Полярная звезда

      Как же Чонгуку нестерпимо хочется его уже наконец поцеловать. Это желание настолько сильное, что он готов лезть на стену, наплевав на травмированную ногу. Но нельзя, хоть это и идет вразрез с его темпераментом. Чонгук не привык ходить вокруг да около, он избалован тем, что предыдущие партнеры в большинстве случаев сразу же отвечали на его желания взаимностью. Он привык к женщинам — страстным, чувственным и напористым.       А Тэхен — это нечто другое.       Для начала криофос совершенно точно не женщина — лейтенант убедился в этом своими собственными глазами во время абсолютно вопиющего по своей бесстыдности подглядывания. Тот как маленький, ершистый воробушек — спугнешь, и сразу упорхнет. Чонгуку буквально приходится двигаться на ощупь в непроглядной темноте. Он изучает не только Тэхена, но и самого себя, словно собирая анамнез сразу двух пациентов, заболевших одним и тем же неизвестным ранее обоим недугом.       Чонгук знает, что все обязательно будет. Главное — запастись терпением.       А пока лейтенант довольствуется заметной оттепелью в их общении. Тэхену все еще крайне сложно поддерживать полноценный и насыщенный диалог, но он явно старается. Словно понял, что теперь он не один, теперь их двое. А на одном только языке тела и взаимного притяжения далеко не уедешь.       Чонгук рассказывает все об «Оазисе», делится своими познаниями о современном мироустройстве и о том, каким оно было раньше, вываливая на неподготовленного Тэхена все то, что вычитал в библиотечном корпусе базы. Его рассказ переполнен энтузиазмом, и он обещает показать какие-то «волшебные экраны», где можно увидеть какие-то фильмы, а потом непременно напоить отвратительным на вкус чаем, совсем забывая о том, что чаевничать Тэхену ну никак нельзя. В какой-то момент Чонгук с улыбкой осознает, что его снежный мальчик от такого подарка судьбы может неминуемо расплавиться, и искренне хохочет, пуская рябь эха по всему подземелью.       А Тэхен…       А что, собственно, Тэхен?       Тот действительно старается внимательно слушать, но все чаще ловит себя на мысли, что отвлекается. Поток чувств уносит его туда, где рождается необъяснимое желание кратно уменьшиться и спрятаться под гулко бьющимся сердцем мужчины.       Теперь он все чаще задерживается в кровати после сна, дожидаясь, пока Чонгук проснется. А потом настойчиво притирается к его руке своей белобрысой макушкой, позволяя тому медленно пропускать снежные завитки между шероховатыми пальцами. Единственное, что его беспокоит, — пришелец слишком теплый. Прятаться под одеялом вместе с ним подолгу не получается, хотя так хочется. Ведь Тэхен впервые в жизни влюблен. Только он об этом чувстве еще совсем ничего не знает. Это ему Чонгук рассказал, когда парень вновь жаловался на бушующее в груди сердце.       Рассказал и обещал все-все показать, когда криофос его об этом попросит.       Этим двоим очень хотелось бы забыться друг в друге. Навсегда спрятаться в бетонных коридорах от бесконечного холода и радоваться тому, что их никто и никогда не найдет. Но ядерная зима не спрашивает у выживших об их дальнейших планах. Все в этом мире теперь подчинено ей, она самый умелый и талантливый дирижер. С каждым днем Чонгук все чаще бросает взгляд на календарь, и осознание того, что пора уходить, неумолимо маячит на горизонте.       Самая жестокая шутка заключается в том, что Земля лишилась всего, но не утратила сменяемости сезонов. На ледяную пустошь надвигается осень, что повлечет за собой резкие перепады температур и приход более пронзительных и опасных по своей природе ветров. Защитный костюм Чонгука, который и так изрядно пострадал, красуясь внушительной трещиной на стекле шлема, уже неспособен выдержать более суровые погодные условия. Обычно все разведотряды меняют свою экипировку с приходом более лютых холодов.       Счет идет на жалкие дни. И лейтенанту, наверное, впервые в жизни настолько страшно. Не перед возможностью смерти — а перед тем, как задать волнующий вопрос.       Согласится ли криофос пойти вместе с ним? А если нет… удастся ли его уговорить?       Но мужчина забывает о самом главном. Тэхен и пустошь — единое целое. Ему незачем регулярно вглядываться в выцветшие цифры на календаре — достаточно просто выйти на поверхность, чтобы все понять. Он знает, что его пришелец не выживет, если не начнет движение в сторону своего дома.       