Прямо перед тобой

Пятница.

Забрав из квартиры остатки детского питания и средств детской гигиены, Шираюки вышла на улицу, ожидая Зена. Он подъехал минуты через четыре, любезно приглашая ее на переднее пассажирское сидение. Время было еще совсем раннее. Нужно было успеть все сделать до начала рабочего дня, потому, как Вистериа настоял на своем присутствии в сегодняшних делах Шираюки, учитывая то, что на ночь она к ним домой не приехала. Их разлука составила всего ничего, однако, им обоим, сильно потрепанным окружающими обстоятельствами, этого времени вполне хватило, чтобы успеть соскучится. Пристегнувшись, Шираюки машинально потянулась к ладони Зена, переплетая пальцы их рук. Прикосновения к нему были ее спасательным кругом. Ее спокойствием, в этом бушующем, бескрайнем океане. Она ластилась к нему, как кошечка, опустив голову на мужское плечо. Аромат граната и мускуса приятно бил по рецепторам носа, давая понять, что она в безопасности. Слишком хорошо и приятно. Несколько поцелуев коснулись ее рыжей макушки, и Шираюки окончательно пришла в себя, после одинокой ночи, проведенной в глубоких раздумьях. Говорить о том, что случилось вчера, она не хотела. Никому. Вообще никому. Даже Зену. Не потому, что не доверяла. Нет. То, о чем ей говорила Кихал, казалось, было лишь ее бременем. Она должна была решить все самостоятельно, не прибегая к помощи других. Что-то слишком личное. И радовало, во всем этом кошмаре то, что Зен понимал ее без слов. Он не расспрашивал ее, не давил на нее, считывая состояние максимально точно и быстро. Поэтому, ехали они молча, переговариваясь лишь короткими взглядами и соприкосновениями пальцев. Зайдя в подъезд, Шираюки вызвала лифт, держась за Зена кончиком мизинца. Он сжимал в ответ ее пальчики, как бы пытаясь успокоить. Амбервиль специально взяла на сегодня отгул, чтобы проведать Айдена. Ей хотелось убедиться в том, что с ребенком все в порядке. Не то, чтобы она сомневалась в воспитании его бабушки и дедушки — всего на всего, хотела удостовериться в том, что гематомы на теле ребенка зажили, и что он чувствует себя хорошо, сменив общество с родителей, на других родственников. — Волнуешься? — Поправил рыжие волночки на ее плечах Вистериа, тем самым слегка поворачивая девичий подбородок в свою сторону. Он скучал по ее оливковым глазам. От того потребность любоваться ими возросла до небес. — Немного. — Шираюки сложила губы полоской, опуская взгляд вниз. — Почему-то, у меня плохое предчувствие. Крохотные колокольчики тревоги звонили внутри ее тела, будучи привязанными к ребрам. Это вязкое волнение засело в ней еще с момента ухода Кихал, и до сих пор, не унималось. Лишь короткими периодами. Зен не нашелся с ответом, предпочитая окутать Шираюки своими объятиями, на время их короткой поездки в лифте. Нажав на кнопку квартирного звонка несколько раз, после того, как в течение нескольких минут дверь не отворилась, Шираюки переместила вес с одной ноги на другую, гадая над тем: не спит ли сейчас Айден, и не разбудили ли они его своим визитом. Попытав удачу еще несколько раз, Амбервиль взволнованно посмотрела на Зена. — Может они ушли? — Предположил Вистериа, отвечая на красноречивый взгляд Шираюки. — Я звонила им вчера вечером. Предупредила о том, что мы приедем. — Опровергла его слова Амбервиль, случайно задевая рукавами своего лонгслива дверную ручку. К их общему удивлению квартира оказалась не заперта. Дверные петли глухо проскрипели, обнажая пространство темного коридора. Светлыми пятнами в мрачной квартире отражались лишь редкие лучи солнца, проникающие через неплотно занавешенное окно. Густыми клубными ароматами носа Амбервиль коснулся запах газа. — Миссис Элдфорт? — Позвала Шираюки женщину, заглядывая через порог внутрь пристанища, чувствуя напряжение каждой клеточкой своего тела. Зен разделил ее ощущение, прикладывая к носу ткань футболки, дабы избежать едкого аромата. Сердце Шираюки резко дрогнуло в груди. Половицы под ее ногами отозвались треском. Кромешная тишина насторожила Амбервиль, наученную тем, что подобное отсутствие ответа не сулит ничего хорошего, в купе с незапертой дверью и парами утекающего газа. Зен попытался ухватить Шираюки за свободную руку и первым пройти в квартиру, но Амбервиль умудрилась извернуться, не позволяя ему перенять руководство на себя. Медленно двинувшись вперед, Шираюки наклонила корпус, желая разведать обстановку. Зен придерживал ее за руку, шагая тихо следом. Он был готов дернуть Амбервиль в любой момент на себя, в случае грозящей опасности. А наличие чего-то плохого Вистериа отчетливо чувствовал в воздухе. Заглянув в первую попавшуюся комнату, расположившуюся по правой стороне, Шираюки резко замерла. Едкий запах железа тут же ударил в нос, притупляя собой, аромат детской смеси, который Амбервиль держала у подбородка и пары газа. Алые пятна растекались по полу корявыми лужами, поглощая все попадавшиеся на пути предметы. Кафельные полы превратились в кровавое побоище. От шока у Шираюки дрогнули пальцы, выпуская пакет с привезенными вещами из рук. Детские принадлежности тут же разметались по полу. Смесь пыльцой усеяла все пространство коридора, создавая искусственный туман. Считав ее реакцию, Зен сделал шаг вперед, заглядывая в комнату через девичье плечо. Машинально, он попытался загородить Амбервиль, потянув ее назад, однако, Шираюки резко дернулась вперед, едва ли не спотыкаясь о собственные ноги. — Айден! — Крикнула Амбервиль, убегая вглубь квартиры, судорожно осматриваясь по сторонам. Зен старался ухватить ее запятье, но она двигалась слишком резко, ведомая паникой. Забежав в самую дальнюю комнату, Шираюки окинула ее пространство взглядом, пытаясь выцепить силуэт маленького ребенка. — Айден, — Обратилась к нему снова Амбервиль, точно он мог бы ей ответить. Комната, была абсолютна пуста. Лишь нагая мебель, и куча тряпок по углам. Все неживое, и ужасно пугающее. — Айден! — Заметив в углу, среди грязных пеленок ребенка, Шираюки упала рядом с ним на колени, все еще чувствуя ярковыраженный аромат железа и трупных разложений. — Живой? — Подлетел к ней со спины Зен, нависая над ребенком. То, что он увидел, моментально спровоцировало у него чувство тошноты. Шираюки, прижав ладонь к губам, чтобы не закричать, практически отпрыгнула назад, падая копчиком на пол. Ее тело пробила судорога, провоцируя ужас, из-за которого все содержимое желудка стремилось покинуть пределы девичьего организма. На покрывале в углу лежал ребенок с перерезанным горлом. Кровь стекала по всему его телу, пачкая все вокруг. Пеленки насквозь пропитались ею. Зен на автомате попытался приподнять Шираюки на ноги и увести из квартиры, но она скинула с себя его руки, нависая над мальчиком, как будто его еще можно было спасти. Рвано дыша, сдерживая тошноту из последних сил, Амбервиль наклонилась к ребенку ближе, прислушиваясь. Последние отголоски надежды кричали ей, что он может быть еще жив. Что еще не все потеряно. Однако, задев локтем лежащие рядом простыни, Шираюки заставила их стопку наклонится в сторону и упасть. Следом за постельным бельем подалась голова ребенка, обнажая порез глубже, вплоть до мышц и очертаний костей. Внутри Амбервиль что-то резко оборвалось. Тон ее кожи позеленел и, заметив это, Зен силком схватил Шираюки под руки, и поволок из квартиры, прерывая смесь ядовитых запахов хлопком двери. Он чувствовал наступление панической атаки, из-за которой Амбервиль мертвой хваткой вцепилась в его кожу, глотая ртом воздух, задыхаясь, в виду чего прижал ее спиной к стене, удерживая на ногах за плечи. — Смотри на меня. — Скомандовал он, пытаясь заставить Шираюки отрезветь от того ужаса, что им обоим довелось увидеть. Он умышленно ловил зрительный контакт с ее потемневшими глазами, наклоняя голову в бок, так, чтобы она видела исключительно его одного. Удостоверившись в том, что она стоит самостоятельно, Зен опустил ладони на девичьи скулы, приподнимая голову Шираюки, чтобы точно овладеть ее вниманием. — Слышишь меня? Дыши глубоко. — Он показательно сделал вдох, принуждая Амбервиль повторить за ним. — Я рядом с тобой, тут. Плечи Шираюки дрогнули, после чего она сильно сгорбилась, едва ли не падая на Зена, но вовремя совладала с равновесием, быстро захлопав ресницами, отгоняя тем самым от себя наваждения. Несколько рваных вздохов сорвалось с ее губ, сопровождаясь хрипотой. — Это не Айден. — Тихо проговорила Шираюки, ища в испуганных глазах Зена ответ на все терзающие ее мысли. — Этот ре… ребенок, не Айден. — Голос ее дрожал. Она говорила тяжело и с трудом связывала слова в предложения. Сознание помутнело. Только после этого Вистериа сопоставил образ маленького ребенка с тем трупом, который они только что нашли, подтверждая заявление Шираюки. Айден был светленьким, в отличие от малыша в квартире. У найденного ребенка волосы были темными. Да и выглядел он младше. — Где Айден? — Спросила Шираюки, чувствуя, как из-за стресса ее сознание начинает медленно уплывать. — Ты уверена, что это нужная квартиры? — На всякий случай удостоверился Зен, хотя все было предельно очевидно. — Айден! — Вопрос остался без ответа. Шираюки, подчиняемая панике, выкрикнула имя ребенка в пустоту, надеясь услышать ответ, как будто бы, даже если бы он был здесь — смог ответить ей что-то вразумительное. — Успокойся. Дыши глубоко. — Понимая, что ситуация теряет контроль, вновь повторил Зен, как внезапно, откуда-то снизу послышался детский плач. Знакомый, и практически спасительный. Воспользовавшись шоком Вистериа, внимание которого мигом перешло на лестничную площадку, Шираюки вырвалась, бросаясь вниз. Она бежала, пропуская ступени, из-за чего дважды споткнулась, падая на колени, но не обращая внимания на боль. Все внутри превратилось в сплошной хаос. Ведомая лишь звуком детского плача, Амбервиль остановилась на лестничном пролете, там, где некоторые жильцы этого высотного дома оставляли детские коляски и велосипеды. Крики доносились именно отсюда. Приподняв верхнюю часть самой крайней коляски, Шираюки наткнулась взглядом на Айдена. Живого. Мальчик ворочался, запутавшись в простыни, и надрывно плакал. Ни думая и секунды, Амбервиль, трясущимися руками подняла его из коляски и прижала к груди, медленно оседая на холодные ступени. Зен, впопыхах несшийся за ней, остановился возле нее, крепко сжимая пальцами ее плечо, словно этот жест помог бы им обоим оставаться в здравом рассудке, несмотря на ужас всей ситуации. Шираюки, незамедлительно принялась шептать утешающие слова на ухо ребенку, слегка покачивая Айдена на ослабших руках, пока Зен, набрав номер Оби, ожидал его ответа. Потянув Амбервиль за рукав лонгслива, Вистериа вновь заставил ее приподняться на ноги и выйти из подъезда на улицу, где прохладный ветер остужал воспылавший разум. Теперь дверь в этот подъезд выглядела воротами в ад. — Скоро уже буду. — В череде детских всхлипов и причитаний Шираюки услышал Зен голос Оби, как только тот ответил на звонок. — Где будете? — Не понял Зен, не успевший еще ничего рассказать. Вистериа оглядывался по сторонам, теперь пытаясь выследить на горизонте машину Накамуры. — В переулке у торгового комплекса Синсиро. — Устало отозвался Оби. — Ты разве не там? — Нет. Почему я вообще должен там быть? — Чувствуя новую волну внутреннего беспокойства, спросил Зен, внешне сохраняя спокойствие. Он потянулся к руке Шираюки, сжимая ее ладонь своими пальцами для собственного облегчения. — Так в отделение поступило обращение с обнаружением очередного трупа. Я думал, вы уже на месте. — Восхитительно. — От обуздавшей вмиг злости Зен пнул ногой бордюр, бродя за лавочкой, на которой сидела Шираюки, взад-вперед. — Что-то еще случилось? — По голосу понял Накамура. — Позже объясню. Бери убийство в Синсиро на себя. Я подъеду позже, как со всем разберусь. Наших предупреди. — А сам-то ты где? Помощь нужна? — Нет. Я свяжусь с отделением Берсли. — Осведомил Вистериа. — Уверен? — Если что, я наберу. Держи меня в курсе. — Принято. — Быстро отрапортовал Оби, сбрасывая звонок. Зен сразу же ввел в телефонной книге номер Сузу, обрисовывая ему ситуацию в двух словах, после чего, скинув нужный адрес, опустился на лавочку рядом с Шираюки. Амбервиль, глаза которой покраснели от скачков напряжения, точно окаменев, сидела не двигаясь, прижимая Айдена к груди. Словно, если она хоть немного расслабиться, ребенок окажется в той квартире, на тех же окровавленных простынях. Зен ничего больше не сказал. Он молча прижал к себе Шираюки, так, чтобы она носом уткнулась в его плечо, и осторожно погладил по спине, приводя в чувства, пока Айден громко всхлипывал, постенно успокаиваясь.

