Царство хаоса

Персефона.       Каждый новый день заканчивался одинаково: Лэйн приходила в свой жилой отсек совершенно без сил, падала на кровать и сразу же засыпала. Порой она даже не умывалась, не снимала грязную и потную одежду, не принимала душ, хотя остальные члены специального отряда делали это после каждой изнуряющей тренировки, но, как оказалось, Лэйн не так сильна, а потому должна тренироваться дольше других, чтобы нагнать их. Она и сама желала стать такой, как, например, Анна, которая умело отбрасывала Лестера от себя то руками, то ногами, защищаясь, как профессиональный боец. Однако, по прошествии недели, Лэйн все еще чувствовала себя слабой в физическом плане. Возможно, если бы не убежище, в котором она пряталась три года, была бы намного выносливее, а теперь уж — будь что будет.       Более никаких поблажек ни Лэйн, ни кому-либо еще генерал не делал. Как он и говорил, это разовая акция, которая должна была помочь восстановить силы. Никто и не надеялся, что Дмитрий станет по-другому обращаться с новенькой, хотя изначально так членам отряда, честно говоря, показалось, но потом все встало на свои места, и все, что генерал разрешал — не ужинать, если сил на это вовсе не оставалось.       Сегодняшняя тренировка началась с недовольного лица Киры, которая еле слышно хмыкнула при виде Лэйн, подошедшей к тиру, чтобы пострелять. Та как будто вообще сомневалась в том, что новенькая способна хоть на что-то стоящее. Кира относилась к ней, как к той, кого они с Лестером подобрали возле космического корабля и затащили внутрь. Тогда они не думали, что спасали выжившую, а считали, почти как Лорали с Эдди, что Лэйн ответит на вопросы о Земле, но что тогда, что сейчас — молчала, либо, если кто-то из отряда интересовался жизнью за пределами Персефоны, переводила на другую тему. Не одну Киру это волновало, однако она после таких недоразговоров смотрела на новенькую как на третью лишнюю. Как бы это отношение не обернулось боком при следующей вылазке…       — Лучше надеть наушники, а то, не дай Бог, оглохнешь еще, а нам с тобой придется возиться, — буркнула Кира, стоя рядом с Лэйн практически плечом к плечу, и смотря так, будто новенькая вообще недостойна находиться здесь.       — Не придется, — только и ответила та и направила пистолет на мишень, чуть прикрыв один глаз, даже не обращая внимания на то, как Кира пристально следила за ней.       Этот взгляд мог бы помешать, если бы Лэйн не была уверена в своих силах и умениях, которые наработала за три года, ну и Маркус помог, ведь это в его баре находился полностью оснащенный тир для жителей Роткова, а у Лэйн имелся пистолет, который она нашла в убежище.       Лэйн на долю секунды закрыла глаза, тихо выдохнула и снова вдохнула, затем задержала дыхание, чтобы рука не дрогнула при выстреле, открыла глаза, убедилась, что целилась точно в красную точку, сняла пистолет с предохранителя, ухмыльнулась одним уголком губ, понимая, что Кира теперь стояла и сомневалась в том, что не так-то и проста она, затем прозвучал громкий выстрел.       — А теперь что думаешь, Кира? Все еще противно от моей компании или… уже получше? — дерзко и с вызовом спросила Лэйн, поворачиваясь к той.       Она не хотела ссориться и выяснять отношения, пыталась спокойно жить — насколько это вообще возможно — на Персефоне, и даже если все шло к ссоре или назревал конфликт, старалась быстро прекратить, вставая из-за стола и уходя к себе, или откуда бы ни было. Однако, возможно, именно сегодня у Лэйн закончилось терпение, а ведь она и так много чего терпела на космическом корабле, вспомнить хотя бы Лорали и Эдди, которых не было видно с того самого дня, как генерал принял ее в элитный отряд.       — Думаю, что ты просто очередная выпендрежница, которая больше ничего не умеет, — нагло ответила Кира без зазрения совести и отвернулась, что начать стрелять.       — Чем я тебе не угодила? — не успела та выпрямить руки, чтобы направить оружие на мишень, как Лэйн опередила, задав главный волнующий вопрос. — Мы могли бы хотя бы попытаться подружиться или стать хорошими знакомыми, ведь нам предстоит вместе изучать Землю, — продолжила она, а Кира прищурилась, повернув голову в сторону новенькой.       — Я не обязана делать вид, что ты мне нравишься только потому, что нам предстоит работать бок о бок, а возможно, и спасать друг другу задницы, и то, я сделаю это только по приказу генерала, — едко ответила та, смотря прямо в темные глаза Лэйн.       Она вдруг поняла, что неприязнь Киры могла заключаться совершенно в другом. Не в чем-то, а… в ком-то, но это еще предстоит выяснить и понаблюдать — вдруг ошибается.       — Значит я тебе просто не нравлюсь?       «Или ты все же видишь во мне соперницу, Кира?», — задала вопрос про себя Лэйн, отложив пистолет на стол и сложив руки под грудью.       