все к лучшему

10 октября 1977 года. Лили Эванс взглядом проводила Грейнджер и младшего Блэка, подливая в свой стакан тыквенный сок. Гермиона впервые за последние недели объявилась в Большом зале в нормальное время, да еще и не одна. Выглядела она уже гораздо лучше, даже свою подругу обняла, радостно что-то щебеча. Лили точно не знала, что там у нее произошло, что она решила изолировать себя ото всех. Не то чтобы ей это было сильно интересно, учитывая, что у нее самой начались стремительно развивающиеся отношения, но Сириус попросил ее время от времени захаживать к Грейнджер и приглядеть за ней. Ну, сюда еще нужно приложить пару сладких поцелуев от Джеймса, слова о том, что его лучшему другу очень нужна ее помощь, и пришлось согласиться. Первые пару раз Лили делала это только из-за просьбы, но в итоге ей так понравилась Гермиона, что она стала и сама ждать их нечастых встреч. Она была крайне умной (иногда даже слишком), могла поддержать разговор практически на любую тему, излишне не эмоционировала, хотя Лили видела, что ее что-то терзало. В какие-то моменты ей казалось, что Шляпа ошибочно распределила Гермиону на Слизерин, потому что не мог человек с таким глубоким пониманием вещей и способностью рассуждать не только черными и белыми красками учиться именно на змеином факультете. Ей бы куда-нибудь в Рэйвенкло — вот тогда да. Но, видимо, эта девушка скрывала в себе еще много секретов. Рядом приземлился Сириус и сразу же засунул в рот кусок яблочного пирога, даже не здороваясь. Проследив за взглядом Лили, он немного замедлился. — Она что-нибудь говорила о Регулусе, когда ты была с ней? Лили повернулась к нему и вопросительно приподняла бровь. Ей не были понятны эти эмоциональные качели, на которых Сириус во всю раскачивался солнышком. Еще недавно он пытался обманом принудить Грейнджер к поцелую, а потом заперся в комнате из-за провала, а теперь вот так интересовался ее отношениями с братом. Абсурд какой-то. — Нет, ни слова, — коротко резюмировала Эванс. — Что у тебя на уме? — У меня? — Сириус драматично состроил ошеломление на лице, приложив ладонь к груди. — Когда я в последний раз что-либо делал не из искренних побуждений, Эванс? Не обижай меня! — Перестань строить из себя клоуна, Блэк. Этот театр одного актера оставь Джеймсу, я не поведусь. Колись. — Ну что ты хочешь услышать? Ты сама все видела в Выручай-комнате. Грейнджер нравится моему брату, мой брат нравится Грейнджер, даже если они сами еще этого не понимают. Не буду же я вклиниваться палкой в колесо. Я красавчик, одиноким не останусь, — Сириус подмигнул ей и перевел взгляд обратно на слизеринский стол, где Гермиона уже во всю набивала живот, а рядом с какими-то странно довольными лицами переглядывались Регулус и Нарцисса. Отмазка Сириуса звучала как-то слишком легко для человека, который за каждый потерянный балл ссорился с преподавателями, хотя к такому тезису будто и не придерешься. Казалось бы, очень благородный поступок с его стороны, но Лили нутром чувствовала, что здесь все не так чисто. — Никогда в это не поверю, — возразила она и подвигала нижней челюстью в попытках выудить из сознания достаточно правильные слова. — Мы учимся вместе и живем в одном пространстве семь лет, Сириус. Она ведь тебе нравится. И что теперь? Просто отдашь ее без всяких истерик? Даже дуэль за сердце дамы не устроишь? — Хватит... — А что насчет ваших семейных идеалов? Ему вообще смотреть в ее сторону разрешено? И не говори мне, что ты об этом не ду... — Замолчи, Лили, — наконец среагировал Сириус и посмотрел на нее исподлобья — резко, остро, затравленно. Как загнанный в угол волчонок. — Перестань. Не лезь туда, куда не надо. Ты права, я обо всем этом думал и пришел к решению дать Регулусу шанс увидеть для себя причину бороться. Я как-то обойдусь без девчонки. Скривившись, Лили уже открыла рот, чтобы выплюнуть обвинение в лицемерии. Сказать, что вот так бросаться людьми, сталкивать их лбами ради каких-то своих целей, ничего им самим не сказав — это аморально и бесчестно, но Сириус так и не дал ей произнести ни слова: — Это отвратительно, Лили. Отвратительно, мерзко и гадко. Мерлин свидетель, я достаточно бичевал себя за то, что пользуюсь Грейнджер в своих целях. Но скажи мне, на что ты сама была бы способна пойти ради своей сестры? Захотелось моментально выпустить шипы, ощетиниться. Или наоборот сжаться, уползти в свою раковину и сидеть там, пока не отпустит. Потому что для Лили этот вопрос встал поперек горла. Во-первых, то, что Сириус был в курсе ситуации с Петуньей, означало, что Джеймс проговорился. Во-вторых, очень сложно вылечить рану, если каждое лето она стабильно расходилась, гноилась и болела. Их отношения с сестрой не всегда были такими, какими они были последние несколько лет. И несмотря ни на что, ответ на вопрос Сириуса возник в голове мгновенно. Потому что кровь — не вода. Потому что их плоть была от одной плоти. Потому что они были семьей. И если