простыми словами

― Почти каждый раз, когда иду к Клоринде, она уже оказывается занята… ― первое, что говорит Ризли, как только встречает небольшую компанию в парке. Он написал, что заберет Сиджвин после четырёх, ― к обеду он как раз успел отоспаться, ― и Клоринда ответила, что в это время они будут ходить по аттракционам ― ну, Сиджвин ходить. Какого же его удивление, когда у одной из многочисленных каруселей, с которой ему успевает помахать каким-то образом завидевшая его дочь и затем тут же прикрикнуть в азарте и страхе на вираже, обратно схватившись за поручень, он видит Клоринду с другим знакомым лицом. ― Ризли… ― начинает она со вздохом. ― Шучу, ― он хмыкает, кидает взгляд на неловко замершую в ожидании Навию и, улыбаясь, кивает, ― рад встрече снова. Навию вдруг отпускает, и она посмеивается. ― Мне даже немного неловко, ― говорит, вскидывая ладонь. ― Но ― честно! ― пересеклись случайно, у меня были дела, тут недалеко есть от парка адвокатская контора. Я шла через парк, встретились, заболтались, ― Навия безмятежно пожимает плечом. ― Видно, сама судьба сводит вас… ― Ризли. ― Клоринда кидает на него взгляд, и он смолкает, расплываясь в улыбке. Аттракцион продолжает громыхать, выдавая звуки кричащих от восторга и страха детей. Ризли смотрит, щурится и находит Сиджвин спустя несколько секунд. Погода сегодня приятно радует во всю светящим и действительно греющим постепенно уходящим солнцем и отсутствием холодного ветра ― а это, несомненно, плюс, потому что от незаметно залетающей под воротник прохлады легко можно заболеть, и простуда ― последнее, что нужно Сиджвин. Ризли помнит её, или, лучше сказать, их первый больничный, когда он спрашивал своих сотрудниц с детьми, какие лекарства и методы лечения эффективнее всего, строго следовал рекомендациям врачей и улучшил навыки готовки супов, чего до этого никогда не делал, потому что в случае собственной болезни для Ризли очевидным решением было закинуться аспирином, махнуть рукой и верить, что само всё пройдет, понадеявшись на проверенный крепкий иммунитет. С новой волной, поднимающей кабинки, дети на карусели взвизгивают. ― А ты чего не пошла? ― ухмыляется Ризли, дружески толкая Клоринду в локоть. Она пристально смотрит на него и медленно проговаривает: ― Ризли. Аттракцион детям до двенадцати лет. ― Да? ― он вскидывает брови и чуть отклоняет голову, делая вид, что с интересом рассматривает Клоринду. ― Ну, в принципе… ― Да, в принципе… ― тут же тянет Навия, прикладывая кулак к подбородку в задумчивости, и Ризли не без удовольствия удивляется подхваченной шутке ― ладно, у них на счету суммарно плюс-минус минут десять общения за все встречи, но Ризли она уже нравится. Он не заканчивает, изгибая губы в довольной улыбке, когда Клоринда со вздохом закатывает глаза, Навия рядом прикрывает рот рукой, закрывая вырвавшийся в фырканье смешок. ― На следующую ты пойдешь, ― сухо кидает Клоринда ему. ― Какую? ― Большая синяя горка. ― О, ну, ― тянет Ризли. ― я там уже был, твоя будет очередь. Сколько ещё будет кататься? ― он кивает в сторону карусели. Она пожимает плечами. ― Полагаю, минуту. Он оглядывает девушек ― конечно, Клоринда в своих красивых брюках и пальто, а на Навии надета какая-то модная юбка, пока Ризли стоит рядом с ними в простых джинсах, толстовке, кожанке и с непричёсанными (как обычно, они безнадёжны) волосами ― и предлагает: ― Тогда давайте потом по мороженому? ― Я могу сходить взять, ― тут же вызывается Навия и, не успевает Клоринда открыть рот, продолжает, раскидывая руки в стороны и поворачивая ладони тыльной стороной к земле. ― Есть предпочтения? ― она пару раз хлопает глазами и выжидающе смотрит на них. Ну, раз она сама вызвалась… ― Сиджвин любит фруктовый лёд, ― спокойно отвечает Ризли и чуть