На волнах сновидений

***

      Эндрю медленно разлепляет свои глаза, глядя в потолок, пока рвущийся вовнутрь каюты свет начинает несколько нервировать. Он провел без сна почти всю ночь, после того как отдал команде приказ расходиться. А его кошмар все никак не мог закончиться, мысли все продолжали крутиться вокруг того, что ему привиделось. Привиделось, как он наивно полагал вплоть до утра. Но все это, Эндрю всячески ругает себя за глупость, оказалось реальностью, ведь прошла ночь, в которую больше ничего не произошло. И только когда сон начал утягивать в свои сети, Эндрю начал окончательно понимать: он спятил. Убийство Хозяина ему не приснилось, как и странные глаза Нила, что так похожи на очи монстров из его кошмаров. Такое в здравом уме наяву не разглядишь, думается Эндрю, когда он все-таки поднимается с кровати.       Он понимает, что уснуть ему удалось под утро. Эндрю не видел никаких снов в этот раз, но все равно почему-то чувствует себя чересчур пустым и разбитым. Будто бы он всю ночь убегал от своего кошмара, хотя на самом деле он впервые за долгое время поспал. Эндрю сжимает зубы и трет лицо руками, чувствуя, как щетина царапает его голые ладони. Он уже перестает различать сон и реальность. Так начинается сумасшествие?       Эндрю косится на окровавленные перчатки и кинжал, что он разглядывал всю ночь, вспоминая в подробностях тот сладостный момент. Что же, он и впрямь убил своего Хозяина, но так глупо верил в то, что это всё не взаправду. Теперь вопросов появляется слишком много, ведь это благодаря Нилу у него это удалось. Ведь из-за его появления и Хозяин, и его экипаж утратили возможность двигаться. Словно уснули наяву, решает Эндрю, чувствуя, как странный смешок срывается с его губ.       Нил, вероятно, не просто бродячий музыкант, и теперь Эндрю это понимает. Не просто так, видимо, тот появлялся в его снах, не просто так появился вовсе. Странное тянущее чувство зарождается внизу живота Эндрю, скручиваясь в неприятный, болезненный узел. Ощущение, словно его водили за нос, осознание собственной глупости — вот что раздражает Эндрю так сильно сейчас. Он не может понять, желает ли он все-таки оказаться умалишенным, или же посмеет допустить мысль, что Нил — один из тех, кто является к нему в кошмарах. Но разве хоть раз Эндрю было тягостно рядом с музыкантом? Как он вообще может поверить в эту глупейшую мысль? Нил — такой же демон, как и те, о которых слагают жуткие легенды? Эндрю чувствует, как кислый ком скапливается у него в горле, отчего хочется вывернуться наизнанку.       Он поднимается с кровати с трудом, чувствуя себя куда более разбитым, чем всякий раз, когда он просыпался в поту. Сейчас его терзает реальность. Как же давно то было, думает Эндрю и покидает каюту. На борту оказывается слишком тихо, вероятно, потому что команда его еще спит, и только один силуэт различается у штурвала. Значит, все-таки тот не исчез, подмечает про себя Эндрю, отчего чувствует, как опускаются его плечи.       Нил исчез посреди ночи, пока команда продолжала осыпать капитана вопросами и проявляя к нему невиданную заботу. Музыкант словно растворился, будто бы никогда его и не бывало. По крайней мере, так показалось Эндрю. А когда он попытался найти Нила, чувствуя, что сходит с ума от количества вопросов и предположений, то не смог. Будто бы самый большой кошмар — это то, что Эндрю вовсе привиделось всё, начиная с первой встречи с Нилом.       Но тот всё-таки реальный, отчего Эндрю не может сдержать облегчённого выдоха. Не знает он, что испытывал бы, окажись, что все поцелуи, все истории, касания Нила оказались лишь помутнением его ума. Всё ведь действительно было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Эндрю никогда не верил, что он до такого доживет. Подвох оказался куда хуже, и даже озвучить его про себя Эндрю оказывается чересчур тяжко.       Он подходит к Нилу, чувствуя, что каждый шаг дается с трудом, будто бы его ноги перестали гнуться. Испытывает ли он страх перед тем, кто стоит перед ним, перед кем-то, кто оказался совсем не тем, кем пытался казаться? Эндрю думает, что должен. Но, честно признаться, Нил и рядом не стоит с теми ужасами, которые доводилось ему видеть за всю жизнь.       — Что ты сделал с ними? — хрипло спрашивает Эндрю, замечая, как Нил вздрагивает и медленно оборачивается вовсе безо всякой улыбки. Такого еще не приходилось видеть, ведь привычно уже, что на губах музыканта всегда сверкает улыбка.       — Они задремали, — сухо отвечает Нил и, оборачиваясь к нему, складывает руки на груди и пытается тихонько улыбнуться Эндрю. — Я собирался рассказать тебе, но как бы это звучало? Ты бы вышвырнул меня за борт сразу, как только бы я начал. Решил бы, что я умалишенный, иль издеваюсь над тобой.       Эндрю поджимает губы и понимает, что пытается разглядеть в глазах Нила то, что было ночью, то свечение, что он видел. Но всё, что думает Эндрю, так это то, что не может быть такого, чтобы такие светлые и чистые глаза принадлежали демону. Эндрю хмыкает и делает шаг ближе, замечая, как вытягивается лицо Нила, вероятно, потому что тот ожидает, что капитан будет его бояться. Он должен, сам знает. Но только раздражение возникает в груди, желание обругать парнишку за всё на свете разрастается внутри Эндрю и выплескивается через фырканье:       — Во сны ко мне лез, чтобы что?       — Не мог глядеть, как мучаешься ты. Не я с тебя энергию тянул, низшие подъедали. Самые противные из нас.       Эндрю изгибает бровь, глядя, как Нил ежится, обнимая себя за локти и пытаясь отвести глаза, словно от стыда.       — Низшие, — вторит Эндрю и приближается к Нилу, склоняя голову, чтобы поймать его бегающий взгляд. — Ты высший, значит?       — Скорее обычный, — тихонько усмехается Нил, на что Эндрю фыркает и закатывает глаза, чувствуя, как начинает раздражать эти загадочные речи музыканта. — Ты не боишься меня?       — Ты мне ничего не сделал, — быстро произносит Эндрю, не ожидая такого ответа от самого себя. Он должен был сказать, что боится, что злится на Нила. Но правда в том, что он и впрямь не испытывает никакого страха рядом с демоном. — Но злюсь я, что проглядел. Подселил самостоятельно демона, и думал ведь, что желал бы, чтобы красивый юноша из меня энергию тянул, а не через сны пожирали меня.       — Я беру совсем немного, — выдыхает Нил, после чего опускает руки и, наконец выпрямляясь, заглядывает в глаза Эндрю. — Собрать немного с каждого из вас, и вы не заметите даже. Так я и делал. Тебя другое пожирает — твой страх. И демоны здесь вовсе не при чем.       Эндрю вздергивает брови и чувствует, как усмешка срывается с его губ. Кажется, Нил все-таки над ним смеется, отчего ему приходится выплюнуть:       — Скажешь, что не виновны вы вовсе и люди сами себя доводят?       Ветер поднимается, пока утреннее солнце медленно пропадает за темными тучами. Как вовремя, думается Эндрю, ведь примерно то же самое чувствует он сейчас. Словно его сверкающего Нила перекрыла злобная туча правды. Нил кривит губы, после чего хмыкает и кивает, продолжая говорить:       — Не без этого. Вы нас и породили, привлекли нас своими страхами, порочными желаниями и болью, Эндрю. Легко всё сбросить на неизведанное, но ведь я знаю, почему появился однажды, — Эндрю поджимает губы, глядя, как Нил делает то же самое. — Из неоткуда взялся на земле, родившийся по чьей-то вине. Из боли и страданий того, кто желает отомстить. И образ мой такой, потому что человек, возжелавший защиты, хотел, чтобы я выглядел так. Вероятно, прямо как и он. Но не знаю я, кто меня создал, за кого я должен был отомстить. Всего лишь появился, голодный и жаждущий чьего-то страха. Вероятно, такого же сильного, как и испытывал тот, кто меня и создал.       Эндрю хмурит брови и тяжело выдыхает, чувствуя, как медленно по вискам ударяет боль. Он точно сходит с ума, а Нил вместе с ним, думается ему, потому что странное всё это звучит. Всего лишь демоническое оправдание, решает он, чтобы такие люди, как он, позволили себе подумать, что не такие уж они и разные с этими отродьями.       — Сон — лучший способ безболезненно напугать человека, — продолжает Нил, делая медленный шаг в сторону Эндрю, будто бы переживая, что тот отступит. — Понять, что снится ему, выбрать самое тягостное и начать насылать именно те кошмары, которые дают больше сладости. Нам всего лишь нужно питаться, как и вам, Эндрю. Кто-то более наглый и жадный, а кому-то хватает совсем немного. Низшие не знают меры, такой к тебе и являлся долгое время, пока не понял, что я пытаюсь вытолкать его с твоих плеч. Низшие не имеют формы, всего лишь сгустки энергии, которые не нашли выхода из человека. Ты сам его создал из собственных страхов и побоялся сделать его чем-то большим. Тебя сжирал свой собственный кошмар, Эндрю. Демон, которого ты породил самостоятельно.       Эндрю хмыкает и переводит взгляд на Нила, чувствуя, как кривятся губы от мысли, что верить в слова демона не хочется. Каков шанс, что тот не лжет ему? Что это все действительно так, а не то, что удобно сказать ему? С чего он вообще решил, что Нил — демон? Не видел же ведь он ничего такого, кроме сверкающих глаз да окаменевших людей. Всяко могло произойти.       — Откуда ты взялся рядом со мной? — фыркает Эндрю, поздно осознавая, как глупо это звучит, но Нил всё равно тихонько улыбается ему в ответ.       — Ты сам меня с собою забрал, — произносит Нил и тянется к руке Эндрю, тут же замирая. — Случайно то было. В таверне поселился, потому что легко найти какого-нибудь порочного, жаждущего или напуганного. А там явился ты. Твой страх чувствуется сразу, ты окутываешь им всё вокруг. Сладко ты пахнешь для демонов, Эндрю. Будто бы маслами обмазанный. Собирался я немного совсем попробовать, но сразу почуял, что и без того тебя жрут без конца. А дальше всего лишь интерес был, не вру тебе. Ты ищешь что-то, про кладбище спрашивал. Не сложно было понять, что именно. Помочь ли я хотел тебе, когда взялся проводить? Нет, признаюсь. Любопытно было, как происходит это, действительно ли есть такое чудо-снадобье.       — А что же, — хрипит Эндрю, глядя на Нил внимательным, пронзительным взглядом. — Нет его вовсе?       — Мне не доводилось встречаться с подобным, — пожимает плечами Нил и убирает руки за спину, тихонько усмехаясь. — Слышал я эту легенду, с другими демонами имел разговоры. Но явился я, кажется, позже, чем повсеместно такое носили. Для меня это такая же легенда, Эндрю, как и для тебя. Я демон земной, явившийся среди люда, а не в царствии, как те, для кого вы никакого интереса не вызываете. Зря вы, люди, считаете, что для высших существ, для ангелов ли, для демонов ли, есть до вас хоть какое-то дело. Лишь таким, как я, кто рождается из злости вашей, из боли, а после не знает, куда деться, ведь Царствие адское для меня закрыто, приходится так же выживать, как и вам. Как приходится акуле рыбу пожирать, так и мне нужно хоть немного пропитания.       Эндрю кривит губы и тяжело выдыхает, умолкая, пока внутри проносятся необъяснимые чувства. Эндрю не уверен, что зарождается страх, вовсе нет. Недоверие легкими волнами проходится в груди, но вместе с тем и удовлетворение. Это первый и последний, вероятно, внятный ответ на всё то, что мучает Эндрю уже так долго. И пускай то вышло благодаря демону. Демону, что так легко облапошил его и поселился в его жизни, во снах и, к огромному сожалению, в сердце. Знал ведь Эндрю, что к добру не приведет всё то, что зарождалось слишком быстро к этому странному музыканту.       — Целовать меня тоже стоило, чтобы больше откусить? — спрашивает Эндрю, чувствуя, как неприятно проходятся слова по его горлу. Честно, его то только и беспокоит, ведь в остальном, кажется, он нашел ответ.       — Нет, — быстро выдыхает Нил и делает шаг к нему, оказываясь прямо напротив, отчего Эндрю просто не может не заглянуть в светлые глаза. Да как же те могут принадлежать чудовищу? — Потому что желал. Разумные мы существа, как и вы. Свойственна нам и любовь ваша, и горечь. Ведь сотканы мы вами, Эндрю. Целовать тебя хотелось, и хочется, если честно, всё еще.       