A Terribilis Puer

Столько горького выпито, столько крепких сигарет выкурено, столько людей потеряно. Теперь я живу чуть прихрамывая, но зато отважнее — чего бояться, когда уже столько страхов преодолено.

Эльчин Сафарли

***

      Говорят, легенды — это что-то очень похожее на сказки, только рассказываются они не детям, а взрослым, что сидят с умным видом и бокалом вина, зажатым меж длинных тонких пальцев. Они завораживают своими удивительными и интересными историями, захватывают с первых минут повествования и помогают погрузиться в другой, доселе неизвестный мир. Позволяют сознанию человека переместиться в какую-то другую Вселенную, стать её частью, её главным героем, испытать на себе все эмоции и пережить все трудности, что могут возникнуть.       Говорят, что легенды — это что-то ужасающее. Там обязательно есть какое-то мифическое существо-злодей, что постоянно всех убивает, и главный персонаж-герой, который всех спасает. До невозможности типичная и максимально скучная история, не так ли?       Но что будет, если тот самый задумчивый человек с бокалом вина в руках услышит далеко не такую легенду?

***

      Феликс нажимает кнопку «Опубликовать», после чего расслабленно улыбается и, вытянув руки вперёд и распрямив, наконец, спину, протяжно стонет, после откидываясь на спинку ортопедического кресла. В данную вещицу было вложено достаточно много денег, однако даже с учётом этого она совсем не помогает, если твоя работа — быть под прицелом камеры двадцать четыре на семь.       Парень запускает пятерню в выкрашенные в фиолетовый цвет волосы и прикрывает глаза. Только что он провёл очередной прямой эфир, где он улыбался во все тридцать два, строил милые мордашки, чтобы поклонницы могли сделать снимок экрана и поставить потом себе эти фотографии на обои телефона; пел песни, перебирая струны своей гитары, обклеенной незамысловатыми наклейками, и просто отвечал на вопросы, что задавали ему все присутствующие на прямом эфире.       По правде говоря, если бы у Феликса спросили — что больше всего он не любит в своей работе — он бы сказал именно про прямые трансляции. Почему? Всё донельзя просто: постоянно приходится читать чат, ведь там задают вопросы. А где есть вопросы, там же есть и утверждения. Конечно же, хейтерами парня не обделили ровно так же, как и любого другого блогера, и именно поэтому он так не любил прямые эфиры.       Основательно Феликс занимается этим уже около трёх лет. Не сказать, что, будучи подростком он мог предположить, что его, как сказали бы родители, «никому не нужные ролики» залетят и будут висеть в топе по нескольку недель, набирая всё больше и больше лайков, однако именно так оно и есть.       Забавен тот факт, что Феликс далеко не обычный блогер. Он не снимает всякие вайны, пранки и прочее. Он не делает распаковки и не снимает обзор на свой дом. Он не играет в компьютерные игры и не снимает реакции на какие-либо фильмы или книги.       О-о-о, нет, Феликс далёк от этого всего.       Ещё в самом детстве он любил смотреть фильмы ужасов. В те годы парень мог с лёгкостью сказать, что у него есть и мама, и папа, ведь тогда они ещё не отвернулись от него и не порвали отношения с сыном окончательно. Он приходил со школы, включал определённый канал, по которому в три часа дня начинали показывать фильмы именно такого жанра, и смотрел. Он обедал и смотрел, делал уроки и смотрел, рисовал или сочинял тексты для новых песен и смотрел. Феликс смотрел фильмы ужасов абсолютно всегда, и, что самое забавное, — они ему никогда не надоедали. Парень знал огромное количество сюжетов, многие были известны ему чуть-ли не до реплик второстепенных персонажей, но он всё равно продолжал смотреть их и даже пересматривал.       Чувство страха у маленького школьника не возникало абсолютно никогда, скорее даже наоборот — в некоторых моментах ему было очень смешно. Есть фильмы, в которых тот или иной скример максимально предсказуем; есть те, где он ожидаем, но актёра загримировали чуть страшнее, отчего капелька адреналина всё же попадает в кровь и тогда максимум реакции парня — это щекочущее чувство внизу живота.       Годы шли, однако пристрастие к подобного рода фильмам никуда не делось. Оно скорее переросло в то, что может приносить далеко не плохие деньги.       Свой первый видеоролик Феликс заснял на обычную камеру своего недорогого телефона, купленного родителями на его пятнадцатилетие. Там было просто отвратительное качество, плохой звук, да ещё и отсутствовал какой-либо монтаж. Даже самый базовый — и того не было.       В том ролике маленького роста паренёк с отросшими блондинистыми волосами и россыпью веснушек на лице сидел в «тёмной-тёмной» комнате, говорил заговорщическим голосом, часто шептал и смотрел округлёнными от испуга глазами прямо в камеру. Конечно же, вызывая Пиковую Даму сомнительным способом, прочитанным на первом же попавшимся сайте, Феликсу не было страшно от слова совсем, однако смысл подобных роликов — напугать тех, кто их смотрит, а не уйти на «тот свет» самому.       В те годы подобные ролики только набирали обороты, и Феликс, грубо говоря, стал тем блогером, кто запустил этот механизм страшилок и пугалок в Интернете. Это максимально некачественное видео, от которого блогер до сих пор кривит губы, было тем самым, что попало в тренды. Его репостили, лайкали, комментировали, помогая тем самым набирать ему всё большую популярность.       Честно признаться, оно было снято чисто по приколу. Феликс выложил его на просторы Интернета и просто лёг спать. А, проснувшись, понял, что он, видимо, стал популярным.       За этим роликом поспешил следующий: там Феликс вызывал ещё какого-то духа. Самое забавное, что парень и правда пытался его вызвать: он соблюдал все правила, прописанные в, так называемой, инструкции. Однако у него, разумеется, так никого вызвать и не получилось.       Родители с каждым месяцем смотрели на сына всё с большим разочарованием. Феликс никогда не был прилежным учеником и, если уж честно, наука его вообще никогда не интересовала. Его максимумом был английский язык — парень его действительно неплохо знал и изучал весьма добровольно.       Когда Феликсу стукнуло восемнадцать лет, он уже набрал несколько миллионов подписчиков. Такой большой цифры за такой короткий промежуток времени достигало очень ограниченное количество блогеров, и, естественно, «коллеги» смотрели на парня весьма косо, ведь «Ли не сделал абсолютно ничего, чтобы стать популярным».       Разве что снял ролик на, как выразился блогер с десятью миллионами подписчиков, «задрипанный телефончик».       Далее Феликс начал снимать всё более интересные видео. В каких-то он читал страшные истории, сидя в тёмной комнате, — в таком случае на фоне обязательно играла страшная музыка, а лицо молодого человека подсвечивалось фонариком. В каких-то парень рассказывал, как призвать того или иного духа, прекрасно зная, что у его фанатов это не получится. Однако он точно так же знал, что эти самые фанаты испугаются по самое «не хочу». Почему? Всё просто. Если человек создаёт определённые условия, которые должны привести к определённым событиям, то, даже если последние не произойдут, человеческий мозг создаст их сам: просто нафантазирует, сам напугает, сам заставит кожу покрыться мурашками, а дыхание — участиться.       Феликс всё это определённо знал. И умело пользовался, приговаривая в таких своих видеороликах о том, что может произойти или что можно почувствовать, пока вызываешь духа.       Примерно в этот же промежуток времени парню пришлось пережить не самый хороший период в своей жизни: от него отвернулись все друзья и вся его семья. Родители, что и так смотрели на сына, как на чудика, прекратили общаться с ним окончательно, а через некоторое время оставили Феликсу квартиру и переехали в небольшой провинциальный городок.       Работа тоже тогда пошла на спад: подписчики начали отворачиваться, писать гадости, отписываться и желать смерти. Так поступали далеко не все, но для Феликса — восемнадцатилетнего парня, абсолютно не готового к подобному — это был удар в спину.       Конечно, это было безумно тяжело пережить. Проблемы навалились буквально разом, не давая передышки, однако… Наверное, это стало тем, что научило парня справляться с трудностями и, более того, не реагировать на них так остро, выпуская все свои эмоции.       Виной всему стала обычная школьная любовь. Но, к сожалению, неправильная. Будто бы по канону драматичного сериала для подростков, Феликс влюбился в одного из парней, что учился в параллельном классе. И всё шло даже хорошо: они начали близко общаться, много времени проводить вместе и часто ходить друг к другу в гости. Казалось бы, могло ли что-то пойти не так? Могло. И пошло.       Алчность людей поражает настолько, что хочется зажать уши руками, замотать головой, забиться в угол и зажмурить глаза, лишь бы никогда не слышать об этом. Тот парень превзошёл все ожидания и довёл Феликса до дёргающегося глаза, до критической точки. Решив, что на видео под названием «Разоблачение Феликса Ли» он соберёт огромное количество лайков и обретёт популярность, он взял и «залил» его в Интернет. Там отчётливо была понятна основная мысль: блогер — гей. И всё бы ничего, но подонок оказался прав: такая порция грязи не лилась на блогера ещё никогда за всю его жизнь.       Что ж, по части эгоизма человек превосходит даже самого опасного дьявола.       Почувствовав боль лишь раз, Феликс понял, что больно будет часто. Главное — уметь выдерживать эту самую боль. А потом просто приклеивать поверх раны пластырь.       В тот момент блогер понял, что нужно сделать что-то новое, чтобы люди перестали отписываться от него так же, как и выливать огромные порции хейта. Тогда Феликс очень долго шерстил по просторам Интернета, пытаясь понять, что же такого особенного ему добавить, чтобы ролики вновь стали попадать в рекомендации и вытеснять собою видео с названиями по типу «Феликс Ли — гей или нет».       Но ничего интересного найти не получалось. Всё, что попадалось на глаза восемнадцатилетнего парня, являлось тем, что он уже либо делал, либо делал раз сто.       Смирившись, Феликс закрыл все поисковые вкладки, просто включил первый попавшийся фильм ужасов и начал смотреть. Там какая-то группа людей решила посетить психиатрическую больницу, что была заброшена несколько лет назад по неизвестным причинам. Они взяли с собой рюкзаки, в которые положили всё необходимое, и отправились в здание. Там они снимали всё, что видели, пугались каждого шороха, а иногда, когда им предстояло зайти в ещё не изведанную комнату, они приоткрывали дверь, после чего заносили в проём руку с камерой, показывая «зрителям» то, что было внутри. Мол, если там что-то страшное, то пусть пугаются те, кто смотрит этот ролик.       Тогда-то на юного парня и снизошло озарение, вмиг поднявшее его настроение. По заброшенным зданиям ходило много блогеров, безусловно, это не было новинкой. Однако нет ни одного видео, где эти самые блогеры оставались бы там на ночь. Нигде нет ролика с расставленными по всему зданию камерами, которые фиксировали бы самое страшное, что могло там происходить.       Ослеплённый этой идеей, Феликс начал изучать всю информацию, касающуюся заброшенных зданий. Парень жил в Сеуле и, в общем-то, с подобного рода местами проблем, как оказалось, совсем не было.       Сначала Феликс посещал заброшенные особняки или одинокие домики на самом отшибе огромного города. Как правило, в подобные места попасть было весьма просто, учитывая тот факт, что это далеко не государственная собственность, а посему она никем не охраняется.       Побывав в паре домишек, парень понял, что роликам явно не хватает некой истории, которая определённо точно создала бы необходимую атмосферу и придала бы своего устрашающего антуража. Тогда Феликс принял решение искать те дома, информацию о владельцах которых можно будет посмотреть на просторах Интернета. Это выполнить оказалось не так-то и просто, однако блогер знал, ради чего он это делает, и именно поэтому никогда не терял свой запал.       Домов и мест, о которых можно было бы найти какую-то информацию, было на порядок меньше, чем обычных заброшек, но Феликс не видел в этом особой проблемы. Находя интересные истории, он немного приукрашивал их, заменял донельзя официальные слова на обычные и более эмоциональные, затем заучивал текст, включал камеру и, направляясь в тот или иной дом, рассказывал историю. Не сказать, что блогер транслировал её слово в слово, словно какая-то аудиокнига. Он скорее старался подстроиться под атмосферу происходящего, чтобы было и познавательно, и не скучно. Где-то обязательно слышался треск и уж слишком сильный шелест листьев, где-то слышались какие-то шорохи, и в такие моменты парень не терял возможности сделать испуганное выражение лица и вздрогнуть. Всё это производило отличный эффект на зрителей, которые сразу же начинали «спускаться» в комментарии и смотреть ролик в маленьком «окошке», чтобы не было так страшно.       Проще говоря, имея отличный сценарный план, парень ничуть не хуже импровизировал и играл.       Затем Феликс подумал, что кладбища — это тоже отличное место для его видеороликов. Он не ходил по действующим, вовсе нет. Он ходил по тем, за которыми уже давно не следили и не ухаживали. Он ходил туда, куда никто даже не придёт погоревать по своим умершим близким. Парень не осквернял могилы и не делал ничего непристойного. Феликс, пускай и был человеком с неиссякаемым чувством бесстрашия, никогда не переступал черту дозволенного, ибо воспитание у него было хорошим. Он не увлекался науками и не читал классическую литературу, но это не означало, что он был человеком без моралей. Вовсе нет.       На кладбища Феликс приезжал исключительно ради антуража и съёмки очередного пугающего и завораживающего ролика. Парень подготавливался: он мог заранее приехать туда днём, посмотреть на надгробия и поискать известных людей — писателей, политиков, солдат или кого-то ещё, чтобы потом, сидя ночью под одиноким фонарным столбом, рассказывать на камеру его грустную и в то же время шокирующую своей мистикой историю.       После того, как блогер начал снимать видеоролики в таких местах, наполняя подобным контентом Интернет, аудитория начала вновь расти, перекрывая собой некогда приобретённую волну хейта. Новые подписчики с большой отдачей комментировали и лайкали выходящие ролики и посты своего любимого блогера в его инстаграме, всегда подключались к его прямым трансляциям и душевно общались. Тогда Феликс наконец понял, в чём его призвание. Он в очередной раз убедился, что больно будет всегда и везде, главное — уметь стискивать зубы поплотнее и терпеть.       Телефон мелко вибрирует, привлекая внимание парня, что до сих пор сидел с закрытыми от усталости глазами. Эфир сегодня длился три часа, и всё это время сидеть с включённым светом, лучи которого направлены чётко в зрачки, весьма тяжело.       Феликс трёт глаза, затем проходится ладонями по всему лицу, пытаясь снять усталость, и всё же открывает их, беря в руки гаджет. На экране высветилось одно входящее сообщение от Хан Джисона — монтажёра Феликса и, по совместительству, единственного друга, который остался после той злополучной волны ненависти и желания смерти в сторону блогера. [Ha-ha-ha-n] Видео готово, отправил тебе обратно на комп.       Феликс тихо вздыхает, откладывая телефон, и переключает своё внимание на всё ещё работающий компьютер. От Джисона действительно висело одно непрочитанное сообщение с единственным вложением. Скорее всего это видеоролик с последнего похода на кладбище. Недавно Феликс наткнулся на очень интересную историю одного политика, который загадочным образом просто исчез с занимаемого им поста, а его семья оказалась мертва. Посчитав эту историей весьма занимательной, блогер добавил в неё пару деталей и отснял ролик.       Феликс открывает чат с Джисоном и видит, что готовое видео получилось на тридцать с лишним минут. Сил смотреть его сейчас нет от слова совсем, потому что эфир высосал из парня все возможные соки, да и время, честно сказать, весьма позднее. [fearless] Посмотрю чуть позже, очень устал. Спасибо.       Парень отправляет сообщение, прекрасно зная, что Джисону абсолютно всё равно, когда там блогер его проверит, ведь Хан с вероятностью в девяноста девять процентов уже сел за монтирование следующего небольшого ролика, что был им получен от Феликса несколько дней назад.       Блогер наконец поднимается с кресла, вытягивая руки вверх и вставая на носочки. Голова сама запрокидывается назад, а глаза блаженно прикрываются. Чувство облегчённости от смены позы растекается по всему телу, даря долгожданное наслаждение. Сидеть и почти не двигаться несколько часов весьма тяжело, особенно учитывая тот факт, что ноги нереально сильно затекли.       Феликс подцепляет пальцами края чёрной майки, в которой пробыл весь прямой эфир, и, потянув верх, снимает, оголяя немного подтянутое тело. Этот элемент одежды бесспорно вызвал нужный эффект, потому что женская часть его аудитории половину трансляции просто сходила с ума от его внешнего вида. Серые свободные штаны парень также снимает и откидывает на кровать, что находилась напротив рабочего места.       Подойдя к большому гардеробу, юноша открывает дверцу и выуживает оттуда длинный шёлковый халат бордового цвета. Не сказать, что Феликс очень любит вычурность, но почему-то именно ночью ему жизненно необходимо ощутить лёгкую и холодную ткань на своей коже. Это приносит ему особое наслаждение.       Переодевшись, парень покидает эту часть комнаты, сразу же попадая на кухню. Феликс, став блогером-миллионником, в свои двадцать лет жил в собственной квартире. Из места, в котором он родился и в котором прожил с родителями большую часть своей жизни, он давно съехал. Ключи парень упаковал в коробку, заказал курьера и отправил его на адрес нового места проживания родителей. Те, получив ключи, даже не позвонили и не задали ни одного вопроса, просто приняв данный поступок, как должное. Какая-то часть души Феликса надеялась, что у мамы и папы появятся хоть какие-то эмоции или непонимание происходящего, но этого не случилось. Их не интересовало, куда направляется их сын и почему съезжает из квартиры, оставленной ему. Презрение было настолько сильным, что перекрыло все родительские инстинкты.       Сейчас парень живёт в небольшой квартире-студии, что находится во внушительного размера высотке практически в центре Сеула. Стоила она немалых денег, однако для Феликса это не было чрезвычайной проблемой.       Гарнитура кухни выполнена в чёрном цвете. Дверцы шкафчиков были с глянцевым покрытием, что особенно нравилось парню: в полумраке, всегда царившем в квартире Феликса, поверхности переливались особенно прекрасно. Столешницы были покрыты чёрно-белым мрамором с таким же глянцем сверху.       Парень подходит к холодильнику и достаёт оттуда кимпаб, что предусмотрительно заказал ещё перед эфиром: Феликс прекрасно знал, что вечером заказывать еду равно издевательству, поскольку готовить и доставлять её по пробкам будут весьма долго, а кушать хотелось уже тогда.       Блогер ставит контейнер с едой на барную стойку, напротив которой был расположен огромный плазменный телевизор, и, вновь вернувшись к холодильнику, достаёт газировку, после чего садится за барный стул и открывает одноразовые палочки, что положили к кимпабу.       Феликс никогда не любил сидеть в тишине, и чаще всего по вечерам или просто в свободное от работы время играла музыка на внушительного размера колонках, помогая парню расслабиться. Но сегодня отчего-то слушать музыку не хотелось.       Парень открывает ноутбук, что всегда располагался только на барной стойке. Экран гаджета загорается, заставляя уставшие глаза чуть зажмуриться. Феликс сразу же несколько раз нажимает на кнопку, понижая яркость на ноутбуке, и затем заходит в Интернет. Хотелось посмотреть какой-нибудь очередной фильм ужасов да пойти спать, ведь завтра ему предстоит много работы: посмотреть смонтированный Джисоном ролик и прислать ему корректировки, затем посмотреть видео, что Хан с вероятностью в девяносто процентов редактирует именно сейчас, после выложить несколько своих фотографий в инстаграм, «залить» один из роликов на просторы стриминговой площадки и пожить, если время останется.       Феликс открывает заметки: в одной из них хранился список фильмов, которые блогер хотел бы посмотреть. Обычно парень даже не смотрит трейлер и не читает описание, он просто нажимает кнопочку «пуск», а дальше будь, что будет. Если не нравится — выключает, если нравится — смотрит дальше.       Так же он поступает и сейчас: написав в поисковую строку название фильма, Феликс нажимает кнопку «поиск», после чего открывает первый попавшийся сайт. Пока вместо фильма показывалась короткая реклама, парень открывал контейнер с кимпабом и, как только чрезвычайно милая девушка прекратила рекламировать какое-то мороженое, облизывая его и улыбаясь во все тридцать два, блогер переключил всё своё внимание на экран ноутбука.       Это оказался типичный фильм ужасов с донельзя заезжанным сюжетом: большая семья, загородный дом на отшибе — единственный, в который они могли переехать, нехватка денег на что-то получше и непонятные шорохи, смехи и топот, что слышали маленькие девочки по ночам. Конечно же, в особняке был дух обиженного ребёнка, которого убила родная мать несколько десятков лет назад, и который вынужден теперь скитаться по этому дому, сокрушая свой гнев на всех, кто посмеет нарушить его покой.       Феликс наблюдает за сюжетом со скучающим видом. Подобного рода фильмы парень видел раз… Сто? Если не больше. Естественно, такие истории его не впечатляют от слова совсем. И, если уж честно, его давно не восхищают фильмы ужасов. Настоящий восторг Феликс испытывает действительно весьма редко и только в том случае, когда режиссёр-постановщик постарался так же сильно, как и ответственные за костюмы и грим.       На середине фильм вновь останавливается, сменяясь рекламными роликами, которые порядком уже надоедают. Феликс вздыхает и, пока есть время, вновь направляется к холодильнику, чтобы достать два онигири, недавно купленных в супермаркете рядом с домом.       Main titles (OST Dead Silence) — Charlie Clouser       Вернувшись к барной стойке, парень замечает, что видео слетело с полноэкранного режима, возвращаясь в маленькое «окошко». Открылась страница сайта, на которой в нескольких углах было отведено место для рекламы.       Блогер уже было хотел проигнорировать это и вновь открыть фильм, чтобы продолжить просмотр, но его внимание привлёк рекламный постер в прямоугольном формате в самом низу страницы. Он был выполнен в чёрном цвете и лишь посередине, красивыми витиеватыми буквами, словно это написано пером, была золотого цвета надпись: «Terribilis Puer». Неплохо владея английским языком, Феликс постарался перевести данную фразу, однако у него не вышло ничего связного, что ввело парня в ступор.       Интерес берёт верх, и блогер уже открывает новую вкладку, вводя в поисковик «переводчик» и перенося в открывшееся «окно» название с рекламного баннера. Нажав кнопку «перевести», Феликс замечает, как язык над введённой фразой с «автоматически» меняется на «латынь». Светлые брови сводятся к переносице, а глаза быстро перемещаются туда, где появился перевод:

«Ужасный мальчишка».

      Феликс вскидывает от удивления брови и чуть подаётся вперёд, заинтересовываясь данной фразой всё больше и больше. На рекламе не было ничего, кроме названия, что вызывает желание найти чуть больше информации.       Блогер копирует латинское название и вводит его в поисковик. Взору парня сразу же открывается небольшое количество сайтов с историей Кореи N-го века. Феликс нажимает на самую первую ссылку, открывая её.       На экране ноутбука появляется большое количество текста, который иногда прерывается на картинки.

«Terribilis Puer — прекрасное место с ужасной историей».

      Феликса такое название статьи только подначивает и заставляет проявить всё больший интерес. Откусив смоченный соевым соусом онигири, парень, жуя, начинает бегать глазами по написанному на данном сайте тексту:

«Замок, выполненный в готическом стиле и расположенный на окраине провинциального города N, пугает своей историей до мозга костей. Если вы уверены, что стойко выдерживаете потрясения, тогда данная статья точно для вас».

      Блогер продолжает с интересом бегать глазами по тексту, не видя пока ничего криминального.

«… Но это только историческая часть. Та, что подкреплена фактами. Однако ходят легенды и слухи, что в этом замке пропадают люди. Данное место не рекомендуется для посещения человеком. Территория никак не охраняется, поэтому убедительная просьба: прислушайтесь к тому, что написано в данной статье и не идите на поводу у собственного интереса…»

— Откуда взяться слухам, если люди оттуда не возвращаются? — хмыкает Феликс, задавая этот вопрос вслух. Парня всегда забавляли слова «легенда» и «слухи», ведь они слишком комично смотрятся в сочетании с «пропадают люди». Если они пропадают именно в том месте, то кто бы про это рассказывал? Тот факт, что они пошли в этот замок, совершенно не означает, что там они и пропали. Они абсолютно спокойно могли потеряться в лесу или заблудиться вследствие отсутствия сети — могло произойти что угодно.       Более того, учитывая, какой выдержкой и каким бесстрашием обладал блогер, данная статья его вообще не впечатлила, скорее даже показалась донельзя скучной. Складывалось ощущение, что её написал какой-то студент буквально «на коленке» и выложил в Интернет. Настолько клишированно она выглядела.       Феликс закрывает вкладку, возвращаясь на главную страницу. Захотелось посмотреть на сам замок, ведь на том сайте блогер даже не долистал до фотографий, заскучав ещё на стадии прочтения статьи.       Интернет тут же показывает парню большое количество фотографий этого невообразимо-абсолютно-точно-страшного замка. Феликс открывает самую первую и, подперев подбородок рукой, начинает со скучающим видом листать снимки, рассматривая здание. «Замок, как замок», — думает парень, продолжая рассматривать его.       Здание выполнено из белого камня или чего-то очень похожего на данный материал, Феликс в этом несильно разбирается. Все возвышения заканчиваются острыми пинаклями, на некоторых из которых были какие-то фигурки. Все снимки сделаны только издалека, нет ни одной фотографии замка изнутри или хотя бы с территории, прилежащей к нему.       Феликс листает дальше, натыкаясь на фотографию, сделанную с неба: здание достаточно большое, много длинных переходов из одной части замка в другую. Эти места представлены колоннами, между которыми, вероятно, когда-то давно были вставки из красивых фресок.       Перед, скорее всего, главным входом была чуть разрушенная площадка, в центре которой стоял, вероятно, фонтан. Рядом с ним — несколько скамеек, развёрнутых далеко не так, как планировалось.       Слева от, предположительно, парадного входа в замок располагался огромного размера лабиринт, который когда-то был сделан из идеально выстриженных кустов. Сейчас же от этого остался лишь «узор», который появился только благодаря вековому прорастанию лабиринта. В центре было небольшое болото, заросшее камышом и тиной. Вероятно, когда-то это был бассейн или что-то вроде декоративного пруда.       Рядом с водоёмом стояла небольшая башенка. Феликс придвинулся поближе к экрану ноутбука, желая понять, на что он смотрит, однако снимок был сделан так, что объектив камеры был направлен чётко на «макушку», отчего понять, что же это такое, было весьма трудно. Однако блогер предполагал, что, скорее всего, это была небольшая беседка или, быть может, летняя веранда королевской семьи.       Не увидев за замком ничего интересного, кроме, разве что, парочки разрушенных построек, Феликс вновь возвращается к рассматриванию главного входа: позади площадки с предполагаемым фонтаном находилась огромная заросшая обычной травой и, скорее всего, сорняками площадка. Она была окружена балками, объединёнными в так называемую арку и сделанными из точно такого же камня, как и сам замок. По крайней мере, так показалось блогеру — на снимке камни очень похожи.       В каких-то местах это сооружение обвалилось, из-за чего оно не выглядело таким красивым, каким, вероятно, было когда-то давно. Брови парня сдвинулись к переносице, а зубы автоматически прикусили нижнюю губу, — Феликс делал так абсолютно всегда, когда начинал слишком активно думать. «Быть может, сад?» — проносится в мыслях у юноши, после чего он вновь возвращается к рассматриванию замка.       Вся территория была окружена забором, который, на удивление, сохранился лучше всего: на протяжении всего периметра он был целым, и лишь в нескольких местах проглядывались пробоины. «Через них можно было бы пролезть», — догоняет первую мысль вторая, раззадоривая парня сильнее.       Глаза бегают по всему ограждению, наконец, натыкаясь на вход. Огромные ворота, выполненные, вероятно, из какого-то тёмного и прочного металла выглядели весьма величественно: ракурс камеры, с которой была сделана данная фотография, позволял разглядеть красивые витиеватые узоры, что заканчивались изящными лепестками. На воротах также были вертикальные балки, которые уходили вверх и заканчивались остриями. — Прямо как в ужастиках… — хмыкает Феликс, продолжая разглядывать фотографию.       Глаза сами возвращаются к замку. Крыши всех башен, в общем-то, уцелели, однако на одной, той, что находилась справа, была видна пробоина. Блогер прищуривается и пододвигается ближе к экрану, чтобы можно было получше рассмотреть: края разломанных камней, из которых сооружена эта башня, были почерневшими. Эта конструкция выглядела так, будто бы в неё запустили снаряд бомбы или ядра.       Феликс продолжает рассматривать замок, перемещаясь на переходы между главными зданиями. Их крыши уцелели и повреждены не были. — Интересно…       Парень закрывает вкладку с фотографиями замка и, вернувшись в поисковую строку, вводит название места и дописывает слово «история». Интернет выдаёт внушительное количество ссылок, однако большая их часть — статьи с легендами и мистическими исчезновениями людей в этом замке.       Феликс закатывает глаза и пролистывает эти ссылки, не обращая на них абсолютно никакого внимания. Парень не верил и никогда не начнёт верить в то, что пишут в Интернете с вот такими заголовками. Как минимум, потому что, если бы юноша верил хотя бы на долю процента, его контента просто не существовало бы. Феликс не был пугливым и подобные истории его даже не впечатляли.

«Terrebilis Puer. История королевской семьи».

      Блогер натыкается на сайт с таким заголовком и сразу же нажимает на него, переходя по ссылке. Открывается страница, полностью заполненная текстом. Феликс проматывает вниз и понимает, что на данном сайте нет ни единой фотографии. Вообще. «Это странно, учитывая тот факт, что это королевская семья…», — думает юноша, рассматривая текст. Это действительно весьма удивляет, учитывая, что человечество знает хотя бы примерный внешний вид Гиппократа или Понтия Пилата, хотя они существовали задолго до современного времени.

«Королевская семья включала в себя четыре члена: Король, Королева, старшая дочь и самый младший ребёнок, наследник престола. Имена остаются неизвестными, однако по последним полученным данным в этом замке точно жили люди с именами Эодуун и Миён. Записи и выскабливания на некоторых сооружениях территории замка тому доказательство. Однако кем они были и оба ли имени относятся к королевской семье — до сих пор загадка для историков».

— За тьму лет историки не смогли восстановить личности? Что за бред вообще? — восклицает Феликс, негодуя. Ему была необходима хоть какая-то основа, какой-то каркас, который он будет использовать для своего ролика, где будет рассказывать устрашающую историю данного замка своим подписчикам.

«В замке также проживало огромное количество слуг, их личности установить не удалось».

— Кто бы сомневался, — цокает юноша, досадно отстраняясь. — Зачем называть сайт «История королевской семьи», если её здесь нет, — добавляет раздражённо, вставая с барного стула и беря контейнер из-под кимпаба в руки, чтобы выбросить. — Лия! — Доброй ночи, Феликс Ли. Слушаю тебя, — умная колонка, что стояла под плазменным телевизором, моментально включилась и «ответила» своему обладателю. Её корпус сразу же начал сиять различными цветами, окрашивая своим светом комнату, а в верхней её части появились глаза, сделанные из палочек, какие обычно можно увидеть на циферблате электронных часов. — Замок Terribilis Puer, — коротко говорит блогер, выбрасывая контейнер и палочки в мусорное ведро, что находилось под раковиной. — Вот, что удалось найти по вашему запросу: замок Terribilis Puer находится на окраине провинциального города N. Здание выполнено в готическом стиле и выложено из белого камня. На территории также присутствует сад и лабиринт, в центре которого басс… — Лия! — Слушаю, Феликс Ли. — Расскажи мне историю этого замка, мне не нужен его внешний вид. — Простите, не понимаю суть вашего запроса. — История королевской семьи замка Terribilis Peur! — восклицает парень, начиная раздражаться. Что это за бред такой? За несколько десятков веков никто не смог добыть никакой информации? Никакой историк? Никакие письма или дневники? Такого быть не может. — Сожалею, по вашему запросу ничего не найдено, — Феликс смиряет колонку недовольным взглядом и вздыхает. — Ладно, включи мне музыку из моего плейлиста. — Включаю.

