«Ассистент»

Шум скользнувшего по столу подноса вывел меня из состояния оцепенения. — Понаехали, блин, — раздраженно протянул Мэн Яо, хватая пальцами запечатанную в бумагу булку с котлетой. — Видел, кто стоит на кассе? Албанец! А я когда на первых порах пытался сюда устроиться, знаешь, что они мне сказали? «Ну, с учетом внешности, вас от зала и клиентов прятать надо, как насчет мойщика толчков?» Сволочи! Я потянулся за своим бургером и всё так же отстраненно водил глазами по залу. — Как там свадьба? Я даже не поднял на него взгляд. — Лучше бы я сдох, чем был там. — Но всё же был? — Пришлось. Мне купили смокинг в сэконд-хэнде. Он вонял псиной. — А что, просто рубашка и штаны уже не играют? — Заиграли, когда я переоделся. Настроение было максимально хреновое. Мы с Мэн Яо сидели в Маке и медленно поедали эти дебильные углеводы из пережаренного масла и дерьма, и жевал я как корова, чувствуя себя таким же забитым, как собственно и та корова, часть которой тонула в соусе между двух слегка сыроватых булок. — Да блин, — я буквально кинул на поднос это дерьмо, — пошло оно… — Что-то ты совсем раскис. — Мне вообще кажется, что я либо сгнил, либо ферментировался в еще более убогую форму жизни. — Блин, эта булка реально сырая… Я вздохнул и подперев щеку рукой вновь впился взглядом в окно. Через пару секунд моя рука потянулась к стакану с колой и я присосался к трубочке, впуская в себя божественного вкуса химические сахара. Я был готов жить на одной коле и пить её вместо воды, так любил её вкус. Наверное как и все американцы, снаркоманился на всём этом дерьме. От этой мысли чувство полнейшей депрессивной апатии только усилилось. Эта пропасть между «такими» и «не такими»… Но мысль вернуться на историческую родину всё равно не приходила. Вот просто поехать куда-то… ездить по миру, высматривая его чудеса и уродства, вот эта мысль мне нравилась куда больше. Но кому я нужен для таких полетов? Я даже себе был не особо не нужен, не с этой чертовой депрессией. — Так как прошла свадьба? Я мгновенно закатил глаза. — Если бы я знал, как буду себя чувствовать, я бы покончил с собой еще до начала церемонии. — Всё так плохо? Со мной — да. Потому что я абсолютно безрадостное дерьмо, от которого ни радости, ни печали, лишь сплошное уныние и раздражение от этого. Свадьба двоюродного брата прошла в американской традиции, то есть с церковью, банками на задней панели багажника, гостями и фуршетом на заднем дворе дома. Невеста моего брата была какой-то помесью метиса и азиата, и где он такое чудо откопал я не знаю. У неё была смугловатая кожа и большие губы, а вот глаза наши, продолговато-узкие. Она ни разу на меня не посмотрела, даже не заговорила толком. Я в свою очередь тоже к ней не подкапываля, вромя от времени хлопая в ладоши и подыгрывая общему веселью. В церкви я отсидел себе зад, смокинг был неудобным, торт невкусным. Дома я переоделся и напившись у бассейна лимонада поднялся к себе в комнату. Не знаю, о чем я думал, но зайдя в ванную я вытащил из шкафчика набор лезвий для бритвы и достал одно. Подняв взгляд на свое отражение я поднял лезвие к лицу. Тут же вспомнился фильм с Мэрилин Монро, где она играла героиню с психическими отклонениями. Там была сцена с лезвием, где она режет себе лицо. Я так и продолжал смотреть на свое отражение с этим поднятым к щеке лезвием. Большие глаза, белая кожа, черные волосы, отчетливые брови и ресницы. И полная безжизненность в этих больших глазах. Тьма в них казалось пожирала зрачок, и я, чувствуя, как замерли все лицевые мышцы просто смотрел. Может… было лучше бы порезать это лицо? Провести лезвием тут и там, потом зашить. Ноздри мои раздулись, когда я выдохнул носом. Мне хотелось… не знаю чего. Возможно почувствовать себя героиней Мэрелин и отыграть эту сцену, но… чего-то не хватало. Ах да… партнера по сцене. У меня… не было никого. И ничего. Только семья маминого брата, опустошенность и лезвие у щеки. А, ну еще гитара, к которой я испытывал если не любовь, то всё же нежные чувства. Простояв так еще с минуту я не отнимая взгляда от зеркала опустил руку и слегка наклонил голову. Мой нос выдвигался вперед и имел дуговатый наклон. Никогда не считал это чем-то некрасивым. Я стал крутить головой, то в левый профиль, то