Победить саму смерть

«Робин, ты нашла его?» — Нил пытается остудить свои нервы, брызгая водой в лицо. Ему необходим холодный рассудок, если он хочет, чтобы всё прошло гладко. Не выходит, ледяная вода лишь обжигает кончики пальцев и щёки. Не даря необходимого успокоения. Он не вызывает никаких подозрений, имея право здесь находиться. Желанный или же нет, он всё же сын своего отца. В нем течет кровь Веснински, как бы сильно он не ненавидел этот факт. Нил делает один глубокий вдох и сразу же выдох. Вытирать руки полотенцем не хочется, поэтому Нил лишь стряхивает капли с растопыренных пальцев. Он бы вовсе не прикасался ни к чему в этом доме. Ноги бы его в семейном особняке Морияма не было, но он должен сегодня здесь находиться. Момент был выбран идеально, чтобы осуществить план, который при худшем раскладе может и вовсе стоить ему жизни. Робин пока не отвечает, видимо, сосредоточенная на своем задании. Хорошо, что его фамильяр способна становиться невидимой и, как только между ними всё же установилась магическая связь, то общение в большей мере стало безмолвным. Телепатия помогала им уже не раз. В конце концов, отец возненавидел маму, — а он и так никогда не был ласковым супругом и заботливой родительской фигурой для единственного сына, — как только её, хоть и отдаленное, но всё же родство с ведьмами перестало быть тайной. Он убил её, и убил бы Нила, если бы понял, что в нем тоже есть крупица магии. Всё же человеку, занимающемуся контрабандой магических существ, непозволительно, чтобы подобные были в его же семье. Их никто не увидит и не услышит. Нилу необходимо унять сердцебиение, грохочущее в его груди так сильно, практически причиняя боль. У этих стен буквально есть уши способные учуять то, что они так надежно пытаются скрыть. «Ещё нет» — наконец Робин отвечает. В её голосе слышится сосредоточенность, но она не так сильно напряжена, как сам Нил. Ей не нужно участвовать в этом маскараде — буквально, бал в этот раз решили провести костюмированным, — а её маленькое юркое тельце не так просто поймать, если отбросить в целом способность исчезать полностью, вместе с этим проходя сквозь стены. Идеальный шпион. Если бы отец узнал, что Нил когда-то украл у него из-под носа такой ценный экземпляр, то убил бы его во второй раз. Откопал бы вновь, уже не из-за магических способностей, и расчленил с особой жестокостью. Так чтобы на мелкие кусочки, оставив после себя только бесформенную груду мяса. В свое оправдание — хотя ему вряд ли захотелось бы объясниться, — люди отца сами решили, что «товар» повредился и Робин умерла, тогда как Нил её выходил. Дав имя и какую-никакую свободу. «Но, мне кажется, я на верном пути» — это зажигает внутри Нила огонек надежды. Они справятся. У них есть план и, если Робин найдет, то самое место, — они предполагают, что это надежно охраняемая комната или даже что-то большее, — то у них всё получится. Попасть туда будет сложно, но Нил готовился тщательно, не один месяц. Каждый день засыпая с мыслью, что он безнадежно медлит, но всё ещё бережно храня в сердце и памяти обещание, клятву. Он знает, что его дождутся. «Ещё немного» — шепчет Робин, зная, как сильно Нил истосковался за все это время. Страх и боль стали верными спутниками его существования в последнее время. Вдруг он не успеет? Вдруг произойдет самое страшное? Нил и сам не знает что, никогда не сталкиваясь с тем, что происходит дальше. После продажи всех этих замученных существ не совсем законным владельцам. Нил подозревает, что ничего хорошего. И от этих мыслей его живот скручивало спиралью тошноты, а во рту образовывалась желчь. Он поправляет маску на своем лице и вновь надевает перчатки на уже высохшие руки. Нил не стал ничего придумывать: обычный костюм с небольшими аксессуарами. Его бы все равно пропустили. В зал, служащий сейчас как фуршетом, так и танцевальной площадкой, приходится вернуться. К сожалению, больше десяти минут отсутствия не останутся незамеченными. Как бы много в помещении не было людей, но Рико всё равно не спускал с него своего цепкого взгляда. Нилу пришлось пообещать ему уже второй танец. Каждая минута, проведенная наедине с младшим сыном главы одной из самых влиятельных семей, ощущалась вечностью. Нил был рад, что перчатки на руках помогали избежать большего контакта. Он бы не выдержал. Нельзя было позволять себе выпустить на волю дерьмовый характер и длинный язык. Опять высказать в лицо всё, что он думает о заносчивом ублюдке. Нил знал, что Рико это бесило и заводило одновременно. Какой-то кинк на унижения определенно. Нил не должен привлекать внимание. Необходимо быть тихим и незаметным настолько, насколько он только способен, являясь сыном небезызвестного Мясника. Освещение слишком яркое, после приглушенного в ванной комнате, и в светлом помещении так много людей. На одну короткую секунду Нил теряется, ему всё же ближе уединение и тишина, толпа заставляет тело покрываться мурашками, под ложечкой неприятно сосет. — Тебя не было слишком долго, — кидает ему в лицо обвинение Рико сразу же, как только Нил понимает, что уже стоит не один. Привыкая к свету и общему шуму внушительных размеров залы. Нил, честно, пытается смолчать, но легкую колкость всё же не удается удержать за зубами: — Не знал, что я куда-то опаздываю. Это должно было прозвучать нейтрально, но язвительные нотки соскальзывают с языка слишком легко. Естественно для их общения. Где Нил испытывает лишь отвращение — Рико не дотягивает даже до ненависти. Просто маниакальный, жестокий слизняк. А Рико всё пытается получить что-то, что никогда не будет для него возможным. Нил, честно, даже не собирается вникать в мотивы чужого поведения. Разве он того стоит? Глаза Рико загораются. «Вот оно» — ликует его взгляд. Придурок скалится: — Ну как, ещё один танец всё ещё за мной, Натаниэль. Нил морщится, он бы даже скривился, но ему всё ещё нужно держать лицо. Скандал привлечет слишком много внимания, поставив под угрозу весь их план. К тому же потом отец обязательно отыграется на нем, наказывая новыми шрамами. Безжалостно уродуя кожу. Ими и так испещрено уже всё его тело. Ещё одна причина, почему Нил ненавидит любые мероприятия, где его знают, — это поганое отцовское имя. Оно являлось лишь напоминанием о том, какой фамилии он принадлежит. Чем занимается его отец, по праву получив своё прозвище. Мясник — описывало его как нельзя лучше. Нил предпочитает то имя, которое когда-то выбрала ему мама. До того, как её искалеченный труп навсегда остался гнить в земле. Когда-то она мечтала сбежать. Схватить Натаниэля, деньги и уехать так далеко, где отец их никогда не найдет. Она шептала ему по ночам почти ласковое Абрам и обещала, что там в другой жизни его будут звать «Нилом». Что ж, теперь мысленно и, хотя бы с теми немногими близкими, Нил никак не мог называть себя Натаниэлем. Натаниэль умер, когда умерла его мама, жаль не забрав с собой отца. Нил всё ещё не жил, но была одна крошечная надежда, мечта, что это всё ещё возможно. Только бы сегодня всё получилось. Он кладет руки на плечи, мечтая скорее свернуть шею, чем находиться так близко к чужому телу. И Рико уносит их в вихрь неспешного танца, подстраиваясь под ритм музыки. Пальцы, цепко сжимающие талию, ощущаются капканом, но Нил терпит. По их расчетам осталось совсем немного — хоть бы Робин успела. Особняк огромен, но и у неё было достаточно времени. Нил даже раздобыл карту хотя бы тех помещений, которые были всем известны. Они не бились совсем уж вслепую в закрытое окно. — Ты напряжён, — от кого-то другого эти словам могли прозвучать, как забота о своем партнере, хоть и всего лишь по танцу. Являясь искренним переживанием о чужом комфорте. Но только не от Рико. Этот говнюк любит, когда его боятся. Жаждет этого. Боятся и пресмыкаются. Не дождется, Нил фыркает про себя, а потом и вслух. Рико никогда не будет достоин и крупицы страха в его глазах, и уж тем более теле. У него есть демоны и пострашнее, чем один заносчивый, склизкий червяк. — Просто от тебя воняет, — пожимает плечами Нил так, как будто это та правда, которую Рико придется рано или поздно принять. — Ты ужасный лжец, Натаниэль, — хмыкает в ответ Рико, всё ещё слишком довольный собой. Пальцы сильнее вжимаются в кожу, защищенную сюртуком. Возможно, останутся синяки, но Нилу плевать на следы, которые исчезнут уже через неделю. Он прекрасный лжец, ублюдок. Ты даже не представляешь насколько. Вам всем ещё предстоит это узнать. Именно в этот момент прислуга открывает двери, ведущие на задний двор. Удобное решение в летнюю погоду, чтобы не мариноваться всё время в душном помещении. Сумерки сгущаются — знаменуя кульминацию вечера. Фейерверк — идеальная возможность улизнуть незамеченным в толпе кучкующихся людей, под грохот взрывов. Пока небо окрашивается разноцветными брызгами шампанского. Нил, не церемонясь, отталкивается от тела Рико, разрывая их недообъятия. Песня ещё не закончилась, но это никого не волнует — люди уже потихоньку подтягиваются на задний двор. Образуя небольшое столпотворение у широких дверей. Никто не торопится, но предвкушение витает в воздухе. Если Рико и недоволен тем, что их танец так резко оборвался, то ему приходится заткнуться, подчиняясь обстоятельствам. Нил знает, он должен действовать неспешно, лениво двигаясь за всеми в гущу толпы, ничто в нем не должно выдавать желание бежать. От этих людей, из этого места, а лучше и вовсе туда, где их никто и никогда не найдет. Естественно, не в одиночку. Теперь для счастья ему необходимо ещё одно сердце, настолько близко, чтобы протянуть руку и почувствовать течение жизни по венам. Рико пытается держаться рядом, но Нил ловко маневрирует, увеличивая расстояние между ними хотя бы на две семейные пары. Люди переговариваются, неспешно потягивая шампанское. Вокруг царит та самая расслабленная атмосфера, когда проводишь вечер в хорошей компании. Тогда как внутри Нила напряжение стоит комом в горле. Становится только теснее по мере того, как все перемещаются на задний двор, и Рико бросает свои попытки догнать Нила. Ещё немного удержать рядом с собой. Нил ждет, когда все взгляды устремятся в небо. Когда люди перестанут обращать внимание на тех, кто находится прямо рядом с ними, поглощенные красивым зрелищем. Ему не приходится долго стоять, сжимаемым телами со всех сторон, хотя, на самом деле, никто к нему не прикасается. После третьей вспышки в небе, Нил, аккуратно огибая фигуры на своем пути, вновь возвращается в дом, через другой, более неприметный вход. Как хорошо, что дверь для прислуги совсем рядом. Они действительно продумали всё до мелочей. Нил обязан успеть. Обязан найти Эндрю, и как можно скорее. Сердце отчаянно грохочет прямо в горле, ладони мерзко потеют, а глаза мечутся, пытаясь решить, куда идти в первую очередь. Нельзя терять ни секунды. Робин всё ещё молчит и холодный пот скатывается по его спине. Нил почти готов запаниковать.