***

Ступая ногами по лестнице, Сузу крепко сжимал ладонью свой чемодан, в коем хранились образцы добытых материалов. В носу все ужасно щипало, от въевшегося в одежду аромата газа, глаза покраснели от недосыпа, а внутри все клокотало от раздражения. Сегодня у него должен был быть выходной, но все в очередной раз извернулось против него. И вот он снова на работе. Разгребает остатки ада после очередного сумасшествия. — Предполагаю, что этот акт убийства в конечном итоге вытекает в самоубийство. — Встретившись на улице, с выразительным взглядом оливковых глаз, сказал Сузу, опуская чемоданчик на асфальт. — Все очень походит на то, что Миссис Элдфорт сама убила ребенка, затем зарезала мужа, и после этого добродушно перерезала себе артерию. — Он поспешил объяснить свою точку зрения, прерывая незаданный Шираюки вопрос, указывая на собственную шею. Амбервиль сидела на лавочке, теперь уже одна. Айден спал в коляске, которую они вытащили из подъезда, а Зен разбирался со всей остальной командой Сузу наверху, помогая им составить хронологию событий. Оставить ребенка на улице одного Шираюки не могла. Да и Зен настоял на том, чтобы она больше не поднималась в квартиру. Хватит с нее и одного раза. Лицезреть творящийся наверху ужас в ее состоянии однозначно не стоило. — Зачем? — Только и нашлась с вопросом Амбервиль, пустым взглядом смотря на Сузу. — Если она хотела убить себя, зачем забрала Айдена? И причем тут ее муж? Зачем она убила его? А тот ребенок? — Пока сложно сказать. Ситуация в целом неоднозначная. — Сузу стащил с рук нитриловые перчатки, позволяя вспотевшей коже остыть под порывами ветра. — Соседка рассказала, что семья Элдфортов работала в детском доме. Отношения с дочерью у них не сложились по каким-то причинам, так что видится с внуком, то бишь Айденом, она им не позволяла. Так что они приютили себе сына какого-то своего знакомого, у которого в жизни сложились некие проблемы, после развода. Хотели заменить таким образом родного внука. — Тогда зачем им убивать его? — Шираюки опустила стопы на лавку, обнимая колени руками. Пыталась таким образом огородиться от всего окружающего ее мира. — В этом же нет абсолютно никакой логики. — Это я и без тебя понимаю. — Вздохнул Сузу. — И тем не менее. Замок был открыт родным ключом. Никаких следов взлома. Несколько отпечатков пальцев, но я предполагаю, что они принадлежат непосредственно самим Элдфортам. Ну и ваши следы по всей квартире, в купе с рассыпанными детскими смесями. Шираюки виновато опустила голову на колени, пряча лицо в пространстве между животом и бедрами. По ней точно проехались бульдозером. Разрезали насколько частей. Утопили, а потом достали и сшив снова частички тела между собой, выбросили на эту несчастную лавку. — Прости. — За что ты извиняешься? — Изогнул брови в вопросительном жесте Сузу, пытаясь вытряхнуть с одежды запах газа, от которого слезились глаза. — За все. — Ее состояние подбило на откровения. — За то, что поддалась эмоциям и нарушила этику. За тот разговор в больнице и… — Ой, все, Амбервиль, заканчивай. — Фыркнул Сузу, отворачивая голову в сторону. — Хватит твоих исповедовании с утра пораньше. И без того тошно. Шираюки в ответ этому ничего не сказала, прикрывая глаза. Ее эмоциональная составляющая была выжата на максимум. — На вот, съешь. — Сузу опустился рядом с ней на лавку, легонько толкая в плечо. — Шоколад должен хоть немного привести тебя в тонус. — Это… — Подняла голову Амбервиль, чтобы возразить, но Сузу успел заткнуть ей рот до того, как она смогла продолжить свое невысказанное предложение. — Я помню про твой желудок. Не волнуйся. Но от этого тебе плохо не будет. Так что ешь, пока я силком в тебя ее не запихал. — Прошу прощения, что прерываю. — Голос Зена раздался прямо над его макушкой, от чего Сузу неумышленно дернулся. Отсутствие здорового сна в его жизни сделало организм совершенно рассеянным, несмотря на то, что вообще-то Сузу был достаточно бдительным и внимательным. — Но давайте без рукоприкладств. Не нужно ни в кого ничего запихивать. — Тогда сам заставь ее съесть эту несчастную шоколадку. — Поднялся на ногу Сузу, уступая Зену место, и подняв с асфальта чемодан, направился к припаркованной машине, не желая становиться преградой между ними. Шираюки проводила Сузу взглядом, переводя внимание на Зена, после чего вновь прикрыла глаза, опуская подбородок на сложенные на коленях руки. Вистериа сделал несколько шагов к ней, накрывая рыжую макушку пятерней, и слегка взъерошив вьющиеся волночки волос, поцеловал их. — Может пойдете домой? — Не хочу. Одна я там с ума сойду. — Провела ладонями по лицу Шираюки, пытаясь хоть откуда-нибудь черпануть себе сил. — С тобой будет Айден. — Боюсь, что в данной ситуации это мне не поможет. — Глухо выдохнула Амбервиль, надеясь, что если сейчас она закроет глаза, то когда откроет, все уже будет хорошо. Но суровая реальность не планировала рассеиваться. Она лишь сильнее сгущалась над городом, душа каждого, кто ей неугоден. — Тогда сходите прогуляться. — Вновь предложил Зен, смотря за умирающим состоянием Шираюки. — Ты хочешь, чтобы я ушла? — В каком-то глубоком отчаянии спросила Амбервиль, сама не осознавая суть озвученных слов, заставивших Зена напрячься. — Нет, просто не хочу, чтобы вы сидели в эпицентре происходящего. Уверен, что Айдену это точно не нужно. — Прижав к своей груди Шираюки, сказал Зен, легонечко проведя ладошками по ее спине, успокаивая. — И съешь шоколадку. — Он заглянул в родные оливковые глаза, стараясь улыбаться, вне зависимости от ситуации. Шираюки легко перенимала настроения окружающих, так что Вистериа надеялся, что данная хитрость сработает и сейчас. — Сузу прав, тебе нужно хоть немного восстановиться. Спорить с кем-либо, у Шираюки попросту не осталось сил. Все что она могла сделать — потереться щекой о грудь Зена и обнять его в ответ, на мгновение растворяясь в окружающем мире. Она смогла собрать себя по кусочкам лишь когда Сузу позвал Зена с собой обратно наверх, продолжать осмотр места преступления. Шираюки кое-как смогла расцепить руки на спине Вистериа, откусить кусок злосчастной шоколадки, от которой мгновенно скрутило кишки, и подняться с лавочки, дабы увести Айдена куда-нибудь подальше отсюда. Амбервиль брела наугад. Шагала, куда глаза глядят, пока не добрела до какой-то полузаброшенной детской площадки. Детей здесь практически не было. Так, разве что один мальчик, копошащийся в песочнице, и девочка, чуть младше него, собиравшая опавшие с деревьев листочки. Айден в коляске по-прежнему спал, жуя сквозь сон соску, и смотря на его лицо, Шираюки представляла то, какой ужас он сумел перенести за последние несколько дней. Что ему довелось испытать, когда отец, под действием психотропных препаратов кричал на него, бегая за ним по квартире с ножом? Что было, когда бабушка взяла его себе, после смерти матери? Что она делала с ним? Кричала ли она на него так же, как невменяемый отец? Били ли его? Эти вопросы накатывали на нее волнами, одна больше другой, так, что Амбервиль в момент показалось, будто она безвозвратно тонет во всем этом ужасе. На поверхность воды ей удалось выплыть совершенно неожиданно. Опустившись на лавку, она тихо вскрикнула, как только кто-то опустил ей на плечи свои ладони, несильно сжав их. Обернувшись, под быстрое уханье сердца в грудной клетке, Шираюки готова была начать обороняться, как вдруг взору ее предстала пара васильковых глаз. — Выглядишь потрепанно. — Кики, появившаяся из неоткуда одним своим присутствием смогла утихомирить шторм в груди Амбервиль. Шираюки облегченно выдохнула, прикладывая ладошки к ребрам. — Долго буду объяснять. — Помотала головой Амбервиль, хватаясь ладонями за рукоять коляски, машинально начиная покачивать ее взад-вперед. — Ты как здесь вообще очутилась? — Рошель любит эту площадку. — Занимая место на лавке, ответила Кики, кивком головы указывая на сына, которым как раз оказался мальчик, лепивший в песочнице тоннели для своих машинок. В ходе своей загруженности горой мыслей, Шираюки не смогла разглядеть в силуэте ребенка знакомый образ. — Мы часто приходим сюда гулять. Здесь много гусениц. Рошель очень любит строить им домики из веток. — Воодушевленно произнесла Кики, улыбаясь своей мягкой родительской улыбкой. Атмосфера вокруг нее была легкая и уютная, способная разбавить удрученное положение Амбервиль одним своим присутствием. Кики точно понимала, что происходит. Шираюки была уверена в том, что ее обо всем уже оповестили, потому, как Сейран была на связи постоянно, хоть и редко появлялась в стенах полицейского участка. — Может, заглянете к нам? — Прервала установившееся между ними молчание Кики, кидая взгляд на циферблат своих наручных часов. — Я заварила облепиховый чай с утра. Да и Рошель давно хотел показать тебе свою коллекцию жуков. — Принялась заговаривать ее Сейран, уводя от дурных вестей. Шираюки молча хлопала ресницами, пытаясь переварить происходящее. Как-то слишком резко ее перекинуло с трех зверски убитых человек на коллекционных жуков четырехлетнего мальчика. Впрочем, так ли плох был данный переход? — Тетя Юки! — В тон мыслям, донесся радостный голос Рошеля до ее ушей, а после и сам мальчик оказался возле лавки, расставляя руки для приветственных объятий. — Будь тише, милый. — Помогая ребенку забраться на лавочку, сказала Кики, указывая рукой на спящего в коляске Айдена. Рошель тут же сложил губы полоской, переползая с колен матери, на ноги к Шираюки. — Смотри, какую я гусеницу нашел! — Шепотом проговорил мальчик, показывая руками, наполовину испачканными землей и песком, листик, на котором насекомое прогрызло несколько дырочек. — Красивая, правда? Я назвал ее Тыквой. — Тыквой? — Отрофированные эмоции на лице Шираюки попытались изобразить удивление. Детская наивность и беззаботность слегка сгладили ее апатичное состояние, позволяя хоть немного абстрагироваться от произошедшего. — Почему тыквой? Амбервиль захлопала ресницами, внимательно смотря за тем, как мальчик подставляет гусенице палец, дабы насекомое переползло на его руку. — Потому что она такая же рыжая, с белыми крапинками, как будто семечки у нее на спине, видишь? — Рошель вытянул локоть, чуть ли не тыкая Шираюки в нос бедной гусеницей. — А еще я люблю тыкву. Мама постоянно готовит мне тыквенную кашу и суп. А вот папа ее ненавидит, но все равно ест все, что мама готовит. — Ребенок зашелся в быстром бубнеже, путая мысли в голове Амбервиль основательно, от начала и до конца. Она молча смотрела на гусеницу, пытаясь успеть за сутью повествования Рошеля, и один только ее вид заставил Кики тихонечко рассмеяться. Если до этого ее сын немного стеснялся Шираюки, сдерживая отчасти всю свою энергичность, то теперь, в очередную их встречу, уже чувствовал себя абсолютно комфортно, пленя Амбервиль своими бесконечными размышлениями вслух. — Папа вообще во всем маму слушается. Но он не разрешает мне приносить домой гусениц. И кузнечиков тоже не разрешает. Даже котят! А у нас у дома недавно котята появились. Такие хорошие! — Рошель устроился на коленях Шираюки поудобнее, продолжая лепетать обо всем на свете, гладя спинку насекомого, и его тихое бормотание окончательно успокоило разбушевавшийся разум. — Сегодня тоже была тыквенная каша. Мама много приготовила. Хочешь попробовать? Мам, можно тетя Юки придет к нам в гости? — Можно, — Поднялась на ноги Кики, плавно переводя внимание на себя, видя округлившиеся от нескончаемого потока поступающей информации, глаза Шираюки. — Пойдем. Заодно попробуешь булочки с апельсинами.

