На волнах сновидений

***

      Эндрю чувствует, как путается в собственных ногах, спотыкаясь всякий раз, когда пытается ускориться. Дорога, по которой он бежит, кажется нескончаемой. Горло раздирает, пока он старается вдохнуть хоть немного воздуха, но грудь обжигает слишком сильно. Эндрю слышит, как сильно бьется сердце в ушах, отчего он не может различить, бежит ли кто-то за ним. Кажется, словно он совсем близко.       Бросая быстрые взгляды через плечо, мальчик понимает, что поместье, от которого он так отчаянно бежит, вовсе не отдаляется. Эндрю, сжимая кулаки, пытается ускориться, но ноги его перестают слушаться, превращаясь в бесконтрольное невесомое нечто. Отчаяние, возникающее кислым комом в его горле, заставляет мальчика всхлипнуть. Но слезы, что образовываются на глазах, сейчас вовсе неуместны. Они никогда не были позволены.       Дыхание сбивается окончательно, его хриплые тяжелые вздохи звучат так громко, что не остается сомнений — его слышат. Зажимая рот рукой, Эндрю вновь оборачивается к поместью, а то, как и было, остается на том же расстоянии. Дорога, по которой он пытается сбежать, не такая длинная, проблема в том, что мальчик, кажется, так и не сдвигается с места. Тело всё ломит, босые ноги устали и стерлись в кровь от быстрых движений, а грудь обжигает от каждого вздоха, что пытается сделать Эндрю.       Он слышит чужие шаги, слышит, как кто-то окликает его, отчего сердце замирает, а ноги окончательно слабнут. Эндрю с ужасом оборачивается, наблюдая за тем, как этот ад, то поместье, в которое он больше никогда бы не желал вернуться, начинает приближаться, будто бы Эндрю обратно уносит ветер. Голос, зовущий его, пробирается под кожу, отзываясь леденящими мурашками. Но он не видит никого, не желает видеть.       Эндрю снова отталкивается от земли и начинает бежать, что есть сил. Он чувствует, как камушки впиваются в его кожу, как царапают, отчего на глазах образуется эта мешающая пелена слез. От обиды, от боли, от отчаяния. Эндрю слышит свое имя вновь и вновь, ему так хочется заткнуть уши, так хочется сбежать отсюда. Но он все так же не сдвигается с места.       Чувствуя, как из груди вырывается болезненный хрип, Эндрю падает на колени, раздирая кожу, кажется, в кровь. Он тяжело дышит, боясь оборачиваться, ведь понимает — этот ад все еще позади него. Ему вновь придется вернуться туда, где теперь у него нет никого и ничего, ради чего он мог бы бороться. Стискивая зубы, он смотрит, как на землю начинают опадать крупные капли, и Эндрю поздно понимает, что это его слезы. Только когда задушенный хрип слишком громко вырывается из его груди, он осознает, что больше не в силах держаться.       Голос, что продолжает настойчиво звать его, не унимается. Ему так хочется закрыть уши руками, но те его не слушаются и словно срастаются с землей. Он тоскливо поднимает взгляд на дорогу, замечая, что на горизонте начинает проявляться силуэт. Худенький, невысокий, что машет ему обеими руками. И только когда Эндрю различает, кто же там стоит, он чувствует, как унимаются его всхлипы. Мальчик, всматриваясь в силуэт брата, что продолжает звать его к себе, начинает медленно, на дрожащих ногах, подниматься, чувствуя, что у него хватит еще немного сил, чтобы оказаться рядом.       Аарон кричит его имя вновь и вновь, размахивая руками, будто бы радостно приветствуя Эндрю. Но делая шаг, другой, срываясь на бег, Эндрю понимает, что он все еще не может сдвинуться. Отчаянный крик вырывается из его груди, отдаваясь привкусом крови во рту, а Аарон зовет его снова и снова, но его голос начинает утопать в скрежете, что раздается за спиной Эндрю.       Сбиваясь, он вновь путается об свои ноги и с ужасом в груди понимает, что чувствует ледяное дыхание прямо за собой. Эндрю с трудом сглатывает образовавшийся огромный ком в его горле и, глядя на Аарона, что начинает расплываться на горизонте, ощущает, как вокруг его талии оборачивается чужая хватка. Резкий рывок, от которого болезненно сжимается всё внутри, кажется, превращая в месиво, заставляет Эндрю задохнуться собственным вздохом. Он чувствует, как чужие холодные лапы ползут вверх по его груди и шее, стискиваясь с такой силой, что у Эндрю не остается ничего, кроме как обмякнуть и пытаться отчаянно хватать воздух. Внутри разрастается чувство разочарования и обиды, от которого только сильнее хочется задохнуться. Аарон отдаляется, пока его обратно затаскивают в поместье, а обернувшись, чтобы посмотреть в лицо своим мучениям, Эндрю различает лишь налитые кровью глаза и жуткий оскал на черном бесформенном пятне.