***

Когда люди отца заносят огромный аквариум, Нил совсем не удивляется. Он привык к тому, что сначала «товар» какое-то время остается у них и только потом его отдают заказчику за внушительную сумму денег. Отец предпочитает проворачивать незаконные сделки прямо у себя дома, а значит и хранить «товар» необходимо тоже в стенах их семейного особняка. В холодном подвале, куда не только не проникает солнечный свет, но также мерзко пахнет плесенью и кровью, которая уже, кажется, даже не отмывается. Пропитав помещение своим зловонием гнили и смерти. Ведь здесь же отец любит избавляться от неугодных работников, которые не оправдали его ожиданий, а также бракованного «товара», неподлежащего дальнейшей продаже. Он всегда это делает расчетливо, быстро, без грамма жалости. Иногда даже, наоборот, растягивая удовольствие — Нилу не приходилось сомневаться в садистских наклонностях своего отца. Слыша крики и мольбы пощадить, если даже иногда это были просто неразборчивые звуки на незнакомых ему языках, — чистейший ужас несложно распознать, даже не понимая сказанного. Он уже не раз сам прочувствовал это на собственном теле. Получив первый шрам в столь юном возрасте, когда другие дети ещё даже не подозревают насколько мир вокруг них жесток. Нил же знает об этом чуть ли не с пеленок. Ему не дали возможности ощутить то самое беззаботное детство, которое потом так трепетно вспоминают, называя «лучшим временем». Его было страшнее и безумнее адской бездны. Так что Нил не удивляется, когда привозят ещё один «товар», обреченный быть замученным здесь же или потом, когда его продадут жадным рукам. Каким-то больше везло и их передавали в целости и сохранности, как диковинный предмет интерьера или же красивый аксессуар. Каким-то меньше и люди отца разделывали их прямо здесь, забирая те самые части — волосы, чешуя, перья и всё, что угодно, наделенное магической силой. В любом случае участь их была незавидна, едва ли наравне с бездушными кусками мяса, немногим разумней сочного стейка, о которых никто не собирается должным образом заботиться. Хотя бы представив нужные условия для не столь невыносимого существования. Все мечтали потрогать, разорвать, сожрать то, что не могли, да и не пытались понять. Удивляется Нил, когда, на первый взгляд, аквариум показался ему пустым, и только потом он смог различить в мутной воде, которую не меняли уже, кажется, не первую неделю, черный клубок, забившийся в самый дальний угол стеклянного дна. Он не смог разобрать кто это, потому что существо полностью спряталось от любопытных глаз. Воду нужно было срочно поменять, пока в ней ещё было можно дышать. Подводным была необходима свежая, наполненная кислородом, вода, также как людям чистый воздух. — Позаботься об этом, — единственное, что говорит ему отец, даже не удостаивая взглядом. На его языке это означает совсем не тоже самое, что у обычных людей. «Позаботься» — это сделай так, чтобы «товар» дожил до того момента, когда его заберет заказчик. Если отец сказал «позаботься», значит это существо не будет разобрано на части. Его ждет, возможно, ещё худшая участь — провести в заточении долгие годы, пока «питомец» не надоест. Они будут кормить его и менять воду, пока существо не окрепнет, а его вид не станет более презентабельным. Все любят красивые игрушки. Хотя бы поначалу. Нил не спорит с отцом. Он тут не имеет права голоса. Уж тем более после смерти мамы. При дневном свете для любопытных глаз — сын Мясника, почти наследник его дела; в непроглядной тьме подвала — помощник, практически слуга, послушно выполняющий приказы. Сразу же принимаясь за дело. Они уже содержали морских существ и Нил знает, как откачать воду, а потом закачать новую. Неплохо бы ещё и стенки почистить — не видно же ничего, да и жить в грязном аквариуме вряд ли полезно. Также Нил планирует начать с небольших порций рыбы — мало ли сколько существо уже голодало. Он ещё успеет позже узнать, что ему нравится больше всего, если они придут к хотя бы какому-то взаимопониманию. Нил думает о своих обязанностях автоматически — опасно подключать эмоции. Он всё равно никак не сможет помочь. И, только слив воду, — вызвав этим панику и отчаянные копошения, — Нил видит, что, забившись в угол, сидит русалка. Вернее, русал, черты и фигура определенно не женские. Нил видит человеческое лицо и вздрагивает.

***

Первые два дня русал отказывается есть. Видимо, не доверяет пище, которую поймал не сам. Нил способен его понять, но это лишь добавляет головной боли. Нил не может позволить себе в первую очередь, чтобы он умер. Отец упомянул, придя на следующий день, чтобы проверить, как Нил выполняет свою работу, что «товар» очень важен. Русал должен был отправиться к Морияма. Нил прекрасно знает, кто такие Морияма. Рико был вечной костью в его горле, со своим маниакальным желанием обладать теми, кто ему не принадлежит. Нил догадывается, что ублюдок компенсирует таким образом отсутствие любви, как со стороны отца, так и старшего брата. На него не обращали внимания и такой мнительный человек, как Рико, не мог это принять. Готовый ломать чужие жизни, лишь бы быть хоть кем-то замеченным. Если русал умрет, то Нил, вероятно, тоже. Возможно, это был не худший расклад — наконец-то покончить с бессмысленным существованием, в котором нет ничего, кроме боли и страданий тех, кто никак не может себя защитить. Порой Нилу казалось, что его руки по локоть в крови так же, как и у его отца. Всё же он был невольным, но соучастником. На третий день инстинкты берут своё, и Нил не находит рыбу на дне аквариума. Но русал по-прежнему проводит всё время, что Нил рядом, в своем углу. Всё, что можно разглядеть, — это мощный черный хвост, предположительно довольно длинный, темные глаза, русал смотрит так, как будто готов в любую секунду наброситься, впиться в мягкую плоть и безжалостно разорвать на куски, и настолько светлые волосы, что они кажутся Нилу на контрасте и вовсе белыми. Нил не настаивает на общении. У русала не было ни единой причины идти с ним на контакт. Также Нил понимает недоверие и враждебность. Он знает, что они все это заслужили. Нил с удовольствием позволил бы убить всех, кто занимается этим кровавым бизнесом. Даже себя. На неделю между ними устанавливается молчаливый нейтралитет. Нила устраивает подобный расклад. Русала, кажется, тоже.

***

Наступает день чистки аквариума и Нил узнает сразу несколько вещей: у русала очень острые зубы и, на самом деле, это сирена — намного более опасный вид. Чисткой занимается всегда Ромеро. То ли в первый раз сирена был слишком слаб, то ли сейчас между ними что-то произошло, но бритвенно-острые зубы впиваются в руку, прокусывая даже через перчатку. Ромеро истошно кричит, пока Лола не оглушает сирену электрошокером на специальной длинной палке. Она обожает «дрессировать» магических существ подобным образом — конченная садистка и любимица отца. Если он вообще способен на хоть какие-то чувства. Нил не присутствовал при инциденте. Сирена не единственный его «подопечный». К тому же уход за фамильяром, которую Нил спас от верной смерти, когда люди отца посчитали, что «товар» не пережил долгую перевозку, отнимает довольно много сил и времени. Магическое существо было с явной мутацией: раздвоенный хвост и две пары глаз одна под другой, которую всё равно посчитали бы уродством, не пригодным для продажи. Её в любом случае утилизировали бы. Но Нил успел, смог дать шанс хотя бы одной измученной душе. Он назвал её Робин. Было странно не дать имя той, которую он намерен спасти. Ему впервые был предоставлен подобный шанс и Нил собирается им воспользоваться. Вырвав крохотное кошачье тело из огненной пасти, не дав кремировать заживо всё ещё едва дышащее живое существо. Нил был занят в этот день, но до него дошли обрывки разговоров о том, как Ромеро не просто не мог вырваться из цепкой хватки зубов, а даже убрать руку из воды до того, как на него напали. Когда сирена запел свою рокочущую дивную песнь прямо из глубины горла. С этого момента было решено не открывать аквариум полностью, а лишь быстро забрасывать пищу, до тех пор, пока не будет куплен ошейник, подавляющий магические способности. Чего только уже не придумали, лишь бы замучить, сделать беззащитными и такими уязвимыми тех, кого и так беспощадно, массово отлавливали. Также не подходить слишком близко к воде и не оставаться рядом надолго. Отец собирается затребовать большую сумму, ведь песнь сирены ценнее русалочьей чешуи. Нил планирует узнать завтра же, не сильно ли сирена пострадал, после мощного удара током. Ему не удается это сделать, потому что существо всё ещё не подпускает к себе и совсем не идет на контакт. Нил не рискует узнать, что останется от его собственной руки, если он решит действовать смелее. Довольствуясь тем, что сирена ест, принесенную рыбу, а значит всё не так уж и плохо.

