В кабинете после уроков

Странное ощущение после первого дня меня не отпускало. Оно прицепилось, словно щенок к интересной игрушке. Не помню, чтобы меня что-то так увлекало. Кто-то. По возвращению домой, меня встретила привычная тишина. Родителей не будет до восьми, как минимум, а сестра скорее всего была снова занята у себя. Я ухватил взглядом её силуэт, когда та выглянула, видимо, чтобы проверить, кто пришёл и снова скрылась за дверью. Ни привет, ни пока — и так всегда. Даже за ужином моя семья никогда не говорила. Наш максимум — попросить передать соль. Иногда мама обсуждала, какое платье можно надеть в воскресенье в церковь или какие-то слухи от соседей. Сестра скучающе ковыряла вилкой тарелку, откладывая броколли в сторону, а отец молчал, лишь иногда кивая на слова матери. Поэтому я ненавидел есть в кругу семьи. Предпочитая вовсе пропустить ужин, но потом мама начинала переживать, что я слишком мало ем, а там недолго получить от отца. Бесконечный, порочный круг. Но сегодня даже кусок индейки в горло не лез. И не только потому, что у мамы никогда не выходило её готовить, как и многое другое. Мысли уносились не туда и я поймал себя на том, что уже минуты две пялюсь на то, как сестра перекладывает броколли из своей тарелки в мою прежде, чем нас окликнула мать. Я вздрогнул. — Стелла, ты опять не ешь броколли?! Сестра сжалась, покачав головой. И обычно я бы посмеялся с этого, сохранив как всегда сдержанное лицо, но сейчас мне не было почти никакого дела. Эстелла была бесячая — настоящая заноза в заднице со всеми исходящими. Я не из тех парней, которые ненавидят младших за то, что они по факту младшие, а значит меньше, тупее и невыносимее. Видел господь, я пытался с ней наладить контакт. Не один раз. Но было ощущение, что она всё брала во штыки. Оставалось только смириться с тем, что иногда девушки просто безумные фрики. — О правда? — продолжала мать, строго глядя на сестру. Я опёрся щекой на руку, наблюдая за развернувшимся спектаклем.— Тогда откуда у Стэнли столько броколли в тарелке? Ты переложила своему брату, признай! Эстелла посмотрела на меня. Очевидно, ожидая, что я как-либо съязвлю или признаюсь, но я лишь пожал плечами, продолжая есть то, что она сбросила мне, как собаке объедке. Впрочем, не жалуюсь. Заметив, что согласия не было и опровержения тоже, та ещё несколько секунд пялилась на Эстеллу, а затем тяжело выдохнула, потерев переносицу. — А ты, Стэнли, почему так медленно ешь? Хватит витать в облаках. Когда недовольство матери коснулось меня, пришлось мигом выпрямиться, убирая руку и усаживаясь нормально. Я знал — спорить с матерью, когда ей лишь бы доебаться — бесполезно и неблагодарно. Нужно лишь молча стерпеть. Всё равно дальше, чем просто крики во время истерик или типа того мать никогда не заходила. Куда страшнее всегда было получить от отца. — Ричард, скажи им! Стоило матери это сказать, как за столом воцарилась тишина. С глухим звоном отец опустил вилку на уже пустую тарелку и впервые за весь вечер поднял голову, взглянув на нас. Даже, опустив глаза на еду, я мог чувствовать, как по телу пробегает дрожь. Это мерзкий, липкий страх. Именно так ощущает себя кролик, зажатый в зубах волка или лань под прицелом опытного охотника. Так объяснял мне отец. — Стэнли, — его взгляд обвёл весь стол и остановился именно на мне. Сердце сжалось. Вот же блять. — Да, отец? — ровным голосом ответил я. Он продолжал смотреть и мне тоже пришлось поднять взгляд. Я знал, что отец ждёт только этого. Но мне нельзя было показывать страх. Он молчал несколько секунд, но в тот момент казалось, что это продлилось фактически вечность. — Стэнли, Эстелла, не создавайте матери проблем, — наконец произнёс он и моя грудная клетка, напряжённая всё это время, медленно разжалась. Всего на мгновение прежде, чем он продолжил. — И да, Стэнли. На этих выходных мы едем на охоту. Будь готов. Понадобилось несколько мгновений, чтобы обработать эту информацию. Охота — это та часть времяпровождения, которую я искренне ценил с отцом с самого детства. Возможность испытать себя по-настоящему — не с просто направленным в красную мишень прицелом, а почувствовать азарт настоящей битвы. Вкусить этот адреналин. Очевидно, что я был счастлив. Даже поведение матери за ужином не могло испортить этого