Fatum

Тихий скрип колёс, ночь за пределами небольшой телеги, куда их с Тэхёном пересадили через сутки после того, как они не по собственному желанию покинули столицу. Дорога неровная, вся в выбоинах и зыбучих грязевых лужах, которые в изобилии появляются ранней весной из-за талого снега и проливных дождей. Колеса то и дело застревают, и Чимина часто слышит, как альфы выкрикивают ругательства, выталкивая телегу в очередной раз. Тэхён беспокойно спит, то и дело вздрагивая всем телом, но Пак рад небольшой передышке. Последние двое суток вышли слишком тяжёлыми. Им не причиняют боли, кормят хотя бы один раз в день, а в дальнем углу всегда лежит фляга со свежей водой. Но страх и постоянные угрозы, что с ними сделают в случае, если кто-то из омег поднимет шум, истощают тело и душу. А волнение за младшего короля заставляет постоянно паниковать. Как и застывший взгляд Тэхёна. Он не плачет и не истерит, и вообще не произносит ни звука с того самого момента, как они поняли, что альфы, сопровождающие их, вовсе не королевские охранники. Младший король ест, только когда Чимин кормит его, пьёт, только если поднести небольшую фляжку к губам и… молчит. А ещё постоянно держит руки на животе. Чимина это пугает. Он пытался. Правда, пытался разговорить его Величество. Говорил мягким голосом, задавал вопросы, и даже позволил себе прикрикнуть в какой-то момент, когда Тэхён отказался пить. Ничего не помогало. Его величество словно застыл. Молча выполняет требования герцога Пака, а иногда смотрит. Глубоко, пронзительно и так тоскливо, что у Чимина невольно наворачиваются слезы на глаза. Сомнений в том, что их похитили северяне — нет. Особое произношение, незнакомые слова, мелькающие в речи конвоиров, всё указывает на то, что это подлая попытка Севера склонить чашу весов на их сторону. Единственное, чего Чимин не понимает — зачем. Неужели они правда рассчитывают, что Его Величество откажется от честной победы ради двух омег? Пусть даже один из них и носит его детей. Намджун — король. А король не променяет две жизни на несколько сотен жизней своих подданных. Его величество никогда не предаст свою страну и её жителей. Чимин даже не злится, когда думает об этом. Будь он королём, он поступил бы так же. Да, переламывая себя, да, причиняя себе боль, но поступил бы так же. И если быть полностью честным, то кто такой вообще Чимин для Намджуна? Просто друг детства. Герцог. Омега одного из близких людей. Но всё равно не незаменимый. Обычный. Один из. А Тэхён… Найти нового мужа и зачать ему наследника, не должно стать проблемой для короля. Намджун молод и полон сил. А после победы над Севером, ещё и зарекомендует себя отличным воином и стратегом. Чимин уверен, что король несомненно отомстит за мужа. Отомстит за уязвленную гордость. Заставит Север пожалеть о своём поступке. Но не променяет победу, жизнь и здоровье своих подданных на них. О Юнги же думать не хочется. Страшно. До панического ужаса, который охватывает все тело, страшно. Он молчаливо молится Богам, чтобы его муж узнал обо всем как можно позже. Чтобы не кинулся в погоню, бросая свой отряд на поле боя. Чтобы не пострадал, пытаясь нагнать десяток опытных воинов. Слишком опасно. Ведь Чимин уверен, что сам виноват. Чувствовал же, что что-то не так. Чувствовал и всё равно пошёл с Тэхёном. Откинул сомнения, как прошлогоднюю листву, направляясь в ловушку. Хотя, положа руку на сердце, он об этом не жалеет. Как бы раньше он ни относился к младшему королю, этот месяц совместной работы, эта чуткость и приоткрытая для него душа Тэхёна, не позволяют Паку даже мысленно