***

— Итак, дорогие, я нахожусь в лесу и прямо сейчас направляюсь к замку Terribilis Puer! — воодушевлённо проговаривает Феликс, держа направленную на своё лицо камеру, что прикреплена к штативу. Небольшого размера аппарат достаточно лёгок в весе даже с учётом дополнительного металлического аксессуара, посему практически не доставляет проблем. — Как видите, сейчас ещё светло, — парень немного поднимает руку с камерой вверх, показывая себя в полный рост и заодно захватывая в кадр землю с частыми участками зелёной травы, что красиво подсвечиваются солнечным светом. — Сегодня достаточно тепло, однако я решил не одеваться по погоде, — блогер ярко улыбается, слегка поправляет свои фиолетовые волосы и очки с искусственными стёклышками, что немного съехали на переносицу от долгой ходьбы. — Сейчас я в чёрной водолазке и джинсах, на ногах кроссовки, однако с собой в этом огро-о-о-омном рюкзаке, — Феликс отводит камеру в сторону, демонстрируя зрителям будущего видео походный рюкзак, отлично грузящий юношу своим весом, ни капли не сожалея об этом, — всё необходимое: зарядные устройства, несколько дополнительных камер и маленькие штативы к ним, еда, тёплая кофта, спортивные штаны и спальный мешок! — Феликс продолжает идти вперёд, не особо смотря под ноги. — Да-да! Я подготовился весьма основательно, чтобы остаться на ночь в этом… — парень подносит к камере руку и показывает кавычки, — …донельзя страшном замке, — договаривает и тихо посмеивается.       Лес весьма густой. Тут и там парнишку маленького роста окружают стволы высоких деревьев, чьи верхушки уходят далеко вверх. Массивные ветки топорщатся в разные стороны, неся на себе тяжёлую ношу в виде огромного количества листочков самой различной и до невозможности причудливой формы.       Сейчас конец августа. В целом, в Корее, как и в большинстве стран, этот период сопровождается весьма тёплой температурой и хорошей погодой. Дождей не было уже больше недели, посему в лесу не наблюдалось какой-либо слякоти, грязи или прочих неприятных последствий непогоды. — Лес, как лес, — добавляет Феликс, наконец опуская глаза вниз. Однако парень делает это так, чтобы движение было как можно больше незаметнее для зрителей. Карие глаза находят на пути ветку, и блогер спешит на неё наступить.       Хрусть.       Феликс округляет глаза и слегка приоткрывает рот, изображая искренние испуг и удивление. Парень чертыхается, тут же опуская голову вниз, отчего рука, держащая штатив с камерой, дёргается и сам кадр в видео, соответственно, тоже. — Мать твою! — юноша громко выдыхает, останавливаясь ненадолго. По правде говоря, изображая своё спотыкание, он действительно был в шаге от того, чтобы именно упасть, из-за чего сердце блогера-миллионника сейчас бьётся как бешеное. Не подрасчитал. Зато выглядит реалистично. — Я много дней провёл в Интернете, пытаясь найти информацию о королевской семье, что проживала в этом замке несколько веков назад, — продолжает свой монолог, вновь возобновляя шаг. — Информации не так много, однако я смог найти кое-что интересное, чем непременно поделюсь с вами, — Феликс строит хитрое выражение лица, после чего играет своими светлыми бровями. Секундно в юношеской голове проскальзывает воспоминание, которое пару дней назад заставило искренне рассмеяться. Феликс ненадолго замолкает, улыбаясь…

Flashback

      Парень провёл за поисками хоть какой-то, пускай хотя бы мизерной, но информации, около двух дней. Единственное, что ему удалось найти, он нашёл ещё тем вечером в перерыве между просмотрами фильма — внешний вид замка, имена двух человек, что проживали там, и то, без уточнения о том, кем именно они являлись в этой семье, и сто раз прочитал настойчивые напоминания: это невероятно-пугающее-и-гиблое место и соваться туда не надо.       Феликс расстроенно откидывается на спинку своего кресла, смиряя недовольным взглядом монитор дорогого компьютера. Он рыскал по сайтам битый час, а нашёл ровным счетом ничего. Блогер даже зашёл в онлайн-библиотеку, ища там книжки про легенды или историю, но и там его поиски не увенчались успехами.       Сейчас на часах, что аккурат стоят подле монитора, показывает десять часов вечера. За окном уже стемнело, а из небольшой щёлочки слышится несильный ветер, что гуляет сейчас по ночной улице.       Феликс прячет руки в рукава своей любимой серой кофты, что была на два размера больше него самого, и обречённо вздыхает. Безусловно, парень приукрашивает истории, которые рассказывает своим зрителям в видеороликах, однако он никогда не придумывал всё это, в буквальном смысле, с нуля. И, честно признаться, это делать не очень-то и хотелось, учитывая, что это всё-таки часть истории и она имеет место быть в не настолько исковерканном варианте. — Лия! — повысив голос на пару октав, кричит Феликс. — Да, Феликс Ли, — колонка, стоящая в другой комнате на своем законном месте, тут же открывает свои электронные глаза и начинает переливаться различными цветами. — Включи мне на телевизоре видео «Иду в замок Terribilis Puer», — говорит Феликс, потирая уставшие от долгой работы глаза. Они уже не выдерживали такой сильной нагрузки, часто слезились и чесались, поэтому парень принял решение, что видео, наверное, стоит посмотреть на более большом экране, чтобы хоть как-то снизить нагрузку. — Включаю, — колонка была с функцией умного дома, поэтому по просьбе парня она могла включить или выключить свет, включить чайник или телевизор, запустить работу робота-пылесоса и прочее. Это было достаточно удобно, учитывая то, какую степень лени Феликс порой испытывает просто от понимания, что с кровати надо встать.       Парень поднимается с удобного кресла, разминает порядком затёкшие конечности и направляется на кухню, совмещённую с гостиной. В холодильнике он находит банановое молоко — его любимый напиток, который он любит пить ближе к ночи — вставляет прилагающуюся трубочку и сразу же немного отпивает.       На телевизоре уже начался видеоролик: в нём какой-то блогер с очень знакомым лицом, что говорит о том, что он, скорее всего, весьма популярный, уже идёт вдоль ворот, что окружают всю территорию замка. Про королевскую семью и её историю парень даже не заикается, он лишь рассказывает, как много грязи в лесу после дождя, и как он испачкал из-за этого все свои кроссовки. — Нечего в белых кроссах по лесу ходить, — хмыкает Феликс, заваливаясь на небольшого размера диван, что находился напротив плазмы, и, соответственно, перед барной стойкой. Парень забирается на мягкую софу с ногами, сразу сгибая их в коленях и укладывая на них подбородок — любимая поза блогера. В виде кокона.       Парень, снимающий видео, подходит к массивным воротам, переворачивает камеру и показывает их во всей красе: всё, как на фотографии и в воображении Феликса — витиеватые, с листочками или гроздьями винограда и острыми окончаниями балок сверху.       Парень в видео вновь переворачивает кадр на себя, делает пару глубоких вдохов и говорит о том, как ему страшно, после чего осмеливается зайти. Забавен тот факт, что он, зачем-то, начал пытаться открыть порядком заевшую и точно заржавевшую калитку, когда можно было преспокойно пролезть через пробоины в самом заборе.       Феликса сей факт забавляет, а улыбку посильнее вызывают пыхтения блогера, что даже камеру ненадолго отложил, поставив на штатив и направив на себя. Через несколько жалких и абсолютно точно неудачных попыток парень, видимо, решает найти другой путь, с помощью которого можно попасть на территорию замка. Он забирает камеру и, что-то недовольно приговаривая, направляется вдоль забора.       Феликс, признаться честно, начинает немного скучать, смотря это видео. Примерно десять минут этот блогер потратил на то, чтобы открыть то, что точно не откроется, и ещё минут пять на то, чтобы поделиться своими недовольствами, вперемешку с матами.       Очевидно, этот парень не особо готовился к походу в данное место. Если бы он не поленился посмотреть хотя бы фотографии замка, то он бы абсолютно точно знал о том, что не весь забор, ограждающий замок, уцелел. Знал бы, что есть лазейки, пройдя через которые, можно оказаться на территории дворца намного быстрее, чем это сейчас сделает он. Если вообще сделает.       Феликсу невероятно скучно, ему нравятся куда более динамичные и весёлые видеоролики, но точно не нудятина с огромным количеством матов и отсутствием хоть какого-то развития событий. Признаться честно, парень уже порывается всё это дело выключить, однако кадр прерывается картинкой с надписью «A two hours later» и звуковым сопровождением, после чего тот самый скорее-всего-очень-популярный-блогер уже находится на территории дворца.       Он с интересом вертит головой из стороны в сторону, показывает различные повреждения или окончательно развалившиеся конструкции, что-то комментирует, однако про саму королевскую семью так и продолжает умалчивать.       Блогер обходит передний двор, стараясь показать как можно больше, шутит на тему того, какие глупые легенды гуляют в сети, ведь, очевидно, они созданы лишь с целью напугать. — Я, признаться, вообще не вижу здесь чего-то сверхъестественного, — вдруг спокойно говорит парень и пожимает плечами. — Я приехал сюда ради контента, а получается просто какое-то разоблачение популярной легенды, что ли…       Феликс усмехается, слыша нотки грусти в голосе парня. — Не знаю, видимо, мне нужно было написать где-то в Интернете о том, что я собираюсь посетить этот замок, и тогда со мной обязательно связались бы, заплатили кругленькую сумму, чтобы я побыл клоуном на камеру и поддержал эту историю с легендой.       Феликс крепче прижимает к своей груди худые колени, впиваясь пальцами в кожу под одеждой. Выходит, никакой информации у этого парня нет и Феликс вряд ли найдёт её у других блогеров. А это значит, что историю, пугающую и мистическую, придумывать будет он. Ради контента, разумеется.       Парень, чьё видео до сих пор транслировалось на экране телевизора, продолжает что-то говорить, заметно двигаясь в сторону той самой расщелины в заборе. Видимо, блогер всё же смирился и решил покинуть данное место. Феликс уже было открывает рот, чтобы попросить Лию найти ещё какой-нибудь похожий видеоролик другого авторства, однако… — Не понял, — у Феликса от предвкушения аж появилось приятное щекочущее чувство где-то внизу живота. Парень полностью игнорирует его, спускает ноги с дивана и подаётся корпусом вперёд, желая поближе рассмотреть и понять, показалось ему или нет.       Однако момент упущен: блогер поворачивает камеру чуть влево и подносит объектив ближе к себе, отчего задний план вообще пропадает с экрана. Феликс чертыхается, быстро осматривает диван и так же быстро шарит по нему руками, пытаясь найти пульт. Поняв, что это дело гиблое, парень проводит рукой по стриженым волосам и выдыхает: — Лия! — Слушаю, Феликс Ли. — Назад на пятнадцать секунд. — Отматываю видео обратно на пятнадцать секунд…       Видео на мгновение прерывается, после чего возвращается практически на тот момент, который нужен был Феликсу. Парень подскакивает с дивана, подходит к телевизору вплотную и начинает выжидать того самого поворота камеры, после которого рой бабочек внизу живота встрепенулся и рассеялся, оставляя после себя ноющее ощущение предвкушения.       Вот блогер последний раз осматривает замок, вот он последний раз показывает его зрителям, вот он оборачивается спиной к зданию и начинает идти в сторону расщелины в заборе. Феликс щурится от близкого нахождения к экрану телевизора, но продолжает упёрто стоять. Вот блогер чуть дёргает камерой, отчего объектив смещается влево, и в кадр попадает левая часть замка. В одном из окон мелькает тёмно-серый силуэт, очертания которого лишь отдалённо напоминают человека. Скорее, просто непонятную субстанцию или материю, не имеющую какой-либо формы. — Стоп видео, — говорит Феликс, после чего умная колонка ставит ролик на паузу. Парень практически утыкается кончиком носа в экран, рассматривая, в буквальном смысле, пиксели.       Карие глаза бегают по окну, сбоку которого был силуэт. — До этого момента его в окне не было, — задумчиво проговаривает Феликс, после чего пальцем прикасается к сенсорному экрану телевизора и ведёт им влево, отматывая видео практически в самое начало. Блогер вновь оказывается перед замком и, развернув камеру, показывает, как выглядит постройка спереди. — Стоп видео, — ролик вновь останавливается. Феликс находит нужное окно, тщательно всматривается и… — Что за…       Окно, в котором Феликс увидел в конце ролика силуэт, сейчас было абсолютно пустым.       Парень снова перематывает ролик куда-то ближе к концу, всматривается в задний план, где периодически мелькают эти злосчастные окна, и… Буквально через секунды две тот самый силуэт пропадает. — А вот это уже интересно… — Феликс усмехается.

End flashback

— Так что, я абсолютно точно уверен, что за время пребывания в этом замке мы с вами сможем увидеть много чего интересного, — Феликс улыбается ещё шире, после чего останавливается и осматривается вокруг: его по-прежнему окружали массивные стволы деревьев, кроны которых уходили высоко в небо, иногда они сменялись одинокими пеньками, обросшими грибами или иной живностью. — Так, на самом деле, мы почти пришли, — блогер поднимает к лицу свободную от штатива с камерой руку и смотрит на электронные часы, которые помимо трансляции времени умели ещё много чего другого. — Если смотреть по картам, — парень разворачивает аппарат к объективу, — то осталось пройти минут десять и мы будем на месте, — Феликс убирает руку и продолжает свой путь.       Он часто гуляет в лесу. Просто у парня частенько наступает то самое настроение, когда хочется побыть наедине с природой, послушать её звуки-рассказы, провести молчаливый диалог и насладиться свежестью ароматов, что царят в этом отдельном мире.       Однако Феликс замечает, что конкретно с этим лесом что-то не так. «Птицы не поют. Ни одной», — и блогер спешит это тут же озвучить, ведь что-что, а такое явление конечно же напряжёт зрителей по ту сторону экрана. Феликс демонстративно крутится вокруг себя, вертит головой и смотрит куда-то вверх, пытаясь разглядеть на ветках деревьев хотя бы одну птичку. «Никого».       Феликс этому факту крайне удивляется: лес, вроде как, в хорошем состоянии, здесь прекрасная растительность, так почему же здесь нет животных?       Продолжая думать о том, почему же в лесу не слышно пения или хотя бы щебета птиц, парень и не замечает, как молча, совсем не разговаривая со зрителями, натыкается на высокое сооружение. — Кажется, пришли… — Феликс хмыкает, делая пару шагов назад, и меняет направление камеры, показывая будущим зрителям торчащие из зарослей кустарников массивные прутья чёрного цвета. — Перед выходом я, как обычно, хорошенько изучил план местности и знаю, что в некоторых местах ограждения есть пробоины. Через них мы с вами проберёмся на территорию замка, — блогер снова переводит камеру на себя и зачёсывает пятернёй свои фиолетовые волосы. — Пойдём сейчас вдоль этого забора и когда-нибудь мы наткнёмся на «проплешину», — Феликс начинает идти вперёд, попутно рассказывая ту малую часть истории замка, что удалось найти в Интернете. Естественно, приукрашивая.       Самую малость. Лишь для контента, разумеется. — Ворота я видел на фотографии, сделанной с воздуха, а также на видеороликах некоторых блогеров, что посмотрел перед походом сюда. Пытаться их открыть смысла нет, так как они насмерть заржавели, однако это не значит, что я не покажу их вам. Я обязательно дам возможность поглядеть на них, когда буду непосредственно на территории замка, — Феликс подмигивает, строит милое личико, подставляя его под лучи солнца, что пробиваются сквозь преграду в виде листочков деревьев, зная, как сильно его фанаты любят делать скрины с его влогов. В это время он позволяет своим мыслям унестись в момент, что произошёл за несколько дней до выхода…