***

Шираюки не особо понимала, как в конечном итоге она оказалась в квартире семейства Рошеля, сидя на краю тканевого дивана с Айденом на руках. Умытым и переодетым в старые вещи Рошеля. Амбервиль точно на мгновение стала безвольной куклой, которую за собой заботливо вела Кики, под громкие рассказы своего сына, болтающего обо всем, что только видит. Не то, чтобы ее это волновало. Отнюдь. Наоборот, в данной компании, Шираюки чувствовала себя наиболее комфортно. Гнетущие душу чувства окончательно отступили, стоило Кики поставить перед ней свежеиспеченные булочки с тыквой и апельсинами. Теперь апатия тлела на самом дне, в дальних закорках сознания, позволяя Амбервиль подстроиться под ситуацию. Аромат выпечки и облепихового чая вдохнули в нее сил, так, что уголки губ неловко дрогнули в улыбке. — Не хочешь отпустить его? — Спросила Кики, присаживаясь на диван рядышком с Шираюки, указывая кивком головы на Айдена. — Пусть поползает. Рошель ему свою комнату покажет. У него много игрушек. — А? — Не сразу распознала смысл услышанных слов Амбервиль. — Ты так вцепилась в Айдена. — Пояснила Сейран, протягивая ей плюшевого зайца, успешно украденного у сына, привлекая внимание годовалого ребенка. — Думаю, ему нужно немного свободы. Отпусти его, пусть они с Рошелем поиграют. Шираюки потерянно похлопала глазами, прижимая Айдена руками к своей груди, словно, он был пришит к ней. Ладони замерли в одном положении, вне возможности его отпустить. Только услышав тихое кряхтение мальчика под ухом, желавшего выбраться из плена, Амбервиль заглянула ему в глаза, замечая насупившиеся черты лица. Он явно хотел выбраться из плена. Поправив воротничок его комбинезончика, Шираюки осторожно опустила ребенка на пол, действуя столь аккуратно, будто Айден состоял из тысячи крохотных частичек самого хрупкого вещества на земле. Ребенок, почувствовав свободу, бодро пополз в сторону коридора, откуда как раз выглянул Рошель. — Милый, покажи Айдену свою комнату. — Мягко улыбнулась Кики, опуская ладони на свои колени. — Я могу с ним поиграть? — Застенчиво спросил Рошель, присаживаясь на корточки перед малышом, рассматривая его улыбающееся лицо. — Именно об этом я тебя и прошу. — Кики смерила сына взглядом, подтверждая свои слова. — Только аккуратно. Он еще совсем маленький. Выбери что-нибудь поспокойней, хорошо? — Хорошо, мам! — Довольно ответил Рошель, потянувшись руками к вьющимся светлым волосам ребенка. — Тетя Юки, а это ваш сын? — Наивный детский взгляд коснулся лица Шираюки. Она обескураженно захлопала ресницами, от чего-то чувствуя, как внутри сердце болезненно сжалось. — Тетя Юки? — Рошель протянул Айдену ладошки, помогая ему подняться на ножки, тем самым выводя Амбервиль из транса. Кики невесомо опустила ладонь на ее плечо, легонько погладив. — Это сын моей знакомой. Она попросила меня за ним последить. — Шираюки попыталась улыбнуться, но вышло несколько коряво. Айден за нее заливисто рассмеялся, смотря на лицо Рошеля, и под этот звонкий смех дети удалились в соседнюю комнату. — Выдохни. — Похлопала ее по спине Кики. — У меня есть хорошее успокоительное. Могу… — Нет. — Резче, чем хотела, ответила Шираюки. — Все в порядке. Ничего не нужно. — Тогда, скушай булочку. — Из кухни выглянула темная макушка, а после и полная мужская фигура в черном фартуке показалась в гостиной. — Остынут и будут жесткие. — Шисамэ, — Зыркнула на него Кики, говоря глазами, красноречивее слов. — Я что, зря готовил? — Возмутился мужчина, вскидывая брови, дурачась. — Кушай сам. — Не оценила его настрой Кики. — Они с тыквой. — Показательно нахмурился Шисамэ, напоминая о своих вкусовых предпочтениях. — Я готовил их для Рошеля. — Очень вкусно! — Пока Шисамэ спорил с женой, Шираюки, пусть и совершенно не хотела есть, успела откусить кусочек пышной выпечки. Несмотря на то, что аппетита не было, а сочетание тыквы и апельсина совершенно не сочетались между собой в ее голове, вкус оказался невероятным. В желудке сразу же заурчало. — Теперь понимаю, почему Рошелю так нравится тыква. — Учитывая то, как часто он ее есть, смею предположить, что Рошель на восемьдесят процентов состоит не из воды, а именно из тыквы. — Удовлетворенно улыбнулся Шисамэ, получая от Амбервиль обратную связь. Он вытер руки полотенцем и занял свободное место за столом. Разговор моментально перетек в другое русло. Шираюки воробушком клевала тыквенные булочки, запивая их облепиховым чаем, и слушала Шисамэ, оказавшегося таким же болтливым, как и его сын. Некоторое время она поддерживала диалог, пока суть его совершенно не ускользнула от нее. Все ее внимание резко перешло на Айдена, приползшего к ней с яркой игрушкой динозавра. Мальчик помахал ею перед лицом Шираюки, и ухватив ее за край штанов, потянул на себя, зазывая следом за собой в детскую. Несколько растерявшись, Амбервиль поднялась на ноги, проследовав за ребенком. Комната Рошеля встретила ее разнообразным количеством всевозможных игрушек, большинство из которых уже было разбросано по полу. Судя по тому, что Рошель водружал вокруг себя подушки и запасался резиновыми мячиками, они должны были играть во что-то наподобии перестрелки. Видимо, Айден поэтому ее привел с собой. Рошель в точности воспроизвел слова матери, попросившей выбрать что-то «поспокойнее». Следом за Шираюки в детскую вошла Кики, зазывая за собой мужа, так, что они все вместе мгновенно оказались под прицелом сына. Несколько резиновых мячиком взлетело вверх. В цель попало лишь два: один — прямое попадание Шираюки в живот, второй — в колено Шисамэ. Айден и Кики в этой битве вышли победителями. Наблюдая за всем этим хаосом, Амбервиль не успела понять, как они с Айденом оказались в одной команде, отстреливаясь от нападок Рошеля и Шисамэ плюшевыми игрушками, пока Кики, из последних сил сдерживая улыбку, наблюдала за всем этим со стороны. Правда, совсем скоро и ее вовлекли в процесс, превращая безобидную игру, в настоящую битву, сопровождающуюся громким детским смехом и забавными шуточками Шисамэ, слетавшими периодически с его уст.