***

      Вероятно, это катастрофа. Эндрю почти жалеет, что позволил Нилу присоединиться к команде. Ведь кажется, что Ники нашел для себя новое развлечение — одевать того во всё новое, что сошьет или что найдет в закромах своих сундуков. На борту стало в разы шумнее, отчего Эндрю всё больше и больше времени проводит в своей каюте, где его пуще прежнего клонит в сон. Давно не бывало такого, чтобы парню хотелось спать почти всё время. Возможно, дело в том, что жара слишком выматывает его, от нее некуда деться. Хотя в прошлом году Эндрю, напротив, не мог сомкнуть глаз из-за вечной духоты.       Нил на борту уже несколько дней, и, кажется, команда действительно несколько приободрилась с его появлением. Особенно Ники, который всегда берет новеньких на свое попечение. Так было со всеми, кроме Жана, который не желал говорить с кем-либо до недавнего времени. Жан один из немногих, кто долгое время игнорировал Ники, пока Кевин не попросил его этого не делать. Так что после этого угрюмого пятна, Нил для Ники, кажется, лучшее, что случилось за последнее время.       Конечно, появление нового человека на борту всегда несет за собой множество новых возможностей, но и проблемы никуда не деваются. Их становится куда больше, ведь новые люди — всегда риски, всегда новые потребности. Одна из проблем выявляется на третьи сутки Нила на корабле — мытье полов. Тот, кажется, никогда в жизни не держал в руках тряпку, что, если честно, абсолютно не вяжется с теми представлениями о парне, которые сложились в голове Эндрю. Должно быть, бродячие музыканты никогда не моют полов, Эндрю этого не учел.       Но Нил новичок, возможности которого они еще не знают, потому помывка полов должна была стать той работой, с которой справится любой. Но вот уже около получаса тот бегает туда-сюда и елозит тряпкой, лишь разводя грязь. Вся его одежда, которую для него сегодня нашел Ники, мокрая и грязная, будто бы тот не сменял ее месяцами. Нил словно не понимает, что делает что-то не так, и просто продолжает наводить грязь на палубе под веселые наставления Ники и фырканье Сэта.       — Он вообще когда-нибудь мыл пол? — раздается тихий голос Кевина, шаги которого Эндрю слышит еще до того, как тот оказывается рядом.       Эндрю хмыкает и упирается локтями об перила, чтобы чуть перегнуться через них. Он наблюдает за этим сверху уже полчаса и задается тем же вопросом. Он не прерывает Нила, хотя, если честно, уже хочется поручить это задание кому-то другому. Но новичок есть новичок, Нилу стоит показать, что он готов делать хоть что-то. Ники взялся учить его мыть полы, но он явно не самый лучший учитель, потому что мытье полов никогда не было его обязанностью.       — Пойди и спроси, — хмыкает Эндрю, не отрывая глаз от Нила, что с неким удовольствием на лице выливает остатки воды на пол и начинает растирать ее туда-сюда, бегая босыми ногами по образовавшимся лужам.       Ники смеется, когда Нил наступает в воду особенно сильно, отчего брызги разлетаются в разные стороны, попадая и на Ники, и на Сэта, что тут же выхватывает у музыканта тряпку и начинает на него кричать. Нил лишь отшатывается в сторону и, складывая руки за спину, поднимает невинный взгляд, в который, если честно, Эндрю совсем не верит.       — Ты безмозглый идиот! — раздается крик Сэта, на который реагируют другие члены команды, выглядывая из своих укрытий и отвлекаясь от заданий. — Ты не можешь просто помыть полы? Неужели так сложно работать тряпкой? Для этого не нужно много мозгов, дурень ты!       Эндрю издает тихий выдох, мысленно делая пометку, что это лучший исход. Кевин что-то говорит за его спиной, вероятно, просит вмешаться, но Эндрю, запуская пальцы под свои перчатки, перегибается сильнее, словно так он сможет услышать всё, что говорят внизу. Его взгляд сосредотачивается на новеньком, что лишь делает несколько шагов в сторону от Сэта, наступая в лужу так же резко, как и пару мгновений назад. Брызги снова попадают на кричащего парня, отчего тот тут же осекается, и Эндрю прекрасно замечает тот момент, когда лицо Сэта приобретает багровый оттенок.       — Ой, — просто отвечает Нил, прикладывая руку к своей груди, после чего вновь невинно распахивает глаза. — Прости! Я не хотел. Тут так много воды, что некуда ступить!       Эндрю ведет пальцами по своей коже на ладони, начиная рисовать незамысловатые фигуры, пока весь его интерес сосредотачивается на развернувшейся сцене. Это, если честно, крайне забавно, ведь он легко различает лукавство в поведении музыканта, видит, как тот с удовольствием раздражает Сэта. И, на самом деле, именно сейчас стоит вмешаться и предотвратить назревающую драку, но что-то останавливает Эндрю. Быть может, то, что он замечает, как губы Нила изгибаются в красивой улыбке, когда он начинает пятиться назад.       — По чьей это, скажи, вине?! — Сэт, сжимая в руках тряпку, начинает наступать на Нила, закипая, кажется, всё сильнее и сильнее. — Безмозглый ты придурок! Неужто капитан не видел, кого брал на борт? Ты хоть что-то вообще умеешь? Надо бы сбросить тебя в воду, на корм акулам! Хоть какая-то польза от тебя будет!       — Не приходилось мне тряпку держать в руках. Музыкант я, — выдыхает Нил, начиная в воздухе изображать, как играет на своем инструменте. — Музыкою могу быть полезен. Полы научусь мыть. Покажи мне, как это делается, и я впредь буду делать именно так.       — Да что сложного-то? — восклицает Сэт, бросая тряпку себе под ноги, и склоняется, чтобы начать вытирать образовавшиеся лужи. — Совсем нужно быть недотёпой, чтобы не уметь мыть пол! Капитан слеп, если не видит, что взял обычного нахлебника!       — О, — выдыхает Нил, упираясь руками в бока, делая несколько шагов в сторону, чтобы не мешать Сэту мыть полы. — Так вот как это делается? У тебя это так здорово выходит. Не то что у меня. И вот здесь вот тоже протри.       Эндрю замирает, наблюдая за развернувшейся сценой, после чего закатывает глаза и тихо усмехается. Он замечает, как губы Нила растягиваются в довольной улыбке, когда Сэт, что-то бурча себе под нос, начинает водить тряпкой в тех местах, куда указывает музыкант. Эндрю отталкивается от перил и переводит взгляд на Кевина, который тут же недовольно кривит лицо, встречаясь с ним глазами.       — Полы мыть он не умеет, — заключает Кевин и, закатывая глаза, начинает спускаться с их с Эндрю укрытия.       — Не умеет, — вторит Эндрю, бросая взгляд на Нила, который продолжает хлопать глазами и руководить процессом. — Найдем другое занятие.       Кевин ничего ему не отвечает, а Эндрю не спешит идти за ним. Он вновь упирается ладонями об перила и сосредотачивает внимание на том, как хитрая улыбка трогает губы Нила всякий раз, когда он что-то говорит Сэту. Ники, мельтешащий рядом с музыкантом, весело хихикает, отбегая от тех мест, где Сэт работает тряпкой. Эндрю тихо цокает, чувствуя, как внутри разрастается ощущение, от которого ему так хочется захохотать. Он прекрасно понимает, что творится. Эндрю видит, как щурятся глаза довольного Нила, который начинает раскатывать рукава, вероятно, решая, что больше он к этой работе не вернется.       Нил вновь что-то говорит, намного тише, чем до этого, отчего Эндрю не может и слова различить. Он ловит себя на том, что перегибается через перила, кажется, чтобы уловить всё то, что слетает с губ музыканта, только тогда, когда светлые глаза оказываются прямо на нем. Нил поднимает на него взгляд слишком неожиданно, отчего Эндрю замирает, впиваясь пальцами в дерево. Губы музыканта растягиваются в еще более широкой улыбке, когда их глаза пересекаются, а Эндрю в ответ лишь хмурится. Не то чтобы он был в самом укромном месте, но всё то время казалось, что ни Нил, ни Сэт и даже Ники не замечают их с Кевином присутствие. А теперь Эндрю кажется, что его рассекретили и поймали на чем-то неприличном.       Хмыкнув, Эндрю заставляет себя опустить плечи и приподнимает брови, задавая немой вопрос. Нил краем глаза косится на Сэта, после чего ухмыляется и вновь смотрит на Эндрю. Музыкант пожимает плечами, невинно распахивая свои глаза, будто бы Эндрю должен поверить в то, что всё происходящее вышло случайно. Эндрю несдержанно громко цокает и, отталкиваясь от перил, начинает спускаться, когда слышит громкий возглас Сэта:       — Почему это я за тебя полы мою?!       Эндрю замечает краем глаза, как Сэт подскакивает и резко взмахивает руками. Он слышит удивленный вскрик Ники и оказывается на палубе ровно в тот момент, когда Сэт бросает тряпку на пол и начинает наступать на Нила. Музыкант поднимает руки вверх и пятится назад, расплываясь в еще более широкой улыбке, которая его ни капли не спасает, наоборот, только сильнее распаляет рассерженного Сэта.       — У тебя всяко лучше меня получается, — вздыхает Нил и, разворачиваясь, начинает убегать от Сэта, который тут же пытается его схватить за одежду.       — Твоя это работа! — вскрикивает Сэт и ускоряется, пока Нил, тихо посмеиваясь, уворачивается от всякой попытки его схватить.       Эндрю тяжело выдыхает, наблюдая за тем, как Ники подает Нилу знаки руками, показывая ему, куда бежать и прятаться, пока тот, веселясь, начинает бегать по всей палубе. Шум поднимается пуще прежнего: Сэт выкрикивает ругательства, понимая наконец, что его облапошили, а Нил начинает громко смеяться, пока Ники восклицает подбадривающие слова.       Скривив губы, Эндрю останавливается и складывает руки на груди, бросая взгляд на Ники, что тут же унимается и выпрямляется. Нил, оббегая вышедшую из своего укрытия Дэн, направляется прямо к нему, пока Сэт продолжает возмущенно ругать его. Музыкант ныряет за спину Эндрю, будто бы надеясь на защиту с его стороны, на что тот фыркает, но все-таки расправляет плечи. Он зыркает на подбегающего Сэта, что на мгновение осекается, кажется, завидев Эндрю, и неожиданно валится на спину, поскользнувшись.       На мгновение всё затихает, прерываясь лишь грохотом от падения Сэта и всплеском воды. Эндрю косится на пол и замечает довольно большую лужу, по причине которой и случилось происшествие. Он поджимает губы и морщится, когда чувствует, что Нил выглядывает из-за его плеча, после чего музыкант выдыхает:       — Кажется, здесь ты плохо помыл. Вон какая лужа!       Эндрю переводит на него взгляд, понимает, насколько близко лицо Нила к его. Губы того широко тянутся в улыбке, пока шрам на щеке, ровно в том же месте, что и у Эндрю, немного сморщивается. Нил, перегибаясь через его плечо, смотрит со смехом в глазах, как Сэт, кряхтя и ругаясь, начинает подниматься. Эндрю понимает, что ему стоит перевести взгляд на пострадавшего, но всё его внимание сосредотачивается на том, как Нил, пытаясь скрыть улыбку, поджимает губы и косится на Эндрю. Он видит, как сощуриваются глаза музыканта, когда он немного морщится, после чего их взгляды на мгновение сталкиваются, отчего Эндрю неосознанно задерживает дыхание. Мальчишка хорош собой, это то, что заметил Эндрю еще в таверне. Это то, на что он обращал внимание всю дорогу до кладбища. Но что-то в его светлых, чистых глазах временами появляется такое, что несколько пугает Эндрю. Только понять, что именно, он вовсе не может.       