохших дорожек слёз, и он, не глядя на Жана, принялся обрывать васильки и плести из них венок. Поднявшись следом, Жан закрыл глаза на несколько секунд, потому что всё разом почернело, а голова стала тяжёлой. С каждым годом всё сложнее и сложнее.       — Знаешь, что значат васильки, Жан? — спросил Марко, накручивая один стебелёк на другой. — Это…       — Изящество, — кивнул Жан, прикрыв глаза. — А вот там, — он ткнул пальцем вправо, — колокольчик, это символ доверия, мудрости, защиты от духов. Там клевер. — Он указал вперед, чуть дальше. — Означает удачу, иногда знаменует какую-то клятву. А вот там, — он задумался, чуть щурясь, глядя почти за спину Марко, — похоже на колхикум, но странно, что он тут растет, я думал, они выбирают более тёплый климат. У меня мама садовод, — поймав пораженный взгляд Марко, Жан хмыкнул и пожал плечами. — Я знаю о цветах всё, в основном против своей воли. Как сажать, чем подкармливать, сезоны цветения. И значения их знаю тоже. Единственное, что я не могу понять, чем ты пахнешь? Я все время пытаюсь разобраться, на языке так и вертится, но каждый раз никак не могу догадаться.       — А, это ирисы, — улыбнулся Марко. — Ирисы и ваниль, если точнее.       На мгновение сознание озарилось, и Жан вдохнул ставший таким ощутимым запах парфюма. И как он сам не догадался? Это же было так просто, теперь, когда он знал ответ.       — О, это… многогранно, — протянул Жан, задумчиво проводя пальцами по губам.       — Да, пожалуй. Их же много, да? А вот тебе бы подошли, наверное, — Марко наклонил голову вбок, внимательно глядя на Жана, — амариллисы. Или цинния. Красная, пожалуй. — Он закусил губу, пряча ухмылку. — Ну и… — Протянув руку, он сорвал ещё один цветок в будущий венок. — Васильки, думаю, тоже.       — Ты меня захвалить пытаешься? — рассмеялся Жан. — Со мной можешь в эти игры не играть, я знаю значения всех цветов. И когда я говорю всех, я имею в виду всех, — уточнил он, многозначительно глядя на Марко. Тот закивал, так же смеясь.       — Я понял. Что ж, значит, в следующий раз я буду умнее и найду такой цветок, чтобы ты сразу обо всём догадался. Без слов, — подмигнул он.       — Марко, скажи честно, — Жан успокоился и резко стал серьёзным, — почему ты так хочешь, чтобы я полюбил Парадиз? Какая тебе разница?       Услышав вопрос, Марко задумчиво прикусил губу. Движения его пальцев на стебельках стали сосредоточеннее, полминуты он молча собирал практически готовый венок.       — Я понимаю твои претензии, но… представь, что кто-то приходит к тебе домой и говорит, как там ужасно, вещи лежат не на своих местах, вокруг пыль да грязь, и вообще лучше бы тебе обои переклеить, а то видок мрачноватый. — Он фыркнул. — Я понимаю, твои мечты уходят куда дальше этих гор, однако… — Марко соединил пару стебельков и тяжело вздохнул. — Мне просто хотелось, чтобы ты ненавидел его чуточку меньше. Это важно. Для меня.       Их взгляды встретились, и внутри Жана всё напряглось. Сердце заколотилось с такой силой, что заложило уши и рёбра грозились сломаться изнутри. Он пытался убеждать себя все эти дни, что ему просто кажется. Что Марко приветливый, милый парень, с вагоном друзей, безграничной поддержкой, рыцарь без доспехов и коня, но всё же из сказки. И теперь он говорил…       Он же правда имел в виду то, что сказал?       …что ему не всё равно. Быть может, правда, он хотел сказать, что город важен, ведь все мы хотим, чтобы наши любимые вещи остальные люди любили тоже, особенно, если они очень нам дороги. Да, наверное, именно это. Жан пытался уловить нотку безразличия в глазах Марко, хотя бы крошечную каплю, но её там не было. Он действительно не был к нему равнодушен. Настолько, насколько хватало приличий, видимо. Проблема была только в том, что для Жана это был путь в никуда. Он с самого начала был таким.       — Примерь-ка. — Закончив и соединив стебельки, Марко нарушил молчание, поднял венок в руках и попытался надеть его на голову Жану, но тот быстро перехватил его запястье.       — Я не думаю, чт… — начал было он, но тут громкая трель весёлой и бодрой мелодии звонка заставила слова застрять в горле.       — Наверное, Мина. — Марко отпустил венок одной рукой и потянулся к карману. — О, точно, уже почти час прошёл, а я обещал вернуться как можно скорее. Да, привет, я знаю, я… — быстро затараторил он в трубку, но вдруг его лицо из виноватого стало мертвенно-бледным, а глаза испуганно расширились. — Д-да. Я с-сейчас буду.       — Что-то не так? — Жан обеспокоенно поглядел на него.       — Да. Это папа. Он… У него приступ. Мне надо домой. — Марко уронил венок и, подскочив, направился прочь.       — Я могу что-то…       — Нет. Жан, ты… ничего не можешь. Прости, мне пора, правда. — Он убежал так быстро, что Жан и не пытался его догнать. Только поднял несчастный венок с земли и неспешно направился следом.       Сперва он собирался пойти к себе сразу, но ноги сами вывели его к дому Марко. И картина, которая открылась перед глазами, оказалась не из приятных. В стоявшую перед кремово-бежевым домиком «скорую» погружали того старика из больницы, который за неделю, казалось, стал ещё худее и слабее, а прямо за ним, на пороге стоял совершенно убитый Марко. Девушка с чёрными волосами, убранными в две косы, что-то говорила ему и держала за руку, но Марко только качал головой, периодически жмурясь. Жан сделал шаг, но Марко, не замечая его, забрался в машину следом за отцом, и вскоре «скорая» уехала в сторону больницы.       В груди что-то неприятно обожгло, и Жан, всё-таки нацепив на макушку венок, ушёл домой, думая, что постарается достать Марко столько васильков, ирисов и чего он только ни пожелает, чтобы засадить ему ими весь двор.