***

Ещё через неделю Робин достаточно окрепла, чтобы к ней вернулась способность становиться невидимой, но Нилу всё ещё необходимо регулярно её кормить и давать лекарства. Поэтому он осмеливается взять крошечное существо с собой. Робин ещё совсем котёнок, где-то подросток по прикидкам Нила, со светлой блестящей гладкой шерстью, почти уходящей в золото, и ярко-алыми глазами. Наверно, такая мутация должна выглядеть угрожающе, но Нил находит её потрясающей. Робин тихая и послушная, фамильяры не уступают в развитии людям, — их никак нельзя назвать просто животными, — поэтому она прекрасно понимает, что Нил хочет помочь. Спасти её. Двух её сестер уже отдали новым владельцам, отвалившим кругленькую сумму, поэтому, вероятно, Нил единственный, кому всё ещё есть дело до того, выживет Робин или нет. Благодарность в её глазах греет ему сердце. Нил внимательно следит за тем, чтобы никто из людей отца не смог обнаружить их секрет. Увидеть Робин и доложить об этом. Но ему всё ещё нужно о ней заботиться, поэтому от любопытных глаз других обитателей подвала не скрыться. Они не должны их выдать, видя, как бережно Нил поддерживает хрупкое тельце, пока кормит Робин с собственных рук, не забывая про лекарства. Он в этом не эксперт, но тем не менее довольно наблюдательный, чтобы знать, какие препараты использует их врач, чтобы выходить достаточно ценный «товар». Отец жесток, но не глуп, понимая, что какие-то магические существа настолько редки, что он не может упустить свою выгоду, позволив им умереть. По мнению Нила, их врач скорее предпочел бы ставить эксперименты на беззащитных, запертых в тесных клетках и не только «подопытных», чем терпеливо лечить. Но тем не менее он у них был и неплохо справлялся со своими обязанностями. Нил стащил немного медикаментов, так чтобы пропажа была незаметна, и Робин быстро шла на поправку. Когда он кормит её второй раз за день, после того как кинул в аквариум к сирене рыбу, Нилу кажется, что впервые темные глаза полны не враждебности, а скорее осторожного интереса. Внимательный взгляд отслеживает каждое его действие всё время, не отрываясь ни на секунду, пока Робин не становится вновь невидимой, услышав шаги на лестнице, ведущей в подвал. Нил не рискует оборачиваться к аквариуму, чтобы обличить в подглядывании. Ему кажется, что, если он хоть как-то даст понять, что заметил, сирена вновь закроется от него. Ему слишком любопытно изменится ли как-то его поведение, после того как сирена увидел, что руки Нила не причиняют боль. Наоборот, Нил искренне заботится о таком же магическом существе, как и он.

***

Спустя ещё немного времени, Робин вновь может стоять на своих лапах достаточно твердо, без поддержки Нила, и тут же начинает смело исследовать незнакомую территорию. Она любопытно заглядывает в каждый угол, обнюхивая клетки и аквариумы с магическими существами. Кто-то более агрессивный рычит на её в ответ, обнажая клыки, или же предупреждающе щелкает клювом. Кто-то, наоборот, позволяет себя обнюхать и делает тоже самое, видя, что Робин не против. Она довольно наглая и смелая для такой крохотной кошки. Фамильяры сами по себе достаточно миниатюрны, а тут ещё и котёнок. Нил задерживает дыхание, стараясь не пялиться, когда Робин подходит к аквариуму. Интерес сирены к происходящему и появлению магического существа, не запертого ни в одной из клеток, очевиден, но Нил не уверен, чего ему стоит ожидать, когда Робин наконец-то подошла познакомиться. Она просто обходит, на самом деле не такой уж большой для такого существа, как сирена, аквариум, как Нилу показалось сначала, по кругу и темные глаза внимательно следят за каждым её движением. Робин останавливается, садясь прямо напротив сирены, и долгие пять минут ничего не происходит, пока они просто смотрят друг на друга. Робин терпелива и её старания вознаграждаются, когда сирена расправляет хвост, переставая за ним прятаться, и приближается, едва ли не утыкаясь лицом в стекло. Если между ними и происходит безмолвный разговор, то Нил не может его понять. Предпочитая сосредоточиться на возможности впервые рассмотреть сирену получше. Стеклянные стенки уже немного мутные, чистить их внутри всё ещё опасаются, но Нилу достаточно и этого. Сирена вряд ли сейчас в своей лучшей физической форме, но всё же крепкие мышцы всё ещё проглядываются, человеческий торс подтянутый, а руки сильные. Лицо приятное, но более острое, хищное, в сравнении с обычными людьми, особенно выделяются заостренные уши и темнеющие глаза на бледной коже. Зрачки узкие и, даже не видя хвост, уже понятно, что перед вами не человек. Сам же хвост черный, мощный и внушительный настолько, что ему даже не хватает всей длины аквариума. Хвостовой плавник всё время загнут. Нилу физически больно представлять, как сильно сирене хочется размяться, поплавать в просторах родного океана. Эта стеклянная коробка ощущается самой настоящей тюрьмой для подобного существа. Ну и плавники — тонкие перепончатые, острые на концах, они повсюду. Сзади по всей длине хвоста, по бокам от ребер, — примерно там же, где располагаются жабры, — немногим ниже сгиба локтей. Перепонки меж пальцев, а ногти настолько длинные, что, наверняка, запросто вспорют Нилу горло и живот, даря мгновенную смерть. Перед ним хищник, созданный для того, чтобы искать пропитание, уничтожая всё на своем пути, который всё ещё не спускает глаз с любопытной крохотной кошки. Наконец Робин встает, поднимая свой раздвоенный хвост, и спешит к Нилу. На секунду его взгляд впервые пересекается с глазами сирены, но Нил не успевает разобрать хоть какую-то эмоцию, ведь в ту же секунду существо вновь прячется за своим хвостом. Робин ничего ему не рассказывает, а Нил сам и не спрашивает. Хоть и знает, что фамильяры способны общаться телепатически. Вдруг именно это и произошло на его глазах? Уважая приватность существ, чью свободу и так ограничили. Он делает вид, что ничего не произошло, но подмечает, что теперь Робин каждый день сопровождает его, неизменно уделяя хотя бы минут десять сирене. Молчаливо составляя компанию, усаживаясь рядом с аквариумом. Робин, кажется, не чувствует опасности рядом с ним. Возможно, даже наоборот. Нилу никогда ещё не было так интересно узнать «почему».

***

Они общались. Робин была способна разговаривать, используя человеческий язык, но сегодня произошло то, чего Нил никак не мог ожидать. «Быстрее. Мы уже опаздываем. Эндрю успеет заскучать». Нил замер, так и не надев штаны полностью. Руки остановились на уровне бедер. Наверняка, его поза выглядит крайне нелепо. Эндрю? Он моргнул, потом ещё раз, прежде чем Нил полностью осознал произошедшее. Почему он слышит голос Робин у себя в голове? Робин, видимо, прочитала замешательство на его лице, сразу же понимая, чем оно вызвано. Так Нил из долгих объяснений выясняет, что между ними наконец-то установилась магическая связь, а ведь Робин уже и не надеялась, хоть и давно признала в нем своего хозяина. И так Нил впервые узнает, что в нем тоже есть крупицы магии, передавшейся ему от уже покойной матери. Совсем немного, но этого оказалось достаточно. Робин долго пыталась, это было непросто и её упрямству можно позавидовать, когда та крошечная магическая искра в теле Нила всё же отозвалась на её зов. Теперь они могли слышать мысли друг друга. Нил стал первым и единственным человеком, способным на это. Его грудь горела огнем от оказанного доверия. Нил скорее бы умер, чем предал эту хрупкую связь между ними. В этот день Робин сидит возле аквариума дольше обычного. Нил всё ещё не вмешивается. Как и не комментирует то, что случайно узнал имя сирены. Ему лично его всё ещё не сообщили, поэтому Нил был не вправе произносить то, что ему не доверили добровольно. Но теперь он знал, что общение между Робин и сиреной — это не его выдумки. Или разыгравшееся воображение.

***

— Привет, — Нил решает, что, если Робин доверяет сирене, то в том инциденте Ромеро виноват сам и, на самом деле, повода для опасений нет. Сегодня Нил собирается почистить аквариум. На него уже невозможно смотреть. Да и вряд ли сирене комфортно жить в грязной крошечной коробке. В идеале это необходимо делать каждые две недели. Нил недостаточно хорошо в этом разбирается, да и сирена не декоративная рыбка, которую можно вытащить, чтобы хорошенько промыть аквариум, поэтому хотя бы просто протереть стенки, кажется приемлемым вариантом. Он смело нажимает на пульт, отодвигая крышку до самого конца, и сирена тут же стремительно отталкивается ото дна. Нилу кажется, что на него сейчас выпрыгнут и вонзятся зубами прямо в шею, но, когда голова появляется на поверхности воды, то не слышно даже всплеска. Хищники и правда должны быть бесшумными. От шока всё, что может сказать Нил, — это просто глупое приветствие. Хорошо, что, хотя бы сердце успокаивается довольно быстро, когда Нил вспоминает, что Робин не боится сирену. Он тоже не должен. В ответ существо лишь наклоняет голову в бок, как будто ожидая чего-то другого. Такой человеческий жест. Нил позволяет себе крохотную улыбку. Сирена ничего не отвечает, но с этого момента он не просто наблюдает исподтишка, а действительно начинает обращать внимание на Нила. Признавать его присутствие. Они не разговаривают, точнее Нил позволяет себе короткие фразы, тогда как сирена просто слушает. Но слушает внимательно, анализируя и явно понимая каждое слово. Нилу хочется надеяться, что ещё чуть-чуть и ему будет позволено называть это удивительное существо по имени. Он ждет возможности сказать: «Эндрю».