Дома, где его уже давно ждут.       В очередной раз Тэхен возвращается с поверхности очень грустным и взволнованным, что не может укрыться от внимательного взгляда его черноглазого цербера, который улавливает каждую эмоцию на лице криофоса. Чонгук сразу поднимается с кровати и движется навстречу, забирая из рук баночки, до краев наполненные снегом, и устраивает их рядом с камнями. Затем нежно перехватывает Тэхена за шею и притягивает к своей груди.       — Ну, что ты нос повесил? Что тебя так беспокоит?       — Ты уйдешь? — шепчет Тэхен, едва сдерживая дрожь в голосе.       — Мы уйдем, ты же пойдёшь со мной? Если нет, тогда я уйду, но вернусь. Мне необходимо сменить костюм, — мягко отвечает Чонгук, прижимая Тэхена к себе еще крепче, словно пытаясь защитить его от поселившихся в голове страхов.       — Вернешься?       — Тэхен, посмотри на меня. Ну же. — Лейтенант ласково прикасается к его подбородку, аккуратно приподнимая голову.       Парень поднимает на него влажные голубые глаза, в которых смешиваются надежда и страх.       — Теперь есть только мы. Запомни, — Чонгук пылко и уверенно шепчет. — Не пойдешь за мной, значит, я двинусь за тобой.       А тот стоит, развозя соленую влагу по щекам и шмыгая носом. Расклеивается и обмякает прямо в сильных и надежных руках.       — Ч… Чонгук… Покажи мне, что такое по…поцелуй, — шепчет он, высвобождая руку из плена плотно прижатых друг к другу тел и наконец позволяя себе притронуться к манящей родинке под нижней губой пришельца.       По пальцам бежит электрический разряд, ноги моментально наливаются свинцом, а мир вокруг замедляется и глохнет. Единственное, что отчетливо сейчас слышит и ощущает криофос — свое сердцебиение.       Чонгуку дают зеленый свет. Прежде чем тронуться, он снова и снова досконально проверяет исправность «тормозов» и трезвость мыслей.       Нельзя все испортить.       Тэхена испортить нельзя!       — Закрой глаза и ничего не бойся, — произносит он хриплым от накатывающего желания голосом.       Мужчина медленно склоняет голову и тихо хмыкает, замечая, что Тэхен так и не опустил веки, а наоборот, словно распахнул их еще шире. Ну ничего, пусть смотрит столько, сколько ему потребуется, чтобы закрепить преподаваемый материал. Сам же лейтенант блаженно погружается в темноту, невесомо прикасаясь наконец к прохладным и таким желанным губам, сцеловывая нервный выдох.       У Тэхена зрачки все еще размером с блюдца. Его бледные пальцы приобретают синеватый оттенок оттого, как крепко он вцепился в предплечья Чонгука. На шее истерически пульсирует голубая венка.       — Дыши через нос и доверься мне, — шепчет Чонгук, на долю секунды отрываясь от губ парня, стараясь не отстраняться слишком далеко, чтобы тому не пришло в голову сбежать.       — Еще… Поцелуй меня еще раз. — Захлебываясь необходимым кислородом и понимая, что все это время и правда не дышал.       — Я тебя еще не целовал, чудо. Я боюсь, что ты рассыпешься сейчас. Пообещай, что расслабишься, — насмешливо и нежно.       Ну что за непосредственный ребенок.       — Ну, давай же! Что ты за учитель такой? — с вызовом.       Грозный воробушек.       Мужчина обхватывает его одной рукой за изящную талию, а вторую укладывает между худенькими лопатками. Весь Тэхен ощущается таким тоненьким, но Чонгук больше не обманывается. Он плотнее прижимает его к своему телу, зная, что у криофоса непременно хватит сил отстраниться, если тот почувствует дискомфорт.       Он целует его аккуратно и максимально медленно, почти невинно сминая губы, посылая крупные мурашки по всему телу. Затем осторожно проталкивает язык внутрь прохладного рта, выбивая из криофоса последний воздух. Даже привыкнуть не дает, не сдерживается.       Тэхену это нравится. Потрясающе ощущать пришельца так близко, чувствовать его вкус. Поэтому он неумело начинает двигаться в ответ, елозя губами и мешая языку Чонгука филигранно выполнять поставленную задачу. Но мужчине вообще неважно, насколько неловко и неуклюже. Он дорвался, а все остальное теперь будет нарабатываться регулярной практикой. Лейтенант бы вообще не отпускал парня ни на шаг, а только целовал бы и целовал.       Если бы Чонгук родился во времена существования цивилизаций и имел доступ ко всем благам, он наверняка бы сказал, что Тэхен на вкус как мятный леденец или освежающая зубная паста. Сначала чувствуется сладость, а потом пощипывающий десна морозный холодок.       