простыми словами

Ризли как раз просматривает варианты подарков, когда слышит негромкое, как бы нежелающее отвлекать, но всё же раздающееся: ― Пап. ― М? ― большим пальцем он мажет по экрану, листая вниз. ― Меня Монт позвала на ночёвку, можно к ней пойти? Ризли поглядывает поверх телефона: Сиджвин, сплетя руки в замок, вертит корпусом из стороны в сторону в ожидании ответа. ― А мама Монт что по этому поводу сказала? ― сайт продолжает предлагать ему разного рода клубнику в шоколаде, а Ризли листает дальше, хотя он уже начинает думать, что клубника в шоколаде вполне неплохой вариант. ― Она не против, мы спрашивали! ― тут же поспешно отвечает Сиджвин. Он одобряюще коротко мычит. ― Когда ночёвка? ― Хотим в пятницу. Ризли останавливается. Он тянет большим пальцем вверх дисплея, проверяя сегодняшнюю дату и день недели, а потом убирает телефон от лица и смотрит на Сиджвин. ― А в субботу сможете? Она в задумчивости поджимает губы, а потом говорит: ― Секунду, ― и побыстрее убегает в свою комнату. Из-за приоткрытой двери Ризли слышит, как та начинает разговаривать с Монт ― видимо, висела на линии, ― а потом выглядывает из комнаты и кричит одобрительное: ― Сможем! И Ризли кивает. ― Тогда хорошо. Он смотрит на открытую вкладку в телефоне, думает о предстоящем празднике и довольно хмыкает. Как удачно сложилось: Сиджвин не будет вечером одна, а Ризли сможет задержаться подольше. Насколько это «подольше» Ризли прикидывает уже в такси по пути к дому Клоринды ― на машине он точно не поедет, на празднике обязательно нет-нет, да ненароком в потоке общего настроения выпьешь бокальчик шампанского, и за руль потом не сесть. Небо над городом постепенно собирает тёмные краски, и в чистой синеве просачиваются звёзды и бледный полумесяц ― с каждым днём темнеет всё раньше и раньше. Клоринда заходит в предоставленное такси с другой стороны, аккуратно усаживаясь на пассажирском рядом с Ризли. Она, очевидно, выглядит хорошо, по-особенному, и тёмные распущенные волосы аккуратно спадают на красивую блузку, а ещё у неё с собой… ― Цветы? Ризли глядит на небольшой, но красивый букет розовых роз, и удерживает порывающуюся ухмылку, вместо этого изгибая бровь. Клоринда смотрит на него предостерегающим взглядом, и Ризли берёт подрагивающие уголки губ под контроль. В немом взаимопонимании они, точнее, таксист, который в этом молчании с ними солидарен, трогается с места. Они едут всё дальше и дальше от центра, многоэтажки постепенно редеют с их заездом в пригород, и вскоре вовсе сменяются домами. С этого момента машине хватает десяти минут, прежде чем она останавливается. Ризли бы предположил, что Навия решила завести их невесть куда, если бы до этого предусмотрительно не проверил ориентировочное местоположение по указанному адресу. И всё равно когда он выглядывает в окно, то тихо присвистывает. Двухэтажный дом ― загородная дача, как выразилась Навия ― ограждён витиеватым высоким заборчиком, по двору расстилается ровный газон, а стоящие на улицах фонари освещают почти каждый его участок. Ризли слышит звук захлопывающейся двери и спохватывается, выходя из машины, телефон в кармане гудит ― списалась оплата. Он выставляет локоть в приглашающем жесте к подошедшей Клоринде, та кольцом обхватывает его под руку, и так они подходят к воротам. Ризли дёргает ― заперто, поэтому нажимает на кнопку звонка, и спустя полминуты их встречает мужчина в смокинге. ― Добрый вечер, демуазель Навия вас ожидает. Ризли придерживается, чтобы не присвистнуть снова. По дороге от калитки до дома с ними здоровается ещё один мужчина в смокинге и уже в очках ― ещё чуть-чуть и начнутся «Люди в чёрном». На его шутку Клоринда тихо фыркает (со смешком и растерянностью, он уловил), у входа выдыхает через нос и тянется к ручке, но не успевает и дёрнуть, как всё решается за неё. Первое, что говорит им Навия, распахивая дверь и руки для объятий (Клоринды, конечно же), это: ― Ох, ну наконец-то! ― и она заключает девушку в кольцо рук. ― Ризли, ― Навия с довольной улыбкой приветливо кивает ему, быстренько приобнимает за плечи и отходит в сторону. ― Заходите-заходите. ― Это тебе, ― поспешно Клоринда слегка вытягивает руку с букетом. ― С днём рождения. Навия останавливается, смотрит на букет, и, растекаясь в довольстве, тут же поджимает губы ― скрыть радость это ей совсем не помогает, улыбка кажется лишь ярче и шире. Она бережно принимает букет двумя руками и мимолётно глядит из-за него на Клоринду. ― Спасибо большое, обязательно поставлю, ― Ризли уверен, что их полускрытые нежности обязательно обнажатся, когда они будут наедине, но сейчас Навия перехватывает букет поудобнее и кивает в сторону. ― Давайте, проходите. Подарки можете оставить на столе у входа, мои презенты сегодня ― это вы, ― при этих словах она заговорчески посматривает на них и хмыкает, а потом отходит от зоны прихожей. ― Вешалка тут! Навия в приглашающем жесте зазывающее машет кистью, и когда они оставляют свою верхнюю одежду на крючках, пакеты с подарками на столе, и проходят вперёд, то им наконец-то открывается вид на просторную гостиную с большим вытянутым столом, заставленным закусками. ― Навия! Сколько бокалов? ― кричат с другого конца, у смежной с комнатой кухни, перебивая расстояние, суету в доме и тихо играющую на фоне всей шумихи робкую, как бы не рассчитывающей вообще вмешиваться и возникать музыку, и Ризли замечает, как невысокая девушка демонстративно высоко поднимает бокалы над головой. ― Поставь десять на всякий! ― громко бросает через плечо Навия и снова поворачивается к ним. ― Это Шарлотта, моя подруга. Она журналист в «Паровой птице». Шарлотта, это Ризли и Клоринда! ― девушка приветливо машет с другого конца кухни и возвращается к суетливым делам у кухонной стойки. ― На столе