Flashback

      Феликс уже несколько дней изучает на просторах Интернета историю данного замка, не находя абсолютно никакой новой информации. В статьях мелькают всё те же имена, без уточнения о том, кому они принадлежат. Про семью и её дела тоже никакой новой информации, что приводит просто в ярость, заставляя раздражаться и психовать.       Блогер резко встаёт из-за своего рабочего места и покидает комнату. Прошёл уже день, как он выпустил ролик с похода на кладбище, но он до сих пор не читал ни одного комментария под ним, потому что голова забита совсем не тем.        Он выходит из спальни и, войдя на кухню, совмещённую с гостиной, садится за барную стойку, попутно прося Лию включить песни из его плейлиста. Умная колонка сразу же исполняет просьбу, пока парень, зайдя на платформу, куда публикуют видеоролики, начинает вбивать в поисковую строку названия, которые могут иметь влоги с похода в тот замок.       Впрочем, поисковая система справилась сразу и в точности поняла, что от неё хочет Феликс, тут же выдав семь видеороликов. — Так мало? — шепчет блогер, подпирая подбородок рукой, и, чуть щуря глаза, начинает изучать: нажимает на второе видео, ведь первое он смотрел на днях, и, пока оно работает фоном, заходит на аккаунт к автору ролика. — Это последнее видео? — светлые брови приподнимаются от искреннего удивления, пока карие глаза, будто бы не веря, смотрят на уже обновлённую страничку блогера. Однако никаких новых видеороликов там так и не появилось. «Интересно, сколько миллионов ему предложили за молчание и за то, чтобы он покинул данную платформу? За сколько он оставил своё дело?» — Феликс хмыкает. В голове тут же возникает рой мыслей из того, какой был подписан этим блогером контракт после отснятого ролика в данном замке. Уверенность в том, что власти Кореи или, быть может, чуть менее важные шишки, просто следят за тем, чтобы таинственность и легендарность этого места не исчезала, лишь крепнет с каждым днём.       Конечно же, у блогеров, что специализируются конкретно на съёмке влогов, есть специальная программа, установленная на камеры: с её помощью, где бы блогер не находился, с сетью или нет, всё, что снимается на камеры, транслируется на компьютеры, принадлежащим их монтажёрам. Благодаря этой программе последние сразу могут браться за отснятые куски материала и редактировать их, не дожидаясь, пока закреплённый за ними блогер «раздуплится» и пришлёт пачку видеоматериалов. «Этой программулиной они объясняют пропажу людей? Типа видео в сети, потому что оно есть у монтажёра? Что за чушь?» — думает парень, издавая тихое «пу-пу-пу», растягивая, при этом, гласные.       У него данная штука, разумеется, есть. Джисон всегда получает видеоматериалы в режиме реального времени, за исключением моментов, когда Феликс сам отключает данную функцию, что, признаться честно, случается крайне редко. Ему самому спокойнее от того, что его труд есть на компьютере монтажёра сразу, и если с камерой что-то случится, то ничего не пропадёт.       Феликс закрывает аккаунт блогера и открывает третье по счёту видео, также сразу переходя на страничку девушки, что снимала его. «Да что за дичь? Люди серьёзно настолько продажные?» — Феликс досадливо качает головой. Он никогда бы не подписал предполагаемый им самим контракт и никогда бы не взял крупную сумму денег за молчание и за то, чтобы пропасть с просторов Интернета, оставив своё любимое дело и работу. «Может, им угрожали?»       Этой мыслью ещё хоть как-то можно объяснить уход из блогерства уже третьего человека.       Феликс открывает оставшиеся четыре аккаунта и на всех них последнее опубликованное видео — это поход в замок Terribilis Puer. Какие-то опубликованы год назад, какие-то полтора или два, а то и больше. Нет ни одного, которое было бы выложено в этом году. «Значит, в этот раз дебютирую я», — шутит в мыслях Феликс, чуть отстраняясь от монитора ноутбука. — А что, если… — парень хватает свой телефон и заходит в инстаграм, вбивая в поисковую строку никнейм одного из блогеров. Приложение сразу же выдаёт его страничку, и по фотографиям парень убеждается, что это тот же человек, что и на видео. — Последний пост опубликован четыре года назад… — шепчет Феликс, возвращая своё внимание к ноутбуку. — Видео с похода в замок опубликовано пятнадцатого сентября две тысячи двадцатого года, — взор на экран телефона, — а последнее фото выложено ровно первого сентября, — блогер выходит из аккаунта и начинает проверять профили всех людей, что решились посетить данный замок.       Карие глаза бегали от экрана к экрану разных гаджетов, сверяя информацию, однако факт оставался фактом:       Все пропадали с просторов Интернета после посещения замка.

