Безымянная

      Оставаться вне поля зрения жителей деревни становилось всё опаснее. Стоило бы чаще мелькать на их периферии, чтобы они привыкали. Прошло уже больше недели с появления нового лица в месте, давно забытом всеми, даже Богом. В конце концов у них теперь ещё один сосед.       Осень уже давала о себе знать пасмурной погодой, обильным количеством осадков и пока ещё терпимыми холодами. Ветер, залетающий в комнату, вовсе не бодрил. От него наоборот хотелось сбежать, скрывшись под сотней слоёв одеяла, и не двигаться, остаться так до весны. Давно привыкший к жаре Олег в сибирском лесу чувствовал себя совсем некомфортно. Водолазка больше не спасала, Волков дрог даже в своём чёрном плаще в особо ветреные дни. Мурашки стали неизменными спутниками. Противно.       Готовь сани летом, как говорится. Вот и идея собрать дров на зиму пришла как-то сама на основе перечисленных обстоятельств. Дровяник был пуст, что вовсе не удивило. В паре мест зарос грибами, плесенью, травой и прочими прелестями природы. Оставшиеся брёвна промокли и не годились для отопления. Чистить смысла нет, лучше сразу сносить и строить новый. Если не предпринять что-то сейчас, то через месяц в доме найдут закоченевший труп Волка.       Топор лежал в том же ящике с инструментами, что и молоток. Заржавевший металл явно затупился, поэтому пришлось потратить кучу времени на заточку. Скрип точила о лезвие неприятно раздавался по двору, зато по завершении работы в руках Олега находился приличный рубак. Также в походе за дровами помогала тачка. Количество оставленных здесь инструментов поражало, зато ему же лучше. Стук по дереву прерывался тяжёлыми выдохами. Собирать щепки и брёвна было гораздо тяжелее, чем протирать пыль. Незажившие раны неожиданно дали о себе знать тупой болью. Грудная клетка сжималась, словно собиралась выдавить лёгкие и сердце вместе с ними из тела, становилось невыносимо даже от веса топора в руке. Инструмент упал, а вместе с ним и Волков. - Соберись,- глухо приказал он сам себе.       Так делал командир раньше, и ведь работало. Никому не хотелось отставать от отряда. После его место занял сам Олег, стало некому ему это говорить.       Тачка не перевернулась, погрузив его под гору дерева, а осталась смирно стоять на месте, когда на неё опёрлись. Ничего страшного в приступах боли нет, к ним привыкаешь после десятков ранений. Нужно лишь продолжать делать свою работу, чтобы не остаться лежать на влажной земле. Хорошо бы дотащить всё найденное до дома и не растерять по пути. Приличной тропинки не было, поэтому риск наткнуться камень и выронить дрова напрягал. Маршрут в лес просто построить, но вот уже оттуда сложнее. Всё петляет, запутывает, кружит голову. Олег принял единственно правильное решение в своей ситуации - идти к домам вдалеке.       Ветки деревьев превращались в руки и цеплялись за одежду, корни ставили подножки. Комариный писк рядом с ухом выбешивал и хотелось просто лишиться слуха, только бы не слышать его. Вспоминалась глупая игра из детства по призыву лешего. Приходишь в лес ночью, оставляешь гостинец, зовёшь хозяина леса и идёшь домой. Потерялся - поздравляем, леший услышал тебя. Волчонка в детский дом вернули полицейские, на которых он вышел. Тогда любовь к русскому фольклору утихла.       На сей раз Олег не потерялся. Погнутый заборчик, сломанный во многих местах, вырос перед его носом. За ним возвышалось довольно крупное строение. Наверняка у него был когда-то и второй этаж. Только определить теперь сложно из-за сгоревших стен. Дом Разумовских, погоревший десять лет назад, навевал тоску одним только своим видом. Истлевшее дерево не казалось особенно крепким. Дом вряд ли нормально держался, а из чёрных окон ничего не заметить. Кроме...       Яркий цвет на контрасте с тьмой проёма привлёк внимание. Сергей прошёл мимо окна и быстро пропал из поля зрения. В голове возникало больше и больше вопросов о жизни этого человека в Безымянной, на которые ожидаемо не ответил никто. Получается, Разумовский остался без образования? Где ли он живёт? А как проводит свои дни? Олег вовсе не задумывался о его положении, ведь не сталкивался с историей деревни вот так в лоб.       Сопереживать человеку, намеренно убившего собственную тётю, не выйдет у многих, но Олег почему-то не мог отнести себя к ним. Забавно осознавать схожесть их ситуаций: оба сами разрушили себе жизнь и застряли в деревне без названия без права покинуть её.       