бы Петунье угрожало утонуть в грязных играх тиранов и чудовищ, то она бы не моргнув отказалась от симпатичного ей парня в пользу сестры. — На очень многое, — тихо ответила Лили, признавая поражение. — Вот именно. Они еще несколько секунд смотрели друг на друга, мысленно настраиваясь на одну волну. В конце концов Лили только кивнула, отворачиваясь, и сразу же заметила подходящих к гриффиндорским столам Римуса и Питера. Сириус же сразу же нацепил на себя свой клоунский нос, начав махать друзьям как умалишенный. — Парни, сегодня жаркое просто выше всяких похвал, идите быстрее! Римус, безмятежно махнув рукой, спокойно сел на скамью и сразу же как будто абстрагировался от остальных, накладывая себе в тарелку какое-то сверхъестественное количество мяса. Он всегда его очень много ел, а вот овощи не уважал почему-то. Питер же выглядел несколько смущенно и обеспокоенно, что не было странностью, но все же в этот раз красные яблочки его щек выдавали особый случай. — Пит, что с тобой? — Лили участливо посмотрела в голубые глаза Петтигрю. Ей всегда было его необъяснимо жалко. Она вообще не понимала, как такой человек попал в компанию к тем трем оболдуям, которых называл друзьями. Он вечно пытался нагнать их, и все же оставался позади несмотря на все попытки. К сожалению, когда ты учишься в школе-интернате и живешь в окружении не всегда справедливых подростков, то доброй души и интеллекта не всегда хватает, чтобы к тебе относились хорошо. Поэтому Лили всегда старалась быть к Питеру мягче. Но не слишком, чтобы не выдать свое сострадание. Все-таки, это не очень приятно, когда тебя жалеют. — Все в порядке, Лили, не бери в голову… — Ну уж нет, дружище, — влез Сириус, закидывая руку на плечо Питера. — Колись давай, что у тебя за переживания. А то на что тебе еще друзья? Римус вздохнул и быстро пережевал свое мясо, чтобы начать говорить. — Он никак не решится пригл… — Я сам, Римус! — вдруг громко перебил друга Питер. Лили округлила глаза и обменялась взглядом с таким же удивленным Люпином, который моментально закрыл рот. Ни разу еще они не видели Питера таким взвинченным. — В общем, та девушка со дня рождения Гермионы… — Это которая Барби? — беспардонно уточнил Блэк. — Не называй ее так, у нее есть имя! Но, короче говоря, да… Я хочу пригласить ее на Хэллоуинский бал… — И не можешь решиться подойти? Питер отвел взгляд и начал нервно оттягивать ворот школьной рубашки, будто та грозилась его задушить. — Она такая красивая, наверняка ее уже кто-то позвал. Я же буду выглядеть как придурок! — Петтигрю как-то очень расстроенно сгорбился за столом, в чувствах отодвигая от себя тарелку, которая сразу же звучно ударилась о блюда с едой. Бедный парень сам топил себя в своих комплексах. — Питер, с чего ты это взял? — мягко спросила Лили, сжимаясь внутри. Ей было так грустно за него, хотелось помочь как-нибудь. — Ты ведь ничего не потеряешь, если попробуешь. Да и ты можешь подойти к Гермионе и узнать, пригласил ли кто-то Стеллу, они ведь подруги. — Это крутая идея! — закивал Сириус, подпрыгнув на месте. — А потом ты ее пригласишь так, как ее никто и никогда не пригласил бы, и она падет к твоим ногам, растопится в лужицу, вот увидишь! — А если нет? Может она мне откажет, даже если ее никто не пригласил!.. — Тогда пошла она, на этой Барби свет клином… И вдруг Питер со всей силы пихнул Сириуса в плечо, из-за чего последний даже врезался спиной в пискнувшую от неожиданности Лили. Все ошеломленно застыли, уставившись на обычно тихого меланхоличного Хвоста. Да чтоб Питер, и вот так вот толкнул Сириуса? Последний моментально притих и уставился на своего друга, а потом вдруг с серьезным лицом протянул свою ладонь. — Прости, дружище, я понял. Не буду больше так говорить о девушке, которая тебе нравится. Глядя, как Петтигрю моментально оттаял и пожал протянутую руку, Лили вдруг подумала, что Бродяге в последнее время нелегко приходится. Как-то все вдруг перестали терпеть его выкидоны: сначала Гермиона, теперь Питер… Что дальше? Джеймс перестанет хохотать над его сортирными шутками? Нет, тогда Сириус точно повесится. Лили подумала, что надо бы попросить Джеймса никогда не переставать смеяться с шуток Сириуса. — Ну, она вряд ли ни с того ни с сего согласится пойти с совсем незнакомым человеком, — Римус, как всегда, вкинул здравую мысль в обсуждение. — Все равно нужно с ней познакомиться сначала. — А мы знакомы, — запротестовал Питер, снова сгорбившись. — Мы ведь были на дне рождения Гермионы вместе. — Ага, ага, — язвительно запричитал Сириус, — и сколько слов вы друг другу сказали на вечеринке? Десять? Пять? По неловко опущенной голове Питера все за столом поняли, что даже пять — это большущее преувеличение. — Да ладно, ничего страшного. Если Джеймс уломал Лили, то и Стеллу твою мы завоюем! — хохотнул Блэк. И снова Питер ожил. — Это я ее буду завоевывать, а не мы! Держись подальше от нее! Ох, ну и дела. Кажется, им предстояло очень много работы.