***

Когда слышит у себя в голове заветные слова: «Я его нашла». Волна облегчения разливается по всему телу. Нил вновь может дышать полной грудью. Ещё немного, совсем чуть-чуть. «Где ты?» — Нил старался запомнить план особняка, но множество коридоров с одинаковыми дверьми заставляют его чувствовать себя беспомощным. Все эти огромные, поражающие своими размерами дома как будто и вовсе не предназначены для того, чтобы в них жили люди. Они ощущаются такими холодными, неживыми, пугающими своей тишиной пустующих комнат. Так всегда было в особняке отца и в этом Нила преследует тоже самое чувство. «Здесь есть потайная дверь» — Робин на секунду замолкает, будто прикидывает, как лучше объяснить. — «Она в подвале. Спускайся, я пойду к тебе навстречу». И снова подвал — Нил не удивлен. Только, видимо, скрытый от посторонних глаз. Морияма, похоже, не настолько привыкли держать секреты на виду, как его отец. Ну или у них меньше надежных людей, а убийства не входят в каждодневное расписание, если кто-то сунет свой любопытный нос туда, куда не следует. Нил понимает подобные меры предосторожности, тогда как в подвал отца можно попасть сразу же. Но, если ты нежеланный гость, тебе уже не уйди оттуда живым. Коридоры длинные, полутемные, так как некому — да и сейчас нельзя, — зажечь свет. Нилу кажется, что за его спиной черная бездна, смотрит своими подернутыми трупной дымкой глазами, внимательно следит за каждым его шагом. Пару раз он даже оборачивается, но, конечно же, никого и ничего не видит. Только пустоту и мрак. Воображение и тревога играют с ним злую шутку. Портреты по обе стороны от него как будто бы застыли в неестественных позах, скорчив зловещие гримасы, лишенные человечности, а стены дышат, готовые поглотить в любую секунду. Стоит только зазеваться. Нил наконец-то находит нужную ему лестницу. Невидимая погоня подталкивает его вперед, быстрее перешагивать через ступеньки. Ему кажется, что стая разъяренных псов следует прямо за ним. Ещё чуть-чуть и мощные челюсти сомкнутся на его голени. Хочется бежать, но он должен двигаться бесшумно, иначе их и правда поймают. Где-то на середине спуска, к нему в ноги бросается светлый комок и Нил только после секундной паники понимает, что это всего лишь Робин. Она тоже взволнована, как бы не пыталась всё это время казаться храброй. Робин тут же запрыгивает к нему на руки, а потом ловко перелазит на плечо. Её тело практически невесомое, настолько она легкая. Нил прослеживает за её взглядом и сначала видит просто обычную стену, но они смогли добиться кое-каких успехов после того, как между ними образовалась связь. Выжать хоть что-то из крупиц его магии. Поэтому, после более внимательного разглядывания, Нил видит магический замок. Он мерцает так, как будто нарисован невидимыми чернилами, на которые направили ультрафиолетовый свет. Что ж, это разумно, скорее всего, Морияма не допускают в особняк людей, наделенных магией. Они предвидели при составлении плана, что замок вряд ли будет обычным. А Нил знал, где можно приобрести то, что способно подобное открыть. Единственная заслуга отца — это связи со всеми торговцами, продающими магические предметы. Когда пропажа денег из сейфа в их доме обнаружится, а потом кто-то обязательно донесет о том, что Нил приходил, чтобы купить некие товары, то будет уже слишком поздно. Он приказывает своим пальцам не дрожать, всё же промахиваясь с первого раза. Чувство, что их вот-вот поймают за руку, если он будет медлить, заставляет сердце в груди скакать галопом. Нил сглатывает кислый привкус тревоги на языке. Ключ наконец-то попадает в замочную скважину, для обычного взгляда просто проваливаясь внутрь, и Нил проворачивает влево до тех пор, пока не чувствует, что дверь открылась. В помещении не пахнет гнилью и кровью, как в подвале его собственного дома, но Нил всё равно ежится. Он знает, как много страданий невинных существ впитало в себя это место. Здесь темно и, естественно, Нил не включает свет, поспешно закрывая за собой дверь. Ему требуются долгие секунды, прежде чем глаза хоть немного привыкнут к отсутствию освещения. Ситуацию немного спасает тусклая подсветка и пара узких окон справа от него, так что Нил насчитывает где-то десяток магических существ в своих клетках. Комната не настолько большая, как подвал его отца, но и не маленькая. Здесь ещё спокойно поместится столько же «заключенных». «Дальше. Эндрю совсем близко» — подгоняет его Робин, так и не слезая с плеча. Её хвост нетерпеливо бьется о его руку. Она тоже боится и стремится поскорее осуществить задуманное. В самом дальнем углу Нил видит аквариум и не может сдержать облегченного выдоха. Ему страшно подойти и взглянуть, — Робин ничего ему не сказала о состоянии Эндрю, а сам Нил побоялся спрашивать, — но ноги уже сами несут его к заметной цели. Чтобы он не увидел сейчас, главное, что Эндрю всё ещё здесь и он жив. С остальным они справятся, как только всё будет законченно. Как только Нил убедится, что они в безопасности. Ещё пара метров, сотня ударов заполошно бьющегося сердца. Радость, почти уже бурлящая по его венам. Сладость воссоединения, после месяцев разлуки. Когда его настигает голос, ударяя прямо в спину, выбивая весь воздух из легких одним махом. — А ты и правда хорошо подготовился, — вопреки словам, человек не звучит впечатленным. Наоборот, в тоне только холодный расчет, как будто говорящий привык выполнять приказы. Четко и без малейших колебаний. Нил разворачивается. Ему не куда бегать, да и без Эндрю живым он отсюда точно не уйдет. Он для себя уже всё давно решил. Глаза, отливающие красным даже в полумраке, глубокие прерывистые шрамы, рассекающие всё лицо наискось, как будто кто-то провел острыми когтями, уродуя, на самом деле, не лишенную привлекательности внешность. Нил не мог не узнать этого человека. Хоть тусклое освещение и не давало возможности разглядеть его, как следует. Это было и не нужно. О нем ходило слишком много слухов, насколько противоречивых, что было сложно разобрать, где правда, а где лишь обычные выдумки. Оборотень. Ищейка. Сторожевой пес семьи Морияма. Жан Моро. — Мне было для кого стараться, — Нилу ни к чему скрывать правду, если его смерть наступит прямо сейчас. Моро славился своей жестокостью. Хозяева спускали его с цепи каждый раз, когда нужно кого-то выследить и убить. Или же для охраны чего-то особенно ценного. Нил очень надеялся, что обычный бал-маскарад не заставит Морияма переживать о сохранности своих богатств. Видимо, он ошибался. Или же это была личная инициатива самого Моро. Что-то насторожило его в поведении Нила и заставило проследить. Черт. Им не могло повезти правда же? Оборотень был бесшумен, имел острый слух и обоняние. Его скорость и мгновенная реакция, а также способность видеть даже в кромешной темноте, не позволяли никому скрыться. Избежать неминуемой смерти. Подобные ему ищейки высоко ценились, как охранники и наемные убийцы. Поговаривали, что его продала Морияма собственная семья, а отец оставил на память уродливые шрамы. Но это опять же были лишь слухи. — Значит, Натаниэль Веснински, — протягивает Моро, простая констатация факта, но у Нила пробегают крупные мурашки по спине от холодности, нарочитой нейтральности тона. Его, конечно же, узнали. Теперь, вероятно, быстрая смерть ему не грозит. Если Нила отдадут отцу, то он сначала стащит кожу с него живьем, а потом будет медленно методично срезать каждый кусочек плоти, обнажая белые кости. Скорее всего, начнет с быстрых ног. Ведь Нил пытался сбежать. От него. От всех. Из этого бизнеса, полного боли и страданий. Что он должен сказать? Может ли он предложить хоть что-то, что, возможно, поможет уговорить Моро, нет, не помочь, но хотя бы отпустить их? Дать хоть пару минут форы. Тишину между ними, длящуюся едва ли мгновение, разрушает сонный, слабый голос. Доносящийся из одной из ближайших клеток, почти рядом с аквариумом, до которого Нилу не хватило всего лишь десяток шагов. — Жан? — голос звучит удивленно, он мягкий, но Нил безошибочно понимает, что это существо мужского пола. Моро вздрагивает, одно неуловимое движение плеч, и делает ту самую ошибку. Движение, за которое Нил тут же понимает, что может ухватиться. Он поворачивается к говорящему и нет, Нил не собирается воспользоваться этим, чтобы бежать спасать Эндрю. Он знает, что против Моро у него нет ни малейшего шанса. Наоборот, Нил смотрит внимательно. Подмечает каждую деталь. Черты лица расслабляются, на одну незначительную секунду из тела пропадает всё напряжение. Нил уже знает, хоть и не может достаточно четко рассмотреть каждую микро-эмоцию, каким взглядом Моро смотрит на это существо. Он так хорошо знает этот взгляд. Нил как будто смотрит на собственное отражение. Ему видится крошечная надежда. — Что если я предложу тебе сделку? — Нил говорит это с возрастающей уверенностью. Возможно, теперь его захотят выслушать. Он всё ещё не может обернуться к Эндрю, но чувствует, что темные глаза уже смотрят на него. Нил здесь, чтобы исполнить свою клятву.