Лейтенант распаляется, чувствуя отдачу от старательного Тэхена. На долю секунды отстраняется и легонько кусает того сначала за острый подбородок, а затем пробегается языком по выступающим венкам на шее.       Крышесносно.       Оказывается, поцелуи с парнем, хоть и неопытным — это очень горячо и страстно. Нет лишних ужимок, приторных нежностей. Оба горят и двигаются в унисон, сталкиваясь блестящими от слюны губами и сильными языками. Восхитительно до такой степени, что хочется продолжения: смять руками худощавые бока, оставив на них красные отметины пальцев, спуститься укусами дальше к ключицам.       Хочется криофоса буквально сожрать как самый сахарный десерт.       Но нужно остановиться. Чонгук от возбуждения нагревается, что явно доставляет Тэхену дискомфорт. Им нужно быть осторожными, пока тело парня не привыкнет к регулярному нахождению рядом с теплом другого человека. Спасибо матушке-природе и госпоже эволюции, что они предусмотрели для криофосов медленную, но возможную адаптацию к различным температурным режимам. Иначе это был бы беспросветный финиш.       Да и Тэхен явно ещё не готов к тому, что может последовать за поцелуями. Хоть и недовольно мычит, отстраняясь от лейтенанта, он явно не горит желанием прекращать этот щедрый «банкет». Чтобы мужчина показал, а что там следует дальше.       Всему свое время. Пока будут оттачивать поцелуи, а дальше — неминуемо по нарастающей.

***

      Когда Чонгука начинает бить дрожь даже под толстым слоем одеял, а Тэхен все чаще покидает комнату, чтобы снова нагреть слишком быстро остывающие камни, они оба понимают, что время пришло.       Принимают решение двигаться вместе.       Лейтенант тратит несколько долгих часов на то, чтобы уговорить суетливого криофоса не брать с собой никакие банки, палочки, котелки, убеждая его, что в бункере таких вещей с избытком, и ему больше не придется беспокоиться о подобных мелочах. А тряпочки Тэхен под шумок прячет в балахоне, искренне не понимая, как сможет обходиться без своих привычных банных процедур.       С большим трудом вместе они натягивают на Чонгука его защитный костюм, а следом и «железный намордник», как ласково называет его криофос. Он вроде понимает, что без этого шлема мужчина не сможет дышать, но все равно по-детски дует губы, огорченный, что теперь за стеклом прячутся полюбившиеся черные глаза — те самые, в которых он часто выискивает ответы, когда не может сам себя понять.       А потом Чонгук добрых тридцать минут маринуется в своем скафандре у выхода из погибшего метрополитена, ожидая, пока криофос прочно закроет вход в крошечную коммуникационную каморку. Тэхен искренне опасается, что у него могут что-то украсть. Поэтому дружно в четыре руки маскируют лаз, укрывая его листом придавленного камнями пластика и добротно присыпая сверху снегом.       Ну, чтобы наверняка. Мало людей вокруг, что ли, ходит?       Уму непостижимо.       Перед глазами лейтенанта снова простираются бескрайние снежные заносы, лишь изредка прерываемые развалинами зоны 47-Б. Примерно 15 минут пути, если повезет не напороться на встречный ветер или гончих, и они выйдут в пустошь. Чонгук не был на поверхности буквально три недели и, глядя на своего почти босоногого спутника, ловит себя на мысли, что с радостью никогда бы больше и не выбирался.       На удивление, с неба почти ничего не сыпется, что бывает крайне редко. Поэтому впереди маячит белоснежная макушка криофоса, довольного, словно дитя, и сбросившего капюшон балахона. Чонгук впервые наблюдает это совершенство в его естественной среде обитания. Зрелище поистине завораживающее. Лейтенант пытается уловить и навсегда запомнить каждую деталь и каждое движение, чтобы потом подолгу прокручивать эти драгоценные воспоминания перед сном.       Его пушистые ресницы мгновенно покрываются инеем, на шее венки словно затягиваются тонкой корочкой льда, а на волосах мерцают редкие снежинки. Глаза Тэхена озорно и счастливо светятся синим, когда он оборачивается через плечо и смотрит на лейтенанта, проверяя, не сильно ли тот отстает. Криофос, невесомо порхая снежным сказочным эльфом над сугробами, легко скользит по заледеневшей земле, в то время как Чонгук еле передвигается в своём массивном костюме.       