На волнах сновидений

***

      Эндрю крепко сжимает ручку двери, дёргая на себя несколько раз, но терпит неудачу — та заперта изнутри. Слышится звон цепей, которые стучат каждый раз, когда Эндрю пытается попасть внутрь комнаты, но, как бы он ни старался, не выходит. Парень, поджимая губы, озирается по сторонам, понимая, что нужно двигаться дальше, ведь он знает — за ним придут.       Дергая ручку в последний раз, Эндрю стискивает зубы и, затаив дыхание, начинает пятиться от двери, не сводя с нее глаз. Это был единственный шанс на спасение, оставалось только дернуть сильнее, и он оказался бы на улице. В поместье слишком тихо, Эндрю знает, что никого нет, что никто не сможет проследить, на месте ли он. Это его шанс наконец выбраться отсюда, но, кажется, он его упускает.       За дверью слышится грохот, что заставляет Эндрю замереть. Сердце заходится в бешеном ритме, он сглатывает и наконец срывается с места. Нужно спрятаться. Неважно где, главное успеть, пока он не вернулся. Эндрю знает, что Хозяин будет крайне зол, если мальчик просидит в своем укрытии слишком долго. Но это поможет ему отсрочить мучения. Уж лучше он получит сильнее в несколько раз, но хотя бы у него будет чуть больше времени побыть в безопасности.       Он срывается на бег, отчетливо различая позади себя звук открывающейся двери, что перекрывается звуком стучащего сердца в его ушах. Коридор никогда еще прежде не казался Эндрю таким длинным, как сейчас, да и дверей было в нем, кажется, меньше. Эндрю пытается попасть в одну, во вторую, в третью, больно ударяясь плечом и с силой дергая за ручки, но и те оказываются, как назло, закрытыми. Дрожь проходится по всему телу, стоит ему услышать такие знакомые шаги, что приближаются с каждым мгновением все ближе. Холодящий ужас разливается в его груди, когда мальчик замечает черное пятно краем глаза. Бежать, нужно бежать как можно дальше и дольше, лишь бы его не поймали.       Эндрю сглатывает и бежит к лестнице, хватаясь онемевшими пальцами за перила. Он пытается ускориться, но лестница вдруг приобретает лишние пролеты и слишком высокие ступени. Эндрю слышит, как шаги приближаются, отчего его сердце начинает стучать громче и сильнее, пока паника липкими лапами ползет по его коже. Он чувствует, как тяжелее становится подниматься по этой нескончаемой лестнице, но сдаваться нельзя. Нужно забиться хотя бы под кровать, иначе, он знает, что рассерженный Хозяин спустит его с этой же лестницы.       Отчаянный всхлип срывается с губ Эндрю, когда он оступается и падает на колени, все еще крепко держась за перила. Он пытается подтянуться, но руки окончательно немеют и соскальзывают, отчего мальчик проезжается вниз на пару ступеней. Он зыркает наверх, подмечая, что осталось совсем немного, нужно лишь подняться и бежать дальше. Голос Хозяина грубо окликает его, и Эндрю узнает это недовольство, различает злость, потому ему точно не стоит попадаться ему. Эндрю начинает ползти, больно ударяясь коленями об ступени, хватаясь руками за выступы и подтягивая себя вверх.       Он чувствует холод, который обжигающе касается его босых ног, стоит ему замедлиться. Голос Хозяина вновь раздраженно разносится совсем близко, а затем Эндрю чувствует, как нечто ледяное дотрагивается до его лодыжки, вынуждая его дернуться и подскочить. Эндрю вновь хватается руками за перила и наконец оказывается наверху лестницы, тут же замечая коридор с таким же бесконечным количеством дверей.       Недолго думая, Эндрю вновь начинает пытаться попасть в каждую, лишь бы оградить себя от надвигающейся, разрастающейся всё больше и больше чёрной тени, что следует за ним по пятам. Отчаяние заставляет его задыхаться, когда он вновь и вновь терпит неудачу. Эндрю чувствует, как холод проходится по его ногам, когда Хозяин оказывается рядом, почти нависая над мальчиком. Зажмуриваясь, Эндрю наваливается на очередную дверь и, не ожидая, резко оказывается внутри. Хрип срывается с его губ, когда он замечает алые сверкающие глаза перед тем, как наконец захлопнуть дверь. Он закрывает её на замок дрожащими пальцами и, оборачиваясь, упирается спиной, начиная медленно сползать внизу, ощущая, что ноги его больше не держат. Позади слышится резкий крик, зовущий его голос Хозяина и сильный удар, что заставляет мальчика вздрогнуть.       Внезапно все звуки затихают, когда Эндрю, открывая глаза, застает себя не в поместье. Он в каюте посреди бескрайнего океана. Больше не дрожащий напуганный мальчишка, а капитан корабля. Но страх, что разъедает его изнутри, никуда не девается, даже когда Эндрю понимает, что может спокойно выдохнуть. Опуская взгляд на свои руки, Эндрю замечает легкую дрожь, а затем с трудом отталкивается от двери.       Он с замиранием сердца озирается, опасаясь, что дверь вот-вот откроется и за ней покажется Хозяин. Делая медленный выдох, Эндрю сдвигается, не отрывая глаз от ручки, надеясь, что та не дернется. Лишь когда он оказывается дальше от двери, Эндрю наконец опускает плечи и, разворачиваясь к кровати, замечает на ней юношу. Он выдыхает, словно с облегчением, пока Нил, улыбающийся ему своей привычной, яркой улыбкой, сдвигается и хлопает рукой рядом с собой. Эндрю, не думая, тут же направляется к нему, чувствуя, что он желает оказаться рядом, ведь он знает, что с Нилом будет тепло и безопасно.       Он залезает с ногами на кровать, встречаясь со светлыми глазами парня, и чувствует, как напряжение окончательно спадает с его плеч. Эндрю поджимает губы и упирается рукой рядом с бедром Нила, чувствуя непреодолимое желание прижаться к нему. Нил, словно читая мысли, сдвигается к нему ближе и тихо произносит, не отрывая глаз от Эндрю:       — Ты далеко.       Эндрю хмурит брови, не совсем понимая, что парень имеет в виду, и потому придвигается к нему еще. Нил на это лишь усмехается и опускает глаза куда-то на нижнюю часть его лица. Эндрю косится вниз, чувствуя, как жар проходится по пальцам, когда он направляет руку чуть ближе к бедру Нила. Кончики его пальцев чуть покалывает, будто бы в них множество заноз, отчего Эндрю несколько раз сжимает руку в кулак, дабы избавиться от этого ощущения. Нил молча наблюдает за ним, Эндрю прекрасно чувствует, как глаза того скользят по его лицу. Музыкант ничего не говорит, будто бы давая Эндрю время. И только тогда тот понимает, как сильно дрожит. Тело его подрагивает будто бы от холода, хотя тут, рядом с Нилом, очень даже тепло. Эндрю поднимает глаза на парня, замечая на его губах все такую же добрую, яркую улыбку, на которой он слишком сильно сосредотачивается. Не в силах оторвать глаз от губ Нила, Эндрю тихо выдыхает и хрипло говорит:       — Спятил я должно быть, раз хочу чего-то странного.       — Пробуждаю скрытое в тебе? — Нил склоняет голову в сторону и, будто бы дразнясь, пробегается языком по своим губам.       — Забытое, — вторит Эндрю и крепко сжимает руку в кулак, не отрывая глаз от рта парня. Он точно знает, что желает прижаться к нему и телом, и губами, что, если честно, несколько странно для него. Эндрю не помнит точно, когда с ним бывало подобное и бывало ли вообще.       — Хочу того же, — шепчет Нил, заставляя Эндрю замереть и оторваться от губ парня.       Эндрю сталкивается с глазами музыканта, легко различая в них ту уверенность, коей он прежде не видал. Нил перестает улыбаться, но Эндрю все равно видит, как сощуриваются его глаза, выдавая его настрой. Дыхание чуть сбивается, когда Эндрю вновь опускает взгляд к губам парня, теперь уже отчетливо ощущая, как его неумолимо притягивает ближе.       — Хочу, — повторяет Нил еще тише, отчего его голос кажется Эндрю придуманным, будто бы звучит лишь в его голове.       