Сэт поднимается, когда рядом оказываются Мэтт и Ники, которые начинают тихо посмеиваться, чем зарабатывают громкое фырканье от пострадавшего. Эндрю отрывает взгляд от лица Нила, понимая, что это выходит чересчур трудно, и только тогда смотрит на свою команду. Сэт, кривя губы, начинает потирать свою спину, глядя на Нила таким взглядом, что не остается сомнений — он его придушит, как только появится возможность. Эндрю знает этот взгляд, а судя по тем крупицам, которые им известны о прошлом парня, Сэт способен на убийство.       — С каких пор мы стали брать на борт всяких недоумков? — фыркает Сэт, отпихивая руки Мэтта и Ники, которые любезно пытаются помочь ему подняться. — Почему теперь мы берем на борт всех, кого просто жалко? Начиная с нашего француза, берем всех, кого не лень! Бесполезных и тупых. Что, у нас достаточно пропитания, чтобы брать всяких щенков?       — Эй, Жан точно не щенок, — вмешивается Ники, начиная хмуриться, но Сэт не обращает на него никакого внимания. Разозленные глаза пострадавшего сосредотачиваются на Эндрю, давая понять, с кем именно он ведет разговор.       — Он станет полезным. Хочет этого или нет, — хмыкает Эндрю, замечая краем глаза, как Нил отодвигается от него. — Мы берем на борт тех, кто в этом нуждается.       — Давай тогда начнем собирать весь сброд! — Сэт не собирается успокаиваться, это видно по тому, как начинают темнеть его глаза. — Капитан должен думать о уже имеющейся команде, а не о том, как бы набрать больше жалких детишек. Дэвид был бы в бешенстве, если бы знал, что наш новый капитан просто набирает всяких недоумков из жалости.       Слова Сэта неожиданно резко проезжаются по груди Эндрю, заставляя его стиснуть зубы. Он чувствует, что брошенные фразы отзываются в его сердце, оседая неприятным грузом. Эндрю не желает думать о том, что тот прав. Быть может, Дэвид не стал бы брать Нила или Жана на борт, ведь ни Эндрю, ни Кевин так и не смогли понять, почему и кого решал спасать бывший капитан. Стискивая зубы, Эндрю зыркает в глаза Сэта, кажется, тем самым затыкая его, потому что тот открывает рот, но так ничего и не говорит.       — Ты так вспылил из-за того, что он не смог помыть полы? — спрашивает Мэтт, приподнимая брови, начиная тихо посмеиваться.       — Но наш капитан умер. Он сам выбрал, кто будет командовать кораблем после его смерти, — сухо отвечает Эндрю, сжимая свои челюсти слишком сильно, отчего по зубам проходит неприятная боль. — Так что его здесь нет, чтобы что-то сказать. А ты хочешь высмеять решение своего капитана? Ну что же, давай, рискни и посмотрим, как быстро ты окажешься подвешенным над водой.       Сэт закрывает рот и крепко сжимает губы, опуская свой взгляд. Эндрю хмыкает и расслабляет свои плечи, понимая, что, вероятно, чересчур завелся из-за слов парня. Сэт никогда не умел держать язык за зубами, он был здесь, на корабле, еще до того, как Эндрю сбежал. Так что все уже давным-давно привыкли к его характеру. И Эндрю в том числе, но именно сейчас его слова кажутся чересчур болезненными, чтобы закрыть на них глаза.       Никто ничего не произносит в ответ. Эндрю видит только то, как сильно сжимаются челюсти Сэта, когда тот зыркает на него недовольным взглядом и разворачивается. Сэт пинает позабытую тряпку и возмущенно взмахивает руками, когда Мэтт направляется за ним, что-то говоря. Тяжело выдыхая, Эндрю сжимает кулаки и оборачивается на умолкшего Нила, который встречает его легкой улыбкой.       — Ники ручался за тебя, что всему научит, — сухо произносит Эндрю, замечая, как меняется лицо музыканта, что тут же прекращает улыбаться. — Это было ужасно. Мыть полы — точно не твое. Не пойму, действительно ли для этого нужно много ума. Когда ты сказал, что умеешь только играть музыку, я надеялся, что ты шутишь. Чем ты можешь быть полезен кораблю?       Нил поджимает губы и чуть хмурится, делаясь серьезным. Эндрю еще не приходилось видеть его таким, так что, пока музыкант обдумывает ответ, он берется рассматривать новую эмоцию на красивом лице.       — Я рыбу разделывать научен. Да и ловить ее могу помогать. Сила ведь нужна, чтобы тянуть? — Нил выставляет свои руки, как будто бы пытаясь показать Эндрю что-то, а после сжимает кулаки и резко приводит их к своей груди. — На это я способен. А еще наблюдать могу, чтобы никто близко не подбирался к нашему кораблю.       Эндрю тяжело вздыхает, кривя губы, и окидывает парня взглядом. Он видит, как тот пытается не хмуриться, вероятно, осознавая, что рискует оказаться за бортом. Не бывало еще такого, чтобы кто-то из команды был выгнан с корабля, по крайней мере при Эндрю. И, если честно, не хочется вовсе начинать с Нила. Тот, конечно, и необдуманное решение, и оказался здесь лишь из-за того, что смог очаровать Ники и его, но из всякого можно сделать что нужно, если постараться.       — К полам не приближайся. Убиться еще кому-то не хватало, — фыркает Эндрю и оборачивается к Ники, замечая, как тот виновато улыбается ему. — На себя его взял, а опозорился. К Кевину его отведи, пусть найдет, чем занять. Он тут любитель отдавать приказы.       Эндрю снова косится на Нила, когда чувствует, что тот неотрывно следит за ним. Его светлые глаза, кажется, сканируют каждое его действие, отчего становится несколько не по себе. Тот словно изучает его, что становится совсем непривычным для Эндрю, ведь обычно этим занят именно он. Не уверен он, что кто-то хоть раз брался изучать его. А музыкант того даже и не скрывает, лишь улыбается тихонько, когда, вероятно, понимает, что его засекли.