пожимает плечами. ― Мне любое шоколадное. Навия поворачивает голову. ― На твой вкус, ― Клоринда беспристрастно машет рукой, но Ризли подмечает растекающийся румянец. Первое, что у неё нещадно краснеет при смущении ― уши. ― Хорошо! ― Навия разворачивается и быстрым деловым шагом идет в сторону не так далеко стоящего на углу киоска, где продается мороженое. Стоит ей отойти метров на семь, Ризли встречает взгляд Клоринды и вскидывает брови. ― Случайно пересеклись? ― Абсолютно случайно. Она говорит это так твёрдо и с нажимом, но у него не возникает чувства, будто таким образом Клоринда пытается что-то скрыть ― он слишком хорошо её знает. Аттракцион слегка громыхает в торможении. Ризли поворачивает голову и с легкой улыбкой смотрит, как вереница довольных и взбудораженных детей выбегает через вход, огороженный маленьким заборчиком. Ждать долго не приходится: выбравшаяся со своего места Сиджвин уже на выходе вскидывает голову и быстро находит их. ― Пап! ― она активно машет ему рукой, вприпрыжку спускается со ступенек и вихрем несётся к ним. Под конец своей пробежки Сиджвин выдыхается, потому что не запрыгивает, а просто с громким «Уф-ф-ф» утыкается лбом Ризли в бок и крепко-крепко, насколько способные её ручки, обнимает. Он слегка посмеивается и хлопает её по спине. ― Что, выдохлась? ― Не-а, ― глухо бормочет она ему в футболку, и Клоринда весело фыркает. ― А где мадмуазель Навия? ― Сиджвин запрокидывает голову и вращает ей из стороны в сторону. ― Отошла за мороженым, ― отвечает Клоринда. ― О, пап, а мадмуазель Навия купила мне сегодня сладкую вату! Ризли изгибает одну бровь, в сдерживаемом веселье дёргая уголком губ. ― Теперь ты её любишь больше тёти Клоринды? На его заявление Сиджвин реагирует мгновенно: ― Нет! ― и в свою защиту обхватывает тётю Клоринду руками. Тётя Клоринда с тихим вздохом хлопает по мелким ладошкам на своей талии. ― Но давайте её найдём. ― Конечно, ― кивает Ризли. Сиджвин хватает его за одну руку, Клоринду ― за другую, и они втроём отправляются к некрутому завороту, за которым прячется ларёк, когда слышат внезапно усилившийся шум и возню, выбивающихся из обычного суетного гула парка. Он ловит взгляд Клоринды ― нахмуренной и ускоряющей шаг ― начинает идти, нагоняя её темп, и Сиджвин подхватывает, быстро передвигаясь с ними, а потом Ризли просто пытается сориентироваться. В зону видимости попадает часть киоска, как доносится громкий крик. ― Вор! ― кричит Навия? прохожая? продавщица мороженного? ― в любом случае, когда картина попадает зону видимости, на его глазах Навия дёргается, и Ризли только потом понимает, что та вырывает свою сумку из чужих рук. Она действует быстрее, чем Ризли одним аккуратным движением успевает отвести Сиджвин себе за спину, в сторону Клоринды: вытягивает руку и прыскает. Ризли по крику и рукам, прижатым к лицу безымянного мужчины догадывается сразу ― перцовый баллончик. Ему нужно три-четыре шага, чтобы дойти, схватить неизвестного за шкирку и хорошенько встряхнуть, наклониться к нему, согнувшемуся и не открывающему слезящиеся глаза, и вкрадчиво проговорить: ― Стоять. На фоне кто-то громко просит позвать охрану. Остатки перцовой смеси витают в воздухе прямо у головы нарушителя порядка, маленькими частицами распространяясь в воздухе. Они не жгут, действуют слабее разрезанного лука, но Ризли просто их чувствует ― и глазами и носом с залетающим туда острым запахом. ― Нехорошо обкрадывать леди, ― продолжает он, понижая голос ― и в тоне, и в громкости, чтобы их не услышали. Ризли изгибает бровь, но мужчина не поднимает глаза. Шипит только, резко дёргается в попытке вырваться и после очередного встряхивания пригвождается к земле, лишь слегка покачиваясь. Ризли слышит приглушенный звук невысоких каблуков. Два шага ― по