***

20 октября 1977 года. Нарцисса как с ума сошла с этим балом! Она даже вытащила Гермиону на выходных в Хогсмид в поисках нарядов, но когда поняла, что в деревне ничего интересного нет, то просто оглушила Гермиону идеей сбежать из замка, чтобы посетить элитный бутик «Твилфитт и Таттинг» на Косой аллее. Да чтобы послушная идеальная Цисси, которая за пять лет учебы не получила ни одного выговора, и предлагала вот такое? Гермиона просто не могла в таком отказать, как не могла отказать и Гарри с Роном, когда они делали что-то подобное. После учебного дня Нарцисса и Гермиона, как ни в чем не бывало, вышли «прогуляться» на свежий воздух. И, вроде как, ничего такого, вышли и вышли, вот только они были твердо намерены пересечь границы антиаппарационного барьера, чтобы Гермиона перенесла их на Косую аллею. Нарцисса еще не умела этого делать, поэтому Гермионе пришлось готовиться к двойной аппарации, которая требовала значительных усилий и не всегда была безопасной. По пути Цисси тревожно оборачивалась к замку, постоянно думая, что их уже раскрыли, что ее родителям уже донесли о таком вопиющем нарушении, но все равно твердо шла вперед. Гермиона предположила, что Нарциссе, которую с детства готовили только к замужеству, просто нечем было всерьез и глубоко развлечься кроме разных балов и приемов, популярных среди чистокровного сословия. А учитывая тот факт, что в будущем леди Малфой была частым гостем и организатором разных светских мероприятий в кругу аристократов, теория только подтвердилась. Гермиона успела отвергнуть двух кавалеров с Рэйвенкло и Слизерина, чтобы пойти на бал вместе с подругой. Как помолвленная девушка, Нарцисса не могла прийти туда с каким-нибудь парнем, а Гермионе не хотелось ее бросать одну. Да и не интересовали ее какие-то парни, знакомства, все эти слащавые вещи. Ну, если говорить совсем честно, то и сам этот бал не особо ее прельщал, но, как она и предполагала, Нарцисса после трех недель разлуки никаких ответов кроме «конечно, я пойду на бал» не принимала. И вот, когда по их телам прошлась ощутимая рябь от пересечения невидимой границы защитного купола Хогвартса, Гермиона взялась за ледяную ладонь Нарциссы. — Готова? — Готова. Гермиона сконцентрировалась на изображении Косой аллеи в голове, сделала усилие, и воронка аппарации затянула их. Один миг, очень неприятное крутящее чувство в районе пупка, и они уже были в месте назначения. Косая аллея перед Хэллоуином была даже более людной, чем перед началом учебного года. Люди носились с огромными тыквами наперевес, нескончаемым потоком двигались по улице. Что тут творилось перед Рождеством, Гермиона даже представлять не хотела. Аккуратно двигаясь в толпе и держась за руки, чтобы не потеряться, они шли по направлению к тому самому бутику. Место было не из дешевых, но там можно было брать наряды напрокат, да и денег у Гермионы было в достатке — как галлеонов, так и маггловских фунтов. Конечно, ей было где-то в глубине даже стыдно перед Гарри за то, что она растрачивает его наследство, но по факту в 1977 году его хранилище вообще еще никем не тронуто. Что уж там, его даже не создали. Родители Гарри, все-таки, были здесь лишь семнадцатилетними подростками. Двери магазина открылись, и Нарцисса с Гермионой вошли в магазин. Им в глаза сразу ударил свет от особо ярких ламп, которые должны были подчеркнуть блеск ткани и сделать ее еще более желанной для покупателей. — Добрый день, милые леди! — девушка-консультант буквально выросла перед ними и с до неприятного широкой улыбкой уставилась им в лица. — Вы ищете наряды для какого-то особого случая? — Да, — Нарцисса решила взять бразды правления в такой ситуации на себя, и Гермиона лишь облегченно выдохнула, радуясь, что ей не придется контактировать с этой странноватой особой. — Нам нужны наряды для маскарада. Что-то необычное, не такое, как у всех. Без всякой пошлой вульгарности, разумеется. — О, безусловно! Давайте пройдем к дальним стойкам, там висят самые исключительные наши дизайны, мисс! Их повели в соседний зал, и Гермиона по пути оценила наряды на манекенах. Платья здесь были действительно другого толка, не как в Хогсмиде. Более необычные и качественные. Это