допустить, что он позволил бы себе бросить его Величество одного. Да, он несомненно боится за свою жизнь. Боится за своего ребёнка, которого мечтает успеть подержать на руках. Но только на мгновение представив себя в комфорте и безопасности, в то время как Тэхён в одиночестве трясется в этой повозке, к горлу поднимается мерзкая на вкус горечь предательства. Нет. Он рад, что оказался рядом с его Величеством. Даже отбросив эти зарождающиеся тёплые чувства и их разговоры, у него все ещё остается долг перед королевством. Перед королём. Перед…собой. Он не хочет быть как эти трусливые альфы, которых Чимин видел в столице, с выдуманными проблемами со здоровьем, лишь бы не идти на войну. Он хочет быть как Юнги. Как его альфа, верный себе и королю. И именно эти мысли дают Чимину силы. Поддерживают в минуты отчаяния и помогают справляться с тяжелыми эмоциями. Их похитители передвигаются только ночами, днем останавливаясь неподалеку от дороги. Невысокие кедры и ели скрывают от любопытных глаз, если таковые будут, небольшую повозку и лошадей, а пленников выпускают немного размять ноги и справить нужду. Чимин не знает, сколько им ехать до границы с Севером, но предполагает, что ещё несколько суток. Там надежда на спасение должна умереть окончательно. Он ждёт и одновременно боится, что они наткнутся на патрули Запада. Что кто-то заметит подозрительную кавалькаду альф, которые путешествуют ночью, да ещё и в такое неспокойное время. Но нет. Сама дорога и окрестности вокруг неё словно вымерли. Время… Время, думает Чимин, не играет им на руку. Чем дальше они отдаляются от города, тем больше Пак волнуется о малышах короля. Он не врач. Все, что он знает о родах, это то, что ему пришлось испытать три года назад. И скромные познания в травах. Чимин даже на мгновение испытывает благодарность к своему первому мужу, который не позволял вызывать доктора из-за каждой его раны. Они с Уёном лечились сами. И сегодня Чимину предстоит решиться на важный разговор с их похитителями. Больше тянуть нельзя. Роды могут начаться в любой момент. Эти ямы, кочки и бесконечно трясущаяся телега не идут на пользу Тэхёну. А Пак не может рисковать и довериться случаю. Тем более он чувствует, что их похитители очень осторожны с ними именно из-за будущих малышей. Чимин прикрывает глаза и вспоминает их давний разговор с Юнги как-то за ужином. — Они очень трепетно относятся к беременности. У них не так много омег, и северяне берегут каждую. — Потому что без омег не будет самой жизни? — У них есть одна легенда. Легенда больше похожая на правду. Об этом редко говорят, но мне удалось услышать, когда я был с дипломатическим визитом на Севере. В давние времена омег там не ценили. Они не были воинами, плохо переносили постоянный холод, часто болели и малыши, рождённые омегами, чаще, чем альфы, гибли ещё в младенчестве. К омегам относились как…как к скоту. Удовлетворить похоть, снять напряжение молодых, разгоряченных охотой тел. Годы шли, мир менялся, северяне научились строить теплые дома и выращивать урожай, достаточный для пропитания в холодное время года. Но большинство все так же считали омег бесполезным и беспомощными. Пока в какой-то момент не обнаружили, что на каждый десяток альф, дай Боги, приходилось одна омега. И тогда до семьи правителей и советников дошло, насколько губительно было продолжать поддерживать сильных, а не слабых. Позволять бесчинства и грубость в сторону омег. Позволять насилие. Тогда на Севере были введены новые законы и правила. И вот уже лет сто, омеги у северной живут только в почёте. А беременные омеги