другую сторону от виновника встаёт Клоринда, и Ризли вдруг посещает мысль, что на своё же счастье грабитель не полез к ней и её сумке, потому что перцовым баллончиком он бы не обошелся, а вот заломленными за спину руками и обезоруживающим ударом по чему-нибудь ― вполне. ― Прошу прощения, я от администрации парка, ― как раз подходит охранник, и Ризли с тихим цыканьем передает виновника беспорядка ему в руки. Он смотрит несколько секунд вслед, убеждаясь, что незнакомец никуда не собирается вырываться, и поворачивается к Навии. ― Ты в порядке? ― спокойно спрашивает Клоринда тут же. Навия сначала моргает, а потом, на удивление Ризли, просто фыркает, с возмущением глядя на того, кто пытался его обокрасть. ― Средь бела дня! ― она вскидывает руку и качает головой. ― Но да, я в полном порядке, спасибо, ― говорит Навия, смотря на Ризли, но сразу же поворачивается к Клоринде ― покрасневшей и прочищающей горло. Навия, кажется, не замечает её ступора. ― Просто это было немного неожиданно… О, Сиджвин, ты уже покаталась? Сиджвин моргает. ― Ага. А… это у Вас перцовый баллончик? ― М? ― Навия посматривает на свою руку и улыбается. ― Да, ты знаешь, для чего он используется? ― задает вопрос, не спрашивая, а больше любопытствуя, действительно ли Сиджвин в курсе. И та, конечно же, отвечает утвердительно: ― Да. Мне папа рассказывал. Я знаю все, что связано с самообороной. И даже электрошокер держала в руках! ― Ну, ― засовывая перцовку, ― она правда носит с собой миленький маленькой баллончик с перцовкой? Ризли её уважает, ― говорит Навия, ― твой отец разбирается с преступниками, ― и поправляет сумочку на плече, ― а я разбираюсь с ними на судебных заседаниях. ― Вы судья? ― Я адвокат. ― Извините, вы возьмётё мороженое? Они одновременно оглядываются, и Клоринда спохватывается быстрее них, забирает, отдаёт Сиджвин первой, получая довольное: «Спасибо». ― Спасибо Навии, она покупала, ― отвечает она, дёргая уголком губ. ― Благодарю Вас! Навия смущенно, но довольно улыбается. ― Навия работает в «Спине-ди-Росуле», ― поясняет Клоринда, возвращаясь к оборвавшемуся разговору, когда передаёт Ризли шоколадный рожок. Спина-ди-Росула? Он мысленно присвистывает ― об этой организации не знает, наверное, только максимально незаинтересованный в правоохранительной сфере человек. ― Это контора адвокатская? ― Сиджвин внизу, запрокинув голову, вертит ею из стороны в сторону, посматривая на каждого взрослого. Клоринда в ответ на её вопрос тихо мычит в согласии. ― Вот как, ― Ризли чуть взимает брови. ― И в каких областях? ― Уголовное, ― тут же отвечает Навия, принимая его заинтересованность. ― Я его и в университете учила. А последний год начинаю работать с несовершеннолетними, углубляюсь в этот вопрос. ― И как? Навия медленно вздыхает и скашивает сомневающийся взгляд вниз, там, где стоит Сиджвин, и Ризли тут же понимает. ― Потом расскажешь, ― непринуждённо бросает он. ― Ну что, куда ещё пойдем? ― У нас билеты на ещё одни горки остались, ― Клоринда достает их из кармана и демонстративно поднимает перед лицом. ― Тогда вперёд. ― Тётя Клоринда, а сядешь со мной? Она вздыхает и осторожно тянет: ― А может, с папой? ― А папа на этом аттракционе уже сто раз был, а ты нет! У горок новая жертва детских аттракционов смотрит им вслед ничего не выражающим взглядом, уходя к заборчику за руку с Сиджвин. Ризли довольно хмыкает ― вот кому Клоринда отказать точно не может. Хотя, думает он, посматривая на девушку рядом с ним, такими темпами Сиджвин кое-кто может начать составлять конкуренцию. Как только те отходят, Навия ловит его взгляд, тут же откусывает мелкую часть своего клубничного рожка, отводя глаза, и негромко начинает: ― С детьми работать тяжело, на самом деле, ― и тихо вздыхает, ― ну, в судебной