***

      Эндрю не особо в восторге от этой традиции, что сложилась на борту еще годы назад. В ночь, когда луна становится больше всего за весь месяц, они собираются все вместе и не спят, пока всех не сморит усталость. Эндрю не нравятся такие моменты лишь потому, что в эту ночь он теряет свой покой. Ночью он предпочитает быть наедине с собой, отдыхать от шумной команды, пока те с удовольствием спят в своих кроватях. Эндрю лишен возможности нормально отдыхать во сне, и потому научился набираться сил просто в тишине, когда он остается наедине с луной, морем и ветром.       А в ночь, когда вся команда собирается на палубе, садясь в круг и рассказывая друг другу выдуманные (и не очень) истории, Эндрю не удается даже спрятаться в своей каюте. Ведь хохот, что обязательно поднимается, слышан даже оттуда. Потому ему приходится довольствоваться ромом, что припрятан на борту специально для таких ночей, и слушать всякие сказки, в которые, если честно, верить и не хочется.       Но команда его, словно малые дети, ждут с нетерпением, когда луна достигнет нужной фазы, чтобы они смогли собраться вместе. Мэтт и Ники вытаскивают на палубу стол, за которым они обычно обедают внизу, а Рене и Дэн берутся разливать заготовленный лишь для такой ночи ром. Эндрю остается только наблюдать, как команда его рассаживается за столом и хватается за свои кружки, тут же заводя шумные разговоры. Свечи, что те расставили перед собою, время от времени норовят затухнуть от редкого ветра, что в эту ночь словно берет перерыв, лишь иногда пробегаясь по разгоряченным телам моряков.       Эндрю усаживается на стул, что он специально отставил подальше от стола, и принимает протянутую Рене кружку с ромом. Напиток хорош, Эндрю это знает, и только потому он здесь. Ну и, быть может, чуточку из-за того, что при жизни Дэвид грозился надавать по шее тому, кто пропустит такую ночь хоть раз. Думается Эндрю, что капитан ни за что бы этого не сделал, но все же слушать его истории было крайне интересно, так что парень почти всегда приходил по своей воле. Но Дэвид Ваймак умер, ночь историй уже в третий раз проходит без него, но специально заготовленный для него стул все так же занимает привычное место. Будто бы мужчина сейчас выйдет из своей каюты и, как он любит, начнет громко и весело рассказывать о своих путешествиях.       Эндрю тоскливо косится в сторону, будто надеясь, что капитан действительно сейчас появится, как и прежде, но натыкается лишь на растерянного Нила. Тот о чем-то негромко говорит с Мэттом, который жестом приглашает его за стол, пока музыкант тихонько улыбается ему, а затем, кивая, направляется прочь. Эндрю хмыкает и делает первый глоток излюбленного им напитка, прослеживая за тем, как Нил уходит с борта. Новичок, подмечает Эндрю с легким раздражением, а после тяжко выдыхает, понимая, что стоит объяснить Нилу, что такие ночи пропускать нельзя, даже если очень хочется. Эндрю тоже не желает здесь быть, ведь ночь — это единственный его шанс побыть в тишине, но традиции есть традиции.       Мэтт с улыбкой поворачивается к Эндрю и, кажется, замечая, как тот недовольно смотрит в сторону кают, подходит, чтобы объяснить:       — Вернется он. За инструментом своим пошел. Теперь у нас на корабле два повода для веселья: ром и музыка.       Эндрю хмыкает, чувствуя, как слегка опускаются его плечи, а затем, завидев движение краем глаза, выдыхает. Он не берется отвечать Мэтту, но мысленно отмечает, что даже и подумать не мог, что Нил согласится на это. Почему-то складывается у него мнение, что тот во многом лукавит, и в отношении команды, вероятно, тоже. Он улыбчивый, порой даже больше, чем Ники. Но Эндрю различает ту фальшь, что временами проскальзывает на лице музыканта. А быть может, он всего лишь насторожен к новому члену экипажа, как и когда-то были осторожны к нему. Нил не делает ничего плохого, за исключением частого раздражения Сэта, который, если честно, словно сам порою лезет к парню. Нил действительно скрашивает их дни музыкой, которая может неожиданно заиграть в любой момент. А Ники-то словно и вовсе нашел для себя друга, для которого он с удовольствием готовит новые одежды да пытается нацепить всякие цацки. Пока Нил соглашается лишь мерить новые рубахи и максимум нацепить на свои волосы кольцо, что в итоге все равно сваливается через пару минут.       Эндрю скользит взглядом по появившемуся Нилу, наблюдая, как тот, разодетый в новые одежды, не в те, что были на нем утром, легко занимает место за столом. Ники тут же протягивает ему кружку, а Мэтт, бросая быстрый взгляд на капитана, уходит к шумной компании. Эндрю делает глоток, глядя на то, как Нил начинает посмеиваться над тем, что говорит ему Рене, что доливает в его кружку ром из бутылки. Нил, думается Эндрю, легко вписывается в команду, особо не прилагая к тому усилий. А Эндрю когда-то приходилось несладко, лишь Дэвид, что всегда был рядом и наставлял его, помог парню освоиться на корабле в первые месяцы. Кошмары, страхи, что за ним придут в любой момент, не давали Эндрю в полной мере задуматься о том, как бы подружиться с командой.       