***

Переступая ногами по влажному асфальту, Зен окинул территорию очередного места преступления беглым взглядом, останавливаясь на недовольном выражении лица Оби. Накамура стучал каблуками своих ботинок, делая очередную затяжку почти истлевшей сигареты. По мимике на его лице, с легкостью можно было понять, что дело не продвинулось ни на грамм. Вернее, оно продвинулось, но не в том направлении. Никаких зацепок, никаких улик, никаких предметов, которые как-либо могли бы помочь им приблизиться к разгадке. В противовес этому — четыре новых трупа. За два прошедших месяца они продвинулись в расследовании сантиметра на два. Учитывая, что разгадка всего происходящего находилась километрах в трех от них. И Зен чувствовал в этом свою вину. Ведь именно он руководит следственной группой. И от него, в большей степени зависит скорость и интенсивность расследования. — Клянусь, как только мы найдем эту тварь, я убью ее собственными руками. — Выкидывая окурок, сказал Оби, поежившись. — И плевать мне, на правила. Я буду долго пытать его, выпотрошу, и начну медленно вытягивать кишки голыми руками. Потом, может быть, скормлю их бездомным собакам. Зен лишь закатил глаза, тяжело выдохнув. — Подумай еще, что будешь делать со вторым. — Обошел труп со стороны Вистериа, вполне себе разделяя желания напарника. — В смысле? — Ну, со вторым убийцей. — Присел на корточки Зен, рассматривая мертвое тело, которое уже вдоль и поперек изучили Рю и Гаррак. Накамура одарил его красноречивым взглядом, в котором отчетливо читалось несколько нецензурных слов, которые, он бы обязательно озвучил, если бы рядом не шастали судмедэксперты. — Может уже объяснишься? — Слегка толкнул его в лечо Оби, будучи слишком обозленным сегодняшним днем. Зен нехотя перевел на него взгляд. — В квартире опекунов Айдена обнаружили три тела: трупы маленького ребенка и двух пожилых людей. — Вистериа коснулся своих губ пальцами, поднимаясь на ноги. — Сузу сказал, что все обставлено как самоубийство, но для этого нет никакого мотива. По крайней мере на данный момент. — Зен произносил слова медленно, размышляя вслух, из-за чего Оби постепенно продолжал выходить из себя. — У них умерла дочь. — Между тем напомнил Накамура, подкидывая возможные причины. — И это повод для убийства усыновленного ребенка? Почему тогда они не убили Айдена? — Он — родной внук. — Сделал важное уточнение Оби. — Тогда зачем они оформляли опекунство? Чтобы во второй раз оставить ребенка сиротой? — Ну знаешь, много чего могло произойти за эти несколько дней. — Попытался развить мысль Оби, смотря в сторону приближающегося Митсухидэ. Луэн только плечами пожал, указывая на то, что ничего нового Тереза найти не смогла. — Поверь, когда мы разговаривали с Элдфортами, они не выглядели, как люди, которые могут решиться на самоубийство. — И давно ты знаком с ними? — Прекрати язвить. — Нахмурился Вистериа, внутренне разделяя позицию Оби. В конце концов, Накамура только вчера расписался с Брианной. Можно было понять его чувства, когда ранним утром его выдернули из объятий любимой, теперь уже, жены. — Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Речь просто о том, что если это не самоубийство, значит их кто-то убил. Кто-то, кто уже давно промышляет подобным. — Не вижу связи. — Наш серийник убил их дочь. Какой в этом смысл? Она же максимально отличается от всех предыдущих жертв. — Попытался разъяснить Зен, давая почву для рассуждений, однако сразу же сам и продолжил. — Что, если, изначальной целью убийцы была не Мила, а ее муж? Такой же изпитый наркоман, который едва ли не убил своего сына. — Тогда причем тут Элдфорты? — Спросил уже Митсухидэ, почесывая Тессу за ухом от безысходства. — Какой у убийцы мотив? — Вопросом на вопрос ответил Зен, подключая к работе все извилины своего мозга. — Хватит загадками разговаривать. — Упрекнул его Накамура, начиная топать мыском ботинка. — Что, если убийца, своими убийствами, пытается обезопасить потенциальных жертв своих же жертв. — Чего? — Изогнул брови волнами Оби. — Сам то понял, что сказал? — Вообще-то, это имеет смысл. — Покачал головой Митсухидэ, развивая мысль Зена, наперебой Оби. — Я к тому, что, убийца мог знать, что Айден страдает от домашнего насилия. И чтобы спасти его, он убил его мать. — Попытался объяснить ход размышлений Вистериа другим путем. — Тогда бы он убил его отца. Не думаю, что Мила… — Суть не в этом. — Перебил Зен. — Цель ведь была достигнута? Это имеет смысл, как раз потому, что Айден единственный пережил эту ночь. Убийца мог думать, что Элдфорты тоже нанесут ему вред, или, не поставят в приоритет, потому как у них уже был усыновленный ребенок. — Хочешь сказать, он пытался «спасти» Соню от ее брата, который насиловал ее, Анжелу, от ее парня, который изменял ей, и Айрис от ее возлюбленного, который…? — Митсухидэ специально показал пальцами ковычки, обращаясь к Зену, потому как один пункт в данной логической цепи выпадал. — Предполагаю, что он бил ее. Судя по тому, что она путалась в показаниях, ей нужно было что-то скрыть. Может, он запугивал ее, не знаю. — Пожал плечами Зен. — Допустим так. — Переварил информацию Оби. — Тогда причем тут Шираюки? — А причем тут Шираюки? — Повторил вопрос Зен, непонимающе хлопая глазами. — То есть, тебе не кажется странным, что она знакома с несколькими жертвами? — Решил уточнить Оби, отчетливо замечая промелькнувший мимолетом на лице Вистериа ужас. — Не бывает ведь таких совпадений. Или ты предпочитаешь об этом не думать? — Мы не уверены в этой теории наверняка. — Отмахнулся Зен. — Пока нам известно только о двух связях. — И все-таки, я не стал бы отметать эту теорию. — Вздохнул Оби, потирая подбородок пальцами. Зен сделал несколько шагов в сторону трупа, поворачиваясь к Оби спиной, показательно делая вид, что ему это предположение не интересно. Но не смотря на это, сердце в его груди отдалось тяжестью, заставляя мысли в голове сойтись молитвой о том, чтобы предположение Накамуры оказалось ложным.

***

Сидя на полу с бумажной короной на голове, Шираюки пыталась понять активное мычание Айдена, адресованное Рошелю, пока Кики, играющая во всем этом спектакле главную роль бабушки, громко призывала детей пройти на кухню и пообедать. Шисамэ между тем уже улизнул, разогревая всему семейству и почетным гостям горячий суп. Разговаривая с Айденом на выдуманном им же языке, Шираюки соприкоснулась с ним лбами, и смотря прямиком в глаза, весело и протяжно промычала, вырывая из уст ребенка заливистый смех. Вся та вакханалия, что происходила в этой комнате за последнии три часа, вычистила из ее головы весь беспорядок, позволяя обнажить ту частичку детской натуры, которую Шираюки давно спрятала глубоко внутри себя. Честно говоря, Амбервиль не помнила, чтобы они с Казуки в детстве играли во что-то подобное. Их взаимоотношения были крепкими, безусловно, но, почему-то сдержанными, так, что проживая все эти моменты сейчас, Шираюки едва ли душу не отвела, тиская Айдена за его пухленькие бока, пока Рошель пытался плести из ее вьющихся непослушных волос косички. Все происходящее открыло для Шираюки новый мир. Мир детской наивности и непринужденности, которой ей так не хватало. Усадив Айдена за столик, сооруженный с легкой руки Шисамэ, она принялась кормить ребенка, одновременно с этим самостоятельно пробуя суп. Очень вкусный и сытный, стоило заметить. И не смутило ее во всем этом даже положение дел. Увлеченная всем происходящим, она совершенно забыла о проблемах с желудком, что позволило ей полноценно покушать и прийти в себя. Определившись, в какую игру они будут играть дальше, потому как запланированная прогулка их ограничилась начавшимся дождем, Шираюки хотела вернуться обратно в детскую, но несколько затормозила, отвлекаясь на телефонный звонок. — Алло. — Облизнув губы, Амбервиль приложила мобильник к уху, отпуская Айдена вместе с Рошелем. Они быстро скрылись за пределами гостиной, под лепет Шисамэ, рассказывающего какую-то сочиненную на ходу байку — Мисс Амбервиль, верно? — Раздался незнакомый женский голос на том конце провода, слишком встревоженный и осторожный. — С кем я разговариваю? — Амбервиль пригладила рукой растрепанные волосы, пытаясь вспомнить, где до этого слышала этот голос. Звучал он слишком знакомо и в то же время нет. — Меня зовут Лина. Я медсестра из центральной больницы. — Быстро представилась девушка, переходя к сути. — Сегодня ночью к нам поступила Кихал Тогрул. Мы дозвонились до ее бывшего мужа, чтобы сообщить о случившемся, но он не смог приехать к нам, ввиду своего отсутствия в стране вместе с ее родными. Господин Наоки дал нам ваш номер телефона и сказал, обращаться по всем вопросам непосредственно к вам, пока он не вернется. Вы не могли бы подъехать в ближайшее время в больницу, для заполнения документов? Шираюки несколько долгих секунд смотрела в неопределенную точку на стене, переваривая ныне услышанное. Создалось впечатление, что из мира детской радости ее резко выдернули обратно в серую, холодную реальность, прямиком под ливень, бушующий за окном. — Что-то случилось? — Зачем-то спросила Амбервиль, хотя, было предельно очевидно, что просто так люди в больницу не попадают. — Вы только не беспокойтесь. — Осадила ее женщина, возвращая нотки встревоженности в организм. — Сейчас ее состояние стабильно. Ей ничего не угрожает. — Так что произошло? — Подтолкнула Лину к сути Шираюки, выпрямляясь. — Мисс Тогрул попыталась покончить с собой. Амбервиль глупо усмехнулась сама себе, от чего-то подумав, что все это глупая шутка. Что, вообще, за абсурд? — Прошу прощения? — Только и смогла произнести Шираюки. — Думаю, нам лучше поговорить лично. — Не стала больше ничего объяснять Лина, на всякий случай диктуя адрес больницы. — Приезжайте, мы с вами все обсудим. Из телефонных динамиков послышались гудки. Каждый из них отдавался на сердце Шираюки колотыми стяжками. Будто кто-то стянул ее грудную клетку веревками и сильно-сильно затянул, позволяя им разрезать плоть. Когда сознание прошибло ее насквозь, Амбервиль дернулась, как от удара током. Кихал пыталась покончить с собой? Они виделись с ней только прошедшей ночью. Что успело произойти? Кихал вела себя слишком взбалмошно и нервно. Шираюки еще тогда успела подумать, что что-то не так, но черт возьми! Что именно было не так, если Тогрул решила свести концы с концами? Подойя к дверям детской, Амбервиль на секунду замерла в проеме, обдумывая на ходу план действий. — Тетя Юки! — Рошель первый заметил ее, подбегая к Шираюки, чтобы обнять за ноги. — Ты будешь играть с нами? Айден следом попытался подняться с колен, чтобы подойти к Амбервиль, но после неудачной попытки понял, что ползком будет быстрее. — Мне срочно нужно уехать. — Потрепав Рошеля по голове, сказала Шираюки, обращаясь к Кики, сидевшей на полу в объятиях мужа, с натянутым на голову детским колпаком. — Могу я оставить Айдена на пару часов у вас? — Конечно. — Невозмутимо ответила Кики, не задавая лишних вопросов. — Тебе нужна помощь? Шисамэ может тебя подвести. — Нет-нет. — Замотала головой Шираюки, приобнимая Рошеля в ответ. — Я справлюсь. — А как же поиграть? — Мальчик дернул Амбервиль за ее кофту, привлекая к себе внимание. — Я уже солдатиков достал. — Я обязательно еще загляну к вам. — Шираюки присела на корточки, стараясь не показывать ребенку своего встревоженного состояния. — Обещаю. — Амбервиль протянула мизинчик Рошелю, дабы закрепить свое слово. Мальчик расстроенно поджал губы, но обхватил ладошкой ее палец и потряс рукой. — В качестве извинений, я куплю тебе что-нибудь вкусное. — На ушко ему шепнула Шираюки, так, чтобы этого не услышала Кики. Рошель тут же заговорщицки улыбнулся, довольно поджимая губы. Айден поднялся на ноги, держась за колено Амбервиль, и схватился рукой за край ее кофты, чтобы она обратила внимание и на него. Шираюки подняла его на руки, обнимая, после чего передала Кики, ускользнув после в прихожую. — Скоро вернусь. — Заправив шнурки, сказала Амбервиль, оборачиваясь перед уходом. — Звони, если вдруг что-то понадобиться. — Предупредила Кики, покачивая на руках Айдена, чувствуя, как малыш медленно начинает кряхтеть, будто готовясь вот-вот разрыдаться. Шираюки сделала глубокий вдох, стараясь сохранить маску невозмутимости, однако, стоило ей только коснуться пальцами дверной ручки, как Айден зашелся громким криком. Слезы текли из его огромных стеклянных глаз по щекам градом, и Шираюки просто не могла покинуть пределы квартиры под его плач. — Мама! — Сквозь рыдания прокричал Айден, руками потянувшись за Амбервиль, и в этот момент внутри Шираюки что-то надломилось. Она резко развернулась на пятках, и подойдя к Кики, забрала Айдена из ее рук. Ребенок моментально вцепился в плечи Шираюки, шмыгая носом. — Уверена? — Только и спросила Сейран, заглядывая в оливковые глаза. — Не смогу его оставить. — Коротко ответила Шираюки, вытирая пальчиками слезы с лица ребенка, чувствуя, как быстро колотится в его груди сердце. — И все-таки. — Вклинился в диалог Шисамэ. — Мы с Рошель подвезем вас. — Ты только колпак с головы сними. — Придержала его за плечо Кики. — Заводи машину, я пока переодену Рошеля.