Но музыкант сам сдвигается и наклоняется ближе, застывая напротив лица Эндрю. Дыхание Нила горячо проходится по губам Эндрю, заставляя того приоткрыть рот. Хмыкая, Эндрю сокращает оставшиеся расстояние между ними и, затаив дыхание, касается губ напротив своими.       Эндрю подскакивает на своей кровати с бешено стучащим сердцем. Он сглатывает, чувствуя, как пересохло в горле, пока на губах так отчётливо ощущается чужое касание. Это впервые, когда Эндрю просыпается в таком состоянии, когда его сердце заходится не от ужаса.       Он чувствует, как теплеют его щеки, пока перед глазами всплывает образ Нила, что всего мгновение назад сидел на его кровати. И пускай это был всего лишь сон, то было слишком правдоподобно. Эндрю медленно поднимается с кровати и, нащупав на столике свечу, направляется к выходу. Ему известна каюта так хорошо, что Эндрю спокойно может передвигаться в темноте, как сейчас, но он все равно предпочитает брать с собой хоть что-то, что сможет осветить ему дорогу в случае.       Он выходит на палубу и глубоко вдыхает ночной воздух, находя в нем свою прелесть. Эндрю всегда легче дышится под светом луны, когда рядом никого нет. В ушах все еще слышится громкое стучащее сердце, а жар, начавшийся на щеках, медленно опускается к шее. Свежий воздух лишь немного приводит Эндрю в чувства, но всплывающие перед глазами картинки вновь заставляют его почувствовать огонь, что разрастается в груди.       Нил не в первый раз появляется в его снах, но такого, как сегодня, вероятно, не должно было быть. Это оказалось столь волнительным для Эндрю, что он будто бы забывает о другой части сна. Его кошмар словно развеялся благодаря Нилу, что, как обычно, неожиданно объявился.       Эндрю чувствует, как перчатки его вновь не прикрывают запястья, отчего парень чувствует себя несколько обнаженным. Обычно он снимает их перед сном, но Эндрю слишком часто стал в последнее время неожиданно, даже для самого себя, засыпать. Должно быть, ему стоит избавить от привычки носить перчатки, ведь, кажется, в этом нет никакой больше надобности. Когда его тело стало превращаться в россыпь всевозможных шрамов и ожогов, Эндрю взялся обматывать свои руки тряпками, дабы оставить в норме хотя бы одну часть его тела. Он желал, чтобы хотя бы его пальцы оставались чистыми, ведь Хозяин никогда не трогал его руки. Это стало привычкой, а после Эндрю нашел другое оправдание перед командой, да и перед самым собой — перчатки ему необходимы, ведь он так не желает всадить занозу. Эндрю знает, что ни Кевин, ни кто-либо еще на борту не взялся комментировать его эту странность, но мысленно те точно решили, что это глупость. Эндрю плевать.       Эндрю выдыхает и присаживается у борта, прижимаясь спиной к дереву, и поднимает взгляд к небу. Его глаза давно уже привыкли к темноте, если честно, Эндрю требуется всего ничего, чтобы начать ориентироваться в ночи. Должно быть, это не особенность, но все же он предпочитает думать, что это время суток полностью принадлежит ему. Он сгибает ноги в коленях и смотрит на толстую свечу, что крепко стоит на блюдечке, которое Эндрю когда-то сымпровизировал в подсвечник.       Нет необходимости в свете сейчас, но Эндрю все равно достает огниво и поджигает фитилек. Делая медленный выдох, парень откидывается назад и аккуратно ставит свечу на свое колено. Легкое, совсем невесомое тепло касается его кожи, отчего Эндрю несколько расслабляется, вновь поднимая взгляд к небу. Он чувствует себя таким отдохнувшим, как никогда прежде, отчего несколько пугается. Эндрю не помнит, когда просыпался без ощущения, будто его истерзали и бросили в холод. Что уж говорить о том, что Эндрю отчетливо чувствует на своих губах чужое касание до сих пор? Этого сна не должно быть, вероятно, демоны нашли новую грань, которой можно изводить его.       Эндрю испытывает терзания совести, ведь предполагает, что если Нил узнает об этом, то начнет сторониться парня. Хуже всего, что одна только мысль о том, что музыкант станет избегать Эндрю, заставляет того поежиться от неприятного тянущего ощущения в груди. Эндрю сложно признаться даже самому себе, что он находит Нила слишком привлекательным, что с первой встречи оценивает его красоту и испытывает рядом с ним нечто схожее на интерес, коей не испытывал ни к кому. Для этого всего у него нет времени, да и желания тоже. Но все равно губы его несколько покалывает от мысли, что он, быть может, раз или два, с удовольствием поцеловал бы Нила.       Эндрю встряхивает головой, пытаясь сбросить появляющиеся перед глазами образы музыканта из его сна. Признаться, он решает, что видеть кошмары не так уж и тяжко, как переживать те чувства, что начинают бушевать из-за неожиданного даже для самого себя желания к Нилу. Эндрю зажмуривается, делает медленный выдох и сосредотачивает внимание на свечке на своем колене.       Он начинает внимательно наблюдать за пламенем, что так красиво извивается в каких-то только ему известных движениях. Прикрывая немного глаза, Эндрю заставляет себя опустить плечи и насладиться этим единением, что даётся ему только, когда на небе возрождается луна. Ночь ощущается иначе здесь, на палубе. В каюте Эндрю предпочитает не бывать слишком часто, ведь, если честно, становится всё труднее справляться с ощущением замкнутости. Стены всякий раз давят на него, пока парень начинает ловить себя на чувстве, что в этом маленьком помещении ему крайне одиноко и страшно. На палубе же всё иначе, здесь Эндрю понимает, что он не заперт, что, если бы возжелал, то мог кинуться в воду, что ему подвластно отправиться куда только он захочет. Должно быть, это свобода.       Шум волн, несильный ветер и поскрипывание корабля всегда имеют на Эндрю какой-то успокаивающий эффект. Остатки его сонливости окончательно улетучиваются, принося с собой лишь ощущение расслабленности, что возникает не так часто, как того хотелось бы.       Огонёк красиво извивается, тихонько выпуская искорки, что разбиваются об темноту. Эндрю тихо выдыхает, когда ему неожиданно представляется, будто бы этот огонек — это Нил, что скачет под музыку волн. Как глупо, думается ему, что он вообще позволяет себе подумать о таком, представить нечто столь странное. Должно быть, общество Нила на него все же влияет, все-таки тот слишком часто предпочитает говорить о музыке и искусстве. Эндрю всегда был далек от этого, но парень всякий раз рассказывает об этом так интересно, что сложно его не слушать. Потому, решает Эндрю, он видит в этом маленьком огоньке Нила лишь потому, что тот неразрывно связан с музыкой, а музыка с танцами. Причина в этом, не иначе. Вовсе не в том, что Нил начинает потихоньку занимать господство в мыслях Эндрю. Ведь это не потому, что музыкант снится и маняще говорит ему во снах, что желает того же, что и Эндрю.       Прикусывая перчатку, Эндрю тянет руку в сторону, оголяя ее. Взгляд его все еще прикован к танцующему огоньку, а желание коснуться его возникает слишком неожиданно. Непреодолимое и необъяснимое побуждение, с которым Эндрю не берется справляться. Он коснется совсем немного, лишь убедится, что тот действительно настоящий, что он может до него дотронуться. Не то что до Нила, который, вероятно, так и останется слишком далеким.       