Полярная звезда

      Хосок стоит у пульта управления, его пальцы ловко скользят по кнопкам, запускающим сложные механизмы, открывающие толстые шлюзы, которые отделяют «Оазис» от поверхности. Постепенно нарастающий гул наполняет зал как звук далекой грозы. Железные ворота, защищающие от внешнего мира, начинают медленно раздвигаться, скрежеща и вздрагивая, словно в последний раз перед тем, как их вновь спешно захлопнут, отделяя безопасность подземелья от беспощадной ледяной пустоши.       Десять бойцов под руководством Чонгука, среди которых неизменно присутствуют Юнги и Джин, стоят в полной готовности, игнорируя напряжение, сковавшее тела, сосредоточенно вглядываясь в открывающуюся белоснежную пустоту сквозь защитные стекла шлемов. Лед и снег разлетаются в смертоносных вихрях. Адский ветер поднимает с поверхности мелкие осколки, которые точно моментально разорвали бы кожу, если бы не плотные защитные костюмы.       Медлить нельзя — каждый миг отсрочки может стоить жизни пропавшему разведотряду. До зоны 47-Б как минимум час пешего пути. Снегоходы могли бы значительно ускорить их продвижение, но сейчас, в разгар снежной бури, это слишком опасно. Видимость почти отсутствует, а под толстым слоем снега могут скрываться глубокие разломы. Рисковать своими людьми Чон не имеет ни малейшего права, каждая жизнь на погибающей планете — на вес золота.       — Вперед!       Каждый шаг требует усилий, каждый вдох обжигает легкие холодом. Снег оседает пушистыми хлопьями на экипировке, мгновенно превращаясь в твердую ледяную корку.       Чонгук движется впереди, указывая направление и время от времени оглядываясь, чтобы убедиться, что все держатся вместе.       Цель проста, но от этого не менее важна: отыскать и вытащить из ледяной западни своих сослуживцев и вернуться целыми и невредимыми. Желательно — в полном составе. Однако суровая реальность их мира не оставляет места для оптимизма.       До опустевших останков мегаполиса отряд добирается почти без приключений. Лишь изредка дробящий зубы ледяной ветер вынуждает бойцов сбиваться в плотную группу, а Чонгук, не упуская ни одного из них из виду, продолжает прокладывать путь сквозь завывающую снежную бурю, неоднократно проверяя каждый последующий шаг на прочность.       Наконец перед ними открывается мрачный пейзаж — пустынные руины, где когда-то кипела жизнь. Теперь здесь остались лишь обрывки прошлого, застывшие в бескрайнем поле снега и льда.       Точные границы бывшего города едва различимы; они стерты временем и стихией, как если бы сама Земля стремилась забыть о катастрофе, полностью уничтожая эту позорную страницу своей истории. Остатки подземных парковок и нижних этажей некогда торговых центров, словно огромные зияющие раны уходят в землю, прячась под снежными насыпями. Все остальное превратилось в пыль, изредка прерываемую торчащими уродливыми, покореженными фрагментами некогда величественных небоскребов — кривые остовы, которые напоминают о том, что когда-то здесь бурлила жизнь.       Чонгук шагает впереди, вглядываясь в белоснежную, бескрайнюю пустоту, пытаясь уловить хоть малейший ориентир. Мысли его уносятся далеко за пределы этого безмолвного ледяного мира. Как жаль, что ему никогда не узнать, каким был этот город в начале XXI века. Когда-то, до войн и разрушений, эта планета была полна жизни, скрывала в себе чудеса и неиссякаемую красоту.       В его груди поднимается тихая, щемящая тоска по несбывшемуся. Он не может не думать о том, каким было это потерянное прошлое. Мог ли он, родившись в иную эпоху, пройтись по улицам мегаполиса, увидеть воочию блеск небоскребов, услышать смех людей, не знающих войн? Как бы он хотел познать то, что сейчас кажется абсолютно немыслимым — мир без страха.       Мир, где человек и природа действительно существовали прочным симбиозом, а не боролись в одиночку за выживание.       Лейтенант замедляет шаг, его глаза скользят по изуродованным останкам зданий, и мысль, неожиданно горькая и тяжелая, проникает в его сознание: какое же человечество было озверевшее, что сумело так стремительно все это просрать. Как можно было так безрассудно разрушить, оставить своим потомкам только радиоактивную пыль и ледяную пустошь?       