простыми словами

― Жизнь чудесна! ― первое, что пропевает Навия на ухо, обнимая его, и влетает в квартиру. Нёвиллету только остается чуть растерянно закрыть за ней дверь, но от энергии, излучающейся в каждом жесте, слове и движении Навии, под кожу пробирается приятное неярко трепещущее чувство, и уголок губ без сопротивления поднимается. ― Что-то хорошее? ― интересуется Нёвиллет. Навия усаживается за барную стойку, попутно ставя на стол пакет ― со сладостями, очевидно. Вскипевший чайник уже ожидает своего часа. Она опирается локтем о стойку и устраивает подбородок на раскрытой ладони. Изящные аккуратные пальчики с тем же красивым маникюром переливающегося розового цвета постукивают подушечками по приподнявшейся от улыбки щеке. ― У меня намечается ещё одно свидание, ― пожимая плечом, спокойно говорит Навия, но в её голосе так и просвечивается счастливое довольство. Нёвиллет, проходя к чайнику, не удерживается: глядит на неё, искренне радостную, с невыразимой нежностью и кротким весельем ― стоит Навии заговорить о Клоринде, он снова вспоминает полученные с утра судорожные сообщения пару недель назад о том, какая Навия растяпа, что она пролила кофе на какую-то красотку и ляпнула, пригласив её на ужин в качестве извинений, и о том, как всё неловко складывается; потом об отчётё вживую за чашечкой чая и сладкими макаронами, из которого выяснил, что та самая ― цитата ― красивая и очаровательная Клоринда не собирается её убивать за коричневое пятно на блузке и согласилась на новую встречу. Навия ловит его взгляд, улыбается ещё шире и мечтательно выдыхает. ― Поздравляю, ― оборачиваясь через плечо, кидает Нёвиллет и берёт кружки, одна из которых уже безоговорочно принадлежит Навии ― почти такая же, как у него, только из другого сервиза, и нежные розы аккуратно вьются у краёв. Шуршит пакет в лёгких руках Навии, льется горячая вода, и за спиной Нёвиллет продолжает слушать знакомые вздохи, наслаждающееся «м-м-м», когда Навия принюхивается к собственным сладостям. ― О, кстати, я принесла новый журнал. Тут самые интересные судебные процессы за этот год. ― Спасибо, ― Нёвиллет услужливо ставит две чашечки, и Навия в ответ подталкивает на середину красивые коробочки с кексами и двумя круассанами. Нёвиллет знает, что они не приторные, потому что Навия к его предпочтениям за столько лет дружбы уже хорошо приспособилась. Он замечает на краю барной стойки толстый журнал, глянцевая обложка которого отражает блик холодной лампы. ― Это по всему миру? ― О-о-о, нет-нет, ― яростно начинает Навия тоном, так и говорящим, что больше она в эту яму не полезет. ― Не хватало мне разбирать систему права Востока, спасибо ― не надо. Тут только Европа и Штаты. У меня есть свой экземпляр, позже можем обсудить. А, да, ― добавляет Навия, придвигая чашку к себе и подталкивая коробочку ещё ближе к Нёвиллету, ― угощайся. ― Это малиновые круассаны, я попробовала их испечь, такие вкусные, ну загляденье! ― она складывает пальцы у губ и с характерным звуком ярким жестом распускает их, почти как итальянка, нахваливающая пасту. ― Обязательно продегустирую, ― заверяет он, и Навия довольно ухмыляется. Одной рукой она обхватывает чашку за ручку, другой придерживает, подносит ко рту и пригубает. ― М, ― вдруг тянет Навия, чуть взимая брови, ― что за чай? Нёвиллет останавливается с рукой на полпути к угощениям. Он пробовал всего один раз, может, это не то, что Навии по вкусу? На всякий случай он сам делает глоток. ― Очень вкусный, ― Навия отпивает снова. Нёвиллет касается горла, когда чуть прокашливается и опускает взгляд в кружку. ― Мне его подарили. ― Кто? ― он не видит, но чувствует, как Навия прищуривается, следя за его реакцией. ― Родитель ученицы. ― Симпатичный? Нёвиллет спокойно поднимает