Эндрю почти дотягивается пальцами до огня, что так приятно отзывается теплом на его коже, отчего губы парня слегка трогает улыбка. Образ Нила так четко вырисовывается перед глазами, и Эндрю осознает, что, вероятно, он испытывал бы дикий жар, если бы вместо огня был музыкант. Должно быть, тогда его пальцы расплавятся вовсе. Эндрю почти опускает свой палец на огонь, когда тот сбивается в своем танце, дергаясь от движения где-то рядом. Эндрю замирает, так и держа руку вытянутой, и поднимает глаза на того, кто разрушает его спокойствие. Эндрю тихо выдыхает, когда различает уже знакомый силуэт и такую же легко различимую улыбку на лице Нила. Тот вновь оказывается рядом, а Эндрю этого не замечает. Как же не нравится ему, когда кто-то подкрадывается. Но злость на Нила затухает слишком быстро, когда с губ того слетает тихий смешок. Выпрямляясь, Эндрю чувствует, как тепло разливается в его груди так, будто бы свеча вдруг стала больше и начала греть своим маленьким огоньком. Эндрю медленно поднимается с пола и промаргивается, будто бы в попытке избавиться от ведения, словно Нил — всего лишь разыгравшееся воображение.       Но Нил стоит напротив, улыбаясь так ярко, что Эндрю начинает казаться, что тот действительно освещает собою темную ночь. Тепло, исходящее от парня, заставляет Эндрю несколько усмехнуться, ведь, вероятно, так оно и есть. Нил — огонек, греющий и освещающий все собой. По крайней мере, в его снах, Нил всегда приносит с собой тепло и свет.       — Не спишь опять, — прерывает тишину Нил, всматриваясь в глаза Эндрю, что лишь может радоваться, что парень не способен читать мысли или чувствовать то, что чувствует он. — Никогда почти не спишь по ночам. Мы вновь встречаемся здесь под покровом ночи. Под светом луны в сопровождении мелодии волн. Несколько поэтично, не думаешь?       — Это ты у нас поэт, — Эндрю вздыхает и упирается спиной об бортик, окончательно выпрямляясь и заглядывая в глаза, в которых так красиво отображается свет луны. И правда поэтично. — Не сплю. Ночь дана мне для наслаждения тишиной.       — Я не поэт, — Нил, словно его не устраивает оставшееся между ними расстояние, делает шаг ближе, заставляя Эндрю задержать дыхание. — А всего лишь музыкант. Стихи я писать вовсе не научен. Но вот мелодию различить могу. Даже сейчас я слышу ее во всем. Прислушайся.       Эндрю тихо фыркает, мысленно решая, что есть в Ниле что-то такое, отчего он порою кажется чересчур странным. Все музыканты, кажется, такие. И Эндрю просто не понять их этой страсти, отчего он просто решает называть их так. Странный — слово, которым можно обозвать любого, кого сложно понять. Эндрю желает понять Нила, потому пытается прислушаться, но различает лишь шум волн и скрип двери где-то на корабле.       Эндрю хмыкает, склоняя голову в сторону, и пожимает плечами, замечая, как Нил начинает посмеиваться. Плечи того легко подрагивают, когда он вновь сокращает расстояние между ними, а затем тихо произносит:       — Ну как же? Не слышишь? Волны так красиво плещутся, создавая свою особенную мелодию. Мне так и хочется пуститься в пляс.       — Ты, кажется, совсем устал, Нил, — выдыхает Эндрю и смотрит в сторону, начиная хмуриться, когда вновь улавливает это тепло, что приятно разливается в груди, стоит сердцу застучать быстрее. — Ступай в каюту и поспи. Рассвет скоро.       — Вовсе не так. Не слышишь? — Нил начинает мычать себе под нос мелодию, которая совсем не похожа ни на что, что слышится Эндрю вокруг. — Так красива. Давай станцуем?       Эндрю замирает, переводя удивленный взгляд на Нила, который тут же усмехается, вероятно, находя забавным его реакцию. Парень протягивает ему руку, щуря глаза, как и всякий раз, когда его улыбка действительно кажется искренней. Эндрю поджимает губы и, вжимаясь в перила спиной, старается не опускать свой взгляд, сосредотачиваясь на глазах парня. Быть может, он все еще не выбрался из сна, быть может, сейчас он вновь проснется в кровати. Слишком хорошо, чтобы это происходило взаправду. Взгляд его неизбежно опускается ниже, задерживаясь на мгновении на губах Нила, а затем цепляется за протянутую руку.       Нил ничего не говорит, вероятно, ожидая, когда Эндрю соберет себя и возьмется ответить. Свеча тухнет от резкого порыва ветра, и потому Эндрю нет больше надобности держать ее. Он опускает свечу на пол, давая себе мгновение, чтобы не смотреть на лицо Нила, а затем, делая выдох, вновь встречается со светлыми глазами.       — Здесь нет никакой музыки, — хрипло произносит Эндрю, отталкиваясь от бортика. Он сжимает снятую перчатку в кулаке и косится на все еще протягиваемую руку Нила. — Я ее не слышу.       Пальцы слегка подрагивают от желания все-таки коснуться парня, что самостоятельно дает ему эту возможность. Как странно все складывается, думается Эндрю. Должно быть, он и впрямь еще не проснулся.       — Она и не нужна, — тихо произносит Нил, наклоняя голову в сторону, пока его улыбка становится чуть нежнее. — Я напою, если же вовсе тяжко без мелодии.       Эндрю смотрит в глаза Нила, давая себе еще пару мгновений, в течение которых он отчетливо понимает, что желает. Что ему так хочется вложить свою руку в руку Нила, прижаться к нему хотя бы в танце. Да, вероятно, спятил он еще тогда, когда впервые смог различить его лицо во сне, когда начал подавлять в себе всякое, что возникает по отношению к Нилу.       Быть может, завтра он станет жалеть. Возможно, после Нил обсмеет его или сочтет странным. Но Эндрю, засовывая перчатку в карман, все-таки аккуратно опускает свою голую руку на ладонь Нила, который сразу же тихо выдыхает.       — Танцам не научен, — произносит Эндрю и сокращает оставшееся расстояние, заглядывая в сверкающие глаза, в которых будто бы что-то меняется с их последней встречи.       — И я не танцевал прежде, — признается Нил, тихо усмехаясь, пока делает шаг назад и, кажется, дождавшись порыва ветра, начинает мычать себе под нос что-то на подобии мелодии.       Эндрю хмурится, когда понимает, что все его мысли сосредотачиваются на теплой руке парня, на его тихом голосе. Эндрю смотрит в светлые глаза, пытаясь не опускаться к губам, что, если честно, манят его сильнее, чем он предполагал. Он чувствует, будто бы сегодня ему позволено всё, но не возьмется наглеть. Нил вздергивает брови, укладывая вторую руку ему на плечо, и отступает, заставляя Эндрю последовать за собой.       Эндрю тихо выдыхает, умещая свою руку на талии парня, на что тот одобрительно усмехается и начинает наконец их странный, нелепый танец. Эндрю цокает, когда Нил сбивается в мычании, начиная отчего-то посмеиваться. Быть может, от того, что Эндрю наступает на его ногу. Зыркая ему в глаза с предупреждением, Эндрю понимает, что совершает ошибку, ведь тут же теряется. Улыбка Нила, его тепло, что теперь ощущается так близко и отчетливо, его мычание и даже редкие посмеивания — всё это заставляет Эндрю испытывать, как внутри что-то начинает бурлить. Приятно, щекотно, но так пугающе, ведь это чувство парню несколько неизвестно. Быть может, его таки настигла какая-то хворь.       Нил сбивается в своих мычаниях, время от времени начиная заново, пока они медленно движутся по палубе в странном танце. Пальцы Нила сильнее сжимаются на его руке, отчего Эндрю сосредотачивается на мысли, что ощущение голой кожи к коже — это столь приятно, что может свести с ума.       Танец не может продолжаться долго, хотя Эндрю в какой-то момент ловит себя на мысли, что с удовольствием провел бы так всю ночь. Но Нил останавливается, медленно отступая назад, и перестает мычать. Эндрю вдруг понимает, что вновь слышит плеск воды, скрип двери и свое колотящееся сердце. Он так сосредоточился на Ниле, на его глазах и тепле, что до этого вовсе не обращал на это внимание, а теперь осознает, как сильно его это будоражит.       — Как странно и глупо, — выдыхает Эндрю, медленно вынимая свою руку из хватки Нила, что даётся, если честно, крайне трудно.       — Ничего странного, — вторит ему Нил и, убирая руку за спину, расплывается в улыбке, не отрывая от него глаз. — Я научу тебя поддаваться моментам. Тогда становится очень приятно жить.       Эндрю не находит, что ему на это ответить, а Нилу, кажется, то и не надо. Он просто останавливается рядом и делит с Эндрю оставшуюся ночь в тишине.