как если зайти в какой-нибудь районный магазинчик в пригороде Лондона, а потом сходить в бутик элитного бренда. Словом, разница налицо. — Посмотрите на этот наряд, мисс, — консультант указала на один из нарядов в стиле тех, которые носили викторианские графини. — Эту ткань привезли специально для нас из Камбоджии. — Слишком безыдейно, — сразу же отвергла предложение Нарцисса. — Тогда, может быть, вот это вам приглянется? — расшитое камнями корсетное черное платье с пышной юбкой было неплохо, и Гермиона хотела уже предложить Цисси одеться в каких-нибудь банальных демониц, чтобы поскорее закончить со всеми этими примерками и покупками, но вдруг ее взгляд уловил нечто совершенно другого уровня… — Цисси, пошли, — она взяла подругу под локоть и подвела к одной из стоек, на которой висели два одинаковых черных платья. У них был самый обыкновенный гладкий верх, но юбки были расшиты множеством таких же черных перьев. Они сверкали каким-то необъяснимо волшебным блеском, как-то платье, которое ей дарила Нарцисса на день рождения, и даже лучше. В голове Гермионы сразу возникли два законченных образа. — Ты когда-нибудь слышала о «Лебедином озере»? — Нет, — Нарцисса самыми кончиками пальцев коснулась перышек, с благоговением разглядывая каждое, а потом повернулась к Гермионе. — Но звучит невероятно красиво. Что это? — Это маггловский балет, написанный гениальным композитором из России, — Гермиона сделала небольшую паузу, чтобы оценить реакцию подруги. Нарцисса особо не высказывалась относительно магглов и магглорожденных, придерживаясь равнодушного нейтралитета, но все же захотелось удостовериться, что между ними не возникнет неприятных моментов. Увидев лишь чуть сморщенные от непонимания брови, Гермиона аккуратно продолжила: — Он рассказывает о девушке по имени Одетта, которая отвергла ухаживания одного мужчины, и за отказ он заколдовал ее. Днем бедная Одетта была белым лебедем, а ночью превращалась обратно в прекрасную девушку. Однажды ночью ее увидел принц Зигфрид, и она рассказала ему о своем проклятье, которое способна разбить только беззаветная любовь юноши, что никогда и никому еще не признавался в любви. Зигфрид поклялся разбить злые чары и ушел. Об их встрече узнал злодей и привел принцу на смотрины свою дочь Одиллию — черного лебедя, что была поразительно похожа на Одетту. Очарованный Зигфрид не понял, что перед ним не та самая девушка-лебедь, и поклялся ей в любви, обещав жениться на Одиллии. Злодей, поняв, что его план удался и теперь Одетте уготована верная смерть, рассмеялся и показал принцу образ настоящей Одетты. Тот понял, что наделал, и побежал к Лебединому озеру, где произошел бой между ним и злодеем. Гермиона, закончив, выжидающе посмотрела на очарованную Нарциссу и по загоревшимся глазам поняла, что попала в точку. — Ты хочешь, чтобы мы были Одеттой и Одиллией? — Гермиона кивнула, понимая, что ничего более идейного и символичного им не найти среди всего этого бессмысленного и пустого роскошества. — Да, мы просто наложим чары на одно платье и сделаем его белым. Я даже знаю, какие нам сделать прически и макияж, Цисси. Тебе понравится, обещаю. — Это просто невероятная идея, Гермиона! Мисс, мы берем эти платья! Уже через несколько минут они с пакетами в руках аппарировали обратно к границам Хогвартса, радуясь, что так быстро нашли такие бесподобные наряды. Гермиона даже немного стала ждать этот бал: все-таки идея перевоплотиться в кого-то из таких невероятно прекрасных персонажей была очень соблазнительной. Хотя, она знала, что романтичная Нарцисса наверняка выберет себе образ Одетты (а и по цветотипу и внешности ей эта роль подошла бы больше), поэтому готовилась к тому, чтобы стать ее альтер-эго — черным лебедем. Уже в замке по дороге к Подземельям Гермиона услышала, как кто-то окликнул ее. — Гермиона! Гермиона, подожди! — обернувшись, она увидела, что к ним быстрым шагом направлялся… Питер Петтигрю? — Мне необходима твоя помощь! Она вопросительно посмотрела на Питера, гадая, что ему вообще могло быть от нее нужно. — Да, Питер? Что-то случилось? — Да! То есть нет! Ну то есть да! — Гермиона наблюдала за стремительно краснеющим Хвостом, который кидал смущенные