Голос Ники, который начинает свой рассказ первый, как происходит теперь после смерти капитана, разносится по палубе и заставляет других замолчать. Эндрю выдыхает, понимая, что Ники давно взял на себя это право начинать, хотя раньше то принадлежало Дэвиду. Но именно он в первую ночь после смерти капитана смог найти в себе силы заговорить, пока другие, в том числе и Эндрю, думали лишь о том, что потеряли ориентир в своих жизнях.       — Не знаю, насколько верить стоит тем слухам, но говорилось в моем городе, что по ночам к одной женщине являлся до безумия красивый юноша, — с восторгом выдыхает Ники, заставляя некоторых цокнуть и закатить глаза, на что тот лишь смеется и делает глоток из кружки. — Не просто человек он был! Не нужно глаза свои закатывать. Думаете, сплетню вам хочу рассказать? Это я про демонов наслышан! Когда-то многое мне про них говорили. Так вот, юноша тот был до безобразия красив и влюбил в себя вдову. Являлся он к ней только по ночам, да одаривал всяким. Полюбилась она ему, наверное. Стала цвести на глазах, и из женщины, которая уже начинала увядать, вновь превратилась в прекрасный цветок. Да такой красоты, что наши мужчины поголовно желали ее рядом с собою. Только вот не давалась она никому, преданная своему ночному гостю была. Но завелся у нее настырный поклонник, который, когда узнал о похождениях какого-то парня к этой красавице, пробрался к ней домой ночью и стал ждать. И увидел он вместо прекрасного цветка тогда старуху, которая сидела на коленях у ужасного существа, а тот будто бы пожирал из нее что-то.       Ники заканчивает свой рассказ, делая несколько больших глотков, после чего с грохотом ставит кружку на стол и довольно улыбается. Тихое фырканье слышится со стороны Сэта, пока Эндрю поджимает губы и косится на парня, обдумывая сказанное. Демоны давно обросли легендами и историями, верить в которые очень тяжко. Но Эндрю знает, что те коварны, ведь являются к нему уже много лет по ночам. Разве может он не верить в слова Ники? Быть может, и та история имеет место быть. Неизвестно ведь, на что именно способны эти существа.       Так что, пока вокруг истории разгорается спор, Эндрю поджимает губы, когда перед глазами всплывает образ, что видится ему уже много лет: бесформенная тень с горящими глазами и пастью, из которой торчат огромные клыки. Завидь он такое наяву, вероятно, не так уж сильно и испугался бы, как если бы пред ним предстал Хозяин, который будет страшнее всякого демона.       Громкие возгласы команды вновь умолкают, когда свою историю начинает Мэтт, который берется рассказывать про детей, что могут обращаться в волков в точно такую же ночь, как и сейчас. Смехом взрывается команда в ответ, а Мэтт лишь пожимает плечами и уверяет, что лично видел одного такого. Эндрю тихо фыркает, внимательно слушая каждую из историй, хотя временами будто бы окунается куда-то глубоко, где может слышать лишь отрывки.       Он поздно понимает, что смотрит прямо в светлые глаза музыканта, что, словно также отрываясь от всеобщего веселья, глядит на него в ответ. Эндрю тихонько вздрагивает, вероятно, от ветра, что касается его лица, когда видит, что на губах Нила вспыхивает яркая улыбка. Музыкант наклоняет голову в сторону, будто бы пытаясь что-то передать своими действиями Эндрю, но тот его не понимает. Эндрю хмурится и словно невзначай скользит глазами ниже, оценивая внешний вид парня. Тот, очевидно, выглядит в разы красивше, чем тогда в таверне. Ники приодел его как следует, сняв с него ту нелепую жилетку и шляпу с пером. Теперь Нил походит на моряка и потому хорошо вписывается в команду.       Эндрю не понимает, сколько времени рассматривает Нила, вероятно, слишком долго, ведь историю начинает снова рассказывать Ники, а значит, что начался второй круг. Эндрю хмыкает, когда Нил наконец отрывается от него, а затем Ники вновь заводит рассказ о каком-то демоне. Эндрю легко закатывает глаза и осушает свою кружку до конца, задаваясь вопросом, всегда ли Ники был так одержим легендами об этих существах. Он быстро скользит по нему взглядом, чувствуя легкое раздражение, и цепляется глазами за Жана, который, опуская глаза в пол, словно от холода крупно дрожит.       Эндрю поднимается с места, начиная внимательно наблюдать за тем, как Жан вздрагивает всё чаще и чаще в ответ на слова Ники, который с неким восторгом рассказывает о демоне, что жрёт чужие сердца по ночам. Эндрю находит реакцию Жана интересной и задаётся вопросом, есть ли вероятность, что тот переживает то же самое, что и он.       Жан вздрагивает особенно сильно, когда рука Кевина оказывается на его плече, а затем тот, делая медленный выдох, потихоньку, кажется, успокаивается. Кевин говорит ему что-то, что Эндрю отсюда не может расслышать, да и не пытается. Его не должно интересовать это. Ведь у них негласное правило на корабле — не нужно задавать никаких вопросов, если на них не хотят отвечать.       Эндрю никогда не рассказывает историй, лишь слушает в такие ночи, потому никто и не противится, когда он все-таки покидает стол. Если честно, привыкли те, вероятно, ведь всегда то случается: Эндрю сидит один круг, может быть, половину второго, но больше не осиливает. Слишком шумно, ром заканчивается, а порой желание заснуть берет над ним верх. Только Дэвид мог уговорить его остаться до рассвета, как и положено. Но, Эндрю знает, давно его команда осиливала целую ночь. Обычно заканчивается все еще до того, как начнет подниматься солнце.       