До этого момента мужчина был куда более высокого мнения о бункерных разработках, но теперь понимает, что тащится непозволительно медленно. В голове тут же появляется пометка: нужно будет подкинуть Хосоку пару идей для доработки шлема.       Как минимум, Чонгука невероятно выводит из себя тот факт, что общение можно производить только посредством рации. При новых вводных такой подход его больше не устраивает. В смысле он не может просто взять и попросить Тэхена не убегать слишком далеко, опасаясь гончих? Ну и что, что у того есть какой-то невероятный ржавый свисток, который, как он утверждает, изнутри взрывает головы мутантам. Чонгук эту свистульку в руках не держал, а значит, и доверия к ней никакого нет. А вот к родной пушке, которая сидит в руке как влитая— есть.       А ледяные расщелины? А если криофос куда-нибудь провалится? Чонгук снова забывает, что это он в этом снесенном взрывной волной мегаполисе — гость, а Тэхен тут постоянный житель с пропиской и собственной жилплощадью. Он наверняка знает точное количество камней, валяющихся в радиусе километра.       Но все эти факты слишком неубедительны для того, кто в снегах откопал свою родственную душу. Того, кто обрел смысл жизни в ледяном, одиноком мальчишке, чей свет его пленил и заставил поднять на поверхность самые смелые желания и потаённые мечты. Как бы органично Тэхен ни вписывался в эту катастрофически гнетущую обстановку, лейтенант знает наверняка, насколько тот на самом деле уязвим. Поэтому остаётся только мысленно сокрушаться на вселенную и внутренне вставать в стойку каждый раз, когда слух улавливает подозрительные звуки.       Постепенно они подходят к окраине зоны 47-Б. Дальше впереди должен двигаться Чонгук. Тэхён никогда не покидал город и не выходил на открытую местность. Мужчина ставит себе большой и жирный плюс за то, что додумался обсудить многие детали их маршрута заранее. Теперь не приходится нагонять криофоса, напрягая травмированную ногу. Парень в нужный момент замедляется сам, без споров и укоризненных взглядов перемещается за спину лейтенанта, плотно сжимая в руках ультразвуковой свисток. Чонгук сказал ему, что теперь тот тоже — самый настоящий разведчик, которому необходимо прикрывать тылы.       А тот только рад новой «должности» и возможности впервые почувствовать себя частью команды. Снова ощущать это волнующее чувство, когда ты в ответе не только за себя. Вот теперь он в ответе и за большого мускулистого мужчину, который, по скромному мнению криофоса, ни дня в одиночку на поверхности не протянет.       Чонгук говорит, что Тэхен ему нужен. И парню хочется отчаянно доказать, что дело не только в той самой любви, о которой ему рассказали. Показать, что он сильный, полезный, равный. Пусть и с явно страдающей социализацией, но это же поправимо, да?       Вон, он уже и говорит складно, и даже целоваться научился.       Преодолев почти половину пустоши, Чонгук отчетливо понимает, что что-то не так. Трещина в стекле шлема дает о себе знать. Вдыхаемый лейтенантом воздух уже болезненно обжигает лёгкие. Глупо было надеяться, что они доберутся без особых трудностей, но пугать Тэхена не хочется. Поэтому он немного ускоряется, стараясь не задавать слишком быстрый темп, чтобы не увеличивать частоту дыхания и не причинить себе ещё больший вред. Он обязан довести Тэхена до бункера во что бы то ни стало.       Чонгук надеется, что радары поблизости бункера уже засекли их приближение и вскоре отправят отряд на подмогу. Нестерпимо хочется поскорее увидеть друзей.       И он абсолютно прав. Уже спустя километр Чонгук замечает маленькую группу разведчиков, направляющихся в их сторону. Он торопливо вскидывает руку, давая понять, что с ним всё хорошо, и чтобы те не держали Тэхена на прицеле. Сам дергает головой в сторону криофоса, молча указывая тому надеть капюшон и спрятаться за его спиной. Не хватало еще, чтобы парни его пристрелили.       Чонгук уже предвкушает, как его будут терзать вопросами командиры. «Надеюсь, они дадут мне хотя бы хорошенько вымыть свой зад и поесть в столовой, прежде чем вызовут на допрос», — думает он, слабо представляя, что вообще должен будет им говорить. «Самое главное, чтобы с Тэхеном все было в порядке. Нужно будет не выпускать его из виду, а на время отсутствия — всегда оставлять под присмотром Юнги и Чимина. Эти двое точно не подведут».       