***

— Не хочешь попробовать креветок? Знаю, это не совсем тоже самое, как свежепойманные тобой в океане. Но тем не менее… Я стащил немного. Нил знает, что он бормочет, переживая понравится ли сирене угощение. Волнение заставляло его тараторить, хотя обычно для него это несвойственно. Отец закупается просто дешевой рыбой, не собираясь тратиться на кормёжку обитателей их подвала. Поэтому подобные деликатесы предназначены лишь для хозяйского стола. Что никогда не мешало Нилу иногда баловать своих временных подопечных. Нил, с удивлением, отмечает прогресс в их отношениях: сирена приплывает каждый раз, когда именно он приносит еду, и расстояние между ними как будто понемногу сокращается. Ему по-прежнему не отвечают, но Нил не может сказать, что слова остаются проигнорированными. Слушают его внимательно. Нилу интересно, ему хочется узнать, к чему это приведет. Хоть он и прекрасно знает, что время идет против них. Скоро привезут ошейник, который заставит сирену замолчать. Заглушит песнь, лишая одного из главных средств защиты. Скоро Морияма переведут крупную сумму денег на счет отцу, и сирена покинет этот особняк, чтобы сменить одну тюрьму на другую. Таких, как он, не убивают, но всё же участь сирены не завидна. Прожить в тесном аквариуме годы, десятилетия, без возможности с кем-то поговорить и размять затекшие конечности. Без своих сородичей, в полном одиночестве. Выполняя приказы или же оставаясь просто красивым диковинным зверком. Тем самым, которого показывают, чтобы похвастаться. Которого пристально разглядывают, тыча пальцем, без грамма жалости к чужим страданиям. Нил отгоняет от себя эти мысли, ведь все рано или поздно покидают этот подвал. Нельзя привязываться, если, в конце концов, не хочешь остаться с комом боли, застрявшем в горле. Со стиснутыми зубами и кулаками, сжатыми от бессилия. Нил не может всех спасти. Он, на самом деле, никого не может. То, что у него теперь есть Робин — это чудо, удачное стечение обстоятельств. Такое бывает едва ли один единственный раз. Поэтому есть только краткий миг настоящего и Нил собирается им воспользоваться. Пообщаться с этим удивительным существом, возможно, больше узнать о том, каково это жить в глубинах океана. Подобные фантазии завораживают, манят своим волшебством. Робин как будто это всё понимает или же ей просто лень тратить силы на подъем по крутой лестнице прямо наверх, к крышке аквариума. Поэтому чаще всего она оставляет их наедине. Нил ставит миску с угощением поближе к краю аквариума и отходит на почтительное расстояние. Ему хочется думать, что даже время, через которое сирена решается подплыть, сокращается. Маленькие крошечные шажки прогресса между ними. Сирена осматривает миску, а потом принюхивается к креветкам. Сердце Нила на секунду замирает, очевидно, что морские существа достаточно придирчивы к свежести пищи. И отмирает, когда сирена хватает когтистой рукой угощение, ненамеренно царапая острыми ногтями железную поверхность изнутри. Тут же уплывая обратно к себе на дно в привычный угол. Радостная улыбка трогает губы Нила. Он на верном пути.

***

Сирене понравились креветки и кальмары. Он скривился от мидий, а потом и устриц, но с удовольствием принял морских ежей, хотя Нил не возлагал на них больших надежд. Им нельзя оставлять следов, поэтому Нилу пришлось попросить есть не уплывая вниз, чтобы он мог выкинуть створки и панцири, после того как с содержимым будет покончено. Сирена соглашается после небольшого колебания, чем удивляет Нила. Существо не выглядит покорным, но тем не менее к его словам прислушались. Не сразу, но это тоже была часть их прогресса. Нил всё чаще остается немного дольше нужного у открытого аквариума. Отдыхая после долгих часов уборки и кормежки других «заключенных», как он убеждает себя сначала. Потом всё же признавая, что ему, на самом деле, просто комфортно проводить время в молчаливой компании. Присутствие сирены его расслабляет, когда хочется тишины, но при этом не оставаться наедине со своими мыслями. Чтобы это не значило. Робин в этом плане всё же любит поболтать. Когда Нил на время освобождается от своих обязанностей, специально оставляя Эндрю напоследок, то они могли провести так десять, пятнадцать, тридцать минут, пока сирена наматывает круги, пытаясь плавать, в слишком маленьком для его огромного хвоста, аквариуме. А Нил, плюхаясь задницей на небольшое пространство, предназначенное едва ли для трех пар ног, прикрывает глаза и, облокачиваясь сзади на руки, блаженно растягивается во весь рост. С его небольшой комплекцией, здесь хватает места. В такие моменты мысли в голове ленивые, тягучие, как кисель, и Нил позволяет себе на секунду поверить, что будущее ко всем ним не будет столь жестоко. Ведь в жизни порой случаются и хорошие вещи. Правда же?

***

Кошмары не были чем-то, с чем Нил не привык сталкиваться хотя бы раз в неделю. Он был благодарен, что теперь Робин каждый раз, когда слышала учащенное дыхание, пока Нил пытался справиться с ужасом, восстанавливая дыхание, после того как отец из раза в раз убивал его, мучая перед этим с той изощренной жестокостью, на которую был способен только он, сворачивалась клубком посередине его груди. Оказывается, даже магические кошки умеют урчать. Для крохотного существа, пережившего уже так много боли, особенно от человеческих рук, она всё ещё оставалась удивительно ласковой. Даже любила поиграть с руками Нила, как любой котёнок. Это не было чем-то из ряда вон, но впервые Нилу захотелось спуститься туда в подвал. Наверно, он подсознательно искал то спокойствие и комфорт, окутывающий его в моменты тишины между ним и сиреной. Ноги сами принесли его к аквариуму, и Нил осознает это только тогда, когда преодолевает последнюю ступеньку наверх. Было глупо тут же возвращаться обратно, поэтому он выдыхает, так как будто на его плечи резко обрушилась вся тяжесть мира, и садится. На этот раз дальше от края. Не стоит будить сирену из-за каких-то пустяков. Правда не проходит и пары минут, как с другой стороны крышки стучат. Нил удивляется, в тишине ночи этот звук прозвучал даже зловеще, но тем не менее открывает, позволяя сирене вынырнуть из воды. В темных глазах с узкими нечеловеческими зрачками плещется вопрос, не озвученный вслух. — Просто кошмар. Я уже привык, — Нил проводит рукой по лицу, стирая остатки сонливости, и неловко ерошит отросшую челку, пытаясь понять, как лучше объяснить свой внезапный визит. — Захотелось развеяться. Знаешь, встать с кровати, размяться. Он сам понимает, что звучит неубедительно, и поднятая бровь сирены это только подтверждает. — Ладно, — сдается Нил, ему неловко, но он всё же выдавливает из себя, к чему скрывать то, что и так очевидно. — Мне нравится, когда мы вот так вместе проводим время. И я подумал, что может здесь мне станет лучше. Сирена внимательно его слушает, удерживая взгляд. Анализирует насколько это правда, от пронзительных глаз не скрывается напряженность в теле, дыхание всё ещё толчками покидающее из легких и честность, которую Нил вот так легко предоставил ему на блюдечке. Разбей, если тебе это не нужно. На то, чтобы принять решение, уходят мгновения, а Нилу кажется, что часы. Когда сирена впервые ему отвечает: — Ты можешь остаться. Вот так просто. Его голос оказывается сильным, глубоким, но совсем не резким, а скорее вдумчивым, с тягучими бархатными переливами. Нил представлял его таким и не таким одновременно. Вполне человеческий для такого опасного существа. Единственное отличие — слова даются ему не просто. Как будто сирена давно не использовал голосовые связки. В целом или же именно на родном Нилу языке. С этого момента реплики Нила иногда разбавляются короткими ответами. Сирена немногословен, но этого более чем достаточно. Нил убеждается, что его речь не только понимают, но также на неё способны ответить. Собрать звуки и выдохнуть их в знакомые слова. Теперь каждую встречу он ждет с ещё большим нетерпением.

***

Нил понемногу узнает то, что его так давно интересовало. Как бы невзначай, на второй день после ночного разговора, выуживая имя. «Эндрю» — теперь Нил в праве его так называть. И он пользуется этим при любой возможности. Эндрю и правда выловили из океана. Он спас своего брата, пожертвовав собой. Перегрызть сеть и уплыть у него не получилось. Ещё бы, это не было случайностью. Люди отца охотились именно на русалок. У Эндрю там осталась небольшая, но всё же семья. Эндрю скучает по ним, хоть никогда в этом и не признается. Эндрю добрый, ну или по крайней мере не злой, — Нил чувствует это, как никто другой, — но он не склонен показывать свои эмоции. Даже его лицо практически всегда непроницаемо. Нил учится его «читать». Понимать, где он отвечает серьезно, а где слова полны сарказма. Или же Эндрю что-то не договаривает. Иногда это его любимый прием, ведь ложь он ненавидит. Хотя по большей мере Эндрю предпочитает болезненную правду. Не щадя как себя, так и всех, кто пытается к нему приблизиться. Эндрю уклоняется от долгих расспросов о его жизни в океане, говоря, что это неинтересная тема, но в подробностях делится тем, как он убил бы Ромеро, а потом и Лолу, если бы ему представилась такая возможность. Эндрю не скрывает своей яростной кровожадности, но Нила она не пугает. Это не та беспричинная жажда мучить и убивать, присущая его отцу. Эндрю понимает «зачем» и «почему» он хочет это сделать. Желание отплатить болью на причинную боль не делает его монстром. Но наталкивает Нила на тот вопрос, который он и правда должен был давно озвучить вслух: — Почему ты решил дать мне шанс? Нил не имеет ввиду, что он его не заслуживает, но тем не менее он тоже во всем этом участвует. Так почему Эндрю хочет убить всех, кроме него? Разве Нил не заслуживает хотя бы презрения за то, что даже не пытается что-то изменить? О спасении всех этих существ речи нет, Нил понимает, что он лишь ничтожная крупица в огромном механизме. Но всё же… может хоть что-то. — Ты спас Робин, выходил её. И ты заботишься о ней, — это всё, что говорит Эндрю. Ответ прост. Он совсем на поверхности. И, конечно, Нил его знал, но ему было важно услышать. Неужели он может искупить свое бездействие, безропотное подчинение одной спасенной жизнью? В глазах Эндрю он почему-то видит твердое: «да». Нилу так хочется верить. Порой мы попадаем в те обстоятельства, где ничего не можем изменить. И важно лишь то, что мы готовы сделать или же нет, если нам представится шанс. Нил им воспользовался. Эндрю сказал, что этого достаточно.