искушения и, вернувшись после душа в комнату, я довольный упал на кровать, улыбаясь так широко, что Шарлотта непременно бы назвала психом, если б увидела. Слова отца мгновенно затмили всё плохое, что случилось за сегодня. И даже неудачную тренировку. Ничего, завтра я покажу этим новичкам, как стреляют профессионалы. Хотелось до безумия спать, но нужно было ещё сделать уроки. Я устало простонал — понадобится явно больше, чем одна неделя, чтобы привыкнуть снова хотя бы просто не засыпать на уроках. Потянувшись к портфелю на полу, я нарыл один из учебников, вытягивая. И вместе с ним с хлестом ветра вылетел лист, который приземлился прямо на нос. Подув, я поднял тот в воздух и схватил ловко пальцами, зажав меж двух и всматриваясь. В свете ночника я разглядел имя пользователя, написанное аккуратным, отточенным почерком. Ох, точно, Я вспомнил. Ксено стоял за столом. Он казался ненастоящим, мерцающим. Будто нарисованный образ, — коснись и исчезнет. — Если бы ты был животным, то каким? Я моргнул, пытаясь осознать. Звук, свет, запах — всё тонуло в вакууме и ребрилось красками. Тогда я подумал: космос выглядел бы примерно также. Звёзды, галактики и пальцы Ксено, создающие что-то. Я мог бы смотреть на это, казалось бы, вечность. — Не знаю? Может быть, волком, — ответил я, не задумываясь и устроился ближе. — А ты? Ксено даже не обратил внимание на фигуру на рабочем столе. Он продолжал: — Оленем? Довольно элегантное животное. Его манера общения пробила на смех. Он и правда без иронии использовал это слово всегда. — Тогда получается я сильнее тебя и съем, если захочу, — я поддался вперёд, склонил голову немного вбок, чтобы разглядеть больше. Увидеть реакцию Ксено на мои слова. — Как знать. Его руки обхватили мои щёки. Кончики холодных пальцев, похожих на когтей. И жар обдал губы — дыхание дикое, горячее, как животное. Я не мог пошевелиться, даже если б хотел. Почти в самую душу глядели два звериных зрачка. Чёрные — абсолютно, как мёртвая мгла. Его лицо приблизилось к моему и сердце замерло. Он рывком поддался вперёд. Я проснулся. В комнате было жарко. Практически душно, что не хотелось вставать или двигаться. Пот стекал по телу ручьями. Лето только заканчивалось, но жарило, как в середине июля. Я потёр рукой лицо, на которой успел отлежаться. И только через несколько секунд смог сфокусировать взгляд на закрытом окне. Я вчера так и уснул, забыв хотя бы проветрить комнату на ночь. Неудивительно, что с утра проснулся в полу обморочном состоянии. Время было ещё семь, но стоило поспешить, если я хотел хотя бы принять душ перед школой. И как назло ванная была занята, когда я вышел из комнаты. — Стелла! Давай быстрее, вставай раньше, если хочешь провести свои спа-процедуры! Эстелла, очевидно, проигнорировала. Вздохнув, я смиренно остался ждать у двери, когда она покончит со своими женскими делами, но только через минут десять ванная наконец-то освободилась. Эстелла вышла, одарив меня презрительным взглядом, а я одарил её факом прежде, чем скрыться за дверью. Странное послевкусие сна не оставляло меня и в школе. На первых нескольких уроках с трудом удалось поймать концентрацию и на переменах я уже почти не слышал других. Ощущение было немного избитое и паршивое. Шарлотта что-то болтала в кафетерии. Обычно мы сидели вместе, но сейчас хотелось немного тишины. Я поймал себя на том, что разглядываю кафетерий, пока она продолжала болтать. — Снайдер? Я не отозвался. Тогда Шарлотте пришлось несколько раз щёлкнуть пальцами возле лица прежде, чем мой взгляд вернулся к ней. — Чего тебе? — я нахмурился. — Ты чего разглядываешь? Ищешь кого? — она обернулась и тоже обвела взглядом кафетерий прежде, чем остановила его на Барбаре. Мой живот скрутило. Барбара всегда сидела за одним из самых популярных столиков. И это не то место, куда хочешь попасть. Презрительные взгляды других и парни, напоминающие скорее стаю голодных гиен. Мне было хреново даже от одного вида на них — Барби среди всей этой процессии казалась ягнёнком, разложенным жертвенно на обед. Я поспешил отвести взгляд. — Просто искал кое-кого, — ответил, возвращаясь к еде. — Неважно. Шарлотта одарила меня оценивающим взглядом и пожала плечами. Я продолжил есть. Еда в столовой всегда была средней паршивости, но заботила сейчас меня далеко не