Волкова никогда бы не назвали эмпатом. Ещё в детском доме все уяснили, что для него ударить другого пуще простого. Он совсем не жалел ни своих обидчиков, ни посторонних людей, попавшихся под руку. Не жалел он никого и на войне. Перед ним всегда стояла цель, а отступаться от неё на спасение невинных означало верную гибель. Дальше только хуже. Вадим единственный не попал в ту заварушку, в которой погряз весь отряд Волка, поэтому и остался на свободе. Пострадало неисчислимое количество людей.       Комар своим появлением отвлёк-таки от созерцания разрухи. Хлопнуть его - плёвое дело. На руке остался чёрный след из тела насекомого и пятно его собственной крови. Олег был бы благодарен ему за возвращение к реальности, да вот только красный задвоился в глазах. Снова ранен, снова кровь на его руках, снова он убил, снова... Образы прошлого застилали разум. Кричи не кричи, а товарищи ушли далеко, докуда не доходит звук. Пустыня вбирает в себя голос, она проникает мелкими песчинками в глотку и выжигает изнутри. Совсем один на тысячи километров. Разве он не покинул Сирию?       Нет, она никогда не оставит его. Волков ничем не изменился спустя месяц с последней операции, проведённой уже не где-то там, а в родном Санкт-Петербурге. Так зачем воспоминаниям покидать его? Такие люди гниют в тюрьмах, а ему повезло урвать у жизни золотой билет в свой персональный ад, в котором роль надзирателя исполняла совесть.       Больно уже не было. Рубить брёвна оказалось в разы проще, чем людей. Дрова лежали ровным рядочком, напоминая солдатскую шеренгу. Бравые воины, готовые пойти в самое пекло. - Олег!- Раздалось сзади.       Волков не должен реагировать на своё имя, ведь здесь его нет. Есть только Марк Беглов и одна чёртова проблема - Разумовский. Все мысли об их схожести разом пропали, ведь этот придурок нихрена не понимал даже после угроз. - Волк!- Это уже звучало лучше, хоть так его и прозвал Птица. - Чего тебе?- Удар. Деревяшка разлетелась в щепки от неоправданно сильного удара. Заново. - Видел тебя у своего дома. Что ты там делал? - Мимо проходил, осматривался,- удар. Летят щепки. Заново. - Ты думаешь, я проболтаюсь, да? - Глупости,- удар. Дерево падает на землю. Заново. - Ты ведь сюда нелегально переехал.       Удар. Мимо. - С чего ты это взял?       Признавать правоту Разумовского категорически запрещено. Он напрягал своей внимательностью и вездесущностью. Неизвестно ещё, куда всё зайдёт. - Как зовут прошлых владельцев?- Бьёт в нужные точки. Олег не знал. - Всё оформлял мой друг. Кстати, про него. То имя в записке - кличка. Он любит прикалываться,- настолько глупую ложь придумать ещё нужно. Вероятность успеха стремительно близилась к нулю, зато запутает. - Видел табличку на воротах? Вот собаки у меня нет, это он меня злой псиной обозвал.       Сергей заливался смехом, держась за живот. Столь длинное объяснение с максимально абсурдными идеями, конечно же, вызвало только хохот. Сергей вытер подступившие слёзы и похлопал Олега по плечу. - Где тебя научили так плохо врать? - А тебя где лезть к людям? - Знаешь ли, после твоего последнего представления не думается мне, что твои намерения чисты. Ты и твой друг хотите устроить здесь секту какую? Почему купил дом он, а живёшь здесь ты?       Несостыковка на несостыковке, Олег и сам видел их. Ну и ладно, разве он писатель? В планах заводить друзей здесь не было, поэтому придуманная жизнь и была расписана лишь в общих чертах... - Я был занят, вот он и купил. А сейчас занят он, поэтому не приезжает.       Сергей ходил кругами около пня для рубки, вырисовывая странные знаки на песке палочкой. Он ничего не ответил на заявление собеседника. Удивительный человек, даже когда молчит шумный. Олег старался сосредоточиться на дровах, но каждый раз глаза возвращались к Разумовскому. - Знаешь, земля хранит в себе память о прошлом,- его острый нос и странная улыбка создавали впечатление, что он и не человек вовсе. Пернатый, ей богу.       От него можно ждать чего угодно, хоть веру в духов предков. Волков, как самый настоящий атеист, с подозрением отнёсся к населению Безымянной в частности, ведь это под их влиянием Сергей вырос таким. Всё казалось, что местные жители какие-то повёрнутые фанатики, вот их и сослали сюда. За кой Олегу основывать тут секту, если она уже тут давно?       Гость ещё поносился по двору, но вскоре незаметно убежал. Его загогулины на песке чётко складывались в слово "Макаровы". Вспомнился и вопрос о прошлых владельцах дома, а речь о земле и памяти перестала отливать мистицизмом. Но зачем? Фамилия хозяев была бы очень важной информацией для жизни здесь. Так почему же человек, выявивший подозрительную предысторию Олега, ему помог? Неужели этот псих решил так развлечься, держа опасного (в прошлый раз Волк ясно дал это понять) преступника на коротком поводке? Как же сильно ему наскучила мирная рутина в деревне...       К чёрту, надо звонить Вадиму.