фуршет, угощайтесь! Навия берет первый попавшийся под её руку кувшин с водой, оглядывается по сторонам, находя пустую вазу в углу подоконника, и, аккуратно помещая в неё букет, продолжает быстро говорить. ― Сильвер и Мелус пока во дворе, они мои помощники, вы их видели, ― кто из них кто Ризли даже не думает спрашивать, чтобы не вклиниваться в журчащий словесный поток. ― Тиори скоро подойдет. Она занимается дизайном одежды, ― Навия со стуком ставит кувшин на подоконник и разворачивается. Аккуратный букет, кажется, идеально вписывается в интерьер, стоя в небольшой вазе у окна. ― Это платье сшила мне она сама, кстати. А, минуту, где ещё… Ризли слышит шаги, оборачивается, видит лестницу, ведущую на второй этаж, и останавливается. Нёвиллет с бутылкой вина в своей ― о чёрт ― очень красивой рубашке (хотя, может быть, дело не в рубашке), останавливается тоже и моргает. А через секунду ставит ногу на следующую ступеньку, но уже медленнее. ― А Нёвиллет! ― Навия слегка поднимает руку. Тот спокойно подходит на её зов. Он не перестаёт поглядывать ничего не выражающим взглядом то на Навию, то на Клоринду, то на Ризли ― и когда их взгляды снова и снова сталкиваются, Ризли просто не может отвечать за свои глаза: они держат зрительный контакт, потом, чувствуя отсутствие внимания на долю секунды, устремляются куда-то вниз, и в нижнем веке каждый раз проскакивает фантомная пульсация, подначивая моргнуть ещё, ещё и ещё, пока Ризли не начнёт выглядеть странно, поэтому он просто не совершает лишних движений несколько секунд, растягивающиеся для него в долгие, долгие минуты. ― Нёвиллет, ― деловито начинает Навия, ― это Клоринда, ― и отточенным движением поворачивается к ней, ― я тебе о ней рассказывала. Клоринда, это мой друг Нёвиллет. Ризли едва успевает уловить, как глаза Нёвиллета ненадолго расширяются. И он растерянным взглядом снова посматривает на него, потом на Клоринду, оставаясь в остальном ― в выражении лица и позе, хотя, судя по выступающим костяшкам, он, кажется, держит бутылку за горлышко крепче нужного, ― полностью спокойным. Костяшки у него, кстати, бледные и аккуратные, Ризли впервые их видит. В конце концов, Нёвиллет протягивает Клоринде свободную руку, и Ризли понимает, что тот сегодня без перчаток, а ещё чувствует непонятный укол зависти, когда Клоринда в ответ пожимает ничем неприкрытую ладонь. ― Приятно встретиться. ― Приятно познакомится, ― сухо кидает Клоринда в своей привычной манере и слегка улыбается. ― Нёвиллет, это Ризли, друг Клоринды, ― продолжает Навия как ни в чём не бывало, почему-то только шире улыбаясь, ― Ризли, это… Ризли вскидывает ладонь, не отрывая взгляда от Нёвиллета, и говорит: ― Вообще-то, мы знакомы, ― он настолько удивлен, взволнован и не знает, что делать, поэтому губы непроизвольно растягиваются в подобие усмешки. ― Ух ты, правда? ― тянет Навия, глядя на них, и Ризли улавливает что-то непривычное в её интонациях. Нёвиллет прочищает горло, кидает на Навию взгляд, а потом поворачивается к нему. ― И всё же все равно рад встрече, ― смотрит на Ризли и улыбается. А я-то как рад, думает Ризли. Говорит он: ― Взаимно, ― усмехаясь и, не зная, куда деть свою руку всё же вытягивает её ― ему кажется, вся энергия и все силы ушли на это движение, а последствия накатывают потом, но Ризли игнорирует собственное потяжелевшее дыхание, держит предплечье, держит взгляд Нёвиллета, держит непроизвольно рвущуюся шире улыбку и ждёт. Нёвиллет поднимает руку. Ладонь у него оказывается сухой, мягкой, ― в отличие от его грубой и покрытой мелкими шрамами, ― и это всё, что Ризли успевает прочувствовать, потому что рукопожатие длится меньше пары секунд, и он с неохотой отпускает, удерживаясь, чтобы не провести пальцами подольше в прощании. ― Какое совпадение, ― хмыкает Ризли. ― И впрямь, ― легко говорит Навия, а потом хлопает в ладони, полностью, переключаясь с этой темы. ― Ну что ж, проходите, не могу же я оставить дорогих гостей без внимания… ― Знакомы? ― тихо кидает Клоринда, не перебивая речь Навии. Ризли косится и ловит тот самый взгляд ― точнее, почти тот самый, которым он всё чаще смотрит на неё в последнее время, предвещая, что ближайшее время будет конкурс смути как можно быстрее и пошути как можно хуже (последнее входит в категорию только для Ризли). Поэтому, чтобы Клоринда не надумала всякого (да и нечего тут надумывать), он быстро бросает: ― Учитель французского у Сиджвин, ― и они отворачиваются. Ризли смотрит на Нёвиллета, Нёвиллет с, кажется, порозовевшими щеками, смотрит на игнорирующую его явно пристальный взгляд Навию, а та подводит их к столу, легким движением руки подхватывает тарелочку с сырным канапе на шпажках, угощая их, и начинает рассказывать про каждый вид. Ризли успевает уловить что-то про голландский сыр и чеддер, прежде чем всё это перестаёт обрабатываться мозгом, потому что Ризли, беря угощение, не может перестать коситься и думать: здесь Нёвиллет. Тот самый, с которым он в последний раз общался в школе после родительского собрания, а ещё пошутил глупую шутку (Ризли надеется, что Нёвиллет её уже не помнит). Стоит со шпажкой сыра и бутылкой вина ― Ризли моргает, словно это поможет быстрее вникнуть в открывшуюся перед ним картину. Он отвлекается, только когда слышит отчётливое: ― Как вам? ― и поворачивается к Навии. А потом не придумывает ничего лучше, кроме: ― Хороший сыр запивают вином. Навия усмехается и качает головой. ― Так вино у нас есть. Нёвиллет! Только поставивший бутылку красного на стол Нёвиллет замирает, касаясь кончиками пальцев стекла. ― Уже открываете? ― Шарлотта возникает словно из ниоткуда, ― и впрямь журналистка, Ризли их повадки знает, ― с оставшимися бокалами в одной руке и со штопором в другой, и вращает головой. ― Кому удостаивается честь? ― Это же