сравнимы разве что только с богами. Обидеть такого омегу — табу. — Я не знал, — говорит Чимин, а после опускает глаза, вспоминая, как долгие четыре года позволял так же издеваться над собой. — Омег стало больше? — Не так просто изменить то, что складывалось столетиями. Но ситуация точно намного лучше, чем тогда, насколько я знаю. — спокойно говорит Юнги, а после, аккуратно пальцами приподнимая подбородок Пака, добавляет. — Не переживай. Я больше не позволю никому причинить тебе вред. На глаза Чимина наворачиваются слёзы от этого воспоминания. Он не винит Юнги, что тот не сдержал обещания. Это было невозможно. Юнги сделал всё, что мог, чтобы защитить своего мужа. Чимин сам виноват. Он сам настоял, чтобы Чонгук помогал Уёну, небрежно отмахиваясь от беспокойного взгляда. Чимин сам увязался за его Величеством. Понимая, что его мысли вновь пошли по кругу, Пак с усилием трет лицо, отбрасывая ненужные сомнения. Оглядывается, всматривается в сером мареве раннего утра на спящего Тэхёна и, удостоверившись, что с младшим королем все хорошо, Чимин выглядывает из телеги, приоткрывая ткань в дальнем конце. — Скрылся, — говорит один из альф, что едет рядом. — Привал будет через час или два. — Мне нужно поговорить с вашим командиром. Пожалуйста? — Потерпишь до привала. Скройся. — твердо припечатывает альфа. Чимин закрывает щель тканью и возится на колкой соломе. Подождать несколько часов не проблема. Набрасывает тонкое шерстяное одеяло и разрешает себе немного подремать. Просыпается Пак от очередного толчка. Вокруг слышатся негромкие разговоры и ржание лошадей, а телега стоит на месте. Сквозь мелкие щели пробивается неяркий свет весеннего солнца. Наконец-то привал. Чимин сжимает кулаки и настраивает себя на разговор. Ему страшно. Страшно говорить, страшно, что откажут. Но мысли о приближающихся родах Тэхёна сильнее этого. — Простите, — он снова выглядывает и натыкается взглядом всё на того же альфу. — Вылезай. Отведу тебя к командиру. — Спасибо, — Чимин лёгким кивком благодарит, и неловко перелезает перекладину. — Что надо? — высокий, с грубыми чертами лица и многочисленными шрамами, альфа в возрасте пристально смотрит на Чимина. — У его Величества… у его Величества скоро роды. — Мы успеем добраться до наших земель. — Я боюсь, что нет. У его Величества двойня. И наши врачи говорили, что до срока он не доходит. А дорога тяжелая. Всё может случиться в любой момент. — И что ты хочешь от меня? — Я… мне нужны травы и настойки. Вам же нужен муж короля живым? — неуверенным голосом спрашивает Пак. От злых и раздраженных взглядов, которые он чувствует спиной, его охватывает ужас. — Мы можем добыть травы и настойки. Но чем ты готов расплатиться за нашу щедрость? — спрашивает, прищурившись командир и окидывает плотоядным взглядом Чимина. — Ты ничего такой. Отмыть и будешь вообще конфеткой. — Я… — Пак вздрагивает и не может вытолкнуть из парализованного страхом горла ни слова. — Дай его мне, командир! — восклицает один из альф. Самый молодой. Ему забавно наблюдать за этим омегой, да и красоту личика и фигуры не скрывают ни грязный дорожный плащ, ни легкая бледность лица. Глаза Чимина мечутся из стороны в сторону, не останавливаясь ни на одном альфе. До слуха доносятся громкие смешки. Он весь сжимается и чуть пятится назад. Ему хочется бежать. Бежать с этой поляны без оглядки. — Согласен на такой обмен? — вновь вкрадчиво спрашивает главный альфа. Пак опускает глаза. Как бы сильно ему ни нужны были лекарства для Тэхёна, он не дастся в руки никому из них. Волна ужаса прокатывается по телу, когда сознание достаёт из