Райское место

      Новенькая форма сидела, как влитая, и Жан уже полчаса не мог оторваться от зеркала в спальне, принимая позы с разными уровнями крутости. Если бы его снимала камера, он бы вполне мог сойти за профессиональную модель — как минимум по части уверенности в собственной неотразимости у него не было проблем. Разве что в очень плохие дни, но таких у Жана практически не бывало.       — Да, такого парня стоит повесить на доску почёта, — сказал он себе под нос, но достаточно слышно, так что в динамиках наушников раздался тихий смех.       — Ты всё ещё красуешься? — Марко, висевший с ним на звонке уже больше получаса, прыснул ровно в такт зашипевшему на сковородке маслу. — Ты, видимо, очень ждал этого дня.       — Да я до сих пор жду! — Немного смущённый, Жан сделал шаг назад, отдаляясь от зеркала, но по-прежнему не выпуская себя из виду. — Сегодня твои коллеги только выносили мне мозг правилами и каверзными вопросами, — фыркнул он и принялся неспешно расстёгивать пуговицы на рубашке. — «Бывают ли у вас навязчивые мысли во время бытовых ситуаций?», «Хотели ли вы проткнуть себя ножом во время готовки?», «Думали ли вы прыгнуть вниз на рельсы перед движущимся поездом?», — писклявым голосом изобразил он психологичку Петру, которая донимала его добрых три часа, прежде чем поставила отметку «К службе допущен» под его ответами. — Не знаю, каким идиотом нужно быть, чтобы ответить на эти вопросы откровенно.       — Это же часть её работы. — Марко с громким стуком положил ложку на стол. — К тому же это делается для того, чтобы проверить твою профпригодность, вдруг ты ментально нестабилен?       — Да я проходил этих психологов уже столько раз, ты думаешь, я не научился распознавать сигналы? Я умею отвечать на любые тесты правильно, именно с тем результатом, который от меня ждут, — гордо заявил Жан.       Форма повисла на вешалке, а она, в свою очередь, на краю дверцы шкафа, в ожидании своего часа — завтра в половину восьмого утра. Жан ещё раз благоговейно оглядел её и натянул домашнюю футболку и шорты.       — Но ведь это нечестно… — протянул Марко задумчиво и, как могло показаться, разочарованно.       — Да брось, я в порядке. Просто… — Кровать скрипнула под весом Жана, и матрас тут же мягко подстроился под тело. Он закинул ногу на ногу и сложил руки на груди, глядя в голубое, но уже вечернее небо в окне. — Бывают вещи, которые другим знать вовсе не обязательно. На мой профессионализм они никак не влияют, я просто не люблю, когда в моей голове ковыряются слишком глубоко. Да и вдруг меня бы сослали обратно, и я никогда не стал бы твоим напарником? — Он ухмыльнулся и поиграл бровями, словно Марко мог его видеть.       — Ладно, убедил. — В динамиках снова послышался смех. — Жду не дождусь нашего патруля. Тебе ещё столько предстоит узнать…       — Доскональное расположение каждого дома, дерева и камня в городе? — саркастично парировал Жан, но больше в шутку.       Он и сам ждал своей первой смены не только из-за возможности проявить себя. С проклятой пятницы они виделись всего раз — случайно столкнулись в магазине, пока Жан выбирал томатную пасту из целых двух видов на весь город, но почти сразу разошлись, не успев перекинуться и парой слов. И всё бы ничего, подумаешь, просто коллега, и что с того, что оказался первым другом в городе, но, глядя в его удаляющуюся спину, Жан чувствовал, как в груди неприятно давит. Даже в участке этим днём их графики не совпали, поэтому, когда вечером раздался звонок, он ответил незамедлительно.       — Да! Ты же собрался быть копом года, так что учи! — Марко продолжал смеяться, и Жан тоже невольно расплылся в улыбке. — Ну и не препирайся с Леви, это может резко понизить твои шансы.       — Мне не очень нравится, что он стал моим боссом, но, видимо, таков путь.       Перед глазами возникло лицо злобного карлика, пока тот зачитывал ему протокол и рассказывал о важности предохранителя с самым недружелюбным видом из всех возможных. Жан вздрогнул и выпрямился; пальцы сжали предплечья, и он нервно заёрзал, когда вспомнил нацеленный на него совершенно «случайно» пистолет. Если это правда, то… трудный предстоит год.       — К нему можно найти подход, если не пытаться вывести его на разговор и не нарушать его правила. В остальном он славный. Ох, чёрт, погоди… — В динамике раздался невнятный шум, и Жан нахмурился, пытаясь разобрать слова на фоне. — Так, у меня тут небольшое ЧП, я тебе потом… напишу, хорошо? — Голос Марко звучал обеспокоенно, и Жан сел на кровати. В голове сразу же сложилась карта до бежевого домика в трёх кварталах от него, до которого всего десять минут ходу, а если быстрым шагом, то и вовсе ничего. Одно слово — и его нога уже там.       — Всё нормально? — Жан вглядывался в витиеватый рисунок на обоях, словно команда «бежать» должна была появиться на нём в любую секунду.       — Да, в целом. Ничего нового, проблемы дома. Я сегодня один, так что… Я напишу, когда закончу.       — Ага, — рассеянно ответил Жан, и наушники погрузились в тишину.       Вечернее солнце, заполнявшее комнату, стало в разы тусклее, и когда он спустился вниз, стало казаться, что дом погрузился во мрак. Было в этом что-то нездоровое. Выйдя на задний двор, Жан уселся на ступеньки веранды, наверное в двадцатый за четыре дня раз глядя на рассаженные по краям забора ярко-розовые пионы. Открывашка пшыкнула, пена из банки разлилась по крышке вниз, и он медленно слизал эль с указательного пальца, пока разглядывал трепетавшие на ветру зелёные листики и розовые лепестки. Оставленное далеко позади, забытое чувство безграничной привязанности к почти незнакомому человеку снова заполнило его практически доверху, и это пугало и раздражало. Потому что тогда он становился слабым. Тогда у него появлялись обязательства хотя бы перед самим собой. Потому что тогда ему приходилось выбирать. Но, если закрыть на все минусы глаза, чувство было приятным. И, наверное, хорошо, что это был Марко, а не кто-то, кто мог сломать ему руку за косой взгляд не в ту сторону.       