По приближению отряда у Чонгука синхронизируется рация, и он сразу слышит взволнованный голос Сокджина:       — Чонгук, какого хуя, а?       — Я тоже рад тебя видеть, дружище, — тихо смеется в ответ лейтенант, пытаясь скрыть напряжение в голосе.       — Хосок заблокировал общий канал связи, тебя слышу только я. Объясни мне, что происходит? — Голос Сокджина звучит обеспокоенно.       — Как что происходит, Джин? На поверхности есть люди, — с лёгким сарказмом.       — Но это же, мать твою… невозможно. Как думаешь, командование в курсе?       — Я не знаю. Мы же и сами не встречали никого во время вылазок. — Чонгук вздыхает, нервно оглядываясь на Тэхена, семенящего за его спиной. — Всё это как-то слишком странно.       — Парень не опасен? Почему ты взял его с собой? — Голос Сокджина становится еще более настороженным.       Чонгук на секунду замирает, затем спокойно отвечает:       — Он не опасен, Джин. Наоборот, он спас мне жизнь. И… Я просто не мог оставить его там. Я… Короче… Давай двигать в «Оазис», все тонкости потом. Пусть Хосок врубает общий канал, я хочу дать распоряжение, чтобы Тэхена от меня не уводили. Он и так будет слишком напуган.       — Тэхен, значит… — задумчиво проговаривает Джин.       Повисает тишина, прежде чем он нажимает на кнопку и переключается на линию с Хосоком, который ожидает их по ту сторону железных затворов.       Криофос вздрагивает от душераздирающего лязга гигантских ворот, и мужчина мгновенно перехватывает его руку, молчаливо успокаивая, давая ему почувствовать, что он рядом, что Тэхен важен, что он находится под его защитой.       Весь отряд стаскивает с себя шлемы, а Чонгук, сбросив ещё и перчатки, сразу же поднимает ладонь к своим заледеневшим щекам, пытаясь хоть немного их согреть. Второй рукой он все так же крепко сжимает прохладные пальчики парня.       Тэхен, не скрывая волнения, высоко поднимает голову, рассматривая бункер, совершенно забыв о своей уникальной внешности. Его белоснежные волосы и голубоватые вены под полупрозрачной кожей моментально открываются взору всех присутствующих, выглядывая из-под глубокого капюшона.       Лейтенант тут же ловит взгляды каждого члена отряда, и в его глазах читается молчаливая угроза. Всем становится ясно: стоит хоть кому-то приблизиться к криофосу, и Чон, не задумываясь, оторвет головы голыми руками.       Джин лишь молчаливо делает выводы, осматривая с ног до головы эту странную парочку. А в том, что они именно пара, у него нет никаких сомнений, глядя на то, как голубоглазый мальчишка в обносках жмется к боку огромного и напряженного лейтенанта. Таким он друга еще не видел — тот буквально выглядел, как цепной пес. Внешний вид парня с поверхности вызывал невероятное количество вопросов, которые Джин обязательно задаст Чонгуку, как только тот немного успокоится.       Даже друзьям лучше сейчас ближе чем на метр не приближаться — разорвет на лоскуты.       По железной обшивке раздается гулкое эхо торопливых шагов. Это Хосок. Он практически все три недели провел в штабе, не отрывая глаз от светящихся экранов, пытаясь уловить хоть малейший сигнал — движимый или недвижимый ориентир. Пока Джин и Юнги совершали регулярные вылазки, прочесывая пустошь и близлежащие к мегаполису сектора. Все они надеялись, что смогут найти хотя бы тело друга… Как бы ни было тяжело принять такой ужасающий исход.       Сокджин двигается навстречу Хосоку, стремясь предупредить его о внештатной ситуации, чтобы тот случайно не натворил дел на эмоциях. Между друзьями разворачивается молчаливый диалог: один нервно пожимает плечами, а второй настороженно выглядывает из-за его плеча, пытаясь убедиться, что размеренной жизни бункера пришел конец.       — Чонгук, хэй. Там Намджун поднимается с нижнего уровня. Ты… — Сокджин переводит взгляд на незнакомца, больше похожего на мутанта. — Вы… готовы?       — Нет, но как будто у нас есть выбор, — тихо бросает Чонгук, выдыхая сквозь сжатые зубы.       — Что ты скажешь? — Друг смотрит на лейтенанта с явной тревогой.       Чонгук на секунду закрывает глаза, прежде чем уверенно ответить:       — Правду.       Все снова охватывает звенящая напряжением тишина, пока по помещению не прокатывается писк, сигнализирующий о прибытии лифта. Звук, от которого у Тэхена замирает сердце, а Чонгук едва заметно напрягает мышцы, готовясь к любому из возможных исходов.