End flashback

      Пройдя вперёд буквально на пару метров, Феликс натыкается на ту самую пробоину в заборе, о которой говорил совсем недавно. Вдаваться в подробности того, откуда она здесь появилась, не хочется, да и смысла нет — вероятность угадать ничтожно мала, учитывая то, как «много» информации удалось надыбать про этот замок и королевскую семью. — Так, мне надо сначала перетащить вас, — сказав это, парень протягивает руку с зажатым в пальцах штативом через прутья и располагает его на земле, убеждаясь, что тот стоит ровно и не сможет упасть. — Теперь мои вещи, — камера была направлена чётко на Феликса, отчего она отлично зафиксировала, как блогер снимает с плеч огромный походный рюкзак, как поудобнее берёт его перед собой и, чуть присев, перекидывает через ограждение, целясь чуть левее от стоящей на территории замка камеры. — Ну вот и всё, осталось мне перелезть к вам…       Феликс подходит к забору, поворачиваясь боком. К слову, сам замок сейчас был повёрнут к парню тоже, грубо говоря, боком. Основной парадный вход был где-то спереди, а задний с другой стороны. В окнах ничего не было видно, разве что иногда показывались колыхающиеся внутри комнат занавески — ободранные и сто процентов грязные. «Наверное, когда-то они были идеально белыми…», — проносится в мыслях у Феликса, пока он вскользь осматривает окна.       Парень обхватывает один из толстых прутьев забора руками, тут же морщась от того, в какую грязь он вляпался. — Твою ж, здесь же неделю не было дождя, какого… — вслух ругается парень, недовольно смотря на свою ладонь. — Мерзость, — дополняет Феликс, начиная поворачиваться прямо к камере.       Оборачиваясь, блогер вновь проводит взглядом по замку, только уже по первому этажу. На глаза попадается одно из окон и бледная рука, что держится прямо за оконную раму. — Что за?.. — от искреннего испуга голос парня случайно повышается, а зрачки глаз неконтролируемо расширяются. Феликс промаргивается, щурится и вытягивает шею как можно сильнее вперёд и… «Ничего нет… Придурок, конечно тут ничего нет…», — ругает себя в мыслях Феликс, после чего, протиснувшись и больно ударившись щиколоткой о какую-то торчащую железку, подбегает к камере, быстро хватает её и, состроив испуганное лицо, начинает делать то, что делает обычно. Работать. — Пока я перелезал, в окне увидел чью-то руку! — вновь повышает голос, прямо как тогда, когда ему показалось что-то бледное в оконной раме. — Вот здесь! — разворачивает камеру. — Здесь была чья-то рука! — восклицает, вновь перевернув объектив на себя. — И я бы с радостью сделал заключение, что это какая-то ветка или что-то ещё, но посмотрите… — блогер переключает камеру на основную и приближает картинку. — Здесь ничего нет! Абсолютно!       Феликс пару минут кружит объективом камеры вокруг несчастного окна, показывая небольшого размера торчащие осколки и обломки рамы — единственное, что осталось от некогда, вероятно, красивого окна; затем, вновь переключив камеру на себя, поднимает рюкзак, надевает себе на плечи и продолжает идти вперёд, в сторону, где, вероятно, находится парадный вход.       По пути парень молча осматривает местность, ибо комментировать, по сути, нечего. Боковая часть территории абсолютно неинтересна: где-то заросшие травой небольшие клумбы, где-то маленького размера сооружения — вероятно, загоны для охотничьих собак или других животных; где-то показывались небольшие окна, но по большей части на втором этаже замка. — Итак, мы с вами дошли до, назовём её, центральной территории дворца, — Феликс победно улыбается, в очередной раз подставляя своё веснушчатое лицо под яркие лучи солнца. — Я специально вышел пораньше, чтобы приехать сюда до того, как начнёт темнеть, — Феликс подходит к сооружению, которое, когда рассматривал фотографию, именовал фонтаном, и, сняв рюкзак, облегчённо скидывает его на скамейку, выдыхая. Лавочек здесь было три и все они когда-то, скорее всего, располагались вокруг фонтана. Сейчас же одна скамейка вообще перевёрнута, а две других стоят по отношению к фонтану то боком, то спинкой. — Безусловно, я здесь не на один день, однако именно территорию я хочу успеть обойти хотя бы спереди, — Феликс присаживается рядом со своим рюкзаком на скамейку, что стояла боком, и, опершись локтями о колени, продолжает говорить, смотря прямо в камеру. — Вероятно, за сегодня мы не обойдём всю территорию, потому что она большая и невероятно красивая и интересная, хочется везде полазить и всё заснять, так что… — прикладывает палец к губам. — Думаю, сегодня мы осмотрим что-то одно, а потом попытаемся попасть в замок, когда солнце начнёт заходить за горизонт, — поправляет причёску. — Ведь мне ещё нужно найти более менее чистую комнату, в которой я буду спать, — улыбается и не надолго замолкает.       Карие глаза бегают по территории, останавливаясь прямо на каменной статуе, что действительно когда-то являлась фонтаном — это можно понять по небольшому сооружению с бортиками вокруг неё и встроенными в него трубами, что вели, вероятно, куда-то под землю.       Феликс поднимается с неудобной лавочки, выполненной из какого-то белого камня: она уже давно потрескалась и обломалась, из-за чего сидеть на ней было крайне некомфортно и в каких-то местах даже больновато. Парень незаметно для объектива поправляет джинсы, отряхивает их сзади и, обойдя фонтан, становится прямо перед статуей.       По центру сооружения, что обеспечивало циркуляцию воды, на небольшом парапете стояла чаша, выполненная, как и вся статуя, из белого камня: снаружи она была обрамлена красивыми витиеватыми узорами, а выше, ближе к краям, распускались изящные бутоны цветов.       Феликс переводит камеру на основную съёмку и начинает показывать скульптуру, вставляя иногда свои слова.       Рядом с чашей, чуть опершись на неё, стоял юноша: он был одет в какую-то то ли тунику, то ли иное длинное одеяние, что обрамляло всё его тело, оставляя лишь плечи и руки оголёнными. На голове венок из каменных цветов, что так изысканно украшал чуть длинные волосы, некоторые локоны которых обломались и упали вниз, в сточное основание.       Феликс подходит ближе, изучая каменное, ничего не выражающее лицо: белые глаза, лишённые зрачков, смотрят сквозь блогера; густые брови чуть сведены, будто бы скульптор пытался изобразить грусть, но у него так ничего и не вышло. Острые скулы, достаточно пухлые губы… Феликс снимает всё, приближая камеру к каким-то деталям поближе, а от каких-то наоборот отдаляя.       Скользя взглядом по рукам, парень доходит до чаши, за края которой и держались эти самые руки. На правой не хватало двух пальцев, осколки которой лежали также где-то внизу, а левая была будто бы погружена внутрь чаши, словно скульптура что-то искала сама в себе.       Феликс тут же озвучивает эту красивую мысль, предполагая, что, вероятно, это и была задумка скульптора — поиск себя в себе.       Блогер вновь переводит взгляд к лицу статуи, понимая, что голова её чуть склонена к той же чаше и что взгляд её, вероятно, немного грустный, устремлён именно внутрь этой самой чаши. — Интересно, — задумчиво протягивает Феликс, делая небольшой шаг назад и вновь показывая зрителям весь фонтан целиком, — прошло много веков, но по большей части всё сохранилось! Да, в каких-то местах откололись локоны или другие части тела, — парень только сейчас замечает, что у статуи нет левой ноги, которая, по идее, должна была показываться из-под одеяния, — но это не делает её менее красивой, — заключает блогер.       От венца статуи, от лепестка какого-то каменного цветка, откалывается кусочек и, пару раз ударившись о саму статую, падает у её ног. Феликс тут же принимается снимать это, восклицая: «Вы видели?! Видели это?! Почему он откололся ровно в тот момент, когда я сказал про то, что выглядит она всё равно красиво?!». Парень, словно умалишенный, подбегает ближе к фонтану и хватает с парапета отколовшийся секундами ранее кусочек статуи, показывая поближе. — Вот, посмотрите! — Феликс начинает вертеть абсолютно ничем неприметный кусок камня перед камерой, искренне восклицая и что-то предполагая, при том делая это с абсолютно непроницаемым лицом: годы работы и тренировок не заставили себя долго ждать. Пока камера снимает не его лицо, можно хоть на немного отключить эмоции и просто работать голосом.       Парень умел строить испуг и искреннее удивление. Это ведь, по сути, и есть его работа. Людям нравится смотреть на чужой страх. Некоторым нравится самим его испытывать, находиться в напряжении и непонимании происходящего.       Но всё это приносит им особенное удовольствие, когда дело касается не их самих. А кого-то другого. А они просто являются зрителями какого-то захватывающего шоу.       Чертовски прекрасное зрелище.       Закончив очередной цирк, Феликс небрежно кидает камушек куда-то на дно фонтана, не особо заботясь о том, куда он там приземлится. Парень вновь обходит статую, всё так же держа объектив камеры не на себе, и попутно скользит взглядом по первому этажу замка.       В очередном окне проскальзывает невысокий силуэт, заставляющий Феликса замереть. Он, продолжая вертеть камеру по окрестностям территории, смотрит в то самое окно, в очередной раз прищурившись. «Он реально не пропадает. Тут что, живут бродяги? Но как они добрались до этого места? Оно же буквально на отшибе…», — думает парень, рассматривая чёрный силуэт, который будто бы и не собирается исчезать. Он не двигается, не меняет позы, не становится чётче или яснее, ничего. Он просто есть. «Ну-ка… — Феликс резко переводит камеру на это самое окно, тут же начиная смотреть в аппарат. На картинке, разумеется, ничего нет. Парень отводит камеру от лица, подмечая, что и в окне больше никого нет. — Прикол», — искренне веселится, начиная работать со зрителями. — Прикиньте, только что показалось, что в окне кто-то стоял! Ха-ха, уже второй раз что-то мерещится, — Феликс смеётся, переводя камеру на себя. — Всегда проверяю свою профессиональную деформацию с помощью своей малышки, — бережно оглаживает подушечками пальцев корпус камеры. — Цифровые аппараты никогда не «увидят» призрака. Пользуйтесь лайфхаком, дорогие, — Феликс пожимает плечами и проходит мимо скамейки, не замечая, что до этого ровно стоящий рюкзак теперь лежит на потрескавшейся поверхности. — Думаю, сегодня мы с вами осмотрим что-то одно, — стучит указательным пальцем по острому подбородку, задумчиво осматривая территорию. — Например, это! — показывает пальцем на округлое сооружение, что тогда на фото именовал садом. — А затем поймём, как пробраться в замок не через окна, потому что с моим ростом это будет проблематично, — смеётся, а в душе искренне надеется, что в замок действительно получится попасть, ведь окна первого этажа находятся весьма высоко и залезть туда будет трудно. — Ну, погнали!       Феликс меняет руку, держащую штатив, на левую, ведь другая устала, обхватывает его поудобнее и, направив камеру перед собой, начинает идти в сторону, как предполагает парень, бывшего сада. Блогер чуть ли не прыгает от нетерпения и желания поскорее оказаться хоть где-то, кроме обычного двора замка, пускай и центрального.       Парень подходит к каменному сооружению некогда круглой формы: высокий фундамент, что уже порядком потрескался и не имеет прежней красоты; уходящие от него вверх каменные столбы, такие же старые и имеющие «кровоточащие раны». Вверху эти столбы были объединены арками. Не сказать, что они все сохранились: большинство из арок как раз-таки были разрушены, некоторые закрепились на столбах своими основаниями и утратили лишь середину, а некоторые и вовсе лежали прямо на фундаменте огромной грудой расколотых камней с неровными и достаточно острыми краями. — Кажется, мы пришли, — заключает очевидное Феликс, после чего переводит ненадолго объектив камеры на себя. — Честно признаться, сложно увидеть здесь хоть что-то красивое, — парень опускает глаза вниз, замечает лежавший рядом с его кроссовками камушек и пинает его, наблюдая, как далеко он отлетает. — Всё развалилось и погибло, — блогер осматривает очерченные камнями клумбы, которые сейчас содержат в себе лишь обильно растущие сорняки. — Но… — переводит камеру обратно. — Честно, мне кажется, что, когда этот замок существовал, это место было прекрасным. Возможно, оно являлось в этом замке одним из самых любимых членами королевской семьи.       Парень не спеша проходится внутри сооружения, показывая сохранившиеся части конструкции. — Представляете, как красиво здесь было бы ночью? Когда светит луна, мерцают звёзды… — улыбается. — Можно было бы сесть на фундамент, прислониться к холодному каменному столбу и, перебирая струны гитары, петь свои песни.       На это высказывание отзывается природа: ниоткуда возникший ветер резко подул, портя своим порывом неплохую укладку фиолетовых волос и заставляя кожу на шее покрыться роем мурашек. Феликс ёжится. — Вот это ветрище подул, — парня передёргивает из-за внезапно возникшего и быстро пропавшего чувства холода. — Пробрал до мозга костей, — заключает Феликс, продолжая нарезать круги по саду. — Смотрите, какая красота! — парень переводит камеру левее, ловя объективом собирающееся уходить на недолгий сон солнце. Небо окрасилось в тёплые и нежные цвета, облака стали подсвечиваться розовыми оттенками, а рядом с огромной звездой появились небрежные мазки красного, оранжевого и белого, созданные неумелым природным творцом. — Дух захватывает, — дополняет шёпотом, смотря на такой красивый ракурс через объектив камеры. Лучи солнца пробираются через полуразрушенную арку и потрескавшийся столб, оставляют на них следы и согревают на стремительно приближающуюся ночь. — Теперь, думаю, можно начать двигаться в сторону главного входа, пока ещё совсем не стемнело.       Феликс переводит камеру на своё лицо, улыбается, а затем начинает идти в обратную сторону, попутно что-то рассказывая своим зрителям. Он проходит мимо большого пустого пространства, что находится сейчас слева от него. Всё, что осталось — это обвалившиеся арки и аккурат выложенные камни, точно какая-то разметка. Блогер делает себе заметку вернуться к этому завтра, чтобы рассмотреть детальнее и выдвинуть предположения о том, что это может быть.       Парень проходит мимо скамейки, подхватывает свой лежащий рюкзак, даже не смотря на него, и продолжает целенаправленно идти к лестнице, ведущей к парадному входу. Она, так же, как и всё здесь остальное, обвалилась и потрескалась, потеряв всё своё изящество и изысканность. По бокам от неё перила, такие же белокаменные и «заболевшие».       Феликс минует лестницу, оставляет тяжёлый рюкзак рядом с огромными дверями и облегчённо выдыхает. Оборачивается, находит место для штатива с камерой и сразу же размещает их там: обзор получается идеальным, в кадр отлично умещаются и вход, и сам парень.       Блогер возвращается и начинает увлечённо рассматривать огромные металлические двери: они имеют чугунные прутья, что протянуты поперёк них, выполняя, тем самым, укрепляющую функцию. От низа и до самого верха также тянутся прутья, переплетаясь с первыми. Ровно в центре дверей проходит одна огромная и достаточно широкая «полоска» из металла, которая, вероятно, придает этой конструкции попросту непробиваемую силу. — Итак, — Феликс прикладывает холодную ладонь к такой же холодной отсыревшей поверхности и проводит сверху вниз, невесомо касаясь, чтобы убедиться в том, что конструкция неплохо сохранилась. В кожу впиваются торчащие неровности, которые могли бы разрезать нежную кожу. И они разрезали бы, не одёргивай парень руку так вовремя. — Двери, по всей видимости, являются тем, что сохранилось здесь лучше всего. На втором месте забор, — негромко смеётся. — И тут… Замо́к? Серьёзно? — парень обхватывает двумя руками внушительного размера металлический замо́к, что скрепляет между собой две двери. — Да ладно, откуда здесь, мать его, замо́к, — чуть громче добавляет, разворачиваясь к камере с весьма недовольным лицом. — Я умею многое, но вскрывать замки́ мне ещё не приходилось. Да и не думаю, что это отличная идея: если за́мком заинтересуются власти, вряд ли меня по голове погладят, — парень вздыхает, отпускает замо́к, делает шаг в сторону камеры и слышит за спиной удар замка́ о двери, за которым последовал грохот. Парень моментально оборачивается и наблюдает за лежавшим на полу раскрытым замко́м. Карие глаза медленно скользят по закрытым дверям, доходят до места, где висела упавшая конструкция, и чуть прищуривается. — Не припомню, чтобы он был открыт, — играет на камеру. Подходит с «настороженным» видом ближе, присаживается на корточки и берёт в руки достаточно тяжёлый по ощущениям замо́к: та его часть, которая скрепляет двери, свободно болтается, точно и не была закрыта вот уже несколько веков. В голове появляется логичный вопрос, но Феликс быстро отбрасывает его куда подальше, ставя на первый план отлично появившуюся возможность разыграть очередной спектакль. — Нет, вы видели это?!       Феликс меняет голос с обычного на восторженный и взбудораженный, растягивает губы в победной улыбке и спешит вернуться к своей послушно стоящей на месте камере. — Вы видели? Это же немыслимо! Замо́к был надёжно закрыт, это было видно невооружённым взглядом! Но стоило мне только отвернуться и смириться, как он открылся и даже упал! — продолжает нагнетать блогер, наговаривая в камеру огромное количество «удивительных» фактов.       Через пару минут после того, как упал замо́к, сознание Феликса пришло в норму, и парень понял: замо́к был открыт, просто из-за долгого времени он явно заржавел, отчего казался закрытым, а когда парень выпустил его из рук и тот ударился о двери, он раскрылся, хотя на самом деле именно таковым и являлся. Его просто повесили, его не закрывали. Сила удара лишь помогла понять это. — Что ж, — Феликс кладёт замо́к рядом со штативом, вдоволь показав его со всех сторон на камеру, — давайте пробовать открывать двери, — парень улыбается, поправляет водолазку, смотря в камеру, подталкивает очки ближе к переносице и вновь возвращается ко входу.       Блогер обхватывает ручки дверей, ощущая под кожей холодность и сырость, морщится незаметно для камеры, стискивает зубы в попытке побороть отвращение и тянет двери на себя. Те не сдвигаются ни на миллиметр. «Разумеется, они же тоже заржавели к чертям», — думает про себя парень, пыхтя и кряхтя от прилагаемых усилий.       Феликс уже полностью откинул корпус назад и буквально повис на двери, в попытке открыть её под весом своего тела, но не помогло и это. Конструкция очень массивная и заржавела она, скорее всего, тоже очень и очень сильно. «Что же делать? — думает парень, продолжая свои жалкие попытки. — Может, попробовать в другую сторону?» — хочется дать себе подзатыльник за такую глупость. Конечно же, прежде чем так из кожи вон лезть да виснуть на ручках, может, стоило просто толкнуть двери в другую от себя сторону и всё?       Феликс вздыхает, меняет положение и толкает двери уже вперёд. Но они снова не поддаются. Будто бы они вросли просто намертво. — Ну нет, я очень не хочу лезть в замок через окна, — хнычет блогер, обессиленно стукаясь лбом о поверхность двери и закрывая глаза. Грудная клетка быстро и часто вздымается, ноздри расширяются больше обычного от только что полученной пусть и небольшой, но нагрузки.       Парень поворачивается лицом к камере, опирается спиной о дверь, сгибает одну ногу в колене и так же прикасается ступнёй к поверхности позади себя. — Итак, друзья, что мы имеем: запертые намертво двери, которые я не смогу открыть, ибо я не амбал, — улыбается, — и огромное количество окон, в которые мне точно удастся залезть, ведь, опять же, я не амбал, — смеётся. — Главное, чтобы у меня получилось достать до них, потому что пролезть-то я пролезу, а вот дотянусь ли… — ненадолго задумывается, стараясь вспомнить, не видел ли он где, пока проходил по периметру, окна, находящиеся ниже остальных. Однако на ум такие не приходят. — Что ж, пойдёмте искать другой способ попасть в замок, — отстраняется от двери, подхватывает рюкзак и берёт в руки штатив. — Замок, конечно, какой-то негостеприимный, совсем не пускает в себя, но мы найдём вход. Без контента для вас я отсюда не уеду, — Феликс хитро улыбается и спускается с лестницы, спотыкаясь об обломавшуюся ступеньку и чертыхаясь себе под нос.       Солнце было уже во все готовности и вовсе пропасть с поля зрения. Сейчас на небе можно увидеть разве что очертания ярко-красного полукруга, от которого отходило такое же яркое, но уже оранжевое свечение.       Феликс идёт налево — в ту часть замка, мимо которой проходил, когда только попал на территорию. На улице стало постепенно темнеть, но сумерки пока что не сгустились и все окрестности было видно вполне себе хорошо. — Как вы можете заметить, стёкол нет абсолютно во всех окнах: везде сплошные осколки и обломки, — блогер по ходу своего движения иногда переключает камеру вперёд, демонстрируя местность, в которой он находится, — но нам с вами нужно найти такое окно, в раме которого торчит минимальное количество осколков, — Феликс едва слышно шмыгает носом, сразу же прикасаясь к холодному его кончику рукавом свободной от камеры руки, пытаясь согреть. — И, плюс, нам надо найти что-то, что я подставлю под окно, ибо мой рост не позволит мне залезть так высоко, — парень переводит камеру на себя, в очередной раз поправляет причёску и осматривается, останавливаясь у длинной стены замка, где было три окна. — Вот это кажется неплохим вариантом, — блогер подходит к тому, что находится посередине, и встаёт на носочки, предварительно сняв с плеч тяжёлый рюкзак. Феликс проводит похолодевшей ладошкой по ледяной, обросшей мхом раме, слегка морщась. Мягкая кожа не встречает препятствий в виде серьёзных и острых осколков, лишь маленькие стёклышки иногда прилипают к кончикам пальцев, не вызывая болевых ощущений — Феликс слишком часто бывает в подобных местах и такие «раны» кажутся ему сущим пустяком. — Сейчас я вас ненадолго оставлю, мне нужно найти себе какую-то подставку.       Сказав это, парень ставит штатив с камерой рядом с рюкзаком и, не выключая её, бегло осматривает окрестности в поисках хоть какого-то подручного средства. Не сказать, что блогер не выдался ростом, однако, стоя у окна на носочках, Феликс не дотягивался до оконной рамы даже кончиком носа, что уж тут говорить о перебрасывании внутрь тяжёлого рюкзака и перелезании с камерой в одной руке.       В голове тут же возникла идея: когда Феликс шёл в сторону передней части замка, он проходил мимо деревянных загонов для животных. Там точно должно быть что-то, на что можно будет встать.       Парень направился туда уверенными шагами.       Оказавшись перед сооружением, напоминающим загон, Феликс замедлил шаг. Оно было вытянутой формы и выполненное из дерева. Сейчас это было просто грудой сгнивших, отсыревших и покрытых мхом и грибами досок, среди которых нужно было найти что-то, что поможет оказаться внутри замка.       Блогер осматривает дверь, которая вела в загон: она висела лишь на нижней петле, верхняя отломалась и валялась, вероятно, где-то среди травы. Некоторые её доски потрескались или сгнили, разломившись на две, а то и больше частей. Феликс оценивает её брезгливым взглядом и, не решившись дотрагиваться до столь противного материала рукой, толкает её мыском ботинка. Та сто раз кряхтит, трескается и чуть ли на отваливается с последней удерживающей её петли.       Феликс проходит внутрь. Здесь всё было сгнившим и разрушенным так же, как и снаружи конструкции. Осматривать этот загон сейчас не было абсолютно никакого смысла, это он сделает днём, с камерой в руках, поэтому сейчас парень быстро пытается найти то, что поможет ему перелезть в окно. — О! — проговаривает радостно, направляясь к ржавому ведру, что стояло рядом с одним из закрытых вольеров. Подойдя к нему, Феликс замечает, что верхняя его поверхность исполосана так, будто она пропустила через себя огромное количество ударов топором. Сейчас времени заострять на этом внимание не было, потому что в замок нужно попасть до того, как на улице стемнеет.       Блогер обхватывает двумя руками противное на ощупь ведро, в надежде, что он успеет на него встать прежде, чем металл просто раскрошится в руках. Не теряя и секунды, Феликс сразу разворачивается и покидает сооружение, быстро направляясь в сторону оставленных ранее вещей. — Итак, я снова здесь! — не дойдя до конца радостно проговаривает парень, держа в руках находку. Феликс делает порядка десяти шагов, после чего осторожно ставит ведро прям под нужное ему окно и выдыхает, мысленно радуясь тому, что оно не раскрошилось. — Ой, вы когда упасть-то успели?.. — блогер поднимает штатив с камерой, быстро осматривая гаджет на наличие повреждений. — Вроде на твёрдую же поверхность поставил… — задумчиво тянет, смотря на рядом стоящий рюкзак. — В общем, ладно, сейчас это не важно, главное, что камера не разбилась. Я раздобыл опору, — переключает камеру, снимая несчастное ведро, которое за последние пять минут получило внимания больше, чем за несколько веков, проведённых в загоне. — Оно, конечно, не внушает особого доверия, — сказав это, Феликс надавливает ступнёй на дно и чуть качает находку, показывая зрителям всю неустойчивость данной конструкции, — но, в любом случае, я не думаю, что найду здесь хоть что-то, что будет лучше этого ведра. Если здесь что-то и было, то все бездомные и бродяги, скорее всего, уже давно растащили это отсюда, — Феликс переводит объектив обратно на себя. — Сначала мы транспортируем внутрь замка этот рюкзак, — ставит штатив на раму и поднимает тяжёлую сумку, обхватывая двумя руками. — Вероятно, если я встану вместе с ней на это ведро, то оно точно развалится, — в подтверждении этому, парень чуть наступает на металл, на что тот жалобно трещит, — поэтому рюкзак придётся просто осторожно перекинуть в надежде, что я ничего не сломаю.       Феликс обхватывает рюкзак как можно удобнее, перекидывает через раму сначала нижнюю его часть, затем меняет положение рук, переместив их выше, и начинает осторожно проталкивать верхнюю часть. Бросать сумку совсем не хотелось, ведь на самом её дне лежат дорогие аккумуляторы и зарядные устройства. Ломать их не было никакого желания.       Парень переносит весь вес тяжести на сумку, что уже свешивалась по ту сторону окна, а сам встаёт одной ногой на ведро, которое служит не как опора, а как ступенька, чтобы быть чуть повыше. Благодаря этому, рюкзак удалось поставить осторожно, ничего не повредив. — Фух, — шумно выдыхает, отстраняясь. — Теперь залезаем мы с вами, — блогер улыбается, вновь обхватывает раму и, встав на ведро, подтягивается. Внизу слышится хруст, и парень понимает — в том месте, куда Феликс сделал сильный упор ногой, металл треснул. То есть, ровно посередине. — А вот это уже плохо, — шепчет, кряхтя, блогер, чуть ли не повиснув на раме.       Свободной ногой он упирается в каменную стену, помогая себе подтянуться. Забраться получается с первого раза, поэтому Феликс, перекинув одну ногу через окно, сидит уже во всю довольный, держа в руках штатив. Если бы не ведро, парень не смог бы залезть — слишком высоко было, чтобы подтягиваться, учитывая нулевую для подобного действа физическую подготовку. — Итак, — Феликс спрыгивает, оказываясь, наконец, в одной из комнат. — Похоже… Мы с вами попали в самый ужасный и самый страшный, если верить всем статьям из Интернета, замок, — переводит камеру на себя и, протянув долгое «У-у-у», начинает смеяться, понимая, что этот заброшенный дворец абсолютно ничем не отличается от других заброшенных зданий.       Ethnicolor — Jean-Michel Jarre       Феликс осматривает комнату: она была огромной и, как оказалось, все три окна принадлежали именно ей. Паркет, некогда покрывавший пол, конечно же обломался, потрескался и прогнил, так что, смотря на него, сложно даже предположить его подлинный цвет. Парень проходит чуть вперёд, начиная всё снимать на камеру, дополняя некоторые моменты своими комментариями.       Справа, в самом конце комнаты, стояло два длинных дивана, а рядом с ними пара кресел. Когда-то они, Феликс уверен, были обшиты дорогой тканью с элементами золота, что было использовано в качестве декора. Сейчас же вся эта роскошь превратилась в обычные грязные лохмотья, обрывками висевшими на деревянных каркасах мебели.       Один из диванов обвалился, по центру торчали сгнившие и почерневшие перья, а правый подлокотник и вовсе отсутствовал. Сами они располагались друг напротив друга, и единственное, что разделяло диваны, это столик, который, кстати, достаточно неплохо сохранился.       Феликс подносит камеру ближе, начиная детальную съёмку: — Удивительно, что он не сгнил, как и всё, что мы с вами видели, — комментирует, подробно снимая столик. Его деревянные углы обломались и разрушились, однако в общем и целом сама мебель была в достаточно неплохом виде, если сравнивать с теми же диванами. — А это что?.. — снимая столик сбоку, Феликс заметил висящий кусок отсыревшей ткани. Он обхватил его, потянул на себя, однако тот не поддался. — Ткань приделана к столику? — задумчиво тянет. — А… Это не столик… — Феликс начинает смеяться, выпрямляя спину и переводя камеру на свою улыбку. — Это, видимо, подножие, — прерывается на смех. — Тогда забираю все свои слова назад. Этот столик так же ужасно «сохранился», как и вся остальная мебель.       Парень отходит от именуемой им вслух «зоны отдыха» и подходит к стене. Рядом с ней стоял небольшого размера стеллажик, стены которого были выполнены из тонкого стекла. Сейчас от него, конечно же, ничего не осталось, лишь изредка можно было увидеть уцелевшие осколки, что смогли удержаться на своём законном месте. Внутри, на полках, были осколки от, скорее всего, посуды. — Наверное, здесь хранились чайные сервизы, — комментирует Феликс. Он ненадолго переводит взгляд в камеру и подмечает, что картинка уже достаточно тёмная. — Так, давайте-ка мы воспользуемся фонариком, — парень оставляет штатив на полу, быстро возвращается к своему рюкзаку, одиноко стоявшему у окна, и, расстегнув его, достаёт с самого верха небольшого размера фонарик, который имел крепление на лоб. Феликс быстро надевает аппарат на голову, включает его и возвращается к камере, снова беря её в руки. — Так-то лучше, — улыбается, заглядывая внутрь стеллажа, — о, посмотрите-ка, одно блюдце сохранилось, — парень осторожно, боясь повредить, обхватывает край посуды пальцами, доставая. — Весьма красивая вещь, — блюдце, выполненное, вероятно, из фарфора, смотрелось очень дорого. Оно было расписано изящными узорами, напоминающими цветы. Кайма была позолоченная и металл этот красиво поблёскивал на искусственном свете, что исходил от фонарика. — Раз сохранилось блюдце, есть шанс, что мы сможем найти ещё что-то, чем пользовалась королевская семья. Идём, — Феликс возвращает посуду на её законное место и движется дальше.       В другом конце комнаты стояла арфа: вопреки всем ожиданиям она была выполнена из золота. Может, это был лишь корпус, покрытый слоем позолота, отчего достаточно неплохо сохранился: спереди можно было увидеть красивые узоры, которые раньше, скорее всего, имели ещё и какие-то цвета. Некоторые струны оборвались, но были и те, что сохранились неплохо — слишком прочный материал, из которого они сделаны. В любом случае, общую картину изящества эта погрешность не нарушала.       Феликс отходит на шаг назад, чтобы полностью показать музыкальный инструмент, и замечает лежащий на полу пюпитр. Он был сделан, скорее всего, из меди, отчего сохранился в идеальном состоянии. Парень наклоняется, поднимает его и ставит рядом с арфой, так же, как он, вероятно, и должен стоять. — Забавно, пюпитр мы нашли, а вот банкетки, на которой обычно сидит музыкант, я нигде не вижу. Впрочем, мы переживём без очередной прогнившей табуретки, — Феликс разворачивается и подходит к другой стене. Здесь, «лицом» к музыкальному инструменту, стояло два кресла, разделённых столиком, а над ними висела картина: на ней был изображен мост, под которым простиралась река или что-то вроде неё. Скорее всего. Феликс не может этого точно знать, так как сейчас он показывает лишь дряхлый кусок полотна — единственное, что осталось от этой картины. — Кстати, хочу отметить, что здесь достаточно много подсвечников на стенах, — Феликс это заметил сразу, как только попал в комнату, — это отлично. Свечей у меня не так много и жечь просто так я их не буду, но по одной штуке и на большом расстоянии друг от друга их можно будет поставить, — поворачивает камеру к потолку. — А тут у нас люстра, — Феликс подходит к названной им части интерьера и встаёт рядом. — Видите здесь вот такие углубления? — Феликс увеличивает кадр на камере, приближая съёмку, чтобы зрителям было видно то, о чём он говорит. — Это тоже для свечей. Насколько мне известно, именно в люстры горящие свечи вставляли только по приходе гостей, в обычные же дни даже королевская семья пользовалась лишь подсвечниками. Да и что уж греха таить, потолки тут метра четыре, не меньше. При всём моём желании и при всей любви к антуражу — я туда никак не залезу.       Феликс возвращается к «зоне отдыха», ставя объектив камеры на подножие. — Сейчас уже… — Феликс поднимает к лицу правую руку, на которой были наручные часы. Дома, в маленькой сеульской квартире, он оставил свои мега-дорогие электронные, а с собой в замок взял те, что были чуть дешевле, — …уже половина одиннадцатого ночи. Думаю, что пора готовиться ко сну. Завтра мы с вами побродим по замку и, если не будет дождя, то и по двору. А пока что, — Феликс поворачивается спиной к камере и вновь направляется к уже открытому рюкзаку, — нам понадобится четыре штатива, столько же камер и спальный мешок, — сказав это, парень достаёт из сумки названные вещи. Штативы были в сложенном виде и почти не занимали места в рюкзаке. Блогер вытягивает каждый из них, делая их в два с половиной раза длиннее, после чего устанавливает на них маленького размера камеры. — Поставим их в каждый угол этой комнаты, но перед этим предлагаю зажечь пару свечей, — фонарь, что всё ещё был прикреплён к голове Феликса, освещал очень и очень хорошо, однако он не бесконечный, как и количество принесённых с собой в рюкзаке батареек, аккумуляторов и зарядных устройств. Парень мог продолжить ходить с ним, но тратить лишний раз его зарядку совсем не хотелось.       Феликс подходит к подсвечникам, оставляя в каждом лишь по одной свечке и поджигая их фитиля. — Освещает конечно не так, как фонарик, но ничего страшного, — отходит. — Это даже больше антуража создаёт, так что всё не так плохо, — Феликс улыбается, беря в руки два штатива и направляясь в ту часть комнаты, где стояла арфа. — Устанавливаем их и здесь, — комментирует свои действия. Феликс всегда всё проговаривает вслух, потому что с такого расстояния оставленная в «зоне отдыха» камера может попросту не увидеть того, чем он занимается, — и переключаем режим съёмки на ночной, — нажимает какие-то кнопочки на гаджетах. — Готово! — радостно заключает Феликс, осматривая перед уходом приоткрытую дверь, ведущую на выход из этой комнаты.       Парень возвращается, переключает оставшиеся камеры в режим ночной съёмки и принимается за раскладывание спального мешка. — Пол достаточно холодный, но я был бы не я, если бы не взял с собой плед, — Феликс расстилает на полу потрёпанный и грязный вязаный плед, чтобы поверх него позже расположить мешок. — Кстати, хочу отметить, что, когда солнце полностью скрылось за горизонтом, в замке тоже стало на пару градусов прохладнее. Наверное, стоит переодеться.       Феликс, не выключая камер, стоя рядом с окном и своим рюкзаком, начинает переодеваться в тёплый костюм серого цвета. Он часто делает это прямо под объективом, прекрасно зная, что Джисон всё это обязательно вырежет. Нет необходимости тратить время ещё и на выключение аж пяти камер, проще положиться на своего монтажёра. — Ну что ж, — парень возвращается к камере, что стоит на подножие и снимает дверь, служащую входом в эту комнату и, соответственно, выходом, — на сегодня мы сделали всё, что хотели. Завтра нас ждёт удивительное путешествие по этому таинственному замку, а пока что мы ложимся спать, — блогер, держа в руках маленький штатив, забирается в мешок, застёгивая его и устраиваясь поудобнее. — Оставлю вас здесь, — ставит камеру прямо напротив своего лица. — Вам же так нравится смотреть за тем, как я сплю, — Феликс издает тихий смешок. Он вообще говорил и делал всё достаточно тихо. Замок давно погрузился в темноту и тишину, разрушать данную атмосферу совсем не хотелось.       Спальный мешок находился прямо под люстрой, в центре комнаты. Свечи, вставленные в специальные для них отверстия подсвечников, сгорели уже наполовину, позволяя восковым слезам стекать по ещё не расплавленному основанию.       Феликс прикрывает глаза, поудобнее устраивает голову на тоненькой спальной подушке и облегченно вздыхает. День сегодня выдался действительно достаточно тяжёлым и энергозатратным, поэтому вымотанный парень засыпает совсем быстро, полностью игнорируя сильный ветер, что гулял за окном.