системе. Они не всё говорят и молчат. Мне однажды выпал случай, так получилось, там был подросток. Я, честно говоря, растерялась, ― она смолкает. Ризли замечает, как Навия постукивает пальцем по рожку, потом быстро делает мелкий надкус вафельной части с тихим хрустом, словно для неё это мороженное ― не вкусное угощение, а способ на что-то отвлечься. ― Парень постоянно сбегал из дома,― продолжает она в конце концов, ― связался с не самыми лучшими людьми, а оказывается, у него дома проблемы были ― с выяснением этого началась самая трудная часть. Отчим его избивал. Я после этого и решила основательно взяться за детское право заочно. Ну, знаешь, ― она пожимает плечом, ― там рассказывают подробнее про психологию детей. Ризли особо ни с кем делится ― основное его окружение, сотрудники полиции и Клоринда, знают об этом, ― и не находит нужным распространяться, но он смотрит на Навию какое-то время, позволяет звукам оживленного парка проникать в его уши, едва ощутимому аромату саженцев ― залетать в нос и вдруг говорит: ― Сиджвин тоже участвовала в судебном процессе. ― Да? ― Навия поворачивается к нему. Ризли в согласии мычит. ― Ей было всего четыре, мать нашли мертвой в собственной квартире. Сиджвин сама позвонила в службу, не понимала, что происходит, сказала, что видит кровь… ― Ризли вздыхает. В первый раз, когда он услышал о том, что его сотрудница погибла, что-то неприятное и неуютное расползлось по всему телу. Когда он узнал про то, что пришлось пережить её маленькой дочке ― это был немой ужас и злость. Навия не сдерживает вздох и тут же прижимает ладонь ко рту. ― Она почти ничего не помнит, с тех пор, ― тут же уверяет её он. ― Плюс, ходила к психологу долгое время, и после того, как уже не жила в детском доме. ― В детском доме ей хорошо было, надеюсь… Ризли кивает. ― В этом ― да. Навия облегченно выдыхает и утыкает взгляд в розовый шарик мороженного. ― Я просто слышала о неприятных инцидентах в детских приютах. Не верится, что такое происходит, конечно. Ризли и сам это знает, но почему-то напоминание вслух вдруг заставляет его задуматься о Фремине, вечно отводящим взгляд, прячущим большие глаза в темноте и бурчащим «ничего». ― А про «Дом Очага» слышала что-нибудь? Навия ненадолго замирает, удивленная вопросом. Моргает, неуверенно поглядывая в сторону во всю запущенного аттракциона, поворачивает голову к нему и медленно начинает: ― Я слышала, были какие-то скандалы, ― она на секунду останавливается в раздумье и с кивком продолжает теперь активнее. ― Да, вроде бы возбуждали дело по этому поводу, насколько помню. Проводились расследования за якобы жестокое обращение с детьми, но ничего доказано не было. Их поставили на учёт, но много времени прошло и сняли. А что-то случилось? ― она поднимает указательный палец и неуверенно вращает им в воздухе, обозначая это самое «что-то». ― Изучаю по этому делу кое-что. Навия опускает палец, складывая в слабый кулак. ― Я могу попытаться помочь, если надо. Кое-что читала по этому делу, могу подсобить с доступом к архивам, если сам не найдешь данные, ну, вдруг там что-то есть. Хотя у тебя наверняка связи в отделе, но, знай, можешь звякнуть мне, ― она вскидывает рукой. Потом спохватывается и наклоняет голову, начиная рыться в сумке и что-то бормотать. ― Так, давай я дам свою визитку, ― Навия выпрямляется, дергает головой, поправляя попавшие на лицо золотистые пряди и вытягивает руку. ― Мой номер тут, напиши, если что. Ризли принимает её визитку и бегло осматривает ― Спина-ди-Росула определённо уделяет внимание дизайну. ― Буду знать. Спасибо. В конце концов, лишних связей не бывает. Он посматривает в сторону горок и думает: хорошо, что всё сложилось благополучно. Ризли долгое время после того инцидента переживал, был максимально