вино, а не шампанское, ― улыбаясь, говорит Навия, и Шарлотта выпрямляется, заговаривая с боевой серьёзностью: ― Почему же? Вино не менее важно! Навия в итоге перехватывает из её рук штопор и передает её ближайшему к бутылке человеку. Нёвиллет вздыхает, но уголки губ у него приподнимаются, и смотрит он на Навию тёплым, смиряющимся взглядом. Ризли не замечает, как застывает вообще, не двигая даже глазами, чтобы уловить блеснувшую перед ним картину: он ещё ни разу не видел Нёвиллета в такой расслабленной обстановке, и каждый новый жест, каждое слово неосознанно из чистого интереса цепляет внимание, и Ризли со спокойным любопытством следит за этим, как за чем-то новым и неизведанным. Нёвиллет открывает вино быстро, лишь с небольшой заминкой. Под рубашкой Ризли успевает отличить проступающие контуры плеч, а потом он с Клориндой подхватывают врученные им бокалы, и Навия с Шарлоттой, наблюдая за льющимся вином, протягивая довольное «У-у-ух», тихо смеются. Навия, дёргая плечом, придвигается к Клоринде. Ризли слегка вытягивает руку, давая бокалу наполниться красным. Он не следит, до куда его наливают, потому что глядит исподлобья на внимательное, сосредоточенное лицо Нёвиллета. А потом Нёвиллет поднимает взгляд, и что-то внутри Ризли от неожиданности едва вздрагивает. ― Не перелей там, ― кидает со стороны Навия, Нёвиллет быстрее спохватывается и бормочет: ― Прошу прощения, ― а потом отходит, наливая себе. Ризли смотрит в свой бокал: вино не сильно подобралось к краям, но у него красного явно больше, чем у других, и он думает опустить про это шутку, мол, досталось больше, потому что нравлюсь сильнее, но благополучно прикусывает себе язык, и вместе этого говорит: ― За именинницу, ― слегка салютуя. Все подхватывают его тост и дружно чокаются. И вот теперь сыр ощущается гораздо вкуснее. Шарлотта довольно падает на диван, с удивительной ловкостью не расплёскивая вино, и начинает говорить о последних новостях города ― из плюсов работы журналистом: всегда есть тема, которую можно обсудить. Под её быстрые, летящие, но непременно чёткие комментарии Ризли успевает выпить лишь половину, как раздаётся звонок дверь, и Навия, поскорее проглатывая оставшуюся на донышке часть, бросает им: ― Минутку, ― и поспешно суетливо мечется к выходу. Меньше через ту самую кинутой Навией «минутку» до него доходит звук открывающейся двери, возня, шум, восторженные приветствия Навии, а потом в зал деловито проходит воплощение полной невозмутимости, на ходу легко оставляя пакет на маленьком, почти переполненном столике с подарками. ― Знакомьтесь ― Тиори. Я про неё говорила! ― Уже успела наболтать на меня? ― Тиори изгибает одну бровь, и Навия пожимает плечами, невинно смотря на неё. Тиори хмыкает, но выражение лица не меняется ни на йоту. ― Шучу. Чувства юмора у неё не занимать. У стола, беря закуску, Тиори кидает Нёвиллету ничего не выражающее: ― Нёвиллет, ― и тот кивает ей, а потом она подхватывает любезно налитый ей бокал с вином, останавливаясь, недалеко от Ризли. Он считает это подходящим моментом, чтобы тихо представиться: ― Ризли. ― Тиори, ― она сухо кивает в ответ, и Ризли с каждой секундой кажется, что дело не в её манерах или настроении, а приземлённом спокойном характере и способе общения ― она немногословна и, видимо, говорит лишь по делу. А потом легко чокается о его застывший бокал, ухмыляется и отпивает вина. Ризли хмыкает. ― Так значит, дизайнер одежды? ― Тиори коротко мычит в согласии. Она не поднимает голову ни на миллиметр, хотя явно ниже него и вместо этого кидает выразительный взгляд исподлобья. ― Так значит?.. ― Начальник полиции, ― отвечает за него Навия так, будто начальник полиции тут она сама и невероятно гордится своей должностью. ― Начальник полиции? ― заинтересованно Тиори в отточенном движении приподнимает брови. ― А в каком отделении? У Ризли обычно такое не спрашивают, поэтому он решает ответить просто: ― Знаешь, которое ближе всего к центру. ― А. Поняла, ― она задумчиво мыкает, пригубает вина, а потом снова косится на него. ― Так это не ты случайно начальник Шеврёз? Ризли останавливается с бокалом на полпути и глядит на Тиори. Имя Шеврёз он ожидал услышать явно в последнюю очередь, но, с другой стороны, город не такой уж большой, и шанс столкнуться со знакомыми знакомых и приятелями приятелей довольно велик. Тем не менее, ему любопытно как, почему ― у Шеврёз есть правда знакомая дизайнер одежды? ― поэтому он спокойно говорит утвердительное: ― Вы знакомы, ― в надежде, что Тиори оттолкнётся от этого и расскажет поподробнее. Тиори же сухо ухмыляется, и единственное, что может подтвердить её увеселение ― озорные огоньки в глазах. ― Можно и так сказать, ― она прячет часть лица за бокалом вина, пока отпивает, а спустя некоторое время, словно всё-таки не в силах сдержать интерес, спокойно спрашивает. ― Как она поживает? ― О, ― Ризли усмехается, ― снабжает весь наш отдел сладостями. ― Это в её духе. ― Однажды она принесла двадцать коробок… Ризли успевает рассказать историю о Шеврёз и её двадцати коробках пончиков до конца, включив бытовые детали работы в полицейском отделе, и заметить краем глаза куда-то отходящего с тихим извинением Нёвиллета, когда раздается очередной звонок, извещающий о наплыве ещё одного гостя, и спустя пару секунд ― кажется, чтобы добраться от ворот до входа в дом нужно больше времени? ― дверь открывается, и к ним входит, нет ― влетает, снимая пальто и вешая его на ходу с громким возгласом: ― Навия, с днём рождения! Мисс Фурина собственной персоной. Навия тут же спешит к прихожей её поприветствовать. У Ризли постепенно складывается ощущение, что она, с её-то профессией, знает половину города, но просто из вежливости и нежелания смущать огромным количеством людей решила не приглашать