Эндрю непроизвольно косится на губы Нила, разом вспоминая, что еще ночью он чувствовал их мягкость и сладость. Вероятно, Эндрю действительно сходит с ума, ведь понимает, что вновь желает втянуть Нила в поцелуй. Неважно, будто бы демон он, музыкант ли, или моряк. Вот, значит, что происходит с человеком, когда тот впускает кого-то в свое сердце? Эндрю теперь не посмеет смеяться над историями, как женщины влюблялись в демонов, не станет осуждать свою мать, которая, быть может, действительно спуталась тогда с нечистым. Потому что сам, будто лишившись всякого своего ума, как глупый, вовсе безмозглый дурак, думает, что было ему хорошо. Что Нил за время, что находится рядом, не сделал ничего плохого. Целовал его, ласкал, помог осуществить мечту и убить Хозяина.       — Какую цену ты хочешь за всё это? — спрашивает Эндрю, не сводя глаз с губ демона, понимая, что после точно обо всём этом пожалеет. И всё же, кажется, они, люди, и впрямь низшие из существ. — За убийство его, за поцелуи твои. За музыку и касания.       — Если мне можно, — начинает Нил, звуча так тихо, что Эндрю думает, осознает ли демон, какую силу на самом деле имеет и что может сделать с ним, если возжелает. Но Нил, кажется, все же никудышный демон, ведь, делая шаг ближе, он горячо выдыхает на лицо Эндрю. — То я хотел бы все же остаться.       — Научись мыть полы, — хмыкает Эндрю и тихо выдыхает, когда осознает, что принимает решение слишком быстро. Он даже не думает над ответом, просто знает, что желает, чтобы Нил остался. Как же глупо. Тот ведь точно погубит его, а вместе с тем и команду. — И если захочешь убить меня, не смей трогать команду. Они ни при чем здесь вовсе.       — Так точно, капитан, — спокойно выдыхает Нил и растягивается в улыбке, пока его плечи вдруг опускаются, а Эндрю отчего-то чувствует себя намного лучше. Будто бы с плеч сбросили якорь. — Иметь в своем подчинении демона — разве не удача, капитан?       Эндрю цокает и делает шаг в сторону, так и не целуя Нила, как бы ему не хотелось. Он зыркает ему в глаза и поджимает губы, прежде чем развернуться и пойти от него прочь. За спиной раздается тягостный вздох, отчего Эндрю останавливается и, зыркая на него через плечо, сообщает:       — Разве этот демон мне хоть раз подчинялся как следует? Бессовестно лезет в мои сны, лапает, как желает, а потом невинно хлопает глазами наяву. Неотесанный демон, воспитать бы тебя.       — Я научусь мыть полы, — обещает Нил, выпрямляясь и складывая руки вдоль тела. — В сон твой больше не полезу, обещаю. Только если отогнать захочу тех, кто прилипнет. Но не сунутся они к тебе более, обещаю.       Эндрю согласно мычит, задумываясь на пару мгновений, а нужен ли ему тогда тот талисман, если Нил будет рядом.

***

      Проходят дни, а жить на борту с демоном оказывается ничем необычным. Нил и впрямь больше не лезет в его сны, которых, если честно, больше и нет. Эндрю оттого посмеивается внутри, что нашел свой талисман там, где не должен был найти — в лице музыканта, тайна которого теперь известна только ему.       Нил сторонится его какое-то время, будто бы побитый щенок, который провинился. И только когда Эндрю начинает это надоедать, он вылавливает музыканта, чтобы высказаться, что не по вкусу ему такое поведение. Что не боится он, что снов не видит, и потому закипает, что тот лишает Эндрю ласк и там, и там. Нил лишь усмехается ему в ответ, а после шепчет что-то похожее на «жадный», прежде чем Эндрю целует его впервые за несколько дней. Точно где-то на границе сновидений застрял он, ведь всё происходящее всё ещё кажется чересчур нереальным.       Запасы заканчиваются, а Крепость прибывает к городу, в котором они были не так давно. Город, где они в последний раз видели своего бывшего капитана. Маршрут сюда был проложен еще пару месяцев назад, когда Кевин обмолвился, что желает навестить отца, когда они вновь поплывут в сторону запада. И Эндрю не мог, да и не желал ему в этом отказать.       В городе их встречают так, как и провожали — радостно, с признанием. Ведь знает каждый здесь фамилию Ваймака, ведь именно отсюда родом Кевин и отсюда начинал свое путешествие когда-то капитан. Потому останавливаются они в старом доме Кевина, в котором чувствуется присутствие его отца. И пускай Дэвид покинул эти стены намного раньше, чем Кевин, его здесь будто бы в разы больше. Быть может, причиной тому является, что мать Кевина всё ждала и ждала мужа, потому и создавала видимость, что тот все еще тут обитает. А быть может, потому что Дэвид был здесь накануне смерти.       