взгляды в сторону Нарциссы, и ее мозг совсем стал тормозить. — Мы… Могу я попросить тебя уделить мне минутку наедине? Это быстро, я обещаю! Посмотрев на такую же недоуменную Цисси, Гермиона тихо попросила подождать ее пару минут и отошла на несколько шагов вместе с Петтигрю. Ее нутро неприятно засвербело: с этим человеком в даже относительном уединении не особо хотелось оставаться. — Что такое, Питер? Чем я могу тебе помочь? — Я хотел спросить тебя… Ну, о твоей подруге с Хаффлпаффа… — Ты про Стеллу? — Да! В общем… — Питер неловко чесал макушку, переминался с ноги на ногу, и Гермиона все поняла, от чего внутри все похолодело. — Может быть ты знаешь, пригласил ли ее кто-то на бал? Мерлин, нужно бы отмазаться как-то... — Прости, Питер, я с ней довольно долго не виделась и не могу тебе ответить на этот вопрос. Ты хочешь пригласить ее? — Д-да, вот только я теперь сомневаюсь. Мы с ней немножко общаемся, даже сидим вместе иногда на сдвоенных занятиях... Но я не могу набраться смелости и спросить. Я думал, ты мне скажешь, есть ли у нее пара, и я бы попытался пригласить ее, если никто другой не успел… Шестеренки в голове Гермионы начали крутиться с бешеной скоростью. Мозг быстро обрабатывал полученную информацию, и она поняла: на ее дне рождения Питер обратил внимание на Стеллу, и та ему очень приглянулась. И только в этот момент Гермиона действительно в полной мере осознала, что могла повлиять на ход истории. В ее реальности Питер Петтигрю был завистливым неудачником, выбивавшимся из своей компании настолько, что решил предать лучшего друга. Появление в этом времени Гермионы давало ему шанс любить и быть любимым, а не вставать на скользкую дорожку измены. Она была обязана воспользоваться этой возможность. Лучше и придумать нельзя было: так ей удастся сразу же выбить из истории одного мерзкого персонажа, не пачкая при этом руки кровью. — Я уверена, что ее еще никто не пригласил, Питер! — резко заулыбалась Гермиона, кивками заверяя в своих словах. — Точно тебе говорю, если бы у Стеллы появился кавалер, то она бы из-под земли меня достала, чтобы рассказать о нем. Давай я помогу тебе ее пригласить? И Лили попрошу, мы вместе сделаем так, что Стелла ни на кого кроме тебя и не вздумает посмотреть! — Ты уверена?.. — Петтигрю вдруг опустил голову, сглатывая слюну. — Вокруг столько парней, может быть ей уже кто-то нравится, а тут я со своим приглашением… — Послушай, Питер, — Гермиона сначала вздохнула, а потом взялась за плечо Петтигрю и посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь то ли придать уверенности, то ли просто не ударить его от раздражения. — Перестань нервничать, как сопливая мямля, и возьми себя в руки. Ты прекрасный, добрый, умный парень. Либо действуй, либо вообще не лезь в это дело, раз так хочется себя пожалеть. Я же сказала, что помогу тебе. И я делаю это только потому, что желаю Стелле всего самого наилучшего, а ты хороший человек. Я знаю, что могу доверить тебе свою подругу и не волноваться за нее, потому что ты уж точно о ней позаботился бы как следует. Ты меня понял? — Д-да, — немного обескураженный миксом кнута и пряника в речи Гермионы, Питер сразу же подобрался и поднял подбородок, наконец устанавливая прямой зрительный контакт. Каков прогресс… — Тогда на связи, Гермиона? Я тебе скажу, когда буду готов. — На связи, Питер. Гермиона уже более искренне улыбнулась, а потом так и осталась стоять, глядя ему в спину. Она все думала, накажет ли ее время за подобные дерзости. Думала, когда успела настолько зачерстветь, что воспринимала судьбы людей, как очередные необходимые детальки в ее схеме для построения желаемой реальности. Возможно, она только что сдала жизнь ничего не подозревающей Стеллы в руки человека, который в параллельной реальности предал собственных друзей, без зазрения совести обрек их на смерть. Он же всем им жизни разрушил. Это был просто огромный, почти непозволительный риск, и ей оставалось лишь надеяться, что она не совершила фатальную ошибку. — Гермиона, ты идешь? Чего он хотел? — Нарцисса тронула ее за ладонь, утягивая за собой в сторону Подземелий. — Ничего особенного. Пойдем, Цисси…

