Убегая от края|Running away from the edge

       «По виду многие кажутся кроткими и смиренными, милостивыми, добрыми, простыми, целомудренными, верующими, а испытание показывает нередко, что они злы, и горды, и жестокосердны, и нечисты, скупы, жадны, завистливы, злопамятны, ленивы, строптивы. Искушения же бывают через лишения и потери, скорби, болезни, бесчестие. И выдержавший искушение надёжен для Царствия Божия, а не выдержавший ненадёжен, потому что в нём остаётся больная примесь зла».

Иоанн Кронштадтский, Праведный

***

       Приходишь в себя — кругом разгром, отражённый малой частью взвинченной под твоим телом постелью, устроенный исключительно тобой, исключительно по твоей вине.        Что же делать? Лежать зажмурившись, не шевелясь, и надеяться, что незаметно и без боли помрёшь? Или же продолжать карабкаться, тушить пожар, в который успел занести небезразличных тебе, исправлять положение?        Идея, безусловно, была хорошей. Фантастической, даже сказочно хорошей, дабы вывести её в настоящее. Лишь бы только помнить, как это делается…        Поубавив свою агрессию, до юноши дошли ошибки и полное осознание, в какой чан окунулся, что натворил. Провалявшись на кровати чуть более пяти часов сон сумел его забрать в свои объятия, из которых удалось выбраться к 10-ти утра, наполненным абсолютной пустотой: собственные мысли и слова заменяли кошмары, порождаемые измученным сознанием, стоящем на краю ямы.

***

Квартира в Глене

Район Хейвуд

10:10:10

       Факт получения более-менее здорового сна не избавлял от вины, напротив усугубляя ситуацию. Навряд ли девушка, устроившаяся напротив подоконника квартиры в Джапан-Тауне, смогла насладиться такой роскошью. Подобная мысль сумела пробить Дэвида на саркастичный, печальный смех.        Моментами эти недели напоминали собой типичную, сопливую мелодраму, в сознании имеющая форму чего-то нелепого, смешного и стыдливого. Где заканчивались забавные ассоциации — начиналось осознание реальности происходящего, напоминание о реальных последствиях, имеющие силу перевернуть жизнь с ног на голову. Смех больше не спешил наполнить помещение звуком.        Типичные подростковые страхи подливали масла в разгорающийся огонь: будучи первоклассным наёмником, проходящим сквозь пламя и лёд, кареглазый раз за разом набредает на проблемы не столько своего возраста, сколько на глобальные, мирские, касающиеся любви. Признание, прощение, просто заглянуть в глаза тому небезразличному, кому ты собираешься, или уже причинил боль, оказывается куда тяжелее, нежели выполнить сложный заказ.        Ведь выполнять заказ — обыденность, в отличии от страха быть отвергнутым. Прямым взглядом, некий тысячный раз, шатен вновь смотрел вниз на улицы через окно: равнодушно снаружи, внутри сжимаясь от паники, ожидая, что из глаз вскоре потекут слёзы. Тихий неуверенный плач воспринялся бы как что-то хорошее для Дэвида именно в данный момент, но они всё не поступали, где-то остановившись на самом начале пути через его организм. Слёз печали не осталось внутри. По крайней мере сейчас.        Подойдя к кухонному уголочку, проверив все возможные хранилища, среди которых значился холодильник, шкафы и тумбы, до пищеварительной системы дошёл сигнал о недостатке питательных веществ, запас которых восполнить без выхода из защитных стен не представлялось осуществимым.        — Очень вовремя… — закатив глаза, печально вздохнул соло. Внутренняя паника набирала всё большие обороты. — Блять… Это вновь повторяется…        Отголоски в мыслях приобрели новый оттенок, навеянный событиями более глубокого прошлого, возвращающие как раз к событиям двухгодичной давности, когда ориентируюсь на похожие причины наёмник стал бояться выхода на улицы, бояться элементов окружения, людей в толпе, которые могли бы намекнуть, напомнить о тех моментах, отдающиеся горечью и болью.        — Тебе нужна эта сила? Тогда подойди и возьми!        Урчание в животе вернуло духовную часть кареглазого обратно в наш мир: покрутив несколько раз головой, заглянув через плечо, Дэвид вновь посмотрел в сторону окон:       — Быть сильнее или…найти на что отвлечься…? Или просто оставить всё как есть…? — вслух проговорил три опции юноша, не исключая друг друга. Вопрос о конкретике долго не прожил: судьба, зная о проблемах шатена, подарила очередной звонок нуждающегося в нём. В последнее время это повторялось слишком часто, как примета, грядущая о чём-то плохом.        Возникла мимолётная надежда на невозможный исход. Мимолётная надежда была разрушена. Разрушена фактором неожиданности, предзнаменованным достаточно необычным заказом, на который вчерашний «он» навряд ли смог согласиться бы. Он одиночка, но даже одиночке иногда нужна чья-то незнакомая компания.