***

Когда Кихал открыла глаза, все, что она смогла увидеть перед собой — яркие белые пятна больничной палаты. Она несколько раз проморгалась, пытаясь подняться с койки, однако острая боль в районе спины ее остановила, позволяя лишь крутить головой в разные стороны или двигать руками. Катетер не сильно ограничивал ее, хотя ужасно мешал. Кожу в районе ввода иглы неприятно щипало. Помимо Тогрул никого в палате не было. Это пугало и успокаивало одновременно. С одной стороны, у нее было время прийти в себя, а с другой, она боялась, что он снова за ней придет. В таком случае, она уже не спасется. Сглотнув вставший в горле ком, Кихал резко дернула головой, осознавая, что Итана рядом с ней нет. Его забрали. Он забрал его. Чувствуя, как тело сводит от озноба, Тогрул заметила на тумбочке рядом свои сложенные аккуратной стопкой вещи — пижамный костюм, в котором она пыталась сбежать. Он был испачкан в нескольких местах каплями крови и разводами грязи. Никто из больничного персонала не унес ее вещи в прачечную. Их лишь сложили и все. Потянувшись к пижамный штанам, Тогрул схватила их пальцами, стараясь игнорировать боль в плече, после чего открыла ящик тумбы. Никаких ее личных вещей больше не было. Ни телефона, ни документов, ни обуви. Только эта пижама. Обречено вскинув руками, пискнув от боли, Кихал заметила бумажку, выпавшую из кармана пижамных штанов. Скинув одежду на пол, Тогрул дрожащими пальцами развернула записку, читая ее содержимое. Ее глаза несколько раз пробежались по написанным от руки буквам, прежде чем наполниться слезами. Приступ паники подскочил к горлу. Ее затрясло. На короткий миг показалось, будто она безвозвратно падает в бездну. Он не отдаст ей Итана. Не отдаст, пока она не выполнит то, что должна. Пока она своими руками, не убьет ее. Истерика накрыла волной Цунами, призывая дежурившую в коридоре медсестру. Лина ловко перехватила руки Кихал, и зафиксировав их, вколола ей успокоительное. Перед глазами моментально замелькала мгла. Зияющая, мрачная, мерзкая. Но спокойная. Второй раз Кихал открыла глаза, когда рядом с ней, держа за руку ее озябшие пальчики, сидела Шираюки. Амбервиль выглядела подавлено, со спутанными волосами, залегшими кругами под глазами и бледным тоном лица. Кихал видела ее болезненное состояние своим замыленным взглядом, несмотря на то, что глаза слепил яркий свет белой палаты. Честно говоря, Тогрул думала, что образ Шираюки ей мерещится. Амбервиль была единственным ее спасением в этом круговороте ада, в который ее собственными руками затащил бывший муж. Видение развеялось ровно тогда, когда Шираюки обратила на нее внимание. — Ты пришла в себя. — Как-то обреченно произнесла Амбервиль, слегка растерявшись. Голос ее звучал глухо, точно говорил мертвец. — Мне стоит позвать врача. — Вслух оповестила о своих действиях Шираюки, поднимаясь на ноги, однако Кихал успела сжать пальцами ее руку, останавливая, щурясь от резкой вспышки боли. — Не нужно. Пожалуйста. Шираюки застыла на месте, в какой-то неестественной позе, бегая глазами по палате, будто не зная, что делать. — Как ты себя чувствуешь? — Амбервиль села обратно на стул, складывая ладошки на коленях, и мертвенно ровно выпрямила спину. — Мне сказали, что ты хотела покончить с собой. — Слова сорвались с ее уст сами собой, так, что Шираюки не успела даже обдумать их значение. Вероятно, ее вопрос звучал грубо и неподобающе, но заставить Кихал его забыть она уже не могла. Тогрул прикусила губу, отворачивая голову, и виновато опустила взгляд, точно подтверждая слова медсестры, связавшейся с Амбервиль. Для окружающих, ее выходка, очевидно, и правда, выглядела, как попытка суицида. Возможно, оно и к лучшему. — Кихал, — Шираюки говорила полушепотом. Растерянно, убито, сочувствующе. Она гладила тыльную сторону ее ладони пальчиками, слегка сжимая руку, то ли от собственного волнения, то ли в попытке поддержать. — Почему?.. — Так проще. — Неожиданно для самой себя произнесла Кихал. От чего-то сейчас показалось, что умереть во время падения было бы наиболее удачным исходом. Она бы и Итана забрала с собой, в лучший мир, где они остались бы вдвоем. Где не было Наоки, издевавшегося над ней. Не было несправедливости. Не было бы боли. Только безграничная любовь и спокойствие. Эгоистично ли было так думать? Очевидно да. Но она не видела другого выхода. Теперь, Наоки не отдаст ей Итана. Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Возможно, она не увидит сына даже после того, как все закончится. А жив ли он вообще? А она сама? — Что? — Шираюки вздрогнула всем телом. — Так проще. — Повторила Кихал, закрывая глаза, дабы скрыть подступившие слезы. — Проще, чем терпеть все это. Чем бояться быть убитой так же, как все жертвы до меня. — Что ты такое говоришь? — Глаза Амбервиль удивленно раскрылись, сверкая в свете больничных ламп ужасом. — Я устала. Я правда устала от всего этого. — Непонятно откуда взявшаяся злость заполнила тело Кихал. — Ходить и оглядываться, бояться находится дома, знать, что смерть все равно настигнет тебя. Рано или поздно. — Кихал, это… — Хватит! — Выкрикнула Тогрул, заставляя Шираюки подскочить на ноги, прижав к груди ладони. — Ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти, не знаешь, как я мучилась все это время! — Слезы вновь градом потекли по ее лицу, смывая собой всякий трезвый разум. — И все из-за тебя! Они делают это из-за тебя! Амбервиль попятилась назад, роняя стул. Он с громким стуком рухнул на пол, выстраивая между ними звуковую преграду. Слова застряли в горле. Шираюки не могла проронить ни звука, чувствуя себя до ужасного отвратительно. По ней словно проехали танком, после чего несколько часов душили, и вот теперь, совершенно раздетую выставили на всеобщее обозрение. Завидев ее выражение лица, Кихал резко осеклась, прикусывая язык. Ее точно обдало ледяной водой. Какой толк — обвинять в чем-то Шираюки, когда она сама была частью всех этих жестоких убийств? Она была часть этого ада, и не имела права никого винить. — У тебя жар. — Сглотнув вставший в горле ком, тихо произнесла Амбервиль, поднимая с пола стул. — Я все-таки позову врача. Шираюки вцепилась пальцами в больничный халат, направляясь к выходу, однако Кихал, снова заговорив, остановила ее. — Прости… — Тогрул стерла рукавом ночной рубахи слезы с лица. — Я… Я не должна была этого говорить. Я просто… — Все в порядке. — Не оборачиваясь, ответила Шираюки. — Я все понимаю. Диалог изжил сам себя очень быстро. Тишина поглотила пространство палаты на несколько минут, замораживая все находящиеся в ней предметы и фигуры. — Ты… — Шираюки сделала глубокий вдох, чувствуя, как все внутренние органы трепещут. — Ты ведь знаешь. — Ее слова звучали утверждением. Это не был вопрос. — Знаешь, кто убил их. Кихал обиженно дернула головой, чувствуя, как дрожат губы. Она не может ей рассказать. Не может, боясь за жизнь сына. — Так и знала. — Амбервиль посмотрела на нее через плечо, читая Кихал, как открытую книгу. — Все не так. — В сердцах произнесла Тогрул, сжимая пальцами одеяло. — А как? — Шираюки развернулась, смотря на Кихал сверху вниз, разгневанно обреченным взглядом. — Я не могу сказать… — Почему? — Прикрикнула Амбервиль. — Они же мучают тебя, так почему ты их прикрываешь? — Потому что они убьют его! — Голос Кихал дрогнул, заставляя ее взвизгнуть. — Его, меня и тебя! Они убьют нас всех! Я не могу жертвовать столькими дорогими людьми, иначе у меня не останется никого! Никакого смысла, существовать в этом гребаном мире! Шираюки шокировано застыла, пока Тогрул, глотая слезы, задыхалась в собственных криках. Ее захлестнула истерия. Она вжималась в край больничной койки, укрываясь одеялом, словно Амбервиль угрожала ей, направив на нее дуло пистолета. На оры Кихал сбежались санитары, под руки выводя Шираюки из палаты. Амбервиль даже сообразить толком не успела, что произошло, оказываясь в ординаторской рядом с Харуто. Айден, которого она оставила женщине, чтобы проведать Тогрул, резво ползал по полу, не упуская возможности подкрасться к ногам Шираюки. Он лучезарно ей улыбнулся, роняя соску на пол, и попытался забраться через бортик дивана на колени Амбервиль. — Налить тебе чаю? — Спросила женщина, предпочитая не задавать лишних вопросов. Выражение лица Амбервиль было красноречивее слов. Шираюки в ответ лишь безжизненно кивнула, протягивая руки к Айдену. Она усадила его на колени и прижала к своей груди, вдыхая аромат солнечных лучей, исходивший от его волос. Во всей этой кошмарной вселенной Айден был единственной светлой частичкой. И Шираюки не хотела его отпускать. Хотела прижимать ребенка, о чем-то бубнившего ей на ухо, и чувствовать его тепло, потому что он был таким же, как все они: брошенным на произвол судьбы. Телефонный звонок вернул Амбервиль в реальность, позволяя выпустить Айдена на свободу, но он никуда не ушел. Вцепился в ее плечо и спрятал лицо на груди, беззаботно смеясь. Заметив это, Шираюки печально улыбнулась, чувствуя, как подступают слезы. Она не даст им свободы. Не будет плакать. Не при ребенке. Он уже увидел слишком много плохого, для своего юного возраста. — Алло. — На автомате произнесла Шираюки, не удосужившись взглянуть на экран мобильного, чтобы узнать, кто ей звонит. — Что с голосом? — Казуки предпочел отказаться от манер и не здороваться, сразу переходя к делу. — Ты в порядке? — Да. Да-да, все хорошо. — Точно ей отвесили звонкую пощечину, ответила Амбервиль, тут же напрягаясь каждой клеточкой своего тела. Со всей этой повседневной канителью, она совершенно забыла про брата, хотя обещала ему поговорить еще несколько дней назад. — Просто устала очень. Много работы. — Значит, мы и сегодня не встретимся? Шираюки бросила взгляд на настенные часы. Половина восьмого. — Мы могли бы пересечься. — Противореча самой себе ответила Амбервиль, понимая, что отказать снова просто не в силах. — Встретимся у больницы, в которой лечится мама? Ты, через сколько сможешь подойти? — Почему там? — Голос Казуки был чересчур серьезным и допытывающим. Хуже, чем у Оби, разговаривающего с подозреваемыми. — Нужно было проведать одного человека и оплатить расходы за мамино лечение. — Первое, что пришло в голову, ответила Амбервиль, не сильно задумываясь о том, как звучат ее оправдания. Казуки показатель вздохнул, делая вид, что поверил ей. — Жди меня через семь минут у главного выхода. — Быстро отрапортовал Казуки, сбрасывая звонок. Вместе с этим, тело Шираюки мгновенно обмякло на диване, позволяя Айдену принять лежачее положение, сопровождая их падение тихим смехом. — Милая, у тебя случаем нет температуры? — Ставя на столик чашку с горячем зеленым чаем, спросила Харуто, опуская руку на лоб Амбервиль. — Горячий. — Просто нужно поспать. — Вопреки своему реальному состоянию, ответила Шираюки. — Вы не могли бы еще немного посидеть с Айденом? Мне нужно встретится с братом. Женщина мягко кивнула головой, и подняв Айдена на руки, принялась показывать ему детские книжки, лежавшие на полочке.