Чонгук глубоко вдыхает ледяной воздух, просачивающийся сквозь фильтры его шлема, и этот резкий холод мгновенно возвращает его в реальность. Он медленно подносит руку к рации на своем шлеме и тихо, почти шепотом отдает приказ, чтобы не привлекать лишнего внимания тех, кто может бродить среди руин:       — Рассредоточиться. Двигаемся парами, внимательно осматриваем каждый камень, каждый разлом. Нам нужно найти хоть какие-то следы пропавшей разведгруппы. Без лишнего шума, здесь могут быть гончие. Далеко не уходить!       Юнги и Джин, услышав команду, послушно начинают движение среди обломков. Их ботинки бесшумно ступают по снегу, оставляя едва заметные следы. Они продвигаются сквозь обугленные скелеты зданий и глубокие трещины в земле словно тени, стараясь не потревожить мертвую тишину пустоши.       Чонгук же движется вперед в одиночку, держась на небольшом расстоянии от команды, чтобы не терять связи и слышать каждое сообщение по рации. Мимо темных углов и холодных теней, прячущихся от света в глубинах развалин. Каждый камень, каждый обломок вызывает у него чувство тревоги. Повсюду может скрываться что угодно — от остаточных следов разведотряда, которые еще не успел замести снег, до смертоносных ловушек, созданных самой природой.       Впереди его внимание привлекает глубокий разлом — черная пасть, уходящая в неизвестность. Чонгук замедляет шаг, инстинктивно сжимаясь и группируясь. Он осторожно приближается к краю разлома, стараясь не наступать на ослабленный грунт, который может провалиться под его внушительным весом, отяжеленным защитной экипировкой и оружием.       — Будьте предельно внимательны. — Его голос в наушниках звучит спокойно, но твердо, пронзая тишину стальным клинком. — Осматривайте все вокруг, ничего не упускайте. Мы не можем позволить себе еще больше потерь.       Слова Чонгука звучат мягким, пропитанным заботой, но весомым приказом, который ни при каких обстоятельствах никто не рискнет нарушить. В этой тишине, прерываемой лишь диким завыванием ветра, они кажутся особенно важными.       Старший лейтенант продолжает медленно продвигаться вперед, шаг за шагом, сдерживая дыхание, чтобы не пропустить ни малейшего звука, ни одного признака присутствия пропавших людей военной базы или неожиданной опасности.       Вдруг раздается резкое шипение рации, и голос одного из бойцов, Вонхена, оглушает первыми неутешительными новостями:       — Нашел оружие. Лежит прямо на снегу.       Чонгук мгновенно напрягается, его мысли стремительно меняют вектор: «Твою мать, только бы Юнги не сорвался!»       Он знает, что друг сейчас на грани, и его первая реакция может быть непредсказуемой — резко броситься к Вонхену, забыв обо всем. Но им нельзя терять голову, не здесь, не сейчас. Он сжимает зубы и, прежде чем кто-то успевает пошевелиться, твердо и резко командует в рацию:       — Юнги, стой на месте! Не дергайся, слышишь? Всем сохранять позиции и не рыпаться! Думайте о безопасности команды, черт вас дери!       Сердце гулко стучит в груди, но он старается держать себя в руках. Ситуация становится все более понятной и вместе с тем гораздо опаснее, чем он предполагал. Что-то явно случилось, разведотряд не просто так перестал выходить на связь. В голове молниеносно прокручиваются возможные сценарии.       Мутанты?       Или что-то еще?       Что бы это ни было, они должны быть готовы ко всему.       — Всем двигаться к Вонхену, собираемся группой. Юнги, не отступай от приказа, церемониться я сейчас не намерен.       Чон решительно движется вперед, продолжая удерживать взбудораженную команду в узде. Он следит, чтобы каждый боец двигался с предельной осторожностью, как и было приказано.       Все это время лейтенанта не покидает ощущение, что за ними кто-то наблюдает из тени обугленных взрывной волной развалин. Липкий и настойчивый взгляд впивается в коротко стриженый затылок будто неведомый хищник, затаившийся в надежном укрытии, что готовится к финальному прыжку.       