в правый. Мои волосы были уже достаточно длинными, чтобы собирать их в короткий хвост, который торчал как едва пробившаяся зелень, но некоторые пряди были короче и всё равно не удерживались в резинке. Я собрал волосы и снова посмотрел на себя. Круги под глазами, слегка сверкающий, видно был какой-то вирус в теле, взгляд, чуть обескровленные губы, которым я придавал цвет тем, что время от время их кусал. За окном стал доноситься шум но я не спешил разоблачать его причину. Я кинул лезвие в раковину и раздраженный уселся у стенки ванной. Я был себе безразличным, быть может даже не любил себя. В моей жизни совсем не было красок и сам я не чувствовал порывов, которые раскрасили бы эту унылость. Я жил тем, что просто… был жив и уже не мог никуда от этого деться. Читал литературу, но от этого лишь унывал сильнее. Хотя мне нравилось читать, а еще я слушал музыку, играл на своей гитаре. Вспомнив о ней я оторвал зад от кафельного пола и вернулся в комнату. Моя гитара стояла где я её и оставил, у шкафа. Взяв её я положил пальцы на струны. Возникла мысль, вернее желание, сделать как герой другого фильма, а именно Эрик Дрейвен, который исполнив соло на крыше, разъебал гитару об её поверхность. Но я понимал что даже если технически и сделаю так, эмоций самого героя мне не испытать. И вовсе не потому что меня не вернули из мертвых, а жизнь закончилась убийством и насилием, а просто потому, что я бы имитировал, а не проживал этот момент. Пожалуй, личность — это не сама личность, а именно образ жизни. И у меня этого образа жизни не было. Я был никем, если говорить на языке социума, я был ничем, если говорить на языке цвета. Я даже не бесцветный, я просто прозрачный… хотя вроде это одно и то же. — …мороженое здесь всегда суперское, — голос Яо вернул меня к реальности. Я вынырнул из мыслей о свадьбе брата и посмотрл на то как мой друг облизывал белый шарик. — Мм… вкусно. Рука сама потянулась к рожку. Интересно, вишневый пирог они еще продают? — Классно, — сказал я, когда облизал рожок. — Ты влево зыркни. Я так и сделал, благодаря чему увидел бумажную тарелочку с… вишневым пирогом. — Вау, — я широко улыбнулся. — Ты просто нечто! — А то. Настроение вдруг само по себе взлетело вверх. Мы облизывали мороженку, закусывая её вишневым пирогом (Яо взял себе яблочный), и я вдруг остро ощутил ту редкую в моем случае радостную волну, которая стала путешествовать по глубинам моего тела. Продолжая говорить мы уже делали это со смехом а когда вышли, на город давно опустились сумерки. Обнявшись по плечам мы стали гулять и я продолжил свой рассказ о свадьбе. О том, как выглянул в окно когда машина новобрачных стала отъезжать от дома, о том как звенели банки, прикрепленные на заднюю часть. И о том как развевалась фата невесты, которой она махала, зажав её кончик в руке. — Мне хочется жизни, — сказал я Яо, — но я никак не могу понять, что же это такое. Я даже не знаю чего мне желать, как представить то, что можно желать. — Ты всё еще пьешь те таблетки от депрессии? — Да. Это входило в бланк выписки, через шесть месяцев пойду на повторный тескт. — Суицидника? — Уже потенциального. Вдруг Мэн Яо строго на меня посмотрел. — Ты не был им, — ровно и даже как-то с напором сказал он, смотря в мои глаза своим глубоким взглядом. Я ничего не ответил на это, но глаза свои не отвел. Я уже и сам не знаю, был я им или нет. Может напившись сознание стало честнее и повело меня именно к ножу… я не знал. На зеркале в гостиной остался отпечаток моей руки. Что я там забыл? Знал только что точно смотрел в это зеркало. Может это было тем же что и тогда в ванной, когда я держал лезвие? Что я высматривал в черноте своих глаз, почему грустил смотря на свое лицо? Мне казалось, что в моих глазах нет искры, а с её отсутствием я весь был словно потухший и далекий, далекий от самого ощущения жизни. Как знать… — Тому придурку с аллеи нужен мойщик машин, пойдешь? — А сколько платит? — На твои курсы хватит. — Ах да, — вдруг вспомнил я, — курсы… И вдруг странное ощущение разлилось внутри моей груди. Странное, щемящее… почти зовущее. И такое… словно в предвкушении. Я не знал, от чего. Но этот разливающийся жаром зуд… словно бы собирая частички пазла я всё ближе приближался к чему-то, словно