всех. ― Очень тебя ждали. ― Извини, были дела. С праздником, это тебе, ― Фурина вручает ей большой пакет, параллельно помещая шляпку на верхнюю полку (для этого ей приходится встать на носочки, но она справляется с задачей безмятежно и аккуратно). Навия подхватывает врученный презент, пытаясь найти ему место на заваленном подарками столике, пока Фурина продолжает. ― Я не смогу задержаться надолго… О, привет Шарлотта! Тиори. ― Та на приветственный кивок молча салютует бокалом и обходит стол стороной, усаживаясь за диван, а потом Фурина ловит его взгляд и недоумённо хмурится. ― Господин Ризли? ― Мисс Фурина. ― Ух ты, как тесен мир, ― она быстро входит в гостиную и пожимает ему руку. ― Не ожидала вас тут увидеть! А Вы… ― Фурина поворачивается в сторону, смотря на сидящую на ручке дивана Клоринду, в задумчивости щурясь несколько секунд, прежде чем произносит её имя, добавляя: ― Вы же тётушка Сиджвин? Клоринда прочищает горло. Ризли усмехается: ― Можно и так сказать. Ладони Фурины от Ризли кочуют к Клоринде, и она продолжает энергичное рукопожатие. ― Приятно вас всех видеть, ― быстро тараторит она и посмеивается. ― Хотя и не понимаю, как мы все тут стоим в одной комнате… Но, ― Фурина вскидывает голову, ― тем не менее… А кстати, где Нёвиллет? ― и оборачивается к имениннице. Именинница стоит с большим пакетом в руках, уже еле удерживает подарки на столе, которые норовят упасть, и ей сейчас явно немножко не до того, чтобы отвечать на вопросы Фурины, поэтому Ризли оставляет пустой бокал. Он замечает, как уже спохватывается Клоринда, готовая подняться, но, во-первых, пусть проводит время спокойно, а, во-вторых, он единственный, исключая Фурину, не расположившийся на диване, поэтому поскорее подходит к Навии, поспешно подхватывая медленно скатывающиеся пакеты. ― Помощь нужна? Навия выдыхает, и плечи у неё облегченно опускаются. ― Если не сложно. Отнеси наверх, пожалуйста, там журнальный столик прямо у лестницы. ― Понял, ― Ризли принимает из её рук пакеты, нацепляя пару верёвок себе на предплечья, и подхватывает большой подарок. ― Спасибо большое, ― говорит Навия, когда Ризли подходит к лестнице. Он оборачивается на ступеньках, раскидывая руки, увешанные пакетами, и пожимает плечами. ― Имениннице положен отдых. Навия закрывает ладонью вырвавшееся хихиканье. Второй этаж встречает Ризли маленьким подобием гостиной и несколькими закрытыми комнатами. Наверху становится тише раза в два, словно кто-то резко заглушил все звуки, хотя вон она, лестница, совсем рядом, и оказывается намного темнее ― свет идёт только через окна от пары фонарей и, оглядывается Ризли, оставляя пакеты на журнальном столике, льется через какую-то закрытую дверь… Уже открытую дверь. Нёвиллет замирает на проходе комнаты ― теперь с перчатками, вдруг подмечает Ризли, ― и недоуменно смотрит сначала на него, а потом на яркие подарочные пакеты. ― Там уже не умещалось, ― Ризли пожимает плечами, заговаривая как ни в чём ни бывало. ― Особенно огромный пакет мисс Фурины, ― и он кивает в сторону дивана, на котором оставил этот подарок, потому что с остальными он ютиться на столике не мог. ― Мисс Фурина уже здесь? ― между светлыми бровями пролегает лёгкая складка. Нёвиллет даже хмурится как-то по-особенному ― неярко, мягко, но при этом выразительно, он поглядывает в сторону лестницы. Ризли даже не сразу понимает, что в реплике Нёвиллет сохранил официоз. ― Пришла только что. Удивлён, что вы все друг с другом знакомы, ― он скрещивает перед собой руки в визуальном обозначении переплетений связей и встреч. Нёвиллет отвечает чуть растерянно: ― Навия знакома с Фуриной через меня… ― А ты с Навией как? ― вдруг подгоняемый любопытством спрашивает Ризли. В небольшом пространстве маленького холла второго этажа ему хватает пары шагов, чтобы снова оказаться у перил, ближе к Нёвиллету, и опереться о них скрещенными руками. Это всего лишь преодоленные метр-полтора, но сердце начинает клокотать в грудной клетке, как после бега, потому что всё действия здесь, в этом доме, при этих обстоятельствах и в такой обстановке, начинаются казаться Ризли невероятно важными и влияющими на впечатление о себе в целом, ведь это не учебное заведение и школьная парковка, а обычный, максимально неформальный праздник ― в его размышлениях нет никакого смысла, тут же думает он. Грудь соприкасается со скрещенными руками, и Ризли в полной мере отмечает движение грудной клетки. Нёвиллет медленно закрывает за собой дверь, чуть поджимая губы в задумчивости. ― По сути, через её отца, ― заговаривает он с глухим стуком позади себя и отходит от комнаты. Шаг ближе. Ещё один. Ризли отвлекается и снова сосредотачивается на словах. ― Я работал на его компанию, когда закончил юридический. Ризли смотрит на мягкое в полутемноте лицо Нёвиллета. Ризли моргает, останавливает взгляд, моргает снова, когда сказанное доходит до него, и вскидывает брови ― он знает не на чужом примере, что жизнь может завести в самые разные ситуации, но всё равно удивлён, что мсьё Нёвиллет, учитель французского в школе, имеет идущее вразрез в этой профессией образование. ― Ты учился на юриста? ― На судью, ― кивает Нёвиллет и останавливается с другой стороны перил ― совсем недалеко. От открывшейся внезапно информации он может в ответ выдать лишь многозначительное и невыразительное (но правда удивлённое): ― Ух ты, ― а потом поспешно разбить сухую фразу очередной глупой шуткой. ― Моих преступников отправляли к тебе. ― Ризли усмехается. ― Долго проработал? Нёвиллет в задумчивости переводит взгляд в сторону. Он заговаривает снова и, кажется, с каждым разом это делает тише и без намёка на шёпот, но Ризли всё равно хочет склониться сильнее, перегнувшись через перила. ― Не вспомню, сколько. Но помню, что не работаю уже как