***

Рядом с Хэнфорд-Стрит

Район Хейвуд

13:30:21

       По крайней мере всё изначально шло по очевидному пути, явившийся в мысленных предсказаниях Дэвида. Заказ уходил достаточно далеко от грани между повседневным, склоняясь к событию необычному, от которого в иных обстоятельствах он скорее всего отказался бы.       Невзначай, в этот раз работодателем стала «госпожа Уэстбрука», или же более известная как Вакако Окада. Предпосылки к выбору его кандидатуры вполне имелись: не считая спасение корпоратки Элизабет Голдман, наёмник уже не первый раз пересекался с владельцем салона пачинко на Чпок-стрит. Очевидно, это не касалось азартных игр — благо на игроманию Дэвид, в отличие от сигарет, никогда не подсаживался и даже не интересовался.        Курение может и убивает, но азартные игры уничтожают семьи и жизни. Это никоим образом не оправдывает первое: скорее ставит как наименьшее зло среди множества вредных привычек. Шатен по большей части избавился от этого по чистому стечению обстоятельств — в один момент жизни доступ к никотину оказался перекрыт, а ему самому просто стало не до этого.        — Тебе бы лучше бросить это дело. — кинул слово в сторону своего пассажира юноша, глазами и носом обнаружив присутствие в атмосфере никотина.        — Почему? — спросил попутчик. — Большинство легенд Найт-Сити имели пристрастие к этому и определённо не без причины ведь. Да и на людях это прибавляет крутости.        — И эти же большинство легенд находятся в могиле. И пускай не курение свело их в этом направлении — их физическое здоровье сводилось на уровень ниже, а родная печень так вообще уходила на покой раз в пару лет у кого-нибудь, после чего на замену приходила синтетика. В один момент ты будешь лезть на стену из-за отсутствия никотина в организме: твои разум будет затуманиваться, ты будешь обращать меньше внимания на внешний мир. И в конце концов это может стать роковым. Если не готов сейчас бросать — то по крайней мере минимизируй употребление, откажись от этого хотя бы на время рабочего процесса.        Припарковав транспорт недалеко от точки назначения и заглушив двигатель, Дэвид повернул взгляд на парня: азиатская внешность выдавала в нём члена банды «Тигриные когти». Синий цвет волос образовывал достаточно странное сочетание в паре с голубыми глазами. Словно в один момент ты увидел брата-близнеца на улицах, но стоило только ему повернуться, так сразу приходило осознание своей ошибки.        — Но всё же…стресс как-то надо убивать, а других вариантов особо нет. Алкоголь — тоже самое. Наркотики — ещё хуже. Как же тогда с ним бороться? — задал он очередной вопрос, опустив руку, ладонь которой слабо удерживала сигарету, будто её обладатель столкнулся с перевесом на одной из чаш весов, стараясь не дать слабой стороне упасть лицом в грязь.        — Проводи время с людьми, которые тебе небезразличны. Не обязательно это должны быть родственники, с которыми вы делите общую кровь. Если же у тебя их нет, то стоит начать поиски, даже если на первых попытках это не даст хоть какой-то результат. Найди то, во что ты веришь и что тебе нравится. Найди смысл жизни, дабы быть искренним, когда представляешь себя для кого-то незнакомого и когда он представляет уже свою личность. Хотя и некоторые не обходятся в этом деле без лжи, тебе не стоит уподобиться им: после одного единственного просчёта доверие получить сложно.        — Но во что мне верить? Как мне найти смысл жизни? С чего начинать? Как знать кому врать, а кому говорить правду? — не унимался юноша с корейскими корнями в родословной, засыпая вопросами новообретённого наставника, решившись отбросить самокрутку в ближайший мусорный баг лёгким броском.        — Это уже решать тебе. — ответил Дэвид. — Никакой точной инструкции как жить нету и никогда не будет: взяв некоторые элементы из идеологии, моральных установок, идеалы других людей, окружающих тебя, идёт путь создания собственного мышления. Не позволяй манипулировать другим своим сознанием, но и не выговаривай раздражение по этому поводу вслух — это может привести к нежелательным последствиям, с которыми навряд ли кто-то захочет разбираться. Но в первую очередь: всегда думай своей головой, не позволяй диктовать другим кто ты, используй меньше слов и больше смотри по сторонам.        — Не думаю, что я до конца понял… — замялся голубоглазый, опустив взгляд на землю. — Ну да ладно.        — Если не всё понял сейчас, то это вполне нормально. В жизни вообще мало что получается с первого раза. Теперь пойдём — всё же тебя приставили ко мне не просто так.        Подбадривающе похлопав парня по плечу, система, сосчитав намерения владельца, открыла двери наружу. Сделав полукруг в окружности местонахождения автомобиля, обхватив ладонями поверхность выше бампера и приподняв вверх, шатен открыл багажник.        Если ещё неделей ранее запасы огнестрельного оружия пустовали, то теперь ситуация приняла обратный статус. Будучи не проинформирован о предыдущем заказе, Дэвид заранее решил исправить этот недочёт, приблизив к стандарту прошедших лет. По правде, всё это добро находилось здесь давно - просто настроение перенести эту кучу вооружения никогда не было.        Каждая пушка в целях безопасности и относительной стерильности была запакована в специальный пластиковый кейс в основном чёрного или же несколько реже встречающегося тёмно-серого окрасов. На поверхности каждого красовались надписи, сделанные маркером, дающие понять, что именно находится в том или ином чемодане. Амуниция, представленная гранатами и заряженными до отказа обоймами для каждого имеющегося вида вооружения, была расположена по бокам багажного отделения.        Пока на лице бывалого наёмника прослеживалась холодная безразличность, его напарник тихо ахнул в достаточном удивлении.        — Ты сам всё это достал? — взглянув на соло со спины спросил Хванбо.        — Ну а кто же? Птеродактиль что ли? — чуть усмехнувшись ответил Дэвид. — Это то, во что я и вложил большую часть эдди. Благо заказы на сто тысяч бывают не только по праздникам, поэтому всё это и смог позволить: образцы высшего качества, в которых количество переделанных мелких деталей может быть выше десятка, хотя обычный обыватель вроде тебя с первого взгляда так не скажет.        Переведя защёлки одного кейса из вертикального положения в горизонтальное, шатен извлёк одно из орудий, переложив себе в руки, повернувшись лицом к голубоглазому.        — Например «Цунами Кьюби». По оригинальному замыслу — исключительно полуавтоматическая винтовка, причём довольно тяжёлая, весит чуть больше семи килограмм. Моя же, если говорить только о фундаментальных изменениях по сравнению с первоисточником, имеет смену на автоматический режим стрельбы, поддержку обойм на 30 или 50 патронов. Вдобавок практически все детали изменены на облегчённые аналоги, из-за чего удалось уменьшить общий вес оружия до 4.5 килограмм. И это только самое основное — мелких модификаций ещё меньше. Но такое оружие требует очень немалых денег: из сотни уйдёт пятьдесят на такую, а то и больше. Впрочем…        Запаковав винтовку обратно в кейс, припомнив дело с "Эбунике", в котором такая штука могла пригодится. Дэвид совершил тогда много непонятных ему ошибок, не подумав банально прикрыть лицо какой-нибудь балаклавой. Поддавшись секундному размышлению он, вскоре заменил вещь в своих руках на поменьше:        — Классика нынешнего вооружения — «Юнити». У этого экземпляра уже идёт третий год. Одно из немногого, что уцелело после…скажем так, кое-чего серьёзного. Какое-то время считал потерянным. Единственное, что я не покупал, а нашёл. Хорошая вещь. Ночной прицел, поддержка бронебойных пуль — даже подкожную =способен пробить. Но всё же и ему нашлась замена…так что думаю он тебе больше пригодится.        Взяв пистолет за дуло, кареглазый протянул его в сторону своего временного напарника. Он солгал насчёт того, что умудрился где-то потерять оружие: оно так и оставалось в багажнике все эти годы, о чём был прекрасно осведомлён. Нежелание воротить прошлое, отстраниться от него как можно дальше породили такой прецедент. Но, отдавая достаточно важную вещь из своей личной жизни, соло совершенно не пытался избавиться таким образом от «назойливой мухи».        Юноша довольно сильно смутился от такого жеста доброй воли со стороны своего ментора:        — Но…почему? Это ведь денег стоит, и не малых, как ты сам признавался. Только такое ты у себя и держишь. Почему ты мне его отдаёшь?        Реакция азиата заставила Дэвида достаточно добро улыбнуться, пускай это и казалось несколько непроизвольно:        — Может в Найт-Сити для большинства и не принято такое, но когда-то на твоём месте был и я. В каком-то смысле это для себя — благодаря такому подарку я ещё дышу. Денежный вопрос, когда этих самых денег слишком много, становится невзрачным.        Продолжая ещё несколько секунд пялиться на оружие в руках шатена, юноша поднял лицо, взглянув в глаза человека, просто так даря ценный подарок, словно спрашивая: «Есть ли тут какой-то подвох?».        Соло, поддерживающе кивнув, чуть нажал в его сторону, прижав ладонь, слабо сжимающую рукоять пистолета к груди, после вытащив из кармана несколько обойм, которые были приняты в десятки раз быстрее, нежели сам их приёмник.        Закрыв багажник, шатен двинулся вперёд, пройдя через два рекламных баннера, в сторону красного здания, возведённого методом монолитного строительства, высотой в шесть этажей. Граффити золотого черепа, окружённого солнцем, давало ясное представление о местных властителях.        — И всё же… Как тебя звать-то? — поинтересовался наёмник у идущего хвостиком за ним парня.        — Хванбо, но все меня зовут Гепард. Ну типа я быстрый как гепард. — в чуть завышенной интонации «похвастался» он. Разумеется, никто его так не называл, за исключением себя любимого.        Дэвид лишь тихо усмехнулся:        — Ну хорошо, Гепард. Тогда давай — покажи мне свою скорость.        Расставив руки в стороны и повернувшись передом, наёмник полностью себя открыл, давая огромное пространство для нанесения удара.        — Ударь меня как можно быстрее и сильнее. Прямо чтобы в костях чувствовалось.        Смутившись вновь, Хванбо несколько растерялся, однако быстро вернувшись в норму, смог использовать это как небольшой отвлекающий манёвр, переведя ладонь в боевое состояние, заменив на кулак. Стоило только попробовать пройти рукой четверть пути до тренировочного оппонента, как конечность попала в захват из которого двинуть кистью более чем на сантиметр не представлялось возможным — дальше шли болевые ощущения.        Зажмурив глаза и совсем тихо простонав, Хванбо вскоре ощутил прежнюю лёгкость — только рука немного ныла.        — Ничего себе… Чумба, да ты быстрее самолёта! Тебе впору карьера какого-нибудь профессионального боксёра! — восхищённо воскликнул парень. — Эй, слушай… а у тебя есть какое-нибудь прозвище? Моё ты знаешь, хоть оно и не совсем соответствует действительности…        — Есть, правда тебе оно ни о чём не будет говорить, и я откровенно жалею, что вообще придумал его. В своё время тоже был таким как ты, Хванбо, и решил придумать что-то пафосное. Для меня это стало D-Six — аббревиатура, связаная с тайной. А что касается боксёрской карьеры…то мне просто такое не по душе, учитывая, что зависимость от имплантов по иронии судьбы там больше, нежели у наёмника. В нашем деле хотя бы есть компромисс.        — Ну блин… Странно ты мыслишь… — протянул азиат. — Конечно хорошо, что у тебя вообще погоняло есть, но всё же надо что-то более понятное и звучное — пацаны на улице ведь не поймут все эти аббревиатуры, так меньше шансов, что тебя запомнят. Ну или же напротив…это уже смотря, наверное, в каких кругах.        — Только мне в целом плевать — запомнят меня какие-то абстрактные «пацаны» или же через месяц воспоминания обо мне предадутся забвению. — начал объяснять Дэвид. — Тем, кому надо, меня знают, а большее внимание и подавно не стоит того. За свои 19 я успел избавиться от иллюзий и отвыкнуть от сказок, повествующие о легендах Найт-Сити. Практически каждая легенда этого города либо в могиле, либо погребена под кучей мусора, а немногие выжившие или уехали отсюда или же прислуживают корпоратам на выгодных условиях. Никто из них не изменил мир.        — Девятнадцать? Да ты чуть больше чем на полгода меня старше, а выглядишь на двадцать пять, или больше… Но всё же тогда ради чего жить, если не для того, чтобы отдать жизнь за память о себе? — продолжал настаивать на продление мысли о данной теме Хванбо.        — Не знаю… — направив взгляд своих глаз на солнце ответил наёмник. — Точного ответа у меня нет: лишь варианты и предположения, поскольку, как я ранее говорил, это ты должен определить для себя сам, ведь это фактически повторение твоего предыдущего вопроса. Но касаясь вариантов и предположений… есть что сказать. Раз мы не можем изменить сам мир, то попробуй изменить жизнь тех, кто тебе дорог, при этом умудрившись не отправиться в могилу самолично — в противном случае это будет иметь диаметрально противоположный эффект. Именно поэтому жертвовать собой при первой же возможности никогда не стоит, только если у тебя не остаётся выбора… Или же если ты успел миновать точку невозврата.        Неотрывно смотря на свет утренней звезды, соло на мгновение увидел её обратную, ночную сторону, поставившую перед ним несколько вопросов и болезненных фактов. От неё не веяло недоступностью, нет. От неё шло ощущение враждебности, словно от некого таинственного предвестника, присутствие которого внутреннее мышление раненного разума не могло игнорировать.        Пройдя чуть вперёд, Дэвид указал напарнику в сторону коричневого, ничем непримечательного кирпичного здания, стоящего здесь, судя по всему, ещё с двадцатых годов 21-го века.        — Вот туда, куда нам нужно, — цель находится здесь, если верить GPS-трекеру. Член банды «Мусорщиков» носитель информации у твоих коллег из «Тигриных когтей». Задача проста: вернуть данные, которые записаны на этом самом носителе, нейтрализовать вора или же их группу, что более вероятно. Единственное, что несколько меня озадачивает, так это местоположение их укрытия…        Договорить свои подозрения по поводу нахождения «Мусорщиков» на территории «Валентино» соло не дали, несмотря на то, что они были не особо значимыми — толпа из трёх человек, главным из которых был лысый, бородатый мужик лет сорока, медленно подходила к его скромной компании.        — Надо же, посмотрите кого я вижу — el hombre de las sombras! Как здоровье? Вижу в одиночество тебе окончательно надоело играть. А ведь я ещё тогда прекрасно осознавал, кто ты такой. Простой vagabundo, приблуда, который ни с того ни с сего возьмёт, да и бросит банду без какой-либо причины, до того заимев для себя выгоду. Все вы полукровки такие, так ты ещё вдобавок взял с собой какую-то японскую pindonga, которой здесь, в Хейвуде, определённо не место.        Только заслышав оскорбление в свой адрес, пускай на практически незнакомой, иностранной речи, бравый гепард уже думал броситься в бой, однако Дэвид быстро осадил его, остановив его вытянутой рукой, после заговорив с неожиданным гостем:        — Да уж, прошло больше года, а ты всё не изменяешь своим принципам, Хасан: так и остался конченным расистом и просто говнюком, который отчаянно хочет заиметь власть и контроль, но как итог оставаясь ни с чем. Будь прям и говори, что тебе от меня нужно — драгоценное время на тебя я точно не собираюсь тратить.        Двое приспешников, сжимающие бейсбольные биты с вкрученными гайками, окрашенные в позолоту, успели несколько напрячься, стоило услышать далеко не самые приятные слова в сторону своего лидера. Словно почувствовав нарастающее напряжение и адреналин в сердцах своих подчинённых, Хасан приостанавливающем жестом руки успокоил их, заверив о полном контроле ситуации подобным образом, несмотря на чуть дрожащую конечность от злости.        — Ая-яй-яй! — поводил пальцем мужчина, цокая зубами. — Не очень-то прилично так называть своего старого брата. В конце концов, даже учитывая твоё сомнительное происхождение, мы всё же были и в каком-то смысле до сих пор являемся братьями. Уж другие пристыдили бы тебя за подобное, Дэйви, а после и удар по hocico не заставил бы себя ждать.        — Уже не то время, чтобы пугать меня таким. Может раньше я и относительно боялся такого, но сейчас это просто пустой звук для моих ушей. Про тебя я сказал, то что является истинной в первой инстанции, а на правду не обижаются, как знаешь. Если хочешь сражаться — то давай, вытаскивай оружие и будем с этим заканчивать. На весь этот твой хуёвый спектакль у меня точно не найдётся как желания, так и времени.        Прошедший блеск в глазах оппонента всеми правдами и неправдами намекал о предстоящем исходе этой «приятной» беседы. Спасло положение случайное стечение обстоятельств: то ли вызов на «инфолинке», то ли некое важное сообщение дало сигнал Хасану о более ответственной расстановке приоритетов в планы трат своего времени. Дэвид об этом догадался по речи и знакам одного из его союзников.        Не сводя глаз с наёмника, мужчина перед своим уходом лишь проговорил:        — Я разберусь с тобой позже.        Недолго посмотрев в след уходящему «Валентино», соло повернул голову в сторону Хванбо, язык которого чесался от вопросов, первым из которых был следующий, наиболее стандартный:        — И кто это был? Откуда он тебя знал?        — Хасан. Член банды «Валентино», истинный мексиканец, чем очень гордится, несмотря на то, что имя арабское. Конченный расист, который искренне считает, что твоё происхождение должно влиять на статус. Уже не раз и не два пытался занять власть, правда никто не воспринимает его там всерьёз, из-за чего он очень бесится и выкладывает своё раздражение на новичков даже своей банды, которых достаточно просто запугать. Какое-то время я тоже состоял в этой банде, но поняв, что мне не по пути, спокойно ушёл оттуда, без каких-либо возражений, хотя и немало кто предпочёл, чтобы я там остался. Это то место, где прошёл мой цикл социализации — там вполне много достаточно приятных людей. Впрочем, если у тебя больше нет вопросов, вернёмся к делу.        Недолго подумав азиат удовлетворительно кивнул. Стоило пройти пару шагов, как за сегодня для Дэвида поступил первый звонок.        «Час от часу не найдёшь порой спокойствия…» — подумал он, чуть закатив глаза кверху, затем приняв вызов.        — Хэй, Ди. ¿Cómo estás?. Мы тут с Ви решили, что неплохо будет отметить вчерашнее в «Койоте» сегодня — дело всё же было не самое обыкновенное. Ты в деле?        — Звучит заманчиво, Джеки, но не знаю. Может да, может нет — точно сказать не могу. Посмотрю по ходу дня. Сейчас я несколько занят.        — С тобой всё в порядке, hermano? После того дело в Пустошах… Может мне и кажется, но у тебя будто взгляд поменялся, да и никогда такого не было, чтобы ты резко, como si te hubiera picado una abeja , ушёл по своим делам. Понимаю, что может я слишком настойчив: всё же я и сам был бы не рад оказаться жертвой подозрений, но… Всё же мне не даёт это покоя, поэтому и хотел спросить тебя об этом лично.        Казалось бы, судьба вновь решила дать тебе шанс, дала возможность выговориться, рассказать о своих волнениях, возможно предотвратить некоторые события, зная о которых ты бы обязательно поступил иначе. Увы, альтернатив не бывает. Не было в данном случае.        — Всё нормально, Джек. Возможно я просто успел немного устать от этого всего, но в целом всё более чем нормально. Да и пошло тогда всё не совсем по плану, из-за чего мне пришлось вновь драить свой наряд… — тихо, иронично усмехнулся шатен, вживаясь в недавно созданную роль. — Но всё же хорошо, что ты позвонил. Можно считать, я решил взять одиночный заказ, а поэтому… Просто на всякий случай, если я не буду отвечать через полтора-два часа на звонки, то начинай поиски по скинутым координатам. Надеюсь, что эта информация окажется лишней.        — Extraño sin embargo, eso es todo… Ладно, как скажешь — всё же лишним такое решение определённо не будет с твоей стороны. Hasta luego, David.        — Определённо — я ведь точно не собираюсь прощаться, бесследно исчезая. — выдал искренний смешок наёмник, хотя и отчаянно пытался его скрыть под слоем иронии.        — Уж кто бы тебе позволил, holmes! Ладно, до связи.        Повторив последние три слова в ответ, вызов был завершён, оставив вновь соло наедине со своими мыслями, вновь всё больше склоняющиеся в сторону нетраннера с фиолетовыми глазами.        «Уж кто бы тебе позволил… Хах… Люси бы и подавно не дала бы такой возможности, обойдясь без использования слов… Либо это вызвало бы очередное болезненное воспоминание, которых не сосчитать… Неужели это то, чему я научился, пройдя через всё это…? Излечению, сквозь боль и слёзы? Веду другого человека по пути, который сам не сумел одолеть…?»        Проинформировать, наверное, самого близкого на данный момент человека о своих намерениях и о возможном риске было бы вполне логичным и мудрым решением. Дэвид, в эти несколько секунд был не настолько мудр: постепенно пьянея от необъективной реальности, создаваемой его несколько тронутым сознанием. В этой реальности, как в параллельном измерении — он уверенный в себе, в своих силах, в полной правоте собственных суждений. Там ему не нужна какая-либо помощь, нету никаких серьёзных проблем. Нет ничего, столь плотно связанного с его личностью.        Последнее изречение, будто голос возлюбленной, её горячий поцелуй, вырывал вновь и вновь из порочного круга, из этого психологического водоворота. Шатен определённо нуждался в помощи, прекрасно это осознавая, несмотря на неотступающие ложные проекции прошлого и настоящего позади него. Но чтобы просить помощь напрямую — нужны были силы, которых в достатке не оказалось.        — Эй, ты ещё тут? — проголосил Хванбо, помахал ладонью перед лицом кареглазого. — Всё ведь в порядке? А то словно тебя постиг паралич…        Поморгав и активно покрутив головой, словно приходя в себя от дрёмы, Дэвид быстро откликнулся:        — Да, всё в порядке. Правда… Думаю нам стоит прояснить ещё один момент… Прежде чем приступить к делу.        На вопрос «какой?» ответом послужил новый контакт, появившийся в списке азиата.        — Если, не дай Бог, всё пойдёт совсем наперекосяк и выйдет так, что я окажусь в западне, не пытайся спасти меня — беги сам, как можно быстрее, после позвони на этот номер и всё расскажи в мельчайших подробностях. Это важно — от такого зависит чья-то жизнь, о чём, думаю, ты прекрасно осведомлён, Хванбо. Если всё понятно — значит полезли внутрь.