***

Нил пытается принести Эндрю привычную ему пищу. Пицца, газировка, шоколад, чипсы, мороженое. Начиная скорее со снеков, пытаясь вызвать интерес красивой упаковкой. Эндрю кривится, хоть и сначала подозрительно принюхивается, заявляя, что не будет пробовать «человеческое дерьмо».

***

Нил жарко отстаивает преимущество ног над хвостом. Даже показывает видео с танцами, фигурным катанием, скейтбордингом, мотогонками и всем, что только приходит ему в голову. Эндрю выглядит впечатленным, — особенно, когда видит мотоциклы, — его глаза, так непривычно для него, на секунду расширяются. А потом, из чистой вредности и желания быть всегда правым, контраргументирует, что «все люди передохнут от восстания машин или зомби-апокалипсиса». Об этом Нил уже тоже ему рассказал. Приходится, скрипя сердцем, признает поражение.

***

Нил, осмелев, просит поближе рассмотреть руки, и Эндрю обдумывает своё решение долгие два дня, прежде чем всё же соглашается. Нил аккуратно, практически бережно, берет ладонь в свою. Она оказывается теплой и мягкой. Пальцы не длиннее его, а перепонки настолько тонкие, что Нил не рискует давить слишком сильно, как и дотрагиваться до острия ногтей — он уверен, пойдет кровь.

***

Потом он просит прикоснуться к жабрам, расположенным сбоку, там где ребра, и Эндрю кивает, опять выражая согласие. Рука немного дрожит, выдавая волнение, но кончики пальцев невесомо проводят по закрытым сейчас выростам. Эндрю внимательно следит за каждым его движением. Они ощущаются, как шрамы, но совсем не такие грубые, скорее тонкие порезы. Эндрю выдерживает едва ли секунд пять, а потом отплывает назад, отстраняясь таким образом. Нил тут же начинает паниковать, вновь находя чужие глаза своими, но видит лишь легкий румянец, впервые появившийся на бледной коже. Нил не спрашивает и не настаивает, предполагая, что всё же пересек какие-то интимные границы. До хвоста они так и не доходят.

***

Нил пристрастился к их разговорам. К тем самым тихим, неспешным, когда Эндрю сыт, а Нил свободен до следующего дня. Который пройдет точно так же: работа, Эндрю, работа, Эндрю, Эндрю, Эндрю. Робин неизменно составляет ему компанию, оставляя их наедине только под вечер. — Что бы ты хотел сделать прямо сейчас, если бы оказался не здесь? Возможно, эта тема должна быть болезненной, если бы Эндрю не дал понять, что его не надо щадить. Он не потерпит жалости. — Отдался бы теплому течению океана, а потом позволил солнцу поджарить себя. Забравшись на одну из скал, которые больше похожи на плоские камни в воде. — Около твоего дома есть скалы? — любопытствует Нил, он лежит, повернувшись к Эндрю боком, подложив одну руку под голову. Взяв в привычку теперь разуваться, прежде чем ступить на небольшое пространство около кромки воды аквариума. Эндрю дрейфует рядом на спине. Его глаза закрыты, а обе руки заведены за голову. Он практически дремлет, лениво приоткрывая глаз, чтобы ответить. — Если проплыть чуть дальше, то да. Эндрю отвечает будничным тоном, конечно, для него океан настолько же привычен, как для людей суша. Тогда как у Нила перехватывает дыхание от одной только мысли о том, насколько же там красиво. Насколько же Эндрю прекрасен в своей родной стихии. Как завораживающе должно быть переливается его хвост в лучах полуденного солнца, подчеркивая каждую чешуйку. Он также полностью черный или же при свете днем можно увидеть отблески и других цветов. Холодный или теплый подтон у его чешуи. Нил почти готов оплакивать зрелище, которое он никогда не увидит. Конечно же, ему не хватает света и тепла. Как и Нилу, на самом деле. В подвале холодно даже несмотря на отопление, возможно, потому что они оба чувствуют зловещее дыхание смерти, преследующее это место. Свет тут тоже всегда тусклый, приглушенный. Люминесцентные лампы старые, наверняка, заросшие слоями пыли, не позволяющей гореть в полную мощность. Никого это не волновало, ведь зачем нужно хоть какое-то подобие комфорта в месте, по большей мере являющемся камерой пыток. — А ты? — голос Эндрю врывается в его размышления. Нил даже не думал о том, что бы «сам хотел сделать». Вариантов так много, но при этом он не может ухватиться ни за один из них. Всё, что он точно знает — Нил мечтал бы раствориться, исчезнуть так, чтобы отец никогда его не нашел. Ему слышится мерный шум волн, голубая, кристально-чистая гладь, палящее солнце над головой и безграничная свобода. Свежий воздух, которым всё никак не надышаться, забивающейся солью в трепещущие ноздри. Нил хотел бы… — Медовый месяц закончился, Натаниэль, — кричит Лола, безжалостно разрушая их хрупкий мир, в её голосе слышится бурлящее веселье, как будто она так долго мечтала это сказать. — Рыбке пора познакомиться с хозяином. Они все знают, но отца, вероятно, не волнует, что Нил завел дружбу с сиреной. Разве непутевый сын способен доставить хоть какие-то проблемы могущественному Мяснику? Она стучит, одновременно со своими словами, излюбленной палкой по аквариуму, не поднимаясь наверх. Короткий гулкий звук, наверняка, для чувствительных ушей Эндрю ощущается сравни нестерпимому грохоту. Сходу снежных лавин. Разрушению скал. Эндрю вздрагивает, едва заметно, но Нил наблюдателен. Он бессильно стискивает зубы, Нил знает, что Лола не раз, забавы ради, прижигала кожу Эндрю электрошокером. Она любила свою игрушку, потому что длинная палка позволяла достать жертву даже тогда, когда она пытается спрятаться в отведенном ей крошечном пространстве. «Товар» нельзя было портить, но это не значит, что с магическими существами обращались, как с хрустальными. Всё равно синяки сойдут быстрее, чем заказчик получит свою новую игрушку. Темнеющие следы на коже Эндрю невозможно было скрыть, и Нил мечтал о том, как будет пытать эту бешенную суку током так долго, пока на теле Лолы не останется ни одного живого места. Он не успел сказать, что хотел бы туда же, куда и Эндрю. Что он больше не мечтает сбежать в одиночестве. Три месяца пролетели, как один миг. Безжалостно возвращая в реальность. Ту, где Эндрю неизбежно продадут Морияма.

***

Эндрю спокоен, как будто не его через пару часов увезут в пугающую неизвестность. Тогда как Нил дрожит от одних только мыслей о том, что может там его ждать. У Морияма дерьмовая репутация. Нил мечется перед аквариумом, вышагивая туда-сюда, тогда как Эндрю бесстрастно за ним наблюдает, из воды выглядывает лишь голова. — Ты ничего не изменишь. Вероятно, это единственные слова утешения, которые Эндрю может ему предложить. Но, даже если это правда, внутри Нила только сильнее разгорается протест. «Нет» — заполошно бьется пульс в его висках. — Нет, — отвечает Нил вслух. Он не может до конца разобраться в своих чувствах, но всё, что он четко понимает прямо сейчас, всё, что поглощает его разум — «не позволю, не отпущу, не потеряю». Он спасет Эндрю. Чего бы ему это не стоило. К черту, он давно мечтает сделать хоть что-то. Он давно желает хотя бы попытаться вырваться из железных тисков отца, даже если ничего не получится и это будет стоить ему жизни. Нил бросается к кромке воды и сам не замечает, как оказывается на коленях. Наверно, его взгляд безумен, но в груди штормит паника и он ничего не может с собой поделать. Как же он теперь один… Нет, Нил не должен так думать, это слишком эгоистично с его стороны. Эндрю достоин лучшего. Самого лучшего, на самом деле. Нил вырвет его из жадных, не знающих слово «нет» рук не для себя, а для и ради самого Эндрю. И он уйдет после, если Эндрю его прогонит. С губ Нила не сорвется ни единого протеста. — Я спасу тебя, ты мне веришь? — опасные слова, глупое, наивное обещание. Эндрю лишь подплывает ближе. Он ничего не говорит, но смотрит внимательно. Его взгляд больше не сквозит безразличием, но и эмоцию невозможно разобрать. Понять хоть что-то. Тем не менее Нил не останавливается: — Нам, наверно, нужно взяться за руки. И нож… Нам нужен нож, — Нил знает, что начинает тараторить полную чушь. Охваченный желанием доказать, сделать хоть что-то, чтобы Эндрю воспринял его слова всерьез. — Сначала нож, да. Ну знаешь, как во всех этих фильмах, — клятва на крови. Типа того. Эндрю, конечно же, не знает. Он хмурится в замешательстве, небольшая морщинка появляется меж его бровей. Он подплывает ещё ближе, почти не оставляя свободного пространства между ними. — Я думаю, поцелуя будет достаточно, — его голос полон бархатистой глубины, а глаза завораживают теплым мерцанием, как будто внутри зрачков зажгли огонек. Нил на секунду замирает, только чтобы прокрутить сказанное ещё раз. Его тело откликается на каждое слово и сладко замирает в предвкушении, запинаясь на самом важном. Лоб сам находит чужой, прижимая их к друг другу так, чтобы можно было почувствовать дыхание прямо напротив губ. Это имеет так много смысла. Наконец-то всё встало на свои места. — Ну или так, — шепчет Нил, соглашаясь на всё, что Эндрю готов ему дать. Ответное желание считывают незамедлительно и теплые губы прижимаются к его. Поцелуй короткий, практически невинный, у них мало времени. Но простое касание обжигает так, что Нилу кажется, что он больше никогда не сможет забыть ощущение сладостного трепета, сплетающего их сердца в единое целое. Они не замечают, как магия Эндрю откликается на крупицы магии внутри Нила, на секунду окутывая их мягким свечением. Скрепляя клятву, крепче каната. Поверил ли ему Эндрю? Но Нил знает, что это его ответ. Это его: «я тебя дождусь». Что ж, Нилу пора воспользоваться тем, чему его научил и показал отец. Он знает, с чего начать.