шесть лет. ― Тогда решил податься в учителя? ― … Мисс Фурина поспособствовала моему решению. За этим своя история, ― уклончиво отвечает Нёвиллет и затихает. В этой мягкой паузе Ризли понимает ― дальше Нёвиллет рассказывать не хочет. Да и он выпытывать не собирается, поэтому аккуратно переводит тему в комфортное, как ему кажется, для них русло. ― Не могу судить, ― и он тут же хмыкает от получающегося каламбура, ― но с профессией учителя у тебя определённо получается справляться. Нёвиллет смущенно прыскает лишь одним резким выдохом из носа и опускает подбородок. ― Правда, ― тут же продолжает Ризли. Он едва склоняет голову в попытке заглянуть в опущенное лицо. ― Сиджвин учит французский с большим энтузиазмом. ― Приятно это слышать, ― кивая, спокойно отвечает Нёвиллет и поднимает на Ризли взгляд. ― Я… стараюсь. Находить подход к каждому. Либо он надумывает, либо ответы Нёвиллета действительно становятся более односложными, видимо, из-за неподходящей темы, поэтому в извиняющемся жесте Ризли вскидывает ладонь: ― Ладно, хватит разговоров о работе, ― и усмехается. ― Мы тут… ― он слегка пожимает плечами, ― просто отдохнуть. Свет с лестничного пролёта скользит по боку Нёвиллета, охватывает лишь одну сторону, и теплыми цветами играется на его коже. Они стоят в тишине совсем недолго, Ризли кажется, что-то в глазах напротив смягчается. Нёвиллет расслабленно облокачивается о стену, взгляд сам цепляется за маленькие складки рубашки, образующиеся в районе плеч, у ключиц, недалеко от воротника, а дальше видная открытая шея, и Ризли определённо не засматривается ― с другой стороны, он, может быть, просто эстет, объективно оценивающий за две секунды красоту чужого кадыка. Ризли просто надеется, что неконтролируемая улыбка не расплывается слишком сильно ― по крайней мере, он ещё не чувствует напряжение в щеках, что уже хороший знак. ― Просто отдохнуть, ― тихим эхом отбивает его слова Нёвиллет. ― …Ты давно знаком с Навией? О, стоит ему только вспомнить об этой истории, у него зарождается желание опять весело подстегнуть по этому поводу Клоринду. ― С того дня, как она знакома с Клориндой. Долгая история. ― Кажется, я слышал. Они переглядываются и понимающе улыбаются друг другу. ― Не ожидал тебя здесь увидеть. Ризли пожимает плечами. ― Как и я. Но это приятная встреча. ― Приятная встреча просто Ризли и просто Нёвиллета? ― просто Нёвиллет произносит максимально спокойно и смотрит на Ризли любопытным, будто изучающим взглядом, и под ним Ризли перестает как-либо двигаться: через раз постукивать пальцем по руке, немного склоняться, чуть налегая на перила, и бегать взглядом. Ризли замирает. Хмыкает и качает головой ― удивительно, думает он, просто поразительно, думает он ― но всё же кивает и не может от сказанных же (повторенных) слов улыбнуться. ― Как просто Ризли и просто Нёвиллета. А потом всё-таки поддается порыву, перегибается через перила и вытягивает предплечье для рукопожатия. Ладонь в перчатке всё равно тёплая. Кажется, в этом официальном, заключенном между ними, по крайней мере, на вечер, неофициозе, воздух между ними смягчается, не поддерживается ни нормами излишней вежливости, ни обстановкой, ни обязанностями учителя и родителя ученицы ― правильно было сказано: просто Нёвиллет и просто Ризли. И сам Ризли находит эту атмосферу приятной ― между ними нет никакого напряжения (почти). ― Рад познакомиться, ― тихо говорит он, глядя в глаза. ― И я, Ризли. Он втягивает носом воздух. Ризли никогда не думал, что его имя может звучать так плавно и мягко, и от одного простого слова, одной интонации что-то легко пробегает у лопатки и сбрасывается. Это из-за французского акцента так? Снизу слышится шум и смех. Громкость музыки увеличивается. Они одновременно наклоняют головы в сторону лестничного пролёта. ― Нас, наверное, уже потеряли, ― заговаривает Ризли. Отрывки песни всё отчётливее долетают до них, и они начинают казаться смутно знакомыми. ― Пожалуй, ― кивает Нёвиллет. ― Надо спуститься. Первый просторный этаж снова встречает их приятным шумом и подпеванием Навии. Нёвиллет не успевает сойти с последней ступеньки, как Фурина отвлекается от разговора с Клориндой и тут же окликает его, подзывая рукой к себе. ― Ну, наконец-то! Где ты запропастился? Держи, ― она впихивает ему без всякого сопротивления бокал и салютует. Ризли шампанское встречает из рук Клоринды и останавливается. Прислушивается. Навия подпевает прямо такт и интонация в интонацию. …got that long hair, slicked back, white t-shirt. ― Это?.. ― Да, ― просто отвечает Клоринда. На втором припеве песни Тейлор Свифт к Навии подключается Фурина, а потом они посмеиваются и просят Шарлотту с пультом в руках чуть сбавить громкость. Как только пение на фоне затихает, Фурина тут же разворачивается к имениннице. ― Навия, ― и, приподнимая руки, незаметно наполняет легкие воздухом. Речь у Фурины оказывается очёнь чёткой, сопровождающейся долей юмора и огромным количеством пожеланий, а потом они чокаются, по кругу снова и снова дружно поздравляя Навию, которая никак не может перестать улыбаться, смущенно краснеть, и кажется, она вот-вот растает прямо тут. ― Я… ― она выдыхает, не зная, что сказать, только улыбается шире, оглядывая их. ― Просто очень-очень рада. ― Ага, ― Шарлотта снова выныривает из ниоткуда, вдруг оказываясь рядом с открытой бутылкой вина, и тут же склоняет горлышко к бокалу Навии. ― И за это тоже нужно выпить… В гостиной плещется и кружится смех. Почему-то Ризли посматривает в сторону, ловит повеселевший взгляд Нёвиллета и улыбается тоже. Вскоре в дом заходит Сильвер ― тот самый в смокинге и очках, как оказывается, ― присоединяется к ним, пропуская быстро один бокальчик и прося не рассказывать об этом Мелусу, и помогает Навии убрать закуски со стола. Тот