***

       Открытие двери внутрь труда не составило: стоило перемкнуть несколько проводов — и белый сезам распахнулся, принимая тебя во внутренние помещения, как своего. Сделать моментальные выводы о заброшенности здания оказалось невозможным по достаточно простой причине — по справедливым критериям, среди которых как обветшалость, отсутствие чистоты и прочее оно ну никак не подходило.        Расползающийся полу-тусклый свет скорее показывал его в роли пожилого, но более чем живого человека, которому не чужды комфорт, определенная опрятность. Бока и потолок определённо не собирались сыпаться, а мусора здесь было в пределах допустимой нормы для ночного города, не говоря о пыли и грязи.        Гепард находился несколько позади, прикрывая тыл, или по крайней мере стараясь, постепенно прикрывая к постоянной лёгкой дрожи рук, удерживающих пистолет, вытянутый впереди ног, изо всех сил пытаясь не издавать лишнего шума.        Излишняя самоуверенность, отсутствующий инстинкт самосохранения и больное любопытство — троица, с помощью которых многие успели распрощаться с жизнью в Найт-Сити. Большинство, понятное дело, занимали новички, становясь жертвой социальной селекции, вызывая некоторый ужас, не переходящий каких-либо граней, поскольку подобное здесь совершенно не редкость.        Но такие факты зачастую касались не только самых зелёных. Те, кто придерживались и придерживаются мнения обратного — себе лгут. Правда страшнее: ведь неважно, какой ты боец, насколько ты опытен, насколько опасен и на сколько баллов можно оценить твою обмундирование с имплантами. Балом в ночном городе правит зачастую количество, и если ты один — тебе, с наибольшей вероятностью, настанет конец. Именно когда ты почувствуешь себя всемогущим этот город захочет тебя похоронить — ведь тогда твоя фигура становится крайне уязвимой.        Дэвид далеко не новичок, но именно в этом заключалось, как и его преимущество, так и одна из его проблем. Как ни крути, чем дольше ты находишься в этом деле — тем быстрее растёт твоя уверенность в себе. Без неё ты становишься отчаянным параноиком, готовым в припадке паники начать стрелять во все стороны. Важно соблюдать баланс, но это же и одна из самых сложных вещей в нашем мире.        Сердцебиение, как и напряжение, поднималось выше и выше по мере продвижения, дыхание — всё тяжелее. Шатен сейчас определённо жалел, что оптика, заключенная в поверхность повязки, одетой поверх глаза, не имела функции позволяющей смотреть сквозь стены.        — Здесь слишком тихо. — прошептал Хванбо. — Словно затишье перед бурей…        Посмотрев на него через плечо, Дэвид жестом указал команду «не издавать звука», после добавив «стоять здесь», на что получил лёгкий кивок со стороны напарника.        Подобная тишина несмотря на прошедшие годы воспринималась всё также тревожно, учитывая, что опасность так или иначе подстерегает практически везде. Именно поэтому он не хотел рисковать чьей-то жизнью, кроме своей. Ответственность пугала, в том числе и за себя, учитывая резкие изменения в его жизни.        Поднявшись на этаж вверх, пока азиат контролировал переход между этими самыми этажами, шатен достал из кобуры второй револьвер, отметив в памяти местонахождение цели, показываемом на модуле.        — Квартира под номером 28… Это говорит многое… — прошептал наёмник себе под нос. Для него было достаточно большим удивлением, что временный напарник не думал перечить или соваться в самое пекло, по-видимому не пренебрегая ранее услышанным советам. Может дело было в страхе, но даже он не мог остановить абсолютно всех своей аурой, исходящей от бесформенной сущности, присасывающийся к телу человека как паразит, стоит лишь проявить слабость.        Прижавшись к стене рядом с дверью, закрывающую апартаменты, шатен попробовал её открыть, нажав на кнопку рядом. Подобная система входа преобладала в зданиях тех лет, однако это естественно не давало возможность проникнуть в дом любому желающему — требовался зарегистрированный отпечаток пальца. Однако у кнопок с такими технологиями спустя некоторое время, составляющее где-то лет семь, вскрылся один очень неприятный факт: дешёвый сканер, являющийся основным элементов защиты квартиры от посторонних, начинал сбоить, причём такого рода сбои были куда менее приятными. Дабы предотвратить ситуацию, в которой владелец не смог бы зайти в собственное жильё из-за этих самых проблем со сканером, дверь начинала открываться от взаимодействия любого пальца с кнопкой.        Казалось бы, можно придумать какой-нибудь механизм на такой случай, однако корпорация, производящая подобную массовую аппаратуру, так не думала. Зачем это делать, раз можно получить очередную порцию наличных от жалующихся, у которых не останется выбора, кроме как дополнительно потратиться на свою безопасность. Монополия гарантировала отсутствие риска сильного урона по компании в результате некоторой репутационной потери, которую после можно восстановить уже через два года, делая продукт привычного, достаточного высокого качества. И уже после, через десяток лет, компания вновь сможет позволить себе подобную махинацию. Именно так работал и работает бизнес в период власти корпоратов, в период, когда монополистов стало практически некому усмирять.        Дэвиду повезло: дверь открылась от первого нажатия, однако тишина всё не отступала. Среди выцветших стен и отсутствия мебели не находилось и одной одинокой души — сердцебиение поднялось на ещё одну ступень вверх, а после поднявшись до предела, стоило двери позади отвориться. Не думая, соло запустил «Сандевистан», получив возможность увернуться от прямого столкновения заряда дроби.        Отключив имплант и послав два выстрела при помощи рикошета в своего врага позади, наёмник укрылся за твёрдой поверхностью прихожей, услышав болезненный возглас:        — Ах ты, сука! В ногу мне попал!        Кровь начала медленно растекаться на полу, а оружие, выбитое второй пулей, откатилось на несколько метров в сторону, не давая оппоненту добраться до него в кратчайшие сроки.        Как только в мыслях начали появляться сомнения об одиночестве этого несчастного, послышались быстрые шаги этажом выше, ставшие этаким отвлекающим манёвром от просвистевшей над ухом пули, вылетевшей из дальних помещений квартиры, рикошетом отскочившая шатену в правый бок. Боль заставила ненадолго потерять бдительность, из-за чего следующее использование «Сандевистана» задержалось на секунду.        Секунда оказалось слишком дорога, ведь здесь он не единственный обладатель этой аугментации. Удар ножом, нацеленный прямо в горло, удалось парировать, путём выброса револьверов на пол, в то время как стрелок вдали квартиры продолжал раз за разом спускать курок, на что также нужно было обращать внимание.        Однако при защите удара холодным оружием Дэвид совершил ошибку: уклонившись от первого удара, наёмник схватил врага за запястье и кисть одновременно, тем самым обездвижив его руку, но открыв своё предплечье, по которому в это же мгновение прошлось лезвие. Контроль над ситуацией был окончательно потерян.        Отчаянно попытавшись вернуть его, соло вытащил собственный нож из кобуры на плече, что дало возможность парировать второй удар и перейти в контратаку, пока действие импланта не закончилось. Увы, именно в этот самый неподходящий момент, время возобновило свой ход в привычный для всех, из-за чего он вскоре получил электромагнитный заряд дроби в туловище, сразивший наповал.        Импланты временно отключились, оставив шатена в этот раз совершенно беззащитным. Попытавшись потянуться за револьвером, его рука была придавлена подошвой одного из головорезов. С губ юноши сорвался один единственный, болезненный стон.        — Gefährlich bist du jedoch ein Schwein. — заключил один из шайки, после забрав оружие поверженного врага. — Hör zu, vielleicht sollten wir ihn hier aufschneiden? Es ist nicht zu viel Jagd, mit ihm herumzuspielen, und es ist ruhiger mit dem Toten auf dem Rücken.        — Il a été dit de livrer vivant. Le client a prophétisé la longue mort de cette lentes. Il suffit de le couper d'abord, le connard sait ce qu'il va jeter d'autre.        Сорвавшись на очередной болезненный стон, Дэвид сделал вид, что привлекает к себе внимание, выиграв немного времени для себя. «Сандевистан» временно стал практически бесполезной безделушкой, хоть и до сих пор рабочей: ускорение владельца длилось лишь мгновение, которого хватило, чтобы вновь вставить в свой разъём трекер, изъятый прошлой ночью.        «Если он работает в обе стороны… то значит ты увидишь меня… Я знаю, что ты увидишь… Я надеюсь…»        — Was wimmerst du da drüben? — задал риторический вопрос один из них. — Keine Sorge, es wird bald vorbei sein… für immer. Последнее, что увидел Дэвид перед тем как вырубиться, это приклад ружья, со всей силы влетевший в его лицо.