осторожным и обходительным с Сиджвин, а когда всё начало постепенно образовываться в нём вдруг закрутилось беспокойство по поводу школы, и на определённо неспокойное молчание Клоринда тогда реагировала пристальным твёрдым взглядом. Но все волнения оказались напрасны: у Сиджвин появились подруги, она получает образование в хорошей школе под хорошим руководством, изучает французский (не то чтобы это прямо стоит выделять в отдельный пункт, но…). ― Знаешь, ― спустя некоторое время молчания заговаривает Навия, щурясь в сторону горок, ― я думала, Сиджвин твоя родная, ― Ризли чуть вскидывает брови, посматривая на Навию. Она поворачивает голову к нему, заставляя кудри от движения подпрыгнуть, и улыбается. ― Правда. Он не может сдержать улыбки, поэтому слегка поджимает губы. ― Она для меня родная.

***

Ризли досматривает с Сиджвин серию её любимого мультсериала ― это уже как часть их маленькой традиции: вот так усаживаться по вечерам у телевизора ― тютелька в тютельку к тому времени, когда пора выезжать. Он прощается с дочкой, заводит машину и уже менее чем через десять минут паркует её у ворот школы. В классе Ризли успевает перездороваться со всеми родителями учеников, вежливо кивая, поболтать с матерью Монт ― подруги Сиджвин, с которой она часто гуляет после занятий, ― и обменяться парой комментариев об учебе перед тем, как зайдет учитель и начнёт родительское собрание. Ризли садится, скрещивая руки на груди. В основном, ничего не обычного ― общие успехи класса, предстоящие мероприятия и их участия, примерная программа обучения. Классный руководитель сменяется на учительницу спортивной подготовки, затем хореографии, а потом в кабинет тихо стучатся, и Ризли с закрадшейся к нему в голову мысли не замечает, как на секунду затаивает дыхание. Дверь открывается, и мсьё Нёвиллет заходит в класс, двумя шагами отступая в угол, чтобы не прервать речь преподавателя. Он выглядит как всегда очень изящно и аккуратно, пока без лишних движений поправляет манжет рубашки, осматривая класс. Тело Ризли расслабленно так же, как и было до этого, но голова с гудящим мозгом, обрабатывающим всю информацию, которую ловят глаза, бегающие вверх-вниз, вдруг нагревается. Они пересекаются взглядами, и Ризли не может удержать ползущий к верху уголок губ и, ловя себя на этом, в сглаживании ситуации приветственно слегка кивает. Нёвиллет аккуратно улыбается ему издалека. ― В этом году у нас начались уроки французского, ― продолжает классный руководитель, ― так что передаю слово мсьё Нёвиллету. Мсьё Нёвиллет заговаривает, и Ризли кажется, он не слышал этот голос очень, очень давно. Он вливается в уши как в первый раз, оставаясь таким же приятным и размеренным. ― Я могу лишь отметить, что общая успеваемость класса по этому предмету пока радует. Могу посоветовать уделять внимание… Ризли слушает ― конечно, слушает, но в потоке общей неконкретной информации слегка отвлекается, позволяя себе спокойно посматривать, вместо того, чтобы кидать быстрые взгляды и сосредотачиваться на диалоге ― здесь он слушает и тихо наслаждается. До того момента, пока Нёвиллет не заканчивает свою речь: ― Если будут какие-то вопросы касательно определённых учеников, я буду у учительской, ― и не выскальзывает из кабинета. Ризли смотрит ему вслед, глуша желание пойти прямо сейчас, будто что-то вдруг поменяется, Ризли его не найдет и не сможет отдать маленький презент, от нетерпения прожигающий дыру у груди. Во время родительского собрания мисс Фурина успевает забежать всего на пару минут, быстро и чётко ― не тараторя, но при этом говоря активнее, чем остальные, почти как Навия ― пройтись по общим организационным вопросам школы, упоминая о концерте ко дню учителя и отмечая, что весь класс молодец, готовится, а потом