памяти одну за другой картинку его ночей с Хаджуном. Чимина трясет. Он мельком пробегается глазами по альфам, стоящим вокруг него, краем глаза отмечая, у кого есть небольшие кинжалы у пояса. Он не станет сражаться. Как бы хорошо его ни натренировал Чонгук, омеге не справиться с толпой альф. Но он приложит все силы, чтобы оборвать свою жизнь и не допустить насилия над собой снова. Внутри больше не сталкиваются долг и верность самому себе. Слезы оставляют влажные дорожки на бледных щеках. Он просто не переживёт этого снова. Чимин не сможет. Этот животный страх притупляет все. Побеждает всё. Желание помочь Тэхену. Чувство долга. Любовь к Юнги. Всё перестаёт иметь значение, когда он видит, как в любой момент на него может броситься альфа, чтобы вновь насильно присвоить тело и подчинить. — Сделаю всё в лучшем виде, омега, если ты постараешься. Достану всё, что нужно! — со смешком молодой альфа хватает Чимина за руку и дёргает в сторону леса. — Я… я беременный. Я беременный, — задыхаясь, хрипит Чимин, крепко уцепившись за последний шанс на спасение. — Что ты там мямлишь? — Я беременный, — чуть громче говорит Чимин. — Я… не… не могу… Трясущимися руками он распахивает плащ и выправляет свободную рубашку из штанов. Тело, словно каменное, не слушается даже в этих простых действиях. Чимин приподнимает материю, демонстрируя аккуратный, небольшой, выпирающий животик. Его тошнит. Горечь подкатывает к горлу, а сердце долбится под ребрами, словно намереваясь выскочить из груди. Разочарованный рык молодого альфы заставляет Чимина сжаться. — Отпустить его, — жестко приказывает командир. — Это ж надо было так облажаться?! И второй беременный! У вас там сезон такой? Вот непруха. — Тебе есть чем заняться. Ты слышал омегу. Мы не можем подвести нашего короля, омег нужно доставить в целости и сохранности. — Я… я могу написать список, — перебарывая себя дрожащим голосом говорит Чимин. Ему плохо. Так плохо, как не было давно. Наверное, только в день свадьбы с Юнги он в последний раз испытывал такой ужас. При мысли о муже слезы вновь вырываются сплошным потоком из глаз. Отчего-то он думает, принял бы его муж таким опороченным связью с другим. Трясет головой, выбрасывая глупости из головы. Пак не уверен, что они вообще увидятся. Чимин отдает криво нацарапанный на бумажке список и забирается обратно в телегу. Благодарит богов, что Тэхён ещё спит. Потому что он не справляется с эмоциями впервые с момента похищения. Омега зажимает ладонью рот, приглушенно скулит и валится на пол, обнимая колени. Чимин хочет исчезнуть. *** Следующей ночью Чимина будит стон. Громкий, слегка надрывный стон Тэхёна. — Ваше Величество? — хриплым со сна голосом зовет он младшего короля. — Что-то болит? — Болит… всё болит, Чимин, — Тэхён стонет, беспокойно ёрзает и солома под ним громко шуршит. — А ещё у меня мокрые штаны… Тэхён чуть не плачет, признаваясь в таком конфузе. Но спазмы, которые волнами прокатываются по животу, не оставляют возможности умолчать и постесняться. Он каким-то внутренним чувством понимает, что сегодня именно тот день, когда его малыши решили родиться. А он не знает о родах ничего. Не знает, что делать, не знает, как быть без доктора, и не знает, что сделают их похитители. И всё, что есть у Тэхёна — это Чимин. Чимин — герцог. Омега, у которого нет детей. Но… Беспокойные мысли вновь прерываются острой пронизывающей низ тела болью. — Ваше Величество, — говорит Чимин, который успевает выглянуть наружу и понять, что рассвет близок, — скоро будет остановка. О настойках я попросил… Вам… Вам придется довериться мне. Чимин