***

Район Уэстбрук

Квартира Люси

15:00:21

       Смотря вдаль, город — как океан. В котором ты тонешь, смотря с подоконника квартиры на предпоследнем этаже. И неважно, под каким покровом: будь это ночная тьма, местами прорезаемая звёздами, снизу покрытая ночными огнями улиц, или же утреннее, ярко-голубое, безоблачное небо, по счастливой случайности не обремённое солнцем.        Словно принятие своей смерти, окончательный отказ от борьбы за жизнь, после которого идёт томительное, мучительное ожидание с ложным сладким привкусом ухода всех проблем, всего тебя, за исключением вещей, указывающих на твоё недавнее существование, прямо здесь и совсем недавно.        Всё подчиняется этому негласному закону…за исключением памяти. Память остаётся, даже когда у нас отбирают всё остальное.        «Арасака», сколько не обвиняй корпорацию во всём, далеко не единственный виновник в том, почему жизнь как эмоциональные качели, которые зачастую останавливаются на самом дне, ё лишь иногда ненадолго приподнимаясь вверх, порой на самую вершину. Видимо поэтому Люси удавалось сохранять рассудок, обвиняя во всём японского гиганта, периодически ставя ему «подножки», обворовывая нижнее и среднее звенья в вагонах метро. Каждый год, практически каждый день. Это стало привычкой, возможно куда более заразной чем любовь к сигарам, ведь ей фактически нравилось портить, а может и разрушать чью-то жизнь ради собственной небольшой выгоды и забавы.       Однако стоило её жизни разрушиться окончательно, при этом сыграв в собственном падении немаленькую роль, самовнушение спало на нет, а после пришло и осознание, насколько это было ни то, что бесполезно, а лицемерно, отвратительно. Белокурая никогда не считала себя хорошим человеком.        Будь на её месте хороший человек, Мэйн и Дорио возможно имели бы шанс отразить фатальный удар судьбы в кого-то другого. Хороший человек переборол бы себя, прекратив держать в неведении всех до того момента, пока точка невозврата находилась за далёкой чертой. Хороший человек был бы сильным, намного сильнее, чем она. Хороший человек не допустил бы смерти Дэвида, чью куртку Люси продолжала крепко-крепко сжимать ослабевшими ручками, вытирая об синтетическую ткань слёзы, выступающие из-под искусственных глаз. Хороший человек не допустил бы ничего из этого…        Не имея возможности окончательно попрощаться, Люси всё время возвращалась к нему, который всегда был для неё рядом, всегда готовый искренне улыбнуться, даруя раз за разом боль. Несмотря ни на что пытаешься хотя бы как-то улыбнуться в ответ, а в итоге срываешься на ещё более жалкий плач, в этой раз прижимаясь лицом к белоснежной, как половина одеяния, подушке.        Если она, раннер, обучаемая самой «Арасакой», не может проникнуть сквозь их защиту, дабы хоть узнать, что случилось с ним, то в чём вообще смысл всех этих мучений, взятые в кредит как выплата за её обучение? В чём смысл её навыков, относящихся к сфере «Глубокого погружения», если после она в панике оттуда вырывается, дабы искин не поджарил ей мозги? Ради чего ей поломали жизнь, раз она продолжает ощущать себя жалким куском плоти и металлолома, падая всё ниже и ниже, разочаровываясь и обвиняя во всём, до чего доберётся больное сознание.        Белокурой оставалось лишь в очередной раз гадать об окончательном срыве, оплакивая этот несправедливый мир, который порой казался таковым лишь в её случае, пока другие не знали, в каком счастье они живут.        Активировав встроенный интерфейс на оптике, Люси решила посмотреть, который час, дабы поддерживать хоть какую-то связь с миром.        — Уже три часа… Я просидела на одном месте десять часов… Как там всё снизу не успело атрофироваться за год…? — прошептала нетраннер себе под нос, воспроизводя мысли вслух, словно раздувая по воздуху.        Это была одна из немногих ночей, где Кушинада даже не думала вновь начать пить или закурить, несмотря на отсутствие и того, и другого, да и печень не была проблемой: родная давным-давно отправилась на тот свет, в отличие от самой девушки. В противном случае природная красота всё же могла бы исчезнуть, хотя даже при таком исходе событий это казалось невозможным. Сколько в себя дряни не пихай, а внешняя оболочка всё не думала сильно изменяться, на что Люси было абсолютно плевать уже давно.        Она даже не задумывалась о какой-то физической боли, переключив всю эмпатию на часть психологическую. Продолжая бессмысленно ходить по вкладкам с информацией, белокурая не думала, как о сне, так и о еде — организм успел вполне привыкнуть к лёгкому дефициту второго, как это было больше пяти лет назад, так и о более жёстком, касательно первого. Сигналы от организма не спешили поступать, а значит на это не стоило обращать какое-то большое внимание — так, просто А.В.И. будто пролетело над тобой.        Просматривая эти бесконечные ленты девушка словно надеялась на какой-то призрачный шанс всё исправить, что хотя бы в этот раз можно повернуть время вспять, изменить что-то. Она машинально пыталась его искать, однако он сам её нашёл. Однако урок, говорящий касательно осторожности в своих желаниях, уже успел подзабыться.        Поступивший звонок с неизвестного номера ненавязчивым тоном решил напомнить об этом самом ученье. Недолго думая, Кушинада всё же ответила на вызов, пускай и при иных обстоятельствах ответом, скорее всего, послужило бы полное игнорирование с её стороны.        — У тебя есть ровно минута, чтобы объяснить две вещи: откуда у тебя этот номер и что ты от меня хочешь. — не церемонясь, стала диктовать условия нетраннер, вновь надев маску прежней себя, несмотря на лицо, по которому маленькими, перпендикулярными струями проходились слёзы.        Маскарад продлился недолго, стоило только ей услышать голос напуганного юноши с другой стороны канала, а после уловить лагающий маячок вновь активированного трекера. Тихий внутренний ужас и предательски дрожащие ладони привели Люси вновь в чувство, заставив моментально вскочить и помчаться со своего места, как гепард.