Они перекусывают в молчании, даже не комментируя, что наконец, впервые за долгие месяцы, едят что-то достойное, что в подарок досталось им от соседей Кевина, что с радостью встретили юного моряка. Все-таки смерть Дэвида оставила след на каждом из них, потому и тяжко находиться там, где всюду ощущается его присутствие.       Даже Эндрю понимает, что окунается в тоску по мужчине, когда решает, что впервые желает посетить кладбище лишь для того, чтобы проведать кого-то. И потому он не берет с собою лопату, не запрещает всей команде последовать за ним, ведь знает, что в этот раз копать он не станет. Просто не посмеет осквернить те земли, где захоронен капитан, даже несмотря на все свои слова, что ничего плохого он не делает. Дэвид сам научил его раскапывать могилы, но именно на его кладбище у Эндрю не поднимается рука.       В этот раз, глядя на множество могил, Эндрю вновь понимает, что делает что-то странное, ищет то, что на самом деле может и не существовать. Даже слова, сказанные когда-то Дэвидом о том, что тот точно видел нужную Эндрю вещь, теперь кажутся ересью. Неужто вот так пропадает вера людская? Когда отделываешься от недуга, он забывается, будто никогда с тобою не был?       — Это Нил, — наконец говорит Ники, когда тишина, воцарившаяся на и без того тихом кладбище, начинает давить на самые плечи. Эндрю даже не замечает, что ни он, ни кто-то из команды так и не проронил и слова с тех самых пор, как они оказались у могилы капитана. — Он наш новенький. И Жан вот это. У нас теперь два новых члена экипажа, представляешь, капитан? Эндрю сам принял решение о их вступлении. Он хороший капитан, а они отличные товарищи.       Эндрю поднимает взгляд на Ники, замечая, как на губах того расцветает улыбка, пока он смотрит на камень Дэвида с таким теплом, будто бы точно тронулся умом.       — Только иногда ведет себя ужасно. Недавно сдался без вопросов какому-то богатею, — фыркает Сэт, на что Эндрю закатывает глаза и косится на Кевина.       — А сын твой, капитан, и вовсе приказал стрелять, когда я на вражеском борту был. Ни снарядов, ни пороха не хватало, а тех десятки было, — подхватывает Эндрю, слыша, как Кевин тут же недовольно цокает и хмурится, глядя на могилу отца так, будто и впрямь говорит с ним: чуть невинно и с любовью.       — Отделались бы мы, — пожимает плечами Кевин и подходит к могиле поближе. — Я бы тоже хорошим капитаном бы был, папа. Как бы ты тогда не говорил, что на благо мне решение принимаешь. Боялся, что за мною придут, что знать все меня капитаном будут. Так вот, отец, Эндрю еще предстоит строить свое имя, а я сын своего отца. Мало ты меня уберег этим решением, все равно капитаном для других знаюсь. Сын капитана Дэвида Ваймака — известного аристократа, своенравного мореплавателя. Надеюсь, ты видишь, что я становлюсь таким же.       — Думаю, он тобою гордится, — тихо вмешивается Мэтт, посылая Кевину добрую улыбку, когда тот бросает на него удивленный взгляд.       Эндрю косится в сторону, выдыхая, когда команда начинает что-то говорить капитану, будто тот действительно их слышит. От этой мысли в груди несколько тянет, а перед глазами тихонько плывет, но Эндрю ни за что не разрыдается перед командой и уж тем более не перед Дэвидом. Пускай тот видал его во всяких состояниях, но слез он его не увидит.       Эндрю замечает, что Нил смотрит на него только тогда, когда отходит немного дальше от могилы капитана. Нил, вероятно, вовсе не понимает всеобщей печали, как и Жан, что просто жмется к Кевину и время от времени задает ему вопросы о капитане. Эндрю подходит к Нилу, когда видит, что тот аккуратно улыбается ему, будто бы задавая немой вопрос.       — Болтовню он их любил, — признается Эндрю, оказываясь рядом с Нилом, который встречает его с мягкой улыбкой. — Так что пусть веселятся. Быть может, слышит он их.       