Кира не ответила сразу, а вернулась к стойке, в которую обычно вставала, когда стреляла, после сделала несколько выстрелов в разные красные точки на мишени, таким образом дразня и заставляя новенькую ждать.       — Просто не нравишься, — скучающе произнесла она, даже не удосужившись для приличия посмотреть на Лэйн, будто говорила не с человеком, а со стеной.       Конечно, у Лэйн не было цели сдружиться с членами специального отряда, потому что ее цель с самого начала совершенно другая, но пока она здесь, хотелось иметь не то чтобы друзей, а людей, которые в случае чего прикроют твою спину. Лэйн и сама никому еще не доверяла, хотя насчет Дмитрия и Анны можно было задуматься… Кажется, они единственные, кто не позволял себе грубо разговаривать с выжившей и не отпускать глупых шуточек, как это делал Грег. Юмор важен — спору нет, однако бывало, что он не очень-то уместен.       Всю оставшуюся тренировку Лэйн предпочла провести только у тира, так как после вчерашней драки с Лестером все тело горело огнем, а мышцы ныли так, как никогда ранее. Она продолжала стрелять из пистолета и перезарежать его, ведь если понадобиться использовать оружие в стрессовых ситуациях, лучше уметь делать это быстро — отродья и те, кто все еще хотел навредить людям, ставя на них эксперименты, как когда-то на Лэйн, благо тогда спас Каин, не будут ждать, пока в магазине снова появятся патроны, а нападут. Лэйн краем глаза следила за Кирой, но та просто перестала обращать на нее внимание, делая все движения на автомате, а под конец стрельбы вовсе взяла тяжелый автомат в руки и чуть не спалила мишень очередью — дым сначала стоял только у мишеней, а после добрался и до Лэйн с Кирой.       — Кажется, генерал запрещал стрелять из автомата! — обратилась Анна, прерывая свою тренировку и отходя к лавочкам; она была выжита, как лимон, но старалась соблюдать расписание дня, данное Дмитрием, ведь все это для их же блага, чтобы отряд был сильным и выносливым.       — Тогда зачем он здесь лежит? — прокричала вопрос Кира, обернувшись.       — Попрошу Дмитрия убрать его, — тихо произнесла Анна и отпила из бутылки воду.       На этом и Лэйн решила закончить тренировку, поэтому положила пистолет на место и посмотрела на ладони, на которых красовались мозоли: и от оружия, и от боксерских перчаток.       «И не такое заживало», — решила успокоить себя она и зашагала к общим душевым; на этот раз силы остались для того, чтобы принять освежающий душ, затем пойти на ужин.

◆ ━━━━❪✇❫━━━━ ◆

      Лэйн пришла в столовую позже остальных, и на самом деле специально подгадала именно такое время — хотела поесть в одиночестве и просто подумать обо всем, что произошло и происходит в жизни. В последнее время она все реже и реже вспоминала о родителях, в особенности — о маме, ведь с папой Лэйн была ближе и часто проводила с ним время. Дневник, который она прихватила с собой, так и оставался лежать в рюкзаке нетронутым — а смысл было открывать его, если он приносил только боль и разочарование? Да, в убежище Лэйн часто читала самое последнее послание от папы, где он надеялся, что с «его девочками» все в порядке, а еще объяснял, как работала вся система подвала. Однако сейчас, когда космический корабль стал ее новой жизнью, от которой потом придется отказаться, и времени, и моральных — впрочем, и физических — сил не оставалось, чтобы возвращаться к памяти о родителях. Возможно, Лэйн предавала их, но в настоящее время все казалось неправильным. А было ли вообще теперь что-то правильное? А было ли что-то хорошее? Все действовали, исходя из лучших побуждений, однако… у Лорали с Эдди эксперименты тоже носили характер лучших побуждений, и к чему это привело? К тому, что Рич — мертв. А может, и кто-то еще тоже? Просто никто об этом не знал, по крайней мере, новенькой ни слова об этом не говорили, да и зачем пугать лишний раз, правда же?       Лэйн почти доела ужин, состоящий из овощной котлеты, которая на вкус была, как туалетная бумага, но каждый раз она вспомнила слова Грега: «это наша сила», поэтому впихивала еду насильно, а еще в тарелке лежал рис странного желтоватого цвета, будто его полили ржавчиной, либо Лэйн уже просто придиралась.       Когда она собиралась встать из-за стола и отнести тарелку на кухню, где жители Персефоны складывали грязную посуду, послышались цокающие шаги, а разум тут же преподнес тревожные картинки: только Лорали на корабле разгуливала на шпильках.       — Ох, кого я вижу, — сладко проговорила ученая, ближе подойдя к столу, за которым так и осталась сидеть Лэйн; она даже не поднимала головы и не переводила взгляда на ту, что оставила больной след, а тупо смотрела на свои руки, застывшие на краях тарелки. — Милая, я даже успела соскучиться, — голос оседал где-то внутри и неприятно колол внутренности, но одновременно с этим пробуждал что-то темное и неизведанное, совсем как тогда, в камере, когда Лорали не послушала с первого раза и не отпустила самую любимую подопытную, которую когда-либо имела в своей коллекции.       — Простите, но я не желаю разговаривать с вами, — тяжело сглотнув ком в горле, смогла сказать Лэйн.       — Правда? — устало спросила ученая и подсела за стол, прямо напротив новенькой. — Теперь-то я ничего не смогу с тобой сделать, — взмахнула рукой, будто то, что она причиняла боль — сущий пустяк, и каждый бы пережил такое. — Ты же у нас пташка в защитной клетке, и не притронуться, иначе лишишься рук, а может… и головы, — после этих слов Лэйн осмелилась, собравшись с духом, — удивительно, как один человек, посеявший в тебе хаос, мог влиять на моральное состояние при обычном разговоре или даже появлении в одном помещении — и подняла голову, встречаясь с зелеными глазами, в которых играл шальной огонек.       Даже если Лорали не могла тронуть физически, она прикасалась змеиным взглядом и дерзкой ухмылкой, будто зная, что когда-нибудь снова заполучит милую жертву.       — Скажи мне, Лэйн, кто ты такая? — сложив руки на столе в замок и откинувшись на спинку стула, внезапно задала вопрос ученая.       — В каком смысле? — не поняв суть вопроса, нахмурилась та и наконец разжала руки вокруг тарелки, отодвигая ее от себя.       — Точнее, надо бы задать вопрос таким образом: кто вы такие? — откашлявшись, уточнила Лорали. — Те, кто выжил после апокалипсиса, поголовно имеют на шее татуировку в виде трех цифр, — снова эта недающая покоя татуировка!       «Не хотела ведь набивать ее!», — позлилась мысленно сама на себя Лэйн, едва сжав ладони в кулаки.       — Вы также можете свободно дышать, в то время, как нам, людям, улетевшим в космос, приходится надевать специальные маски с кислородом, иначе — задохнемся или отравимся грязным воздухом, — а Лэйн вообще была в курсе этого? Помнила ли она, что, когда ее вырубили и притащили на Персефону, Кира и Лестер скрывали половину лица под масками? Кажется… до этого момента и не подозревала о том, что выжившие способны на что-то подобное; да и способности ли это вовсе? Может, проклятье? — Понимаешь, возникло много вопросов, а к тебе особенно, но методом тыка, помня твои три цифры, мы с Эдди и капитаном корабля сложили два и два и пришли к выводу, что татуировка — десятичный код, означающий буквы, — Лэйн стало жарко, она задышала интенсивнее, стала поджимать губы и бегать глазами по столовой, стараясь не смотреть на Лорали, которая с каждым правильным словом будто придвигалась все ближе и ближе — вот-вот схватит и утащит в свою змеиную конуру и запрет навсегда. — Твоя буква «А», не так ли, Лэйн? Десятичный код с номером «192» означает именно эту букву алфавита, насколько я помню, — та невольно потянулась рукой к шее и попыталась прикрыть татуировку до сих пор влажными после принятия душа волосами, но ученая лишь усмехнулась, всем видом показывая, что теперь прятать уже было нечего, да и был ли смысл?       — Я не обязана отвечать вам, — бросила Лэйн, резко одернув руку от шеи. — Думайте, что хотите, но никакой информации вам не видать ни от меня, ни от кого-либо еще с Земли, — она с грохотом поднялась со стула, чуть не опрокинув стол вместе с тарелкой, а Лорали и глазом не повела. — Потому что все мы знаем, как подло жители Персефоны поступили с нами, бросив на произвол судьбы! — перейдя на тон выше, закончила Лэйн, со злостью склонившись к ученой, внимательно изучающей ее.       Она не собиралась более задерживаться в столовой, потому что чувствовала, как закипала внутри, хотя изначально так сильно испугалась Лорали, что не могла и глаз поднять, однако ненависть всегда побеждала страх. Кто-то внутри помогал ей больше не бояться. Какая-то неведомая сила подталкивала вперед, но Лэйн сопротивлялась, потому что боялась — боялась, что произойдет то, что и тогда, в камере. Да, она отговорилась один раз, когда генерал задал вопрос об этом, сказав, что во всем виноват космический корабль — что-то замкнуло, но на самом деле подозревала, а возможно, и знала — дело только в ней самой.       Быстрые шаги позволили Лэйн уйти далеко от стола, за которым она сидела, но Лорали не собиралась так просто оставлять ее точно так же, как и не желала в очередной раз терять выжившую из виду, поэтому цокающие звуки нагнали Лэйн стремительнее, чем она успела скрыться в коридоре, ведущим к жилым отсекам.       — Не так быстро, — ученая схватила тонкое запястье и дернула на себя, встречаясь с темными глазами, налитыми злостью.       Если бы Лэйн не умела держать себя в руках, точно бы замахнулась рукой и дала сочную пощечину, оставляя на идеально ровной бледной коже красный отпечаток от ладони.       — Отпусти меня! — потребовала та и дернулась, но Лорали крепко вцепилась в запястье, чуть ли не острыми когтями царапая тонкую нежную кожу в месте, где пульсировала венка. — Ты сама сказала, что меня никто не может тронуть! — Лэйн и не заметила, как перешла на «ты», но подсознательно давно поняла, что эта стерва не заслуживала отношения на «вы».       — Ох, не возвышай себя, милая, — снова сладость прозвучала в голосе Лорали. — Я и правда не могу тебя трогать, — однако… что же она делала прямо сейчас, вцепившись мертвой хваткой? — Ты должна пройти вместе со мной в командный центр, — Лэйн нахмурилась. — Капитан корабля ждет тебя, — и поэтому послал свою ручную собачонку в лице сумасшедшей ученой?       — Я и сама могу дойти, не нужно держать меня, как заключенную, — снова бросила Лэйн, и Лорали наконец отпустила ее.       Даже если выжившая находилась под защитой, потому что являлась членом элитного отряда, не значило, что она не ощущала себя в клетке. Персефона и все, что связано с ней, — сплошное ограничение, постоянные правила и границы. Не то чтобы Лэйн привыкла нарушать их, но иногда казалось, что даже в убежище было гораздо больше свободы, чем здесь. Тем более космический корабль ассоциировался только с болью и пытками, ведь это то, как Лэйн встретили здесь, да и с самого начала ее притащили силком.

◆ ━━━━❪✇❫━━━━ ◆

      Благо весь путь до командного центра Лорали держалась подальше и не пыталась заговорить, а просто следила за тем, чтобы пташка не выскользнула из ее зоркого глаза и не свернула в другой коридор, ведь там легко можно было затеряться, однако, даже при таком раскладе Лэйн все равно бы нашли, ведь она и понятия не имела, что камеры видеонаблюдения висели буквально повсюду — и в жилых отсеках тоже. Борис Романов, конечно, редко просматривал камеры, которые могли показать что-либо лишнее, все-таки заглядывать в чужие отсеки — нарушение личного пространства, но… новенькая так и манила к себе, он хотел узнать ее секреты, и на этот раз точно узнает один из них, потому что подготовился — капитан корабля имел в своем арсенале интересную информацию.       — Капитан, — Лорали вошла первой, нажав на красный индикатор рядом с дверью.       Борис Романов стоял у компьютеров, проверяя показатели Персефоны, затем, когда услышал женский голос, который так долго ждал, что ему то и дело казалось, будто уже слышал его в голове — настолько желал поговорить с Лэйн — обернулся, делая пометку о том, что Лорали справилась с данной задачей.       — Как вы и просили, — последнее, что сказала она и, подмигнув выжившей, покинула командный центр.       Лэйн еще не приходилось бывать здесь. Помещение казалось огромным из-за формы то ли рыбьего глаза, то ли аквариума, хотя… может, это одно и то же. Неподалеку от того места, где она стояла, располагался длинный овальный стол, за которым капитан космического корабля наверняка отдавал приказы, собирая приближенных к себе людей. Взгляд устремился дальше по командному центру и поднялся к потолку, где находился маленький иллюминатор, через который в данную минуту виднелось лишь темное небо — без звезд, однако люди, оставшиеся на Земле, уже давно не видели ничего, кроме кучевых облаков, приносящих лишь снегопады и ледяные дожди. Лэйн невольно задумалась о том, а каково это парить в космосе и каждый день видеть через это маленькое окошечко звезды и… наверняка другие планеты, не вблизи, конечно же, а из далека.       — Вам настолько все равно на меня? — все же решился прервать гнетущую тишину Борис Романов и спустился с капитанского мостика, подходя ближе к гостье.       И только после заданного вопроса Лэйн поняла, что слишком засмотрелась, потеряла счет времени, в течении которого рассматривала командный центр, откуда производилось все управление Персефоной.       — Кажется, мы начали немного не с той ноты, Лэйн, — поймав взгляд темных радужек на себе, продолжил капитан корабля и указал на кресла, стоящие у другой стены рядом со шкафом, хранящим в себе запас алкогольных напитков. — Прошу, присядьте, я не причиню вам вреда, — так ли это на самом деле?       Лэйн едва повела глазом в ту сторону, в которую первым прошел Борис Романов, вальяжно усевшись в кресло. Минуту она стояла, не двигаясь, оценивая обстановку вокруг и самого капитана Персефоны, но отчего-то не могла разглядеть в нем ничего хорошего, кроме гнили, так хорошо скрывающуюся за идеальной внешностью пай-мальчика: голубые глаза, светлые волосы и натянутая улыбка, от которой вокруг губ появлялись мимические морщины.       — Вы так считаете? — с сомнением поинтересовалась она, все-таки проходя к креслам и опускаясь на одно из них напротив Бориса Романова, а тот, в свою очередь, внимательно следил за каждым движением Лэйн. — Что мы начали не с той ноты? — но здесь не требовались уточнения — капитан корабля и так понял, к чему относился вопрос.       — Да, — ответил он.       — Соглашусь с вами, — кивнула Лэйн, и Борис Романов расплылся в улыбке, а потом та продолжила, чтобы капитан не расслаблялся, потому что доверия ему точно не видать: — С самого начала, когда меня силком затащили на Персефону, все пошло не с той ноты. Я бы подумала насчет прощения или что-то вроде того, если бы видела от вас, капитан, хоть малейшего содействия в том, чтобы защитить меня и не дать Лорали с Эдди ставить эксперименты на мне и других людях с Земли, а я почему-то уверена, что, кроме меня и Рича, здесь есть кто-то еще, либо был до нашего прибытия, — Лэйн говорила уверенно, держа спину прямо, будто кто-то мог сделать замечание, если хоть один сегмент позвоночника искривится, но такая поза позволяла ей и правда поднять самооценку и в своих глазах, и даже в глазах Бориса Романова.       Капитан Персефоны на мгновение отвел глаза от собеседницы и тяжело вздохнул. Неужели эта маленькая речь заставила его напрячься и подумать над своими ужасными поступками?       — Лэйн, вы должны кое-что понять, — она перестала сидеть, как статуэтка, и откинулась на спинку кресла, забросив ногу на ногу, в ожидании умных слов. — Я — капитан космического корабля, — да что ты говоришь! — На мне лежит большая, нет, огромная ответственность за всех жителей Персефоны, а теперь, когда мы спустились на Землю, которая больше похожа на необитаемый остров с неизведанными краями и таким же неизведанным населением, ответственность возросла еще на несколько процентов, и я со своими людьми обязан предпринимать меры по изучению как атмосферы Земли, так и людей, ведь вы отличаетесь от нас, Лэйн, — Борис Романов положил локти на колени и наклонился, заглядывая в темные глаза напротив. — Вы наверняка и сами понимаете это, не так ли? — задал главный вопрос он, сцепив руки в замок.       Сегодня что, какой-то день откровений и когда необходимо говорить только правду и ничего, кроме правды? Либо пришло время, чтобы наконец-то раскрыть карты, по крайней мере, хотя бы одну из них — взять и перевернуть лицевой стороной, а остальные оставить на месте — все знать необязательно.       — Я бы хотела поверить вашим словам или, возможно, посочувствовать из-за большой ответственности, но все это похоже на обычное оправдание тому, что вы и ваши ученые не имеют ни капли жалости и совести, — Лэйн приняла такую же позу, как и Борис Романов, чтобы быть почти наравне с ним. — Не удивлюсь, если у них нет сердца, впрочем, как и у вас, капитан, потому что не может человек с сердцем так наплевательски относиться, пусть и к чужакам, хотя мы все с одной планеты, и все же… — как бы она не пыталась добиться конкретных подвижек с этой стороны поля, ничего не выйдет, так как Бориса Романова интересовало совершенно другое.       — Вы не ответили на мой вопрос, Лэйн, — как она и думала, ему — плевать.       Она хмыкнула, заметив теперь более испытующий взгляд на себе, но по какой-то причине это не пугало.       — Лорали успела сказать, что вы не можете дышать на Земле, а мы — можем, но ранее мне об этом не было известно, поэтому здесь я ничем не могу помочь, — к сожалению или к счастью. — Это вы хотели услышать, капитан? Если да, то могу я пойти в свой жилой отсек? Сегодня, как и все предыдущие дни, была изнуряющая тренировка, — она врала и не краснела, но просто хотела поскорее убраться из командного центра, ведь как бы смело не держалась, не показывала уверенность на лице и не говорила твердо, желала лишь одного — остаться наедине с собой, лишаясь наглых голубых глаз.       — Хм-м, — протянул Борис Романов. — Нет, это не все, — помотал головой в разные стороны, замечая, как фигура Лэйн напряглась. — Что значит буква «А»?       — Что? — состроив недоумение, спросила та.       — Не стройте из себя дурочку, мисс Боуи, — капитан корабля ехидно улыбнулся при виде того, как темные глаза расширились в удивлении. Да, он знал ее фамилию. Однако сам не хотел говорить ее, думал, что разговор пройдет гораздо быстрее, а теперь пришлось все брать в свои руки — как всегда.       — Откуда вы?.. — осторожно прошептала Лэйн, теряя былую хватку, ощущая, как все тело начинало гореть огнем.       — Сначала дайте ответ на волнующий меня вопрос, затем получите свой, — Борис Романов вдруг поднялся со своего места и ближе подошел к креслу напротив, угрожающе возвышаясь над Лэйн. — Таков уговор, — он видел конфликт в ее глазах, поэтому произнес: — И чтобы вам было интереснее, покажу вот эти бумаги, — капитан корабля достал из кармана темно-коричневых брюк листы А4, которые до этого Лэйн предпочитала игнорировать, и протянул ей.       Все, что она могла сделать, когда глаза заметили фотографию и имена на некой анкете работника, — прижать дрожащую ладонь ко рту.