голову и молча, но полным растерянности взглядом смотрит на неё в такой тишине, что Навия прыскает и, отклоняясь от стойки, машет рукой: ― Я шучу-шучу, ― она отрицательно чуть качает кистью, и легкий искристый смех затихает в кружке у рта. Нёвиллет поджимает слегка расползающиеся губы, почему-то щёки у него теплеют и это, ему кажется, не от чая. Навия делает глоток снова и в удовольствии прикрывает глаза. Нёвиллет наконец берет круассан, на языке растекается приятная сладость. Навия с легким стуком ставит чашку, продолжая удерживать её обеими руками, и слегка наклоняется над стойкой. ― Нет, а правда. Симпатичный? Симпатичный, думает Нёвиллет, но вместо этого в попытке остудить Навию спокойно, смотря ей в глаза разъясняющим взглядом, произносит: ― Навия. Он родитель моей ученицы, ― и почему-то ему на секунду кажется, что в голосе звучат невесёлые нотки, которых вроде бы не должно быть. Почему Нёвиллет вообще об этом думает? Навия вздыхает. ― А я уже думала, ― в иронической манере тянет она, водя пальцем по краю кружки, ― чаи тебе дарит, вон. Женат? ― Не знаю. ― Кольцо видел? Он вспоминает крепкие руки, будь на которых кольцо, то точно бы бросилось в глаз, и отрицательно качает головой: ― Но это не значит, что у него нет партнёра. ― О, откуда ты можешь знать, ― тянет Навия. ― В любом случае, он родитель, Навия. ― А по какому поводу чай? Тебя обычно задаривают либо одинокие заинтересованные мамочки, либо Фурина, либо… я, ― и легко пожимает плечами. От воспоминаний уголки губ снова приподнимаются в легкой улыбке. Нёвиллет смотрит куда-то в сторону, чтобы не рассредоточится, пока говорит: ― Долгая история. Его дочь тогда не смогла связаться с ним, поэтому я позвонил со своего. Проводил, встретил, поговорил. Чай за помощь. ― М-м-м, ― тянет Навия, и Нёвиллет не может понять, к какому разряду эта интонация относится: не до конца верящему, понимающему или задумчивому. Она звучит где-то на грани между этими всеми категориями, и когда Нёвиллет поворачивает голову, то замечает, как Навия покусывает губу, смотря куда-то на кружку. ― У него хороший вкус. В чае. ― Недавно было родительское собрание. Передал. ― Может, знаки внимания? ― Навия. ― Хорошо-хорошо. Если ты не заинтересован ― я не лезу, ― она машет кистью перед собой оточенным ровным движением, как бы отрезая и давая установку: всё, не полезу. И, честно говоря, Нёвиллет не очень хочет её останавливать. В конце концов, гораздо проще обсудить что-то с Навией, чем самому думать и думать снова, так в конце концов ни к чему не придя. Темы их посиделок варьируются от обсуждений последний шумных уголовных дел до странных или забавных случаев в школе, по поводу которых Нёвиллет даже и не знает, что думать, но когда разговаривает с Навией и вместе с ней постепенно задаётся вопросом, что насчёт этих ситуаций чувствует, мысли в голове складываются по полочками и после нескольких часов беседы (и совместно умятой коробки пирожных) ему становится легче. Поэтому он неуверенно, глядя на чай, говорит: ― Мы виделись с ним всего пару раз. Пересекались. ― Нормально болтали? ― Да, он приятный собеседник. Навия чуть смещается, ставя локоть на стойку, и упирает подбородок в поставленную ладонь. Её большие голубые глаза с искренним любопытством смотрят прямо на него. ― И что ты думаешь? Нёвиллет, на самом деле, ничего не думает. Из его окружения те, с кем можно было поболтать на постоянной основе, являются пару коллег, Фурина и Навия. И никто из них определённо не уводит разговор в такую сторону. Он пару раз аккуратно постукивает по стенке чашечки и тихо вздыхает. ― … Насколько нормально, что он пошутил про французские поцелуи? Навия расширяет глаза и медленно приподнимает брови. ― Так, а с этого места можно поподробнее…