И крайне скверно в то же самое время.       — Нет, мы просто друзья. Коллеги. Кто угодно, без приколов, — пробормотал он себе под нос, когда вдруг телефон противно завибрировал на деревянной ступеньке.        Все доводы самому себе тут же улетучились, солнце засветило ярче, эль стал вкуснее, когда он открыл окошко диалога. И не закрывал до самой ночи, пока глаза не начали слипаться и Жан уснул с телефоном в руке, с неотправленным коротким «До завтра».       Утром он подорвался с первым же звонком, бодрый скорее от адреналина, чем сна, залил в себя большую кружку кофе и, боясь опоздать, прискакал к участку так рано, что внутри встретил только сонных с ночной смены дежурных. Лениво поздоровавшись с Жаном, Оруо и Гюнтер из отдела специального расследования поглядели на круглые белые часы на стене, которые показывали без четверти восемь, и, не вставая со своих мест, с силой потянули затёкшие конечности.       — Ещё пятнадцать минут, и можно будет домой, — зевая, произнёс Гюнтер и потёр слипающиеся глаза. И тут же уронил голову на огромную папку, лежавшую на его столе.       — Тяжёлая выдалась ночка? — Жан налил воды из кулера в картонный белый стаканчик и присел на край своего стола. Он сделал крошечный глоток, когда поймал крайне недовольные взгляды напротив.       — Если под тяжёлой ты имеешь в виду снова ни одного вызова, тогда да. Это было очень тяжело, — глухо отозвался Гюнтер, снова кладя голову на стол. — Зато я остаюсь непобедимым чемпионом по шахматам уже которую неделю, — добавил он с кривой ухмылкой, и Оруо фыркнул, закатив глаза.       — Звучит тоскливо. — Жан присвистнул и залпом осушил свой стаканчик — вода в Парадизе оказалась необычайно освежающей, и он отправился за новой порцией. — А как же срочные дела, грабежи, погони? Три ножевых? Украденные драгоценности президента? — спросил он, подняв рычажок крана с холодной водой.       — Если ты хотел интересную работу, ехал бы в столицу штата, — растягивая слова, презрительно сказал Оруо. Он откинулся на спинку кресла и смерил Жана неодобрительным взглядом. — Здесь тебе повезёт, если попадётся хоть какой-то случай сложнее пропавшего в заднем кармане штанов ключа.       Двери в участок распахнулись, впуская тёплый воздух и солнечные лучи, и внутрь уверенным шагом, стягивая с плеча рюкзак, вошла Рико, а за ней, чуть подпрыгивая, — крошечная Петра. Увидев её, Оруо выпрямился, и Жан прыснул — всё быстро встало на свои места.       — И почему тогда ты здесь? Или всё же здесь нашлись-таки дела поинтереснее? — спросил он насмешливо и тут же пожалел об этом.       — А это тебя, новенький, вообще волновать не должно! Сначала поработай с моё, а потом возникай. — Оруо подскочил к нему так быстро и ткнул пальцем в грудь, что Жан чуть пошатнулся и едва не расплескал вокруг воду из стаканчика.       — Да успокойся уже, Оруо, — устало протянула Петра, поворачивая ключ в замке своего кабинета. — Пей свой кофе и иди домой. Тебе, кстати, уже рассказали про соломинки? — Она поглядела на Жана, и тот, помедлив, качнул головой.       — Каждое утро мы тянем соломинку, кто вытащит короткую — привозит всем кофе. Ну или чай, тут по предпочтениям, — объяснила Рико, причёсывая после улицы волосы. — Правда, ты по дефолту поедешь за ним, если опоздаешь.       — Ну, значит, сегодня мне повезло, — криво усмехнулся Жан, возвращаясь на своё место. — Ради такого я готов приходить хоть за полчаса.       — Отлично, ещё одна головная боль. — Оруо рухнул обратно в кресло и с некоторым разочарованием посмотрел на закрывшуюся за Петрой дверь. — Не забудь записать свой кофе вот туда. Или что ты там пить собрался. — Он ткнул пальцем в пробковую доску на стене, где, помимо разных напоминалок и объявлений, висел список «Напитки для «Соломинок».       Подойдя ближе, Жан бегло просмотрел его, на секунду дольше задержавшись на имени Марко в самом низу и выведенным рядом округлыми с лёгкими завитушками буквами «Лавандовый раф». В животе связался маленький узелок, и Жан тут же перевёл взгляд на оставшиеся имена в списке, малознакомые и безразличные, и взялся за висевший рядом карандаш. Быстрым росчерком написав своё имя, он остановился.       — Ни одного повтора, удивительно. И вы всегда берёте одно и то же? Почему?       — Так ведь в этом смысл. Твой напиток — это не просто смешение перемолотых зёрен или чайных листьев, это ещё и отражение твоей личности. У меня капучино с корицей, у Петры — кокосовый раф, у Рико — ореховый латте, у Гюнтера — эспрессо со льдом, у Ханджи — американо с апельсиновым сиропом…       — Это даже звучит отвратительно, — пробурчала Рико, сжимая в зубах заколку и пытаясь поймать правильное отражение в крошечном карманном зеркальце.       — И тем не менее сразу понятно, с кем имеешь дело. Горчинка с необычной кисловатой ноткой, но просто с потрясающим ароматом. А вот что можно сказать о тебе? — Оруо упёрся локтями в стол, сцепил пальцы в замок, прижался к ним подбородком и, прищурившись, принялся изучать Жана с ног до головы.       — Да… у меня нет кофе. Я пью под настроение. — Жан растерянно пожал плечами. — Мне вообще без разницы, — сказал он, и все мигом обернулись к нему. — Ну… мне не принципиально, просто…       — Да ты представь, — возмущённо запыхтел Оруо, принимаясь размахивать руками, — ты приходишь утром на работу, не выспался, на улице дождь, форма мятая и промокла, на работе скандал, и всё, что тебе нужно, — это правильный старт — твой кофе. И кто-то из нас едет за ним, но он не знает, чего ты хочешь, ведь тебе «без разницы», поэтому ему придётся задержаться на кассе и заставить злиться очередь. А потом и тебя, потому что ваши вкусы не совпали. И твой день испорчен, работа псу под хвост, ты перестанешь доверять своему коллеге, и атмосфера в коллективе развалится всего лишь из-за того, что ты не захотел говорить, какой кофе ты любишь.       — Зачем так сложно? Ну, хотите, я буду ездить и брать себе кофе сам? Большое дело, — фыркнул Жан, скрестив руки на груди.       — Это облегчило бы жизнь, но мы тут вроде «одна большая семья». — Скривившись, Оруо сделал кавычки в воздухе. — Так что ты должен выбрать, а то возникнут вопросы. — Он кивнул головой в сторону запертой двери кабинета Смита.       — Лучше выбери, а то от тебя не отвяжутся, — сказала выбравшаяся за водой Петра.       — Ладно, боже. — Жан вздохнул и протёр пальцами зажмуренные веки, размышляя. — Пускай карамельный латте.       — Ну ты на него и выглядишь. — Оруо цокнул языком. Бросив в его сторону презрительный взгляд, Жан быстро черканул название рядом со своим именем в списке.       Ровно в восемь расслабленная атмосфера резко сошла на нет. Появившиеся Леви и Ханджи заставили остальных суетиться и создавать видимость активной работы. Кроме Жана, у которого ещё не было важных заданий, и всё, что он делал, помимо щёлканья мышкой по разным папкам в случайном порядке, — каждые пятнадцать секунд глядел на входную дверь в ожидании Марко. Он ждал и горячо желал увидеть его, и в то же время совсем маленькая часть его существа надеялась, что Марко не появится. Что, возможно, он просто его выдумал со скуки. И тогда его жизнь в Парадизе пройдет в спокойном и предсказуемом русле. Без нервов и не нужных никому моральных дилемм о том, что правильно и что желанно.       Но это, конечно, было маловероятно.       Когда минутная стрелка на часах доползла до десяти, двери наконец распахнулись и в участок влетел запыхавшийся Марко. Солнцезащитные очки криво сбились на макушке, растрепав и без того всклоченные волосы, а плохо завязанный галстук слетел на плечо. Жан нервно заёрзал и отвёл взгляд: возможно, ночные разговоры удавались без последствий только ему.       — Ещё не начали, да? — тяжело дыша, спросил Марко, упираясь ладонями в колени. — Не услышал будильник, простите.       — Нет, только тебя и ждём, — отозвался Леви, скрестив руки на груди. — Но так как ты опоздал… Правила, Бодт, знаешь. — Не глядя, он указал большим пальцем на доску.       — Ага, — устало отозвался Марко, всё ещё переводя дыхание. Он зачесал пальцами волосы со лба и коротко кивнул Жану, неуверенно махнувшему рукой в ответ.       — Не забудь — мята и никакого сахара. — Леви вытащил из стола папку и, раскрыв на середине, принялся быстро что-то писать.       Пройдя мимо, Марко остановился возле доски, аккуратно отцепил список, пробегая по нему глазами, и, дойдя до конца, одними губами произнес: «Карамельный латте». Усмехнувшись, быстро собрал деньги страждущих, пряча монетки и купюры в карман.       — И правда, форма на тебе как влитая. — Он оценивающе оглядел Жана и спрятал зевок в кулаке, жмурясь. — А мне с опозданиями коп года не светит. Ой, брось, — поймав смущённый взгляд, Марко покачал головой, — это из-за папы, не из-за тебя. От него больше проблем, чем от переписок.       — Ладно. Но всё равно предупреди в следующий раз, чтобы я отстал. — Жан облегчённо выдохнул и вытащил из кармана бумажник, а после вложил пять долларов в раскрытую ладонь Марко. — Кстати, если есть возможность изменить правила, можно… — Жан покосился на Оруо, крутившего ручку и задумчиво разглядывавшего стену за спиной Петры, которая тихо шушукалась с Рико за её стойкой, — заменить сегодня обычный латте на холодный?       — Да, без проблем. — Марко кивнул и спрятал купюру к остальным в карман.       — Эй, это не честно! — вдруг завопил Оруо, отвлекаясь от своей медитации. — С чего ему поблажки, а нам нет?       — Сегодня его первый день, да и жара стоит адская, — заступилась за Жана Петра, выруливая из-за стойки. — И прекрати ныть, ты каждый раз страдаешь, когда у кого-то идеи лучше, чем у тебя. Если бы ты не был таким мерзким, тебе бы тоже шли на уступки.       Вздёрнув нос, она гордо удалилась в свой кабинет, оставив Оруо, на радость Жана, обиженным и крайне раздосадованным.       Как только Марко уехал выплачивать штраф за опоздание, весь отдел погрузился в прерываемое постукиванием клавиш, щёлканьем мышек, скрипом колёс кресел и шорохом перекладываемых бумаг безмолвие. Лениво подперев голову рукой и поблагодарив высшие силы за место под кондиционером, Жан принялся дальше искать дела прошлых лет, но в итоге зацепился только за файл с книгой по профориентации. Спустя двадцать минут теста он выяснил, что должен был пойти работать механиком, дальнобойщиком, дизайнером или директором крупной фирмы. Жаль, что этот тест не попался ему раньше, быть может, первый рабочий день в другом месте был бы повеселее.       В половину девятого наконец появился Смит. Он приветливо всем улыбнулся и, бросив быстрый взгляд на Жана, что-то тихо сказал Леви, едва коснувшись его плеча пальцами. Тот коротко кивнул и, как только дверь за капитаном закрылась, подошёл к Жану.       — Ты свои обязанности помнишь? — спросил он, скрестив руки на груди.       — Ага. Патруль, — коротко ответил Жан.       — Прекрасно. В девять вместе с Бодтом приступаете. Рацию возьмёшь на станции у Рико.       — И так до вечера? — поинтересовался Жан, когда Леви развернулся, чтобы уйти.       — А сам как думаешь? — процедил он, повернув голову в бок. — В пять сюда и отчитаешься.       — Понял. Сэр. — Жан отдал честь двумя пальцами, и Леви закатил глаза, одними губами произнеся что-то похожее на «кретин».       