Нил ничего ему не отвечает, вероятно, чтобы не разбивать ту надежду, что Дэвид действительно их сейчас видит, у самого Эндрю, который пусть и старается не подавать виду, всё равно в это желает верить. Вместо этого музыкант разворачивается и куда-то направляется, отчего Эндрю решает, что должен последовать за ним. К тому же, кажется, что он слышит чей-то всхлип, а значит, он точно должен оказаться подальше, чтобы не видеть чьи-то слезы.       — Копать сегодня не станешь? — интересуется Нил, бросая на него взгляд через плечо. — Кевин лопату взял ведь.       — Не стану, и ему сказал, что нет, — фыркает Эндрю и тормозит возле одной из могил, по привычке пробегаясь по имени. Бетси. — Не желаю. Чувствую, что совершу неправильное что-то.       — А он бы осудил тебя? — спрашивает Нил, разворачиваясь к нему всем корпусом, и кивает на могилу, на которой Эндрю так сосредотачивает сейчас внимание. — Эта кажется хорошей. Будто бы могила аристократки.       — Он никогда меня ни за что не осуждал, — Эндрю оглядывает надгробие женщины, выдыхая, ведь, кажется, она здесь была и в прошлый раз, и что сейчас, и что тогда выглядит грязно. О ней позабыли. — Сам себя осуждаю. Да и может, не нужно оно мне больше? Все равно снов не вижу больше. Лекарство нашел в лице демона неожиданно.       — Тебе, быть может, и не нужно больше, но вот у Жана нет такого, как я, — тихо произносит Нил, вынуждая Эндрю тут же зыркнуть в сторону упомянутого парня. — А заботиться обо всех я не собираюсь. Жан парнишка неплохой, но охранять мне нужно твой покой.       Эндрю замечает, что Кевин косится в его сторону, а затем, что-то говоря команде, подхватывает лопату и направляется в его сторону. Жан, которого он оставляет одного, ежится и недовольно зыркает на Эндрю, будто осуждая его за решение парня.       — Могил здесь хороших много, — начинает Кевин, и Эндрю понимает, к чему тот собирается свернуть. К разговору, который они начинали еще в доме. — Глупо отказываться. Не найдем, как обычно если, то хотя бы продать что будет. Монеты у нас заканчиваются, а Ники новых тканей хочет.       — Он здесь, Кевин, — объясняет Эндрю, будто парню должен быть понятен его простой ответ.       — Ну не его же могилу копать мы будем, — фыркает Кевин и втыкает лопату рядом с надгробием Бетси. — Мне самому взяться? Нам нужно это, Эндрю.       — Нам или Жану? — хмыкает он, обхватывая лопату и дергая ее на себя. Кевин кривит губы и косится в сторону, после чего тяжело выдыхает и кивает.       — Копай, Эндрю, или сам я возьмусь, — тихо проговаривает Кевин, а просьба, что отражается в его глазах, кажется Эндрю слишком незнакомой. Он еще прежде не видел, чтобы он выглядел так умоляюще.       Эндрю кривится и, бросая быстрый взгляд на команду, мысленно отчего-то просит прощения перед Дэвидом, прежде чем начать раскапывать чужую могилу. Как и всякий раз, как и привык он это делать за все эти два года. Но сейчас будто бы он и впрямь совершает нечто ужасное, впервые испытывая чувство вины перед усопшими. Он не желает, чтобы кто-то так же раскопал могилу Дэвида, решает Эндрю.       Эндрю почти противно, когда он слышит, как оказавшийся рядом Сэт вдруг вскрикивает от удивления, когда из-под слоя земли вдруг виднеется множество драгоценностей. На его возглас сбегается команда, начиная рассматривать всё то, что достают Кевин и Эндрю, которые, переглядываясь, мысленно переговариваются: оно или не оно, находится здесь то, что они ищут, или нет?       Обхватывая медальон пальцами, Эндрю вдруг чувствует, как его кожа обжигается, словно огнем, и перчатки от этого никак не спасают. Он почти отбрасывает круглый амулет в сторону, замечая, как поблескивает черный неровный камень в середине, от которого-то ему и стало больно, как ему кажется.       Он слышит тихое шипение со стороны Нила, что делает пару шагов назад, и видит, как вытягивается лицо Кевина. Вероятно, это то, что они искали, только вот взять его в руки Эндрю больше не имеет никакого желания. Он косится на Нила, замечая в его взгляде, кажется, такое же удивление, как и на лице Жана, что зыркает на Эндрю, вероятно, тоже не зная до этого, что он не один такой.       Они нашли то, что Эндрю так долго искал. И только четверо осознают всю ценность находки, пока другие начинают загребать украшения в свои рубахи, обговаривая, сколько монет они смогут с этого получить.