***

Среди заброшенных домов

Район Пасифика

15:30:12

       Приходишь в себя — кругом разгром, устроенный исключительно по твою душу. Что же делать? Лежать зажмурившись, не шевелясь, и надеяться, что незаметно и без боли помрёшь? Или же продолжать карабкаться, тушить пожар, в который успел занести небезразличных тебе, исправлять положение?        Подобная мысль для Дэвида была не нова даже для сегодня, отдаваясь сильнейшим чувством «дежавю»: строки слов, возникшие в голове, были странно знакомы, в отличие от голосов, которые несколько к удивлению, определённо не звучали в его голове. Оптимизма это не добавляло, скорее просто помогло быстрее прийти в себя, вернуться в свою «обычную» обстановку, в которую входила головная боль от удара по его черепу, привязанные к стулу руки и ноги. Подавив желание простонать от нахлынувших ощущений, соло медленно открыл глаза, осматривая помещение, в котором он оказался.        По классике это оказалось очередное заброшенное здание или же домик на окраине города, если судить по стенам — трещины в них редкость не представляли, пронизывая бетонную конструкцию плотно, сразу в нескольких местах, покрытые неким налётом, напоминающим плесень. Точно сказать было невозможно ввиду не особо хорошей освещённости помещения: окон не было и в помине, а потому вся задача по отпугиванию тьмы выполняла одна единственная тусклая лампочка, нагоняющая жути, осветляя повсюду будто специально размазанную, засохшую кровь. Стол с некоторыми инструментами, определённо не используемыми по назначению, стоял рядом с дверью, из-за которой отчётливо слышались голоса, давая понять о не самой лучшей звукоизоляции по крайней мере этой комнаты.        Шедший разговор ничего не говорил шатену в виду незнакомого языка, впоследствии определённого как русский: подсказкой оказалась нецензурная лексика, слова которой широко известны в узких кругах даже в Америке. Подслушивая, Дэвид был готов услышать мат через каждое слово, на что не было и намёка к его удивлению. Разумеется, без подобных слов беседа между «Мусорщиками» не обошлась, но лексика сама по себе не состояла исключительно из пары слов. Это было подобно нарушению некого стереотипа, закрепившегося в разуме достаточно давно и крепко.        Вскоре голоса замолкли, а через некоторое время дверь отворилась, представив перед наёмником двух головорезов, однако во внутрь зашёл лишь один. Второй, перед тем как отойти то ли в соседнее помещение, или куда-то ещё, переключился на английский, после сказав:        — Только помни: не переусердствуй. Повредишь его импланты — будешь платить их полную рыночную стоимость. Только потому, что для тебя это важно я решил уступить. Не проебись.        — С этих проблем не будет, босс, — я даже ногтем до них не дотронусь.        Одобрительно кивнув, одна из фигур скрылась за дверью, оставив в помещении лишь две души.        — Смотрю ты уже проснулся. — подметил член банды «Мусорщики». — Это хорошо: как раз можно без замедлений начать самое интересное. Сразу скажу, что сопротивляться не советую — весь твой хром отключен, а цепи разрезать чем-то подручным у тебя никак не выйдет.        — И что же для тебя самое интересное? — совершено неискренне поинтересовался шатен. — Насладиться страданиями очередной жертвы, которой сегодня выступаю я? Жертвы, которую ты впервые видишь?        — Я даже не буду отрицать, что ты прав. — продолжил головорез. — Всё что ты сказал — более чем правдиво. Точнее, так было со всеми теми немногочисленными до тебя: их я также не знал и видел здесь первый и последний раз, следуя своей природе.        — Так чем тогда мой случай отличается? — спросил юноша. — Твои слова фактически противоречат друг другу, если ты не заметил.        — Всё очень просто: в этот раз это личная расплата, месть. — пояснил мужчина. — Впрочем, называй и думай об этом как хочешь, ведь факт остаётся фактом: кровь моего брата и товарища выпустил на песок ты, также, как и у этого рипера, который отказался с нами сотрудничать. Твои старые друзья-«Иностранцы» оказались, однако, очень эффективны, хотя даже Блейз сомневался в них, не говоря о других. Даже скидку сделали, чтобы твою тушу довезти сюда.        — Звучит как какое-то клише из фильма — усмехнулся кареглазый. — Где главный герой по замыслу убивает чьего-то родственника, хотя тот даже понятия не имел о подобном факте… Да и ты думаешь, что я не захочу попробовать таки вырваться отсюда? Наивное, однако, предположение у тебя…        Поначалу ещё вполне спокойная атмосфера резко поменяла тон на диаметрально противоположный: стоило шуткам начаться, как их стали обрезать на корню. Нож, насквозь проткнувший ладонь, не заставил Дэвида закричать, несмотря на ужасную боль, когда машинально ты пытаешься вырваться, дабы подвигать раненной конечностью, но встречаешь непреодолимое сопротивление, потихоньку заставляющее терять рассудок из-за ещё более повышенного напряжения.        — Тогда попробуем уйти от этого избитого приёма, герой. — спокойным голосом продолжал головорез, руководствуясь разумом, наполненным безмолвной яростью, заметной исключительно по его блеску в глазах. — Как насчёт вырезать тебе глаза? Или может это будет язык? А может и то, что у тебя под штанами, м? Что выберешь в качестве наказания за твои сомнения в собственной безысходности и гнилой базар?        Сплюнув на пол, юноша посмотрел прямо в глаза своему мучителю, не чувствуя какого-либо страха, несмотря на то, что сердце своим движением будто прорубало выход наружу из груди:        — Гнилой базар у тебя в жопе… — продолжал дерзить соло, глубоко дыша. — А в качестве наказания, я выберу засунуть тебя в багажник, а после спихнуть под пресс, дабы тебя даже твоя мамаша не узнала после.        — А? — издевательски спросил мужчина, подставив ухо. — Говоришь, засунуть тебя под пресс? Идея кстати неплохая, только думаю босс будет против, который Блейз. Поэтому, малыш, мы сыграем по-моему. И нет-нет, ничего из ранее перечисленного тебе не грозит — это по большей части одна из моих любимых шуток. Всё же у меня, как профессионала своего дела, есть стандарты, которые касаются ранее описанных зон. Только боюсь для тебя это не будет иметь абсолютно никакого значения.        В одно мгновение достав окровавленное лезвие ножа из ладони шатена, он сразу же вонзил его вновь, на этот раз в левое плечо по рукоять, заблокировав какие-либо движения кистью, а затем проделав аналогичное действие по отношению к правому, выдавив так желаемый им крик агонии, вскоре сменившийся на ещё более тяжелое дыхание. Ощущение частичной парализованности обеих рук нагоняло панику, заставляя чувствовать себя совершенно незащищённым, жалким. Садист игрался далеко не только с физической оболочкой, а будто уделял большее внимание психологическому аспекту, заставляя Дэвида, в роли жертвы, забираться в собственные кошмары, немалая часть из которых появилась прямо в эту секунду.        Киллер рядом улыбался.        — Игры для крутых заканчиваются здесь. — прошептал он с маниакальной улыбкой, опустившись на колено перед юношей. — Им на смену пришли мои.        Понадобилось ровно десять минут, прежде чем стул с его пассажиром свалился на холодный пол, вскоре ставший горячим от растёкшейся молодой крови.