таким же вихрем, как ворвалась сюда, выйти из класса. Мисс Фурина ― личность довольно занятая, участвует во многих проектах, руководит школой, и как она делает столько разных дел одновременно и отдыхает ли вообще, Ризли вряд ли узнает. ― Общая часть на этом закончена, сейчас прошу остаться родителей тех, чьи дети ходят на дополнительные кружки по музыке… Как хорошо, что его дочь, сама того не осознавая, сберегла себе нервы, проявив незаинтересованность к этому кружку ― Ризли слышал много страшилок о музыкальных школах. Поэтому он без зазрения совести выходит из класса с частью родителей, оглядывается, ориентируясь, и направляется в сторону учительской. Ризли находит Нёвиллета, оккупированного толпой из нескольких мамочек, которые улыбаются и активно задают ему какие-то вопросы, и, честно говоря, не удивлен (и, возможно, немного их понимает) ― на такого красивого, с цепляющей внешностью человека, который ещё и умеет ладить с детьми не обратить внимание просто нельзя. Нёвиллет стоит рядом с ними, совершенно спокойный, и Ризли едва улавливает его негромкий голос в небольшой шумихе, поэтому подходит чуть ближе к сборищу и останавливается. Он облокачивается плечом о стену, скрещивая руки, полностью готовый ждать ― потому что Ризли ждать умеет ― и просто молча наблюдает. Упаковка чая под предплечьем во внутреннем кармане куртки чуть шуршит. Нёвиллет кивает на какой-то вопрос, открывает рот и вдруг ловит его взгляд поверх плеча одной из женщин, замирает совсем ненадолго ― Ризли успевает ему вежливо улыбнуться, ― а потом резко с неизменяемым выражением лица поворачивает голову, возвращая внимания к собеседнице. Когда последняя мамочка машет рукой, кидая что-то на прощанье, Ризли отталкивается от стены и размеренными шагами подходит к Нёвиллету. Ничего не говорит, просто посматривает в окно, пока Нёвиллет выдыхает и поворачивается к нему. Ризли скашивает взгляд и улыбается. ― У Вас набираются новые поклонники? Нёвиллет прочищает горло. ― Просто разъяснил несколько аспектов… ― когда он замечает ухмылку Ризли, то стопорится, а потом с понимаем шуточности вопроса смущённо дёргает уголком губ. Но всё же продолжает, поясняя. ― Индивидуальные аспекты. Ризли слегка кивает. ― У Сиджвин французский идёт хорошо, ― продолжает Нёвиллет, видимо, посчитав, что Ризли подошёл как раз за этим, но, раз ему решают подробнее рассказать про успехи дочери, он не будет перебивать, поэтому скрещивает руки на груди и с интересом слушает. ― Она не активна постоянно, но всегда отвечает на заданный вопрос по пройденным темам... Ризли пару раз слегка кивает, показывая заинтересованность и останавливается. Обычно он так не делает, но, с учётом того, сколько Ризли может так стоять и пристально смотреть на Нёвиллета для общего же блага стоит подать признак причастности к разговору. Он не без удовольствия понимает, что здесь сейчас они вдвоём, пусть и немного в формальной обстановке ― в конце концов, мсьё Нёвиллет рассказывает об успехах дочери Ризли в школе, ― но он чувствует дозволенность смотреть больше, чем обычно, засматриваться чуть чаще и наслаждаться разговорчивостью Нёвиллета, когда он говорит по делу, а не смущенными, вежливыми, сдержанными предложениями. ― …Если есть конкретные вопросы, я готов ответить. Ризли моргает, и после этого взгляд Нёвиллета ощущается тяжелее. ― Пожалуй, вопросов нет, ― он безмятежно пожимает плечами, и под скрещенными предплечьями приминается упаковка. ― Вообще-то, пока не забыл, ― Ризли тянется к внутреннему карману куртки, где уже долгое время ждёт своего часа этот несчастный, но, тем не менее, всё ещё вкусный и приятный чай, ― я хотел отдать раньше, но всё не получалось, ― тот шуршит под пальцами. ― Возьмите. Это бергамотовый чай. Моя благодарность за