***

      Он не любил незваных гостей. Он скитался по замку, играл с оставленными сестричкой игрушками, по сотому разу рассматривал нарисованные семейным художником картины, внимательно изучая запечатлённые на веки лица членов своей семьи. Он заходил в огромную гардеробную, рассматривал свои наряды, переодевался и ехидно ликовал.       Он бродил по пустым, промёрзшим и покрывшимся мхом коридорам, наблюдая за потрескавшимися стенами и обвалившимися плитками. Он следил за порывами ветра, что колыхал остатки дорогих тканей, смотрел, как муравьи большими отрядами бегали по некогда дорогой, привезённой из других стран, мебели, желая поскорее их прогнать.       Он выходил во двор. Он наблюдал за пустынной территорией, которая когда-то была зелёной и цветущей. Он громко смеялся, находясь в месте, где когда-то был лабиринт. Он задирал голову и хохотал, когда заходил в сад, принадлежащий его матери. Зло ухмылялся, смотря искрящимися глазами на то, что осталось от излюбленного женщиной места.       Он сразу заметил очередного незваного гостя, что пробирался в его дом через забор. Он разозлился, стиснул прогнившие и почерневшие зубы и плотно сжал дряхлые губы. Он стоял рядом с окном, совсем немного выглядывая из него. Он обхватил трухлявой, прогнившей за столько лет рукой, покрытой огромным количеством язв, оконную раму, чтобы было удобнее наблюдать. Он заметил, как по нему мазнули взглядом. Он ехидно улыбнулся, наблюдая чужое замешательство. Он растянул свои серые, порванные и изуродованные губы в подобии улыбки и почувствовал, как из груди, наполненной остатками воды, вырывается смех. Он прикрывает свободной рукой рот, не позволяя смешку вырваться. Он ещё успеет посмеяться.       Он наблюдает за гостем всё это время. Видит, как тот пробирается на территорию, держа в руках диковинную вещь, что держали все гости, приходившие сюда. Видит, как тот шастает по территории его дворца, тычет этой палкой во всё, что видит, и постоянно смеётся. Он видит в этой улыбке что-то знакомое, но пока что не может понять, что именно.       Он видит, как гость подходит к фонтану. Видит, как он рассматривает его, ощущает на себе этот изучающий взгляд и морщится. Видит, как гость щеголяет по бывшему саду и что-то комментирует. Чувствует, стоя прямо за парадной дверью, что гость пытается её открыть, и не позволяет. Держит её изнутри невидимыми силами и не разрешает войти на свою территорию. Защищает свой дом. Не пускает.       Выдыхает и продолжает следить за его передвижениями, когда тот отходит от двери. Перемещается по коридорам совсем не слышимо, невидимо, невесомо. Заглядывает в каждое окно, следит. Чувствует, что его замечают. Наслаждается тем, что сейчас у него уже нет ни рук, ни ног. Сейчас он просто есть. А в виде чего он — нет возможности даже представить. Видит чужое замешательство, видит, как старательно игнорируют его присутствие, и злится. Не любит, когда на него не обращают внимания.       Он не пустил, но он хочет поиграть.       Он стоит прямо за дверью музыкальной комнаты, смотрит в небольшую щёлочку за жалкими попытками проникнуть в замок. Видит, как гость пыхтит и кряхтит, как дёргает ногами, сидя на окне. Видит в повадках и поведении что-то знакомое, что заставляет не торопиться с раскрытием себя. С причинением вреда. С просьбой поиграть. Ждёт, когда в пустую, лишённую светлых чувств голову, придёт озарение и понимание.       Наблюдает, как по его одной из когда-то любимых комнат расставляют непонятные конструкции. Видит, как зажигают свечи, как переодеваются, как ложатся на пол и укрываются какой-то тряпкой. Всё видит.       Слышит, как замедляется чужое дыхание, и как становится громче гуляющий за окнами ветер.       Кажется, пора знакомиться с новым гостем…