***

      Из лифта буквально вываливается Намджун и, вопреки всем ожиданиям и уставам, крепко обнимает товарища, похлопывая по плечам и словно проверяя, точно ли тот невредим.       — Все так рады, что ты жив, черт бы тебя побрал! — выдыхает он.       Хосок и Джин даже не успевают предупредить его, что лейтенант на явном взводе, взволнованный одной мыслью о том, что у него могут отобрать мальчишку.       — Нам, я тоже очень рад, но давай сразу к делу, — произносит Чонгук. Замечая, что все внимание майора сосредоточено лишь на одном человеке в комнате, который сейчас дрожит, словно осиновый лист, и будто стремится сжаться до размеров атома.       — Расслабься, все в порядке. Я договорился, чтобы вам дали отдохнуть, прежде чем пригласят на допрос. Единственное, обоим необходимо будет пройти дезинфекцию, — многозначительно и немного брезгливо окинув взглядом криофоса.       Чонгук в замешательстве и не стремится расслабляться. Все вокруг выглядит слишком спокойно, и это наталкивает его на вполне конкретные мысли. Варианта всего два: либо все настолько рады возвращению элитного разведчика и бойца, что им абсолютно все равно, кого он привел с собой — были бы довольны даже, если бы он сумел приручить гончего во время своего отсутствия… либо они уже знают о существовании людей в пустоши и намеренно утаивают этот факт.       Чонгук внимательно смотрит в ореховые глаза близкого человека, мысленно умоляя его не подвести.       — Хен, ты уверен в своих словах?       — Конечно, уверен, мелкий. Ты всё еще человек «Оазиса». Или тебе мозги напрочь отшибло за время отсутствия?       «Да как будто наоборот. Слишком подозрительная хуйня…» — внутренне прокручивая в голове сомнительный диалог, думает Чонгук.       — Во сколько мы обязаны явиться в штаб?       — В шесть утра. А пока идите на обработку и спать. Тебе предстоит ответить на множество вопросов, Гук. — Намджун с ухмылкой кивает, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.       Медленно все начинают двигаться к лифтам, когда майор внезапно останавливается и, повернувшись к парочке, кидает вопрос:       — Как тебя зовут?       Лейтенант мгновенно реагирует:       — Все вопросы только через меня, хен. Его зовут Тэхен. И сразу предупреждаю, в первую очередь, как своего друга — парень под моей непосредственной защитой и ответственностью. Пожалуйста, распорядись доставить в мой спальный отсек охладительные генераторы. Он будет жить со мной.       Майор хмурится, но кивает, принимая ответ товарища без дальнейших вопросов. Обсуждать что-либо с Чонгуком не имеет смысла. С командованием эти тонкости до завтрашнего утра он утрясет… Во всяком случае, на это есть надежда.       Мальчишка не выглядит как угроза. Если проблемы и возникнут, то только с явно слетевшим с катушек лейтенантом. Если для его спокойствия и дальнейшего сотрудничества мутант должен временно находиться при нем, то «Оазис» предоставит ему такую возможность.       А Чонгук напротив пункта о генераторах мысленно выводит красную галочку. Намджун ведь даже не поинтересовался, зачем им в комнату нужны охладительные приборы.       Надо быть начеку.