самый Мелус заходит спустя время, нагромождённый тем, что Ризли у Навии увидеть не ожидал, но вполне доволен ― коробками пиццы. Как оказывается, с ананасами, анчоусами, пепперони и… Ризли уже говорил, что не запомнил все сорта сыра, когда Навия рассказывала про них? Он не замечает только, в какой момент из дома они перемещаются на задний двор, обустроенный маленьким столиком, креслами, накинутыми на них пледами (кажется, дело заботы именинницы), и тёплыми вьющимися рядом гирляндами. ― Сейчас будут фейерверки, ― румянец на щеках Навии никак не сходит, и причиной этому может быть и не нисходящая улыбка, и прохлада улицы, и подвыпитое шампанское ― судя по Клоринде, её тоже начинает потихоньку размаривать. Ризли, пусть и позволяет себе расслабиться, благополучно старается не зарабатывать себе тяжёлое похмелье ― надо бы потом выпить чаю, думает он. И с утра. Зелёного ― быстрее отойдешь. Несмотря на то, что он немного отвык от выпивки и несмотря на то, что пьёт он в последнее время соки, молочные коктейли ― которые так любит делать Сиджвин, стоит в доме появиться мороженому, ― и, конечно же, чай, Ризли, тем не менее, всё ещё помнит как справляться с такого рода головной болью по утрам. Нёвиллет садится на кресло, закидывая ногу на ногу отточено, легко и в своей манере, и Ризли не сразу ловит себя на том, что смотрит слишком внимательно, а потом поскорее отворачивается, выдыхая. Навия закутывается в плед, плюхается на большие садовые качели рядом с Клориндой и, улыбаясь, выкрикивает: ― Не подожгись там! ― но Сильвер у коробок (кажется, их три, если не четыре) с пиротехникой только поднимает большой палец в уверяющем жесте, поджигает фитиль и поспешно отходит от места. Навия затаивает дыхание, Клоринда придвигается ближе, и Ризли сам ненароком переходит в выжидание, сосредоточившись на коробке с фейерверками. Его внимание отвлекается снова, стоит на периферии уловить, как Нёвиллет чуть смещается, опираясь о другую ручку кресла, а потом первый залп летит в небо, разбрызгивая искры по тёмному пласту. Ризли поворачивается, смотря, как тут же поспешно вышедший второй заряд пускает алую краску, за ней ещё и ещё. Нёвиллет вместе со всеми сидит со вскинутой головой. Бушующие залпы с хлопком устремляющиеся в воздух, свистят, и Ризли всё же поворачивает голову к небу, на котором сияет розовым, оранжевым, зелёным, и он просто решает разделить этот момент со всеми. В пораженных вздохах, одобрительных восклицаниях и улыбках ― особенно в той, мягкой, текущей по лицу Нёвиллета. Фейерверк действительно идёт долго, Ризли насчитывает, по меньшей мере, тридцать зарядов ― обычно он такое видит на масштабных мероприятиях города, а тут Навия определённо запаслась. По окончании они тихо хлопают, и тишина отходящего приглушённо восторга оседает и мягко рассыпается, когда Навия чокается бокалами с теми, до кого способна дотянуться, не спускаясь с качелей. ― Чуть позже запустим вторую партию, ― негромко говорит она. Тиори поворачивает голову. ― Когда ты успела ограбить магазин фейерверков? Навия усмехается. ― Ты же сама мне советовала поставщика. Я у одной частницы покупала, ты рассказывала о ней, как её… Ёимия? ― Теперь это на моей совести. ― Она очень хорошая! ― тут же порывается Навия. ― Ты знала, что при производстве фейерверков… Ризли убеждается всё больше, что Навия знает, как минимум, половину города, успевает послушать лекцию про фейерверки, вставить свои пять копеек, рассказав случай, как однажды поймал подростков, хотевших с помощью пиротехники, кажется, создать своего рода двигатель (плохая идея). Навия не знает, смеяться ли над этой истории или сочувствовать беднягам, поэтому застывает в пораженном состоянии с открытым ртом, дослушивая его историю, и спустя секунды всё заливается смехом. ― Погоди, серьёзно? ― Чистая правда, ― Ризли кивает. ― Ни один период праздников не проходит без инцидента с пиротехникой, ― замечает Клоринда, и Шарлотта тут же придвигается на край своего сиденья. ― Да! Почти каждый год на крупных складах происходят пожары. В Лос-Анджелсе был перед днём независимости очень крупный. Хотя неудивительно, там вообще всё что может произойти происходит. Я недавно смотрела документалку про одного серийного убийцу, как его… Темы для разговоров у Шарлотты сменяются с такой же скоростью, как Ризли и Сиджвин перекидываются словами в игре «на последнюю букву». ― Ну… ― она покачивает рукой, никак не способная вспомнить, хмурится сильнее и обращается взглядом к ним, будто здесь каждый второй смотрит фильмы про маньяков, ― у него ещё прозвище было «Ночной сталкер». ― Ричард Рамес, ― тут же отвечает Клоринда. Ризли хмыкает ― ну, конечно. ― Да! ― Шарлотта щёлкает. ― Он врывался в дома по всему округу в восьмидесятые. ― Боюсь спросить, откуда вы всё это знаете, ― говорит Тиори без изменений голоса, но её интерес прослеживается в изменившейся позе и чуть наклоненной головой. ― Я журналистка, ― Шарлотта пожимает плечами. ― Я всё знаю. А вот Клоринда… ― она косится в сторону. ― Где ты работаешь? ― тактичности ей не занимать. Но Клоринда просто смотрит на неё и спокойно говорит: ― Гостайна. Шарлотта тянет понятливое «А-а-а» и отворачивается, но Ризли уверен, что бушующее любопытство не уняло ― там, где любознательность, всегда есть и яростный интерес, особенно у журналистов, особенно у журналисток как Шарлотта. Разговор течёт дальше, Сильвер тихо отходит за второй партией фейерверков (Навия определённо позарилась на чей-то склад), Мелус в силу возраста отправляется на боковую, ещё раз поздравляя именинницу, Фурина постепенно начинает поглядывать на время, бормоча, что скоро ей придется идти, и каждый второй забегает в дом за дополнительным пледом, курточкой, кофточкой, закуской ― в общем, активно перетаскивают