***

       «Мусорщики», являясь бандой без как-таковой постоянной территории, имели под собой преимущество, позволившее жить и процветать в определённых направлениях в эти дни — сложнее обнаружить того, кто находится в постоянном движении. Низкий уровень угрозы, если сравнивать, например, с «Мальстрёмом» компенсировался более прочной интеграцией с чёрным рынком. Сочетая знания о городе, о практически каждой его скрытой дорожке, позволяющие передвигаться из одной в точки в другую без шума и пыли, словно дым, они смогли построить собственную монополию на вторичном рынке имплантов, диктуя условия нечистым на руку риперам по закупке аугментаций, снятых с бедолаг, а после переманивая и других на «сотрудничество».        Разумеется, не только торговля преимущественно дешёвым хромом позволяла банде оставаться на плаву — заказные убийства, грабёж, похищения имели место быть, но никогда не являлись приоритетными направлениями. Всё же большая часть их боевой мощи сосредоточена в достаточно избранных людях, ветеранах, занимающихся делом более десяти лет. Пополнение в виде молодняка находится быстро у всех, как и в других группировках, за исключением «Мальстрёма» с их обрядами посвящения. Но проблема у всех оставалась неизменной: молодые и неопытные гибли и погибают в огромных количествах, проводя тем самым естественный отбор, от чего больше всего страдали как раз «Мусорщики», беря практически кого попало. Если из двухсот хотя бы пару человек проживали в банде более десяти лет — то уже считалось не как успех, а чудо.        Люси пришлось постараться, чтобы найти точные координаты, где сейчас держали Дэвида. Было ли дело в какой-то глушилке, или же трекер был повреждён — причина оставалась неопределённой. Но факт оставался фактом: показатель на отсчёте уже достиг девяносто минут. Часы продолжали усиленно тикать, будто визуализируя набирающий обороты пульс девушки.        В городе приходился час пик, поэтому пронестись по дорогам словно дикая пантера представлялось невозможным — пришлось импровизировать, отсчитывая время по минуте, строя маршрут в реальном времени, не сбавляя скорости на красном «Яйба Кусанаги» ниже 60 км/ч, не думая о всех тех моментах, когда занос еле удавалось миновать, чудом вписываясь в повороты закоулков города.        Голод, жажда, растёкшийся макияж, даже внутренняя боль отошли на третий, а может и четвёртый план. Неизвестно, как это происходит у ангелов, но у людей крылья вырастают от страха, не у всех за свою жизнь. Придавала ли жёлтая куртка с длинным, будто неоновым воротником, сил по некому мистическому сценарию никто не знал, в том числе и белокурая, откровенно выражая недоверие к собственной психике, как она перестроилась.        По приближению к «Пасифике», появилась возможность съехать на песок, тем самым сократив путь и уменьшив риск врезаться в пролетающие сквозь взгляд столбы и бордюры. Кушинада не побрезговала, удачно воспользовавшись подвернувшимся манёвром. Вдали, со стороны «Хейвуда», послышались раскаты грома: погода обещала вскоре измениться кардинально.        Обещание было выполнено досрочно: уже через пару минут на землю полил густой дождь, орошая лицо и крепко сжимающие руль ладони каплями дождя, сплетая волосы в единую белоснежную массу. Люси, если не считать побочный эффект в виде ухудшенной управляемости транспортом, была благодарна случившемуся природному явлению, словно сглаживающему элементы её нынешней внешности, которые она предпочла бы скрыть, отгораживая от вероятности сломать свою «маску» перед другими: Джеки и Ви на всех парах гнали к указанным белокурой координатам, в то время как Хванбо, выполнив свою роль информатора, скрылся за тенью — эта работа была уже не его уровня. У азиата была конечно возможность попробовать проследовать за похитителями, но учитывая сформированный конвой и вероятный подкуп не только полиции, но возможно и части «Валентино», скорее всего это закончилось бы очень плохо.        Для Люси было очевидно ещё с той поездки на вагоне метро, что Дэвид успел нажить себе предостаточно врагов, однако всё это время они были на втором плане, из-за чего взгляд на общую ситуацию постоянно был затуманен. А когда после последнего заказа всё дошло до точки кипения её не оказалось рядом, несмотря на то, что каждый день белокурая буквально преследовала соло, практически незаметно для него.        Естественно, разумом она винила исключительно себя, пускай и самый большой кусок этого пирога определённо принадлежал шатену, принадлежал, по его словам, брату её любимого человека. Физически — практически идеальной копии, которой он являлся. Девушка даже не думала сомневаться в правдивости этого утверждения, хоть и немало моментов оставались абсолютно непонятными, как и вопрос, мучения от которого нисколько не укрощались, лишь усиливались в геометрической прогрессии:        «Кто он для меня, а кто я для него?» — прозвучал он в мыслях, имея множество вариаций возможного ответа, определённые неочевидные развилки, но сохраняя неизменную основу.        Свернув с песка в проулок и обнаружив место, где можно оставить транспорт, Люси, припарковав мотоцикл, поспешила в сторону двухэтажного дома, находящегося недалеко от обочины одной из дорог, по соседству со своими близнецами. Ничем не примечательное бетонное строение было единственной зацепкой, вокруг которой лишь свистел ветер, слегка меняя траекторию всё более стремительно надвигающегося ливня.        Это навевало воспоминания о подростковых временах, перемешивающиеся в данный момент с непрерывным страхом, переживаниями о ближнем своём. Сейчас определённо было не до моментов из прошлого. Настоящее стало важнее.

***

       Кошмары разные, но кошмары пугают практически любого. К ним нельзя привыкнуть, от них трудно избавиться, они нагоняют нас в час наибольшей уязвимости. Порой они настолько кажутся правдоподобными, что кажутся реальными. А иногда такой сон становится реальностью.        Поднимаясь в очередной раз с кровати можно словить себя на мысли, что в том мире, в котором ты живёшь, наилучшим вариантом будет просто продолжить спать. Заснуть сном, от которого ты не проснёшься. Подобное имеет право на существование в умах многих, даже несмотря на вероятность оказаться в ещё более худшем месте, по сравнению с предыдущим. Игры разума и его ловушки редко бывают предсказуемыми.        Идя по одним и тем же однообразным коридорам легко сойти с ума, пытаясь выйти на крики адской предсмертной агонии, от которых тело обливается холодным потом, менее отчётливо слыша чей-то плач. Волосы на голове, на всём теле встают дыбом, доводя стук сердца словно до оборотов первой космической скорости. Разумеется, от подобной стремительности в масштабах реальности человек уже не был бы жильцом, но ощущения бывают весьма обманчивые, из-за чего появляются не только сравнение и ассоциация в голове, но и придаётся окрас действительности.        Сон, на первый взгляд, повторялся: продолговатый коридор, обнесённый металлическими холодными стенами цвета мрамора, смешанного с тёмным перламутром, чёртов лабиринт, логотипы «Арасаки». Но дьявол крылся теперь не только в лого — кошмар будто переступил на следующую ступень эволюции, доводя картину до уровня психоделического фильма ужасов.        Помимо криков, от которых заметно подрагивало помещение, со стен тоненьким ручейком стекала кровь, образуя на поверхности галактику алых созвездий. Словно отражение бесчисленного числа убийств, чьи души, не отпечатавшись в памяти, продолжают кровоточить годами в поисках мести.        Пробираясь всё дальше, всё ближе и ближе, старательно избегая касаний со стенами, Дэвид через некоторое время подобрался к источнику шума вплотную. Грань между двумя мирами, между безумием и реальностью раскололась, будто отрезали часть сознания от физической оболочки.        Ведь эти крики, этот плач принадлежал полностью и целиком ему.

