emerit

      Желание вновь собраться вшестером грёзами ударялось о черепную коробку, отскакивало к противоположной стенке и обратно, и так до трещания висков, заглушаемого вымоченной в слезах подушкой. Старые раны затягиваются, какой бы глубины они ни были, оставляют за собой лишь уродливый рубец, что со временем тоже померкнет, быть может, перекроется следующим увечьем. Кто-то зализывает сам, кому-то в этом помогают. Глубже всех ранило Чонгука и Джина. Первого пришлось по лоскуткам сшивать, сцепляя рассечённую кожу медицинской ниткой. Джина не собрали до сих пор, сколько бы усилий ни прилагал и он сам, и окружающие его, уже принявшие действительность. Их снова шестеро. Тэхён оказался утерянной шестерёнкой, какой не хватало для запуска целого механизма – первое время, придя в действие, заржавевшие детали будут поскрипывать, привыкая к возвращению в строй, но после обретут былой темп. И хоть Тэхён оказался не тем шестым, которого ждал Джин, именно благодаря нему они воссоединились, и, быть может, благодаря нему Джин вновь войдёт в стены бара, названного его именем.       Первый сбор целой компанией после продолжительного перерыва оказался ожидаемо изнурительным. Джину давно пора было вслед за остальными сглотнуть обжигающую стенки горла правду и двинуться дальше, но он уже привык к кому, встрявшему поперёк его жизни. По-домашнему тёплые чувства, витающие вокруг этим вечером, касались и его черепушки, но так и не сумели пробиться внутрь. Расслабиться и вдохнуть полной грудью, разделяя жадные вдохи остальных, нуждающихся в этом не меньше Джина, не удалось, с какой бы силой он ни отбивался от воспоминаний. Надолго его не хватило.       –Увидимся, Тэхён? – Тэхён, только вернувшийся в бар вместе с Чонгуком после их затянувшегося перекура, чуть опешил, с тоской соображая, что пришло время прощаться. Но с ним не прощаются, одним словом приглашая на следующую встречу, и уголки сами собой тянутся кверху, обнажая зубы.       –Увидимся, Джин, – заслышав облегчённые выдохи за столом, Тэхён запоздало заметил, что парни затаили дыхание, дожидаясь его ответа. Неловкость момента заставляет поёжиться, напоминая атмосферу знакомства с каждым из тех, кто так ждал его, но Чонгук любезно возвращает с небес на землю, подталкивая к столу. Оказалось, вечер только начинается – закончился он для Джина. Лишних вопросов Тэхён не задавал, заглянув своими растерянными в уверенные справа. У каждого, сидящего за столом, за стальными ставнями тайн сокрыто не меньше, чем у него самого – в этом Тэхён убедился, анализируя сказанное Джином, а потому покорно топит своё любопытство в стакане апельсинового сока.       –Тэхён, – вновь обращается Чимин, уже изрядно выпивший. Прямые обращения с его стороны этим вечером исходили чаще остальных, но это не напрягает: вовремя выдёргивает из мыслей, не даёт уйти в себя с головой, – а ты чего сок весь вечер потягиваешь? Я наслышан о том, насколько кругленькую сумму ты тогда в баре выложил, – к щекам отливает стыд, но лёгкой встряской головы возвращается здравость. Вряд ли хоть кто-нибудь из-них пристыдит Тэхёна за пьянство.       –Я сегодня за рулём, – как, в общем-то, и в тот день.       –Забери машину завтра, раздели со мной пьянство, – стонет на манер капризного ребёнка, и Тэхён уже был готов сдаться под гипнозом молящих глаз.       –Да отъебись ты него, – Юнги сжимает оголённое запястье Чимина, уже протягивающего коктейль. На силу не скупится: Тэхён охуевшими ловит из глаз напротив искры, предназначенные обидчику. Однако вырваться Чимин не пытается: в гляделки играет, выворачивая запястье в менее болезненное положение.       –Не обращай внимания, – Чонгук горячим шёпотом обжигает шею, заставляет отшатнуться от щекота, запускающего мурашки по коже. – У них бывает такое. Привыкнешь.       За пару секунд, проведённых под чарами чонгукова голоса, напряжение рассеялось, а Юнги уже поглаживал пострадавшее запястье под терпеливое мурчание жертвы.       –На сегодня я тебя прощаю, но пообещай в следующий раз уйти со мной в отрыв, – и хотя напоить Тэхёна не удалось, как хотелось Чимину, выглядит он куда более довольным, словно добился большего, чем желал изначально.       Коротко кивая, Тэхён вновь отпивает сок. В компании этих ребят не тянет к пьянству. Прежде приходилось напиваться, чтобы сгладить отвращение к окружающим пеленой, но с ними всё иначе. Тэхён чувствует себя в своей тарелке, но разве может быть всё так просто? Не может. Швыряет от восторга до испуга и обратно в мгновение. Душой тянется, но на полпути останавливается. Пусть его и приняли с необъятным радушием, довериться в первую же встречу – немыслимо. Мало ли, какие цели они преследуют. Мало ли, во что Тэхён может встрять с ними. Одёргивает самого себя, уже готового отворить двери к наивному сердцу. Не в этот раз.       Тэхён в таксисты не нанимался, однако на каждое место его малышки пришлось по пассажиру. В здравом рассудке из пятерых остались лишь он с Чонгуком, потягивавшим несколько бокалов пива весь вечер. Хосок ввалился на своих двоих, но не без божьей помощи. Чимина в бредово-бессознательном под возмущённые требования о продолжении пирушки затащил Юнги, и Тэхён закрыл глаза на то, с какой силой Хосока зашибло пьяной тушей, а сам Юнги замкнул троицу пассажирских, тут же проваливаясь в сон, стоило только закрыть за собой дверь. Чонгуку оставалось лишь на переднее усаживаться. За вечер поменялось многое, но не презрительное к нему отношение. Дорога обещает быть долгой, а под давлением неловкого молчания ещё и утомительной.       –Обменяемся любезностями? – Чонгук, сверля взглядом профиль активно игнорирующего кучеряшки, так увлечённого безопасностью на пустынной дороге в два часа ночи, ожидал, когда тот заговорит первым, а Тэхён не выдержал под его напором. Дождался тройного сопения в унисон, и только тогда подал голос на грани шёпота.       –Валяй, – словно не он хотел завести диалог, задаваясь сотней вопросов.       –Почему ты не рассказал им об... – вслух говорить не решается, лишь свободной рукой тычет в грудную клетку. Молчание затягивается. Тэхён на ходу с укором поворачивается, но недовольство рассеивается, стоит только взглядом столкнуться. Думал, Чонгук заставит договорить, сказать вслух о том, о чём и в мыслях тяжело признаться – тот лишь застыл, недоумённо бровь изгибая.       –А должен был? – равнодушный тон отрезвляет пыл, чуть не накативший секундами ранее. – Может, мы все и кажемся идиотами, но, поверь мне, мы знаем, что есть вещи, о которых нельзя трепаться. Ты сам расскажешь, когда будешь готов. Или не расскажешь, если не будешь. Они поймут.       –Спасибо, – наконец, выдыхает. Местами Чонгук напоминает психа, и довериться ему по-прежнему кажется чем-то из ряда фантастики, но с каждым словом, пусть даже это будет случайно брошенная фраза, Тэхён убеждается в его человечности. – Твоя очередь.       –Что? – Чонгуку и самому хотелось поговорить, но с осознанием, каким он предстаёт в глазах напротив, ему хватило бы и этого короткого разговора.       –Это же обмен. Спроси что-нибудь, но только одно, – на периферии сверкает хитрая ухмылка. Понадобилось время, чтобы выбрать лишь один исчерпывающий вопрос для исчерпывающего ответа.       –О том, почему у тебя не было друзей, я спрашивать не буду. Но почему ты не общался с кем-нибудь хотя бы в интернете? Ты же был полностью оторван от мира.       –Не полностью, – поправляет, исключая ложные суждения. Чисто технически Чонгук задал лишь один вопрос, но подбил Тэхёна на более ёмкий ответ, – мне приходилось общаться с детьми друзей отца, ну и с самими друзьями. Сам понимаешь, в каких кругах, – не понимает, но предполагает, и это удивляет. Тэхён не похож на избалованного мальчишку и, более того, нелестно отзывается о людях, казалось бы, подобных ему. – Честно, до этого момента я не задумывался об общении в интернете. Но, в любом случае, на мой взгляд, это притворство. Мне нужно что-то настоящее.       –Ты боишься, – не спрашивает, а утверждает.       –Чего боюсь?       –Себя спроси, – раздражает.       Остановка Хосока как нельзя кстати, пока Тэхён не разразился громом. Из раза в раз Чонгук Всезнающий забирается под кожу, заставляя хотя бы взглядом испепелять – физически Тэхён не в силах противостоять. Оно и хорошо. Иначе накат эмоций не обходился бы без кровавых соплей, а насилием проблемы не решаются.       Чонгук окликает Хосока, не желающего сдвигаться с места, но на подмогу ему приходит Юнги, обозлённый прерванным сном, и придаёт ускорения с другой стороны, выпинывая из машины под сердечные прощания. Во время краткосрочной перепалки ноги летели через Чимина, по-прежнему вдрызг пьяного, но теперь уже проснувшегося. Сзади стало посвободнее – тот отодвигается к двери, и на его ноги устраивается Юнги, тут же ластящийся под пальцы, вплетающиеся в растрёпанную шевелюру. Тэхён клянется, что уловил кошачье мурчание, но проигнорировал, приковывая глаза к дороге.       Значительная часть пути уже позади – проблема заключалась лишь в отдалённости выбранного бара. Почему именно он – Чонгук велел не спрашивать, а у Тэхёна и без того голова пухнет. Дом Чимина – в паре кварталов от Хосока, а от него – ещё парочка до Чонгука.       –А Юнги..? – только сейчас до Тэхёна дошло, что Чонгук вбил в навигатор всего три остановки.       –Он со мной.       –Котёнок, мне пора выходить, – ещё не пора, но Чимин с Юнги всегда подолгу прощаются, не желая расставаться. В ответ Юнги мычит, носом зарываясь в живот. – Хочешь, пойдём ко мне? Можешь не отлипать хоть до самого утра, – наконец, кряхтя от собственной тяжести, Юнги поднимается, промаргивается сонными и вновь обращается в глыбу. Не ответил.       На прощание Чимин оставляет на губах Юнги короткий поцелуй со звонким причмокиванием, чему тот был явно не рад, и тут же вылетает из машины. Тэхёна изумил не только поцелуй, но и резвость, не присущая тому, кого на руках затаскивали. Уловив замешательство в его глазах, Чонгук не утаил показательного хохота.       –Я уже ничему не удивляюсь, – трогаясь, заключает.       –Поверь мне, это только начало.       Машина пустеет, но вместе с тем тяжелеет голова. Уже через пару минут Тэхён вновь останется один, вернётся в пустующую крепость и уснёт один. Отчего-то стало уныло. Прежде его только раздражало количество людей в доме, хотя вход в его комнату был под строгим запретом – теперь хотелось возвращаться туда, где есть, к кому возвращаться. Первым делом, остановившись напротив бара «Сок&Джин», Тэхён, пока мысль не растворилась в воздухе, пополняет заметку: «Обрести дом». Юнги уже выполз из машины, разминая конечности. Чонгук выходить не торопится, наблюдая за его действиями. Только словив непонимающий, двинулся, но не в сторону двери, а в сторону кармана. Показательно достал телефон, скрывая содержимое, и через пару секунд на экране Тэхёна высвечивается надпись: «Отбросы общества».       –До встречи, кучеряшка, – пока Тэхён сверлил телефон, Чонгук уже выскочил из машины.       –Завязывай, сталкер, – вслед, пока тот не скрылся из вида.       –До встречи, Ким-Тэхён-Не-Беспокоить.       Обуревающие сомнения, рождённые под воздействием впечатлений, не позволили сомкнуть глаз той ночью ни на секунду. Слова и действия, прокрученные на кассете новоявленных воспоминаний, сквозили подвохом за версту, сотрясая порывами ветра простодушное сердце. Мысли о притворстве подбираются к горлу, вызывая отвращение к самому себе – к источнику этих подозрений. Тэхён игнорирует распростёртые объятия, в которые его так рьяно пытались сгрести, ищет во всём ловушку. От этого тошно. Объекты презрения не заслужили подобного к себе отношения, не предоставили ни единого шанса на сомнения. Они в равной степени вольны не доверять друг другу, однако в Тэхёна поверили, распахнули ему врата в свой маленький мир, сотканный из подобных им, обнажили искренность незнакомцу вопреки сотням увечий, нанесённых людьми, а он – нет.