с трудом сдерживает дрожь в голосе. Он совсем не уверен в собственных силах. Но другого выхода нет. Пак продумал всё то, что было можно продумать и о чём так заботливо напомнила ему память. Нужно постараться перестать бояться, трястись и делать всё от него зависящее. А ещё молиться. — Чимин, — скривившись шепчет Тэхён, — я… давай уже без титулов. Ты единственная надежда моих детей. Когда я просил тебя присутствовать на моих родах, я как-то не думал, что тебе придется их принимать. Тэхён усмехается, но по-доброму и с лёгким смирением, а Чимин улыбается в ответ. Сейчас только они есть друг у друга. Чимин и сам не рассчитывал, что так выйдет. Но на всё воля Богов. Значит, так было суждено. Несколько часов до рассвета омеги проводят в трясущейся повозке. Тэхёну больно и неудобно. Он стоит на коленках, упираясь прямыми руками в дно повозки. Иногда на схватках чуть раскачивается и негромко мычит от боли, пронзающей тело, а иногда опускает голову на ладони, скрывая стоны и слезы. И всё, что Чимин может сделать это, обхватив поясницу ладонями, большими пальцами массировать основание спины у копчика. Это снимает хотя бы часть спазмов, за неимением ничего лучшего. Когда повозка начинает шататься сильнее, Пак с радостью понимает, что они съехали с дороги, чтобы устроиться на дневной перерыв. Он разворачивает Тэхёна к себе и позволяет опереться всем телом на грудь. Их слишком качает, и Чимин боится, что его Величество может упасть или неловко завалиться на живот, вредя малышам. — Мне придется вас оставить ненадолго, Тэхён, — шепчет Чимин, прислушиваясь к звукам снаружи и приглаживая влажные волосы омеги. — Но я скоро вернусь. Он привычно перелезает через бортик, чуть не запутавшись в ткани, но зудящее чувство внутри не позволяет замедлиться. Слишком страшно. — Мне нужно к командиру, — быстро проговаривает он. — Ну, чего тебе ещё? — главного альфу Чимин находит у коня, снимающего седло. — Его Величество, рожает! — Уже? Рано же! — альфа резко разворачивается к Чимину. — Я говорил вам, что тряска приблизит роды. — чуть ли не рычит Пак. Он в панике, и если рядом с Тэхёном ещё получалось держаться, то тут он выпускает все чувства на волю. Страх. Боль. Раздражение. И нежелание терять время на препирательства. — И что тебе нужно? — Горячая вода. Много горячей воды. Холодная вода. Чистые тряпки. И лекарства, которые я написал в списке. — Ты невероятно наглый омега, — чуть прищурившись, говорит командир северян. — Я… простите, но, Его Величеству нужна помощь, — практически заставляя себя немного успокоиться, говорит Чимин. Злить их похитителей совершенно не входит в его планы. Но внутри, вскипая, плещется водоворот отчаяния. — Да, понял я. Понял. Будет тебе вода и всё остальное. Субин, отдай омеге всё, что он попросит. И готовьте костер, вода вроде неподалёку была. — Спасибо! Спасибо! — Чимин низко кланяется, соединяя руки на груди. — Рожает? — спрашивает самый младший альфа, приближаясь. Чимин с ним уже знаком, но имя узнаёт только сейчас. — Да. Ты будешь у повозки. Всё, что попросят, исполняй беспрекословно. В разумных рамках, — старший альфа отдает приказ, даже не глядя на воина. Чимин же забирается обратно в повозку с чистым тряпьем и лекарствами, сгружая ношу в самом углу. — Как вы, Тэхён? — Мне больно. Схватки чаще, чем были некоторое время назад, — отрывисто бросает Тэхён. — Это значит, пока всё идет как нужно. — Чимин кивает сам себе, — я сейчас помогу вам выбраться наружу. Немного походить, возможно, тоже поможет. Мне помогало. — Я не хочу, Чимин. — Надо, Тэхён. Нам нужно помочь вашим