она. Как и думал, в кафетерии не было Ксено. Его никогда здесь не бывало и на мгновение мой мозг даже допустил мысль — существовал ли этот парень вовсе когда-то? Нужно было откинуть эти мысли — очевидно, что Ксено скорее всего ел отдельно ото всех или вовсе предпочитал пропускать еду, занимаясь в лаборатории. Я не знаю, почему меня это заботило. После уроков я снова вернулся в клуб по стрельбе. На этот раз подготовка была намного лучше, чем вчера. Тридцать точных попаданий и лишь одна пуля на миллиметр отошла в сторону. Неплохо по сравнению со вчера, но всё ещё не идеально. Если я хотел, чтобы отец меня похвалил на этих выходных во время охоты, то стоило стараться лучше. Нужно было увеличить дистанцию. Ещё нужно учитывать, что скоро начнутся тренировки и матчи по бейсболу и времени на стрельбу станет того меньше. Придётся, как и раньше совмещать всё вместе или дополнительно заниматься после занятий. Второе — было крайним случаем. Из плюсов: будет ещё больше причин не возвращаться сразу домой. По крайней мере, пока не заставят посидеть с сестрой или типа того. С этой стороны меня никогда не пугала школьная нагрузка. Всяко лучше, чем слушать нытьё Эстеллы. Я собирался домой, когда взгляд снова зацепился за запертый класс. Под влиянием момента я подошёл ближе и, не думая, дёрнул ручку. Не знаю, чего я ожидал, потому что дверь очевидно была заперта изнутри на ключ, прозвеневший на фоне. Заглянув через стекло, я заметил, что Ксено внутри не было. Либо отошёл в лаборантскую, либо… Не думаю, что это было столь важно, чтобы вообще размышлять на этот счёт. В любом случае мой путь лежал домой. Про Ксено я даже сказать ничего толком не мог. Не помню, чем мы занимались вчера и если так подумать, было ощущение, что все несколько часов в кабинете я просто наблюдал за его работой над моделью ракеты. Это даже звучало стрёмно. Полный отстой, этот парень даже не стоил моего внимания, тем более в такой степени. Но по какой-то причине я всё-таки спросил вчера его контактные данные и он дал мне этот лист. Прокручивая его дома, я долго думал, какой соцсети это имя пользователя могло принадлежать. Почему-то Ксено не казался тем, кто юзает какой-нибудь инстаграм или даже снэпчат. Может быть, дискорд? Поддавшись этой мысли, я ввёл его имя пользователя в поисковик и, о да, сучка, успех. Я угадал. На аватарке Ксено стоял икс. Прямо такой же, какой он мне когда-то нарисовал на листке. Этот чел реально имел свою визитную карточку. А ещё у него был включён невидимый статус. Не долго думая, я решил, что в любом случае, рано или поздно он примет, поэтому отправил запрос на дружбу. Он принял тот мгновенно. Ладно, это уже было крипово. Хотя вполне возможно, что у этого парня просто были включены уведомления. Видимо, он уже освободился от своей научной работы. Я мониторил открытый чат около минуты, раздумывая, что можно было написать. Привет? Убого. Йо, бро, чё как? Боже, мне, что двенадцать лет. Спросить, как дела? В конце концов я просто закрыл вкладку, не написав ничего. Потом. В любом случае, мне нужно было сесть за уроки и вообще это парни первые должны писать, Уингфилд или как тебя там. Я проснулся в час ночи от звуков уведомлений. Моя ошибка, редко их отключал. Чтобы знать какие-то новости из чата класса насчёт уроков или учителей, а также чтобы не пропускать сообщения от Шарлотты. Это не мешало мне игнорировать её даже так, но всё же. Подняв телефон, я ещё сонным взглядом наблюдал, как одно уведомление из дискорда сменяет другое на экране блокировки. И только на пятое или шестое, наконец проморгался, сощурив глаза. Выгляни. Сейчас. Обычно такие сообщения это не то, что ты ожидаешь увидеть за полночь. Больше тянуло на какой-то хоррор, так что не буду лгать, что стало не по себе, когда я всё-таки поднялся и выглянул в окно. Отодвинув шторы, в тусклом свете фонарного столба во дворе, первое, что я разглядел это белый образ, от которого по телу пробежали мурашки. И только приглядевшись, а после распахнув окно, я наконец признал в нём Ксено. Чёртового, сука, Ксено, стоявшего у меня во дворе в час ночи в белом, лабораторном халате. Как я вообще должен был реагировать. — Что ты там делаешь? — хрипло спросил я ото сна, стараясь говорить не слишком громко, чтобы не услышали родаки. Ксено, видимо, меня