***

      Вновь на суше они оказываются через неделю. Остановка в этом городе приносит для команды волну восторга, ведь именно отсюда у Дэвида было множество впечатлений. Всем, включая Кевина, не терпится исследовать город. Всем, кроме Эндрю, для которого эта остановка приносит лишь напряжение. Должно быть, он зря волнуется, ведь до его родного города отсюда чуть меньше суток. Пускай они находятся крайне близко к тому месту, откуда Эндрю когда-то так отчаянно бежал, это ведь не обозначает, что он вернулся домой, не так ли? Порт, откуда когда-то забрал его Дэвид, располагается намного дальше, быть может, и вовсе до него плыть сутки и более, но всё равно такая близость к родным краем у Эндрю не вызывает восторга.       Кевин замечает его напряжение, но когда Эндрю только фыркает и объясняет их план действий, тот больше не осмеливается спрашивать, в чем же дело. Чего не скажешь о Ниле, который всматривается в лицо Эндрю так внимательно, что кажется, еще немного и сможет прожечь в нем дыру. Но парень старательно делает вид, что не замечает этого, что все в порядке, ведь никто из команды не знает о его прошлом. Не стоит им знать, что капитан также может чего-то бояться или опасаться. Тем более, вполне вероятно, что это все пустые переживания. Какой шанс того, что Хозяин окажется в соседнем городе именно сейчас, когда Эндрю здесь? Вероятно, никакого. К тому же, если честно, Эндрю все еще не теряет надежду, что тот сдох от какой-нибудь хвори, которой всегда был подвержен.       И тем не менее расслабиться Эндрю себя почти заставляет. Он оглядывается, вероятно, слишком часто, ведь даже Ники все-таки берется спросить, все ли в порядке, когда они прогуливаются по рынку. Тогда капитан твердо решает, что не позволит себе больше показывать беспокойство, которое, если честно, несколько унимается к вечеру. Быть может, причиной тому становится присутствие Нила, что в какой-то момент берется рассказывать множество историй, быть может, выдуманных. Но плевать, ведь это работает, и Эндрю наконец спокойно выдыхает.       Они покупают ткани для Ники, а после легко находят ночлег в такой же таверне, в какой обычно останавливаются. В этот раз ни Кевина, ни кого-то из них не узнают, отчего Эндрю становится еще спокойнее. Часть команды уходит в комнаты, а часть остается в таверне. Вероятно, это стало традицией, что они берутся выпивать всякий раз, когда оказываются на суше. Эндрю уже научился различать поганый алкоголь от достойного, потому сейчас с удовольствием заказывает сидр кружку за кружкой.       Это место выглядит в разы лучше, чем то, где была их крайняя остановка, чем подтверждает то, что Кевин ни разу не берется ворчать или возмущаться. Потому, конечно, Эндрю понимает, что продать им придется подороже завтра на рынке, ведь и без покупки тканей они потратят слишком много и за напитки, и за ночлег.       Эндрю вздыхает, слушая, как распаляется перебранка между Сэтом и Кевином, что, кажется, не собираются прекращать свой спор. Эндрю вовсе теряет нить их разговора, когда переключается на Нила, что также молча наблюдает за ними. Его красивый профиль подсвечивается тенями от свечей, постриженные волосы собраны банданой, которую парень действительно взялся носить постоянно. Губы Нила то изгибаются, то поджимаются всякий раз, когда Кевин вскрикивает на Сэта, вероятно, слишком опьяневший.       Но Эндрю не винит его в этом, в том, что тот позволяет себе наслаждаться напитками. Ведь, если честно, Эндрю тоже чувствует, что хмелеет всё сильнее. Он опускает голову на свою сложенную на столе руку и начинает бесстыдно разглядывать рядом сидящего Нила. Парень тихо посмеивается, отчего его плечи подрагивают, и Эндрю находит это очаровательным. Пальцы Нила сжимаются на деревянной кружке, и, если честно, и это кажется Эндрю привлекательным. Вероятно, стоит признать, что всё в парне кажется Эндрю безумно красивым.       Нил переводит взгляд на Эндрю, когда тот уже решает, что так и останется не пойманным. Его светлые глаза чуть сощуриваются, а на губах расцветает яркая улыбка, отчего Эндрю только судорожно выдыхает. Внутри разливается это приятное теплое чувство, от которого, если честно, он уже вовсе не пытается избавиться. Ведь уже ясно, что это бесполезно. Эндрю понимает это, потому что почти всю неделю ему снится музыкант. И всякий раз его сон начинался кошмаром, а заканчивался спокойствием в руках Нила, который будто бы забирал все его страхи себе. А потом тот находит его наяву посреди ночи, предлагает станцевать или просто поговорить.       — Ты хочешь сказать что-то? — тихо интересуется Нил, наклоняя свою голову так, чтобы сравняться с лицом Эндрю.       Эндрю отрицательно мычит и понимает, что на губах его возникает легкая улыбка, с которой он ничего не может поделать. Нет, он не охмелевший, решает он. Эндрю выпил всего-то две кружки сидра. Дело не в напитке, а в музыканте, что, повторяя его действие, кладет голову на стол рядом с ним. Светлые глаза сощуриваются от улыбки, и Эндрю понимает, что, вероятно, стоит признать свое поражение. Он так невовремя очаровался этим странным музыкантом.       — Здесь неплохо, — так же тихо произносит Нил, опуская свои глаза куда-то ниже по лицу Эндрю. — Спокойно. И сидр отменный. Я такой не пил прежде.       — Мой дом отсюда недалеко, — признается вдруг Эндрю, выпаливая это на протяжном выдохе. Слова сами срываются с губ, он вовсе не успевает обдумать их, но, если честно, вовсе не жалеет.       Не жалеет даже когда видит, что лицо Нила переменяется, даже когда замечает на дне его глаз нечто похожее на понимание. Вероятно, ему можно понять о чем же так тревожится Эндрю весь день. Хотя бы малую часть из его опасений.       — Тогда нам стоит уехать отсюда скорее? — спрашивает Нил, пододвигаясь чуть ближе, отчего Эндрю тут же оказывается в плену тепла, что исходит от парня.       Эндрю умолкает, обдумывая и пытаясь найти хотя бы намек на тот страх, что бурлил в нем с того самого момента, когда он сам взял курс к этому городу. Но, теряясь в глазах Нила, Эндрю натыкается лишь на спокойствие, отчего быстро качает головой и приподнимается.       — Что может случиться? Сутки почти отсюда по земле, — хрипло проговаривает Эндрю и тянется за своей кружкой, чтобы сделать глоток.       — Ничего, — вторит Нил, тоже выпрямляясь и вновь растягиваясь в улыбке, от которой Эндрю становится окончательно спокойно. — Но до корабля, в любом случае, бежать недолго. Скажи мне, и мы быстро всё бросим и вернемся в море.       Эндрю вздыхает и кивает, хотя, если честно, признается себе, что не желает бежать. Он не хочется показаться Нилу трусом. Он все-таки капитан, который должен славиться отвагой и готовностью встретиться со своим страхом лицом к лицу.       Но, вероятно, его таким слабым делает его проклятье. Если бы не вечные кошмары, Эндрю думает, что давно бы позабыл о своем прошлом. А сейчас он лишь на мгновение оставляет свои страхи, ведь Нил подвигается к нему ближе и начинает рассказывать про то, как он бывал в городе, который они обязаны посетить как-нибудь. Глаза парня напротив кажутся Эндрю такими яркими, что почти нет никаких сомнений, что если бы во всем мире пропал свет, то Нил смог бы осветить его своим взглядом и улыбкой, что так нежно трогает его губы. Голос музыканта звучит тихо, словно тот старается сохранить возникшее между ними таинство, что обволакивает Эндрю со всех сторон, заставляя его окончательно расслабиться. И даже несмотря на шум, на смех под боком, сейчас не имеет ничего значения, кроме тихого хихиканья, которое дарит ему Нил в ответ на его слова.       — Эндрю, — в какой-то момент, когда Эндрю окончательно отдается в руки Нила, утопая в спокойствии рядом с ним, раздается испуганный хрип Ники через толщу, из которой приходится вынырнуть. — У меня, кажется, двоится в глазах. Это... это...       Ники не находит слов, чтобы описать что-то, что он видит, потому Эндрю приходится оторваться от Нила и недовольно зыркнуть на товарища. Крепко сжимая зубы, Эндрю кажется, что он готов дать парню подзатыльник за что бы то ни было, ведь не стоило вовсе прерывать их разговор с Нилом. Но заметив растерянный, даже несколько напуганный взгляд Ники, направленный куда-то вглубь зала, Эндрю смягчается и смотрит туда же.       Он замирает, чувствуя, как стул, на котором он сидит, вдруг будто бы куда-то девается. Кажется, будто он вот-вот свалится на пол, если не схватится за что-то. Потому Эндрю впивается пальцами в край стола, понимая, что выдох застревает в его горле, а вдруг повисшая тишина за их столиком только сильнее пугает парня. Быть может, он тронулся умом и теперь видит то, чего нет наяву. Но тихое «какого» раздается откуда-то сбоку, давая ему понять, что нет, он действительно видит то, что видит — возле стойки стоит юноша, лицо которого бледнеет с каждой секундой сильнее и сильнее, будто он видит призрака. Эндрю кажется, что выглядит сейчас точно так же, а учитывая, что он и Аарон — близнецы, не остаётся сомнений, что у него сейчас точно такое же выражение лица. К тому же, на щеке брата красуется ровно такой же ожог, как и у него, потому, вероятно, они сейчас выглядят абсолютно идентично. Все же Аарону не стоило тогда намеренно ставить себе такой же след, как и у него, чтобы Хозяин вновь перестал их различать, вдруг думается Эндрю.       Аарон, стоящий с подносом в руках, вжимается спиной в стойку, словно это единственная опора, благодаря которой он ещё стоит на ногах. Его глаза испуганно бегают по телу Эндрю, губы то открываются, то закрываются, пока кожа его вовсе теряет всякие краски. Эндрю понимает его. Чувствует, кажется, то же самое. Его сердце вдруг заходится в бешеном темпе, пока он начинает подниматься на ослабших ногах, не до конца понимая, что чувствует — то ли облегчение, что брат жив, то ли давно заставившуюся злость. А быть может, это страх. Ладони его потеют, он собирается окликнуть брата, но тот резко дёргается, влетая плечом в стену, явно намереваясь сбежать.       Эндрю стискивает зубы и тупит глаза, чувствуя, будто по его груди проходятся лезвием, оставляя множество маленьких порезов. Пальцы с силой сжимаются на столе, а он, крепко зажмуриваясь, пытается избавиться от наваждения. Быть не может, что это не один из его кошмаров. Он вновь проснется в своей каюте разбитый и уничтоженный, а Аарона не окажется рядом.       Быть может, он погиб ещё в первые месяцы после своего побега. После того, как оставил Эндрю одного, не предупредив о своих намерениях. Найденная спустя время записка с простым «прости» никак не могла объяснить Эндрю, куда делся брат. И только слухи, говорящие, что ночью кто-то видел, как тот сбегает, давали надежду, что Аарон выбрался из этого ада. И пускай, что тогда Хозяин стал отыгрываться за двоих на Эндрю, плевать, если после того стойко возникло чувство, что Эндрю лишился огромного кусочка себя. Плевать, ведь это давало надежду, что Аарон нашёл способ быть свободным. Даже если умер по дороге. Эндрю поступил бы так же. Это было его мечтой — умереть свободным.       — Эндрю, — раздается вопросительное невнятное мычание от Ники, что заставляет его вырваться из ощущения, что он все больше и больше уходит под воду. — Это...       — Мой брат, — хрипит он, не узнавая свой собственный голос, что неприятно проезжается по горлу, отчего, кажется, чувствуется привкус крови. — Аарон.       Парень, кажется, заслышав свое имя, замирает и переводит на Эндрю разбитый взгляд, в котором так легко считывается боль. Губы его подрагивают, пока он, бросая поднос на стойку, пулей вылетает из таверны, расталкивая возмущающихся людей. Что же, это больнее, чем думал Эндрю. Потому он не сдерживает хрипа, что с трудом вылетает из его груди, отзываясь ноющим ощущением внутри.       Никто ничего не говорит, что только сильнее погружает Эндрю в осознание, что всё происходящее — правда. Он косится на своих товарищей, понимая, что взгляд каждого направлен на него. Эндрю считывает и удивление, и испуг, и множество вопросов, но только единственные глаза отражают то, что ему сейчас нужно — спокойствие. Нил даже взглядом не задаёт никаких вопросов, как и всегда, его светлые глаза излучают лишь некую уверенность и поддержку, которая побуждает Эндрю начать двигаться.       — Сбежит ведь, — тихо произносит Нил. И это единственное, что он говорит, но Эндрю этого достаточно, чтобы сорваться с места.       Он расталкивает людей, не видя перед собой ничего, кроме образа побледневшего Аарона. Сердце шумно бьётся в ушах, а тело перестаёт ощущаться вовсе. Нет, это точно один из кошмаров, в котором Эндрю застрял. Он сейчас откроет глаза. Прямо сейчас проснётся в своей каюте.       Но свежий воздух несколько приводит его в чувства, когда Эндрю оказывается на улице. Он сразу находит Аарона, прижатого спиной к стене, тяжело дышащего и выглядящего таким напуганным, будто бы перед ним стоит не брат, а их общий кошмар. Видеть такой ужас в глазах Аарона оказывается слишком тяжко, потому Эндрю не удивляется, когда чувствует, что в его груди будто бы образовывается дыра, через которую сочится вечерний ветер. Аарон замирает и сглатывает, вжимаясь в стену сильнее.       Эндрю делает несмелый шаг к нему, замечая, как тот вздрагивает, что тут же неприятно режет его по груди. Когда брат начал его бояться настолько, что готов бежать? Эндрю не может найти на это ответа, и, если честно, даже и не желает.       — Ты жив, — наконец хрипло выдыхает Эндрю, крепко сжимая свои зубы. Осознание вспыхивает в его груди, и потому парень вдруг спокойно выдыхает, наплевав на всякую боль, что неприятно отзывается внутри.       — И ты, — произносит Аарон, отводя глаза в сторону, после чего, словно набираясь сил, наконец отталкивается от стены. — Сбежал-таки.       — Сбежал. Ведь у тебя же получилось, — сухо проговаривает Эндрю, понимая, что слова царапают его горло чересчур сильно. — Почему у меня не могло получиться?       Аарон осекается, его глаза несколько поблескивают, и Эндрю крайне надеется, что это не из-за слез. Он не желает видеть, как брат плачет. Ему не нужны его слезы, он не сможет с ними ничего сделать. Это не поможет его простить, только сильнее расковыряет рану.       — Работаю я здесь, — говорит Аарон, вероятно, пытаясь поддержать разговор хоть как-то. Ведь тишина вновь начинает давить на уши Эндрю, который быстро скользит глазами по близнецу, замечая, что тот почти ни капли не изменился.       Аарон выглядит чистым, на нём не видно никаких новых ранений, потому Эндрю позволяет себе облегчённо выдохнуть.       — Рад, что ты нашел себя здесь, — сухо произносит Эндрю, несколько поражаясь тому, как безразлично звучит его голос. Ведь внутри всё не так. Он испытывает столько всего от этой встречи, что чувствует, как начинает медленно сгорать изнутри. — Рад, что не умер по дороге сюда.       — Не умер, — вторит Аарон и, кажется, пытается улыбнуться, потому что его губы несколько подрагивают, пока глаза бегают по телу Эндрю. — И ты тоже.       Эндрю чувствует, что слова даются близнецу чересчур сложно. И, если честно, он испытывает то же самое. Потому вовсе не удивительно, что тишина вновь воцаряется между ними. Неприятное кислое чувство скапливается в горле, образовывая ком, когда Эндрю думает о том, что ему никогда не было так сложно говорить с братом, как сейчас. Кажется, будто бы им нечего друг другу сказать, хотя до этого Эндрю множество раз представлял, что выскажет Аарону. Что обругает его за то, что тот бросил его, что расскажет, как сам сбежал, что будет расспрашивать, в порядке ли он. Но вот теперь он перед ним, а слова всё никак не вяжутся.       — Я теперь моряк, — хмыкает Эндрю, находя хотя бы что-то, что он может сказать брату.       Аарон кивает, косится на дверь, а затем на пару мгновений вновь умолкает, прежде чем тихо произнести:       — Мне нужно возвращаться к работе.       Эндрю просто кивает, хотя это движение дается ему с трудом. Кажется, что если Аарон сейчас уйдет, то непременно погибнет за этими дверями. И все беспокойство, опасения, с которыми Эндрю так старательно справлялся весь день, вспыхивают с новой силой. Леденящий страх проходится по его телу, заставляя вздрогнуть, но вместо просьбы остаться еще немного с ним, Эндрю выпаливает иное:       — Я здесь до завтрашнего вечера.       Аарон замирает у входа, после чего запоздало кивает и, ничего так и не отвечая, скрывается в таверне. Эндрю смотрит на дверь, где только что был его брат, а теперь там пусто. Как и в последние годы. Эндрю не видел близнеца около четырех лет. Стоило ли ему видеть его сейчас? Вероятно, нет, ведь и без того не заживающая рана начинает вновь неприятно кровоточить.       Стискивая кулаки, Эндрю вдруг усмехается, когда ловит себя на желании, чтобы эта пустота возле двери осталась таковой. Он не желает заходить внутрь и видеть Аарона, которого, если честно, так хотел увидеть все эти годы. А теперь Эндрю жаждет, чтобы того не было рядом, ведь внутри слишком больно жжет. Он надеется, что это один из его кошмаров, который неожиданно оказался хуже всех.       Прохладный ветер заставляет Эндрю оживиться, пока с его губ вновь срывается странный хрип, что должен был быть смешком. Он с силой сжимает зубы и проходит внутрь, потупив взгляд в пол. Разговоры за столом так и не восстановились, а, быть может, всего лишь утихли, стоило Эндрю подойти. Но в любом случае это злит так сильно, что Эндрю ничего не может поделать со своими резкими движениями, когда хватает кружку и быстро осушает ее. Он чувствует, что чужие глаза направлены на него, за столом оказывается неожиданно много людей, почти весь экипаж, даже те, кто спал. Это раздражает, думает Эндрю и с грохотом ставит пустую кружку на стол, замечая, как девушки вздрагивают, а Ники и вовсе подскакивает на своем месте.       — Если сейчас не перестанете так смотреть — все глаза повыдавливаю, — рявкает Эндрю, вытирая рот перчаткой, после чего смотрит на Нила.       Тот оказывается самой спокойной точкой в этом всем омерзительном ощущении любопытства вперемешку с жалостью. Взгляд Нила наполнен, кажется, словами, что тихо звучат в голове Эндрю: «я не стану спрашивать», «давай уйдем», «до корабля бежать недолго». Но бежать Эндрю не собирается. Он слышит, как вопрос созревает на чьих-то губах, почти вырываясь наружу, но прерывает его быстрее:       — Всем спать. Утром ранний подъем. Кто не встанет — останется здесь навсегда.       Эндрю разворачивается и направляется наверх, где его ждет отдельная комната. Он никогда не был так благодарен себе за лишнюю трату, как сейчас. Эндрю было бы крайне сложно, если бы с ним в одной комнате сейчас был кто-то. Он быстро бежит наверх, считая ступени, и старается не заострять внимание на том, что замечает брата совсем рядом. Эндрю чувствует его тоскливый, невыносимый взгляд и потому только сильнее распаляется.       Эндрю захлопывает дверь и тут же оказывается в кровати. Он накидывает на себя старое, потрепанное одеяло, закрываясь с головой, и вдруг понимает, как сильно желает забиться под кровать. Но Эндрю не станет этого делать, ведь он больше не ребенок. Он жмурится слишком сильно, отчего видит цветные пятна перед глазами, и старается выровнять сбившееся дыхание.       Эндрю вдруг ловит себя на мысли, что желает уснуть сейчас, лишь бы исчезнуть отсюда. Эта мысль пугает его настолько, что вынуждает подскочить, пока он пытается избавиться от этого. Нет уж, в кошмарах ему делать нечего, это он знает наверняка. Должно быть, он сходит с ума с каждым разом всё сильнее, ведь как это могло прийти ему в голову? Сбежать в кошмар, где ему сейчас будто бы будет легче? Как крайне глупо это. Действительно, на грани сумасшествия.       Эндрю косится на дверь и понимает, что надеется, что она сейчас откроется. На пороге сейчас непременно должен оказаться Нил. Как и всегда, ведь он объявляется, когда Эндрю это нужно. Но его нет, быть может, парень не знает, что желание Эндрю побыть в одиночестве не распространяется на него. Вероятно, стоит об этом как-нибудь сказать.       Стены начинают давить так сильно, что Эндрю чувствует, как паника зарождается в груди сильным огнем. Внутри смешиваются и страх, и боль, и разочарование. И он вдруг чувствует, словно он вновь маленький, запертый в сыром сарае, за дверью где-то ходит Хозяин, который придет, чтобы истязать его.       Вздергивая плечами, Эндрю подскакивает с места, чувствуя, что не может сидеть. Кажется, что тело само намеревается пуститься в бега, что здесь, в этой комнате, ему слишком тесно и боязно. Он оказывается возле окна быстрее, чем понимает это. Распахивая створки, Эндрю высовывается наружу, начиная жадно хватать воздух ртом. Он даже не осознавал, что задыхается, пока не оказывается рядом с окном.       Как же глупо это, думает он, глядя перед собой куда-то в темноту. Он встретился с братом, узнал, что тот жив. Но позабыл всё, что хотел ему сказать. Вместо предполагаемого счастья от того, что они наконец увиделись, Эндрю сейчас испытывает лишь жуткий страх, будто бы он вновь ребенок в лапах Хозяина. Он так опасался встретить именно его, что вовсе не ожидал, что крайне больно будет увидеть брата. Как же это странно.       Эндрю упирается руками в подоконник и опускает взгляд, начиная медленно и глубоко дышать. Это всегда помогает ему справиться с истерикой и жутким страхом, что рвёт его изнутри. В ушах отзывается звон, превращаясь в писк, пока медленно, но всё же удаётся восстановить дыхание. Эндрю чувствует, как его пробивает крупная дрожь, когда на смену напряжению вдруг приходит раздражающее бессилие. Он отступает от окна на непослушных ногах и усмехается, когда понимает, что это всё чересчур похоже на кошмар.       Он почти отворачивается, когда вдруг замечает на улице мужчину, лицо которого так похоже на то, что постепенно забывается. Он прямиком смотрит в его окно, быть иного не может. Сейчас Эндрю видит его так отчетливо, что разом вспоминает все его гримасы, оскал и жуткие леденящие глаза. Хозяина сложно не узнать, ведь Эндрю было запрещено отворачиваться от него, когда тот приходил по его душу.       