***

— Ты вообще спишь? — Разглядывая глубокие мешки под глазами сестры, спросил Казуки, наклоняясь к ней корпусом. — Не помню, чтобы ты зомбаков из игры косплеила. — Рада, что ты в хорошем расположении духа. — Шираюки развела руки в стороны, впуская брата в свои объятия. Ее ладошки сошлись на его широкой спине, несильно сжимая пальчиками мягкую толстовку. Он почему-то пах больничными лекарствами и хлоркой, однако Шираюки сумела убедить себя, что это она так пахнет, после некоторого проведенного времени в палатеп Кихал. — Ты чего? — Легонько отстранившись, заглядывая в оливковые глаза, спросил Казуки. Вместо ответа Шираюки лишь поджала голову, вновь подаваясь вперед, дабы спрятать лицо на груди брата. — Ну-ка. — Казуки попытался отодвинуть от себя сестру, чтобы считать эмоции на ее лице, но Шираюки упрямо отворачивалась от него, скрывая выражение за рыжими волночками. — Рассказывай, что случилось. Шираюки ничего не ответила, крепче сжимая пальцами его толстовку, не давая брату возможности отстраниться. — Эй? — Казуки замер, не особо понимая, что происходит. Он погладил сестру по спине, легонько похлопав ее, после чего неожиданно услышал тихий всхлип и рывком отпрянул от нее. — Эй, эй, эй, ты что? Юки-и-и-и, ну ты чего? — Она снова вжалась в его грудь, сцепляя руки за спиной Казуки. — Кто тебя обидел? Ну? — Шираюки яростно замотала головой, как котенок вжимаясь в угол. — Это Зен? Он что-то сделал? — Нет. Все хорошо. — Резко подняла голову вверх Шираюки, отстранившись, и шумно потянула носом воздух. — Я просто устала. — Как будто ничего не было, произнесла Амбервиль. Казуки смотрел на нее перекошенным лицом, пытаясь разобрать, что происходит. — Женщина, ты в порядке вообще? — Потряс Шираюки за плечи брат. — Я уже думал идти морду бить. — Кому? — Вытаращилась на него Амбервиль, смотря взглядом зашуганного суриката. — Любимому твоему. — Зену? — Хлопала ресницами Шираюки. — А есть еще кто-то на примете? — Выражение лица Казуки исказилось в сарказме, ожидая точного ответа. — А причем тут вообще Зен? — Из-за усталости Амбервиль говорила слегка заторможенности, потому Казуки приходилось прикладывать усилия, чтобы ее понять. — Кто еще мог тебя обидеть? — Задал очевидный, по его мнению, вопрос Казуки. — Ай! Шираюки, не думая ни минуты, хлопнула брата по плечу кулаком. Не так, как делала это обычно, а с явной обидой. — Прекрати уже. — Насупилась Шираюки. — Чем он тебе так не угодил, что ты постоянно к нему цепляешься? Казуки, явно неудачно пошутивший, не ожидал услышать от сестры нечто подобное, а потому просто стоял напротив, пытаясь найти оправдание своим словам. — Разве ты не должен уважать мой выбор? Учитывая, что ничего плохо Зен не сделал. —Шираюки давила на брата интонацией, машинально наклоняя в его сторону корпус. — И не сделает. Я в этом уверена. — Добавила она, указывая тем самым на свой настрой. — Он мне просто не нравится. Не могу это ничем объяснить. — Не стал отпираться Казуки, и придумывать ложные оправдания. Куда проще было говорить откровенно. — Ну он же хо-ро-ший. — С каждым произнесенным слогом Шираюки била кулачками брата по груди. Слабенько, исключительно для вида. Захотелось в моменте вернуться в их общее прошлое, где они были просто детьми, дурачившимися друг с другом. — Но… — То, что он полицейский, не делает его плохим человеком. Это моя проблема. И я ее уже решила. И ты это знаешь. — Шираюки заглянула в глаза брату, старательно отводившего от нее взгляд. Казуки недовольно нахмурился, ловя запястья сестры, и несильно сжал их пальцами, прижимая к груди. Он о чем-то глубоко размышлял, так, что кусочки его мыслей Шираюки считывала по бегущей строке на лбу, появившейся в виду изменившегося выражения лица. — Юки, — Спустя пару секунд активных размышлений, обратился к ней брат, пристально смотря в глаза. — Ты уверена, что Зен — тот самый? Шираюки распахнула свои отекшие от усталости веки, смотря на него с каким-то неподдельным сомнением. — Что за вопросы такие? — Нормальные вопросы. Я, все-таки, твой брат, и мне важно понимать, с кем связалась моя сестра. Ну так, что? Ты, правда, любишь его? — Перефразировал вопрос Казуки, выпуская девичьи запястья из своеобразного плена, позволяя сестре прижать руки к груди. — Люблю. — Тихо произнесла Шираюки, подавшись в бок, после чего присела на краешек железного заборчика, огородившего газон на территории больницы. — Казу… На него действительно можно положиться. Поверь. Он… Зен уже со стольким помог мне и… — Она повернула голову к брату, беря пальцы его правой руки своими ладошками, мысленно пересчитывая. — Рядом с ним я чувствую себя счастливой. С ним так спокойно, даже когда все идет не так, как должно. Он понимает мои чувства лучше, чем кто-либо другой и… Зен тоже любит меня. Сильно. Мне с ним хорошо. — Она мягко приподняла уголки губ, игнорируя зудящее разочарование от сегодняшнего дня под реберной клеткой, и поправила волосы одной рукой, отвлекая себя от установившегося между ними молчания. Казуки активно пытался разобраться в ее словах и по мере их принятия черты его лица разглаживались, будто Шираюки наконец удалось убедить брата в невозможном. Он присел на заборчик рядом с ней и опустил голову сестре на плечо, глубоко вздыхая. — Мне пока все еще тяжело смириться с этим. — Признался он, вспоминая их детские годы. Как они вместе ездили кататься на велосипедах по выходным, как отец брал их с собой на рыбалку, как они каждое лето ездили к подруге матери в деревню, где гоняли дворовых собак и кормили котиков, как строили песочные башни и еще кучу всего. Время пролетело слишком быстро. Настолько, что Казуки не успел понять, когда сестра переступила порог, уходя с головой в выстраивание личной жизни. — Но я правда рад, если все так, как ты и сказала. Просто дай мне еще немного времени. — Казуки поднял голову, встретившись взглядом с сестрой ровно на секундочку, после чего уже Шираюки облокотилась щекой на его плечо. — Это то, о чем ты хотел поговорить? — Отчасти да. — Казуки приобнял сестру со спины, касаясь виском ее рыжей макушки. — Но все остальное уже не имеет смысла. Я узнал все, что хотел. В ответ Шираюки что-то невнятно промычала, но Казуки уже не стал разбирать ее лепет. Он лишь тихонечко гладил сестру по спине, позволяя себе увязнуть в отягощающих реальность размышлениях, думая ни о чем, и обо всем одновременно. Опавшие сухие листики кружили под порывами ветра у ног, утопая в редких лужицах от периодичного дневного дождя, и растворялись в грязной воде подобно сахарной вате, сделанной из глины и песка. Мимо изредка проходили люди, покидающие пределы больницы, в виду окончания времени выделенного для посещения пациентов, а вместе с ними приходила бесконечная тоска, подбадриваемая затяжным молчанием. — Думаю, отчасти я сам в этом виноват. — Спустя несколько минут устоявшейся тишины заговорил Казуки. — В детстве я не особо чем-то мог тебе помочь. В средней школе ты резко отдалилась от семьи и… — Он прикусил губу, стараясь обойти стороной больную тему. — Я понимаю почему. Ты постоянно пыталась найти в себе силы, чтобы сблизится с нами вновь, перебарывала себя, когда я доставал тебя с просьбами сходить вместе погулять или что-то вроде того. Тогда мне казалось, что это идеальный способ вернуть тебя прежнюю. И у меня получилось. А потом… Потом умер отец, и ты снова стала чужой. Знаю, что не понимал тебя тогда. Я злился и пытался помочь тебе, но ты постоянно отказывалась и закрывалась. Меня это ужасно раздражало. Я видел, как мама страдает. Не столько из-за смерти отца, сколько из-за того, как плохо тебе, поэтому я пытался делать все, чтобы вернуть тебя. Помню, как купил тебе холст и заставил учить меня рисовать. Ты, конечно сначала просто дверь передо мной закрыла, но потом все же согласилась. И мне тогда показалось, что я сумел вытащить тебя. Ты снова стала той Юки, которую я знал с самого рождения. Доброй, нежной. — Он усмехнулся своим мыслям, ощущая, как внутренности сжимаются от воспоминаний. — И мама тогда так улыбалась, когда мы ей тот холст подарили. Он ведь, до сих пор в моей комнате висит. Я думал, что на этом все кончится. Что все так и останется — хорошо. Пока ты не устроилась криминалистом в полицейский участок. И между нами не выросла третья стена. Ты снов отдалилась, а я уже не знал, что делать. Пока ты была в больнице, мы с мамой обустраивали твою фотостудию. Мама считала, что это поможет тебе выкарабкаться. Тебя ведь всегда привлекало искусство. Ты же, видишь этот мир другими глазами. И это тоже сработало. По-своему, правда. Из больницы ты вернулась совсем взрослой. Сама стала оплачивать счета, отказывалась от моей финансовой помощи и вообще стала «самостоятельной». Держалась на расстоянии от нас с матерью, взвалив на себя роль отца. А тебя об этом никто не просил. Мама больше всего на свете хотела, чтобы ты оставалась ее дочерью. И вот теперь, когда за эти два года, я снова вернул ту самую частичку тебя, ты снова пытаешься улизнуть. И мне нужно время, чтобы осознать, что это уже нормально. Смириться с тем, что Зен — надежный человек. Что он не сломает тебя в четвертый раз. Казуки и сам не понял, почему его так понесло на откровения. Слова лились сами собой, позволяя сказать все то, что он так долго не мог озвучить, пускай, время и место и были совершенно не подходящими. За то, он был искренне честен. По крайней мере с Шираюки уж точно. — Не сломаю. — Вместо тихого девичьего голоса Казуки услышал ответ откуда-то с противоположной стороны, принадлежащий мужчине. Из тени густых деревьев в блеклый пучок света, достающий до асфальта, вышел Зен. — Я обещал защищать ее, и поверь, я не меньше твоего хочу, чтобы она была счастлива. Брови Казуки моментально сошлись у переносицы, выражая недовольство. — Не хотел подслушивать. — Пожал плечами Зен, поверхностно оправдываясь. — Просто случайно услышал твой монолог, и решил не перебивать, чтобы сообщить, что Шираюки тебя не слышит. Казуки не сразу понял о чем он, пока не услышал о стороны своего плеча тихое сопение, которое до этого неумышленно игнорировал. Поразительно, как Шираюки удавалось засыпать в абсолютно любых ситуациях. — Но речи изливаешь красивые. Думаю, что Шираюки хотела бы услышать что-то подобное еще раз. — Пошел к черту. — Отвернул голову в сторону Казуки, от чего-то смутившись. — Тебе я все равно не доверяю. — Твое право. — Абсолютно спокойно ответил Зен, подходя к ним ближе. — Только не нужно ставить условия. Она не сможет выбрать между мной и тобой. — Упрекнул его Вистериа, бросая украдкой взгляд. — Но, обещаю, что если Шираюки хоть раз на меня пожалуется, то я сам приду к тебе, чтобы ты набил мне морду. — Какое откровение. — Хмыкнул Казуки. — Не пойму только, зачем тебе это нужно. — Это называется любовью. — Только и ответил Зен, осторожно обнимая Шираюки подмышкой, чтобы поднять на руки. — Думал, это очевидно. — Ты не выглядишь, как человек, способный испытывать любовь. — Очень жаль, что ты так считаешь. — Да заткнись уже и проваливай. — Отмахнулся Казуки, только теперь понимая, что сестра оказалась напрямую в лапах коварного монстра. — Куда ты ее несешь? — В машину. — Пикнув ключами, ответил Зен, прижимая Шираюки к своей груди. Она что-то прошептала сквозь сон, причмокнув губами, и уткнулась носом в мужскую шею. — Отвезу ее домой. Казуки, фыркнув, только лишь отвернулся, и не сказав больше ничего, удалился в темную часть больничного сада, вскинув рукой исключительно в рамках приличия. Зен, в ответ на такую выходку покачал головой. Эта показуха со стороны Казуки ему не нравилась от слова совсем. И вроде бы мотив был, но, они же не дети в конце концов. Благо, не доходило до абсурда. Драку с братом своей возлюбленной при текущем положении дел Зен бы не вынес. Это стало бы ударом для всех. И для него, и для Казуки, и для Шираюки в первую очередь. Осторожно открыв дверь заднего пассажирского сидения, Зен аккуратно уложил Шираюки, укрывая ее своей олимпийкой. Амбервиль поморщилась сквозь сон, и слегка съехав головой по спинке кресла, продолжила мирно сопеть, совершенно не подозревая обо всем, что происходит вокруг.