малышам. — Чимин тянет младшего короля за руку, нежно, но настойчиво, — а я пока тут все подготовлю. Пак помогает Тэхёну выбраться и просит Субина помочь его Величеству прогуляться вокруг повозки, а сам забирается обратно внутрь. Рожать на сене, когда будут открыты самые нежные и чувствительные части тела, точно будет неприятно, поэтому он стелет поверх одно из одеял, которое им выдали для тепла, а после, большой отрезок ткани. Для воды освобождает место рядом и ставит в ряд склянки с небольшими надписями. Там же раскладывает травы и большие ножницы. Отворачивается. Ему тревожно и беспокойно, но позволить сейчас этим чувствам взять верх, значит проиграть. А Чимин намерен бороться за наследников престола. Даже слепым и двигающимся наощупь. Сейчас он, его эмоции и опасения не к месту. Он разрешит себе выпустить чувства позже. Успокаиваясь, Пак прикрывает глаза, сжимает кулаки до боли и возносит молитву Богине-Матери. Время до полудня проходит мучительно. Пак то обтирает тело и лицо Тэхёна тряпицей, смоченной в прохладной воде, то выгуливает омегу вокруг повозки, пока тот надрывно стонет от каждой схватки. Альфы уже через час стараются переместить костер и место своего отдыха подальше, оставляя Субина торчать рядом и быть мальчиком на побегушках. И если в самом начале похитителям ещё было смешно и альфы позволяли себе отпустить пару шуточек, то чем громче становились стоны и негромкие вскрики Тэхёна, тем быстрее улыбки пропадали с лиц. Напряжение нарастает вместе с солнцем, всё выше поднимающимся над горизонтом. — Тэхён, пойдем внутрь. Мне нужно проверить… вас. — Чимин замолкает. Он смутно помнит, как смотреть готовность тела к родам. Это… не самое простое действие. И оно невероятно интимное. Одно дело доктор, который не воспринимается альфой или омегой. Просто доктор. Нечто безликое и не имеющее пола. Но в их случае, есть только Чимин. Чимин — омега. Чимин — совсем не доктор. Пак укладывает Тэхёна на импровизированное ложе и просит Субина отойти. Закрывать проход тканью нельзя. Чимину понадобится свет. Он аккуратно снимает с его Величества штаны, берет небольшой кусок ткани и укрывает тому ноги. Дело остаётся за малым. Снять панталоны и проверить родовой канал. Ему неловко и неудобно. Но, поднимая взгляд на Тэхёна, видит там только мольбу и разрешение. — Пожалуйста, Чимин, — Тэхён кусает губы и хриплым голосом говорит, — я знаю… понимаю… как тебе сложно… но, пожалуйста? — Конечно, — Пак берет себя в руки, стягивает оставшуюся часть одежды и помогает Тэхёну широко расставить ноги и согнуть их в коленях. — Я не уверен, что буду делать всё правильно, но… надеюсь вам не будет очень больно. Чимин моет руки в небольшом котле с теплой водой и вытирает тщательно пальцы, настраиваясь на работу. Приподнимает ткань, которой укрыл ноги Тэхёна, и замирает. Смотреть на обнаженные интимные части тела другого омеги странно. Стыдно. Непривычно. Но Пак отбрасывает все мысли, заставляющие сомневаться, как делал последние часы, и нагибается ниже. Он отключает чувства и эмоции, которые сейчас не помогут. Совершает простые механические действия, что так явственно помнит его тело на себе. Радуется небольшому количеству смазки, которая должна помочь в самих родах. Чимину три года назад так не повезло. Его тело не было готово к родам. Его разум сопротивлялся, не понимая, что сердце малыша больше не бьется. Доктору тогда пришлось использовать специальное масло, но каждое движение пальцев отдавало невыносимой болью. Хотя сказать, какая боль была больше душевная или физическая, Чимин до сих пор так и не может. Тэхён