***

Моро вновь возвращает всё внимание к нему. Его глаза опасно горят в темноте. Чернильно-красный обещает смерть. Быструю или долгую и мучительную — зависит только от Нила. — Ты что-то можешь предложить мне? — в словах слышится насмешливое превосходство. Моро особенно выделяет начало и конец своего вопроса, как будто прочерчивая четкую границу между ними. Разницу их положений прямо сейчас. Которую Нилу не перешагнуть, не ответить так, чтобы правда его заинтересовать. Нил не дает себя одурачить. Он уже увидел всё, что ему было необходимо. Он знает, что у Жана Моро есть одна существенная слабость. Он собирается на неё нажать. Надавить так сильно, чтобы Моро не смог отказаться. Судя по тому, что Нил уже увидел, у него нет ни шанса. Робин, по просьбе Нила, добавляет ещё немного света полумраку комнаты, зажигая лампы на стенах. Им нужно поговорить и Нил предпочитает не только видеть Моро, но и предмет их разговора. Ему не хочется так думать о магическом существе, запертом в железной тюрьме, но он пришел спасти Эндрю и Нилу придется отключить свои чувства. — Что если я скажу, что у меня есть некий магический предмет, способный телепортировать отсюда? — Нил наконец смотрит на заложника клетки, кивая в том же направлении. — Но только его. Нил видит на первый взгляд человека, но потом, присмотревшись получше, замечает крылья за спиной. Они не выглядят хорошо — перья слишком редкие и тусклые, не смотря на огненно-рыжий цвет. Они либо слишком часто выпадают, либо им не дают, как следует, отрасти. Существо перед ним в принципе не выглядит здоровым — замученное, бледное и худое. На шее огромные бордово-фиолетовые синяки, заходящие даже на челюсть, а глаза настолько красные, болезненно-припухшие, как будто никогда не высыхают от слез. Фениксы очень редкие существа и Нил совсем не удивлен, что Морияма поддались искушению использовать эту силу. Им не нужна красивая картинка, они собирались выжать из этого парня каждую слезинку и вырвать каждое перо. Не заботясь о причиненной боли и страданиях. Они видели только бесконечный ресурс, а не живое существо, угасающее с каждым днем. Моро рычит низко и угрожающе, когда его взгляд слишком долго задерживается на фениксе. Нил не собирается испытывать терпение, вновь встречаясь глазами со своим собеседником. Не позволяя жалости просочиться в своё сердце. Если Моро согласится, то Нил готов заплатить эту цену. Обменять одну жизнь на другую, всё ещё не меняя число спасенных. — Слышал когда-нибудь о дереве, чьи плоды исполняют желания? — в глазах Моро вспыхивает удивление, впрочем, тут же сменяясь осознанием. — Вижу, что слышал. О нем знают все. — А также о том, что это просто красивая сказка. — Сказки не появляются из ничего. Моро колеблется и Нил пользуется заминкой. Это была самая сложная часть их плана — плоды было практически нереально найти, но, спустя долгие месяцы поисков, два красных яблока висели в качестве броши на его сюртуке. Предварительно уменьшенные, ведь, если бы он пришел с сумкой на бал-маскарад, то это смотрелось бы неуместно и подозрительно. Как говорится, спрячь на самом видном месте и притворись «безоружным». А ключ, открывающий любой магический замок, был в связке других самых обычных, в его кармане. Поэтому же принципу плоды выглядели настолько непримечательно, что никто никогда даже не смог бы догадаться, что перед ним волшебные яблоки. Пропитанные самой могущественной магией. Робин беспокойно вьется вокруг его ног, навострив свои уши и не спуская двух пар глаз с Моро, и Нилу приходится прошептать мысленно пару успокаивающих слов, прежде чем она позволяет себе ослабить бдительность и умчаться к аквариуму Эндрю. Нил знает, что Робин достаточно сблизилась с Эндрю, чтобы соскучиться не меньше него, после полугода вынужденной разлуки. Сам Нил всё ещё не может повернуться, напряженный до предела, ведь от решения Моро зависит всё. Тогда как его сердце сжимается от невыносимой тоски. Плюнуть бы сейчас на всё: взглянуть на Эндрю, подойти ближе, узнать в порядке ли он и наконец прижаться к его теплым рукам. Почувствовать то спокойствие и трепет, которое окутывает его только рядом с самым дорогим его сердцу существом. Достаточно ли Жан Моро любит мужчину за своей спиной, отчаянно вцепившегося в прутья клетки побелевшими пальцами, чтобы довериться, рискнув ради него всем? — Я отдам тебе один, а ты позволишь нам сбежать, — наконец озвучивает Нил самое главное. Он вдыхает, как перед прыжком в бездну. Этого не было в их первоначальном плане, но обстоятельства заставили импровизировать. — Не надо, Жан. Тебя накажут, — тут же восклицает феникс, его лицо теперь тоже прижимается к прутьям, рядом с руками, как будто в попытке пройти сквозь. Дотянуться и срочно вразумить Моро. В широко распахнутых глазах плещется самый настоящий ужас. — Я не поверю тебе на слово, — Моро игнорирует мольбу возлюбленного и Нил больше не сомневается в его чувствах. В глазах оборотня всё ещё мерцает отблеск сомнения, тогда как возрастающая решимость ужесточает черты лица. Прямо сейчас его либо убьют, либо два пленника обретут свободу. Конечно, не поверит. Нужно отбросить осторожность, ставшую второй натурой, и срочно действовать. Нил отстегивает брошь и два красных яблока тут же падают ему в руку. Это производит нужный эффект. Потрясенным выглядит не только феникс, но и сам Моро. А ведь ищейка Морияма умеет держать лицо, сохраняя тщательно выверенную бесстрастность. — Согласись, зачем мне зачаровывать обычный перекус? — А зачем мне довольствоваться меньшим, когда я могу схватить тебя и забрать оба? — Моро всё ещё пытается показать, что преимущество на его стороне, но тут Нил растягивает губы в холодной наглой усмешке. — Тогда ты потеряешь свой шанс спасти птичку. — глаза в глаза, Нил не собирается проигрывать в этой битве, не дрогнув под хищным взглядом противника, который, казалось бы, сильнее его, но… — Я легко вновь проверну этот трюк с уменьшением, а Робин маленькая, юркая, даже такому оборотню, как ты, будет невозможно её поймать. Они ничего такого не обсуждали, но теперь Робин всё слышала и ни в коем случае не подведёт его. Если Моро решит схитрить, оставив Нила ни с чем. На свою жизнь Нилу плевать. Смерть уже не пугает так сильно, когда прошел точку невозврата. — Неплохо, — хмыкает Моро, оценив чужую решительность. — Мы оба хотим спасти тех, кого любим. Ну же, — добавляет Нил, позволяя просочиться мягким ноткам в свой голос. Как будто они с Моро сейчас на одной стороне. — Жан, нет. Что ты делаешь? — пораженно шепчет феникс, когда Моро протягивает вперед руку. — Договорились, — наконец соглашается Моро, с явным намеком, чтобы ему отдали заветный плод. Это обоюдоострый нож. Игра в доверие. Нилу нужно рискнуть и прыгнуть, чтобы узнать упадет ли он или всё же взлетит. Ещё один гулкий удар сердца, и Нил кидает яблоко прямо в руки Моро. Который с легкостью его ловит. Контакт глаза в глаза длится ещё едва ли секунду. Короткий обмен решимостью, готовностью действовать и они оба отворачиваются к тем, кто действительно для них сейчас важен. Нилу сложно разглядеть Эндрю в тусклом освещении, да и вода не кажется достаточно чистой, поэтому он не мешкает, тут же поднимаясь по лестнице наверх аквариума. Эндрю следует его примеру, как будто стремится быстрее воссоединиться так же сильно, как и сам Нил. Он знает, что это правда. Ему подсказывает это грохочущее влюбленное сердце. Волнение из-за долгожданной встречи вновь возвращается к нему, когда Нил на секунду позволяет себе забыть об отце, Морияма и Моро прямо за его спиной. Отдаваясь полностью желанию поскорее увидеть Эндрю. Руки снова мелко дрожат, но ключ исправно помогает открыть и этот замок. Голова Эндрю тут же показывается из воды, обнажая ещё и плечи. Как только Нил наконец-то может его рассмотреть, гнев затапливает всё его естество, не давая дышать. Клокочущий, яростный. Эндрю выглядит лучше, чем феникс в клетке, но всё же. Лицо осунувшееся, кожа такая хрупкая, будто фарфоровая — дотронешься и пойдут трещины. На шее большой и, наверняка, чертовски тяжелый ошейник, сжимающий в своих железных тисках. Неподъемным грузом взвалившийся на когда-то сильные плечи. От него вверх по шее и вниз по груди ползет воспаление ярко-красными пятнами. Реакция на множество попыток бороться с силой, сдерживающей магию? Очень похоже на аллергию. Нил может представить, как нестерпимо зудит кожа. Видны также следы ногтей, вероятно, Эндрю не всегда удается терпеть, и он поддается искушению хоть на мгновение унять агонию. Нил боится узнать, что он может ещё увидеть на остальном теле и хвосте, скрытом сейчас под водой. Он сглатывает ярость, мешающую трезво мыслить. Он бы убил каждого, причинившего боль, но не может позволить себе подобную роскошь. Главное, Эндрю скоро будет спасен, а он… — Ты должен загадать желание. Представить то место, куда хочешь попасть, и потом откусить. Нилу вспоминается их разговор, который теперь кажется, будто бы произошел целую вечность назад. Ложная иллюзия безопасности окрашивает те дни мягким, постепенно тускнеющим светом. Прошлое не вернуть. Он уже слышит шум волн и вдыхает полной грудью, заполняя легкие до предела, соленой свежестью океана. Ему радостно и одновременно так горько, до скапливающейся влаги в уголках глаз. Эндрю подплывает ближе. Его взгляд скользит по Нилу так, как будто он тоже не может наглядеться. Подмечая каждую деталь, малейшее изменение. — Обещаю, это сработает, — заверяет Нил, лишь ближе протягивая яблоко. В его глазах паника и мольба. Ему кажется, что ещё чуть-чуть и яркий плод выскользнет из его руки и исчезнет, если Эндрю не заберет его прямо сейчас. За Робин Нил не переживает. Они договорились, что она станет невидимой и убежит из особняка, как только Эндрю будет спасен. Магическая связь не даст им потеряться, чтобы не случилось. — А ты? — всё, что говорит ему Эндрю. Он не торопится принимать помощь. Всегда такой упрямый. Требующей всей правды. — Один плод — одно желание, — признает своё поражение Нил. Осознание прорезает черты Эндрю. Жертва, на которую Нил пошел добровольно, лишь бы спасти. Его глаза загораются негодованием и тут же тухнут. — Нет, — твердо отвечает Эндрю, линия его челюсти ужесточается, демонстрируя непоколебимую уверенность. — Эндрю, — умоляюще шепчет Нил, он вытягивает шею, чтобы столкнуть их лбы. Позволяя себе короткий контакт, от которого теперь будет ещё сложнее отказаться. — Я тебя прошу. — Ни за что. И именно в этот момент всё идет к черту. Слышится грохот, а потом дверь резко распахивается. Нил не может разглядеть человека из-за недостатка освещения на контрасте с более ярким, но догадывается, кто бы это мог быть. За его спиной ещё четверо с пистолетами наготове и Нил совсем не удивится, если окажется, что пули внутри них серебряные. Моро низко предупреждающе рычит. — Жан. Жан. Жан, — протягивает ненавистный голос, растягивая имя в ироничной манере. Рико никуда не торопится, как будто точно знает, что преимущество на его стороне. — Неужели ты решил предать своего хозяина? Моро отвечает, но не ему: — Уходите. В его тоне приказ, тогда как Нил ощущает лишь смятение. Моро выходит вперед, как будто закрывает собой сразу всех троих. Пригибается, готовый атаковать, а его ногти опасно удлиняются. Феникс что-то кричит, в его голосе настоящая паника, но слов Нил не может разобрать, слишком оглушенный происходящим. Нил не знает, что делать? Как поступить? Моро для него никто, но всё же он не настолько бессердечен, чтобы принять эту жертву. За него решает Эндрю, заставляя повернуть голову обратно к нему, произнеся всего лишь два слова: — Поцелуй меня. Яблоко надкусано, а значит желание уже произнесено. Нил отмечает, что внутри, не смотря на внешнюю простоту, мякоть как будто из чистого золота. Это прощание правда же? Последняя возможность запомнить мягкость и вкус этих губ. Сохранить это теплое ощущение в груди до того момента, как его собственное тело станет холодным и твердым, как камень. Нил ни за что не откажет Эндрю. Последняя секунда счастья, а потом он спустится вниз, встречая смерть от пули или же безжалостных рук своего отца. Он наклоняется ниже, встречая губы на полпути. Эндрю тут же вторгается языком в рот, не терпеливый для прелюдий. Нилу кажется, что это прощание, но потом он чувствует яблочный сок, который заставляют проглотить, разделить вкус один на двоих. Удивление, догадка не успевает сформироваться в его мыслях, когда Нил чувствует, как закручивается спираль около его живота, а потом резкий рывок и секундная невесомость.