Эндрю застывает, когда хрип застревает в его горле. Он знает, что нужно прятаться, но ничего не может с собой поделать. Он пытается сдвинуться, глядя в окно, где точно только что видел Хозяина. Но когда Эндрю вновь переводит взгляд туда, понимает, что на том самом месте стоит абсолютно другой мужчина. Тот пьян, быть может, имеет некую схожесть с Хозяином, но всё же не он. Надрывный смех вырывается из груди Эндрю, когда он валится на кровать, чувствуя, что находится на грани. Кажется, что сейчас немерено счастлив, но тем не менее ужас всё ещё ползёт по его груди.       Его смех надламывается, превращаясь в разбитый всхлип, когда в дверь раздается стук. Эндрю вздрагивает и тяжело сглатывает комок в горле, когда на мгновение он вновь думает, что за ним пришли. Но голос по другую сторону, принадлежащий Нилу, возвращает Эндрю в легкое подобие спокойствия:       — Мне можно войти к тебе?       — Тебе можно, — быстро отвечает Эндрю и присаживается, мысленно делая пометку, что это всё действительно будто бы его сон. Сейчас Нил просто обязан согреть его. Эндрю этого очень хочет.       Нил на пару мгновений мнется у входа, будто бы растеряв всю свою уверенность. На что Эндрю усмехается и похлопывает по кровати рядом с собой. Думается ему, что у Нила сейчас нет позволения на то, чтобы медлить. Парню просто стоит оказаться рядом, ведь это то, что хочет Эндрю. Надеется он, что Нил, как и во сне, заявит, что хочет того же.       Улыбка, возникающая на губах Нила, заставляет Эндрю фыркнуть, ведь он в нее ни капли не верит. Нил также напряжен, как и он, это чувствуется в его замедленных движениях и читается во внимательных глазах.       — Ничего не должно было случиться, — произносит Нил, опускаясь рядом с Эндрю на кровать.       Эндрю согласно мычит и придвигается ближе, желая прижаться к парню плотнее. Но он замирает, не уверенный, что всё будет так же, как и во сне. Ведь возможно, что всё-таки Эндрю действительно не спит. Он не знает, что лучше: если это всего лишь кошмар, или если всё окажется правдой.       — Но корабль все еще близко, — вновь тихо говорит Нил и поворачивается к Эндрю всем корпусом.       Эндрю сдвигается и усмехается, сам того не понимая, опуская глаза к губам Нила. Он быстро качает головой, наблюдая, как музыкант расплывается в легкой улыбке. В этой пленительной и красивой, отчего Эндрю вздыхает и тихо говорит:       — Я не хочу бежать. Я должен быть отважным капитаном.       — Иногда отступление — часть отваги, Эндрю. Я чувствую, как сильно ты напуган.       Эндрю тихо фыркает и поднимает взгляд к глазам Нила, в которых легко считывается уверенность вперемешку с нежностью. Эндрю крайне надеется, что ему это не кажется.       — Как же ты это чувствуешь? — хмыкает Эндрю, склоняя голову в сторону, наблюдая за тем, как Нил делает то же самое. — На лице написано у меня?       Нил тихо мычит, пожимая плечами, и усмехается, сдвигаясь к Эндрю ближе, отчего тот уже начинает несколько злиться. Нил слишком далеко, когда находится совсем-совсем рядом. Эндрю и не мог предположить, что такой жадный. Быть может, конечно, дело в том, что сейчас он как никогда нуждается в подобном. Нилу просто не стоило появляться в его снах, ведь Эндрю так легко привык, что тот может его успокоить.       Признаться, оказывается, если смотреть в светлые глаза, что подсвечиваются уже полузатухшими свечами, то Эндрю уже и не может вспомнить, что он о чем-то переживал. Вероятно, ему привиделось всё. И Аарон, и Хозяин, и весь этот страх, с которым он справляется весь день. Наверное, Нилу стоит просто вот так сидеть напротив и смотреть ему в глаза, тогда Эндрю и не нужно будет искать никакой талисман. Быть может, он даже сможет провести годы без сна, если Нил будет находиться рядом. Как же это глупо, думается ему, и предвещает за собой лишь беду. Ему не стоит влюбляться в музыканта, он знает об этом. Но, кажется, останавливаться уже поздно.       Нил умолкает, да и Эндрю больше не нуждается ни в каких словах. Он лишь улавливает, как спокойно двигается грудь парня, и начинает делать такие же выдохи, как и он, понимая, что тем самым до конца успокаивается. Взгляд Эндрю перемещается к губам Нила, и, если честно, несколько стыдно, что он не может с этим ничего поделать. Его словно притягивает, будто бы нет ничего больше в этой комнате.       — Мне всегда было интересно, чего же так восхваляют чужие губы, — вдруг говорит Нил, заставляя Эндрю покрыться мурашками и задержать дыхание. Кажется, его поймали. — Всегда было любопытно, неужто это действительно так хорошо, как поётся в песнях.       — Поцелуй девчонку какую-нибудь, — на выдохе произносит Эндрю, нахмуривая брови и медленно проезжаясь языком по своим губам. Ему тоже крайне любопытно, как сильно сон похож на реальность. — Их тут достаточно, чтобы испробовать.       — Думал я о таком, но никогда не желал чьих-то губ, — продолжает Нил, усмехаясь, и только тогда Эндрю замечает, что глаза того также направлены куда-то вниз его лица. — Всегда думал, что глупости всё это, бредня, лишь бы о чём-то петь в тавернах. Но сейчас смотрю на твои, — он умолкает, а Эндрю чувствует, как дыхание застревает в груди, где так приятно разливается тепло. — Признаться, часто на них смотрю. И всё больше ловлю себя на мысли, что испробовав твои, я точно запишу стихи.       Эндрю задерживает дыхание, чувствуя, как слова музыканта проходятся горячей волной по его телу. Он на мгновение поднимает взгляд на Нила, чтобы заметить, что тот всё так же неотрывно рассматривает его губы. Должно быть, сон всё это, думается Эндрю, но он осекается, когда Нил сдвигается. Музыкант, кажется, тоже старается дышать менее заметно, когда, упираясь рукой в кровать, чуть нависает над лицом Эндрю и заглядывает в его глаза.       — Если странно это звучит, то скажи, что выкинешь меня с корабля, — тихо проговаривает Нил, пробегаясь языком по своим губам, будто бы не осознавая, что это окончательно сбивает Эндрю.       Громко фыркая, парень зыркает в глаза музыканта, прежде чем поддаться к его лицу. Нил замирает, пока Эндрю дает себе пару мгновений, чтобы налюбоваться тем, как тени от ресниц музыканта красиво играются на его щеках, после чего наконец касается губ парня своими.       Нил тут же тихо выдыхает, звуча слишком довольно, отчего Эндрю опускает плечи и аккуратно начинает целовать музыканта. Безопытный, абсолютно не знающий, как это делается, Эндрю решает, что это, вероятно, самая прекрасная вещь из всех тех, что с ним происходили когда-либо. Мурашки пробегаются по рукам, по спине, под волосами, заставляя его задрожать, когда Нил издает хрип, наваливаясь на него чуточку сильнее.       Громкий возглас откуда-то с улицы заставляет Эндрю отпрянуть от губ парня, что тут же окидывает его несколько странным, незнакомым взглядом. Светлые глаза будто бы меняют свой оттенок, становясь темнее, а с приоткрытых губ Нила то и дело срываются тихие выдохи, пока Эндрю, кажется, чувствует то же самое. Эндрю косится к окну, а затем вытирает рот рукавом, слыша, как бешено колотится его сердце в ушах, пока щеки обдает жаром. Эндрю с трудом вспоминает, что о чем-то тревожился всего пару мгновений назад, а когда Нил вновь тихонько пододвигается, чтобы оставить легкий поцелуй на его виске, и вовсе забывает обо всем.