меня уже куда-то вело. Это щемящее чувство… было самым живым из того, что я испытал за последние полгода… если не за всю жизнь вообще. /// — Эй, забери это дерьмо! — крикнул я, накинув на верхушку собранного сендвича кусок хлеба. — Ты его поджарил?! — Да! Я ненавидел это дерьмо. Нет, я не про еду… хотя и она порой становилась костью в горле. Я всё-таки пошел на эти курсы, где мне сказали, что всё же нужно обновить квалификацию. Одна неделя — и диплом снова мой. Практические занятия начинались в два часа дня, но первые два дня мы проходили лекции по теории, где я снова изучал, как устроена машинка, как ставить руки, положение и работа рычагов и ленты. Чтобы стать ремингтонистом с дипломом я должен был сдать теорию, а потом и практику. Кстати, на тот момент я просто обновлял диплом, совсем не вспоминая об объявлении. Я закинул его куда-то, и поскольку прошло уже две недели, то не глупым было понимать, что, если это и был какой-то шанс, то он уже упущен. Адвокатские конторы не умеют ждать, а этот, как я понял, играл соло. О, так значит он весьма богат, подумал тогда я, понимая, что снимать помещение только для себя одного уже было показателем статуса. Но сейчас меня это не волновало. Мои пальцы с отчетливым стуком били по круглым клавишам и я испытывал нечто сродни наслаждению от того как подушечки моих пальцев попадали в углубления с буквами. Казалось очертания букв перебивались на кончики моих пальцев, словно это я был бумагой, на которой писали роман. Хотя сам я писал сводку о фонтанчике, который зарыгали школьники после выпускного. Время поджимало, но я четко следовал правилу нашего лектора — ни в коем случае не опускать глаза. Процесс меня настолько увлек, что я даже ощутил возбуждение. К щекам моим прилила кровь и они распалились, я чувствовал тепло, которое грело мне лицо. Не моргая, я смотрел на выводимый на бумаге текст, копия которого была закреплена выше и с которой я его писал. Даже мои губы горели, я часто и с придыхом дышал, закладывая вдох надолго внутрь, а выдох медленно и умеренно выдавливая, словно… кончал. Этот момент, когда сперма по каналу поднимается к головке члена, был действительно роковым моментом. Ты чувствуешь этот горячий зуд, это легкое ощущение того, словно вот-вот обомочишься, но если ты не собака в гоне, которая кидается за каждым выплеском, то, мастурбируя, можешь углубиться в ощущения до такой степени, чтобы ощущать, как сперма идет по каналу вверх. Я ощущал. И её выплеск тоже. Словно в твоем члене был стержень и его медленно но уверенно потянули наверх… и брызги были такими, что можно было умыть лицо. В том, как я сейчас дышал, я ощущал то же самое. И эти мысли вдруг привели меня к воспоминаниям о Джессике. Джессика — это та сама бабочка с дороги, которая вербовала меня на эскорт. Я вернулся на ту стоянку и всё же нашел её, зачем и сам не знал. Но мы стали тусить, причем втроем — я, Мэн Яо и она. Яо она даже не пыталась соблазнить, ла и он морду кривил так, что я чуть ему не врезал. Да, она не была моей девчонкой, но всё равно было неприятно. Я стал приводить её к себе домой и играть для неё на гитаре. Приходил Яо, чаще всего с какой-то едой и мы расположившись на полу, бесцельно болтали то ногами, то языками, смотрели фильмы или слушали музыку. Джессика была очень веселой, и хотя выглядела как реальная шлюха, коей собственно и была, но даже её перепаленные волосы и жесткий мейк всё равно не могли испортить впечатление от её поведения. И… мы спали. Пару раз. Причем в моей постели. Ржали под одеялом, щипая друг друга за бока и ляжки. Один раз она снова трахнула меня пальцами, и я не возражал. Опустился на колени над её животом, припал на руки и поднял зад, чтобы ей было легче, а она лежа на спине сосала мой сосок и шевелила пальцами в презервативе у меня в заднице. Это было долго и мне… нравилось. Так стресс снимало… да и это чувство дискомфорта, словно она разминала мне какую-то наболевшую мозоль… психологическую. Странно что она была в заднице, ну да ладно. — А ты молодец, — когда лектор прошелся глазами по моему листку, он, этот с виду итальянец с тонкими приглаженными усиками выглядел довольным. — Хорошо английский знаешь. — Американский английский. — Японец. — Китаец, — в который раз