***

Соленая вода забивается в рот и нос, и Нил, инстинктивно отталкиваясь, всплывает на поверхность. Судорожно откашливаясь, к счастью, не успев наглотаться слишком сильно. Он посередине ничего, но его взгляд быстро находит Эндрю. Который подплывает ближе, как будто готовый в любой момент поддержать, схватив за талию. Это имеет смысл, ведь вода его родная стихия. Но Эндрю так сильно истощен, а его хвост отвык от таких просторов, ограниченный тесным аквариумом, что им, на самом деле, неплохо было бы найти хоть что-то, где можно передохнуть. Но Нила сейчас волнует не это. Шок и радость распирают грудь. Он всё ещё не может осознать, полностью поверить, поэтому подплывает ближе и, не видя возражений, кладет руки на плечи. Ему необходимо почувствовать, что Эндрю правда сейчас рядом с ним. Ощутить кожу и тепло под ней. Биение пульса и течение жизни по венам вопреки всему. Они здесь. Вдвоем. Вероятно, в дорогих сердцу Эндрю краях. Они дома. Нил сразу же достает ключ, чтобы освободить Эндрю от ошейника. Вещица слишком полезна, не имея ограничений в использовании. Замок щелкает и оковы отбрасываются прочь в воду. Эндрю вдыхает полной грудью, как будто и вовсе не дышал всё это время. Грубые полосы на шее, там где ошейник врезался в кожу, если и останутся безмолвным напоминанием о пережитом, то это уже неважно. Следы на теле для них лишь подтверждение того, что они не сломались. Весь ужас позади, а страшные демоны больше никогда не причинят боли. Свобода затмевает любую злость. — У нас получилось, — выдыхает Нил, облегчение и счастье бурлит внутри него, и он не сдерживает улыбку. Наверняка, он сейчас может осветить ей весь океан и ещё половину планеты. — У меня получилось, — тем не менее исправление настолько мягкое, подтрунивающее, что Нил понимает — Эндрю тоже счастлив. Ему тут же хочется сцеловать ворчливое недовольство с этих губ. Нил находит эту черту характера очаровательной. Весь Эндрю очаровательный в своей особой манере. Скорее всего, Нил никогда ему об этом не скажет. — Но как? — Я предположил, что один укус — это условие, которое можно изменить, если мы оба разделим между собой магические свойства. — «Тот самый сок» — понимает Нил и вроде как это имеет смысл, хоть и не перестает удивлять. — И это сработало. — До сих пор не могу поверить, — Нил всё ещё как будто в своем сне. Самой смелой фантазии, которая вдруг стала реальностью. Он немного отплывает, но только чтобы стянуть перчатки с рук, а потом и сюртук с плеч, без каких-либо сожалений, позволяя им уйти на дно. Ботинки отправляются туда же. Тогда как маска и вовсе осталась ещё рядом с аквариумом. Нил чувствует себя, как никогда, свободным. Никаких запретов, никаких оков. — Ты что-то говорил о том, чтобы поджариться на солнце. Напоминает Нил, и Эндрю хмыкает, похоже тоже вспомнив об этом. — Это можно устроить, — Эндрю протягивает ему руку и Нил без колебаний сжимает пальцы своими. Тело откликается теплом, так как будто они частички одного целого, которые наконец воссоединились, чтобы никогда больше не расставаться. Позже они обязательно найдут Робин. Нилу хочется верить, что Моро тоже каким-то образом спасся. Как и его возлюбленный. Хоть оптимистом его никак нельзя назвать. Он обязательно об этом у неё спросит. Решат, что им делать дальше. А сейчас перед ними лишь бесконечная ровная голубая гладь океана, палящее солнце над головой и воздух, которым Нил вряд ли когда-то сможет надышаться. Ему не приходится плыть, Эндрю практически тащит его за собой. Он рвется вперед, как будто сам не может поверить, не может заставить себя обуздать эту нестерпимую жажду больше никогда не останавливаться. Так долго томившийся в стеклянной тюрьме аквариума. Нил его не сдерживает, давая волю размашистым движением истосковавшегося хвоста. Эндрю плывет вперед на чистом упрямстве, не сбавляя скорости, как бы сильно его тело не отвыкло от таких нагрузок. Его глаза устремлены вдаль, туда навстречу солнцу, жизни и свободе. Нил не может оторваться, перестать смотреть на его профиль в этот момент. Так много эмоций скрывается в этом сильном, несгибаемом взгляде. Какой же Эндрю красивый в своем желании победить саму смерть.