Его руки крепче сжимают оружие, перемещая палец, скрытый защитной перчаткой, на курок, но лицо остается спокойным, чтобы лишний раз не волновать и так находящийся в напряжении отряд.       Приближаясь к группе, Чонгук отбрасывает все посторонние мысли, его задача — сохранить безопасность команды. Убедиться, что каждый из них готов к любому развитию событий. И если потребуется, он будет первым, кто встанет между ними и любой возникшей угрозой.       Внезапно до их ушей доносятся приглушенные, надрывные вдохи. Эти звуки больше напоминают предсмертные хрипы, попытки в последний раз набрать в легкие хоть немного замерзающего воздуха. Сердце Чонгука сжимается, но он не позволяет себе сбавить темп.       Они находят одного из членов разведгруппы. Тот лежит на снегу, лицо неподвижное, шлем разбит, а защитное стекло треснуло, зияя дырой, образовавшейся на месте крупного утерянного осколка, впуская внутрь ледяной воздух. Зрелище по-настоящему ужасающее: лицо сослуживца покрыто коркой льда, веки склеены намертво, губы обесцвечены, лишены всякого намека на жизнь. Ситуация критическая. Судя по тяжелому дыханию, еще пара вдохов, и его легкие разорвет от холода.       Чон открывает заслонки защитных фильтров на своем шлеме и присаживается рядом с бойцом. Рация у того не подает ни малейшего намека на исправность, придется рисковать. Времени на лишние разговоры нет — парень уже сам понимает, что умирает.       — Где? — произносит лейтенант, стараясь сделать голос твердым и спокойным, хотя внутри все пылает невыносимой болью, обугливая внутренности.       Услышав голос, умирающий медленно поднимает руку, сотрясаясь всем телом, и указывает в сторону — туда, где предположительно находятся остальные члены группы.       Чонгук тихо шепчет:       — Спасибо, парень. Ты отличный разведчик.       Он понимает, что этот боец исчерпал свои последние жизненные ресурсы в тот самый момент, когда обессилено поднял руку и указал правильное направление. Мгновение спустя дрожащее на белоснежном снегу тело обмякает, и парня накрывает пушистым одеялом снежинок, погружая в ледяной сон, от которого уже никогда не будет возможности проснуться.       Чон закрывает фильтры шлема, защищая себя от ледяного ветра, бросает быстрый взгляд на своих бойцов и кивает в нужном направлении.       Подмечает взгляд Юнги. В его глазах ясно читается отрицание ситуации. Но тот держится, сжав губы тонкой полосой, из последних сил цепляясь за связь с реальностью. Он стоит как натянутая струна, готовый сорваться в любую секунду и броситься в недра руин, чтобы найти своего человека.       — Юнги, держись. Мы найдем его. Но сейчас важно продолжать двигаться вместе.       Они направляются в сторону одной из чудом уцелевших подземных парковок. Кромка жуткой дыры залита заледеневшей коркой крови. Чонгук подает сигнал рукой, призывая немедленно остановиться, и все замирают. Кровавые полосы, как мрачный маяк, указывают на то, что человек не шел, а полз, отчаянно пытаясь добраться до укрытия, багровыми стрелками приглашающими их следовать за ним вглубь неизвестности.       Миссия трансформируется, приобретая новые, еще более пугающие очертания. Вернуть всех домой живыми? Счастьем будет отыскать даже трупы. Они не могут допустить, чтобы тела их сослуживцев были оставлены здесь, на ледяной пустоши, на растерзание слоняющимся в поисках еды волчьим отродьям, готовым обглодать их остывшие кости.       Дальше следовать всем вместе слишком опасно и рискованно. Бетонные блоки, держась на честном слове, могут не выдержать веса всех десятерых бойцов. Чонгук принимает решение, которое явно не удовлетворит вышедшее в пустошь большинство: спускаться вниз в одиночку. В случае его гибели остальным будет легче выбраться сообща и вернуться в бункер без дополнительных человеческих потерь.       Чон поворачивается к Юнги и Джину.       — Если я найду кого-то, вы двое спускаетесь по очереди и помогаете им выбраться на поверхность. Пока вы их выводите, я продолжу обыск строения. Поняли?       