шипит, разводя ноги ещё шире. — Чимин… — Потерпите, пожалуйста, — Чимин продолжает, неумело двигая рукой. — Нет, Чимин… — Тэхён почти вскрикивает, а живот упруго напрягается, натягивая кожу. — Что-то не так. — Что не так? — Чимин спрашивает спокойным голосом, скрывая дрожь, хотя уже сам понимает, в чём дело. — Я… мне… хочется… — Тэхён сильнее упирается руками и пятками в пол и чуть сводит коленки, пытаясь сесть. — Тэхён, — Чимин на коленках перелезает ближе к младшему королю, наклоняется и укладывает омегу обратно на спину, — малыши готовы. Вы тоже. Помогите мне. Я мало что помню, но ноги сводить точно нельзя. — Мне больно, — кричит Тэхён, напрягая живот. — Я знаю, знаю. Но нам с вами придется постараться. — Пак удерживает голову Тэхёна двумя руками и смотрит прямо в глаза. Он отчаянно пытается докричаться до сознания его Величества, делая голос более твердым и грубым. Добавляя в него уверенность, которую даже не чувствует. — Сзади вас перекладина. Держитесь за нее обеими руками. И когда захочется вытолкнуть ребенка, старайтесь это сделать. Но не сдвигайте ноги. Я не смогу удержать вас. Тэхён, на мгновение приходя в себя, потерянно смотрит на Пака и слегка кивает. Он готов слушаться. И не только потому, что боль прошивает его тело насквозь, словно раскаленные железные штыри, а сознание туманится. Не только потому, что Чимин сейчас единственный, кто может помочь ему и его ещё не рождённым детям. Тэхён чувствует внутри Пака этот железный стержень, который удерживает их обоих с самого момента похищения. Тэхён отводит дрожащие от напряжения руки назад и вцепляется в перекладину до побелевших пальцев. — А ещё нужно дышать. Когда почувствуете, что идёт схватка, дышите глубоко. Не замирайте! — Спаси моих детей, Чимин, — шепчет Тэхён, покрасневшими от постоянных покусываний губами, — если нужно будет выбирать… выбери их… Я знаю, что о многом прошу. Но, пожалуйста, спаси моих детей. — Давайте, — Чимин гулко сглатывает, его до мурашек пробирает эта мольба младшего короля, — мы постараемся, чтобы… вы все были в порядке. Тэхён ничего не отвечает, но мелькнувшая в глазах обреченность заставляет Пака отвести взгляд. Пусть голос омеги слаб, но в нем чувствовуется уверенность в решении. И он знает, что если придется действительно выбирать, то у Пака не будет иного выбора. Чимин суетливо оборачивается, подтаскивает ближе котелок с теплой водой и чистые пеленки. Сейчас не время поддаваться тяжелым мыслям. Он постарается сделать всё от него зависящее, чтобы и Тэхён, и наследники остались живы. В конце концов, они на финишной прямой. Да самой страшной и самой опасной, но ждать осталось совсем недолго. — Чимин, — стонет снова Тэхён. — Постарайтесь тужиться сильнее. Представляйте, как вы выталкиваете ребенка. — Чимин бегло смотрит на Тэхёна, на напряженные руки с проступившими ветвями синих вен на золотистой коже. Смотрит на напряженный живот. И нагибается ниже. Природа должна помочь. Омеги созданы Богами, чтобы производить потомство. Всё в их организме настроено на рождение жизни. Нужно довериться себе и отдаться этому естественному процессу. Тэхён кричит. Упирается ногами в пол. Живот вновь напрягается, странно вытягиваясь вверх и переставая быть округлым, но Чимину не до того. Он видит темную, покрытую тонкими волосиками головку. — Ещё чуть-чуть, Тэхён. Я уже вижу первого малыша. Крики, слезы, попытки вывернуться. Кровь и стоны. Мольбы, чтобы всё прекратилось. Для герцога Пака следующий час пролетает мучительно долго и в то же время почти незаметно. Он полностью сосредоточен только на одном. Помочь