все имущество во двор. Навия заканчивает свой рассказ о том, как встретила странную консультантку в магазине парфюмерии, когда Сильвер окрикивает их издалека и показывает машет рукой, сидя у новых коробок с салютом. ― Все тут? Скоро начнётся, ― Навия утихающим вздохом усаживается поудобнее, поправляет плед и оглядывается через плечо, а Ризли на её вопрос действительно окидывает взглядом их небольшой кружок и замечает, что отсутствует среди них только Нёвиллет. Он смотрит на Навию и тут же становится жертвой (шутка, конечно же) её поручения: ― Ризли, сходи, пожалуйста за Нёвиллетом, если не сложно? ― Без проблем. Холодный воздух улицы преследует его от входной двери до прихожей, и только потом рассеиваться в тепле. Ризли оглядывается, тут же находя Нёвиллета. Тот копается на кухне, стоя спиной к выходу, и Ризли сначала думает его окликнуть, но потом просто проходит дальше, наклоняя голову и пытаясь понять, что такого там Нёвиллет ищет. Он слышит шаги не сразу, потому что оглядывается лишь тогда, когда расстояние между ними остаётся менее чем четыре метра. И, замечая Ризли, оборачивается. ― Меня потеряли? Ризли пожимает плечами. ― Немного. Навия боится, что ты пропустишь второй раунд фейерверков. Нёвиллет слабо улыбается и смотрит в сторону. ― Если что, увижу из окна. Ризли прослеживает за его взглядом, и с удивление понимает, что окно кухни ― что, так-то логично, просто он не обращал на это внимания ― выходит на нужную сторону двора. Навии и гостей не видно, но рассыпающиеся в разные искры они точно смогут отсюда углядеть. Кипящий чайник с щелчком поднимающейся кнопки выключается и затихает. ― Захотел чаю? ― в полушутке тянет Ризли, усмехаясь, но Нёвиллет, смотря на него, отвечает спокойно и полностью серьёзно: ― Да. Я немного замёрз, ― и возвращается к кухонным тумбочкам, протягивая руку в сторону чашек. ― Нальёшь и мне? ― выпаливает Ризли быстрее, чем успеет подумать, потому что секунда две промедления ― и возможность была бы упущена. Да и, вообще-то, от возможности выпить чай никогда не отказываются, у Ризли эта привычка въелась в кожу, в язык, в мозг ― в общем, нейроны где-то там определенно начинают шевелиться, заслышав заветное слово. Нёвиллет быстро оглядывается на него через плечо, кидает негромкое: ― Конечно, ― и берёт две чашки за края аккуратными пальцами. Ризли опирается о подоконник и в тишине, перебиваемой звуками инструментов, приглушенного гула за окном и совсем-совсем тихой музыкой, расслабляется, облокачиваясь поясницей сильнее. Здесь гораздо теплее и, пусть Ризли и не мерзлявый, смена температуры вкупе с поздним временем (и несколькими бокалами шампанского) постепенно морит его, а изо рта уже готов вырваться зевок ― он его тут же подавляет и устало склоняет голову, наблюдая через полуопущенные ресницы за Нёвиллетом ― тот ставит горячий чайник на место и слегка поворачивает голову, на мгновенье ловя взгляд. Ризли вздыхает, чуть сжимая пальцами подоконник, напряжение током уходит в самые кончики. Светлые подушечки очень красиво смотрятся на фоне белых стенок кружек, на фоне коричневого заварника, и руки действуют плавно, методично, что Ризли мог бы увлечься в наблюдении за этим процессом, позабыв о времени и звуках. ― Сахар? ― спрашивает Нёвиллет, и Ризли в согласии мыкает. ― Две ложки. Спустя десяток секунд Нёвиллет разворачивается, Ризли поднимает взгляд и с благодарностью принимает протянутую кружку. Чай на вкус оказывается обычным чёрным, в меру подсластёным (две ложки ― идеальная пропорция сахара к чаю) и согревающим ― Нёвиллет разбавил несильно, так что глоток горячего, обжигающе проходящего по языку, уходит внутрь и пламенно согревает грудную клетку, а за ней ― тело. Ризли с довольством выдыхает. ― Я пробовал, кстати, твой бергамотовый чай, ― заговаривает Нёвиллет внезапно, и Ризли с любопытством скашивает взгляд. Ах да, этот несчастный чай, чего только не повидавший за две недели. ― И как? ― Довольно приятный. Ризли хмыкает, пряча усмешку за кружкой. ― Я рад. Они попивают какое-то время в тишине, и Ризли с осторожностью старается бросать ненавязчивые взгляды, пока прикладывает край чашки к губам. Тёплый свет яркой лампы падает на лицо Нёвиллета, сияние фонаря со двора через окно подсвечивает волосы, и Ризли идёт взглядом вдоль них, прибранных в хвост, до лопаток ― ниже волосы уже заканчиваются. Он поднимает голову и вдруг натыкается на глаза Нёвиллета, и единственное, что Ризли может сделать в этот момент ― сделать ещё один глоток, спрятавшись за кружкой спасительного чая. Поразительно, как Нёвиллет отпивает одновременно с ним. Ризли кажется, ещё секунда, и тишина из спокойной станет загустевшей, как все опасения рассеиваются со словами Нёвиллета: ― Навии тоже понравилось. ― М? ― глупо переспрашивает он. ― Чай. Ризли дёргает уголком губ машинально, а потом думает о том, что чай, получается, из его рук перекочевал к Нёвиллету, а затем его смогла попробовать и Навия, которая была уже с Ризли знакома ― будь сейчас обычный день, а на языке не оставался вкус шампанского, Ризли мог бы прикинуть несколько логических связей в подозрении. Но сейчас он просто пожимает плечами. ― Тогда попроси в следующий раз её угостить тебя чаем. Я положил к ней в подарок цветочный. Лепестки розы, немного шиповника и всё такое. ― Розы ― определённо цветы Навии. Это да, думает Ризли и смотрит в сторону пышного букета на соседнем подоконнике. ― Как у них быстро конечно всё заверетелось, ― бормочет вслух и лукаво смотрит в сторону Нёвиллета (он ненамеренно, это теперь происходит само собой каждый раз, когда Ризли думает о Клоринде и Навии, а значит, вспоминает историю их знакомства). ― Ты знал о них? ― М? Ризли кивает в сторону окна, но взгляд Нёвиллета так и не проясняется, поэтому он