Оба друга молча кивают, нехотя соглашаясь. Они знают, что решение Чона — правильное. Остается только надеяться, что он сможет отыскать хоть кого-то и вернуться живым.       Чонгук аккуратно перепрыгивает с одного уцелевшего бетонного блока на другой, опускаясь все глубже в темную бездну. Вокруг царит мертвая тишина, лишь иногда прерываемая скрипом крошащегося льда под его ботинками. В каждой тени ему мерещится движение, каждое эхо, отлетающего от стен при неосторожных, слишком спешных движениях, звенит в ушах, предупреждая о возможной опасности. Он напрягает слух, стараясь уловить малейший звук, который мог бы указать на присутствие выживших.       Он добирается до предположительно третьего уровня подземной парковки, когда ему вдруг слышатся слабые свистящие звуки дыхания.       Шаг.       Поворот.       Хрипы становятся громче, в них запечатана боль. Лейтенант, затаив дыхание, медленно поворачивает за угол и видит его — Чимина. Тот лежит на холодном бетоне, глаза полузакрыты, а вся защитная форма равномерно покрыта кровью, но шлем, к счастью, цел — это дарит слабую надежду на то, что они успеют дотащить его до бункера.       Лейтенант осторожно приближается, молча сканируя повреждения на теле друга, стараясь оценить, насколько серьезны раны и какие у них шансы.       Дышит.       Кожа побледнела от сильной потери крови, но признаки жизни все еще есть, значит, появляется призрачный шанс на спасение.       Тот, кажется, ощущает чье-то присутствие. С усилием он медленно открывает глаза, взгляд мутный, но он все-таки фокусируется на лице Чона. Лейтенант треснуто улыбается, скрывая за этой улыбкой свое беспокойство.       — Мы вытащим тебя отсюда, — говорит он. — Я приказываю тебе не подыхать, уяснил?       Чимин слабо кивает, и на его губах мелькает тень ответной улыбки.       Только бы успеть.       Чонгук быстро включает рацию и безапелляционно шипит:       — Он здесь. Я нашел его. Состояние — пиздец, но до базы успеем дотащить, а там Соен его подлатает, и будет как новенький. Юнги, Джин, медленно спускайтесь, мы на третьем уровне. Без лишнего шума, тут явно кто-то есть. Выполнять приказ!       Выключив рацию, Чонгук медленно и осторожно поднимает Чимина на руки. Тот все еще пытается говорить, но его голос почти теряется в шуме сносящего с ног ветра, влетающего через сквозную дыру в земле у них над головой:       — Тэмин… где-то ниже… мы бежали вместе… Остальных больше нет… гончие… они… они…       Слова Пака обрываются, и силы покидают его. Он проваливается в бессознательное состояние не слыша, как к ним подбегает Юнги и мгновенно перехватывает его из рук друга, бережно поднимая и стремительно унося раненого к выходу, стремясь как можно скорее вытащить своего драгоценного мальчика на поверхность.       — Джин, стой, — резко останавливает друга Чонгук, схватив за руку. — По словам Чима, Тэмин где-то на нижних уровнях. Я иду за ним.       Джин открывает рот, чтобы возразить, но лейтенант отрезает:       — Ждите меня ровно пятнадцать минут. Если я не появлюсь, двигайтесь к бункеру. И не спорь сейчас, это приказ.       Джин неохотно кивает. Чон быстро разворачивается и начинает спуск вниз, он не может позволить себе задерживаться, но и рисковать жизнями других он тоже не намерен. Они и так потеряли целый разведывательный отряд.       Пролет сменяется пролетом, и Чонгук быстро спускается все ниже и ниже, ориентируясь в этом мрачном лабиринте из бетона и стали. На втором уровне видны груды искореженного металла, по очертаниям напоминающие останки некогда бывших машин.       Внезапно его сбивает с ног резкий удар в спину. Он едва успевает понять, что происходит, прежде чем теряет равновесие и летит вниз, в темноту нижнего и самого последнего уровня, а в ушах страшным смертоносным хором звучит завывание сразу нескольких ледяных гончих.       Удар. Перед тем, как его сознание погружается в беспощадную темноту, в голове мелькает последняя мысль:       «Надеюсь, Джин не ослушается приказа»…