Ром слегка дает в голову Эндрю, заставляя его испытывать давно забытое ощущение легкости. Ложно то, он знает. Осознает, что как только отпустит его, так вновь вернется тяжесть, думы всяческие, но сейчас Эндрю позволяет себе чуточку расслабиться. Тем более ночь сегодня и впрямь чудесная: теплая, почти безветренная. Волны не бушуют, команда его находится посреди бескрайнего океана, а завтра, он знает, они отправятся к следующему городу. Где-то там, вероятно, Эндрю и сможет найти то, что все еще дает ему надежду однажды оказаться здоровым.       Он упирается локтями о перила и чуть перегибается вперед, чувствуя, как слегка кружится его голова. Свет луны отражается в воде, оставляя на ней красивую дорожку, по которой, если честно, возникает легкое желание пройтись. Луна и море для Эндрю оказываются приятным успокоением. Подумать он никогда не мог, что сможет найти нечто прекрасное в таких, на первый взгляд, простых вещах. Но всякий раз, оставшись ночью наедине с самим собой, Эндрю все больше думает, что только океан и луна останутся навсегда неизменными.       — Забавные они, — позади раздается голос Нила, когда Эндрю окончательно словно исчезает из реальности, погружаясь в размышления о красотах, что ему доведется еще увидеть. Эндрю, оказывается, истинный путешественник, хотя раньше казалось, что его интересует лишь уютный дом где-нибудь, где тихо, и спокойствие до конца дней.       Эндрю тихонько вздрагивает, когда замечает краем глаза, как Нил подходит ближе. Тот оказывается рядом с ним слишком тихо, тот, вероятно, не заметил его, потому что утонул в своих мыслях. Но, если честно, Эндрю понимает, что причина не в этом: Нил один из немногих, чьи шаги он различить не может. Поджимая губы и хмурясь, Эндрю переводит взгляд на парня, что занимает место рядом с ним и упирается об перила руками, точно так же, как и Эндрю, и смотрит на воду.       Эндрю кривится, решая, что впервые желает, чтобы парень нацепил на себя как можно больше побрякушек, чтобы впредь он мог различить его приближение. Эндрю делает глубокий вздох, пытаясь унять сердце, что бьётся чуть быстрее обычного, вероятно, из-за рома, а может, из-за испуга от неожиданного появления музыканта. Нил же, словно не замечая, что его нагло рассматривают, слегка перегибается через бортик и делает глубокий вдох. Эндрю хмыкает, когда видит, как музыкант чему-то улыбается, пока позади них вновь раздается громкий смех команды. Нил переводит на него взгляд и вздергивает бровь, когда Эндрю задаётся вопросом, нужно ли отвечать что-то на слова, с которыми подошёл к нему парень.              — Я не так представлял себе пиратов, когда мне про них рассказывали, — весело замечает Нил, аккуратно придерживая свечу, которую взял с собою со стола. Он ставит ее на перила, придерживая, и оборачивается к Эндрю всем корпусом.       Эндрю тихо фыркает и также разворачивается, встречаясь глазами с Нилом. Он видит, как тот щурится, пытаясь, кажется, подавить свою улыбку. Красивые тени рисуют узоры на симпатичном лице, выделяя его глаза сильнее. Свет полной луны мягко касается кожи Нила, отчего тот кажется Эндрю ещё более красивым. Что же, чудесно, кажется, что к нему возвращается давно забытое ощущение — интерес к кому-то из людей. Предположить было крайне сложно, что спустя годы, спустя столько времени, в течение которого Эндрю давил в себе всякие вылезающие чувства, кроме привязанности к брату, его так легко заинтересует кто-то. Кто-то в лице бродячего музыканта, который даже не умеет мыть полы.       — Не пираты мы. Моряки, — просто отвечает Эндрю, упираясь локтем об борт, и начинает поправлять свои перчатки, хотя в этом нет никакой надобности. Те плотно облегают его пальцы, но Эндрю все равно чувствует, словно холодно его запястьям.       — Ох, точно, — улыбка Нила кажется Эндрю такой мягкой, что начинает тянуть где-то в животе, ведь он давно, кажется, не видал ничего столь очаровательного. — Мореплаватели с запасами оружия и пороха.       — Мы должны быть готовы уберечь Крепость. Всякое встречается в море. И пираты тоже.       — Конечно, — губы Нила растягиваются в широкой улыбке, когда тот, не сдержавшись, тихо смеётся. — И потому вы расхищаете могилы. Вы не пираты, а разбойники. В море хорошие, а на суше отрываетесь?       — Мы никого не беспокоим. Они ведь мертвые, — фыркает Эндрю и переводит взгляд в сторону воды, чувствуя, как светлые глаза скользят по его лицу.       — Мертвые, — вторит ему Нил и разворачивается, упираясь грудью об борт, перегибаясь вновь вниз. — Забавные истории они рассказывают. Демоны, волки, русалки. Неужто хоть что-то из этого и впрямь существует?       Голос музыканта звучит несколько глухо, и Эндрю косится на него, замечая, как тот сжимает губы всего на мгновение, прежде чем заулыбаться, как-то ему привычно.       — Не в том виде, как люди о них толкуют, — отвечает ему Эндрю, устремляя взгляд на луну, чувствуя, как ром развязывает его язык. — Уж демоны точно не такие, как описывает их Ники.       — Не ужасные и не жрущие людей заживо? — тихонько усмехается Нил, заставляя Эндрю поежиться и покачать головой.       — Нет, они ужасные и мучающие людей, — Эндрю вновь разворачивается к Нилу, встречаясь с его сверкающими глазами, что неотрывно глядят прямо на него. — Но являются ли они в виде юношей прекрасных? Да видеть их люди не могут вовсе. Те садятся на наших шеях и тянут всё, что им нужно. Если б мне виделся демон красивым юношей, то, вероятно, я бы…       С губ Эндрю почти срывается неожиданно признание, что он был бы не прочь, если хотя бы демон являлся к нему в образе юноши. Он лучше бы помер от истощения из-за любовника, как та женщина из легенды Ники, чем страдал от вечных кошмаров, как сейчас. Несправедливо, думается ему, что если та история правдива, то почему кто-то нежится в объятиях, отдавая за это свою жизненную силу, а кто-то боится в лишний раз закрывать глаза.       — Подумать если, — говорит Нил, так и не дожидаясь, когда Эндрю договорит. Музыкант отворачивается от него и, подпирая лицо рукой, усмехается. — То нужно ли винить демонов за то, что те всего лишь хотят поесть? Мы ведь тоже без куска хлеба не проживем. А те питаются нашими энергиями. Быть может, те тоже не хотят нас поедать. Думаешь, что ли, сладкие все люди на вкус?       Эндрю громко фыркает и закатывает глаза, прикладывая руку к своему лбу, когда находит слова Нила несколько забавными, но в то же время раздражающими. Вероятно, тот человек вовсе не знающий, что испытывает тот, кто стал закуской для отродья, что не дает никакого жития ни ночью, ни днем.       — Пытаешься оправдать этих тварей? Да что ты знаешь вообще? — срывается возмущенный хрип с губ Эндрю, когда он поздно осознает, что начинает злиться. Не на Нила, вероятно, всего лишь от усталости, что не может он управиться со своей хворью уже много лет и вынужден терпеть всякую ночь кошмары, после которых на душе погано.       — Ничего, — тихо отвечает Нил и оборачивается к нему вновь, тихонько проводя пальцами по бортику, после чего тихо вздыхает. — Ничего я не знаю. Предположить всего лишь могу, не злись ты так на меня. Я необразованный музыкант. Лишь музыку могу играть, куда мне о демонах всяких размышлять, да?       Эндрю кривится, когда смех команды звучит слишком громко, ударяя прямо в голову. Эндрю, кажется, устал сильнее, чем думал, и только сейчас это замечает. Сейчас, когда Нил не говорит ему ничего дурного, а он злится на пустом месте. Нил прав, ведь он всего лишь музыкант, для него та легенда всего лишь легенда, а его мысли всего лишь мысли. Эндрю не должен так сильно раздражаться, не тогда, когда на губах парня расцветает аккуратная, несколько грустная улыбка. Ох нет, не позволено на этом красивом лице появляться печали. Эндрю быстро отдергивает себя и выдыхает, делая шаг чуть ближе к Нилу, чтобы сказать:       — Аппетиты у них бешеные. Тяжко чувствовать себя добычей, потому и не хочется оправдывать их попыткой выжить. Разве демонам нужно это делать? Они ведь бессмертны.       Нил не сдвигается, а глаза его, Эндрю, кажется, несколько темнеют, когда он согласно кивает и тихо произносит:       — Вот проклятые существа, не так ли? Все соки выжимают.       Эндрю вздергивает брови, находя такой ответ интересным. Кажется, будто Нил не так уж и не смыслит в том, что говорит. Эндрю пробегается взглядом по музыканту, будто может тем самым разглядеть на нем следы, что тот когда-то мог пострадать от демонов. Но кроме шрамов, которые точно остались от человеческих рук, Эндрю на нем ничего не находится. Эндрю понятия и не имеет, есть ли возможность узнать того, кого коснулась хворь. Вероятно, нет, ведь на борту только Кевин знает, что Эндрю страдает каждый раз, когда засыпает.       Вопрос почти срывается с его губ, когда он считывает во взгляде Нила нечто такое, что только укореняет его мысль, что, вероятно, тот знает чуточку больше, чем всякий на этом корабле. Но не успевает он даже выдохнуть, когда раздается громкий голос Ники, что заставляет Эндрю вынырнуть из состояния, в которое он погружается, даже того не замечая:       — Эндрю, Мэтт достает наш флаг! Нилу пора пришить свой кусочек! Пора ведь? Пора?       Эндрю отшатывается от парня, окончательно вырываясь из плена его глаз, и вдруг понимает, что чувствует себя еще более охмелевшим, чем до этого. Он бросает взгляд через плечо, замечая, как Мэтт снимает их флаг и передает явно опьяневшему Сэту, что морщится и кидает его Ники.       Нил усмехается, и Эндрю улавливает в его выражении лица вопрос, потому, прочищая горло, берется объяснить новичку:       — Добро пожаловать на корабль, Нил, — удивленно вскинутые брови музыканта не должны казаться Эндрю, что всего мгновение назад был готов накричать на него, столь очаровательными. — Хоть полы ты и не умеешь мыть, но свой кусочек к флагу пришьешь.       — Таковы наши традиции, — говорит Кевин, что оказывается рядом вместе с оторванным куском ткани, пока Ники, зазывая Нила к себе жестами, готовит ему место для шитья. — Когда в команде пополнение — на нашем флаге оказывается новый кусок, что символизирует каждого члена экипажа. Добро пожаловать в нашу крепость, Нил.       Эндрю наблюдает краем глаза, как проблескивают глаза музыканта, что едва различимо в свете уже потухающей свечи. Но тем не менее он видит, как губы того изгибаются в явно счастливой улыбке. Нил переводит на Эндрю восторженный взгляд и только когда получает от него одобрительный кивок, спешит за стол, где Ники тут же берется объяснять ему, как нужно пришить, чтобы кусочек держался крепко.