***

Поподробнее Нёвиллет особо не рассказывает, потому что слишком смущающее вспоминать это вообще: и как застыло обычно спокойное выражение лица Ризли в удивлении, и как уголки его губ дёрнулись в растерянной усмешке после реакции ― той самой, когда Нёвиллет неожиданно для себя засмеялся. Это и впрямь была странная, по непонятно как веселящая шутка ― быть может, дело было в непринужденном тоне, в котором её бросили. Навия кладёт ладони на стол. ― Так, фотография есть? ― Нет конечно. Она надувает губы. ― Ладно, а выглядит как? Нёвиллет смущается ещё сильнее, но вздыхает, отводя взгляд. ― Высокий. Брюнет. Он работает в полиции. А ещё симпатичный. Навия громко вздыхает и откидывается на спинку высокого стула. ― Слушай, я даже не могу сказать, твой типаж или нет, ― хмыкает она. ― Хотя ты бывший судья, он полицейский, отличное сочетание. Он тебе бы ловил преступников, ты бы… ― она смолкает и моргает, уставившись куда-то в стену, а потом хмурится. ― Слушай, а как зовут то хоть его? Она медленно отпивает чай и, когда Нёвиллет бросает имя, ― приятно перекатывающее на языке, прижимающимся к нёбу при первом же букве ― чуть не давится. ― Всё хорошо? ― обеспокоенно говорит он. Навия отрицательно качает головой, потом останавливается, видимо, понимая, что дала ответ не в той форме и поспешно начинает кивать. ― Да-да, всё хорошо. Извини, не так глотнула, ― отмахивается она и поднимает взгляд. ― Ризли? Нёвиллет растерянно моргает, меньше секунды вспоминая, к чему это она, и отвечает ровным голосом: ― Да. ― А, ― и Навия выпрямляется, сводя выражение лица на простое и задумчивое. Они молча попивают чай пару минут, прежде чем она задаёт странное: ― Ты, кстати, помнишь о моем дне рождении? ― К чему такой вопрос? ― конечно же, он помнит. Подарок, благополучно заказанный заранее, уже упакован и лежит, дожидаясь своего часа. Или Навия хочет намекнуть на другое желание? ― Ни к чему. Я просто напоминаю, ― она тянется за кексом и откусывает его. ― Уже на следующей неделе, между прочим, ― бормочет, прожевывая и, отлепляя указательный палец от пирожного, указывает им на Нёвиллета. ― Время позже скажу. Место ты помнишь. ― Дача господина Калласа. Как он поживает, кстати? ― Просто замечательно, ― Навия возводит глаза кверху. ― Наслаждается отпуском в Испании. ― Конечно, ― он просто чуть растерянно кивает, но потом Навия безмятежно заводит разговор в другое русло, и за беседой Нёвиллет даже забывает, о чём они говорили изначально, пока не слышит безмятежное (наигранно безмятежное или ему кажется?): ― А, да, об этом симпатичном, как там его? Ризли? ― Да. И, натыкаясь на веселый взгляд Навии, Нёвиллет понимает, что самолично выдал себя. Обреченный вздох выпускается из носа. ― Да ладно тебе, ― весело фыркает она. ― Почему бы не помечтать? Он симпатичный, подарил тебе чай, может, если он один, то у тебя появятся шансы? Всегда можно попробовать. ― Прямо как ты? Навия закатывает глаза, но щёки у неё начинают краснеть, во время того, как она уверяет его: ― Это другое. Я пролила на неё кофе и решила извиниться, а потом всё как-то само… ― она замолкает. ― Ладно, не обо мне. Так что? Нёвиллет приоткрывает губы, но заговаривает далеко не сразу. Водит подушечкой пальца по краю опустевшей чашки, поглядывая в сторону, и медленно тихо вздыхает. ― Я… не уверен, что хочу об этом думать. ― Поняла, ― поспешно кивает Навия и отпивает чаю. ― Слышал последние новости? Того арестованного, Жуля, в итоге посадили на семь лет…

***

Возможно, Ризли один. Нёвиллет почему-то думает об этом на следующий рабочий день, во время которого после урока старшего класса находит в своём кабинете игральную карту ― азартные игры, вообще-то, запрещены, ― и он, рассматривая краплёную бубновую даму из набора, явно не купленного в первом попавшемся киоске, просто не понимает, что с ней делать, и кладет в ящик стола. Успевает проверить все тетради к трём с лишним, выпить чаю, встретить Фурину, прогоняющую его, сделавшего всю работу, ― «Ты и так слишком много напрягаешься! Нет-нет, я, самая лучшая директриса самой лучшей школы, не позволю тебе перетруждаться!» ― и, видно, пойти домой в последний свой рабочий день на этой неделе. На выходе солнце приятно греет кожу. Он идёт к общей парковке вдоль длинных полупустых рядов, наблюдая, как кто-то из старших классов только уходит ― Нёвиллет замечает знакомых учеников и задается мимолетным вопросом, что они так долгого делали, если у них точно нет сегодня никаких дополнительных занятий, ― а из младших выбегают с кружков. Что-то вдалеке мелькает перед глазами Нёвиллета, и он тут же, уловив намёк на хорошо знакомую фигуру, замедляет шаг, чтобы приглядеться. В большом проходе между машинами он наконец-то замечает Сиджвин. На парковке, не на остановке. Почему-то ноги замирают, и носки вдавливаются в асфальт. Нёвиллет в странной опаске потерять из виду вообще всё остается на месте, с особой внимательностью следя взглядом за Сиджвин. Вот она активно идет по пешеходной части, вот вскидывает голову, вот бежит, вот… ― на секунду всё внутри него останавливается в странном волнении. А потом как-то неприятно падает раздробленными частями, тяжело ухая вниз. Сиджвин обнимает женщину, хватает её за руку и вместе с ней движется дальше куда-то вдоль парковки. Она красивая, успевает заметить Нёвиллет. Высокая. Строгая, кажется серьезной. Под стать… Нёвиллет дергает головой в сторону, отмахиваясь от налетевших мыслей, эмоций, и с трудом, чувствуя напряжение под рёбрами, отворачивается. Ему изначально не стоило об этом думать, подавить порыв в зародыше, чтобы потом не было так неприятно придавливать несмелую, но приятно щекочущую, за долгое время будоражащую мысль. Он достает ключи из кармана, садится в машину и пару секунд смотрит в лобовое стекло. Спокойно вставляет ключ зажигания и едет. Ничего страшного, должно быть. В конце концов, пару встреч и лёгкие шутки не значат ничего, кроме любезности.