поясняет: ― Про Клоринду и Навию. ― О, ― выдыхает он. А потом чуть смещается, налегая поясницей на столешницу чуть сильнее, и медленно заговаривает. ― Можно и так сказать. Однако я понятия не имел, как выглядит Клоринда, и когда вы появились, почему-то подумал… ― он замолкает непривычно резко, совсем не так, как шла его речь ― плавно, размеренно, без раздумий, и Ризли вскидывает брови: ― М? Нёвиллет поджимает губы и выдыхает. ― Что вы двое… ― он не договаривает, снова смущенно останавливаясь, и до Ризли наконец доходит смысл сказанных десяток секунд назад слов, он видит неуверенность, слышит неловкость, и два плюс два в голове складываются так чётко и правильно, что он даже удивляется. ― Вместе? ― Ризли тут же выкидывает точно правильно и точно очевидное предположение, но озвученное сейчас, перед Нёвиллетом, оно кажется странным, словно до него нельзя было додуматься вовсе при таких обстоятельствах. Нёвиллет поджимает губы, неровно качает головой, прикрывает глаза и отпивает чай. ― Забудь. Ризли усмехается и смещает точку опоры, облокачиваясь о правый локоть. ― Правда? ― У меня сложилось такое впечатление на некоторое время. Нёвиллет смущён, а Ризли просто озадачен некоторое время: ему и Клоринде говорили не раз об их сходстве на парочку, и Ризли становится смешно, потому что за этим стоит своя история. Всю её вываливать он не собирается и просто говорит: ― Ну, мы знакомы давно. Нёвиллет осторожно поднимает взгляд, точно заинтересованный, но он, видимо, слишком вежливый, чтобы спрашивать дальше, так что Ризли продолжает (в конце концов, он же узнал, как тот познакомился с Навией): ― Там забавная история. В банке заложили бомбу, ― очень забавная, в духе любого полицейского, молодец. ― Это вроде лет… семь назад было? ― Ризли даже не решится считать. ― Не помню точно, может, слышал об инциденте. Тогда приехали два разных отряда, я командовал одним из них, ну и там начались выяснения, кто на что имеет, не имеет право. У них в командовании стояла Клоринда, ― он не говорит, где именно у них, потому что Клоринда сама об это не распространяется («Гостайна», ― просто хмыкнула сегодня она), да и не то, что нужно знать для истории, ― я с ней поговорил, ну и мы скоординировались. Всех вывели, бомбу обезвредили спецназовцы. И Ризли пожимает плечами. Спустя полминуты молчания Нёвиллет говорит абсолютно искренне и серьёзно: ― Очень захватывающе… Ризли смотрит на него, замечая, как глаза напротив задумчиво уставились куда-то вперёд. ― Да ну? Нёвиллет ловит его взгляд и уверенно кивает. ― Вы познакомились на месте террористического происшествия и с тех пор общаетесь, ― он медленно отпивает чай из кружки. ― Удивительно. Ризли хмыкает. Чай в кружке плещется на самом донышке ― они, видимо, стоят тут уже довольно давно, и Ризли пришёл сюда, чтобы привести Нёвиллета, но теперь ему не хочется уходить с этой кухни вообще. В целом, первую партию фейерверков он уже видел. Потому Ризли подходит к кухонной тумбе, останавливаясь недалеко от Нёвиллета ― какой-то десяток сантиметров, и плечи могут столкнуться, ― и наливает себе чай. Это не особо знакомое ему место, не знакомая ему кухня, но если заварка и чайник есть на своих законных местах и в доступности, то, пожалуйста ― чувствуйте себя ближайшее чаепитие как дома. Ризли аккуратно подливает немного остывший кипяток, косясь в сторону. В его поле зрение попадает плечо, рубашка, рука, и, стоит взгляду сойти ниже, пара ладоней в тёмных тонких перчатках, охватывающих кружку. Ризли помнит светлую кожу и розоватые костяшки, ни чем неприкрытые. Может, дело в располагающей атмосфере ночи, может, в нескольких бокальчиков алкоголя, а может, в обычном простом любопытстве, ему присущему, но Ризли заговаривает: ― Можно вопрос? ― М? ― и медленное вопросительное мычание Нёвиллета раздается низким приятным голосом в мягкой тишине кухни, вливается в уши Ризли так, что достигает участков под кожей, и этот маленький мимолетный звук пускает мимолетное тепло. ― Перчатки, ― он слегка кивает и поднимает голову, встречаясь с глазами Нёвиллета, ― потому что тебе нравится, или ты не тактильный? ― О, ― тот смущенно останавливает пальцы, водящие по краю чашки, и смотрит на них. ― Я бы не сказал, что не тактильный. Не уверен. Скорее, чтобы… избегать лишних прикосновений, особенно во время работы. Школа и бесконечный поток детей ― Ризли может понять. ― И, ― продолжает Нёвиллет всё смущеннее, ― пожалуй, влияет тот фактор, что мне просто нравится. ― Хорошо смотрятся, ― поспешно уверяет Ризли, глядя вниз. Он останавливается после сказанных слов на мгновенье, делая глубокий вдох и прижимая лёгкие уже к самым рёбрам. Нёвиллет просто отвечает: ― Спасибо. Ризли медленно выдыхает и поднимает взгляд с перчаток на лицо. Уголок губ непроизвольно дёргается. Он возвращается к чаю, докидывает две ложки сахара и размешивает. Из колонок продолжает литься музыка ― теперь более спокойная, непохожая на ту, что играла часами раннее, наверное, поэтому Ризли обращает на неё внимание. Он прислушивается к словам, обнаруживая, что это французский, и смотрит на Нёвиллета. На языке тут же вертится желание, спросить, о чём эта песня, но потом Ризли понимает, что слова и так плохо различимы, так что обходится комментарием: ― Красивая песня. Нёвиллет замирает ― прислушивается. Вскидывает голову, будто так сможет лучше уловить мелодию, а потом спокойно говорит, пока Ризли просто смотрит, смотрит и смотрит. ― «Nuits d'été», кажется. И французский красивый, думает Ризли. Он слышит, как со свистом взрывается фейерверк и чуть наклоняется, углядывая за окном края рассыпчатых цветных искр. ― Второй запускают. Нёвиллет поворачивает голову в ту же сторону вместе с ним и мягко улыбается. Со двора приглушённо слышен довольный смех.