***

24 октября 1977 года. Гермиона сидела во внутреннем дворике Хогвартса вместе с Нарциссой, как и обычно. Регулус в этот раз не смог прийти позаниматься, потому что был занят организацией бала и прочими делами, которых обычно грузят старост. Тренировки в связи с этим они тоже проводили реже, но для нее это было хорошей возможностью отдохнуть лишних пару часов. День был относительно теплый, и Нарцисса с Гермионой, одевшись соответственно погоде, решили почитать необходимую для доклада по Трансфигурации литературу на свежем воздухе, а не в библиотеке. Вооружившись заколдованным на поддержание тепла чаем, они сидели на скамейке у неработающего фонтана и мирно конспектировали теорию из учебников, пока их уютный покой не нарушил ураган с подпрыгивающими в такт шагам золотыми кудрями. — Девочки! — Стелла, как и всегда сияющая в своем перманентно приподнятом настроении, приземлилась рядом с Нарциссой. Последняя сразу же искривила лицо, вызвав улыбку у Гермионы. Стелла ужасно раздражала Нарциссу своей неугомонностью, нескончаемой энергией и незакрывающимся ртом. — Привет, Стелла, — Гермиона отложила книгу и махнула рукой подруге. — Давно не виделись. — И не говори! Ты вот запропастилась куда-то, тебя днем с огнем не сыщешь! А я соскучилась, вообще-то. Нельзя же так делать, это не по-товарищески как-то даже. — Прости пожалуйста. Я вообще ни с кем не общалась, даже из Подземелий на время ушла, можешь у Нарциссы спросить. Нарцисса только поджала губы и подтвердила правдивость ее слов кивком, не отрываясь от учебника. — А что с тобой случилось? — Стелла нахмурилась и с искренним беспокойством посмотрела на Гермиону, словно ответ на вопрос был у нее на лбу черным маркером написан. — Да просто как-то все навалилось, не бери в голову. Цисси на это лишь хмыкнула, чуть приподнимая бровь. Гермиона не стала ничего ей рассказывать о клятве на крови и всем сопутствующем, и та думала, что подруга и кузен просто бегали друг от друга, снова поссорившись. — Ну, понятно… А вы, кстати, идете на бал? — Да, уже даже наряды подготовили. — О, и в кого же вы перевоплотитесь? — карие глаза сразу же загорелись интересом. — Увидишь на самом балу. — Вечно ты секретничаешь... А у вас уже есть кавалеры? — Нет, мы с Нарциссой идем друг с другом. А тебя уже наверняка парней десять пригласили? — Гермиона очень обрадовалась, что любопытная Стелла подняла этот вопрос, и уже засунула руку в карман и нащупала монетку с Протеевыми чарами. Вторая была у Лили, чтобы дать ей знать, что Питеру надо выходить под свет софитов. — Да, но я всем отказала. Парни нынче совсем стали гадкие, — Стелла надула губы и расстроенно начала елозить носком сапожки по бетону. — Вы представляете, никаких манер! «Эй, Стелла, давай сходим вместе потусуемся на Хэллоуин»… — начала она передразнивать своих горе-ухажеров. Гермиона чуть не выпустила истеричный смешок: пародия эта ей очень сильно напоминала двух небезызвестных подпевал великого и неповторимого Драко Малфоя. — Ну вот кто так зовет на бал? Гермиона поняла, что они с Лили все просто идеально спланировали, и начала тереть монетку, молясь, чтобы Эванс вместе с Джеймсом и компанией смогла уговорить застенчивого Петтигрю прийти. Она рассказала Лили все, что знала о Стелле. Они даже вместе вывели диаграмму, чтобы понять, какой тип парней мог бы ее привлекать, и не прогадали. После перебора огромной кучи архетипов они с Лили пришли к выводу, что девчонке наверняка должны были нравиться парни вроде мистера Бингли из «Гордости и предубеждения»: мягкие, открытые и сладкие, с манерами, чтобы уступали ей и давали почувствовать себя беззащитной леди. Словом, мальчики типа «преданный щенок», которые могли бы соответствовать ее нужде в проявлении любви. Звучало идеально для Питера, который от недостатка женского внимания по гроб жизни благодарил бы Мерлина, обрати на него внимание красотка вроде Стеллы. Тем же временем Сириус, Джеймс и Римус подбивали Хвоста, чтобы тот сам подходил к Сомберсон и поближе с ней знакомился. Они даже придумывали для него шутки на все случаи жизни и заставили его выучить все до единой, чтобы он мог уместно их вставить в разговоре! Кампания была ну очень серьезная, одним словом. — Слушайте, а почему вы идете