повторил я. Ну почему для американцев из азиатов существуют только японцы? Это что, влияние аниме-культуры? Да, согласен в сравнении с Японией Китай выглядит как убогая клоака, но чтобы аж так не признавать их существование… ну, у американцев всегда были проблемы с толерантностью. В итоге я сдал и теорию, и практику. Мне обновили мой диплом и даже вписали какие-то бонусы, мол, что я какой-то там специалист. Но, о боже, кому я такой нужен? Кому вообще в наш новый век нужен ремингтонист? Мысленно я вернулся к тому объявлению. Тот адвокат… искал девушку, ремингтонистку. Девушку… — Я так рад за тебя, — когда снова влез на заднее сидение старого кадиллака, Яо улыбнулся мне в зеркало переднего вида. — Семья брата тоже будет довольна. — Они прямо спят и видят, как я становлюсь почетным членом общества. — Не занудствуй. Ты сейчас доказал, что у тебя не только психика, но и мозги на месте. — А это разве не одно и то же? — Для тебя — нет. Я об этом знал. Что был башковитым… знал. Учеба мне давалась и Яо говорил что привилегия вытягивать дело за которое взялся, это показатель страстной личности. Ха-ха… страстная личность? Я? Тот, который скоро не сможет дрочить без анальной стимуляции? — Как думаешь, — я стал смотреть в потолок. Яо остановился на светофоре. — Стоит ли мне предложить Джессике встречаться? — Этой сексуальной диггерше? Эй, она для тебя станет вестником анального апокалипсиса, одумайся. — У неё парень есть, — задумчиво протянул я, — но я ей тоже симпатичен. Просто я подумал, что мог бы… ну, ты понимаешь. — Отношения? — спросил Яо. — Считаешь, это поднимет тебе настроение? Загорелся зеленый и машина двинулась вперед. — Я не знаю. — Она тебе хоть нравится? Не только в постели. Я задумался. — Не нравится, — честно ответил я. — Если исходить из понятия любви или симпатии в плане любви — нет. — Тогда почему думаешь об этом? — Потому что она ничего от меня не ждет, — ответил я. — И просто проводит со мной время. Мы вроде как понимаем друг друга, к тому же неплохо «разряжаемся». — Это называется подходить друг к другу физически. — Да. Почему я и подумал, что мог бы… попробовать. Сниму квартиру, стану работать… будет к кому возвращаться. — А мне кажется, что ты делаешь ошибку, — сказал Я, — если полагаешь, что найдешь в этом тихую гавань. — Почему? — Потому что она не станет играть ту роль, которую ей отвело твое чувство одиночества. — Но кто-то же должен. — С какого чуда? Он был прав. Никто никому ничего не должен. — Вот поэтому она мне и симпатична. Она ничего от меня не ждет. — Тогда почему ты начал накладывать на неё свои ожидания? Черт, и снова он прав. — Но тогда что мне делать?! — раздраженно выпалил я. — Найти работу, для начала, — Мэн Яо начал выворачивать руль влево. — Влейся в компанию других людей, заработай деньги, потрать их на какую-то поездку. — Куда? — Да хоть в Калифорнию. Хоть море увидишь. — Обойдусь. Я прижался затылком к сидению и как-то совсем раскис. Диплом лежал у меня на животе, а под сидением перекатывался пустой стаканчик из-под эспрессо. Я не любил кофе, но если добавить в него коньяк… — Я ничего не хочу, — вдруг почти выплюнул я. — Отошли её, — ровно сказал Яо. — Джессику. Сюэ Ян, я хорошо вижу, чего она на самом деле хочет. Не путайся с ней, она влегкую манипулирует тобой. Вот эти твои слова о том что она ничего от тебя не ждет… друг, поверь, она ждет, но только своего, и она навяжет тебе это, но сделает это так, чтобы ты думал, будто это твои мысли — И что же? — Эскорт, конечно, — машина снова остановилась и Яо вдруг переклонился через сидение, обернувшись ко мне. — Не верь ей и не внушай себе слепые надежды. Она не просто так тебя пасет. Ты для её сферы как экзотика, черта лысого она тебя упустит. А с твоей меланхолией внушить тебе так называемые «перемены» будет легче легкого. Всунет она в тебя в «известное» общество, где уже тебе присунут. Сюэ Ян, я хорошо знаю таких женщин, и таких, как ты. Я же вижу, что ты изможден ожиданиями и отсутствием стимула. Ты уже подсознательно ждешь человека, который тебя бы куда-то повел. Не давай этот поводок в руки Джессики. — А кому мне его отдать? — и с такой грустью посмотрел на него что сам чуть не расплакался. Действительно. Кому… кому же мне себя отдать?