***

      –И долго ты ещё у меня зависать собираешься? – на прежде пустующей половине двуспальной кровати лишь взлохмаченная макушка из-под одеяла виднеется. Юнги даже в жару умудряется спать, кутаясь с головы до ног.       –Ты не против, – констатирует. Чонгук никогда не был против. Тем более сейчас, оставшись без соседа.       –Тебя звал Чимин, – упрёка в его словах нет – одно чистосердечное беспокойство за старшего, слоняющегося где угодно, лишь бы не дома.       –Он пьян, – из-под одеяла высовывается только лицо, обтянутое тканью со всех сторон. Весьма недовольное лицо. Больше обычного.       –Ты тоже.       –Тем более, – Юнги отворачивается к стенке, обозначая, что разговор окончен.       Время близится к утру, но сна ни в одном глазу. Чонгук неотрывно всматривается в экран телефона, снова и снова расплываясь в улыбке. Семь. Теперь их семь. До полного расположения Тэхёна ещё далеко: он оказался единственным неприступным, кого пришлось силком затаскивать на первую встречу, но он уже с ними – и это главное.       В сети появляется один из участников. Юнги сопит слева от Чонгука. Чимин наверняка завалился спать, даже не переодевшись в домашнее. К нему можно добавить Хосока в аналогичном состоянии. Джину на работу через пару часов. Остаётся только сам Чонгук с ноющими от натяжения щеками и Тэхён.       Спустившись в бар, чтобы заварить себе какао, как делает это частенько, когда сон не приходит, без задней мысли набирает кучеряшке. Ответ моментальный – не закончился и первый гудок.       –Блять, – приглушённо на том конце.       –Не ту кнопку с перепугу нажал?       –Ага, – но не сбрасывает. Тихонько посапывает. Наверняка держится на грани между сном и реальностью.       –Что наш Господин-Противник-Интернет-Притворства забыл в мессенджере ночью? Ведёшь двойную жизнь? – горячее молоко обожгло язык, и стоило бы счесть это за знак свыше.       –Думаю, – судя по всему, слова придётся клещами вытягивать, но Тэхён отвечает – это радует.       –О чём?       –О том, какой я мудак, – Чонгук неподдельно поперхнулся, на этот раз обжигая ещё и горло. Точно знак свыше. Прежде чем переспросить, пришлось выкашлять лёгкие.       –И что тебя привело к такому умозаключению? – и Тэхён выдерживает страдальческую паузу, взвешивая «За» и «Против» совестливого ответа.       –Я вам не доверяю.       –И это нормально, – каждому открытию кучеряшки Чонгук поражается всё больше, но терпеливо пережёвывает всё, с чем тому ещё не приходилось сталкиваться, хотя его об этом и не просили. Скорее попросили бы прекратить нравоучения, однако Тэхён ещё не воспрепятствовал. – Пройдёт какое-то время, прежде чем ты сможешь открыться. Мы и не ожидали, что ты с порога затащишь всех скелетов, заныканных по шкафам.       –Ладно, – протесты совести поутихли. Этого было достаточно, чтобы перестать корить себя за недоверие.       –С тобой, конечно, тяжелее чем с остальными... Но ты просто попробуй.       В ответ очередное «Ладно», граничащее с несвязным мычанием. Спустя несколько секунд из динамика доносится всё более чёткое нарастающее сопение.       –Спокойной ночи, кучеряшка.

***

      Тэхён нашёл умиротворение в размеренности. Мысли о появлении новых лиц в его окружении выбивали почву из-под ног. Что теперь ждёт его вместе с ними? Вернётся ли он к прежнему образу жизни? Волнения отпустили спустя пару дней, проведённых неизменно-обыденным образом. Жизнь идёт своим чередом, не торопя события. Новшеством оказались лишь бесконечные уведомления, разрывающие телефон, но Тэхён не торопится переводить его в беззвучный режим – звон отдаётся не электрическим разрядом, нарушающим идиллию, а эхом, волной окатывающим наслаждением.       Чаще всего отправителями сообщений оказываются Чимин и Хосок – те используют общий чат вместо диалога или личного дневника, расписывая каждое действие. Редко, но метко в их общение вклинивается Юнги, многозначительно комментируя стикерами и колкими фразочками. После обеда к ним подключается Чонгук – за ним Тэхён заметил привычку отправлять селфи. Страдальческое за барной стойкой с подписью об усталости от рабочего дня. Поздней ночью в кровати – не мог уснуть. Следом сфотографировал макушку Юнги, торчащую из-под одеяла. С утра уточнил, что проснулся от подзатыльника. Ближе к вечеру появляется Джин: в основном, интересуется делами остальных и пропадает до следующего вечера с тем же вопросом. Сам Тэхён появился в чате лишь пару раз, когда к нему обращались, но мимо не пропускает ни одного уведомления – пока что и наблюдений хватит.       Время близилось к вечеру, когда Чимин как нельзя кстати вновь отметил Тэхёна в чате с вопросом о его делах. Идея моментальная и, вероятно, провальная, но прежде чем затеряться в сомнениях Тэхён, зажмуриваясь, нажимает на заветную кнопку звонка.       –Тэхён! Приве-ет! – протяжно-воодушевлённо вперёд самого звонящего.       –Привет, Чимин, – Тэхён, не ожидавший моментального ответа, чуть опешил. Прочистил горло, собираясь с мыслями – не успел составить примерный план диалога в голове. – Ты занят?       –В данный момент планировал донимать тебя, а что?       –Поужинаем вместе? Я практикуюсь в готовке, и...       –Конечно! – Чимин перебивает, не принимая объяснений. Ему хватает лишь одного приглашения.       –Есть какие-то пожелания к меню?       –Я не привередливый. Как говорится, всё полезно, что в рот полезло... – с другого конца доносится шуршание. Чимин переключил на громкую связь, синхронно с тем одеваясь в первое попавшееся под руку. – Скидывай адрес, я выхожу, – и тут же отключается.       Хоть этот диалог больше походит на абсурдную шутку, Тэхён без лишних раздумий отправляет адрес лично Чимину и принимается за ужин. Временем он, судя по всему, не располагает, так что берётся за излюбленную карбонару «на скорую руку», а если успеет, то добьёт тем самым печеньем с растекающейся начинкой.       Гость оказывается на пороге многим ранее, чем планировалось. Удалось застать шеф-повара во всей красе, впопыхах выполняющего несколько дел одновременно. О десерте и речи не идёт.       –Меня Джин подкинул, – приличия ради извиняется Чимин, вовсе не переживая за причинённые неудобства.       –Извини, придётся немного подождать, – рукой указывает за спину, как бы приглашая присесть, пока ожидает. Стоило бы, наверное, проявить активное гостеприимство, но вряд ли Чимина это беспокоит. Так даже проще. Без излишних любезностей. – А я хотел успеть печенья испечь... – Под нос бурчит, не отрываясь от плиты.       –Мы никуда не торопимся. В любом случае, с пылу с жару вкуснее, а я готов ждать, – ещё бы не готов был, думает про себя. Бесплатно ведь кормят!       Чимин не подгоняет. Окидывает комнату изучающим, ловит себя на ухмылке: всё в точности его представлений. Другого от Тэхёна и не стоило ожидать. Хотя после внезапного приглашения на ужин его предсказуемость под большим вопросом.       –Я от тебя именно этого и ожидал, – разбавляет молчание труженика, что в ответ только мычит непонимающе, полностью погруженный в процесс. Нельзя облажать и превратить ужин в очередную помойную порцию. Конечно, Тэхёну на составит труда заказать доставку, но задумка ведь не в этом. – Ну, чего-то эдакого, – руками размахивает, но толку – ноль. Тэхён всё равно не смотрит. – Точно! Лаконичного. Идеального, – а про себя посмеивается, что тут, наверное, даже пыль в определённом порядке выстроена. – У меня вот, как говорит Юнги, куча бесполезного хлама, хотя настоящий хламовник – квартира Чонгука! Ты бы видел...       –Могу представить. И предположить, что я и пяти минут в его стенах не продержусь, – наконец, триумфально хлопнув в ладоши, отключает плиту и тут же раскладывает блюдо по тарелкам. Приступить к трапезе необходимо незамедлительно, а потому Тэхён даже про фартук забывает, так и усаживаясь в нём же за стол. Первым позволяет попробовать Чимину: пристально наблюдает за каждым мимическим движением, считывая реакцию.       –Вкуснятина! – и только сейчас выдыхает шумно, расслабляясь. – Расслабься, Тэ, – бубнит с набитым ртом, – я и не такую дрянь ел. В смысле... – по лбу себя бьёт: понял, что ляпнул не то. – Не это дрянь, а если ты переживал, что будет дрянь.       –Подожди... – зацепился Тэхён далеко не за эту оговорку. – Как ты меня назвал?       –А как? – наконец, дожевав, переспросил. Сам-то внимания не обратил. – Тэ? Не нравится?       –Нормально. Просто удивился, – молчание затягивается. Недоумённое выражение Чимина заставляет почувствовать себя дураком. – Меня так никто раньше не называл.       –Значит, теперь будем, – говорит сразу за всех, знает: подхватят быстро. – Если ты не против.       Носом утыкаясь в тарелку, Тэхён стыдливо прячет щеки, отлившие кровью, но всё равно мычит одобряюще. Тэ. Шепчет, на губах смакует. Сокращение имён – популярная практика в узких кругах, но для Тэхёна – в новинку. Быть может, он выглядит умом тронувшимся, улыбаясь карбонаре, но это Тэ, в десятый раз произнесённое про себя, пробирает легким щекотом по шее.       –Кстати, – тишину, затянутую неловкостью, Чимин решил пресечь болтовнёй ни о чём, – можем сегодня проверить, сколько ты продержишься в имениях Чонгука. У них там полный аншлаг, они с Юнги оба на баре, а я планировал ближе к ночи к ним присоединиться.       –Как раз успею печенья испечь, – робко сияет, немедля соглашается на очередную авантюру. Будь это предложение от кого угодно, кроме Чимина, Тэхён бы моментально отказался, но отчего-то именно этот парнишка запросто располагает к себе.       –Ты обещал в следующий раз уйти в отрыв со мной, помнишь? – скалится коварно, всем видом показывая, что в этот раз ему не отвертеться.       –Значит, сегодня едем на такси, – плечами пожимает. Обещал – выполнит. Да и не то что бы он против.       –Думаю, они не будут против, если мы останемся у Чонгука. Если ты, конечно, переживёшь его срач, – в этом случае Тэхён готов даже проиграть.       Пока хозяин берётся за приготовление обещанного десерта, Чимин продолжает изучать пустоту, раскинувшись на кровати королевских масштабов. Пытается зацепиться хоть за что-нибудь примечательное – окружающая безупречность сдавливает лёгкие. И как в этом можно существовать? Комната Чимина от пола до потолка обклеена плакатами, тут и там по углам пестрят гирлянды: когда цветные, когда естественного освещения – по настроению. Полки заставлены книгами разных направленностей: от классической литературы до сентиментальных подростковых рассказов, а где-то между ними – фигурки, кружки и украшения. Комната Тэхёна же, с одной стороны, до безобразия пуста, но с другой – продумана до мельчайших деталей. Оттенки интерьера хоть и отличны, однако виртуозно гармонируют между собой. Вдоль стен на узких полках расположены несколько свечей и диффузор, и всё на том. Быть может, в шкафу покоятся не только скелеты, но и внутренний мир Тэхёна, однако то, что окружает Чимина, вгоняет в тоску. С удручённым выдохом гость бросает разведку обстановки, но в последний момент взглядом цепляется за мусорный пакет, прорезавшийся между шторой и балконной дверью.       –Вау, – вслух поражается и открытием своим, и своей опрометчивостью. – Я наконец-то нашёл погрешность в твоём идеальном мире.       –И в каком месте он идеальный? – Тэхён горько усмехается, но в то же время настораживается.       –Во всех, кроме вон того, – пальцем указывает на находку. – Ты не можешь хранить мусор в спальне, – если бы речь шла, например, о Чонгуке, то это заявление оказалось бы упрёком, но речь идёт о Тэхёне, поэтому Чимин лишь утверждает, добираясь до истины.       –Как посмотреть, – плечи расслабляются. В конце концов, это Чимин – перед ним нечего страшиться. – Для меня это уже мусор, но для кого-то – нет. Пока не решил, что с ним делать. Посмотри.       Что ж, в мусоре рыться Чимину ещё не доводилось, но тэхёново уточнение обезоруживает, так что, пусть и с недоверием, но он в самом деле раскрывает пакет, тут же выпучивая глаза. Но прежде чем успел выразить степень ахуя словесно, Тэхён его опережает:       –Кстати, думаю, тебе подойдёт. Мы похожей комплектации, – как бы невзначай, буднично, словно пару недель назад не бился в истерике из-за этих вещичек. Случайно обронить предложение, не подумав прежде, оказалось куда проще, нежели осознать суть произнесённого спустя пару секунд. Вот так просто он откажется от чего-то, что ему дорого?       –Ты издеваешься?! – Чимин судорожно закрывает пакет, поглядывая то на него, то на Тэхёна, а тот лишь плечами ведет. Вновь открывает, щурясь, словно подглядывает за чем-то запретным, из ряда вон. – Это же куча брендовых шмоток...       –Именно. Куча брендовых шмоток, которая мне больше не нужна, – поправляет с прежним наплевательством, борясь со сжатыми до боли челюстями. – Поройся, можешь забрать что-нибудь, если приглянется. Хоть все забирай.       –Но я не могу, – и хочется, и колется, но Чимин не может позволить себе согласиться с таким предложением. – Я даже представить не могу, сколько стоит весь этот пакет. Не могу же я его за просто так...       –Можешь, – перебивает, пока сам не сдал назад: уже на грани, – Вряд ли я найду им применение. Так и останутся пылиться в углу, а в какой-то момент, когда глаза намозолят, окажутся на помойке.       –У богатых свои причуды, – сдаётся, вываливая всё на пол.       И всё-таки, Чимин поддаётся желанию: выбирает пару вещиц, особо пестрящих, примеряет и лишних вопросов не задаёт. Тэхён был прав – ему к лицу, так ещё и сидит как влитое. Отказываться – грех, а прикарманить всё – неприлично, как бы ни был велик соблазн.       Тэхён подумывал отговорить Чимина от идеи свалиться парням на голову, когда на его предупрежденческое: «Мы с Тэ к вам зайдём», – получил незамедлительное: «Не смейте», – от Юнги, а следом: «Я вас убью. Обоих». Однако Чимин заверил, что тот лишь грозится, а на деле и мухи не обидит, Тэхёна – подавно. Вопреки опасениям они всё же вновь оказываются на пороге бара, а за ним – другая Вселенная. Это не тот «Сок&Джин», завлёкший Тэхёна атмосферой покоя и одинокого удушения в алкоголе, это – очередной праздник жизни. Стало понятно, отчего Чимин так рвался в бар в вечер пятницы. Ненавязчивая музыка сменилась попсой, бьющей по ушам, а вместо приглушённого красного повсюду рябят разноцветные огни. Народу – не протолкнуться, но Чимин проталкивает руками в спину прямиком к бару – эпицентру событий. Неудивительно, что ни одного свободного места для них не нашлось, однако их целью оказалась не барная стойка, а всё, что находится за ней. Тэхёна впопыхах усаживают на дальний стул за стеллажами, чтобы под ногами не путался, а Чимин тут же облачается в униформу бармена и притирается к приготовлению напитков.       –Ну и нахуй вы припёрлись, – за баром не так шумно, удаётся даже разобрать бурчание Юнги.       –И я тебя люблю, – Чимин бегло клюёт того в щёку, за что отхватывает по заднице, но от работы не отвлекается. – Я же не надоедать пришёл, а помогать.       –Сдались нам такие помощники...       –Лучше бы поблагодарил, – перебивает Чонгук. – Спасибо, Чимин. Мы уже на грани.       –Разумеется, я не собираюсь заниматься волонтёрством, – лыбится хитро.       –Само собой, пить будете за наш счёт, – Чонгук отмахивается, мол, и без того очевидно.       Тэхён в своём бездельничестве не замечает течения времени, наблюдая за трудящимися парнями. С одной стороны, совесть гложет – хочется и свою лепту внести. С другой стороны, толку от него что на стуле, что за стойкой – равносильно, хотя во втором случае скорее в убыток. Народ потихоньку рассасывается, заказы льются с меньшим напором, и Юнги, стоит только Чимину начать прохлаждаться за рабочим местом, выгоняет того восвояси. Теперь пришло их время наслаждаться отдыхом.       –Твой Лонг-Айленд, – Чонгук протягивает стакан только усевшемуся за стойку Тэхёну. – За счёт заведения, – довольно потирая ладони, уточняет. Тэхён на него косится с недоверием, но отпивает.       –Ты хотел сказать за твой? – причмокивает, наслаждаясь вкусом. – Нет уж, спасибо. Сам оплачу. И за него тоже, – взглядом обращается к Чимину, по-прежнему воркующему с Юнги по другую сторону.       –Частично за мой, но в целом, – размахивает пальцем в воздухе, обводя их четверых по кругу, – считай за вычет из общего счёта. Если ты ещё не догадался, то это наш бар.       –За идиота меня не держи, – стушевался, пробурчав под нос еле слышно. Может, показался идиотом при знакомстве с Джином, но после всё встало на свои места. – В любом случае, не дело это – раскидываться деньгами за мизерную услугу.       –Обычно это называют дружбой, – плечами пожимает и, пока Тэхён не успел возразить, уже раскрыв рот в негодовании, укладывает палец тому на губы, шикая. – Возражения не принимаются. За счёт заведения, – чеканит по слогам.       –Уже поцапаться успели? – Чимин падает на соседний стул, плечом прижимаясь к Тэхёну.       –Просто кое-кто решил поиграть в благодетеля, – дуется Чонгук, оскорблённый обесцениванием столь щедрого жеста.       –Кто бы говорил, – морщится недовольно, но в мгновение растягивает губы в фальшивой улыбке. – Бармен, будьте добры, повторите напиток за счёт заведения.       Алкоголь сегодня по-особенному вкусный. Тэхён не преследует привычной цели наскоро дойти до бессознательного в попытке поскорее перестать думать. О людях. О себе. При том не осторожничает: один за другим Чонгук подливает неизменный напиток, даже не по требованию – по наблюдениям. Тэхён смакует горечь, разливающуюся по горлу, изучает ощущения, разительно отличающиеся от прежде известных: а та уже не так горька. Образ Чимина, что льнёт под боком, не смазывается рябью – лишь чётче с каждой порцией алкоголя: всё внимание фокусируется на нём одном, шумовой завесой накрывая окружающих. Опора растворяется – Тэхёна тянет вбок. То ли пьян настолько, что уже устоять не в силах, то ли от неожиданности. Не успел взять себя в руки, как Чимин вновь из ниоткуда возникает, под руку подхватывая:       –Пойдём, потанцуем! – хохочет, лихо волоча за собой не соображающего Тэхёна. – Я включил свой плейлист, пока Юнги не видел!       И плевать, что за песню включил Чимин, и почему именно её. Плевать, что они вдвоём посреди бара трепыхаются, называя это танцами. Плевать на косые взгляды и откровенный гогот, прицеленный к ним. Тэхён отдаётся моменту, повинуется ритму, сдаётся телом в его плен: здесь и сейчас существуют лишь они, пьяные и нелепые, с извилистыми улыбками и смазанными взглядами. Это и называют счастьем?       Темнота век опустилась на считанные мгновения, но вместе с сошедшим светом оказалось, что Чимина уже уволокли к служебному входу. Страшиться потерей незачем: Тэхён знает, кто и, наверняка, зачем выкрал его. Однако музыка по-прежнему играет, отдаётся вибрациями в каждой клеточке тела, что в наслаждении отзывается движениями. Конечности вдруг цепенеют, не повинуются импульсам. Неведомой силой словно ко дну тянет.       –Тэхён, – знакомый голос отрезвляет разум. Поперёк живота встряла рука, что спиной притягивает к телу сзади. Тэхён брыкается, безрезультатно пытается вырваться из кольца, нутром жаждая вернуться на танцпол. – Кучеряшка! – устрашающе вторит. – Таблетки.       В голове что-то щёлкает. С размаху швыряет о землю, вправляя мозги на место. Тэхён точно ото сна пробуждается: ощущает отяжелевшие руки, что безвольно отваливаются по швам; пелена перед глазами сменяется чёткой картинкой, кружащейся до тошноты, а рука, вжимающая в чужую грудь, заметно ослабляется, позволяя перевернуться для разговора тет-а-тет.       –Что? – возвращается к реальности, смиряя хлопающими глазками обеспокоенное выражение Чонгука. Звуки и голоса сливаются воедино, накладываются, звоном набирая обороты. Тэхён сосредотачивается на одном лишь Чонгуке: на голосе его, исключительно доходящем до ушей, на глазах, кажется, слегка отражающих разочарование и чуть более встревоженность, на руке, что уже не на груди покоится, а невесомо обхватывает запястье. На одном лишь Чонгуке, которого в момент становится чрезмерно – на смену сосредоточенности приходит растерянность: за какую его часть стоит ухватиться сейчас?       –Ты выпил таблетки?       Тэхён машинально тянется к карману, похлопывает по ткани: не потерял ли? Чонгук опережает его в нетерпимом волнении – грубо руку откидывает, самостоятельно добирается до органайзера и на полпути выдыхает: коробочка подозрительно лёгкая, да и стука капсул не слышно.       –Выпил! – озарение до него снизошло, память вдруг вернулась.       –Молодец, кучеряшка, – решительно макушки касается, треплет и без того растрёпанные волосы, а Тэхён и не возражает: напротив, словно под руку подставляется, позволяя опуститься отяжелевшим векам, что уже невмоготу поддерживать. – Пойдём, хватит с тебя на сегодня.       Опьянение охватило внезапно и пронзительно: Тэхён не то что языком пошевелить, чтобы ответить – и подумать не в силах. В голове – кромешная пустота и с завыванием проносящееся перекати-поле, перед глазами – Чонгук, вцепившийся в руку замком, а для картинки вокруг памяти не хватило. В какой-то момент земля из-под ног уходит, но взамен – руки на пояснице и под коленями. Последнее ощущение, отразившееся в подсознании – холодное облако под головой и ладонь на щеке, а следом эхом отдаляющееся: «Спокойной ночи, кучеряшка».       Конечности свинцом наливаются. Тэхён силится воззвать к разуму, захватить контроль над телом, но всё тщетно: гравитация играет против, придавливая к мягкой поверхности. Силы растрачиваются на попытку овладеть собой – приходится мириться с ситуацией, повинуясь облизывающей мгле, что заполонила рассудок. Хоть и отголосками, едва понимаемо, однако сознание по-прежнему сохраняется. Сквозь туман проскальзывает собственное «Я», успокаивающе гипнотизирующее: живой, здоровый, слишком пьяный. Сон ли это? Отключиться окончательно не удаётся: одна из частичек Тэхёна подаёт признаки жизни, без остановки генерируя бредовые мысли. Сквозь тьму сомкнутых век фантазия вырисовывает комнату, совершенно точно комнату Чонгука: даже пустую пачку из-под чипсов, скомканную под столом, опрокинутую мимо урны – до мельчайших деталей. И как только оно отразилось в подсознании, если Тэхён толком-то и не видел своими глазами? Быть может, это всамделишное зрение, а не пьяные бредни, граничащие со сном? Стены видоизменяются, расплываясь яркими кляксами; пространство увеличивается в десятки, взор расширяется, словно в замедленной съёмке то приближая, то отдаляя видимое. И всё кружится-кружится-кружится, до тошноты, до трещащей по швам головы: вот-вот череп расколется напополам, обрушится на пол, с треском на осколки раскрошится.       Бессознательная карусель тормозит со скрежетом – на контрасте ощущений накрывает рвотным позывом, но Тэхён по-прежнему невозмутим: прикован к кровати, не владея телом. То ли на миг, то ли на невыносимые часы снизошла подозрительная пустота. Кромешный вакуум. Ничего и никого, Тэхён – в том числе. Умер всё-таки? Да быть не может... От нескольких коктейлей? Тяжесть тела, осевшая на мягкой поверхности, чётко ощущается в пространстве, но онемевшие конечности по-прежнему не поддаются воздействию. От кончиков заледеневших пальцев на ногах и до поясницы разливается тепло, будто Тэхёна укрыли нагретым одеялом. Внизу живота образовывается зудящий комок, что увеличивается в размерах с каждой секундой. Щекотно, дискомфортно, до одури сладостно. Тело слегка подрагивает само собой, но этого недостаточно – хочется перевернуться, поёрзать, расправиться с возбуждением. Уши пронзает раскатистый стон, выдёргивающий Тэхёна из нирваны.       Только распахнутые веки вновь закрываются, ослеплённые прожигающим светом: не столько ярким, сколько непривычным. Пальцы рук сжимаются и разжимаются на пробу – слушаются. Полноценно завладев телом, Тэхён, упершись локтем под собой, поднимается, пересиливая ломоту конечностей. После избавления от толстого одеяла, сохраняющего тепло во сне, кожу пробирает холодом на контрасте температур. Нагая грудь покрывается мурашками, но вместо того чтобы вернуться в тепло, Тэхён, страшась собственных догадок, резко одёргивает ткань, накрывающую нижнюю часть его тела. Господь. Голый. Он совершенно голый. И со стояком.       –Доброе утро, кучеряшка, – синхронно с судорожным сокрытием естества Тэхён, словно к хозяину по команде, оборачивается к источнику звука: Чонгук с намотанным на бёдрах полотенцем светит голым торсом, подпирая стену в дверном проёме. Ухмыляется хитро, уловив панику гостя.       –Какого хрена... – оглядывается на себя растерянно, приподнимает одеяло: перепроверяет, не почудилось ли. Слова растворяются на корне языка, не успевают добраться до кончика, и с попытки третьей Тэхён еле слышно подаёт немой вопрос: – Мы же не... – но договорить не сумел.       –Не переспали? – приплыли. Тэхён, шумно глотая, аж слюной подавился. Закашлялся. – Эй-эй, спокойно, – Чонгук, удовлетворённый развернувшейся сценой, подыгрывал собственному сценарию, пока Тэхён и вправду не стал задыхаться. – Я только из душа, полчаса назад бар закрыл, – поглаживает голую спину, покрывшуюся мурашками. – Не помирай только, я больше не буду так шутить, – взмаливается, и Тэхён в самом деле постепенно возвращается к размеренному дыханию.       –Значит, приснилось? – вслух вырывается.       –Может и приснилось, а может соседи шумные.       –Тогда какого чёрта я голый? – с той же растерянностью комкает одеяло, рефлекторно подтягивая поближе к груди, словно вот-вот отберут, оставляя позорно замерзать, не удостоившись и сантиметра ткани.       –Наверное, сам стянул, – плечами пожимает, чуть отдаляется, чтобы не смутить лишний раз. – Юнги свалил вместе с Чимином тогда же, когда я тебя унёс, так что у меня не было времени охранять твою тушу. Вон, в ногах валяется, – Тэхён крадётся к другому концу, но вовремя тормозит, не желая светить задницей кверху. Одной лишь шеей потянулся, и, в самом деле, обнаружил на полу всю свою одежду вместе с цацками без затейливых замков. Чонгук молча, с пониманием сгребает охапку вещей и не глядя протягивает гостю, но вместо благодарностей тот хмурится, смиряя опасливым взглядом.       –Что ты мне подсыпал? – челюсть Чонгука, громогласно рухнувшая, могла бы запросто проломить пол и свалиться куда-нибудь на барную стойку, или что там под его комнатой находится.       –Что, прости? – переспросил, подавляя ступор.       –Я не мог с нескольких коктейлей ужраться настолько.       –С нескольких? – Чонгук срывается на откровенный хохот, наблюдая за выражением убеждённого в своей правоте Тэхёна. – Я не скажу, сколько ты выпил, иначе ещё вернуть захочешь, но намекну: достаточно, чтобы посчитать, что тебе что-то подсыпали.       Как рассудил Тэхён, в этой неразберихе есть только одно логичное разрешение ситуации: тактично свалить и забыть. Отвечать на утверждение Чонгука не стал – лишь невозмутимо потянулся к одежде, уже готовый запрыгивать в штаны и сверкать пятками, но рука, прижимающая одеяло к груди, не позволяла оголиться вновь под натиском чужих глаз.       –Отвернись, – командует, и Чонгук повинуется, не колеблясь.       Постеснялся ли Тэхён возбуждённого члена? Да что уж там – они оба парни. И дело даже не в запутанных обстоятельствах возникновения этого фактора – просто иногда такое случается. Волнует лишь один вопрос: увидел ли Чонгук шрам? Наверняка. Скорее всего, не только увидел, но и рассмотрел во всей красе, в мельчайших деталях. Хочется надеяться, что тому до него дела нет, а вследствие и в память и не въестся.       Тэхёну хватило около сорока пяти секунд, чтобы небрежно натянуть одежду и распихать по карманам украшения – за всё это время Чонгук не предпринял ни одной попытки нарушить его личное пространство. Гость, уже готовый удирать, спрыгивает с кровати, и, пошатываясь, устремляется к двери, но стоило шагнуть лишь раз, как его с силой швыряет обратно, притягивает к влажной коже Чонгука. То ли от этого, то ли от неожиданной встряски голова кругом пошла, и Тэхён непроизвольно прикрывает рот ладонью во избежание казуса.       –Куда собрался? – Тэхён вздрагивает от дыхания вблизи уха, но не вырывается. Как минимум, потому что они и без того не на равных, а в состоянии опьянения, пусть даже ослабшего – подавно.       –Домой, – невозмутимо бросает, хотя и сам уже не до конца уверен в сказанном.       –Ты всё ещё пьян, тебе нельзя за руль.       –Вызову такси, – Чонгук ослабляет хватку на руке, отдаляется, хлюпая по-прежнему влажными стопами, и Тэхён было подумал, что ему предоставили безмолвную свободу действий.       –Угомонись и просто ложись спать, – доносится раздражённо из-за спины. Хотелось возразить, но Чонгук опередил: резко развернул и всучил стопку вещей. – Сходи в душ и переоденься, я подожду, – в сторону коридора толкает. Тэхён опешил, глупо глаза вытаращив. С одной стороны, хотелось дать драпу, хотя шансы на побег и без того малы. С другой стороны, хотелось выразить хоть какую-нибудь благодарность за радушие Чонгука. – У нас завтра вечер кино. Зачем тебе мотаться туда-сюда? – Вот вроде и подвёл к разрешению дилеммы уместным аргументом, но...       –Вечер кино? – переспросил, роясь в голове. Чонгук только усложняет.       –У Джина, – уточняет.       –У Джина? – вместо споров Чонгук, в несколько нажатий найдя необходимое сообщение, тычет тем в лицо оппоненту.       –Ты, между прочим, первый согласился, – Тэхён, осознав поражение, стыдливо кивает. – Трусы новые, тебе повезло. Дуй, я устал.       