Вернувшись, Марко сделал несколько заходов, ведь напитков оказалось больше, чем руки могли унести. Он расставлял стаканчики на стол каждому, попутно называя напитки и имена, прямо как в «Старбакс», но только Жану достался ещё и пончик, обмазанный зелёной глазурью.       — Неожиданно. — Жан растерянно посмотрел на него и на рассыпанные по глазури разноцветные крошки. — Это вместо сдачи?       — Они просто так аппетитно выглядели, я решил, что ты захочешь. Правда, долго думал между голубым и зелёным. Но если не нравится, можем махнуться, у меня с черникой. — Марко показал свой сиреневый с крошечными зефирками.       — Нет, возьму этот. Спасибо. — Жан покосился в сторону Оруо, ожидая очередной волны возмущений, но тот молча забрал кофе со стола и, коротко попрощавшись со всеми, ушёл следом за всё ещё зевающим Гюнтером.       — Эй, Бодт, — окликнул Леви, и Марко, прикусив трубочку, повернулся к нему. — Оставляй заигрывания на внерабочее время. Сегодня после обеда отправляешься в архив. Много старых дел скопилось.       — Понял. — Марко снова повернулся к Жану. — Ну, значит, буду развлекать тебя только до обеда, — усмехнулся он и выпрямился, снова сжав трубочку зубами.       — Надеюсь, за это время никакой ерунды не случится и я не спасую. — Жан нахмурился, обхватив свои предплечья.       — Ну, в конце концов, ты всегда можешь написать мне миллион сообщений, — рассмеялся Марко, и Жан попытался ткнуть его в живот ручкой, но тот ловко увернулся. — Жду тебя в девять у дверей. Не опаздывай.       — Кто бы говорил, — фыркнул Жан, едва скрывая улыбку.       Марко постучал пальцем по виску и вернулся за свой стол, чтобы разгрести лежавшие на нём бумаги. До начала работы оставалось достаточно времени, поэтому Жан решил набираться сил и охлаждаться по-максимуму изнутри и снаружи, ведь жара грозила вырасти к полудню ещё сильнее. И уже в девять утра, когда они оба вышли на улицу, Жан начал откровенно завидовать Марко, который после обеда должен был скрыться из этого пекла.       — Итак, сегодня по программе сто кругов по городу, потом ещё немного закрепишь самостоятельно, мне вечером отчитаешься, Кирштайн, — усмехнулся Марко, и Жан закатил глаза. — В течение недели повторим, потом экзамен.       — Сделаю вид, что не слышал этого. Ладно, веди. Ты у нас тут спец по патрулю. — Жан натянул на нос очки и снова посмотрел на часы на телефоне. Две минуты десятого.       Это будет крайне долгий день.       Первые пару кругов дались бодро: они шли по улицам, и Марко знакомил его с историей города, которая началась ещё в восемнадцатом веке, с местными старожилами, вроде старого копа на пенсии Кита Шадиса, способного промуштровать даже Смита, мэра Рода Рейсса, любящего устраивать сезонные ярмарки и фестивали, говорил о том, как текла жизнь в городе, который Жан должен был называть домом ближайший год. И он пытался запоминать всё, что рассказывал Марко, каждую деталь, но по большему счёту ему просто нравилось слушать его голос. Приятный и обволакивающий, который теперь звучал даже лучше, чем под басы в клубе. И, пускай Жан пытался отмахнуться от этого, который хотелось слушать всегда.       — Ну а ты сам? — спросил Жан, когда они заглянули в маленькую пекарню, где Марко взял им обоим по рожку мороженого из холодильника — шоколадное для Жана и клубничное для себя. — Ты всю жизнь живёшь здесь, какие дикие истории скрываются в этих закоулках? Марихуана на заднем дворе? Заплывы на другой берег озера на перегонки после пьянки?       — Хорошего же ты обо мне мнения! — рассмеялся Марко, закидывая несколько монет на пластиковое блюдце. — Не поверишь, но никакие.       Они вышли на залитую ярким солнцем улицу и медленно побрели мимо вереницы магазинчиков, вышли на узкую дорожку к дубовому скверику, откуда дальше предстоял путь к жилому району, за ним к мостику через реку, снова домикам, участку, больнице, пожарной станции и… Так дальше, по кругу. День за днём.       — Наверное, я всегда был слишком правильным, чтобы влезать в какие-то переделки, да и… не считал нужным. Я больше как голос разума для остальных, чем сподвижник к приключениям. Ну, или ведомый в них. Если ты хочешь послушать дикие истории, то тебе нужно спрашивать Конни или Сашу, они всегда шли с неприятностями по одной дороге. Или Эрена.       Жан бросил на него косой взгляд и неодобрительно лизнул шоколадный шарик, словно он был виноват в существовании Эрена в этом мире. За пару дней он совершенно забыл о нём, а новое упоминание лишь усилило раздражение. После его сегодняшнего визита Жан начнёт игнорировать любое присутствие этого придурка в своей жизни. Даже если он встанет прямо перед ним с огромной трубой, дующей прямо в лицо.       — Значит, ты поэтому стал копом? — помедлив несколько секунд, Жан снова посмотрел на Марко и тут же едва не споткнулся. Розово-красное мороженое медленно исчезло под языком, который после легко обвёл верхнюю губу, пока Марко задумывался над ответом, а у Жана уже начали подрагивать колени.       — Не совсем, но, думаю, это сыграло свою роль. — Марко поправил очки. — Мой прадед и дед были полицейскими, и я решил пойти по их стопам. Папа работал в банке, — уточнил он. — Но это всегда казалось мне скучным, а быть полицейским… Можно помогать людям, быть гордостью города. А ещё они очень круто выглядят в форме и очках. — Он коснулся дужки своих и ухмыльнулся.       — Да! Наконец-то хоть кто-то это понял! — воскликнул Жан. — В академии меня постоянно поднимали на смех, когда я говорил об этом. Но ведь и правда выглядят стильно.       — Да уж, для тебя это важная причина. — Марко прыснул. — А другие есть? — Он наклонил голову, и Жана встретил взгляд пронзительных глаз поверх зеркальных стёкол.       — Вообще, я всегда думал, что полицейские крутые. Носятся с пушками, валят преступников, у них всегда красивые девушки. Ну и в принципе они очень классные ребята. Правда, став старше и уже в академии я понял, что не всё так радужно, но было как-то поздно отступать. И я решил стать хорошим копом, а не тем куском дерьма, которых полно в участках и которые родную мать продадут за подачки от государства.       — Это хорошо. Таких и правда не хватает. — Марко задумчиво кивнул. — Но у нас с этим проблем нет. Да, конечно, склоки с Оруо портят впечатление, да и Леви может быть грубоват, но в остальном… на них можно положиться. Всё нормально?       Жан не сразу понял, что Марко обратился к нему, потому что продолжал с оцепенением наблюдать за тем, как его язык касался изрядно подтаявшего мороженого, и это было слишком… завораживающе. Настолько, что стало казаться, будто воздух прогрелся ещё на десяток градусов.       — А, д-да, прекрасно. — Жан прочистил осипшее горло и моментально отвернулся, принявшись изучать дорогу перед собой. Такое чувство, будто Марко совсем не умел есть спокойно, не создавая ареол эстетики в каждом своём действии.       Если только не делал этого намеренно.       — А что насчет того парня, который работал до меня?       — Я его не знал… — Марко нахмурился и потёр переносицу. — Ну, то есть не то, чтобы хорошо. Он постоянно пил, и меня это раздражало. — Он скривился и слегка отвернул голову в сторону. — С тех пор, как он уехал, стало гораздо спокойнее.       — И его не выгнали за алкоголизм? — удивился Жан, чувствуя предательский холодок на спине.       — Ему оставалось не долго, наверное, решили замять, — предположил Марко. — Я не особо интересовался, но, вроде, про него плохого не говорят.       Отправив остатки вафельного стаканчика в рот, Жан принялся сосредоточенно жевать. Его личные сетование на отсутствие нормальной выпивки в городе лучше было не озвучивать, а единственный вид эля, который он сумел найти, на вкус отдавал дешёвым пивом из самого захолустного бара в мире. Пожалуй, не всякая откровенность должна быть вознаграждена.       Чем ближе солнце оказывалось к зениту, тем тяжелее давались прогулки. К полудню, чтобы не сжариться, они спрятались в сквере, устроившись на одной из скамеек в тени большого старого дуба, где Марко принялся донимать его своеобразной версией игры в «Правду или действие», где можно было выбрать только правду. Жан приготовился увиливать на провокационных вопросах, но Марко не переходил черту, спрашивая самые простые вещи из разряда любимый цвет и самое счастливое детское воспоминание. Настолько невинно, что Жан в очередной раз удивленно оглядывал его — он поверить не мог, что такие простые и добрые люди действительно существуют. И не воротят от него нос. Это было самое невероятное. Как оказаться во всех фильмах Миядзаки наяву.               Однако даже под деревом нельзя было спрятаться от растущего пекла, и Марко, не долго думая, потащил его к реке. Добравшись до пешеходного деревянного мостика, они остановились, и Жан уставился на мерно текущую, голубую, кажущуюся такой освежающей воду в реке. Наклонившись, он принялся рассматривать бегущие потоки, а после резко вскинул голову и начал оглядываться.       — Ты говорил, что тут есть озеро, — произнёс он, скользя взглядом по горам и видневшемуся вдалеке лесу. — Далеко?       — Не очень, минут пятнадцать пешком. — Марко махнул рукой в сторону леса, откуда текла река. — Лучше идти по дороге, что справа от тебя. Там путь чище.       — Вечером пойдёшь? — с надеждой спросил Жан, но Марко только покачал головой.       — Нет, у меня дела. Надо папу в больницу отвезти, это не долго, но на озеро я не успею. Тут или туда, или сюда. — Наклонившись, он сорвал росший рядом с мостиком одуванчик, уже покрытый белой шапкой.       Разочарованно выдохнув, Жан снова уставился в синее, бесконечно движущееся и ставшее искажённым отражение. Раньше его бы расстроил отказ, но на Марко словно невозможно было обижаться.       — Но в другой раз обязательно, — добавил Марко, как только Жан открыл рот, и сдул зонтики одуванчика, оставив только желтую сердцевину, прямо тому в лицо. И тут же очаровательно улыбнулся, так искренне и притягательно, что Жан едва не застонал. Похоже, жизнь решила основательно проверить его выдержку, только вот он не собирался ей проигрывать. Он умел выставлять приоритеты. По крайней мере он так думал.       В обед они свернули в ставшее уже привычным кафе, где Хистория на этот раз угостила обоих свежим арбузным лимонадом с кубиками льда. И только когда Марко, махнув на прощание, ушёл в участок, Жан заметно приуныл. Леви дал ему времени до пяти, а значит, у него есть ещё пара часов для того, чтобы выучить расположение каждого камешка в городе на зубок.       Оказавшись один на один с городом и возможными неприятностями, Жан поправил рацию, натянул посильнее очки на нос и оглянул сиявшую на ярком солнце улочку. Лёгкий ветерок шелестел листьями у самых верхушек деревьев, не доходя до земли, аромат цветов из клумб душил, мешаясь с разгоряченным воздухом, откуда-то издалека доносилась негромкая музыка, но ухо улавливало только биты. Мимо по тротуарам проходили редкие прохожие, наслаждающиеся погодой или спешащие по делам, и городок жил размеренной, спокойной жизнь. Жизнью, от которой уже хотелось лезть на стену.       Несмотря на рассказы Марко и крайне доскональную экскурсию, Парадизом он так и не проникся. Ему нравилось проводить время именно с Марко, а сам город Жан начинал понемногу ненавидеть. И когда он наконец продолжил путь по набившему оскомину маршруту, он крайне остро ощутил, как невыносимо тяжело ему дадутся эти три часа в одиночестве. Жан многие места мог обжить и привыкнуть к ним. Однако к Парадизу это не имело никакого отношения. Видит Бог, это будет его единственный здесь год.       