вместе? Никогда не поверю, что вас никто не приглашал! — Нарцисса помолвлена, она не может просто принять чье-то предложение и пойти на бал с каким-то парнем. А я не собираюсь ее бросать, — объяснила Гермиона максимально коротко, подстраховывая не особо желающую общаться с болтушкой Нарциссу. Но искренняя беспардонность Стеллы не имела границ, как бы ни хотелось ее пресечь... — Нарцисса, а каково это быть помолвленной в шестнадцать лет? Твои родители все за тебя решили? Тебе не противно, не обидно? Гермиона округлила глаза, поражаясь невинной прямолинейности Стеллы, но еще больше удивилась тому, что Нарцисса решила заговорить… — Да, родители выбрали мне партию сами. Это не страшно и не ужасно, я не в обиде. Мой жених очень красивый молодой человек, воспитанный и галантный, образованный, подходящий мне по статусу и уму. Он мне нравится, и я нравлюсь ему тоже, мы с ним переписываемся, пока я учусь в Хогвартсе. Почему я должна чувствовать себя плохо? — Нарцисса говорила холодно, но достаточно откровенно, и Гермиона внимательно вгляделась в ее непроницаемое лицо. Было необычно слушать что-то настолько положительное о Люциусе Малфое, но ей пора было уже привыкнуть к тому, что за двадцать лет до второй войны все было совсем по-другому. Может, Люциус не был светлым персонажем относительно этого мира, но, видимо, мог быть хорошим любящим мужем. Хотя бы в молодости. — Это очень необычно слышать, — тихо сказала Стелла, а потом вдруг ярко и солнечно улыбнулась, — но я так счастлива слышать, что ты себя хорошо чувствуешь! Тебе очень повезло с женихом, такого еще попробуй самостоятельно отыщи! Нарцисса немного оттаяла и кивнула блондинке, ничего не отвечая. Гермиона еще какое-то время поддерживала беседу, старясь увлечь Стеллу всем, чем можно — даже сплетни послушала, хотя терпеть их не могла. Но нужно было потянуть еще, чтобы дождаться Питера. Они всем своим скопом столько сил приложили, чтобы добраться до этого момента, и требовалось лишь последнее усилие. И когда ей стало казаться, что Стелла и сама засобиралась уходить, дверь, ведущая из замка во дворик, скрипнула, и в проходе показался Питер собственной персоной. Он был одет в классические брюки и рубашку, на его шее красовался идеально завязанный черный галстук с серебристым галстучным зажимом. Волосы были красиво причесаны, а в руках покоился букет ярких, сочных подсолнухов. Он медленно направлялся в сторону девушек, и Гермиона мысленно похвалила Лили за работу над его внешним видом, а парней за то, что смогли выпнуть Питера навстречу его страху. От подошедшего Петтигрю очень вкусно пахло знакомым одеколоном. Кажется, так пах Римус. Он был покрасневший, очень очевидно стеснялся, но старался держаться бодрячком. — Кхм… Стелла… — Питер подошел прямиком к блондинке и вдруг стал перед ней на одно колено. Нарцисса сжала губы и отвернула лицо к Гермионе, чтобы случайно не рассмеяться, и Гермина ее прекрасно понимала. Стелла же приложила ладошку к губам, глядя Петтигрю в глаза. — В общем, я бы хотел пригласить тебя на предстоящий Хэллоуинский бал. Ты невероятно красивая девушка, каких я еще не встречал. И ты настолько же умна и интересна, насколько красива, поэтому для меня будет великой честью, если ты ответишь мне согласием. Эти подсолнухи напомнили мне тебя, потому что ты тоже радуешь глаз и наполняешь жизнь светом. Мерлин, кто написал ему этот текст?.. Стелла вдруг начала аккуратно подтирать уголки глаз, а потом приняла цветы, не в состоянии сдержать улыбку. — Конечно, я согласна пойти с тобой на бал! Спасибо тебе за цветы, они прекрасны... Гермиона переглянулась с Нарциссой и широко улыбнулась. Питер, не верящий своему счастью, смотрел то на Стеллу, то на Гермиону, а потом встал на ноги. То, что произошло с его лицом после того, как Стелла звучно чмокнула его в щеку, описанию не поддавалось. Гермиона осторожно достала горячую монетку. «Ну как все идет?» «Все получилось. Он даже не дрожал и не заикался, отличная работа!» «Ну конечно, я же в него тройную дозу Умиротворяющего бальзама влила!» Все еще не в состоянии подавить улыбку, Гермиона подумала, что не так уж и плохо она влияла на судьбы людей. Возможно, риски того стоили.