тоже не расслышал, потому что продолжал стоять там, как маньяк в ночи и на мгновение я допустил мысль, не схожу ли уже с ума прежде, чем потянулся обратно к телефону. Разблокировав и открыв дискорд, я смахнул вниз все его десяток сообщений. После чего напечатал сам. Что ты тут делаешь? И почти облегчённо выдохнул, когда Ксено оторвал свой криповый взгляд от моего окна, словно монстр не моргающий пару часов. Он взглянул на телефон в руке и тоже быстро напечатал ответ. Жду тебя. ? Я вопросительно взглянул сначала на экран телефона, после — на Ксено, который в тот же момент оторвался от телефона. Наши глаза пересеклись и его губы вдруг дрогнули в улыбке, от которой у меня скрутило живот. Не уверен, что могу описать это ощущение. Словно мурашки от страха табуном проехались по телу и несколько секунд я просто не мог отвести глаз от его образа в ночи. От того, как свет фонаря падал на бледные черты лица Ксено причудливыми тенями от дерева. Его полностью чёрные глаза были бездонны, — глубокие, широкие на слишком бледной коже. Я понял, что снова смотрю слишком долго, когда на телефон пришло новое сообщение. Мне скучно. В голове роилось слишком много вопросов. Обычно это не те, которые задают подростки друг другу или которые вообще должны их волновать, как то, почему Ксено не дома и что сказали бы его родители. Наверное, мне стоило задуматься о том, что он никогда не спешил домой после уроков и раньше, но всё-таки это не было тем, что меня волновало. Почему именно Ксено стоял под моим окном? Почему он пришёл ко мне в час ночи? Почему я? И какого хрена он знал мой адрес? Слишком много очевидных вещей, которые я не стал спрашивать, а вместо этого обернулся и отошёл к рабочему столу. На игровом стуле всегда висело много накиданной как попало одежды, из которой в темноте я схватил первое, что попалось и накинул на себя, оказавшись в чёрных брюках и толстовке с принтом Макса Гуфа. Плевать, маловероятно, что меня увидят. Убедившись, что дверь в мою комнату заперта и родители вряд ли проснутся до пяти, я закинул телефон в карман и на этот раз отворил окно полностью. Ксено с интересом наблюдал, как я ловко запрыгнул на дерево возле фонарного столба прежде, чем спрыгнуть прямо к нему. Он даже не вздрогнул, когда я приземлился в нескольких сантиметрах от его тела. После Ксено только непринужденно убрал телефон. Не долго думая, я задал самый неочевидный вопрос во всей ситуации. — Так, куда мы пойдём? И Ксено, кажется, немного задумавшись, ответил достаточно прямо: — Я голоден. О, значит наш путь лежал прямиком в магазин. В спешке я не захватил кошелёк или карту из дома, поэтому надеялся, что в случае чего у Ксено будут деньги или, по крайней мере, мне удастся найти пару купюр в карманах джинс. На крайний случай попробую оплатить телефоном. Но пока я раздумывал обо всём, мы неспешно добрались до магазина. На улице почти не было людей, за всё время встретили лишь одну бродячую собаку, которую я погладил. Ксено всё это время молча следовал рядом, ничего не говоря и только при виде собаки его немного скривило, будто увидел уродливого пришельца, а не обычного милого хаски. — Ты не любишь собак? — я игриво усмехнулся, когда мы зашли в магазин. — Не совсем, — Ксено поморщился от вопроса и я уже начал серьёзно задаваться вопросом, как сильно моего нерда обидели эти злые собаки. — Просто она была грязной. Такое трогать… не элегантно. Снова это слово. Слышать от Ксено его каждый раз становилось всё забавней. — Это просто собака. Не думаю, что она так уж испачкает тебя или меня. Но если тебе неприятно, можешь просто не касаться меня. Ксено почему-то смолчал. В магазине тоже людей особо не было. Один ночной консультант где-то в углу, кассир и двое подростков. Я натянул капюшон, чтобы в случае чего не узнали и последовал за Ксено через отделы. Не было желания как-то слишком скрываться, но встретить знакомые лица сейчас не хотелось. Вряд ли я бы смог объяснить, что делаю в два часа ночи в супермаркете вдвоём с каким-то ботаником, который ходит по улице в белом халате. Несмотря на сказанное всего минуту назад, Ксено меня схватил за руку в какой-то момент. Я не успел среагировать, чтобы сказать что-то против и позволил вести себя через ряды, подальше от других покупателей. И даже предположить не мог, что именно искал Ксено, пока мы не остановились возле отдела для выпечки. Ксено подошёл к полке, где стоял шоколад. Те гранулы, которые моя мама иногда использовала для рождественского печенья или растапливала в горячее какао. Сам я не разбирался в подобном, но мог видеть, как Ксено берёт одну пачку горького шоколада и трёт руками, будто проверяя что внутри. Затем он с лёгкостью раскрыл пачку. — Что ты!