***

Поднявшись на лифте на нужный этаж, Зен быстро нашел кабинет матери, пробираясь в него совершенно бесшумно. Харуто сидела на диване, рядом со спящим Айденом, и что-то писала в своих медицинских бланках, то и дело сверяя их между собой. — О, — Как только свет, льющийся из коридора коснулся ее стоп, обратила на сына внимание женщина, выкладывая все из рук. — Милый, Шираюки отошла. — Я знаю. Мы встретились на улице. — Подошел к матери ближе Зен, смотря на свернувшегося калачиком Айдена. — Все в порядке? — Не уверена. — Женщин сжала губы полоской, снимая с себя очки. — Думается мне, что у Шираюки температура. Ты бы присмотрел за ней. — У нее бывает такое, от переутомления. — Присел напротив матери Зен, мысленно обращая должное внимание на ее слова. — А так в целом? Ты сама-то, как? Харуто взглянула на сына слегка потерянным взглядом, однако быстро собралась, выпрямляя спину. — Потихонечку. Работы в больнице достаточно, так что многие не выдерживают, но в основном все хорошо. Ты, кстати, не хочешь чаю? — Она заботливо улыбнулась Зену, но в ответ получила отрицательный кивок головы. — Синяки на теле Айдена уже получше стали. Скоро все совсем пройдет. — Харуто провела ладошкой по спине ребенка, осторожно поправляя края пледа на его плечиках. Мальчик слегка запыхтел, но вскоре снова успокоился, продолжая мирно посапывать. — Ну а… Как там твой отец? Признаться честно, Зен не был готов к такому вопросу. Обычно, мать никогда не интересовалась жизнью Каина. Даже когда он сам пытался ей о нем рассказать, Харуто переводила тему. — Хорошо. Пару дней назад ему привезли кокер-спаниэлей. Шираюки как раз должна заняться их съемкой в ближайшие дни. — Каин взял ее на работу? — Удивилась Харуто, от чего-то сильно меняясь в лице. — Да. Взял на должность рекламного фотографа. Шираюки неплохо справляется с этим. — Похвастался Зен, поздно замечая толику разочарования на лице матери. — Надо же, — Опустила взгляд в пол женщина. — Помимо сыновей еще и обеих невесток у меня забрал. — Харуто не хотела озвучивать свои мысли, но слова сами собой сорвались с ее уст, достигая слуха сына. Зен мгновенно посерьезнел, понимая, что к чему. — Мам, ты… — Разве я не права? — Перебила его женщина. — Я ведь не могу вам всем дать того, что может он. Я это понимаю, так что нет смысла отрицать. Вы ведь всегда тянулись к отцу. — Мам, — Вновь строго обратился к ней Зен, заставляя прекратить нести весь этот несуразный бред. — Каин — наш отец. И он играет такую же важную роль в нашей жизни, как и ты. Ваши с ним личные конфликты не лишат его права быть моим отцом и отцом Изаны. Я с ним не ругался. У нас с ним хорошие отношения и я не понимаю, почему должен лишать себя их. Ты, разве сама никогда не думала, что несмотря на сложившиеся обстоятельства, все вышло наиболее удачным образом? Уверена, что было бы лучше, если бы отец не предложил развестись? Какого бы тебе жилось с человеком, который не испытывает к тебе тех чувств, что ты заслуживаешь? Разве, так было бы лучше? Поверь, ты бы лишь сильнее страдала, не видя должной реакции на свои действия. А отец жил бы тисках, обреченный тем, что любит другую женщину, но не может уйти к ней из-за того, что ты его держишь. И всем бы от этого было бы только хуже. — Зен не собирался разбрасываться красивыми речами, выдавая на духу все в точности, как в мыслях. Харуто смотрела на него не моргая, изменившись в лице так, будто и сама все это уже давно знала. — Отец дал тебе возможность найти человека, который полюбит тебя больше всего на свете. Он не стал тыкать тебя детьми, как обычно другие семьи сохраняют брак ради детей, так еще и предложил свою финансовую помощь. Разве это не было лучим исходом? Просто раскрой глаза. Хватит уже терзать себя прошлой влюбленностью. Вокруг тебя столько хороших людей. Дай уже себе возможность полюбить кого-то вновь. Прекрати возвращаться в прошлое. — Мстишь мне? — Неловко улыбнулась уголками губ Харуто, отворачиваясь к окну. — За то, что я сватала тебя? — Ей не хотелось рассуждать сейчас о столь важных вещах, ввиду чего женщина спокойно перевела все в шутку, снимая напряжение между ними. — Пф, делать мне больше нечего. — Фыркнул Зен, смотря за тем, мать поднявшись с дивана подошла к окну. — Просто не хочу смотреть, как ты страдаешь. — Я в порядке. — Выглянув в окно, сказала Харуто, отодвинув в сторону штору. — Подойди-ка сюда. Зен, нахмурившись, встал рядом с матерью, пытаясь проследовать взглядом в ту же точку, что и она. — Видишь, вон того парня? — Женщина указала прямиком на больничный сад, где в полумраке, на удивление отчетливо просматривалась блондинистая фигура, в которой Зен с легкостью узнал Казуки. — Пару месяцев назад мы диагностировали ему рак крови. Он так воспринял эту новость, как будто догадывался о чем-то подобном уже давно. Мы предложили ему лечение в нашей больнице, я лично расписала ему все варианты и стоимость, но он отказался. Даже слушать не стал. Сказал, что у него в семье нет таких денег и они не потянут его лечение. Представляешь, он даже родным не рассказал. А после него пришла еще девушка. Постарше немного, но ситуация — один в один. — Харуто пристально следила за действиями парня, нахаживавшего вдоль заборчик, то веред, то назад, пока Зен смотрел на нее вытаращенными глазами. Его выразительного взгляда мать не видела, слишком увлекшись слежкой за одним из своих пациентов. Зену пришлось несколько раз еще обвести блондинистую фигур взглядом, чтобы точно убедиться, что Казуки ему не померещился. Хотя лучше бы уж он ошибся. — Когда он признался в этом, мне на секунду стало так страшно. Я подумала, а что если, ты или Изана тоже молчите о чем-то важном. Да, признаю, я не самая лучшая мать. Бросила вас из-за собственных проблем, но, почему-то именно сейчас я в полной мере прочувствовала эту пропасть между нами. И мне стало так одиноко и обидно, что… — Она замолчала, поднимая взгляд обратно на сына. — Мне бы хотелось стать к вам с Изаной ближе, пока не стало слишком поздно. Чтобы однажды не узнать что-то подобное. Зен не знал что сказать. Ситуация была двоякой в виду поступивших одновременно двух важных мыслей. И он просто не знал, как на все это реагировать. Захотелось просто заткнуть уши и убедить себя в том, что ничего из вышесказанного он не слышал. — Мам, — Зен шумно выдохнул, потирая ладонью лоб. — Иногда, ты бываешь просто невыносима. Но это не значит, что между нами плохие взаимоотношения. Я редко говорю тебе об этом, но я люблю тебя. Чтобы между нами не произошло, ты навсегда останешься моей матерью. Любимой матерью. — Поправил он сам себя. Харуто посмотрела на него горящими от нежности глазами, спеша обнять сына, возвышающегося над ней на целых полторы головы. — Зеннушка, — Она погладила ладонями его по спине, позволяя их лбам соприкоснуться. — Как же ты уже вырос. Даже не верится, что оба моих сына такие взрослые — Ой, ну хватит, — Зафырчал Зен. Такого типа разговоры он терпеть не мог, как кошка воды. И подобная реакция на собственные слова заставила Харуто широко улыбнуться. — На твоем месте, я бы встретился с отцом и поговорил. Уверен, вам есть о чем друг другу рассказать. Пора бы уже все прояснить. — Мы встретимся с ним на твоей свадьбе. — Женщина лукаво подмигнула сыну, на что тот лишь закатил глаза. — Вот только не нужно истерики мне на свадьбе закатывать. — Неужто нечто подобное уже намечается? — В миг воодушевилась Харуто, собирая руки у груди. — Не торопи события. — До неожиданного серьезно произнес Зен, моментально изменившись в лице. — Все… — Он хотел добавить что-то еще, но отвлекся на шорох, раздавшийся со стороны дивана. Покрутившись под пледом, успешно сбросив его с себя, Айден сонно захлопал ресничками, принимая сидячее положение. Он оперся руками о подлокотник, выглядывая в сторону Зена, и потерев кулачком глазки выронил изо рта соску. Она упала на пол с тихим стуком, и этот стук стал отправной точкой для начала тихой истерики. Мальчик негромко захныкал, бегая глазами по комнате, и ввиду отсутствия искомой рыжей макушки, заплакал громче. — Мама… — Протяжно всхлипнул Айден, и сердце Зена неумышленно рухнуло куда-то вниз, побуждая его поднять ребенка на руки и прижать к своей груди. Мальчик вцепился в мужскую шею, будто от страха, и шмыгал носом, пока Зен не поднял с пола соску, и, помыв ее в раковине под горячей водой, не вернул Айдену. Ребенок мгновенно успокоился, влажными от слез глазками смотря на Зена, и от того, насколько пронзительным был его взгляд Вистериа разнервничался, чувствуя бешеную ответственность. Такого не было до этого. В прошлый раз, он был максимально невозмутим и, возможно даже холоден к Айдену. Сейчас же, внутри все трепетало, будто он держал на руках собственного сына. Зену вдруг показалось, что Айден, для подобных мыслей, слишком похож на него внешне. Такие же блондинистые прядки, только, слегка кудрявившиеся у концов, голубые глаза, с теплым серым подтоном, и прямой нос. Подозрительное совпадение. — Давай, я его переодену и вы поедете. — Заметив замешательство в глазах сына, подошла к ним ближе Харуто. — Время уже позднее, так что не стоит задерживаться. Да и Шираюки болезненно выглядит. Ей домой нужно, срочно отоспаться. — Она уже спит в машине. — Передавая Айдена матери, сказал Зен, всячески стараясь ей помочь. — Но, думаю ты права.