***

Гостиная Гриффиндора ходила ходуном. Сириус и Джеймс просто не могли оставить такое событие без шумного празднования — их лучший друг обзавелся парой на бал, а может быть и не только на бал! Они устроили вечеринку, притащили откуда-то ящик сливочного пива и несколько бутылок огневиски, всю башню завесили глушащими заклинаниями, чтобы преподаватели вдруг не нагрянули. Питер был в центре внимания, невероятно довольный и счастливый. Этот день и так был одним из лучших в его жизни, но друзья сделали его просто незабываемым. На всю гостиную гремела музыка, Сириус затащил Питера на письменный стол, и они вместе, радостные и пьяные, отжигали на полную катушку. Лили смеялась, сидя под боком у Джеймса, и держала в руках монетку, что дала ей Гермиона. Они проделали отличную работу в сотрудничестве с парнями, и на душе было так хорошо от осознания, что они сделали счастливым Питера. Время от времени она отвлекалась на сообщения от Гермионы, хотя хотела бы обнять ее. Может быть, ей совсем не Рэйвенкло подошел бы, а даже Гриффиндор? «Если бы ты только видела, что тут творится…» «Опиши мне!» «Питер абсолютно пьяный и счастливый танцует на столе вместе с Сириусом» «Ты обязана дать мне воспоминание, чтобы я смогла сама просмотреть его в Омуте» «Обязательно. Спасибо, Гермиона» «За что?» «За то, что смогла сделать то, что не могли сделать мы все эти годы» Ответа не последовало. Лили ждала несколько минут, а потом засунула монетку в карман джинсов и положила голову на плечо Джеймса. Его грудь вибрировала от смеха, и она вдруг почувствовала какое-то умиротворение. Вспомнилось самое начало года, когда он бесконечно пытался позвать ее на свидание, а она отказывалась. Сколько ночей она провела в слезах из-за мук вины. Да, Джеймс был хорошим парнем, но не всегда и не со всеми. Да, с ней он был нежен, уступчив и мягок; любил, уважал и защищал своих друзей, но… Сквозь громкую музыку пробились те самые слова, брошенные когда-то ей Северусом. «— Ты… Предательница! Предательница и грязнокровка!» Лили зажмурилась, словно перед ударом. Даже спустя столько времени ей было невыносимо больно. Но она сидела в руках человека, что годами издевался над ее бывшим лучшим другом, и при этом чувствовала себя с ним лучше, чем когда-либо. Ей было стыдно перед Северусом, который несправедливо ранил ее. Стыдно перед человеком, который оскорбил ее, обвинил в том, чего она не делала. Видит Мерлин, она дорожила этой дружбой. Снейп стал ее первым другом, когда никого рядом не было. Стал проводником в новый чудесный мир, где, как считали некоторые, ей места не было. Его дружба защищала ее уверенность в завтрашнем дне, давала почву под ногами. Доказывала, что это все реальность, а не ее больные фантазии или приступ шизофрении. Она любила его как брата, защищала от чужих нападок, даже когда они стали отдаляться. Северус был изолирован и одинок всю жизнь. Он был гением, имя которого никогда и никому не стало бы известным в силу обстоятельств и сложного характера. Его ощущение собственной силы было подавлено, он был обижен на весь мир. И Лили казалось, что несмотря на всю темноту, что в нем таилась, он оставался прекрасным человеком. Но жизнь не всегда такая, какой мы ее себе представляем. И люди не всегда такие. Обида Северуса на жизнь, на самого себя, на Лили, которая «оставила» его из-за принадлежности к другому факультету — все это засосало Снейпа. Он озлобился, стал совсем нелюдимым, водился с шовинистами, по слухам даже влип в какую-то темную историю. И вот теперь судьба развела их настолько, что Лили позволила себе отпустить бывшего друга и влюбиться в его злейшего врага. Джеймс повзрослел, перестал бесконтрольно портить жизнь своим «противникам», и Лили это видела и ценила. Она была счастлива рядом с ним. Была счастлива сидеть сейчас в гостиной Гриффиндора и шумно праздновать успех Питера. Была счастлива чувствовать руку Джеймса Поттера на своем плече. Она заслуживала быть счастливой, несмотря ни на чьи чувства и обиды. — Красивая, все в порядке? — Джеймс словно уловил настроение Лили, чмокнул в висок и обеспокоенно посмотрел в яркие, зеленые глаза. — Конечно, все хорошо. — она погладила его ладонью по груди и устроилась поудобнее. — Ты нашел свою мантию, кстати? Джеймс сразу же поджал губы, пытаясь скрыть тревогу. Он потерял семейную реликвию еще летом, в августе, а недавно ему написал отец, спрашивая, бережет ли ее сын. — Нет. Эльфы весь дом перевернули, мы с парнями обыскали всю башню и даже Филча прижали, чтобы поискал в замке. Ее нигде нет. Вздохнув, Лили потерлась щекой о его плечо в попытке успокоить. Ей бы хотелось, чтобы утерянная реликвия и разгневанный безответственностью сына мистер Поттер стали самой большой неприятностью в их будущей совместной жизни. Они были обязаны стать счастливыми. Все они.