◆ ━━━━❪✇❫━━━━ ◆

      Дмитрий, как и каждый вечер после тренировок, сидел в медицинском отсеке, ожидая медсестру, которая с самого начала полученных царапин от отродий лечила его. Не то чтобы все шло успешно — шрамы останутся навсегда, причем довольно глубокие и рваные, — но, по крайней мере, инфекция, выявленная позже, при взятии крови, удалось избежать. Хоть отродья и были неизведанными существами, лекарство на причиненные ими раны нашлось — не зря капитан корабля говорил о том, что необходимо взять с собой лучших из лучших врачей на Персефону, иначе, кто знает, как бы сложилась судьба Дмитрия.       — Все почти зажило, генерал, — оповестила медсестра, еще раз осмотрев крепкую широкую спину и сильные руки — коварные отродья добрались до кожи даже через теплую одежду и пальто, разрывая ту в клочья. — Но на всякий случай дам вам мазь с собой. Если вдруг будут пощипывания или что-то в этом роде, немедленно мажьте, — Дмитрий увидел сбоку женскую руку, а в ней тот самый тюбик с лечащей мазью.       — То есть ничего не угрожает жизни? — поинтересовался он, но так, будто это на самом деле не волновало или не было столь важно.       — Так точно, — вдруг ответила медсестра, и Дмитрий еле слышно усмехнулся. — Думаю, ваш отряд может продолжить исследование Земли, но будьте осторожны, мы не можем знать, подействует ли лекарство, например, при укусе или даже новых царапинах, — она обошла кушетку, на которой сидел генерал, и, сложа руки перед собой, кивнула.       — Тогда постарайтесь найти лекарство сильнее прежде, чем кого-либо из нас укусят, — не просьба, а приказ, но сказанный в более мягкой манере.       Медсестра поджала губы, понимая, что деваться, вероятно, некуда. Однако знала, что если они с группой ученых и разработают лекарство — его необходимо тестировать: сначала на животных, которых вообще-то на Земле, наверное, почти не осталось, затем — на людях.       — Спасибо, — надев рубашку и застегнув пуговицы, поблагодарил Дмитрий и направился к выходу из медицинского отсека.       Время было довольно позднее, да и тренировки убийственно действовали не только на подчиненных, но и на самого генерала. Он ни в коем случае не заставлял членов специального отряда пахать, а самому отсиживаться в углу и просто наблюдать. Дмитрий показывал пример и хотел, чтобы на него равнялись; впрочем, отряд это и делал, а если замечали суровый взгляд генерала — тренировались усерднее и дольше.       Генерал шел по длинному коридору, ведущему в его жилой отсек — находился гораздо дальше от остальных, но в тишине услышал громкий топот, будто кто-то бежал в соседнем коридоре или вот-вот появится перед ним. Дмитрий остановился, чтобы точно понять, откуда доносились звуки, а потом топот смешался с всхлипами и приближался с каждой минутой, затем секундой, а после…       …Лэйн влетела в генерала, как ошпаренная, будто увидела позади себя отродье или чего — кого — похуже. На мгновение Дмитрий поднял руки, чтобы не дотрагиваться лишний раз до выжившей, хотя и сам не понял, почему это сделал, и это дало фору Лэйн снова бежать по коридору. Она даже не обратила внимание, что врезалась не в железную стену, а в Дмитрия, который теперь смотрел той вслед и размышлял, надо ли ему идти за Лэйн или оставить одну, а утром во всем разобраться? Однако… на следующий день все резко может измениться, поэтому генерал зашагал в темный длинный коридор — огни минуту назад потухли, оставляя подсветку у пола, таким образом погружая Персефону и ее жителей в сон. Он намеревался выяснить, что произошло или… кто произошел; из-за кого Лэйн могла расстроиться так сильно, что не заметила никого и ничего?       Дмитрий не спешил, шел медленно, прислушиваясь к звукам — вдруг выжившая спряталась в какие-нибудь щели, чтобы ее не нашли? Иногда встречались жители космического корабля, которые тоже по какой-то причине все еще не находились в своих жилых отсеках, но им было плевать на происходящее, ведь они не имели высокого ранга.       Первым местом, о котором подумал генерал, был жилой отсек Лэйн, однако убежала она совершенно в другое направление, поэтому следом за этой мыслью погналась вторая — спортивный зал. Наверное, это было чуть ли не единственное место, которое та хорошо знала, поэтому Дмитрий несколько раз поворачивал то налево, то направо — Персефона тот еще лабиринт — и наконец остановился напротив нужной двери.       