На пути к ранее облюбленному скверу неожиданно зазвонил телефон, и, испугавшись, что его уже разыскивает Леви за неровно разложенные ручки или, не приведи Господь, за стаканчик в неправильном контейнере, Жан с опаской вытащил мобильный из кармана, и его брови тут же поползли наверх, а внутренности сковало ужасом.       «Мама».       Лучше бы это всё-таки был Леви.       — Эм, привет? — осторожно протянул он, не поднося телефон слишком близко к уху, чтобы не оглохнуть от вероятного крика.       — Жанчик, ну где ты был? Ты сказал, что позвонишь сразу после переезда, я так волновалась! Тебя пять дней слышно не было!       — Всё хорошо, мам, правда, тут просто какая-то беда со связью, — оправдывался Жан, в то же время чувствуя облегчение — мамины крики были единственной ниточкой с реальным миром и осознанием, что он ещё не спятил.       — Ну, говори уже? Как дела? Что там у тебя?       — Прости, я на работе. Давай я позвоню вечером? — виновато говорил Жан, оглядываясь вокруг, чтобы принести прохожим молчаливые извинения за слишком громкую телефонную трубку.       — Ага, и будет как в прошлый раз. До выходных я ждать не намерена. Вот узнаю, где этот твой Парадиз, и сама приеду. Ты там хоть нормально ешь?       — Мам, да. — Жан закатил глаза. Эта пластинка никогда не менялась. — Всё, ладно, давай вечером. Я наберу. Пока. — Не дождавшись, он раздражённо сбросил вызов и, плюхнувшись на скамейку, сжал телефон в руке. — Каждый раз, невозможно уже.       — Проблемы? — послышался знакомый голос неподалеку, и Жан вздрогнул — слишком знакомый.       — Не твоё дело, — огрызнулся он, поднимая голову.       Из небольшого белого грузовичка, высунувшись из окна, на него смотрел Эрен. Расслабленный и притворно-дружелюбный, от одного вида его лица начинало тошнить. Но Жан старался не подавать виду, только спрятал телефон в карман и выпрямился.       — Я гляжу, вагон работы? — насмешливо спросил он, покосившись на Эрена, но тот лишь пожал плечами. — Где же те заказы и дела, которые не давали тебе приехать ко мне вчера?       — Да я всё закончил, ехал себе немного отдохнуть, как тут услышал, как надрывается твой телефон. — Он коротко прыснул. — Если хочешь, можем подключить тебя сейчас, не придётся дожидаться меня вечером, — предложил Эрен и открыл дверцу у пассажирского сиденья. Жан недоверчиво оглянулся.       — А ничего, что я ещё на работе?       — И что, искать будут? — Эрен скрылся в глубине салона и убрал с соседнего кресла пустые обёртки от еды и стаканчик. — Садись, много времени не займет. Аккерман не так страшен, как его малюют. Эрвин тоже, — добавил он, когда Жан захлопнул дверцу за собой.       — Знаешь их? — Он недоверчиво посмотрел на Эрена и мысленно отметил, что с машиной он справляется грубовато, но достойно. — Но… — запнулся он, когда Эрен проехал поворот.       — Я помню адрес, не первый раз же, — только отмахнулся он. — И конечно, я их знаю, а кто ж нет? Правда, связываюсь не очень редко. Они хоть и хорошие копы, но… всё же копы, — многозначительно добавил он и усмехнулся.       Жан хмыкнул и нервно постучал пальцами по колену. Миры, словно оторванные друг от друга, начинали смешиваться в его голове, и он вдруг почувствовал себя чужаком. И засомневался, что когда-нибудь сможет влиться в эту общину.       Когда грузовичок остановился рядом с подъездной дорожкой, Жан выпрыгнул из салона и сразу же проверил телефон — новых сообщений не было, но он, по-прежнему нервно озираясь, направился к двери, отпер её и пропустил Эрена с сумкой внутрь, словно вор, который стоит на стрёме. Каковы шансы, что он все же что-нибудь пропустит, а после ему дадут нагоняй и сто отработок в виде ночных смен? Вот тогда Марко точно перестанет высыпаться.       Однако ни через пять минут, ни через десять он никому не понадобился. Только Эрену, да и тот без него обошёлся бы, но Жан предпочитал следить за каждым его действием в своём доме. Ходил за ним тенью, отмечал каждое неровное движение, спешку или задумчивое выражение лица. Правда, ни одного нарушения в итоге не случилось, и Эрен, настроив провод, спрятанный на чердаке среди коробок, обосновался в спальне и теперь, сидя на углу кровати со стареньким нетбуком, настраивал установленный на столе под окном роутер.       — Да уж, ты и правда тот ещё надзиратель, — улыбнулся он и быстро нажал на пару клавиш на клавиатуре. — Но я честный работник, делаю только то, что от меня требуют. Ни больше ни меньше.       — Я знаю. — Скрестив руки на груди, Жан стоял, уперевшись спиной о косяк. — Меня другое интересует. То, что ты сказал тогда в баре. Что тут опасно и мне не место. Что ты имел в виду?       Вздрогнув, Эрен промазал пальцами по кнопке и, не сразу заметив, выругался и пару раз надавил на бэкспейс.       — Это… сложно объяснить. Особенно человеку, который здесь впервые, — сказал он наконец, тихо и не поднимая взгляда, сосредоточившись на ловле сигнала.       — Так ты постарайся. — Жан слегка наклонился, но ноги остались стоять на месте. — Я вроде не тупой, многое понимаю. Или ты пытался запугать меня? — добавил он, чуть прищурившись.       — Нет, вовсе нет. Просто… знаешь, у каждого города ведь своя… — Эрен вздохнул. — Экосистема. Жизнь. Тут всё устроено немного иначе, чем ты привык, вот и…       От телефона в кармане прошла волна дрожи по ноге вверх, и Жан мгновенно потерял интерес к Эрену и его словам, когда увидел сообщение от Марко, который жаловался на очень скучную работу в архиве. Коротко улыбнувшись, он застрочил ответ, не сразу услышав насмешливое хмыканье.       — Кто пишет? Мама?       — Не твоё дело. — Жан фыркнул, не отвлекаясь от экрана.       — А, уже кого-то успел найти. — Эрен прыснул. На мгновение повисла тишина, пока он вбивал адрес и маршрут для сети. — Микаса сказала, ты странный.       — Ч-что? — Жан тут же порозовел от смущения и гнева. — Да мне какое дело, что она думает?       — Не знаю, ты мне скажи. — Эрен, всё ещё улыбаясь, снова ткнул в пару кнопок. — К твоему сведению, у нас всё хорошо.       — Рад за вас. — Жан скривился и отвернулся, принимаясь изучать вид за окном. Розовые, голубые, белые и где-то даже зеленые цветы, колышущиеся на ветру. Через дорогу перебежала серая полосатая кошка и скрылась в дыре забора соседнего дома. Даже дела незнакомой кошки его волновали больше, чем что там думала эта Микаса.       — Спасибо. И готово, — наконец объявил Эрен и протянул Жану договор вместе с подписанным внизу логином и паролем. — Если будут проблемы, звони, номер наш есть.       Кивнув, Жан спрятал договор в ящике стола, продолжая следить за Эреном до тех пор, пока тот не покинул его дом. И надеялся, что он тут же уедет, но внезапно Эрен остановился и замялся, глядя то на гараж, то на белую бетонную плитку у себя под ногами. Скрестив руки на груди, Жан слегка наклонил голову.       — Что-то забыл?       — Нет, но хотел узнать… А что у тебя за машина? Микаса сказала, что не видела таких раньше.       — Это BMW М5 седан, — протянул Жан, делая шаг со ступеньки вниз. Он поспешно открыл замок гаража маленьким ключом и поднял дверь, открывая солнечным лучам и любопытному Эрену за его плечом неподвижный автомобиль, который сразу же приветливо сверкнул на солнце серебристым кузовом. — Модель не самая новая, но мне нравится.       — Как ездит? Быстрая? — Эрен попытался подойти ближе, но Жан загородил проход плечом, не давая сделать шага вперед.       — Да, вполне. А почему спрашиваешь? — Он повернул голову в бок. — Разве ты катаешься? Ну, кроме работы.       — Да, раньше у папы был желтый «Мерс», я на нём учился водить. Но он давно сломан. Я пытался выехать пару раз, но… неудачно. — Эрен нервно усмехнулся и почесал затылок, делая шаг назад.       — А что случилось?       — Не справился с управлением. Ну, ладно, я пойду. Ещё надо пару адресов проверить. — Кивнув, Эрен заспешил к своему грузовичку и практически сразу уехал, оставив после себя столп клубов серого дыма. Закашлявшись и развеяв рукой остатки запаха бензина, Жан поймал себя на мысли, что больше не злится. На удивление, Эрен перестал раздражать его, однако это вовсе не значило начало новой дружбы. Просто на одного неприятного человека в городе стало меньше.       Заперев надёжно все замки, Жан вернулся к неспешному патрулю, большую часть из которого провёл в сквере или у реки, лишь изредка перекидываясь с Марко короткими сообщениями, и крайне довольный тем, что теперь наконец-то у него появился доступ во внешний мир. Возможно, сегодня ему удастся провести приятный вечер не только со старым, показывающим десяток каналов, телевизором.       Ровно в пять, с трудом дотащившись до участка, он отметился, отчитался, поставил несколько росписей и, не встретив никого, с кем можно было бы перекинуться парой шуток или новостей, неспешно добрался домой. В тени и прохладе стало совсем лениво, но Жан решил выполнить возникшую ранее авантюру и со всей возможной скоростью сбегал наверх, чтобы переодеться и наконец-то отправился на поиски озера.       Как он и предполагал, к концу рабочего дня почти весь пляж был забит. Оставив машину в самой дали, Жан быстро разделся до плавок и кинул одежду в машине, решив, что только раз нырнет и сразу вернётся. Он всегда считал лежание часами под солнцем тюленем крайне бессмысленным занятием.       Обойдя разлегшихся на песчаном пляже ворковавших парочек, мамочек с детьми и решивших отдохнуть после смены работяг, Жан выцепил самое удачное место для захода вдали от основной массы людей. Вода была такой приятной, что лёгкий тремор пробегал по всему телу с каждым новым сантиметром вглубь, и хотелось плюхнуться в неё сразу и в то же время растянуть удовольствие по максимуму.       Сделав шагов пятнадцать от берега, Жан набрал побольше воздуха и нырнул. Вода прохладными иголочками врезалась в кожу и ощущалась как расслабляющий массаж после тяжёлого дня на улице. Проплыв несколько метров, Жан уже собирался выныривать, как вдруг левую ладонь рассекла острая боль.       Резко подпрыгнув и громко вдохнув, когда ветер коснулся лица, он вытащил руку, из которой уже лилась яркая кровь. Свежий воздух обжёг рану раскалённым железом, и Жан, морщась, одной рукой погрёб к берегу. Глаза сами собой выцепили знакомое лицо среди отдыхающих, и он, дрожа и держа за пораненную руку, подскочил к пледу, на котором расположилась Петра с огромным пляжным зонтом и книгой.       — У тебя есть, чем перевязать, пожалуйста, это срочно, — быстро произнёс Жан, пока она с нескрываемым испугом смотрела на него несколько секунд, а после достала из рюкзака бумажные салфетки. — Спасибо. — Он приложил их к ране и снова зашипел — бумага мигом стала алой.       — Тебе помочь? — Петра поглядела на его удаляющуюся спину.       — Справлюсь.       Кое-как намотав футболку, которая тут же пропилась кровью, на распоротую ладонь, Жан завёл машину и, корчась от саднящей боли, вырулил обратно к городу. Он по памяти воспроизводил дорогу к больнице, действуя на автомате. Сердце стучало от подскочившего адреналина, и Жан даже не обращал внимания, как впивались мелкие острые камешки в босые ступни, когда он с парковки добежал до автоматических дверей. Прохлада кондиционеров внутри привела в чувство, но из полной прострации его вывел только ставший таким привычным голос:       — Жан? Какого черта?!       