***

Вернувшись на парковку, Зен пытался понять, как ему стоит усадить Айдена в машину. Детского кресла ведь у него нет, а если он просто пристегнет его, как взрослого, то мальчик, вероятнее всего, спокойно вылезет из-под ремней безопасности. Продолжая размышлять над этим, Вистериа щелкнул ручкой задней двери, чтобы опустить ребенка в машину, однако вместе с этим щелчком, Шираюки потеряно замотала головой, теряясь в происходящем. — Что случилось? — Она взглянула на Зена сквозь пелену сна, машинально потянувшись к Айдену. Мальчик мгновенно сорвался с рук Вистериа, попадая в девичьи объятия. — Почему ты здесь? — Приехал, чтобы забрать вас домой. — Накинув отданный матерью плед на плечи Шираюки и Айдену, сказал Зен, забирая упавшую на резиновые коврики олимпийку обратно себе. — А Казуки? Где он? — В полудреме вспоминая, что произошло, спросила Амбервиль, и от одного упоминания этого имени Зену в миг стало не по себе. Его пронзило ударом молнии, от которого по венам пробежал холодок. — Все хорошо. Мы с ним поговорили и он ушел домой. — Отрывисто ответил Зен, переходя к водительскому сидению. — Поговорили? — Прогоняя отголоски сна, Шираюки приняла сидячее положение, укладывая Айдена на своих коленях. Мальчик свернулся клубком, и обнимая Амбервиль за живот, прикрыл веки. — Все нормально прошло? Я… Совершенно не помню, как уснула, поэтому… — Да, все хорошо. — Зен обернулся через плечо, одаривая Шираюки мягкой улыбкой, и заметив ее облегченный взгляд, завел машину. Ехали они молча. Шираюки укачивала Айдена одной рукой, параллельно с кем-то переписываясь, и судя по тому, как она кусала губы, Зен предположил, что она беседовала с братом и вместе с этим предположением мысли его нырнули обратно на дно бушующего океана. Харуто сказала, что Казуки диагностировали рак. Вернее, она указала ему на парня, отшивающегося под окнами больницы. Может быть, это просто кто-то похожий? Нет, Зен еще не был настолько сумасшедшим, чтобы верить в совпадения, в которых два парня похожих наружностей существовали в одном месте, в одной и той же одежде одновременно. Если бы они не столкнулись перед этим, Вистериа бы точно убедил себя в том, что ему просто померещилось. Но теперь… Как ему поступить теперь? Шираюки ведь ничего об этом не знает, так ведь? Иначе, она бы рассказала ему. Шираюки слишком привязана к брату, чтобы скрыть что-то подобное. Да и, будь она в курсе, точно настояла бы на лечении. Рассказать ей сам о том, что узнал ненароком, Зен не сможет. Во-первых, он все еще сомневается, а во-вторых, нечто подобное должен рассказать сам Казуки. Это его зона ответственности, как перед самим собой, так и перед родными. За этими мыслями Вистериа не заметил, как припарковал машину перед нужным подъездом. Он опомнился лишь после того, как Шираюки, выбравшаяся из машины, постучала ему кулачком по боковому стеклу. Умыв ладонями лицо, Вистериа потряс головой, отгоняя все мысли прочь из головы. Он подумает об этом завтра. На сегодняшний день итак хватало своих проблем. Стоило немного абстрагироваться. Спрятавшись на кухне, пока Шираюки укладывала спать Айдена, на сооруженной из нескольких огромных подушек и одеяла кровати, Зен осушил залпом несколько стаканов ледяной воды, после чего умыл горящее лицо под холодным напором и взглянул в сторону окна. Сегодняшний день сильно сгустил краски выливая к общей массе бледных тонов бочонок черного цвета. Город тонул во мраке, утопая в тумане. Англия хотела поглотить эту скверну, вымыть вместе с дождем, лишь бы только вернуть себе былой покой. И вместе с этим, Зен не знал, что делать. Голова шла кругом от количества разветвлений в их расследовании. Их было слишком много, чтобы суметь проверить все в кратчайшее время, а потому голова постоянно была забита мыслями о текущем деле. Думая об этом на постоянной основе, Вистериа, как, впрочем, и остальные члены их оперативной группы, начинал сходить с ума. Нельзя было ограничиваться только размышлениями о работе. Проблема была лишь в том, что Зен чувствовал себя отчасти виноватым, когда старался хоть на пару минут забыть о зверски убитых телах. И тем не менее, нужно было сменить курс. Слегка отклониться от нужного маршрута и сделать глоток свежего воздуха. Это острая необходимость. Такая же, как дышать. Поставив на плиту чайник, Зен снова умылся ледяной водой. Нужно было успокоиться. Прийти в себя и хоть немного расслабиться. Вместе с данным выводом, родившимся в голове Вистериа, из спальни выглянула Шираюки. Она медленно брела по полу босиком в мужских спортивных шортах и тонкой маечке, то и дело волнуя рыжий водопад, струящийся по ее спине спутанными колтунами. Шираюки подкралась к Зену со спины, касаясь щекой его выпирающих лопаток. Ладошки ее легли на мужской торс, и сама она замерла, слушая, как бьется под ребрами его сердце. — Все хорошо. — Словно считав ее потрепанное состояние, Вистериа коснулся своими пальцами ее рук, слегка сжимая. Его слова звучали успокаивающе. Они обнадеживали, пускай, Шираюки, прижимавшаяся к нему, и знала, что все плохо. Зен говорил банальности. Но она ему верила. Только ему верила. Чтобы он не говорил. Даже, если он скажет, что в порядке, стоя вместе с ней в эпицентре ада, Шираюки все равно поверит ему. Засвистел чайник. Расслабив руки, позволив им безвольно повиснуть вдоль тела, Шираюки ушла в гостиную, забиваясь в дальний угол дивана. Она сжалась до размеров атома, кутаясь в ворсистый плед едва ли не с головой, и смотрела в дверной проем, пока в нем не показался Зен с термокружкой в руках. Передав Шираюки горячий чай над поверхностью которого клубился ароматный пар, Вистериа присел перед ней по-турецки на мягкий ковер, приобнимая руками ее худые колени, спрятанные под тканью и опустил на них голову, слегка потеревшись щекой о выступивший участок гладкой кожи. — Что с ним будет? — Мягкий голос Шираюки растворился в гремящей квартирной тишине, безвозвратно утопая в толстых бетонных стенах. — Завтра за ним приедут представители опеки. — Сразу догадался о чем идет речь Зен. Он не думал, что Шираюки решит завести беседу. Ему казалось, что она слишком устала, чтобы разговаривать о чем-то, хотя понимал, что этот вопрос слишком важен для нее. — Его заберут в детский дом. На подсознательном уровне, Шираюки все это прекрасно знала. Знала, что Айден не останется у них. Знала, но несмотря на это, сердце ее в груди все равно встревоженно сжалось. По тому, как дрогнули ее колени, Зен понял, что что-то не так. Он поднял голову, заглядывая в ее оливковые глаза, успевшие стать родными, за те два месяца, что они были знакомы. Шираюки шмыгнула носом, закрывая глаза, чтобы сдержать подступившие слезы, и сделала глоток горячего чая. Тихий всхлип отразился о пространство квартиры, утопая в его глубинах и этот звук отозвался внутри Зена резким порывом нежности. Несколько коротких поцелуев ожогами легли на девичьи бедра, в попытке успокоить. — Его там сломают. — Шираюки сделала глубокий вдох, отгоняя непрошенные слезы. — Он итак уже пережил столько… — Амбервиль не нашла нужных слов, чтобы закончить предложение, прикусывая губу. — Ты… — Зен коснулся фалангами пальцев пушистых рыжих волос, оттягивая волночки так, чтобы они отскочили вверх пружиной. — Хочешь оставить Айдена себе? Шираюки запрокинула голову к потолку, не в силах вынести пристального взгляда топазовых глаз. Она рассматривала ровный, белоснежный потолок, пытаясь уцепиться глазами хоть за какую-нибудь трещинку, но никаких выступов или изъянов на поверхности не было и это заставило ее зажмуриться и заговорить чуть тише. — Сегодня, когда мы были у Кики… — Шираюки шмыгнула носом, вновь делая глубокий вдох. — Айден был таким счастливым. Он так улыбался и я… я просто не представляю, как он будет в детском доме. Что с ним будет… Никто ведь, не будет так о нем заботится. Он… Он будет один. И я… Я вижу в нем себя. Ее признание ножом полоснуло по сердцу Зена. Руки неумышленно крепче сжали девичьи колени. — Не хочу, чтобы он испытал все тоже самое… — Шираюки опустила голову обратно, делая еще несколько глотков чая, чтобы сдержать внутренне подходящую истерику, что она сдерживала напротяжении всего дня. — Он же еще совсем маленький. Зен скользнул руками по ее бедрам, поднимаясь на ноги, и сев рядом, моментально прижал Шираюки к груди, ловко забирая у нее термокружку, отставив ее на столик с боку. Амбервиль мгновенно растворилась в его объятиях, руками оцепляя мужскую спину. — Мы, можем его усыновить? — Тихо-тихо спросила Шираюки, тут же замотав головой, словно спросила о чем-то запретном. — Нет, я говорю бредовые вещи. Прости. Прости пожалуйста. — Она прижалась к его груди, стыдливо пряча лицо в рыжих прядях. — Родная, — Зен погладил Шираюки по спине, опуская подбородок на ее макушку. — Ты, это серьезно? — Это невозможно. — Ответила на какой-то другой вопрос, зазвучавший в собственной голове Амбервиль. — У нас слишком много проблем, чтобы… — Шираюки, — Зен осторожно взял ее за плечи, немного отстраняя от себя, и умышленно заставил поймать зрительную связь. — Не думай об этом. Просто ответь на вопрос. Амбервиль застыла, испуганно смотря на Зена, так, будто он за что-то расточительно ее ругал, после чего обмякла, принимая сидячее положение. Ее ладошки прижались к груди, в которой быстро билось сердце, позволяя пледу съехать по плечам вниз. — Да, — Выдохнула она, словно собираясь сознаться в чем-то плохом. — Сегодня, Айден назвал меня… мамой. Не знаю, нормально ли, испытывать что-то подобное к ребенку, которого видишь от силы третий день, но я не хочу его отпускать. Зен, не могу, просто не могу. Он показывал мне сегодня игрушки, которые ему давал Рошель, и, когда катал машинки по ковру, держал меня за руку, чтобы я никуда не ушла. Постоянно требовал моего внимания. И когда мы сидели в больнице, в ординаторской, он постоянно говорил «мама» и показывал мне что-то. У меня сердце кровью обливалось, когда я слушала его. Я ведь не его мама. Я ему никто, но я не могу ему этого объяснить. Он до сих пор боится громких звуков и руками лицо закрывает, как будто думает, что его ударят. Он так плакал, когда я хотела оставить его у Кики. Не знаю, но мне кажется, что он боялся, что я тоже оставлю его. Как это сделала его родная мать. Как это сделал его родной отец. И зная это, я просто не могу отдать его… Не могу. Вистериа, слушавший ее тихий голос, едва ли не подскочил на месте. Создалось впечатление, будто ему на голову вылили вылили ведро ледяной воды, как только он вышел из растопленной бани. Черты его лица исказились, словно швы на старой ране разошлись, заставляя отголоски прошлого кровоточить. — Моя родная, — Зен резким движением прижал к себе Шираюки, опуская подбородок на ее плечо. Пальцы его крепко-крепко держали Амбервиль за спину, пока волосы ее хаотично стекали по чертам тела. — Обещаю. Обещаю тебе, — Мыслей в голове было много, настолько, что создалось впечатление, будто внутри него взорвался букварь на нескольких языках, не давая ему возможности, нормально складывать слова в предложения. — Как только мы все уладим, как только разгребем весь этот ужас. Как только все это закончится, мы обязательно заберем Айдена себе. — Он оставил несколько суматошных поцелуев на обнаженной девичьей шее, сжимая Шираюки в своих объятиях едва ли не до хруста ее костей. — Обещаю. — Я верю, — Пальчики Амбервиль скользнули к его затылку, зарываясь в блондинистых прядках. Она слушала его, и каждое слово, сорвавшееся с уст Зена, отдавалось внутри нее яркими сигнальными ракетами, от которых тепло растекалось по венам. — Верю всему, что ты скажешь. Сердца их в унисон забились, оглушая пространство квартиры, затрагивая сознание спавшего в спальне Айдена. И тьма временно отступила, позволяя трем одиноким душам сплестись воедино. Навечно. Навсегда.

Только и у этой вечности, как оказалось, был свой срок годности.