… — рефлекторно вырвалось у меня, но я тут же заткнулся, оглядываясь по сторонам. Никого рядом не было, но это не успокаивало. Я был вынужден стоять и смотреть, как Ксено утыкается носом в пачку шоколада и медленно вдыхает. Аромат дошёл даже до меня. Я замер и наверняка смотрелся со стороны, как идиот в тот момент, но было плевать. Всё моё внимание тогда поглотила лишь это картина Ксено, который вдыхал запах шоколада. Его умиротворённое лицо и то, с каким удовольствием он это делал. Жар прилил к моему телу и лицу. Пришлось отвернуться и дальше я мог только слышать, как Ксено кладёт обратно раскрытую пачку прежде, чем взять новую. — Я хочу панкейки, — небрежно бросил он после, заставив мгновенно обернуться назад. Я был уверен, что мне сейчас это послышалось. — Что? — Панкейки с шоколадом, — повторил он непринуждённо, пока кончиками пальцев теребил края пачки. Ксено смотрел куда-то в сторону, будто вспоминая или обдумывая то, чего мне не было дано понять. — Я так давно их не ел. Хочу. Я понятия не имел, что на это ответить. Но ладно? Панкейки с шоколадом звучало достаточно безобидно. Если ему нужен шоколад, чтобы их приготовить, то мы можем купить. Он вроде стоит не так дорого, хотя выгоднее было бы просто купить несколько обычных плиток или уже замороженные панкейки с начинкой. — Больше ничего? — спросил я и Ксено, задумавшись на мгновение, покачал головой. Он протянул пачку, но когда я уже собирался ту взять, Ксено тихо сказал: — Спрячь. Я моргнул. — Что? — Спрячь и укради, — объяснил Ксено, наконец бросив пачку мне в руки прежде, чем увести свои за спину. — В этом месте слепая зона для камер, так что поспеши. Я не мог понять ничего. Прямо сейчас Ксено буквально предлагал украсть шоколад? Целую пачку, блять? Просто так?! Как я должен был реагировать. Этот парень точно не был каким-нибудь психом. Он издевался надо мной или это какая-то шутка? Пранк? — Я могу заплатить, — хотя честно говоря, это часть была всё ещё спорной, но мне хотелось хоть как-то донести до Ксено, что воровство не обязательно. Но он категорически отказался, прервав меня. — Я хочу, чтобы ты украл это, — он взглянул мне в глаза и было что-то в его взгляде, что не требовало сейчас спора. Просто выполни, Снайдер, как я тебе говорю. — Укради. Для меня. Я не заметил, как почти впился пальцами в пачку. Ксено точно предлагал что-то безумное. Псих, сумасшедший, чокнутый подросток. Сначала он вытягивает меня посреди ночи на улицу, а теперь делает это? Я никогда не крал в своей жизни. Даже с друзьями, которые могли делать это пару раз в прошлом. Желания не было да и совесть потом изводила бы. Считайте, как хотите, но не так я был воспитан, в отличие от пацана, который мог себе спокойно позволить воровать ключи от класса и проникать в чужой двор. Даже, если бы взяли на слабо, я бы скорее всего отказался. Ксено даже не брал, он просто говорил «сделай это для меня» и я мог бы запросто его просто ослушаться. Что бы он мне вообще сделал? Но руки пиздецки дрожали. Когда я сжимал пачку и когда покидал магазин. Ксено рядом со мной улыбался. Даже ночной воздух не позволил нормально расслабиться. Натянутое ощущение не оставляло и всё тело было, как на адреналине. Даже когда магазин остался далеко позади, я всё ещё чувствовал, что сделал что-то неправильное. — Ты молодец, — голос и рука Ксено, упавшая во мне на плечо, словно вывели меня из странного транса. Я почувствовал от его ладони слабый аромат шоколада. Он сказал, что я молодец, но я всё ещё чувствовал, что сделал что-то неправильное. И всё-таки голос Ксено звучал так, словно я сделал самую правильную вещь на свете, просто доверившись ему. На губах дрогнула улыбка. — Поверить не могу, что нас не поймали. Это было безумием, но Ксено улыбался в ответ. Когда он снова взял мою руку, на мгновение я забыл о том, что меня тогда что-то вообще беспокоило.