***

Среди заброшенного жилого комплекса

Район Пасифика

17:19:32

       — Около десяти на первом этаже и чуть больше на втором. Охватить с помощью скрипта «Замыкание» всех не удастся — памяти кибердеки не хватит, учитывая во внимание наличие системы ЛЁД у нескольких. Не самая дешёвая версия, так и вдобавок в поле видимости находятся не все: система слежения не охватывает каждую комнату здания.        — Пройти мимо всех тоже навряд ли получится. — подметил Джеки. — Мало того, что их там целый рассадник, так вдобавок ко всему construcción (здание/конструкция) совершенно не годится для манёвров ввиду того, что внутри там узко как… пожалуй, промолчу.        — Похоже остаётся только один вариант: постучать в дверь. Ногой. — заключил Винсент, предложив достаточно эффективный вариант.        — Верно, hermano! — ухмыльнувшись воскликнул Уэллс. — По крайней мере к такому не приходится привыкать.        — Думаю, я тоже соглашусь. — поддержала план Люси. — Наверное даже зайти с парадного, как бы это парадоксально не звучало, будет наиболее эффективным вариантом. Застать врасплох и… сделать всё как можно быстрее.        Последние слова дались девушке несколько тяжелее и неуверенно, что не осталось незамеченным:        — Эй, chica, слышишь? Мы вместе вызволим его — в целостности и сохранности вывезем! — подбадривающе несильно хлопнул Кушинаду по плечу наёмник. — Ты можешь на нас положиться.        — В особенности, когда дело касается тех, кто тебе небезразличен. В этом случае и для меня. — дополнил Ви, поддерживающе кивнув позади.        Подобные слова, а в особенности действия по отношению к себе прошлая Люси навряд ли позволила бы себе, но времена меняются, как и люди. Не одаривая кого-либо своим доверием, редко кому позволяя касаться себя, в особенности, когда речь идёт об ранении, держась больше пяти лет на дистанции практически ото всех. Потери травмируют, но они же, исходя из полученного опыта и анализа на ошибки, порой лечат.        «Что не убивает нас — делает сильнее… Полуправда, которая действительно имеет место быть.» — подумала про себя нетраннер.        Почувствовав, как были затронуты тонкие струны души, на лице девушки показалась грустная улыбка, а по лицу, незаметно для всех остальных, скатилась очередная слезинка, как падающий хрусталь воспоминаний, вынужденный вскоре оказаться разбитым, давая совсем небольшое, незначительное освобождение.        Через минуту вся троица наёмников вышла из припаркованного чуть вдали транспорта, направившись в сторону здания.

       Вход оказался ничем не прикрытый, позволив зайти внутрь без какого-либо шума, что, впрочем, не помогло не собрать на себе внимание практически всего сброда нынешних местных. Первый этаж просматривался со второго без проблем — достаточно быстро Джеки, занявший крайнее левое место, Люси, находясь посередине, пока ярко-жёлтое одеяние слегка свисало с её тела по причине скопившейся влаги, каплями стекая на пол, и Ви, стоящий справа от девушки, оказались под наблюдением всей шайки, а после и на прицеле.       Не прошло и минуты, как к ним подошёл один из представителей толпы их врагов, выделяющийся чуть большим, по сравнению с прочими, возрастом, солидной, густой, чёрной бородой и водянистыми глазами:        — Кто вы, блять, такие, детки? — минув какие-либо прелюдии, перешёл головорез к делу, махая из стороны в сторону стволом, будто пытаясь кого-то напугать. — Заблудшим душам, вроде вас троих, предоставляется лишь один вариант покинуть это помещение, а именно в чёрном меш…        Не успев договорить, мужчина вскоре обнаружил у себя перед лицом мушку пистолета, дуло которого оказалось направленным промеж его глаз:        — Среди заблудших душ здесь ты, а я — твой инквизитор, мразь. — обуреваемая холодной яростью, отчётливо слышно прошептала Люси, спустив курок раньше, чем успел это сделать бандит, из головы которого спустя мгновение показался яркий всплеск. Последовательность скриптом запустилась в следующую секунду, обезвредив как минимум половину «Мусорщиков».        Стрельба началась с опозданием, дав троице момент укрыться за колоннами, пока не пошёл огонь во все стороны. Многолетний бетон, поражённый пулями, обсыпался на землю, рассыпаясь на более мелкие осколки с обеих сторон конфликта. Грохот, не считая коротких моментов перезарядки, не спешил успокаиваться, заглушая любой другой звук.        Воспользовавшись суматохой и дождавшись момента, Люси, бесшумно передвинувшись на противоположный от неё край помещения под покровом «Оптического камуфляжа», забралась при помощи моноструны на второй этаж. Имплант маскировал как самого владельца, так и включая одежду с оружием, пускай и есть некоторый лимит для данной технологии: скрыть из виду массивный пулемёт навряд ли получится из-за малого охвата маскирующего поля.        Один за другим «Мусорщики», подметив исчезновение белокурой, стали незаметно падать один за другим: кто с перерезанным горлом, кто с зараженными мозгами, а кого-то и настигла смерть от фатального огнестрельного увечья.        Настало затишье, показавшееся нетраннеру несколько обманчивым.        — Кто-то затаился: здесь лишь восемнадцать из предполагаемых двадцать двух. Я проверю второй этаж. Смотрите в оба и будьте осторожны. — отправилась сообщение наёмница через общую локальную сеть.        Не дожидаясь одобрения со стороны напарников, и обратно достав свой пистолет, Кушинада стала медленно продвигаться, вслушиваясь в любой шорох, просматривая каждый угол. Сердце билось всё сильнее, пропорционально возросшему напряжению. Первая комната оказалась абсолютно пуста, однако оставалось ещё две.        Страх и волнение росли в геометрической прогрессии: Дэвида было не слышно, не было даже следов его присутствия.        «Неужели уже поздно…? Я не могу опоздать… Не в этот раз…» — пронеслись сменяющие друг друга мысли.        Подойдя вплотную ко второй двери, девушка едва не получила ножом в затылок от головореза, выбежавшего с животным рыком из помещения сзади, лишь в последний момент увернувшись. Несколько капель её крови упало на пол, а рядом с мочкой левого уха под покровом волос прибавилось жару.        Встав в боевую стойку с ножом, мужчина начал перекидывать лезвие из ладони в ладонь, путая своего оппонента, сбивая с толку. Это напоминало дуэль ковбоев на Диком Западе. Фактически единственным отличием была смена огнестрельного оружия на холодное, поскольку первого ни у одной из сторон в данный момент не было: «Юнити» наёмницы остался на полу, а скрипты, несмотря на достаточный объём памяти, были куда менее стремительным оружием в этой ситуации. Это было противостояние между моноструной и ножом.        Дождавшись момента, Люси нанесла первый удар, который оказался отбитым, позволившим вырвать её из равновесия, что оказалось хитрой уловкой, на которую противник повёлся, оставив ноги открытыми. Именно на ноги пришёлся второй ход Кушинады, позволивший повалить соперника на пол, а после в момент беспощадно добить.        Отголоски борьбы на этаж ниже аналогично вскоре затихли — здание стало относительно безопасным до момента прибытия подкрепления, хотя факт их появления был неоднозначным: глушилка, установленная заранее не давала точных гарантий, но служила определённо во благо.        Чуть отдышавшись после всплеска адреналина в кровь, пластинка в ушах сменилась: из комнаты, откуда ранее на белокурую выбежал головорез, доносились еле слышные всхлипы, а если прислушаться — и плач. Словно потерянный, голодный и побитый жизнью мальчик, не выдержав, дал волю эмоциям, таившимся внутри всё прошедшее время. Только сейчас Люси заметила на полу тонкую красную линию, протянутую будто неосязаемая проволока между дверьми, а лезвие ножа было целиком окрашено в ярко-красный. Это определённо была не её кровь, несколько капель которой успело упасть на рукав одетой куртки.        — Дэвид…? — отчётливо, не слишком громко спросила девушка. Никто не отозвался.        Девушка, словно почувствовав гирю у себя на шее, оказалась практически скованна, замерев в состоянии, подобном панике, но поборов это резко возникшее чувство, шаг за шагом она стала приближаться. Найдя в себе силы, нетраннер зашла внутрь.        С определённой стороны мысль о том, что ей лучше было бы держаться подальше, более чем имела место. На это не нашлось ни одного слова.        Это чувство, когда ты видишь растерзанного любимого человека, разбитого, в буквальном смысле разделенного на несколько частей. Речь не шла об отрезанных пальцах, глазах и прочем, нет — всё было несколько «проще». Кожа и плоть в некоторых местах, особенно на ладонях с пальцами, отсутствовала, оставив лишь кости, сломанные кости, касаясь ног, рёбер, до всего, что успела коснуться рука мучителя, за исключением, пяток и второй руки. Отсутствующая плоть всё ещё словно чувствовалась, принося невыносимую боль, от которой даже самый стойкий сойдёт с ума, либо полностью оторвётся от реальности, пока внутренний ребёнок будет жалобно, акустическим способом показывать всё затаившееся. Слёз в глазах не было, в отличие от нескольких шрамов рядом с ними - воображение самостоятельно достраивало цельную картину со всеми подробностями, от которых хотелось скрыться.        Как описать это чувство, когда внутри всё разъедается от боли, когда раньше не было даже намёка после всего пережитого, что в мире есть вещи, которые ранят сильнее…? Которые заставят вновь упасть на колени.