помощь с Сиджвин в тот раз, когда Вы позвонили. Ризли замечает чуть приоткрытые губы, контрастирующий с этим спокойный взгляд. Нёвиллет вообще помнит об этом случае? Или за две недели произошло столько всего, что тот эпизод для него максимально незначительный? Но он наконец растерянно произносит: ― Мне было нетрудно. Не стоит… ― Я настаиваю, ― Ризли чуть склоняет голову, улыбаясь, и вытягивает руку дальше. Он уже знаком с вежливостью Нёвиллета и пресекает излишнюю, тем не менее, в каком-то плане искреннюю учтивость, прежде чем Нёвиллет успеет что-нибудь навыдумывать. Нёвиллет смотрит на него, выдыхая в поражении, протягивает ладонь в ответ, и пальцы Ризли снова соприкасаются с тканью перчатки. У него очень светлая и по виду гладкая кожа, и в голове Ризли как навязчивая муха крутится мысль, какая она на пальцах, и почему всё время перчатки. Они определенно идут образу и красиво обтягивают руки, но мимолетное, едва заметное прикосновение с ними, пока Ризли передает упаковку, не ощущается никак. Нёвиллет опускает взгляд, когда чай оказывается у него в руках и чуть смущенно улыбается. ― Я обязательно попробую. Merci beaucoup, ― он бросает это тихо, кажется, на автомате, ненавязчиво и поспешно, но Ризли хватает этой пары мягких слов, от которых едва ощутимая волна чего-то скользит по спине, чтобы насладиться произношением. И, вспоминая краткие фразы на французском, он не удерживается от крутившегося на языке комментария: ― У тебя очень красивое произношение ― и можно на ты, не возражаешь? Если что, я за сохранение формальности, ― слова вылетают ровным потоком, но Ризли кажется, он набалтывает слишком много с каждым разом. Нёвиллет замирает. Ненадолго: успевает кинуть на него растерянный взгляд, глухо, почти неслышно прочистить горло и слегка приподнять уголки аккуратных губ. А потом поспешно, как бы стараясь заполнить возникшую от его молчания паузу, заговаривает: ― Нет, не против. И спасибо, ― он неосознанно тянется рукой к горлу, и пальцы, задевая гладкую кожу на шее, словно поняв что-то, резко опускаются, цепляются за воротник и начинают аккуратно сминать оборку. Изящно, думает Ризли, засматриваясь: есть в этом что-то методичное и красивое, в том, как пальцы легко касаются светлой ткани, и шуршание улетает в воздух. ― Я жил во Франции какое-то время, ― Ризли поднимает взгляд на голос. ― И учился, и практиковал язык, и изучал французскую культуру. Театры и музеи там просто превосходны. ― И французские поцелуи? И по тому, как Нёвиллет останавливается снова, Ризли готов стукнуться лбом о ближайшую стену ― вон, совсем рядом, ― за сорвавшуюся глупость, усмехнуться и снова приложиться, потому что краснеющий Нёвиллет ― это что-то новенькое. Краснеющий и не находящийся словами несколько секунд Нёвиллет. Так что, пока ситуация не скатилась по наклонной, Ризли быстро выплескивает с выдохом: ― Извини, ― закусывает губу, прихватывая тонкий слой, что становится немного неприятно болезненно ― и приподнимает ладонь в отступающем жесте. Он морочит глупости в последнее время. Очень много глупостей. Но Нёвиллет просто смеется. Не сдерживая, выплескивает из себя тихий сиплый прыскающий смешок, заставляя Ризли стоять в неясном оцепенении, пока оно не спадёт, и что-то непонятное изнутри дёрнет грудную клетку, заставляя громко усмехнуться, вторя низкому и резкому, но даже не смотря на это, почему то будоражащему еле слышному короткому смеху. Он глушится подставленным кулаком и исчезает в воздухе. ― Всё… ― Нёвиллет поднимает ладонь и качает головой: улыбка не сходит с его лица, и он как будто старается её спрятать, не отворачивается совсем, но отводит взгляд и опускает подбородок, ― … порядок, ― через секунду говорит он и поднимает голову. Снова подносит кулак ко рту, глухо, будто