***

      Тэхен стоит на холодном полу, слушая металлический голос, исходящий из динамиков над его головой. В бункере «Оазиса» эта процедура называется «очисткой от внешних загрязнений и радиации».       Криофосу объяснили, что без этого их просто не пустят дальше — все пришедшие с поверхности должны пройти тщательную дезинфекцию. Чонгук рассказывал ему о дырках в потолке, из которых течет вода, но увидеть так скоро подобное своими глазами Тэхен не планировал.       Парень складывает свою старую одежду в металлический контейнер, который с глухим щелчком автоматически уходит вниз — туда, где ее сожгут и утилизируют. Старательно прокипяченные для банных процедур тряпочки сожгут вместе с балахоном и штанами. А потом он вспоминает про свисток…Устройство первого уровня важности, которое на секунду заставляет Тэхена забыть о всех своих переживаниях.       Он остается совершенно обнаженным в помещении, где свет режет глаза. Чонгук напротив — такой же, только его движения уверенные, отработанные.       — Проходите в душевые, — раздается безжизненный голос из динамиков по углам комнаты, и Тэхен, повторяя за Чонгуком, заходит в открытую капсулу.       С потолка на его тело обрушиваются холодные струи. Он закрывает глаза, чувствуя, как кожа моментально реагирует на контакт с прохладной водой, будто напитываясь живительной влагой. Но та быстро сменяется чем-то более агрессивным. Химическим раствором, обжигающим кожу. Вены моментально набухают и начинают болезненно пульсировать, гоняя по телу кровь. Криофос стискивает зубы, его тело непроизвольно напрягается.       Тэхен входит в следующую комнату, и взгляд тут же падает на странную конструкцию в центре. На полу и стенах прочно закреплены прозрачные резервуары, наполненные густой желеобразной субстанцией.       Голос, исходящий из динамика, предписывает следующий шаг:       — Войдите в камеру и дождитесь полного погружения в гель. Дышите через нос и старайтесь не двигаться.       Он осторожно приближается к резервуару, медленно заходит внутрь и замирает, когда жидкость начинает подниматься вдоль его ног. Субстанция плотная, вязкая, мягко обволакивает его икры, затем поднимается выше, окутывая бедра и направляясь в сторону груди. Желе будто проникает в каждую пору, забираясь даже в ноздри и уши. Криофос успокаивает себя мыслью, что за стеной его Чонгук проходит через подобную процедуру. Что вот-вот все закончится, и они снова будут вместе, главное, выполнять все требования.       Холодные потоки воды вновь устраняют с тела едкую жижу, автоматическая дверь открывается. Тэхен дрожит, но не от холода, а от страха. Он поднимает глаза и видит Чонгука, который выходит из своей кабины, уже одетый в чистый костюм и сразу начинает движение в направлении криофоса. Мужчина протягивает парню такой же комплект одежды.       Тэхен нервно кивает, забирает вещи, но не торопится одеваться. Вместо этого он крепко прижимается к мускулистой груди, чтобы позаимствовать у того хотя бы крупицу спокойствия и чувства безопасности.       Пока его пришелец рядом, все обязательно будет хорошо.       — Все позади, — шепчет Чонгук, нежно поглаживая его плечи. — Я здесь.       Они шагают по длинным узким коридорам, и Чонгук ловит себя на мысли, что совершенно отвык от этих стальных стен. Даже маленькая полуразрушенная комнатка Тэхена вызывала в нем больше тепла, чем холодное пространство «Оазиса». Мимо проходит множество жителей базы, и все как один сворачивают шеи, провожая криофоса взглядами, словно он диковинный зверёк.       Чонгук злится.       Ему хочется как можно скорее добраться до спального отсека и спрятать там свое сокровище. А в идеале — отмотать время назад, оставить Тэхена в подземке, самому добраться до бункера, сменить экипировку и вернуться.       Только теперь он начинает осознавать, что не доверяет ни единой душе. Нет даже минимального ощущения безопасности для Тэхена. Каждый встречный взгляд вызывает у него нарастающее беспокойство. Все кажется чужим, и впервые за долгое время Чонгук чувствует, что совершил ошибку. Остается лишь надеяться, что он все-таки не прав.       Рядом семенит забитый Тэхен. В его голове сохранена лишь одна базовая настройка — быть рядом с Чонгуком, держаться за его руку и не отпускать.       Возле отсеков мужчина сразу замечает взволнованного Чимина и хмурого Юнги, которые, судя по всему, о чем-то горячо спорят. Но как только их взгляды падают на лейтенанта в сопровождении криофоса, оба мгновенно замирают, прекращая разговор.       