Генерал не привык лезть в чужие дела, не привык проявлять заботу, кроме Анны — и то не всегда выходило похоже на чувство заботы — не привык спрашивать «что случилось?» и тому подобное, потому его взгляд до сих пор держался на красном индикаторе, а рука так и не решался подняться и опуститься на него, хотя Дмитрий точно знал — она там, и что-то гложет ее, а может, даже пугает.       С каких пор генералу стала интересна эта девчонка? С каких пор он хотел заботиться о ней? С каких пор принимал в свой специальный отряд тех, к кому доверия, в общем-то, нет? Почему вообще решил защитить Лэйн? Перечил Борису Романову, капитану кораблю, и не дал точного ответа на вопрос о том, а приведет ли потом, после исследования Земли, Лэйн обратно — в руки Лорали и Эдди. И в конце концов — перечил самому себе.       Признаться, поначалу, когда Кира и Лестер притащили девчонку на Персефону, генерал и глазом не повел, лишь спросил, что эти двоя делали за пределами корабля совершенно одни, а теперь… собирался разобраться с тем, что произошло с Лэйн.       Красный индикатор все-таки загорелся зеленым, и дверь медленно открылась. Спортивный зал утопал в темноте, казалось, внутри никого вовсе не было, но всхлипы смешивались с ударами и звоном небольшой цепочки, которые крепили боксерские груши к потолку. Неужели она решила выместить злость именно таким образом?       Дмитрий обошел несколько тренажеров на своем пути, а после остановился за спиной Лэйн. Та снова не слышала и не видела ничего и никого вокруг, наверное, пребывала лишь в своем мире, который несколькими минутами ранее разрушился. Генерал знал это чувство, понимал эти эмоции, поэтому мог стать якорем, который не даст кораблю уплыть далеко в море, а то и в океан.       Лэйн била голыми руками боксерскую грушу каждый раз с новой силой, совершенно не желая костяшки, совершенно не думая, что могла вывихнуть запястья или вовсе сломать. Дмитрий еще пару минут наблюдал за ней, делая отметку о том, что с самой первой тренировки она чему-то да научилась, а после подошел ближе и громко позвал:       — Лэйн, — та вздрогнула, но ударила по груше еще два раза прежде, чем остановилась: она тяжело дышала, утирала пот со лба, а щеки — от слез и засохших, и снова скатившихся.       — Я хочу побыть одна, генерал, — твердо и решительно произнесла Лэйн и снова нацелилась на грушу, поднимая руки, сложенные в кулаки, к лицу, а потом резко развернулась и выпалила: — Хотя нет! Сначала вы ответите на мои вопросы, генерал! — да кто она такая, что бы так разговаривать?       Дмитрий нахмурился, сведя брови к переносице, и подошел практически вплотную к Лэйн.       — Смени тон! — приказал он, зло смотря той в лицо. — Не забывай, с кем говоришь, — слова напомнили о Борисе Романове, и Лэйн нервно хмыкнула, но на самом деле готова была снова взорваться — закричать, заистерить, потому что потерялась, потому что не знала, кто она и кто люди вокруг.       — Хорошо, я сменю тон, как пожелаете, генерал, — она начала склоняться, будто хотела совершить реверанс, однако генерал ловким движением одной руки схватил тонкое предплечье, останавливая.       — Прекрати эти игры! — грубовато попросил Дмитрий, все еще держа Лэйн за руку, стоя слишком близко. — Я не для насмешек надо мной или кем-либо еще прошу тебя соблюдать субординацию, — та закатила глаза и дернулась в сторону, вырываясь из сильной хватки.       Из любого другого генерал выбил бы всю дурь только из-за сурового и наглого взгляда, которым смотрела на него выжившая, а из-за слов, сказанных раннее, просверлил бы дыру во лбу — вовсе не буквально. Однако вот Лэйн — живая и расстроенная, а вот Дмитрий — злой и терпящий.       — Задавай свои вопросы, — отойдя на два шага назад, сказал генерал.       — Вы ведь с самого начала знали, кто я такая? — о чем шла речь? — Были в курсе, что моя фамилия Боуи, да? Знали, что мой отец работал на вас, на вашего капитана, когда Персефона только строилась? — так вот, что здесь творилось. — Вы, генерал, по этой причине так хотите защитить меня? По этой причине спасли от Лорали и Эдди? — Лэйн задавала вопросы хриплым голосом, а по щекам текли горькие слезы.       — Лэйн, я… — попытался остановить Дмитрий.       — Нет! — закричала она и тут же поджала губы, опустив взгляд вниз, на свои ноги, потому что поняла, что снова перешла границы.       Да к черту эти границы! Все здесь, на гребаном корабле играли с ней! А Лэйн нужна была всего лишь правда…       — Так вы хотели искупить вину, генерал? Думали, что если не спасли Николаса Боуи и его семью, то сможете спасти хотя бы меня? — вопросы могли никогда не кончится, поэтому Дмитрий взял ситуацию под контроль и резко приблизился к Лэйн, заставив ее отшатнуться назад, но позади висела боксерская груша — бежать некуда.       — Продолжай покрывать меня обвинениями, но неужели от этого станет легче? — смотря точно в темные радужки и возвышаясь над Лэйн, поинтересовался генерал. — Нужно уметь вовремя останавливаться, чтобы послушать не только себя и свою ненависть, но и других, — твердо шептал он, понимая, что в сложившейся ситуации, вероятно, не было смысла читать нотации, однако Лэйн успокоилась: ее грудь все еще тяжело вздымалась, а глаза слезились — по крайней мере, это лучше, чем было несколькими минутами ранее.       — Ответь, Дмитрий, — жалобнее попросила та, склонив голову вбок. — Ты знал? — в какие моменты она переходила то на «ты», то на «вы»?       — Узнал пару дней назад, — Лэйн быстро замотала головой в разные стороны и собиралась сорваться с места, но грубые мужские руки впились в ее предплечья, удерживая на месте. — Что тебе дала бы эта информация?       — О, только не нужно говорить о том, что хотел сделать лучше! Что хотел избавить меня от боли или чего-то еще! — снова повысила голос Лэйн. — Я умею принимать горькую правду, генерал! — и по какой-то причине Дмитрий не сомневался в этом, но все же не решался рассказать о том, как они бросили инженера, которого обещали взять: его и его семью.       Дмитрий вдруг задумался, а что было бы, если бы Николас Боуи вместе с женой и дочерью улетели на Персефоне?       — Жаль, что я узнала эту информацию от человека, которого ненавижу больше всего на этом чертовом космическом корабле, а не от человека, который помог мне, — возможно, Лэйн действительно отреагировала бы совершенно по-другому, расскажи ей Дмитрий.       Генерал разжал руки, показывая, что больше не намерен держать ее возле себя и в спортивном зале — все равно ничего не добьется, а доверие, которого и так не было со стороны выжившей, — упало в минус. А он хотел этого доверия? Почему? Вина? Ответственность?       — Лэйн, — когда она собралась уходить, шмыгнув носом и кивнув, снова позвал Дмитрий. — О чем взамен попросил рассказать капитан корабля? — та удивленно приподняла брови, но генерал не собирался объяснять, просто всегда знал, каким человеком на самом деле являлся Борис Романов: ты — мне, я — тебе.       — Что означают три цифры на моей шее, — безразлично ответила Лэйн, пожав плечами.       Дмитрий сомневался, а стоило ли сейчас спрашивать о том же самом, но ведь и ему было до безумия интересно, хотя сам капитан корабля мог бы поведать, однако генерал хотел услышать правду именно от нее.       — Могу и я узнать, что скрывает твоя татуировка? — все же решился он, спрашивая не как генерал, а как — Дмитрий, обычный человек, равный Лэйн.       — Подозреваю, что об этом и так все узнают, поэтому терять нечего, — подумав несколько секунд, начала отвечать та. — Мои три цифры «192», как ты и догадывался, это десятичный код. Он присвоен всем людям в городе, но цифры разные, — кажется, Лорали говорила и про Рича — тоже цифры на шее, но другие. — Мой код означает букву «А» — аничтофобия, — генерал нахмурился, не совсем понимая, что это за разновидность фобии. — Отсутствие страха, если говорить по простому, — объяснила Лэйн.       — Хочешь сказать, что каждый человек в городе наделен фобией? — она кивнула. — И, например, десятичный код «202», означающий букву «К», скрывает под собой клаустрофобию? — снова кивок.       Был ли в этом какой-то тайный смысл? Зачем кто-то или что-то наделило людей фобиями? И как они справлялись с ними в этом забытом Богом мире? И как Лэйн жила все это время с отсутствием страха и не умерла?