кашлянув, выдыхая. Тонкие светлые пряди по бокам падают у лица, пытаясь спрятать порозовевшие от смеха края ушей. Ризли не сдерживается и тоже подносит руку ко рту, маскируя тихий вырвавшийся смешок под кашель. ― Плохая шутка? ― он поглядывает исподлобья, не убирая ладонь и пряча ухмылку. Нёвиллет выдыхает. Косится на Ризли, открывает рот, уже подбирая слова, и говорит вежливо и обходительно: ― Могу сказать, вполне… ― Ужасная, ― заканчивает за него Ризли быстрее, чем Нёвиллет из-за излишней учтивости попытается высказаться так, чтобы не задеть. Но Нёвиллет просто улыбается. ― Я бы сказал ― интересная. Ризли усмехается и качает головой. ― Забавно, ― как ни в чём не бывало спокойно продолжает Нёвиллет, словно ничего такого только что не произошло, и спокойно смотрит прямо в глаза, что Ризли совершенно не чувствует, как загустевший горячий воздух плещет на напряженные щёки, ― такое название не используется во Франции. По одной из версий, его придумали в Британии. А во Франции когда-то такой поцелуй называли флорентийским. Интересно, думает Ризли, и взгляд неизбежно падает на губы ― он тут же заставляет себя поднять глаза. ― Флорентийский? Как город в Италии? Улыбка Нёвиллета в довольстве слегка расцветает ― мягко и аккуратно, все его движения не то чтобы сдержаны, а спокойны, и Ризли это находит умиротворяющим даже несмотря на то, что от смущения из-за выброшенной глупой шутки у него всё ещё колотит в грудной клетке. ― Да. В то время французы считали, что итальянки ― настоящие искусницы в любви, ― говорит Нёвиллет, смотря на него, и Ризли действительно обсуждает с учителем Сиджвин французские поцелуи? Он ловит себя на этой мысли как преступника и переводит тему, цепляясь за то, что услышал раннее. ― А как долго ты жил во Франции? Нёвиллет в задумчивости отводит взгляд, посматривая куда-то в сторону окна. Первые признаки неизбежного приближения поздней осени, а за ней зимы ― начинает рано темнеть. Ризли с удивлением подмечает, что у школы уже горят фонари, разрезая тёмно-синее небо ― на минуточку, всего около семи. До него доходит осознание, ― ох, уже около семи, ― только когда после ответа Нёвиллета о том, что он вообще родился во Франции, но переехал ещё в раннем детстве, а потом возвращался обучаться, мимо них проходят двое учителей, прощаясь с коллегой, и что-то в голове Ризли, помимо вечернего пейзажа за окном ― действительно, что же, ― подсказывает ему о позднем времени. Ризли невольно тянется за телефоном, чтобы проверить, как ― забавно ― одновременно с ним Нёвиллет поднимает предплечье. ― Полагаю, я тебя задержал, ― тихо бормочет он, глядя на часы. ― Это кто кого ещё задержал… ― тянет себе под нос Ризли, склоняя голову в сторону, и, когда отрывает глаза от телефона и смотрит на Нёвиллета, усмехается. ― …В полиции все так шутят? Усмешка Ризли переходит в хитрую улыбку. ― Только я, ― он посматривает на окно, снова на время на экране и убирает телефон. ― Пора идти. ― Ещё раз спасибо за чай. ― Ризли замечает, как Нёвиллет слегка сжимает в пальцах упаковку. ― Не стоит, это моя благодарность, ― он собирается идти, но слышит поспешное: ― Его нужно как-то по-особому заваривать? Ризли качает головой. ― Самый обычный чай. Но вкусный, бергамотовый, заваривай как обычно. Я не настолько жесток, чтобы заставлять людей разбираться с этим. Короткий выдох Нёвиллета подозрительно похож на сдержанный смешок. ― Что ж, это довольно практично. Ризли довольно слегка кивает. ― Я рад. Хорошего вечера. ― Bonne soirée. Когда он разворачивается к Нёвиллету спиной и доходит до лестницы, то позволяет едва подергивающимся уголкам губ наконец подняться так высоко, как только могут. Он не без удовольствия думает, что последнюю фразу Нёвиллет кинул именно на французском.