***

      Ночью Эндрю так и не спит, Нил покидает его комнату на рассвете. Они говорят, но, если честно, ни о чем, в основном обсуждая какие-то непонятные, несуразные вещи. Нил целует его перед тем, как уйти, и только тогда Эндрю осознает, что парень действительно помогает ему управиться с разъедающей изнутри тревогой. Но стоит Эндрю остаться одному, и терзающие думы возвращаются. Ему начинает казаться, что стоит прямо сейчас все-таки собрать команду и бежать отсюда как можно быстрее. Пускай и Хозяин, кажется, всего лишь привиделся ему, но что-то неприятно тянет в груди. Предчувствие редко его подводит.       Желание поскорее оказаться рядом с братом и предупредить его об опасности побуждает Эндрю подскочить и побежать вниз, как только он слышит первые голоса. Должно быть, скоро начнут вновь наливать, и потому ему нужно свидеться с Аароном до того, как тот утонет в работе. Быть может, тот успеет обдумать свое решение, пока Эндрю уйдет будить свою команду. Эндрю принимает решение, что они отправятся дальше немедля. Запасов хватит до следующей остановки, он больше не в силах находиться здесь. Продадут награбленное в другом месте, с голоду не передохнут, думает он, начиная бегать глазами по таверне.       Он находит брата у стойки, сонного и несколько потрепанного. Тот, будто бы, как и он, провел ночь, не смыкая глаз. Аарон повязывает на талию фартук, когда встречается глазами с Эндрю. Секундное окаменение различается в движениях брата, пока Эндрю, стискивая зубы, уверенным шагом направляется в его сторону.       — Мы будем отплывать сегодня, сейчас, — тут же начинает Эндрю, не давая Аарону даже поздороваться. То не нужно, ведь стоит побыстрее сообщить обо всем. Кто знает, сколько времени может у них быть? — Неспокойно мне здесь. А ночью кажется, будто бы видел я его.       Аарон наконец медленно выдыхает и качает головой, опуская взгляд в пол. Он умолкает, потому Эндрю остается лишь смотреть на него и ждать, когда тот скажет ему хоть что-нибудь, но тишина прерывается лишь стуком деревянных стаканов, которые берется расставлять другой работник таверны.       — Я уплываю, — повторяет Эндрю, будто бы решая, что, возможно, Аарон его попросту не услышал. Он пару мгновений ожидает, но брат так и не поднимает своей головы, пока слова продолжают щипать язык Эндрю, прежде чем он тише продолжает. — Поплыли со мною.       Эндрю видит, как Аарон вздрагивает, будто бы от сильного удара, а затем, поднимая наконец глаза, смотрит на него несколько печальным, непонятным для того взглядом. Брат пытается, кажется, улыбнуться, но когда у него не выходит, сдается и выдыхает:       — Жена у меня здесь, работа. Дом свой завел. Не могу я, Эндрю. Да и не хочу, — он умолкает, вероятно, заметив, что Эндрю вдруг отшатывается в сторону, чувствуя, как будто его обливают ледяной водой. — Не хочу, потому что другую жизнь живу теперь, Эндрю. А с тобою, кажется, будто вновь всё вернется.       Эндрю с силой закусывает губу, ощущая, как слова брата проходятся по сердцу раскаленной кочергой, заставляя его почувствовать, словно земля уходит из-под ног. Ему кажется, что, вероятно, он не так понимает брата, что, быть может, ему слышится что-то не то, но, глядя в глаза Аарона, Эндрю понимает, что всё равно услышал.       — Вот так, — сухо произносит Эндрю, не находя больше подходящих слов, пока в груди его разрастается буря, поднимая кучу забытых обид. Аарон вновь оставляет его одного. Едва показавшись, он выбирает другую жизнь, заявляя, что быть рядом для него — кошмар. Кто бы мог подумать, что тот такое испытывает, пока Эндрю всей душой желал однажды вновь воссоединиться.       — Прости, — выдыхает Аарон, пока Эндрю, кажется, больше не находит в себе сил посмотреть на него. — Я хотел вернуться за тобой, правда хотел, — брат осекается и умолкает, быть может, ожидая, что Эндрю что-то скажет. — Думал, что не стану рисковать нами двумя. И вернусь, если у меня получится это сделать. А потом... А потом я струсил возвращаться. И даже мысль, что ты остался там, мой страх не переборола.       — Я поступил бы так же, — сухо отвечает Эндрю, всеми силами пытаясь убедить в этом себя. Но ноющее ощущение в его груди, вероятно, говорит, что врать он так и не научился. Даже себе.       — Нет, ты бы вернулся. Я знаю, что ты вернулся бы за мной в любом случае.       — Теперь не вернусь, — слишком резко отвечает Эндрю, все еще глядя куда-то в сторону, так и не находя смелости взглянуть на брата. — Мы отбываем сегодня, Аарон. Больше я сюда не вернусь.       Это неправда, Эндрю знает это, но сейчас хочется, чтобы Аарон считал именно так. Эндрю чувствует, как кислое чувство скапливается в его горле, отчего начинает щипать глаза, и окончательно отшатывается от брата. Он видит, как Аарон вновь открывает рот, чтобы что-то сказать, но будто бы не решается. Эндрю ждет, он, если честно, желает, что брат все-таки поменяет свое решение, но тишина с силой начинает давить на его плечи, заставляя убедиться, что перед Эндрю сейчас стоит совершенно чужой ему человек.       — Береги себя, — всё-таки тихо проговаривает Аарон, прежде чем схватить поднос и развернуться, чтобы пойти вслед за хозяином таверны, который с улыбкой встречает его.       Эндрю понимает, что так и застывает на одном месте, только тогда, когда Мэтт окликает его. Тот обеспокоенно смотрит на него, отчего Эндрю становится тошно, будто бы его укачало на корабле. Мэтт ничего не спрашивает, лишь тихо интересуется, нужно ли разбудить команду. И только когда Эндрю кивает, тот посылает ему мягкую улыбку и возвращается на второй этаж.       Эндрю косится туда, где только что был Аарон, и, не обнаруживая его, вдруг усмехается. Точно то было видение, не иначе, хочется думать Эндрю. Он подрагивающими пальцами проходится по своему ожогу, надавливая, и задумывается, узнает ли он когда-либо, как выглядит жена Аарона или хотя бы ее имя.