Прежде чем прошмыгнуть в ванную, Тэхён обернулся на часы: половина шестого утра. Задерживать Чонгука не хотелось – он и без того напоил их сегодня за свой счёт, отдулся за двоих в конце смены, пока его напарник уединялся с парнем, а теперь ещё и жертвует отдыхом. О релаксе в ванной и речи не идёт: Тэхён на ходу стягивает с себя одежду – зазря натягивал второпях – и встаёт под холодную струю, торопливо ладонью гель для душа втирает, наскоро ополаскиваясь. Смыл с себя этот позорный день, и всё на том. Они с Чонгуком примерно одной комплектации, разве что тот малость крепче, но не на много – свободные спортивки и футболка сидят как надо. За исключением растянутого ворота, что слегка обнажает рубец.       Ткань сползает с плеч, сколько ни поправляй, так что на пороге Тэхён придерживает футболку на груди, как бы невзначай. Единственный источник света, что в полутьме обволакивает комнату убаюкивающим теплым – лампа на прикроватной тумбе. Стоит только шагнуть внутрь, как тело тут же тяжелеет, охваченное расслаблением, что пробирает до самых глубин, приостанавливая бесконечный поток мыслей. Дыхание спирает: боязно нарушить идиллию, пусть даже невольно. Лишь размеренное сопение даёт понять, что комната живая. Тэхён длинным шагом на носочках плетётся, чтобы лишний раз не ступить на поскрипывающую половицу, не потревожить чужой сон, снимающий утомление прошедшего дня. План по незаметному проникновению провалился на полпути: из-под одеяла выглядывает ладонь, настойчиво похлопывающая по свободной половине кровати, но Тэхён не ускоряется, напротив – обомлевши, прирастает к паркету. Разбудил всё-таки? Чонгук приподнимает голову, одним глазом поглядывая, и рука снова машинально притягивает ворот к шее.       –Ну же, – подгоняет, лениво по поверхности хлопает, приглашая. – Я не кусаюсь.       –Извини, – проскользнул под одеяло, мигом укладываясь с руками по швам, чтобы хоть в этот раз не встревожить. – Разбудил?       –Я же сказал, что буду ждать, – не глядя, лишь рукой потянувши, гасит свет, и снова заходится сопением.       –Доброй ночи, сталкер, – на грани слышимости желает Тэхён, передразнивая.       Чонгук тут же выпадает из реальности, но присутствие его по-прежнему витает в воздухе, словно тот не спит – всего лишь глаза прикрыл. Задай вопрос – немедля ответит чётко и с расстановкой. Тэхён же, наблюдая за ним, только лишь взглядом косясь, чтобы не вертеться бездумно, начисто утратил сонливость. Конечности, по струнке натянутые, начинают затекать, и игнорировать мучительные ощущения не удаётся – стоит только шевельнуться, как Чонгук моментально реагирует, мыча сквозь сон. И как бы ни хотелось быть прилежным гостем, сквозь боязливость нарушения чужого комфорта Тэхён всё-таки храбро ворочается, наскоро подбирая позу: такую, в какой будет удобно находиться ещё долгое время. Комкает одеяло, подминает под ногу, обнимая; на бок поворачивается – интуитивно на левый, на каком засыпает обычно – и носом чуть не утыкается в плечо Чонгука, что по-прежнему лежит на спине. Настолько близко, что стоило бы отодвинуться, но, кажется, это не Тэхён придавил одеяло, а наоборот – тело, вымотанное событиями вечера, протестует, бойкотируя просьбы повиноваться разуму и оторвать взгляд от точёного профиля, что даже во сне не лишается привлекательности. В считанные секунды Чонгука вновь становится запредельно: и в поле зрения, и в мыслях. Тот, подрагивая ресницами, морщится – может, беспокойный сон тревожит. Почему он так бесстрастно не только пустил в квартиру малознакомого человека, но и разделил с ним кровать? Человека, что по-прежнему держится поодаль, скалится, относится с подозрением к каждому слову и действию. И так безмятежно сопит в нескольких сантиметрах от, не заботясь о своей безопасности. Безответственно. Тот пользуется гелем для душа с ароматом апельсина с корицей. Забавно. Тэхён пахнет точно так же, однако сосредотачивается на дыхании, улавливая аромат Чонгука. Ещё чуть-чуть, и потянется носом – столкновения не миновать. Мысли о том, что ему хотят навредить, уже давно отошли на второй план. Бдительность находится на том же уровне – если бы его намерения были зловредными, давно бы уже совершил задуманное. Так в чём же причина? Почему Чонгук с ним так любезен? Водится, терпит его сквернословие, делит с ним кров. Неужто так было со всеми? Почему его признали за своего? Что скрывают остальные? Голова пухнет. Чонгук, недовольно мыча и кривясь, шустро поворачивается, приникает кончиком к тэхёнову носу и тут же затихает. Сознание враз пустеет. Пульсация в висках, запущенная суматошным потоком, притупляется, вместе с тем выдворяя вопросы без остатка. Есть только Чонгук. Его дыхание, что теплом обдаёт хладную кожу на щеке. Губы, что сквозь сон что-то лепечут, почти касаясь губ напротив. И стук сердца, но не чонгукова – так полюбившийся стук сердца самого Тэхёна, что своим звоном заглушает нарастающий шум просыпающегося за окном города. Тарабанит в каждой клеточке тела, снова и снова вторит эхом в ушах.

***

      Под боком, чуть ли не впритык, матрас прогибается под чужим весом. Виски отдают резью, а глаза всё никак не разлепляются. Сон не желает покидать. Затылка касается рука, пальцами зарывается в волосы, мягко массируя, перебирая пряди.       –Тэ, – нежный, еле слышимый голос доносится до ушей. Через мгновение – ласковое хихикание. – Пора вставать, – рука, проскользнув по шее, перемещается на лопатки. От них – уже более напористыми поглаживаниями по позвоночнику до поясницы и обратно. Перебирает позвонки, надавливая. Массирует загривок. – Тэ, – увереннее, слегка настороженно, – если я тебя не разбужу, то придёт Юнги, и я бы тебе такого не пожелал. Его методы не так мягкосердечны, – и снова приглушённый хохот.       Тэхён, щурясь от солнечных лучей, что аккурат на его лицо направлены, распахивает веки. Вторая половина кровати опустела, оставив за собой лишь помятый след и скомканное одеяло. Бархатистая ладонь устраивается на щеке, большим пальцем поглаживает и поворачивает лицо к себе.       –Доброе утро, – протягивает Чимин, улыбаясь так бойко, что отёкшие веки вовсе скрывают глаза. – Или добрый день. Уже почти обед, но Юнги любезно готовит нам завтрак.       Тэхён пропускает и фразу о времени, и новость о снисхождении. В голове лишь одна мысль, тут же озвученная вслух:       –А где Чонгук? – сквозь утреннюю хрипотцу, усиленную похмельем.       –Не знаю, – Чимин не отрывается от щеки, нещадно тиская ту. – Когда мы проснулись, его уже не было. Это часов в десять было.       –Так рано? – вслух вопрошает, но ответа не поступает. Оно и ни к чему.       Тэхён упустил момент погружения в сон. Заворожённо изучал черты лица Чонгука, запомнил каждый миллиметр, и это было последним событием прошедшей ночи, что отпечаталось в памяти. Неужели с гостем было настолько некомфортно, что он сбежал с утра пораньше, не отдохнув как следует после изнурительного дня?       –Кухня за первой дверью у лестницы, – Чимин прерывает беспокойный поток мыслей, – будем ждать тебя там. Но лучше поторопись.       Дверь захлопнулась, и только тогда Тэхён проснулся окончательно. Бросил взгляд на часы – половина первого дня. Проснулся, но черепушка всё так же сплошь забита Чонгуком. Где он может пропадать с самого утра и до сих пор? Тут же к тумбочке оборачивается, взглядом разыскивая телефон: может, стоит извиниться? Но первым делом цепляется за стакан воды, предусмотрительно оставленный Чимином. Залпом, судорожными глотками осушает содержимое до дна. Хотя, за что извиняться? Спросит при встрече – на месте и разберутся.       Долго Тэхёна ждать не пришлось – тот наскоро окатил лицо ледяной водой и поплелся по зову желудка на кухню. Пожеланий доброго утра не прозвучало: судя по парням, ни о какой доброте речи не идёт. Усаживаясь за стол, Тэхён старался не издавать лишних звуков – видно, Юнги не из терпеливых. Мало ли, что произойдёт. Но стоило тому повернуться лицом, раскладывая тарелки, как напряжение тут же рассеялось. Вместо него – недоумение, вызванное контрастом представлений. Растрёпанные волосы, собранные в небрежный пучок, очень кстати гармонируют с выражением утреннего умиротворения.       –Я, конечно, хотел, чтобы ты оторвался со мной, – уже набивая рот кашей, прервал тишину Чимин, – но не ожидал, что настолько. – Дожевав, залился хохотом.       –Я даже не помню, сколько мы выпили... И всё, что было после, – Тэхён не мог не согласиться с тем, что это было уже слишком. Чимин вдруг косится на Юнги, не обмолвившегося ни словом, и тут же возвращает взгляд.       –Совсем ничего? – Тэхён кивает, разделяя его недоумение.       –Чонгук унёс меня в комнату, – вопреки стеснениям рассказывает, как есть, – я сразу отключился и смотрел какие-то бредовые сны. А потом очнулся из-за...       –Я же говорил, – Юнги поучительно на Чимина косится.       –Да это ты будь тише! – шипит в ответ, краской заливаясь.       –Значит, не послышалось... – Чимин ударяется лбом о стол, сумбурно шепчет что-то, вероятно, предназначенное Юнги. Они парни взрослые, поэтому Тэхён не акцентирует внимание, тактично переводя тему: – Кстати...       –Проветриться ушёл, – Юнги перебивает, словно наперёд прочитал его мысли. У них этот навык в крови заложен? Тэхён косится недоумённо, но тут же смыкает губы и сглатывает завтрак, пока тот не оказался на столе.       –Он тебя предупредил?       –Нет, – казалось бы, на этом можно было бы и закончить, как рассуждает Юнги, но у Тэхёна, если рассудить по его выражению, вопросов не поубавилось. – Я часто остаюсь у Чонгука. У него бывает такое.       Тэхён обращается к Чимину с мольбой о поддержке, но тот, лишь плечами пожимая, ускользает из-за стола, чтобы случайно не оказаться в эпицентре. Долго скрываться не удалось: Юнги, стоило только собрать тарелки, за кромку футболки утягивает к себе на колени. Усаживает, крепко талию обвивает, широкой ладонью под ткань проскальзывая, лицом в надплечье зарывается. Безмолвно ласки требует, подставляется под чиминовы пальцы, что уже добрались до макушки, пряди пропуская сквозь.       –Что за прилив нежности с утра пораньше? – изумляется Чимин, однако нисколько не возражает: сам ластится ближе, чтобы каждым сантиметром осязать родное тело.       –Мне необходима подзарядка, – шумно носом тянет аромат шеи, вместе с тем талию сжимает посильнее, чтобы Чимин от щекота не увильнул. Точно игрушку-пищалку тискает.       Вместо похищенного Чимина Тэхён в немом жесте выдвигает свою кандидатуру на мытьё посуды. Справедливо было бы взяться за это сразу же: больно вельможески устроился гость. Переночевал бесплатно, трапезой угостился, а сам и пальцем не шевельнул.       –Тэ, – окликает Чимин, – а какой фильм ты выбрал?       –Разве я должен выбирать? – Тэхён замирает с намыленной тарелкой в руке. С чего бы его осыпают привилегиями снова и снова?       –Каждый выбирает фильм, – гора с плеч. Тэхёну не по себе от того, насколько парни обходительны с ним, – пишем на бумажках, а потом вытягиваем. Вот так вот по старинке. Я каждый раз пишу одно и то же: «Убей своих любимых», – Чимин с привычного ласкового тона переходит на дедовское ворчание – Тэхён невольно оборачивается и обнаруживает того нахмурившимся, сердито размахивающим руками, – но каждый раз попадаются идиотские комедии Хосока и Чонгука. Я уверен! – Юнги вовремя отшатывается, уклоняясь от очередного взмаха ладони, – Они жульничают!       –Наверное, я выбрал бы «Дневник памяти», – пропускает мимо все недовольства.       –Ну наконец-то! – Чимин подскакивает, объятиям с парнем предпочитая объятия с Тэхёном: набрасывается на того с силой разбега, осуществимого в условиях тесной кухни. – В рядах людей со вкусом пополнение!       –Поддерживаю, – фыркает Юнги, чуть посмеиваясь. – Тошнит уже от фильмов этих полудурков. Я выбрал «Два, три, демон, приди!»       –Уж лучше тупые комедии Чонгука и Хосока, – в протестующем жесте Чимин складывает руки на груди.       –Вас подкинуть до дома? – без малейшего зазрения совести Тэхён вытирает остатки влаги с рук о футболку Чонгука. Прежде чем ответить, Чимин обеспокоенно поглядывает на Юнги, потягивающего кофе.       –Нет, мы вместе с Чонгуком от него и двинемся, – и хотя тот пытался скрыть трепет за улыбкой, подрагивающий голос выдал его с потрохами, чем привлёк к себе внимание старшего.       –Тогда я мигом до дома и заеду за вами, – тут же переводит тему.       –Ты не будешь пить? – от чиминова вопроса к горлу тошнота подступает: Тэхён морщится невольно, поглаживая себя по животу.       –Мне хватило.

***

      Прежде чем вернуться в бар за грузом, Тэхён успел выстирать вещи, любезно предоставленные Чонгуком, высушить их, довести свой внешний вид до божеского и ненадолго окунуться в рефлексию: нужно было найти занятие на пару часов. Ни одна светлая мысль не посетила эту головушку, так что, чтобы не портить настрой на вечер, а вследствие омрачать им окружающих, ограничился лишь пополнением заметки желаний на пару пунктов. По мелочи: всего лишь найти работу и накачаться. В детали не вдавался – пока что хватит и того, что, вообще, додумался.       Попутчиков дожидался в машине: один лишь свитер – так себе броня в ветреную погоду. Правда, неясно, кто кого ждал в итоге: остановившись у заднего выхода бара, Тэхён несколько минут метался между диалогами. С самого возвращения домой и до сих пор палец настырно тянется к чату с Чонгуком. Хотелось узнать, в чём причина его исчезновения, и куда он пропал на несколько часов с утра пораньше. А вернулся ли вообще? Проще всего, да и логичнее было бы написать Чимину, ведь пока что он единственный, с кем удалось наладить связь. На данный момент его можно смело назвать другом. Ещё не близким, но уже другом. В итоге отчитался об ожидании под окнами в общем чате. Не прошло и пяти минут, как из-за дверей показались Чимин с Чонгуком, идущие под ручку, а за ними и Юнги плетётся. Теперь уже и поздороваться как следует можно: Тэхён вылезает из машины и едва не заваливается обратно под тяжестью прилипшего в объятиях Чимина.       –Давно не виделись, – саркастично тянет, трепля жестковатые, измученные осветлителем волосы, а взглядом обращается не к тому, кто обвивается вокруг талии, а к тому, кто стоит за ним. К Чонгуку, что на мгновение виновато взгляд отводит, но по щелчку меняется в лице, приветственно светясь.       Тэхён, поклявшись продолжить тактильный сеанс у Джина, высвобождается из чиминовых объятий, махнувши ладонью здоровается с Юнги, что уже прошмыгнул к задней двери, и сам тянется к ручке, чтобы усесться за руль, но на пути вытягивается преграда, всем телом перекрывая доступ.       –А со мной обниматься не будешь? – Чонгук выжал из себя весь актёрский багаж навыков, чтобы состроить кислую мину с глазами навыкат: того гляди и слезу пустит. Тэхён на него косится ошарашенно. С чего бы им обниматься? С Чимином всё понятно: он сам по себе приставучий, к тому же они уже повысили уровень доверия их взаимоотношений.       Выпученные глаза чуть ли не на триста шестьдесят вращаются в показательном закатывании, но от цели своей Чонгук не отступает: сгребает в плен крепких рук обомлевшего Тэхёна, мельком по спине хлопает и отстраняется, лыбу победную выдавливая.       С противоположной стороны слышится звонкое посвистывание Чимина, что замер, наблюдая за представлением. Тэхён мигом скрывается внутри, но чёрт знает, отчего: от стыда за очередное исполнение Чонгука или от вихря, что прошёлся по телу, добрался до черепушки и смёл всё с полок?       –Иди на заднее! – голосит Чимин, борющийся с Чонгуком за место рядом с водителем. Что удивительно, пусть и по-детски толкаясь, они на равных.       –И когда вы снюхаться успели? – хныкает Чонгук, одержавший поражение в этой схватке, усаживаясь на унизительное заднее место.       –Алкоголь сближает, – воссиял Чимин, добившийся своего.       –То есть, если я напьюсь вместе с Тэхёном, стану его другом?       Вопрос виснет в воздухе. Тэхён мог бы огрызнуться, ответить в излюбленной язвительной манере, но прежде успел подумать. Хотя в этом случае, возможно, зря. Источник неприязни к Чонгуку ясен: тот невольно насолил ему. Со стечением времени та ситуация переварилась как следует, а вместо неё прочно засело убеждение: Тэхён неблагодарный идиот. Окажись он на месте Чонгука, разве смог бы поступить иначе? В таком случае, почему он продолжает придерживаться изначальных суждений? Нельзя сказать, что это привычка. Разве что туполобость. Почему сейчас вдруг одумался?       –Я включу музыку? – Чимин вновь возвращает к реальности, пока самокопание не достигло абсурда. Тело вернулось к осязаемости, чёткому ощущению в пространстве – Тэхёна тряхнуло дрожью. Вместо ответа, не отрываясь от дороги – всё же, в час-пик понижать бдительность небезопасно – протягивает телефон. Чимин, хихикая про себя, наскоро находит песню, и тут же из динамиков доносится знакомая мелодия.       –Серьёзно?! – вопрошает Тэхён, перекрикивая песню. – Ты слушаешь их?! – музыка затихает вместе с поникшим Чимином.       –Тебе тоже не нравится?       –Включай обратно, – Чимин неуверенно покосился на довольную лыбу Тэхёна, но всё же послушался.       С возвращением мелодии, что уже перешла к словам, Тэхён задёргался на месте, пританцовывая. Куплет давно затерялся где-то в памяти, так что оставалось лишь покачиваться в такт музыке.       –Всё-таки нравится? – переспрашивает Чимин, но Тэхён, подняв палец вверх, призывает подождать, и, дождавшись припева, что как нельзя кстати заиграл на красном сигнале светофора, не стесняясь, заголосил в унисон:       –Baby, you light up my world like nobody else!       –Реально?! – Чимин подскакивает с места, подхватывает текст и присоединяется к поющему Тэхёну.       –Остановите машину, я сойду, – хохочет Чонгук, перекрикивая и оглушительную музыку, что уже было слышно и за пределами машины, и двоих певцов. Но стоило Тэхёну нащупать кнопку разблокировки дверей, не отвлекаясь от пения, Чонгук тут же надулся, отворачиваясь к окну.       –Я фанател от них в детстве, – подтверждает догадки Чимина, отдышавшись.       –А ты ещё спрашиваешь, когда мы снюхаться успели, – Чимин триумфально оборачивается к Чонгуку. – Мы же как две капли воды! Нам было суждено сдружиться, – льнёт к Тэхёну, руку его обвивает подобно кошке, требующей ласки.       –Тебе стоит начать ревновать, – Чонгук обращается к Юнги, что виртуозно игнорировал происходящее внутри, и по-прежнему придерживается этой тактики, лишь отмахиваясь.       –Куда он от меня денется, – всё-таки отвечает, любовно засматриваясь на парня уже на следующей песне.       Гостей встретили незамедлительно: те заранее предупредили о своём приближении орущей музыкой, что из-за открытых окон доносилась по всему двору, если не по району.       –В следующий раз я с вами поеду, – Хосок, уже перекрасившийся в фиолетовый, встречает с надутыми от глубокой обиды щеками. – Подумать только! Тусовка, и без меня!       Джин не утруждался со встречей гостей – сами до комнаты дойдут. Лениво потягивая пиво, лишь помахал рукой с дивана. Тэхён, стеснившись нового пространства, прилип к Чимину, вцепившись в предплечье: тот понимающе похлопал по его руке, поддерживая. На диване, что служит и спальным местом, и гвоздем программы каждой посиделки, назначенной в жилище Джина, уместились все шестеро, и у каждого, за исключением Тэхёна, в руке уже покоились бутылки: у кого пива, у кого коктейлей.       –Я за «Третий лишний», – Хосок озвучивает свою идею, уже записанную на бумажке.       –Господи, только не снова, – Чимин падает лицом в подушку, выругивается в неё же, а после, поднявшись, на удачу целует свёрнутую бумажку, прежде чем закинуть в банку. – Может, хоть в этот раз...       –Сегодня мы будем смотреть «Секса не будет!!!» – довольно скандирует Чонгук.       –У тебя такими темпами так точно, – прыскает Юнги и ускользает на пол, подальше от разбушевавшегося младшего.       –Не переживай, Чимин, – Джин поглаживает того по спине, разделяя тоску, – на адекватной стороне пополнение. Я снова закинул «Путь домой», может, повезёт.       Момент истины предоставили Тэхёну. Пока одни барабанили по коленям, накаляя атмосферу, Чимин взмаливался, свалившись ему на колени. Судьба решила соблюсти баланс, не угождая ни одной из сторон: ни любителям идиотских комедий, ни любителям хороших фильмов. Тэхён вытянул ужастик, выбранный Юнги.       –Зато сексу быть, – разочарованно проворчал Чимин и вновь прильнул к Тэхёну, напоминая об обещании, данном перед поездкой.       Тесниться на диване не пришлось: на полу разложились Чонгук с Хосоком, выклянчив одеяла и подушки у Джина. К началу фильма бутылки в руках уже обновились, а опустевшие – выстроились в шеренгу на столе. Тэхён же так и сидел в одной руке со стаканам сока, а во второй – с макушкой Чимина, что заранее вжался в его бок, пугаясь даже заставки. Парни, промышляющие активной половой жизнью, уже во всю горланили, находя забавным каждый шорох, но через несколько минут, стоило ужастику обрести надлежащий характер, синхронно вопили, поглядывая на экран лишь сквозь пальцы. Кажется, в самом деле увлечён просмотром только Юнги: тот внимательно вперился, медленно пережёвывая попкорн, и периодически толкал Джина в бок для короткого комментария, всё так же не отрывая глаз.       –Может, хоть футболку снимешь? – обратил внимание Чимин.       К середине фильма опустошили уже половину припасённого горячительного, и даже Тэхён, не повысивший градус, ощутил, как в жилках кровь закипает. От духоты, не позволяющей глубоко вдохнуть, и щёки заалели. Единственная вещь из тэхёнова гардероба с излюбленным глубоким вырезом, какую можно без стеснения носить в сложившихся обстоятельствах – свитер изумрудного оттенка, но с одним условием: футболка под ним. Именно тот образ, на который пал выбор сегодняшнего вечера. Стоило учесть условия, прежде чем подобрать его, но теперь приходится мириться с дискомфортом.       –Всё нормально, – очевидно лукавит, отмахиваясь.       –Я уже не могу это смотреть, – Чимин вылезает из-под его руки, утягивает за собой, – пойдём хоть проветримся.       Тэхён не знал, куда его тащат, но предположил: туда, где есть свежий воздух – по пути прихватил с собой сигареты. И не просчитался: Чимин завёл его на кухонный балкон. На подоконнике их встретила пепельница с парочкой окурков, так что о разрешении спрашивать не пришлось: очевидно, курение приветствуется.       –Будешь? – подкурив, предлагает Чимину, но тот носом ведёт, морщась.       –Не курю, – Тэхён, моментально одумавшись, потянулся к пепельнице, чтобы затушить сигарету, но был остановлен на полпути.       –Я не против, только сам не курю, – робко, словно извиняясь. – Юнги как паровоз дымит, и мне это даже нравится. Хоть это и вредно, но мне нравится, как люди курят. И запах потом – тоже, – стоило Тэхёну глубоко затянуться, вновь прижимается к нему, вдыхая едкий аромат.       –Почему ты прилип ко мне, а не к Юнги? – без укора, лишь с любопытством. Однако, судя по реакции, стоило засунуть своё любопытство куда подальше. Чимин съёжился, отпрянув, но тут же был притянут обратно. Тэхён без слов выражает согласие, укладывая голову друга к себе на плечо.       –Если выпьешь хоть каплю алкоголя, трогать его – табу, – лепечет еле слышно, словно страшную тайну открывает.       –А ночью... – Тэхён не хотел вдаваться в подробности. В голове держал, что у всех них тайн не сосчитать. Само вырвалось, оборвалось на полуслове. Чимин отшатнулся, руками замахал, скрывая смущение. Протараторил что-то нечленораздельное, запинаясь, а после по лбу ударил, осознав, как глупо выглядит.       –Но это не означает, что ему нельзя трогать других. Да и прочие исключения есть. Нужно научиться тонко чувствовать его настроение, и тогда проблем не будет.       –Понял, – только лишь это протянул, не смущая пуще.       Опершись локтями о подоконник, Тэхён высунулся из окна: блаженная прохлада. По ощущениям не меньше, чем из сауны в ледяной бассейн нырнуть. Опомнился почти моментально. Сейчас он и вправду разгорячённый, а на контрасте температур с притуплёнными ощущениями может заиграться, итог: простуда с осложнениями. При приёме препаратов, назначенных ему, иммунитет значительно ослабляется, а болезни переносятся крайне тяжко.       Стук о стеклянную дверь сбивает расслабление, а виновник – Чонгук. Пока Тэхён приходил в себя, Чимин уже пропустил его внутрь.       –Тоже на перекур вышел?       –Почти. Пирушка закончилась, – бессовестно, без разрешения вынимает сигарету из тэхёновой пачки.       –А как же жуть какой интересный ужастик Юнги? – но подначивание Чимина он не поддержал. Только после насыщения никотином ответил:       –Он поехал за Ёни.       Реакция не заставила себя ждать: Чимин тут же срывается на выход, не прощаясь перед уходом. Да какие там прощания, когда опьянённая безмятежность на лице сменилась волнением, напоминающим неподдельный ужас. Тэхёну только вслед оставалось смотреть, пока тот не скрылся из вида.       –Ёнджун, младший брат Юнги, – Чонгук, ещё до того, как Тэхён успел одуматься, прочитал мысли наперёд. – Они вернутся, – и снова опережает вопросы, – но то, что они сорвались за ним, ничего хорошего не предвещает. Поэтому Чимин переживает. Да и не только он – мы все. Джин их водитель, Хосок тоже за ними увязался. Остались только мы с тобой.       –А ты почему не поехал?       –Голову включай, – пальцем давит на лоб. – Мест в машине всего пять.       –Но ты мог махнуться местами с Хосоком. Думаю, в этой ситуации ты бы победил, – по Чонгуку очевидно, что дела плохи, и его эта ситуация волнует не меньше. Весь напряжённый, вбирает дым в лёгкие практически без передышек.       –Верно, мог бы. Однако я здесь.       –И это ничего не разъясняет, – встаёт в позу, показательно требует объяснений.       –Я уже напился, осталось только тебе, – можно было бы предположить, что унылая улыбка следует за обеспокоенностью, но отчего-то Тэхён замирает, складывая два плюс два в голове. – И долго ещё этот банный спектакль будет продолжаться? – и Чонгук выбрал верную тактику: вместо неловкого диалога предпочёл уже привычные им колкости. Такие, что выводят на чистую воду.       –О чём ты? – оцепенение испаряется, а вместо него – недовольство, что вновь опаляет лицо. Чонгук внимательно проходится взглядом по нему: от ступней в белых носках до ворота футболки, замирая на нём.       –И нисколько твой шрам не уродливый, – берёт паузу, туша сигарету, и только в дверях договаривает: – уродливым было бы безжизненное лицо в гробу. А это так, – отмахивается, – мелочь.       Желание разразиться гневными выкриками отпало. Чонгук вновь лезет под кожу, но это уже входит в привычку. Хотелось возразить, ведь тэхёнову трагедию обесценили, но эта «мелочь» сработала отрезвляющей пощёчиной. Дело не в осознании масштаба проблемы, а в том, каким образом это слово было произнесено. Обречённо. Так, словно Чонгук уже сталкивался с безжизненным лицом в гробу. И не с кем-то там, а с тем, кого не хотелось провожать в последний путь, но пришлось. Так, словно Чонгук всё ещё не может оправиться от этого.       Вместо того, чтобы переждать отсутствие парней на балконе, избегая Чонгука, Тэхёна тянет к нему. Без какой либо цели. Просто быть рядом. Может, он и не будет напиваться, но разве это обязательное условие?       –Только не... – начал Чонгук, как только Тэхён появился в проёме, но на этот раз тот успел перехватить инициативу:       –Только не спрашивай, почему они сорвались за ним, – руки поднимает в сдающемся жесте. – Я понимаю. А ещё я всё пойму со временем и всё такое, да? – наконец, напряжение рассеивается, и комната наполняется приглушённым смехом. – И как тебе фильм? – ухватывается хоть за что-нибудь, пока атмосфера располагает. Всё ещё не понимает сам себя: отчего так груб к Чонгуку? Однако и противостоять себе же не может, вот и пользуется случаем.       –Думаю, ближайшую неделю один я спать не смогу, – и Тэхён хотел было подшутить, оповещая, что он больше с ним делить кровать не будет, но вовремя одумался. Снова.       Уже не в первый раз ему наказывают не интересоваться делами остальных, пока сами не поведают. Но распространяется ли это правило на них? Чонгук самовольничает, бесконечно донимает его каверзными вопросами. Может ли так же сделать Тэхён?       –Обменяемся любезностями? – вместо вопросов в лоб использует козырь. Кажется, это уже становится их традицией. Чонгук подхватывает искажённое настроение: настороженно кивает, устремляя взгляд к полу. – Ты сбежал из-за меня?       –Нет, – дрожь унимается. Одного этого слова хватает, чтобы лишиться всех тревог прошедшего дня. – Этого будет достаточно для ответа?       –Более чем, но тогда тоже задавай вопрос для односложного ответа, – большего он не требует, но эта игра строится на равных условиях.       –Тогда, скажем так, мне приснился кошмар. Поверишь?       –Поверю.       Чонгук вновь замолкает, пальцем постукивая по подбородку. В этот раз складывается ощущение, что он в самом деле думает, а не прикидывается, прежде чем озвучить вслух очередную бредятину.       –Почему ты... – лязг двери прервал их сближение. – Потом продолжим, ладно? – уже соскочив на ноги, вслед бросает.       Где-то между высокими фигурами виднеется темноволосая макушка порядком ниже. Чонгук расталкивает парней, пробивается в самую глубь, добирается до новоприбывшего и сжимает того в объятиях, словно пытается укрыть от всего мира. В итоге, в этих объятиях он сам себя укрыл ото всех беспокойств: конечности, что прежде до спазмов напрягались, расслабляются, дыхание выравнивается. Всё в порядке. Относительном.       –Да в порядке я, в порядке! – вскрикивает парнишка слегка пискляво и отталкивает старшего. – Чё ж вы все так беспокоитесь? – ворчит, разуваясь. – Уже сто раз пожалел, что вообще позвонил. Ай! – отпор Юнги не заставил себя ждать – тот тут же отвесил подзатыльника.       –Только попробуй когда-нибудь не позвонить, – Юнги возвращается на диван, моментально присасывается к бутылке и выхлёбывает содержимое до дна. Вслед за ним побитой кошкой поплёлся младший, ни одной чёрточкой не смахивающий на брата.       –О-о! – только увидел новенького, и на лице не осталось и следа от досады. – Ты же Тэхён, да? – ринулся к нему, неловко размахивающему рукой. – Я – Ёнджун, младший брат вон того, – за спину указывает и корчит рожу озлобленную. – Непохоже, правда?       –И правда, – робко, протягивая ладонь. – Ким Тэхён, приятно познакомиться.       –И что, прям по полному имени обращаться?       –Называй просто Тэ, – за него отвечает Чимин, показавшийся из-за спины: отлепляет их друг от друга, за плечи усаживает младшего между собой и Тэхёном.       –А мне тоже можно? – и снова Чонгук со своим жалобным взглядом.       –Если не будешь обижать его, то можешь, – заступается Чимин. – Рассказывай, что ты сделал с ним ночью? – под требовательным взглядом Чонгук шарахается, пытается увильнуть, смущённо лыбясь, но всё без толку.       –Уж точно не то, что делали мои соседи.       –Чонгук! – рявкнул Юнги, по-прежнему злой как чёрт.       –Понял-понял, не выделываюсь.       –Вообще-то, я в курсе, чем вы занимаетесь, – вставляет свои пять копеек Ёнджун. – Мне шестнадцать, а не шесть! Кстати, меня можешь называть Ёни, – и переводит тему, пока не отхватил по новой.       –То есть, нам нельзя, – Хосок указывает пальцем сначала на себя, а потом на Чонгука с Юнги, – а ему с порога можно?       –Вы с Чонгуком просто меня раздражаете, а он, – в хосоковой манере тычет, – мой брат. Ему, конечно, тоже можно, но это как-то странно. А Тэ выглядит хорошим. И красивым.       –Не подлизывайся, он тот ещё гад, – встревает Чонгук, и интимность прошедшего диалога исчезла бесследно. – Вот так поведёшься на милую мордашку, а потом разгребай.       Фильм отложили до лучших времён. Вряд ли руководствовались возрастом Ёнджуна – тот вполне зрел для просмотра ужастиков, а воочию, вероятно, заставал вещи более ужасающие, нежели расчленёнка. Зачинщиком просмотра оказался Юнги, которому уже ни до вечера кино, ни до посиделки в общем дела не было – вся заинтересованность утонула на дне очередной бутылки. Чимин обосновался подле, сжимая его ладонь в замок: ни слова не произносил, лишь изредка большим пальцем кожу поглаживал. Эта картина не вязалась с тем, о чём Тэхён узнал на балконе, но ситуация, судя по всему, патовая – быть может, так он выражает поддержку. Да и сам Юнги не противится. Больше заинтересованных не осталось, а начать новый сеанс предложений не поступало. Воздух по-прежнему сгущался напряжением, но никто из старших не подавал виду, всевозможно отвлекая Ёни. Хотя по нему и не скажешь, что его что-то беспокоит, в отличие от всех остальных, осознающих масштаб проблемы, кроме, конечно, Тэхёна, что ни слухом ни духом.       –Давно я вас целой компанией не видел, – откуда-то и в руках Ёнджуна появилась бутылка слабоалкогольного коктейля. Никто не возмутился фактом распития алкоголя несовершеннолетним, а Тэхён решил отложить этот вопрос. Возможно, причина та же: его пытаются отвлечь.       –Это всё благодаря нему, – Джин, что весь вечер потягивал пиво и никогда не оставался с пустыми руками, держится неизменно, словно всё это время, подобно Тэхёну, потягивал сок. Однако реакция слегка заторможенная: только, закончив фразу, тот кивнул в сторону Тэхёна.       –Да разве, – вновь становится не по себе. Слишком много внимания к его натуре. Избалуют же. – Это всё благодаря вам. Всем. Это Чонгук нашёл меня, а не я вас. Насильно меня затащил.       Как начал разговор, так Джин его и закончил – невзначай. Одному ему ясно, что в его голове происходит. А там лишь одно: Тэхён возвращает его к жизни. Без излишних усилий, и это крайне несправедливо: парни, каждый из которых для Джина стал родным, из кожи вон лезли, чтобы вразумить его, но ни одна попытка не увенчалась успехом.       Хосок, всё это время выискивающий источники досуга, отрыл настольную игру, вмиг оказавшуюся на полу. Группы вновь расформировались: Чимин, бегло оценив степень напряжения Юнги, спустился к ним, а Джин, отказавшийся от игры, ушёл на перекур. Тэхён поплелся следом: давно хотел, но никак не мог найти спутника.       –У нас уже традиция вместе курить? – не оборачиваясь, сам у себя Джин спросил и протянул сигарету.       –Если ты не против, – очевидно, не против: иначе не угощал бы.       –Вообще-то, я знал, что ты за мной пойдёшь, – после недолгой паузы. Тэхён обращается к нему заинтересованно. В прошлый раз их короткий разговор возымел значительный эффект. – Я решил вернуться к управлению баром. Всё-таки, бесконечно скидывать обязанности на Гук-и неправильно, да и мои ездовые лошадки в лице Чонгука и Юнги скоро коней двинут, если так и будут вдвоём пахать. Но мне беспокойно возвращаться. Боюсь ошибиться, а мы все этим баром страшно дорожим. Хочу поднять его на ноги с теми, кто дорог мне, и только после уверенно совершенствовать. Не хочешь работать с нами? – недоумение сменилось хохотом, заполняющим балкон. Джин на Тэхёна косится растерянно, и до зарождения недопонимания тот объясняется:       –Ты мысли мои прочитал. Я только сегодня задумывался о том, чтобы найти работу. Но я же бездарь! – и снова срывается на смех, хотя ситуация не то что бы уморительная. – Ни образования, ни навыков никаких. Конечно, хочу, Джин. Только за ущерб пеняйте на себя.       На его плечо укладывается увесистая рука, что притягивает к себе в благодарности. Тэхён так страшился этой чудаковатой компании, а на деле всё складывается слишком просто, но об этом он подумает позже: вечер и без того накалился, и если других изменения в его настроении не коснутся, то сам Тэхён, забравшись глубоко в голову, вряд ли выберется оттуда без происшествий.       –Всему обучим, – Джин сам себя убеждает, растрёпывая вьющиеся волосы, превращает укладку Тэхёна в гнездо. Из соседней комнаты сквозь приоткрытое окно доносятся возгласы. – Пойдём, – по спине хлопает, подталкивая, – это наверняка Хосок взбушевался из-за проигрыша.       –Давайте по считалочке тогда, раз по старшинству вас не устраивает! – хоть и не из-за игры, но бушует, в самом деле, Хосок.       –Мы не можем по старшинству! – протестует Чимин с краснющими от злобы щеками. – Юнги, не считая Джина, самый старший, а он Ёни одного не отпустит!       –А следующие мы с тобой, одногодки! – отбивается Хосок. – Да и вообще, логично, что эти трое, – обводит пальцем Юнги, Ёнджуна и Чонгука, которых этот спор вообще не колышет, – поедут вместе, остаётся одно свободное место. Давай по-мужски разберёмся! На су-е-фа!       –О чём спорите? – может, Тэхёну тоже захотелось бы с ними поцапаться, если тема подходящая.       –О том, кто поедет с тобой, а кто отдельно. Мест в машине всего пять, а нас, не считая Джина, шестеро! – Чимин одаривает его жалобным взглядом, надеясь на дружеские привилегии.       –А-а, вот оно что, – протягивает задумчиво. – А меня вы спросить не хотели? Может, я вообще один уеду?       –Тэхён! – ударяет кулаком по полу, вопя. – Не усугубляй!       –Если по старшинству, может, меня и высадите? – Тэхён пытался отшутиться, но взамен ловит на себе пялящиеся взгляды, мол, совсем идиот?       –Вообще-то, – откашливается Чонгук, – младше тебя только я. Ну, сегодня ещё Ёнджун, – и вправду, совсем идиот. Тэхён замолкает, губами шевеля, подобно рыбе на суше, и комнату волной окатывает смех.       –Решено! – Чимин встаёт в воинственную позу. – По-мужски!       И спустя три секунды от его запала не осталось и искорки. Проиграл, выкинув ножницы, что сверху прибило камнем Хосока.       –Да и чёрт с тобой, – оседает на пол, головой приникая к плечу Юнги, – позвоню тогда Йерин, заберёт меня.       –Тогда я с тобой поеду! – и без того взбудораженный триумфом победы Хосок встрепенулся пуще прежнего.       –А пососать тебе не завернуть? – Чимин перед лицом его кулаком размахивает. – Ты только что готов был убивать за место в машине Тэхёна, а теперь вдруг передумал? Даже не надейся. Я тебя к ней не подпущу.       –Полностью солидарен, – не имея ни малейшего представления, с чем именно, но Тэхён согласился. – И считаю, что за такую наглую переобувку Хосок и в моей машине места не достоин.       –А я о чём! Пусть пешком идёт!       В моменте, когда сознание заразилось всеобщим вирусом веселья, передающимся воздушно-капельным, в голове не хватает памяти для чего-то лишнего, за пределами этой комнаты. Кто бы мог подумать, что по трагичному стечению обстоятельств Тэхён окажется с теми, кто спустя всего пару встреч, если уж не растопили лёд, то раздробили кувалдами? С теми, с кем можно забыться, и дело далеко не в алкоголе – в них самих, что пьянят пуще высокоградусного. С теми, на кого можно положиться, пусть даже они ещё не так близки. Тэхён просто знает, что теперь у него есть опора в лице Джина, Хосока, Юнги и Чимина, возможно даже Ёнджуна. И Чонгука, как бы ни был досаден тот факт. И неизвестно, что ждёт его дальше: быть может, будет место и огорчениям. Здесь и сейчас они, подвыпившие, гогочут, измываются друг над другом, по-братски любя, и нет дела до будущих переживаний. Если бы Тэхён знал заранее, к чему приведёт случайный вторник в баре с чудаковатым названием, поехал бы в него? Определённо. Хоть сотню раз отмотай время назад, хоть на другой материк пересели – он в любом случае оказался бы во вторник в «Сок&Джин’е», ведь в этом баре ничего не происходит случайно.