Выражение лица Чимина красноречиво передаёт лишь одну мысль: «Тебе пиздец».       А Юнги многозначительно улыбается, полностью сосредоточившись на Тэхене. Он медленно прокручивает между узловатыми пальцами ключ-карту от своего отсека, словно обдумывая какой-то план.       — Что встали, двери открывайте. Все нежности потом. Сокджин и Хосок тоже сейчас прибудут, я правильно понимаю? — В голосе Чонгука прослеживается практически запредельная концентрация разных эмоций, которую друзья считывают мгновенно.       — Да, они будут через пару минут. Заходите, — спокойно произносит Юнги, прикладывая карту к сенсору.       Чонгук заталкивает Тэхена в открывшийся проход первым и тут же усаживает его на кровать в углу комнаты. К этому моменту подтягивается остальная часть банды, которая дружно вваливается следом и явно ожидает ответов на бесконечное множество вопросов. Каждый из них мечтает сжать друга в крепких медвежьих объятиях, но все дают ему время собраться с мыслями и перевести дух. Ни один из них даже не хочет представлять, какой спектр эмоций тот сейчас переживает внутри, скорее всего, это похоже на разрушительный тайфун.       Плечи лейтенанта в присутствии ребят сразу расслабляются, словно он сбросил с себя многотонный груз. Наклонившись, он невесомо касается губами лба криофоса и шепчет:       — Мы в безопасности, это мои друзья, помнишь? Им можно доверять.       Со спины к его плечу осторожно прикасаются, и Чонгук наконец позволяет себе полностью отпустить контроль. Он мгновенно разворачивается и с облегчением впечатывается в такие долгожданные объятия четверых друзей, сгребая их в одну кучу и позволяя им крепко обнять себя в ответ, трепля по темноволосой макушке.       — Мы думали, что ты мертв. Ты понимаешь? Где ты был все это время? Кто этот парень? Что, черт возьми, происходит? — Чимин, не сдерживаясь, начинает заваливать вопросами, продолжая сжимать друга в крепких объятиях, словно не веря, что тот действительно вернулся.       — Хэй, Чим, тормози. — Юнги сдерживает своего парня.       — Чонгук, прежде чем ты начнешь говорить, хочу тебе сказать: в штабе сейчас не самая благоприятная атмосфера, как бы тебе ни улыбался Намджун. Завтра тебе стоит быть предельно осторожным в каждом своем слове. Командование максимально напряжено, странно, что они не дали распоряжение заключить вас обоих в изолятор, — вклинивается Хосок.       — Если бы нас упекли в изолятор, для меня это было бы менее подозрительно, чем то, что происходит сейчас. — Чонгук скрещивает руки на груди.       Его глаза вновь пробегаются по лицам друзей — радостным, но все же обеспокоенным. Он набирает побольше воздуха в грудь и на выдохе произносит:       — Это Тэхен, теперь он со мной, — делает паузу, проверяя, поняли ли его правильно, и продолжает: — Он выживший с поверхности. И он… не боится холода.       — В… в смысле, не боится? Поэтому он… ну… так выглядит? — Чимин шепчет, с трудом подбирая слова, его взгляд снова останавливается на Тэхене.       — Да, Чим, это результат многолетней эволюции. Как оказалось, на поверхности от нас скрывается множество сюрпризов… — Прежде чем повернуться к Тэхену, ловит со стороны друга восторженный выдох. — Тэхен, не хочешь познакомиться с ребятами? — Его голос становится мягче, стараясь не напугать и так напряженного криофоса.       Тот приподнимается, подходит вплотную к своему пришельцу и аккуратно вытягивает руку из-за его спины в направлении четырех мужчин для рукопожатия.       — П-привет. Мы же с вами тоже будем дружить, д-да? — тихо спрашивает он, немного заикаясь от волнения.       Зрачки Чимина расширяются, и если бы он мог издать ультразвуковой писк, его спокойно можно было бы использовать против гончих вместо ржавого свистка криофоса. Чонгук ни на секунду не сомневался в реакции друга — сейчас будет настоящая феерия. Чимин хватает Тэхена за прохладную вытянутую ладонь, притягивает к себе и моментально заключает в крепкие объятия.       — Парень, я понятия не имею, откуда ты взялся, но если ты с Чонгуком, то мы будем не просто дружить, теперь мы твоя семья! — радостно проговаривает он, восторженно глядя в глаза друга и прослеживая в его взгляде облегчение и безграничную благодарность.       Лейтенанту предстоит очень долгий и детальный рассказ, но начнет он его уже в стенах собственного отсека, куда доставили охладители.       Совершенно отчетливо и безоговорочно ясно одно — теперь их в «Оазисе» шестеро.