Марко появился в поле зрения так быстро, что Жан не сразу поймал его в фокус. Тот катил перед собой в кресле высокого, худого и очень измождённого старика и теперь с ужасом глядел на красную от крови футболку в руке Жана.       — Сходил искупаться, — отозвался он, тяжело дыша. — Где тут?..       — Да, подожди, я отведу. Я скоро, — сказал Марко, наклонившись к, судя по всему, отцу, и, оставив его на попечение медсестры, повёл Жана по коридору налево. — Как это вообще произошло? — Он принялся оглядывать руку на ходу, стараясь не давить на рану.       — Я нырнул, проплыл пару метров, а когда вынырнул, зацепился, и вот, — сумбурно отвечал Жан, пытаясь не махать рукой и собраться с мыслями.       С каждым шагом накатывала тошнота, а перед глазами темнело. Хотелось лечь, отдышаться и чтобы боль ушла. Или просто отгрызть себе кисть и вырубиться прямо посреди коридора.       — Так, вот сюда, заходи.       Марко открыл одну из дверей без стука и помог ему пройти внутрь. Молодой врач, смутно знакомый, вскинул брови, и его голубые глаза тут же расширились при виде раны на руке.       — Порезался обо что-то в озере, — ответил на немой вопрос за Жана Марко и помог ему усесться на кушетку. — Я подожду в коридоре, заполню документы, — добавил он и, проведя пальцами по плечу Жана, вышел.       — Так, ничего страшного. — Доктор, судя по бейджу, Арлерт, обследовал рану, убрав пинцетом остатки песка и грязи. — Сейчас сестра её обработает, сходите в процедурку, её зашьют, а потом я поставлю прививку от столбняка, на всякий случай, — распорядился он, после чего отъехал на стуле к своему столу и принялся быстро что-то записывать.       — А раньше такого не было? — поинтересовался Жан, стараясь не кривиться, когда медсестра прошлась по краям раны раствором перекиси, добавив к и без того горящей ране больше огня.       — Нет, вы пока первый. Обычно в озере чисто. Это странно. — Доктор Арлерт нахмурился и покачал головой, постучав ручкой по подбородку. — Но я уверен, всё будет нормально. Скорее всего, это просто дерево или камень.       — Надеюсь, — фыркнул Жан и, крепко зажмурившись, зашипел от новой порции перекиси на краях раны.       Он вышел из кабинета спустя двадцать минут и шесть швов, всё ещё чуть подрагивая, но уже от количества обезболивающих, пачку с которыми ему сунули в здоровую руку. Марко тут же подскочил, отобрав их, и обеспокоенно осмотрел его бледное, не выражавшее никаких ярких эмоций лицо.       — Помощь нужна? Я только отвёз отца, могу… — Он помог Жану ровно встать и перестать качаться из стороны в сторону, держа его за плечи обеими руками.       — Не, я дойду. Надо ещё машину отогнать. — Жан покачал головой, не глядя на Марко.       Глаза сами собой слипались, и он смог только протереть их тыльной стороной ладони, стараясь разбудить себя и хотя бы немного оклематься. Выждав пару секунд, Марко качнул головой, прошептав что-то похожее на «Mierda», а после ухватил его двумя пальцами за подбородок и наконец заставил сфокусироваться на себе.       — Жан, ты в таком состоянии только в дерево сможешь её отогнать, давай я.       Спорить было бесполезно, Жан и сам понимал, что вмажется при первой же выбоине на пути, поэтому, помедлив, кивнул. Они практически в тишине доехали до его дома, от плавного покачивания внутри салона глаза начали слипаться ещё сильнее, поэтому Марко пришлось постараться, прежде чем помочь ему выбраться из машины и дойти до двери.       — Значит, всё же встретились сегодня, — ухмыльнулся Жан, не без помощи Марко устроившийся на кровати в спальне, пока тот пытался определить под светом лампы степень вменяемости и возможность оставить его одного.       — Да уж, не самое удачное свидание, не находишь? — отозвался Марко, поправляя подушку под головой Жана. Он замер, когда вторая, здоровая рука ухватилась за его запястье и сжала чуть сильнее допустимого.       — Ты знаешь, такой… я никогда не встречал таких добрых людей, как ты. Вернее, им всем всегда было что-то нужно, но с тобой… всё как будто по-другому, — принялся рассуждать Жан, с трудом проговаривая слова и неотрывно рассматривая его лицо.       Взгляд скользил ото лба к рассыпанным по щекам веснушкам, от них по родинкам под глазами и возле скулы. Марко горько усмехнулся, аккуратно освобождая руку, и поднялся со скрипнувшего старого матраса.       — Да, я знаю, у меня повышенная ответственность. Но я же не мог тебя там бросить одного, в самом деле.       Он принёс стакан воды из кухни и оставил его вместе с пачкой обезболивающих на прикроватной тумбочке.       — Если станет хуже, выпьешь ещё, — велел он, показав на вытащенный из коробочки блистер. — И звони мне, если начнёт тошнить или будет кружиться голова. И давай ложись спать. Я могу отмазать тебя завтра, если будет плохо. — Марко снова поглядел на забинтованную руку и по-прежнему бледное, даже в свете жёлтой лампочки, лицо.       — Не, нормально, справлюсь. И не в таком состоянии выживал с утра, — отмахнулся Жан, расслабленно выдыхая и прикрыв глаза. — Но спасибо.       Когда дверь за Марко закрылась, он провёл здоровой рукой по лицу, снимая липкое неприятное чувство усталости. Почему-то все идеи, которые приходили ему в голову, в этом городе срабатывали против него, поэтому он твёрдо решил следующий год просто никуда не высовываться, ни на что не нарываться и сидеть тише воды. Уснул Жан практически сразу, но ноющая острая боль разбудила среди ночи, и он мысленно поблагодарил Марко за предусмотрительность и оставленное рядом лекарство, лишая Жана необходимости шататься ночью по дому и сшибать мебель на своём пути. Одна таблетка позволила проспать до самого утра беспробудным сном.       О том, что он обещал позвонить маме, Жан вспомнил, только когда зазвонил будильник.