***

      Утро для Феликса настало достаточно быстро. Вчерашний день вымотал парня настолько, что быстро провалиться в царство Морфея не составило особого труда.       Лучи ещё восходящего солнца пробирались через огромного размера окна, лаская фарфорового цвета кожу, усыпанную веснушками. Всё ещё закрытые глаза недовольно жмурятся, а хриплый от недавнего пробуждения голос протяжно стонет, пока не до конца проснувшееся тело переворачивается на другой бок, спиной к окну.       Феликс чувствует, что дотрагивается рукой до чего-то металлического, после чего слышится грохот. Глаза моментально раскрываются, а парень тут же принимает положение сидя, начиная удивлённо рассматривать комнату перед собой.       Блогер замечает расставленные им же камеры. На всех горела красная кнопочка, свидетельствующая о том, что запись всё ещё идёт. Феликс опускает взгляд в пол, понимая, откуда появился этот грохот: справа от парня лежал тот самый маленький штативчик, что был оставлен перед самым сном. Видимо, когда Феликс переворачивался на другой бок, он задел его рукой.       Он поднимает камеру и проверяет на повреждения. Убедившись, что таковые отсутствуют, Феликс останавливает запись и, нажав на парочку кнопок, открывает видео, проматывая почти в самый его конец. «Надо посмотреть, как прошла запись, вдруг нужно регулировать режим ночной съемки», — проговаривает в мыслях, после чего нажимает на кнопку «Play».       Вот он ложится в мешок, вот он ставит камеру и говорит, что подписчикам нравится смотреть, как блогер спит — Феликс прекрасно знает, что те делают огромное количество скринов в этот момент, а потом выкладывают их в Интернет. Вот он закрывает глаза и через какое-то время засыпает.       Проходит секунд сорок видео и Феликс уже собирается просто просмотреть оставшуюся часть в ускоренном режиме, чтобы не тратить сейчас время зазря, однако в кадр попадает какая-то частичка, которая быстро проносится сверху вниз и пропадает. Блогер присматривается, но разобрать что это не выходит. Камера, конечно, хорошая и качество съёмки отличное, но то, что попало в кадр, действительно слишком маленькое, чтобы можно было понять что это вообще.       Однако после того, как это упало, на видео видны копошения Феликса, слышен его недовольный стон и видна рука, что тянется к лицу в попытке убрать что-то сверху упавшее. Парень удивлённо вскидывает брови, подносит, уже будучи не во сне, руку к лицу и водит по гладкой коже.       На левой щеке он чувствует что-то маленькое и инородное, немного пугаясь. Феликс очень дотошно следит за своим внешним видом и использует большое количество уходовой косметики. Единственное, когда он не использует последнюю, это вот такие вот походы в заброшенные здания. И от понимания того, что под рукой нет ничего из косметики, чтобы убрать это самое «что-то», становится не по себе.       Феликс тут же поднимается на ноги и идёт к оставленной у рюкзака одежде. Там же находился и его телефон. Он быстро открывает камеру, переводит её на лицо и видит небольшого размера каплю воска. — Воск?.. — парень задумчиво оглаживает подушечками пальцев капельку, что, засохнув, неприятно стянула кожу. Он подцепляет ту ногтём и, чуть сморщившись, отрывает прилипшую консистенцию. — Хотел бы я сказать, что это свеча с люстры накренилась, но я их туда не ставил… — говорит Феликс и, отложив телефон, подходит к люстре.       Парень присматривается и понимает, что ничего не видит. Он берёт в руки штатив побольше, вытягивает его вверх и камерой снимает люстру. Пересматривает получившееся небольшое видео и убеждается: кроме паутины в углублении для свечей нет абсолютно ничего. «Вчера сам испачкался, что ли… Это вполне возможно, ведь капля совсем крохотная, я мог даже и в сознании не почувствовать… — думает Феликс, потирая большим пальцем подбородок. — Ладно, чёрт с ними, посмотрим камеры», — парень направляется к тем штативам, что находились по обе стороны от «зоны отдыха».       Взяв одну из камер в руки, блогер открывает запись. Смотрит всё то же, что смотрел и на другом гаджете: как он ложится спать, желает подписчикам спокойной ночи и засыпает. А затем…       Затем видео обрывается.       Запись идёт примерно шесть минут, а после этого сменяется серым фоном, шумами и пятнами на экране. — Не понял. Я же перезагружал и заряжал камеру перед выходом… — Феликс откладывает гаджет на излюбленное подножие и подходит к другому штативу, проверяя аппарат и там. Видео обрывается в тот же момент, что и на предыдущей камере. — Ничего не понимаю.       Феликс начинает закипать. Первая ночь в замке самая важная для контента, потому что именно она захватила бы у зрителей дух и породила бы ещё больше заинтересованности, чем её было в самом начале ролика. — Остаётся надеяться, что Джисону видео передались нормально и ничего из отснятого материала не пострадало, — Феликс не может этого знать наверняка, но он очень хочет верить, что так оно и есть.       Первое правило блогера при походе в место, где будет сниматься новый контент — не пользоваться мобильным телефоном и Интернетом. Во-первых, в отсутствии данных гаджетов сам парень погружается во всю эту хоррор-атмосферу, и, мало того, что ему удачно удаётся держать зрителей в саспенсе, так он и сам в нём неплохо пребывает. Во-вторых, от этого самого саспенса Феликс испытывает нереальный кайф.       Именно поэтому парень не возьмёт сейчас телефон в руки и не станет звонить Джисону, чтобы узнать о целостности материала. Тем более, эта информация ничего не изменит, ибо первая ночь уже прошла. А значит, самое время исследовать замок и снимать «день два».

***

— Итак, ребята, мы отправляемся исследовать замок дальше! — перед тем, как начать съёмку, Феликс перекусил парочкой снеков, запив их газировкой, переоделся и причесался, только потом отправился снимать контент дальше. — Сейчас мы выйдем из этой комнаты, и… Куда-нибудь мы с вами обязательно попадём, — смеётся, подталкивая приоткрытую дверь.       Феликс попадает в комнату чуть меньше, чем предыдущая: здесь вся мебель была перевёрнута и разломана. Стеллажи, которые стояли по левую сторону, не выдержали то ли времени своего никчемного существования, то ли чьей-то злости, поэтому их полки, на которых было бесчисленное количество, скорее всего, дорогих книг, обвалились, упав грудой мусора в самый низ. Парень подходит ближе, начинает снимать на камеру и что-то рассказывать, показывая некоторые менее сгнившие книги. Все страницы были грязными и порванными, отсыревшими, мокрыми и противными на ощупь. Блогер трогал их только за самый кончик переплёта, стараясь не прикасаться к этому не очень презентабельному зрелищу. — О, тут даже Библия есть, — Феликс показывает большого размера книгу, попутно что-то рассказывая. Однако, как будто бы прямо из-за самого стеллажа, на парня подул сильный ветер, заставляя съёжиться. — Откуда здесь ветер? — задает зрителям вопрос, поднимаясь с корточек.       Феликс становится сбоку от стеллажа, оставляя штатив с камерой на полу. Он внимательно осматривает мебель, чувствуя, как от неё продолжают доноситься порывы ветра. — Интересно… — задумчиво тянет, касаясь пальцами корпуса. — Постараюсь подвинуть это. Такое ощущение, что за стеллажом что-то есть, — сказав это, Феликс удобнее обхватывает каркас и тянет на себя, еле слышно кряхтя. Стеллаж с огромным нежеланием и скрежетом о пол поворачивается и становится боком к стене, как и хотел блогер. — А, здесь раньше было окно… — Феликс смотрит в него, понимая, что окна, вероятно, гостиной, выходили прямо на центральный двор: был виден фонтан и скамьи около него; площадка, где раньше был лабиринт и конструкция, похожая на сад. — Скорее всего, мы находимся через стенку с прихожей. Оттуда мы сможем открыть входную дверь, чтобы я больше не искал по окрестностям вёдра, — смеётся, отходя от окна.       Феликс подходит к противоположной стене, где также были окна. Они выходили на задний двор, где в паре десятков метров простиралась переходная часть замка, выложенная из камней и представленная в виде столбов и арок. Справа стояла круглая конструкция, также из белого камня. Предположить, что это, пока что не представляется возможным. Вероятно, когда Феликс попадёт в ту часть дворца, он сможет высказать хотя бы какие-то мысли. — Интересно, зачем эти окна, — указывает на ту стену, где стоят стеллажи, — заставлены мебелью? И почему в таком случае эти, — поворачивается обратно, — не заставлены? — Феликс задумчиво смотрит на данную стену, подмечая, что расстояние между окнами одной стены в точности такое же, как и размер стеллажей. — Они раньше стояли здесь, — выносит вердикт, показывая на место между двумя оконными рамами одной стороны. — Интересно, кто и зачем переставил стеллажи? — Феликс начинает идти вдоль стены, что-то рассказывая и поддерживая атмосферу таинственности.       На потолке резко послышался грохот, точно кто-то пробежался по второму этажу, громко и от души топая. Парень тут же вскидывает голову вверх, машинально переводя в том же направлении и камеру. Феликс мотает макушкой из стороны в сторону, «бегая» взглядом за тем, где слышится топот. Он становится то громче, то тише, то перестаёт слышаться вообще.       Вот он снова появляется где-то в дальнем углу комнаты, постепенно нарастает в громкости, словно кто-то приближается. Феликс начинает чаще дышать, потому что ему казалось, что он в замке один. Если здесь есть бездомные, то почему они не показались сразу, ещё вчера? Почему не избили его, не обокрали? Что-то не так. Феликс судорожно пытается понять, что именно. — Бу! — разносится прямо у самого уха, отчего парень дёргается, буквально отскакивая со своего прежнего места и врезаясь в стену, где когда-то стоял стеллаж. Феликс начинает дышать намного громче, вероятно, даже камера слышит его поверхностное и частое дыхание. Блогер на автомате кладёт руку на подрагивающую грудную клетку, стараясь успокоить самого себя. — Что за чёрт?! — кричит, вертя рукой с камерой по сторонам, пытаясь найти того, кто это только что сказал. — Кто здесь? «Семья бездомных? Дети? Здесь держат детей?» — думает Феликс, судорожно осматривая то комнату, то потолок. Парень вспоминает, что стоит рядом с окном, поэтому подходит ближе, наклоняется и осматривает всё, что находится снаружи. — Не найдёшь, не найдёшь! — слышится детский голос, который затем сменяется громким смехом. Он проносится прямо за спиной, словно кто-то пробежал совсем рядом. — Твою же мать! — Феликс хочет обернуться, но у него не получается. Кто-то словно толкает его, впечатывая в оконную раму и заставляя повиснуть на ней, согнувшись пополам. Если бы не профессиональная подготовка и выдержка, парень давно бы уже выронил штатив с камерой, однако он наоборот вцепился в него мёртвой хваткой. Так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Найди меня! — парень гулко сглатывает, слыша в дальней части комнаты детский голос. Словно здесь есть маленький мальчик, который это говорит. «Может, я ещё сплю?» — проносится в голове здравая мысль, помогая Феликсу чуть успокоиться. Если это сон, то всё ещё не так плохо.       Блогер отнимается от окна, потирая рукой верхнюю часть живота — уж слишком больно его припечатало к оконной раме. Он осматривает комнату, в которой, к слову, за эти несколько минут ничего и не изменилось. — Пять! — снова этот голос, который заставлять вздрогнуть. «Пять… Пять чего? Чего пять?» — Феликс начинает заметно для себя паниковать, оглядываясь по сторонам. — Четыре! — детский лепет разносится уже из другой части комнаты. «Четыре… Четыре секунды! Но на что… На что четыре секунды?» — Три! — и последняя буква тянется в громком детском смехе. «Найти! Это секунды, чтобы найти его!» — Два! — Феликс подрывается с места и бежит в правую часть комнаты. Туда, откуда, как ему кажется, слышится голос мальчика. Блогер подбегает к крайнему окну, одна из штор которого более менее уцелела: серая тряпка, которая висела на нескольких петельках и колыхалась от порывов ветра. Парень резко дёргает некогда штору, поднимая огромный слой пыли. — Не нашёл, — разносится грубое над самым ухом, заставляя Феликса закричать и резко обернуться, не увидев никого. — Твою мать… Твою мать… Мать твою! — начинает кричать, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Феликс срывается с места, бежит в сторону двери, которая неизвестно куда ведёт, но это и не важно сейчас. Главное просто сбежать из этой странной комнаты.       Блогер дёргает ручку двери и та, спасибо Господу Богу, легко поддаётся. Феликс толком и не осматривает комнату, в которую попадает, потому что единственное, что он делает, это моментально закрывает дверь и прислоняется к ней спиной, жмуря ненадолго глаза. — Здесь явно есть бродяги и они, очевидно, мне не рады, — говорит, смотря в камеру. — При этом, я никого из них не смог заснять, — шепчет, осматриваясь. — Если честно, я понятия не имею, сколько их здесь, потому что я слышал как минимум два голоса. Оба мужские: первый — ребёнка, второй — человека чуть постарше. Оставаться здесь опасно, потому что если их много, то я не смогу даже защитить себя. Если они там, — имеет в виду комнату, из которой только что сбежал, — то мы попробуем выйти из замка как-то иначе, обойдём, залезем в ту комнату, где ночевали, заберём вещи и свалим. Простите, ребята, но ни самбо, ни карате я не занимался. Единственное, что я могу делать, это убегать. В любом случае, замок нам нормально осмотреть не дадут. Надо сворачиваться. — Ты не хочешь играть со мной! Поиграй! Поиграй со мной! Мне одиноко! — в дверь, к которой блогер всё ещё продолжал прислоняться спиной, начали тарабанить кулаками и пинать ногами. Слышится отчаянный детский плач. Мальчик хнычет, хрипит, его отчаянные стоны доносятся до ушей Феликса и вгоняют в животный ужас.       Парень отходит от двери, поворачивается к ней лицом и, стоило на секунду оставить себя без защиты, как ручка начала опускаться вниз. Медленно так, заставляя разрезать недавно образовавшуюся тишину своим скрипом. — Сука! — Феликс обычно не матерится, но иногда случаются моменты, когда других слов подобрать просто не получается. Дверь начинает приоткрываться, и блогер моментально припадает к ней ладонями, наваливаясь весом своего тела и заставляя закрыться. — Пусти меня.       И это больше не детский голос. Это грубый, басистый, дьявольский говор. Феликс жмурится, встряхивает головой и пытается понять, что за чертовщина здесь происходит. — Пусти. Я покажу тебе, как надо играть.       Слышит прямо за спиной, в ужасе распахивает глаза и, не успевая ничего предпринять, чувствует, как его очень сильно толкают, буквально впечатывая в мерзкую, выполненную из дорогого металла, дверь.       Щека больно соприкасается с поверхностью, усыпанной огромным количеством торчащих прутьев. Парень шипит, чувствует, как обжигает нежную веснушчатую кожу, и пытается отпрянуть, но его вновь прижимают, сильнее прежнего. — Считай до пяти.       Феликс ничего не понимает. Он не чувствует, что его кто-то касается, не чувствует тепла чужого тела позади себя, не ощущает дыхания на своей коже. Он не чувствует ничего, не при этом он прямо над своим ухом слышит грубый дьявольский голос, который заставляет колени неистово дрожать. — Я сказал считай! — блогера словно хватают за волосы, заставляют задрать подбородок, а затем снова сильно ударяют о дверь, принуждая испытать адскую боль. Челюсть он вряд ли сломал, слишком массивная и прочная кость, но вот ушиб с гематомой — очень может быть. — Раз! — закричал сразу, после удара. Чувствует, как отдаёт жгучей пульсацией прямо в области подбородка. Чувствует, как бегут мурашки вдоль позвоночника и чувствует, как начинают подкашиваться ноги. — Громче! — орёт в самое ухо. — Два-а-а…! — тянет, задыхаясь и срываясь на кашель. Бешено колотящееся сердце не даёт нормально дышать, заставляет сбиться с привычного ритма. Голова начинает кружиться из-за нехватки достаточного количества кислорода. — Три-и-и-и, — не дожидается, пока его снова ударят. Считает сам, потому что прекрасно понимает, что ослушаться он не может. Тот, кто стоит за ним, намного превосходит по силе. — Четы-ы-ы-ре, — слышит детский смех позади себя, а затем частый топот, уносящийся куда-то за его спину. — Пять, — шепчет, прикрывая обратно глаза и чувствуя, как сильно трепещут ресницы. Все тело бьёт мелкой тревожной дрожью, внизу живота скопилось неприятное щекочущее чувство — слишком много адреналина сейчас выбросилось в кровь. Оно и понятно, так Феликса ещё никто не пугал. — Обернись.       Не успевает сердечный ритм парня вернуться в норму, как его вновь вгоняют в страх. Понимает, что, вероятно, благополучный исход его ждёт лишь в том случае, если он действительно обернётся. Сглатывает, хотя слюны во рту совсем нет. Чувствует, как неприятно прилипает язык к твёрдому нёбу, чувствует, как слипаются стенки глотки из-за отсутствия влаги, морщится, прокашливается и, набрав воздуха, резко оборачивается. «Никого», — медленным и внимательным взглядом он осматривает всю прихожую: слева от него находится та самая огромная парадная дверь, которую он не смог открыть вчера. Справа, у самой стены, стоит пара прогнивших и пошарпанных кресел. Сверху, над ними, голая стена и отпечатавшаяся на ней пожелтевшая область — вероятно, раньше здесь висела большого размера картина. Посреди прихожей, накренившись, лежит точно такая же люстра с подсвечниками, что и в комнате с арфой.       Феликс сглатывает. — Ха-ха-ха, ищи меня! — его начинает лихорадить. Голос доносится будто бы из другой комнаты. Но не той, из которой несколькими минутами ранее выбежал Феликс, нет. Из другой. Той, вход в которую находится практически рядом с парадной дверью. «Приоткрыта…».       Он чувствует себя словно в грёбаном фильме ужасов, где главный герой, взяв под ручку свою девушку, решает провести выходные в загородном домике, который единственный из предложенных был по нормальной цене. И кто же знал, что живыми этой парочке оттуда не выбраться. — Холодно! — снова этот писклявый мальчишеский голос. Феликс пытается предположить, может ли это быть один человек: взрослый, который умело косит под ребёнка. Не может, если не является актёром. Вряд ли местные бродяги обладают столь профессиональными навыками. «Ладно… Ладно… Я просто сейчас найду этого пацана и как можно быстрее свалю. Всё просто», — думает Феликс, совсем не обращая внимания на то, как намертво он вцепился в штатив с камерой, и на то, что она всё ещё всё записывает.       Блогер делает шаг вперёд, наступает на осколки, вероятно, стекла от люстры или зеркала, тут же вздрагивает и жмурится. — Ха-ха-ха, ты такой пугливый! «Говнюк», — Феликс успевает прийти в чувство. Вспомнить, что живёт он в двадцать первом веке, что он побывал в огромном количестве заброшенных зданий, кладбищ и прочих мест, которые, по мнению обычных зрителей и фанатов парня, просто кишат приведениями.       Он успокаивается, поправляет спадающие на глаза волосы и уверенным шагом направляется прямиком к приоткрытой двери, ведущей в ещё не исследованную Феликсом комнату. «Вероятно, это столовая», — предполагает блогер, увидев длинный стол, стоящий вдоль помещения. Рядом валялись стулья, словно каждый из них был лично кем-то перевёрнут. Они давно потрескались и обросли мхом. Впрочем, как и всё в этом замке. — Теплее, — снова смеётся. Где-то в самом дальнем углу комнаты. «Паршивец», — вслух не проговаривает. Феликс, конечно, понимает, что этот ребёнок ему ничего не сделает, но вот тот взрослый мужчина, который очень больно припечатал парня лицом к двери… Кстати об этом.       Феликс, вспомнив о том, что его нехило так приложили к твердой поверхности, резко ощущает боль. Кожу неприятно саднит, а нижняя челюсть мелко дрожит. Хмурится и ругается сам на себя: прекрасно знает, как устроена нервная и болевая системы человека. Знает, что если бы не подумал об этом и продолжил концентрироваться лишь на поиске этого мелкого говнюка, то боль бы так и не почувствовал.       Приложил свободную руку к подбородку, стараясь забрать боль, блогер, совсем не осматривая помещение, движется в ту часть комнаты, от которой доносился голос. — Ещё теплее! «Конечно, теплее, мелкий ты кусок дерьма!» — начинает вскипать, не замечая, как ускоряет шаг и практически срывается на бег.       В углу комнаты замечает кухонный стеллаж: в таких обычно хранят дорогую посуду и сервизы. Он достаточно большой, вытянутый, с застеклёнными стенками. Нижние его полки не застеклены — выполнены из дерева. Сгнившего и трухлявого, разумеется. — Горячо!       Феликс рычит, наклоняется и видит, как из-под приоткрывшейся дряхлой дверцы виднеется грязный и отсыревший кусок ткани. Он прищуривается, хочет понять что это, однако прямо на его глазах из дверцы показываются несколько бледных, измазанных в крови пальчиков чужой руки. Они обхватывают торчащую часть одежды и тянут на себя, после чего ткань пропадает из виду, а дверца, скрипнув, закрывается. Из полки доносится хихиканье.       Блогер резко дёргает хлюпенькую правую дверцу, открывая. Он видит худую, согнутую в три погибели спину, скрытую под слоем грязной ткани. Через неё просвечиваются острые позвонки, которые противно выпирали, словно шипы. Карие глаза опускаются ниже, видят плечи и начало шеи, однако всё остальное рассмотреть не удаётся.       Феликс распахивает и левую дверцу, видит мальчика, спрятавшегося так, словно у него нет то ли костей, то ли нервных волокон: его голова упирается в дно полки, в то время как спина касается верхней части; ноги расставлены по обе стороны от макушки, а руки неестественно запрятаны — одна заведена за спину, а вторая обнимает тело.       Макушка с измазанными в грязи, спутанными паклями волос, медленно поворачивается к парню.       Блогер встречается глазами с серыми, практически белыми, слившимися с глазными яблоками радужками. Нос кривой, из правой ноздри когда-то вытекала кровь, это Феликс понял по запекшейся алой дорожке. Губы имеют огромное количество трещин, которые не заживают, а наоборот — становятся лишь больше. В них видно мышцы губ, прогнившие, кровоточащие, с огромным количеством язв. Словно у пацана гангрена. Лицо бледное, волосы практически отсутствуют на всей голове, и лишь небольшая их часть расположена над правым ухом и макушке в виде противных паклей. — Нашёл, — говорит тем страшным мужским голосом и резко и неестественно дёргает головой. По комнате разносится хруст костей, и этот звук помогает Феликсу выпасть из транса.       Он не кричит, вовсе нет. Страх от увиденного заблокировал работу всех жизненно важных органов настолько, что изо рта вырывается лишь хрип. Он хватается рукой за грудь, машинально делает шаги назад, спотыкается об один из лежащих на полу стульев и падает, больно ударяясь вовремя подставленными локтями.       Пацан смеётся. Он хлопает в ладоши, трясёт ногами и громко-громко бьёт ступнями по полке. Феликс дышит также часто, как хохочет это нечто. «Господи, что это?! Что это, что это, что это…», — повторяет про себя словно мантру. Словно это поможет ему найти ответ на этот вопрос.       Мальчик резко замолкает. Он медленно, все ещё находясь в какой-то неестественной позе, поворачивает голову на Феликса, видя, как тот лежит и практически не шевелится. Он улыбается, чувствует исходящий от человека страх и блаженно втягивает носом воздух, наслаждаясь этим пропитанным животным ужасом аромат. — Беги! — кричит на Феликса, заставляя того очнуться.       А Феликсу два раза повторять и не надо. Он кое-как поднимается, ощущая до сих пор не ушедшую с колен дрожь, и, не оборачиваясь, несётся прямиком к открытой двери, ведущей в прихожую. Попадает туда. Времени на открытие парадной двери нет, кто знает, что за чертовщина тут творится и сколько у него есть времени до того, как этот пацан вылезет из ящика.       Блогер открывает дверь в гостиную, быстро пробегает по всему помещению и, добежав до двери в комнату, в которой он спал, резко отворяет её, буквально вваливаясь в свое «спальню». Мысли о том, что неплохо было бы забрать свои вещи, даже и не возникает: увидев окно, через которое он попал сюда, Феликс бежит к нему, запрыгивает и…       И чувствует, как сзади его толкают в спину.       Он кричит, машинально выставляет руки вперёд, падает на землю, больно ударяясь коленями. Слышит позади себя этот нагоняющий животный страх детский смех, понимает, что оборачиваться ни в коем случае не будет. Феликс поднимает взгляд, замечает ту самую пробоину в заборе и, игнорируя боль, поднимается на ноги, несясь к ней, как к спасательному кругу.       Парень протискивается, не замечая, как зацепляет своей одеждой все торчащие острые прутья, как рвётся ткань и как острия задевают молочную кожу, оставляя на ней красные полосы.       Он оказывается по ту сторону замка, продолжает бежать вперёд. Просто бежит вперёд и ни в коем случае не оглядывается. Спотыкается о торчащие корни деревьев, падает, хнычет, но поднимается и бежит снова. Чувствует, как лёгким не хватает кислорода. Чувствует, как из-за этого начинает болеть голова, а в глазах темнеет.       Но он продолжает бежать.       А в замке, стоя прямо у окна, за ним наблюдает мальчик. Он тычет в него пальцем и громко смеётся, откидывая голову назад и жмуря один глаз. Изо рта стекают не то слюни, не то струйки болотной воды, оставляя после себя влажные следы. Он резко замолкает, встаёт ровно, точно он солдат, и чуть склоняет голову набок. В его мёртвых глазах промелькивает искорка азарта, которую гость так и не успел увидеть.       Ничего.       С ним ещё обязательно поиграют.