малышам родиться, а Тэхёну выжить. И когда два крепко спелёнатых малыша оказываются в руках у его Величества, он устало отползает к бортику телеги и ложится. Всё закончилось. Чимин закрывает глаза и, к счастью, его сознание не играет с ним в игры, повторяя картинки, которые ещё недавно были перед глазами. — Спасибо, Чимин, — устало шепчет Тэхён, легко покачивая детей. — Не за что, Ваше Величество. - всё закончилось, и Чимин привычно возвращается к привычному обращению. Руки герцога Пака дрожат от усталости, а в голове туман. Он пытается до конца осознать, что действительно принял роды, имея минимальные познания. Наверное, всё же его молитвы были услышаны Богами. Он даже не представляет, что делал бы, если бы что-то пошло не так. Но малыши родились не слишком крупными, что, с одной стороны, странно, ведь Намджун, да и сам Тэхён, довольно рослые, а с другой, думает герцог Пак, их же двое. Наверное, так и должно быть. Он не знает. Накатывает запоздалый ужас, и Чимин позволяет слезам течь из глаз. Больше нет причин держаться и изображать из себя непоколебимого фальшивого доктора. Всё обошлось. — Всё? — раздается знакомый голос Субина за тканью телеги. — Нам пора выдвигаться. — Да, — хрипло отвечает Чимин и делает глоток из фляги. — Сейчас отдам тебе котелки и оставшиеся лекарства. Герцог Пак поднимается на слабых ногах, готовый в любую секунду рухнуть назад, живот чуть потягивает. Он беспокоится о собственном малыше, но обещает себе, что даст телу отдохнуть чуть позже. У него есть совершенно сумасшедшая и сумасбродная идея, и никак нельзя позволить Субину забраться внутрь и собрать всё ненужное самому. *** — Ваше Величество! Ваше Величество! — Чимин будит его Величество. Малыши спят, Тэхён их только недавно кормил. Пак слышал кряхтение сквозь беспокойный сон. — А? Что? — отзывается Тэхён и довольно громко. Чимин прижимает палец к губам, прося быть потише. Он знает, что рядом с телегой едут несколько альф, и то, что он собирается сказать — опасно. Но без помощи и поддержки Тэхёна он не справится. — У меня есть план, Ваше Величество, — шепчет Чимин наклонившись ещё ближе к Тэхёну. — Какой? — так же тихо спрашивает младший король. — Мы скоро пересечем границу. Я почти уверен. Вы же… тоже думаете, что король не отдаст победу северянам из-за нас? — Чимин улавливает осторожный кивок в темноте и продолжает. — Я оставил кое-что из лекарств. И мы сможем сбежать, если всё получится. Но… нам придется использовать ваших детей. — Что? — шипит Тэхён. — Как? — Ваше Величество, умоляю! Тише! — Хорошо. Говори. — На следующем привале нам нужно будет потерпеть. Не проситься выйти сразу. Сначала поесть и дождаться, когда альфы тоже закончат трапезу. Они всегда после пьют бодрящий чай. Я видел вчера и позавчера. Он горьковатый с запахом имбиря. Я хочу попробовать бросить им в котел сонный порошок, и если все получится, они уснут. — А мои дети? — Альф нужно будет отвлечь. Мы вылезем вместе. И попросим подержать малышей, пока мы справляем нужду. Субин вчера как щенок скакал вокруг. Возможно, все остальные тоже захотят посмотреть. И нас не будут сопровождать, — Чимин говорит короткими рубленными фразами, пытаясь убедить его Величество. План откровенно слабый и опасный. Но другого у них нет. — А если… — Я тоже боюсь, Ваше Величество. Я боюсь за ваших малышей. Боюсь за вас. Боюсь за себя. Но не вижу другой возможности. Мне нужно буквально пару секунд, чтобы высыпать порошок в котел. И тут мне будет нужна ваша помощь. — Хо… хорошо, Чимин. Давай попробуем. Всё равно я уверен, что нам дадут жить там, куда везут.