***

      Как долго он бежит? Куда он бежит? Где его машина? Где тот небольшой городок, в котором он оставил свое любимое авто? Сколько ещё времени пройдёт прежде, чем он сможет выбраться отсюда?       Феликс не знает. Он, мать твою, вообще ничего не знает. Он просто бежит вперёд, стараясь избавиться от этого назойливого смеха, что слышал сегодня всё утро. Хочет избавиться от устрашающей картинки внешнего вида пацана. Он… Он слишком призрачный, слишком страшный, слишком изуродованный и вгоняющий в животный ужас. У него практически белые глаза, у него тело покрыто кровоточащими язвами с примесью гноя, у него страшный смех сменяется писклявым, прям как в фильме ужасов.       Блогер встряхивает головой, всхлипывает и прибавляет в скорости. Он бежит уже очень и очень долго, он упал за это время раз так семь, он содрал себе все колени, порвал любимые «походные» джинсы, весь вспотел и испачкался в лесной земле.       Парень вытирает тыльной стороной ладони слёзы, размазывает влагу по коже, смешивая её с грязью. Неприятное липкое чувство давно заставило бы Феликса сморщиться, но только не сейчас. Сейчас это всё абсолютно неважно.       Воздуха катастрофически не хватает. Это Феликс понимает, потому что из груди не слышны нормальные вдохи и выдохи. Из неё выходят сиплые хрипы и свисты, словно лёгкие парня имеют огромного размера дыру. Становится невыносимо. Он смиряется, останавливается и, опершись рукой о ствол массивного дерева, медленно оседает.       Спина оказывается на услужливо предоставленном растением воздушном корне. Глаза тут же закрываются, а рот широко открыт, чтобы иметь возможность захватить как можно больше воздуха. Парень чувствует, как по виску стекает капля холодного пота, как она переходит на угол нижней челюсти, как падает вниз, попадая куда-то на руку, словно слеза.       Феликс откидывает голову, ища опору во всё том же огромного размера воздушном корне, и старается нормализовать дыхание. Пальцы, что всё это время мёртвой хваткой держали штатив с камерой, медленно расслабляются. На их коже остались красно-белые следы — так сильно блогер сжимал устройство.       Парень бережно, ласково, словно маленького ребёнка, оглаживает корпус камеры. Будто бы это некий ритуал, некая мольба о помощи. Камера — единственный его друг. Она единственная, кто знает абсолютно все его секреты, которая хранит в себе так много, что можно с ума сойти. И знает теперь и эту тайну. Феликс благодарит себя за привычку часто менять аккумулятор на тот, что полностью заряжен. Камера не была посажена и записала всё, что происходило в замке. — Господи… Какой ужас, — вздыхает Феликс, после чего, собравшись с силами, поднимает с корня голову и, найдя глазами объектив, смотрит чётко в него и еле заметно улыбается. Улыбка выходит настолько слабой и жалкой, что вывод об усталости и слабости парня появляется и без особого умственного труда. — Что ж… Представляю, в каком ауте будет Хан, когда утром посмотрит этот материал, — издаёт нервный смешок. — Не знаю, что там на этом видео видно конечно… — хрип, вместо смеха. Он заканчивается кашлем, от которого саднит в горле. Лёгкие сжимаются в болезненном спазме, словно Феликс только что очень много вдохнул и резко выдохнул весь кислород. Отдышаться после такого забега очень и очень тяжело. — Об этом я подумаю потом. Сейчас мне надо чуточку передохнуть, а потом подняться и отправиться на поиски своей машины. В целом, я бежал только прямо, дорогу я помню, так что к вечеру мы уже благополучно свалим отсюда. А сейчас я ненадолго покину вас, — сказав это, блогер ставит штатив с камерой напротив себя. Вновь откидывает голову на воздушный корень, поджимает ноги к груди и, шмыгнув похолодевшим носом, прикрывает глаза. «Посплю минут тридцать и продолжу путь», — последнее, что проносится в светлой голове парня, одиноко забившегося у основания дерева, словно ищущего у растения поддержки и защиты.

***

      Парень открывает глаза, понимая, что щуриться от яркого дневного солнца уже незачем. Феликс оглядывается: он сидит всё на том же месте, весь продрогший, с поледеневшими пальцами и кончиком носа, бьющийся в мелкой дрожи. Вокруг него сплошные сумерки, опустившиеся на густой лес. «Надеюсь, хищников-то тут нет?.. — думает Феликс, беря в руки камеру, которую выключал на время сна, и поднимается с места. Вся одежда стала влажной от ночной сырости, она противно прилипала к телу и лишь дополняла очередную порцию холода. — Хотя меня вряд ли уже что-то удивит… — догоняет первую мысль, дополняя. — Просто продолжить идти прямо…», — убеждает сам себя, поддерживает, чтобы было не так страшно.       Можно было бы позвонить Джисону, да вот только телефон-то остался в музыкальной комнате. С Ханом, в целом, можно связаться и через камеру, попросить помощи, однако Феликс знает: видео-монтажёр посмотрит всё лишь завтрашним днём, а там он уже и сам поймёт, в какую передрягу попал его друг и что его надо спасать.       Феликс продолжает свой путь, попутно рассказывая что-то своим зрителям на вновь включённую камеру. Он говорил еле слышно, практически шептал, страшась не нарушить природную тишину.       Парень обхватывает себя поперёк живота свободной рукой и начинает ей быстро-быстро водить по водолазке, создавая трение — пытается согреться. Под ноздрями скопилась влага — оно и понятно, организм не выдерживает столь низкой температуры, когда обладатель находится в джинсах да водолазке.       Позади слышится треск ветки, словно на неё кто-то наступил. Феликс резко замирает, однако не проходит и секунды, как карие глаза резко распахиваются, а парень моментально срывается на бег. На этот раз блогер пришёл в себя куда быстрее и не стал дожидаться, пока его побьют.       Он бежит, не оглядываясь. Не слышит позади себя погони, не слышит детского смеха, что успел буквально въесться под кожу, не слышит ничего, кроме собственного топота и сбившегося дыхания.       Феликс забегает в часть леса, что усыпана огромным количеством кустарников довольно внушительного размера. Он выставляет руки вперёд, рефлекторно жмурит глаза, пытаясь, тем самым, защитить их от возможного повреждения, и начинает расчищать себе путь, отклоняя огромное количество веток в разные стороны.       Не проходит и пяти минут, как парень минует этот неприятный участок. Отогнув последнюю ветку, Феликс выходит на более «чистую» местность и замирает. Вдалеке он видит… «Свет?! Это свет?! — шокировано рассматривает мерцающие огонёчки тёплого цвета, некоторые из которых скрываются за густыми листьями деревьев. — Мать твою, это правда свет! То селение, я выбежал к нему? Это всё? Скоро я вернусь домой?» — от этих весьма позитивных мыслей у Феликса открывается второе дыхание, которое помогает ему снова перейти на бег. И бег этот намного превосходил по скорости тот, что был совершён утром. Уж слишком блогер возбуждён от мысли, что скоро этот ужас останется позади, а он будет сидеть в излюбленном салоне своей машины.       Парень бежит сломя голову. Не обращает внимания на ноющие мышцы, нехватку кислорода и прочего. Он видит лишь цель и уверенно к ней направляется. Однако подбежав ближе, Феликс ошарашено замирает. «Нет. Нет-нет-нет! Этого не может быть! — блогера охватывает паника. Она сковывает его движения своими противными длинными костлявыми руками, прижимает к себе, зажимает рот и нос, лишая возможности дышать. — Этого не может быть, я же… Я бежал прямо, мать твою!» — Феликс чувствует, как стремительно его настигает тревога, как начинает тошнить и шатать. Он не выдерживает, плюхается на колени, благо земля здесь достаточно мягкая, и смотрит немигающим взглядом на огромные входные ворота этого чёртового замка.       Массивная металлическая дверь открывается сама по себе, привлекая внимание. Парень сидит прямо напротив прохода, поэтому сейчас он видит часть территории замка и сам дворец, в котором… «Горит свет…», — сглатывает огромный, вставший поперёк горла ком.       Феликс ведёт взглядом по зданию, что находится на достаточном расстоянии, но это не мешает ему заметить тёмную фигуру, что показалась в окне. Она медленно прошла и бесследно скрылась, заставляя парня упасть руками на землю, вставая на четвереньки.       Парень переволновался настолько, что сейчас его желудок резко скручивает, а изо рта вырывается предупреждающий кашель. Феликс не сдерживается, наоборот — помогает себе: он суёт два пальца в рот, игнорируя тот факт, что они очень грязные, и прижимает их подушечки к корню языка, вызывая рвоту.       Он отползает подальше, но зрительный контакт с замком не теряет. По коридору, усыпанному окнами, проходит всё та же фигура. Она доходит до среднего окна, стоит пару секунд боком, а затем очень медленно разворачивается лицом к Феликсу.       Зрительный контакт установлен.